iвця дуже трудний собака. Потiм уже буде легше... Потiм уже, коли ви познайомитесь i з мисливцями i з ©хнiми собаками, коли ви вже знатимете, що був на свiтi знаменитий Камбiз, чорний пойнтер, i знаменита Алi, лаверак, i знаменитий Джой - гордон, - тодi вже ви придба╨те собi таке цуценя, яке вам бiльше до вподоби. Коли вам бiльше до серця пойнтери, вам скажуть: - У Василя Iвановича ╨ сука-пойнтер камбiзiвських кровей. Сам Камбiз Перший колись перестрибнув через не©, коли вона вилазила з вагона на станцi© Бориспiль. Придбали ви чудесне, примiром, пойнтереня. Як його назвати? Безперечно - Джек, або Джой, або Стек! Нiколи в життi не прозивайте його Бровком чи Цяцею (коли вона-сука), чи Терном, боже вас борони: таке iм'я може навiки зiпсувати собацi таланти, хоча б собака була навiть богом. Привели, чи принесли, чи привезли ви, значить, песика додому. - Правда, славний песик? - запиту╨те ви у сво©х домашнiх. Теща ваша, подивившись примруженими очима на вас i на песика, пiде до сво╨© кiмнати, нiчого не сказавши. Дружина ваша Люда подивиться спочатку на свою маму, яка воднораз i ваша теща, погладить песика по голiвцi й прокаже: - Хороший песик? А чумка в нього скоро буде? - Мабуть, скоро, - вiдповiда╨те ви. - Хоч би скорiше! Кажуть, що вже як собачка перечуму╨, то тодi вже не дохне. - Так, тодi вже не дуже дохне! - А вiд чумки дохне? - Дохне! - Хоч би скорiше чумка! - Де ж ми його пристро©мо? - ласкаво запиту╨те ви. I тут чу╨те тещину пораду з сильним притиском на шиплячо-свистячi й голоснi: - Двоспальне лiжко, може б, ви йому поставили? А може б, окрему канапу. - Мамо, - заспокою╨ дружина, - ну чого ти хвилю-╨шся? Скоро ж буде чумка! Почина╨ться виховання мисливського собаки, а вiд виховання залежить все: i добутливiсть вашого полювання, i вся краса, й насолода вiд полювання з мисливською собакою високих кровей. На другий день пiсля того, як у вас оселився симпатичний чистопорiдний песик, почина╨ться дискусiя на тему: - Хто витиратиме? - Я не витиратиму! - кида╨ теща. - Я вже сьогоднi п'ять разiв витирала, а чумки ще нема! - заявля╨ дружина. - Витиратиму я! - рiшуче кажете ви. - Де це нашi ганчiрки подiвалися? Скрiзь були ганчiрки, а тепер хоч би тобi одна. Витира╨те, значить, ви... От ви витерли вже пiзненько, лягаючи спати, поклали Джека на його мiсце i лягли. Джековi скучно за мамою, йому скучно за братiками, за сестричками, - Джек так жалiбно-жалiбно скавучить. Теща ваша, виходячи з "удобств" i човгаючи пантофлями, ласкаво заспокою╨ Джека: - Цить! Цить! Здох би ти йому! В цей час ви кашля╨те i кида╨те: - Джеконько! Спи, голубчику! I чу╨ге тещине: - Спи, песику. Спи, любенький. Навiки засни, собаченько наш хороший. Заснув Джек, заснула теща, заснула дружина, засипа╨те ви... А засинаючи, чу╨те, як дружина увi снi кличе благально: - Чумко! Чумко! Чумочко! Швидше, швидше, швидше! Так росте у вас ваш улюблений i чистопорiдний Джек. Вiн росте, а ви витира╨те. Витира╨те й водите Джека гуляти. Щоб не часто витирати, частiше треба водити гуляти, а як не часто водити гуляти, тодi часто треба витирати. Водити гуляти малесенького чистопорiдного песика з п'ятого-шостого поверху разiв по п'ять-шiсть на день - дуже при╨мне спортивно-гiмнастичне заняття. Зразу так-таки ви беретеся i вчити Джека рiзних потрiбних мисливських штук: iти за ногою, приносити поноску, шукати заховану якусь таку рiч i т. iн. Особливо при╨мно вивчати собачку знаходити вашi нiчнi пантофлi. Чисто© породи песик за 2-3 днi збагне цю науку, а вже за 2-3 тижнi бiля вашого лiжка лежатимуть усi пантофлi вашо© родини й усiх сусiдiв, що живуть у спiльнiй з вами квартирi. Веселi часи настають, коли в песика зубки починають прорiзатися. Тодi одного чудового ранку ви прокида╨тесь, бо сильно скавучить собачка i сильно кричить дружина Люда: - Модельнi! Боже мiй! ╙динi модельнi черевики! - В чiм рiч? - запиту╨те ви. - По©в модельнi черевики! - Хто по©в модельнi черевики? - Ваш Джек по©в модельнi черевики! Тижнiв на два ви переходите з дружиною на "ви"... А ще за кiлька часу з поважною вашою тещею припиняються всякi зносини i на "ти", i на "ви", бо од ©© улюблених нiчних шльопанцiв залишилися двi недогризенi стельки. Але то нiчого, - ви все рiвно Джека любите, вiн уже носить поноску, вiн шука╨ речi, i ви самi бачили його першу стойку у дворi на сусiдчину рябеньку курку. Ви ще й "пiль" йому не сказали, а вже в ротi в нього весь курчин хвiст, а курка сидить зверху на хлiвi й одчайдушно всiх запиту╨: - Куда-куда-куда?! Куда-куда-куда?! Траплятимуться i такi випадки: ви прийдете додому, а з вами не балака╨ навiть Юрко, ваш коханий синочок. - Що таке? - запиту╨те ви. Мовчання. Напружена тиша. Тiльки все посемейство суворо якось диха╨. - Юрасику, що трапилось? - Джек вiсiм котлет iз'©в. А як перед рiздвом така в родинi буде ситуацiя, то почу╨те: - От iндика тiльки архирейський носик залишився! - З шийки, значить, почав? - проказу╨те ви. А що ви бiльше скажете? I так до перших роковин з дня уродин вашого хорошого песика. Потiм непогано вiддати песика для науки досвiдченому ╨геревi. ╙гер - це людина, що вчить чистопорiдних мисливських собак. I зробить iз вашого Джекя одного в свiтi. Але з ╨герем ви вже самi майте справу. Одно скажу: доки ваша собачка в ╨геря, ви ходите в старому костюмi i в старих черевиках, а ваша дружина нiколи не придба╨ собi модельних черевикiв. I ви прекрасно знатимете, почiм тепер вiвсяна крупа i пшоно, i що ваш Джек за один мiсяць з'©да╨ мiнiмум четверик коней. I от, нарештi, Джек готовий. Перше з ним самостiйне ваше полювання на бекасiв. - Стойка! - Пiль! Джек кида╨ться, i з-пiд нього вискаку╨... здоровенна жаба. А повернувшись колись iз полювання, ви розповiда╨те сво©м приятелям: - Посилаю Джека: "Побiжи, пошукай, чи нема на тiм болотi бекасiв". Джек побiг, метнувся сюди-туди по болоту, бiгав, нюхав, прибiга╨, висолопивши язика. - Що, - питаю, - нема? - Нема! - каже. А бекасiв, товаришi, треба смажити, не розчиняючи ©х, з потрухами, з уздром. Ах, яка це смачна, благородна, нiжна дичина! 1945 ВОВК I Мисливцевi, що йому вперше в життi доводиться ©хати чи йти полювати вовка, раз i назавжди слiд обов'язково запам'ятати стару нашу народну приповiдку: "Не бiйсь вовка, - сiдай у хатi". Вовк-хижак i хижак лютий, кровожадливий, - проте боятися його нема чого. Кiндрат Калистратович Моргниоко давнiй i досвiдчений убийвовк, - так вiн усiм розповiдав i всiх учив, що вовк - звiр надто полохливий i боязкий. - Ось послухайте, - казав усiм Кiндрат Калистратович. - Живу, як зна╨те, я на хуторi i якраз на узлiссi. Кошара моя стрiхою аж на лiщину нiби наляга╨. От вовк i нанюхав мо©х овечок. Продер глупо© ночi пiд стрiхою в кошару дiрку та й уплигнув серед овечки. Ну, в кошарi, звiсно, гвалт, - вiвцi: "ме-е-е!" та й у хлiвi, - а хлiв поруч, - корова в рев! Я почув, вискочив з хати та прожогом у кошару. А воно щось сiре повз мене пiд стрiху-шелесть! Крiзь дiрку проскочити не встигло, як я його за хвiст, а воно, видите, вовк. Ну, лякливий же, я вам скажу, звiр! Така вже, звинiть, неприятнiсть! Хоч що ви менi тут кажiть, а вовк-звiр крiпко полохливий! А на нашу думку, це ще не такий сильний аргумент за вовчу полохливiсть, бо хто зна╨, яка б "неприятнiсть" вийшла, коли б вовк зненацька вхопив Кiндрата Калистратовича, ну, не за хвiст, а взагалi ззаду... А Кiндрата Калистратовича ми всi знали за хоробру i сильну духом людину. Та хоч вовк, може, й не такий уже сильно полохливий, проте ще раз кажемо: "Не бiйсь вовка!" Полювати вовка - це для мисливця i честь, i обов'язок, бо хто ж таки не почервонi╨ й очей долу не спустить, коли йому скажуть: - Сидите ви тут, сидите, охотниками прозива╨тесь, а у Вербовому хуторi вчора вовки трьох овець зарiзали та телицi лiвий задок од'©ли. - А де це Вербовий хутiр? - Од Зачепилiвки кiлометрiв не бiльш як п'ять буде. Як до©дете до могили, так дорога влiво пiде, тi╨ю дорогою й ©дьте. Ярок пере©дете, берiть праворуч, та понад ярком, понад ярком, нiкуди не звертаючи, якраз у Вербовий хутiр i в'©дете... - А вовки хiба в самому хуторi? - Ну, на хуторi спита╨те кривого Степана, - вiн зна╨, де вовки. Той усе на свiтi зна╨. Давнiй охотник, тiльки правов не вибрав. - Чи не в Перещепиному це лiсi? - кида╨ Кiндрат Калистратович. - Та, мабуть, що в Перещепиному. Де ж ©м бiльше бути, як не в Перещепиному... I лiсу чимало, i самi ж вам ярки та балки. Тiльки в Перещепиному. Вовка там, як хмари! Закурить нема? - Закурюйте? - Так почекайте, - устряв знову Кiндрат Калистратович. - Як у Перещепиному, так чого ж нам тодi до Вербового хутора ©хати? Перещепине - воно ж бiля Розлогого хутора, а Вербовий - так вiн же бiля Кучеряво© балки... То, може ж, то вовки з Кучеряво© балки? - Мо'й так! Воно, конешно, вовк, конешно, звiр! Правильно! Тiльки в Кучерявiй! Густа балка i чималенька балка. Ох, i вовка там! Як завиють, - волосся дротом! - Так тодi давайте до Вербового вдаримося! Це - в Кучерявiй! - Так-таки до Вербового й прямуйте. То там спита╨те кривого Степана, - його всi там знають. Той вам i розкаже, й покаже. Вiн усе зна╨, бо охотник давнiй, от тiльки що оце тепер правов не вибрав. - Ну, по©хали! Прощавайте! Спасибi, що сказали! - Щасливо©! Пiдсипте ще махорочки! Запашна махорка! - Закурюйте! - Спасибi. Так, як ярок пере©дете, берiть зразу понад ярком, i аж до самого Вербового. Три ж овечки й телиця, - государству ж збитки якi. Нiззя, треба винищити. Бувайте здоровi! II Ну, значить, пере©хали ярок, взяли праворуч, та понад ярком, понад ярком, нiкуди не звертаючи, прямiсiнько у Вербовий хутiр. - Тррр! Драстуйте, бабусю! - Драстуйте! - Де тут, скажiть будь ласка, кривий Степан живе? - Кривий Степан? - Еге! Охотник! - Так вiн же тепер не охотник: вiн без правов! А живе вiн... Одна... Друга... Третя... Четверта... П'ята... Шоста... Сьома... за четвертою хатою повернете в уличку. Тi╨ю вуличкою у самiсiнький двiр так i в'©дете. - Спасибi, бабусю! - Тiльки сьогоднi недiля, мабуть, його вдома нема, на охоту пiшов. - Та то вже як там буде! За четвертою хатою вулички нема. Стали. Бабуся кричить: - Та куди ж ви? Вже про©хали! - Та то ж, бабусю, третя хата, а не четверта! - Дивись, а я думала - четверта. Недобачаю вже я. Не тiльки вулицi, а вже й нитки в голку не вштрикну. Завернули у вуличку i прямiсiнько в двiр. - Драстуйте, Степане! як вас?.. - Iванович... - Степане Iвановичу! Це ви охотник? - Охотник то я, конешно, охотник, так тiльки не встиг правов виправить. Без правов. Не охочусь тепер... - Вовки, кажуть, одолiвають тут вас? - Нi, такого щось не чувать! Тихо з вовками, хвалити бога, тихо поки що... Зайчики, тi, конешно, попадаються. I густенько... Лисичку iнодi торохнеш... Бува╨... - А тро╨ овець хто зарiзав? - Тро╨? Не слихав! Позавчора Секлета, одноосiбниця, заколола, так не вiвцю, а кабанчика... - А телицi зад хто од'©в? - Що ви, товаришi? Це - брехня, вiрте совiстi, брехня. Десятий рiк я старшим корiвником. Коли хто навiть ударить, строго взиськую, а не то, що цiлi зади од'©дать... Хто ж це вже пiдкопу╨ться?! - Та нi, ми, Степане Iвановичу, про вовкiв! - Якi такi вовки, коли в мене по 2000 лiтрiв на фуражну корову, а вони - "зади од'©дають"? Хай знiмають, коли не вiрять! Розтлумачу╨те, кiнець кiнцем, у чiм рiч, i Степан Iванович заспокою╨ться. - Так у вас про вовкiв, значить, не чуть? А так поблизу де-небудь? - Говорили, що кiлометрiв за п'ятнадцять звiдси, у Попiвському, нiби виють. I що справдi нiби комусь зад од'©ли... Не знаю тiльки кому - чи телицi, чи комусь iншому... III -- По©дьмо, товаришi, на Попiвське! Може, там справдi щось органiзу╨мо, - каже Кiндрат Калистрато-вич. - Там-таки справдi бували облави на вовкiв i там-таки ╨ справжнiй мисливець, бо ма╨ i прапорцi, i зможе зiбрати гучкiв-загонщикiв, i зна╨, де поставити на номера. А я як фахiвець у цiй справi навчу вас, як полювати вовкiв облавою. - По©дьмо! Забились, так уже по©демо. Сьогоднi, може, вже не встигнемо, ну що ж, лишимося, завтра й пополю╨мо! По©хали. Кiндрат Калистратович, давнiй убийвовк, розповiда╨ про вовчу облаву. -- Ой, цiкава ця штука, товаришi, облава на вовка. Вовк заляга╨ на день у густiй хащi i там лежить до ночi i тiльки вночi виходить од'©дати телицям зади, рiзати овечки та лошата. Досвiдчений охотник заранi вже зна╨, де вони ╨, бо прислуха╨ться до ©хнього виття, а то й сам, виючи по-вовчому, виклика╨ ©х на вiдповiдь, щоб уже напевно знати, де саме вони лежать. Коли це все вже вивчено, тодi признача╨ться облава. З'©здяться мисливцi, заранi сповiщаються загонщики, з двох бокiв те мiсце обтягу╨ться шнурком, з прив'язаними на ньому прапорцями. З одного боку, де прапорцiв нема, розставляються на номерах охотники, а навпроти, здалека, заходять загонщики, запускаються, коли ╨сть, собаки... Звiр пiде на охотникiв, убiк вiн не побiжить, бо бо©ться прапорцiв... От, значить, обложили, стали. Загонщики чекають знака, коли починати... У лiсi тихо-тихо... Iнодi тiльки трiсне гiлочка, упаде шишка, стук-стукне дятел... Ви сто©те й "прочiсу╨те" зором свою територiю: де стежка, де галявина, - щоб заранi вже знати, як бити вовка, коли вiн пiде - чи просто на вас, чи, може, трохи праворуч чи лiворуч. Ви ж зна╨те, що й праворуч, i лiворуч на номерах вашi товаришi-мисливцi. Отже, щоб не допустити його на ©хню територiю, а щоб вовк був ваш! I тiльки ваш! От почалися гони. Крик, шум, гам. Трiщить десь лiщина, гавкають собаки, стрiля╨ старшина загонщикiв... Не лiс там у загонщикiв, а пекло. - Га-ла-ла! Тю! Го-го! Ух! Ох! Та-ра-ра-ра! - Пекло це пряму╨ на вас. Отут уже держiться. Тут уже кожний трiск гiлки - то трiск усiх ваших нервiв. Падiння шишки з ялинки - атомна бомба. Стрибок зайця - мiнiмум стрибок жирафи. Лисиця - тигр. А ви ж зайцiв i лисиць не стрiля╨те. Боже борони! Найтяжчий злочин - стрiляти на вовчiй охотi в щось iнше, крiм вовка. I от, нарештi, iде вiн. Я його, товаришi, не тiльки на око впiзнаю, я його ходу за сто метрiв знаю, я чую його ╨ством сво©м усiм. I от - мiж кущами - мельк! - сiре. Раз на мене - вважайте, що вовка нема. З першого пострiлу. А там iще - пострiл, там пострiл. А якась роззява то й не помiтить. А дехто, помiтивши вовка, - на грушу. Бува╨ й таке. А дехто й собаку, замiсть вовка, стукне. Бува╨ й таке. Наближаються гонщики: - Скiльки взяли? - Трьох! - Скiльки пройшло? - Два! - Ех, ви! Як же це ви зiвнули?! I от тодi на узлiссi оповiдання про колишнi облави... - А тодi, пам'ятаю... - А тодi... - А раз... Та що там говорити... Кiндрат Калистратович аж упрiв, оповiдаючи про вовчу облаву. Очi йому блищать. Почервонiв увесь. Слухачi зачарованi... IV Iдете, значить, ви на Попiвське. Обабiч дороги, аж ген-ген - куди око дiста╨, закучерявилися зеленi вруна колгоспно© озимо© пшеницi. А за зеленями, на пагорках, чорнi╨, нiби воронове крило, колгоспна зяб... Аж ось мчить з гори вiз. Кобильчина летить галопом. На возi сто©ть громадянин, кашкет йому набакир, в лiвiй руцi вiжки, а в правiй - батiг, що загрозливо навис над кобильчиною: - Н-н-н-о! Н-н-н-о! - Куди летиш, дядьку? - Вовк! - Де? - Отам, на горi, на пшеницi! Мишку╨! Н-н-но! Кiндрат Калистратович, як старий i досвiдчений убийвовк, резюму╨: - Нiчого вдивительного нема! Може бути! Старi вовки, розлюченi, що нiчого не бояться, iнодi виходять i вдень помишкувать на поле. Бува╨. Сiпни, Петре, конi, може, справдi побачимо... Пiдтюпцем вибира╨тесь на гору. Праворуч од дороги пшениця пiшла схилом до рiчечки. За рiчкою весь у вербах невеличкий хутiрець. - Он! - аж скрикнув Кiндрат Калистратович. Справдi, серед великого лану озимо© пшеницi сто©ть сiрий звiр. Вiн нахилив голову i щось нiби винюху╨. Потiм почина╨ гребти лапою землю. - Хлопцi! - шепотить Кiндрат Калистратович. - Один стрибай тут i, пригнувшись, до рiчки. Другий iзстрибуй трохи далi. Петре Iвановичу, ви станете отам за пагорком, а я спущусь до он тi╨© вербички. Поволеньки сходьтесь i наганяйте його на мене. Я не промажу. А ти, Петре, ©дь собi потихеньку дорогою та спiвай, щоб вiн на тебе поглядав. Пiшли. Всi, попригинавшись, розбiгаються, як наказав старий i досвiдчений убийвовк Кiндрат Калистратович, i починають оточувати звiра. Звiр, видать, не дуже полохливий, бувалий звiр, бо не видно, щоб дуже нервувався. Побачивши, що до нього наближаються люди, вiн потихеньку почав одходити, i тодi тiльки, як гарячий Петро Iванович, не витримавши, побiг за ним, - легеньким скоком подався на хутiрець, прямiсiнько на Кiндрата Калистратовича. Пiдпустивши звiра метрiв на п'ятдесят, Кiндрат Калистратович вистрiлив. Звiр дико зааяяйкав, пiдстрибнув i вдаривсь об землю. Кiндрат Калистратовнч його вдруге... Раптом iз садка крайньо© хати одчайдушний крик: - Тату! Нашу сучку вбили! I на пострiли, i на крик вибiгають чоловiка з п'ять хуторян... Тут дозвольте хвилин на п'ять перервати оповiдання... А через хвилин п'ять ясно вже було все: - П'ятдесят i не менше! Зiйшлися на тридцяти. - Та заберiть семеро цуценят, бо чим я ©х годуватиму! ╞дучи далi, Кiндрат Калистратович говорив: - Нiчого вдивительного нема, що вовк виходить i вдень мишкувати на поле... А подумавши трохи, нiби сам уже до себе, додав: - Тiльки ж той був без цуценят. 1945 ВАЛЬДШНЕП - Що, може, на вальдшнепiв по©демо? - запитав я свого вiрного товариша по охотi. - Воно хоч i пiзнувато, висипки вже далi на пiвнiч посипали, - та, проте, може, ще ж якийсь забарився й у нас. Та й Ральфа треба перевiрити, чи не забув вiн за зиму, як стойку робити! По©дьмо, провiтримося трохи. - Нi, не по©ду! Весняно© охоти я не визнаю! Та й тобi не раджу! Я - ворог весняно© охоти! - Чому? Навеснi в лiсi краса яка! - От тому, що краса, я й ворог! I замислився-замислився мiй вiрний товариш. А потiм пита╨: - Ти молодим коли-небудь був? - Зда╨ться, - кажу, - був! Та й що з того? - Було й менi, - вiн каже, - колись вiсiмнадцять лiт. I були в мне тодi очi, як сливи, i кучерi, як пiсня. I була тодi весна. А Галя, що жила, як пiти поза садком та перейти леваду, так Галя та, повiр менi, була краща, як весна. Тако© постатi, таких очей, тако© коси, такого голосу i такого погляду, - от заприсягаюся тобi! - нi в кого в свiтi не було! Мо© очi i мо© кучерi, i все, що в грудях мо©х билося й горiло, було для Галi, а Галин погляд був для мене. - У суботу, Галю, ввечерi, як тато з мамою поснуть, прийду, - сказав я Галi. - А я чекатиму. У клунi, - зашарiлася-зашарiлася Галя. Настала субота. Ой, як же довго, довго в ту суботу не вечорiло! I цiлiсiнький день лилося з грудей тодi в мене: Коли б уже вечiр, Та й повечорiло... I довго батюшка то© суботи вечерню правив, i тато якось тодi довго-довго у дворi поралися, i мати - все щось товчуться, все товчуться... I чого, - ти менi скажи, - в отакi суботи час не рисаками ©здить, а волами, та такими ж ледачими, що всi б бичi i всi батоги на них, клятих, потрощив би?! Аж ось батьки полягали i поснули. Яку ж я того вечора сорочку одягнув, як же я сво© кучерi розчесав, як же я чоботи вимастив! А сукняна чумарчина на однiм плечi, як пiр'©ночка. I пiшов. Нi, брешу: не пiшов, а полетiв. Поза садком. Панський тодi той садок був. Липами весь обсаджений. Великими, великими липами. I був тодi мiсяць май. I липове листя ледь-ледь тiльки розтулилося, обгорнуло вiти i потихесеньку-потихесеньку шепотить. А мiсяць на липи ковшами золото сипле. I цвiв бузок, i конвалi© цвiли. I солов'©, а солов'©!! Щось неймовiрне! Особливо менi врiзався втямки один. Вiн не спiвав, вiн ридав над сво╨ю коханою, що десь недалечко вiд нього, пiд кущем обгорнула сво©м тепленьким тiльцем шоколаднi я╨чка. Вiн благав ©©: Люби! Люби! Люби! Цiлуй! Цiлуй! Цiлуй! На хвильку зупинився i знову: "Люби! Люби! Люби!" I кожне оте його "люби!", кожне його "цiлуй!", вилiтаючи з гарячих солов'©них грудей його, обгорталося пахощами бузку й конвалiй i вiночком квiтчали трепетне серце його кохано©, що грiла пiд кущем майбутнiх солов'яток сво©х. I йшов я, пам'ятаю, через леваду... Вузесенька, вузесенька стежечка понад струмком. Струмок iз камiнчиками гра╨ться: пiдбiжить, плюсне на камiнчик, блисне смiхом i побiжить далi. А над левадою - нiжнi-нiжнi шати з золотого серпанку, прозорi-прозорi, як Галинi очi, - прозорi, аж до неба од зелено© на левадi трави золотi шати. А далi верби стоять, стоять - анi шелесть! - думу думають. За вербами Галин город, а з городу до двору перелаз... I от я на перелазi. Став. Серце тьох-тьох-тьох! ...Коли це хтось як тьохне мене билом межи в'язи, так я тiльки - ой! - До Галi, гемонський хлопець?! Я тобi дам Галi! Звiдти до левади я бiг, мабуть, швидше, нiж до перелазу. Я впав на левадi в траву i зубами ту траву рвав. Я плакав. Плакав не з болю - нi. Я плакав, бо я Галi не бачив. Давно це було... А й тепер, коли iнодi умовляють мене по©хати на весняне полювання, i я стану де-небудь над озерцем i бачу, як на качачий крик, крик, у якому i хотiння, i прохання - та де прохання, - молiння! - коли на такий крик мчить зачарований селезень i каменем пада╨ в воду, - прекрасний, як казка, в сво╨му весняному вбраннi, як писанка, всiма кольорами розмальований, - я завмираю. Отакий я бiг левадою до Галi... I коли я пiдiймаю рушницю й беру його на мушку, я не селезня бачу на озерi, я бачу себе на перелазi i... опускаю рушницю! Нi, друже мiй, навеснi я не полюю. Люблю я полювати восени. I качку, i вальдшнепа, i все... Вальдшнеп, або лiсовий кулик, - благородна птиця, трохи менша як наш голуб, темно-рудуватого кольору, з довгим, як у всiх куликiв, дзьобом i довгими ногами. Птах вiн, як сказано, лiсовий, у нас не виплоджу╨ться, а тiльки перелiта╨: навеснi, коли мандру╨ на пiвнiч, на мiсця свого гнiздування, i восени, коли поверта╨ться у вирiй. Тодi в чагарниках, а особливо на узлiссях, з'явля╨ться у нас на Укра©нi вальдшнеп, i поодинцi, i цiлими табунами, так званими висипками. Отодi ©х i полюють. Полюють з лягавими собаками i на "тязi"... Тяга - це та сама рiч, про яку Iван Сергiйович Турген╨в сказав: - "Ви зна╨те, що значить стояти на тязi?" Отже, на тязi можна стояти. Але стояти, як ви зна╨те, можна й на вулицi, i в кiмнатi можна стояти, i на стiльцi, i на столi ми сто©мо. Так - тяга не подiбна нi до вулицi, нi до стiльця, нi до кiмнати. Тяга - це зовсiм навпаки. Тяга - це коли навеснi чи восени вальдшнеп перелiта╨, "тягне" - з одного мiсця на друге. Вранцi й увечерi. Бува╨ це здебiльша над ярком, над балкою, коли, примiром, у вечiрнiй сутiнi миготить понад деревами, з характерним хроканням, силует вальдшнепа. I ви його стрiля╨те. Ви йдете на тягу заранi, щоб вибрати до сутiнку мiсце, обдивитися, примiрятися. Осiнь... Лiс сто©ть задумливий, печальний: йому ось-ось треба пишне сво╨ вбрання скидати, пiдставляти сво© вiти дощам холодним, хуртовинам снiговим. Листя з суму жовтi╨, а деяке з туги кривавиться. Ось пада╨ кленовий лист, - умер вiн, одiрвався з рiдно© йому галузки i пада╨. Вiн не пада╨ сторч на землю - нi. Йому так не хочеться йти на вiчний спокiй, лежати i тлiти серед завмерлих собратiв сво©х... Вiн кружля╨ на галявинi, то вгору пiдноситься, то хилиться до землi. Ой, як не хочеться йому тлiти! Останнiм конвульсiйним рухом вiн порива╨ться вгору, до свiтла, до сонця, що так пестило його, так голубило... Але нема вже сили в кленовому листу, нема вже життя в нього, пада╨ кленовий лист на землю i затиха╨... Навеснi на його мiсцi молодий буде лист, зелений, вiн з вiтром розмовлятиме, хапатиме жилками сво©ми сонячний промiнь, пiд дощем купатиметься й росою умиватиметься. Щоб потiм умерти... Старе оджива╨, нове - народжу╨ться. - Хор! хор! хор! - чу╨те ви вальдшнеповi "позивнi". - Б-б-бах! -- Ну що? - кричить вам з другого кiнця балки приятель. - Пудель? - Пудель! - одповiда╨те ви. - Я так i знав! - iронiзу╨ приятель. А ви собi дума╨те: - Слава богу, що пудель! Хай собi пташечка живе! З собакою так само дуже iнтересно полювати вальдшнепа. З хорошим, певна рiч, собакою. Стойка... Пiль!.. Бббах!.. i т. д., i т. iн. А менi зда╨ться, що не так навiть iнтересно полювати вальдшнепа з собакою, як про те розповiдати. - Ральф мiй... Не встиг я вилiзти з трамвая в Свя-тошинi, дивлюсь - вiн уже потяг. Я за ним. Тягне, тягне, тягне... Я за ним... Уже й Iрпiнь проминули, а вiн тягне... Бачу, вже ось-ось Коростень, а вiн тягне... - Слухай, - перебива╨ один iз гостей, - давай вип'╨мо та закусимо, потiм уже хай вiн далi тягне... 1945 ДИКА КОЗА Ю. В. Шумському Благородна тварина - дика коза. Благородна i сво╨ю постаттю, коли, струнка й нiжна, сто©ть вона серед кущiв лiщини або на зеленiй квiтучо-пахучiй галявинi лiсу нашого чарiвного чи коли, спустившись до Сули, до Росi, до Горинi, грацiозно нахилившись, студену воду п'╨. Благородна i в стрiмкому вихорi-льотi, коли, налякана, не бiжить, а стелеться над чагарником, над кущами, чи помiж дубо-клено-ясенових стовбурiв... А ще благороднiша вона тим, що через не© i завдяки ©й можна виявити дуже несимпатичну породу роду людського, ту породу, що ганьбить почесне звання охотника - людини, якiй ╨ назва браконь╨р. Браконь╨р - це, власне кажучи, людина тiльки зверху: в не©, коли починати знизу, - двi ноги, черево, груди, двi руки, писок, баньки, голова й кашкет або капелюха на головi. У баньках (у людей цi штуки звуться - очi) нема нi радостi, нi суму, самi тiльки хитрощi. У людей очi дивляться, а баньки в браконь╨ра - бiгають. Серця в браконь╨ра нема. Замiсть серця в нього торбочка з м'язiв. Торбочка ця в нього спецiально для того, щоб сильно дуже калататися, коли хтось тюкне. Оце й ╨ - браконь╨р. Так ще раз кажемо, дика коза допомага╨ виявляти серед людей отих вилюдкiв-браконь╨рiв, хоч i платить за це сво©м життям. Дику козу полювати заборонено. Тiльки з особливого дозволу можна одстрiлювати певного часу самцiв-цапiв, а браконь╨ровi закон не писаний, вiн iде в лiс i винищу╨ i цапiв, i кiзочок, i маленьких козеняточок. Нам нiколи не доводилося бачити браконь╨ра за його пiдлою роботою, але ми уявля╨мо собi, як може лупати вiн сво©ми баньками, коли кiзочка дивиться на нього сво©ми печальними-печальними, повними слiз очима i вмира╨... I яка школа, що ©© благородство не дозволя╨ ©й плюнуть тому звiровi межи його баньки?! Браконь╨р - хитрюща бестiя. Юрiй Васильович Шумський, чудесний артист i чудовий охотник, - дехто, примiром, каже, що вiн охотник кращий, нiж артист, дехто то© думки, що з нього, навпаки, артист далеко кращий, нiж охотник, а ми - такого погляду, що коли вiн такий охотник, як артист, то таки справдi вiн прекрасний охотник, - так Юрiй Васильович розповiв нам таку пригоду. - Зайшов, - каже, - якось до мене земляк. - При©здiть, - просить, - та й при©здить до нас у Дзвонкове пополювати. А то чомусь увесь час в степах Укра©ни охотитесь. Зiбрались ми кумпанi╨ю й по©хали. По©хав, - каже Юрiй Васильович, - я й зо мною Платон Кречет, Галушка й дзвонар Квазимодський iз собору Паризько© богоматерi. При©хали ми у Дзвонкове, зупинилися в земляка, перекусили - й зразу в лiс. Тiльки-но в лiс увiйшли, коли це - бббах! - i недалечке. Ми туди. Зирк на галявинцi хтось бiля вбито© дико© кози вовтузиться. Я як крикну: - Стiй!! Ви ж самi розумi╨те, що робиться з браконь╨ром, коли вiн почу╨ "стiй!" Це на нього так вплива╨, як батiг на рисака. Вiн за козу i - в довго©. Ми за ним! Усi вчотирьох! Галушка з Квазимодським трохи вiдстали, а я та Кречет по п'ятах за ним. Прибiга╨мо в село, помiтили в яку хату вiн ускочив. Убiгли й ми в його хату, ну, може, хвилин через три, як ускочив вiн. - Де коза?пита╨мо. - Яка коза? - Дика коза, що ти в лiсi тiльки що вбив? - Та я й у лiсi не був! Жiнка його над колискою сто©ть, нахилилася, дитину году╨. - Люди добрi, - озвалася жiнка, - таж вiн iз хати нiкуди не виходив! Ми шукать. I в печi, i на печi, i пiд полом, i в миснику, i за мисником, i в помийницi, i в дiжi, i в сiнях, i в комiрчинi - нема! Ми й у коморi, i в хлiвi, i в свининцi, i пiд свининцем - нема! Пiдбiгли Галушка з дзвонарем Квазимодським, - та всi вчотирьох по всiх закутках, по всiх закапелках. Облазили скрiзь, де можна, де й не можна - нема! Увiйшли ми в хату, вiдпочили i знову до хазя©на: - Де? - Та чого ви, - каже, - до мене присiкались?! У лiсi я не був, нiяко© я кози не вбивав! Тодi я вже до нього ладиком: - Слухай, - кажу, - чоловiче! На власнi ж очi всi ми бачили, що козу ти вбив, що з козою ти додому бiг i з козою в хату вскочив! Де вона, кажи! - Та то ви помилилися! То, може, сусiда, а не я! Я вдома сидiв! - Нi, - кажу, - не сусiда, а ти! Та, вже ви зна╨те, i злiсть мене бере, та й цiкавiсть розпина╨, де можна козу так заховати?! Ми ж усе облазили i не знайшли. Тодi я йому кажу: - Слухай, дядьку! Даю тобi слово, що нiкому нiчого не скажемо, нiчого тобi не буде, коза залишиться тобi, - скажи, де ти ©© так заховав, що ми знайти не можемо? Де? Вiн довго думав та й каже: - А нiчого не буде? - Та нiчого! Слово даю! Тодi вiн до жiнки: - Покажи! Жiнка його вiдхилилася вiд колиски: - Ось вона! Я ©© груддю годую! Пiдходимо: справдi, лежить у колисцi невеличка дика коза, над якою в скорбнiй матернiй позi весь час стояла браконь╨рова дружина. - Отакi браконь╨ри! - закiнчив оповiдання Юрiй Васильович Шумський. Хитрюща бестiя - браконь╨р. I шкiдлива бестiя - браконь╨р. Та проте й з ним боротися можна. Повертаючись одного разу з охоти, зайшов я по дорозi до давнього мого знайомого Максима Тудистрибни перепочити та молочком пiдкрiпитися. Давно вже, рокiв чи не з п'ять, я Максима не бачив. Зайшов. У хатi сама Максимова жiнка. - Драстуйте, - привiтався я. - Драстуйте! Давненько вас не чуть! - Занiколилося, - кажу. - А Максим же, - питаю, - де? - В оборi пора╨ться. Зараз увiйде! - Чи не можна, - питаю, - у вас молочка? - Е! Молочка?! "Не видо©ли бичка!" - вiдповiда╨ Максимиха. Здивувався я крiпко: така завжди привiтна жiнка i нате вам! А вона до мене: - Нема, - каже, - молочка! Коза корову з'©ла! - Як? - А так! - каже. Коли ось i Максим у хату. Привiталися. - Давненько, - кажу, - вас не бачив, Максиме! Мене робота не пускала, а ви ж у мiстi бува╨те, чому не заходили? Ранiше було частенько навiдувались! А жiнка од печi: - Козу полював! Я сиджу й нiчого не розумiю. Максим махнув рукою: - Та! - Що таке, - питаю, - Максиме? Розкажiть! - Три роки дику козу полював! - ще раз махнув вiн рукою. - Три роки? Як це - "три роки"? - А так. - З рушницею? - Та де там з рушницею!! - Аз чим? - З iзоляцi╨ю. Та й розповiв менi Максим таку iсторiю: - Пiшов я з рушницею в лiс, може, думаю, де зайця пiднiму. Вийшов на личакову поляну, зирк! - а передо мною, ну, не далi, як до комори, стоять двi й дивляться на мене. Отут у мене як затiпа╨ться! Не витримав: приложився - ббах! - одна на мiсцi! А друга втекла! Я бiжу до не© i свiту пiд собою не бачу! Прибiг, здiймаю череска, путаю ноги! А руки тремтять, а ноги тремтять! Нiчого й не бачу, нiчого й не чую! Коли хтось по потилицi менi як шарахне, так я сво©м лобом об козинячий тiльки - лусь! А в очах огники тiльки - блись! блись! блись! Отямився, а передо мною лiсничий. Ну, далi самi вже зна╨те: суд i три роки з iзоляцi╨ю! - З iзоляцi╨ю та ще й без корови! Бо поки його три роки за козою носило, я й корову продала! Охотник! - додала з притиском Максимиха. - I рушницi нема? - питаю. - Та на лиху годину ота рушниця?! Як i пiду коли-небудь на козу, то тiльки з жiнкою i тiльки на Житнiй базар! - Навчило одного браконь╨ра, - подумав я сам собi. Можна ©х усiх, браконь╨рiв, навчити, треба тiльки як слiд за це дiло взятись. Полюють дику козу здебiльша загонами, гучками. Облавою, одне слово. Робиться це з дозволу вiдповiдних органiзацiй, колi© провадиться так званий одстрiл цапiв-самцiв. Для охотника труднощi полювання на козу полягають у тому, щоб не помилитись i не бахнуть замiсть цапа козу-самицю. - Ну, а як ти його в лихо© години розбереш, коли воно повз тебе не бiжить, а стелеться, летить i на мушцi воно в тебе одну мить, - скажiть, як ти розбереш, чи коза воно, чи цап?! Прибрiхують тi мисливцi, що кажуть: - Я, мовляв, нiколи не помилюсь! - з сумом казав менi оце якось прекрасний, досвiдчений, старий уже мисливець. - Ну, й трапляються, звiсно, конфузи, коли замiсть цапа дивиться на тебе печальними очима кiзочка... Дуже непри╨мна та до того ще й кримiнальна справа! ╙диний, на нашу думку, спосiб не помилитися, чи коза повз тебе летить, чи цап, - такий. Коли ви помiтите, що десь у кущах щось шелестить, виймайте шматочок хлiбця i, простягаючи його в руцi, кричiть: - Кiз-кiз-кiз-кiз! Вона, звичайно, зупиниться. Ви зразу ж питайте: - Чи ти коза, чи ти цап? Вона зразу ж вам: - Я - коза! А цап позад мене летить! Туди дивисьi Гав тут ловити не можна! Дiалог з козою ма╨ бути стенографiчний, iнакше втеря╨те цапа. Трапляються випадки, що цап, зупинившись на ваш заклик - кiз-кiз! - стане перед вами i, щоб вас обдурити, мекне басом: - Я - коза! Але в цей час ви встигнете помiтити в нього рiжки й борiдку, коли вiн не поголиться. А ╨ й взагалi цапи без бороди i без рiжок! Тодi вже дивiться туди, куди вам ближче! I бабахкайте! Убити цапа - це цiла подiя в життi кожного мисливця. Траплялося й менi вбивати. - Заходьте, - запросив мене добрий мiй знайомий i старий охотник, - завтра до мене! Дикого цапа встрелимо! Дозвiл маю! Я зайшов, зарядивши рушницю "чотирма кулями". - Рушницю, - каже мiй знайомий, - поки що розрядiть i повiсьте та йдiть сюди й сiдайте, поговоримо! Щоб довго не балакати, - убив я тодi чи не цiле здоровенне блюдо дикого цапа! Ох, i смачна ж дичина! Хазяйка вже аж кривиться почала! А я б'ю, а я б'ю! Яка ж благородна тварина - дика коза! I в лiсi, коли сто©ть, i коли вона летить-стелеться, i коли вона браконь╨ра виявля╨. Благородна вона й на блюдi! 1946 ДИКА ГУСКА Дика гуска - це таки справжня гуска, тiльки - дика. ╞© можна ©сти, - так, як i свiйську гуску, - з пряженою капустою або з яблуками, з гречаною кашею i так. Рiзниця мiж дикою гускою й свiйською гускою та дикою качкою така, що дика гуска нiколи не плодиться в нас на базарах, i для того, щоб ©© смажити навiть так, без пряжено© капусти й без яблук, - ©© обов'язково треба заполювати. А заполювати дику гуску не легко, бо вона в нас на Укра©нi дуже-дуже рiдко плодиться, а тiльки перелiта╨ навеснi на пiвнiч, а восени - на пiвдень, - отже, тiльки ранньою весною й пiзньою осiнню можна похвастатися, що: - Та, - мовляв, - гусей там набив! Приходьте! Говоримо ми це без нiяко© пихи, говоримо ми це iз скромнiстю, властивiстю, як ви зна╨те, притаманною кожному справжньому мисливцевi. Полювали ми з приятелем пiзно восени дикi качки на рiчцi Оскiл, на Куп'янщинi. Рiчка Оскiл - чудесна рiчка, з прозорою, лагiдною водою, з очеретами та пахучою осокою по берегах, з затоками й рукавами, з широкими на лiвому березi луками, що дивляться на свiт божий незчисленними очима-озерами, порослими зеленими-зеленими шовковими вiями. Та й не тiльки цим славна рiчка Оскiл, а славна вона найбiльше тим, що водиться в нiй дуже рiдкiсна риба - верезуб. А може, й не верезуб, а щось iнше, а тiльки я прекрасно пам'ятаю, що один рибалка дуже давно нам розповiдав, що в ©хньому Осколi таке плава╨, що бiльше такого нiде не плава╨. Ну, бог з ним, хай плава╨. Полювали ми, значить, полювали там дикi качки, довгенько щось полювали та й заполювали дику гуску - казарку. Правду, як i завжди, казавши, дика гуска ота повз нас i не летiла, i не пливла, проте ми ©© заполювали. Як це робиться, говорити не буду, бо у всякого мисливця у полюваннi ╨сть свiй стиль, отже, трудно менi все це типiзувати, щоб зрозумiло було всiм. Заполював гуску мiй приятель, бо в нього було бiльше набо©в, а я свого гаманця забув удома. Але вiн мене заспоко©в. - Ти, - каже, - не хвилюйся i з заздрощiв не мiнись: ©стимемо разом! Казарка була бита на крило, а так бiльше нiчого в не© прострелено не було, i вона собi ходила, i навiть доки ми збиралися ©хати на станцiю, ходила по хатi й почала вже ©сти крихти з паляницi й пити воду. Ми довгенько збиралися ви©здити на станцiю, довгенько й дуже любо та мило прощалися з хазяями, де зупинилися, бо дуже вони були симпатичнi люди, потiм спiвали отi╨©, як пак вона? - та отi╨©, що ото: Де ти, хмелю, хмелю, зимував, Що й не розвивався... Як ©хали на станцiю, спiвали вже не про хмiль, а про огiрочки: Сама буду поливати Дрiбною сльозою... А хазя©н, сидячи на возi, дуже голосно й високо-високо виводив: ...сльо-о-з-о-о-о-о-о-ю! Так голосно й так високо, що вискакували з дворiв люди й дивилися нам услiд. - Що воно таке? - питалися вони. - Охотники по©хали! Спiвали ми аж до само© станцi©. На станцi© сердечно попрощалися з хазя©ном i сiли у вагон. Нам з приятелем хотiлося спiвати ще й у вагонi, але на бойовi й геро©чнi пiснi в нас не вистачало вже в голосах металу, i спромоглися ми тiльки на журно-мiнорне: Думи мо©, думи мо©, Лихо менi з вами. Дiйшли до запитання: Чом вас лихо не приспало, Як свою дитину? - та й замовкли. Позiхнули й сказали один одному: - Будемо, мабуть, спати! А гуска-казарка з нами. Лашту╨мося ми спати. Кошика, куди б можна було посадити казарку, в нас не було, до авоськи у той час людство ще взагалi не додумалось, - постала, отже, проблема, де гуску приткнути. ╞хали ми у м'якому вагонi. Приятель таки додумався. - Я, - каже, - вiзьму ©© до себе, на верхню полицю! За мною вона й сидiтиме! Сплю я не дуже мiцно, скорше - сторожко я сплю, от я ©© утихомирюватиму, як вона занепоко©ться! - Ну, - кажу, - добре! Полягали. Прокинувся я вранцi, дивлюсь - сидить мiй приятель, спустивши iз верхньо© полицi ноги, й мугиче: Чом вас лихо не приспало, Як свою дитину? - Чого, - питаю, - тако© сумно© та ще й зранку? Приятель, нiчого не кажучи, простяга╨ позад себе руку, щось таке бере й показу╨. Дивлюся: казарка. Але вже не жива, а мертва. - Упоко©лась, - питаю. - Як же це так? - Виходить, - каже, - приспав! А я ж сплю не дуже мiцно, - скорше сторожко я сплю! I от бачиш! - Та бачу, - кажу. - То ти й спiвав би вже: Чом вас лихо не приспало, Як я дику гуску? Дискусi© про те, як вважати тепер гуску: чи ©© забито на полюваннi, тобто вона законна дичина, чи вона упоко©©лася власною смертю, тобто вона дохла, - тривали недовго. Ухвалено було вважати ©© за законну дичину, бо ж ©© таки було, хоч i на крило, а проте пiдстрелено, i що вона, як дуже часто трапля╨ться з пiдранками, потiм потихесеньку дiйшла. А про те, що казарка спала з приятелем на верхнiй полицi, у м'якому вагонi, в по©здi Куп'янка - Харкiв, забути i нiкому не говорити. Так i зробили. Гуску з'©ли по при©здi на другий день. Усi крiпко хвалили смачну дуже гуску, а хазяйка одрiзала в не© крила, стулила ©х, нiби як вiялом, i заходилася прибивати ©х якраз проти писемного стола в кабiнетi мого приятеля, щоб i кабiнета прикрасити i щоб крила тi повсякчасно нагадували йому щасливе його полювання на диких гусей. Приятель дивився на таку до себе увагу та лагiдно й каже дружинi: - Дякую тобi, мо╨ серденько, за таку твою увагу до мене, але я дуже тебе прошу: прибий цi крильця у себе над туалетним столиком, бо вони дуже красивi, вони так оздоблять твою кiмнатку! Та ще до того це буде мiй тобi, мо╨ серденько, скромний подарунок. Та й поцiлував мiй приятель свою симпатичну дружин