секунд поразмышлял Петр Алексеевич, -- ему... можно верить, -- договорил он. -- А что вы будете решать с Мишей, когда он вернется? -- не удержавшись, поинтересовалась Юля. -- Я же уже говорил вам, Юлия... У Миши имеются какие-то соображения на этот счет, а меня он пригласил как интеллект, мозг, так сказать, и, естественно, как близкого друга Василия Федоровича, вашего отца. Больше я ничего добавить по этому поводу не могу. -- Не можете или не хотите? -- отчаянно не унималась Юля. -- Ну, Юлия, извините, но вы как ребенок. -- И вы меня извините, Петр Алексеевич, -- словно опомнилась Юлия. -- Я очень устала. -- Усталость -- характерная черта любого поколения. Все устают, начиная от малого и кончая старым человеком. А вы не обращали внимания, Юлия, на то, что дети устают все же меньше чем взрослые? -- Замечала, -- как-то особенно нежно и за-думчиво, заметил профессор, сказала девушка. -- А не задавались вопросом, почему это так? -- снова спросил Порядков. -- Я не думала, -- ответила Юля. -- А вы подумайте, -- предложил профессор. -- Возможно, оттого они устают меньше, что... Честное слово, не знаю, Петр Алексеевич. Отчего? -- Все очень просто, -- определился Порядков. -- Есть только три возможности жить в мире. Первая: видеть натуру, все как впервые, без какого-либо опыта на то, но это -- бессозна-тельное бытие. Вторая возможность, здесь посложнее: видеть натуру, все что есть, но не как впервые, потому что уже есть опыт и он подсказывает -- как надо видеть, а значит, всякий раз, когда имеется возможность видеть очередную натуру, она уже не воспринимается как есть, как впервые, потому что воспринимается в свете уже существующего опыта, и таким образом, человек перестает видеть, можно сказать даже, если хотите, как бы перестает видеть новое, а видит лишь, собствен-но, блуждает в первичном опыте и только. И в редкие моменты жизни, количество и ка-чество которых разнится у всех, ему, человеку, удается воспринять что-то новое, когда, вдруг какую-то из натур он воспримет без опыта, но, к сожалению, и тогда, после того, как ему удается такое -- опыт набрасывается -- осознавать вновь прибывшую натуру и опять же, искажает ее; другими словами, вторая возможность предполагает в общем -- ложное видение натуры. И наконец, третья возможность жить в этом мире: это когда натура воспринимается постоянно вне опыта, но при этом присутствует и сознание. -- Интересно, как это можно? -- спросила, внимательно слушающая Юля. -- Это так просто! Давайте примем логическую модель, чтобы обозначить возможность правильно понимать. Я предлагаю такую модель: натура, она, как не крути и есть потому натура, что она всегда находится во вне опыта че-ловека, тогда, отсюда вытекает, что опыт находится относительно натуры всегда -- внутри че-ловека. Ну, а если это так, тогда можно коротко охарактеризовать первую возможность жить в этом мире, охарактеризовать, как бессознатель-ное видение натуры при полном отсутствии опыта, а вторую возможность, как видение человеком, его восприятие натуры, через опыт, точнее, как опыт видящий, получается -- ложную натуру, или человек, видящий сам себя, отсюда третья возможность жития в этом мире прозвучит следующим образом: восприятие, видение натуры как опыта во вне, при полном отсутствии опыта внутри, через осознанный и полный перенос внутреннего опыта во вне, последний и ста-новится натурой. Вот так-то, Юлия! -- Но, все-таки, почему же дети устают меньше? -- озадачилась Юля, как бы задавая вопрос одновременно и себе и профессору. -- Согласитесь, что это логично: если течет река сама по себе, то нельзя сказать в прямом смысле, разве что в переносном, о том, что река устала. -- Нельзя, -- согласилась Юля. -- Но если человек начнет работать с этой рекой, скажем: подгонять ее течение или наоборот -- притормаживать, то человек устанет. И чем больше он будет что-либо делать за реку, тем больше он будет уставать. Догадываетесь? -- лукаво прищурившись, спросил профессор. -- Теперь... Кажется, да. Если я правильно поняла вас, то, в начале, дети, не имея опыта или мало позволяя ему проявлять себя, восприни-мают течение реки и мало вмешиваются в него, мало что делают за реку, а значит и меньше устают, чем тогда, когда, они же, подрастая и становясь взрослыми, начинают жить опытом -- делать все больше за реку, вместо нее, и чем не больше они это делают, тем больше и быстрей устают. -- Абсолютно верно, Юлия. Только, предлагаю, слово "река" замените на фразу -- "энергия в движении" и, все сразу станет на свои, окончательно и достаточно понятные места. -- Можно сказать еще короче, Петр Алек-сеевич. -- Скажите, буду очень рад! -- Не двигайтесь вместо энергии! -- немного повеселев, объявила Юля. -- Ну, вот, -- обиженно сказал Порядков. -- Куда там угнаться мне за вами, старому, длинно и не выразительно говорящему: "Не двигайтесь вместо энергии"! Великолепно и коротко, -- похвалил профессор. Но мы с вами, Юлия, столько наговорили, чтобы всего лишь убедить себя в том, что действительно -- лучше жить человеку как птички и не заботиться о дне завтрашнем. -- Ох, Петр Алексеевич... -- вздохнула тяжело Юлия. -- Что? Никак устали? -- нарочито съехидничал профессор. -- Да. И теперь понимаю, что сама виновата в этом, -- призналась Юля. -- А давайте-ка, во что-нибудь поиграем. А? Как вы смотрите на это? -- приободрившись, предложил Порядков. -- Давайте, Петр Алексеевич, а во что? -- Ну, я не знаю... Ну..., хотя бы в лото, что ль? Юля сходила в папин кабинет и принесла оттуда лото и они стали играть в него, развернув-ши поудобнее кресла к журнальному столику... А в Интегральной Фирме, в кабинете Вор-бия начался разговор. Хозяин кабинета восседал за своим рабочим столом, теперь в новом роскошном кресле, как бы приподнимающим сидящего над всеми, а Юсман и Миша располагались друг против друга тоже в креслах, но менее значительных, чем у Георгио Фатовича. -- Пришли, -- многозначительно, с высоты своего положения, в самодовольную растяжку произнес Ворбий. -- Я ничего не понимаю, Виктория?! -- воз-мущенно сказал профессор, обратившись к Юсман и пристально посмотрел в глаза Ворбия: Георгио Фатович оскалился в надменноторжествующей улыбке. -- А тебе и не надо что-либо понимать, -- заговорил вместо Юсман хозяин кабинета, -- отпонимался, -- злобно добавил он. -- Что это за тон. Что вы себе позволяете, Георгио Фатович!? -- вскричал профессор. -- Виктория!? Что же это такое?! -- требователь- но посмотрел он на Юсман, которая неподвижно сидела, опустивши глаза. -- Короче. Если вы сейчас же не объяснитесь, то я ухожу, -- заявил профессор, бросивши два пронзительных взгляда: один в сторону Ворбия, а другой в сторону Юсман. -- Уйдет! Ха-а-х, как же! Он уйдет! -- над-смехался Ворбий. -- Я тебя еще не отпускал никуда. Конечно уйдешь, куда же ты денешься! Чуть попозже. Я провожу. -- Прекратите! -- возмутился Василий Федорович. -- Молчать! -- приказательно крикнул Вор-бий профессору. -- Сидеть и молчать, Миша -- язвительно подчеркнул он слово "Миша". -- Бу-ду говорить только я. -- Я прошу вас, Георгио Фатович, -- заговорила Юсман. -- А ты еще можешь подать голос -- насмеш-ливо обратился к ней Ворбий. -- Ты, кое-что, наверно, забыл, раб! -- Юсман замолчала и смотрела на Ворбия умоляющими глазами. -- Ты забыл-ла, Викторррия Леонидо-о-в-на, -- издевательски говорил хозяин кабинета, -- кнопка. Мне только стоит.. ее нажать, и я тебя... выключил. Как заводную куколку. А!? -- вскричал он. -- Мне нажать ее прямо сейчас?! Что же молчишь?.. Ты боишься. Я это знаю, раб. Ну, так я не стану более задерживать тебя здесь, -- спокойно сказал Ворбий и подтянул к себе клавиатуру компьютера и пальцы его рук, как два зловещих паука пробежались по ней. В это время, Юсман подала, посмотревшему в ее сторону, Василию Федоровичу знак, чтобы тот достал пистолет. Профессор, едва заметно, кивнул головой, что он понял, и на сердце у него отлегло, стало ясно, что Юсман не знала доступа к архиву и необходимо было вынудить Ворбия, чтобы он сам этот доступ организовал. Ворбий, проманипулировал еще с несколь-кими клавишами, время от времени посматривая на монитор, остановился: его лицо выражало торжество и без труда давало понять, что программа архива Интегральной Фирмы приведена в рабочее состояние. И тут, когда хозяин кабинета грациозно, в дирижерском жесте оторвал свои руки от кла-виатуры компьютера и хотел было что-то сказать, но успел лишь открыть для этого рот, нео-жиданно, даже для Юсман, не отрывающей теперь взгляда от Ворбия, -- раздался оглушительный выстрел из пистолета. Пахнуло пороховым дымком. -- Суу-ки! -- прорычал Ворбий, выскочив-ший из кресла, будто от сумасшедшей затрещины и прижавши правую руку к себе, согнулся вместе с ней в животе. -- Сговорились, рррабы! -- проорал он выглядывая из-под стола и корча физиономию от полоснувшей боли. Юсман тоже подскочила из своего кресла и пока еще оставалась стоять, в замешательстве бросая взгляды то в сторону профессора, то в сторону ужаленного пулей Ворбия. Георгио Фатович выказал в своих движениях попытку приблизиться к клавиатуре компьютера. -- Назад! -- жестко окрикнул его Василий Федорович. -- Ненасытный мерзавец, -- озлобленно проговорил он не отводя глаз от раненого Ворбия. -- Ты ему попал в живот? -- спросила Юсман у Василия Федоровича, не сходя со своего места, продолжая стоять у кресла. -- Нет. Я пробил ему руку, -- ответил профессор, продолжая держать на мушке скулящего хозяина кабинета. -- Пора действовать, Виктория, -- сказал Василий Федорович и прикрикнул на Юсман, -- что ты стоишь?! -- но ее требовалось вывести из оцепенения. -- Виктория, я прошу тебя..., иди к компьютеру, делай, что положено, ты знаешь. Иди же! -- прикрикнул профессор еще раз. -- Слушай меня, мерзавец, внимательно: -- сказал профессор Ворбию, -- если ты попытаешься, хотя бы даже взглянуть в сторону монитора -- я тут же всажу тебе пулю в лоб, мне терять нечего, у меня нет другого выбора. Ты меня понял!!? -- проорал Василий Федорович. Ворбий продолжал стонать, согнувшись в животе -- он отвернулся от компьютера и ничего не ответил. Наконец, Юсман вышла из заторможенного состояния. Она обошла рабочий стол хозяина кабинета с другой стороны, чтобы не проходить мимо время от времени подскуливающего Вор-бия. Виктория приблизилась к клавиатуре ком-пьютера, волнительно ощупала ее, не нажимая клавиш, как бы удостовериваясь, что она правильно понимает расположение ее клавиш, взглянула на монитор. -- Слава Богу! -- воскликнула обрадовано она, -- этот мерзавец вызвал-таки необходимую программу. -- К Юсман возвращалась прежняя решительность. -- А ты молодец, Василий Федорович -- выстрелил в самый раз! -- благодарно сказала она, посматривая то на клавиатуру, то на монитор, соображая, какие произвести мани-пуляции. -- Действуй, Виктория. Не теряй времени, -- подбодрил ее профессор. -- Представляешь, Василий Федорович, этот скот думал, что я и в самом деле привела тебя сюда, чтобы спасти свою задницу! -- Сука, -- простонал Ворбий. -- Заткнись! -- прикрикнул на него профессор, угрожая пистолетом, от чего Георгио Фатович съежился, согнулся в животе еще более. Юсман пощелкивала клавишами, периодически сверяя передвижения своих пальцев по клавиатуре с информацией, высвечивающейся на мониторе. Так прошло минуты две-три. -- Нашла! -- счастливо вскричала Юсман. -- Я нашла наш Архив, профессор! -- но профессор молчал, отслеживая поведение Ворбия. -- Сейчас... Мы посмотрим... Надо...уточнить -- рассуждала Юсман, -- возвращаюсь в исходное положение... Расшифровать... -- через непродолжительные паузы коротко комментировала она свои действия, потом, на несколько мгновений замерла, всматриваясь в показания на экране монитора, снова оживилась и щелкнула еще не-сколькими клавишами. -- Вот... Боже мой, -- проговорила она. -- Сейчас... нажимаю "ввод", -- и Виктория, взволнованно опуская дрожащую руку на клавиатуру, словно прицеливаясь к необходимой клавише, медленно... нажала эту клавишу и тут же схватилась за то место, где у нее находилась припухлость под кожей (ампула смерти) -- чуть пониже изгиба локтя на левой руке. Юсман сосредоточилась на несколько секунд так, что у нее выступила испарина на висках. -- Все, -- тихо проговорила она. -- Ампула -- растворилась. Ты слышишь! Василий Федорович! -- вскричала Юсман. -- Ампула растворилась! Ее больше нет! Генератор -- сработал, -- негромко и завороженно произнесла она, словно убеждая себя в произошедшем. -- Да! Черт побери, слышу! Молодец, Виктория! -- отозвался радостно профессор. -- Продолжай! -- поторопил он. Освободилась... -- прошипел сквозь зубы Ворбий, -- сучка перевернутая. И тут, хозяин кабинета выпрямился во весь рост, но продолжая прижимать к животу правую руку, у него оказалась простреленной кисть -- из раны сочилась кровь, которой теперь была перепачкана его белая рубашка. -- Стоять на месте, мерзавец! -- активизировался профессор и еще пристальнее стал удерживать жертву на мушке. И вдруг, Ворбий сделал, невероятно быстро, -- прыжок в сторону боковой двери из кабинета и присел там на корточках так, что его практически не было сейчас видно из-за стола. -- Пристрели его гада! -- отчаянно вскричала шокированная неожиданным поведением Ворбия, Юсман. Но профессор почему-то оставался стоять на месте, все так же прицеливаясь в то место, где только что находился хозяин кабинета, будто Ворбий продолжал оставаться там же. Ворбий торопился набрать код замка, чтобы открыть дверь. -- Стреляй же, Василий Федорович! -- крикнула Юсман и не выдержавши замешательства профессора, сама -- истерично кинулась в сторону Ворбия с воплями, -- сука проклятый! Ссстой! Не уйдешь! Дверь поддалась Ворбию и он кубарем вывалился из кабинета и тут же захлопнул дверь за собой так, что Юсман с налета сильно ударилась плечом в нее. Она свалилась у двери и застонала. Раздался выстрел из пистолета. Это профессор, запоздало выстрелил в дверь, в которую, только что удалось улизнуть Ворбию. Пуля отрикошетила от бронированной двери и едва не погубила все дело -- касательно разбила защитный экран монитора. Вся эта свалка молниеносных событий произошла в считанные секунды. -- Он ушел? -- опечаленно, виноватым го-лосом, не громко спросил профессор у Виктории, медленно поднимающейся с пола и усиленно растирающей ударенное плечо. Юсман молчала, приходя в себя, в состояние равновесия. -- Он ушел? -- еще раз задал вопрос профессор. -- Нет. Из этой комнаты, -- Виктория ука-зала рукой в сторону закрытой двери, за которой таился враг, -- к нашему счастью, нет выхода. Но у нас есть всего минут двадцать-тридцать, не больше. -- Почему? -- опустошенно и как-то равнодушно спросил профессор. -- Потому что, наверняка, эта скотина, Ворбий, сейчас уже звонит своим людям и они скоро прибудут сюда. Нам надо торопиться, Василий Федорович. Теперь же, я уничтожу архив! -- решительно сказала Юсман и подошла к клавиатуре компьютера. Профессор присел в кресло, его рука с зажатым в ней пистолетом медленно опустилась к полу. Он смотрел куда-то в никуда и так оставался, совершенно не подвижным, пока Виктория настукивала клавишами клавиатуры, уничтожая архив. -- Все, -- вскоре, коротко подытожила Юсман, -- архив уничтожен. Компьютер я перекодировала и теперь он сможет выполнять только то, что было вложено у него до сегодняшнего дня, а если кто-то попытается получить к нему доступ, минуя мой новый, не известный теперь никому, кроме меня, код, или же, попробует подобрать, угадать код -- компьютер включит главный генератор фирмы на самоуничтожение. -- Молодец, Виктория, -- проговорил отрешено профессор, оставаясь неподвижным в кресле. -- Ты что? Василий Федорович! -- забеспокоилась Юсман о настроении профессора, и она бегло подошла к нему, -- пора уходить, -- сказала она, -- профессор молчал. Тогда Юсман взяла из его опущенной руки пистолет и выстрелила в дверь, за которой спрятался Ворбий, потому что услышала там, за ней, какую-то возню. От выстрела шум за дверью затих, прекратился. Профессор подскочил из кресла, как бы сразу ожил. -- Что случилось! -- настороженно оглядываясь по сторонам, спросил он у Юсман. -- Этот гад, там, за дверью что-то возится. Не нравится мне это. Не исключено, что у него там было оружие. Я на всякий случай предупредила Ворбия, что мы здесь -- начеку. Нам необходимо срочно позаботиться о своем тыле, Василий Федорович, -- сказала Юсман. Профессор и Виктория сорвали штору: один ее конец они привязали к ручке двери, туго натянули штору, и также крепко, привязали ее другой конец к угольнику небольшого откидного столика, прикрепленного к стене. Теперь, если бы даже Ворбий попытался открыть свою дверь, то ему вряд ли бы удалось это -- штора из плотного материала надежно бы не дала это сделать. -- Уходим, -- сказала Юсман. -- Да, -- согласился профессор. -- И это нам нужно сделать как можно быстрее. Потихонечку, они открыли дверь из кабинета и прислушались -- было тихо. Как только, Ворбий оказался в относительной безопасности, он сразу же, как и предположила Юсман, стал судорожно названивать по радиотелефону. Вначале, он позвонил кому следует, а потом набрал свой домашний телефон. -- Алло! Алло! -- кричал он оскаливаясь, раздражительно в трубку, не обращая внимания на то, что еще никто не подошел к телефону на том конце линии: его лицо выделывало презрительные гримасы от обжигающей руку боли. -- Алло! Алло! -- продолжал требовать срочного ответа он. -- Да, да, я слушаю! -- наконец, послышался голос его жены. -- Ты что, провалилась! -- заорал на нее Георгио Фатович. -- Что случилось, Фантик? -- разволновавшись настроением своего мужа, спросила Карвелла. -- Карчик! -- перешел на более сглаженный тон Ворбий. -- Я звоню из фирмы. Они ушли. Генератор заблокирован. Сейчас подъедут мои люди. В меня стреляли. Я ранен, -- бегло проговорил он короткими фразами и издал непродолжительный стон. -- Я сейчас же подъеду, Фантик! -- тут же отреагировала Карвелла. -- Не надо подъезжать, -- запнулся от боли и тяжело вздохнул Ворбий, -- сюда. Не подъезжай! -- Как же, Фантичек? -- насторожилась же-на. Несколько секунд они оба молчали, Карвелла начала всхлипывать в трубку. -- Перестань, Кара! Слушай меня, -- приказал ей Ворбий. -- Да, -- испуганно попискивая, слезно отозвалась жена. -- Сейчас же, слышишь меня?! -- Да. -- Сейчас же, ты -- позвони дочери этого мальчика -- старого педераста. -- Позвонить Юле? -- уточнила жена. -- Да, ей! -- И что я должна сказать? -- Пригласи ее срочно, только в спокойном тоне! -- пригрозил жене Ворбий и снова на секунду зашелся от боли. -- Куда ее пригласить, Фантичек? -- сострадательно спросила жена. -- Пригласи ее в клинику. -- Но ведь ночь скоро. Она может что-нибудь заподозрить, -- попыталась как бы подсказать Карвелла. -- Ерунда! Скажешь, что ее отца завтра вы-писывают, что ей необходимо понаходиться возле него для подтверждения, скажем, диагноза, черт побери! Для подтверждения состояния больного, что он действительно готов к выписке и не имеет клинических рецидивов. Найдешься, что сказать! Все! Немедленно звони и езжай в клинику. Я тоже там скоро буду! -- Я все поняла, Фантик! Сейчас же звоню и выезжаю! -- жалобно сказала Карвелла, всхли-пывая. -- Возьми себя в руки. Карчик! Слышишь меня? -- Да. Я слышу. -- Немедленно успокойся и звони. Все. -- Я люблю тебя, Фантичек! -- горячо воскликнула Карвелла. -- Я тоже тебя люблю, -- холодно сказал Ворбий и злобно отключил телефон. Тем временем, профессор и Юсман благо-получно вышли из здания фирмы и спешно, в полубеге устремились к автомобилю. -- Почему ты не остановил его выстрелом? Ворбий не стал бы рисковать, открывать дверь, если б ты выстрелил? -- спросила Юсман у профессора, когда они уже сели в машину. -- Я понимаю, -- грустно сказал профессор. -- Но я ничего не мог сделать. -- Испугался? -- Нет. -- Почему же? -- Когда этот мерзавец прыгнул к двери..., я... проследил за ним дулом пистолета и нажал курок вовремя. Но ничего не произошло, и пока я понял, что моя реальная рука осталась на месте, было уже поздно -- я чувственно ух-ватился в нее, перевел в нужное положение и автоматически, машинально выстрелил в уже закрытую дверь... Но он, уже успел это сделать, Ворбий..., ушел. -- Нам надо вернуться! -- тут же оживленно и решительно сказала Юсман. -- Ты что, Виктория! -- не менее оживленно остановил ее профессор. -- Другого такого случая уже не представится. -- попыталась убедить она профессора. -- Тебя необходимо закрепить в теле! У меня совершенно вылетело это из головы. Пошли! -- Поздно, Виктория. Смотри, -- спокойно сказал профессор, указавши кивком головы на скульнувшую тормозами машину, только что, круто, на большой скорости, вывернувшую из ближайшей улицы в переулок. -- Его люди уже здесь, -- машина подъезжала к зданию фирмы, когда профессор и Юсман пронеслись мимо нее в своем автомобиле. * * * -- А Юлии... нет, -- суетливо оправдываясь, заявил Петр Алексеевич, впуская в квартиру запыхавшихся Мишу и Юсман. -- Как это нет!? -- тут же, не раздеваясь, стоя в прихожей, громко спросил молодой человек, не скрывая своей взволнованности. -- А где же она? -- осторожно, чтобы не вызвать излишних размышлений у Порядкова, задала вопрос Юсман. -- Да я сам не знаю, ребята, -- удивляясь пожал плечами профессор психологии. -- Мы, -- стал объяснять он, -- некоторое время, довольно интересно, беседовали за чаем, играли в лото, потом..., этот телефонный звонок. -- Кто звонил? -- раздражаясь, спросил Миша. -- Да, я не знаю. До звонка Юлия как раз находилась на кухне, нарезала пирожные и потому, говорила оттуда. Вернулась с целой тарелкой пирожных, тут же извинилась и сказала, что ей необходимо срочно оставить меня минут на десять, а чтобы я не скучал -- включила мне музыку. Ну, я понял, что это обычные женские дела. Потом я несколько раз пытался дозваться ее, но она не отвечала. Наконец, мое терпение закончилось, я просидел минут сорок не меньше, я вышел из гостиной и убедился, что Юлии дома нет. Я подумал, что она выбежала к какой-нибудь подруге и заболтались, с женщинами это бывает. Но теперь пришли вы. Может быть, вы знаете, куда могла пойти Юлия, все-таки уже, -- Порядков взглянул на свои ручные часы, -- почти одиннадцать часов вечера, без малого, -- сказал он. -- Понятно, -- подытожил рассказ профессор Миша. -- Что-нибудь не так, случилось что? -- в свою очередь насторожился и Порядков. -- Нет. -- Успокоила его Юсман. -- Все в порядке. Это я звонила Юле, -- нашлась она. -- Я ей предложила срочно подъехать к швее, чтобы примерить и если готово -- забрать свое новое платье, эта швея -- моя подруга, она завтра уезжает отдыхать, на юг. Вот я и подумала, что так будет лучше, чем дожидаться ее возвращения, и целый месяц не носить платья, пусть Юля сегодня заберет свое платье. -- Да уж, женщины народ капризный на этот счет и очень чувствительный, -- согласился Порядков, -- Я представляю, как бы Юлия за месяц измучилась! Так она у модистки? -- поинтересовался, улыбаясь Петр Алексеевич. -- Да. Ну, а где же еще ей быть. Просто я ду-мала, что она уже вернулась, но мы с Мишей приехали раньше. Ты уж извини меня, Миша, -- обратилась Юсман к молодому человеку, недоу-мевающе посматривающему то на профессора, то на Викторию, -- Юля хотела тебе сделать сюрприз -- поехать завтра на дачу в новом платье. Но раз уж так получилось, она задержалась, я вынуждена была признаться, думаю, что Юля меня поймет и простит. -- Мы так и будем с вами стоять в прихожей? -- ехидно спросил Порядков. -- Может вы, мо-лодой человек, пригласите нас в гостиную? -- Да, -- спохватился Миша, будто очнувшись, -- Конечно же, пройдемте в гостиную. Петр Алексеевич направился в гостиную, а Молодой человек и Юсман медленно, с неохотою стали раздеваться, снимать верхнюю одежду и уличную обувь. -- Какие вкусные пирожные ожидают вас! -- восклицательно послышался голос Порядкова уже из гостиной. -- Куда она могла деться? Зачем же ты на-врала, Виктория? -- обеспокоенно, шепотом спросил Миша. -- Сама думаю, -- ответила Юсман. -- Куда? -- Постой! -- неожиданно остановил Викторию, было уже собравшуюся идти в сторону гостиной. -- На кухне телефон... Если он был включен на запись. Надо проверить. -- Вы скоро!? -- выкрикнул самодовольно из гостиной профессор. -- Я уже устал от одиночества! -- Надо вымыть руки и я должна позвонить модистке! -- в свою очередь, громко сказала в сторону гостиной Юсман. Василий Федорович и Виктория быстро прошли на кухню. Виктория приоткрыла кран -- зашумела вода. Миша, торопливо, немного назад перемотал ленту на кассете автоответчика и включил воспроизведение. Несколько секунд, встроенный крохотный динамик в телефоне тихо шипел, демонстрируя отсутствие какой-либо записи и, Василий Федорович и Юсман стали уже подумывать о том, что автоответчик не был включен на запись во время Юлиного разговора с кем-то. -- Не может быть, -- подбадривал себя и Викторию профессор. -- Он был включен. Сейчас... должно... -- Может, все-таки, он был выключен? -- грустно прислушиваясь, проговорила Виктория. -- Я же сказал нет. Тихо, -- коротко сказал Василий Федорович и поднес указательный палец к своим губам. Он умоляюще посмотрел на Юсман. И в самом деле, еще через несколько секунд зазвучала запись нужного телефонного разговора. -- Аллоу! -- романтично и привлекательно прозвучал чей-то голос. -- Это я. -- Я слушаю. -- ответила Юля. -- Юленька! Это Вера звонит. -- Она. Сволочь! -- прошипел озлобленно Василий Федорович и переглянулся с Юсман. -- Что вы хотели? -- задумчиво прозвучал голос Юли. Она, словно что-то соображала про себя. -- Понимаете. Я позвонила обрадовать вас! Вашего папу завтра выписываем домой. -- Как!? -- взволновалась Юля. -- Завтра?! -- Да, да. Завтра. Вы его сможете забрать домой. -- Спасибо, что позвонили, Вера! -- не скрывая своей радости поблагодарила Юля. В котором часу мне можно будет подъехать? -- спросила она. -- Дело в том, что, ну, это обычный процесс в подобных случаях, вашему отцу надо пройти последний тест перед выпиской. Вам необходимо подъехать прямо сейчас, я вас буду ожидать в клинике. Ворота будут открыты. -- Какой тест, его могут еще не выписать? -- погрустневши поинтересовалась Юля. -- Нет, в принципе -- это чистая формальность! Ваш отец в отличном состоянии. Вы просто подежурите у него в палате одну ночь. Мы обычно так делаем, чтобы проверить выписы-ваемого как он будет себя вести в домашней об-становке. Вряд ли вашему папе могут угрожать какие-либо осложнения, но инструкция есть инструкция, Юленька. Я, очень хотела бы вас не волновать, и поэтому прошу отнестись к вашему сегодняшнему приезду в клинику как к моей дружеской просьбе. Хорошо? -- Спасибо, Вера. Я сейчас же выезжаю, -- согласилась Юля. -- Один вопрос! -- остановила она Веру, было пытавшуюся уже закончить разговор. -- Да. Какой? -- насторожилась та. -- У вас что, был Миша? -- А его еще нету дома? -- в свою очередь поинтересовалась Вера. -- Да, нет. Я волнуюсь. Жду его. -- Ой, я совсем забыла вам об этом сказать, Юленька! -- обрадованно заговорила, словно опомнилась Вера. -- Был же Миша сегодня здесь, в клинике, конечно же был. Уехал, но скоро опять подъедет сюда же. Он вам еще не звонил разве? -- Нет не звонил. Хорошо. Я выезжаю. -- До встречи. -- попрощалась Вера. -- Спасибо, что позвонили, -- сказала Юля. Василий Федорович нажал нужную клавишу на автоответчике и остановил пленку. -- Что делать? -- отчаянно произнес он. -- Прежде всего, не паниковать, -- обдумывая что-то про себя, сказала Юсман. -- Все пропало. Все оказалось бессмысленно, -- говорил профессор, сидя за кухонным столом, облокотившись на него руками. Ладонями, он крепко стискивал свою голову. -- Судя по тому, как объяснился Порядков, с тех пор, как Юля, мы теперь знаем, уехала в кли-нику, прошло, надо полагать, -- рассуждала Виктория, -- около часа. Мы еще можем успеть! -- подытожила она свои измышления. -- Значит так: ты сейчас же идешь в машину, чтобы не потратить время на излишние разговоры, а я... коротко объяснюсь с Порядковым по поводу нашей срочной отлучки, -- профессор продолжал сидеть за столом все так же стискивая ладонями голову. -- Быстро же, Василий Федорович! Не заставляй меня подумать о тебе хуже, чем ты показал себя сегодня, -- профессор посмотрел Виктории в глаза. -- У тебя нет выбора, -- твердо сказала она. Не через долго, Юсман и Василий Федорович мчались в автомобиле в клинику. -- Что ты сказала Порядкову? -- по дороге спросил Василий Федорович. Он крепко ухва-тился на очередном повороте в свое сидение, чтобы не свалиться набок. -- Я сказала ему, что Юля нас ждет у швеи и мы сейчас привезем ее, -- скороговоркой ответила Юсман, потому что ей трудно было отвлекаться от дороги. Скоро они подъехали на место и припарковали автомобиль неподалеку от входа во двор клиники. Возле металлических ворот было пустынно -- ни одной машины. -- Пока еще мы успеваем. Юля, наверняка уже здесь, но Ворбия со своими людьми еще нет, -- определила Виктория, внимательно рассматривая из машины видимое пространство переулка вокруг. Не сговариваясь, но одновременно молча они вышли из машины и, пробежавшись вдоль кирпичного забора, увенчанного колючей про-волокой, прошли во двор клиники сквозь прощелину в ней до конца закрытых ворот. -- Но сюда может войти и Ворбий! -- пугливо прошептал профессор, указывая на приоткрытые ворота. -- Правильно, Василий Федорович. Хоть и не велико препятствие, но надо ворота закрыть. И они заперли ворота на прочный металлический запор, которым они были оборудованы. -- Все-таки над ними колючая проволока. Какой ни какой, а тыл, -- подытожила Юсман. Когда Юля подъехала в клинику и снова ока-залась в противном ей фойе, то там ее уже поджидала жена Ворбия. На Вере, все так же, как и в прошлый раз, когда Юля посетила клинику вместе с Мишей, был одет белый халат, а на голове топорщилась такая же, белая, стойко накрахмаленная шапочка. -- Юленька! -- приветливо улыбаясь, воскликнула не громко Вера. -- Ты одна? -- мягко поинтересовалась она. -- А Миша еще не подъехал? -- в свою очередь спросила Юля. -- Нет. Я думаю, скоро подъедет. Так ты од-на? -- снова настойчиво повторила вопрос Вера. -- А с кем же мне еще быть, -- грустно ответила Юля. -- Хорошо. Пройдем на верх, -- заботливо предложила Вера. По ступенькам они поднимались молча и ко-гда вышли на площадку третьего этажа, Юля стала было, по памяти прошлого посещения клиники, подниматься выше, на четвертый этаж, как Вера -- остановила ее. -- Юленька! -- окликнула она. -- В начале нам нужно сюда, зайти в лабораторию, -- и Вера вежливо указала рукой на приоткрытую дверь, которая вела с площадки в коридор третьего этажа. -- А зачем? -- удивилась Юля. -- Так надо, Юленька, -- ласково улыбаясь, пояснила Вера. -- Хорошо. Раз надо -- идемте, -- согласилась Юля. Она вернулась со ступенек, опустилась на площадку, и вместе с Верой, которая теперь выступила ведущей впереди, прошла, по такому же длинному коридору как и на четвертом этаже, в лабораторию клиники. Помещение лаборатории было очень ярко освещено: и от белизны стен, пола и потолка у Юли, без привычки, немного защемило в глазах, но постепенно, ее зрение успокоилось и Юля присела на предложенный ей стул. Потом, некоторое время, она смотрела на Веру, которая что-то делала в своей стихии. Юля почувствовала усталость и, чтобы немного передохнуть, закрыла глаза, откинувшись на спинку стула. Ей, за последнее время, пока отец прибывал в этой клинике, впервые было приятно расслабиться и душою и телом, и в мыслях. Нет, она не спала, сейчас, даже ощутимая тяжесть тела не мешала ей и не раздражала, а наоборот, доставляла какое-то необъяснимое удовлетворение, заслуженное присутствие. Дышалось легко, чувства больше не ежились в груди, они -- парили как лепестки невесомые. Так обычно себя ощущает изрядно вымотанный человек, неожиданно получивший полное удовлетворение, получивший желаемое. Сквозь приятный дрейф своих чувств и мыслей, Юля почувствовала, как у нее будто оголяют плечо, потом, она ощутила прикосновение свежей влаги к плечу, чье-то близко дыхание и резкий, что-то напоминающий, запах. Медленно, она открыла глаза и вдруг увидела наклонившуюся к ней Веру со шприцем в руках, из которого прыснула уже на пол ниточка какой-то жидкости! -- Тихо, Юленька, тихо, -- приговаривала Вера, прицеливаясь уколоть Юлю в оголенное плечо. -- Да что такое! -- возмущенно оттолкнула Веру от себя вскочившая на ноги Юля. -- Что вам нужно?! Что вы хотели делать?! -- потребовала немедленных объяснений она и сердце у нее усиленно застучало в груди. Юля ничего не понимала и терялась в догадках. -- Юленька! А-я-яй! -- покачала головой в знак неодобрения Вера. -- Я только хотела тебе сделать укол. Он совершенно безвреден и безболезненен. -- Что за укол, зачем?! Я себя хорошо чувствую! -- сказала Юля и отпятилась на один шаг к выходу из лаборатории. Она не отводила глаз от Веры, теперь испуганная ее неожиданным поведением. -- Да пойми же ты, глупенькая, тебе всю ночь придется не спать, а ты такая усталая, уже сейчас дремлешь. Укол тебя взбодрит и придаст тебе сил. Давай-ка, иди сюда, я его сделаю. -- Юля, молча, отрицательно помотала головой по сторонам в знак несогласия. -- Юля, надо сделать, -- продолжала уговаривать Вера. -- Не хочешь в плечико, приляг на кушетку, сделаем в мягкое место, -- улыбнувшись, предложила она. -- Мне не надо делать никаких уколов, это не может входить ни в какие ваши инструкции! Оставьте меня! -- сопротивлялась Юля. -- Не хочешь? -- неожиданно переменившись в лице, злобно сказала Вера. -- Я все равно его сделаю, сучка! Юля бросилась к двери, но дверь оказалась запертой. Тогда Юля прижалась к двери спиной и впилась глазами в медленно приближающуюся к ней Веру, которая осторожно делала шаг за шагом со шприцем в руках. -- Стой смирно, -- приказывала Вера. -- Те-бе будет хорошо, очень хорошо. Сдохнешь, сучка сейчас все равно же, -- не выдержавши, истерично, выкрикнула она. -- Я буду жить вместо тебя! Слышишь! Я!! Юля метнула беглый взгляд по сторонам, оценивая, что ей делать. И тут, когда Вера уже подошла совсем близко и остановилась в паре шагов, Юля молние-носно нагнулась, ловко схватила стоявшую у двери небольшую лавку за ножки -- и изо всех сил рванула ее с места, резко продвинула эту лавку под ноги остановившейся Веры и лавка жестко ударила Веру чуть пониже колен, сшибла Веру с ног и та, как подкошенный манекен, упала через лавку и, ударившись головой о пол, потеряла сознание. Так получилось, что во время падения, Вера, машинально, пытаясь удержать равновесие, взмахнула рукой, в которой держала шприц, и от этого его игла вонзилась Вере прямо в грудь. Шокированная Юля стояла неподвижно и смотрела на совершающееся: правая рука и нога Веры еще оставались лежать на лавке и медленно соскальзывали с нее, тогда как остальная часть Вериного тела лежала на полу, в сантиметре от пола в ее груди торчал шприц. Вера полностью соскользнула с лавки и поршень шприца заметно вдавился. Юля простояла еще с пару минут. Дыхание у Веры прекратилось. Тогда Юля медленно приблизилась к бес-чувственному телу Веры и боязливо наклонилась к ней и вытащила из бокового кармана Вериного халата связку ключей. Юля вернулась к двери и стала судорожно подбирать к ее замку, примеряя один за другим, ключи. Сейчас только она почувствовала, что все ее лицо, шея и руки покрыты крупными каплями испарины. Наконец, один из ключей подошел, дважды щелкнул замок и Юля, потихонечку приоткрывши дверь, выглянула в коридор и осмотрелась по сторонам. И тут, она неожиданно услышала какие-то перешептывающиеся голоса, доносившиеся от-куда-то оттуда, с лестничной клетки. Тогда Юля замерла и стала вслушиваться в них. Голоса приближались и вот... -- Миша! -- громко и призывно вскричала девушка, узнавая один из голосов. Она выскочивши из лаборатории, что есть сил побежала по коридору в сторону двери, ведущей на лестничную площадку третьего этажа. По ступенькам на четвертый этаж клиники, поднимались Василий Федорович и Юсман. Они услышали чей-то крик и, остановившись на месте, затихли, вслушиваясь как он приближаясь, нарастает. Юля выскочила на площадку третьего этажа и увидела здесь Мишу и Юсман. Она бросилась к молодому человеку и прижалась к его груди. Юля вся дрожала в паническом страхе. -- Она а-а... хоттела меня... убить, -- с трудом сообщила Юля. -- Это была Вера? -- уточнила Юсман. Юля, на пару секунд оторвала свою голову от Мишиной груди и, посмотревши на Викторию, кивнула головой. -- Да, -- подтвердила она и тут же, снова прижалась к груди молодого человека и отчаянно разрыдалась. -- Где Вера сейчас, она за тобою гналась? -- громко задала вопрос Юсман. Юля на какое-то время затихла. Потом, не отрывая головы от Мишиной груди, испуганно, на едином дыхании, проговорила: -- Вера, кажется -- мертва. Она там, в лаборатории, -- и Юля снова разрыдалась. -- Юленька, девочка моя, я прошу тебя... Я с тобой, -- уговаривал успокоиться Юлю молодой человек, и он крепко прижимал к себе ее голову, поглаживал ее волосы. -- Миша, нам пора уходить, -- заволновалась Юсман. -- Нет! -- неожиданно переставши рыдать, воскликнула Юля. -- А папа? -- сказала она и умоляюще заглянула в Мишины глаза. -- Мы должны забрать папу. Они убьют его здесь. -- Надо идти, -- торопила Виктория. -- С минуты на минуту Ворбий может быть здесь. -- Нет! -- снова вскричала Юля и вырвалась из объятий молодого человека. -- Я никуда не пойду отсюда без папы! -- воспротивилась она и бегло поднялась на несколько ступенек четвертого этажа. -- Надо забрать папу, -- твердо сказала она, -- и тут же решительно стала под-ниматься вверх по лестнице. Юсман и профессор переглянулись. -- Юля! Остановись! -- крикнул молодой человек. -- Что? -- спросила обиженно Юля, приос-тановившись. Несколько секунд они стояли и во все глаза смотрели друг на друга. -- Я иду с тобой, -- сказал Миша, а Юля ожидала именно этого: ее глаза загорелись благодарностью и она, как ей это было ни трудно сейчас, приветливо улыбнулась молодому человеку. -- Виктория, ты идешь с нами? -- спросил Миша. -- Это безумие, -- коротко, тихо сказала Юсман и отрицательно покачала головой. -- Прощай, -- нежно произнес профессор и мягко прикоснулся своими ладонями к ее щекам, потом опустил руки, обернулся назад и взглянул на ожидающую его Юлю, снова повернулся к Юсман. -- Спасибо за счастье, -- благодарно сказал он. И в глазах профессора и в глазах Виктории засеребрились слезы. Юля не слышала их. Теперь молодой человек в несколько прыжков вверх по ступенькам оказался возле Юли. -- Я прикрою вас здесь, -- крикнула им в след Юсман. -- Спасибо, Виктория Леонидовна! -- по-слышался Юлин голос уже с высоты площадки четвертого этажа. Миша и Юля оказались в коридоре че