м обращаюсь я, друзья мои! Он долго так разорялся, пока не перечислил всех, кого полагалось. Потом драбаданские колдуны стали по одному выходить и докладывать, кто как за год успел напакостить по всему миру и во всех временах. Один поведал, как занимался лютым вредительством: поджигал стога и амбары, подкапывал железные дороги, заражал скотину дурными болезнями, сыпал в масло на маслобойках толченое стекло и гвозди, продавался иноземным державам, устраивал смуты и заговоры, но главное дело - за все это осудили на смерть совсем других людей. Другой подсказал ученым людям разводить мелких мушек, и ученых за это тоже крепко наказали, да еще и обозвали мухолюбами-человеконенавистниками. Третий решил уморить жителей страны Неспании, для чего наложил на их поля особое заклятие; заклятие подействовало на славу; целых семь лет мак не родил, а голода, к вящему удивлению колдуна, все равно не было. Но он потом еще что-нибудь придумает. Четвертый изыскал способ гасить звезды на небе - правда, пока лишь в уме. Для этого следовало вывести Число Волка, но по слепосерости своей колдуну не удалось углядеть и сосчитать пятна даже на одной-то звезде. Зато теперь открыта дорога молодым и глазастым... Скоро фарфоровая головка Жихаря вся забилась чужими словами. Больше не лезло, и нужно было поскорее все забыть, чтобы дать простор собственному разумению. Покуда прояснялось богатырское понятие, дошел черед и до Лю Седьмого с его нижайшей просьбой. Бедный Монах, кажется, сообразил, что попал в нехорошее место и в дурное общество, но лица терять не хотел, хорохорился и ерепенился. Из широкого рукава его халата вылетел не очень большой, но нарядный желтый дракон со сверкающей гривой и усами. Дракон выписывал над головами собравшихся разнообразные мудрые фигуры. Тогда драбаданские колдуны со злости напустили на дракона множество мелких и безобразных летучих мышей, а те, понеся значительные потери, растащили золотого красавца на куски. Лю Седьмой не растерялся, сотворил под собой белое облако и поднялся над поляной, разбрасывая вокруг себя потешные огни. Закружились в небе голубые и разноцветные колеса, заплясали северные сполохи. В ответ колдуны Драбадана вооружились какими-то продолговатыми сосудами, стали рассеивать из них морозную пыль и быстро погасили весь этот праздничек, а против Бедного Монаха выставили своего поединщика. Поединщик был почти голый, намазанный маслом и с одним глазом посреди лба. "Расколдуй меня, дурила! - кричал неслышно Жихарь. - Я этого обормота на раз пришибу!" Но Лю Седьмой и сам управился: первым делом, подпрыгнув, он с пронзительным криком носком башмака вышиб поединщику глаз, а потом уж делал с ним что хотел. Поверженный силач укрылся под юбкой ближайшей ведьмы. Посрамленные чародеи посовещались, соорудили наспех в воздухе две громадные чьи-то ладони, и лапищи эти стали гоняться за Бедным Монахом по всей поляне, норовя прихлопнуть его, как моль. Лю Седьмой долго и успешно уворачивался, но потом ему это все надоело, он вытащил из бездонных своих рукавов кисть и в два приема намалевал на одной ладони поперечную черту, а на другой - крестик. Когда лапищи в очередной раз схлопнулись, между ними сверкнула молния и все колдовское устройство сгинуло, а в воздухе повис черный бублик. Храпоидол воздел руки кверху, предлагая передохнуть. - Мы убедились в твоих возможностях, мастер с Востока, - сказал он нарочито вежливо. - Осталось еще одно испытание - сможешь ли ты неживое учинить живым? - Ничтожный упражнялся в этом искусстве в течение трех царствований у отшельников с горы Куньлунь, - и снова по своему обычаю Лю Седьмой поклонился - видно, не боялся, что спина переломится. "Хоть ты и Седьмой, а дурак! - вдруг подумал фарфоровый Жихарь и отметил, что слова эти пришли откуда-то со стороны. - Разве же можно этим поганцам верить? Бить надо, пока не опомнились!" Но тут Лю Седьмой указал на него и на Яр-Тура. - Перед вами изображения двух воителей древности - богатырей Вэнь Шу и Ночжа, - сказал он. - А вот и третий их товарищ, известный Луаньняо, в образе петуха. Сейчас я прикоснусь к ним чудесным мечом и... Увеличиваться в размерах оказалось делом болезненным, и Жихарь чуть не заорал, покуда все печенки-селезенки не стали на место. А Яр-Тур не выдержал, рявкнул: - Что за дурацкие шутки, сэр Лю?! Голова Принца при этом продолжала качаться с боку на бок. - С виду похожи на живых, - сказал Храпоидол. - Но нужно убедиться, вправду ли они живые. - Не шевелитесь, - тайком шепнул побратимам Бедный Монах. - И не сердите чародеев попусту. И стали подходить драбаданские колдуны, трогать и щупать Жихаря и Яр-Тура, а один столь оказался любопытен, что насмелился пересчитать у Жихаря зубы во рту, но в итоге пришлось ему пересчитывать собственные пальцы, отмечая их убыток. Не повезло и тем, кто попробовал погладить Будимира - на этом деле они крепко обожглись. - Мы вполне убедились, - поспешно сказал Храпоидол. - И мы безмерно благодарны тебе, мастер с Востока, что ты осчастливил нашу землю своим посещением да еще привел с собой двух молодых воинов и священную птицу. Кровь мудреца, героя и петуха - этого вполне достаточно, чтобы вызвать из бездны Беспредела даже самого Мироеда... - Это он к чему? - насторожился Жихарь и вспомнил, что у Яр-Тура в ножнах сломанный меч. - Пусть извинят меня высокочтимые мудрецы Драбадана, - зазвенел доселе мягкий голос Бедного Монаха, - но не в обычаях стремящихся к знанию такие поступки. Недаром сказал Совершенномудрый Лохань: "Оправляться перед изображениями богов - значит нарушать волю Неба..." - Не ждал я такого вероломства от драбаданских друидов! - воскликнул. Принц. - Состязание было честным, и сэр Лю как чародей на голову выше любого из вашего вшивого сброда! - Все по уму, - поддержал Жихарь. - Заработал косоглазенький свое звание, давайте ему положенную отлику... - Вас-то кто спрашивает, мешки с костями? - удивился Храпоидол. - Да, мастер с Востока умудрен, но со всеми разом ему не справиться. Мы, чародеи Драбадана, давно поняли, что вся сила - в купности и массовидности, этому нас еще сам старый Калиф-Тиф учил, а уж он знал в общем деле толк... Жихарь перебирал в уме собранные на Разнозельной Делянке травы - ни одна сейчас помочь не могла, и рука сама потянулась не к мечу, но к золотой ложке. - А вот это - отдай! - поспешно потребовал главарь. - Это тебе ни к чему, все равно ты с ней обращаться не умеешь... - А тебе почем знать? - ощерился Жихарь. - Я самый первый неклюд на все Многоборье был! - С тобой у нас даже последний ведьмачишка управится. Ну-ка, пшкин Кот, покажи ему! Из кольца колдунов наружу выпихнулся ведьмачишка - должно быть, и вправду последний, потому что хуже и гаже его тут не было, даже при таком выборе. Жихарь поднял золотую ваджру над головой, но, что надлежит говорить и делать, конечно, не знал. Тут и Медленное Слово не поможет - живо это слово растерзают на мелкие звуки здешние лиходеи. Между тем ведьмачишка приближался, наставив на Жихаря корявый немытый палец с четырьмя суставами. Ведьмачишка долго шипел, готовился, наконец изронил тонким голосом: - Юэсньюсэндуорлдрипорт! - Да подавись ты словом этим! - гаркнул Жихарь и ложкой показал на оскорбителя. Ведьмачишка охнул, схватился за крупный кадык, захрипел; и недолго хрипел, умертвился. Драбаданские колдуны охнули. "Вот оно как! - обрадовался Жихарь. - Теперь терпите!" Он ложкой ткнул в сторону первого приглянувшегося колдуна: - У того лопнет глаз, кто не любит нас! Глаз взял и лопнул. Колдуны разом забыли про свою хваленую купность, стали каждый себя ограждать тайными словами и знаками, а богатырь залютовал: - Раздуй того живот, кто неправдой живет! - Сип тебе в кадык, типун на язык, чирей во весь бок! Еще пара колдунов завыла от боли. - Чтоб тебя пополам да в черепья! - Ступай пропадать; отойди да провались! - Чтоб тебя повело да покоробило! Жихарю словно кто подсказывал, кого из толпы надо покарать покруче, а кому и послабление сделать. - Чтоб тебе ни всходу, ни умолоту! - В поле тебе лебеды да в дом три беды! - Чтоб твой двор заглох, и крыльцо травой поросло, и никто бы к нему дороги не торил! - Будешь много колдовать - поломается кровать! Еще несколько врагов покинули поляну с воплями: побежали восстанавливать разоренные Жихаревым словом хозяйства. Яр-Тур глядел на побратима с восхищением, Будимир подбоченился от гордости, а Бедный Монах кружился в мудреной пляске, которая тоже действовала на драбаданцев самым пагубным образом. Из поредевшей толпы вырвался великан покрупнее давешнего одноглазого поединщика и полез на богатыря, но и на великана доброе слово нашлось: - Озеро тебе в рот! Великан мгновенно раздулся, лопнул, и потоки воды с карасями и лягушками окатили драбаданцев, все еще пытавшихся оказать противодействие, - Жихарь почувствовал во всем теле страшный зуд. "А ну-ка я их усыплю!" - решил он и заорал совсем не колыбельным голосом: Спи, дитя, во мраке ночи, Дай и мне поспать! Твой отец - простой рабочий И батрачка мать! Много, много пострадали Мы за жизнь свою, Да и ту давно отдали В классовом бою! Но то ли запел он неласково, то ли происхождения колдуны были другого, только спать они не повалились, стали кучковаться и шептаться, и от этого шепота у богатыря что-то вступило в поясницу, да больно! Он рассерчал и решил покончить со всеми разом: Ай чи-чи, ай чи-чи, Полетели кирпичи, Полетели, полетели - На головку сели! И сам едва успел увернуться от удара сверху. Принца же и Будимира защитил от кирпичного града Бедный Монах своим дырявым зонтиком. Головы у многих колдунов оказались на диво прочными, но заклинать они уж более не пытались. И тут как будто невидимая лапа сжала богатырское сердце - про главного-то колдуна он забыл! Только и хватило сил повернуться к нему. Старик, старик, старик, Борода твоя горит! Храпоидол стал шлепать руками по пылающей бороде, а сердце у Жихаря отпустило. - Ладно, - сказал Жихарь. - Берег я эти слова для лютейшего врага, да, видно, такая твоя доля: чтоб тебе ежа против шерсти родить! Долго, долго катался Всем Злым Делам Начальник по сухой траве - орал, верещал, винился, каялся, но ведь у ежа никакая не шерсть, а колючки! Лю Седьмой визгливо хохотал, а сердобольный Яр-Тур хотел было добить несчастного кинжалом, но тут из-под хламиды Храпоидола выкатился здоровенный ежик и сразу же деловито и шумно потопал в лес: на носу зима, а ничего еще не заготовлено! - Воистину, вы князь чародеев! - не упустил случая поклониться Лю Седьмой. Жихарь покраснел. - Да ну, куда мне. Это же просто поговорки ругательные, только ложка им силу дала... - Не ложка, высокочтимый, а чудесный жезл Жуй! Такое название Жихарю не полюбилось: ваджра лучше, - хоть и неведомо, что это слово означает. Тем временем оправившийся роженик вытащил прямо из земли кривую трубку вроде дверной скобы и стал в нее жаловаться и взывать: - Айн, цвай - полицай, драй, фир - гренадир... Слова были незнакомые, но все равно Жихарь понял, что вызывает главный колдун на подмогу стражников и военную дружину. И не замедлила явиться дружина. От заклинаний и прочего устал Жихарь как собака, и вовсе не хотелось связываться ему с доброй сотней варягов, словно только что покинувших боевую ладью. Он хотел было снова за ложку взяться, но Яр-Тур остановил его: - Сэр брат, бесчестно прибегать к магии в схватке с такими же воинами, как мы сами! - Вот блаженный, - вздохнул Жихарь, но ложку спрятал. Варяги были как на подбор - толстомордые, отдохнувшие. Неплохо им жилось на драбаданских харчах. Колдуны быстренько попрятались за широкие спины защитников, в том числе и главный - Храпоидол. Вышел вперед предводитель дружины - дородный мужик с усами до пояса, красноносый и веселый. - Не по нраву мне такая битва, - сказал он. - Никогда еще люди ярла Брюки Золотой Лампас не выходили против троих, но только состоим мы на службе у конунга Драбадана и ходим в его воле. Сдавайтесь добром. - Никогда! - вскричал Яр-Тур и выхватил обломок меча. - Сейчас я построю уважаемых в боевой порядок, именуемый "Восемь ворот на золотом замке", - предложил Бедный Монах, - и никакой враг не сможет прорвать наш строй. Жихарь на всякий случай пересчитал своих. Все равно выходило трое, с Будимиром и камнеедом - пятеро. - Шире рыла не плюнешь, - сказал Жихарь. - Но ведь они нас колдунам отдадут, так что легче помереть. Послушай, ярл, а не знавал ли ты Нурдаля Кожаного Мешка? - Мой наставник в мечном бою, - отозвался ярл Брюки. - И мой! - обрадовался Жихарь. - Давай-ка поглядим, кто у него лучше научился? - Такие, как ты, малый, у нас не имеют еще голоса на тинге, - проворчал варяг. - Но только, когда ты проиграешь, вы все честью сдадитесь - идет? Храпоидол выскочил и заверещал, что, мол, нечего разводить всякие поединки, а забивать надо пленников в колодки и доставлять куда следует... Принц и Лю Седьмой тоже потребовали себе противников, но решили варяги для начала лишний раз убедиться в доблести своего предводителя. - Вы этого старого козла не больно слушайте, - сказал Жихарь, доставая меч. - Он тут у нас недавно ежа родил... - Вот как? - изумился ярл Брюки. - Против шерсти, - уточнил богатырь. - Ложь и клевета - поруха чести воина, - нахмурился ярл. Тут прокричал Будимир, и на поляну из леса выкатился запыхавшийся ежик. На колючки он успел уже насадить множество высохших грибов. Варяги внимательнейшим образом осмотрели ежика, передавая его из рук в руки, и постановили признать Жихареву правду, а колдуна-родителя стали вслух презирать за недостойный для мужчины проступок. Все это, однако, не исключало поединка. Поначалу полагалось обменяться боевыми кличами. Жихарь привычно провозгласил: - Эх, всех убью, один останусь! Да так грозно, что вся дружина поежилась. Ярл же Брюки Золотой Лампас выкрикнул нечто несуразное: - За Одина, за Фафнира! Умри, но сдохни! Стали рубиться. Школа Кожаного Мешка дала о себе знать: всякий удар отражался успешно, и получалось вроде той бесконечной игры в шашки, что вели на холме мудрецы Пилорама и Вшивананда. Применять же прием старого Беломора богатырю отчего-то не хотелось. Ведь в этом походе поражал он только всякую нечисть и нежить, а правильного человека ни одного не убил до смерти, лишь грозился. Тут пожилой ярл стал задыхаться. - Понимаешь, - хрипел он в промежутках между ударами, - если мы нарушим уговор, то тут же все обратимся в диких гусей... - Небось не обратитесь, - уверял его Жихарь. - Да и плохо ли вольной птицей летать? Косоглазенький про вас красивую песню сочинит... Решили сделать передышку. Ярл Брюки извлек из-за пазухи сушеный мухомор и стал его с жадностью грызть, чтобы набраться боевого безумия. Мухомор, видно, был старый, настоящего безумия не получилось, но дух у предводителя варягов поднялся. - Где мой сладкоголосый скальд Хрюндиг Две Колонки? Из варяжского строя вышел долговязый нескладеха со струнным инструментом. - Не успеет скальд сложить и сказать краткую вису, как я поражу тебя в самое сердце! Скальд, видя усталость вождя, поторопился мыслями и запел: Варум ди медхен Либен ди зольдатен? Дарум зи хабен Бомбен унд гранатен! Виса была очень древняя, но не очень длинная, и за это время Жихарь нашел выход своим сомнениям: трижды поразил ярла Брюки Беломоровым приемом, но не до смерти, а просто так, отметился три раза на груди удивленного противника, в последний миг отнимая меч. Ярл Брюки взбесился без всякого мухомора: - Не позорь мою седину, щенок, бей как следует! И тут чей-то зычный и знакомый голос провозгласил: - Кончай хвастаться! Бросай оружие! Вы окружены! ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Бедная мама, боюсь, она помешалась - ведь она родила так много детей! Брайан Олдисс Раздавать имена - тяжелое дело. Каково же было первому человеку на свете - ведь все-все полагалось отметить ему соответствующим словом. Должно быть, не один год потратил. Даже одному-единственному ребенку дать имя - и то намучишься, станешь призывать на помощь родню, друзей и просто знающих людей. А если детей, к тому же сыновей, много побольше сотни, хотя и меньше двухсот? А под рукой ни опытного старца, ни толковой старушки? Правда, предложил свои услуги Лю Седьмой, но имена у него были из Чайной Земли: Мяо да Ляо, Тянь да Шань. - Не котятам клички подбираем, а родным сыновьям, - отказался от такой помощи Жихарь. Да, родимые сыновья прервали схватку богатыря с ярлом Брюки Золотой Лампас. Варяги сначала собирались броситься в бой - безнадежный, поскольку войско пришельцев было конным. Варяги опасались нарушить клятву, данную драбаданским колдунам. Вот тут-то и пригодился Лю Седьмой. - Насколько я понял, здешние мудрые законы предписывают в урочный час переизбирать председателя собрания, чей срок полномочий закончился. Но переизбранию помешало коварство и злонравие. И теперь в Драбадане началось правление под девизом "Непорядок и безначалие", когда никакие правила и клятвы не имеют силы. - Я тебя все равно уничтожу! - кричал посрамленный Храпоидол. - Да ты все еще живенький! - обрадовался Жихарь. - Смотри у меня, приятель: нехорошо ежику быть одному, ему невесту родить надо... Храпоидол в испуге заткнулся. Ярл Брюки не успокоился: - Губить своих людей понапрасну я не стану и колдунов, как всякий воин, терпеть не могу. Но тогда кто же нам выплатит жалованье? - Не печалуйся, - сказал Жихарь. - Первое дело - потрясите чернокнижников как следует, второе - ступайте к ним в город и возьмите, что приглянется. Варяги ни на миг не усомнились в праве Жихаря судить и рядить, схватили не разбежавшихся драбаданских чародеев, перевернули, начали трясти и вытрясли немало хорошего. Но дружина ярла Брюки от этого лишь распалилась и с радостными криками помчалась за новой добычей. Впереди всех летел длинноногий скальд Хрюндиг Две Колонки. Войско, пришедшее на помощь побратимам, расступилось и пропустило несостоявшихся противников. Войско это делилось на две части: половина витязей походила на Жихаря, а половина - на Яр-Тура. Ни богатырь, ни Принц, ни умудренный знаниями Лю так толком и не поняли, что же случилось в бабьей земле Окаянии после того, как любвеобильные побратимы ее покинули. Лю предположил, что, покуда Жихарь и Яр-Тур беседовали с игроками на холмах Дурной Бесконечности, в Окаянйи прошли годы и годы, дети успели подрасти, и счастливы его уважаемые друзья, запасшиеся на старость таким обилием почтительных и покорных сыновей. Яр-Тур ничего не думал, он шевелил губами, ведя счет своим потомкам, и загибал пальцы на руках. Жихарь полагал, что все-таки собрались на холмах их двойники, обзавелись лошадьми и поехали вдогон, только вот не во всем подобны они ему и Яр-Туру: так, сходство между отцом и сыном, не более. Сами же сыновья, в особенности Жихаревичи, дерзко и совсем не почтительно утверждали, что родились благодаря Святогоровой силе сразу же после росстаней, росли не по дням, а по минутам, быстро овладели речью и воинским ремеслом, но вот беда - имя сыну должен давать отец, а Жихарь и Принц нахально бросили своих отпрысков на посмеяние окаянским колчеруким мужичкам. - Батюшки-светы, они ведь байстрюками нас дразнили да бастардами, - плакался очередной рыжий детина. - Сколько ж можно терпеть? Батько, слышишь ли ты? - Слышу, сынку, - отвечал Жихарь. - Не глухой. Смотри-ка, детство ваше, как ты говоришь, и дня не длилось, а уж успели настрадаться! Потерпите, не маленькие, вон Яр-Тур сколько лет без имени проходил, и ничего, не треснул! Жихарь держался твердо, но внутри был растерян, как и любой человек, внезапно узнавший, что у него такая пропасть сыновей, причем ровесников. Яр-Тур, напротив, был весьма доволен: - Сэр Джихар, да вот же оно - мое королевство! Сыновья, унаследовав мои доблести, несомненно, отыщут родную вотчину, а уж тогда пошлют за мной. Кстати, моих, не в обиду вам будь сказано, человек на семь побольше. Жихарь не растерялся: - Так у тебя, наверное, близнецов несколько пар, а то и тройняшек. У них обычно ум и сила на двоих, на троих... А сыновья не унимались: - Батюшки-светы, поименуйте нас! Но сперва такую ораву следовало накормить. Выпотрошенные варягами колдуны разбежались, да и прибегать к их услугам не стоило: еще угостят лягушками да червями. Жихарь отрядил своих потомков в город за припасами. Но все вкусное уже сожрали или утащили варяги, и посланцы вернулись, привезя только несколько телег, нагруженных мешками с овсом. При виде овса Яртуровичи оживились, стали чистить зерно и запаривать его в котелках. Жихарь поморщился. - Овсянка, сэр Джихар, - сказал Принц, - есть величайшее благо для человечества. Будучи съедена поутру, она придает юношескому характеру необходимую твердость, благоразумие и понятие о чести. Народ, питающийся овсянкой, сможет в конце концов основать империю, в которой никогда не заходит солнце. - Что ты говоришь! - удивился Жихарь. - А ржать они у тебя вместо того не начнут? Сам он вздохнул, велел сыновьям срубить и ошкурить могучую сосну. Потом направил на ствол золотую ложку и сказал: Ты, бывало, украшала Корабельные леса, Но моею волей стала Не сосна, а колбаса! Сделалось по его слову, и Жихарь соизволил первым произвести пробу. Колбаса сохранила годовые кольца и здорово отдавала смолой, да и жевалась с трудом. - Мясники да коптильщики - известные воры, - утешил Жихарь свое потомство. - Все равно они в колбасу что попало пихают - может, те же опилки. Кушайте, детки, не стесняйтесь. Именоваться завтра будем! Назначили на ночь дозоры и устроились спать. Богатырь спросил у кого-то из своих: - Коней где взяли? - Царь наш научил, великий Мара... - Поймали все-таки цыгана! - ахнул Жихарь. - Ну и как он там царствует? - Как, как! То ли сам не знаешь? Сидит на троне в кандалах, чтобы не убежал на волю. Научил баб гадать и воровать у соседок курей. У него и дети завелись, но они еще в пеленках... - А вы, стало быть, взрослые? Ничего, я завтра с вами разберусь... Жихарю хотелось перед сном разобраться и с Бедным Монахом - зачем он перекинул их с Принцем в фарфоровых болванов, - но лень превозмогла богатыря и повалила на бок рядом с теплым Будимиром. У петуха кто-то из Жихаревичей попробовал украсть перо и поплатился. Бедный Монах запросто мог удрать от возможной расправы, да почему-то остался. На холодной заре Жихарь поднялся и нашел дозорных спящими. Он стал учить ослушников бдительности, и от их воплей поднялось все войско. Кое-кто попробовал вступиться за наказанных братьев с криком "Кучей и отца легче бить!", и случиться бы хорошей драке с неведомым исходом, но дело поправил Лю Седьмой. Сперва он для порядка пустил в небо дымного дракона, а в наступившей тишине сказал, что непочтение к родителям считается самым тяжким преступлением в Поднебесной, за каковое полагается четырнадцать разрядов казней. Казни были такие свирепые, что все заслушались и забоялись. - Семена бамбука со мной, - сказал Бедный Монах, - и, если уважаемые отцы пожелают, можно подвесить пару наглецов, чтобы посеянные под ними стебли бамбука проросли сквозь преступные тела... Жихарь поглядел на иней, забеливший траву, усомнился и решил на первый случай простить обормотов. После скудного завтрака началась раздача имен. Жихаревичей и Яртуровичей развели, построили и пересчитали, причем богатырь опять перепутал пятьдесят и шестьдесят. Принц повелел каждому из сыновей своих подходить по одному, становиться на одно колено, а сам он мечом, одолженным для такого случая у Жихаря, ударял отпрыска по плечу. - Вы будете зваться сэр Адальберт... - Вы будете зваться сэр Алфред... - Вы будете зваться сэр Алджернон... - Сэр Аллан... - Сэр Арчибалд, и втяните живот... - Сэр Обри, и выпрямите спину... - Сэр Банкрофт... - Сэр Бертрам... - Сэр Бернар... Что вы говорите? На собаку похоже? Никогда не слышал о такой собаке... - Сэр Каньют... - Сэр Кларенс... - Сэр Фергус... - Сэр Форд... - Сэр Грегори... - Сэр Гавейн... - Сэр Гилберт... - Сэр Гордон... Жихарь со своими не церемонился: вместо легкого удара мечом всякий представитель рыжего воинства получал прозвище вместе с хорошим подзатыльником. - Ты спал на карауле? Беспута тебе имя... - О, глаза умные - будешь Путита... - Ага, а ты, щетинистый, - Бородуля... - Ты первый утром вскочил - Будило... - Ты - Вешняк, даром что сейчас осень... - Ты - Ворошило, будешь полки водить... - Ты - Кокошило... - Ты - Глазыня, помню матушку твою, привет ей передавай... - Ты будешь Гарус... - Ты - Деревяга... Яр-Тур не иссякал - память-то королевская: - Сэр Грэхем... - Сэр Гай... - Сэр Гамлет, и не раздумывайте в строю... - Сэр Хьюго... - Сэр Хамфри... - Сэр Айзек, где вы успели сломать нос?.. - Сэр Джойс... - Сэр Кит... - Сэр Кеннет... - Сэр Ламберт... - Сэр Ланцелот... Не нравится? Ах, говорите, что есть уже воитель с таким именем? Что ж, в таком случае - сэр Лайонелл, и будьте в битве подобны льву... - Сэр Магнус... - Сэр Малькольм... "Смотри, как чешет!" - восхитился Жихарь и продолжал: - Сэр Догада... Тьфу ты - просто Догада! - Тебе имя Докука - больше всех галдел... - Тебе - Дубонос... - Тебе - Дурло... За что? А чтобы рот разинутым не держал! - Ты зовись Жибор, почти тезка... - Ты - Жулист... Не бегай глазами, прямо гляди! - Ты - Заруба... - Ты - Звонило... - Ты - Зеленя... - Сэр Морган... - Сэр Мортимер... - Сэр Мердок... - Сэр Невилл... - Сэр Норман... - Сэр Оуэн... - Сэр Патрик... - Сэр Перси... - Сэр Реджинальд... - Сэр Роджер, и не скальтесь - ничего веселого здесь нет! - Сэр Рональд... - Сэр Рейган... - Сэр Соломон... "Эх, опередил!" - пожалел Жихарь и тотчас же вспомнил другого попутчика: - Ты будешь Китоврас... Никакая не конская кличка! - Ты - Корепан... - Ты - Коротай... - Ты - Лепило... - Ты - Лытай, все равно от дела будешь лытать... - Ты - Матора, дубина то есть, - не за ум, а за силу - славно ты мне заехал... - Ты - Милюк... - Ты - Мотовило... - Ты - Незван, хотя все вы тут незваны и нежданы... - Ты - Неклюд, будешь науки превосходить... - Ты - Немир... - Ты - Ненарок... - Сэр Тимоти... - Сэр Тристан... - Сэр Вивиан... - Сэр Уилфрид... - Сэр... А, вы кончились, добрые сэры сыновья, за что вам большое спасибо! Жихарь поторопился: - Повирало, Погиблик, Полелюй, Рокот, Татище, Угомон, Фартило, Хватило, Чудило, Шебарша, Щеголь, Эндогур, Юшка, Ярыга! Расчет окончен! После чего побратимы пошли отдыхать у жбана с рисовым вином, а поименованные сыновья - кичиться друг перед другом обновками. - Мастер ты! - с уважением сказал Жихарь. - Какие имена-то все ладные, один Алджернон чего стоит! О, был бы я Алджернон, так весь свет по кирпичику бы разнес! Только вот два имени мне не понравились - Гавейн да Тристан. - Вы очень внимательны, дорогой брат. Но чем же плох, к примеру, Тристан? - На понос похоже. Яр-Тур скривился. - Заметив, что этот юноша чем-то озабочен, я его и назвал Тристан, что значит - грустный, печальный... - Да загрустишь при такой болезни... - А вот мне как раз показалось, что именно вы даете своим наследникам какие-то насмешливые прозвища, а не славные имена, от единого звука которых вострепещут враги. - Враги пускай не от имен трепещут - от молодецких ударов. Вот ты ученый, а про книгу "Ономастикон" и не слыхал. Все мои прозвища оттуда! Это же нарочно делается, чтобы злые духи младенчика не изурочили. Я ведь каждому из деток на ухо говорил тайное, настоящее имя, а вслух - прозвище. А у вас, видно, имя дают одно, явное, и потом удивляются, отчего это дитя чахнет! Жихарь, между прочим, тоже прозвище, и не очень хорошее - ведь жихарем, бывает, кличут и запечного усатого жука... - Ну, наши дети не такие уж и младенцы. - Это ты верно сказал. Еще бы не верно! Всю сыновнюю ораву надо было чем-то занять, а то они уже начали беситься от безделья, овсянки и сосновой колбасы. Яртуровичи, например, отобрали у Бедного Монаха его дырявый зонтик и чуть не сломали, изучая его устройство. Не иначе, собрались жить в краю, где дождь хлещет без передыху. Потом Яртуровичи же оторвали у кого-то из убиенных колдунов голову, поделились надвое и стали перебрасывать эту голову друг дружке пинками ног. В игре, как водится, начались ссоры и потасовки. Разгневанный Яр-Тур отобрал у детей и зонтик, и голову. - Я приказал им отныне разговаривать только о погоде, - заявил он, вернувшись. - Тогда не будет повода для размолвок. Жихаревичи же, напротив, сидели тихонечко, кучкой, и богатырь заподозрил неладное: - Мать честная - бражкой тянет! Уже бражку успели завести! И побежал бороться с хмельной напастью. Борьба была долгая и трудная - воротился пошатываясь. - Надеюсь, вы наставили их в законах, сэр Джихар? Ведь вашим тоже предстоит основать державу! - Наставил, - вздохнул Жихарь. - Кому под левый глаз, кому под правый. Я им слово - они десять. Я говорю: пьяный не воин и не работник. Они мне: пьян да умен - два угодья в нем. Я говорю: краденое счастья не приносит. Они: от трудов праведных не наживешь палат каменных. На всякую мою поговорку у них своя отговорка. Ну да ладно, как-нибудь да урядятся. Завтра возьмем у них лошадок покрепче, мечи понадежнее... - Как завтра, сэр Джихар? Как раз завтра я хотел им преподать наставление о правах человека и обязанностях простолюдина, а потом выработать регламент Круглого Стола - о, я не забыл ваш бесценный совет! Послезавтра с утра мы учимся играть в бридж, вечером у нас скачки на Кубок Большого Дерби в Саутгемптоне. Днем позже у нас заседание в Адмиралтействе, вечером же идем на премьеру в театр "Глобус"... - Так ты что, жить здесь собрался? Нам, по-моему, кое-куда сходить надо, кое-что найти и кое-что сделать. Давай-ка отойдем подальше, я тебе пару слов скажу. Побратимы отдалились на сколько следовало и уселись под кустом. Жихарь поделился отнятой у детей изо рта брагой ("Добрый старый эль!" - оживился Яр-Тур), но сам он от хмеля становился все трезвее и задумчивее. Принц вслух грезил о славе своего королевства, фундамент которого был заложен на сеновалах Окаянии, замышлял освободительные походы и очень справедливые войны. Походов и войн было много, богатырь устал ждать. - Намечтался, королевич?! - рявкнул он наконец. - Отчего же и не дать волю воображению, не распорядиться будущим... - А мне сдается, что это нами кто-то распоряжается! Не верю я, брат, ни в долгие годы, ни в скорые роды. Ребята, конечно, на нас похожи, не спорю, но разве мы сами таких раздолбаев вырастили бы? - Зато мы сберегли средства, необходимые на их воспитание и обучение, - возразил Яр-Тур. - Где же сбереженное - без гроша маемся! Нет, не нравится мне все это. Сын отцу не должен быть ровней, это против всякого порядка... - Вот уж не думал, что вы такой приверженец Порядка! - Запомни, братка, я не за Порядок и не за Ералаш, я сам за себя. Только ведь дальше еще хуже будет, еще сильней все на свете перемешается. Пока мы прохлаждаемся, Змей наш Уроборос, похоже, заглотил свой хвост по самую репицу... - Не представляю, где это у змея репица... И мы бросим тут, в чужом краю, этих бедных недоумков? Увы, сэр Джихар, мои сыновья, признаюсь, немного туповаты... Что вы хотите - безотцовщина! - Зато мои - вострей некуда! На ходу подметки режут! Любой за стол сядет и один семерых до смерти заврет! Может, они тоже, как в предательском городе, и не люди вовсе, а... Ложка! - страшно закричал он. - Ложка где?! Где моя верная ваджра?! Куда ложку дели, сволочи?! До Яр-Тура дошло, что дело серьезное. Побратимы помчались к стоянке, добежали быстро, только никакой стоянки на поляне уже не было. Дымились кострища, стояли пустые телеги, на которых приволокли овес, но все Алджерноны и Незваны, Реджинальды и Зарубы сгинули. Только топот множества копыт пропадал где-то вдали... - Я же говорил... - завыл Жихарь. - Бежим, может, догоним еще! Куда мы без ложки-то? - Уважаемые Жи Хан и Яо Тун ищут чудесный жезл Жуй? Бедный Монах как сидел на одном месте, так и сидел, ласково расправляя перья на Будимире. - Вот он. Увы, один из молодых людей по дерзости и глупости решил его присвоить. - Надеюсь, это не мой потомок? - вскинулся Яр-Тур. - Признаться, я не заметил, - опустил глаза Лю Седьмой. - Да и какая разница? Главное - жезл Жуй вырван из неумелых рук и возвращается к законному владельцу. Жихарь расцеловал ваджру, а потом и ее спасителя. - А куда же наши деточки делись? Чего это они вдруг надумали удрать? - Позвольте доложить все по порядку. Когда я попытался урезонить расшалившихся после вашего ухода юнцов, они выказали крайнее презрение, стали меня дразнить и оскорблять. Одни кричали мне: "Чин-чин-чайнамен!" и требовали, чтобы я постирал им одежду. Другие почему-то спрашивали меня: "Ходя, соли надо?", хотя ни в какой соли я не нуждаюсь. Видя столь явное отклонение молодых людей от пути Дзынь, я решил проверить, подлинные ли они существа или же призраки и бесы? - Вот видишь, он то же подумал! - сказал Жихарь. - Для проверки применяется собачья кровь. Она у меня всегда с собой в тыкве-горлянке. Но не успел я извлечь из тыквы пробку, как все войско, словно по приказу Полководца Южного Дворцового Крыла, вскочило на коней и помчалось прочь, образовав при этом боевой порядок, именуемый "Два берега у одной реки"... Так я и не узнал того, что хотел. Может быть, призраки почуяли губительную для них жидкость, а может быть, молодые люди убоялись сурового отцовского наказания и бросили беспомощных престарелых родителей на произвол судьбы. Я непременно составлю об этом возмутительном случае докладную на имя Сына Неба, и он прикажет разрезать негодяев на тысячу кусочков в течение трех месяцев... Жихарь и Яр-Тур тоже никогда не узнали - то ли они попались в очередной обман, то ли и вправду стали прародителями двух великих народов. ГЛАВА ПЯТАЯ Большую телегу вперед не пускай - Сам будешь в пыли и песке. Не думай о многих печалях своих - Лишь сам изведешься в тоске. Ши Цзин - Да, сэр Джихар, не успели мы и оглянуться, а сыновья наши ушли в бой за свои державы, - вздохнул Яр-Тур. Он и сам как-то мгновенно переменился: приобрел и королевскую стать, и властный волос, и борода погустела, и глаза начали то и дело метать молнии, и доспехи, убогие и залатанные, заблистали серебром и золотом. Такому герою зазорно метаться по свету в поисках неведомо чего, ему лишь на престоле восседать и движением руки приводить в трепет сопредельные племена. А Жихарь остался самим собой: - Разве о таком народе я мечтал, разве такую страну искал? - Каков же ваш народ, сэр брат, и какова страна? - Нетрудно сказать. Молодые у нас все как один добрые, а девицы - красные, мужи - доблестные, жены - верные, старцы - премудрые, старушки - сердобольные, дали - неоглядные, леса - непроходимые, дороги - прямоезжие, города - неприступные, нивы - хлебородные, реки - плавные, озера - бездонные, моря - синие, рыбки - золотые, силы - могучие, брови - соболиные, шеи - лебединые, птицы - вольные, звери - хищные, кони - быстрые, бунтари - пламенные, жеребцы - племенные, зерна - семенные, власти - временные, дела - правые, доходы - левые, уста - сахарные, глаза - зоркие, волки - сытые, овцы - целые... Да что говорить, все равно не поймешь... - Осмелюсь заметить, что уважаемый Жи Хан весьма точно описывает времена правления Желтого Государя, когда вся Поднебесная благоденствовала и процветала, - обозначил себя Лю Седьмой. С богатыря все грезы мигом слетели. Он приподнял Бедного Монаха над землей. - Скажи, дяденька, мы тебе разрешали над нами колдовать? - Бедный Монах не имел времени объяснить уважаемым... - Оставьте его, сэр Джихар, - вмешался Принц. - Еще неведомо, как бы обернулось дело без него. Не забудьте и то, что именно он отнял у нахального юнца золотую ложку. Жихарь вернул чайнеца на землю. - Готов сопровождать уважаемых до любых пределов земли, - предложил Лю Седьмой. - Умею гадать на черепашьем панцире, вырезать из бумаги людей и зверей, не говоря уже об отвлеченных понятиях. Буду требовать, чтобы в попавшихся нам на пути городах и селах уважаемым подносили для питья кровь белого лебедя, а для омовения ног - коровье и лошадиное молоко... Знаю также все придворные церемониалы и свойства трав... Богатырь вспомнил о дальнейшем пешем пути и загрустил. Над поляной выл холодный ветер, натягивал темные тучи, сулившие первый снег. Бесполезные телеги выставили оглобли в разные стороны. "Вот в наказание запряжем косоглазого - и пусть тащит!" - подумал Жихарь, но сразу же другая, чудесная дума осенила его. Если из двух телег собрать одну, но не простую, а такую, у которой задние колеса много больше передних, она ведь станет катиться сама собой, как бы с горки! И не надо никаких чар и заклинаний! И как это люди по темноте своей до такого сами не додумались, коней томили? "Безмозглые!" - подумал Жихарь про всех, кроме себя. Драбаданские телеги были, по счастью, разной величины. Богатырь без труда поменял колеса на двух телегах по своему замыслу и отошел в сторонку, но недалеко: вдруг покатится так быстро, что и не догонишь? Яр-Тур и Бедный Монах наблюдали за его делами с интересом, но без всякого понимания в глазах. Да и куда им? Преображенная телега с места не трогалась. "Первотолчок нужен!" - догадался Жихарь и сильно, обеими руками двинул повозку вперед. Да, обычному человеку так не толкнуть, докатилась чудесная телега почти до деревьев и остановилась. Будимир первым понял, в чем дело, он захлопал крыльями и глумливо закукарекал. Тут и Яр-Тур с новым знакомцем догадались, что Жихарь посягнул на вечное движение. Они обменялись ядовитыми улыбками, а потом, не удержавшись, рухнули на землю. - Говорят, что шмелю не изменить куколки, юэской курице не высидеть гусиного яйца - это по силам лишь наседке из Лу! - выкрикнул Бедный Монах и снова забился в припадке веселья. Богатырь оставил телегу и пошел на спутников, потрясая сжатыми кулаками, но не дошел. "А ваджра-то на что?" - вспомнил он и вернулся на место, заметив скупо и холодно: - Дуракам половину работы не кажут! Но все равно провозился с повозкой до полудня, покуда не догадался использовать золотую ложку в качестве шкворня. Телега покорно завращала колесами и вдруг рванула с места - еле успел задержать и вытащить ваджру. Насмешники прикусили языки. - Так-то! - сказал Жихарь. - Я читал, что Ле Защита Разбойников проделывал нечто подобное с бумажной колесницей, - сказал Бедный Монах. - Но чтобы подчинить себе дерево... Воистину Жи Хан незаметно для себя овладел всеми путями Дзынь и способен покорить восемь сторон света! - Ладно, что про дерево напомнил, - молвил Жихарь. - Нарубили бы уж давно дров, пока я тут пластаюсь, да костерок развели - околеем ведь. Вон пенек