кого разговоры разные. Очень хороший, прекрасный просто писатель Виктор Астафьев (сибирского корня человек) писал в "Литературной газете": "Нель- зя, допустим, петь под Высоцкого, этим хриплым голосом, орущим, несколько ерничающим, петь мог только он". Правда, довелось мне однажды послушать в том же исполнении песню, и один известный те- нор не сдержался, зааплодировал: "Володя, это же Челентано - го- ворит, - настоящий живой Челентано!". - Это подделка, Саша, шутка для друзей. Настоящее было хриплым, орущим, несколько ерничающим, оно вхо- дило действующим лицом в каждый спектакль. (Любая песня Высоцкого есть маленький прекрасный спектакль, где партнерами были высокая поэзия и самобытное актерское мастерство. Многие нынче исполняют свои песни. Увы, за двери концертного зала песни не выходят. "Раздвинуть горизонты" удалось ему, в коем соединились талантли- вый поэт, актер, певец. Мы слушали его под шум дождя в таежном поселке Хомонхо. Неиз- реченные истины, томящиеся в нас немыми свидетелями, обрели хрип- ловатый голос в потрясающих балладах. Все в жутком вихре и раздельно, все точно, накалено до предела, каждое слово на душу ложится и жмет ее так, что терпение на грани. Но ведь если она закрыта, то и пламя больших оркестров туда не пройдет, а здесь принимает, мается вместе с ним. И память входи в кровь нашу бла- годарностью миру, где рождаются такие люди. Страсть, любовь, ненависть, не играл - живьем отдавал, как в чудесном прозрелом. А где этого, живого, напасешься? Потому, должно быть, и ушел рано, что не берегся, не берег, отдавал... Мы тогда молчали все 4 часа, ни хлопочка он не получил время экономили, хотя знали - чудо не вечно, и с последним аккордом по- чувствовали прелесть утраты. Володя стоял на сколоченном из нест- руганных досок помосте, пот - по усталой улыбке соленым бисером. Добрый такой, приятный человек, вид немного беспомощный - дес- кать, все, мужики, отработал, весь, как говорится, вышел. А мужи- ки с понятием, не настаивали, только в волнении мужики, вроде глухарей на току. Потом он ушел отдыхать на нары к старателям, но никто не расходился до самого утра: и некуда было многим уходить. Дождь барабанит по крыше, под крышей люди - говорят о случившемся без крепких, привычных слов. Бережный разговор получился, для ко- го-то может быть, единственный в этой жизни скитаний поисков. Утром - на смену, о прогулках ведь здесь понятия не имеют. Взревели двигатели бульдозеров, стальные ножи рвут вечную мерзлоту по сантиметру. Трудно крадется к золоту человек, оно же в легких местах не хоронится. Машины остановились часам к десяти утра, всего на несколько минут. Бульдозеристы, сварщики вытирали о спецовки потные ладони, жали ему руку по-мужицки, твердо, не встряхивая. Просили не забывать. Один говорит: - Фронтовик я, и такую благодарность от всех фронтовиков имею... Заволновался, кашлянул в кулак, никак наладится не может... Володя ждет серьезный, с полным к человеку вниманием понимани- ем. - ... Будто ты, вы, значит, со мной всю войну прошагали. Рядом будто, дай-кось, обниму вас, Владимир Семенович... Обнялись. Володя слезы прячет, к машине заторопился. Поехали. Опять, обычно пустой северный тракт наполнился людьми. Улыбаются из-под брезентовых капюшонов, машут мокрыми кепками. В Бодайбинском аэропорту мы остались вдвоем. Володя сидел на лавочке, что-то писал в блокнот. И тут, как на грех, подошел вы- сокий патлатый парень, еще не трезвый, из тех, кто в карман за словом не лезет. Протягивает Высоцкому облепленную зарубежными красавицами гитару: давай, мол, друг любезный, пой, весели публи- ку. Высоцкий вежливо отвечает: - Петь не буду. Работаю, вот сижу. Не надо меня беспокоить. За спиной патлатого еще трое образовалось. Одна компания, даже взгляд один, с хмельным прищуром, без искры уважения человеку, сырая злость, мучающая и себя, и мир божий двуногих. Кабы им знать, что человек этот, даже если по нему танк пройдет, на пос- леднем вздохе за гусеницу его укусит. Но они в другом убеждении, пребывают в своей безнаказанности. Тогда Володя встал, сбросил куртку, а у меня четко пронеслось в голове: "Я не люблю, когда мне лезут в душу, особенно, когда в нее плюют..." К счастью, рядом сидели геологи, они-то и угомонили хулиганов. Еще одно редкое по нынешним временам качество - Владимир Семено- вич не делил людей на нужных и ненужных. Он любил или презирал. Такая вот черно-белая позиция. Любил значительно больше. И та притягательная сила поэта, которую мы ощущаем в его стихах, берет свое начало в любви к людям. Иначе, откуда бы взяться таким бал- ладам, как "Нейтральная полоса", "Кто сказал, что земля умерла". Их создал добрый художник, гражданин, сознающий свою ответствен- ность перед народом. Знать и не любить Высоцкого было просто невозможно. Те многие тысячи людей, которые провожали его в последний путь, и те мно- гие, которым не удалось попасть на похороны, разве они от любо- пытства?! Ушел их полпред, от их имени и по душевному поручению рассказывающий всему миру их правду, ушел "Всенародный Володя": "Любовь российская и рана". Он всегда вставал на сторону слабого и раскрывал свой кошелек для тех, кто нуждался, в строки: ... Поэты ходят пятками по лезвию ножа И режут в кровь свои босые души ... Они о нем самом. Босоидущий был Владимир Семенович, и ею, бо- сой, принимал чужую боль, откликаясь всем своим огромным добром. Кажется, во Франции застала его весть, что давний его друг, артист МХАТа Всеволод Абдулов попал в автомобильную катастрофу. Тотчас личные дела оказались на втором плане - Высоцкий у постели больного. К друзьям, к товарищам он относился нежно, не разменивал, од- нако, свои чувства на слова и разговоры о них. Но вот скончался Василий Макарович Шукшин и чувства заговорили страстной болью потери. Песня родилась об ушедшем друге в одну ночь. На первом исполнении слово вылетело из памяти, он - губу до крови закусил. Вспомнил. Допел. ... Мы возвращались из Нижнеудинска в Иркутск. Высоцкий все подходил к проводнику, спрашивал, когда Зима, а на станции первым спрыгнул с подножки и ушел в город. Вернулся он перед самым отхо- дом поезда пыльный, счастливый. - Городок-то не очень приметный, - говорил он, провожая взгля- дом прочно сидящие на земле деревянные дома, - обыкновенный горо- док сибирский... Но видишь, как получается - поэт в нем родил- ся... (Он имел ввиду Евгения Александровича Евтушенко). Не знаю, как встретил смерть Владимир Семенович Высоцкий, да и никто не знает: он был с ней один на один, однако, смею предполо- жить - достоинство ему не изменило. Редкого мужества был человек и трезвого отношения к бытию. "Кто учил людей умирать, тот учил их жить" - писал Мишель Монтень. Герои Высоцкого учат нас не просто умирать, но и знать, за что это следует делать. Он это тоже умел... Но прежде, чем все это произошло, было признание другу: - Сева, я скоро умру. Было письмо-телеграмма жене с последними строчками стихов: И снизу лед, и сверху - маюсь между. Пробить ли верх, иль пробуравить низ? Конечно всплыть и не терять надежду А там за дело в ожиданьи виз. Лед надо мной, надломись и тресни! Я чист и прост, хоть я не от сохи. Вернусь к тебе, как корабли из песни, Все вспомню, даже первые стихи. Мне меньше полувека - сорок с лишним ... Было ясное сознание того, что должно произойти. Утром его наш- ли в постели со спокойным неотрешенным мукой расставания лицом... Вот оглянулся еще раз на те счастливые дни. Иркутск. Тихая, летняя ночь. В Сибири в конце июля бывают прекрасные теплые ночи. Володя с гитарой вышел на балкон, то ли не спалось, то ли просто попеть захотелось для себя. Пел тихо, без высоких нот, и душа не рвалась, пела душа. Так шла одна песня, другая... пятая. Потом ненароком взглянул вниз. Там, на газонах сквера в тихом уюте рас- положились влюбленные, постовые милиционеры, рабочие со второй смены. Он, конечно же пел, еще, он ведь пел и "говорил о нашем русском так, что щемило и щемило" от чистоты сердечной, от того, что имел особое призвание дарить правду и пользоваться ею с пол- ной отдачей и ответственностью перед нами. Задумываясь перед его феноменом, нашел у Белинского (вас пусть это не смущает) интересное тому объяснение: "Другой способ выго- ворить истину - прямой и резкий: в нем человек является провоз- вестником истины, совершенно забывая о себе глубоко презирая роб- кие отговорки и двусмысленные помехи, которые каждая сторона толкует в свою пользу, и в котором видно низкое желание служить и вашим, и нашим". "Кто не за меня, тот против меня" - вот девиз людей, которые любят выговаривать истину прямо и смело, заботясь только об истине, а не о том, что скажут о них самих..." Он выговаривал истину прямо, смело, талантливо, о себе, конеч- но, не заботясь. Поначалу она не всегда доходила до нас в чистом виде - мешало посредничество северных дублей, но техника, слава богу, на месте не стоит, и он пришел к нам растопил в нас безраз- личие и отчужденность к самим себе, уважать себя научил. А Россию-то как любил - до страдания доходящей любовью!!! По- тому и не хоронился за свою славу, сражался несправедливостью, где бы она ему ни встречалась. Я не пытаюсь найти в строю верных рыцарей поэзии Высоцкого, мне он видится мушкетером в косоворот- ке, чья острая шпага бескорыстно и честно служила своему народу. И одно он с нами делал дело.