? И придет конец забвенья власти, и не надо тратить лишних слов, и вернутся вновь былые страсти, и очнется ото сна любовь. Там, во сне, я ход судьбы нарушу. Милая, что я в тебе нашел? Мне Господь обжег любовью душу, и увидел Бог, что это хорошо. 1994 ВОЙДЯ В ЭТОТ МИР Войдя в этот мир, я чувствую каждый свой вздох, я чувствую каждый свой шаг и углубляюсь в жизнь. Войдя в этот сплав из множества дней и ночей, в безмолвии света и тьмы я ощущаю их. И мысли ко мне приходят одна за другой. Полетом в бездонную высь я обгоняю звук. Но в сердце моем хранится огромный запас ненависти и любви - это моя мощь. Незримой звездой паду в полымя любви и этим согрею тебя - с сердца сойдет лед. Я ветром сорвусь, чтоб высушить слезы твои, которые вызову я страстью своих грез. 1985 МОЛОДОСТЬ О молодость, ты - море по колено! Твои черты сияюще-наивны, самонадеянно легка и дерзновенна, тебе поет сама природа гимны. О молодость, цветок надежд, желаний! Но сколько нам еще цвести осталось? Под нестерпимый гнет воспоминаний тебе жестокий счет предъявит старость. Ну а пока, о молодость, гуляй и лепестки с цветков своих срывай. 1994 НЕ СПАТЬ Под грузом век слипались ясны очи, светило восходило ровно в пять и после долгой и бессонной ночи хотелось лечь, хоть где-нибудь, и спать. Роса прощалась с зеленью растений и пташки начинали щебетать, все пробуждалось без особых сожалений, как будто только в этом благодать. И вот засуетился мир наш грешный, теперь его до ночи не унять. Ко мне подкрался сон бескрайне нежный, хоть я твердил себе: Не спать! Не спать. Не спать... 1989 СТАРИКИ Мой старый, милый, незабвенный друг, достойны ль мы того, о чем мечтали? Ты помнишь, как мы молодость швыряли горстями из могущественных рук? Средь юных лет веселой чехарды формировались цели и желанья и планы дерзкие нам были не чужды. Теперь? Теперь - одни воспоминанья. На голове полным-полно волос седых, похоже, тайный заговор природы. Понять пытаясь непонятных молодых, вздыхаем: То ли дело в наши годы! "Скрипим", походкой тяжкою пыхтя, и боли в сердце вряд ли успокоим, ворчим и ноем, будто малое дитя, но все же мы пока чего-то стоим! 1985 ЛЕТНИЕ НОЧИ Земля от зноя отдыхала, неясными казались тени и нежно ночь благоухала пьянящим запахом сирени. Жара угасла, все спокойно и дело не дошло до пепла, и функцию свою исполня, за горизонт убралось пекло. Что ж, время спать. Что нам приснится? С годами нам покой дороже. А где-то молодость резвится, ночная тьма - друг молодежи. Мне болью - время скоротечность! Я помню вас, шальные ночи, и нашу юную беспечность, и ясные девичьи очи. И целью были мы единой, рука в руке, неразлучимы. О, ночи с тайной сердцу милой, как вы любимы, как вы мнимы! Улягутся ночные страсти и новый день взойдет зарею, и снова будет все во власти тридцатиградусного зноя. 1995 О СМЕШЕНИИ КРОВЕЙ Мне - что японцы, что чухонцы, не понимаю никого, нам всем едино светит солнце и нет важнее ничего. Мчит homo sapiens сугубый в цивилизованную сеть, но я - всего лишь варвар грубый и ближний мой сосед - медведь. Открыть бы третий глаз незрячий и жизнь понятней бы была. Всем надо счастья и удачи, всем смерть страшна и жизнь мила. Расисты видят преступленье в смешеньи расовых кровей, от этой практики (их мненье) народ становится слабей. И нам генетики ухабы уже не сгладить, хоть убей! По мне - что чукчи, что арабы, по мне - что немец, что еврей. 1995 ДЕРЖАВНАЯ СИЛА Державная сила - на страже закона, но к власти сильна ее страсть. Когда с эшафота слетает корона, то значит, слаба ее власть. Наследник, свой срок ожидая в утробе, дерзал материнский приют и низкий поклон августейшей особе лакеи с вельможами шлют. Величество, полон и сил, и отваги, пред подданными предстает, он будет указы кропать на бумаге, его стезя власти зовет. Он власти рычаг повернул слишком круто и зыбнет державная твердь, в народе растут недовольство и смута, в стране - беспорядки и смерть. 1991 В МЕТРО В час, когда безумный город в многочисленное стадо превращался и рассудок испарялся весь куда-то, в час, когда устало кисли неотчетливые мысли и за горизонт светило направлялося уныло, в этот час, обыкновенно, в глубину подземных сводов набивалась масса плоти, именуемой народом. Вяло ликовали тени - сброшен свет дневной с престола! И ребристые ступени исчезали в дебрях пола, монотонно и уныло, в безмятежности покорной, мерно двигались перила лентой безысходно черной Весь измученный и смятый равнодушною толпою, я, надеждою объятый, встречи жду с моей мечтою. Где же ты, мечта поэта, идеал, ни с чем не схожий? Ни ответа, ни привета, ни одной знакомой рожи... И безмолвностью людскою наполняется окрестность, а толпа течет рекою, уплывая в неизвестность, уходя в свою интимность, никого не замечая и надежду на взаимность хладнокровно убивая. Люди сходят со ступенек, обратив надежду в грезы. И держу в руках я веник - то недавно были розы. 1994 ЖИЗНЬ ЗЕМНАЯ Мне путь в этот мир открывает Господь. Сюрпризов полна жизнь земная и лепит душа неокрепшую плоть, генетике предков внимая. Судьбы поднимая неведомый флаг, вперед, в мир жестокий и мрачный! Кому-то подарит судьба саркофаг, кому-то лишь холмик невзрачный. И долгие годы томится душа в скафандре болезненной плоти. Неправедность и справедливость верша, все новые мысли в полете. И радость познав, и нужду, и печаль, вновь зову Всевышнего внемлю: взмывает душа в занебесную даль, вернется ли снова на землю? 1995 ВИКИНГИ В морскую даль спешат знамена - эмблемы воронов, волков, и плоскодонные драконы саксонских жаждут берегов, где будет литься кровь рекою, оставит смерть свои следы, и неприступною стеною для боя строятся щиты. Жестокому инстинкту внемля: тот власть имеет, кто сильней, свои права на эти земли провозглашает звон мечей. Захватчики добыче рады, богам войны благоволя. И у небес прося пощады, застыла в ужасе земля. Земля, где пепла прах, как иней, и дым развеян на ветру, лежит поникшею рабыней в жестоком викингов пиру. 1995 x x x Суета... Суета... Споры с пеной у рта: в чем источники зла, в чем она - красота? Чу! Любовь обожгла, а за ней снова мгла, и душа вновь пуста. Суета... Суета... И куда ж мне, куда? На изломе душа, чья-то нежность - не та, хоть стократ хороша, пусть хоть трижды чиста, пусть - сама доброта, нет любви и следа. И куда ж мне, куда? 1995 ЗАЧЕМ? Скажи мне, для чего, зачем ты в жизнь вошел неясным курсом и масса мелочных проблем стучит в висках сверхмощным пульсом? Зачем звучит так лживо речь и сердце больно ранит слово, зачем нужна случайность встреч, зачем нам расставаться снова? Что нам грядущее несет, и ждать ли нам решенья спора, и скоро ли в наш дом придет давно обещанное "скоро!" ? Но, может, станешь ты мудрей, от множества "зачем?" опомнясь, в минуту гибели своей... Зачем напрасно жать на тормоз? 1995 ДЕПРЕССИЯ Весь во власти былого развалин, ощущаю депрессии рост. Я сегодня уныл и печален и как трешка, не моден и прост. Меланхолия вряд ли уймется, суть мою норовит раздавить. - Мужики, огоньку не найдется? Третьим? Буду! А как же не быть! За углом, под тенистым каштаном, чтобы граждан покой не смущать, наливали стакан за стаканом - грех на грешные души принять. И в хмельном, тошнотворном кошмаре, мысли путались в пьяную слизь, языки заплетались в угаре, мужики разожглись! Разошлись... Сделав ручкой последней надежде, я не стою теперь ни гроша, на душе тяжелее, чем прежде, и желает простора душа! 1993 В ТРУЩОБАХ В трущобах нет того огня, который в сердце лед расплавит, цепями ржавыми гремя, здесь серость бал жестокий правит. Так рвите ж цепи, господа! Я верю, чудеса бывают! Пусть воссияет нам звезда! Но звезды меркнут... умирают... И под закат моей звезды, былое - время подытожит. Мой конь не портит борозды, но сделать новой он не может. Любым путям есть свой предел, моя душа для вас - потемки. Что не сумел, что не успел, оставлю вам, мои потомки. Хочу, чтоб все, как у людей, всплакни же надо мной, друг милый! Нет, мне не нужен мавзолей, мне б скромный крестик над могилой. 1992 УСТАЛОСТЬ В тот час, когда я, грустный и уставший, плетусь до дома, на исходе дня, мне мнится в этом мире столько фальши и кажется, что он не для меня. Здесь я - чужой, случайный гость незванный, не познанный, не понятый никем, весь этот мир такой абсурдно-странный и он ко мне безмерно глух и нем. И хочется разбить оковы эти или скорей закончить жизни путь - не виден смысл в бездарном долголетьи. А может, надо просто отдохнуть? 1995 ТИШИНА 1 Тишь да гладь везде, с мглою сходится - в тихом омуте черти водятся. Тишина кругом, словно чья-то месть, давит колдовством, аж ни встать, ни сесть. 2 Сила чар крепка, сердце мается, в тишину тоска опускается, тучей темною надвигается, сам Господь слезой обливается! 3 Жалом молнии тьма нависшая сжечь пытается все притихшее. Грянул гром тотчас страшным грохотом - дьявол ли потряс землю хохотом? 4 В землю выплеснет силу темных туч, солнце выпустит яркий, теплый луч, капли отстучат в листья тонкие... больше не молчат пташки звонкие. 1995 ПЛОТОЯДИЕ Встреча двух живородящих на узкой тропе, страстью животных желаний - кошачьи напевы. Кошка все так же гуляет сама по себе, ей наплевать на проблему Адама и Евы. Вечным инстинктом - привычка добычу искать, цепок и ловок свежего мяса любитель. Полно! Не лучше ль на пастбище травку щипать? В страхе откусит свой хвост змей-искуситель. Мир совершенен: одни пожирают других, слабых - в расход, пусть сильнейший проявит живучесть! Здесь разделяется все на своих и чужих, ненависть, смерть и вражда - наша давняя участь. Отче Всевышний, прости нам все наши долги! Божий избранник не высунет нос из ковчега! Агнец, в обличии волка, оскалил клыки, псы перегрызлись... собака - друг человека. 1994 x x x Синица умерла в руках, журавль скрылся в облаках, и я растерянный стою и песнь печальную свою пою всем, кто имеет честь пронесть то малое, что есть, не уронить, не раздавить, не погубить, а сохранить. Синица мертвая в руках, журавль где-то в облаках, и грузом тяжким мне земля... ищу я в небе журавля. 1991 x x x Не все потеряно еще... О мире вечном и высоком лампадный свет церковных окон пусть слово укрепит мое. Стремимся ль жить к плечу плечо, нам дружба - лучшее богатство. Когда вражда заменит братство, не все потеряно еще. Не все потеряно, не все! В мечте несбыточно-печальной и даже в скорби погребальной есть продолжение свое. 1991 МЕЖ ТОРГОВЫХ РЯДОВ Как Адам, не внимавший совету богов, пав под власть искусителя-змея, я уныло брожу меж торговых рядов, свой порожний лопатник лелея. Многоликих прилавков неистовый плен предо мною глумливо пестреет. Велико искушенье товаров и цен и фантазия душу мне греет: Если б банк я ограбил иль клад бы нашел или вытянул выигрыш где-то, я бы это купил, да и то приобрел, да пожалуй, и это, и это... Если б деньги имел и богато бы жил, продавцам я не дал бы покоя, я б любовнице пол магазина скупил, а жене, так и быть, остальное. Из желаний своих пользы я не извлек, мысли мерзки, бесплодны, угрюмы. Мне, увы, невдомек: если пуст кошелек, то к чему эти тяжкие думы? 1993 РАВНОДУШНЫЕ ЛИЦА (На рынке) На равнодушных лицах мгла и спесь, их безучастность, дико холодна, собою тяготит и угнетает. Они не спросят, для чего я здесь, для них я - бесполезная стена, которая лишь солнце заслоняет. Им наплевать на мой скупой упрек. Кто я? - им это, право, все равно, не разберутся - нужен иль не нужен? Им поскорей набить бы кошелек, и каждый здесь, как это ни смешно, единой целью сам в себя погружен. И сердце мне пронизывает боль - как взор бездушный тошнотворно хмур! И недоверие в глазах - гримасой зыбкой. А вот и фокуса магическая соль: при виде соблазнительных купюр, смягчаются угодливой улыбкой. 1995 ГАДАЛКА Добра или зла через край, то сердце зажжет, то остудит. Гадалка, прошу, погадай - что было? что есть? и что будет? Не ты ли - сама доброта? Прими в моей просьбе участье! Пусть лаются с пеной у рта творцы пресловутого счастья! Впаду в наркотический транс в порыве слепого азарта. Скорей разложи мне пасьянс - какая мне выпадет карта? Быть может, разлука - мой рок, иль дальняя светит дорога? А я уж гляжу за порог, а я уж стою у порога. Любовь ли мне сердце сожжет - где наши сойдутся дорожки? И скоро ль удача придет? Прошу, погадай по ладошке! К чему приведет ворожба? - Пусть грех мой Господь не осудит! Скажи, что сулит мне судьба? Что было? Что есть? и что будет? 1993 x x x Живущие с ... и по ... , терпящие нужду и не знающие нужды, с положением в обществе и без! У всех вас времени слишком в обрез, чтобы тратить его для жестокости и вражды и в нашем мире вакантности мест друг другу пакостить, друг друга злословить, вместо того, чтобы смиренно нести свой крест, вас тянет в омут дуэлей и междуусобиц. Любовь для вас потеряла со смыслом связь и блуждает одна в необъятном, развратном городе и закрывая глаза на невежество и грязь, тонет в душевном голоде и холоде. Но пребывая в тоске и печали, однако на что-то еще надеется: оплевали ее и с грязью смешали, но в чьей-то душе она еще греется. 1991 ДЕТСТВО Эти детские забавы - непоседства бесконечность, нет на шалости управы: шум, веселье и беспечность, любознательность, активность, в каждом спит чертенок сущий. Эта детская невинность воплотится в мир грядущий. Детство - на большой планете есть ли что милей и краше? То, во что играют дети - это будущее наше. С каждым днем взрослеют мысли, детской резвостью насытясь. Милые цветочки жизни, отцвести не торопитесь! 1995 БЕЗ ТЕБЯ Как пусты закаты и рассветы, тяжба дней уныла и горька! Без тебя я - спутник без планеты, без тебя я - без воды река. Жизнь течет бездарно и нелепо. И гнетет, и тяготит меня это вечно пасмурное небо, эта серо-мрачная земля. Между нами - стены... стены... стены... в лабиринтах улиц городов ждем конца под жуткий вой сирены, рвем сердца под визги тормозов. Мы в своем бессильи расписались и слова застыли на устах, где-то, в глубине души, остались идеалы, павшие в глазах. Что-то вдруг проснется, встрепенется и надежда снова - через край. Без тебя я - как земля без солнца, без тебя я - как без Бога рай. 1992 МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ Сколько странности скрыто в глубинах тайной сущности рода людского: слишком женского много в мужчинах, слишком в женщинах много мужского. Настоящая женщина - редкость, настоящий мужчина - находка, купидоны утратили меткость и удача пуглива и кротка. Одержимые мнимой мечтою, под влияньем иллюзий блаженства, совершаем ошибки порою, но стремимся достичь совершенства. Пусть нам грузом тяжелым планида - лишь блуждать между тьмою и светом, пусть от нас что-то важное скрыто и запутано все в мире этом, пусть Любовь - наивысшей вершиной, кем-то проклята, кем-то воспета, остается мужчина мужчиной, если женщина чувствует это. 1995 СОДЕРЖАНИЕ О весне и обо мне Медный всадник Духи Бессонная ночь Войдя в этот мир Молодость Не спать Старики Летние ночи О смешении кровей Державная сила В метро Жизнь земная Викинги "Суета..." Зачем? Депрессия В трущобах Усталость Тишина Плотоядие "Синица умерла в руках..." "Не все потеряно еще..." Меж торговых рядов равнодушные лица Гадалка "Живущие с ... и по ..." Детство Без тебя Мужчины и женщины  * Юрий Канащенков. Гость *  Книга стихов Издают засовы стоны от своих забот потери, о пришествии персоны возвещают скрипы двери. За внезапное вторженье не судите гостя строго. В ожиданьи приглашенья он томится у порога. Гость от кофе отказался, не желая даже чая, быть скромнее он старался, лишь коньяк предпочитая. Он на женщин взоры точит, излучая нежность взгляда. Если женщина не хочет, значит... лишнего не надо. Он желает молвить слово, мысля прозой и стихами, и найти приличный повод, чтобы встретиться с друзьями. 1994 --- Курица - не птица Уныло месяц побледнел и небо обожгла зарница. Орел с курятника летел и думал: Курица - не птица! Она не знает света звезд, полета прелести не знает, имеет крылья, перья, хвост, но почему-то не летает. А в небе! В небе - красота! Просторны шири небосвода! Как видно, куры - не чета для птиц высокого полета. А где-то там, в тиши гнезда, томится бедная орлица и не узнает никогда о том, что курица - не птица. 1992 --- Инопланетянин От забот мирских очнувшись, монотонных и рутинных, я пойму, что этим самым душу я топил во мгле. В глубину высот поднявшись, оживу в мечтах невинных - снова я в своей тарелке, снова я в своем седле. Чьей-то подлостью изранен, снова я коснусь святого и пути познаю млечность, и туманностей покров. Гордый инопланетянин, оторвусь я от земного, испаряясь в бесконечность сверхтаинственных миров. А затем, с высот чудесных, грохнусь мордою об землю, корчась от несносной боли, и под тяжестью забот, не найду я смысла в песнях и жестокой прозе внемлю, что я - раб жестокой воли и отпетый идиот. 1995 --- Вся жизнь - игра Вся жизнь - игра, а мы в ней - пешки, на шах и мат нам наплевать, не любим суеты и спешки, что нам не дать, то с нас не взять. Из поколенья в поколенье лелеем жалкие гроши. О как бесплодны наши рвенья: как ни шурши - одни шиши. Мы бороздим земли просторы, наш мир абсурдами согрет. Который раз свернули горы, а толку нет, один лишь вред. Но по дороге реализма шагает бодро наш народ от пессимизма к оптимизму, а может быть, наоборот. 1996 --- Одинокий мечтатель Слова утопают в пространстве, в бессилье от слез и от смеха, виновные в непостоянстве и сгинет в безмолвие эхо. Пусть мысли сомнением дышат, но истину в муках рождают. Тебя здесь никто не услышит, тебя здесь никто не узнает. И пусть кров твой полуразрушен, и не был богат и престижен, но здесь твой покой не нарушен и словом никто не унижен. Фортуной ты не избалован, но сердцем и духом возвышен, пусть был одиночеством скован, свободой зато не обижен. 1995 --- Апатия Когда немая пустота невыносимо душу гложет, молюсь... быть может, Бог поможет? Крещен, но не ношу креста. Пути не зная своего, я слепо верю, что сумею достичь того, что не имею, и выжать все из ничего. Мне равнодушие - щитом. И больше не хранит сознанье любовь и разочарованье теперь уже не важно в чем. Мечтой останется мечта и о любви пустые мифы и страстные для нимфы рифмы вдруг превратятся в холод льда. И в сердце каменном - запрет безумным чувствам запоздалым, и не стремлюсь я к идеалам, и совершенства в мире нет. 1996 --- Обыденность Над морем смятенье царит, спокойствие дышит обманом, невинный принявшее вид, прикинувшись полным болваном. Чу! Мышка попалась в капкан, воркуют на крыше голубки и курит завод-великан бетонно-кирпичные трубки. Доносы строчат стукачи, на внука ворчит дед сердито, девица рыдает в ночи: Разбито сердечко! Разбито! Кого-то сажают на трон, кому-то поют анафему, и я, в чью-то лиру влюблен, лелею изящную тему. 1990 --- Я нарушаю Вторгаясь в мир беспечный твой, я ненависть к себе рождаю, с прямолинейной простотой свой грех невинностью считаю. Тем, что кому-то верен я и что кому-то изменяю, в потоках правды и вранья, я все законы нарушаю, которые лелеешь ты, но мне они совсем чужды. Себя не в силах обуздать, я зла оковы разрушаю, и силясь доброе понять, чужую боль в себя впитаю, презрев все то, что наяву, в далеких облаках витаю, тем, что родился и живу, уже, уже я нарушаю всех истин призрачный мираж, все то, чем болен разум наш. 1996 --- Вырождение Вырождающийся я - старомоден и не молод. Я люблю осенний холод, мне милей ненастье дня. В ностальгии о былом, вспомню все судьбы подарки. Я один в осеннем парке, моросящем и пустом. Вырождающийся я мерзну на сырой скамейке, за душою - ни копейки, и ничтожен курс рубля. В бесполезной суете славьтесь труженики-трутни. Мне - что праздники, что будни, никогда я нигде. Вырождающийся я, сын природа незаконный, в смысле жизни погребенный, динозавры мне - друзья. Шелушится листопад, бренно все под небесами. Склонен я вперед ногами не найти пути назад. --- Вырождающийся я и подавлен, и унижен, голос свыше мне не слышен и не слышит Бог меня. Жизни грешный полигон - поголовная мессия. Тлею я в своей стихии, на кончину обречен. 1996 x x x Ночь-смуглянка мир, объятый мраком, освещает фонарем луны и звезда сияет добрым знаком - нынче небеса чудес полны! Та звезда явилась предо мною образом твоим прекрасным вдруг и зажглась сверхъяркою звездою, озарив собою все вокруг. К твоему низложен изголовью мир иной. Что он в себе таит? И душа, объятая любовью, пред твоими окнами грустит... 1992 --- Ночь темна Ночь темна перед рассветом. В спину чей-то взгляд дуплетом отразится рикошетом - стоном... станет боль сильней. Другу друг - пустой обузой, и вражда всех свяжет в узел. Время гибельных иллюзий, время битых фонарей. Ночь темна перед рассветом, души в темноте томятся, тени скрытые глумятся, царствует стихия тьмы. Ночь темна, за нею следом красок полная неясность, неуверенность, опасность и не время петь псалмы. Давит мгла клочечки света, не видать ни силуэта, где-то слышен шорох - это топчет святость сатана, в тьме густой спешит на запах... Задыхаясь в цепких лапах, в череде дыханий слабых, ночь на смерть обречена. 1996 --- Звезда востока Поднявшись в небо одиноко, теплей и ярче сотен лун, все озарит звезда востока, так ласкова и так жестока, чей лик велик, и свеж, и юн. Мы все верны своей орбите, блуждая в вечности пустой. Легко парит звезда в зените, и в землю золотые нити вонзились тканью световой. Пусть суждено успеть не много познать пытливому уму, я, может, не совсем от Бога, светла, но тяжела дорога, мятежно сердцу моему. Нам будет вечною судьбою удел - прощаться и прощать. Ничто не вечно под луною, и спит восток, укрытый тьмою... до запада - рукой подать. 1995 --- После продолжительной болезни Там, где свет на твердь звезда роняла, страсти остужались мглою темной, где конец так близок от начала, жил-был человек простой и скромный. После продолжительной болезни, от которой не нашлось лекарства, умер он слугой неспетой песни и небесное пред ним раскрылось царство. Молвил Бог: Как долго ты томился в страшных муках, духом безутешен, но в любви успеха не добился, этим ты, мой сын, безмерно грешен. Хоть душа была теплом богата, в ком-то холод льда не растопила. Примешь муки в казематах ада ты за все, что в жизни этой было... Для чего рождаемся на свет мы? Для чего живем и умираем? После продолжительной болезни ад ему казался милым раем. 1995 --- Тот, кто отвергнут Вера убита, разбиты мечты, мерзок безмолвия плен, женщина прячется от суеты в холод загробья стен, в мрак окунулся беспомощно день, тьма в глубине окна, тихо ползет одиночества тень в дом, где живот она, и тишина, злая стерва, стоит ревностно у дверей. Тот, кто отвергнут, но не забыт, сердце терзает ей. Тот, кто отвергнут, но не забыт, снова ворвется в сон, ей улыбнется и все ей простит, и тихо исчезнет он. И снова память ее подведет к страшной ошибке той, снова ждет уйма ненужных забот и новый день... пустой. 1996 --- * * * Ничто не придет раньше срока, всему есть назначенный час. И время - орудие Бога терзает немыслимо нас. Всевышний несет свое бремя, всесилен, всевластен, могуч, в руках его Вечность и время - природы таинственный ключ. Что было, что есть и что станет - гадаем, всему вопреки. И может быть нас опечалит разорванность линий руки. И может быть мудрость пророка отметит презрением нас. Ничто не придет раньше срока, всему есть назначенный час. 1993 --- Авеста1 Под влиянием Венеры крепла власть любви и веры, в тьме ночной и в свете Солнца на планете жизнь цвела. Если любите - любите! Если верите - идите! Жизнь на Спэнта Армаити2 - есть борьба добра и зла. Ни подвоха здесь, ни фарса. Давит нас влиянье Марса: сила льва и ловкость барса, агрессивность манит в бой, до последнего сражаться иль на слабых отыграться. Только что его бояться - он мифический герой. О, как мир несовершенен и развратен, и растленен, суетен, жесток, надменен, грязен, лжив, безумен, пьян! В нем живут и в нем блуждают и в безвестности страдают не нашедшие друг друга два начала - инь и ян3. Мост Чинват4 их ожидает. Как избегнуть Божьей кары, --- как стереть судьбы удары, унижения стерпеть? А змея свой хвост кусает - рухнут чьи-то злые чары! Так замкнется круг Сансары5: свист... - кармическая плеть! Видеват6 на дайвов7 давит, мани8 замолчать заставит. Бог-отец Ахура Мазда был для них непостижим. Где ты, где ты, долгожданный? Саошиант9, явись, желанный! Где-то там, в степях иссохших, затерялся Аркаим10. 1993 Примечания: 1. Авеста - древнее учение о законах Вселенной. 2. Спэнта Армаити - древнее название планеты Земля. 3. Инь и ян - женское и мужское начало. 4. Мост Чиноват - мост, по которому душа после смерти переходит в другой мир. 5. Круг Сансары (Колесо Сансары) - все содеянное человеком вернется к нему - закон кармы, символ - змея, кусающая свой хвост. 6. Видеват - закон против демонов. 7. Дайвы - демоны, злые духи. 8. Мани - лжепророк. 9. Саошиант - спаситель, мессия. 10. Аркаим - древний арийский город (в Зауралье). --- Королева созвездий У темного ночи порога чего-то я жду и тоскую... Сияет звезда-недотрога сквозь мглу леденяще-пустую. Я пристально, завороженно взираю в небес бесконечность. О как ты глубинна, бездонна, пространства гнетущая вечность! Любуюсь звездой-одиночкой. Каких от нее ждать известий? Не светит ли дальнею точкой сама королева созвездий? Во мгле ледяного пространства она и светла, и прекрасна, в обители звездного царства ей все безраздельно подвластно. Где суть бытия затаилась? - Извечно открытая тема. Быть может ты миру явилась подобно звезде Вифлиема? Безмерно небесное царство! И я во грехах своих каюсь, и кажется, в это пространство от грешной земли отрываюсь. --- Мировоззрение Взгляни на небо - что ты видишь? Днем ясным - бездну голубую, да яркость солнечного света, в ночи - далеких звезд скопленья, холодный, бледный лик луны, да еле видную туманность далеких, призрачных галактик. Все это в сущности - все тот же молекулярный механизм. И возомнишь ты, что мир этот необитаем и бездушен, что нет в нем ни Любви, ни Бога, обитель их гораздо дальше. И полный разочарованья, ты опускаешь взор печальный, панически осознавая ничтожность жизни на земле. Но посуди, что нами движет и что мы называем жизнью, и как ты объяснишь, скажи мне, природу времени, огня и множества других ЭНЕРГИЙ? И ты поймешь: В стихии нашей имеют власть Любовь и Бог! --- И с новой силой прояснятся сознанье, вера и надежда и этот мир тебе откроет шестое чувство, третий глаз, и поведет тебя судьба по времени путем тернистым к тем неизведанным мирам, которые тебе откроют цель твоего существованья и скрытые природой тайны низвергнут таинство свое. 1995 --- Бюрократ Муниципальный служащий Подмуткин не ведал ни участья, ни отваги и был невозмутим и равнодушен, гуляя взором по листам бумаги. Вдыхая пыль конторскую ноздрями, творец бюрократических романов меж дела топал об пол каблуками, в сердцах давя казенных тараканов. Рабом инструкций, пунктов, резолюций он сдержан был, не выражал протеста, в обшарпанной конторке мрачно-куцой душа черствела от сухого текста. Доверья нет, себя не обмануть бы, не пасть бы в грязь - важнее нет задачи. И разбросав по пунктам чьи-то судьбы, таким он видел мир и не иначе. 1994 --- Спонсор Если у вас в кошельке дыра, сколько ни дай - все мало. Общество ищет спонсора, неужто оно обнищало? Что в просьбе общества кроется - я выяснять не стану. Спонсор к свиданью готовится и принимает ванну. Лихо костюмчик на нем сидит, зубы - подобие клавиш, он пунктуален и не спешит, улыбкой его не задавишь. Смотрит сквозь фирменные очки, выбором озабочен: Ценятся местные девочки, мальчики же - не очень. Главное, чтобы костюмчик сидел - в этом есть благо наше. Общество сгинуло, спонсор цел, даже стал глаже и краше. Что наша жизнь? Шальная игра, шутка хождений по мукам! Если вы ищете спонсора, он всегда к вашим услугам. --- Нищие Может то - сны кошмарные, в снах этих все мы - спящие? Страшно: куда ни гляну я - всюду глаза просящие. Хиленькой тлей уродика ноет мальчишка гаденько: Помилосердствуйте, тетенька! Дайте на хлебушек, дяденька! Музы с лихвой позорились, вяло фальшивя аккордами, рядышком к ним пристроились бомжи с помятыми мордами, бабушке занеможилось - жертвуйте для лечения! И подают прохожие, хоть у самих мучения. Все мы - не прочь до денежек, всем белый свет без них не мил. Дал бы я вам на хлебушек, если бы в честном мире жил. Но, среди многих бед людских, плуты полны усердия, мы же - внимаем просьбам их жертвами милосердия. Сунь-ка, попробуй, каждому! Где они, деньги лишние? Мимо проходят граждане, те же, по сути, нищие. 1996 --- В подвале Руки - сомкнутые цепи, здесь ведут ступени вниз. Там, в подвальном жутком склепе, тьма и сырость, шорох крыс. В ад подвальный малолетку чары злобные манят, дали ей любви таблетку - сильно действующий яд. Подавляя страх и робость, недоверчиво слепа, медленно спустилась в пропасть дна безумная раба. В поцелуе стынут губы. Там, во мгле - игра теней, жмутся трубы, словно трупы множества гигантских змей. Здесь, в заброшенном подвале, правят бал цари темниц, пляшут тени гениталий сверхразнузданных блудниц. Мгла холодная пронзила, в тело лезвием войдя, страсть и страх сполна вкусило несмышленое дитя. 1992 Осень Осень - дева рыжая, сбросив свой наряд, голая, бесстыжая, не скрывает взгляд. Клеит грусти вывески пленница тоски, рифм скупые прииски, милые листки. Ветер в ветви ринулся, испуская стон, ноябрем прикинулся хищный скорпион. Он своим дыханием наломает дров! Кончит он изгнанием в царство холодов. Дух зимы скрывается где-то в двух шагах. Больше не качается осень на весах. Покидая теплый дом, хочется назад, под ногами хилым льдом лужи захрустят. 1991 Оттепель Утром выпадает снег, чист и нежен кристально, яркий луч в нем играет, глумливо резвясь. Удивляюсь я, как все нелепо, банально из невинности белой превращается в грязь. Образец чистоты, молода и красива, дня короткого кротко пред тобой меркнет свет, по распутству зимы ты шагаешь брезгливо в новых, модных сапожках и цены тебе нет. Приставали к тебе молодые нахалы, и от них отбиваясь, так девственна ты! Мы привыкли к борьбе, нам нужны идеалы, мы по миру блуждаем рабами мечты. Все как будто во сне, мерзко грезами тлело, где любовь - есть всецело пустое вранье. Ты явилась ко мне обреченно и смело и смиренно терпела нахальство мое. В омут твой - как в тюрьму, мне - что в пекло, что в воду, я - безмолвный слепец, все сомненья убью, все за шутку приму и лелея свободу, растоплю я вконец недоступность твою. Влипну в плен бытовой я ценою услады - сверхнелепая цель и банальны мечты. Ах, какой непростой, непосильной награды за терпенье свое нагло требуешь ты! 1996 Зимняя ахинея Притупился рассвет одеяльно, обеззубилась матерно проза. Как похмельно чиста и кристальна индевелая наглость мороза! Из квадратнометровых трапеций взор смердит оквадраченно-мутный, минусит градусовостью Цельсий, метит в Кельвины, в нуль абсолютный. Распушился снежище обильно, олопатился дворник заглотный, по сугробию прет замогильно старушец закутливо-лохмотный. Испытуя хмелевую сытость от последствий ершистого пива, шлифану я свою башковитость об ухабистость льда горделиво. Зимовится землица белесо, запудрило мне рыло белило, лезет в нос дерьмовитость мороза и лениво быдлеет светило. 1996 Пароход Волна о берег валом бьет, задраен трюм и угля норма. Плыви, плыви, мой пароход, в морскую даль, не бойся шторма! Пусть необъятный океан готовит жесткие прогнозы, всегда на месте капитан и расторопные матросы. Смелее в путь! Вперед! Вперед! Пусть небо собирает тучи! Плыви, плыви, мой пароход, стихии не страшись могучей! Мерещится ль земли мираж - земле всегда матросы рады. Или готовят абордаж в погоне за тобой пираты, не кроет ли волна беду: здесь нет покоя ни минуты. Всех, кто остался на борту, прошу занять свои каюты. Порт назначения далек, тебя причал там ожидает, маяк в тумане одинок, то светит он, то исчезает. Но будет ясен горизонт и Солнца луч гладь моря тронет. А пароход мой все плывет и не смотря на крен, не тонет. 1992 * * * Когда слезливой пеленой мрачнеет небо, объединив безликой мглой и быль, и небыль, надежда дико-холодна и тьмы всевластье, ты все, что есть, возьмешь сполна, мое ненастье. Там, за ненастною стеной, в высотах дальних, царит незыблемый покой миров астральных. Там, где проложен в вечность мост, любовь нас встретит. Быть может там, средь дальних звезд, нам счастье светит. 1996 ГОСТЬ Гость Курица - не птица Инопланетянин Вся жизнь - игра Одинокий мечтатель Апатия Обыденность Я нарушаю Вырождение "Ночь - смуглянка..." Ночь темна Звезда востока После продолжительной болезни Тот, кто отвергнут "Ничто не придет раньше срока..." Авеста Королева созвездий Мировоззрение Бюрократ Спонсор Нищие В подвале Осень Оттепель Зимняя ахинея Пароход "Когда слезливой пеленой..."  * Вадим Лебедев. СТИХОТВОРЕНИЯ *  x x x От Глазунова - дошел до Шагала, До Дали, до Рериха, до конца. Ты тогда мне еще сказала, Что генезис мой от отца. И еще сказала: "Картины - Продолжение вещих снов. И художники - от кретинов - Уезжают. В Париж. И вина Разбавляют водкой "Смирнофф". Ты права. Они уезжают. Да куда там - просто бегут. Но Россия - снова рожает, Обижает. И - уезжают. И мольберт в российском снегу. x x x Откуда ты взялся, голубь? Стучишься в мое окно, И облако грудью голой В глазницах отражено... Крылатый питерский нищий, Помоечный херувим, Я тоже в поисках пищи, Случайный мой визави, Мне тоже все надоело, И так же я обречен... Ты - там. Совершенно белый. Я - здесь. С последней свечой. x x x И паутинкой опустится тлен, Тронет рисунок на блюдце: Белые лошади в Царском Селе. Осень. И нет революций. Тихо. И вдруг - то ли взрыв, то ли крик... Поздно. Уже не очнуться: Церковь без купола. Мертвый старик. Осень. Разбитое блюдце. x x x Даже если позовут - не приду. У меня теперь с собой - нелады. У меня четыре раза в году - Совесть. - Это - признак беды... Даже если я люблю без ума, Даже если у иконы в слезах, За окошко посмотри. Там - зима. Ну что тебе еще рассказать? x x x Давай помолчим в последнюю ночь, Давай наберемся сил, Малиновый бархат - стоит вино, И свечи... Свечи - гаси! И как перед смертью сплелись тела, И корчилась тишина, И наша страсть сгорела до тла, И ночь была прожжена. А утро смеялось над нашим сном, Прищурив солнечный глаз, И черный бархат - стоит вино. И больше не будет нас. x x x Ты рядом, но не могу Сказать тебе, чем я болен. Боюсь. Боюсь, что солгу И глупость себе позволю, Боюсь тебя потерять, Хоть ты не моя. И все же Я вижу ТЕБЯ с утра, Сминая чужое ложе. А вечером, когда лед В бокале грусть отражает, Совсем не та подойдет Холодная и чужая. Оставлю ее в такси, Пешком пойду к Театральной У Музы своей просить Любви. Словно меры крайней. И снова с тобой молчу, Немею, как посторонний... "А ты влюблена?" - "Ничуть..." И гладишь вдруг по плечу Меня. Как будто хоронишь... x x x Молитва оптинских старцев Медленно, с облаками Тихо плывет над землей, И благодатью под вечер Ложится на русские села. x x x Такие вот осенние капризы - Влюбляюсь в ту, которой нет давно, И отвисают челюсти карнизов, И выпирают ребра мостовой. Она ушла без зонтика и ночью Под жуткий ливень. До сих пор лежит В шкафу ее пунцовая сорочка. Как прочно то, что навсегда порочно! Приняв довольно откровенный вид За стойкой Мнемозина ворожит И вечное мужское ворошит. Такие вот осенние капризы. x x x И будет снова февраль, Когда вместо снега - дождь, Когда забыто вчера, А завтра уже не ждешь, Когда не стучишься в дверь, Когда не ставишь в вину, Когда после всех потерь Узнаешь - еще одну, Когда ничего не жаль, И ты навсегда уснешь, Неслышно пройдет февраль. Останется только дождь. Со стороны Тяжелая ностальгия Набоковских мемуаров, Бессрочная летаргия На питерских тротуарах, Извечное ожиданье Гранита, меди и камня, И невозможность свиданий. И мой отъезд. И сам я. x x x Руины старых домов, Близость чужих смертей, Губы, разбитые в кровь, Окрики в темноте, Оскалы бродячих псов, И вечность зимнего дня Рождают тот страшный сон, Где ты предала меня. Пристал То ли у старой кукушки заложено горло, То ли она мой вопрос свысока пропустила, Сам не пойму, отчего по привычке приперло Взять и спросить, сколько лет мне судьба отпустила. Будто не знаю, что день ото дня и поныне Делаю жизнь свою сам и бедней и короче. Злится кукушка. И я. Между нами пустыня. Птица молчит. И меня даже видеть не хочет. Гость Близко уже. Шаги Слышно. Стало теплей. Господи, помоги! Выстели тополей Под ноги белый пух, Дай ему третий путь, Если не хватит двух. Каплет на землю ртуть - Это уходят дни В блеске железных лат, Это гаснут огни В окнах белых палат... Но близко уже. Шаги. Значит, довольно - врозь. А мне не поднять руки. Господи, помоги! Ведь это - последний гость... x x x К чему скрывать, мне трудно без тебя, И больно через силу улыбаться, И холодно под утро просыпаться Под желтым покрывалом сентября. Я помню все твои привычки, все Нечастые и милые капризы, Секреты, новогодние сюрпризы, И туфельки в серебряной росе. К чему скрывать, мне трудно без тебя. Жизнь и не мыслит дальше продолжаться, На землю листья мертвые ложатся, И страшно - не надеяться, любя. x x x Меня тревожил твой черный плащ - Так тень пугает детей. И вот пришел за тобой палач - Любитель красивых тел. А черный плащ висел на стене, Как демон строг и крылат - Ведь ты была близка к Сатане, И дом твой - лиловый ад. А ночью мне приснился твой плач, И тень с лиловым огнем. Меня тревожил твой черный плащ - Но я любил тебя в нем. x x x Ну, давай посмотрим, кто кого. Кто из нас двоих сильней и строже. Чья душа быстрее над Невой Рваным облаком подняться сможет. Это только кажется - легко - Взять, уйти и точка. Эка небыль! Но со стула падать - высоко, Если вдруг. А ты попробуй - с неба. x x x Индус надевает варежки, Сметает снег с подоконника, И в тундру к нему по краешку Зимы, словно баю-баюшки - Топ-топ. Буддийские слоники. x x x На блестящем крыле твоего фаэтона Русский снег белой кроличьей шапкой лежит... Меж асфальта, железа, стекла и бетона Как тебе там живется? Под небом чужим? И тепло, и уютно. И мутная нега Обнимает тебя, и морская вода. И в страну ослепительно белого снега Ты уже не вернешься, малыш. Никогда. Жатва А над осколками зданий площадных Белые всадники путь продолжают. Мечутся грешники, просят пощады - Им не подняться. Они провожают. Все уже кончено, трубы сыграли, Гривы коней безупречно красивы И высоки. А внизу - умирали, Корчились, выли, кричали, просили... Белые Всадники молча и гордо Дальше и дальше, к Небесным Чертогам Плыли. И кровь очищалась в аортах Белым и скорбным дыханием Бога. x x x Мухи вымерли ровно неделю назад - Нет шального биения в стекла, И прозрачны морозного утра глаза В небе цвета надрубленной свеклы. Птицы бросили нас. И по мертвой траве Черный дог осторожно ступает, Осыпается небо и тонет в Неве. Как теперь объяснить этой юной вдове, Что для смерти - любви не бывает? Слышишь, поздняя осень, какая печаль? Как зеркальны твои поцелуи? Как погасла сейчас возле гроба свеча, Как уныло висит над землей, невзначай Кем-то брошенное: "Аллилуия"?.. x x x Ну что, помолчали? Расходимся. Робко Нависли над прошлым черешни и вишни. Удачной охоты тебе, русофобка. Ты шире в плечах. Да и ростом повыше. Качается где-то внутри обезьянка На тонких лианках случайной обиды. Бывало покруче. Когда наизнанку. Но этого нету. Всего лишь либидо Угасшее вовремя. - "На - рукавички. И шарфик плотнее. А то ведь надует"... Шершавый и резкий гудок электрички Барахтался мухой в меду поцелуя. x x x Если б этап в Тобольск - Долго ли - сапоги, Если бы просто боль - Долго ли - анальгин, Если бы просто смерть - Долго ли - свежий гроб... Надо еще суметь Жить с этой раной. Стоп. Дальше сплошная муть, Корча бессонных лет, И ощущенье - в грудь Намертво врос кастет. x x x В дверных и оконных проемах, В чужих самолетах, в машинах Исчезли лица знакомых - Тогда, а теперь - любимых. И ангелы смотрят печально В почетном своем карауле... Вначале бы, Боже, вначале Ты мне показал эти пули, Которые лягут под сердце!