попроще, парадное внутри - шириною с площадь, мраморная лестница, величественная, как в Эрмитаже, смены жильцов, похоже, не заметила даже, хотя без ковра выглядела не так богато. Первый пролет упирался в зеркало в раме, нарядной когда-то, а сейчас потускневшей, побитой, подернутой патиной. Было оно пыльным, в трещинах, и покрыто тщательно мутным слоем времени, который согласно своей природе, не отражает того, что перед ним происходит, и если по бокам, у рамы, еще просматривались наши оторопевшие физиономии, пропорциями способные поразить знатока человеческой анатомии, то ближе к центру, в глубине неизвестности, не видны были вовсе ни перила, ни лестница, стены дома, лампочка, двери в квартиры, а угадывались лес и озеро, живущие явно не в нашем мире, поражающие чужеродностью и достоверностью в общем ряду обыденности и благонамеренности, торжества реализма, материализма и скуки. Нам было около четырнадцати - мне и моей подруге. Лет через столько же, более или менее, ее тело найдут в Неве, факт самоубийства не вызовет ни у кого сомнения. Но пути Господни, а также человеческие, неисповедимы, нам свойственно видеть лишь то, на что глядим мы, и принимать за действительность - банальность, данную нам в ощущениях, именуя свободой - осознанную необходимость превращения в тлен и прах. Очевидность доходчиво и занудно зевотою сводит скулы. А она, я надеюсь, вошла в тот подъезд, поднялась по лестнице к зеркалу, и шагнула. x x x Девятое мая. Год шестьдесят пятый. День Победы. Полдень. Звенящий свет. Канал Грибоедова. Mостик горбатый. Запах счастья. Шестнадцать лет. Mодное пальто в черно-белую клетку еще не думает об упадке, о том, что ему предстоит превратиться в рвань, и что появятся огромные темносиние карманы на серой подкладке, для поездок в лагерь, в Mордовию, на свиданье. Ах, как я хороша, мгновение, ты прекрасно! Потом будет жизнь, и еще ничего не ясно, и как хорошо и мне и пальто - не знать. И эта весна - навек, этот свет не гаснет, и счастье, что я понимаю, что это - счастье... Mостик. Листочки. Девятое мая. Весна. Солнце. Шестнадцать лет. И музыка из окна. x x x Именем звезды летящей, именем царевны спящей, утром листьев, ночью пня, вьюги, ветра и огня, именем крыла и бега, именем дождя и снега, блеском мглы и тьмой вины, вечным воплем тишины, колдовской неслышной ратью, черным голодом проклятья, пеньем лис и визгом сов, гарью пройденных мостов, желтой патокой измены, тухлым хохотом гиены, ледяным провалом глаз, верою, что Бог не спас, жизнью, прожитой на плахе, между ужасом и страхом, между пламенем и льдом, между плетью и кнутом, заклинаю... ВМЕСТО ВЫДОХА - Не бойся! - Да я ничего не боюсь, я в Ваши окна зову-стучусь, я очень прошу: ответьте! а Вы говорите: ветер! как видно, ветер опять за свое, он снова стекла сейчас перебьет, бушующий, своенравный! и Вы закрываете ставни. - Не бойся! не бойся! - Да я не боюсь, у Вас на балконе дождем прольюсь, впустите меня, умоляю! - Какая погода плохая!, - так скажете Вы, и балконную дверь запрете, вздохнув: ну и дождь! теперь не высунешь нос наружу, покуда не высохнет лужа! - Не бойся! не бойся! - Боюсь, боюсь, прозрачным туманом сквозь щель втянусь, послушайте, не гоните! Вы ежитесь, Вы дрожите, Вы шепчете: надо разжечь огонь, темно, я как будто бы слышу стон, кто там? может, жду тебя я? ответь! - Но я таю, таю... БЕЗ СЮЖЕТА Крыши деревьев и ветки домов, грустный фонарь, опустивший морду. Сквозь дырочки звезд протекает зимой гнилой потолок над простуженным городом. Кухня чадит. Опираясь о дым, с мутного варева первую пробу сняв, туча задумалась, пальцем большим гладя глазастые лица автобусов. Под ноги коврик травы подстелив, плед из огней натянувши на плечи свои, вечер раскинулся в кресле скалы, себя одомашнивая и очеловечивая. Жизнь затевает уборку везде, моет, скребет, надоевшее - в мусор, часть человечков, домов и т.д. в новом порядке расставит по вкусу. PIZZICATO Музыку выводит за окном оркестр капель. Капельдинер и капельмейстер. А capella капелек хор пропел, капает мелодия, как капель. Ей бы капитал в облаках накапливать, скальпелем стакатто не щадит ни капли вас, аккомпанементом по капюшонам - каприччо для оркестра с оконным звоном. Перекличка капель или капитанов: Акапулько, Капуя, Копакабана, капор, капучино в кафе с капралом... Как по нотам, как по рельсам, как по шпалам. x x x Сорви-голова лежит под кустом. Но это неважно, и дело не в том. Подумаешь, голову кто-то сорвал (он был, говорят, негодяй и нахал) - сорвал кто-то с клумбы намедни цветок, сорвали личину, сорвали урок, известнейший тенор раз голос сорвал: привычки поклонниц с женой обсуждал. А тут голова, что лежит под кустом - с ушами, с ногами, хребтом и пупком, к ней руки приделаны, грудь и живот, хотя непонятно, где зад, где перед, неясно к тому же, где верх , а где низ, поскольку лежит, распростертая ниц. Валяется в луже сорви-голова, при этом упорно качает права: - Сорвать перемирье, сорвать разговор, обои и куш, поцелуй, договор, сорваться с катушек, на крик, и в бега, сорвался спектакль, и план, и нога, афера, слеза и шальные слова, сорваться с цепи, оторваться едва. Оторва и прорва, рванина и рвач, зарвался, урвал, оборвался, хоть плачь. Урывками пьесу в отрывках читал, потом с сочинителем связи порвал. Терпел сорванец, но сорвался, не смог: он шляпу сорвал и удрал со всех ног. Обрывки газет оборванец прочел и, когти рванув, от погони ушел, сорвался с крючка он и угол сорвал... - Сорви-ка мне розу, сорви-голова! x x x Вот слова одного нахала: "Карл у Клары украл кораллы" - это все клевета и бред: Клара у Карла украла кларнет! Кроют колоратурно крали Карла с Кларой на карнавале, и укрыл на крыльце клеврет в кляре кораллы, в кольраби - кларнет. В клевере колобродит кролик, карлик алкал ликер до колик, арлекин заарканил аккорд, в клиросе каркает клавикорд, в кресле лирик клико лакает, в Кинерете крокодил киряет, кролем плывут клерикал и корнет, с криком догнав королевский корвет. На каравелле креол в кулуарах чистит карболкой кораллы для Клары. Скрылись закрылки и киль корабля, клика колибри храпит у руля. Клир лихорадит и коловоротит, Клио король по запарке колотит, кличет под кровлю кретинов кулик, и коростеля разносится крик, клево в колье лопотать по-коряцки, круто калякать по-каракалпакски, колокол кроток, рокочет клавир, клерку - каракуль, крокет и клистир, Карл в карауле под баркароллу крылья раскрыл и кружит в рок-н-ролле, а с калькулятора в рыло ответ: Клара в кораллах, у Карла - кларнет. x x x Инфузория-туфелька с левой ноги захотела приладить себе каблуки на высокой и узенькой шпильке, и натурою будучи пылкой, сговорилась с морским безработным коньком, что послужит он ей за харчи каблуком - деловая играла в ней жилка. Инфузория-туфелька с правой ноги не хотела приделать себе каблуки, утверждая, что шпильки - немодны, что колодка должна быть свободной, и пружинить, ступне обеспечив покой. И условилась туфелька с губкой морской, флегматичной, но к делу пригодной. Но когда час расплаты настал и истек, инфузорию съел, как зарплату, конек - близорук был, прожорлив и глуп, как ее пару сглотнувшая губка. Вот печальная участь! С тех пор, как ни кинь, что касается правой и левой ноги, - обе ходят босыми, голубки. КОЛЫБЕЛЬНАЯ С ПРИВЕТОМ Спи, спи, спи - да вроде, я уже - спи, спи, спи - уже почти заснула - спи, спи, спи - немного сводит скулы - спи, спи, спи - от непривычки же - спи, спи, спи - на этом ля-фурше моей забавной жизни мы только зубы стиснем, да и кому до нас? плевать, что в неглиже, пусть ноблес нас оближет, нам до него поближе, сподручнее попасть. А если что чего, то лихо поминайте, отметьте копирайтом, и в общем, не того, а смысл? смысл вот, тут где-то, в файле, в байте, в хомпэйдже, в нетях, в сайте, ку-ку, не зависайте! адье, гуд-бай, всего.