шего опьяняющего нектара, что можно было жить в этом пьяном дурмане вечно. И бабочка, обезумевшая от счастья, летала... летала... летала... наслаждаясь великолепием, пока не попала на иглу... На черном бархате, под прозрачным стеклом "сидела" одинокая, ничем не приметная бабочка, а скрипучий голос часто произносил рядом с ней непонятные звуки: "Это редчайшая бабочка-залетка -- ценнейший экземпляр, таких давно нет и не будет. Я счастлив, что смог сохранить ее для потомков. " Выбирая судьбу, помни: она одаривает тем счастьем, к которому ты стремишься. ПРИТЧА О ДВУХ КУВШИНАХ У одного человека было два кувшина для хранения воды, но стал замечать он, что в одном сосуде вода всегда прозрачная и прохладная, а в другом быстро мутнеет и приобретает неприятный запах. Стал он искать причины: вода из одного истока, значит, дело не воде, стоят кувшины в одном месте, значит, дело не в хранилище, сделаны они из одной глины и руками одного мастера, значит, дело не в материале и в мастерстве. Что же так разнит их? Присмотрелся он внимательно и понял: тот, что попроще, без изысков -- пористый и испаряет стенками влагу, тот, что покрыт лаком-- не имеет пор и обрекает воду на загнивание. И тогда человек поставил красивый кувшин в угол, чтобы им только любовались, а из простого кувшина поил в жаркий день на улицах людей. Пили воду люди и не только утоляли жажду, но и ощущали прилив сил и бодрости в теле, чистоту мыслей в голове. А если кто хвалил хозяина, тот с гордостью отвечал: "Это не я, это кувшин мой, это он чудодейственной силой обладает. " Так и среди людей бывает: на красивого глазеют, а от умного пользу получают. ПРИТЧА О ПОСЛАННИКЕ БОГА И ТОЛПЕ Сотворил Бог землю и сотворил Бог людей, но люди обезумели прежде, чем поумнели. И тогда Бог решил дать им учителя из их же рода. Долго он выбирал среди людей того, кому можно доверить знания, которые сделают людей разумными и, наконец, нашел человека, который был готов внимать Высокому Слову, обращать его в простую речь, доступную каждому. И дал Бог Знания избраннику своему, а тот в свою очередь стал передавать эти Знания людям. Сначала народ слушал умные речи и благодарил посланника Бога за Знания, но скоро понял, что сам он так глуп и ничтожен перед этим человеком, что впору умереть, чем жить. Но почему он должен умирать, если он сотворен для жизни, а если это так, значит, он должен жить. Умно это или глупо -- уже неважно, ведь живут же деревья и камни и не задумываются даже: почему, зачем и для чего живут, и они, люди, тоже достойны просто жить. -- Человеку дано сознание, чтобы, воспринимая жизнь, он мог преобразовывать прежде всего себя, а потом и саму жизнь, -- твердил посланник Бога. -- Внемлите разуму и вы станете разумны! Но люди прислушивались ко всему, только не к разуму и от этого еще больше обезумели. Сначала стала редеть толпа слушателей избранника Бога, затем поредели ряды учеников, и в конце концов посланник остался одинок. Он скитался по селениям, чтобы вразумить людей, но был гоним безумной толпой. И, наконец, загнали безумцы скитальца к скалам, голым и суровым скалам, где ждала изгнанника только смерть. Войдя в эту каменную обитель, где крышей было небо, а стенами острые вершины скал, божий человек мужественно взошел на плато и крикнул беснующейся толпе: -- Я бы с легкостью умер, если бы это лишило вас безумия и вселило разум, но даже моя смерть не очистит затуманенный ум ваш, ибо не видит тот, кто слеп, не слышит тот, кто глух, и не разумеет тот, кто не имеет разума! И остался посланник Бога среди скал ждать смерти. Великое мужество давало ему силы для жизни и лишало возможности смерти сжать в своих объятиях преданного ученика Бога. Любопытная толпа ждала того часа, когда сдастся этот смертный человек и упадет перед ней на колени, прося прощения; и снизойдет тогда она и позволит этому падшему влиться в свое серое безобразное тело, которое поглотит безумца и принесет спокойствие своему алчному сердцу. Люди были наделены на редкость неиссякаемым терпением, и для них любой конец: будь то смерть или поклонение -- было их победой над гордецом. Но не хватило терпения у камней, они стали трескаться от невыносимой боли, которую они испытывали за этого негнущегося человека, а из трещин стали появляться сначала капельки слез, затем они превратились в ручейки, ручейки стали закручивать водовороты, и вдруг мощным потоком стала подниматься вода, и она свершила то, чего не ждала озверевшая толпа: она поглотила посланника Бога, чтобы поднять его на небеса, а изуверцев закрутила в грязном водовороте, чтобы унести в глубины ущелий, которые образовались в растрескавшихся душах скал. Тихо и спокойно ушел под воду ученик Бога и учитель людей, чтобы подняться на свою небесную ступень, и с дикими воплями уносились в адовый зев безумные люди. Страшные крики, вопли и стоны разрушали тишину, проклятия неслись всему, что приходило на ум бесславно гибнувших людей, страх увлекал их все дальше и дальше от просветления разума. Такова участь пророков Великого Учения: быть изгнанными и убитыми толпой, но даже в одиночестве и боли не теряли истинные ученики Богов и учителя людей лица своего, и еще ярче и красивее было оно в мучениях своих перед личинами безумцев. Это -- участь всех цивилизаций, это -- события всех эпох. ПРИТЧА О ДВУХ ПТИЦАХ Две птицы летели в небесном просторе и вдруг попали в воздушный поток. Одна испугалась, сложила крылья, прижала к груди голову и отдалась провидению. Сильная воздушная струя подхватила обмякшее тело, закрутила в своем круговороте и понесла на скалы. Со всего маха она ударила слабое существо о камни, разбрызгав кровь, и, собрав разлетевшиеся перья, понесла их по свету, как символ безволия, ибо перо без птицы, как тело без разума. Другая же птица распрямила крылья, вытянула голову, расправила грудь и полетела навстречу ветру. Когда воздушная круговерть осталась позади, она почувствовала силу в крыльях и уверенность в душе и поняла, что теперь она может лететь даже к солнцу. В минуты трудных испытаний нельзя складывать крылья, судьба не жалует слабых, она разбивает их при первой возможности. Нужно расправлять крылья и лететь навстречу буре, тогда буря под натиском силы разобьется о каменную волю и разлетится слабыми перьями воздушных потоков, которые будут восприниматься на земле, как легкий безобидный ветерок. ПРИТЧА О МУДРЕЦЕ И ГЛУПЦЕ Жили мудрец и глупец. К мудрецу шел народ, чтобы послушать его умные речи, а глупца обходили стороной. Не по себе было глупцу, зависть мучила его, и решил он сходить к мудрецу, чтобы послушать его и по достоинству оценить его мудрость. Пришел он к умному собрату и стал слушать то, о чем говорит умнейший. Слушал-слушал, слушал-слушал, но так ничего и не понял. Вышел он от мудреца и заявил людям, собравшимся у дома мудрейшего, что тот не в себе, ибо здоровый такого не скажет; что от таких мудрствований болит голова и пухнут мозги. -- Бойтесь его! -- крикнул глупец, да так громко, что его услышали в окрестностях. -- Ибо и вас постигнет та же участь, что и меня! Вы отупеете от его речей навсегда! Вы обезумеете от большого ума! Та часть людей, которая так же мало понимала в мудрости, как и глупец, да и к тому же очень боялась потерять последний ум, с видом собственного достоинства отвернулась от мудреца и пошла прочь с глупцом, чтобы окончательно не обезуметь. Другая часть осталась возле дома мудрейшего, от мудрости которого светлел ум и становилось больше сердце. Глупость существует для того, чтобы больше оттенить мудрость, давая ей возможность с огромной мощью светить во Тьме Безумия. ПРИТЧА О ГЛУПЦЕ И ИСТОЧНИКЕ Один глупец решил уничтожить исток воды. Не нравилось ему, что бьет он именно здесь, на его пути. Сначала глупец зарывал исток землей, но тот размывал землю, потом глупец засыпал камнями ложбинку, но исток вырвался из-под камней, тогда глупец принес большой валун и накрыл исток. Вода исчезла. Возрадовался глупец, что победил бьющую из земли воду, и устроил сам себе праздник в честь великой победы. Безудержно он веселился и вдруг... фонтан ударил из-под земли и сбил глупца с ног. Глупец хотел было встать, но мощный поток подхватил его и понес с вершины горы. Пока его несло вниз, он не ощущал ничего -- настолько все было неожиданно и мгновенно, но когда он попал в низину и вода закрутила его в своем мощном водовороте, глупец почувствовал, что вода -- кипяток. -- Почему вода закипела? -- заорал обезумевший глупец. -- Потому я стала горячей, что заставил ты меня опуститься на дно просыпающегося вулкана, он раскалил меня и выбросил кипящим гейзером из себя, -- шептала кипящая вода. Больше ничего уже глупец не услышал. Нельзя уничтожить то, что неуничтожимо. ПРИТЧА ОБ УЧЕНИКЕ, СВЕРНУВШЕМ С ДОРОГИ Вел Учитель учеников своих по трудной тернистой дороге к Великой цели жизни. И чем ближе была цель, тем труднее становилась дорога, круче подъем и беспощаднее иглы терна. И в самый тяжелый миг, когда силы покидали учеников, появлялся в стороне от дороги временно разбитый балаганный театр, где разыгрывали спектакли лицедеи, где кружился в вихре танца карнавал, где царил веселый праздник. И один уставший ученик решил только взглянуть на празднество, только схватить глоток воздуха от карнавального ветра. Он свернул с пути... Подойдя к шатру циркачей, он просунул голову между колышущимися от ветра яркими занавесками и увидел завлекательные фокусы, сложнейшие трюки, потешную клоунаду. Это было интересно и забавно. Забывшись, он смотрел веселое представление циркачей, пока они не увлекли всю толпу вместе с ним на площадь, где начался шумный карнавал. Люди спешно надевали маски, причудливые и уродливые, смешные и жалкие, злые и страшные, и неслись, неслись в веселом вихре маскарада все дальше и дальше. Ученик забыл обо всем, он был как ребенок, впервые попавший на праздник. Он менял маски, ища для себя самую красивую, соответствующую, как ему казалось, его внутренней сути, но сколько он ни примерял, все они, по его мнению, искажали действительность, уродуя его лицо. Не найдя желаемой маски, он надел ту, которая досталась, потому что все маски были разобраны такими же желающими праздности людьми. Потом он увлекся сладостями, которых на карнавальной ярмарке было такое множество, что трудно было оторваться от конфетных палаток. Насытившись, он побежал к воздушным шарам. Сначала ему нравились синие, потом -- зеленые, затем -- красные, он брал и те и другие, а набрав много, вдруг поднялся над площадью и с небольшой высоты увидел пищащий от удовольствия разноцветный муравейник людей, зараженных празднеством. Наконец, устав от шума и веселья, он подошел к одинокому человеку, раздающему мыльные пузыри. Грустный человек надувал огромные сверкающие от света цветных фонарей пузыри и давал незадачливым людям. Пока пузырем любовались, он плавно перекатывался в воздухе, но стоило взять его в руки, как он лопался. -- Я тоже шел другой дорогой, -- твердил устало человек с мыльными пузырями, -- но желание взглянуть на праздник сгубило меня, и теперь я владелец мыльных пузырей. Они красивые, но лопаются очень быстро. Я и сам стал уже мыльным пузырем. Но его никто не слушал. Люди были увлечены игрой с мыльными пузырями. Пузыри лопались, не оставляя и следа, а люди самодовольно смеялись. Ученик тоже ловил пузыри, они какое-то время лежали на ладони, но потом все равно рассыпались разноцветными искрами брызг, и он радовался как ребенок, позабыв обо всем. Долго развлекался ученик с мыльными шарами, а когда опомнился, праздника уже не было. Площадь была пуста, замусорена; музыка не играла, фонари не горели, конфетные палатки были пусты, шатер цирка разобран, а в душе ученика была щемящая боль. Он вспомнил, что шел когда-то по другому пути, и горечь разлилась по его уставшему телу. Он решил бежать туда, где оставил истину, но ноги еле двигались от усталости. На ладони лениво качался мыльный пузырь и не лопался, а маска, которую он когда-то надел на лицо, приросла. Ученик попытался избавиться от мыльного пузыря, но напрасно, он превратился в зеркало, в котором всегда отражался жалкий, смешной и уродливый образ то ли лицедея, то ли клоуна, но не того, каким помнил себя ученик. Он попытался избавиться от безобразного костюма, но не мог, ибо сняв его, он остался бы совершенно голый. Жалкий уродец шел к выходу, но путь его лежал через площадь, она теперь имела унылый, удручающий вид, который приводил в ужас. Но надо было куда-то идти, и он шел. Наконец, вышел на тернистый путь, где давно уже прошли его товарищи с Учителем. Он увидел, что тропинка заросла колючим терном, на котором развевались на ветру обрывки грубой одежды идущих к свету. На земле алыми точками запекшейся крови лежал след от ушедших. Ученик стал искать другую дорогу, но не нашел, ибо к Истине ведет только один путь. -- Я хотел только взглянуть на праздник, но, видимо, пробыл там так долго, что дороги успели зарасти, -- с горечью произнес ученик. На душе было пусто, знания, данные Учителем, забылись, и от праздника ничего не осталось. И сидел ученик между заросшей дорогой к Истине и закончившимся праздником лжи и плакал от бессилия и злобы. Нет вечного праздника в жизни. Он приходит, чтобы увлечь и увести и уходит, чтобы разочаровать и опустошить. Кто посвящает себя праздному развлечению, тот покупает себе вечную маску уродца, которая становится его сутью. ПРИТЧА ОБ УЧЕНИКЕ, ПРЕДАВШЕМ СВОЕГО УЧИТЕЛЯ Один ученик пошел на базар за чашкой риса для Учителя. На базарной площади он увидел толпу и решил посмотреть, что там за сборище. Он подошел ближе и взгляду его представилось странное зрелище: на возвышении стоял человек в богатых ярких одеждах, который, жутко кривляясь, громко и возбужденно что-то говорил. Ученик прислушался. Первые слова, которые он услышал, сначала возмутили его, потом привели в смятение, но чем дальше он слушал новоявленного глашатая истины, тем больше приходил в возбужденное состояние, которым была заражена толпа слушающих. От странных слов в голове ученика стали появляться иные, чем были когда-то, мысли, а человек, который кричал все громче и громче, вколачивал чужеродные слова в голову уже одурманенных людей как клинья в дерево. Человек, провозглашавший, как казалось ему самому, истину, обвинял Учителя в дьявольских наваждениях, называл его черной чумой, пытался развенчать перед тупой толпой "самозванца", которого истинно верующие называли посланником Бога. -- Он заманивает вас в черные сети и влечет душу в пучину тьмы, -- надрывно, время от времени кричал возбужденный глашатай истины. Ученик долго слушал площадного крикуна и в конце концов усомнился в божественной истинности Учителя. Он не вернулся больше к тому, кто много лет давал ему знания и учил его жизни, а, уподобившись горлопану, пошел разносить "правду" о том, кто не требовал признания, кто жил только тем, что доверял своим ученикам сокровенное учение и божественную тайну. Долго ходил ученик по селениям, разнося новую весть. Он давно уже уподобился и в речах своих, и в одежде своей "новоявленному учителю", сеющему смятение в душах. И однажды в возбужденной орущей толпе новоиспеченный глашатай истины увидел ясные спокойные глаза. Он отвел свой взгляд к привычной картине беснующейся толпы, но неведомая сила потянула его взор туда, где светились две ярких звезды лучезарных глаз. Величие спокойствия сияющего взгляда привело его в трепет, взволновало и разорвало нить блестящих бус слов ученика, порочащих истину. Мысли рассыпались бусинками и растерялись. А человек с ясными глазами повернулся и пошел прочь. Он удалялся все дальше и дальше, и чем больше становилось расстояние от него до толпы ротозеев, тем выше он поднимался. Он шел уже над землей, над водой, по ясному чистому небу уверенной походкой, и она была до боли знакомой ученику. И вдруг он вспомнил, что так спокойно и уверенно ходил его Учитель, и только у него были такие мудрые и ясные глаза. -- Учитель! -- неосознанно крикнул глашатай новой истины, и толпа повернула голову туда, куда направляла рука опомнившегося ученика. -- Это -- дьявол! -- завопила толпа. -- Ты сам сказал, что это -- черный, страшный человек, слуга и помощник сатаны, сам сатана! Если он -- твой учитель, значит, и ты из этого бесовского племени. Бей его! -- закричал кто-то из толпы. -- Бей! -- подхватили другие. И в ученика полетели камни... Когда толпа, наглумившись, устала, удовлетворенная своим безумством, она покинула площадь, оставив под раскаленным солнцем окровавленное, обезображенное ранами безжизненное тело. Не Учителя предает оступившийся, но себя обрекает на страшный суд Истины. ПРИТЧА О ЧАШЕ ЖИЗНИ Пил человек Чашу Жизни и всегда она была такой, как ему хотелось, но пришло время, когда стала ощущаться горечь, и чем больше он пил, тем горше она становилась. Тогда обратился человек к Богу: -- Господи, почему Чаша моей Жизни стала такой горькой? Я праведно живу, приношу людям только добро, почему же яд скопился на дне этого сосуда? -- Человеку не дано видеть причины, -- ответил Бог, -- но я нарушу Закон Тайны Судьбы и дам тебе возможность узреть то, что ты сейчас пьешь, и пусть поможет тебе это с достоинством осушить бесстрастный сосуд. И в тот же миг перед взором человека всплыли страшные картины его деяний. Глядя на свои чудовищные проступки, он не верил тому, что это творил он сам. Он увидел глаза людей, которым он причинил боль, и понял, что его Чаша недостаточно горька, чтобы искупить содеянное. Молодость не ведает, чем обогатит старость. Старость забывчива и не помнит, чем наградила ее молодость, и потому считает всю свою жизнь источником мудрости, и поэтому обе беспечны и неразумны, одна -- в дурной расточительности, другая -- в глупом беспамятстве. Если бы молодость видела будущее, старость бы не знала страданий. Если бы старость помнила прошлое, тяжесть бы ее была легче. ПРИТЧА О РАСПЛАТЕ Нанялся бедняк к богачу на работу. Вывел хозяин работника в поле, показал, что нужно сделать и сказал, сколько заплатит. Понимал бедняк, что работы много и труд непосильный, но его утешала обещанная ему плата. Он радовался тому, что сможет облегчить положение своей семьи на какое-то время. Но труд был тяжелее, чем показался на первый взгляд, да и погода не баловала: то стояла сушь, то лил беспрестанно дождь, то налетал ураганный ветер. И не было у работника ни отдыха, ни покоя. И плакал бедняк и терял надежду, но работу не бросал, ибо тяжелее переносить голод, чем тяжесть труда. Настало время сбора урожая, и впервые возрадовался работник, глядя на плоды своего труда, и впервые надежда озарила его сердце. И пришел он к хозяину за расплатой. -- Не оправдал ты моих ожиданий, -- сказал богач. -- Много сгнило от дождей, много высохло от засухи, много загублено ветром, за все это я вычту из твоего заработка, а что осталось, ты получишь у моей жены. Пошел бедняк к жене богача, та сунула ему несколько монет и выпроводила со двора. Посмотрел работник на свой скудный заработок и заплакал, обильные слезы покатились по его щекам, горечь переполнила душу. Уставший и больной, он тащился к дому, где ждала его нищая семья. Прошло время, и давно уж было забыто это событие, каждый жил своей жизнью, но вдруг у богача в одночасье пал скот, сгорел дом, заболели дети, умерла жена. Горе шло по пятам, отнимая у богатого то одно, то другое. Обессилевший от горя, он обратился к Богу: -- Скажи, Всевышний, чем разгневал я тебя? Я исправно выполняю все твои законы, усердно молюсь тебе, за что же такая немилость ко мне? -- Не молитвой, а делами своими человек творит судьбу свою. Сколько ты присвоил чужого, столько и потерял, -- ответил Бог. -- Но я в тысячу раз меньше недодаю, чем теряю сам, -- оправдывался богач. -- А где точная мера того, что потеряют бедняки на твоей работе? Ты не учитываешь их слез и ушедшего из их тела здоровья, не учитываешь их нужды и голода, горя и душевной боли. Все это ты получаешь теперь с лихвой и должен принять с благодарностью, -- терпеливо объяснял Господь. -- Тогда ты не Бог, коль так несправедлив! -- вскричал богач. -- Ты отнял у меня больше, чем я недоплатил, а я недоплатил по справедливости: часть урожая сгнивала от дождя, часть выгорала при засухе, а часть уничтожалась ветром. -- Не у работников ты отнимаешь -- у себя, и терять будешь, пока не осознаешь. Ничего, кроме злобы и проклятий, не было в душе у богача. Обильные слезы катились теперь по его щекам, горечь переполняла его сердце. Обессиленный тащился он по жизни, в которой несчастье сменяло горе. Он по-прежнему жаждал богатства и по-прежнему обкрадывал других, чтобы улучшить свою жизнь, и по-прежнему что-то постоянно терял. В конце жизненного пути беспомощный, больной и одинокий он лежал на смертном одре и проклинал жизнь, Бога и все на свете. Он так и не понял Великого Закона Судьбы. Легче уходить из жизни тому, кто меньшую ношу грехов за плечами имеет. И минует чистилище ада тот, чей ум просветлеет до смерти. Отягощенному грехами и умирать тяжелее, и до светлых Врат Вечного Покоя не дойти. ПРИТЧА О ВЛАСТОЛЮБЦЕ Один человек очень любил власть. Главным смыслом его жизни, единой целью было достижение всемогущества. И шел он к нему, пренебрегая всем, убирая все со своего пути. Но впереди него все время оказывался незаметный, невзрачный, маленький человечишка, который портил своим появлением настроение властолюбцу. Ему и так приходилось нелегко: только он преодолеет одну трудность, как возникнет впереди другая, а тут еще человеческая сущность, мешающая ему на пути. Снова и снова появлялся впереди тот, кого обойти невозможно, кто вставал немым упреком и бесстрастным стражем справедливости. Они словно оба поднимались к высотам, и властолюбец очень боялся, что этот ничтожный человеческий червь займет его высоту. Многое и многое было уничтожено устремленным к власти, но, наконец, цель была достигнута -- земля завоевана, люди покорены и самая высокая вершина земли была у его ног. И властолюбец приказал срубить пик вершины и сделать плато для его трона. Прислужники выполнили его приказ, и царственный трон стоял на самой высокой вершине земли. Взобрался на него властолюбец и с недосягаемой высоты стал обозревать свои владения. И представилась его взору сладостная картина: ничтожным и крохотным было все! Но не мог в полной мере возрадоваться властолюбец, потому что среди покоренных и покорившихся он не увидел того, кто поднимался с ним к высотам. Не было его внизу, не было его и рядом. И поднял властолюбец голову вверх, к небесам, и жаром обдало его корыстолюбивое тело -- на необозримых небесных высотах, в ярком чистом свечении стоял тот, кто поднимался по трудной дороге вверх. Сколько раз сбрасывали его вниз верноподданные властолюбца, сколько раз наносили побои и увечья, чтобы он не обгонял будущего земного властелина, но все усилия уничтожить стремящегося к выси были тщетны. Не смотря ни на что, он оказался выше и более этого-- излучал лучезарное сияние, от которого сияла земля и люди. И возмутился тиран, вскричал от негодования. Неустойчивый трон дрогнул и опрокинулся вместе с властолюбцем вниз, в страшную глубокую пропасть. Сердце отсчитывало последние удары, дыхание -- последние ритмы, а в груди безумной лавой кипела злоба, и никак не мог понять властолюбец, какая сила помогла ничтожному человеку подняться до таких божественных высот и засиять в божественном свете. Он вспомнил глаза покоренных людей: чистотой взгляда они были обращены к освещенному высшим Светом Существу, чистотой устремлений были направлены к этому лучезарному образу. В дикой злобе рванулся тиран, чтобы очернить грязным словом Возвышавшегося, но страшная боль прервала дыхание на полувздохе, а биение сердца -- на полуударе. И досталось тело властолюбца не Высшему Свету, не памяти человеческой, а земным червям. Разные стремления ведут к разным высотам. Разные желания приводят к разным достижениям. Разные цели приносят разные победы. А человек рожден, чтобы стать либо Серафимом крылатым, либо гадом ползучим. Он сам хозяин своей судьбы, ваятель жизни, создатель памяти о себе. ПРИТЧА О ХУДОЖНИКАХ Жил на свете художник. Хорошие полотна он создавал, радовал людские сердца, но неудовлетворенность была в его сердце: хотел он запечатлеть на своем полотне Бога и оставить его образ людям. Он ушел в горы, где преодолевал вершины в поисках священного лика, он спускался в пустыню, где проводил время в посте и в молитве, он уходил к морю, где вслушивался в небесный шепот волн и в песню человекоподобного дельфина, и вдруг в одно ясное утро он увидел удивительный, серебристо сияющий свет. Красота и чистота его были божественны, и он понял, что это -- сияющий лик Бога. Художник вернулся в свою мастерскую и, призвав все свое умение, перенес на полотно лучезарный лик Божества. Уходя из жизни, он передал священную картину своему ученику. Тот долго смотрел на полотно и решил, что изображенный свет красив, но это -- не Бог, Всевышний должен быть другим. И он приложил к картине свою руку, нарисовав в центре излучения лицо. Больше за всю свою жизнь он не дотронулся до полотна, но его штрих исказил истинный образ Всевышнего. Умирая, он передал картину своему ученику. Тот нашел картину неполной и дорисовал то, что принесло ему его видение. Так полотно переходило из рук в руки, от ученика к ученику, и каждый незадачливый художник вносил в него свои поправки. В итоге на полотне стал больше просматриваться бес, чем Бог, а так как картина носила имя первого художника, то гнев людей был обращен к первосоздателю. Его обвинили в сатанинстве, могилу осквернили и уничтожили, а имя заклеймили. Прошло время, и один из учеников решил создать полотно с ликом Творца, но прежде, чем приступить к работе, он повторил путь первого собрата. Когда художник вернулся домой, он создал высочайшего мастерства полотно, на котором сиял лучезарный свет невидимого Божественного лика. Теперь полотно с сатанинским образом нужно было уничтожить, чтобы остановить возмущение людей. Но что-то мешало художнику коснуться ножом тонкого тела полотна. Словно кто-то удерживал его руку, чей-то голос молил о милосердии, и решил мастер снять слой краски с полотна и оживить его другим образом. Кропотливой и трудоемкой была работа, но остановиться художник уже не мог. Слой за слоем он снимал с полотна краски и наблюдал, как менялся образ. Исчезали безобразные черты и тени, он преображался и светлел. С каждым разом становился образ человечнее и красивее, светлее и чище. И вот на полотне начал проступать последний слой: волнение охватило мастера и он с особым трепетом принялся за работу. И каково же было его удивление, когда на очищенном полотне он узрел то же лучезарное сияние, как на своем. Он сравнил две картины и увидел, что они совершенно похожи, словно их писал один человек: два совершенно одинаковых величественных образа сияющего света и одна, сливающаяся воедино, гамма цветов! И понял художник: лик Бога открывается лишь тем, кто хочет его увидеть, а не нарисовать в своем воображении. Образ Бога -- один. И только тому он откроется, кто достоин лицезреть Великую Сущность. И тут же с грустью подумал, что после него придут мастера, которые захотят внести свою лепту в создание Священного лика, и в своем понимании, в своем восприятии и в своем ощущении исказят истину, осквернят Великую суть, очернят Светлый образ; и на его полотне нарисуют беса, и его обвинят в сатанинстве, и поглумятся над прахом, и заклеймят имя. Это -- участь всех тех, кто поднимается над рутиной к свету, кто живет не в угоду толпе и не идет у нее на поводу, а поднимается над ней. ПРИТЧА О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СТРАСТИ Жили на свете два брата-близнеца. В один день и в один час они родились, и внешне были очень похожи друг на друга, и все их путали. Не нравилось это одному из братьев, и он решил чем-то выделиться. Не знал, как это сделать и обратился к провидцу за советом. -- Людей отличает только страсть, -- сказал провидец, -- какую страсть в себе человек откроет, куда за ней пойдет, то и выделит его из людской массы. Найди ее в себе, и она даст тебе то лицо, какое ты заслуживаешь. Ты можешь выбрать и маску, которая навсегда закроет твое лицо от мира, и даст тебе отличие от других людей. Обрати свой взор внутрь себя, и ты найдешь там то, что тебе близко. Недолго искал в глубине своей души жаждущий несхожести со всеми людьми ту страсть, которая выделит его из людской массы. Страсть к золоту и богатству оказалась на поверхности, он легко достал ее изнутри и сделал своею путеводной звездой. Всю жизнь он посвятил накоплению богатств, а золото стало той неотъемлемой частью его, без которой он не мог уже обходиться. Он ел на золоте, спал на золоте, носил на себе золото. Золото было везде и во всем, и он видел и ощущал каждой частью своего тела, что не похож ни на кого, особенно на своего брата-близнеца, который так и остался неприметным, ничем не отличающимся от таких же как он людей. Каждое зеркало показывало алчному брату его сияющее в золотой маске лицо, которое горело в золотом блеске дорогого металла. Но однажды он взглянул в зеркало без маски и отпрянул от изуродовавшего его лицо стекла. Сраженный такой дерзостью зеркала, он бросил в него камень. -- Умри, лживая стекляшка! -- гневно крикнул брат. Но и в другом, и в третьем, и в сотом зеркале было одно и то же изображение. Страшное, опухшее, изрезанное морщинами, землистое безжизненное лицо смотрело на безумца из всех зеркал. Разъяренный и обезумевший, бросился брат к провидцу. -- Ты дал мне дурной совет! -- с порога набросился озверевший брат на мудреца. Тот спокойно ответил: -- Ты взял то, что было у тебя на поверхности, что было легче и ближе тебе. Оно было врожденно и лучше всего проявилось. -- Но мой брат-близнец, с которым мы родились в один день и в один час, выглядит гораздо моложе и красивее меня. Лицо его сияет живым светом жизни, а от моего исходит безжизненное свечение смерти. Ты сделал из меня урода! Ты своим дурным словом лишил меня молодости, покоя и счастья! Я уничтожу тебя! -- захлебывался от негодования безумец. -- Меня так же невозможно уничтожить, как голос Высшего Разума, живущего в сердце, потому что я -- совесть, которую трудно убить, -- заключил провидец. Но безумствующий так ничего и не понял в замысловатых словах мудреца. С высоты своего золотого обиталища он в дикой злобе смотрел на молодых, здоровых, сияющих, жизнерадостных людей, спокойно живущих на цветущих землях; среди них был и его брат. Он был так же прекрасен и молод, как и они. Лицо его не тронуло время, не исказила морщинами болезнь, не изуродовала страсть. Он светился от ясного внутреннего света и казался лет на сто моложе своего единоутробного брата-близнеца. Во все времена, во все периоды жизни человека на земле золото было великим властелином душ человеческих. Оно покоряло людей, превращая их в своих рабов, оно высасывало из них ту жизненную силу, от которой само светилось. Человек не знает, откуда сила и блеск золота, его вечная молодость и жизненность, а жаль, ведь на земле нет ничего более жаждущего человеческой энергии, чем этот драгоценнейший металл. Человек хочет блестеть в золоте, а золото блестит от человеческой энергии жизни. Человек хочет жить, как золото, но золото переживает его, оставляя выжатое безжизненное тело. Два алчных существа земли -- золото и человек -- стоят друг друга, равны своею страстью друг другу, но страшнее этого то, что каждый хочет превзойти в своем блеске другого. ПРИТЧА О СЫНЕ, ПРЕДАВШЕМ МАТЬ Одну женщину обвинили в сатанинстве и собирались сжечь на костре как колдунью. Но по существовавшему в то время обычаю все должны были подтвердить, что она ведьма. Огромная толпа, словно камни, бросала возгласы "ведьма", только ее сын безмолвствовал среди толпы. -- Сжечь и сына, -- крикнул кто-то, -- он сын ведьмы, значит и он -- сатана. Опасаясь за жизнь сына, крикнула несчастная женщина в толпу: -- Это не мой сын! И тогда возмущенный сын заорал вместе с безумствующей толпой: -- Ведьма! Ведьма! И в тот же миг запылало пламя у ног невинной. Языки огня лизали уже тело, но не эта боль жгла сердце матери. Вспомнила несчастная, как впервые шевельнулся под сердцем ребенок, словно цветок распустил свои лепестки, вспомнила, как в муках родила она долгожданное дитя, как услышала его первый крик, возвестивший о появлении нового существа на свет божий, вспомнила, как приложила впервые к груди теплый дорогой комочек, как впервые он произнес слово "мама", как сделал первый шаг... Смотрела она в родное лицо, искаженное безумством, и жгучие слезы заливали опаленные огнем щеки. Жестокий костер погас, безжалостное пламя исчезло, оставив на площади серый пепел, который разносил во все стороны равнодушный ветер. Толпа, получив наслаждение, разошлась, а сын безвинной женщины так и стоял на площади. Не было у него никого, и некуда ему было идти. С площади его вскоре прогнали, и он побрел в поисках другой жизни. И где бы он ни был, куда бы ни прибивался, отовсюду был гоним, обруган, оскорблен и нередко избит. И чем больше ему доставалось, тем чаще он вспоминал мать: ее теплые мягкие руки, ее милый сердцу голос, ее родной образ, ее нежность и любовь. -- Мир жесток, -- твердил несчастный. -- Он отнял у меня то, что было всего дороже. -- Нет, это не мир отнял у тебя самое дорогое, -- услышал он голос внутри себя. -- Это ты отрекся от него, чтобы сохранить себе жизнь. И стал жить сын с вечным укором совести, как с клеймом. Прошло время, женщину оправдали, вернули честь доброму имени, а сын ее так и остался вечно прокаженным, отовсюду гонимым. И спокойной жизни у него не было, и спокойной смерти не получил Не отрекаются от любви ради собственного спасения. Отрекшемуся, отлученными от жизни быть, лишенным любви человеческой и имени честного. ПРИТЧА О ЦЕНЕ НА СЧАСТЬЕ Тяжелая, беспросветная жизнь у нищих: ни радости, ни покоя. На тяжесть жизни и обездоленность обречены и их дети. Они, так же как и их родители, обречены тащить тяжелую ношу нужды и невзгод. Но в таких семьях бывает особая радость и особое счастье, рожденные от чистой и светлой любви, которую невозможно оценить никакой монетой. Живут эти семьи в своем мире и своею особой жизнью, но так же, как и на всех людей в мире, падают на них испытания властительницы человеческих жизней -- судьбы, которая любит позабавиться, потешиться и проверить в своей лукавой игре силу любви людей, у которых любовь -- единственное мирило жизни и счастья. И пало такое испытание на одну семью. Постучала однажды в дверь удача, возможно, единственная удача в нищей, беспросветной жизни и позвала детей из родительского дома, суля вечный праздник, вечное удовольствие и вечное богатство. И вслушался в ее сладостные увещевания один сын и, забыв о бедных родителях, потянулся он за лакомым легким куском. Никто не остановил его, никто не вразумил, потому что никто из родных не мог предложить ему взамен ничего, кроме своей бесценной любви. И покинул юноша родной дом в погоне за призрачным счастьем. Он бросился в шумный, закручивающий в веселом беззаботном вихре, праздник и надолго забылся в круговороте увеселяющего хаоса. Он сладко ел и сладко пил, красиво одевался и в бессмысленных удовольствиях проводил время, мимоходом женился, родил детей и все кружился, кружился, пока болезнь не сковала и не обезобразила его тело. И вдруг в одно мгновение все закончилось: растворился праздник, исчезло безумно истраченное богатство, и он оказался выброшенным из шумящего праздничного водоворота на пустынный берег жизни. Единственную опору и надежду он увидел в детях, но те, увлекаемые круговертью веселья, продолжали нестись в даль по-прежнему существующего для них праздника. Ветер беспечности уносил их все дальше и дальше за горизонт другой жизни. Нестерпимая боль и обида захватила сердце родителя -- он отдал им все, что имел, но они не оценили этой жертвы. Ради них он раскручивал колесо счастья, применяя порой жестокие методы и совершая грязные поступки, но они не поняли даже, каких усилий это стоило. В горькие минуты покинутости и одиночества вспомнился родной дом и любящие родители, и потянуло блудного несчастного сына в родные края. С трудом он добрался до знакомых с детства, близких сердцу мест, отыскал свое бедное жилище и постучал в родную дверь. На пороге он увидел моложавого, до боли знакомого человека. -- Брат мой, -- заплакал скиталец, -- я вернулся. Я одинок и несчастен, я брошен родными детьми, и у меня нет теперь никого, кроме тебя и родителей. -- Родителей у тебя тоже нет, -- ответил брат, -- они давно умерли от горя. Блудному брату стало не по себе, и он поспешил оправдаться: -- Но я облегчил им жизнь. Когда я покинул родной дом, они избавились от лишнего рта, который нужно было кормить. -- Они лишились того, кто мог бы украсить их беспросветную жизнь. Тоскуя, они выплакали глаза, страдая, они истощили сердце. Они имели одну любовь, на которой не разбогатеешь, которой не увеселишься. Они ушли из жизни, потому что тот, к кому была обращена их любовь, в ней не нуждался. И понял искатель легкой жизни, что не в безумном празднике счастье, а в чистой, преданной, сильной любви, которая согреет в холод, которая ослабит голод, которая защитит от горя своим покоем, которая даст тихую радость и успокоение сердцу в трудные минуты. И понял он, что в погоне за призрачным счастьем, потерял самое бесценное в жизни -- любовь человеческого сердца, любовь человеческой души, любовь человеческого разума. Он осознал, что как бы ни жалели его из милости, он никогда уже не получит той искренней любви, которую променял на пустой звон призрачного праздника. И он ушел подальше от родных мест и попросил Бога мгновенной смерти, которая бы избавила его от позора и низости. Но судьба не дает легкой расплаты, она подносит горькую чашу, которую пить-не выпить до конца бесконечной жизни своей. ПРИТЧА О ДВУХ КОЛОКОЛАХ На сторожевой башне было два колокола. Один огромный, тяжелый, массивный, с толстыми чугунными стенками и большим, почти круглым, чугунным языком. Другой был намного меньше. И медные стенки его были тоньше, и медный язычок изящнее. И звонили оба колокола по-разному: большой издавал сильный, глухой, тяжелый звук, который тревожным эхом отдавался далеко от башни; маленький звучал, словно заливался, то смехом, то плачем, и слышно его было не так далеко, но те, кому доводилось слышать этот звук, словно очищались: были то слезы или смех, но всегда что-то слетало с души, освобождая ее от невидимой тяжести. Испокон веков жили два колокола вместе, звонили в нужный час, сообщая о каком-то событии, но однажды посмотрел большой колокол на своего собрата и впервые ощутил свое величие: там, внизу, на уровне кончика его огромного языка висел еле заметный, отливавший медным блеском брат. Он был такой маленький, что терялся в солнечных бликах; он почти растворялся в свете солнца днем и исчезал из вида в серых сумерках ночью. "Если вблизи он еле приметен, -- думал большой колокол, -- то издали он не виден и вовсе. Значит, те,