ему... кто смел и молод, От снега кутаясь в пальто -- В его прикосновеньях -- холод. 1984 x x x Вы меня не простили. Я сказал Вам (без цели) В бездыханной постели: "Дни -- вагоны пустые. Так что разница есть ли, Много их или мало? Лишь все дальше начало..." И, продолжить не смея, Сделал вид, что устал. (Тяжелеет состав, И тащить все труднее). 1987 x x x Безгубый целует ветер Гостей своих всех подряд, Но он никому не рад И лишь по привычке весел. И лишь по привычке пьян Шагающий нам навстречу... И я рассуждаю о смерти, И ты говоришь: "Перестань". 1981 x x x Ну вот, я проклят Вашим взглядом. Как он сильнее гневных фраз! О том, что, будто за оградой, Я постоянно. И сейчас Вам страшно о нее разбиться. (Какой безжалостный урок! для той, чьи губы и ресницы имели власть держать у ног.) "Я нужен Вам, как статуе парик. Вы правы, я сегодня не в ударе... Простите, будто ядовитой твари, Вы наступаете мне на язык." (Но Ваша злость -- всего лишь жест отчаянья, а стих мой страстный -- далеко не нов). И наше ядовитое молчанье, Увы, не легче ядовитых слов. Молчанье от проклятия к мольбе... Но отчего ж, устав как от недуга, Боимся мы вернуть себя себе, Бессильные отдать себя друг другу. 1982 x x x Осень, серая от запоя, То ль в отчаянье, то ль смеясь, Золотое бросает в грязь Остывающею рукою... Нами пройдены все миражи И осознана ценность ограды: Мы спасаем друг друга от правды, Как когда-то спасали от лжи. 1981 x x x Все рушится -- мы подставляем рты Под страшные признанья поцелуев. И ты себя меняешь на другую, И я себя бросаю с высоты. И мир, уже разметивший ответы, Блуждающим (и жаждущим помочь) Становится вчерашнею газетой... И день - будто голая ночь. 1983 x x x "Ах, неужели только скука Опять соединила нас", - Таинственно и близоруко Твоих преследованье глаз. Тебе уже так мало мига, Пусть он по-прежнему пьянящ... Постель, как брошенная книга, И шторы, как ненужный плащ. 1982 x x x Не выжить. Каждый угол усмехнулся. И не найти того, кто все смешал Так, что, когда я говорю: "вернулся", То значит, что откуда-то сбежал... Ну! Спрячьтесь двери! Что вы отвернулись? Не бойтесь -- я останусь одиноким. Дай бог, привыкну к мертвым синим окнам, Что небом этим черным захлебнулись. Но пей, не пей, останется звезда - Она молчит. Ей не бывает плохо. Она страшна... Не мыслию о сроках... А просто срок свой не чем оправдать. 1987 x x x Слова -- чужие штампы. Ты им сейчас не верь. Не зря смеется лампа В услужливую дверь, Которая закрыла Нас от людей плечом, Не зря ты не забыла, Что кто-то есть еще. Кто брал тебя за руку (И припадал к стопам), Он заходил без стука И врал твоим губам. Мой облик бескорыстней -- Я превращаюсь в прах От путаницы жизней В отчаянных глазах. От темноты осенней, Что, как и мы, не спит, От всех моих сомнений, От всех твоих обид... И эти наши встречи -- Любимый твой каприз... Я говорю "на бис", - И мне нельзя перечить. 1982 x x x Твой снег не хочет превращаться в грязь. Он хочет пережить свое паденье, Оставшись снегом. Головокруженье... Твой взгляд, как повторенье чьих-то глаз. Тень на снегу -- мое изображенье. 1983 ПРОЖИТЫЙ ДЕНЬ Я прожил день. Я прожил все, что прожил, - И тень моя бредет по тишине... Жизнь вне меня значительней и строже, Где лица разные, а судьбы так похожи... Я б рассказал о старости во мне, Когда бы помнил, что я был моложе. А помню я изменные черты Людских прикосновений, комнат, улиц, И взгляды (что тоскою захлебнулись), И нужные для поцелуев рты, И слово беглое (что забирает в плен) В обличье изречений-утешений, И незнакомцев праздные смешенья Привычным одиночествам взамен... И тишину из толстокожих стен. А в тишине беззубой -- как расплата, Светящиеся зубы циферблата. 1980 x x x Был сонный день, мы ждали пьяный вечер. Бессмысленный, как вечность, разговор Сплетался в незатейливый узор, И все вокруг казалось тоже вечным. Смотрели в одинокое окно: Шел чудный снег, и он казался вечным. А нам с тобою было все равно -- Мы за стеною ждали пьяный вечер. И вот ты так спокойно произнес, Как будто объявил кончину света: "Сегодня день похож на тот вопрос, Что никогда не требует ответа". "Друг, это просто повторенье дня, Который был когда-то не замечен. Все наши сны -- лишь продолженье сна... И пьяный вечер не последний..." 1980 x x x День оставил нас с ночью наедине. Ты наивно со мною говоришь обо мне. Ты пресытилась кровью Мудрых книг и картин, И сбежала из дома, Чтобы рядом идти. Наслаждаясь обманом, Недосказанным мной, Называешь Ты странным То, что просто смешно... И опять все сначала -- Ты мне хочешь "помочь?" Ах! Зачем Ты сбежала Непослушная дочь! Ночь, влюбленная в лето, Нас очистит от лжи, И в похмелье рассвета Покажусь я чужим. На скамейке случайной, В незнакомом дворе Нас обнимет молчанье, Но не сможет согреть. Я увижу: "Ты плачешь?" - "Это капли росы"... Ты усталость не спрячешь, - Бросишь взгляд на часы... Я скажу: "Время -- путы... Завтра... Вторник... Среда...". Так идем мы, как будто Не придем никогда. 1981 x x x Дождь, как измученный проситель, Все не жалеет излияний. А я -- и слушатель, и зритель, Я мокну от его признаний, Хоть рядом, в сутолоке зданий, Кинотеатр, где обитель Безделья с ликом ожиданья. 1978 x x x Я вызывающе бледен, Как утомленный палач. Став в твоей жизни последним, Я забираю свой плащ. Руку на черством плече Ты на прощанье забыла. Властной была ты рабыней. Кем ты останешься? С чем? 1979 ОЖИДАНИЕ Из темноты оттаяли предметы, - Так снова начинается игра (И значит, снова кончилось вчера). И бледное становится бесцветным (День начинает прокисать с утра). Я продолжаю танец без движенья (Судьбы стакан. Вино. Тоски окно) Что ж! Повторенье -- тоже продолженье. Итак, я продолжаю повторенье У зеркала, где все без отраженья, - В моей тюрьме, где все разрешено. 1982 x x x Мы снова пьем, несбывшиеся братья, Сбегая от обещанного дня. Воспоминаний пьяные объятья Нам заменяют тайну бытия. И радуясь по прихоти вина, Смеемся (потому, что плакать стыдно); Кричим, что нужно пить и жить до дна, (Которого пока еще не видно). Когда ж допьем, как выплеснем, вино, И кто-то скажет: "Время расходиться"... Почувствуем, что нам возвращено Все то, чем мы хотели поделиться. 1979 ОСЕННЯЯ СЧИТАЛКА Люди... Солнце одичало, Небо снова обмельчало. Без конца и без начала Получаются стихи. Все штрихи... штрихи... штрихи... Все какие-то фрагменты Многолетней киноленты: Состоящий из окраин Город, что неузнаваем, Как рассказ без середины... Вот бесстыжие витрины Что-то врут про магазины... И деревья шарят пьяно Друг у друга по карманам... И бездомные вороны Вновь заводят граммофоны... Ветер, словно воля свыше, Рвет отжившие афиши. Ветер, будто крик "Не смейся" Улице, как день, протяжной. А трамваю -- все не страшно, Кто ведет его -- неважно: Хорошо ходить по рельсам. Только люди почему-то Будто в поисках приюта. Люди... 1978 x x x Сегодня холодно... не улыбайся... сегодня холодно. И больно к телу моему, хочу признаться, душа приколота. Тебе - домой, а мне -- бродить: мне тесно в городе. Я буду с ветром заодно жалеть и буйствовать, А ты - оттаешь и поймешь, как страшно - чувствовать. 31.12.1987 x x x Опять он мутно по городу бродит Словно ребенок, которого в большом магазине забыли, И думает: "Как презрительно движутся автомобили, Будто животные какой-то особой породы". Торопясь, переходит он через дорогу, Хотя это, конечно, ничего не меняет, Ведь ему никуда не нужно (и я это знаю)... Одноногий фонарь все хохочет над тьмой одиноко. 1988 x x x Нет сна. Нет голоса. Нет слез. А только -- ночь. Я к ней примерз. К ней, - не жалеющей огня (Которым не согреть меня). Пусть он стирает тел границы, Улыбками пусть плавит лица, Зрачки под страстные ресницы Пусть прячет тем, чья жизнь продлится Аж до утра... А в их кругу Кому признаться я смогу, Что там... на каменном снегу Себя оставил, человека -- Недорисованные веки Не могут спрятать взгляд его, И взгляд не прячет ничего; Но губы -- битое стекло -- Не приспособлены для слов...: "Оденьте зеркала в сукно, Похолодевшее окно Только укрыть не торопитесь. Под ним -- взгляните!... Оглянитесь! Тот, кто нащупав жизнь иную, Вернуться не сумел назад. Закройте же ему глаза! Он вам ответит поцелуем." 1986-87 x x x Ночь скомкана в горле. Воспоминанья сочатся. И кровью рассветной их, кажется, не прекратить. Я думал, что самое страшное - не докричаться... Страшнее, что ты никогда не услышишь: "Прости". 1988 x x x Ночь, улица, фонарь, аптека... А.А.Блок Город ограблен нищей зимой. Нет тебя дома и нету со мной. Столько прохожих! И я в переулке Фраз подбираю чужие окурки. Только огонь никакой не горит В гордом окне, так что не прикурить. Ветер и холод (где-то внутри...) Где же аптека? Одни фонари... Пальцы перчаток бескровных не гнутся. "Здравствуй! Постой... помоги улыбнуться. Средь вечеров для зачитанных комнат, Может быть, этот удастся запомнить". Так я скажу... 1986 x x x Не об усталости я и не о крови, Что кружит вместе с часовою стрелкой. А наши выяснения любви Давно уже напоминают сделку, И хочешь ты "остаться при своих", - А я молчу. Нет-нет, не об утрате, Которую, как ты, переживу. Я слушаю, что все во мне некстати, И чувствую, некстати позову Тебя, когда совсем уж на прощанье, Ты в клочья изорвешь воспоминанья, Где я значителен, ты -- в праздничном наряде... Один стоять я буду так некстати На улице, привыкшей неустанно, Оставшихся людей менять местами... Я буду долго шевелить губами Бескровными. Услышите? Едва ли. Не переехали меня -- перечитали. Перечитали... Милое созданье! Как удержать себя мне от подсказки: Жила ты в ожидании развязки... Того, что не имеет содержанья. 1987 ИЗ ЦИКЛА "ВЕСНА" I Пешком определяем мы протяжность города. Стучат часы свое "зачем?" - А так... - не холодно Полувнезапно возникать в фонарном золоте И улиц пустоту ломать собой -- не холодно По слякоти, как по цветам, ступать двум жителям К домам, что плачут в темноте: "Ну вот, увиделись"... II Попробуй не смотреть со стороны Дней, помнящих, как пряталась ты, чтоб Не быть среди завернутых в озноб... Ну, вот мы и дожили до Весны. Мы в ней без объявления вины (за встречу? за разлуку? за свободу от прежних губ, подсказанных в угоду словам-объятьям, жарким вне погоды?) Ну, вот мы и дожили до весны, До мыслей вслух, которые ясны Настолько, что в них верить неохота, До возвращения в пол-оборота... Туда, где мы, похоже, не нужны. 1987 СБОРНИК "ОСТАТКИ СЛЕЗ РАЗБИЛИСЬ О СТЕКЛО" ВАКХАНАЛИЯ "Друзья мои! Прекрасен наш союз" Пушкин Выскажетесь, пасмурные души! Вы пьяны, и я как будто пьян. Я сегодня верую в обман, - Мне и вам уже не будет лучше. Вечные страдальцы о былом, Жалуйтесь! -- потом исчезнет слово. Боже... Даже старое -- не ново! Но и от потухшего тепло. Обругайте ночь -- зовите счастье! Спорьте о сумятице земного. Буду Я судьей вам без пристрастья (Потому что, видно, нет другого). Но и все ж... На мир смотрите шире. Все мы -- сны, видения Земли. Не печальтесь, что за вас прожили, Все за вас сказали -- и ушли. 1979 x x x Невыспавшийся фонарь... Снег холоден. Вечер безлюден. Дом рядом и снова жаль Того, чего больше не будет. 1978 x x x Снова рассмеявшись от испуга, Я не проклинаю, а шучу. Я не покупаю, - но плачу. Я еще могу сойти за друга... Снова рассмеявшись от испуга. 1978 x x x Смотрясь бессонно в зеркало сомнений, Пред ним и утешая и губя, Что видел там всегда, кроме себя (В надменной отчужденности осенней)?.. Я понял, что блажен, кто сам умолк, Жизнь доверяя праведным страницам, В тишь одиночества давая возвратиться Лишь лучшим дням и лишь желанным лицам; А быть в друзьях -- жить, утешая в долг, И чувствовать, что скоро станешь нищим. Я научился холодно молчать, Когда звучит "помилуй" как "солги". (Я знаю - нищим не вернут долги, Зато им могут с легкостью прощать). И будет ночь, когда паду я ниц Пред всеми, кто придет без разрешенья, И тем, что буду безысходно нищ, Я заслужу последнее прощенье. 1978 КОРИДОР (В доме для сумасшедших) Мозгами в лекарствах кому не знаю шепчу "помилуй". Скребу ногами по коридору чужой могилы. Туда-обратно, туда-обратно, туда-обратно. Неоднократно, неоднократно, неоднократно. От двери белой, от смерти страшной -- к окну с решеткой, Завороженный, порабощенный, судьбой-уродкой. Невзрачны стены при мертвом свете, пустынном, вечном; Невзрачны стены, унылы стены, но безупречны. Все безупречно в гробу забытом, и все убого. Угрюмы люди, что только рядом. О, как их много! Кошмаром нудным всегда со мною, от них не скрыться, Бредущих с думой неразрешимой на бледных лицах. Туда-обратно, решетка-двери, туда-обратно. Зовут невнятно. Смеются глупо, но безотрадно. И все решают... и все решают вопрос постылый: Ответишь -- может, откроют двери, умрет могила... Лишь надзиратель сидит довольный: все в жизни четко. Смерть и решетка. Смерть и решетка. Смерть и решетка. 1978-79 x x x Вот, наконец, пришел черед, Да только некому признаться, Что мне не хочется кривляться, Как я кривлялся каждый год (Не с тем, чтоб веселить народ, А чтобы в нем не потеряться, В днях-зеркалах не растворяться, А плоскую чужую массу Живой обманывать гримасой) -- Я больше не хочу кривляться И превращать в холодный пот К бессоннице немые вопли О том, что был неприспособлен Я к заполнению пустот... И гордо клянчить утешенье, И безутешно уверять: Со мной расставшись, отраженье Спасет меня от разложенья!.. И каждый вечер умирать... Под равномерные советы Так стерегущих свой покой, Что им приятно и легко Менять вопросы на ответы И обещать, что есть билеты На жизнь, где четко по сюжету, Ночь завершается рассветом; Сомненья, смешанные с болью, Упорно лечатся застольем (Но трезвость кажется успехом), Тоску закусывают смехом, - И нету недовольных ролью Ни одного. Поскольку это Не предусмотрено сюжетом. 1979 x x x Вместо страданий -- эстрада. (Жизнь -- сквозь пыльную завесь). Вместо сочувствия -- зависть. Вместо покоя -- ограда. Вместо безумия -- скука. (Смерть, словно сплетни, смакуют). Вместо тоски -- поцелуи. Строят -- протезные руки. Вместо стихов -- завещанья (Мумии властвуют долго). Вместо отчаянья -- восторги. Вместо искусства -- отчаянье. Крабы -- танцуют, ликуют! (Кто-то кричит: "не бывает!"...) Тихо художник рисует... Медленно дождик смывает. 1979 x x x Ночь -- это для всех. Сон -- это для тех, Кто возвращает день (Все суета и тлен). И не хотят быть сном, Кто иногда вдвоем... Темно... и не видно картин, Написанных тем, кто один. 1979 x x x Остатки слез разбились о стекло - И моментально стало все вчерашним, Прозрение устало быть бумажным (Как он хотел сказать о чем-то важном)... Признание ему не помогло. 1980 x x x Живу. Стареет тихо тень. Киваю мыслям -- одиноким людям (Всему тому, чего, увы, не будет) И спорю с тем, которому видней. Спокойно слепну. Незачем кричать, Что взгляд мой мимо вас -- грустней разлуки, Тяжелый сон, протянутые руки... Я мчусь туда, где некому встречать. Там пью вино (будто бы режу вены), Где лица, как заброшенные вещи, Доступность фраз, словно доступность женщин, (И главное -- не качества, а цены). Слова сливаются в беспамятные дни И души меряют изношенные ночи... Хотя бы тень суметь мне сохранить, - А жизнь пусть остается между строчек. 1981 x x x В отчаянье старых дождей Я чувствую завтрашний холод И прячусь в печальных людей, Которые прячутся в город. 1981 x x x Я был среди тех, кто смеялся. А ты -- среди тех, кто молчал. Я был среди тех, кто кричал, А ты -- среди тех, кто стрелялся. Живя в окруженье витрин, Ты был среди тех, кто один -- Скрывая свой дерзкий нрав, Я был среди тех, кто прав. Но кто же из нас остался? Кому суждено дожить?.. Я был среди тех, кто смеялся (Когда не дают говорить). 1981 В ЛЕСУ (Ко Дню Лесника) Ветер запутался в листьях и ветках. Трогая волосы тоненьких трав, Он утешает печальных и ветхих, Шепчет деревьям: кто прав, кто не прав. Но в его длинные странные речи Как просветленье ворвался мотив, Без суеты тишину убедив: Жить нужно всем веселее и легче. Только не слушает птиц безупречный, Занятый пнем муравьев коллектив. Что им до ваших утех и игрушек! Вечно работать -- вот смысл и стих! Даже пророчества сонных кукушек Не отвлекают, не трогают их. Я же, - вникая в суть долгих пророчеств, Мудрым покоем деревьев дыша, Радуюсь лесу: здесь нет одиночеств, Многоголоса лесная душа. Здесь в опьяненье таинственной тенью Можно не брать и не тратить слова И с наслаждением пасть на колени, Ягод призывы губами ловя. В чащу, где жизнь без обид и обманов, Можно уйти. Там - чистейший родник, Там, где зализывал зверь свои раны, Там, где бывают лишь я да лесник. 1981 x x x Оставленный, я от кого бегу? Куда зову, бездомный и уставший? Задуманный судьбой как опоздавший, Зачем спешу? туда, где не смогу Ни ждать, ни лгать, как я с надеждой лгу И жажду сна, как жажду превращенья В другого, позабывшего меня, Чье покаянье было совращеньем... Слова -- бегут, а остается -- взгляд. 1982 декабрь x x x Сорви улыбку с моего лица, Закрой похолодевшими руками Мои глаза, что лгут тебе веками, И щеки цветом вечного свинца Смочи двумя случайными слезами. И ты представишь, будто плачу я, Тебя, далекую, бессильно вспоминая, Почувствуешь, что ты меня не знаешь (Того, кому унылая свеча К рассвету умереть пообещала) И так захочешь возвратить начало И сжечь в себе жестокие слова, Вернуть лицу волнующие краски... Взгляни в него! Ведь ты любила маску (Пока она еще была жива), Ты от нее не отрывала глаз, Когда твердила: "Наша связь -- ошибка", Не ведая, что связывала нас Придуманная в сумерках улыбка. 1983 x x x Легко услышать от меня "Вы правы", Но, говорят, усмешка выдает, Что я зимой не верю в новый год. Читая смерть, разбитую на главы, Я б мог, конечно, забежать вперед И слов чугун в своей крови расплавить, А хочется читать -- наоборот, И от бессилья вновь кривится рот, "Как будто бы в предчувствии отравы", - Решает гость, устав от фотографий. Как вздрогнет он от окрика: "Оставь их!" Без дрожи в голосе я говорю: "Вы правы". 1987