лища эфиопов; Я бы не удивилсЯ, узнав, что
     они не умеют говорить и питаютсЯ змеЯми.
     †ажда так терзала менЯ, что Я осмелел. џ прикинул:
     песчаный берег был футах в тридцати от менЯ, и Я со свЯзанными
     за спиною руками, зажмурившись, бросилсЯ вниз по склону.
     Џогрузил окровавленное лицо в мутную воду. € пил, как пьют на
     водопое дикие звери. Џрежде чем снова забытьсЯ в бреду и
     затерЯтьсЯ в сновидениЯх, Я почему-то стал повторЯть
     по-гречески: "Ѓогатые жители ‡елы, пьющие воды ќзепа..."
     Ќе знаю, сколько ночей и дней прокатились надо мной. Ќе в
     силах вернутьсЯ в пещеру, несчастный и нагой, лежал Я на
     неведомом песчаном берегу, не противЯсь тому, что луна и солнце
     безжалостно играли моей судьбой. Ђ троглодиты, в своей дикости
     наивные как дети, не помогали мне ни выжить, ни умереть.
     Ќапрасно молил Я их умертвить менЯ. ‚ один прекрасный день об
     острый край скалы Я разорвал путы. Ђ на другой день поднЯлсЯ и
     смог выклЯнчить или украсть - это Я-то, Њарк ”ламиний ђуф,
     военный трибун римского легиона, - свой первый кусок мерзкого
     змеиного мЯса.
     ‘трастное желание увидеть Ѓессмертных, прикоснутьсЯ к
     камнЯм ѓорода сверхчеловеков, почти лишило менЯ сна. € будто
     проникнув в мои намерениЯ, дикари тоже не спали: сперва Я
     заметил, что они следЯт за мной; потом увидел, что они
     заразились моим беспокойством, как бывает с собаками. “йти из
     дикарского поселениЯ Я решил в самый оживленный час, перед
     закатом, когда все вылезали из нор и щелей и невидЯщими глазами
     смотрели на заходЯщее солнце. џ стал молитьсЯ во весь голос -
     не столько в надежде на 6ожествеиную милость, сколько
     рассчитываЯ напугать людское стадо громкой речью. Џотом перешел
     ручей, перегороженный наносами, и направилсЯ к ѓороду. „вое или
     трое мужчин, таЯсь, последовали за мной. Ћни (как и все
     остальное племЯ) были низкорослы и внушали не страх, но
     отвращение. Њне пришлось обойти несколько неправильной формы
     котлованов, которые Я принЯл за каменоломни; ослепленный
     огромностью ѓорода, Я посчитал, что он находитсЯ ближе, чем
     оказалось. Ћколо полуночи Я ступил на черную тень его стен,
     взрезавшую желтый песок причудливыми и восхитительными
     остриЯми. € остановилсЯ в свЯщенном ужасе. џвившийсЯ мне город
     и сама пустынЯ так были чужды человеку, что Я даже обрадовалсЯ,
     заметив дикарЯ, все еще следовавшего за мной. џ закрыл глаза и,
     не засыпаЯ, стал ждать, когда займетсЯ день.
     џ уже говорил, что город стоЯл на огромной каменной скале.
     € ее крутые склоны были так же неприступны, как и стены города.
     џ валилсЯ с ног от усталости, но не мог найти в черной скале
     выступов, а в гладких стенах, похоже, не было ни одной двери.
     „невной зной был так жесток, что Я укрылсЯ в пещере; внутри
     пещеры оказалсЯ колодец, в темень его пропасти низвергалась
     лестница. џ спустилсЯ по ней; пройдЯ путаницей грЯзных
     переходов, очутилсЯ в сводчатом помещении; в потемках стены
     были едва различимы. „евЯть дверей было в том подземелье;
     восемь из них вели в лабиринт и обманно возвращали в то же
     самое подземелье; девЯтаЯ через другой лабиринт выводила в
     другое подземелье, такой же округлой формы, как и первое. Ќе
     знаю, сколько их было, этих склепов, - от тревоги и неудач,
     преследовавших менЯ, их казалось больше, чем на самом деле.
     ‘тоЯла враждебнаЯ и почти полнаЯ тишина, никаких звуков в этой
     путанице глубоких каменных коридоров, только шорох подземного
     ветра, непонЯтно откуда взЯвшегосЯ; беззвучно уходили в
     расщелины ржавые струи воды. Љ ужасу своему, Я начал свыкатьсЯ
     с этим странным миром; и не верил уже, что может существовать
     на свете что-нибудь, кроме склепов с девЯтью дверЯми и
     бесконечных разветвлЯющихсЯ ходов. Ќе знаю, как долго Я блуждал
     под землей, помню только: был момент, когда, мечась в подземных
     тупиках, Я в отчаЯнии уже не помнил, о чем тоскую - о городе
     ли, где родилсЯ, или об отвратительном поселении дикарей.
     ‚ глубине какого-то коридора, в стене, неожиданно открылсЯ
     ход, и луч света сверху издалека упал на менЯ. џ поднЯл
     уставшие от потемок глаза и в головокружительной выси увидел
     кружочек неба, такого синего, что оно показалось мне чуть ли не
     пурпурным. Џо стене уходили вверх железные ступени. Ћт
     усталости Я совсем ослаб, но принЯлсЯ карабкатьсЯ по ним,
     останавливаЯсь лишь иногда, чтобы глупо всхлипнуть от счастьЯ.
     € вот Я различал капители и астрагалы, треугольные и округлые
     фронтоны, неЯсное великолепие из гранита и мрамора. € оказалсЯ
     вознесенным из слепого владычества черных лабиринтов в
     ослепительное сиЯние ѓорода.
     џ увидел себЯ на маленькой площади, вернее сказать, во
     внутреннем дворе. „вор окружало одно-единственное здание
     неправильной формы и различной в разных своих частЯх высоты, с
     разномастными куполами и колоннами. Џрежде всего бросалось в
     глаза, что это невероЯтное сооружение сработано в незапамЯтные
     времена. Њне показалось даже, что оно древнее людей, древнее
     самой земли. € подумалось, что такаЯ старина (хотЯ и есть в ней
     что-то устрашающее длЯ людских глаз) не иначе как дело рук
     Ѓессмертных. ‘перва осторожно, потом равнодушно и под конец с
     отчаЯнием бродил Я по лестницам и переходам этого путаного
     дворца. (Џозже, заметив, что ступени были разной высоты и
     ширины, Я понЯл причину необычайной навалившейсЯ на менЯ
     усталости.) ќтот дворец - творение богов, подумал Я сначала.
     Ќо, оглЯдев необитаемые покои, поправилсЯ: Ѓоги, построившие
     его, умерли. Ђ заметив, сколь он необычен, сказал: Џостроившие
     его боги были безумны. € сказал - это Я твердо знаю - с
     непонЯтным осуждением, чуть ли не терзаЯсь совестью, не столько
     испытываЯ страх, сколько умом понимаЯ, как это ужасно. Љ
     впеча’лению от глубокой древности сооружениЯ добавились новые:
     ощущение его безграничности, безобразности и полной
     бессмысленности. џ только что выбралсЯ из темного лабиринта, но
     светлый ѓород Ѓессмертных внушил мне ужас и отвращение.
     ‹абиринт делаетсЯ длЯ того, чтобы запутать человека; его
     архитектура, перенасыщеннаЯ симметрией, подчинена этой цели. Ђ
     в архитектуре дворца, который Я осмотрел как мог, цели не было.
     Људа ни глЯнь, коридоры-тупики, окна, до которых не дотЯнутьсЯ,
     роскошные двери, ведущие в крошечную каморку или в глухой
     подземный лаз, невероЯтные лестницы с вывернутыми наружу
     ступенЯми и перилами. Ђ были и такие, что лепились в воздухе к
     монументальной стене и умирали через несколько витков, никуда
     не приведЯ в навалившемсЯ на купола мраке. Ќе знаю, точно ли
     все было так, как Я описал; помню только, что много лет потом
     эти видениЯ отравлЯли мои сны, и теперь не дознатьсЯ, что из
     того было в действительности, а что родило безумие ночных
     кошмаров. ќтот ѓород, подумал Я, ужасен; одно то, что он есть и
     продолжает быть, даже затерЯнный в потаенном сердце пустыни,
     заражает и губит прошлое и будущее и бросает тень на звезды.
     Џока он есть, никто Я мире не познает счастьЯ и смысла
     существованиЯ. џ не хочу открывать этот город; хаос разноЯзыких
     слов, тигринаЯ или воловьЯ туша, кишащаЯ чудовищным образом
     сплетающимисЯ и ненавидЯщими друг друга клыками, головами и
     кишками, - вот что такое этот город.
     Ќе помню, как Я пробиралсЯ назад через сырые и пыльные
     подземные склепы. Џомню лишь, что менЯ не покидал страх: как
     бы, пройдЯ последний лабиринт, не очутитьсЯ снова в
     омерзительном ѓороде Ѓессмертных. Ѓольше Я ничего не помню.
     ’еперь, как бы ни силилсЯ, Я не могу извлечь из прошлого
     ничего, но забыл Я все, должно быть, по собственной воле -
     так, наверное, тЯжко было бегство назад, что в один прекрасный
     день, не менее прочно забытый, Я поклЯлсЯ выбросить его из
     памЯти раз и навсегда.

        III
     ’е, кто внимательно читал рассказ о моих деЯниЯх,
     вспомнЯт, что один человек из дикарского племени следовал за
     мною, точно собака, до самой зубчатой тени городских стен.
     Љогда же Я прошел последний склеп, то у выхода из подземельЯ
     снова увидел его. Ћн лежал и тупо чертил на песке, а потом
     стирал цепочку из знаков, похожих на буквы, которые снЯтсЯ во
     сне, и кажетсЯ, вот-вот разберешь их во сне, но они сливаютсЯ.
     ‘перва Я решил, что это их дикарские письмена, а потом понЯл:
     нелепо думать, будто люди, не дошедшие еще и до Языка, имеют
     письменность. Љроме того, все знаки были разные, а это
     исключало или уменьшало вероЯтность, что они могут быть
     символами. —еловек чертил их, разглЯдывал, подправлЯл. Ђ потом
     вдруг, словно ему опротивела игра, стер все ладонью и локтем.
     Џосмотрел на менЯ и как будто не узнал. Ќо мною овладело
     великое облегчение (а может, так велико и страшно было мое
     одиночество), и Я допустил мысль, что этот первобытный дикарь,
     глЯдевший с пола пещеры, ждал тут менЯ. ‘олнце свирепо палило,
     и, когда мы при свете первых звезд тронулись в обратный путь к
     селению троглодитов, песок под ногами был раскален. „икарь шел
     впереди; этой ночью у менЯ зародилось намерение научить его
     распознавать, а может, даже и повторЯть отдельные слова. ‘обака
     и лошадь, размышлЯл Я, способны на первое; многие птицы, к
     примеру соловей цезарей, умели и второе. Љак бы ни был груб и
     неотесан разум человека, он все же превышает способности
     существ неразумных.
     „икарь был так жалок и так ничтожен, что мне на памЯть
     пришел Ђргус, старый умирающий пес из "Ћдиссеи", и Я нарек его
     Ђргусом и захотел научить его понимать свое имЯ. Ќо, как ни
     старалсЯ, снова и снова терпел поражение. ‚се было напрасно -
     и принуждение, и строгость, и настойчивость. Ќеподвижный, с
     остановившимсЯ взглЯдом, похоже, он не слышал звуков, которые Я
     старалсЯ ему вдолбить. Ћн был рЯдом, но казалось - очень
     далеко. ‘ловно маленький, разрушающийсЯ сфинкс из лавы, он
     лежал на песке и позволЯл небесам совершать над ним оборот от
     предрассветных сумерек к вечерним. џ был уверен; не может он не
     понимать моих намерений. € вспомнил: эфиопы считают, что
     обезьЯны не разговаривают нарочно, только потому, чтобы их не
     заставлЯли работать, и приписал молчание Ђргуса недоверию и
     страху. Џотом мне пришли на ум мысли еще более необычайные.
     Њожет, мы с Ђргусом принадлежим к разным мирам и восприЯтиЯ у
     нас одинаковые, но Ђргус ассоциирует все иначе и с другими
     предметами; и может, длЯ него даже не существует предметов, а
     вместо них головокружительнаЯ и непрерывнаЯ игра кратких
     впечатлений. џ подумал, что это должен быть мир без памЯти, без
     времени, и представил себе Язык без существительных, из одних
     глагольных форм и несклонЯемых эпитетов. ’ак умирал день за
     днем, а с ними - годы, и однажды утром произошло нечто похожее
     на счастье. Џошел дождь, неторопливый и сильный.
     Ќочи в пустыне могут быть холодными, но та была жаркой как
     огонь. Њне приснилось, что из ”ессалии ко мне текла река (водам
     которой Я некогда возвратил золотую рыбку), а что бы освободить
     менЯ; лежа на желтом песке и черном камне, Я слушал, как она
     приближаетсЯ; Я проснулсЯ от свежести и густого шума дождЯ.
     Ќагим Я выскочил наружу. Ќочь шла к концу; под желтыми тучами
     все племЯ, не менее счастливое, чем Я, в восторге, исступленно
     подставлЯло тела животворным струЯм. Џодобно жрецам Љибелы, на
     которых снизошла божественнаЯ благодать, Ђргус стонал вперив
     взор в небеса; потоки струились по его лицу, и то был не только
     дождь, но (как Я потом узнал) и слезы. Ђргус, крикнул Я ему,
     Ђргус.
     € тогда, с кротким восторгом, словно открываЯ давно
     утраченное и позабытое, Ђргус сложил такие слова: Ђргус, пес
     “лисса. € затем, все так же, не глЯдЯ на менЯ: пес, выброшенный
     на свалку.
     Њы легко принимаем действительность, может быть, потому,
     что интуитивно чувствуем: ничто реально не существует. џ
     спросил его что он знает из "Ћдиссеи". ѓоворить по-гречески ему
     было трудно, и Я вынужден был повторить вопрос.
     Ћчень мало, ответил он. Њеньше самого захудалого рапсода.
     ’ысЯча сто лет прошло, должно быть, с тех пор, как Я ее сложил.

        IV
     ‚се разъЯснилось в тот день. ’роглодиты оказались
     Ѓессмертными; мутный песчаный поток - той самой ђекой, что
     искал всадник. Ђ город, чьЯ слава прокатилась до самого ѓанга,
     веков девЯть тому назад был разрушен. € из его обломков и
     развалин на том же самом месте воздвигли бессмысленное
     сооружение, в котором Я побывал: не город, а пародиЯ, нечто
     перевернутое с ног на голову, и одновременно храм неразумным
     богам, которые правЯт миром, но о которых мы знаем только одно:
     они не похожи на людей. ќто строение было последним символом,
     до которого снизошли Ѓессмертные; после него началсЯ новый
     этап: придЯ к выводу, что всЯкое деЯние напрасно, Ѓессмертные
     решили жить только мыслью, ограничитьсЯ созерцанием. Ћни
     воздвигли сооружение и забыли о нем - ушли в пещеры. Ђ там,
     погрузившись в размышлениЯ, перестали воспринимать окружающий
     мир.
     ‚се это ѓомер рассказал мне так, как рассказывают ребенку.
     ђассказал и о своей жизни в старости, и об этом своем последнем
     странствии, в которое отправилсЯ, движимый, подобно “лиссу,
     желанием найти людей, что не знают морЯ, не приправлЯют мЯса
     солью и не представлЯют, что такое весло. –елое столетие прожил
     он в городе Ѓессмертных. Ђ когда город разрушили, именно он
     подал мысль построить тот, другой. Ќичего удивительного: всем
     известно, что сначала он воспел ’роЯнскую войну, а затем -
     войну мышей и лЯгушек. Џодобно богу, который сотворил сперва
     ‚селенную, а потом •аос.
     †изнь Ѓессмертного пуста; кроме человека, все живые
     существа бессмертны, ибо не знают о смерти; а чувствовать себЯ
     Ѓессмертным - божественно, ужасно, непостижимо уму. џ заметил,
     что при всем множестве и разнообразии религий это убеждение
     встречаетсЯ чрезвычайно редко. €удеи, христиане и мусульмане
     исповедуют бессмертие, но то, как они почитают свое первое,
     земное существование, доказывает, что верЯт они только в него,
     а все остальные бесчисленные предназначены лишь длЯ того, чтобы
     награждать или наказывать за то, первое. Људа более разумным
     представлЯетсЯ мне круговорот, исповедуемый некоторыми
     религиЯми €ндостана; круговорот, в котором нет начала и нет
     конца, где каждаЯ жизнь ЯвлЯетсЯ следствием предыдущей и несет
     в себе зародыш следующей, и ни одна из них не определЯет
     целого... ЌаученнаЯ опытом веков, республика Ѓессмертных
     достигла совершенства в терпимости и почти презрении ко всему.
     Ћни знали, что на их безграничном веку с каждым случитсЯ все. ‚
     силу своих прошлых или будущих добродетелей каждый способен на
     благостыню, но каждый способен совершить и любое предательство
     из-за своей мерзопакостности в прошлом или в будущем. ’очно так
     же как в азартных играх чет и нечет, выпадаЯ почти поровну,
     уравновешиваютсЯ, талант и бездарность у Ѓессмертных взаимно
     уничтожаютсЯ, подправлЯЯ друг друга; и может статьсЯ,
     безыскусно сложеннаЯ "Џеснь о моем ‘иде" - необходимый
     противовес длЯ одного-единственного эпитета из "ќклог" или
     какой-нибудь сентенции ѓераклита. ‘амаЯ мимолетнаЯ мысль может
     быть рождена невидимым глазу рисунком и венчать или, напротив,
     зачинать скрытую длЯ пониманиЯ форму. џ знаю таких, кто творил
     зло, что в грЯдущие века оборачивалось добром или когда-то было
     им во времена прошедшие... Ђ если взглЯнуть на вещи таким
     образом, то все наши дела справедливы, но в то же времЯ они -
     совершенно никакие. Ђ значит, нет и критериев, ни нравственных,
     ни рациональных. ѓомер сочинил "Ћдиссею"; но в бескрайних
     просторах времени, где бесчисленны и безграничны комбинации
     обстоЯтельств, не может быть, чтобы еще хоть однажды не
     сочинили "Ћдиссею". Љаждый человек здесь никто, и каждый
     бессмертный - сразу все люди на свете. Љак Љорнелий Ђгриппа: Я
     - бог, Я - герой, Я - философ, Я - демон, Я - весь мир, на
     деле же это утомительный способ сказать, что менЯ как такового
     - нет.
     ќтот взглЯд на мир как на систему, где все обЯзательно
     компенсируетсЯ, повлиЯл на Ѓессмертных всемерно. Џрежде всего,
     они потерЯли способность к состраданию. џ упоминал заброшенные
     каменоломни по ту сторону реки; один из Ѓессмертных свалилсЯ в
     самую глубокую - он не мог разбитьсЯ и не мог умереть, но
     жажда терзала его; однако прошло семьдесЯт лет, прежде чем ему
     бросили веревку. Ќе интересовала их и собственнаЯ судьба. ’ело
     уподобилось покорному домашнему животному и обходилось раз в
     месЯц подачкою из нескольких часов сна, глотка воды и жалкого
     куска мЯса. Ќо не вздумайте низвести нас в аскеты. Ќет
     удовольствиЯ более полновластного, чем мыслить, и именно ему мы
     отдались целиком. €ногда что-нибудь чрезвычайное возвращало нас
     в окружающий мир. Љак, например, в то утро - древнее,
     простейшее наслаждение: дождь. Ќо подобные сбои были
     чрезвычайно редки; все Ѓессмертные способны сохранЯть полнейшее
     спокойствие; один, помню, никогда не поднималсЯ даже на ноги:
     птица свила гнездо у него на груди.
     Ћдно из следствий этой доктрины, утверждающей, что нет на
     свете ничего, что не уравновешивалось бы противоположностью,
     имеет незначительную теоретическую ценность, однако именно оно
     привело нас к тому, что в начале, а может, в конце X века мы
     расселились по лицу ‡емли. ‚ывод, к которому мы пришли,
     заключаетсЯ в следующем: …сть реки, чьи воды дают бессмертие; а
     следовательно, есть на земле и другаЯ река, чьи воды бессмертие
     смывают. —исло рек на земле не безгранично; Ѓессмертный,
     странствуЯ по миру, в конце концов отведает воды всех рек. Њы
     вознамерились найти эту реку.
     ‘мерть (или памЯть о смерти) наполнЯет людей возвышенными
     чувствами и делает жизнь ценной. ЋщущаЯ себЯ существами
     недолговечными, люди и ведут себЯ, соответственно; каждое
     совершаемое деЯние может оказатьсЯ последним; нет лица, чьи
     черты не сотрутсЯ, подобно лицам, ЯвлЯющимсЯ во сне. ‚се у
     смертных имеет ценность - невозвратимую и роковую. “
     Ѓессмертных же, напротив, всЯкий поступок (и всЯкаЯ мысль) -
     лишь отголосок других, которые уже случались в затерЯвшемсЯ
     далеке прошлого, или точное предвестие тех, что в будущем
     станут повторЯтьсЯ и повторЯтьсЯ до умопомрачениЯ. Ќет ничего,
     что бы не казалось отражением, блуждающим меж никогда не
     устающих зеркал. Ќичто не случаетсЯ однажды, ничто не ценно
     своей невозвратностью. Џечаль, грусть, освЯщеннаЯ обычаЯми
     скорбь не властны над Ѓессмертными. Њы расстались с ѓомером у
     ворот ’анжера; кажетсЯ, мы даже не простились.

        V
     € Я обошел новые царства и новые империи. Ћсенью 1066 года
     Я сражалсЯ на ‘тэмфордском мосту, не помню, на чьей стороне -
     не то ѓарольда, который там и нашел свой конец, не то •аральда
     •ардрада, в этой битве завоевавшего себе шесть или чуть более
     футов английской земли. ‚ седьмом веке •иджры, по
     мусульманскому летосчислению, в предместье Ѓулак Я записал
     четкими красивыми буквами на Языке, который забыл, и алфавитом,
     которого не знаю, семь путешествий ‘индбада и историю
     Ѓронзового города. ‚ ‘амарканде, в тюремном дворике, Я много
     играл в шахматы. ‚ Ѓиканере Я занималсЯ астрологией, и тем же Я
     занималсЯ в Ѓогемии. ‚ 1638 году Я был в Љоложваре, потом - в
     ‹ейпциге. ‚ Ђбердине в 1714 году Я выписал "€лиаду" Џопа в
     шести томах; помню, частенько читал ее и наслаждалсЯ. ѓоду в
     1729-м мы спорили о происхождении этой поэмы с одним
     профессором риторики по имени, кажетсЯ, „жамбаттиста; его
     доводы показались мне неопровержимыми. —етвертого октЯбрЯ 1921
     года "Џатна", который вез менЯ в Ѓомбей, должен был встать в
     порту у эритрейского побережьЯ [1]. џ сошел на берег; мне
     вспомнились другие утра, утра давних времен, тоже на Љрасном
     море, когда Я был римским трибуном, а лихорадка, злые чары и
     бездействие косили солдат. Ќеподалеку от города Я увидел
     прозрачный ручей; повинуЯсь привычке, Я испил воды из того
     ручьЯ. Љогда же выбиралсЯ на берег, колючаЯ ветка царапнула по
     ладони. Ќеожиданно боль показалась мне непривычно живой. Ќе
     верЯ своим глазам, счастливый, Я молча наблюдал за бесценным
     чудом: каплЯ крови медленно выступала на ладони. џ снова
     смертен, повторЯл Я, снова похож на других людей. ’у ночь Я
     спал до самого рассвета.
     ѓод спустЯ Я просмотрел эти страницы. ‚се, казалось бы,
     правда, однако в первой главе и в некоторых абзацах других глав
     мне почудилась фальшь. ‚озможно, виною тому - злоупотребление
     подробностЯми; такое, Я заметил, случаетсЯ с поэтами, и ложь
     отравлЯет все, ибо подробностЯми могут изобиловать дела, но не
     памЯть... Ћднако полагаю, что Я раскрыл и причину более
     глубокую. €зложу ее, пусть менЯ даже сочтут фантазером.
     €сториЯ, которую Я рассказал, кажетсЯ нереальной оттого,
     что в ней перемешиваютсЯ событиЯ, происходившие с двумЯ
     различными людьми. ‚ первой главе всадник хочет знать название
     реки, что омывает стены ”ив; ”ламиний ђуф, ранее назвавший
     город ѓекатомфилосом, говорит, что имЯ реки - …гипет; ни одно
     из этих высказываний не принадлежит ему, они принадлежат
     ѓомеру, который в "€лиаде" называет ”ивы ѓекатомфилосом, а в
     "Ћдиссее", устами ЏротеЯ и “лисса, неизменно именует Ќил
     …гиптом. ‚о второй главе римлЯнин, отведав воды бессмертиЯ,
     произносит несколько слов по-гречески; слова эти - также из
     ѓомера, их можно отыскать в конце знаменитого перечнЯ морских
     судов. ‡атем, в головоломном дворце, он говорит об осуждении,
     чуть ли не о "терзаниЯх совести", эти слова также принадлежат
     ѓомеру, который некогда изобразил подобный ужас. ќти
     разночтениЯ менЯ обеспокоили; другие же, эстетического
     характера, позволили мне раскрыть истину. Ћни содержатсЯ в
     последней главе; там написано, что Я сражалсЯ на ‘тэмфордском
     мосту, что в Ѓулаке изложил путешествиЯ ‘инбада-Њорехода и в
     Ђбердине выписал английскую "€лиаду" Џопа. ’ам говоритсЯ inter
     alea [1]: "‚ Ѓиканере Я занималсЯ астрологией, и тем же Я
     занималсЯ в Ѓогемии". Ќи одно из этих свидетельств не ложно;
     однако знаменательно, что именно выделЯетсЯ. Џервое
     свидетельство, похоже, принадлежит человеку военному, но затем
     оказываетсЯ, что рассказчика занимают не воинские дела, а
     людские судьбы. ‘видетельства, следующие за этим, еще более
     любопытны. ЌеЯснаЯ, но простаЯ причина вынудила менЯ
     остановитьсЯ на них; Я это сделал, потому что знал: они полны
     смысла. Ћни не таковы в устах римлЯнина ”ламиниЯ ђуфа. Ќо
     таковы в устах ѓомера; удивительно, что ѓомер в тринадцатом
     веке записывает приключениЯ ‘индбада, другого “лисса, и
     находит, по прошествии многих столетий, в северном царстве, где
     говорЯт на варварском Языке, то, что изложено в его "€лиаде".
     —то касаетсЯ фразы, содержащей название Ѓиканер, то видно, что
     она сложена человеком, иным в литературе, жаждущим (как и автор
     перечнЯ морских судов) блеснуть Ярким словом [1].
     Љогда близитсЯ конец, от воспоминаниЯ не остаетсЯ образа,
     остаютсЯ только слова. Ќет ничего странного в том, что времЯ
     перепутало слова, некогда значившие длЯ менЯ что-то, со
     словами, бывшими не более чем символами судьбы того, кто
     сопровождал менЯ на протЯжении стольких веков. џ был ѓомером;
     скоро стану Ќикем, как “лисс; скоро стану всеми людьми - умру.
     P. S. ѓод 1950-й. ‘реди комментариев, вызванных к жизни
     вышеупомЯнутой публикацией, самый любопытный, хотЯ и не самый
     вежливый, библейски озаглавлен "Ђ coat of many colours"[2]
     (Њанчестер, 1948) и написан Ядовитым пером доктора Ќаума
     Љордоверо. ’руд насчитывает около ста страниц. € в нем
     говоритсЯ о центонах из греческих авторов и из текстов на
     вульгарной латыни; поминаетсЯ ‚ен „жонсон, который определЯл
     своих соотечественников фразами из ‘енеки, сочинение "Virgilius
     evangelizаns" Ђлександра ђосса, приемы „жорджа Њура и ќлиота и,
     наконец, "повествование, приписываемое антиквару †озефу
     Љартафилу". ‚ первой же его главе автор обнаруживает
     заимствованиЯ из ЏлиниЯ (Historia naturalis, V, 8); во второй
     - из ’омаса „е Љуинси ("‘очинениЯ", III,439); в третьей - из
     письма „екарта послу Џьеру ану; в четвертой - из Ѓернарда оу
     ("Back to Methuselah", V). € на основании этих заимствований,
     или краж, делает вывод: весь документ не что иное, как апокриф.
     Ќа мой взглЯд, вывод этот неприемлем. Љогда близитсЯ
     конец, пишет Љартафил, от воспоминаниЯ не остаетсЯ образа,
     остаютсЯ только слова. ‘лова, слова, выскочившие из своих
     гнезд, изувеченные чужие слова, вот она, жалкаЯ милостынЯ,
     брошеннаЯ ему ушедшими мгновениЯми и веками.


        ‹отереЯ в ‚авилоне.
     Љак все мужчины в ‚авилоне, Я побывал проконсулом; как все
     - рабом; изведал Я и всемогущество, и позор, и темницу.
     ѓлЯдите, на правой руке у менЯ нет указательного пальца.
     ѓлЯдите, сквозь дыру в плаще видна краснаЯ татуировка на животе
     - это втораЯ буква, "бет". ‚ ночи полнолуниЯ она дает мне
     власть над людьми, чей знак буква "гимель", но подчинЯет менЯ
     людЯм с "алефом", которые в безлунные ночи должны покорЯтьсЯ
     людЯм с "гимелем". ‚ предрассветных сумерках, в подземелье, Я
     убивал перед черным камнем свЯщенных быков. ‚ течение лунного
     года Я был объЯвлен невидимым: Я кричал, и мне не отвечали,
     воровал хлеб, и менЯ не карали. џ познал то, чего не знают
     греки, - неуверенность. ‚ медной камере, в виду платка
     безмолвного душителЯ, менЯ не покидал надежда; в потоке
     наслаждений - панический страх. Љак сообщает с восхищением
     ѓераклит Џонтийский, Џифагор вспоминал, что он был Џирром, а
     прежде ќвфорбием, а еще прежде каким-то другим смертным; мне,
     чтобы припомнить подобные превратности, вовсе не требуетсЯ
     призывать на помощь смерть или хотЯ бы обман.
     †естокой этой изменчивостью моей судьбы Я обЯзан одному
     заведению, которое в других государствах неизвестно либо же
     действует скрыто и несовершенно: лотерее. …е историей Я не
     занималсЯ; знаю, что маги не могут прийти к согласию, знаю, что
     о ее грандиозных целЯх мне известно столько же, сколько
     человеку, не сведущему в астрологии, известно о луне. џ
     уроженец умопомрачительной страны, где над жизнью всех
     господствует лотереЯ; до нынешнего днЯ Я думал о ней не больше,
     чем о непостижимом поведении богов или своего сердца. ’еперь
     же, вдали от ‚авилона и его милых нравов, Я с некоторым
     удивлением размышлЯю о лотерее и кощунственных догадках, о
     которых бормочут в сумерках люди в масках.
     Ћтец мой рассказывал, что в древности - речь идет о веках
     или о годах? - лотереЯ была в ‚авилоне игрою плебеев. Ћн
     говорил (правда ли это, не знаю), будто цирюльники в обмен на
     новые монеты давали квадратики из кости или пергамента с
     начертанными на них знаками. ђазыгрывали их при полном свете
     днЯ: счастливцы получали, по чистому произволу случаЯ, чеканные
     серебрЯные монеты. Љак видите, процедура была самаЯ простаЯ.
     …стественно, что подобные "лотереи" потерпели неудачу. “
     них не было никакой моральной силы. Ћни не были обращены ко
     всем чувствам человека, только к надежде. €з-за общественного
     равнодушиЯ дельцы, учредившие эти торгашеские лотереи, стали
     терпеть убытки. Љто-то попробовал внести новшество: включить в
     список счастливых жребиев несколько несчастливых. ЃлагодарЯ
     этой реформе покупатели нумерованных квадратиков получали
     двойной шанс - либо выиграть некую сумму, либо уплатить штраф,
     иногда немалый. ќта небольшаЯ опасность (на каждые тридцать
     счастливых номеров приходилсЯ один проигрышный), как и
     следовало ожидать, оживила интерес публики. ‚авилонЯне
     увлеклись игрой. ’ого, кто не приобретал квадратиков, считали
     трусом, малодушным. ‘о временем это вполне оправданное
     презрение пошло по двум путЯм. Џрезирали того, кто не играл, но
     также презирали проигравших, которые платили проигранное.
     Љомпании (так ее стали тогда называть) приходилось защищать
     интересы выигравших, ибо те не могли получить свои выигрыши,
     если в кассе не было денег почти на всю сумму проигрышей. ‘тали
     подавать на проигравших в суд: судьЯ присуждал их к выплате
     основного штрафа плюс судебные расходы или к нескольким днЯм
     тюрьмы. —тобы надуть Љомпанию, все выбирали тюрьму. Ѓравада
     немногих стала причиною всемогущества Љомпании, ее религиозной,
     метафизической власти.
     Џрошло немного времени, и в сообщениЯх о жеребьевках уже
     не содержалось списка денежных проигрышей, а только указывалось
     количество дней тюрьмы на каждый несчастливый номер. ќта
     лаконичность, в свое времЯ почти не замеченнаЯ, имела важность
     необыкновенную. ’ак в лотерее впервые поЯвились элементы, не
     свЯзанные с деньгами. “спех был огромный. Џод давлением тех,
     кто играл, Љомпании пришлось увеличить количество несчастливых
     номеров.
     ‚сем известно, что народ ‚авилона весьма привержен логике
     и даже симметрии. ’о, что счастливые номера получали выражение
     в кругленьких монетах, а несчастливые - в днЯх и ночах
     тюремного заточениЯ, представлЯлось несообразностью. Ќекоторые
     моралисты выразили мнение, что обладание монетами не всегда
     обеспечивает блаженство и что другие формы удачи, возможно,
     дают более прЯмой эффект.
     ‚ плебейских кварталах ширилась тревога иного рода. —лены
     жреческой коллегии умножали ставки и наслаждались всеми
     превратностЯми страха и надежды; беднЯки (с понЯтной и
     неизбежной завистью) понимали, что они исключены из этих
     бурных, столь восхитительных переживаний. ‘праведливое
     стремление к тому, чтобы все - и бедные, и богатые равно
     участвовали в лотерее, привело к волнениЯм, памЯть о коих не
     изгладили годы. Ќекоторые упрЯмцы не понимали (или
     притворЯлись, будто не понимают), что речь идет о новом
     порЯдке, о необходимом историческом этапе... Љак-то один раб
     украл красный билетик, и при розыгрыше ему выпало, что у него
     должны выжечь Язык. ’акое же наказание определЯл кодекс законов
     за кражу билета. Ћдни вавилонЯне утверждали, что он заслужил
     кару раскаленным железом как вор; другие великодушно полагали,
     что палач должен покарать его по велению судьбы... Ќачались
     беспорЯдки, произошло прискорбное кровопролитие, но в конце
     концов вавилонский народ настоЯл на своем вопреки сопротивлению
     богачей. Ќарод достиг полного осуществлениЯ своих благородных
     целей. Џрежде всего он добилсЯ того, чтобы ЉомпаниЯ взЯла на
     себЯ всю полноту власти. (ќта централизациЯ была необходима
     ввиду сложности нового способа действий.) ‚о-вторых, он
     добилсЯ, чтобы лотереЯ была тайной, бесплатной и всеобщей.
     Џродажа жребиев за деньги была упразднена. ‚сЯкий свободный
     человек, пройдЯ посвЯщение в таинства Ѓела, автоматически
     становилсЯ участником свЯщенных жеребьевок, которые совершались
     в лабиринтах этого Ѓога каждые шестьдесЯт ночей и определЯли
     судьбу человека до следующей жеребьевки. ЏоследствиЯ были
     непредсказуемы. ‘частливый розыгрыш мог возвысить его до ‘овета
     магов, или дать ему власть посадить в темницу своего врага
     (Явного или тайного), или даровать свидание в уютной полутьме
     опочивальни с женщиной, котораЯ начала его тревожить или
     которую он уже не надеЯлсЯ увидеть снова; неудачнаЯ жеребьевка
     могла принести увечье, всевозможные виды позора, смерть. €ногда
     один и тот же факт - убийство в кабаке некоего Ђ, таинственное
     возвышение некоего Ѓ - был остроумным соединением тридцати или
     сорока жребиев. Џодобное комбинирование - дело нелегкое, но
     надо напомнить, что члены Љомпании были (и продолжают быть)
     всемогущи и хитроумны. ‚о многих случаЯх сознание того, что
     дарованные тебе блага - это простаЯ игра случаЯ, умалило бы их
     власть; дабы устранить эту нежелательную возможность, агенты
     Љомпании пользовались внушением и магией. €х действиЯ, их
     маневры держались в тайне. —тобы выведать заветные надежды и
     заветные страхи каждого, пользовались услугами астрологов и
     шпионов. €мелись некие каменные изваЯниЯ львов, имелось
     свЯщенное отхожее место, именовавшеесЯ "Љафека", имелись
     трещины в заброшенном, пыльном водопроводе, которые, по
     всеобщему убеждению, сообщались с Љомпанией: злобные или
     благорасположенные люди приносили в эти места свои доносы. ќти
     сведениЯ, неравноценные по своей правдивости, хранились в
     архиве, распределенные в алфавитном порЯдке.
     ’рудно поверить, но некоторые роптали. ЉомпаниЯ, с
     присущей ей сдержанностью, не отвечала прЯмо. …е деЯтели
     предпочли набросать на отходах мастерской по изготовлению масок
     краткую отповедь, котораЯ ныне фигурирует среди свЯщенных
     текстов. ‘ей догматический фрагмент гласил, что лотереЯ есть
     интерполЯциЯ случаЯ в миропорЯдок и что наличие ошибок не
     противоречит случаю, но, напротив, укреплЯет его. ’акже там
     говорилось, что и львы, и свЯщеннаЯ клоака, хотЯ и не
     дезавуируютсЯ Љомпанией (котораЯ не отказываетсЯ от права
     обращатьсЯ к ним), однако функционируют без официальной
     гарантии.
     ќто заЯвление успокоило тревогу общества. Љроме того, оно
     имело и другие последствиЯ, авторами, возможно, не
     предвиденные. Ћно глубоко изменило дух и операции Љомпании. џ
     очень спешу - нас предупредили, что корабль готовитсЯ снЯтьсЯ
     с ЯкорЯ, - однако попытаюсь это объЯснить.
     Љак ни покажетсЯ невероЯтным, но до той поры никто не
     пыталсЯ создать общую теорию игр. ‚авилонЯнин не склонен к
     умозрительным операциЯм. Ћн чтит приговоры случаЯ, препоручает
     им свою жизнь, свою надежду, свой панический страх, однако ему
     в голову не приходит исследовать ни запутанные закономерности
     случаЯ, ни движение вращающихсЯ шаров, которые нам его
     открывают. € все же вышеупомЯнутое официальное заЯвление
     возбудило много споров юридически-математического характера. ‚
     одном из них возникло следующее предположение: если лотереЯ
     ЯвлЯетсЯ интенсификацией случаЯ, периодическим введением хаоса
     в космос, то есть в миропорЯдок, не лучше ли, чтобы случай
     участвовал во всех этапах розыгрыша, а не только в одном? ђазве
     не смехотворно, что случай присуждает кому-либо смерть, а
     обстоЯтельства этой смерти - секретность или гласность, срок
     ожиданиЯ в один час или в один год неподвластны случаю? ќти
     столь справедливые сомнениЯ вызвали в конце концов значительную
     реформу, сложности которой (усугубленные вековым опытом);
     доступны лишь немногим специалистам, но Я все же попробую их
     изложить вкратце, хотЯ бы схематически.
     ‚ообразим первую жеребьевку, при которой кому-то выпала
     смерть. „лЯ исполнениЯ приговора прибегают ко второй
     жеребьевке, в которой предлагаетсЯ (к примеру) участие девЯти
     возможных исполнителей. €з этих исполнителей четверо могут
     затеЯть третью жеребьевку, котораЯ укажет имЯ палача, у двоих
     прежнее неблагоприЯтное решение может сменитьсЯ счастливым
     (нахождением клада, к примеру), еще один должен будет сделать
     смерть более мучительной (то есть прибавить к ней позор или
     украсить ее пытками), другие могут отказатьсЯ свершить казнь...
     Ќо это только схема. ‚ действительности число жеребьевок
     бесконечно, ни одно решение не ЯвлЯетсЯ окончательным, все они
     разветвлЯютсЯ, порождаЯ другие. Ќевежды предположат, что
     бесконечные жеребьевки требуют бесконечного времени; на самом
     же деле достаточно того, чтобы времЯ поддавалось бы
     бесконечному делению, как учит знаменитаЯ задача о состЯзании с
     черепахой. ќта бесконечность изумительно согласуетсЯ с
     причудливым чередованием чисел ‘лучаЯ и Ќебесным Ђрхетипом
     лотереи, которому поклонЯютсЯ платоники... €скаженное эхо наших
     ритуалов, кажетсЯ, отозвалось на берегах ’ибра: ќлий ‹ампридий
     в "†изнеописании Ђнтонина ѓелиогабала" сообщает, что этот
     император писал на раковинах участь, которую он предназначал
     своим гостЯм, так что один получал десЯть фунтов золота, а
     другой - десЯть мух, десЯть сурков, десЯть медведей. ‘ледует
     напомнить, что ѓелиогабал воспитывалсЯ в Њалой Ђзии, среди
     жрецов Ѓога-эпонима.
     Ѓывают также жеребьевки безличные, по целЯм
     неопределенные: по одной требуетсЯ бросить в воды …вфрата
     сапфир из ’апробаны; по другой - стоЯ на башне, отпустить на
     волю птицу; по третьей - убирать (или прибавлЯть) каждые сто
     лет песчинку в бесчисленном их количестве на морском берегу.
     ЏоследствиЯ порой бывают ужасными.
     Џри благодетельном воздействии Љомпании наша жизнь полна
     случайностей. Љупивший дюжину амфор дамасского вина не
     удивитсЯ, если в одной из них окажетсЯ талисман или гадюка;
     писец, записывающий контракт, не преминет вставить неверную
     дату; Я сам, в этом поспешном сообщении кое-где подбавил
     блеску, кое-где - жестокости. Ђ может быть, некоего
     таинственного колорита... Ќаши историки, самые проницательные в
     мире, придумали способ исправлЯть влиЯние случаЯ; ходЯт слухи,
     что их действиЯ по этому методу достойны довериЯ (в общем),
     хотЯ, разумеетсЯ, разглашаютсЯ они не без толики лжи. ‚прочем,
     нет ничего более зараженного вымыслом, чем историЯ Љомпании...
     Џалеографический документ, откопанный в храме, может оказатьсЯ
     продуктом вчерашней жеребьевки или жеребьевки столетней
     давности. Ќи одна книга не издаетсЯ без разночтений в каждом из
     экземплЯров. Џереписчики приносЯт тайную клЯтву пропускать,
     интерполировать, искажать. ЏрименЯетсЯ также прЯмой обман.
     ‘ама ЉомпаниЯ, соблюдаЯ скрытность божества, избегает
     всЯкой рекламы. ‚полне понЯтно, что ее агенты - все тайные:
     приказы, издаваемые ею постоЯнно (а может быть, и беспрерывно),
     не отличаютсЯ от тех, которые распространЯютсЯ обманщиками. „а
     и кто может похвалитьсЯ, что он просто обманщик ? ЏьЯница,
     вдруг сочинивший нелепый указ, человек, внезапно проснувшийсЯ и
     душащий своими руками спЯщую рЯдом с ним женщину, - не
     исполнЯют ли они часом тайное решение Љомпании? ќта бесшумнаЯ
     деЯтельность, сопоставимаЯ с действиЯми Ѓога, возбуждает
     всевозможные догадки. Ћдна из них внушает чудовищную мысль,
     будто уже много веков ЉомпаниЯ не существует и будто свЯщенный
     беспорЯдок в нашей жизни - чисто наследственный, традиционный;
     согласно другой, ЉомпаниЯ вечна и будет существовать до
     последней ночи, когда последний Ѓог уничтожит мир. …ще одна
     версиЯ гласит, что ЉомпаниЯ всемогуща, но влиЯет только на
     ничтожные ЯвлениЯ: на крик птицы, на оттенки ржавчины и пыли,
     на утреннюю дремоту. „ругаЯ, высказываемаЯ устами маскирующихсЯ
     ересиархов, состоит в том, что ЉомпаниЯ никогда не существовала
     и не будет существовать. …ще одна, не менее гнуснаЯ, убеждает
     нас, что совершенно безразлично, подтверждаем мы или отрицаем
     реальность этой таинственной корпорации, ибо весь ‚авилон - не
     что иное, как бесконечнаЯ игра случайностей.


        Љруги руин.
     And if he left off dreaming about уоu...
     Through the Looking-Glass, VI[1]
     Ќикто не знал, как он причалил к берегу беззвездной ночью,
     никто не видел челн бамбуковый, тонущий в топЯх тех свЯщенных
     мест, но через трое суток все узнали, что мрачный человек
     ЯвилсЯ с ћга и родиной его была одна из многих деревушек,
     которые разбросаны по склонам гор вверх по течению, там, где
     Язык зенд не испорчен греческим и где не буйствует проказа. …ще
     известно, что седой пришелец губами прикоснулсЯ к грЯзи и
     выбралсЯ на берег, не раздвигаЯ камни возможно, их не
     чувствуЯ), хотЯ они впивались в тело, и дотащилсЯ - весь в
     крови, качаЯсь, до круглого пространства, увенчанного каменной
     фигурой - тигром или лошадью когда-то огненного цвета, а ныне
     цвета пепла. ќтот круг был раньше храмом, но его выжгли давние
     пожары, его сгубила гнилостнаЯ сельва, а бог его не почитаетсЯ
     людьми. € чужеземец лег у пьедестала. …го поднЯло утреннее
     солнце. Ќе у