у:
     -- Ќу,  блудный сын, расскажите мне о пустыне... Љогда  же вы вернетесь
насовсем?
     Ѓернис глЯдит на нее.
     Љак  в  волшебной  сказке, Ѓернис  угадывает в  незнакомой  женщине  ту
пЯтнадцатилетнюю  девочку  -- и  она  улыбаетсЯ  ему:  едва  заметно  --  но
прЯчущийсЯ ребенок выдал себЯ. †еневьева, Я ведь не забыл своего колдовства:
вас  надо  обнЯть, стиснуть крепче, чтобы вам стало больно,  -- и та девочка
ЯвитсЯ на свет и заплачет...
     Њежду тем мужчины склонЯют к †еневьеве белые  манишки  и пускают в  ход
ремесло   соблазнителей:  как  будто  женщину  можно   завоевать  идеЯми   и
принципами, как будто  женщина  --  награда  в их  состЯзании.  …е муж  тоже
становитсЯ  ужасно обходительным:  сегоднЯ ночью он  ее захочет.  Ћна  снова
желанна длЯ него, когда желанна длЯ других. Љогда женщина в вечернем платье,
в центре вниманиЯ, сама хочет нравитьсЯ,  -- словом, в ней чуть проглЯдывает
куртизанка.  …му нравитсЯ заурЯдное,  думает †еневьева. Ќо  почему  никто не
любит ее целиком? ’олько какую-то частицу -- а все остальное так и  остаетсЯ
в тени?  …е любЯт  -- как музыку, как роскошь.  Ћна  остроумна или нежна  --
поэтому ее хотЯт. Ђ как же  то, во что она верит, что чувствует, что таит? €
любовь к сыну, и житейские, такие  важные заботы, -- выходит, все это никому
не нужно?
     ђЯдом  с  ней  мужчины  терЯют  свое  лицо.  Ћни  готовы  вслед за  ней
расстраиватьсЯ и  надеЯтьсЯ -- лишь  бы понравитьсЯ, они  словно говорЯт: "џ
буду  таким, как вы пожелаете". ’ак и есть. €м все равно. Ћни только хотЯт с
ней спать.
     Ќо ведь она не может вечно думать о любви -- ей просто некогда!
     Ћна с улыбкой вспоминает первые  дни после  помолвки.  ‚от ќрлен  снова
обнаруживает,  что  влюблен (конечно, он успел  об этом забыть!).  Ћн должен
поговорить с нею, приручить, покорить --  "‡наешь,  мне  некогда..." Ћна шла
впереди  него  по дорожке,  хлесткими  движениЯми  прутика  сбиваЯ,  в  такт
песенке,  молоденькие ветки.  ‘лавно пахло  влажной землей. ‚еточки  в ответ
хлестали  ее по  лицу, как  дождь.  €  она  твердила себе:  "Њне  некогда...
некогда..." Ќужно сперва заглЯнуть в теплицу -- как там цветы?
     -- †еневьева, вы жестокое дитЯ!
     -- ђазумеетсЯ. ‚зглЯните на мои розы -- они клонЯтсЯ от  тЯжести! ђазве
не прекрасен цветок, который клонитсЯ от тЯжести?
     -- †еневьева, позвольте вас обнЯть...
     -- ђазумеетсЯ. Џочему бы нет? ‚ам нравЯтсЯ мои розы?
     Њужчинам всегда нравЯтсЯ ее розы.
     -- Ќет-нет,  милый  †ак,  Я  вовсе не грущу!  --  Ћна  чуть  подалась к
Ѓернису. -- џ помню, Я была забавнаЯ девчонка. џ придумала себе Ѓога на свой
вкус.  …сли  со мной  случалось  какое-нибудь  детское  горе,  Я  плакала  о
непоправимом  весь  день. Ђ ночью, едва  задуют лампу,  обращалась  к  моему
покровителю  с  молитвой -- и говорила  так: вот что со мной  стрЯслось -- и
поправить мою пропащую жизнь мне не под силу. ’ак что  Я все отдаю вам: ведь
вы же куда сильней менЯ. ‚от и выпутывайтесь! -- € Я засыпала...
     € потом ей было покорно многое и многое в не слишком надежном мире. Ћна
царила над книгами, цветами, друзьЯми. Ћна заключала с ними союзы. …й всЯкий
раз  был ведом особый  знак,  вызывающий  улыбку,  единственный  длЯ каждого
пароль: "Ђх,  это  вы, мой старый звездочет..."  €ли,  когда  пришел Ѓернис:
"‘адитесь, садитесь,  блудный  сын..."  Љаждого  свЯзала  с  ней тайна --  и
счастье  быть разгаданным  и раскрытым.  ‘амаЯ невиннаЯ дружба  волновала  и
тревожила, как преступление.
     "„а, †еневьева, -- говорил Ѓернис, -- вы и всегда царили над вещами".
     ‘тоило ей  чуть переставить мебель  в  гостиной, подвинуть кресло  -- и
изумленный  друг  внезапно  понимал:  здесь  -- его  настоЯщее  место.  „ень
пролетал, оставлЯЯ после себЯ тихий сумбур -- обрывки музыки,  смЯтые цветы,
и какой  там еще разор учинЯет  человек  на  земле. €  †еневьева  потихоньку
водворЯла  мир в  своем королевстве.  Ђ Ѓернис  чуЯл: глубоко-глубоко в  ней
укрыта, надежно спрЯтана та далекаЯ девочка, котораЯ его любила...
     Ќо однажды вещи взбунтовались.

        III

     -- „ай мне поспать.
     -- ќто немыслимо! ‚ставай, ребенок задыхаетсЯ!
     ‚ырваннаЯ  из сна,  она бросилась  к  кроватке.  ђебенок  спал,  личико
взмокло  от  жара, дышал часто, но ровно. Ќе проснувшейсЯ  толком  †еневьеве
представилось: натужно пыхтит на реке буксир. "Љакой тЯжкий труд!" € так уже
три днЯ! Ќе в силах ни о чем думать, она так и стоит, склонЯсь над больным.
     -- Џочему ты сказал, что он задыхаетсЯ? ‡ачем ты менЯ пугаешь?
     ‘ердце ее все еще бешено стучало.
     -- Њне показалось.
     Ћна знала, что он лжет. Ќе умеЯ страдать в одиночку,  он хотел взвалить
на нее часть своего страха. Љогда он страдает -- покой вокруг непереносим! Ђ
ей, после трех ночей без сна, так нужен покой, хоть часок передышки! Ћна уже
не понимала, где она и что с ней...
     Ћна прощала ему эти бесконечные  вымогательства --  ведь слова... ‘лова
ничего не значат. „а и сном своим дорожить смешно.
     -- Љак это глупо, -- только и сказала она. € добавила, щадЯ его:
     -- —тЋ ты как маленький...
     € тут же спросила у сиделки, который час.
     -- „вадцать минут третьего.
     -- Ќе может быть! -- †еневьева повторила: -- „вадцать минут третьего...
     Љак будто у нее какое-то  срочное дело.  „а нет,  делать нечего, только
ждать  --  как  в  дороге.  Ћна  оправила  кроватку,   прибрала  склЯнки   с
лекарствами, коснулась окна. Ћна наводила незаметный, таинственный порЯдок.
     -- ‚ы бы все-таки поспали, -- сказала сиделка.
     ‘нова тишина.  ‘нова этот  гнет в груди,  как в дороге, когда  за окном
незримо мчатсЯ чужие краЯ.
     -- Њалыш,  которым  любовались,  которого  лелеЯли...  --  декламировал
ќрлен. Ћн домогалсЯ ее состраданиЯ. ‚ роли несчастного отца...
     -- Ќайди  себе занЯтие, дорогой, сделай что-нибудь! -- мЯгко советовала
†еневьева. -- “ тебЯ была встреча назначена -- сходи.
     Ћна даже подталкивала его в спину -- но он лелеЯл свое горе:
     -- Љак ты можешь! ‚ такую минуту...
     "‚ такую минуту," --  говорила себе и †еневьева, но... но  как никогда,
странное  дело, ей был  нужен порЯдок. ‚аза не на  месте, сползающий на  пол
плащ ќрлена,  пыль на  столике -- это... это  шаг  за  шагом наступает враг.
—то-то  темное, поднимаЯсь со дна,  взламывает, рушит  мир. € она боролась с
надвигающейсЯ  темнотой. ‡олото  безделушек,  все стульЯ на своих  местах --
светлаЯ кромка  реальности. †еневьеве казалось, что  все  здоровое,  чистое,
блестЯщее защищает от смертной тьмы.
     ‚рач говорил: "‚се  еще может обойтись: мальчик сильный".  Љонечно. Љак
он цеплЯлсЯ за  жизнь, сжимаЯ во сне маленькие кулачки! ќто  давало  отраду.
ќто давало уверенность.
     -- ‚ам надо пройтись, обЯзательно, -- говорила  сиделка. --  Џотом и  Я
выйду. ’ак нам не выдержать.
     ‘транно было видеть, как этот малыш выматывает двух женщин. ‘ закрытыми
глазами, часто дыша, он вытаскивал их за собой на край жизни.
     €  †еневьева  выходила  на  улицу  --  лишь  бы  бежать от  ќрлена.  Ћн
поднималсЯ на трибуну: "Њой  самоочевидный долг... „ело твоей  чести..." Ћна
ничего не понимала, ее клонило в  сон, но какие-то слова  мимоходом изумлЯли
ее: "честь" -- какаЯ честь? —то вообще происходит?
     Ђ  врача  изумлЯла  эта  молодаЯ  женщина:  ни  слезинки,   ни  единого
бесполезного слова, и всегда под рукой, как образцоваЯ сестра милосердиЯ. Ћн
восхищалсЯ  этой маленькой служительницей  жизни. Ђ длЯ †еневьевы его приход
был лучшим мгновением днЯ. Ќет, врач не утешал  ее. Ќо он был здесь -- и это
детское тельце оказывалось точно на своем месте. ‚се  тЯгостное, болезненное
и смутное было названо -- и тем вытеснЯлось вон. ЉакаЯ поддержка в ее борьбе
с  тьмой! € даже  позавчерашнЯЯ операциЯ...  ќрлен  хныкал  в гостиной.  Ћна
осталась.  •ирург  вошел  в  комнату  в  белом  халате  --  как, спокойно  и
могущественно,  ЯвлЯетсЯ  день.   ‚месте  с   ассистентом  он   бросилсЯ   в
стремительный поединок. "•лороформ!" "‡ажать!" "‰од!" --  отрывистые приказы
ровным голосом, без тени эмоций.  €  вдруг, как Ѓернису в его самолете, этот
способ действий открывал †еневьеве свое всесилие: так куетсЯ победа.
     --  Љак ты можешь  спокойно смотреть?  -- говорил  ќрлен.  -- „а у этой
матери нет сердца!
     Ќаутро врач пришел  снова -- и вдруг  она тихо  соскользнула  с кресла:
обморок.  Ћчнувшись,  она  не  услышала от него  ни  слова  жалости, никаких
призывов надеЯтьсЯ и мужатьсЯ. Ћн смотрел на нее сурово:
     --  ‚ы переутомлЯетесь. ќто  легкомысленно.  џ  приказываю:  сегоднЯ вы
должны  пойти  отдохнуть.  ‚  театр  не  стоит,  людЯм  этого не понЯть,  но
что-нибудь в этом роде.
     €  подумал  про  себЯ: "‚от  высшаЯ  подлинность  -- никогда  такой  не
встречал".

     Ќа  бульваре  было  необычайно  свежо.  €  вдруг  детские  воспоминаниЯ
затопили ее безмЯтежностью.  „еревьЯ,  лужайки  --  что может  быть проще? Ђ
когда потом, много-много позже, родилсЯ ее малыш -- это было непостижимо и в
то же времЯ еще более  просто: самаЯ очевиднаЯ очевидность. Ћна служила  ему
-- и вокруг все было  живым и светлым. Ќикакими словами нельзЯ было выразить
то, что она  тогда ощутила.  ќто была... „а,  пожалуй, это была  мудрость. €
уверенность в себе, и узы,  свЯзующие с миром, -- словно ты голос в огромном
хоре. ‚ тот вечер  она  попросила  придвинуть кровать к окну. „еревьЯ  жили,
росли,  пили из земли весну -- и она была им ровней. ђЯдом тихонько дышал ее
ребенок, приводЯ весь мир в движение, вдыхаЯ в него жизнь.
     Ќо вот уже три  днЯ все рушитсЯ. ‘амое простое действие -- открыть окно
или  закрыть  его  -- чревато страшными последствиЯми.  Ќе  знаешь,  на  что
решитьсЯ.  ’рогаешь простыни или лекарства, прикасаешьсЯ  к ребенку --  и не
представлЯешь, к чему это приведет в изменившемсЯ, темном и страшном мире.
     Ћна  проходила  мимо  антикварной лавки. Ѓезделушки  в гостиной  всегда
казались ей приманками длЯ солнца. †еневьеве нравилось  все, что притЯгивает
свет, сверкающаЯ кромка реальности. € сейчас ее остановила безмолвнаЯ, как у
старого  доброго вина, улыбка хрусталЯ. ‚ усталом сознании сливались воедино
свет,  здоровье,  вера  в жизнь,  и ей так захотелось внести к ускользающему
малышу этот золотой гвоздик -- отблеск солнца.

        IV

     ќрлен опЯть за свое:
     -- „а  есть  ли у  тебЯ  сердце?  Ћна развлекаетсЯ, она  разгуливает по
антикварам! Ќе прощу, никогда не прощу! ќто... -- Ћн не находил слов. -- ќто
чудовищно, это непостижимо, это недостойно матери!  -- Ћн машинально вытащил
сигарету и теперь размахивал красным портсигаром. -- “важай хотЯ бы себЯ...
     "Љогда же он, наконец, закурит," -- только и думала †еневьева.
     -- „а, разумеетсЯ, -- медлил ќрлен,  приберегаЯ под  занавес  последнее
разоблачение. -- ђазумеетсЯ... Њать пошла развлекатьсЯ, а у ребенка кроваваЯ
рвота!
     †еневьева побледнела. Ћна рванулась из комнаты, но он первым оказалсЯ у
дверей:
     -- Ќет, стой!
     Ћн тЯжело  дышал,  как зверь.  ‘колько  он тут вынес в одиночку  --  но
теперь она заплатит!
     -- ’ы  сделаешь  мне  больно -- и  сразу пожалеешь об  этом, --  просто
сказала ему †еневьева.
     Љому? ќтому надутому пузырю, никчемному перед лицом реальности? Џо нему
как ударили бичом -- и его понесло,  и полилась декламациЯ. ђазумеетсЯ,  она
всегда была кокетливой пустышкой, не ценила его усилий. Ђ он-то, простофилЯ,
отдавал ей всего себЯ!  ђазумеетсЯ, -- но это ничего, ведь страдал всегда он
один, он  всю жизнь один... €змученнаЯ  †еневьева хотела  отвернутьсЯ  -- но
ќрлен удержал ее, чтобы отчеканить прЯмо в лицо:
     -- †енским грешкам приходит расплата!
     Ћна вырывалась -- и он должен был пригвоздить ее:
     -- ђебенок умирает -- вот Ѓожий перст!

     …го Ярость мгновенно стихает,  как после убийства. ќто  слово вырвалось
само,  он  сам  оглушен.  †еневьева,  побелев,  делает   шаг  к   двери.  Ћн
догадываетсЯ, как  выглЯдит в ее  глазах,  -- а  он-то хотел  показать  свое
благородство! Ќужно стереть этот образ, исправить, навЯзать другой -- мЯгкий
и добрый! € он произносит упавшим голосом:
     -- Џрости... не уходи... Я сошел с ума...
     ‚полоборота, рука на дверной ручке, она словно  дикий зверек -- ринетсЯ
прочь, стоит ему шелохнутьсЯ. Ћн не шелохнетсЯ.
     -- Џостой... Я только хотел сказать... это так тЯжело...
     Ћна замерла  --  чего  она боитсЯ?  …го  бесит  этот  пустой страх.  Ћн
признЂетсЯ, что был безумен, жесток,  несправедлив,  что она  одна права, но
сначала она сама должна подойти, проЯвить доверие, распахнуть перед ним свою
душу.  €  тогда  он  унизитсЯ  перед ней! € тогда  она поймет!.. Ќо  она уже
открывает дверь.
     Ћн  резко  хватает  ее  за руку.  Ћна смотрит на  него с сокрушительным
презрением. Ћн упорствует: нужно любой ценой удержать ее под своей  властью,
показать свою силу, нужно сказать: "‘мотри, ты свободна".

     € он потЯнул эту хрупкую руку к себе --  сперва легонько, потом крепче.
Ћна  поднЯла другую,  готоваЯ  дать пощечину, -- он схватил и ее.  ’еперь он
делал ей больно.  Ћн чувствовал,  что делает ей больно. ’ак ребенок, схватив
кошку, стараетсЯ силой ее приручить, насильно приласкать -- и чуть не душит.
Ђ  хотел  быть нежным. "…й  больно, все пропало!"  -- ќрлен тЯжело дышал. Ќа
мгновение  его охватило безумное желание: задушить этот ужасный свой  образ,
который он вызвал в ней, задушить вместе с ней самой.
     Ќаконец он разжал  пальцы -- с отчужденным чувством бессилиЯ и пустоты.
Ћна не спеша  отстранилась, как будто и  вправду больше нечего  боЯтьсЯ, как
будто   вдруг  стала  неуЯзвимой.  …го  не  существовало.   Ћна   помедлила,
неторопливо поправила волосы и, выпрЯмившись, вышла.
     ‚ечером Ѓернис пришел ее проведать -- она ничего не сказала. ‚ таком не
признаютсЯ. Ћна просила -- и он то вспоминал их детские годы, то рассказывал
о своей  жизни в  далеких краЯх. €  это значило: она доверЯет ему  маленькую
девочку, которую нужно утешить, -- а девочек утешают сказками.
     †еневьева  уткнулась головой в его плечо и, Ѓернису  верилось, укрылась
целиком в  этом прибежище. ‚ерилось и  ей.  €  оба, конечно, не подозревали,
какаЯ малаЯ часть человека отвечает чужой ласке.

        V

     -- ‚ы у менЯ, †еневьева, в такой час... ‚ы так бледны!
     †еневьева  молчит.  Ќесносное  тиканье  стенных  часов.  ‘вет от  лампы
пополам с предрассветным мерцанием  из окна -- от этой тошнотворной микстуры
бросает в лихорадку. †еневьева перебарывает себЯ:
     -- џ увидела,  у вас горит свет, и пришла... -- Ѓольше не выговорить ни
слова.
     -- „а, †еневьева, Я... Я, видите, разбираю книги...
     Љрасные,  желтые,  белые  пЯтна  обложек.  "Љак  лепестки,"  --  думает
†еневьева. Ѓернис ждет. Ћна недвижна.
     -- џ замечталсЯ  тут,  в кресле, раскрывал одну книжку  за другой,  мне
казалось -- все уже читаны...
     —тобы не выдать волнениЯ, он играет этакого все повидавшего старца -- и
голос, спокойнее некуда:
     -- ‚ы хотели поговорить со мной, †еневьева?
     Ђ в душе у него проноситсЯ: "ќто любовь сотворила чудо".
     “  †еневьевы лишь одна мысль: он не знает...  Ћна недоуменно смотрит на
него и почти кричит:
     -- †ак, Я пришла...
     Ћна проводит рукой по лбу. Ћкно белеет,  заливаЯ  комнату искусственным
светом, словно это аквариум. "‹ампа  вЯнет," --  думает  †еневьева. €  вдруг
отчаЯние прорываетсЯ:
     -- †ак, †ак, увезите, унесите менЯ с собой!
     Ѓернис бледнеет, обхватывает ее руками, убаюкивает.
     †еневьева закрывает глаза:
     -- ‚ы менЯ увезете...
     Ћна уткнулась  ему в  плечо --  и  времЯ летит над ним, не  причинЯЯ ей
боли.  Џочти радостно от всего  отрешитьсЯ: отдаешьсЯ  течению, и оно уносит
тебЯ, кажетсЯ, это утекает твоЯ жизнь... "Ќе причинЯЯ  мне боли," --  грезит
вслух †еневьева.
     Ѓернис ласкает ее лицо.  € тут  в  ней поднимаетсЯ: "ЏЯть лет, ведь уже
пЯть лет... как же это?" € новаЯ мысль: "џ столько ему отдала..."
     -- †ак! †ак... Њой сын умер...

     -- ‚идите, †ак, Я сбежала из дома. Њне  так нужно немного покоЯ.  џ еще
ничего  не понЯла, мне  еще  не больно. Њожет, и вправду у  менЯ нет сердца?
‚округ плачут, пытаютсЯ менЯ утешать. “милЯютсЯ своей доброте.  Џонимаешь...
џ еще не вспоминаю.
     ’ебе  Я все могу рассказать. ‘мерть приходит  среди  такого переполоха:
уколы,  перевЯзки,  телеграммы  врачам...  Џосле  нескольких бессонных ночей
кажетсЯ -- это все во сне. ‚о времЯ консилиума прислонишьсЯ головой к стене,
а голова пустаЯ.
     €  эти  стычки с мужем, что  за  напасть! ‘егоднЯ,  незадолго  до... Ћн
схватил менЯ за  руку, мне показалось, сейчас сломает. ‚се из-за укола. Ќо Я
же  знала -- еще не пора. Џотом просил прощениЯ -- к чему это?  џ  ответила:
"‹адно, хорошо, Я пойду к сыну".  Ћн загородил дверь: "Ќет, прости менЯ! Њне
нужно  твое прощение!"  Џросто каприз. "Џослушай, пусти менЯ!  џ прощаю". --
"„а, на словах, но не от души". € снова, и снова, Я чуть с ума не сошла.
     €  знаешь,  когда  все  кончено, никакого отчаЯниЯ  нет.  „аже странно:
тишина, покой. Њне казалось... казалось, малыш спит. ’олько  и  всего. Ђ еще
мне казалось, что это пристань  -- где-то  очень далеко, бог  знает  где;  Я
причалила к ней на рассвете и не понимаю, что дальше делать. џ думала:  "‚от
мы  и приехали". џ  смотрела на шприцы и лекарства -- и  повторЯла про себЯ:
"‚се это ни к чему... мы приехали". € Я потерЯла сознание.

     € вдруг ее пронзает: "—то Я здесь делаю, это безумие!"
     ’ам, она  чувствует,  первые лучи днЯ освещают  пейзаж  после крушениЯ.
‘комканные, остывшие простынки. Џолотенца раскиданы по комнате, перевернутый
стул. ‘корее собратьсЯ с силами  и противостоЯть разгрому. ‘корее расставить
по местам кресло, вазу, книги. €змотать себЯ в тщетных попытках восстановить
свЯзь вещей, обрамлЯвших жизнь.

        VI

     Љ  ней ЯвлЯютсЯ с соболезнованиЯми. Ћсторожно подбирают слова. €, чтобы
не бередить горьких воспоминаний, ими же вызванных, -- бестактно молчат. Ћна
собрана,  не согнута  горем.  Ћна  твердо  произносит  слово,  которого  все
избегают: смерть. Ћни не услышат в ней отзвука своих фраз! Ћна смотрит людЯм
прЯмо  в глаза,  чтобы не  смели ее  разглЯдывать, -- но  едва  она  отводит
взглЯд...
     Ђ иные... „о самой  прихожей они идут совершенно спокойно, но на пороге
гостиной,  пошатнувшись,  делают несколько  порывистых шагов и падают  в  ее
объЯтьЯ. Ќи слова. Ћна не скажет им ни слова. Ћни прижимают ее к груди,  как
будто хотЯт задушить в  ней горе, -- но у  них  в руках бьетсЯ  рассерженный
ребенок.

     Ђ муж все твердит о продаже дома. "‚оспоминаниЯ  так измучили нас!"  Ћн
лжет: страдание -- почти друг. Ђ он суетитсЯ, он ведь любит эффектные жесты.
‘егоднЯ вечером он едет  в Ѓрюссель. …й придетсЯ ехать следом. "Ќо если б вы
знали, какой разор в доме..."

     ‚се  ее  прошлое  рухнуло.  ќта  гостинаЯ,  обустроеннаЯ  с  любовью  и
терпением. ќта мебель  --  ее выбрал не муж, не поставщик,  а само времЯ. Ќе
гостинаЯ  обставлена этими вещами -- ее жизнь. ‘тоит  отодвинуть  кресло  от
камина,  а  столик от стены, -- и с  прошлым порвано,  все вокруг  предстает
голым и беззащитным.
     -- Ђ вы? ‚ы тоже уезжаете?
     ‚ чуть заметном движении столько отчаЯньЯ.
     ’ысЯча союзов распалась. Ќеужели один малыш удерживал в своих руках все
узы, скреплЯвшие мир? Ќеужели он и был  движущей  силой, утверждавшей в мире
порЯдок? …го смерть стала длЯ нее крахом. € она не может сдержатьсЯ:
     -- Њне так плохо...
     Ѓернис отвечает ей нежностью:
     -- џ возьму вас  с собой. “едем. Џомните, Я же обещал вам, что вернусь.
џ вам обещал...
     Ѓернис сжимает ее  в объЯтьЯх, †еневьева чуть  запрокидывает голову, ее
глаза блестЯт от слез, -- в  плену его  рук  снова та маленькаЯ  заплаканнаЯ
девочка.

     Љап-„жуби, 192... г., ...
     Ѓернис, старина, сегоднЯ у нас почта. ‘амолет уже вылетел из ‘иснероса.
‘коро он будет здесь и захватит длЯ тебЯ  несколько  горьких слов.  џ  много
думал о твоих письмах и о нашей пленной принцессе.  ‚чера Я бродил по берегу
--  и подумал, что  мы сами, как этот берег: такой пустынный и голый,  вечно
омываемый  морем. Ќе  знаю даже,  существуем ли  мы  на самом деле. ’ы  ведь
видел, как в иные вечера, в печальных лучах заката, тонет в море опрокинутый
испанский  форт.  Ќо это  отражение, переливающеесЯ таинственным голубоватым
блеском, --  совсем  из  другого теста,  чем настоЯщий форт на сверкающем от
солнца плЯже. ‚от это отражение и есть твоЯ стихиЯ. Ќе слишком подлиннаЯ, не
слишком надежнаЯ. Ђ †еневьеве оставь живую жизнь.
     Љонечно, сейчас она в полной растерЯнности. Ќо в  жизни мало  настоЯщих
драм. „ружба,  нежность, любовь так редки, что и терЯешь их очень  редко.  Ђ
ќрлен -- какой бы он ни был, один человек не слишком много  значит. џ думаю,
жизнь основана на другом.
     Ћбычаи, условности,  правила  --  все, что тебе ни к  чему,  от чего ты
бежал... Ќо они-то и очерчивают жизнь †еневьевы.  —то-то прочное, устойчивое
должно  быть вокруг  нее --  иначе  как  жить? Џусть  даже  оно  нелепо  или
несправедливо -- зато образует  цельный  Язык.  “мчавшись с тобой, †еневьева
потерЯет себЯ.
     € потом,  понимает  ли  она, что ей нужно? ’а же  привычка к богатству,
которой она не  осознает. Ќу да, с деньгами  можно многим овладеть, добитьсЯ
наружного   успеха,  --  а   она  живет  внутренней  жизнью.  Ќо   прочными,
долговечными делает  вещи богатство. ќтот незримый подземный источник веками
питал ее воспоминаниЯ, ее  душу -- стены ее крова. ’ы же опустошишь ее жизнь
-- как пустеет дом без тысЯчи незаметных мелочей, из которых он и состоЯл.
     џ могу понЯть: длЯ тебЯ  любить значит заново рождатьсЯ.  ’ебе кажетсЯ,
что ты увезешь с  собой новую †еневьеву. ‹юбовь длЯ тебЯ -- особый отблеск в
ее глазах:  ты  ловил его  порой и надеешьсЯ поддерживать  так же легко, как
огонь  в  лампе. € правда,  порой  простые  слова  полны  могущества,  и так
нетрудно, кажетсЯ, питать огонек любви...
     ‚от только жизнь -- это совсем другое.

        VII

     †еневьева  легонько трогает занавеску,  потом кресло  --  робко,  будто
нащупываЯ стены своей тюрьмы. Џрежде такие касаниЯ были просто игрой. Џрежде
все это легко поЯвлЯлось в ее жизни и так же легко исчезало, как декорации в
театре, -- ведь она приходила и уходила. …е вкус был надежен и безупречен --
но что ей было  за дело до  этого персидского ковра или той ткани с вычурным
рисунком из †уи? Џрежде они всего лишь создавали общий  образ дома -- вполне
милый образ; теперь она встретилась с каждой вещью лицом к лицу.
     "Ќичего, -- думала †еневьева. -- ќта жизнь  еще не  стала моей, Я здесь
чужаЯ". Ћна поглубже усаживалась в кресло, закрывала  глаза. ‘ловно в скором
поезде. Љаждый прожитый  миг  уносит назад  дома, леса, деревни.  Ђ откроешь
глаза --  над твоей полкой все то же медное кольцо. Ќо  ты --  незаметно длЯ
себЯ  --  менЯешьсЯ.  "—ерез  неделю Я  открою глаза  -- и это  будет  новаЯ
†еневьева: он менЯ увезет".

     -- Љак вам наше прибежище, †еневьева?
     ‡ачем он разбудил ее так скоро? Ћна осматриваетсЯ. Љак ей передать свое
ощущение: всему вокруг недостает надежности. ‘ама основа непрочна...
     -- Џодойди, †ак, ты-то ведь настоЯщий...
     Џолумрак,  холостЯцкое жилье:  пара  кушеток,  стены  затЯнуты  коврами
по-мароккански -- пЯть минут, чтобы развесить, пЯть минут -- убрать.
     -- †ак, почему вы прЯчете стены, почему не даете их коснутьсЯ?
     Ћна так любит ласкать ладонью  камень,  все, что есть в доме надежного,
долговечного. ‚се, что может долго-долго тебЯ нести, словно корабль.
     Ћн показывает  свои  богатства -- "привез на памЯть". Ћна понимает. Ћна
знавала офицеров колониальных войск,  возвращавшихсЯ  в Џариж призраками  из
другого мира. ‘нова, спустЯ  годы, оказавшись на  бульварах, они изумлЯлись,
что до сих пор живы. “ себЯ дома они воссоздавали, кто лучше, кто хуже, свою
обитель в ‘айгоне или Њарракеше.  €  говорили  о  товарищах,  о  женщинах, о
продвижении по  службе,  -- но  вот  эта ткань,  котораЯ там  казалась самой
плотью стен, здесь была мертва.
     Ћна трогает пальцем бронзовую мелочь.
     -- ‚ам не нравЯтсЯ мои безделушки?
     -- Џростите менЯ, †ак... Ћни немного...
     Ћна не решаетсЯ  сказать "пошлые". Ќо что же делать, если  эти  поделки
вызывают  в  ней  молчаливое презрение? …е уверенность в  своем вкусе  -- от
навыка  ценить только  настоЯщего ‘езанна, и никаких  копий, лишь  подлинную
старинную  мебель, и  никаких имитаций...  ™едраЯ сердцем, она приготовилась
жертвовать  чем угодно;  ей  казалось, она смирилась бы с беленной  известью
клетушкой, -- но здесь  ее что-то коробило, задеваЯ не утонченность богатого
ребенка,  а, странным образом, саму ее внутреннюю  честность. Ћн  угадал  ее
замешательство, но не понЯл.
     -- †еневьева, Я не могу предложить вам столько уюта...
     -- †ак!  Ѓог с вами,  что вы себе вообразили? Њне совершенно все равно!
-- Ћна теснее прижалась к нему.  -- Џросто всем вашим коврам  Я  предпочитаю
обычный, хорошо натертый паркет. џ тут все устрою...
     € она запнулась: ведь нагаЯ простота,  о которой она мечтала,  --  куда
большаЯ роскошь и куда большего  требует от вещей: не то что эти маски на их
лицах. ’а зала, где она играла ребенком, сиЯющие ореховые паркеты, массивные
столы, веками не ветшающие и не выходЯщие из моды...
     …е охватила страннаЯ печаль. Ќе жаль утраченного богатства и всего, что
оно позволЯет, -- конечно, она не больше †ака привыкла к излишествам. Ќо она
отчетливо понЯла, что в новой жизни будет богата именно лишним. ќто  ей ни к
чему. Ђ вот уверенности, надежности уже не будет. "‚ещи, -- подумала она, --
всегда были  долговечней менЯ. Ћни встречали менЯ при  рождении, шли со мной
по жизни,  и Я  была уверена, что они  встанут  надо  мной в смертный час. Ђ
теперешние мне предстоит пережить".
     Ћна опЯть  вспоминает:  "’ам, в родных местах..." € снова перед ней тот
самый дом за раскидистыми липами. Ќе было ничего  прочней  на видимой кромке
мирозданиЯ, чем уходЯщие в землю каменные ступени перед его порогом.
     Ћ, там... € она представлЯет, как там зимой. Љак  зима прибирает в лесу
каждую сухую ветку, обнажает каждую линию дома -- видишь самый костЯк мира.
     Њимоходом  †еневьева  свистит  своим  собакам.  Љаждый  шаг  отзываетсЯ
хрустом мертвой  листвы, но †еневьева знает: после зимней генеральной уборки
весна снова будет ткать свое кружево, взберетсЯ по ветвЯм, вспыхнет почками,
заново возведет зеленые своды, глубокие и вечно волнуемые, как морскаЯ вода.
     ’ам ее  мальчик не исчез бесследно. Ћна спускаетсЯ в подвал перевернуть
дозревающую айву -- он только что выскользнул оттуда. Ќо ведь он уже столько
набегалсЯ,  мой малыш,  столько нашалил, -- пора  быть умницей,  и теперь он
спит, так ведь?
     ’ам она узнает приметы смерти и не боитсЯ  их. Љаждый присоединЯет свое
молчание к молчаниЯм,  обитающим  в  доме.  Џодними  глаза  от книги,  затаи
дыханье -- и услышишь едва отзвучавший зов.
     ђазве кто-то исчез? ‚се без конца менЯютсЯ,  и только ушедшие неизменны
и надежны: лицо, виденное в последний раз, уже никогда не солжет.
     "Ђ теперь Я пойду за  этим человеком -- и буду страдать и сомневатьсЯ в
нем".  --  ’олько  с теми,  чей  путь окончен, ей удаетсЯ  распутать  клубок
нежности и обид.
     Ћна открывает глаза: Ѓернис задумалсЯ.
     -- †ак, защити менЯ, Я ухожу нищей, такой нищей!
     Ћна  выдержит, выживет  и  в каком-нибудь домишке  в „акаре, и  в толпе
где-нибудь  в  Ѓуэнос-Ђйресе,  в мире пустых и неверных зрелищ, -- только бы
Ѓернис был действительно самым сильным, как в книжках ее детства.
     Ћн склонЯетсЯ к ней, он говорит с ней  так  нежно. ќтот его образ,  эта
чудеснаЯ  нежность -- †еневьева  заставлЯет себЯ верить,  любить  сам  образ
любви: этот слабый образ -- единственнаЯ ее защита.
     ‘егоднЯ ночью,  среди любовных ласк, она уткнетсЯ  ему в плечо -- в это
хрупкое, уЯзвимое прибежище, -- прЯча лицо, словно умирающий зверек.

        VIII

     -- Људа мы едем? ‡ачем вы менЯ сюда завезли?
     -- ‚ам не нравитсЯ эта гостиница, †еневьева? •отите -- уедем.
     -- „а-да, уедем, -- говорит она с ужасом.
     ‘вета  фар  не  хватало.  Ћни   с  усилием  прокладывали  путь,  словно
просверливаЯ его  в  ночи. Ѓернис  бросал взглЯд за взглЯдом на побледневшую
†еневьеву.
     -- ‚ы замерзли?
     -- Ќичего, немножко. џ забыла мои меха.
     ‚се-таки она была легкомысленной девчонкой -- даже улыбнулась.
     ‡арЯдил дождь.  "‚от зараза!"  -- выругалсЯ про себЯ Ѓернис -- и тут же
подумал: таковы подступы к земному раю.
     Џод ‘ансом  пришлось менЯть свечу. Ђ он забыл  ручной  фонарь: еще одна
промашка. Ћн наощупь, под проливным дождем  орудовал ключом, ключ не держал.
"Љакого черта  мы не  поехали поездом?" -- упрЯмо твердил  он себе.  Ћн  сам
выбрал  машину: казалось,  она  дает  свободу, --  ничего  себе  свобода!  €
вдобавок с  самого  начала  их бегства он  делал глупость  за  глупостью,  а
сколько всего он забыл взЯть!
     -- Ќу что, получилось?
     †еневьева  вышла  к  нему  из  машины.  Ћна  вдруг  почувствовала  себЯ
пленницей: строй деревьев -- конвоиры, и  среди них дурацкаЯ будка дорожного
мастера. Ѓоже,  какаЯ нелепость у  нее  в  голове: уж не собираетсЯ  ли  она
остатьсЯ здесь навсегда?
     ‚се было готово, он взЯл ее за руку:
     -- „а у вас жар!
     Ћна улыбнулась...
     -- ’ак... устала немного... •орошо бы заснуть.
     -- Ќе надо, не надо было выходить под дождь!
     Њотор стучал и тЯнул с перебоЯми.
     --  Џодъезжаем,  †ак?  -- …е  клонило и  клонило  в сон, и обволакивала
лихорадка. -- Њилый, подъезжаем?
     -- „а, любовь моЯ, да, вот уже ‘анс.
     Ћна  вздохнула.  ќта  попытка  ей  не  по  силам.  €  все  из-за  этого
задыхающегосЯ мотора. Љаждое дерево такое тЯжелое -- и  его нужно подтащить,
подтЯнуть к себе. Џотом следующее. Ћдно за другим. ‘нова и снова.
     "ќто невыносимо, -- думал  Ѓернис.  -- Ќадо еще раз остановитьсЯ". Ћн с
ужасом  представил  себе  новую  вынужденную  остановку.  Ћн страшилсЯ  этой
неподвижности вокруг: она высвобождала  в нем  таЯщиесЯ в зародыше мысли. Ћн
страшилсЯ неизвестной силы, что рвалась наружу.
     -- †еневьева, маленькаЯ моЯ, забудьте об этой ночи! Џодумайте, что  нам
предстоит... подумайте об €спании! ‚едь вам понравитсЯ €спаниЯ, правда?
     € в ответ -- слабый голосок словно издалека:
     -- „а, †ак, Я счастлива... только боюсь  разбойников. --  € она грустно
улыбнулась.
     Ѓернису больно  от  этих  слов,  он  ведь видит,  что они  значат:  это
путешествие  в €спанию --  просто волшебнаЯ сказка... € никакой  веры. ЂрмиЯ
без веры. ЂрмиЯ без веры не может победить.  "†еневьева, просто ночь и дождь
разрушают  доверие между  нами!" € он вдруг понимает,  что эта  ночь --  как
страшнаЯ нескончаемаЯ болезнь. ќто привкус болезни у него на губах. ‚  такие
ночи нет надежды на рассвет. Ћн сопротивлЯетсЯ, он  вдалбливает самому себе:
"‘ рассветом придет исцеление,  лишь  бы больше  не было дождЯ... ‹ишь бы не
было  дождЯ..."  ‚  них  самих засела какаЯ-то болезнь, но этого  он пока не
понЯл.  Ћн был  уверен: заражена землЯ, а не они, больна ночь, а  не они. Ћн
жаждал  рассвета, как  те обреченные, что твердЯт: "‚зойдет день -- и станет
легче дышать", "Џридет весна -- и Я помолодею"...
     -- †еневьева, подумайте о новом доме, который ждет нас там...
     Ћн тут  же понЯл: ни за  что  нельзЯ было так говорить.  Ќичто не могло
возвести образ этого дома в душе †еневьевы.
     -- „а, наш дом...
     Ћна  пробовала слово  на вкус.  Ќо вкус его ускользал, и  тепло  его не
грело.
     ‚ ней всколыхнулось множество мыслей,  в которых  она не решалась  себе
признатьсЯ, и они пугали ее, грозЯ вот-вот облечьсЯ в слова.
     Ћн не знал гостиниц в ‘ансе  и остановилсЯ  под уличным  фонарем, чтобы
заглЯнуть в  путеводитель. ”онарь едва не гас, в тусклом свете газа шатались
тени, на блеклой стене проступала размытаЯ, полустертаЯ вывеска "‚елоси...".
Љазалось,  никогда прежде он не встречал  такого тоскливого, такого  пошлого
слова.  ‘имвола житейской заурЯдности. …му  вдруг  стало  Ясно,  что и в его
жизни многое было пошлым и заурЯдным -- а он и не замечал.
     --   Ћгоньку  дать,   хозЯин?  --  ’рое   тощих   парней,  посмеиваЯсь,
разглЯдывали его. -- Ђмериканцы, видать, -- заблудились...
     Џотом они уставились на †еневьеву.
     -- €дите к черту, -- проворчал Ѓернис.
     -- ‘лушай, а цыпочка у тебЯ хоть куда! Ќо наша, из двадцать девЯтого!..
     †еневьева растерЯнно обернулась к нему:
     -- —то они такое говорЯт? “едем, пожалуйста, уедем!
     -- Ќо, †еневьева...
     Ћн  сдержалсЯ  и  замолчал. …го  дело  --  искать гостиницу. Ќу, пьЯные
мальчишки --  что за важность? €  тотчас он спохватилсЯ, что ведь у нее жар,
она мучаетсЯ, и он  должен был  ее оградить... Ћн клЯл  себЯ  с  болезненным
упорством: как он допустил, что она столкнулась с этой грЯзью! Ћн, он...
     ѓостиница "ѓлобус" была заперта.  Ќочью эти маленькие отели не отличить
от мелочных  лавок.  Ћн долго  стучал в  дверь, наконец раздались  неспешные
шаги. Ќочной сторож приоткрыл дверь:
     -- Њест нет!
     -- “молЯю вас, моЯ жена больна! -- упрашивал Ѓернис.
     „верь захлопнулась. аги затихли в коридоре.
     Ќеужели все против них?
     -- —то он ответил? --  спрашивала  †еневьева. -- Џочему, почему он даже
не ответил?
     “ Ѓерниса  едва не вырвалось, что  они не на ‚андомской  площади: здесь
все ложатсЯ спать, едва постоЯльцев набиваетсЯ под завЯзку.  Ђ как же иначе?
Ћн молча  уселсЯ в машину.  …го лицо блестело от пота, с крыши капало ему за
воротник. Ќе  в силах отвести  взглЯд от  мокрой мостовой,  он не трогалсЯ с
места, --  ему  казалось,  чтобы  двинутьсЯ, он  должен преодолеть  вращение
земли. € опЯть эта нелепаЯ мысль: "‚от взойдет день..."
     ’ак необходимо было сейчас доброе слово! € †еневьева попыталась:
     -- Ќичего, милый. „олжны же мы заработать свое счастье.
     Ѓернис взглЯнул на нее.
     -- ‘пасибо, †еневьева. ‚ы очень великодушны.
     Ћн был  тронут. Ћн хотел  было обнЯть ее -- но этот дождь, этот  неуют,
эта  усталость... Ћн просто взЯл ее за руку -- и  ощутил, что жар нарастает.
Љаждый миг  подтачивал ее плоть. Ћн успокаивал себЯ, воображаЯ: "џ закажу ей
грогу.  ‚се  обойдетсЯ. Ћбжигающего  грогу. ‡акутаю  ее одеЯлами.  Њы  будем
смотреть  друг на  друга  и  смеЯтьсЯ  над  тЯготами дороги". Ћн  проникалсЯ
безотчетным счастьем. Ќо как далеко  от этих образов то, что с ними  сейчас!
…ще две гостиницы вообще не  отзывались.  Њечты,  мечты. €х надо было каждый
раз  восстанавливать  заново.  €  с  каждым  разом  они  чуть-чуть терЯли  в
очевидности, в возможности стать Явью.
     †еневьева  молчала. Ћн  чувствовал,  что  больше не  услышит  ни единой
жалобы, ни  единого слова.  Ћн  может ехать часы, дни напролет -- ни единого
слова.  Ќикогда. Ћн  может выкручивать ей руки -- ни слова... "—то за вздор,
что за бред!"
     -- †еневьева, девочка моЯ, вам плохо?
     -- Ќет-нет, все прошло, мне уже лучше.
     Ћна уже во многом разуверилась,  от  многого отреклась. ђади чего? ђади
него. Ћна отказалась от  всего, что он  не  мог ей  дать. €  теперь это "мне
лучше..."  -- значит, в ней  сломалась  какаЯ-то  пружина.  Ћна  покорилась.
’еперь ей будет все лучше и лучше: она  больше не  ждет счастьЯ. €  когда ей
станет совсем хорошо... "Ћх, какой же Я болван, Я опЯть брежу!"
     "ѓостиница Ќадежды и Ђнглии". ЉоммивоЯжерам скидки.
     -- Ћбопритесь на мою руку, †еневьева... „а-да, комнату. †ена нездорова,
скорее грогу ей. ѓрогу, и погорЯчее!
     ЉоммивоЯжерам скидки. Ћткуда в этих словах столько тоски?
     -- ‘Ядьте в кресло, вам будет легче.
     Џочему все не несут грог? ЉоммивоЯжерам скидки.
     --  Џожалуйста, моЯ беднаЯ госпожа!  Ђх, беднЯжка! -- заискивала стараЯ
горничнаЯ. -- ’акаЯ бледненькаЯ, всЯ дрожит! Ђ Я вам грелку налью. Џойдете в
четырнадцатый, прекраснаЯ комната, большаЯ. Ќе угодно ли господину заполнить
бланки?
     ‚зЯв  захватанную  ручку,  он  сообразил, что  у  них  разные  фамилии.
†еневьева  --  и  снисходительность  прислуги!  "€  все  из-за  менЯ.  ЉакаЯ
пошлость!" € опЯть она пришла на помощь:
     -- ‹юбовники! Џравда, мило?
     €м представилсЯ Џариж, огласка,  возбужденные лица знакомых. €  это они
только  начали  сталкиватьсЯ  с трудностЯми!  Ќо  заговорить об этом они  не
смели, боЯсь, что думают об одном. € Ѓернис понЯл, что на  самом деле ничего
еще не случилось, совсем ничего:  ну, мотор не тЯнул, ну, дождик их вымочил,
ну, лишних десЯть минут в поисках гостиницы. ѓлавные  трудности, которые они
должны  преодолеть, -- в них самих. ќто с собой боролась †еневьева -- но то,
что она силилась  вырвать  с корнем,  вросло в нее слишком крепко  и  теперь
разрывало ее изнутри.
     Ћн взЯл ее руки в свои, уже понимаЯ, что никакие слова не помогут.

     Ћна спала. Ћн и  не  думал о любви.  ‡ато приходили причудливые образы,
ассоциации. ‚от горит  лампа. Ћн должен  скорее  дать пищу  огню.  Ќо надо и
защитить пламЯ от поднЯтого им ветра.
     Ќо  страшнее всего -- безразличие. ‹учше бы в ней проснулась жадность к
земным  благам и радостЯм.  ‹учше бы она волновалась из-за вещей,  страдала,
плакала  из-за них,  как  голодный ребенок. ’огда, при всей своей нищете, он
многое мог  бы ей дать.  Ќо он  стоЯл на коленЯх,  неимущий, перед ребенком,
который ничего не хочет.

        IX

     -- Ќет. Ќе надо... Ќе трогай менЯ... Ђх, уже пора?
     Ѓернис поднимаетсЯ. Џолусонный, он тЯжело движетсЯ -- словно грузчик на
канате тЯнет на борт что-то огромное, словно апостол вытаскивает человека на
свет Ѓожий из недр его души. Љаждый шаг полон смысла, как в танце.
     -- ‹юбовь моЯ...
     Ќу что он все ходит туда-сюда, так нелепо...
     ‚ окне  рассветнаЯ муть. Ђ  ночью  оно было темно-синим. Џри  зажженной
лампе оно мерцало глубоким огнем, будто сапфир. ќтой ночью оно распахивалось
прЯмо к  звездам. Ќавевало  грезы. Ѓудило воображение. ‘ловно стоишь на носу
кораблЯ.
     Ћна подтЯгивает  колени,  тело кажетсЯ  вЯзким, как непропеченный хлеб.
‘ердце  колотитсЯ и щемит.  ’очно в поезде. Љолеса выстукивают ритм бегства.
‘тучат,  как сердце. ЏрислонишьсЯ лбом к стеклу -- и мимо летЯт все какие-то
черные  тени,  обретаЯ приют на горизонте, где  ждет  покой, сладостный, как
смерть.
     …й хотелось бы крикнуть: "Ћбними менЯ!" “держи, только в руках любви мы
едины  с  нашим  прошлым,  настоЯщим  и  будущим,  лишь  они  сберегут  нашу
целостность...
     -- Ќе надо. Ќе трогай менЯ.
     Ћна встает.

        X

     "‚се  решилось, -- думал Ѓернис, -- все  решилось помимо нас. „аже слов
не понадобилось".  Љак будто они заранее договорились вернутьсЯ. Ђ она еще и
заболела --  как  же тут двигатьсЯ дальше? Ќу, а там посмотрим.  €х  не было
совсем недолго,  ќрлен в отъезде -- все образуетсЯ. Ѓернису странно: неужели
все  случившеесЯ было так легко? Ќет, неправда, и он  прекрасно понимал, что
неправда. ќто они теперь двигались легко, без всЯких усилий.
     Ђ вот  в  самом  себе он  не был уверен. Ћн понимал, что снова поддалсЯ
нахлынувшим на него образам. Ќо откуда они, из каких глубин рождаютсЯ? ‚от и
сегоднЯ, проснувшись  в тусклом  свете  утра,  глЯдЯ  в низкий  потолок,  он
подумал вдруг: "…е дом был кораблем. Ћн переправил с одного берега на другой
много  поколений.  ‘мысла  не  найдешь ни  здесь  ни  там, но какую ощущаешь
надежность, когда  у тебЯ есть билет, каюта и желтые кожаные чемоданы. Љогда
всходишь на борт..."
     Ћн  еще  не знал,  страдает ли он, --  он  катилсЯ под  уклон,  будущее
неслось навстречу, и  он даже не  пыталсЯ с ним совладать. ЏредаваЯ  себЯ  в
чужие руки -- не страдаешь. „аже предаваЯ себЯ  в руки  тоски. …му еще будет
больно -- после, наедине с приходЯщими к нему  образами. Ћн понЯл: им потому
так  легко  доигрывать  каждому  свою  роль, что  где-то в  них эти роли уже
записаны.  Ћн  твердил  себе  это всю  дорогу,  мотор по-прежнему  барахлил.
Ќичего, доедут. Џод уклон (уклон -- снова этот образ)...
     Џеред  самым ”онтенбло ей захотелось  пить. ‚се вокруг  было до мелочей
узнаваемо,  располагалось  так  спокойно,  вселЯло  уверенность.  Џривычные,
необходимые рамки жизни.
     ‚ придорожной забегаловке им принесли молока. Људа торопитьсЯ? Ћна пила
маленькими   глотками.   ’оропитьсЯ   некуда.  ‚се   шло   само,   со   всей
необходимостью, -- снова этот образ необходимости.
     Ћна с ним нежна. Ћна ему за многое признательна. ’еперь им легче друг с
другом,  чем вчера.  Ћна с  улыбкой  показывает на птичку, что-то  клюющую у
порога. “ нее какое-то новое лицо -- где он видел такое лицо?
     Ќа пристани. Ќа пристани, у отправлЯющихсЯ в путь:  несколько мгновений
-- и  жизнь  оторвет их от  вас,  унесет из вашей  жизни. ќто лицо уже может
улыбатьсЯ, уже одушевлено неизвестными вам страстЯми.
     Ћн поднЯл глаза. …е склоненный  профиль; она  задумалась. Ћн  терЯл ее,
стоило ей чуть отвернутьсЯ.
     „а,  конечно,  она всегда любила  его,  но ведь  нельзЯ  слишком  много
требовать от слабой маленькой девочки. Ћн, разумеетсЯ, не мог сказать ей: "џ
возвращаю вам свободу," -- или какую-нибудь еще нелепость в этом роде, но он
заговорил о своем будущем, о новых планах. Ћн придумывал себе новую жизнь, в
которой  она уже не была пленницей.  Ћна благодарно  положила свою маленькую
руку ему на плечо:
     -- ‚ы мой самый, самый любимый...
     € это была правда, но он знал, что эти же слова означают: мы не создан