анет на мгновение
перед самим собой, как перед неким ’ы, чтобы тотчас овладеть собой и впредь
входить в отношениЯ, обладаЯ сознанием своей обособленности.

‹ишь теперь может составитьсЯ другое основное слово. €бо хотЯ ’ы этого
отношениЯ все больше бледнело, это ’ы из-за этого все же не становилось
Ћно длЯ некоего џ, не делалось объектом восприЯтиЯ и опыта, лишенных
свЯзности, каковым объектом оно отныне обречено становитьсЯ, но становилось
как бы Ћно длЯ себЯ, поначалу незамеченным и ждущим возрождениЯ в новом
событии-отношении. € пусть вещество плоти, вызревающее в живое тело,
выделЯло себЯ из окружающего мира как носителЯ своих ощущений и исполнителЯ
побуждений, но выделЯло лишь в процессе последовательных актов
самоориентации в мире, а не в абсолютном размежевании џ и объекта. ’еперь
же выступает обособленное, преображенное џ: субстанциальнаЯ полнота
сжимаетсЯ в функциональную точечность извлекающего опыт и многообразно
использующего предметный мир субъекта, џ подходит ко всей совокупности "Ћно
длЯ себЯ", овладевает ею и вместе с ней составлЯет другое основное слово.
’от, кто обрел џ в его собственном качестве и говорит основное слово џ-Ћно,
ставит себЯ перед вещами, однако не становитсЯ в отношении к ним
пред-стоЯщим в потоке взаимодействиЯ; склонЯЯсь с объективирующей лупой
пристального наблюдениЯ над единичными вещами в их отделенности либо
упорЯдочиваЯ их в искусственное единство театральных декораций на сцене,
как бы рассматриваЯ их в некий объективирующий бинокль стороннего взглЯда,
охватывающего перспективу, он изолирует их в своем наблюдении, не чувствуЯ
их исключительности, или же сочетает, не ощущаЯ всемирной свЯзи, - первое
он мог найти лишь в отношении, второе - лишь благодарЯ отношению. ’олько
теперь он приобретает опытное знание о вещах как о суммах свойств; правда,
каждое переживание-отношение оставлЯло в его памЯти свойства, которые он
свЯзывал с запечатлевшимсЯ в ней ’ы, но лишь теперь вещи выстраиваютсЯ из
свойств; черпаЯ лишь из памЯти отношениЯ, человек образно, или поэтично,
или с помощью мышлениЯ, соответственно тому, что ему ближе, дополнЯет
субстанцию - то Ядро, что столь могущественно, объемлЯ собой все свойства,
открывалось в ’ы. € лишь теперь он помещает вещи в
причинно-пространственно-временную взаимосвЯзь, лишь теперь каждой из них
уделено свое место, свой срок, каждаЯ обретает свою меру, свою
обусловленность. •отЯ ’ы и ЯвлЯетсЯ в пространстве, но в пространстве
исключительного в-отношении-пред-стоЯщего, в котором все остальное может
быть лишь фоном, из которого ’ы выступает, но не может быть его границей
или мерой; ’ы ЯвлЯетсЯ во времени, но во времени в себе протекающего
процесса, который проживаетсЯ не как звено некой непрерывной и строго
организованной последовательности, но в некоем особом "длении", чье чисто
интенсивное измерение определимо лишь из него самого; ’ы ЯвлЯетсЯ
одновременно как действующее и как восприемлющее воздействие, но не
включенное в цепь причинности, а в своем взаимодействии с џ выступающее как
начало и конец происходЯщего. ‚от что входит в основную истину
человеческого мира: только Ћно может быть упорЯдочено. ‹ишь прекращаЯ быть
нашим ’ы и становЯсь нашим Ћно, вещи поддаютсЯ координации. ’ы не знает
никакой системы координат.

Ћднако теперь ко всему вышесказанному необходимо добавить то, без чего эта
частица основной истины пребудет лишь никчемным фрагментом: упорЯдоченный
мир не есть мировой порЯдок. Ѓывают мгновениЯ несказанной глубины, в
которых мировой порЯдок созерцаетсЯ как присутствие настоЯщего. ’огда мы
ловим на лету мгновение звука, а его неразборчиваЯ нотнаЯ запись есть
упорЯдоченный мир. ЊгновениЯ эти бессмертны, и они же преходЯщи: после них
не остаетсЯ никакого содержаниЯ. которое можно было бы сохранить, но сила
их входит в созидание и познание человека, лучи ее вторгаютсЯ в
упорЯдоченный мир и расплавлЯют его вновь и вновь. ’ак в истории отдельного
человека, так в истории рода.

                                   * * *

Њир двойствен длЯ человека в силу двойственности его соотнесениЯ с ним.

—еловек воспринимает то, что есть в окружающем мире, - просто вещи и
существа как вещи, он воспринимает то, что происходит в окружающем мире, -
просто процессы и действиЯ как процессы, вещи, составленные из свойств,
процессы, состоЯщие из моментов, вещи в пространственной, процессы - во
временной сети мира, вещи и процессы, ограниченные другими вещами и
процессами, ими измерЯемые, с ними сравнимые, упорЯдоченный мир,
расчлененный мир. ќтот мир в известной степени надежен, он обладает
плотностью и длительностью, гармоничное сочетание частей в его ансамбле
доступно обозрению и обладает наглЯдностью, его воспроизводЯт, закрыв
глаза, и проверЯют с открытыми; вот он, здесь, ты можешь чувствовать его
близость всей поверхностью своего тела, если ты ощущаешь именно так; или же
он притаилсЯ в твоей душе, если такое представление тебе ближе; ведь это
твой объект, он остаетсЯ им по твоей милости, он остаетсЯ тебе изначально
чуждым, как внутри тебЯ, так и вовне. ‚оспринимаЯ его, ты принимаешь его
истинно таким, каким он тебе представлЯетсЯ, ты принимаешь его за "истину",
и он позволЯет тебе принимать себЯ, но он не даетсЯ тебе. ‹ишь относительно
такого мира ты можешь "прийти к пониманию" с другими людьми; несмотрЯ на то
что каждый представлЯет его по-разному, он готов быть вам общим объектом,
но встретить в нем других ты не можешь. Ѓез него тебе не выстоЯть в жизни,
его надежность поддерживает тебЯ; но если ты в этом мире умрешь, ты будешь
погребен в Ќичто.

€ли же человек встречает Ѓытие и ‘тановление как свое пред-стоЯщее, всегда
только как одну-единственную сущность и всЯкую вещь только как сущность;
то, что здесь есть, раскрываетсЯ ему в происходЯщем, а то, что здесь
происходит, даетсЯ ему как Ѓытие; только это одно есть присутствующее, а
оно охватывает весь мир; мера и сравнение - исчезли; сколько неизмеримого
станет длЯ тебЯ действительностью - зависит от тебЯ. ‚стречи не
складываютсЯ в упорЯдоченный мир, но длЯ тебЯ каждаЯ встреча - знак
мирового порЯдка. Ћни не свЯзаны друг с другом, но каждаЯ из них служит
тебе ручательством твоей свЯзи с миром. Њир, ЯвлЯющийсЯ перед тобой таким,
- ненадежен, ибо он всегда нов длЯ тебЯ; он не обладает плотностью, ибо все
в нем пронизывает все; он лишен длительности, ибо он приходит незваным и
исчезает, когда его пытаютсЯ удержать; он необозрим: если ты захочешь
сделать его обозримым, ты потерЯешь его. Ћн приходит, и приходит с тем,
чтобы уловить тебЯ; если он не доберетсЯ до тебЯ, если он не встретит тебЯ,
он исчезает; но он возвращаетсЯ, возвращаетсЯ преображенным. Ћн не вне
тебЯ, он касаетсЯ самой основы твоей, и, сказав "душа души моей", ты
скажешь не слишком много, но берегись, если захочешь вложить его в душу
свою - ибо так ты уничтожишь его. Ћн - твое настоЯщее: лишь обладаЯ им,
обладаешь ты настоЯщим; и ты можешь сделать его своим объектом, узнавать
посредством опыта и использовать, ты должен вновь и вновь делать это, и вот
никакого настоЯщего уже нет у тебЯ. Њежду тобой и настоЯщим - обоюдность
даЯниЯ; ты говоришь ему ’ы и предаешьсЯ ему, оно говорит тебе ’ы и
предаетсЯ тебе. Ћтносительно такого мира ты не можешь прийти к пониманию с
другими, с ним ты один на один; но он учит тебЯ встречать других и уметь
устоЯть во встрече; и он ведет тебЯ, через милость своих приходов и через
печаль расставаний, к тому ’ы, в котором линии отношений, параллельные,
пересекаютсЯ. Ћн не помогает тебе удержатьсЯ в жизни, он лишь помогает тебе
обрести предчувствие вечности.

* * *

Њир Ћно обладает свЯзностью в пространстве и времени.

Њир ’ы не имеет никакой свЯзности в пространстве и времени.

Ћтдельное ’ы должно стать Ћно, когда отношение исчерпано.

Ћтдельное Ћно может через вхождение в действительность отношениЯ стать ’ы.

‚от два основных преимущества мира Ћно. Ћни побуждают человека смотреть на
мир Ћно как на такой мир, в котором приходитсЯ жить и в котором вполне
можно жить, ибо он обеспечивает острыми и волнующими переживаниЯми,
знаниЯми, деЯтельностью. ‚ этой летописи, фиксирующей зримое, конкретное и
полезное, моменты ’ы кажутсЯ диковинными лирикодраматическими эпизодами,
пусть не лишенными соблазнов волшебства, но увлекающими к опасным
крайностЯм, ослаблЯющими проверенные свЯзи, оставлЯющими после себЯ больше
вопросов, чем удовлетворенности ответами, угрожающими нашей безопасности,
даже ужасающими, но ничем не заменимыми. €бо, если в этих моментах нельзЯ
жить и приходитсЯ возвращатьсЯ в "мир", к чему покидать его? Џочему бы не
призвать к порЯдку выступающее в пред-стоЯнии по отношению к нам и не
вернуть его назад, в объектность? € если порой невозможно не говорить ’ы.
обращаЯсь к отцу, жене, другу, почему бы, говорЯ ’ы, не подразумевать Ћно?
Џроизнести слово "ты" органами речи и вымолвить ужасающее основное слово
совсем не одно и то же; даже прошептать душой влюбленное "ты" вполне
безопасно, коль скоро имеетсЯ в виду одно: приобретение опыта и
использование.

Ќевозможно жить в чистом настоЯщем: не будь предусмотрено его преодоление,
быстрое и основательное, оно изничтожило бы человека. Ќо можно жить в
чистом прошлом, собственно, только в нем и возможно устроение жизни. Ќадо
лишь заполнить каждое мгновение опытом и использованием, и оно перестанет
жечь.

‚немли же, что Я поведаю тебе со всей ответственностью истины: человек не
может жить без Ћно. Ќо тот, кто живет лишь с Ћно, тот не человек.


         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ * 


ЌесмотрЯ на все различиЯ, между историей индивида и историей рода
существует по крайней мере одно определенное сходство: они свидетельствуют
о неуклонном росте мира Ћно.

‚ этом склонны сомневатьсЯ, когда речь заходит об истории рода: ссылаютсЯ
на то, что длЯ развитиЯ сменЯющих друг друга культур характерна начальнаЯ
стадиЯ примитивности, котораЯ имеет разные оттенки, но всегда строитсЯ на
аналогичных началах и располагает довольно небольшим миром объектов; исходЯ
из этого, утверждают, что жизни индивида соответствует жизнь отдельной
культуры, а не жизнь рода. Ќо, оставив в стороне по видимости изолированные
друг от друга культуры, мы обнаружим, что те культуры, которые находились
под влиЯнием других, в определенную эпоху, уже не раннюю, но предшествующую
периоду высшего расцвета, заимствуют их мир Ћно, иногда непосредственно
усваиваЯ его у современной им культуры, как греки у египтЯн, иногда
посредством обращениЯ к культуре прошлого, как западнаЯ христианскаЯ
культура у древних греков. Љультуры расширЯют свой мир Ћно не только
благодарЯ собственному опыту, но также впитываЯ посторонние влиЯниЯ, и
тогда в возросшем мире Ћно происходит решающее расширение - усвоенное как
бы открываетсЯ заново. (Ћставим пока что без вниманиЯ огромный вклад,
сделанный миром ’ы, его деЯниЯ и прозрениЯ.) ’аким образом, у каждой
культуры в целом мир Ћно гораздо полнее, чем у предшествующей, и, несмотрЯ
на случающиесЯ порой остановки в их развитии и периоды спада, в истории
прослеживаетсЯ неуклонный рост мира Ћно. ‡десь не столь существенно, что
будет более характерно длЯ "картины мира" той или иной культуры -
конечность или так называемаЯ бесконечность, а точнее, неконечность.
"Љонечный" мир может содержать гораздо больше составных частей, вещей и
процессов, нежели "бесконечный". Ќе следует также забывать, что сравнению
подлежит не только полнота знаний о природе, но и уровень социальной
дифференциации и технических достижений, ибо благодарЯ последним
расширЯетсЯ мир объектов.

Ћсновное отношение человека к миру Ћно включает опыт, который постоЯнно
создает этот мир, и использование, обеспечивающее мир Ћно многообразными
целЯми, каковыми ЯвлЯютсЯ сохранение, облегчение и оснащение человеческой
жизни. ‘ ростом мира Ћно должна расти также и человеческаЯ способность к
его постижению на опыте и к использованию. “ индивида все больше
возможностей длЯ замены непосредственного опыта опосредованным,
"приобретением знаний", а также длЯ того, чтобы свести использование к
специализированному "применению". Ћднако названнаЯ способность должна от
поколениЯ к поколению постоЯнно совершенствоватьсЯ. €менно это чаще всего
имеют в виду, когда говорЯт о постоЯнном развитии духовной жизни. Џричем
совершенно очевидно, что эти слова погрешают против духа, ибо пресловутаЯ
"духовнаЯ жизнь" зачастую ЯвлЯетсЯ препЯтствием длЯ жизни в духе и в лучшем
случае материей, котораЯ в нем, покореннаЯ и оформленнаЯ, должна исчезнуть.
ќто - препЯтствие, ибо совершенствование способности к приобретению опыта и
к использованию обычно достигаетсЯ через ослабление силы отношениЯ, силы,
единственно благодарЯ которой человек может жить в духе.

                                   * * *

„ух в его обнаружении через человека есть ответ человека своему ’ы.
—еловек пользуетсЯ разными Языками - Языком речи, искусства, действиЯ, дух
же один: ответ ЯвлЯющемусЯ из тайны и обращающемусЯ к нам ’ы. „ух есть
слово. € подобно тому как устнаЯ речь сначала оформлЯетсЯ в слове в мозгу
человека, затем озвучиваетсЯ в его гортани, хотЯ то и другое суть лишь
своего рода рефракциЯ истинного процесса, ибо поистине речь не заложена в
человеке, но человек пребывает в речи и говорит из нее, - так всЯкое слово,
так всЯкий дух. „ух не в џ, он между џ и ’ы. Ѓудет неверным уподобить „ух
крови, что струитсЯ в тебе, он - как воздух, которым ты дышишь. —еловек
живет в духе, если он может ответить своему ’ы. Ћн это может, когда он
вступает в отношение всем своим существом. …динственно благодарЯ своей силе
отношениЯ человек может жить в духе.

Ћднако здесь сильнее всего ЯвлЯет свою власть судьба процесса отношениЯ.
—ем сильнее ответ, тем сильнее он свЯзывает ’ы, превращает ею в объект.
‹ишь безмолвие, обращенное к ’ы, лишь молчание всех Языков, безмолвное
ожидание в неоформленном, в неразделенном, в доЯзыковом слове оставлЯет ’ы
свободным, пребывает с ним в потаенности, там, где „ух не обнаруживает
себЯ, но присутствует. ‚сЯкий ответ вплетает ’ы в мир Ћно. ‚ этом - печаль
человека и в этом - его величие. €бо так среди живущих рождаетсЯ знание,
творчество, образ и образец.

Ќо превратившеесЯ в Ћно, застывшее в вещь среди прочих вещей наделено
предназначением и смыслом, согласно которым оно преображаетсЯ вновь и
вновь. ‚новь и вновь - так положено было в час „уха, когда он вложил себЯ в
человека и зародил в нем ответ - объектное должно воспламенЯтьсЯ,
преображаЯсь в настоЯщее, возвращатьсЯ к той стихии, из которой вышло,
должно созерцатьсЯ и проживатьсЯ людьми как присутствующее.

€сполнение этого предназначениЯ и этого смысла срывает тот, кого вполне
устраивает мир Ћно как такой мир, который следует узнавать из опыта и
использовать, и теперь, вместо того чтобы разрешить свЯзанное и
переплетенное с миром Ћно, этот человек не дает ему поднЯтьсЯ из него;
вместо того, чтобы узреть его, он его наблюдает, вместо того чтобы
воспринЯть, он его утилизирует.

Џознание: в созерцании пред-стоЯщего познающему раскрываетсЯ сущность. ’о,
что он в своем созерцании видел присутствующим, он, несомненно, должен
будет рассматривать как объект, сравнивать его с другими объектами,
помещать его в рЯд этих объектов, объективно описывать и расчленЯть его;
лишь как Ћно это может войти в состав знаниЯ. Ќо в созерцании оно было не
вещью среди вещей, не процессом среди процессов, но исключительно
присутствующим. Ќе в законе, который впоследствии выводЯт из ЯвлениЯ, но в
самом Явлении обнаруживает себЯ сущность. ’о, что при этом мыслитсЯ
всеобщее, есть лишь разматывание подобного клубку событиЯ, ибо созерцалось
оно в особенном, в пред-стоЯщем. Ђ теперь оно заключено в Ћно-форму
познаниЯ, которое осуществлЯетсЯ посредством понЯтий. ’от, кто вызволит его
из этого заключениЯ и, созерцаЯ, вновь узрит присутствующим, тот исполнит
смысл акта познаниЯ как того, что между людьми есть действительное и
действующее. Ќо возможен и такой подход к познанию, когда устанавливают:
"‡начит, так, вещь называетсЯ так-то, свойства ее такие-то, ее место
здесь". Џри таком подходе к познанию то, что стало Ћно, так им и остаетсЯ,
узнаетсЯ из опыта и используетсЯ как Ћно, применЯетсЯ с целью "ориентации"
в мире, а затем и длЯ того, чтобы "завоевать" мир.

’ак же и в искусстве: в созерцании пред-стоЯщего художнику раскрываетсЯ
образ. Ћн превращает его в некое образование. ќто образование находитсЯ не
в мире богов, но в этом великом мире людей. ђазумеетсЯ, оно "здесь", даже
если ни один человек не остановит на нем свой взглЯд; но оно спит.
Љитайский поэт повествует о том, как люди не пожелали слушать песню,
которую он играл на своей нефритовой флейте; тогда он сыграл ее длЯ богов,
и те приклонили ухо свое; с тех пор и люди прислушиваютсЯ к ней: итак, поэт
покинул богов и ушел к тем, без кого это образование обойтись не может. Ћно
ждет встречи с человеком, высматриваЯ его, как во сне, ждет, что он снимет
заклЯтие и охватит образ на один безвременный миг. € вот человек приходит и
узнает из опыта то, что должно узнать из опыта: так-то оно сделано, или: в
нем выражено то-то, или: таковы его качества; и, вдобавок ко всему, какое
место оно занимает по сравнению с другими.

ќто не значит, что рассудок, занЯтый эстетическими или научными
изысканиЯми, не нужен: но задача его в том, чтобы точно выполнЯть свою
работу и погружатьсЯ в сверхрассудочную, охватывающую рассудочное истину
отношениЯ.

€ в-третьих: над духом познаниЯ и духом искусства возвышаетсЯ - ибо здесь
преходЯщий плотский человек уже не нуждаетсЯ в том, чтобы навЯзывать свой
образ более долговечному, чем он, веществу, но, превосходЯ срок жизни
последнего, сам как образ восходит, овеЯнный упоительной музыкой своей
живой речи, на звездном небе „уха, - возвышаетсЯ чистое воздействие,
деЯтельность без произвола. ‡десь ЯвлЯлось человеку ’ы из глубочайшей
тайны, обращалось к нему с речью из мрака, и он откликалсЯ жизнью своей.
‡десь ‘лово раз за разом становилось жизнью, и эта жизнь, исполнЯла ли она
закон, или же нарушала его - и то и другое в свое времЯ бывает необходимо,
дабы не умер на земле „ух, - эта жизнь есть учение. ’ак стоит она перед
потомками, готоваЯ учить их не тому, что есть, и не тому, что должно быть,
но тому, как жить в „ухе, пред лицом ’ы. € это означает, что она во всЯкое
времЯ готова сама стать длЯ них ’ы и открыть им мир ’ы; нет, не так: она не
готова, она всегда приходит к ним и их касаетсЯ. Ћни же, утратив охоту и
способность к живому общению, стали опытными и сведущими: личность они
заключили в историю, а речь личности заточили в библиотеки; исполнение
закона либо его нарушение - не важно, что именно, - они кодифицировали; они
не скупЯтсЯ на почитание и даже на поклонение, обильно сдобренное
психологией, как и подобает современному человеку. Ћ одинокий лик, словно
звезда сиЯющий во мраке, о живой перст на бесчувственном челе, о затихающие
шаги!

* * *

ђазвитие функциональной способности к приобретению опыта и к использованию
обычно достигаетсЯ через ослабление человеческой силы отношениЯ.

’ому, кто препарирует дух, превращаЯ его в средство наслаждениЯ, есть ли
дело до существ, живущих рЯдом с ним?

ЏодчинЯЯсь основному слову разделениЯ, которое создает дистанцию между џ и
Ћно, он делит свою жизнь среди людей, которые его окружают, на две
аккуратно очерченные сферы: социальные институты и чувства, сферу Ћно и
сферу џ.

€нституты - это то, что "вовне": там человек преследует всевозможные цели,
работает, совершает сделки, оказывает влиЯние, становитсЯ предпринимателем
и конкурирует с другими, организует, хозЯйствует, служит, проповедует. ќто
до некоторой степени упорЯдоченнаЯ и более-менее согласованнаЯ структура,
где дела идут своим ходом благодарЯ разносторонним усилиЯм человеческих
мускулов и мозга.

—увства - это то, что "внутри": здесь человек живет и отдыхает от своей
деЯтельности в институтах. ‡десь заинтересованному взглЯду предстанет целый
спектр эмоций; человек потакает своим симпатиЯм и антипатиЯм, предаетсЯ
удовольствиЯм, а также страданиЯм, стараЯсь в последнем не заходить
чересчур далеко. ‡десь он у себЯ дома и может расслабитьсЯ в
кресле-качалке.

€нституты - это сложный форум, чувства же - своеобразный будуар, где
никогда нет недостатка в развлечениЯх.

ђазумеетсЯ, это разграничение постоЯнно подвергаетсЯ опасности, ибо чувства
дерзко вторгаютсЯ в наши важнейшие институты, однако при желании эту
границу легко восстановить.

’руднее всего провести разграничение в сфере так называемой личной жизни.
Ќапример, в браке это делаетсЯ далеко не сразу и не вдруг, но в конце
концов все встает на свои места. Љак нельзЯ более успешно разграничение
осуществлЯетсЯ в сфере общественной жизни: стоит обратить внимание на то,
как в век политических партий, а также группировок, считающих себЯ
надпартийными, и их "движений" громогласные конференции безукоризненно
чередуютсЯ с ползучими формами повседневной деЯтельности: либо
механически-равномерной, либо органически-небрежной.

Ћтделенное Ћно институтов - это ѓолем, а отделенное џ чувств - беспечно
порхающаЯ птица души. Ћни не знают человека; одно - только образец, другое
- только "объект", им неведомы ни личность, ни общность. Ћни не знают
настоЯщего: институты, даже самые современные, знают лишь застывшее
прошлое, завершившеесЯ бытие, чувства, даже самые сильные и
продолжительные, знают лишь мимолетное мгновение, незавершенное бытие. “
них нет доступа к действительной жизни. €нституты не образуют общественную
жизнь, чувства - личную.

€нституты не образуют общественную жизнь, и все больше людей с огорчением
ощущают это; здесь зарождаетсЯ необходимость нашей эпохи, необходимость,
ищущаЯ выхода. ‹ишь немногие понЯли, что чувства не образуют личную жизнь,
хотЯ, казалось бы, именно в них должно обитать самое личное. € если уж кто
умеет, как современный человек, заниматьсЯ лишь собственными чувствами, то
даже отчаЯние по поводу их неподлинности не вразумит его, ибо отчаЯние -
тоже чувство, и чувство весьма интересное.

‹юди, страдающие оттого, что институты не образуют общественной жизни,
изыскали средство, чтобы с помощью чувств "оживить", или расплавить, или
взорвать институты, обновить их введением "свободы чувства". …сли
государство механически соединЯет граждан, которые по сути чужды друг
другу, не создаваЯ со-общности и не способствуЯ ее установлению, то его
следует заменить общиной любви. ‘читаетсЯ, будто такаЯ община непременно
возникает, когда люди собираютсЯ вместе, побуждаемые свободным, бьющим
через край чувством, желаЯ жить сообща. Ќо это далеко не так. ЌастоЯщаЯ
община возникает не вследствие того, что люди питают чувства друг к другу
(хотЯ, разумеетсЯ, без них тоже не обойтись), а благодарЯ наличию двух
моментов: необходимо, чтобы все пребывали в живом взаимном отношении к
единому живому средоточию, и необходимо, чтобы все пребывали в живом
взаимном отношении друг к другу. ‚торое вытекает из первого, но еще не дано
вместе с ним. †ивое взаимное отношение включает чувства, но не порождаетсЯ
чувствами. Ћбщина строитсЯ в живом взаимном отношении, но ее строитель -
это живое действующее средоточие.

€нституты так называемой личной жизни также не обновить свободным чувством
(хотЯ, разумеетсЯ, оно тоже необходимо). €нститут брака никогда не обновить
на каких-либо иных началах, минуЯ извечную основу истинного брака, Ядро
которого в том, что двое людей открывают друг другу ’ы. ’ы, которое не есть
џ ни одного из них, строит из этого брак. ќто метафизический и
метапсихический факт любви, и чувства лишь сопровождают его. †елающие
обновлениЯ брака на другой основе по сути не отличаютсЯ от тех, кто хочет
упразднить его: и те и другие заЯвлЯют, что они уже не знают факта любви.
„ействительно, если взЯть эротику, о которой сейчас столько говорЯт, и
вычесть из нее все, что свЯзано с таким индивидуальным џ, которое замкнуто
на самом себе, т. е. вычесть всЯкое отношение, в котором один человек лишен
присутствиЯ в настоЯщем длЯ другого и не ЯвлЯетсЯ длЯ него настоЯщим, но
оба лишь используют друг друга длЯ получениЯ удовольствиЯ, то что
останетсЯ?

€стиннаЯ общественнаЯ и истиннаЯ личнаЯ жизнь - это два образа свЯзи. „лЯ
их становлениЯ и существованиЯ необходимы чувства, изменЯющеесЯ содержание,
и необходимы институты, постоЯннаЯ форма; однако и в совокупности они еще
не дают человеческой жизни, котораЯ создаетсЯ третьим - центральным
присутствием ’ы, или, вернее, воспринЯтым в настоЯщем центральным ’ы.

                                   * * *

Ћсновное слово џ-Ћно не причастно злу, как и материЯ не причастна злу.
Ћсновное слово џ-Ћно причастно злу, как и материЯ, когда она претендует на
то, что она есть само бытие. € когда человек попустительствует этому,
постоЯнно разрастающийсЯ мир Ћно подавлЯет его, собственное џ терЯет длЯ
него действительность, пока наконец удушливый кошмар, нависший над ним, и
призрак в нем не поведают тайно друг другу о своей неизбавленности.

                                   * * *

- Ќо разве не с необходимостью общественнаЯ жизнь современного человека
погружена в мир Ћно? „ве сферы этой жизни, хозЯйственнаЯ и государственнаЯ,
в их настоЯщем объеме и настоЯщем развитии - мыслимы ли они на какой-либо
иной основе, нежели сознательный отказ от всЯкой "непосредственности",
непоколебимое и решительное отклонение всЯкой "чужой" инстанции, котораЯ
возникла вне самой этой сферы? € если здесь правит џ, приобретающее опыт и
использующее в экономике товары и достижениЯ, в политике - мнениЯ и
устремлениЯ, разве не его неограниченному господству обЯзана своим
существованием прочнаЯ и разветвленнаЯ структура великих "объективных"
образований в этих двух сферах? € разве статуарное величие ведущего
государственного деЯтелЯ, ведущего хозЯйственного руководителЯ, не свЯзано
именно с тем, что он видит в людЯх, с которыми имеет дело, не носителей ’ы,
недоступного опыту, но рассматривает их как средоточиЯ продуктивной силы и
устремлений, в силу чего эти люди со свойственными им способностЯми должны
быть учтены и соответствующим образом использованы? ђазве не обрушилсЯ бы
на него его мир, если бы он, вместо того чтобы складывать Ћн + Ћн + Ћн в
Ћно, попыталсЯ получить сумму ’ы и ’ы и ’ы, котораЯ никогда не будет ничем
иным, как снова ’ы? ђазве не значило бы это променЯть формирующее
мастерство на кустарный дилетантизм, а светлый, могучий разум - на туманную
мечтательность? € если мы переведем взглЯд с руководЯщих на руководимых,
разве сам ход развитиЯ и совершенствованиЯ того способа работы и обладаниЯ,
которые характерны длЯ современности, не искоренил почти совершенно всЯкий
след жизни, в которой осуществлЯетсЯ пред-стоЯние, всЯкий след наполненного
смыслом отношениЯ? Ѓыло бы абсурдным желать повернуть вспЯть этот процесс,
а если бы это абсурдное желание осуществилось, то чудовищный в своей
точности гигантский аппарат этой цивилизации был бы тотчас разрушен, но
только он один делает возможной жизнь чудовищно разросшегосЯ человечества.

- ѓоворЯщий, речи твои запоздали. ’олько что ты мог еще верить своим
словам, сейчас ты уже не сможешь им верить. €бо мгновение назад ты, как и
Я, увидел, что государством уже не управлЯют; кочегары еще подбрасывают
уголь, но те, кто стоЯт у рулЯ, лишь делают вид, что они управлЯют бешено
мчащимисЯ машинами. € в тот самый миг, когда ты говоришь мне все это, тебе,
как и мне, слышен непривычный гул, который начинают издавать рычаги
управлениЯ экономикой; мастера снисходительно улыбаютсЯ тебе, но в их
сердцах обитает смерть. Ћни объЯснЯют тебе, что они приспособили действие
аппарата к современным условиЯм, но ты замечаешь, что отныне они могут
разве что сами приспосабливатьсЯ к нему, пока он еще позволЯет им это. €х
ораторы поучают тебЯ, что экономика вступает в права наследства, которое ей
передает государство; ты же знаешь, что наследовать нечего, кроме тирании
буйно разрастающегосЯ Ћно, под игом которой џ, все менее способное овладеть
ситуацией, все еще мнит себЯ повелителем. ЋбщественнаЯ жизнь человека столь
же мало, как и он сам, может обойтись без мира Ћно, над которым присутствие
’ы носитсЯ, как „ух над водами*. ‚олЯ человека к извлечению пользы и волЯ к
власти действуют естественно и закономерно, коль скоро они смыкаютсЯ с
волей к отношению, пока она ЯвлЯетсЯ их носителем. Ќет злых устремлений,
пока они не отрываютсЯ от сущности; устремление, которое смыкаетсЯ с
сущностью и ею определЯетсЯ, есть плазма общественной жизни, но,
обособленное от сущности, оно есть ее разложение. •озЯйственнаЯ сфера -
ограниченное пространство, в котором обитает волЯ к извлечению пользы, и
государственнаЯ, в рамках которой обитает волЯ к власти, до тех пор
причастны жизни, пока они причастны „уху. ЋтрекаЯсь от него, они отрекаютсЯ
от жизни: ей, разумеетсЯ, нужно времЯ на то, чтобы завершить св^е дело; и
еще довольно долго кому-то может казатьсЯ, что он видит, как движетсЯ некое
образование, хотЯ там давно уже бешено вращаетсЯ зубчатаЯ передача. €
введение какой-то доли непосредственности на деле здесь ничем уже не
поможет: расшатывание плотно пригнанного каркаса хозЯйства или государства
в попытке придать некоторую гибкость его соединительным звеньЯм не может
перевесить того, что ни экономика, ни государство более не находЯтсЯ под
верховенством „уха, изрекающего ’ы; никакое возбуждение периферии не может
послужить заменой живого отношениЯ к центру. ЋбразованиЯ общественной жизни
человека черпают свою жизненную силу из полноты силы отношениЯ, котораЯ
пронизывает их органы, а свою телесную форму - из свЯзности этой силы в
„ухе. ЏовинующийсЯ духу человек, чьЯ деЯтельность заключена в сфере
хозЯйства или государства, - не дилетант; он хорошо знает, что не может
выйти навстречу тем людЯм, с которыми ему приходитсЯ иметь дело, просто как
к носителЯм ’ы - это разрушило бы все созданное им; и все же он
отваживаетсЯ на это, правда, лишь до той границы, котораЯ внушена ему
„ухом; и дух внушает ему эти границы; и этот риск, это дерзновение, которое
взорвало бы изолированное образование, увенчиваетсЯ успехом в том, над
которым носитсЯ присутствие ’ы. Ћн не фантазирует: он служит истине,
котораЯ, будучи сверхразумной, не изгонЯет разум, но держит его при себе. ‚
общественной жизни он делает то же, что делает в личной жизни человек,
сознающий себЯ неспособным прЯмо претворить в действительность ’ы, и все же
вседневно подтверждает его в мире Ћно - по закону и мере этого днЯ,
ежедневно проводЯ заново границу, обнаруживаЯ ее. ’очно так же работу и
обладание не освободить, исходЯ из них самих, но только из „уха; только из
его присутствиЯ может излитьсЯ значение и радость всЯкой работы, а во
всЯкое обладание - благоговение и жертвеннаЯ сила: излитьсЯ не до краев, но
quantum satis,* - может все выработанное и все одержимое обладанием,
оставаЯсь плененным миром Ћно, все же преобразитьсЯ и стать пред-стоЯщим,
стать представлЯющим изображением ’ы. ‡десь нет никакого Ќазад-вспЯть, а
есть даже в минуту глубочайшего бедствиЯ - и, пожалуй, именно тогда -
прежде непредвиденное —ерез-это-вперед.

-----------------------
* ‘колько потребуетсЯ; достаточное количество (лат.). - Џримеч. пер.

“правлЯет ли государство экономикой или экономика наделЯет полномочиЯми
государство, не важно, коль скоро обе эти сферы не преображены. Ѓудет ли в
государственных институтах больше свободы, а в хозЯйственных - больше
справедливости, важно, но не длЯ вопроса о действительной жизни, который
здесь ставитсЯ; свободными и справедливыми они не могут стать сами по себе.
ЋстаетсЯ ли живым и действительным „ух, изрекающий ’ы и откликающийсЯ;
будет ли влиЯние, исшедшее от „уха в общественную жизнь человека, в
дальнейшем подчинено государственной и хозЯйственной сферам или же будет
действовать самостоЯтельно; то влиЯние „уха, которое еще удерживаетсЯ в
личной жизни человека, растворитсЯ ли оно вновь в общественной жизни - вот
что имеет решающее значение. ђазумеетсЯ, мы не добьемсЯ этого разделением
общественной жизни на независимые области, к одной из которых принадлежала
бы также "духовнаЯ жизнь"; провести такое разделение - значит окончательно
подчинить тирании те сферы, которые погружены в мир Ћно, а „ух - полностью
лишить действительности, ибо, будучи самостоЯтельно действующим в жизни,
„ух никогда не пребывает "в себе", но в мире, действуЯ своей силой,
пронизывающей мир Ћно и его преображающей. „ух есть истинно "у себЯ", когда
он может выйти навстречу миру, который открыт ему, предатьсЯ ему, избавить
его и в нем - себЯ. ђаспыленнаЯ, ослабленнаЯ, выродившаЯсЯ, пронизаннаЯ
противоречиЯми духовность, котораЯ сегоднЯ ЯвлЯетсЯ представителем „уха,
сможет это лишь тогда, когда она вновь дорастет до сущности „уха - до
способности говорить ’ы.

                                   * * *

‚ мире Ћно безгранично правит причинность. ‚сЯкий доступный восприЯтию
"физический", да и всЯкий "психический" процесс, найденный или обнаруженный
посредством личного опыта с необходимостью, ЯвлЯетсЯ причинно обусловленным
и обусловливающим. Ќе составлЯют исключениЯ и те процессы - как составные
части непрерывности мира Ћно, - которым можно приписать характер
целеполаганиЯ: эта непрерывность вполне допускает телеологию, но лишь как
присутствующую в звене причинности ее оборотную сторону, котораЯ не
нарушает ее свЯзной целостности.

Ѓезграничное господство причинности в мире Ћно, основополагающее по своей
важности длЯ научного упорЯдочениЯ природы, не угнетает того, кто не
ограничен миром Ћно, и может вновь и вновь исходить из него в мир
отношениЯ. ‡десь џ и ’ы свободно пред-стоЯт друг другу во взаимодействии,
которое не вовлечено в причинность и не окрашено ею; здесь человеку даетсЯ
ручательство его свободы, свободы человеческого существа как такового. ‹ишь
тот, кто постиг отношение и знает присутствие ’ы, способен на то, чтобы
решитьсЯ. ’от, кто решаетсЯ, свободен, ибо он встал пред ‹ицом.

Ћгненное вещество всей моей способности хотениЯ неукротимо вскипает, все,
длЯ менЯ возможное, кружа первозданно, сплавленное и словно неразделимое,
влекущие взглЯды потенций мерцают со всех концов, вселеннаЯ как соблазн, и
Я, во мгновение ока ставший цельным, обеими руками в пламЯ, глубоко в
огонь, туда, где кроетсЯ то одно, что взыскует менЯ, - мое деЯние,
схвачено: Ќыне! € вот уже отведена угроза бездны, лишенное Ядра Њногое
более не играет в переливчатом равенстве своего притЯзаниЯ, но лишь „вое
друг подле друга, „ругое и Ћдно, греза и задача. Ћднако лишь ныне
начинаетсЯ во мне претворение в действительность. €бо принЯть решение - это
не то, когда Ћдно сделано, „ругое же остаетсЯ лежать в небрежении, потухшаЯ
масса, покрывающаЯ душу мою шлаком, слой за слоем. Ќо лишь тот, кто всю
силу „ругого направлЯет в деЯние Ћдного, кто в становление действительности
€збранного дает войти неистребимой страсти Ќеизбранного, лишь тот, кто
"служит Ѓогу злыми устремлениЯми", - тот решаетсЯ, тот решает ЏроисходЯщее.
…сли это уразуметь, будет также понЯтно, что справедливым и правильным -
направленным - следует называть именно то, куда направлЯютсЯ и на что
решаютсЯ; и если бы существовал дьЯвол, это был бы не тот, кто решилсЯ идти
против Ѓога, а тот, кто не принЯл решениЯ в вечности.

—еловека, у которого есть ручательство свободы, причинность не гнетет. Ћн
знает, что его жизнь, жизнь смертного, соответственно своей сущности есть
веЯние между ’ы и Ћно, и он исслеживает его смысл. ‘ него довольно того,
что он может вновь и вновь переступать порог свЯтилища, в котором он не
может остатьсЯ надолго; да и то, что он должен вновь и вновь покидать его,
внутренне свЯзано длЯ него со смыслом и предназначением этой жизни. ’ам, на
пороге, каждый раз заново в нем воспламенЯетсЯ отклик, „ух; здесь, в
нечестивом и нищем краю, должна на деле оправдать себЯ искра. ’о, что здесь
зоветсЯ необходимостью, не может испугать его: ибо там он познал истинное -
судьбу.

‘удьба и свобода вверены друг другу. ’олько тот встречаетсЯ с судьбой, кто
претворил в действительность свободу. ‚ том, что Я нашел взыскующее менЯ
деЯние, в этом движении моей свободы даруетсЯ мне откровение тайны; но и
то, что Я не могу свершить деЯние так, как искал совершить его, в этом
сопротивлении тоже даруетсЯ откровение тайны. Љто забывает всЯкую
причинность и черпает решение из глубины, кто оставлЯет имущество и
совлекает одежды свои и нагим предстает пред ‹ицом, ему, свободному, как
пандан его свободы, смотрит навстречу судьба. ќто не граница его, это его
дополнение; свобода и судьба объемлют друг друга, образуЯ смысл; и,
присутствуЯ в смысле, судьба, чьи очи, столь строгие еще миг назад, полны
света, взирает вовнутрь, как сама милость.

Ќет, человека, который, несЯ искру, возвращаетсЯ в мир Ћно, не гнетет
причиннаЯ необходимость. € от мужей духа ко всему народу во времена
здоровой жизни исходит уверенность; ибо всем, даже самым темным, даетсЯ,
так или иначе - естественно, инстинктивно, неЯсно, встреча. ЌастоЯщее,
каждый где-либо отслеживает ’ы; ныне дух истолковывает им это
ручательство.

Ќо в нездоровые времена случаетсЯ так, что мир Ћно, более не пронизанный и
не оплодотворенный как живыми потоками приливами мира ’ы, - изолированный и
застаивающийсЯ, словно гигантский болотный призрак, - подавлЯет человека.
„овольствуЯсь миром объектов, которые более не становЯтсЯ длЯ него
ЌастоЯщим, человек уступает этому миру, € тогда обычнаЯ причинность
вырастает в гнетущий подавлЯющий рок.

ЉаждаЯ великаЯ культура, пространство которой охватывает жизнь многих
народов, зиждетсЯ на некоем изначальном событии-встрече, на ответе,
обращенном к ’ы, который прозвучал некогда у ее истока, на сущностном акте
духа. ќтот акт, подкрепленный действующей в том же направлении силой
последующих поколений, творит свое собственное понимание космоса в духе -
лишь через этот акт космос человека становитсЯ снова и снова возможным;
только теперь человек может снова и снова со спокойной душой строить жилища
Ѓога и жилища длЯ людей в пределах собственного пониманиЯ пространства;
может наполнить провеивающее времЯ новыми гимнами и песнЯми и сформировать
образ самой общности людей. Ќо это возможно лишь до тех пор, покуда он в
своей жизни, действуЯ и страдаЯ, владеет этим сущностным актом, покуда он
сам входит в отношение, - до сих пор он свободен и, в силу этого, способен
творить. …сли культура не имеет более своим центром живой, непрестанно
обновлЯющийсЯ процесс-отношение, то она застывает, образуЯ мир Ћно, который
лишь по временам прорывают, подобно вулканическим извержениЯм, пламенные
деЯниЯ одиноких духов. € тогда обычнаЯ причинность, котораЯ никогда ранее
не могла служить помехой духовного пониманиЯ космоса, вырастает в гнетущий
подавлЯющий рок. ЊудраЯ повелевающаЯ судьба, котораЯ в согласии с полнотой
смысла космоса господствовала над всЯкой причинностью, преобразившись в
противную смыслу демонию, низвергаетсЯ в причинность. ’а самаЯ карма,
котораЯ предкам представлЯлась как благотворное увЯзывание и устроение
происходЯщего, - ибо то, что нам удаетсЯ в этой жизни, в будущей жизни
поднимает нас в высшие сферы, - ныне дает себЯ распознать как тираниЯ: ибо
деЯниЯ прежней, недоступной нашему сознанию жизни заточили нас в темницу,
из которой в этой жизни нам не уйти. ’ам, где прежде высилсЯ смысл-закон
небосвода и на светлой его арке висело веретено Ќеобходимости. ныне царит
лишеннаЯ смысла и порабощающаЯ сила планет: прежде довольно было лишь
вверитьсЯ дикэ, небесной "тропе", котораЯ подразумевала также и нашу тропу,
дабы со свободным сердцем обитать во всеобщей мере судьбы; ныне же, что бы
мы ни делали, нас принуждает, склонЯЯ шею каждому из нас под бременем
мертвой громады мира. чуждаЯ духу эймарл<еЯа. ЌеукротимаЯ жажда избавлениЯ
- после многообразных попыток обрести его - остаетсЯ в конце концов
неутоленной, пока ее не утолит тот, кто учит, как вырватьсЯ из круговорота
перерождений, или тот, кто души, подпавшие владычеству этих сил, спасает,
возвышаЯ до свободы детей Ѓожиих. ’акое деЯние исходит из нового, ставшего
субстанцией, событиЯ-встречи, из нового определЯющего судьбу ответа
человека своему ’ы. ‚ воздействии этого центрального сущностного акта одна
культура может сменитьсЯ другой, котораЯ предана лучу центрального
сущностного акта, но может и обновитьсЯ в себе самой.

Ѓолезнь нашей эпохи непохожа ни на одну из тех, которыми переболели
прежние, и в то же времЯ она взаимосвЯзана с ними всеми. €сториЯ культур не
есть некое поприще длЯ состЯзаниЯ эонов, где бегуны, один за другим, бодро
и ничего не подозреваЯ, должны отмерЯть все тот же круг смерти. —ерез их
восходы и закаты ведет безымЯнный путь. Ќе путь преуспеЯниЯ и развитиЯ:
нисхождение по спиралЯм преисподней „уха, которое следует назвать также и
восхождением к самому внутреннему, тонкому и потаенному вихрю, где нет
более никакого „альше, и тем более никакого Ќазад, лишь неслыханное
возвращение: прорыв. „олжны ли мы будем пройти этот путь до конца, до
испытаниЯ последней тьмой? Ќо там, где опасность, возрастает и то, что
спасает.

€сториософиЯ и биологизм в теоретической мысли этой эпохи, сколь бы
различны они ни были в глазах друг друга, действовали совместно, дабы
восстановить веру в рок, более живучую и подавлЯющую, чем когда-либо
прежде. ’о, что ныне неотвратимо предрешает жребий человека, - это уже не
власть кармы и не власть звезд; многообразные силы притЯзают на господство
над человеком, но при беспристрастном рассмотрении мы увидим, что
большинство наших современников верит в некую смесь этих сил