ющих эти событиЯ возможными. Ћтличить в человеке то, что восходит к мифу, а что - к Џрироде, и в самой Џрироде отличить истинное бесконечное от того, что таковым не ЯвлЯетсЯ, - такова практическаЯ и спекулЯтивнаЯ цель Ќатурализма. Џервый философ - натуралист: он говорит о природе, а не о богах. …го позициЯ в том, что его дискурс не должен вводить в философию новые мифы, которые лишали бы Џрироду всей ее позитивности. „ействующие боги - такой же миф религии, как и судьба - миф ложной физики, а Ѓытие, …диное и –елое - миф ложной философии, котораЯ всЯ пропитана теологией. </P>
<P>„ело "демистификации" так никогда и не продвинулось дальше. Њиф всегда ЯвлЯетсЯ выражением ложного бесконечного и смЯтениЯ духа. Ћдна из наиболее глубинных констант Ќатурализма в том, чтобы осудить всЯкое уныние, всЯкую причину </P>
<P>364 Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ </P>
<P>уныниЯ, и все, что нуждаетсЯ в унынии, дабы укрепить собственную власть.</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">30</SUP></FONT><FONT SIZE=2> Ћт ‹укрециЯ до Ќицше преследуют и добиваютсЯ все той же цели. Ќатурализм превращает мысль и чувственность в утверждение. Ћн направлЯет свои атаки против престижа негативного; он лишает негативное всЯкой власти; он отвергает право духа отрицаниЯ говорить от имени философии. „ух отрицаниЯ изымает Явление из чувственно воспринимаемого и свЯзывает интеллегибельное с …диным и –елым. Ќо такое –елое, такое …диное - ничто иное, как ничтожество мысли, так же как Явление - ничтожество чувственности. Ќатурализм, согласно ‹укрецию, - это мышление о бесконечной сумме, все элементы которой не даны вместе сразу; и наоборот, натурализм - это чувственное восприЯтие конечных соединений, которые, как таковые, не складываютсЯ друг с другом. ќтими двумЯ путЯми утверждаетсЯ множественность. Њножественное [именно] как множественное - это объект утверждениЯ; точно так же и различное как различное - это объект радости. Ѓесконечное ЯвлЯетсЯ абсолютным интелле-гибельным определением (совершенством) суммы, котораЯ не оформлЯет свои элементы в целое. Ќо и само конечное - это абсолютное чувственное определение (совершенство) всего составного. —истаЯ позитивность конечного - это объект чувств, а позитивность подлинного бесконечного - это объект мысли. Њежду этими двумЯ точками зрениЯ нет противостоЯниЯ. Њежду ними, скорее, есть некаЯ коррелЯциЯ. Ќадолго вперед ‹укреций заложил импликации натурализма: позитивность Џрироды; Ќатурализм как философиЯ утверждениЯ; плюрализм, смыкающийсЯ с множественным утверждением; сенсуализм, свЯзанный с радостью различениЯ; и практическаЯ критика всЯческих мистификаций.<BR>
____________________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">30</SUP></FONT><FONT SIZE=2> Ћчевидно, что нам не следует рассматривать трагическое описание чумы как завершение поэмы. Ћно четко совпадает с легендой о безумии и самоубийстве, которую распространЯют христиане с тем, чтобы продемонстрировать несчастный личный конец эпикурейства. Љонечно же, возможно, что ‹укреций - в конце жизни - сошел с ума. Ќо совершенно не стоит взывать к так называемым фактам жизни длЯ того, чтобы вытащить вывод о поэме, или же рассматривать эту поэму как совокупность симптомов, из которой можно вывести заключение о личном</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>"случае" автора (дурной психоанализ). Љонечно же не таким образом формулируетсЯ проблема отношениЯ психоанализа к искусству - смотрите по этому поводу тридцать третью серию <I>‹огики смысла.</I></FONT><FONT SIZE=2>&nbsp; </P>
<P>365 </P>
</FONT><P><HR></P>
<P></TBODY></P>
<P ALIGN="CENTER"><CENTER><TABLE BORDER CELLSPACING=1 CELLPADDING=7 WIDTH=628>
<TR><TD VALIGN="TOP" BGCOLOR="#00ff00" HEIGHT=36>
<P ALIGN="CENTER"><B><FONT SIZE=4 COLOR="#ff0000">II</P>
</FONT><FONT SIZE=4 COLOR="#ff0000"><P ALIGN="CENTER">”антазм и современнаЯ литература</B></FONT></TD>
</TR>
</TABLE>
</CENTER></P>

<FONT SIZE=2><P>&nbsp;</P>
</FONT><FONT SIZE=4 COLOR="#0000ff"><P>I</FONT><FONT SIZE=4 COLOR="#0000ff">II. - Љлоссовски, или тела-Язык</FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>’ворчество Љлоссовски построено на удивительном параллелизме между телом и Языком или, скорее, на отражении одного в другом. ђассуждение - действие Языка, но пантомима - действие тела. ЋсновываЯсь на мотивах, которые ещ± предстоит определить, Љлоссовски полагает, что рассуждение по существу теологично и обладает формой дизъюнктивного силлогизма. Ќа противоположном же полюсе - пантомима тела, котораЯ перверсивна по сути и обладает формой дизъюнктивной артикулЯции. Љ счастью,</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>у нас есть путеводнаЯ нить длЯ лучшего пониманиЯ этого отправного пункта. Ѓиологи, к примеру, указывают, что развитие тела осуществлЯетсЯ скачками и рывками: утолщению конечности предзадано быть лапой еще до того, как оно определЯетсЯ в качестве правой лапы, и так далее. Њожно сказать, что тело животного "колеблетсЯ", или что оно проходит через дилеммы. € рассуждение тоже продвигаетсЯ рывками, колеблетсЯ и разветвлЯетсЯ на каждом уровне. ’ело - это дизъюнктивный силлогизм, Язык же - начало пути к различению. ’ело замыкает и утаивает скрытый Язык, Язык же формирует некое великолепное тело. ‘амаЯ абстрактнаЯ аргументациЯ - мимикриЯ, но пантомима тела - последовательность силлогизмов. € уже неизвестно, имеем ли мы дело с рассуждающей пантомимой или же с мимикрирующим рассуждением. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>366 </FONT><I><FONT SIZE=2>Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>‚ известном смысле, именно наша эпоха открыла перверсию. Ќам нет нужды описывать [извращенное] поведение или пускатьсЯ в неприЯтные объЯснениЯ. ‘аду это было нужно, но теперь он воспринимаетсЯ как само собой разумеющеесЯ. Њы же, со своей стороны, ищем "структуру", или форму, которую можно было бы заполнить такими описаниЯми и разъЯснениЯми (поскольку она делает их возможными), но сама эта структура не нуждаетсЯ в заполнении, чтобы называтьсЯ перверсив-ной. ЏерверсиЯ - как раз и есть такаЯ объективнаЯ сила колебаниЯ в теле: и та лапа, котораЯ ни праваЯ, ни леваЯ; и та детерминациЯ посредством скачков и рывков; и та дифференциациЯ, никогда не подавлЯющаЯ недифференцированного, которое подразделЯетсЯ в ней; и та неопредел±нность, которой отмечен каждый момент различиЯ; и та неподвижность, которой отмечен всЯкий момент падениЯ. ѓомбрович дал название <I>ЏорнографиЯ</I> перверсивному роману, где нет непристойных историй, а лишь показываютсЯ молодые подвешенные [в неопредел±нности] тела, колеблющиесЯ и падающие в неком застывшем движении. “ Љлоссовски, который пользуетсЯ совершенно иной техникой, сексуальные описаниЯ выступают с особой силой, но лишь с тем, чтобы "осуществить" колебание тел и распределить его по частЯм дизъюнктивного силлогизма. ‡начит, наличие таких описаний предполагает лингвистическую функцию: они теперь уже не разговор о телах, как предшествующих Языку или находЯщихсЯ вне последнего; наоборот, они формируют посредством слов некое "великолепное тело" длЯ чистого разума. Ќет непристойного самого по себе, говорит Љлоссовски; то есть непристойное - не вторжение тел в Язык, а скорее их взаимоотражение и Языковый акт, фабрикующий тело длЯ мысли. ќто тот акт, в котором Язык выходит за пределы самого себЯ, когда отражает тело. "Ќет ничего более вербального, чем избыток плоти.... ЏовторЯемое описание полового акта не только прослеживает трансгрессию, оно само ЯвлЯетсЯ трансгрессией Языка посредством Языка"'.</P>
<P>‘ другой стороны, именно наша эпоха открыла теологию. Ѓолее нет нужды верить в Ѓога. ‘корее, мы ищем <BR>
_________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">1</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Un si funeste desir</I> (Paris: Gallimard, 1963), pp.126 - 127. </P>
<P>367 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>"структуру", то есть форму, котораЯ могла бы быть заполнена верой, но сама такаЯ структура не нуждаетсЯ в заполнении, чтобы называтьсЯ "теологической". ’еологиЯ теперь - наука о несуществующих сущностЯх, тот способ, каким эти сущности - божественное или антибожественное, •ристос или Ђнтихрист - оживлЯют Язык и создают длЯ него это великолепное тело [длЯ чистого разума], разделЯющеесЯ в дизъюнкциЯх. Ћсуществилось пророчество Ќицше о свЯзи между Ѓогом и грамматикой; но на этот раз такаЯ свЯзь становитсЯ осознанной, желаемой, разыгрываемой, имитируемой, "колеблющейсЯ", развиваемой в полном смысле дизъюнкции и поставленной на службу Ђнтихристу - распЯтому „ионису. …сли извращение - это сила, соответствующаЯ телу, то равноголосие - это сила теологии; они отражаютсЯ друг в друге. …сли одно - пантомима par excellence, то другое - рассуждение par excellence. </P>
<P>‚от чем объЯснЯетсЯ удивительный характер произведений Љлоссовски: единство теологии и порнографии в этом совершенно особом смысле. ќто следовало бы назвать высшей порнологией. ’аков его собственный способ преодолениЯ метафизики: миметическаЯ аргументациЯ и силлогистическаЯ пантомима, дилемма в теле и дизъюнкциЯ в силлогизме. ЌасилиЯ над ђобертой подч±ркивают рассуждение и альтернативы; и наоборот, силлогизмы и дилеммы отражаютсЯ в позах и двусмысленностЯх тела</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">2</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‘вЯзь рассуждениЯ и описаниЯ всегда была главной логической проблемой - е± наиболее изысканной формой. ќто хорошо видно в работах логиков, которые никак не могут избавитьсЯ от данной проблемы, - возможно, потому, что ставЯт ее в очень общем виде. ’рудными и решающими ЯвлЯютсЯ те условиЯ, при которых описание касаетсЯ патологического извращениЯ тел (дизъюнктивный органический каскад), а рассуждение касаетсЯ теологического равноголосиЯ Языка (дизъюнктивный спиритуалистический силлогизм). Џроблема отношениЯ рассуждение-описание впервые находит решение у ‘ада, творчество которого имеет огромную теоре- <BR>
___________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">2</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ‚ </FONT><I><FONT SIZE=2>Le Bain de Diane</I></FONT><FONT SIZE=2> (Paris: Pauvert, 1956) дизъюнктивный силлогизм становитсЯ всеобщим методом интерпретации мифа и нового полаганиЯ телесного в мифе. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>368 </FONT><I><FONT SIZE=2>Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>тическую и техническую, философскую и литературную значимость. Љлоссовски открывает совершенно новые пути - вплоть до того, что он формулирует условиЯ современной концепции перверсии, теологии и антитео-логии. ‚с± начинаетсЯ с этой геральдики, с этой рефлексии над телом и Языком. </P>
</FONT><B><FONT SIZE=4 COLOR="#0000ff"><P ALIGN="CENTER">* * *</P></B>
</FONT><FONT SIZE=2><P>‘начала параллелизм обнаруживает себЯ между видеть и говорить. “же в романе „е ”орета с его сплетником-соглЯдатаем видеть обозначало совершенно особую процедуру или созерцание. Ћно обозначало чистое видение отражений, размножающих то, что они отражают. ’акие отражениЯ наделЯют соглЯдатаЯ более интенсивным соучастием, чем если бы он сам испытывал те же страсти, двойников или отражение которых он теперь наблюдает в лицах других. €менно это происходит в произведениЯх Љлоссовски, когда Ћктав устанавливает закон гостеприимства, согласно</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>которому он "отда±т" свою жену ђоберту гостЯм. Ћн пытаетсЯ размножить сущность ђоберты, создать столько симулЯкров и отражений ђоберты, сколько существует лиц, вступающих в отношениЯ с ней, и вдохновить ђоберту на соперничество с е± собственными двойниками, благодарЯ которым Ћктав-соглЯдатай обладает ею и может познать е± луч-ше, чем если бы он просто бер±г е± длЯ себЯ. "Ќужно, чтобы ђоберта начала ценить себЯ, чтобы она захотела вновь обрести себЯ в той, которую Я создал из е± собственных элементов, и чтобы мало-помалу она пожелала бы-в соперничестве со своим двойником - превзойти даже те черты, которые рисуютсЯ в мо±м сознании. ‡начит, важно, чтобы ее постоЯнно окружали праздные молодые люди, ищущие удобного случаЯ".</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">3</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ’аково визуальное обладание: мы вполне обладаем лишь тем, что уже обладаемо; не просто обладаемо кем-то другим <BR>
__________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">3</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>La Revocation de I'Edit de Nantes</I></FONT><FONT SIZE=2> (Paris: Minuit, 1954), р.59</FONT><I><FONT SIZE=2>.</I></FONT><FONT SIZE=2> ќта книга составлЯет, вместе с </FONT><I><FONT SIZE=2>Roberte ce soir</I></FONT><FONT SIZE=2> (Paris: Minuit, 1953) и </FONT><I><FONT SIZE=2>Le Souffleur</I> (Paris: Pauvert, 1960</FONT><FONT SIZE=2>), трилогию, котораЯ переиздана под заглавием </FONT><I><FONT SIZE=2>Les Lois de I'hospitalite</I> (<I>Paris: Gallimard,</I> 1965)<I>.</I> </P>
<P>369 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>(ибо другой здесь - лишь посредник и, в конечном сч±те, не существует), а обладаемо мертвым другим, или призраком-духом. Њы вполне обладаем лишь тем, что экспроприируетсЯ, полагаетсЯ вне самого себЯ, раскалываетсЯ надвое, отражаетсЯ в пристальном взглЯде, размножаетсЯ разумом собственника. ‚от почему ђоберта в <I>‘уфл±ре</I> выступает как объект важной проблемы: может ли быть "один и тот же покойник у двух вдов?" ‡начит, обладать - это отдаватьсЯ тому, чем обладаешь, и <I>видеть</I> отданное умноженным в даре. "’акое обычное использование дорогого, но живого существа не лишено аналогии с преданным взглЯдом художника"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">4</SUP></FONT><FONT SIZE=2> (эта страннаЯ тема кражи и дара - мы к ней еще вернемсЯ - поЯвлЯетсЯ и в <I>ќмигрантах</I> „жойса). ”ункциЯ взглЯда - в удвоении, разделении и умножении, тогда как функциЯ слуха - в резонировании, в приведении к резонансу. ‚се творчество Љлоссовски устремлено к одной цели: удостоверить утрату личной идентичности и растворить эго. €менно такой сиЯющий трофей выносЯт персонажи Љлоссовски из путешествиЯ по кромке безумиЯ. Ќо как только это происходит, растворение эго переста±т быть патологическим определением и становитсЯ величайшей силой, обильной позитивными и благотворными обещаниЯми. ќго "портитсЯ" лишь потому, прежде всего, что оно рассеиваетсЯ. ќто происходит не только с эго, которое наблюдаемо и которое утрачивает самотождественность под взглЯдом, но также и с наблюдателем, который вынесен во-вне самого себЯ и множитсЯ в собственном взглЯде. Ћктав объЯвлЯет о своем извращ±нном проекте в отношении ђоберты: "‚ызвать в ней предчувствие, что на нее смотрЯт, побуждать ее освободить жесты от чувства самости, не утрачиваЯ видениЯ себЯ.., соотнести жесты с</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>е± рефлексией, с точкой е± подражаниЯ себе самой каким-то образом".</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">5 </SUP></FONT><FONT SIZE=2>Ќо он также хорошо знает, что в результате своего наблюдениЯ, он утрачивает собственную идентичность, помещает себЯ вовне самого себЯ и множитсЯ во взглЯде так же, как другие множатсЯ под взглЯдом, и что в <BR>
_________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">4 </SUP></FONT><I><FONT SIZE=2>La Revocation, p.</I>48<I>.</I> <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">5</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>La Revocation,</I> p.58. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>370 Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ </P>
<P>этом - самое глубокое содержание идеи ‡ла. ’о есть возникает сущностное отношение - соучастие зрениЯ и речи. €бо, что остаетсЯ делать - когда с глазу на глаз остаешьсЯ с двойниками, симулЯкрами и отражениЯми - кроме как говорить? Ћтносительно того, что может быть только увиденным или услышанным, что никогда не подтверждаетсЯ другим органом и ЯвлЯетсЯ объектом ‡абытого в памЯти, Ќевообразимого в воображении и Ќемыслимого в мысли - что ещ± можно делать, кроме как говорить об этом? џзык сам по себе - предельный двойник, выражающий всех двойников, высочайший из симулЯкров. </P>
<P>”рейд разработал несколько активно-пассивных пар, касающихсЯ модусов вуйеризма и эксгибиционизма. Ћднако эта схема не удовлетворЯет Љлоссовски, полагающего, что речь - это единственнаЯ активность, соответствующаЯ пассивности зрениЯ, и единственное действие, соответствующее страстности зрениЯ. ђечь - это наше активное поведение по отношению к отражениЯм, отголоскам и двойникам - ради их объединениЯ, а также их извлечениЯ. …сли уж зрение перверсивно, то речь тем более. €бо Ясно, что дело не в том - как в случае с реб±нком - чтобы разговаривать с двойниками или с симулЯкрами. „ело в разговоре о них. Ќо с кем? ЋпЯть хе, с призраками-духами. Џостольку, поскольку мы "именуем" или "обозначаем" что-то или кого-то - при условии, что это делаетсЯ с необходимой точностью и, прежде всего, в нужном стиле, - мы также и "денонсируем": мы смещаем имЯ или, скорее, вынуждаем многообразие именованного воспарить над именем; мы разделЯем, отражаем вещь, мы позволЯем - под одним и тем же именем - многим объектам быть видимыми, равно как смотрение позволЯет - во взглЯде - говорить о столь многом. Њы никогда не говорим кому-то, но о ком-то, обращаЯсь к некой силе, способной отражать и разделЯть его. ‚от почему, именуЯ нечто, мы тем самым денонсируем его перед неким призраком-духом, служащим каким-то странным зеркалом. Ћктав - в своей восхитительной самонадеЯнности - говорит: Я</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>не разговаривал с ђобертой, не назначал длЯ нее призрака. Ќаоборот, Я назвал ђобертой этот призрак и таким образом </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>371 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>"денонсировал" е±, чтобы призрак мог обнаружить то, что она скрывала, и чтобы она, наконец, освободила то, что было собрано под е± именем</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">6</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. €ногда зрение стимулирует речь, иногда речь ведет за собой зрение. Ќо всегда есть умножение и отражение того, что увидено и проговорено, - так же, как и того лица, которое видит и говорит: говорЯщий участвует в великом растворении эго и даже управлЯет им и провоцирует его. Њишель ”уко написал прекрасную статью о Љлоссовски, в которой проанализировал игру двойников и симулЯкров, зрениЯ и Языка. Ћн прилагает к ним клоссовские категории зрениЯ: симулЯкр, подобие и притворство.</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">7</SUP></FONT><FONT SIZE=2> Џоследним соответствуют категории Языка: эвокациЯ [воплощение], провокациЯ и ревокациЯ [отмена]. ‡рение раскалывает то, что оно видит, надвое и умножает соглЯдатаев; подобным же образом Язык денонсирует то, что он говорит, и умножает говорЯщих (такова множественность наложенных друг на друга голосов в <I>‘уфл±ре</I></FONT><FONT SIZE=2>)<I>.</I> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>’о, что тела говорЯт, было известно давно. Љлоссовски, однако, указывает на точку, выступающую едва ли не центром, в котором формируетсЯ Язык. Ѓудучи латинистом, он обращаетсЯ к Љвинтиллиану: тело способно к жестам, которые вызывают понимание, противоположное тому, на что они указывают. ‚ Языке эквиваленты таких жестов называютсЯ <I>"солицизмами"</I></FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">8</SUP></FONT><I><FONT SIZE=2>.</I></FONT><FONT SIZE=2> Ќапример, одна рука может сдерживать нападающего, другаЯ же быть открытой длЯ него в мнимом приветствии. €ли та же самаЯ рука может сдерживать, но лишь так, .что при этом подает открытую ладонь. Ђ есть еще такаЯ игра пальцами - одни остаютсЯ открытыми, другие же сжать!. ’ак, Ћктав обладает коллекцией потайных картин вымышленного художника ’оннера, близкого к ќнгру, —ес-саро и Љурбе, и знает, что суть изображениЯ заключаетсЯ в солицизме тел - например, в двусмысленном жесте ‹укреции. …го воображаемые описаниЯ подобны сиЯющим стереотипам, очерчивающим <I>Ћтмену.</I> Ђ в своих собственных рисунках - изображающих великолепную красоту </FONT><FONT SIZE=2>- <BR>
__________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">6</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Roberte,</I></FONT><FONT SIZE=2> p. 31 (эта глава озаглавлена "„онос"). <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">7</SUP></FONT><FONT SIZE=2> Michel Foucault, "La Prose d'Acteon", <I>Nouvelle Revue Francaise,</I> March 1964. <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">8</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>La Revocation,</I> pp.11 - 12. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>372 Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ </P>
<P>Љлоссовски намеренно оставлЯет неопредел±нными половые органы, при том, что он сверхчетко задает руку как орган солицизмов. Ќо чем именно ЯвлЯетсЯ эта позитивность руки, е± двусмысленный или "подвешенный жест"? ’акой жест - это олицетворение силы, внутренне присущей также Языку: дилемма, дизъюнкциЯ и дизъюнктивный силлогизм. Ћ полотнах, изображающих ‹укрецию, Ћктав пишет: "…сли она уступает, она изменЯет Явно; если она не уступает, ее все равно будут рассматривать как изменившую, поскольку - убитаЯ своим насильником - она будет окончательно опорочена. ‚идна ли нам е± уступка оттого, что ее решено устранить, как только она обнаружила сво± падение? €ли же она сперва решилась на уступку, готоваЯ исчезнуть после того, как расскажет [об этом]? Ќесомненно, она уступает потому, что рефлексирует; если бы она не рефлексировала, она убила бы себЯ или была бы немедленно убита. €так, рефлексируЯ над собой в своем проекте смерти, она бросаетсЯ в объЯтиЯ ’арквиниана и - как намекает ‘вЯтой Ђвгустин - увлекаемаЯ собственной алчностью, наказывает себЯ за эту путаницу и солицизм. Љак говорил Ћвидий, приходит времЯ поддатьсЯ ужасу бесчестьЯ. џ бы сказал, что она поддалась собственной алчности, котораЯ раздваиваетсЯ: алчность е± скромности отказываетсЯ от скромности ради того, чтобы заново открыть длЯ себЯ плотскую чувственность"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">9</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‡десь разрастающаЯсЯ дилемма и подвешенный жест представлЯют - в своей идентичности - и детерминацию тела, и движение Языка. Ќо тот факт, что общим элементом ЯвлЯетсЯ <I>рефлексиЯ,</I> указывает на что-то ещ± помимо этого. </P>
<P>’ело - это Язык, поскольку оно, по своей сути, есть "складка-флексиЯ". ‚ рефлексии телеснаЯ складка-флексиЯ, по-видимому, разделЯетсЯ, раскалываетсЯ надвое, противостоЯ себе и отражаЯсь в себе; в конце концов, она ЯвлЯетсЯ себе освобожденной от всего, что обычно скрывает ее. ‚ замечательной сцене <I>Ћтмены</I></FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>ђоберта, просовываЯ свои руки в дарохранительницу, чувствует, что их хватают какие-то длинные руки, похожие на е± собственные... ‚ <I>‘уфл±ре</I> две ђоберты борютсЯ, обвива-<BR>
__________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">9</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>La Revocation,</I> pp.28 - 29. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>373 ‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P>
<P>ютсЯ руками, сжимают пальцы, тогда как приглашенный гость "суфлирует": <I>раздели ее</I>! € <I>ђоберта вечером</I> заканчиваетсЯ жестом ђоберты - она показывает "пару ключей ‚иктору, которых он касаетсЯ, хотЯ так и не возьмет". ќто - подвешеннаЯ сцена, поистине застывший водопад, отражающий все дилеммы и силлогизмы, с которыми "призраки-духи" нападают на ђоберту во времЯ е± изнасилованиЯ. Ќо если тело - это складка-флексиЯ, то оно же и Язык. Џолное отражение слов, или отражение в словах, необходимо длЯ того, чтобы проЯвилсЯ складчатый [флексивный</FONT><FONT SIZE=2>]</FONT><FONT SIZE=2> характер Языка, освобожд±нный наконец от всего, что скрывает и утаивает его. ‚ своем превосходном переводе <I>ќнеиды</I> Љлоссовски это Ясно показывает: стилистические изысканиЯ должны породить образ из флексии, отраж±нной в двух словах - из складки-флексии, котораЯ противостоЯла бы самой себе и отражалась бы на себЯ в словах. ‚ этом состоит позитивнаЯ сила высшего "солицизма", или сила поэзии, заложеннаЯ в столкновении и совокуплении слов. …сли Язык <I>имитирует</I> тела, то не благодарЯ звукоподражанию, а благодарЯ складке-флексии. …сли тела имитируют Язык, то не благодарЯ органам, а благодарЯ складке-флексии. ‘уществует целаЯ пантомима, внутреннЯЯ длЯ Языка как некоторого дискурса или истории внутри тела. …сли жесты говорЯт, то прежде всего потому, что слова имитируют жесты: "”актически, эпическаЯ поэма ‚ергилиЯ - это некий театр, где слова имитируют жесты и ментальные состоЯниЯ персонажей.... ‘лова - не тела - принимают позу; слова - не одеЯниЯ - сплетаютсЯ; слова - не доспехи - сверкают..."</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">10</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ‘овершенно необходимо сказать несколько слов о синтаксисе Љлоссовски, который сам составлен из каскадов, подвешиваний и отраж±нных складок-флексий. ‚ складке-флексии, согласно Љлоссовски, присутствует двойнаЯ трансгрессиЯ - трансгрессиЯ Языка плотью и плоти Языком</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">11</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ћн смог извлечь из этого некий стиль и мимикрию - одновременно и особый Язык, и особое тело. <BR>
___________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">10</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ‚ведение к (французскому) переводу <I>ќнеиды.</I></FONT><FONT SIZE=2> <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">11</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Un si funeste desir,</I> p. 126. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>374 Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ </P>
</FONT><B><FONT SIZE=4 COLOR="#0000ff"><P ALIGN="CENTER">* * *</P></B>
</FONT><FONT SIZE=2><P>Љакова же роль этих подвешенных сцен? ђечь тут ид±т не столько об усмотрении в них какой-то устойчивости или непрерывности, сколько об осознании в них объекта фундаментального повторениЯ: "†изнь, повторЯющаЯсЯ снова и снова длЯ того, чтобы удержать себЯ -в падении - словно задерживающаЯ дыхание в неком мгновенном</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>осознании своего начала; но повторение жизнью самой себЯ было бы безнад±жным делом без симулЯкра актера, которому, воспроизводЯ этот спектакль, удаетсЯ тем самым избавить себЯ от повторениЯ"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">12</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ќто страннаЯ тема спасительного повторениЯ, которое спасает нас прежде всего и главным образом от повторениЯ. „ействительно, психоанализ учит нас, что мы заболеваем от повторениЯ, но он учит также и тому, что мы исцелЯемсЯ благодарЯ повторению. Љак раз <I>‘уфл±р</I> и есть такой отч±т о спасении, или "исцелении". ќто исцеление, однако, в меньшей степени обЯзано вниманию встревоженного доктора °гдрэзила, чем театральной репетиции и театрализованному повторению. Ќо чем должна быть театральнаЯ репетициЯ, чтобы она могла обеспечить спасение? ђоберта из <I>‘уфл±ра</I> играет <I>ђоберту вечером,</I> и она разделЯетсЯ на двух ђоберт. …сли она повторЯет слишком точно, если она играет роль слишком натурально, репетициЯ утрачивает свой признак - в неменьшей степени, чем если бы она играла эту роль плохо и изображала е± неуклюже. Ќе в этом ли заключаетсЯ новаЯ неразрешимаЯ дилемма? €ли же мы, скорее, должны вообразить два типа повторениЯ - одно ложное, а другое истинное, одно безнад±жное, а другое благотворное, одно сковывающее, а другое освобождающее; то, которое обладало бы точностью в качестве своего противоречивого критериЯ, и другое, которое отвечало бы иным критериЯм? </P>
<P>Ћдна тема проходит сквозь все творчество Љлоссовски: оппозициЯ между обменом и подлинным повторением. €бо обмен включает в себЯ только сходство, даже если это сходство крайне значительно. …го критерием служит точность, вместе с равенством обмениваемых продуктов. ќто ложное повторение, вызывающее в нас <BR>
___________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">12</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>La Revocation,</I> p. 15. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>375 ‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P>
<P>болезнь. ‘ другой стороны, подлинное повторение поЯвлЯетсЯ как единичный поступок, который мы совершаем в отношении того, что не может быть обменено, смещено или замещено - подобно стиху, который повторЯетсЯ при условии, что ни одно слово не может быть изменено. ђечь уже не идет о равенстве между похожими вещами, нет даже речи о тождестве ’ого же ‘амого. Џодлинное повторение обращаетсЯ к чему-то единичному, неизменному и различному, без "тождества". ‚место обмена похожим и отождествлениЯ ’ого же ‘амого, <I>оно удостоверЯет подлинность различного.</I> ќта оппозициЯ развиваетсЯ Љлоссовски следующим образом: ’еодор в <I>‘уфл±ре</I> вновь принимает "законы гостеприимства" Ћктава, состоЯщие в <I>размножении</I> ђоберты пут±м <I>предоставлениЯ</I> е± гостЯм. ’еперь, при таком возобновлении, ’еодор сталкиваетсЯ со страннным обстоЯтельством: </P>
<P>гостиница ‹онгшамп - это государственный институт, где каждый из супругов должен быть "декларирован" согласно финансовым правилам и нормам эквивалентности, чтобы служить в качестве объекта обмена и соучаствовать в дележе мужчин и женщин</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">13</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ћднако ’еодор начинает видеть в институте ‹онгшампа карикатуру на законы гостеприимства, нечто противоположное им. „октор °гдрэзил говорит ему: "‚ы категорически настаиваете на том, чтобы отдавать без возврата и никогда не получать обратно! ‚ы не можете жить, не подчинЯЯсь всеобщему закону обмена.... Џрактика гостеприимства - как вы е± понимаете - не может быть односторонней. Љак и всЯкое гостеприимство, оно (и особенно оно) требует абсолютной взаимности, чтобы быть жизнеспособным; это тот барьер, который вы не хотите преодолеть - распределение</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>женщин между мужчинами и мужчин между женщинами. ‚ы должны довести это дело до конца, согласитьсЯ изменить ђоберте с другой женщиной, допустить неверность ђоберте - раз уж вы упорно хотите, чтобы она была неверна вам"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">14</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ’еодор не внемлет. Ћн знает, что истинное повторение заключаетсЯ в таком даре, в экономии этого дара, котораЯ противоположна меркантильной экономии обмена (... отдаваЯ должное </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>________________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">13</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Le Souffleur,</I> pp.51ff,71ff. <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">14</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Le Souffleur,</I> pp.211, 212, 218. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>376 Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ</FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>†оржу Ѓатаю). Ћн знает, что хозЯин и его отражение - в обоих смыслах этого слова - противоположны гостинице; и что в хозЯине и в даре повторение рв±тсЯ далее, впер±д - как высшаЯ сила неразменного: "жена, прости-туируемаЯ собственным мужем, тем не менее оста±тсЯ его супругой и неразменной собственностью мужа."</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">15</SUP></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>Љак же получаетсЯ, что ’еодор предпочитает довести сво± путешествие до грани безумиЯ? Ћн был болен, и теперь нас интересует его выздоровление. ѓоворЯ точнее, он был болен до тех пор, пока риск обмена не приш±л к компромиссу и не стал угрожать его попыткам к чистому повторению. ђазве ђоберта и жена Љ не менЯлись друг с другом до такой степени, что их уже нельзЯ было отличить одну от другой даже в той схватке, в которой они переплелись руками? € разве сам Љ не поменЯлсЯ с ’еодором ради того, чтобы отобрать у него вс± и отвергнуть законы гостеприимства? ’еодор (или Љ?) прав, когда понимает, что повторениЯ нет ни в наивысшем сходстве, ни в точности обмена, ни, даже, в воспроизводстве идентичного. Џовторение - это ни тождество ’ого же самого, ни равенство подобного; оно обнаруживаетсЯ в интенсивности ђазличного. Ќе существует двух женщин, которые походили бы друг на друга и которых можно было бы принЯть за ђоберту; нет двух людей внутри ђоберты - внутри одной и той же женщины. Ќо ђоберта обозначает "интенсивность" в самой себе; она заключает в себе различие как таковое, неравенство, характеристика которого должна возвращатьсЯ или повторЯтьсЯ. Љороче, двойник, отражение, или симулЯкр, открывают наконец свою тайну: повторение не предполагает ’ого же ‘амого, или Џодобного - таковые не ЯвлЯютсЯ его предпосылками. Ќапротив, именно повторение производит единственное "то же самое" того, что различаетсЯ, и единственное сходство различного. ‚ыздоравливающий Љ (или ’еодор?) перекликаетсЯ с выздоравливающим ‡аратустрой Ќицше. ‚се "обозначениЯ" повержены и "денонсированы" с тем, чтобы создать пространство длЯ богатой системы ин-тенсивностей. Џара Ћктав-ђоберта отсылает к чистому <BR>
_______ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">15</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Le Souffleur,</I> p. 214. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>377 ‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P>
<P>различению интенсивности в мысли; имена "Ћктав" и "ђоберта" уже не обозначают чего-то [предметного]; теперь они выражают чистые интенсивности - взлеты и падениЯ</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">16</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>’аково отношение между застывшими сценами и повторением. "Џадение", "различие", "подвешенность" отражаютсЯ в возобновлении, или в повторении. ‚ этом смысле тело отражаетсЯ в Языке: характерное свойство Языка состоит в том, что он <I>вбирает в</I> себЯ застывшую сцену, составлЯет из не± "призрачное" событие, или, скорее, приводит "призраков-духов". ‚ Языке - в сердцевине Языка - разум схватывает тело, его жесты в качестве объекта фундаментального повторениЯ. ђазличие делает вещи видимыми и умножает тела; но именно повторение да±т вещам возможность быть высказанными, удостоверЯет подлинность множественного и делает из него спиритуальное событие. Љлоссовски говорит: "“ ‘ада Язык - нетерпимый к самому себе - не знает истощениЯ, спущенный с цепи на одну и ту же жертву до конца ее, дней.... ‚ телесном акте не может быть трансгрессии, если он не оживает как спиритуальное событие; но длЯ того, чтобы приостановить объект, необходимо найти и воспроизвести событие в повторЯемом описании телесного действиЯ"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">17</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‚ конце концов, что такое Џорнограф? Џорнограф - это тот, кто повторЯет и возобновлЯет. ’о, что автор - это, по своей сути, некий повторитель, должно сообщать нам нечто о свЯзи между Языком и телом, о взаимном пределе и трансгрессии, которые каждый из них находит в другом. ‚ романе ѓомбро-вича <I>ЏорнографиЯ</I> центральными ЯвлЯютсЯ застывшие сцены: сцены, которые герой (или герои?) - соглЯдатай-рассказчик-литератор, человек театра - налагает (налагают) на двух молодых людей; сцены, извращ±нность которых проистекает из взаимного безразличиЯ одних лишь молодых людей; но это также и сцены, -которые <BR>
____________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">16</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ‘м. послесловие к </FONT><I><FONT SIZE=2>Lois de I'hospitalite:</I></FONT><FONT SIZE=2> "€мЯ ђоберта ЯвлЯетсЯ достаточно специфичным обозначением первичной интенсивности"; точно так же такаЯ пара, как кожа и перчатка, не обозначает какой-либо вещи - скорее, она выражают интенсивности (pp.334 - 336). <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">17</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Un si funeste desir,</I> pp.126 - 127. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>378 Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ </P>
<P>достигают своей кульминации с низвержением и различением уровнЯ, резюмируемых в повторении Языка и зрениЯ; собственно говорЯ, сцены обладаниЯ - поскольку молодые люди захвачены собственными мыслЯми - предопределены и денонсированы соглЯдатаем-рассказчиком. "Ќет, нет, все это может и не было бы скандальным, если бы так сильно не расходилось с их естественным ритмом - застывшие, странно неподвижные, как будто и не они это... €х ладони, высоко поднЯтые над головами, "непроизвольно" сплетаютсЯ. Ђ сплетЯсь, неожиданно резко и быстро идут вниз. Ћба склонЯют головы и смотрЯт на руки. € тогда они внезапно падают, собственно говорЯ, непонЯтно было, кто кого повалил, но выглЯдело так, будто это руки их повалили"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">18</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. •орошо, что эти два автора - столь новые, столь значимые и вместе с тем столь разные - встречаютсЯ друг с другом на теме тела-Языка, порнографии-повторениЯ, пор-нографа-повторЯющего и писателЯ-воспроизводителЯ. </P>
</FONT><B><FONT SIZE=4 COLOR="#0000ff"><P ALIGN="CENTER">* * *</P></B>
</FONT><FONT SIZE=2><P>’ак в ч±м же дилемма? Љаким же образом созда±тсЯ дизъюнктивный силлогизм, выражающий эту дилемму? ’ело - это Язык; но оно может маскировать речь о том, что это так и есть, - оно может прЯтать е±. ’ело может желать - и обычно так и бывает - безмолвиЯ в отношении своих отправлений. ‚ этом случае речь - репрессированнаЯ телом, но при том проецируемаЯ, делегируемаЯ и отчуждаемаЯ - становитсЯ дискурсом прекрасной души, котораЯ говорит о законах и добродетелЯх, сохранЯЯ в то же времЯ молчание по поводу тела. ‚ данном случае Ясно, что сама речь, так сказать, чиста, но безмолвие, на котором она покоитсЯ, - нечисто. ‘охранЯЯ это безмолвие - которое одновременно и скрывает, и делегирует его речь - тело обращает нас к безмолвным воображаемым. ‚ сцене изнасилованиЯ ђоберты Љолоссе и Ѓоссу (то есть, призраками-духами, которые помечают собой различие уровней как предельную ре- <BR>
___________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">18</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ‚.ѓомбрович, <I>„евственность. ЏорнографиЯ. €з дневников. -</I> Њ., ‹абиринт, 1992. - ‘. 193-194, 202-203. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>379 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>альность) мы слышим, что она говорит: "—то вы собираетесь делать с нами, и что нам делать с вашей плотью? „олжны ли мы сожрать е±, раз она вс± ещ± способна говорить? €ли же мы должны обойтись с ней так, будто она должна была сохранить вечное безмолвие?.. Љак могло бы (ваше тело) быть таким вкусным, если не посредством речи, которую оно скрывает"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">19</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. € Ћктав говорит ђоберте: "“ тебЯ есть тело, с помощью которого можно скрывать свою речь?"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">20</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ”актически, ђоберта - это председатель комиссии по цензуре; она говорит о добродетелЯх и законах; ей нельзЯ отказать в аскетизме, она не убила "прекрасную душу" в себе.... …± слова чисты, хотЯ е± молчание нечисто. €бо в этом молчании она имитирует призраков-духов; а значит, она провоцирует их, провоцирует их агрессию. Ћни воздействуют на е± тело, внутри е± тела, принимаЯ форму "нежелательных мыслей" - одновременно громадных и недоразвитых. ’аков первый термин дилеммы: <I>либо</I> ђоберта безмолвствует, но провоцирует агрессию духов своим молчанием, которое тем более нечисто, что ее речь еще более нечиста...</P>
<I><P>‹ибо</I> должен существовать грЯзный, непристойный и нечестивый Язык длЯ того, чтобы молчание было чистым, и чтобы Язык, присущий этому молчанию, был чистым Языком, обитающим в таком безмолвии. "ѓовори и мы исчезнем", - сказали призраки-духи ђоберте</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">21</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ќо не имеет ли Љлоссовски просто ввиду, что речь предохранЯет нас от размышлений о скверных вещах? Ќет; чистый Язык, который производит нечистое безмолвие ЯвлЯетсЯ <I>провокацией</I> разума со стороны тела; сходным образом, нечистый Язык, производЯщий чистое безмолвие, ЯвлЯетсЯ <I>устранением</I> [ревокацией] тела со стороны разума. Љак говорЯт герои ‘ада, как раз не наличность тел возбуждает либертена, а великаЯ идеЯ того, чего здесь нет. Џо ‘аду, "порнографиЯ - это форма борьбы разума против плоти". €ли, точнее, что же отменЯетсЯ </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>__________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">19</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Roberte,</I> pp.73, 85. <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">20</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Roberte,</I> p. 133. <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">21</SUP></FONT><FONT SIZE=2> <I>Roberte,</I></FONT><FONT SIZE=2> p.85. ‚ свЯзи с этим движением чистого и нечистого см. </FONT><I><FONT SIZE=2>Un si funeste desir, pp.</I>123 - 125. </P>
<P>380 </FONT><I><FONT SIZE=2>Џђ€‹Ћ†…Ќ€џ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>в теле? Ћтвет Љлоссовски гласит: именно целостность тела и обусловленнаЯ ею идентичность личности - вот, что оказываетсЯ подвешенным и испарЯющимсЯ. Ќесомненно, такой ответ крайне сложен. Ћднако его достаточно, чтобы мы понЯли, что дилемма тело-Язык устанавливаетсЯ между двумЯ отношениЯми тела и Языка. Џара "чистый Язык-нечистое безмолвие" обозначает определ±нное отношение, в котором Язык привносит тождество личности и целостность тела в ответственное эго, но хранит безмолвие по поводу всех сил, которые вызывают разложение этого эго. €ли же сам Язык становитсЯ одной из них и принимает на себЯ груз всех</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>этих сил, даваЯ, тем самым, расчлен±нному телу и разложенному эго доступ к безмолвию, которое есть безмолвие невинности. ‚ этом случае у нас имеетсЯ другой термин дилеммы: "нечистый Язык-чистое безмолвие". „ругими словами, альтернативны два типа чистоты -</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>ложнаЯ и истиннаЯ: чистота ответственности и чистота невинности, чистота ЏамЯти и чистота ‡абывчивости. ‘тавЯ проблему с лингвистической точки зрениЯ, в <I>Ѓафомете</I> [Љлоссовски] говорит: <I>либо</I> слова вспоминаютсЯ, но их смысл оста±тсЯ неЯсным; <I>либо</I> смысл проЯвлЯетсЯ, когда воспоминание о словах исчезает.</P>
<P>…сли брать ещ± глубже, природа этой дилеммы теоло-гична. Ћктав - это профессор теологии. <I>Ѓафомет</I> в целом ЯвлЯетсЯ теологическим романом, который противопоставлЯет систему Ѓога и систему Ђнтихриста как два термина фундаментальной дизъюнкции.</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">22</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ”актически, порЯдок божественного тво