а нас исподтишка. Љоварный враг под
маской дружбы готовил на нас нападение. “же наши города и села  страдают  от
бомб.  “же  пролилась  кровь  невинных  людей,  мирно  строивших свою жизнь.
‚станем на защиту ђодины, отбросим  врага,  укрепим  наши  границы,  защитим
наших  родных и близких. ‘мерть врагу! Ђ если нужна и наша жизнь, то отдадим
за ђодину и нашу жизнь и умрем в честном бою!
     ’акие слова услышал Я 22 июнЯ 1941 года на летучем митинге от  парторга
одного учебного заведениЯ в Џолтаве, где менЯ случайно застала война.
     -- ’оварищи!  ЏроклЯтаЯ  тевтонскаЯ  орда  ворвалась в наши пределы. Њы
захвачены врасплох. Џока люди поймают  бешеную  собаку,  сколько  людей  она
перекусает  и  сколько  еще  причинит  зла!  ‹овите бешеных собак! ’оварищи,
ђодина призывает всех  нас  стать  на  защиту  родной  земли.  Ћтложим  наши
житейские  дела, теперь не до них. …ще вчера мы жили мирно и не ждали войны.
…ще вчера так весело танцевала молодежь, так бодро шагали по городу старики,
так дружно и беззаботно шла наша работа. ‘тар и млад  теперь  --  на  другую
работу,  на  войну,  против  общего  всем  врага,  на  защиту  оскорбленного
отечества! ‚се длЯ войны и фронта! Ћтечество наше  в  опасности!  ’еперь  не
времЯ  длЯ  личных  дел.  Ћтдадим  все  свои  дела  и себЯ самих на служение
ђодине... Ђ если нам суждено погибнуть,  то  лучше  смерть,  чем  рабство  у
врага!
     ’ак  говорил  какой-то  человек  на митинге перед вокзалом в •арькове в
июле 1941 года, когда Я пробиралсЯ из Џолтавы в Њоскву.
     -- Ќикуда отсюда не уйду! •оть расстреливайте менЯ,  никуда  отсюда  не
уйду, -- истерически вопила молодаЯ женщина с двумЯ детьми, одним -- грудным
и другим -- четырехлетним, беженка из-под ‹ьвова, котораЯ с трудом ворвалась
в  вагон, где был и Я, на какой-то мелкой станции между •арьковом и Њосквой.
…е муж, военный, был взЯт в  первые  же  часы  войны,  а  сама  она,  бросив
имущество и дом, с двумЯ детьми прошла полтораста километров пешком, и потом
попала  с  одного  поезда на другой, пока не очутилась на линии Љурск--Ћрел,
где, после нескольких суток ожиданиЯ и всЯких страданий, наконец  втиснулась
в  переполненный  московский  поезд,  чтобы  добратьсЯ  к  родственникам под
Њосквой. Џроводник вагона ее не пускал,  так  как  никаких  билетов  на  той
станции  никому  не  выдавалось.  €  вот она влезла силою и громко кричала и
причитала.
     -- ђубите менЯ на куски, не уйду отсюда! џ десЯть дней голоднаЯ с двумЯ
детьми. џ больше не могу сидеть на этой станции! Џустите, отстаньте от менЯ.
Ќе уйду. “бивайте, не уйду.
     …е стали успокаивать. ‚ конце концов отстал и  проводник.  …е  усадили,
дали  поесть. ѓрудного положила она на скамью. Ћн был неподвижен, совершенно
безмолвен и вполне мертвенного вида; и только  иногда,  очень  редко  слегка
вздрагивал  ручками  и  ножками.  —етырехлетний  стоЯл как скелет, желтого и
синего цвета, рассеЯнно слушал крики и причитаниЯ матери и  тупо  смотрел  в
окно,  находЯсь  от  него  на  большом  расстоЯнии и только единственной его
реакцией было, когда в окне вагона показались жужжащие самолеты, это --  то,
что он задрожал и тихо пролепетал матери:
     -- Ѓомбить будут?
     -- ќто -- наши, -- сказала мать.
     -- Ђ наши будут бомбить?
     ’ут  все  рассмеЯлись, и заулыбалась мать. “спокоившись, она рассказала
свою историю, из которой мне многое запомнилось.
     -- Њуж говорит: собирай детей и уходи, сейчас немец бомбить начнет. Ђ Я
ему: куда Я пойду? џ с тобой  останусь.  Ѓомбить,  говорит,  сейчас  начнут,
наступление  идет,  в  плен, говорит, попадешь, убьют, замучат, говорит. Ђ Я
ему: но ты же вот останешьсЯ! Ђ он мне: да Я же военный, мне -- приказ.  Ќу,
что  ж,  что  военный, говорю ему. †или вместе и умрем вместе. €ди, говорит,
времени не упускай. Ђ Я ему: и мне с тобой  умереть  хочетсЯ.  „а  детей-то,
говорит,  тебе не жалко? Ђ Я ему: и дети с нами умрут. Ќу, говорит, ты с ума
сошла, с тобой разговаривать  нечего.  €  ушел.  Ђ  через  полчаса,  смотрю,
грузовик  подошел,  и  какой-то военный силком менЯ втащил на машину. ’акой,
говорит приказ. Ђ мужа-то и нет как нет. Џосадили нас втроем, и хоть  бы  до
железной  дороги  довезли-то. Ђ то провезли пЯтьдесЯт километров и высадили.
Људа хочешь, туда и иди. „о железной дороги полтораста верст пешком  прошли.
Ќесколько  ночей в лесу ночевали не евши. „а после этого еще вот по железной
дороге целую неделю мыкаемсЯ.
     Џотом она совсем успокоилась. € заговорила так.
     -- †или вместе, и умирать надо  вместе.  Ќашел,  когда  жалеть!  ‘ам-то
сейчас в бою небось. †ив ли? Ђ Я тут чего мыкаюсь? …сли бы все так вот пошли
на  немца,  устрашилсЯ  бы.  Ђ  чего  нас оттуда вывезли? Џошли бы мы все на
врага, и -- устрашилсЯ бы. џ ему говорю: ЉолЯ, и Я с тобой умру. Ђ  он  мне:
дура,  говорит,  детей спасай, мне через полчаса выступать. Ђ стоЯла-то наша
часть у самой границы. “мру, говорю, с тобой. Ђ он мне:  дура,  говорит,  ты
ничего  не  смыслишь, нельзЯ тут тебе быть. Ђ Я ему: жизнь свою хочу отдать,
понЯл? Ђ он мне: дура, говорит, езжай к отцу. Ђ Я ему: поп в церкви говорил,
что никто же больше сеЯ любви не имеет, да кто душу свою  положит  за  други
своЯ.  Ђ  он  мне:  и  поп  твой  такой  же  дурак;  уходи, говорит, не смей
оставатьсЯ. Ђ Я ему: что же, ЉолЯ, и жизни моей ты  не  хочешь!  Ђ  он  мне:
жизнь  длЯ детей береги! Ђ Я ему: а дети-то мне на что, если немцу под сапог
пойдем? Ђ он мне: дура, говорит, дети вырастут, а ты их губишь; а Я ему: все
погибнем, а народ  останетсЯ.  Ђ  он  мне:  а  что  тебе  народ,  коли  сама
подохнешь? Ђ Я ему: жизнь хочу отдать. Ђ он мне: дура, говорит. џ ему: жизнь
мою возьми. Ђ он мне: дура, говорит...