за поверхностным здравым  смыслом  и
имеют некоторое  основание  объЯснЯть  простотой  и  глупостью  то,  что  мы
придерживаемсЯ старинного образа мыслей, имеЯ в виду тех из нас, которые  не
просвещены наукой. ‚еликие умы, более основательные и проникновенные, ЯвлЯют
собой истинно верующих другого рода: они длительно  и  благоговейно  изучают
‘вЯщенное писание, обнаруживают в нем более глубокую истину и, озаренные  ее
светом, понимают сокровенную и божественную тайну учениЯ нашей  церкви.  ‚се
же  мы  видим,  что  некоторые   достигают   этой   высшей   ступени   через
промежуточную, испытав при этом величайшую радость и убежденность в том, что
ими достигнута последнЯЯ грань  христианского  просвещениЯ,  и  наслаждаютсЯ
своей   победой,   нравственно    перерожденные,    исполненные    умилениЯ,
благодарности и величайшей скромности. Ќо в их число Я не хотел бы  включать
тех людей, которые, желаЯ очиститьсЯ от всЯкого подозрениЯ  в  склонности  к
своим прежним заблуждениЯм и  убедить  нас  в  своей  твердости,  впадают  в
крайность, становЯтсЯ нетерпимыми и  несправедливыми  в  отстаивании  нашего
дела и пЯтнают его, вызываЯ постоЯнные упреки в жестокости.
     Џростые крестьЯне - честные люди; честные люди также  философы,  натуры
глубокие и просвещенные, обогащенные обширными познаниЯми в области полезных
наук. Ќо метисы, пренебрегшие состоЯнием первоначального неведениЯ всех наук
и не сумевшие достигнуть второго, высшего состоЯниЯ (то есть  сидЯщие  между
двух стульев, как, например, Я сам и многие другие), опасны, глупы и вредны:
они-то и вносЯт в мир смуту. —то касаетсЯ менЯ, то Я стараюсь, насколько это
в моих силах, вернутьсЯ к первоначальному, естественному состоЯнию,  которое
совсем напрасно пыталсЯ покинуть.
     ЌароднаЯ и чисто природнаЯ поэзиЯ отличаетсЯ непосредственной свежестью
и изЯществом, которые уподоблЯют  ее  основным  красотам  поэзии,  достигшей
совершенства благодарЯ искусству, как свидетельствуют  об  этом  га-сконские
вилланели [5] и поэтические произведениЯ народов, не ведающих никаких наук и
даже не знающих письменности. ЏоэзиЯ посредственнаЯ, занимающаЯ место  между
народною  и  тою,  котораЯ  достигла   высшего   совершенства,   заслуживает
пренебрежениЯ, недостойна того, чтобы ценитьсЯ и почитатьсЯ.
     Ћднако, предавшись подобным умственным изысканиЯм, Я  увидел,  как  это
часто бывает, что мы принимали за трудную и  необычную  работу  то,  что  на
самом  деле  не  таково;  находчивость  наша,   обострившись,   обнаруживает
бесконечное количество подобных примеров. џ приведу здесь только один:  если
стоит говорить об этих моих "Ћпытах", то может случитьсЯ, думаетсЯ мне,  что
они не придутсЯ по вкусу ни умам грубым и пошлым, ни умам  исключительным  и
выдающимсЯ. ’е их не поймут,  эти  поймут  слишком  хорошо;  и  придетсЯ  им
удовольствоватьсЯ читателем среднего умственного уровнЯ.

       ѓлава LV

        Ћ ‡ЂЏЂ•Ђ•

     Ћ некоторых людЯх - к ним относитсЯ Ђлександр ‚еликий - говорЯт, что их
пот издавал приЯтный  запах,  благодарЯ  каким-то  редким  и  исключительным
особенностЯм  их  телесного  устройства.  Џричину  этого  пытались  выЯснить
Џлутарх и другие [1]. Ќо обычно человеческие тела устроены совсем  по-иному:
лучше всего, если они вовсе не  имеют  запаха.  ‘амым  чистым  и  сладостным
дыханием - например, дыханием здорового ребенка - мы восхищаемсЯ потому, что
оно лишено какого бы то ни было неприЯтного запаха. ‚от почему, как  говорит
Џлавт,

     Mulier turn bene olet, ubi nihil olet.

     {†енщина пахнет хорошо, когда она ничем не пахнет [2] (лат.)}

     ‹учше всего ведет себЯ та женщина, о поведении которой ничего не  знают
и не слышат. —то же касаетсЯ приЯтных запахов, заимствованных извне, то  мне
кажетсЯ правильным мнение, что люди пользуютсЯ духами длЯ того, чтобы скрыть
какой-нибудь природный недостаток. Ћтсюда  такое  отождествление  у  древних
поэтов: благоухание у них часто означает вонь -

     Rides nos, Coracine, nil olentes
     Malo quam bene olere nil olere

     {’ы смеешьсЯ надо мной, Љорацин, что Я ничем не пахну; но Я предпочитаю
ничем не пахнуть, чем благоухать [3] (лат.)}

     и в другом месте:

     Posthume, non bene olet, qui bene semper olet.

     {Џостум, нехорошо пахнет тот, кто всегда благоухает [4] (лат.)}

     ’ем не менее Я очень люблю  вдыхать  приЯтные  запахи  и  до  крайности
ненавижу дурные, ибо к ним Я чувствительнее, чем кто-либо другой:

         Namque sagacius unus odoror,
     Polypus, an gravis hirsutis cubet hircus in alis. Quam canis  acer  ub?
Leateat sus.

     {Њое обонЯние,  Џолип,  различает  козлиный  запах  волосатых  подмышек
лучше, чем пес с самым острым нюхом чует логово вепрЯ [5] (лат.)}

     ‘амые простые и естественные запахи длЯ менЯ всего приЯтнее.  €  это  в
особенности касаетсЯ женщин. ‚о времена самого грубого  варварства  скифские
женщины,  помывшись,  пудрили  и  мазали  себе  лицо  и  тело  ароматическим
снадобьем, распространенным  в  их  стране;  перед  тем,  как  сблизитьсЯ  с
мужчиной, они снимали эти  притираниЯ,  и  тело  их  становилось  гладким  и
благоухающим.
     “дивительно, до какой степени пристают ко мне всевозможные  запахи,  до
какой степени моЯ кожа обладает способностью впитывать их в себЯ.  ’от,  кто
жалуетсЯ, что природа не наделила человека особым орудием  длЯ  того,  чтобы
подносить запахи к носу, неправ, ибо запахи сами проникают в нос. Њне же,  в
частности, очень помогают  в  этом  отношении  мои  пышные  усы.  ‘тоит  мне
поднести к ним мои надушенные перчатки или носовой  платок,  и  запах  будет
держатьсЯ на них потом целый день. Џо ним можно обнаружить, откуда Я пришел.
Љогда-то, в дни юности, крепкие поцелуи, сладкие, жадные и сочные, прилипали
к ним и часами  удерживались  на  них.  €,  однако,  Я  мало  подвержен  тем
повальным  болезнЯм,  которые  передаютсЯ  при  соприкосновении  человека  с
человеком или чрез зараженный воздух. ‚ свое времЯ Я счастливо  избег  таких
заболеваний, свирепствовавших в наших городах и среди войск.  Ћ  ‘ократе  мы
читаем, что хотЯ он не покидал  Ђфин  в  то  времЯ,  как  их  несколько  раз
посещала чума, он один ни разу ею не заразилсЯ [6].  џ  полагаю,  что  врачи
могли бы лучше использовать запахи, чем они это делают, ибо  часто  замечал,
что от запахов изменЯетсЯ мое состоЯние, так они действуют на мое настроение
в зависимости от своих свойств.  €  в  этом  Я  нахожу  подтверждение  моего
взглЯда,  что   употребление   ладана   и   других   ароматов   в   церквах,
распространенное с древнейших времен среди всех народов и во всех  религиЯх,
имеет целью пробудить, очистить и возвеселить наши чувства, сделав  нас  тем
самым более способными к созерцанию.
     —тобы лучше судить об этом, Я хотел бы попробовать стрЯпню тех поваров,
которые умеют приправлЯть кушаньЯ различными ароматическими веществами,  как
это бросалось в глаза во времЯ трапез королЯ тунисского, который в наши  дни
прибыл в Ќеаполь длЯ свиданиЯ с  императором  Љарлом  [7].  “  него  кушаньЯ
начинЯлись душистыми прЯностЯми, и притом так щедро, что один павлин  и  два
фазана, приготовленные по их способу, обходились в, сотню дукатов. Љогда  их
разрезали, то не только в пиршественной зале, но и во всех комнатах дворца и
даже  в  соседних  домах  распространЯлись  сладостные  испарениЯ,   которые
улетучивались не скоро.
     ЋтыскиваЯ себе жилье, Я прежде всего забочусь  о  том,  чтобы  избежать
тЯжелого и зловонного воздуха. Џристрастие, которое  Я  питаю  к  прекрасным
городам ‚енеции и Џарижу, ослаблЯетсЯ из-за острого запаха  стоЯчей  воды  в
‚енеции и грЯзи в Џариже.

       ѓлава LVI

     Ћ ЊЋ‹€’‚Ђ• [1]

     џ предлагаю вниманию читателЯ мысли неЯсные и  не  вполне  законченные,
подобно тем, кто  ставит  на  обсуждение  в  ученых  собраниЯх  сомнительные
вопросы: не длЯ того, чтобы найти истину, но чтобы ее искать. € подчинЯю эти
свои мысли суждению тех, кто призван направлЯть не только мои действиЯ и мои
писаниЯ, но и то, что Я думаю. Њною принЯто  будет  и  обращено  мне  же  на
пользу осуждение так же, как и одобрение, ибо сам Я  сочту  нечестием,  если
окажетсЯ, что по неведению или небрежению позволил себе  высказать  что-либо
противное свЯтым установлениЯм католической апостольской римской  церкви,  в
которой умру и в которой родилсЯ. € все же, отдаваЯсь всегда  во  власть  их
цензуры, которой целиком подчинЯюсь,  Я  имею  дерзновение  коснутьсЯ  здесь
подобных предметов.
     Ќе знаю, ошибочно ли мое мнение,  но  поскольку  богу  угодно  было  по
особой  своей  милости  и  благоволению  предписать   нам   и   продиктовать
собственными устами особый вид молитвы, мне всегда казалось, что  мы  должны
были бы пользоватьсЯ ею чаще, чем это делаем. € по  моему  убеждению,  перед
едой и после еды, перед сном и после пробуждениЯ и при всех  обстоЯтельствах
вообще, когда мы обычно молимсЯ, христианам следовало бы читать "Ћтче  наш",
если не в качестве единственной молитвы,  то  во  всЯком  случае  неизменно.
–ерковь может увеличить количество молитв, разнообразить их, наставлЯЯ нас в
том или ином отношении по мере надобности: ибо Я хорошо знаю,  что  сущность
их и предмет всегда одни и те же. Ќо этой именно молитве подобало бы  отдать
предпочтение, чтобы она постоЯнно была у всех  на  устах.  €бо  не  подлежит
сомнению, что в ней сказано все необходимое и  что  она  подходит  длЯ  всех
случаев жизни. ќто единственнаЯ молитва, которой Я пользуюсь неизменно, и  Я
повторЯю ее, вместо того, чтобы заменить другой.
     ЃлагодарЯ этому ни одной молитвы Я не помню так хорошо, как эту.
     ’еперь Я думаю  о  том,  откуда  взЯлось  у  нас  ошибочное  стремление
прибегать к богу во всех наших намерениЯх и предприЯтиЯх, призывать  его  во
всех наших нуждах и во всех делах, в которых нам по слабости нашей требуетсЯ
помощь, не заботЯсь о том, справедливы или  несправедливы  наши  желаниЯ,  и
взывать к имени его и могуществу во всЯком положении и во всЯком деле,  даже
в самом порочном.
     Љонечно, он - единственный наш защитник, и в его власти  все  средства,
чтобы нам помочь. Ќо, не говорЯ уже о том, угодно ли ему будет удостоить нас
своей сладостной отеческой милости, он так же справедлив,  как  благостен  и
всемогущ.  €  справедливость  свою  он  ЯвлЯет  чаще,   чем   всемогущество,
благодетельствуЯ нам в меру ее требований, а не согласно нашим просьбам.
     Џлатон в своих законах указывает на три ошибочных суждениЯ о богах: что
их вовсе нет, что они не вмешиваютсЯ в наши дела и  что  они  ни  в  чем  не
отказывают  нам,  когда  мы  прибегаем  к  ним  с   молитвами,   обетами   и
жертвоприношениЯми. Џо его  мнению,  никогда  не  бывает,  чтобы  первое  из
названных заблуждений прочно укоренЯлось в человеке с детства  до  старости.
„ва других могут оказатьсЯ более упорными [2].
     ‘праведливость божиЯ и его могущество нераздельны. ’щетно призываем  мы
силу его к себе на помощь в неправом деле. •отЯ бы в то мгновение, когда  мы
обращаемсЯ к нему с молитвой, душа у нас должна быть чистой и  свободной  от
порочных страстей; в противном случае мы сами подносим ему те бичи, которыми
он нас карает. ‚место того чтобы очиститьсЯ  от  греха,  мы  удваиваем  его,
прибегаЯ  к  тому,   у   кого   должны   просить   прощениЯ,   с   чувствами
неблагоговейными и полными ожесточениЯ. ‚от почему Я не  слишком  восхищаюсь
теми,  кто  молитсЯ  богу  особенно  часто  и  усердно,  если  их  поступки,
совершаемые после молитвы, не свидетельствуют о раскаЯнии и исправлении:

                        si, nocturnus adulter,
     Tempera santonlco velas adoperta cucullo.

     {...если ты, ночной  прелюбодей,  скрываешь  свое  лицо  под  галльским
плащом с капюшоном [3] (лат.)}

     € поведение человека, который сочетает гнусную  жизнь  с  благочестием,
кажетсЯ мне гораздо  более  достойным  осуждениЯ,  чем  поведение  человека,
верного  себе  во  всем  и  всегда  отвергает  человека,   упорствующего   в
каком-нибудь важном грехе, и закрывает перед ним свои двери.
     ЊолимсЯ мы по обычаю и по  привычке  или,  вернее  сказать,  мы  просто
читаем или произносим слова молитв. ‚ конце концов, это всего-навсего личина
благочестиЯ.
     Њне противно бывает, когда люди трижды осенЯют себЯ  крестом  во  времЯ
benedicite [4] и столько же раз во времЯ благодарственной молитвы, а во  все
остальные часы днЯ упражнЯютсЯ в ненависти, жадности и  несправедливости;  и
тем более противно мне это, что сам  Я  весьма  почитаю  крестное  знамение,
постоЯнно осенЯю себЯ крестом и даже, зеваЯ, крещу себе  рот.  Џорокам  свой
час, богу - свой; так люди словно возмещают и  уравновешивают  одно  другим.
Џросто диву даешьсЯ, как это столь разные дела совершают они одно за  другим
и с таким неизменным рвением, что при этом  не  заметно  никакого  перерыва,
никакого изменениЯ даже при переходе от одного к другому.
     Џоистине чудовищной должна быть совесть, котораЯ остаетсЯ невозмутимой,
даваЯ приют под одной кровлей, в столь  согласном  и  мирном  сообществе,  и
преступнику и судье! —то может говорить о делах  своих  господу  человек,  у
которого на уме одно только распутство и который знает, сколь мерзостно  оно
пред лицом всевышнего? Ћн обращаетсЯ к богу лишь длЯ того, чтобы  тотчас  же
снова пасть. …сли, как он уверЯет, мысль о божьем правосудии и ощущение  его
во времЯ молитвы поражают и потрЯсают его душу, то, как бы  кратко  ни  было
раскаЯние, один страх божий так часто возвращал бы его мысль к покаЯнию, что
он тотчас же побеждал бы угнездившиесЯ и укоренившиесЯ в нем пороки. Ќо  что
сказать о тех, всЯ жизнь которых основана на том, что они пожинают  плоды  и
выгоды порока, знаЯ, что это смертный  грех?  Ђ  сколько  у  нас  занЯтий  и
должностей по самой природе своей порочных! Ћдин  человек,  открывшись  мне,
призналсЯ в том, что всю свою жизнь исповедовал догматы религии  и  выполнЯл
ее обрЯды, хотЯ и отвергал их в душе, длЯ того,  чтобы  не  утратить  своего
высокого положениЯ и почетных должностей. Љак хватило у  него  духу  сделать
подобное признание? Љаким Языком говорЯт эти люди,  обращаЯсь  к  правосудию
божию? Ќе дано  им  право  перед  богом  и  перед  нами  ссылатьсЯ  на  свое
раскаЯнье,  ибо  оно  проЯвлЯетсЯ  лишь  в  чисто  внешнем  и  поверхностном
исправлении. €ли они дерзновенно решаютсЯ просить прощениЯ, даже не помышлЯЯ
об искуплении и раскаЯнии? џ полагаю, что с ними дело обстоит так же, как  и
с теми, о которых Я говорил раньше, только упорство их труднее побороть. ќта
противоречивость, эта столь внезапнаЯ резкаЯ переменчивость мнений,  которую
они выказывают, притворЯЯсь перед нами, кажетсЯ мне каким-то чудом.
     Ћни ЯвлЯют нам душу в состоЯнии невыносимой агонии.  Љаким  извращенным
представлЯлось мне воображение тех людей, которые  в  недавнее  времЯ  имели
обыкновение  упрекать  каждого,  кто  сохранЯл  Ясность   мысли,   исповедуЯ
католическую веру, Якобы в притворстве, да  еще  к  тому  же  утверждать,  -
по-видимому, желаЯ ему польстить, - что он лишь с виду католик, а в душе  не
может не признавать истинной  религию,  реформированную  на  их  лад!  Љакое
докучное и болезненное заблуждение - мнить себЯ столь мудрым,  что  даже  не
допускать мысли о возможности кому-либо другому думать совсем иначе!  Ђ  еще
хуже то, что подобные люди полагают, будто этот другой готов  переменчивость
земных судеб поставить выше надежд  на  вечное  спасение  и  угрозы  вечного
проклЯтиЯ. Ћни могут мне поверить. €бо если в мои юные годы что-нибудь могло
совратить менЯ, то честолюбивое стремление бросить вызов судьбе и преодолеть
все  опасности,  свЯзанные  с  недавними   событиЯми,   сыграло   бы   здесь
немаловажную роль.
     Ќе без достаточных оснований, думаетсЯ мне, церковь  запрещает  слишком
свободно,  смело  и   неосмотрительно   пользоватьсЯ   теми   свЯщенными   и
божественными песнопениЯми, которые дух свЯтой вложил в  уста  царЯ  „авида.
Џримешивать бога к делам нашим допустимо  лишь  с  должным  благоговением  и
осторожностью, проникнутой почитанием и  уважением.  ѓолос  этот  -  слишком
божественный, чтобы воспроизводить  его  только  ради  упражнениЯ  легких  и
удовольствиЯ, доставлЯемого нашему слуху; эти слова должна повторЯть совесть
наша, а не Язык. Ѓезрассудно было бы допускать, чтобы какой-нибудь приказчик
из лавки забавлЯлсЯ и  развлекалсЯ  ими  вперемешку  со  своими  суетными  и
пустыми помыслами.
     ‘толь же неразумно было бы позволЯть, чтобы в общей зале или  на  кухне
валЯлись свЯщенные книги, излагающие божественные тайны нашей веры.  Џредмет
столь важный и достойный почитаниЯ нельзЯ изучать в сутолоке и мимоходом.  Љ
нему надо приступать сосредоточенно  и  степенно,  предпосылаЯ  изучению,  в
качестве вступлениЯ, слова, которыми  начинаетсЯ  церковнаЯ  служба:  Sursum
corda  [5],  и   даже   тело   наше   необходимо   привести   в   положение,
свидетельствующее об особом внимании и уважении.
     ќто занЯтие не длЯ всех и каждого: оно подобает лишь тем, кто  посвЯтил
себЯ ему, кто призван длЯ этого богом. „урным  и  невежественным  людЯм  оно
принесет только вред. ‘вЯщеннаЯ историЯ рассказываетсЯ не длЯ развлечениЯ  -
ей должно внимать благоговейно, смиренно и с  почтением.  Љак  смешны  люди,
возомнившие, что сделали ее доступной народу,  изложив  на  народном  Языке!
‘ловно ему достаточно разобратьсЯ в словах, чтобы понЯть все, что  написано!
џ сказал бы даже больше: вместо того, чтобы приблизить простого  человека  к
свЯщенной  книге,  они  удалЯют  его  от  нее.  Џолное  незнание,  во   всем
полагающеесЯ на других, было более спасительным  и  более  мудрым,  чем  эта
чисто словеснаЯ и пустаЯ наука, питающаЯ в людЯх самомнение и дерзость.
     џ думаю также, что  в  предоставлении  каждому  свободы  распространЯть
слово божие на всевозможных Языках гораздо  больше  опасности,  чем  пользы.
…вреи, магометане и почти все другие народы принЯли и почитают тот Язык,  на
котором впервые открылись им тайны  их  веры.  €  не  без  основаниЯ  у  них
запрещено заменЯть его каким-либо другим. Њожем ли мы сказать, что у  басков
или  бретонцев  найдутсЯ  судьи,  достаточно  сведущие   длЯ   того,   чтобы
установить, правильно ли переведено ‘вЯщенное писание на их Язык? „лЯ церкви
вселенской вопрос этот, самый насущный и трудный. ‚ проповедЯх  и  словесных
поучениЯх даютсЯ толкованиЯ менее определенные, более свободные и текучие, и
к тому же - по отдельным вопросам, так что это совсем не одно и то же.
     Ћдин из греческих историков-христиан справедливо порицает свое времЯ за
то, что тайны христианской веры свободно распространЯлись тогда на площадЯх,
попадаЯ в руки  каких-нибудь  ничтожных  ремесленников,  и  что  каждый  мог
обсуждать их и толковать по-своему.  Ћн  говорит  также,  что  длЯ  нас,  по
благодати божией обладающих чистейшими  тайнами  благочестиЯ,  -  величайший
стыд допускать, чтобы тайны эти опошлЯлись в устах простых и  невежественных
людей, - ведь даже Язычники запрещали ‘ократу, Џлатону и  другим  величайшим
мудрецам говорить и рассуждать о предметах, порученных  ведению  дельфийских
жрецов. ѓоворит он и о том, что, когда государи берут ту или иную сторону  в
богословских спорах, они бывают вооружены не религиозным рвением, но гневом,
что рвение воодушевлЯетсЯ божественным разумом и  справедливостью  и  потому
всегда спокойно и умеренно в своих проЯвлениЯх, однако  увлекаемое  страстью
человеческой, может превратитьсЯ в  ненависть  и  зависть,  и  тогда  вместо
пшеницы и винограда оно производит плевелы и крапиву. „ругой историк,  даваЯ
советы императору ”еодосию,  правильно  указывал,  что  диспуты  не  столько
устранЯют несогласиЯ в церкви, сколько возбуждают и воодушевлЯют еретические
учениЯ, и что поэтому следует избегать  всЯческих  споров  и  словопрений  и
опиратьсЯ исключительно на предписаниЯ и догматы, установленные древними.  Ђ
император Ђндроник, встретив у себЯ во  дворце  двух  вельмож,  споривших  с
‹опадием [6] по одному из важнейших вопросов нашей веры, сурово выбранил  их
и даже пригрозил утопить в реке, если они тотчас же не перестанут.
     ‚ наши дни дети и женщины оспаривают  мнениЯ  людей  самого  почтенного
возраста и наиболее умудренных в вопросах церковных законов, между  тем  как
первый же  закон  Џлатона  запрещал  им  даже  осведомлЯтьсЯ  об  основаниЯх
гражданских законов, которые длЯ них  должны  были  ЯвлЯтьсЯ  установлениЯми
божественными. ђазрешаЯ старцам  обсуждать  вопросы  законодательства  между
собой и с должностными лицами, этот платоновский  закон  добавлЯет:  с  тем,
чтобы это не происходило в присутствии молодежи или непосвЯщенных.
     Ќекий епископ писал, что на другом конце света есть остров,  у  древних
называвшийсЯ  „иоскоридой  [7],  который   отличаетсЯ   здоровым   климатом,
плодородием, изобилует всЯкого рода деревьЯми и плодами и населен  племенем,
исповедающим христианство, имеющим церкви и алтари,  украшенные  одним  лишь
крестом без всЯких других изображений. ‹юди эти тщательно соблюдают посты  и
праздники, усердно платЯт десЯтину свЯщенникам и столь целомудренны, что  ни
один из них не может знать больше одной женщины за всю жизнь.  ‚прочем,  они
так довольны своей судьбой, что, живЯ на  острове  посреди  морЯ,  не  имеют
понЯтиЯ о кораблЯх, и настолько простодушны, что  ни  слова  не  разумеют  в
религиозном  учении,  которому  так  старательно  следуют.  ќто   могло   бы
показатьсЯ  невероЯтным  тому,  кто  не  знает,  что  некоторые  Язычники  -
ревностные идолопоклонники - о богах своих не ведают ничего, кроме их имен и
статуй.
     ‘таринное начало "Њеланиппы", трагедии ќврипида, гласило:

     Ћ ћпитер! €бо ничего не знаю Я о тебе,
     Љроме одного твоего имени [8].

     ‚ наше времЯ мне приходилось слышать жалобы на некоторые  произведениЯ,
которые  упрекают  за  то,  что  содержание  их  -  слишком  человеческое  и
философское без всЯкой примеси  богословских  рассуждений.  Ќо  на  подобные
жалобы можно не без основаниЯ возразить, что  божественному  учению  гораздо
лучше  занимать  особое  место,   подобающее   ему,   как   царствующему   и
господствующему; что оно всюду  должно  быть  главенствующим,  а  не  играть
подсобной  и  второстепенной   роли;   что   рассуждениЯ   человеческого   и
философского характера подкреплЯть примерами из грамматики, риторики, логики
гораздо уместнее, чем из предмета столь свЯщенного, и  что  их  также  лучше
брать  из  области  театра,  игр  и  публичных  зрелищ;   что   божественные
установлениЯ рассматриваютсЯ с большим  уважением  и  почитанием,  взЯтые  в
отдельности и в соответствующих им выражениЯх, а не в свЯзи с  рассуждениЯми
о человеческом; что гораздо чаще  грешат  богословы,  употреблЯющие  слишком
земные слова, чем гуманисты,  пишущие  недостаточно  возвышенно  (философиЯ,
говорит €оанн ‡латоуст, изгонЯлась свЯтой наукой, как бесполезнаЯ  служанка,
не достойнаЯ видеть даже мимоходом, с порога, хранилище  свЯщенных  сокровищ
небесного учениЯ); что человеческой речи свойственны формы более низменные и
ей не подобают возвышенное достоинство, величие и царственность слова божиЯ.
џ бы предоставил ей  говорить  verbis  indisciplinatis  {‘ловами  грубыми  и
простыми [9]  (лат.)}  о  судьбе,  предназначении,  случайности,  счастье  и
несчастье, о богах и употреблЯть другие, свойственные ей выражениЯ.
     џ предлагаю домыслы человеческие, и в том числе мои собственные, просто
как человеческие, взЯтые обособленно, а не как установленные и упорЯдоченные
небесным повелением и потому не подлежащие сомнению и непререкаемые:  это  -
дело взглЯда на вещи, а не дело веры;  как  то,  что  Я  обсуждаю,  согласно
своему разумению, а не как то, во что Я верю по слову божию. Ћни подобны тем
упражнениЯм,  которые  задают  детЯм  и  которые  никак  не  поучительны,  а
наоборот, сами нуждаютсЯ в поучении. ‚се это  Я  обсуждаю  с  мирской  точки
зрениЯ, а не церковной, хотЯ и в глубоко благочестивом духе.
     € не следует ли считать основательным, во многих отношениЯх полезным  и
справедливым  предписание  о  том,  чтобы  по  вопросам   религии   лишь   с
чрезвычайной осторожностью писали все те,  кто  предназначен  длЯ  этого  по
своему положению? Њне же, быть может, лучше всего  не  говорить  о  подобных
вещах.
     ЊенЯ уверЯли, что даже те, кто не принадлежит к нашей вере, запрещают у
себЯ употреблЯть имЯ божие в повседневной речи.  Ћни  не  желают,  чтобы  им
пользовались длЯ призывов и  восклицаний,  длЯ  клЯтв  или  сравнений,  и  Я
нахожу, что в этом они правы. Џри каких обстоЯтельствах ни призывали  бы  мы
бога среди наших мирских дел и  в  общении  друг  с  другом,  -  это  должно
совершатьсЯ серьезно и благоговейно.
     ЉажетсЯ, у Љсенофонта есть одно место, где он говорит, что нам  следует
реже молитьсЯ богу, поскольку не так легко привести свою  душу  в  состоЯние
сосредоточенности, чистоты и благоговениЯ, в котором ей  следует  находитьсЯ
во времЯ молитвы. €наче молениЯ наши не только тщетны и бесполезны, но  даже
греховны [10]. Џрости нам, говорим мы, как мы прощаем своим  обидчикам.  —то
это значит, если не то, что мы отдаем ему свою душу, очищенную от  вражды  и
жажды мщениЯ? € тем не менее мы  обычно  взываем  к  помощи  божией  даже  в
греховных своих стремлениЯх и молим его совершить несправедливость:

     Quae, nisi seductis, nequeas committere divis.

     {’ы просишь у богов такое, о чем можешь сказать им только  тайком  [11]
(лат.)}

     ‘купец  молитсЯ  о  сохранении  своих  суетных  и  излишних   сокровищ,
честолюбец - о победах, о возможности свободно отдаватьсЯ своей страсти; вор
просит помочь ему преодолеть опасности  и  затруднениЯ,  противостоЯщие  его
зловредным замыслам, или же благодарит за  легкость,  с  какой  ему  удалось
ограбить прохожего. “ порога дома, в который грабители  пытаютсЯ  проникнуть
по приставной лестнице  или  взломав  замок,  возносЯт  они  молитвы,  питаЯ
намерениЯ и надежды, полные жестокости, жадности и сластолюбиЯ:

     Hoc ipsum quo tu Iovis aurem impellere tentas,
     Dic agedum Staio: Proh Iuppiter, о bone, clamet,
     Iuppiter! at seas non clamet luppiter ipse.

     {‘кажи-ка ‘таюто, чем  ты  стремишьсЯ  поразить  слух  ћпитера,  -  он,
конечно, воскликнет: "Ћ ћпитер, о всеблагой ћпитер!"  „а  и  ћпитер  сам  не
удержитсЯ от такого же восклицаниЯ [12] (лат.)}

     Љоролева Њаргарита ЌаваррскаЯ рассказывает о некоем молодом принце  (и,
хотЯ она не называет его, легко догадатьсЯ, кто это),  что,  направлЯЯсь  на
любовное  свидание  с  женой  одного  парижского  адвоката,  он  должен  был
проходить мимо церкви, и всЯкий  раз,  дойдЯ  до  этого  свЯтого  места,  он
произносил молитву [13].  ЏредоставлЯю  вам  самим  судить,  длЯ  чего  ему,
преисполненному столь благих помыслов, нужна  была  помощь  божиЯ.  ‚прочем,
королева ЌаваррскаЯ упоминает об этом в доказательство  его  исключительного
благочестиЯ. Ќо не один этот  пример  свидетельствует  о  том,  что  женщины
совершенно не способны рассуждать на богословские темы.
     €стиннаЯ молитва, истинное примирение с богом не  могут  быть  доступны
душе нечистой, да еще в тот миг, когда она находитсЯ во власти сатаны.  ’от,
кто призывает помощь божию в порочном деле, поступает так, как  поступил  бы
вор, залезший в чужой кошелек и в то же времЯ взывающий  к  правосудию,  или
как те, кто упоминает имЯ божие, лжесвидетельствуЯ:

                 tacito mala vote susurro
     Concipimus.

     {...мы потихоньку бормочем преступные молитвы [14] (лат.)}

     Њало найдетсЯ людей, которые решились бы открыто высказать  то,  о  чем
тайно просЯт бога:

     Haud cuivis promptum eat murmurque humilesque susurros
     Tollere de templis, et aperto vivere voto.

     {Ќе всЯкий откажетсЯ от  бормотаниЯ  и  постыдного  шопота  в  храме  и
открыто вознесет свои молитвы богам [15] (лат.)}

     ‚от почему пифагорейцы требовали, чтобы люди молились публично и вслух,
дабы у бога не просили они о  вещах  недостойных  и  неправедных,  в  таком,
например, роде:

                            clare cum dixit: Apollo!
     Labra movet, metuens audiri: Pulchra Laverna,
     Da mihi fallere, da iustum sanctumque videri.
     Noctem peccatis et fraudibus obice nubem.

     {...сначала воззвав зычным голосом к Ђполлону, он  затем  едва  шевелит
губами, боЯсь, что его услышат: "Ћ  дивнаЯ  ‹аверна,  помоги  мне  обмануть,
помоги мне казатьсЯ честным и  правдивым!  Џрикрой  мои  прегрешениЯ  ночной
тьмою и плутни - облаком" [16] (лат.)}

     Ѓоги выполнили  неправедные  молитвы  ќдипа  длЯ  того,  чтобы  жестоко
покарать его за них. Ћн молил о том, чтобы  дети  его  силою  оружиЯ  решили
между собою  спор  о  наследовании  его  престола,  и  имел  несчастье  быть
пойманным на слове. Ќе о том  следует  просить,  чтобы  все  шло  по  нашему
желанию, а о том, чтобы все шло согласно требованиЯм разума.
     € в самом деле, кажетсЯ, что мы  пользуемсЯ  нашими  молитвами,  словно
каким-то условным Языком, подобно  тем,  кто  свЯтые  и  божественные  слова
применЯет длЯ волшебства и  магических  целей,  и  что  мы  полагаем,  будто
действие молитвы зависит от расположениЯ и последовательности  слов,  от  их
звучаниЯ или от движений, которые мы делаем во времЯ молитвы. €бо  с  душой,
полной вожделений, не затронутой раскаЯньем  или  подлинным  желанием  вновь
примиритьсЯ с богом, мы обращаем к нему эти слова, которые подсказывает  нам
памЯть, и надеемсЯ таким образом искупить свои прегрешениЯ. Ќет ничего более
кроткого, ласкового  и  милосердного  к  нам,  чем  божественный  закон:  он
призывает нас к себе, как бы мерзостны и грешны мы ни были; он открывает нам
объЯтиЯ и принимает в лоно  свое,  как  бы  мы  ни  были  гнусны,  грЯзны  и
отвратительны и сейчас и в будущем. Ќо зато и  мы  должны  взирать  на  него
чистыми очами. Њы должны принимать это прощение с величайшей благодарностью,
и хотЯ бы в то мгновение, когда обращаемсЯ к богу, ощущать всей душой  своей
отвращение к своим грехам и ненависть  к  страстЯм,  которые  заставили  нас
преступить божий закон. Ќи боги, ни благомыслЯщие люди, говорит  Џлатон,  не
принимают даров от злых [17].

     Immunis aram si tetigit manus,
     Non sumptuosa blandior hostia,
     Mollivit aversos Penates
     Farre pio et saliente mica.

     {…сли коснутьсЯ  алтарЯ  чистой  рукой,  то  можно  смЯгчить  суровость
пенатов не только богатыми приношениЯми, но и горсткой  полбы,  благочестиво
предложенной вместе с солью [18] (лат.)}

       ѓлава LVII

        Ћ ‚Ћ‡ђЂ‘’…

     џ не знаю, на основании чего устанавливаем мы  продолжительность  нашей
жизни. џ вижу, что, по сравнению с  общим  мнением  на  этот  счет,  мудрецы
сильно сокращают ее срок. "Љак,  -  сказал  Љатон  Њладший  тем,  кто  хотел
помешать ему покончить с собой, - неужели, по-вашему, Я настолько молод еще,
что заслуживаю упрека в желании слишком рано уйти из жизни?" [1]. Ђ ему было
всего сорок восемь лет. ‘ообразуЯсь с тем, что лишь немногие люди  достигают
этого возраста, он считал  его  весьма  зрелым  и  преклонным.  ’е  же,  кто
ссылаетсЯ на какой-то  другой  срок,  который  они  считают  естественным  и
который обещает еще несколько лет жизни, могли бы  делать  это  с  некоторым
основанием, если бы обладали преимуществом, избавлЯющим их  от  бесчисленных
случайностей, которым каждый из нас  подвержен  по  самой  природе  вещей  и
которые всегда могут сократить этот положенный, по их  мнению,  срок.  Љакое
тщетное мечтание - надеЯтьсЯ на смерть от истощениЯ сил вследствие  глубокой
старости и считать, что этим  определЯетсЯ  продолжительность  нашей  жизни!
‚едь этот род смерти наиболее редкий и наименее обычный из всех. Њы называем
естественным только его, как будто длЯ человека неестественно  сломать  себе
шею при  падении,  утонуть  во  времЯ  кораблекрушениЯ,  схватить  чуму  или
воспаление легких, и как  будто  обычные  условиЯ  нашего  существованиЯ  не
подвергают нас всем  подобным  бедствиЯм.  Ќе  будем  обольщатьсЯ  приЯтными
словами:  естественным  гораздо  правильнее  считать  то,  что   оказываетсЯ
наиболее распространенным, обычным и всеобщим. “мереть  от  старости  -  это
смерть  редкаЯ,  исключительнаЯ  и  необычнаЯ,  это  последний  род  смерти,
возможный лишь как самый крайний случай, и чем более удалена  от  нас  такаЯ
возможность, тем меньше основании на нее рассчитывать. ђазумеетсЯ,  это  тот
предел, который  мы  никогда  не  переступим  и  который  закон  природы  не
разрешает нам переступать; и этот  закон  лишь  очень  редко  позволЯет  нам
дожить до предела. ќто исключительный дар, которым природа особо  награждает
какого-нибудь одного человека на протЯжении двух-трех столетий, избавлЯЯ его
от  опасностей  и  трудностей,  непрерывно  встречающихсЯ  на  столь  долгом
жизненном пути.
     Џоэтому, на мой взглЯд, достигнутый нами возраст надо рассматривать как
такой, которого достигают лишь немногие люди. Џоскольку обычно людЯм не дано
бывает дойти до него, это признак того, что нам удалось далеко зайти. €  раз
мы перешли обычные границы, которые и ЯвлЯютсЯ подлинной мерой  длительности
нашего существованиЯ, нам не следует надеЯтьсЯ  на  то,  что  путь  наш  еще
удлинитсЯ.   Њы   уже   избежали   стольких   случаев   умереть,   постоЯнно
подстерегающих человека, что должны признать столь  необычно  поддерживающее
нас счастье совершенно исключительным и не рассчитывать на то, что оно продлитсЯ.
     ‘ами законы  наши  повинны  в  том,  что  нами  овладевает  это  ложное
самообольщение: они не считают человека способным располагать его имуществом
до двадцати пЯти лет, а ведь ему далеко не всегда удаетсЯ  дожить  до  этого
возраста. Ђвгуст  сбавил  пЯть  лет  по  сравнению  со  старинными  римскими
установлениЯми, объЯвив, что длЯ  занЯтиЯ  судейских  должностей  достаточно
иметь тридцать лет. ‘ервий ’уллий освободил всадников, достигших сорока семи
лет, от военной повинности; Ђвгуст еще снизил этот срок до сорока пЯти  лет.
Њне же кажетсЯ, что нет особых оснований  отпускать  людей  на  покой  ранее
пЯтидесЯти пЯти - шестидесЯти  лет.  Њое  мнение  таково,  что  в  интересах
общества - дать нам возможность как можно дольше исправлЯть занимаемые  нами
должности, но Я считаю, с другой стороны, что нам следует  открывать  к  ним
доступ раньше. ‘ам Ђвгуст девЯтнадцати лет решал судьбы  мира,  а  в  то  же
времЯ он издает указ, что надо достигнуть тридцати лет, чтобы решать  вопрос
о том, где установить какой-нибудь сточный желоб.
     џ же считаю, что к двадцати годам душа человека вполне созревает, как и
должно быть, и что она раскрывает уже все свои возможности,  …сли  до  этого
возраста душа человеческаЯ не выказала с полной очевидностью своих  сил,  то
она уже никогда этого не  сделает.  €менно  к  этому  сроку  наши  природные
качества и добродетели должны проЯвить себЯ с полной силой и красотой или же
они никогда не проЯвЯт себЯ:

     ђаз шип не острый с первых дней,
     Џотом не станет он острей, -

     говорЯт в „офине.
     €з всех известных мне прекрасных деЯний человеческих, каковы бы они  ни
были, гораздо больше, насколько мне кажетсЯ, совершалось до  тридцатилетнего
возраста, чем позднее. ’ак было в древности, так и в наше времЯ, и  часто  в
жизни одного и того же  человека:  ведь  это  с  полной  уверенностью  можно
сказать о ѓаннибале и о его великом противнике ‘ципионе. „обраЯ половина  их
жизни была прожита за счет славы, которую они стЯжали в молодости: позже они
тоже были великими людьми, но лишь по сравнению с другими,  а  не  с  самими
собой. —то до менЯ, то Я с полной уверенностью могу  сказать,  что  с  этого
возраста мой дух и мое тело больше утратили, чем приобрели, больше двигались
назад, чем вперед. ‚озможно, что у тех, кто умеет хорошо  использовать  свое
времЯ, знание и опыт растут  вместе  с  жизнью,  но  подвижность,  быстрота,
стойкость и другие душевные качества, непосредственно  принадлежащие  нашему
существу, более важные и основные, слабеют и увЯдают:

         ubi  iam  validis  quassatum  eat  viribus  aevi
     Corpus, et obtusis ceciderunt viribus artus,
     Claudicat ingenium, delirat linguaque mensque.

     {Џосле того, как тело расслабили тЯжкие удары времени, после того,  как
руки и ноги отЯжелели, утратили силу, разум тоже начинает прихрамывать, Язык
заплетатьсЯ и ум убывать [2] (лат.)}

     €ногда первым уступает старости тело, иногда душа. џ  видел  достаточно
примеров, когда мозг ослабевал раньше, чем желудок или ноги. € это  зло  тем
опаснее, что оно менее заметно длЯ страдающего и проЯвлЯетсЯ не так открыто.
‚от почему Я и сетую не на то, что законы слишком долго не  освобождают  нас
от дел и обЯзанностей, а на то, что они слишком поздно допускают нас к  ним.
Њне кажетсЯ, что, принимаЯ во  внимание  бренность  нашей  жизни  и  все  те
естественные и обычные подводные камни, которые она встречает на своем пути,
не следовало бы придавать такое большое  значение  происхождению  и  уделЯть
столько времени обучению праздности.


        Џђ€Њ…—ЂЌ€џ             

        ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ             

       ѓлава I

        ђЂ‡‹€—Ќ›Њ€ ‘ђ…„‘’‚ЂЊ€ ЊЋ†ЌЋ „Ћ‘’€—њ Ћ„ЌЋѓЋ € ’ЋѓЋ †…

     1. ќдуард, принц “эльский (1330-1376) - старший сын английского  королЯ
ќдуарда III, прозванный по черному цвету своих  доспехов  "—ерным  принцем".
Џринимал участие в ‘толетней  войне  (1337-1453),  когда  английские  короли
пытались завладеть ”ранцией. Ќазначенный в 1335  г.  правителем  ѓиени  (см.
след,  прим.)  приобрел  печальную  известность  грабежами   и   разорениЯми
юго-западной ”ранции и своей жестокостью по отношению к побежденным.

     2. ѓиень - провинциЯ на юго-западе ”ранции. Ћдной из  причин  ‘толетней
войны было стремление французов вытеснить англичан из  ”ранции  и  завладеть
той частью ѓиени, котораЯ находилась в их руках.

     3. ‘кандербег (1414-1467, по другим данным, родилсЯ в  1403  г.).  ђечь
идет о ѓеоргии Љастриоте, владетельном  кнЯзе  Ђлбании,  национальном  герое
албанского народа, возглавившем его борьбу за независимость против  турецких
захватчиков. ‘кандербег -  прозвище,  данное  ему  народом,  т.е.  Ђлександр
(Њакедонский), и турецкое "бег" - господин, владыка.

     4. Љонрад III  -  император  германский  в  1138-1152  гг.,  первый  из
династии  тауфенов  или  ѓогенштауфенов.  ‚ельфы   -   баварские   герцоги,
боровшиесЯ в первой половине XII в. за императорскую  корону  с  тауфенами.
“поминаемый эпизод свЯзываетсЯ с осадою ‚ейнсберга в 1140 г.

     5. Џелопид (IV в. до н. э.) - один из крупнейших военачальников „ревней
ѓреции, родом из ”ив, друг ќпаминонда.

     6. ќпаминонд - знаменитый фиванский полководец (род. ок. 420-410 гг. до
н. э., ум. 363 г.).

     7. „ионисий ‘тарший - тиран сиракузский (431-368 гг. до н. э.), крупный
полководец, изгнавший вторгшихсЯ  в  ‘ицилию  карфагенЯн.  „ревние  историки
изображают „ионисиЯ жестоким и коварным правителем.

     8. ђегий - ныне ђеджо, город на юге €талии (в Љалабрии).

     9. ѓород мамертинцев - ныне Њессина (‘ицилиЯ), в древности  -  Meссана;
мамертинцы, т. е. сыны Њарса, -  италийские  наемники,  захватившие  Њессану
(III в. до н. э.); Џомпеи - имеетсЯ в виду Џомпеи ‚еликий (см. прим. 16, ѓл.
XIV).
     10. ‡енон, у Џлутарха - ‘теной, а  также  ‘теныий  и  ‘тенис  (Џлутарх.
Ќаставление тем, кто управлЯет государственными делами, 19).

     11. ...проЯвив  подобную  добродетель  в  Џерузии...  -  ‡десь  Њонтень
ошибаетсЯ. ‘ледует говорить не о Џерузии (ныне Џеруджа), а о Џренесте  (ныне
Џалеатрина), последнем оплоте сторонников ЊариЯ, захваченном ‘уллой в 82  г.
до н. э. Ћб  этом  эпизоде  см.  Џлутарх.  Ќаставление  тем,  кто  управлЯет
государственными делами,  19.  ЌазываЯ  Џерузию,  Њонтень  повторЯет  ошибку
французского переводчика Џлутарха - †ака Ђмио (см. прим. 1, ѓл. XXIV).

     12. ѓаза - город в Џалестине, которым владели филистимлЯне.
     13. ...при взЯтии... ”ив... - ”ивы были взЯты и  разрушены  Ђлександром
Њакедонским в 336 г. до н. э.

       ѓлава II

        Ћ ‘ЉЋђЃ€

     1. Љамбиз - второй царь древней Џерсии, сын Љира. –арствовал с  529  до
522 г. до н. э.; покончил самоубийством в 522 г.

     2. ...он начал бить себЯ по голове...  -  Њонтень  пересказывает  здесь
ѓеродота. III, 14.

     3. ...произошло с одним из наших вельмож. - ђечь идет о кардинале Љарле
‹отарингском, одном из вождей контрреформации, бывшем в числе  застрельщиков
реакции на ’ридентском соборе (1545-1563). ЌаходЯсь в 1563 г. в ’риденте, он
получил известие об убийстве (гугенотом Џольтро  де  Њере)  своего  старшего
брата ”рансуа, герцога ѓиза, полководца и жестокого  гонителЯ  гугенотов,  а
через несколько дней узнал о  смерти  своего  другого  брата  в  сражении  с
гугенотами при „ре.

     4...того  древнего  живописца...  -  ‘огласно   Љвинтилиану   (Ћбучение
оратора, II, 13), этого живописца звали ’имантом.

     5. ЌиобеЯ - дочь ’антала и жена Ђмфиона, похвалЯЯсь своей плодовитостью
перед ‹атоной, возлюбленной ћпитера,  у  которой  было  лишь  двое  детей  -
Ђполлон и „иана, - вызвала ее гнев. Џо приказанию  ‹атоны  Ђполлон  и  „иана
умертвили стрелами детей Ќиобеи, после чего она превратилась в скалу.

     6. Ћкаменела от  горЯ.  -  Ћвидий.  Њетаморфозы,  VI,  303.  –итируетсЯ
неточно.

     7. горе открыло путь голосу. - ‚ергилий. ќнеида, XI, 151.

     8. ...в битве при Ѓуде... - Џосле сме