        ‚.Ќ.Џорус. ђациональность. Ќаука. Љультура


---------------------------------------------------------------
     &copy; Copyright ‚.Ќ.Џорус
     Email: vporus@monnet.ru
     Date: 13 Jan 2003
---------------------------------------------------------------

     <B>“Ќ€‚…ђ‘€’…’ ђЋ‘‘€‰‘ЉЋ‰ ЂЉЂ„…Њ€€ ЋЃђЂ‡Ћ‚ЂЌ€џ
     ЉЂ”…„ђЂ ”€‹Ћ‘Ћ”€€</B>


     ‚. Ќ. Џорус

     ђациональность
     Ќаука
     Љультура


     <b>Њосква
     2002</b>


     ђациональность  - великое  благо или тупик культуры? —то  такое научнаЯ
рациональность?  Ћ парадоксальной  сущности человеческого  разума, о трудном
выборе,  перед  которым  оказалась  современнаЯ культура: ориентироватьсЯ на
горизонт  универсальных ценностей или доверитьсЯ "прагматическому  разуму" -
размышлЯет доктор философских наук ‚. Ќ. Џорус в этой книге. Џеред читателем
развертываетсЯ панорама современной философии науки, рассматриваютсЯ взглЯды
ее виднейших представителей. ‚ поисках ответов на вопросы,  волнующие  наших
современников, автор обращаетсЯ к опыту истории.
     Љнига  адресована  философам-профессионалам   и  всем  тем,  кто  любит
философию по призванию души.


     €здание  осуществлено при финансовой поддержке фирмы "‘татус" (‚ильнюс,
‹итва).


     ђецензенты: доктор философских наук Ѓ. €. Џружинин
     доктор философских наук Ђ. ‹. Ќикифоров


     <b>‘одержание</b>

     Ћт автора

     <b>I. ЌаучнаЯ рациональность</b>

     <b>"ЏарадоксальнаЯ рациональность". Ћчерки о научной рациональности.</b>

     <i>‚ведение
     Ћчерк 1. Љорабль рациональности между ‘циллой и •арибдой
     Ћчерк 2. ‘истемное моделирование научной рациональности
     Ћчерк 3. Љритика и рациональность
     Ћчерк 4. ЏарадоксальнаЯ рациональность</i>

     <b>Ћ перспективах эпистемологии
     ђациональность
     ђационализм

     II. ”илософиЯ науки</b>

     <b>Ђльтернативы    научного    разума   (к    анализу    романтической   и
натурфилософской критики классической науки)
     –ена "гибкой" рациональности (о философии науки ‘т. ’улмина)
     ђыцарь Ratio
     "ђадикальный конвенционализм" Љ. Ђйдукевича и его  место в дискуссиЯх о
научной рациональности
     "Ќаучный реализм": проблемы и перспективы
     —арлз Џирс и современнаЯ "философиЯ науки"
     Џространство в человеческом измерении</b>

     <b>III. Ќаука и культура</b>

     <b>"Џроблема демаркации" в культурном контексте эпохи
     "Љонец субъекта" или пост-религиознаЯ культура?
     ‚ырождение трагедии
     Ќаука как культура и наука как цивилизациЯ


     Ћт автора</b>

     Џеред  читателем сборник  моих  работ, опубликованных в  разные годы  и
объединенных общей тематикой. Ќекоторые из них  Я слегка очистил от отсохшей
со временем  шелухи.  Џравка  эта  минимальна  и  никак не сказалась  на  их
содержании.
     Ќа  протЯжении своей жизни в философии мне приходилось менЯть некоторые
свои  взглЯды. „умаю,  это нормально  длЯ мыслЯщего  человека. ’ем более это
понЯтно, если вспомнить, свидетелЯми и участниками каких разительных перемен
оказались  люди моего поколениЯ.  Ќо  здесь  Я  хотел бы -  очень  коротко -
определить твердые основаниЯ, на которых  строилось и строитсЯ мое отношение
к затронутым в этой книге проблемам.
     1.  ђациональность  мысли  и действиЯ (в  том  числе -  находЯщаЯ  свое
воплощение  в  науке) -  одна  из  основных  ценностей,  образующих горизонт
культуры.  Џопытки  вывести рациональность из  этого  рЯда, низведение ее до
инструмента  длЯ  достижениЯ  прагматических целей, имеют в  конечном  счете
контркультурную направленность. €ными словами,  культура в  моем понимании -
это  в высшей  степени <i>рациональный</i> тип человеческого бытиЯ. ђазумеетсЯ, это
не  означает,  что все содержание культуры  сводитсЯ к  рациональному; более
того,  культура,  в  которой  рациональность  уродливо гипертрофирована  (и,
следовательно, обращена  в свою противоположность), не может жить и обречена
на  гибель. Љультура без рациональности или с  недоразвитой  рациональностью
подобна  умалишенному,  культура,   в  которой  рациональность  вытеснЯет  и
подменЯет  собой  все  или   многие  иные  человеческие  ценности,   подобна
умирающему от жажды.
     ‘овременный   рационализм   как  философское   мировоззрение   сохранит
значимость и  перспективу,  если сможет достойно ответить на эти два вызова:
контркультурного  иррационализма  и столь  же  разрушительной  длЯ  культуры
гипертрофированной  рациональности.  Џоэтому  исключительно важна работа над
оформлением  критико-рефлексивного  "самосознаниЯ" рационализма;  недостаток
такового,  по  моему  мнению,  ЯвлЯетсЯ  причиной  грустных  Явлений,  когда
рационалисты, как будто защищающие свое  мировоззрение  от названных  угроз,
как-то  исподволь становЯтсЯ похожими на своих противников, иногда заимствуЯ
у них и терминологию, и шкалу оценок.
     2.  Ќаука нашего  времени -  сложное многомерное  Явление, длЯ оценки и
пониманиЯ которого не  достаточны упрощенные  идеализации.  ‚ •• веке  стало
модой критиковать науку  за то, что она Якобы отворачиваетсЯ от человека, от
наиболее  важных  длЯ  него  проблем:  смысла и ценности его  жизни,  выбора
культурных ориентаций, самоопределениЯ личности в пространстве свободы.  ќта
критика часто несправедлива.  Ћднако  нельзЯ  отмахиватьсЯ от нее с  помощью
хрестоматийных   сравнений  науки   с  инструментом,  который,  дескать,  не
ответственен   за  способы  его  применениЯ.  Ќаука,  самосознание   которой
акцентирует ее служебную, инструментальную роль, по сути, соглашаетсЯ занЯть
маргинальную позицию по отношению  к культуре.  ќто таит в себе  опасность и
длЯ науки, и длЯ культуры.
     Ќекоторые  оптимисты  полагают,  будто  наука -  самаЯ  здороваЯ  часть
культуры,  что  иммунитет  рационального  критицизма   предохранЯет   ее  от
разложениЯ  даже тогда,  когда культура  в  целом  клонитсЯ  к упадку. џ  не
разделЯю  такого оптимизма. ‚ больной культуре не может быть здоровой науки.
Ќо  наука -  один из важнейших  защитных механизмов  культуры.  ‘амосознание
науки  неотделимо  от философии. Џоэтому философиЯ, противопоставлЯющаЯ себЯ
науке,  занЯтаЯ только  критикой научной  рациональности, волей  или неволей
работает на упадок культуры, ЯвлЯетсЯ разрушительной силой, что бы ни думали
об этом те или иные мыслители.
     3.  ‚ своих взглЯдах на культуру Я присоединЯюсь  к традиции, идущей от
Љанта:   культура   определЯетсЯ   ценностЯми,   концентрирующимисЯ   вокруг
абсолютной значимости —еловека. Њне известны  и  понЯтны  аргументы критиков
этой  традиции. Њногие  из  этих  аргументов серьезны и заставлЯют  искать и
находить новые ресурсы ее интеллектуальной защиты. ѓоворЯт о биологических и
социобиологических  предпосылках морали  и  нравственности, об  исторической
относительности  моральных  норм,  об  эволюции  культуры,  в  ходе  которой
ненадежные   скрепы  морали  замещаютсЯ  (Якобы  к  общей  пользе)  жесткими
правовыми  каркасами.   ѓлубокомысленно  подчеркивают  многообразие  и  даже
"несоизмеримость"  культур,  из  чего  делают (совершенно  нелепый,  на  мой
взглЯд)  вывод о неправомерности культурных универсалий  (словно речь идет о
сравнении   людей   с   муравьЯми  или  "пришельцами").  Џротестуют   против
"репрессивности" культуры по отношению  к индивиду, затиснутому в ее матрицы
и  обреченному на бунт ради своей  свободы. ‘сылаютсЯ на исторический  опыт,
Якобы свидетельствующий о  том, что  именно стремление к "высшим  ценностЯм"
культуры   часто  оборачиваетсЯ   глобальными  гуманитарными   катастрофами,
вспоминают,  что  дорога  в  ад  вымощена  благими  намерениЯми;   призывают
переложить  реверс:  не  человека  ориентировать  на  культуру, а  напротив,
культуру ориентировать на человека, <i>каков  он есть</i>, а  не на вымышленную его
"сущность" и свЯзанные с ней "абсолюты".
     Њожно   спорить  или   соглашатьсЯ   с  разными  трактовками  культуры,
по-разному оценивать  современную культурную  ситуацию  и исторический путь,
который к ней привел.  Ќо необходимо  осознать  грань,  за  которой  критика
частных культурных  состоЯний  превращаетсЯ в тотальную критику культуры.  “
человечества  есть только два пути: путь культуры (со всеми его недостатками
и  трудностЯми)  и путь в  пропасть,  путь в  пост-человеческую  реальность,
наподобие той, какаЯ изображена в романе ’атьЯны ’олстой "Љысь".
     ђазговорцы и разговорчики о неминуемом "закате культуры"  шли и раньше.
Ќо  на  пороге  XXI века,  который, боюсь,  может оказатьсЯ  страшнее своего
предшественника, они уже не  выглЯдЯт невинными словесными упражнениЯми. Њне
отвратительны   и  мазохистский   пессимизм,  смакующий  детали  наступающей
катастрофы,  и дурацкий оптимизм, отводЯщий тревожные  упоминаниЯ о  кризисе
культуры вариациЯми на темы  "авось" и  "небось". „а, культура  смертна,  но
продолжительность ее жизни напрЯмую зависит от усилий людей. Џроблема в том,
как направить эти усилиЯ.
     ќтим вызываетсЯ моЯ критика постмодернизма как философии. џ вижу в этом
"зрелом сознании увечной  эпохи"  (Њ.  ќпштейн) симптом болезни,  ведущей  к
одрЯхлению  и смертному  изнеможению  культуры.  ЏопулЯрность постмодернизма
вполне объЯснима: ведь культурнаЯ ориентациЯ на абсолютную ценность —еловека
утомительна,  тогда  как  ироническое  отношение  к культуре,  превознесение
сиюминутности  и  малости  человеческого существованиЯ  -  привлекательно  и
соблазнительно. •отелось бы надеЯтьсЯ,  что философы нашего времени вспомнЯт
урок  ЋдиссеЯ,  слушавшего песни  сирен, но  не последовавшего их гибельному
призыву.
     џ выражаю самую искреннюю  благодарность  всем моим друзьЯм, учителЯм и
коллегам, в  сообществе которых сформировались мои взглЯды, за постоЯнную  и
критическую поддержку.  ЋсобаЯ  благодарность - литовской  фирме "‘татус"  и
лично г-ну ‚ладасу ЃелЯускасу за щедрую и бескорыстную финансовую поддержку,
без  которой  издание  этой  книги  было  бы  сильно   затруднено  или  даже
невозможно.

     Њосква, ноЯбрь 2002 г.


     <b>I. ЌЂ“—ЌЂџ ђЂ–€ЋЌЂ‹њЌЋ‘’њ


     ЏарадоксальнаЯ рациональность
     (очерки о научной рациональности)

     ‚ведение</b>

     ђациональность  -  волнующаЯ  загадка.  “дивительный  факт:   хотЯ  без
обсуждениЯ  этой  темы  не   обходитсЯ  практически  ни   одно   современное
философско-методологическое   исследование,  хотЯ   споры   вокруг  проблемы
рациональности  не  утихают  и  становЯтсЯ все  более  острыми,  хотЯ массив
литературы,   прЯмо  или   косвенно  посвЯщенной  этой  теме,  увеличиваетсЯ
лавинообразно<sup>1</sup>,   нет  ни   общепринЯтого   определениЯ   понЯтиЯ
"рациональность", ни согласиЯ в том, что считать проблемой, свЯзанной с этим
понЯтием.  Ѓолее того,  высказываютсЯ сомнениЯ в том, что это понЯтие вообще
необходимо в философии  и методологии науки.  ’акое положение  можно назвать
скандалом  в   философии.  Ќо  вспомним,  что   рЯд  подобных   скандалов  в
естественных науках, в математике, в гуманистике дал мощный импульс развитию
этих сфер знаниЯ  (например, знаменитые "скандалы"  с  понЯтиЯми "бесконечно
малой  величины",  "вероЯтности", "множества", "силы",  "личности"  и  др.).
‚спомнив, продолжим дискуссию.
     ѓоворЯт, что проблема рациональности - сверстница самой  философии,  ее
родословную можно возвести  к Џармениду  и элеатам.  ‚о  всЯком  случае, она
давно тревожит философов. ‚ наше времЯ тревога возросла. Џричин тому немало.
Ќо,   пожалуй,   главнаЯ   -   это   трудные   времена,    наступившие   длЯ
рационалистического   мировоззрениЯ:   парадоксы  современной   цивилизации,
свЯзывающей как свои жизненные надежды, так и смертельные с прогрессом науки
и техники, противоречивость целей и ценностей этой цивилизации,  обнаружение
противоразумности  исходов  той деЯтельности, котораЯ, казалось  бы,  вполне
контролируетсЯ разумом, оскудение духовного бытиЯ на фоне  гигантского роста
информации, наконец, реальность бесславной  катастрофы, которую ощутило  еще
недавно мнившее себЯ бессмертным и всемогущим человечество.
     ‚се это, конечно,  не могло  не усилить сомнениЯ в прочности фундамента
рационализма, в котором естественное место занимает понЯтие "рациональности"
-  соответствиЯ ђазуму, разумности.  Ќе  слишком  ли вольно мыслители разных
эпох  обращались с этим понЯтием?  ѓоворЯ о разумности  бытиЯ, деЯтельности,
мышлениЯ, они как бы предполагали Ясным  вопрос о ђазуме.  …сли известны его
основные свойства, рациональность чего бы то  ни  было не составлЯет никакой
проблемы: наличие этих  свойств свидетельствует о рациональности, отсутствие
- о нерациональности, наличие противоположных свойств - об иррациональности.
ЋстаетсЯ только установить эти свойства.
     …сть соблазн проследить исторический  путь,  обозначенный классическими
попытками решениЯ этой задачи. Ќо путь этот слишком долог. Џоэтому доверимсЯ
читателю, знакомому с идеЯми ЂристотелЯ и Џлатона, „екарта и ‘пинозы,  Љанта
и  ѓегелЯ,  и вместе с  ним выйдем на  самый близкий нам по времени  отрезок
этого пути.
     "Ћткуда берет начало упорный поиск рационального? ‚озможно, это реакциЯ
на  саморазрушение  современного  мышлениЯ...  спор о  рациональности  есть,
скорее всего,  спор  о  границе,  до которой докатилось  это саморазрушение.
ђационалист   боретсЯ  уже  не   за   какие-либо  частные   моменты   своего
мировоззрениЯ, а за саму возможность его принципиальной  защиты.  ќпицентром
этих  споров  сегоднЯ стала  наука  -  последний  бастион,  сопротивлЯющийсЯ
демифологизирующей работе человеческой критики",  - констатирует современный
исследователь<sup>2</sup>.  „ействительно,  естественно стремление философа,
осмысливающего  трагическую  ситуацию  глобального  "саморазрушениЯ"  мысли,
утратившей  веру в, казалось бы,  незыблемые  ее основаниЯ, вернуть эту веру
хотЯ  бы простым  указанием  на сферу,  в  которой  эти  основаниЯ  остались
прочными.   ’акой  сферой,  начинаЯ  с  известного   исторического  момента,
считалась наука - парадигма рациональности<sup>3</sup>.
     …сли  наука  -  воплощеннаЯ  рациональность, то критерии рациональности
совпадают   с    критериЯми   научности.   ’акое   переименование   выглЯдит
привлекательно: наука -  более "ощутимый"  объект, чем  ђазум. ЌапрашиваетсЯ
путь:  исследуем  этот объект, установим его сущностные, необходимые  черты,
закономерности  существованиЯ и развитиЯ  - и  получим рациональность  в  ее
высшем проЯвлении: "научную рациональность".
     Џереключение  вниманиЯ на "научную рациональность"  как будто избавлЯет
философскую  методологию от "эссенциализма" - спекулЯтивного  рассуждениЯ  о
"сущностЯх",  Якобы  стоЯщих  "за  спиной"  у реальных  объектов,  доступных
эмпирическому исследованию. ‚ свое времЯ критика "эссенциализма" Љ. Џоппером
произвела такое  сильное  впечатление на  современных  философов науки,  что
рассуждениЯ о  том, что такое рациональность <i>per se</i>, стали считать признаком
дурного тона. ‚место этого предпочитали вычленЯть, обобщать и  анализировать
свойства и характеристики научного мышлениЯ,  проЯвлЯющиесЯ в действительной
практике научных коммуникаций. ‚ыходило, что если наука рациональна, то этим
она обЯзана наличию этих свойств и характеристик.
     ќтих, но... каких именно? Џочему одни характеристики и свойства следует
считать описаниЯми <i>научной</i> рациональности, а другие - нет? €ли - почему одни
характеристики ЯвлЯютсЯ в большей степени <i>рациональными</i>, чем другие?
     Љ.   •юбнер  выделЯет  пЯть  основных  форм  <i>интерсубъективности</i>  (т.е.
общезначимости, обеспечивающей продуктивную интеллектуальную  коммуникацию),
в которых проЯвлЯет  себЯ рациональность:  <i>семантическую интерсубъективность</i>
(Ясность  и  общаЯ приемлемость  понЯтий  и  построенных  из  них суждений),
<i>эмпирическую  интерсубъективность</i>   (обоснованность  чьих-либо  высказываний
эмпирическими  фактами,   бесспорными   длЯ  всех   участников   дискуссии),
<i>логическую   интерсубъективность</i>  (обоснованность  высказываний  логическими
выводами), <i>операциональную интерсубъективность</i> (Ясность, воспроизводимость и
общеприемлемость    определенных   образцов    деЯтельности),    <i>нормативную
интерсубъективность</i>  (Ясность,  понЯтность  и  общее  согласие  относительно
правил поведениЯ).  ‡аметив,  что  эти  формы  соответствуют лишь  имеющимсЯ
интуициЯм и "что претензии на точные дефиниции в данном случае не могут быть
выдвинуты", он  делает  характерную  оговорку:  таким путем  можно  избежать
недоразумений,   свЯзанных   с   "эссенциалистской"   трактовкой    проблемы
рациональности. "ЊенЯ интересует не чт такое рациональность как таковаЯ, а в
каком смысле употреблЯетсЯ  сегоднЯ  это  слово.  ‘ледовательно,  Я  пытаюсь
только,  говорЯ словами  ‚итгенштейна, выработать  правила нашей современной
"Языковой  игры",  пронизанной   идеалами   науки"<sup>4</sup>.   €наче,   о
рациональности можно говорить  по правилам, принЯтым в современной культуре,
Язык   которой   испытывает  мощное   воздействие   науки  и   ее   истории.
<i>€нтерсубъективность</i>  понЯтий  и   суждений  и  есть  то,   что  мы  называем
<i>рациональностью</i>.
     Ќо  интуициЯ "интерсубъективности" ведет к выводу,  чрезвычайно важному
длЯ Љ. •юбнера,  но  шокирующему длЯ тех, кто видит  в науке и только  в ней
парадигму   рациональности:   большинство  противопоставлений  "рациональной
науки"  и   "иррационального   мифа"  неверны   и   не   имеют  убедительных
методологических  оснований.  …сли  рациональность - это  многообразие  форм
интерсубъективности  понЯтий и суждений, то  миф  не  менее  рационален, чем
наука.
     …сли  же  задача не  в  том,  чтобы  найти  сходства  и  родство  между
различными формами мышлениЯ, как научными, так и ненаучными, а  в том, чтобы
найти  коренное  отличие  научной   рациональности,  то  опора  на  интуицию
недостаточна.  •отелось  бы  иметь  критерии,  позволЯющие  четко   отделить
рациональную  науку  от  нерациональных и  иррациональных  сфер  мышлениЯ  и
деЯтельности. ЊетодологическаЯ стратегиЯ,  направленнаЯ  на проведение  этой
разграничительной линии, получила название "демаркационизма".
     „емаркационистами  были  логические  позитивисты  и  критиковавшие   их
"критические рационалисты". Ћни  расходились в вопросах, свЯзанных с выбором
критериев  "демаркации"  (верификациЯ  или  фальсификациЯ  научных  гипотез,
значениЯ  терминов или принципы "логики исследованиЯ"), но были едины в том,
что  если  выбор  будет  сделан  правильно,  проблема  "демаркации"  получит
окончательное  решение, а следовательно, критерии научности, они же критерии
рациональности, получат Ясное, однозначное и неизменное  содержание. ЌаучнаЯ
рациональность  перестанет быть проблемой,  и  это откроет путь к  пониманию
рациональности "как таковой".
     ‹огико-позитивистский    и    "критико-рационалистический"     варианты
демаркационизма оказались  неудачными, хотЯ их сторонникам нельзЯ отказать в
настойчивости,  последовательности  и  таланте,  принесшим  немало в  высшей
степени  полезных  и поучительных результатов  в логике и методологии науки.
Њожет быть, самым  поучительным  из  этих результатов  была как  раз неудача
самой идеи  "демаркации". ЋшеломлЯюще-очевидной причиной  этой неудачи стало
то,   что   проводимые   с  помощью   тех  или   иных  абсолютных  критериев
рациональности  и  научности  границы  оказались  "прокрустовым  ложем"  длЯ
реальной  научной  деЯтельности.  ќто  немедленно  обнаружилось,  как только
демаркационизм был экстраполирован на историко-научные исследованиЯ: историЯ
науки   становилась  либо  полностью  иррациональной,  либо  искажалась   до
неузнаваемости<sup>5</sup>.
     ’акаЯ ситуациЯ вызывала интуитивный протест. Ѓолее чем странно выглЯдит
теориЯ   научной  рациональности,   согласно  которой   рациональнаЯ   наука
изображалась бы как развитие мысли, не поддающеесЯ рациональному объЯснению.
Љонечно, можно  было бы сравнить такую теорию с "методологическим  идеалом",
относЯщимсЯ к  реальной  научной практике как должное к  сущему. Ћднако  это
противоречило  бы исходной  задаче:  вместо того, чтобы найти в  науке идеал
рациональности, пришлось  бы сопоставлЯть науку с таким  идеалом.  Ђ значит,
сам  идеал должен  был предшествовать исследованию  критериев  научности. Ќо
ведь обращение к науке и было вызвано сомнениЯми в этом идеале!
     Љаковы  бы  ни  были  неудачи  логических  позитивистов  и  критических
рационалистов  -  они  не означают крушениЯ  самой  стратегии,  положенной в
основу их "демаркационизма". ’акаЯ стратегиЯ вообще не  может быть разрушена
отдельными  неудачами. Ќе  удалось  найти "правильный",  настоЯщий  критерий
научности  и рациональности  -  что  же, не  все  потерЯно, возможен и новый
поиск! Ќужно только верить, что  абсолютный критерий или критерии могут быть
найдены.  ’акую стратегию можно назвать "методологическим абсолютизмом"  или
просто "абсолютизмом".
     Ђнтиподом "абсолютизма" ЯвлЯетсЯ "релЯтивизм" - вера в то, что нет и не
может  быть  абсолютных критериев  рациональности, а потому  в  дело годитсЯ
любой  из  них, если  вообще  имеет смысл заниматьсЯ  этим делом. ‚едь можно
рассуждать и  так:  поскольку абсолютной рациональности нет,  то  все равно,
будем мы  называть  какие-то  критерии  "рациональными"  или нет,  а значит,
проблема рациональности - псевдопроблема.
     Ќеужели  методологиЯ   науки   обречена  на   лавирование  между  этими
крайностЯми? ќто было  бы слишком печально. Ќа вызов, поставленный своим  же
собственным   развитием,  она   должна   ответить  так,  чтобы  не  утратить
перспективы  развитиЯ  и  не  потерЯть  кредит  довериЯ, которым ее наделЯет
современнаЯ наука.  ‚месте с тем  проблема, котораЯ выходит  на первый план,
имеет  более  общий  смысл: ее  решение  имело  бы  важные  последствиЯ  длЯ
философии в целом.


     <b>Ћчерк 1</b>
     <b>Љорабль рациональности
     между ‘циллой и •арибдой</b>


     Ђбсолютизм и релЯтивизм -  ‘цилла  и  •арибда  философии и  методологии
науки.
     Ђбсолютизм антиисторичен, он омертвлЯет образ науки и дискредитирует ее
в качестве ‚оплощениЯ  ђазума. Ћн превращает науку в  "символ веры", научную
деЯтельность  -  в следование  догме  Љодекса, отступление от  Љодекса  -  в
преступление против ђазума.
     ђелЯтивизм ведет к безверию и скептицизму,  размывает любые определениЯ
и границы науки, лишает ђазум  всЯческого авторитета,  а  в  итоге разрушает
рационалистическое мировоззрение<sup>6</sup>.
     Ќадо провести  корабль  методологии  и философии  науки  между  ‘циллой
абсолютизма и •арибдой релЯтивизма, причем в отличие от ЋдиссеЯ, современный
методолог врЯд ли осведомлен, какое из этих двух зол менее опасно!
     Џоследуем за современными одиссеЯми в их попытках решить эту задачу.


     <b>1.  “.  Љуайн:  "ЌатурализованнаЯ  эпистемологиЯ"  как  теориЯ  научной
рациональности.</b>

     ЏолемизируЯ  с  "догматическим эмпиризмом" логических позитивистов,  “.
Љуайн в 60-х годах выдвинул программу "натурализации эпистемологии". …е суть
заключалась в следующем: вместо того,  чтобы  выдвигать  априорные  критерии
научности  и  пытатьсЯ  с  их  помощью  проводить  мифические  "демаркации",
эпистемологиЯ должна исследовать реальный процесс  научного познаниЯ подобно
тому, как естественные науки исследуют  природные ЯвлениЯ и процессы. "‹учше
занЯтьсЯ  раскрытием того, как на  самом  деле  протекают  процессы научного
развитиЯ и обучениЯ, чем  фабриковать вымышленные схемы, чтобы  с их помощью
получать  столь же фиктивные результаты",  предлагал  “.  Љуайн<sup>7</sup>.
Ќаукой,  способной  выполнить  эту  задачу,   он  считал  в  первую  очередь
когнитивную психологию. "ќпистемологиЯ или нечто  подобное  ей должна занЯть
свое место  в качестве раздела психологии, а следовательно, естествознаниЯ в
целом"<sup>8</sup>.
     Џоскольку теориЯ рациональности понималась как часть эпистемологии, она
вслед  за  последней  также  должна  была  стать  в  рЯд  естественнонаучных
дисциплин. ЉонцепциЯ Љуайна приобрела множество последователей и в 70-е годы
была   одной    из   самых    модных    эпистемологических    программ    на
‡ападе<sup>9</sup>.  Ќо  попытки  ее  реализации  встретились  с  серьезными
трудностЯми.
     ‹огические  позитивисты,  в  частности  ђ.  Љарнап, видели  предпосылку
рациональной  научной  дискуссии  в   наличии  общего  Языкового  каркаса  и
универсальной   общезначимости  логических  правил,  которым  подчинено  его
функционирование.  …сли  диспутанты  пользуютсЯ  разными   каркасам,  они  -
полагали  логические  эмпирицисты -  всегда  имеют  возможность  адекватного
перевода  своих  утверждений  в некий общий  длЯ  них  метаЯзык. Ћднако, как
показал  Љуайн,  уверенность  в этой  возможности  безосновательна.  ‚  этом
заключалсЯ  известный  тезис  о  неполной  детерминированности  перевода,  в
доказательстве которого Љуайн видел опровержение логико-позитивистской догмы
об  аналитичности  отношениЯ  синонимии.  Ћтсюда   следовало,   что  понЯтию
рациональности    необходимо    придать    иной    статус,    отличный    от
логико-эмпирицистского.
     Љакой  же  именно?  Џервоначальные интенции Љуайна  заключались  в том,
чтобы  определить   этот  статус  в  терминах  бихевиористской   психологии.
ђациональность научной  методологии должна  была сводитьсЯ к психологическим
обобщениЯм   наблюдений   за  ментальными   процессами,   характерными   длЯ
научно-исследовательских    ситуаций.    Љак     показали    психологические
эксперименты,  одинаковые  обобщениЯ  можно получить  при  наблюдении  таких
ситуаций, когда ученые применЯют различные,  даже  противоположные  методы и
формы рассуждений. Џоэтому бихевиористскаЯ когнитивнаЯ  психологиЯ оказалась
Явно недостаточным средством  длЯ объЯснениЯ рационального "консенсуса"  или
рациональных разногласий.  ќто можно  было  отнести  за счет  ограниченности
бихевиористской психологии и надеЯтьсЯ,  что  иные психологические концепции
лучше справЯтсЯ  с этой задачей<sup>10</sup>. Ќо  критики  "натурализованной
эпистемологии"  справедливо  отметили,  что  любаЯ  психологическаЯ  теориЯ,
положеннаЯ в основу концепции рациональности, окажетсЯ  перед  выбором: либо
прибегнуть   длЯ   оценки   своих   обобщений    к   "априорной"   концепции
рациональности,  либо  согласитьсЯ  с  неустранимой  плюралистичностью  этих
обобщений и, следовательно, признать множественность рациональностей. Џервый
путь отрицает саму  идею "натурализованной эпистемологии", второй путь ведет
к  релЯтивизму   со  всеми  его  нежелательными  последствиЯми<sup>11</sup>.
Љорабль "натурализованной эпистемологии" в нерешительности остановилсЯ перед
этим выбором.


     <b>2. Љ. Џоппер: наука - единство рациональности и демократии</b>

     ЉонцепциЯ "демаркации" Љ.  Џоппера, противопоставленнаЯ  позитивистским
(логико-эмпирицистским)  программам  обоснованиЯ  научного знаниЯ,  получила
широкое признание  в философско-методологических  дискуссиЯх середины нашего
века  и  легла  в  основу  "критического  рационализма"  как  направлениЯ  в
философии науки и социальной философии.
     ЋпускаЯ частности,  суть этой  концепции  можно выразить  в требовании:
границы  науки должны совпадать с границами рациональной критики. Ћбразцом и
воплощением рациональной критики Љ. Џоппер считал Ѓольшую Ќауку -  ту науку,
романтический  и  привлекательный  образ которой  сложилсЯ  на рубеже XIX-XX
веков,  усилиЯми  великих  преобразователей  науки  и   культуры  -  „ж.  Љ.
Њаксвелла,  ќ.  ђезерфорда,  Ќ. Ѓора,  Ђ.  ќйнштейна  (если называть  только
физиков).  ‘амой  характерной   чертой  этой  науки  полагалась  беззаветнаЯ
смелость,   с   какой   ее   творцы   создавали   рациональные   конструкты,
претендовавшие  на  Љартину ЊирозданиЯ, не останавливаЯсь перед  решительной
ломкой представлений, сложившихсЯ ранее, если того требовали опыт и логика.
     ‚зЯв  за  образец  Ѓольшую  Ќауку,  "критический  рационализм"  призвал
направить силу человеческого интеллекта на критику всей  действительности  -
всего, что существует в человеке,  обществе и природе. „лЯ этой силы не было
непреодолимых  преград.  ’абу,  традиции, догмы,  идейные  и  идеологические
клише, суждениЯ авторитетов и вождей, социальные нормы  и законы, сакральные
ритуалы,  моральные  и эстетические  суждениЯ - все это рассматривалось  как
возможные  объекты  рационального  анализа  и  критики. ђазум  отвергает все
сверхразумное, длЯ  него нет  неприкосновенных свЯтынь,  и  даже то, во что,
казалось  бы,  "можно  только  верить",  подвержено  суду ђазума и  ждет его
вердикта.
     Ќо прежде всего ђазум направлЯет свою критическую мощь на  самого себЯ.
…го суждениЯ,  каким  бы  статусом  или степенью  общности они ни  обладали,
должны  быть  подвергнуты  критике  (критической проверке,  сопоставлению  с
опытом)  как всЯкие другие гипотезы, догадки,  предположениЯ. ’аким образом,
рациональность   полагалась   самокритикой  ђазума,   в  которой   последний
обнаруживаетсЯ  и  реализуетсЯ. ќто поднимало пафос рациональной критики  на
небывалую  высоту.  Ћна представала единственным  Ђбсолютом, низводЯщим  все
прочие "абсолюты" до уровнЯ человеческих мнений.
     Ћднако,  если  рациональность  обнаруживаетсЯ  в  критике, то и критика
должна доказать  свою  рациональность.  Џринцип  рациональной критики - если
принЯть его за  критерий рациональности  - сам должен  подвергатьсЯ критике,
котораЯ... не может  не  следовать этому  же  принципу. ’ак перед философией
"критического  рационализма"  возникала  известнаЯ  с  древности  логическаЯ
трудность <i>petitio principii</i>.
     Љ. Џоппер, сознаваЯ эту трудность, отмечал, что рационализм, основанный
на принципе критицизма,  не обЯзательно  свЯзан  с  каким-то "окончательным"
решением    проблемы   обоснованности    или    оправданности    предпосылок
критики<sup>12</sup>. ‚едь если даже предположить, что существуют абсолютные
и  бесспорные критерии рациональности (тем самым выводЯ их из-под  критики),
то  и  в этом случае  необходимой предпосылкой всЯкой рациональной дискуссии
ЯвлЯетсЯ признание всеми ее участниками этой абсолютности и бесспорности. Ќо
такое  возможно  только,  если  участники  ЯвлЯютсЯ  рационалистами.  "Њожно
сказать,  что рационалистический подход должен  быть  принЯт и только  после
этого   могут   стать   эффективными  аргументы   и   опыт.   ‘ледовательно,
рационалистический   подход  не   может   быть  обоснован  ни   опытом,   ни
аргументами".  ‚  основании   рационалистического   подхода,   если  угодно,
рационалистического     настроЯ,     лежит     "иррациональнаЯ     вера    в
разум"<sup>13</sup>.
     Ќелепо   на  основании  этих   высказываний  приписывать  "критическому
рационализму"  некие  уступки иррационализму.  Њысль  Џоппера  проста. “стои
рациональности сами нуждаютсЯ в опоре. …сли искать эту  опору "внутри" самой
же рациональности, логического круга не  избежать. Џредпосылкой рациональной
дискуссии  следует считать не наличие  неких абсолютных и  обЯзательных  длЯ
всех мыслЯщих существ критериев,  а  прежде всего готовность участников этой
дискуссии признать над собой  власть разумного начала. ‘итуациЯ рациональной
дискуссии возникает как  конвенциЯ и в дальнейшем поддерживаетсЯ устойчивыми
традициЯми, регулирующими поведение рационалистов-единоверцев.
     ‘истематическое  единство таких  традиций  - это ЃольшаЯ Ќаука, мечта и
идеал Џоппера, демократическое сообщество в  чистом виде, самое  открытое из
всех  возможных  человеческих обществ. “становка на  рациональную критику  и
признание  непререкаемой власти  критериев  рациональности -  это не  только
методологические регулЯтивы, но и моральное <i>credo</i> граждан ђеспублики “ченых.
‚  этой  идеальной   республике  нормы  гражданского  поведениЯ  практически
полностью совпадают с  моральной регулЯцией, пронизанной духом рационального
критицизма.
     Ќе стоит  рассуждать  об утопичности этой идеи.  Љогда  мы имеем дело с
идеалом, глупо упрекать его за  то, что  он  не похож  на  реальность. Ѓолее
того, сила идеала - именно  в  его непохожести на всем известную и никого не
удовлетворЯющую действительность. ‚  этом  идеале  „емократиЯ  Ѓольшой Ќауки
ЯвлЯетсЯ истинной  предпосылкой Љритической ђациональности,  и в то же времЯ
ђациональность ЯвлЯетсЯ условием и предпосылкой „емократии. Ќет ничего более
демократичного,  чем самодержавие Љритического ђазума,  и  нет ничего  более
разумного,  чем  открытое  демократическое сообщество  рационально  мыслЯщих
людей.
     ’ак  "критический  рационализм"   пыталсЯ  разорвать  логический  круг,
придаваЯ проблеме обоснованиЯ рациональности многомерный, объемный характер,
выводЯ   ее   из   плоскости   одного   только   методологического  анализа.
ђациональность  -  во всех сферах  человеческой деЯтельности  -  оказывалась
зависимой  от  демократического  устройства  Ѓольшой   Ќауки,  а  само   это
устройство   полагалось  следствием   веры  в  ђазум,  его  объединЯющей   и
направлЯющей силы. ‚заимозависимость демократии  и  рациональности -  идеал,
который  Љ.  Џоппер  и его  последователи  перенесли  из  философии науки  в
социальную философию<sup>14</sup>.
     ЌаучнаЯ рациональность,  по  Џопперу, это  рациональнаЯ логика научного
исследованиЯ. Ћн решительно отказалсЯ от  "догм эмпиризма", согласно которым
конечным обоснованием знаниЯ, и  следовательно, обоснованием деЯтельности по
добыванию  этого  знаниЯ  ЯвлЯетсЯ  "эмпирическаЯ  достоверность",  которую,
считали неопозитивисты,  можно установить процедурами "верификации", то есть
опытного подтверждениЯ. "џ утверждаю, - писал Џоппер, -  ...что мы  не можем
дать  нашим  теориЯм  и  верованиЯм  какое-либо позитивное  обоснование  или
какое-либо позитивное основание. €ными словами, мы не можем найти какие-либо
позитивные основаниЯ тому,  чтобы считать наши теории истинными. Ѓолее того,
Я  утверждаю, что вера  в то, что  мы можем найти такие основаниЯ и  что нам
следует   их  искать,  не  ЯвлЯетсЯ   сама   по  себе  ни  рациональной,  ни
истинной..."<sup>15</sup>.
     ‚замен этой "догмы" Џоппер предложил рассматривать рациональность науки
как  методическое  движение от одних научных гипотез к другим, оправдываемое
теми  достоинствами, которые приобретают  научные гипотезы по мере того, как
им удаетсЯ сопротивлЯтьсЯ опровержениЯм.  ЋснованиЯми длЯ выдвижениЯ гипотез
и последующего  их обсуждениЯ могут служить возможности, которые открываютсЯ
этими гипотезами  длЯ решениЯ научных проблем. Џри этом следует помнить, что
могут существовать и другие гипотезы,  которые могли бы справитьсЯ с данными
проблемами  лучше, чем уже  выдвинутые.  Џоэтому исследователь  должен  быть
всегда  готов отказатьсЯ от своей гипотезы, если она опровергнута опытом или
нашлась другаЯ, более  перспективнаЯ, более плодотворнаЯ  и смелаЯ гипотеза.
Ќо  научное исследование  никогда  не  может  быть  завершено  окончательным
вердиктом  о том, какаЯ  из предложенных гипотез ЯвлЯетсЯ истинной "на самом
деле".
     ‘ понЯтием "истины" у Џоппера были сложные отношениЯ.  ‘ одной стороны,
он  называл  себЯ  "реалистом",  то есть  был уверен,  что  наука  исследует
реальные объекты  и  ее  суждениЯ  -  это  более или менее  верные догадки о
<i>реальности</i>.  ‘ другой стороны, он был уверен в том, что никакое эмпирическое
суждение не  может претендовать на точное и полное совпадение с  этой  самой
реальностью.  ‡ато  можно  гарантировать,  что   всЯкое  предложение  науки,
противоречащее фактам, должно  быть отброшено как  ложное. Џоэтому  наука  в
точности  знает,  какие  ее  суждениЯ  ложны,  но  не  может   гарантировать
окончательной истинности ни  одного  из своих суждений. Ќо что  такое факты,
способные опровергнуть  любую  теоретическую гипотезу? ђаньше  многих Џоппер
понЯл и признал так называемую "теоретическую нагруженность" фактов, то есть
их зависимость от теоретического знаниЯ,  позволЯющего не только отбирать те
наблюдениЯ, которые  в  своей совокупности  дают  описаниЯ  "фактов",  но  и
истолковывать их  именно как данные факты, а не что-то иное. Џоэтому было бы
правильно говорить  о "фактах", как  об определенных следствиЯх из принЯтого
корпуса теоретического знаниЯ.  Ќо тогда получаетсЯ,  что  в споре фактов  и
теоретических гипотез на самом деле на стороне фактов выступают иные теории,
сами по себе также нуждающиесЯ в эмпирической проверке. €, следовательно, не
факты судЯт теорию,  а одни теории судЯт другие,  то есть имеет  место  спор
различных  догадок  и гипотез.  ’аким  образом,  все  научное  знание  имеет
предположительный (гипотетический) характер.
     €з  этого  следует,  что  суждениЯ  науки,  относЯщиесЯ  к  реальности,
каким-то  образом  "причастны"  к  истине, но  никогда  нельзЯ  окончательно
установить  степень этой причастности. Џоэтому длЯ того, чтобы  не смешивать
свою точку зрениЯ с позицией "наивного" или  "метафизического реализма" (длЯ
которого истинность  суждениЯ - это совпадение его содержаниЯ  с реальностью
как   таковой),    Џоппер   придумал   логическую   концепцию,   позволЯющую
устанавливать изменениЯ "истинностного" содержаниЯ  в  научных  суждениЯх по
мере  их  опытного  испытаниЯ.  ‘амо  же  это  содержание  Џоппер  назвал не
истинностью, а "правдоподобием" (<i>verissimilitude</i>)<sup>16</sup>. ќто  понЯтие
было  встречено  с  энтузиазмом  теми  философами,  которые  увидели  в  нем
методологическую замену "старому", дискредитированному понЯтию  "сходства  с
истиной", замену,  котораЯ оправдана  теми  преимуществами, которое оно дает
длЯ "реалистического"  описаниЯ целей  науки, не  будучи  при этом отЯгощено
"метафизическим"  смыслом<sup>17</sup>. Ћднако логическаЯ  экспликациЯ этого
понЯтиЯ  встретилась со  значительными  трудностЯми,  что  вынудило  Џоппера
отказатьсЯ  от  тех  определений,  с  помощью  которых  оно  было введено  в
методологию науки<sup>18</sup>. Ѓыло показано, что  мера "правдоподобиЯ"  не
может быть установлена без введениЯ  дополнительных допущений,  которые сами
зависЯт как  раз от  тех принципиальных  положений  "наивного  реализма",  с
которыми  Џоппер  предпочел бы  расстатьсЯ.  Ќо  интуитивный  (логически  не
эксплицированный) смысл <i>verissimilitude</i> был слишком важен длЯ  Џоппера и его
последователей,  и они  предпочли не  расставатьсЯ с  ним,  оставив  логикам
будущего разбиратьсЯ в его достоинствах и недостатках.
     ЏонЯтие "правдоподобиЯ"  понадобилось  Џопперу длЯ  того, чтобы придать
смысл  понЯтию  "научного   прогресса".  Ќаука  прогрессирует  тогда,  когда
увеличиваетсЯ  степень  правдоподобиЯ  ее  суждений. "‚  науке (и  только  в
науке),  -  подчеркивает  Џоппер, - можно говорить о  подлинном прогрессе: о
том, что  мы  знаем больше, чем  раньше"<sup>19</sup>. ‚ этом  смысле  смена
"концептуальных каркасов" или  фундаментальных  теорий способствует научному
прогрессу, если она позволЯет получать более правдоподобные научные суждениЯ
и  при  этом  избавлЯет  от  противоречий  с  известными  фактами.  "Ќаучные
революции" - это  те  случаи в истории  науки,  когда  смена фундаментальных
оснований  способна  резко  увеличить  "запас  истинности",  содержащийсЯ  в
корпусе научного знаниЯ. Џравда,  это  совсем  не гарантирует  от того,  что
суждениЯ, ныне признанные  истинными, завтра окажутсЯ ложными  под давлением
"фактов".  Ќо  в  этом  судьба  науки  -  она  безостановочно  идет  вперед,
отбрасываЯ свои  собственные предположениЯ,  и  выдвигаЯ все  новые,  будучи
уверена, что таким способом только и можно осуществлЯть познание мира.
     Ѓезусловно,  мы  имеем  дело с идеалом  научного  познаниЯ. Љонечно, он
может  быть подвергнут (и многократно подвергалсЯ) критике. Ќо  его ценность
так велика,  что ее не могли поколебать  в глазах Џоппера и его  сторонников
никакие,   даже   самые,   казалось    бы,    "реалистические"   ссылки   на
"действительную", а не идеализированную науку и ее историю. ‚ споре идеала и
реальности ни одна из сторон не имеет решающего преимущества: если  реальнаЯ
историЯ  отличаетсЯ   от   "рационального"  хода  событий,  то  либо   такаЯ
действительность не разумна, либо  дефектен разум, претендующий на то, чтобы
диктовать  свои  законы действительности. Ћднако идеал все же  более значим,
чем  отклонЯющаЯсЯ  от  него  реальность,  ибо  он  выступает  как  ориентир
человеческого  поведениЯ,  указывающий  в  сторону  возвышениЯ  духовного и,
следовательно, вещественно-материального  бытиЯ.  …сли  люди  выбирают  этот
ориентир, они способны переделывать действительность, придаваЯ ей сходство с
ђазумом.
     €деал  теории  научной  рациональности должен стать вровень  с  идеалом
науки. ‘оответственно, такаЯ теориЯ должна строитьсЯ на фундаменте идеальных
критериев научности. ‚ этом смысле Љ. Џоппер Явно склонЯлсЯ к "абсолютизму",
ведь  идеал не может не быть абсолютным<sup>20</sup>. €менно в  этом моменте
его методологиЯ оказалась мишенью длЯ критики релЯтивистов.


     <b>3. ’. Љун: критика "критического рационализма"</b>

     „ругое  направление   критики  "догматического  эмпиризма"  в  западной
философии науки 60-70-х годов было свЯзано с "историцизмом", и прежде всего,
с  именем ’. Љуна. ’езис автора "‘труктуры  научных революций" заключалсЯ  в
том,  что  лишь  историЯ  науки, а  не априорнаЯ методологическаЯ  концепциЯ
способна  ответить на  вопрос о критериЯх рационально