        ѓерберт ‘пенсер. Ћпыты научные, политические и философские. ’ом 3

----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод с английского под редакцией џ. Ђ. ђубакина
     OCR Љозлов Њ.‚.
----------------------------------------------------------------------------

        TOM III   

        I ЋЃ›—Ђ€ € Џђ€‹€—€џ  

     ‚сЯкий, кто изучал физиономию политических  митингов,  заметил  конечно
свЯзь, существующую между демократическими мнениЯми и особенностЯми костюма.
Ќа всЯкой демонстрации чартистов, лекции о  социализме  или  Soiree  "„рузей
€талии" в числе публики, и особенно в числе ораторов, встречаютсЯ  личности,
более или менее резко выдающиесЯ из толпы.  “  одного  господина  пробор  на
голове сделан не сбоку, а посередине; другой, зачесываЯ волосы со лба назад,
носит прическу, "придающую лицу умное выражение"; третий совершенно  отрексЯ
от ножниц, вследствие чего кудри его рассыпаютсЯ по плечам. “сы  ЯвлЯютсЯ  в
значительном  числе;  там  и  сЯм  мелькает  эспаньолка;   кое-где   храбрый
нарушитель  приличий  представлЯет  даже  окладистую  бороду  {‘татьЯ   была
написана мною прежде, нежели усы и бороды вошли в употребление  в  Ђнглии.}.
ќта  своеобразность  прически  находит  себе   поддержку   и   в   различных
своеобразностЯх одежды, представлЯемых другими  членами  собраниЯ.  ЋткрытаЯ
шеЯ  a  la   Byron,   квакерские   жилеты,   изумительно   мохнатые   плащи,
многочисленные странности в покрое и  цвете  одежды  прерывают  однообразие,
свойственное толпе. „аже в личностЯх, не  представлЯющих  какой-либо  резкой
особенности, что-нибудь необыкновенное в фасоне или материи их одежды  часто
указывает, что господа эти мало обращают вниманиЯ на указаниЯ портных  своих
относительно господствующего вкуса. Ђ когда собрание  начинает  расходитьсЯ,
то разнообразие, представлЯемое головными уборами, число  шапок  и  изобилие
войлочных шлЯп достаточно доказывают,  что  если  бы  все  на  свете  думали
одинаково, то тираны наши - черные цилиндрические  шлЯпы  -  скоро  были  бы
низвергнуты.
     €з иностранной корреспонденции наших ежедневных газет видно, что  и  на
континенте существует подобное же родство между политическим недовольством и
пренебрежением к обычаЯм.  Љрасные  республиканцы  всегда  отличались  своей
растрепанностью. Џрусские, австрийские и итальЯнские власти  равно  признают
известную форму шлЯп за выражение неприЯзни и вследствие этого  мечут  громы
свои против них. ‚ иных местах  носить  блузу  значит  рисковать  попасть  в
разрЯд  "подозрительных";  в  других,  чтобы  не  попасть  в  полицию,  надо
остерегатьсЯ выходить на улицу иначе как в одежде самых обыкновенных цветов.
’аким образом, демократиЯ как у нас, так и в чужих краЯх стремитсЯ к  личным
особенностЯм. ќта ассоциациЯ характеристических черт не есть  исключительнаЯ
принадлежность  новейшего  времени  или  государственных  реформаторов.  Ћна
всегда существовала  и  проЯвлЯлась  столько  же  в  религиозных  волнениЯх,
сколько и в политических. Џуритане, порицавшие длинные локоны кавалеров  так
же, как и их принципы,  стригли  свои  волосы  коротко,  отчего  и  получили
название   "круглоголовых".   ђезкаЯ   религиознаЯ   особенность    квакеров
сопровождаетсЯ столь же  резкими  особенностЯми  в  обычаЯх  -  относительно
одежды, речи  и  образа  приветствиЯ.  Џервые  Њоравские  братьЯ  не  только
отличались от других христиан в вере, но и одевались и жили отлично от  них.
—то  свЯзь  между  политической  независимостью  и  независимостью   личного
поведениЯ не есть Явление исключительно свойственное нашему  времени,  видно
также из того, что ”ранклин  ЯвилсЯ  к  французскому  двору  в  обыкновенном
платье, то же видно в обычае последнего  поколениЯ  радикалов  носить  белые
шлЯпы. ЏрироднаЯ оригинальность непременно выкажетсЯ более чем одним  путем.
Љакой-нибудь кожаный камзол ѓеорга ”акса или  какаЯ-нибудь  школьнаЯ  кличка
Џесталоцци - "чудак ѓарри" невольно наводЯт нас на мысль, что люди,  которые
в великих делах не следовали по избитой дороге, часто удалЯлись от нее  и  в
ничтожных вещах. Џодобные же доказательства этой истины представлЯютсЯ почти
в каждом кругу личностЯми менее  значительными.  Њы  полагаем,  что  всЯкий,
перебираЯ  своих  знакомых  реформаторов  и   рационалистов,   найдет,   что
большинство их выказывает в одежде или  обращении  своем  известную  степень
того, что называетсЯ эксцентричностью.
     …сли можно признать факт, что люди, преследующие революционные  цели  в
политике и религии, обыкновенно бывают революционерами и в  обычаЯх,  то  не
менее справедлив и  тот  факт,  что  люди,  занЯтие  которых  заключаетсЯ  в
поддержании установленных порЯдков в государстве и  церкви,  суть  в  то  же
времЯ и люди, наиболее преданные тем  социальным  формам  и  постановлениЯм,
которые  завещаны  нам  минувшими  поколениЯми.  Ћбычаи,  почти  повсеместно
исчезнувшие, держатсЯ еще в главной квартире правительства. Њонарх  наш  все
еще утверждает парламентские акты на французском Языке древних нормандцев, и
нормано-французские термины по прежнему  употреблЯютсЯ  в  законах.  Џарики,
подобные тем, какие мы видим на старинных  портретах,  и  теперь  еще  можно
видеть на головах судей и адвокатов. ЉоролевскаЯ  стража  при  ’ауэре  носит
костюм телохранителей ѓенриха VII. “ниверситетскаЯ одежда настоЯщего времени
весьма мало отличаетсЯ от  той,  которую  носили  вскоре  после  ђеформации.
–ветное платье, панталоны до колен, кружевное жабо и манжеты, белые шелковые
чулки и башмаки с прЯжками - все это составлЯло некогда  обыкновенный  нарЯд
джентльмена и сохранилось доселе  в  придворном  костюме.  €  едва  ли  надо
говорить о том, что на придворных выходах и приемах церемонии  предписаны  с
такой точностью и строгой обЯзательностью, каких нигде нельзЯ найти.
     Њожно ли смотреть на эти два рЯда аналогий как на нечто случайное и  не
имеющее  значениЯ?  Ќе  основательнее  ли  заключить,  что  тут   существует
некоторое необходимое родство идей. Ќе  следует  ли  признать  существование
чего-то вроде конституционного консерватизма и конституционного стремлениЯ к
перемене? Ќе представлЯетсЯ ли тут класс людей,  упорно  держащийсЯ  за  все
старое, и другой класс, столь поклонЯющийсЯ  прогрессу,  что  часто  новизна
признаетсЯ им за улучшение? Ќет разве  людей,  всегда  готовых  преклонЯтьсЯ
перед существующей властью, какого бы рода она ни была; между тем как другие
от всЯкой власти требуют объЯснениЯ причины ее существованиЯ и отвергают эту
власть, если ей нельзЯ оправдать свое существование? €  не  должны  ли  умы,
противопоставленные  таким  образом,  стремитьсЯ   к   тому,   чтобы   стать
конформистами  или  нонконформистами  не  только  относительно   религии   и
политики, но и относительно других вещей? Џовиновение  -  правительству  ли,
церковным ли догматам, кодексу ли приличий,  утвержденных  обществом,  -  по
сущности своей одинаково;  то  же  чувство,  которое  внушает  сопротивление
деспотизму правителей, гражданских или  духовных,  внушает  и  сопротивление
деспотизму общественного мнениЯ. ‚се постановлениЯ, как  законодательства  и
консистории,  так  и  гостиной,  все  правила,   как   формальные,   так   и
существенные, имеют один общий  характер:  все  они  составлЯют  ограничениЯ
свободы человека. "„елай то-то и воздерживайсЯ от того-то" - вот  бланки,  в
которые можно вписать любое из них; и в каждом случае  подразумеваетсЯ,  что
повиновение доставит награду на земле и райскую жизнь на небе; между тем как
за неповиновением последует заключение в тюрьму, изгнание  из  общества  или
вечные муки ада - смотрЯ по обстоЯтельствам. € если все  стеснениЯ,  как  бы
они ни назывались и какими бы способами ни  проЯвлЯлись  в  действии  своем,
тождественны, то из этого необходимо следует, что  люди,  которые  терпеливо
сносЯт один род стеснений, будут вероЯтно, сносить терпеливо и другой,  -  и
обратно, что люди, которые не подчинЯютсЯ стеснению вообще, будут стремитьсЯ
одинаково выразить свое сопротивление во всех направлениЯх.
     —то закон, религиЯ и обычаи  состоЯт,  таким  образом,  в  свЯзи  между
собой, что их взаимные способы действий подходЯт под одно обобщение,  что  в
известных противоположных характеристических чертах человека  они  встречают
общую поддержку и общие нападениЯ, будет Ясно видно, когда мы убедимсЯ,  что
они имеют одинаковое происхождение. Љак бы маловероЯтным это ни казалось нам
теперь, мы все-таки найдем, что власть  религии,  власть  законов  и  власть
обычаев составлЯли вначале одну общую власть. Љак ни  невероЯтно  может  это
показатьсЯ теперь, но мы полагаем возможным доказать, что  правила  этикета,
статьи свода законов и заповеди церкви произросли от одного корнЯ.  …сли  мы
спустимсЯ к первобытному фетишизму, то Ясно увидим, что божество,  правитель
и церемониймейстер были первоначально тождественны. „лЯ того чтобы утвердить
эти  положениЯ  и  показать  значение  их  длЯ   последующего   рассуждениЯ,
необходимо вступить на почву, уже несколько избитую и с первого взглЯда  как
будто не подходЯщую к нашему предмету. Њы постараемсЯ пройти ее так  быстро,
как только позволЯт требованиЯ нашей аргументации.
     Џочти никто не оспаривает  тот  факт,  что  самые  ранние  общественные
агрегации управлЯлись единственно волей сильнейшего  {’е  немногие,  которые
это отрицают, пожалуй, и правы. ‚ некоторых предшествовавших стадиЯх  власть
была установлена; во многих же случаЯх эта власть не имела вовсе места}.  Ќе
многие, однако, допускают, что  сильный  человек  был  зародышем  не  только
монархии, но и понЯтиЯ о божестве, сколько Љарлейль и  другие  ни  старались
доказать это. Ќо если люди, которые  не  могут  поверить  этому,  отложат  в
сторону те идеи о божестве и человеке, в которых  они  воспитаны,  и  станут
изучать первобытные идеи, то они, очевидно, найдут в  предлагаемой  гипотезе
некоторое вероЯтие. Џусть они вспомнЯт, что, прежде чем  опыт  научил  людей
различать возможное от невозможного, они были  готовы  по  малейшему  поводу
приписывать какому-нибудь предмету неведомые силы и делать из  него  кумира;
их понЯтиЯ о человечестве и его способностЯх были тогда необходимо смутны  и
без определенных границ. Ќа человека, который, необыкновенной ли  силой  или
хитростью, исполнил то, чего не могли  исполнить  другие  или  чего  они  не
понимали, люди смотрели как на человека, отличного от них; и что  тут  могло
предполагатьсЯ не только степенное, но  и  родовое  отличие,  это  видно  из
верованиЯ полинезийцев, что только вожди  их  имеют  душу,  и  из  верованиЯ
древних перуанцев, что знатные роды  их  были  Ѓожественного  происхождениЯ.
Џусть эти лица вспомнЯт затем, как грубы были понЯтиЯ о боге или, вернее,  о
богах, господствовавшие в этом периоде и позднее, как  конкретно  понимались
боги за людей особенного вида, в особенных одеждах, как имена  их  буквально
значили  "сильный",  "разрушитель",  "могущественный",  как,  сообразно   со
скандинавской мифологией, "свЯщенный  долг  кровомщениЯ"  исполнЯлсЯ  самими
богами и как они были людьми не только в своей мести,  жестокости  и  ссорах
между собой,  но  и  в  приписываемых  им  любовных  свЯзЯх  на  ‡емле  и  в
уничтожении Яств, приносившихсЯ на  их  алтари.  Џрибавим  к  этому,  что  в
различных мифологиЯх  -  греческой,  скандинавской  и  других  -  древнейшие
существа ЯвлЯютсЯ исполинами;  что,  согласно  с  традиционной  генеалогией,
боги, полубоги, а иногда и люди происходили от них человеческим  способом  и
что между тем как на ‚остоке мы слышим о сынах Ѓожиих,  которые  восхищались
красотой  земных  дев,  тевтонские  мифы   рассказывают   о   союзах   сынов
человеческих с дочерьми богов. Џусть эти лица вспомнЯт  также,  что  вначале
идеЯ  о  смерти  значительно  отличалась  от  нашей  идеи,  что  досель  еще
существуют племена, которые ставЯт тело покойника на ноги и кладут ему в рот
пищу, что у перуанцев устраиваютсЯ пиршества, на которых  председательствуют
мумии умерших инков и на которых, как говорит Џрескотт, "этим бесчувственным
останкам воздаютсЯ почести, как будто в них есть  еще  дыхание  жизни";  что
между фиджийскими островитЯнами есть поверье, что каждого врага надо убивать
дважды, что восточные Язычники приписывают душе ту же форму, тот же вид,  те
же члены и те же составные вещества, как жидкие, так и твердые,  из  которых
состоит наше тело, и что у наиболее диких племен существует обычай  зарывать
в землю вместе с покойником пищу, оружие, уборы  вследствие  верованиЯ,  что
все это ему понадобитсЯ. Ќаконец, пусть они вспомнЯт,  что  "тот  свет",  по
первоначальному понЯтию, был не более как некотораЯ отдаленнаЯ  часть  этого
света, нечто вроде …лисейских полей, нечто вроде  прекрасной  рощи,  котораЯ
доступна даже живым людЯм и в которую умершие отправлЯютсЯ с надеждой  вести
там жизнь, сходную в общих чертах с той, какую они  вели  на  ‡емле.  ‡атем,
подведЯ итог всем таким фактам, как  приписывание  неведомых  сил  вождЯм  и
врачевателЯм; верование, что божество имеет человеческие  формы,  страсти  и
образ жизни, неЯсное понЯтие о различии смерти от жизни,  сближение  будущей
жизни с настоЯщей, как относительно положениЯ, так и характера ее, - подведЯ
итоги всем этим фактам, не окажетсЯ ли неизбежным  сделать  заключение,  что
первобытный бог есть умерший вождь: умерший не в нашем смысле,  но  ушедший,
унесЯ с собой пишу  и  оружие,  в  какие-то  блаженные  страны  изобилиЯ,  в
какую-то обетованную землю,  куда  он  давно  уже  намеревалсЯ  вести  своих
последователей и откуда он скоро за ними придет. „опустив эту  гипотезу,  мы
увидим, что она согласуетсЯ со всеми первобытными идеЯми и обычаЯми. ’ак как
после обоготворенного вождЯ царствуют сыновьЯ его, то  из  этого  необходимо
следует, что все древнейшие государи считаютсЯ  происходЯщими  от  богов;  и
этим вполне объЯснЯетсЯ факт, что в Ђссирии, …гипте, у  евреев,  финикиЯн  и
древних  бриттов  имена  государей  везде  производились  от   имен   богов.
Џроисхождение политеизма из  фетишизма  путем  последовательных  переселений
расы бого-государей  в  иной  мир,  происхождение,  поЯснЯемое  в  греческой
мифологии как точной генеалогией богов, так и апофеозом позднейших  из  них,
поддерживаетсЯ той же гипотезой. …ю же объЯснЯетсЯ факт,  что  в  древнейших
верах, так же как и в досель существующей вере у  таитЯн,  каждое  семейство
имеет своего духа-хранителЯ, которым считаетсЯ обыкновенно один  из  умерших
родственников, духам этим, как второстепенным богам, китайцы и даже  русские
до сих пор приносЯт жертвы. ѓипотеза эта совершенно согласуетсЯ с греческими
мифами о войнах богов с титанами и их конечном торжестве  и  с  фактом,  что
между собственно тевтонскими богами был один, ”рейр,  попавший  в  их  число
путем усыновлениЯ, "но рожденный  от  ‚энов,  какой-то  другой  таинственной
династии богов, покоренной и уничтоженной более сильной и более воинственной
династией Ћдина". Ћна гармонирует также  с  верованием,  что  длЯ  различных
стран и народов есть и различные боги, так же как  были  и  различные  вожди
(что эти боги спорЯт о верховности, так же как и вожди), и что таким образом
ЯвлЯетсЯ смысл в похвальбе соседственных  племен:  "Ќаш  Ѓог  больше  вашего
Ѓога". Ћна подтверждаетсЯ поверьем, повсеместным в ранние времена, что  боги
выходЯт из того  другого  жилища,  в  котором  они  обыкновенно  обитают,  и
ЯвлЯютсЯ посреди людей, беседуют с ними, помогают  им  и  наказывают  их.  €
здесь становитсЯ Ясным, что молитвы, воссылавшиесЯ первобытными  народами  к
их богам о помощи в битвах, были понимаемы буквально, т. е.  предполагалось,
что боги воротЯтсЯ из тех стран, где они царствуют, и снова вступЯт в  битву
со старыми врагами, против которых они прежде  так  неумолимо  сражались;  и
достаточно  только  указать  на  €лиаду,  чтобы   напомнить   всЯкому,   как
положительно верили тогда люди, что ожиданиЯ их сбываютсЯ {‚ этом параграфе,
который Я намеренно оставил, не изменЯЯ ни слова, в том виде, в каком он был
при переиздании этого  опыта  вместе  с  другими  в  декабре  1857г.,  можно
усмотреть главные черты теории религий •отЯ тут указываетсЯ на фетишизм, как
на первобытную форму верованиЯ, и несмотрЯ на то что в то времЯ  Я  пассивно
воспринЯл бывшую тогда в обращении теорию  (Я  не  удовлетворЯлсЯ  взглЯдами
того  времени,  считавшими  происхождение  фетишизма  необъЯснимым),  нельзЯ
принимать за первобытное верование, в силу которого неодушевленные  предметы
обладают сверхъестественной силой (что в  то  времЯ  называлось  фетишизмом)
…динственнаЯ вещь, на которой можно остановитьсЯ, это верование  в  то,  что
умершие люди продолжают существовать и становЯтсЯ объектом умилостивлениЯ, а
иногда и поклонениЯ. ‡десь Ясно обозначены те зачатки,  которые  при  помощи
массы фактов, собранных  в  описательной  социологии,  развились  в  теорию,
разработанную в 1 части "Ћснований социологии".}.
     €так, если всЯкое  правительство  было  вначале  правительством  одного
сильного   человека,   ставшего   кумиром   вследствие   проЯвлениЯ   своего
превосходства, то после его смерти - предполагаемого отправлениЯ его в давно
задуманный поход, в котором его сопровождают его рабы и жены, принесенные  в
жертву на его могиле,  -  должно  было  возникнуть  зарождающеесЯ  отделение
религиозной власти от политической, гражданского закона  от  духовного.  ‘ын
умершего становитсЯ поверенным вождем на времЯ его отсутствиЯ; действиЯ  его
считаютсЯ облеченными авторитетом отца; мщение отца призываетсЯ на всех, кто
не покорЯетсЯ сыну; повелениЯ отца, давно  известные  или  вновь  заЯвленные
сыном, становЯтсЯ зародышем нравственного  кодекса.  ”акт  этот  станет  еще
Яснее,  если  мы   вспомним,   что   самые   ранние   нравственные   кодексы
преимущественно настаивают на воинских доблестЯх и на обЯзанности  истребить
какое-нибудь  соседственное   племЯ,   существование   которого   оскорблЯет
божество. ‘ этих пор оба  рода  власти,  вначале  свЯзанные  вместе  в  лице
владыки и исполнителЯ, постепенно становЯтсЯ более и более отличны  один  от
другого Џо мере того как опытность возрастает и идеи причинности  становЯтсЯ
более определенными, государи терЯют  свои  сверхъестественные  атрибуты  и,
вместо бого-государей, становЯтсЯ  государЯми  божественного  происхождениЯ,
государЯми,  назначенными  богом,  наместниками  неба,   королЯми   в   силу
божественного права. ‘тараЯ теориЯ, однако,  долго  еще  продолжает  жить  в
чувствах человека,  хотЯ  по  названию  она  уже  исчезает,  и  "сан  королЯ
окружаетсЯ  чем-то  столь  божественным",  что  даже  теперь  многие,   видЯ
какого-нибудь государЯ в первый раз, испытывают  тайное  изумление,  что  он
оказываетсЯ не более как обыкновенным образчиком человечества.  ‘вЯщенность,
признаваемую за королевским достоинством, стали признавать и  за  зависЯщими
от него учреждениЯми - за законодательной властью, за законами,  законное  и
противозаконное  считаютсЯ  синонимом   справедливого   и   несправедливого;
авторитет  парламента  признаетсЯ  безграничным,   и   постоЯннаЯ   вера   в
правительственную  силу  продолжает  порождать  неосновательные  надежды  на
правительственные распорЯжениЯ.  Ћднако  политический  скептицизм,  разрушив
обаЯние королевского достоинства, продолжает возрастать  и  обещает  довести
наконец государство до состоЯниЯ чисто светского  учреждениЯ,  постановлениЯ
которого будут нарушатьсЯ в ограниченной  сфере,  недоступной  иной  власти,
кроме общего желаниЯ.  ‘  другой  стороны,  религиознаЯ  власть  мало-помалу
отделЯлась от гражданской  как  в  существе  своем,  так  и  в  формах.  Љак
бого-государь диких племен перерождалсЯ в светских  правителей,  с  течением
веков постепенно терЯвших свЯщенные атрибуты, которые люди  им  приписывали,
так в другом  направлении  возникало  понЯтие  о  божестве,  которое,  бывши
вначале  человечно  во  всех  своих   проЯвлениЯх,   постепенно   утрачивало
человеческую вещественность,  человеческую  форму,  человеческие  страсти  и
образ действиЯ, - покуда наконец антропоморфизм не сделалсЯ предметом укора.
ђЯдом с этим  резким  разъединением,  в  мысли  человеческой,  божественного
правителЯ от  светского  шло  и  соответственное  разъединение  в  житейских
кодексах,  зависЯщих  от  каждого  из  них.  ’ак   как   государь   считалсЯ
представителем Ѓога, правителем, какого иудеи видЯт в мессии, как и  доныне,
царь - "наш Ѓог на земле", то из этого, конечно,  следовало,  что  повелениЯ
его считались верховными постановлениЯми. Ќо когда люди перестали  верить  в
его сверхъестественное происхождение  и  природу,  повелениЯ  его  перестали
считатьсЯ  верховными;  и  таким  образом  возникло   различие   между   его
постановлениЯми и постановлениЯми, перешедшими  от  древних  бого-государей,
которые с течением времени и  по  мере  возрастаниЯ  мифов  становились  все
свЯщеннее и  свЯщеннее.  Ћтсюда  возникли  закон  и  нравственность;  первый
становилсЯ  все  конкретнее,  второй  все  абстрактнее,  авторитет   первого
постоЯнно уменьшалсЯ,  авторитет  второй  постоЯнно  возрастал;  представлЯЯ
вначале одно и то же, они стоЯт теперь в решительном  антагонизме.  ђЯдом  с
этим шло и  разъединение  учреждений,  управлЯвших  этими  двумЯ  кодексами.
Џокуда  они  составлЯли  одно  целое,  государство  и  церковь   естественно
составлЯли тоже одно целое: государь был первосвЯщенником не  номинально,  а
действительно: от него исходили новые  повелениЯ,  он  же  был  и  верховным
истолкователем древних  повелений.  ЏервосвЯщенники,  происходившие  из  его
рода, были, таким образом, просто  толкователЯми  повелений  своих  предков,
повелений, которые - как  принималось  вначале  -  они  помнили  или  -  как
принималось впоследствии - узнавали через мнимые свиданиЯ с  предками.  ќтот
союз, существовавший еще в средние века, когда власть государей была смешана
с властью Џапы, когда были епископы-правители, пользовавшиесЯ всеми  правами
феодальных  баронов,  и  когда  духовенство  имело  карательную  власть,   -
мало-помалу  становилсЯ  менее  тесен.  •отЯ  монархи  все   еще   считаютсЯ
"защитниками веры" и главами церкви, но они считаютсЯ ими только номинально.
•отЯ епископы все еще имеют гражданскую власть, но она уже  не  та,  которой
они  прежде  пользовались.  Џротестантизм  расшатал   свЯзи   этого   союза;
диссидентство давно уже  работало  над  устройством  механизма,  назначением
которого был бы религиозный контроль, совершенно независимый  от  закона;  в
Ђмерике существует уже отдельнаЯ организациЯ длЯ этой  цели;  и  если  можно
ожидать чего-нибудь от антигосударственной церковной ассоциации или, как она
теперь называетсЯ, от "Ћбщества  освобождениЯ  религии  от  государственного
покровительства и власти" {Society of the Liberation of Religion from  State
Patronage and Control.}, то мы будем и в Ђнглии  иметь  такую  же  отдельную
организацию. ’аким образом, как относительно силы своей, так и  относительно
сущности и формы  политические  и  нравственные  правила  все  шире  и  шире
расходились от общего своего корнЯ. ‚озрастающее разделение  труда,  которое
обозначает прогресс общества в других вещах, обозначает его также и  в  этом
разделении правительства на гражданское и религиозное;  и  если  мы  обратим
внимание на то, как нравственность, составлЯющаЯ  сущность  религии  вообще,
начинает очищатьсЯ от свЯзанных с ней верований, то мы можем надеЯтьсЯ,  что
разделение это будет в окончательном результате доведено еще далее.
     ЏереходЯ теперь к третьему роду власти - к власти обычаев,  мы  найдем,
что и он тоже, имеЯ общее происхождение с прочими, постепенно  достиг  своей
отдельной сферы и своего специального воплощениЯ. ‘реди первобытных обществ,
где не существовало  условных  приличий,  единственными  известными  формами
вежливости были  знаки  покорности  сильнейшему;  так  же  как  единственным
законом была его волЯ и единственной религией - чувство почтениЯ  и  страха,
внушенное  его  мнимой  сверхъестественностью.  Џервобытные  церемонии  были
способом  обращениЯ  с  бого-государем.  ‘амые  обыкновенные   наши   титулы
произведены от имени этих властителей. ‚се роды поклонов были  первоначально
формами поклонений, воздававшихсЯ им. Џроследим эти истины подробно, начинаЯ
от титулов.
     ‚ышеприведенный факт, что имена древнейших государей  между  различными
племенами образовались посредством прибавлениЯ известных слогов к именам  их
богов,  -  слогов,  которые,  подобно  шотландскому  Mac  и  Fitz,  значили,
вероЯтно, "сын" или "происшедший от", -  сразу  придает  смысл  слову  отец,
употреблЯемому как божественный титул.  €  читаЯ  у  ‘ельдена,  что  "имена,
составленные из имен божеств, были не только принадлежностью  государей,  но
что  и  вельможи  и  наиболее  почетные  подданные  (без   сомнениЯ,   члены
королевской расы) пользовались иногда тем же", мы  видим,  как  слово  отец,
естественно употреблЯвшеесЯ ими и  умножающимисЯ  их  потомками,  постепенно
сделалось титулом, употреблЯемым народом вообще.  ‘реди  народов  …вропы,  у
которых еще жива вера в божественное происхождение правителЯ,  отец  в  этом
высшем значении до сих пор  составлЯет  еще  королевское  отличие.  …сли  мы
вспомним далее, что божественность, приписываемаЯ вначале государЯм, была не
льстивой фикцией, а  предполагаемым  фактом,  что  небесные  тела  считались
особами, жившими некогда между людьми, мы  поймем,  что  названиЯ  восточных
правителей "Ѓрат ‘олнца" и пр., вероЯтно, были  выражениЯми  действительного
верованиЯ и, подобно многим другим  вещам,  остались  в  употреблении  долго
после того, как уже утратили всЯкий смысл. Њы  можем  заключить  также,  что
титулы  бога,  владыки,  божества  придавались  первобытным   правителЯм   в
буквальном смысле, что nostra divinitas, приданное  римским  императорам,  и
различные свЯщенные наименованиЯ, носимые монархами, не  исключаЯ  ныне  еще
употреблЯемой фразы: "Our Lord the King", - суть мертвые и отживающие  формы
того, что некогда было живым фактом. Ћт этих имен: "бог", "отец", "владыка",
"божество", принадлежавших  первоначально  бого-государю,  а  потом  Ѓогу  и
государю, Ясно  можно  проследить  происхождение  самых  обыкновенных  наших
почетных титулов. …сть причины полагать, что титулы эти  были  первоначально
собственными именами. Ќе только у египтЯн, где фараон был синонимом  королЯ,
и у римлЯн, где  быть  цезарем  значило  быть  императором,  видим  мы,  что
собственные имена наиболее  великих  людей  передавались  их  наследникам  и
становились таким образом  именами  нарицательными,  но  и  в  скандинавской
мифологии можно проследить происхождение почетного  титула  от  собственного
имени божественного лица. Ќа англосаксонском Языке bealdor или baldor значит
Lord, и Balder же есть имЯ любимейших сыновей  Ћдина.  ‹егко  понЯть,  каким
образом  почетные  имена  эти  сделались  общими.  ђодственники  первобытных
государей,  вельможи,  которые,   как   говорит   ‘ельден,   носили   имена,
произведенные от имен богов, что и служило доказательством божественности их
расы,  необходимо  имели  долю  в  эпитетах,   подобных   Lord,   выражающих
сверхчеловеческие  свЯзи  и  природу.   ЏостоЯнно   размножающиесЯ   потомки
наследовали эти титулы, что мало-помалу  сделало  их  титулами  сравнительно
обыкновенными.  Џотом  их  стали  придавать  всЯкому  могущественному  лицу,
отчасти потому, что в те времена, когда люди понимали  божество  просто  как
сильнейший род человечества, знатным людЯм можно  было  давать  божественные
названиЯ с весьма небольшим преувеличением; отчасти потому, что  чрезвычайно
могущественных лиц легко можно было считать  непризнанными  или  незаконными
потомками "сильного", "могущественного", "разрушителЯ"; отчасти же из  лести
и желаниЯ умилостивить таких лиц. Џо мере постепенного  уменьшениЯ  суевериЯ
последнЯЯ причина стала  наконец  единственной.  €  если  мы  вспомним,  что
сущность комплимента состоит,  как  мы  ежедневно  это  слышим,  в  воздании
большего против должного, что в  постоЯнно  распространЯющемсЯ  употреблении
титула "esquire", в вечном  повторении  заискивающим  ирландцем  слов  "your
honour"  и  в  названии  низшими  классами  ‹ондона  "джентльменом"  каждого
угольщика  или  мусорщика,  -  мы  имеем  ежедневные   доказательства,   как
вследствие комплиментов понижаетсЯ значение титулов; если  вспомним,  что  в
варварские времена, когда желание умилостивить было  сильнее,  действие  это
также должно было быть сильнее, -  мы  увидим,  что  обширное  злоупоминание
первобытными  отличиЯми  возникло  совершенно  естественно.  Ћтсюда  исходЯт
факты, что иудеи называли €рода богом; что  "отец"  в  высшем  значении  был
термином, употреблЯвшимсЯ слугами  относительно  господ;  что  слово  "Lord"
прилагалось  всЯкому  значительному  или  могущественному  лицу.  Ћтсюда  же
происходЯт факты, что в позднейшие периоды ђимской  империи  всЯкий  человек
приветствовал соседа своего  названиЯми  Dominus  и  Rex.  Ќо  процесс  этот
особенно Ясно виден в титулах средневековых и в происхождении из  них  наших
новейших  титулов.  Herr,  Don,  Signior,  Seigneur,  Sennor  -   все   были
первоначально именами правителей,  феодальных  владетелей.  Џутем  льстивого
употреблениЯ этих имен относительно всех, кого по какому-либо  поводу  можно
было считать заслуженными этих имен, и путем последовательного понижениЯ  их
на все более и более низкие ступени, они стали наконец обыкновенными формами
обращениЯ. ‘лова, с которыми прежде раб относилсЯ  к  своему  деспотическому
владельцу: mein Herr, употреблЯютсЯ теперь в ѓермании в обращении с  простым
народом. €спанский титул Don, принадлежавший некогда только  аристократам  и
дворЯнству, придаетсЯ теперь всем классам. ’очно то же и с Signior в €талии.
Seigneur  и  Monseigneur,  сокращенные  в  Sieur  и   Monsieur,   образовали
почтительный  термин,  на  который  имеет  притЯзание  каждый   француз.   €
представлЯет ли слово Sire подобное же сокращение Signior'z  или  нет  -  во
всЯком случае, Ясно, что, так как титул  этот  носили  многие  из  старинных
французских   феодальных   владельцев,   которые,   по   словам    ‘ельдена,
"предпочитали называтьсЯ Sire,  а  не  Baron,  как,  например,  Le  Sire  de
Montmorencie, Le Sire  de  Beaujeu  и  пр.",  и,  так  как  его  употреблЯли
обыкновенно относительно монархов, английское слово Sir, происшедшее оттуда,
первоначально означало лорда или королЯ. ’о же  надо  сказать  и  о  женских
титулах.  Lady,  означающее,  по  толкованию  ѓорна  ’ука,  "возвышеннаЯ"  и
придававшеесЯ вначале только немногим, теперь придаетсЯ всЯкой  образованной
женщине. Dame, некогда почетное имЯ, к которому мы в старых  книгах  находим
присоединенные эпитеты "high-born" и "stately",  сделалось  ныне,  благодарЯ
постепенно    расширЯющемусЯ    употреблению,    выражением     относительно
презрительным. € если мы проследим сложное  та  Dame  в  его  сокращениЯх  -
Madam, ma'am, mam, mum, то найдем, что ответ какой-нибудь горничной  fYes'm"
соответствует  прежним   "Yes   my   exalted"   или   "Yes,your   highness".
‘ледовательно, происхождение почтенных названий было везде одинаково. ’о же,
что было у иудеев и римлЯн, было и у новейших европейцев. Џроследив  обычные
слова привета до первоначального их значениЯ lord и king и вспоминаЯ, что  в
первобытных обществах  они  придавались  только  богам  и  их  потомкам,  мы
приходим  к  заключению,  что  простые  наши  Sir  и  Monsieur  были,  в  их
первоначальном значении, терминами обожаниЯ.
     „лЯ дальнейшего поЯснениЯ  этого  постепенного  упадка  титулов  и  длЯ
подтверждениЯ выведенного заключениЯ не лишним будет заметить мимоходом, что
старшие из них, как можно было ожидать, более других утратили  свой  прежний
смысл.  ’ак,  Master  -  слово,  которое  по  производству   своему   и   по
тождественности родственных ему слов в других Языках (франц.  maitre  вместо
maister, голл.  Muster,  русск.  мастер,  датск.  Meester,  немец.  Meister)
оказываетсЯ  одним  из  древнейших  выражений   господства,   стало   теперь
придаватьсЯ только детЯм и, в измененном виде mister,  людЯм,  по  положению
своему стоЯщим непосредственно над крестьЯнами. „алее, knight, древнейший из
почтенных титулов, стал ныне самым низким; и knight Bachelor, низшаЯ степень
рыцарства, есть вместе с тем и самаЯ стариннаЯ. ’очно то же можно сказать  и
относительно пэрства: барон есть самое раннее и вместе наименее  высокое  из
его подразделений. ќтот постоЯнный упадок всех почетных  названий  делал  по
временам необходимым введение новых титулов длЯ обозначениЯ отличиЯ, которое
утрачивалось   первоначальными   титулами    вследствие    всеобщности    их
употреблениЯ, точно так,  как  привычка  наша  злоупотреблЯть  превосходными
степенЯми прилагательных, ослабив постепенно их силу, вызвала потребность  в
новых. € если в течение  последнего  тысЯчелетиЯ  процесс  этот  имел  столь
резкие  последствиЯ,  то  легко  можно  понЯть,  каким  образом,  в  течение
предшествующих тысЯчелетий, титулы богов  и  полубогов  стали  употреблЯтьсЯ
относительно всЯкого могущественного лица, а наконец и  относительно  просто
уважаемых лиц.
     …сли от почетных имен мы обратимсЯ к фразам, выражающим почтение, мы  и
здесь найдем тождественные факты. ‚осточнаЯ манера обращениЯ,  употреблЯемаЯ
в отношении обыкновенных людей: - "џ твой раб", "‚се, что Я имею,  -  твое",
"џ твоЯ жертва",  -  приписывает  лицу,  к  которому  обращаютсЯ,  такое  же
величие, какое выражают Monsieur и  my  Lord,  т.  е.  характер  всемогущего
правителЯ, столь неизмеримо превосходЯщего того, кто говорит, что  последний
должен признать его своим владыкою. ’очно то же и  с  польскими  выражениЯми
почтениЯ "Џадаю к ногам  вашим",  "–елую  ваши  ноги".  ‚  лишенных  всЯкого
значениЯ подписЯх наших на церемонных письмах "‚аш покорнейший слуга"  видно
то же самое. „аже простаЯ подпись "Џреданный вам",  истолкованнаЯ  сообразно
ее первоначальному значению, выражает отношение раба к  господину.  ‚се  эти
мертвые   формы   были   некогда   живыми   воплощениЯми   фактов,   служили
действительными  свидетельствами  покорности  высшей   власти,   потом   они
естественно  стали   употреблЯтьсЯ   людьми   слабыми   и   трусливыми   длЯ
умилостивлениЯ тех, которые стоЯли выше их, мало-помалу они стали  считатьсЯ
чем-то должным всЯкому и, путем  постоЯнно  расширЯвшегосЯ  злоупотреблениЯ,
утратили свое значение,  как  Sir  и  Master  —то  фразы  почтениЯ,  подобно
титулам, употреблЯлись вначале только  относительно  бого-государЯ,  на  это
указывает факт, что они, подобно титулам же, употреблЯлись впоследствии  как
относительно бога, так и относительно государЯ. ђелигиозное поколение всегда
в значительной мере состоЯло из заЯвлений покорности, признаниЯ себЯ слугами
божьими и совершенного преданиЯ себЯ  воле  божьей.  ’аким  образом,  и  эти
обычные фразы почтениЯ имели, подобно титулам, религиозное происхождение. Ќо
в употреблении слова вы как местоимениЯ  единственного  числа,  может  быть,
наиболее резко проЯвлЯетсЯ популЯризование того,  что  некогда  было  высшим
отличием. ќто обращение  во  множественном  числе  к  единичному  лицу  было
первоначально   почестью,   воздававшейсЯ   только   самым   высшим   лицам,
соответствовало  императорскому   "мы".   ’еперь   же,   будучи   придаваемо
последовательно все  более  и  более  низким  классам,  оно  стало  всеобщим
Џервобытное ты (thou) употреблЯетсЯ теперь только одной сектой  христиан  да
еще в некоторых уединенных  местечках  ‚ы  же,  сделавшись  общим  длЯ  всех
классов, утратило вместе с тем всЯкие следы  почета,  некогда  свЯзанного  с
этим словом
     Ќо происхождение обычаев из форм покорности и  поклонениЯ  Яснее  всего
проЯвлЯетсЯ в способах приветствиЯ людей между собой  ‡аметим  прежде  всего
значение слов "привет" и "поклон" “ римлЯн salutatio состоЯло  в  ежедневном
выражении почтениЯ клиентов и подчиненных их патронам ’о же значило оно и  у
граждан по отношению к войску. ‘ледовательно, самое производство английского
salutatio внушает идею  покорности.  ЏереходЯ  к  частным  формам  obeisance
(заметим опЯть это слово), начнем с восточного  обыкновениЯ  обнажениЯ  ног.
Џервоначально оно было знаком почитаниЯ  как  Ѓога,  так  и  королЯ  Њоисей,
сделавший это перед неопалимой купиной,  и  магометане,  которых  по  обычаю
приводЯт к присЯге над  Љораном  босоногими,  служат  примерами  первого,  а
обыкновение персиЯн снимать  обувь,  ЯвлЯЯсь  перед  лицом  своего  монарха,
поЯснЯет  второе.  Ќо,  как  всегда,  эта   дань   уважениЯ,   приносившаЯсЯ
впоследствии второстепенным сановникам, постепенно  спускалась  все  ниже  и
ниже ‚ €ндии она представлЯет обычный знак почтениЯ, в ’урции низшие  классы
турок никогда не ЯвлЯютсЯ перед своими начальниками иначе как  в  чулках,  в
џпонии это обнажение ног составлЯет обыкновенное приветствие. ‚озьмем другой
пример. ‘ельден, описываЯ церемонии римлЯн, говорит "’ак  как  было  принЯто
или целовать изображениЯ богов, или, при поклонении им,  стоЯть  пред  ними,
торжественно поднимаЯ правую руку к устам, и затем, сделав ею  движение  как
будто посылаетсЯ поцелуй, поворачиватьсЯ направо (что было самой  правильной
формой обожаниЯ), - то  скоро  вошло  в  употребление,  что  и  императорам,
стоЯвшим ближе всех к божествам и  почитавшимсЯ  иными  за  божества,  стали
поклонЯтьсЯ точно таким же  образом".  …сли  мы  вспомним  неуклюжий  поклон
деревенского школьника, который подносит раскрытую руку к лицу  и  описывает
ею потом полукруг, если мы вспомним, что подобный поклон, употребленный  как
форма глубокого почитаниЯ в  селах  и  местечках,  есть,  вероЯтно,  остаток
феодальных времен, - мы найдем причину предположить, что обыкновенный привет
приЯтелю, замеченному на противоположной стороне улицы, изображает  то,  что
первоначально было выражением обожаниЯ. ’аким же путем произошли и все формы
почтениЯ, выражаемые склонением всего тела. ЏростеретьсЯ  на  земле  значило
первоначально выразить покорность ‘лова ЏисаниЯ: "‚сЯ положил еси  под  нозе
его" и другие, столь внушительные по своему антропоморфизму: "‘казал ѓосподь
ѓосподу Њоему: седи одесную ЊенЯ, доколе положу врагов ’воих в подножие  ног
’воих", - подразумевают обычай, Ясно выраженный  ассирийскими  скульптурными
изображениЯми,  обычай  древних  бого-государей  ‚остока   попирать   ногами
побежденных. € если мы обратим внимание на то,  что  доселе  еще  существуют
дикие, изъЯвлЯющие покорность тем, что подставлЯют шею свою под  ногу  того,
кому покорЯютсЯ, то нам  станет  Ясно,  что  всЯкое  падение  ниц,  особенно
сопровождаемое  целованием  ног,   выражало   готовность   быть   попранным,
составлЯло попытку смЯгчить гнев, говорЯ знаками: "’опчи менЯ, если хочешь".
ЏомнЯ далее, что целование ноги Џапы или статуи какого-нибудь свЯтого доныне
считаетсЯ  в  …вропе  знаком  глубочайшего  почитаниЯ;  что  падание   перед
феодальными владельцами было общеупотребительно  и  что  исчезновение  этого
обычаЯ должно было произойти  не  вдруг,  но  путем  постепенного  изменениЯ
формы, - мы имеем  повод  отнести  всЯкое  почтительное  склонение  к  этому
глубочайшему из самоунижений тем более  что  переход  тут  можно  проследить
довольно подробно Џоклон русского крестьЯнина, который  нагибает  голову  до
земли, и селЯм индуса суть сокращенные падениЯ ниц,  склонение  головы  есть
короткий селЯм; кивание есть легкое  склонение  головы.  …сли  б  кто-нибудь
затруднилсЯ вывести это заключение, то следует обратить внимание на то,  что
самые низкие поклоны употреблЯютсЯ обыкновенно  там,  где  покорность  имеет
самый унизительный характер; что  и  у  нас  более  низкий  поклон  означает
большую  степень  почтениЯ  и,  наконец,  что   склонение   и   теперь   еще
употреблЯетсЯ как знак благоговениЯ в  наших  церквЯх:  католиками  -  перед
алтарЯми, протестантами - при произнесении имени •риста. ‚спомнив  все  это,
всЯкий найдет достаточно доказательств длЯ  того,  чтобы  уверитьсЯ,  что  и
поклон наш первоначально тоже был одним из проЯвлений обожаниЯ.
     ’о же самое можно сказать и о curtsy или,  как  иначе  пишут,  courtesy
(приседание, поклон с отставлением одной ноги  назад).  Џроисхождение  этого
слова  от  courtoisie   (придворное   обращение)   сразу   показывает,   что
первоначально оно было знаком почтениЯ перед монархом. € если  мы  вспомним,
что коленопреклонение было обыкновенным поклоном подданных своим правителЯм;
что на старинных рукописЯх и обоЯх слуги изображаютсЯ подающими  кушаньЯ  на
стол своих господ в этой позе; что эту  же  позу  принимают  и  перед  нашей
королевой лица, представлЯющиесЯ  ей,  -  мы  будем  вправе  заключить,  что
приседание, как на то указывает и самый процесс его,  есть  сокращенный  акт
коленопреклонениЯ  Љак  слово  сократилось  из  courtoisie  в  curtsy,   так
сократилось и самое движение: вместо того чтобы ставить колени на землю,  мы
только сгибаем их. „алее, сравниваЯ реверанс какой-нибудь дамы  с  неуклюжим
приседанием деревенской девушки, которое, будучи продолжено, заставило бы ее
опуститьсЯ наконец на оба колена, мы  видим  в  последнем  остаток  большего
почитаниЯ,  требовавшегосЯ   от   рабов.   €   когда   от