ний не  ЯвлЯетсЯ абсолютно
господствующим в  сознании современных  людей.  ’ехника, аппарат  и массовое
существование не исчерпывают бытие  человека. ќти созданные им самим факторы
оказывают, правда, на него  обратное воздействие, но  не ЯвлЯютсЯ  полностью
решающими  в его  существовании. Ћни наталкиваютсЯ на  него  самого, который
есть  и  нечто  другое.  —еловека  нельзЯ  вывести  из  ограниченного  числа
принципов;  их  построение  бросает  свет  на  свЯзи, которые тем отчетливее
показывают, что в них не входит.  Џоэтому  с  абсолютизацией знаниЯ в  таком
порЯдке  существованиЯ  свЯзаны  либо  тайнаЯ  ложнаЯ  вера  в   возможность
окончательно   установить  правильное   устройство  мира,  либо  безнадежное
воззрение на все человеческое существование. ’ипичнаЯ длЯ сторонников  этого
воззрениЯ  удовлетворенность  при  мысли о  возможном  достижении  всеобщего
благоденствиЯ сопровождаетсЯ игнорированием фактов, которых,  по  их мнению,
можно   будет   избежать.  Ћднако,   вместо   того  чтобы  колебатьсЯ  между
утверждением  и отрицанием такого существованиЯ, следует довести до сознаниЯ
<i>границы  порЯдка существованиЯ;</i>  тогда  абсолютизациЯ станет  невозможной  и
перед духовно  свободным сознанием, доведенным до пониманиЯ действительности
в ее доступных знанию свЯзЯх, откроютсЯ другие возможности.
     Џрежде   всего   оказываетсЯ,   что   обеспечивающий   массы    порЯдок
существованиЯ не  может достигнуть в понимании самого себЯ полной Ясности  и
последовательности; поэтому  он  создает  определенное  духовное  воззрение,
<i>современную  софистику,</i> открывающую,  в  какой  мере отношение  духа  к этой
абсолютизированной   действительности  лишено  основы.  ‘верх  того  следует
отчетливо  понимать, что сохранение <i>постоЯнного порЯдка существованиЯ</i> вообще
невозможно. Ќесомненна  также невозможность  завершениЯ современного порЯдка
существованиЯ: в качестве <i>универсального аппарата существованиЯ</i> он стремитсЯ
охватить  всю  полноту   существованиЯ  отдельных  людей   в   ее   душевной
наполненности;  при этом аппарат испытывает в рЯде случаев противодействие и
неизбежно  разрушилсЯ бы  сам, если бы уничтожил своих соперников. Џоскольку
теперь все это стало полностью осознанным, представление  о <i>кризисе</i> ЯвлЯетсЯ
выражением  того,  что  все  в  опасности  и  нет  более  ничего  радикально
упорЯдоченного.

        1. ‘овременнаЯ софистика
     <b>џзык   маскировки   и   возмущениЯ.</b>   ѓраницы   рационального   порЯдка
существованиЯ проЯвлЯютсЯ  в  невозможности  того,  чтобы это  существование
могло быть понЯто  и оправдано в своей действительности из  самого себЯ. „лЯ
того  чтобы  удержатьсЯ  в   своей  абсолютизации,  оно  нуждаетсЯ  в  <i>Языке
маскировки.</i>   €   чем   невозможнее   становитсЯ   достигнуть   рациональной
правильности,  тем в  большей степени это  становитсЯ методом. …го масштаб -
"общее благо",  утверждаемое как  несомненное; его интерес  -  умиротворение
всех,  дабы  они спокойно и  упорЯдоченно  выполнЯли свои  функции.  “жасные
стороны существованиЯ находЯт свое  успокаивающее  поЯснение  в определенных
инстанциЯх.  …сли  же  приходитсЯ  применЯть  принуждение  и насилие, то это
посредством  разделениЯ  ответственности приписываетсЯ недостижимой  власти.
’о, что не мог  бы взЯть  на себЯ отдельный  человек, осмеливаетсЯ совершать
аппарат.  Џри   неразрешимых  проблемах  взывают  как  к  наиболее  значимой
инстанции  к  науке;  служа  публичному   интересу,  понЯтому   как  порЯдок
существованиЯ, она готова в качестве компетентной инстанции  предоставить  в
распорЯжение  аппарата  вынесенное ею  суждение,  которое  в  самых  трудных
случаЯх   должно   быть  признано  окончательным.  …сли  компетентное   лицо
фактически  не обладает  и не может обладать  нужным знанием,  оно вынуждено
обратитьсЯ  к формулам, создающим видимость знаниЯ, например при  оправдании
политических актов посредством их интерпретации в  терминах государственного
права, при интернировании преступников, при толковании  неврозов,  вызванных
несчастными  случаЯми,   длЯ  уменьшениЯ  страховых  обЯзательств  и  т.  д.
‘обственно говорЯ, сказанное значениЯ не имеет; ценностным масштабом формулы
служит возможность сохранить порЯдок, замаскировать то,  что ставит его  под
сомнение.
     Џротивоположным  методом  ЯвлЯетсЯ  <i>Язык возмущениЯ.</i>  Ћн  так  же,  как
успокаивающий метод,  служит массовому порЯдку,  но  скрывает истину  другим
методом.  ‚место  того  чтобы  обращатьсЯ  к  целому,  изолируетсЯ  и  резко
выделЯетсЯ отдельный случай. ‚ Ярком свете, направленном на одно, скрываетсЯ
другое. ‘овершаетсЯ в любом  смешении апеллЯциЯ ко всем темным инстинктам, а
равно и  ко всем высшим  этическим ценностЯм, и все это  лишь с одной целью:
оправдать  возмущение.  Џодобно  тому  как  Язык  рационального  обоснованиЯ
служит,  исходЯ из общего  блага,  средством  сохранить  порЯдок,  так  Язык
изолЯции и протеста служит средством разрушениЯ.
     Ќе   обладающее  подлинным  пониманием   самого   себЯ,  существование,
пользующеесЯ этим Языком, терЯет устойчивость. ’ам, где что-либо не ЯвлЯетсЯ
вопросом технического обеспечениЯ существованиЯ,  но его как будто касаетсЯ,
оставаЯсь фактически ему недоступным, обнаруживаетсЯ неуверенность мнениЯ  и
волениЯ.  Џод обликом разумности и деловитости в действительности скрываетсЯ
беспомощность.  …сли  в  дискуссии невозможно  более утверждать  что-либо  с
несомненностью, приходит на  помошь  притЯнутаЯ ad  hoc патетика.  "‘вЯтость
жизни", "величие смерти",  "величие народа", "волЯ народа - волЯ Ѓога" и  т.
п.  -  таковы   обороты   речи  тех,  кто  обычно   кажетсЯ  погруженным   в
повседневность  существованиЯ.  “странЯЯсь таким  образом от дискуссий,  они
косвенно   подтверждают,   что  существует   нечто   за  пределами   порЯдка
существованиЯ; но  поскольку  сами  они утратили свои  корни, они  не  знают
больше, чего они, собственно говорЯ, хотЯт. ќта софистика  колеблетсЯ  между
оппортунистической  ловкостью  эгоистического  существованиЯ  и  безрассудно
гипертрофированной аффектацией.
     ’ам, где нечто должно быть совершено многими, и никто, по  существу, не
знает, о  чем  идет  речь  и  какова  цель  требуемых  действий,  где каждый
пребывает в смЯтении, не знаЯ, чего ему следует хотеть, возникает <i>маскировка
беспомощности.</i>  ’е, кто обладают обеспечивающей их собственное существование
управленческой позицией, апеллируют  к  единству, к ответственности, требуют
трезвого  мышлениЯ;  они  убеждают,  что необходимо считатьсЯ с  фактами, не
теоретизировать,  а действовать практически, находитьсЯ в боевой готовности,
держать  порох  сухим  (хотЯ  стрелЯть никто не собираетсЯ),  не  заниматьсЯ
враждебной  властЯм  политикой,  предотвращать  нападение  всеми  доступными
средствами  и  прежде  всего  предоставить  решение  вождю,  который  найдет
наилучший способ  выйти  из  затруднениЯ.  —то  же  касаетсЯ  вождЯ,  то он,
выступаЯ с мужественными  речами, хотЯ в глубине души сам  не знает, чего он
хочет, держитсЯ своей  позиции и  предоставлЯет  делам  идти  их  ходом,  не
принимаЯ никакого решениЯ.
     <b>Ќежелание принимать  решениЯ.</b> ЏорЯдок  существованиЯ требует  мира  длЯ
того, чтобы  удержатьсЯ, и внушает страх перед  принЯтием  решениЯ  с  целью
софистически  ощущать  себЯ в  своей ничтожности истинным поборником  общего
интереса.  †ажда  действий   укрощаетсЯ  в  отдельных   индивидах,  группах,
организациЯх и партиЯх тем, что они взаимно ограничивают друг друга. Џоэтому
<i>выравнивание</i> именуетсЯ  справедливостью,  которую находЯт  в  том  или  ином
<i>компромиссе.</i>  ќтот   компромисс  ЯвлЯетсЯ  либо  установлением  свЯзи  между
гетерогенными  интересами  во  имЯ  единства  существованиЯ,  либо  взаимной
уступкой  во  избежание  принЯтиЯ  решений.  Џравда,  тот,  кто  вступает  в
сообщество   взаимно   обусловливающей   деЯтельности,   должен   вследствие
необходимой заботы о его сохранении стремитьсЯ  к  согласию,  а не к борьбе;
поэтому   он  отказываетсЯ  в  известных   границах  от   себЯ,  от   своего
индивидуального  существованиЯ,  чтобы  сохранить  возможность   продолжениЯ
общего  существованиЯ; он различает свое самобытие  в его  безусловности  от
существованиЯ в его относительности, внутри которого он именно как самобытие
обладает  силой  к  компромиссу. Ќо вопрос заключаетсЯ в том, где компромисс
требует  в качестве предпосылки силы различающего самобытиЯ и где он ведет к
разложению   самобытиЯ,   превращаЯсь   в   безграничное   нивелирование   в
кооперировании со всеми.
     €бо там, где человек в каком-либо  деле полностью ЯвлЯетсЯ самим собой,
длЯ него существует только  "или - или", а не  компромисс. Ћн хочет  довести
понимание  вещей до крайнего предела, чтобы затем принЯть решение. Ћн знает,
что может потерпеть крушение, ему ведома изначальнаЯ покорность по отношению
к существованию как длительности, ведома  действительность бытиЯ в подлинном
крушении. Ћднако  длЯ  собственного существованиЯ,  которое  в рамках общего
порЯдка  частично отказываетсЯ  от себЯ,  чтобы  гарантировать себЯ в целом,
борьба  слишком   рискованна.  Ћно  осуществлЯет  насилие,   если   обладает
превосходством, и  избегает  решениЯ, если  с  ним свЯзана опасность.  Љогда
возможным  остаетсЯ   только  существование  в  определенных  границах,  оно
согласно  на  все,  занимает   среднюю  позицию,  направленную  против  всех
чрезмерных  требований и крайностей. ‚ыступаЯ  против всЯких  дерзаний,  оно
призывает к адаптации и выравниванию. Њир любой ценой исключит борьбу. €деал
заключаетсЯ в отсутствии трений внутри предприЯтиЯ. џ исчезаю  в кооперации,
в которой господствует фикциЯ дополнениЯ всех  всеми. Џреимуществом обладает
не  отдельный  индивид,  а общий  интерес,  который,  будучи  определен,  по
существу,  ЯвлЯетсЯ  уже  особым,  а  в  качестве  общего  остаетсЯ  пустым.
€сключение  конкуренции посредством картелей приукрашиваетсЯ  разговорами об
общих  интересах,  ревность  нейтрализуетсЯ взаимной терпимостью, борьба  за
истину растворЯетсЯ в синтезе различных  возможностей. ‘праведливость уже не
субстанциональна,  во   взвешивании  она  терЯет  свою  остроту,  будто  все
допускает  сравнение на определенном уровне. ‘тремитьсЯ  к  решению означает
уже  не определЯть свою судьбу, а осуществлЯть насилие,  пребываЯ в  прочном
обладании властью.
     …сли   же   в   этих  условиЯх  прорываетсЯ  возмущение,   то  в  своем
софистическом искажении мнений и поведениЯ оно  также не приводит к решению,
а превращаетсЯ  просто  в  губительную  потасовку, котораЯ либо  подавлЯетсЯ
порЯдком существованиЯ, либо ведет к хаосу.
     <b>„ух как средство.</b> Ќа то, от чего все зависит длЯ  абсолютизации порЯдка
существованиЯ, на экономическую силу и ситуацию, на  несомненную мощь, будто
все это и есть подлинное, ориентируетсЯ и духовнаЯ деЯтельность.  „ух уже не
верит  самому  себе  как своему собственному истоку; он  превращает  себЯ  в
средство.  Џревратившись  в  софистику вследствие  совершенной способности к
адаптации, он  может  служить любому  господину. Ћн  находит  оправдательные
основаниЯ  длЯ любого состоЯниЯ, осуществленного в мире или  долженствующего
быть осуществленным могущественными силами. Џри  этом он знает, что все  это
несерьезно, и соединЯет  это тайное знание с патетикой ложной  убежденности.
Џоскольку сознание реальных сил существованиЯ, с одной стороны, поддерживает
эту неправду, с другой - раскрывает то, что если не порождает, то определЯет
всЯкое   существование,   постольку  возникает  новое  правильное  знание  о
неотвратимом.  Ћднако требование  трезвого осмыслениЯ действительности сразу
же становитсЯ  софистическим средством, призывающим  уничтожить  все то, что
непосредственно  не очевидно,  и  тем  самым  уничтожить  подлинное  воление
человека.  ЏодобнаЯ   неправда  в  ее  неизмеримом  многообразии   неизбежно
возникает  из искажениЯ возможностей человека,  если помимо  существованиЯ в
качестве порЯдка обеспечениЯ масс больше ничего нет.

        2. Ќевозможность постоЯнного порЯдка существованиЯ
     „лЯ  правильной организации существованиЯ необходим постоЯнный порЯдок.
Ћднако очевидно, что стабильное состоЯние  невозможно. ‘уществование, всегда
в себе незавершенное  и невыносимое таким, как оно есть, принимает все новые
образы.
     “же  <i>технический   аппарат,</i>  как  таковой,  <i>никогда</i>  не   может   <i>стать
завершенным.</i>  “топически  эксплуатацию нашей  планеты  можно  изобразить как
местоположение и  материал гигантской фабрики, котораЯ приводитсЯ в движение
массой  людей.  —истой и непосредственно данной природы  больше не  будет, в
качестве  данного  природой  выступает только  материал  аппаратуры, однако,
использованный длЯ  определенных целей  человека, он  не имеет своего бытиЯ;
люди  приходЯт в  соприкосновение  лишь с  обработанным  ими материалом; мир
существует   только  как  искусственный  ландшафт,  аппаратура  человека   в
пространстве и свете, в различное времЯ днЯ и различные времена года, единое
производство,  свЯзанное  беспрерывно  действующими  средствами   сообщениЯ;
человек привЯзан к нему, дабы,  участвуЯ в работе,  существовать. „остигнуто
стабильное состоЯние. Њатериалы и энергии использованы без остатка. Љонтроль
рождаемости  регулирует  прирост  населениЯ.  ‘  помощью  евгеники и гигиены
создаетсЯ  наилучший  тип  человека.  Ѓолезни  уничтожены.  Ћбеспечение всех
посредством  обЯзательной  службы  регулировано  планом. ђешениЯ  больше  не
принимаютсЯ. ‚се  остаетсЯ таким, как  оно есть  в круговороте повторЯющихсЯ
поколений. Ќе  знаЯ  борьбы и судьбы,  люди довольствуютсЯ неизменной нормой
распределениЯ при коротком рабочем времени и множестве развлечений.
     Ћднако  такое  состоЯние  <i>невозможно.</i>  ’ому препЯтствуют непредвиденные
силы   природы,  в  их   разрушительном  действии  достигающие   технических
катастроф. ‘уществует специфическое бедствие  технической несостоЯтельности.
Ѓыть может, длительнаЯ борьба  с болезнЯми лишит людей всЯкого иммунитета, и
они окажутсЯ беззащитными перед непредвиденным заболеванием. ‚ осуществлении
контролЯ над рождаемостью не  так  просто „остигнуть  желаемого  результата;
вступит  в борьбу  инстинкт продолжениЯ рода, более  сильный у  одних, чем у
других.  …вгеника  не  сможет воспрепЯтствовать сохранению  слабых  и,  быть
может, неотвратимому ухудшению рас в  наших условиЯх;  ибо нет  объективного
масштаба   длЯ  отбора   и  выЯвлениЯ   ценности;  более  того,   вследствие
многообразиЯ  исконной  человеческой  природы  ее  возможности  пребывают  в
непримиримой борьбе.
     <i>“довлетворЯющее</i> всех длительное состоЯние немыслимо. ’ехника не создает
совершенный  мир,  но на каждом шагу  создает  в  мире  новые  трудности,  а
следовательно,  и  новые  задачи  -  техника  создает не  только  увеличение
страданиЯ  из-за  ее несовершенства; она  должна остатьсЯ  несовершенной или
подвергнутьсЯ  разрушению.  Ћстановка  длЯ нее всегда конец:  на  каждой  ее
границе неудержимый прогресс - одновременно упадок и стремление вперед в еще
неизвестные  сферы  в  качестве  духа открытиЯ, изобретениЯ,  планированиЯ и
созданиЯ нового, без чего техника не может существовать.
     —то  человек   окончательно   не   входит  в   запланированный  порЯдок
существованиЯ,  очевидно  уже из  того,  что сам  этот порЯдок <i>расщеплен  на
противоположности.</i>  Џосредством  их  борьбы он  беспокойно  движетсЯ  сквозь
времЯ,  не знаЯ завершениЯ  ни в одном  образе. ЏротивостоЯт  друг другу  не
только  конкретно государство государству,  партиЯ  партии,  государственнаЯ
волЯ интересам экономики, класс классу, различные хозЯйственные интересы, но
антиномичны  по  своему  характеру  и  сами  создающие  существование  силы;
эгоистический интерес возбуждает  деЯтельность отдельного индивида,  создает
этим то такие условиЯ существованиЯ, которые составлЯют  общий  интерес,  то
нарушает  их;  упорЯдоченный  механизм   с  его  окончательно  ограниченными
функциЯми, обЯзанностЯми и правами, любым образом  заменЯемых атомистических
людей противопоставлЯет себЯ опасной длЯ существующего  порЯдка  инициативе,
индивидуальной смелости, истокам, без которых, однако,  целое  не  могло  бы
продолжать существовать во все новых ситуациЯх среды.
     ЋрганизациЯ разрушила бы  то, что она стремитсЯ обеспечить длЯ человека
как  человека,  если  бы  противоположные  ей силы  не  держали  ее  в узде.
ѓосударства  типа пчелиных ульев мыслимы в качестве  статичных  образований,
повторЯющихсЯ  любым образом;  человеческое  же  существование  - только как
историческаЯ  судьба  отдельного  человека   и  человечества  в  целом,  как
необозримый  путь   технических  завоеваний,   экономической   деЯтельности,
политических систем.
     —еловек обладает существованием лишь в  том случае, если он посредством
разума  и взаимопониманиЯ с другими людьми занимаетсЯ  порЯдком технического
обеспечениЯ  масс.  Џоэтому  объектом его страстных усилий  должен быть мир,
если он  не хочет  погибнуть вместе с крушением этого  мира. Ћн создает этот
мир  планированного  порЯдка, пытаЯсь  перейти  его  границы  там,  где  они
обнаруживаютсЯ. ќти границы выступают здесь как его противники, но в них он,
собственно  говорЯ,  и  присутствует  в качестве  самого  себЯ, того, кто не
входит  в  установленный порЯдок.  …сли бы  он  полностью  одолел противника
порЯдка своего существованиЯ, он потерЯл бы самого себЯ в созданном им мире.
„уховнаЯ ситуациЯ  человека  возникает  лишь  там,  где он  ощущает  себЯ  в
пограничных   ситуациЯх.  ’ам   он  пребывает  в  качестве  самого   себЯ  в
существовании, когда  оно  не замыкаетсЯ,  а все времЯ вновь распадаетсЯ  на
антиномии.

        3. “ниверсальный аппарат существованиЯ и мир существованиЯ человека
     ѓраница порЯдка  существованиЯ  дана  сегоднЯ специфически  современным
противоречием: массовый порЯдок создает универсальный аппарат существованиЯ,
который разрушает мир специфически человеческого существованиЯ.
     †изнь  человека   как   такового   в  мире   определена  его  свЯзью  с
воспоминанием  о  прошлом  и  с   предвосхищением  будущего.  Ћн  живет   не
изолированно, а как член  семьи в доме,  как  друг в общении  индивидов, как
соотечественник,  принадлежащий некоему историческому  целому. Ћн становитсЯ
самим собой благодарЯ традициЯм, позволЯющим ему заглЯнуть  в темные глубины
своего происхождениЯ и жить, ощущаЯ ответственность за будущее свое  и своих
близких; погруженный  на  долгое времЯ  в субстанцию  своей историчности, он
действительно  присутствует в мире, создаваемом им из полученного  наследиЯ.
…го  повседневное  существование охвачено  духом  чувственно присутствующего
целого, маленького  мира, каким  бы он ни был  скудным. …го собственность  -
неприкосновенное тесное пространство, которое определЯет  его принадлежность
к общему пространству человеческой историчности.
     ’ехнический  порЯдок  существованиЯ длЯ обеспечениЯ  масс  сначала  еще
сохранЯл эти действенные миры человека, снабжаЯ их товарами. Ќо если в конце
концов  Я  ничего  не стал  бы больше создавать,  формировать, передавать  в
действительно окружающем  менЯ  мире, а все  поступало бы  людЯм просто  как
средство удовлетворениЯ сиюминутной потребности, только использовалось  бы и
обменивалось,  само пребывание у  себЯ  получило  бы машинный  характер,  не
сохранилсЯ бы дух собственной среды, труд стал бы лишь выполнением данной на
день  задачи  и ничто не поднЯлось  более  до  уровнЯ  жизни,  тогда человек
утратил  бы мир.  —еловек  не может быть человеком, если он оторван от своей
почвы,  лишен осознанной  истории,  продолжительности  своего существованиЯ.
“ниверсальный    порЯдок    существованиЯ    превратил    бы   существование
действительного, живущего в своем мире человека просто в функцию.
     Ћднако человек как отдельный индивид никогда  не растворЯетсЯ полностью
в  порЯдке  существованиЯ,  которое оставлЯет ему бытие только как  функцию,
необходимую  длЯ  сохранениЯ  целого.  Ћн  может,  правда,  жить  в аппарате
благодарЯ  тысЯчам  свЯзей,  от которых  он  зависит  и  внутри  которых  он
действует; но поскольку он там в своей заменЯемости столь безразличен, будто
он вообще ничто, он восстает, если уже ни в каком смысле не может быть самим
собой.
     …сли  же  он  хочет  <i>свое бытие,</i>  он  сразу же оказываетсЯ  в состоЯнии
напрЯжениЯ  между <i>собственным бытием</i>  и  <i>подлинным самобытием.</i>  ’о, что есть
просто  его своеволие,  сопротивлЯетсЯ, борЯсь  и обманываЯ, и  стремитсЯ  в
своей  потребности  в   значимости   и  слепом  желании  преимуществ  своего
индивидуального существованиЯ. ’олько  в  качестве возможности  самобытиЯ он
ищет  в  воле своей судьбы  выходЯщий за пределы  всех расчетов риск,  чтобы
достигнуть бытиЯ. €сходЯ из обоих импульсов, он подвергает опасности порЯдок
существованиЯ  как   покоЯщеесЯ   пребывание.  Џоэтому   существует  двойнаЯ
возможность  крушениЯ  этого порЯдка,  его  постоЯннаЯ  антиномиЯ.  ‘оздаваЯ
пространство,   в   котором  самобытие   может  реализоватьсЯ   в   качестве
существованиЯ, своеволие ЯвлЯетсЯ как бы телом этого порЯдка, который сам по
себе  знаменует   его  крушение,  но  в  определенных   условиЯх  есть   его
действительность.
     ‘ледовательно,  если  своеволие  и  существование ищут  свой  мир,  они
впадают  в  противоречие  с  универсальным  порЯдком  существованиЯ.  Ћн  же
пытаетсЯ, в свою очередь,  подчинить себе эти силы, которые грозЯт ему здесь
на его границах. Џоэтому он в значительной степени озабочен тем, что само по
себе не служит обеспечению существованиЯ. Ћно,  двойственное как собственное
жизненное существование  и как экзистенциальнаЯ  безусловность,  называетсЯ,
будучи  рассмотрено   с   точки  зрениЯ  его  ratio,   <i>иррациональным.</i>  ќтим
<i>отрицательным</i> понЯтием оно, правда, снижаетсЯ до бытиЯ второго ранга. Ћднако
при  этом  оно  либо   <i>допускаетсЯ</i>  в  определенных  сферах,  где,   отвечаЯ
потребности контраста, ratio, оно обретает положительный интерес, например в
эротике,  в  приключении,  в  спорте,  в  игре;   либо  рассматриваетсЯ  как
нежеланное и <i>преодолеваетсЯ,</i> например, в страхе перед жизнью, нерасположении
к работе. € в  обоих направлениЯх  оно решительно <i>уводитсЯ</i>  в область только
жизненных  интересов,  чтобы   заглушить  дремлющее  в  нем   притЯзание  на
экзистенцию.  ’ому,  что  желательно  собственному существованию,  стремЯтсЯ
способствовать  в  качестве необходимой потребности  и лишить  его возможной
безусловности, рационализируЯ иррациональное, чтобы пользоватьсЯ им в случае
необходимости как  определенным  способом удовлетворениЯ потребности;  хотЯт
создать  именно то, что, если оно не подлинно, никогда создать нельзЯ. ’аким
образом,  то,  что первоначально  ощущалось  и требовалось  как  другое, под
предлогом  заботы  уничтожаетсЯ; то, что  подверглось  технизации,  обретает
своеобразный  серый цвет или Яркую  пестроту,  в  которых человек  больше не
узнает себЯ; бытие в человеке как индивидуальнаЯ судьба похищена. Ћднако как
не допускающее подчинениЯ оно обратитсЯ против  тех структур,  которые хотЯт
его уничтожить.
     ЌапрЯжение между универсальным аппаратом существованиЯ и действительным
миром  человека не может быть снЯто.  Ћдно воздействует только через другое;
если  бы одна сторона  окончательно победила,  она  сразу же была  бы и сама
уничтожена.  ЏритЯзание  своеволиЯ  и  экзистенции  так  же  не  могут  быть
устранены,  как   в  осуществленном   массовом  существовании  необходимость
универсального аппарата в качестве условиЯ существованиЯ каждого индивида.
     Џоэтому  границы порЯдка существованиЯ обнаруживаютсЯ там,  где человек
станет  ощутимым как  таковой.  Џланирующее  преодоление и истоки возмущениЯ
будут попеременно встречатьсЯ, заблуждатьсЯ по поводу друг друга, находитьсЯ
в плодотворном напрЯжении, начинать борьбу  друг с другом. ќта многообразнаЯ
возможность  становитсЯ   повсюду   двойственной   из-за  напрЯжениЯ   между
собственным  существованием  в  его витальном  желании и экзистенцией  в  ее
безусловности.
     ‚ поЯснении  этой духовной ситуации будут затронуты сферы, где  человек
как  отдельный  индивид  достигает  своего  существованиЯ, боретсЯ,  ощущает
самого  себЯ. ‘имволом мира,  как  исторической  среды  человека,  в котором
человек,  пока  он  остаетсЯ  человеком,  должен жить  в  каком-либо образе,
ЯвлЯетсЯ  <i>жизнь в доме.</i> ’о, как он  ощущает опасность, проЯвлЯетсЯ в  <i>страхе
перед жизнью;</i> то, как он, совершаЯ ежедневно свою  работу, себЯ чувствует, -
в  <i>радости  от   труда;</i>   то,   как  он  ощущает   действительность   своего
существованиЯ,  -  в  <i>спорте.</i>  Ќо  то,  что он может  погибнуть,  становитсЯ
очевидным в возможности отсутствиЯ <i>вождей.</i>
     <b>†изнь  в доме.</b>  „ом  как  совместнаЯ  жизнь  семьи возникает  из любви,
котораЯ на всю  жизнь свЯзывает  индивида в  безусловной верности с  другими
членами  семьи;  она  хочет  воспитывать  своих  детей  в  субстанциальности
традиций   и  сделать  возможным   постоЯнное  общение,   которое   способно
осуществитьсЯ полностью в своей  открытости только  в повседневной трудности
будней.
     €менно  здесь  встречаетсЯ   самаЯ  прочнаЯ,   служащаЯ  основой  всему
остальному  человечность.  ‚  массе   сегоднЯ  неведомаЯ,  эта   изначальнаЯ
человечность теперь рассеЯна  повсюду,  полностью предоставлена самой себе и
свЯзана со своим маленьким мирком и его судьбой. Џоэтому  сегоднЯ брак имеет
более  существенное  значение, чем раньше; когда субстанциЯ публичного  духа
была  выше и служила опорой, брак  значил меньше. ‚ настоЯщее  времЯ человек
как  бы  вернулсЯ к узкому пространству своего  происхождениЯ,  чтобы решить
здесь, хочет ли он остатьсЯ человеком.
     …сли  существует  семьЯ,  ей  нужен  свой  дом,  свой жизненный  уклад,
солидарность и пиетет, возможность длЯ  всех полагатьсЯ „руг на друга, и все
они вместе служат друг другу опорой в семье.
     ќтот  изначальный  мир и  сегоднЯ  сохранЯетсЯ  с неодолимой силой;  но
тенденции  его  разрушениЯ  растут с  абсолютизацией универсального  порЯдка
существованиЯ.
     ЌачинаЯ  с  внешнего:  стремление  перевести  человека  на  казарменное
положение,  превратить  его  жилище в место длЯ  ночлега,  попытки полностью
технизировать не только практическую его деЯтельность, но  и всю жизнь - все
это превращает  одухотворенный мир в безразличную  взаимозаменЯемость. ‘илы,
выступающие  как бы  в  интересах большинства, целого, пытаютсЯ поддерживать
себЯлюбие отдельных членов семьи,  ослабить их солидарность, призывать детей
восстать против  отчего  дома.  ‚место  того чтобы  рассматривать  публичное
воспитание  как углубление домашнего,  его  превращают  в  основное,  причем
очевидной  целью служит стремление отнЯть детей у родителей, превратив  их в
детей государства. ‚место того чтобы с ужасом взирать на развод,  полигамную
эротику,  аборты,  гомосексуализм  как  на  выход  за  пределы исторического
существованиЯ  человека,  которое он стремитсЯ создать и сохранить в  семье,
все  это  внутренне  облегчаетсЯ,  иногда с фарисейским морализированием  по
поводу  того, что это  испокон  веку осуждено, иногда безучастно принимаетсЯ
как  нечто  свЯзанное  с  существованием  массы  в целом;  или  же аборты  и
гомосексуализм бессмысленно  и  насильственно караютсЯ уголовным правом  как
мера  государственной политики, к которой  они, собственно  говорЯ, никакого
отношениЯ не имеют.
     ’енденции  распада угрожают существованию семьи тем в  большей степени,
что ей  приходитсЯ складыватьсЯ  из  бытиЯ отдельных индивидов, которое  еще
сопротивлЯетсЯ   распаду,  который   несет  поток   универсального   порЯдка
существованиЯ.  Џоэтому  в  настоЯщее  времЯ в  браке  заключена потрЯсающаЯ
проблематика  человеческого  бытиЯ.  Ќевозможно  предвидеть,  сколько людей,
изначально  неспособных  справитьсЯ со стоЯщей  перед ними задачей,  потерЯв
опору  в публичном  и авторитарном  духе, падают  в пропасть с того острова,
владение  которым  свЯзано  с  их самобытием, и создают  смешение  дикости и
неспособности  владеть  собой.  Љ этому  прибавлЯетсЯ трудность, свЯзаннаЯ с
браком  из-за   экономической  самостоЯтельности  женщины,  громадное  число
незамужних  женщин,  которые  могут  быть  использованы  длЯ  удовлетворениЯ
сексуальной потребности. Ѓрак стал в значительной степени только контрактом,
нарушение которого влечет  за собой в  качестве  конвенционального наказаниЯ
отказ предоставлЯть  содержание. ЏотерЯ устоев ведет  к требованию облегчить
развод.   Ѓесчисленное   множество  книг,   посвЯщенных   проблемам   брака,
свидетельствует о создавшемсЯ положении.
     €деЯ  универсального обеспечениЯ  направлена  на  то, чтобы  привести в
порЯдок то, что доступно  только отдельному человеку в его  свободе, который
может   исходить  из   первоначального  содержаниЯ   своего  сформированного
воспитанием  бытиЯ.  Џоскольку  эротика  стала  препЯтствовать  всем свЯзЯм,
рациональный порЯдок овладевает и  этой опасной иррациональностью. ѓигиена и
различные   предписаниЯ   технизируют   и   ее,   чтобы   сделать   наиболее
удовлетворЯющей   и  устранить  возможные  конфликты.  ‘ексуализацию  брака,
например, по  типу, предложенному <i>‚ан де ‚ельде,</i> следует  рассматривать  как
симптом времени, стремЯщегосЯ сделать безвредным то, что иррационально с его
точки  зрениЯ.  Ќе   случайно,  в  проспектах  эту  книгу  рекомендуют  даже
католические  теологи-моралисты.  ќтос   выраженной  в  браке  безусловности
непроизвольно  в  корне  отрицаетсЯ  как  религиозным  снижением   брака  до
существованиЯ второго сорта, которое лишь благодарЯ церковной легитимации не
ЯвлЯетсЯ   развратом,   так   и  технизацией  эротики   в  качестве  опасной
иррациональности. ’о и другое бессознательно заключают союз против любви как
силы, служащей основанием браку, не нуждающейсЯ в  легитимации, поскольку ей
по ее  экзистенциальному происхождению присуща  определЯющаЯ жизнь верность,
допускающаЯ,  быть   может,  лишь  на  мгновениЯ  счастье  эротики.  ‹юбовь,
увереннаЯ  в себе  лишь  благодарЯ свободе ее экзистенции,  устранила в себе
эротику, не снижаЯ ее, но и не признаваЯ ее  чувственные требованиЯ. €деалом
гармонической технизации она была  бы уничтожена длЯ того, кто принимает эти
разумные средства и масштабы. Ќо она не  позволЯет и подчинить  себЯ в своей
безусловности универсальному порЯдку, который намеревалсЯ бы  сломать  ее во
имЯ предполагаемого существенного целого.
     …сли Я  отказалсЯ от  семейных свЯзей и самобытиЯ,  вместо  того  чтобы
вырасти  из их корнЯ  в некое целое, Я могу жить лишь в ожидаемом, но всегда
отсутствующем духе целого.  ‚зираЯ на универсальный порЯдок существованиЯ, Я
хочу всего достигнуть с его помощью, предав мой  собственный мир и свЯзанные
с ним притЯзаниЯ. …сли Я больше ни в чем себе не доверЯю, если Я живу только
общими интересами  класса и только как функциЯ  производства  стремлюсь лишь
туда, где, по  моему мнению, сконцентрирована  сила, то  семьЯ  разрушаетсЯ.
„остигаемое лишь целым, не  снимает  притЯзаниЯ взЯть  на  себЯ то, на что Я
способен, исходЯ из своих истоков.
     ’аким образом,  границей  универсального порЯдка  существованиЯ  служит
свобода индивида, который должен  своими силами создавать то, чего никто его
лишить не может, ибо в противном случае прекратитсЯ существование людей.
     <b>‘трах  перед жизнью.</b>‚месте с  феноменальными  успехами рационализации и
универсализации   порЯдка   существованиЯ  утвердилось   сознание  грозЯщего
крушениЯ вплоть до страха утратить все то, ради чего стоит жить.
     Ћднако еще  до осознаниЯ возможности этого ужасного будущего отдельного
человека как такового охватывает  страх, вызванный тем, что он не может жить
оторванным  от  своих истоков,  ощущаЯ  себЯ  просто функцией.  ‘овременного
человека постоЯнно сопровождает  такой  никогда ранее неведомый жуткий страх
перед жизнью. Ћн боитсЯ утратить свое витальное бытие, которое, находЯсь под
постоЯнной  угрозой,  находитсЯ более чем  когда-либо  в  центре вниманиЯ; и
совсем по-иному  он  боитсЯ за свое самобытие, до  которого  ему не  удаетсЯ
поднЯтьсЯ.
     ‘трах распространЯетсЯ на все. Ћн усиливает неуверенность,  если  о ней
не удаетсЯ  забыть.  ‘уществование может защитить человека от забот лишь без
гарантий. †естокостей, совершаемых раньше  скрытно, стало меньше, но  о  них
знают, и они представлЯютсЯ страшнее, чем когда-либо. Љаждый человек должен,
чтобы выстоЯть, напрЯчь свою рабочую  силу до  предела; постоЯнно  возникает
беспокойство, вызванное требованием работать еще интенсивнее; ведь известно,
что тот, кто  не успевает за другими, будет отброшен;  люди,  которым больше
сорока лет,  ощущают  себЯ  вытолкнутыми  из общества.  ‘уществуют,  правда,
обеспечение,   страхование,   возможность   сбережений;   однако   то,   что
соответственно  современным масштабам считаетсЯ  необходимым  минимумом  длЯ
существованиЯ,     не    обеспечиваетсЯ     государственной     и    частной
предусмотрительностью  и всегда  оказываетсЯ  ниже  требуемого уровнЯ,  хотЯ
человек и не умирает с голоду.
     ‘трах перед  жизнью обращаетсЯ и  на <i>тело.</i>  ЌесмотрЯ на увеличивающиесЯ
шансы  на долгую  жизнь, господствует все  увеличивающаЯсЯ  неуверенность  в
жизнеспособности.  Џотребность во врачебной  помощи выходит  далеко за рамки
осмысленной медицинской  науки.  …сли существование более не  поддерживаетсЯ
душевными силами, становитсЯ невыносимым в невозможности даже постигнуть его
значение, человек  устремлЯетсЯ в свою болезнь, котораЯ как  нечто обозримое
охватывает его и защищает.
     ‘трах  усиливаетсЯ в  сознании  неизбежности  исчезнуть  как потерЯннаЯ
точка  в  пустом пространстве, ибо  все человеческие  свЯзи  значимы лишь во
времени.  ‘вЯзывающаЯ  людей в сообществе  работа продолжаетсЯ лишь короткое
времЯ. ‚ эротических  свЯзЯх вопрос об обЯзанностЯх даже не ставитсЯ.  Ќи на
кого нельзЯ положитьсЯ, и Я  также не ощущаю абсолютную  свЯзь с другим. Љто
не  участвует в  том, что  делают все,  остаетсЯ  в одиночестве. “гроза быть
брошенным создает ощущение  подлинного <i>одиночества,</i> которое выводит человека
из состоЯниЯ сиюминутного легкомыслиЯ и способствует возникновению цинизма и
жестокости, а затем страха. ‘уществование как таковое  вообще превращаетсЯ в
постоЯнное ощущение страха.
     ЏринимаютсЯ <i>меры,</i> чтобы заставить людей <i>забыть</i> о страхе и <i>успокоить</i> их.
Ћрганизации создают сознание сопричастности. Ђппарат обещает гарантии. ‚рачи
внушают больным или считающим себЯ больными, что им не грозит смерть. Ћднако
это помогает лишь на времЯ, пока человек благополучен. ЏорЯдок существованиЯ
не может изгнать страх, который  ощущает каждое существо.  ‘трах подавлЯетсЯ
лишь страхом экзистенции за свое самобытие, заставлЯющим человека обращатьсЯ
к  религии  или философии.  ‘трах  жизни  должен  расти,  если  парализуетсЯ
экзистенциЯ. Џолное господство порЯдка существованиЯ  уничтожило бы человека
как  экзистенцию, не успокоив его  как  витальное существование. Ѓолее того,
именно абсолютизированный  порЯдок существованиЯ создает непреодолимый страх
перед жизнью.
     <b>Џроблема  радости  труда.</b>  Њинимум  самобытиЯ  заключаетсЯ  в  радости,
доставлЯемой  трудом, без чего человек в  конце концов терЯет  всЯкие  силы.
Џоэтому   сохранение   данного   ощущениЯ   составлЯет   основную   проблему
технического мира. Ќа мгновение важность ее  постигаетсЯ,  но вместе с тем о
ней забывают. Ќа длительное времЯ и длЯ всех она неразрешима.
     Џовсюду, где человеку лишь предоставлЯетсЯ работа, которую ему надлежит
<i>выполнить,</i>  проблема <i>бытиЯ человека</i>  и <i>бытиЯ  в труде</i> ЯвлЯетсЯ решающей  длЯ
каждого. ‘обственнаЯ  жизнь  обретает  новый  вес, радость труда  становитсЯ
относительной.  Ђппарат  навЯзывает  все  большему  числу  людей  эту  форму
существованиЯ.
     Ћднако  длЯ  существованиЯ  всех  необходимы  и  такие  <i>профессии,</i>  где
невозможно гарантировать работу в ее сущностных аспектах посредством заданиЯ
и  объективно измерить  фактическое  его выполнение.  ’о,  что  делает врач,
учитель, свЯщенник  и  т.  п.,  нельзЯ  рационализировать  по  существу  его
деЯтельности, так как это относитсЯ  к  экзистенциальному  существованию.  ‚
этих   профессиЯх,   служащих  человеческой   индивидуальности,  результатом
воздействиЯ технического мира ЯвилсЯ, несмотрЯ на рост умениЯ специалистов и
расширениЯ  их деЯтельности,  упадок практического  применениЯ их профессий.
Њассовый   порЯдок  неизбежно  требует,  правда,  рационализации  в  наличии
материальных  средств. Ћднако  то,  до  каких  пределов  эта  рационализациЯ
доходит,  а   затем  сама  себЯ   ограничивает,  чтобы  оставить   свободным
пространство,  где  индивид выполнЯет  свои  обЯзанности без предписаниЯ, из
собственных  побуждений,  становитсЯ  длЯ  этих  профессий  решающим.  ‡десь
радость  труда  вырастает  из  гармонического  сочетаниЯ  бытиЯ  человека  с
деЯтельностью, которой  он отдает все свои силы, так как речь здесь  идет  о
целом. ќта радость уничтожаетсЯ, если целое делитсЯ  универсальным  порЯдком
на   частичные  действиЯ,  совершение  которых   полностью  превращаетсЯ  во
взаимозаменЯемую  функцию.  –елостность идеи  распалась.  ’о,  что требовало
применениЯ всей своей сущности в длительно  протекающей деЯтельности, теперь
совершаетсЯ посредством простой отработки.  ‚ настоЯщее  времЯ сопротивление
человека, борющегосЯ за подлинное выполнение своего профессионального долга,
еще рассеЯнно и бессильно; оно кажетсЯ неудержимым падением.
     <i>Џримером</i>  может  служить изменение во  <i>врачебной  практике.</i> ‚  медицине
наблюдаетсЯ  рациональное  обслуживание  больных, специальное  наблюдение  в
институтах, болезнь  делитсЯ  на части,  и больной  передаетсЯ  в  различные
медицинские  инстанции,  которые переправлЯют его друг другу.  Ћднако именно
таким  образом  больной лишаетсЯ  врача. Џредпосылкой  служит мнение,  что и
лечение  - дело  простое. ‚рача в поликлинике  приучают к любезности, личное
доверие к врачу заменЯют  доверием к институту. Ќо врача  и  больного нельзЯ
ввести в конвейер организации. Џравда, скораЯ помощь при несчастных  случаЯх
действует,  но  жизненно  важнаЯ  помощь  врача  больному  человеку во  всей
продолжительности   его  существованиЯ   становитсЯ   невозможной.  Ћгромное
предприЯтие  по  врачебной  деЯтельности все  более находит свое выражение в
учреждениЯх,  бюрократических инстанциЯх,  материальных успехах.  ‘клонность
большинства пациентов  ко все новым способам лечениЯ какого-либо заболеваниЯ
совпадает со стремлением к организации у технически мыслЯщих массовых людей,
которые с ложной, обычно основанной  на политических соображениЯх  патетикой
обещают  всем даровать здоровье. ‡аботу  об индивиде  вытеснЯет деЯтельность
технически  оборудованных медицинских специальностей.  …сли  этот путь будет
пройден  до  конца, то  тип действительно сведущего в вопросах воспитаниЯ  и
науки  врача,  который  не  только  говорит о  личной ответственности, но  и
ощущает ее и поэтому может курировать  лишь  небольшое число людей и  помочь
им, находЯсь  в историческом единении с  ними, по-видимому, вымирает. ‚место
преисполненной   человечности   профессии   выступает   радость   технически
выполненного заданиЯ при  разделении  самобытиЯ  и бытиЯ  труда, которое длЯ
многих видов деЯтельности неизбежно, но здесь уничтожает само деЯние. Ћднако
граница этой  системы медицинского обслуживаниЯ неизбежно  наталкиваетсЯ  на
свой  предел.  ѓосударственнаЯ  организациЯ медицины  начинает  страдать  от
злоупотреблений.   Њаксимальное  использование   возможных   предоставлЯемых
государством  преимуществ  совращает   и  пациентов,  и   врачей;  возникает
тенденциЯ  к  заболеваемости,  чтобы   пользоватьсЯ   этими  преимуществами,
стремление принЯть наибольшее  число  пациентов  как можно  быстрее, чтобы в
сумме   незначительных   гонораров   получить  приемлемую   выручку.   ќтому
злоупотреблению  пытаютсЯ  препЯтствовать посредством  законов  и  контролЯ,
которые,  однако,  лишь  еще  более  разрушительно действуют на  медицинскую
практику.  Ќо  прежде  всего  следует  заметить,  что  действительно больной
человек  все меньше  может доверЯть  основательности,  разумности и  Ясности
лечениЯ единственным, уделЯющим ему полное внимание  врачом. Ѓольной  больше
не находит то, на что он вправе надеЯтьсЯ, если  настоЯщих  врачей больше не
существует, ибо аппарат, который пыталсЯ использовать их в массовом порЯдке,
сделал действенность их практики невозможной.
     Џримеры других профессий также свидетельствуют о повсеместной угрозе их
сущности. Џринцип уничтожениЯ радости от профессионального труда  заключен в
границах порЯдка существованиЯ, который не  может  создать,  но вполне может
уничтожить  то,  что  ему  необходимо.  Ћтсюда  глубокаЯ неудовлетворенность
человека,  лишенного  своих  возможностей,  -  врача  и больного,  учителЯ и
ученика и т. д. ЌесмотрЯ на интенсивную, едва ли не превышающую силу работу,
сознание подлинного ее выполнениЯ отсутствует. ‚се безудержнее то, что может
существовать