 голубой, волновалась, ждала  словно первой
брачной ночи... €  как  стал уже тогда  родным, своим до боли прежний грубый
ратник, хвастун и задира Ќикита ”едоров... Ќикиша, Ќикишенька... Ћх!
     ѓосподи, дай ему в  мире том!  ‚се ить  искупил!  €  как умирал-то... €
уезжал-то  как... „однесь не простила себе,  что не понЯла,  не почуЯла, как
подошел  к  ней,  сонной,   что   напоследЯх,  что   во  последний  раз,  во
останешный... - Ќики-и-и-тушка!
     ‘правилась. ‚стала.  ѓлубокими,  тенью обведенными,  в  заметной  сетке
морщин  тонкого  иконописного  лица глазами (ее  очами  любовалсЯ  когда-то,
говорил: первое, что кинулось взору, - очи ее), теперешними, почти жесткими,
слезы платом тафтЯным утерев, глЯнула в  очи Ѓогоматери  Ћдигитрии, положила
крест, поклонив иконе, скрепилась, вышла.
     ‘ын стоЯл на крыльце, высокий,  мосластый,  еще по-юношески  неуклюжий,
пощипываЯ  пух  первой   жданной   бороды,   и   хмурил  молодое,  голодное,
крупноносое, крупноглазое лицо:
     - ‘кажи, мать, мы тута теперича и жить будем? ЉонЯ и то ставить негде!
     Љонь, боевой, стоЯл,  закинутый попоною, у огорожи. ‚ерно -  и конЯ тут
поставить негде!
     ‹юбовно  оглЯдела: выше матери на голову €ван! € до сих  пор не сказал,
что содеЯл с тем  холопом тверским, как отпустил: открылсЯ ли перед дорогою?
‡а тот поступок, за гордую застенчивую  доброту прощала и грубость нынешнюю,
и многое иное, что по юности,  по  неразумию и порыву себе дозволЯл мужающий
Ќикитин сын. € виделось: норовом, повадою  - в отца, в  Ќикиту.  Ќыне и того
боле стал походить  на  родителЯ.  ‹юбуЯ взором,  оглЯдела,  потЯнулась было
поправить шапку на буйных волосах, не  посмела  - огрубит, после и сам каЯти
будет, и ей докука.
     - ’имофею  ‚асильичу  послала  с  грамотою, должен  по старой-то памЯти
помочь! Ђ там, по весне, лесу навезем и мужиков, хоть коломенских - пущай на
отцовом месте хоромы сложат!
     -  Џрости, мать! - ЏоглЯдел скоса,  понЯл.  - Ћбидеть не хотел... Ђ так
зазорно  вроде  бы...  нашему  роду... Њоже,  владыке  в  ноги  пасть?  -  €
покраснел, сбрусвЯнел, густо покраснел.
     ’ихо  возразила,  на  этот  раз  тронув-таки  непокорные такие Ќикитины
вихры:
     -  Ќе  сумуй! ‚се  будет у нас  с тобою! Ѓыл бы  ты, а  терем на Њоскве
срубим когда-нито, сын! Њоже, и с похода с добром воротишь...
     ‘казала  про  поход,  и   замглило  взор,  сердце  дрогнуло.  ’ихо,  не
рассердить бы дите, прибавила:
     - Ѓез ума в драку не лезь!
     Џеревел плечами, снедовольничал:
     - Ќе первый поход, мать!
     Ќарочито грубо сказал и  утупил взор. ЌатальЯ  решила не бередить боле,
перевела речь:
     - Љ ‹еонтию, писцу  владычному, тебе бы съездить! Ћтцов товарищ  первый
был!  Њожет, и  доложит владыке? €ли  сам...  -  недоговорила. ‘ын, проЯснев
взором, глЯнул на нее, по-детски совсем вопросил:
     - Ђ вспомнит менЯ-то?
     "Ћх и мал ты еще! - подумалось. - Ѓез матери о сю пору некак!"
     - Џроездись! …жели примет... Ћтца забыть не должон! Ђ в отцову памЯть и
тебе волен помочь!
     €  пока  седлал,  и  пока торопливо совал  ногу  в стремЯ, все глЯдела,
любуЯ. Џомыслила: "…зжай, сын!  Џросить о  чем - оно  бывает  труднее, чем в
бою, на рати, с саблей в руке! Ђ и без того некак!"
     € доколе не исчез  в косине улицы, и пока за тынами мелькала еще сбитаЯ
на лоб с алым  верхом щегольскаЯ шапка, все  стоЯла  и смотрела с крыльца...
‘ловно бы Ќикиту  любовала  напоследЯх... ‡а живыми и мертвый жив: в  детЯх,
внуках, правнуках... Ќики-и-и-тушка! € ‚анЯту-то иной раз, обинуЯсь, Ќикишей
назовет! €ван только глЯнет исподлобьЯ, слова не скажет.
     Ћтец и  ему примером и гордостью доднесь.  „а и  сколько сказывала!  Ћб
ином,  далеком, даже  о той  небылой  кнЯжне-тверЯнке, что  будто  бы любила
прадеда, подарив ему те, Ќикитины, невесомые золотые  сережки. „очери ли  на
свадьбу подарить (четырнадцать, пора и жениха искать!) либо €вану уж длЯ его
суженой? Џодумала с ревностью: отведет, отманит от матери! Ђ женить все одно
нать. €шь, ни единой девки не  пропустит  взором и по ночам неспокойно спит.
Џора  женить, а все жаль делить его сердце  с той, неведомой, котораЯ ничего
не будет знать, ни помнить - ни суматошного бегства ночного, ни трудных лет,
ни того, как  пеленала, купала,  пестовала...  Ђ  придет и возьмет, и она уж
станет посторонь им обоим! Џонурилась вновь, похмурила чело, покривила губы.
     Џо-за  улицам  гудела  Њосква,  звоны и стуки  и людской гомон текли не
прерываЯсь.  ђасстроилась Њосква!  ђастет!  € зимой,  вишь,  колготЯт, рубЯт
что-то в Љремнике за белою (прЯмее сказать - серою под шапками белого снега)
каменной  крепостною стеной. ‚ек останавливали там, в  Љремнике! Ђ вот: €ван
‚асильич  в Ћрде, в бегах, а терем  вроде  ”едор Љошка али  Ђндрей €ваныч со
‘виблом  куплЯют  -  Ђкинфичи  стали  в  силе  теперь!  Ќаделал  делов  €ван
‚ельЯминов  бегством  своим!  ’еперь   и  не  воротит  поди!  -  с  тревогою
помыслилось. ‚се  не  могла  понЯть, осознать, как  это на  Њоскве  нет  уже
тысЯцкого и нет его гордого терема, разошлись по родичам старые слуги ‚асиль
‚асильича, истаЯли, исшаЯли прежние знакомства и дружества... Ќыне хоть и не
приезжай на Њоскву! ‘ына нынче  сама  упросила в  поход.  •одила на поклон к
воеводе Ѓоброку. €ван и не ведал о том, не то бы надулсЯ как  индюк, поди  и
делов каких неподобных натворил...
     € владыка нынче не в той чести, стар стал. ‚сем у кнЯзЯ коломенский поп
ЊитЯй заправлЯет - громогласный,  важный, паче  кнЯзЯ самого,  неведомый ей,
Ќаталье, и потому до ужаса чужой...
     Џотупилась, почуЯла холод, заползающий под подол и в рукава, воротилась
в продувную, кое-как вытопленную хоромину. Џрав сын! Ќадобно выдирать свое!
     ѓалочьи и сорочьи оры над главами и шатрами церквей, над сумЯтицей крыш
и садов;  стонущие  удары харалуга  с литейного  двора кнЯжеского; и  синие,
почти  уже  весенние  небеса;  и  далекое  ‡амоскворечье,  устланное  белым,
уставленное теремами и  стогами сена, в лентах  дорог, уводЯщих на ‚оробьевы
горы, на Љоломну и в ‘ерпухов, долгих, дальних дорог, очень  дальних,  когда
по ним  движетсЯ  рать,  уводЯ  от  дома единственного  и  последнего  сына,
подаренного судьбой!

        ѓлава 16

     ЉнЯзь „митрий бегал по горнице, доругиваЯсь напоследЯх:
     - ќто €ван! ‘нова €ван! ‚сегда €ван! ’еперича татар взострил на менЯ!
     Џо его, дак и ратитьсЯ нам с Њамаем придет! „оведет!  Ќе прощу! Ќикогда
не прощу! Џущай хошь кто,  хошь батька Ћлексей сам ко мне придет... - сказав
последнее,  споткнулсЯ  словно,  скоса  глЯнул  на ЊитЯЯ, печатника  своего,
большого,  осанистого, с  дорогими  перстнЯми на пальцах холеных, по-мужицки
больших  рук. Џро отца  своего духовного  сболтнулось  лишнее. Џодозрительно
озрел  гладкий лик ”едора ‘вибла. Ќо боЯрин тоже не давал вести, что заметил
промашку кнЯзЯ, то - успокоило.
     Љ  своим  двадцати  пЯти  „митрий  выровнЯлсЯ, еще  раздалсЯ  в плечах,
заматерел, Явилась сановитость, заменив прежнюю неуклюжесть отроческую.
     Љрупно  рубленное, словно топором содеЯнное лицо кнЯзЯ, в коем  нет-нет
да  и проглЯдывало родовое, вельЯминовское, от покойной  матери доставшеесЯ,
грубое это лицо  стало прилепым, властным. ‚о всем облике „митриЯ, как-никак
отца уже троих детей, проЯвилась наконец нужнаЯ  кнЯжескаЯ стать, и срывалсЯ
он  нынче  (как теперь)  все  реже и  реже. €  тем сильнее  ненавидел  €вана
‚ельЯминова, что был тому двоюродником!
     Џоход был решен, и воеводою поставлен уже Явивший свои таланты в бою на
‘корнишеве  с кнЯзем  Ћлегом волынЯнин  Ѓоброк. € теперь всего-то оставалось
доправить рать до места, до города  Ѓулгара,  где нынче по Њамаеву повеленью
сильно потеснили русских торговых  гостей. € не вскипел бы кнЯзь, кабы снова
не встало, словно Язва ноющаЯ, старое вельЯминовское дело!
     „авеча  Њаша,  ЊикулинскаЯ,  кнЯзева  свойка,  приволоклась  к  …вдокии
просить за €вана. „унЯ, оробев (как всегда, робеЯ перед сестрой) отреклась:
     - Ќе могу, Њаша! Ѓоюсь ему и сказать! ‘ильно гневен на €вана... -  € на
невысказанные, рвущиесЯ наружу слова старшей сестры торопливо домолвила:
     - —то ты! ’воего любит! € не сумуй! „а кабы в вине какой...
     Њаше  не задались сыновьЯ. € сейчас, вдыхаЯ  душноватый воздух горницы,
детские  запахи, глЯдЯ на толстых карапузов, что лезли, словно глупые щенки,
в руки матери,  всматриваЯсь в любопытные, чуть  испуганные очи старшенькой,
что тоже на всЯкий  случай  оттЯгивала материн атласный подол,  ЊариЯ смутно
позавидовала сестре, этим ее ежечасным заботам, этому ее пышному чадородному
лону, ее вечной женской  захлопотанности и тому, как у  младшей сестры ни на
что иное не хватает уже времени, и не надобно ей уже ничто иное, ибо главнаЯ
забота, и  участь, и труд  женский  - в полном отречении от себЯ  самой ради
мужа, ради детей, ради того, чтобы не кончалась, никогда не кончалась  жизнь
на земле!
     € о том разговоре, о той косвенной просьбе помиловать ослушного боЯрина
узнав, паче всего (и в дому своем  не оставЯт в спокое!)  оскорбилсЯ великий
кнЯзь и потому бегал нынче по покою кнЯжому, бегал в Ярости, забыв о сидЯщих
боЯринах, ибо, как и  тогда, в детстве, чуЯл несносное  превосходство  €вана
‚ельЯминова над собой.
     ”едор ‘вибло  прокашлЯл значительно,  дождав, когда кнЯзь,  убегавшись,
вбросил крупное тело в золоченое,  испуганно скрипнувшее под  ним  креслице,
раздумчиво произнес:
     -   ’ак-то   сказать,  €ван   ‚ельЯминов   не  мне  чета!  €   умом,  и
возрастанием... Ќо воротить его, дак и воротить ему тысЯцкое придет  и  села
ти, а там и многие боЯра сЯ огорчат! ‚асилий •востов там... да многие!
     Љолгота пойдет!
     € поглЯдел Ясно, правдиво поглЯдел,  как на духу! Ћдного  не изрек, что
ихнему  роду  Ђкинфичей вельЯминовскаЯ  порода тоже  поперек горла стала.  €
ЊитЯй  молча и твердо склонил могучую выю, и оба старых боЯрина, —ерменков и
Њинин, помавали головами согласно, мол - быть по сему!
     ‘лишком многим  пришло  полюби давнее  решение  кнЯзЯ взЯть тысЯцкое на
себЯ  и  тем  изничтожить  несносное  первенство  ‚ельЯминовых  в московской
боЯрской господе.
     „а,  того, чего  ожидал втайне €ван -  чтобы его призвали из  Ћрды, как
даве  отца покойного из  ђЯзани призвали €ван  €ваныч с  Ћлексием, - того не
совершилось.  Ќеощутимо, едва-едва,  но  времЯ  уже поворотило на иное,  дав
первые плоды с древа, взращенного владыкой Ђлексием. ‘амодержавность власти,
коей  можно  подсказывать,  но  не можно  уже  ни  воспретить, ни приказать,
самодержавность  властителЯ проЯвили себЯ в  этом неравном  (увы, неравном!)
споре  кнЯзЯ с  боЯрином.  Љак знать, вороти „митрий €вана,  не пошло  ли бы
иначе и с Њамаем?
     Ќет, не пошло! ‚се круче и круче сползала Ћрда к гибельной пре со своим
верным русским  улусом, все  непокорнее  становилось  ‚ладимирское зависимое
кнЯжество  в  предчувствии близкой  уже судьбы ‚еликой Њосковии!  €  мог  ли
состоЯтьсЯ подобный  нынешнему  поход на  Ѓулгар,  скажем, еще  при  “збеке?
—етверть  века  резни и пожаров не  сделали ђусь  слабее, усилилась ђусь.  ‚
тайниках холмистых  "пустынь",  в  извивах  речных, в  чащобе лесов росло  и
ширилось  неодолимо  то  новое,  что  разгибало  спины  кнЯзей  и  придавало
упрЯмства  воеводам.  ѓустели  народом  укроистые  просторы  ЏриволжьЯ,   на
медоносных  полЯнах,  на  красных Ярах над излуками извилистых  рек вставали
новые  и  новые  золотые  под солнцем, истекающие  смолою  рубленые  терема,
тучнели стада  скотинные,  и  что там, где там недавний  разор Ћльгердов или
волчьи  набеги  Њамаевы  на  ‡апьЯнье  и  Љиш!  ‚ставала   землЯ,  и  кнЯзь,
убегавшийсЯ, запыхавшийсЯ, в креслице золотом чуЯл,  ведал силу сию и посему
тем паче гневал, пристукиваЯ  твердым  кулаком по  резному подлокотнику: "Ќе
пущу... Ќе дам... Џовелю!" “же и  Ќовгород, заплатив дикую виру  за Џрокопов
поход, склонил выю перед  ним,  „митрием, уже  и на патриархию –ареградскую,
посмевшую при живом Ђлексии  рукоположить  в митрополита  русского какого-то
Љиприана, вельми был разгневан великий московский кнЯзь. €  что  мог  сейчас
пред ним какой-то  - один! - беглый  боЯрин! Ђ вместе, полыхаЯ темным  жаром
румЯнца, чуЯл он, что не так проста труднота сиЯ, быть может, труднее, чем с
Ќовгородом  и покамест  неодоленным  Ѓулгаром, ибо  дело-то семейное,  свое,
родственное дело! Ћ коем у земли, у народа московского тоже есть свое мнение
и свой толк. Ќо - встало гневом: не хочу и не буду! € кабы один, но не один,
вот и Ђкинфичи,  и —ерменковы, и ђедегины,  и  Њинины... Ќет, не  вернет  он
€вана, давнюю зазнобу, занозу свою! ("€, обличив, изжени!" - застрЯло где-то
в  памЯти  церковное.) ‚от именно: изгнать, вырвать с  корнем  плевел  этот,
одолеть и стать кнЯзем великим, единовластцем в Њосковской ђуси!
     Ѓыл бы жив дЯдЯ,  ‚асиль ‚асильич, - но того нет, нет и строгого ”едора
‚оронца,  а ’имофей ‚асильич, двоюродный дЯдЯ,  утешенный высокою должностью
окольничего, Явно  отступилсЯ  племЯнника своего €вана. € оставались  братьЯ
€вановы:  Њикула и Џолиевкт. Џолиевкт,  младший,  и ныне был не в  счет,  но
отказать своЯку Њикуле  в ходатайстве за опального брата - такого „митрий, и
ненавидЯ €вана, без „умы, без боЯрского приговора не мог.
     (€ ‘вЯтками  встретЯсь  друг  с  другом в  лугах,  они трудно  и  долго
молчали,  едучи бок о  бок по снежному  полю. ‚дали трубили рога, и  красные
хорты, под свист  и  оклики доезжачих выныриваЯ из-за перелеска, цепью гнали
огрызающегосЯ матерого волка  прЯмо на кнЯжеских загонщиков. € Њикула не мог
сказать  главного, того, что надобно было „митрию, что винитсЯ пред ним €ван
и готов пасть в ноги и бить челом, ибо €ван  так  и не повинилсЯ пред кнЯзем
и, сидючи в Ћрде, угрожал оттоль новыми кознЯми.  Џо мысли Њикулы, брат €ван
был  изменник  московскому делу, и  слишком просить  за него, нераскаЯнного,
Њикула не  мог. •отЯ у самого и переворачивалось сердце при  думе о том, что
он отрекаетсЯ, стойно Љаину, от судьбы и участи брата своего.) € вот, как ни
велики,  как ни  сильны были потомки ЏротасиЯ ‚ельЯминова, а до дела дошло -
оставалсЯ из старших ‚ельЯминовых один лишь мЯгкий, умный, но  неспособный к
решительному  действованию  ’имофей,  и  потому   супротивники  ‚ельЯминовых
одолевали в делах  государства, опираЯсь на  давнее  нелюбие кнЯзЯ „митриЯ к
сановитому двоюроднику.  €  малаЯ „ума,  собраннаЯ  нынче  „митрием,  не  из
доброхотов вельЯминовских состоЯла, и новые  люди, пришедшие  на Њоскву, как
‚севолож, как Ѓоброк, предпочитали стоЯть в стороне и уж во всЯком случае не
хлопотать за опального боЯрина, тЯгавшегосЯ с самим кнЯзем за первое место в
государстве  Њосковском! Ќу и -  оставалсЯ еще  старый  митрополит,  хоть  и
потесненный,  и  сильно  потесненный   в  нравном  сердце  „митриЯ   ЊитЯем,
коломенским попом, а нынешним печатником кнЯзевым... Ђ ЊитЯй тем паче не мог
и не хотел держать руку €вана ‚ельЯминова и, удоволенно заключаЯ малый совет
государев,  согласил  и утвердил кнЯзеву волю:  к  €вану  в  Ћрду не  слать,
наказав  не передавать никоторых и затею о  возвращении ‚ельЯминова отложить
вовсе. ’ак и сложилось. Ќе ведал  €ван, какие  силы встанут противу него, не
знал  и того, как гибельно поворотила его судьба на Њоскве, пока  он, полный
гордых дум и обид, сидел у ЊамаЯ...
     Ђ в  улицах,  среди  непрекращающейсЯ свЯточной  гульбы,  шума,  смеха,
снежков, рЯженых, алых лиц молодаек в узорных платах, расписных саней, среди
изобильЯ  обжорных  рЯдов  с  пирогами,  пивом  и  сбитнем  разъезжали, тоже
веселые,  оружные  кмети,  звенела  сталь,  посверкивали  куЯки  и  пансыри,
игольчато колыхались копьЯ и стЯги полков: Њосква посылала рать на  ‚олгу, и
воевода  „митрий Ѓоброк, проезжаЯ улицами, уже  не  раз  и не два  попадал в
окружение посадских и гостей торговых,  дружно требовавших от него  поскорее
расправитьсЯ с нехристЯми, засевшими ‚олжский путь.
     ‚  одну из таких задорно орущих  толп и попал ‚анЯта  ”едоров, проезжаЯ
верхом  к  митрополичьему  двору  в  Љремнике, и  с трудом  выбралсЯ  прочь,
усмехаЯсь и отрЯхиваЯ снег с  зипуна и шапки. Ѓоброк, коего он только и зрел
в пору последней литовщины на холме  под ‹юбутском, среди оружных  воевод, -
высокий,  воински-красивый, промаЯчил  в  отдалении,  и  ‚анЯте  до  надсады
захотелось,  чтобы воевода  узнал, приметил его в толпе посадских,  хотЯ  бы
кивнул,  хоть бы  глазом повел  издали! „лЯ себЯ ведь не помнилось,  что был
глупым щенком, едва не  погинувшим  на рати, и,  не  думалось, что запомнить
каждого юного несмышленыша в полках  не  смог бы  кнЯзь-воевода Ѓоброк, зЯть
великого кнЯзЯ „митриЯ, даже ежели бы того и захотел!

        ѓлава 17

     Њитрополичий двор гудел потревоженным ульем.  ‘новала  челЯдь,  монахи,
чины  синклита,  митрополичьи боЯре  и  слуги. €  все это то  выглЯдывало из
дверей,  то  забегало  внутрь  или  же  выбегало  наружу,  пересекало  двор,
сталкиваЯсь, вступаЯ в короткие перепалки, тут же согласно помаваЯ главами и
осенЯЯ походЯ крестным знамением череду нищих и странников, приволокшихсЯ  к
подножию свЯтого  престола. ‘ытно  пахло  из  хлебни, где,  видимо, вынимали
теперь из печи  саженные с ночи ржаные  хлебы, и  ‚анЯта  невольно  сглотнул
слюну, с пробудившимсЯ  хотеньем помыслив  о свежей, горЯчей, духовитой,  со
сводЯщею челюсти кислинкой  ржаной ковриге... Ќо отогнав видение (не до того
было!), начал вопрошать того, и другого, и третьего,  пытаЯ, как добитьсЯ  к
владычному писцу  ‹еонтию.  €ные путали, отвечали  с  опасом, что к  владыке
нельзЯ, болен, и  в ответах, в словах сквозила тревожнаЯ растерЯнность: всем
ведомы  были вожделениЯ далекой  –ареградской патриархии, тщившейсЯ заменить
ставшего неугодным старого митрополита на его высоком престоле водителЯ ђуси
и православного населениЯ ‚еликого кнЯжества ‹итовского. ‘ трепетом ожидалсЯ
ныне и приезд цареградских патриарших клириков, посланцев ”илофеЯ Љоккина. €
по всему сему владыку ныне ревниво берегли от чужих глаз и многолюдства, ибо
длЯ  всего  этого деловитого  муравейника, длЯ всей рЯсоносной  мурьи единым
оправданием  их  налаженной  жизни  был  восьмидесЯтилетний  ветхий  старец,
помещавшийсЯ  где-то  там,  в  верхних горницах,  за стекольчатыми  дорогими
оконницами, недоступный уже лицезрению многих и многих...
     Ќаконец-то ‚анЯте указали не  путь,  а монаха,  что  согласил известить
‹еонтиЯ,  и  ‚анЯта,  привЯзавши  конЯ  к  коновЯзи,  стал,  разминаЯ  ноги,
прохаживать по двору. Џозвали его не скоро. ђаза два  ловил на  себе молодец
недоуменные  и даже сердитые взоры:  что надобно,  мол? € в эти  миги темнаЯ
кровь бросалась ему в лицо: "Ќебось батьку бы... с обозом не так принимали!"
Џодумать, что  знать о нем, тем паче  как  о  сыне покойного данщика  Ќикиты
”едорова,  тут и не  мог  никто  из  ныне  сущих, ему как-то не  приходило в
голову.  Ќаконец  полузабывший  об  €ване  давешний  монашек  окликнул  его,
сообщив:
     - Љажись, ‹еонтий к себе пошел!
     ‚анЯта  двинулсЯ по указанному  пути,  обогнул  митрополичьи  хоромы со
множеством крылец и затейливо изузоренных окошек второго и третьего жила (на
низу помещались  службы), нашел указанную дверь, влез на крыльцо,  поминутно
отвечаЯ на вопрос, кто он и к кому, и, наконец, по тесному переходу  пройдЯ,
оказалсЯ у надобной двери.
     Џостучал,  укрощенный  поисками  и  ожиданием,  с  робостью.  ‘покойное
"‚ойди!"  раздалось  из-за двери.  ‚анЯта  отокрыл тЯжелое  полотно и увидел
монаха   в  очень  простой  рЯсе  и  с  простым   медным   крупного   чекана
четвероконечным  крестом  на груди,  видимо, греческой работы  (в  этом мать
немного  научила разбиратьсЯ  его), в негустой,  сивой,  с  сильною проседью
бороде,  с волосами, заплетенными в косицу,  перевЯзанную  тканым снурком, с
лицом  в крепких  задубелых морщинах  и  внимательным,  остраненно-спокойным
взором.   Њонах  стоЯл,  загораживаЯ  свет,   в  короткой  первой  горничке,
отделенной  дощатою перегородкой от самой  кельи, и  мыл  руки, наклонЯЯ  за
носик  медный  кованый  рукомой, что  висел,  раскачиваЯсь,  на  цепочке над
кленовою лоханью. Ћбозрев смешавшегосЯ парнЯ, он,  еще раз наклонив рукомой,
ополоснул ладони и стал  вытирать руки грубым посконным рушником,  что висел
тут же, на спице.
     - Ћтколе? - вопросил. € тут же, перебивши себЯ, уверенно догадав, рек:
     -  Ќикиты  ”едорова  сын? €ван? - ‚спомнил и имЯ, мгновение  подумав. -
Џроходи, садись!
     - ‚ырос! - добавил ‹еонтий, когда уже оба вошли в келью и сели на лавку
близ небольшого на пузатых ножках стола.
     ‚анЯта  с  любопытством оглЯдывал особенно  богатую,  супротив бедности
утвари, божницу, кожаные книги на полице и  в поставце, дорогую,  едва ли не
тоже византийской работы, лампаду. Ќе вытерпел, вопросил:
     - –ареградскаЯ?
     ‹еонтий кивнул, бегло улыбнувшись, и возразил вопросом:
     - Њать как?
     ‚анЯта, зардЯсь,  начал сказывать домашние новости, о матери, о себе, о
сестре ("Ќевеста уже!").
     - Ћстровое не отбирают у вас вдругорЯдь?
     -  „а не, утихли! - €ван тут счел уместным сказать о просьбе, ради чего
и  пришел: помочь вернуть родовое место  за Ќеглинной,  захваченное проворым
сЯбром.  ‹еонтий  вздохнул, сощурил  старые глаза  в  сетке  морщин,  сказал
невесело:
     - Ќоне и о такой  малости надобно хлопотать у дьЯка. Ѓыл бы жив ‚асилий
‚ельЯминов, в минуту бы то дело содеЯлось! - Џомолчал, подумал, добавил:
     - ‚ладыке нонь  не  доложишь,  не до  того! €ной  просьбою  и Я его  не
потревожу, ветх деньми!
     ‚ келье  стоЯл тот  устойчивый,  чуть  душноватый  запах  книг, воска и
строгой  старости, который  безотлучно  сопровождает  холостых, на  возрасте
мужиков,  будь то удалившийсЯ  от дел  горожанин, боЯрин ли, или, как здесь,
инок,  и  ‚анЯта представил старого  митрополита ЂлексиЯ в такой же келье, в
той же монашеской бедности и с тем же запахом  старости и одиночества, и ему
содеЯлось  страшновато и  неуютно. (Џредставить  такое еще минуту  назад, на
дворе  хором, он не  мог.) - € не до  того  теперь  нам  всем! -  решительно
изронил ‹еонтий, словно нехотЯ или ошибкою проговариваЯсь о главном. -  …дут
патриаршьи  послы  из  –арьграда,   протодьЯконы   €оанн  „акиан  и  ѓеоргий
Џердикка... - Ћн замолк, сохмурЯ брови и глЯдЯ куда-то в далекое далеко.
     - …дут... ‡ачем? -  со стеснением выговорил €ван, понимаЯ, что не знать
того - стыд,  и заранее заливаЯсь жарким румЯнцем.  ‹еонтий глЯнул на парнЯ,
раздумываЯ, говорить или нет (одначе, всЯ Њосква уже на дыбах, не скроешь).
     - ‚ладыку судЯт, вишь! - вымолвил строго. Џомолчал. ђек:
     - Џо доносу Љиприанову!
     €мЯ  Љиприана ничего не  значило длЯ  ‚анЯты, и он замер, молча сожидаЯ
продолженьЯ иль объЯсненьЯ неведомого имени.
     - Ѓолгарин... - неохотно протЯнул ‹еонтий. - Џатриарх...
     - ”илофей Љоккин? - спеша хоть тут показать, что он  не вовсе невежда в
делах церковных, подхватил ‚анЯта.
     ‹еонтий молча кивнул, продолжаЯ:
     - ‚ ‹итве у  Ћльгерда сидел.  Џолюби стал  тамо.  Ќу  и  - патриарх его
рукоположил в митрополита русского...
     - Џод Ђлексием?! - Ћгромность открывшейсЯ беды ошеломила €вана.
     ‹еонтий слегка, краем губ, усмехнул. Џодумав, отмолвил:
     - ‚ладыко Ћлексей стар вельми! - €  не договорил: в глазах парнЯ стоЯло
отчаЯние.
     - ‚ладыка умрет? - вопросил он тихо, охрипшим голосом.
     —то знал этот  вьюноша  о  митрополите  Ђлексии?! Ћн  не зрел владыку в
делах, не  был с ним в  –ареграде, не сидел в смрадной Яме в  Љиеве и сейчас
готов заплакать при мысли единой  о неизбежном длЯ всех и неотменимом конце!
’еплое чувство,  пробившись сквозь  усталость и  рассеЯние от многоразличных
нынешних неустройств, прихлынуло к сердцу ‹еонтиЯ, прежнего ‘танЯты. Ћ давно
прошедшей молодости напомнил вдруг очерк жадного  и худого лица, блеск глаз.
Ќе знал (вернее,  плохо знал)  он сына Ќикиты и думал, что  со смертью друга
оборвано все, но  вот  вырос, под  притолоку уже,  Ќикитин  отрок и  требует
своего, требует пустить  и его в горние выси государственных дум и чаЯний...
Ќе  кончалась  землЯ, и  век  не избывалсЯ,  как порою казалось в  устали  и
рассеЯнии,  вместе с ним! ‹еонтий вздохнул, светло и учительно поглЯдевши на
отрока, выговорил строго:
     - ‚си умрут! Њинет век, и ни единого из ныне живущих уже не  узритце на
земли! (Ђ  сам  разве не мнил, не считал во глубинах души своей, что Ђлексий
бессмертен? „а,  не считал!  Ќе мнил, а все же... € себЯ не мнил вне и врозь
от ЂлексиЯ, а  потому... Џотому и  мысль о восприемнике  не приходила  в ум!
Ѓыть  может,  ”илофей  Љоккин  и  прав?   Ќет,  все  одно  не  прав!  €  эти
проверЯльщики, и тайности...  ѓнусно!  Ќечистыми орудьЯми  неможно сотворить
чистое!) - Ќу и что, коли  наедут...  -  насупЯсь  и  упрЯмо  вздымаЯ  чело,
говорил Ќикитин отрок. - ЉнЯзь Њитрий о чем  думат? Ќе пустить  их! Џущай...
Ђли принЯть... с саблЯми... —тоб не посмели!
     -   ‡ло  порождает  зло!  -  возражал  ‹еонтий,  уже  любуЯсь  молодцем
(юношеское сойдет, на ратЯх  станет строже.  Ќе потерЯл бы в  годы  мужества
веры в правду, то - сущее зло). - џ тоже думал, давно, в Ќовом ѓороди...
     ‘тригольническаЯ  ересь... ‚ысокоумье! Џредставь: человек  и Ѓог! …жели
самому придумывать волю Ѓожию, то можно докатитьсЯ и до сущего зла! ‡ри  - в
католиках: во славу Ѓожию сожигают людей! Њонахи продают за  мзду искупление
грехов - мыслимо ли то? ѓосподь или дьЯвол нашептал им такое?
     - —то ж надобно?! - супЯсь, но не уступаЯ, вопрошал отрок.
     -  Ќадобно, как  игумен  ‘ергий,  работати ѓосподу и  служить  ближнему
своему. € поверь, €ване, труднее всего не дратьсЯ на брани, но любить своего
ближнего! Џото и сказано ѓосподом: "Њного званых, да мало избранных".
     €  почти  не удивилсЯ  ‹еонтий  - знал, к  тому шел  разговор, -  когда
спросил,  менЯЯсь  в  лице, краснеЯ  лихорадочно  пЯтнами  и  утупив  очи  в
столешницу, парень:
     -  Ћтче!  ќто правда, что отец сам надумал убить ЂлексеЯ •воста? ѓрешат
на покойного ‚асильЯ ‚ельЯминова!
     - Џравда. Ћтец сам мне о том поведал. Џото ‚асилий ‚асильич и на брак с
твоей матерью согласил, пото и ты поЯвилси на свет!
     Џарень, глЯнув, потупил чело и зарозовел.
     -  € иное реку,  - продолжал ‹еонтий безжалостно. - ‘удил  батьку твово
сам владыка. € не оправил, но от казни свободил. € принЯл в дом церковный.
     Ћт казни! Ќо не от суда ЃожиЯ!
     - „ак... батЯ  по то и погиб? - со стеснением выговорил ‚анЯта (и видно
было, что новаЯ эта мысль  безмерно тЯжела ему). - Џото и жизни  лишилсЯ, во
искупление, значит?
     -  Ќе  ведаю!  -  просто отверг ‹еонтий. - ‚олю  Ѓожию не  дано  ведати
смертным!  Њы не знаем замыслов ‚севышнего. Ќо не на добро направленнаЯ волЯ
- не благословенна.
     - Ђ злые живут! -  воскликнул парень, не желаЯ уступить ‹еонтию  в том,
самом важном длЯ него, что жизнь и судьбу возможно сотворЯть своими руками и
что ежели не так, то не прав и ѓосподь:
     - „олго живут! € ниче им не деитце!
     ‹еонтий улыбнулсЯ. (€ каждый  рассвет каждой жизни начинаетсЯ именно  с
этого,  с  веры,  что ты,  ты  сам, а не ‚ышний,  ведаешь  ѓосподнюю  волю!)
“лыбнувшись,  покачал головой. Њолча поставил на стол квас,  хлеб  и сушеную
рыбу. Џрисовокупил, после того,  как парень опружил  чару монастырского,  на
травах настоЯнного квасу:
     -  „олгота жизни, успехи, зажиток,  добро -  что все  это  перед сроком
небытиЯ!  Џо то и  дана грешным  долгота жизни  сей, что  та, потустороннЯЯ,
отобрана у их! ‘равни и помысли!
     -  Ќу хорошо, - хмуро полууступил  отрок, -  батька убит и тем  искупил
грех, а ‚ельЯминов? -  (€, сказавши, тут же помыслил об €ване ‚асильиче, что
сидел,  изобиженный, в Ћрде.) ‹еонтий лишь глЯнул.  (Ќезрелый ум всегда мнит
справедливость  в единообразии. Њеж тем  нету двух схожих  во  всем людинов,
разнитсЯ грех, должно быть разному и наказанию за грехи!) - Њню, ѓосподь еще
не  весь свой  гнев  обрушил  на род ‚ельЯминовых...  -  ‘казал и замолк,  и
подумал уже про себЯ: "Њню, не за един сей грех казнит ‚ельЯминовых ѓосподь,
хоть и не ведаю, за что иное. Ќо - за нечто важнейшее и горчайшее сего".
     - Ђ ежели весь народ согрешает? - уже не спорил, но спрашивал €ван.
     - ‘одом и ѓоморру уничтожил ѓосподь! € не един Язык среди Языков земных
свел на  себЯ гнев  и огнь ѓосподень!  ‘огрешаЯ, и весь  народ погубит себЯ!
‡аметь, своими руками погубит!  ‘ам истощит свое бытие, в погоне за зажитком
уничтожит окрест сущее, брат  встанет на брата,  сын на отца, и погинут вси!
’ак было, так будет!
     - Ќо ведь все люди жадают лучшего? - неуверенно вопросил ‚анЯта.
     ‹еонтий, отрицаЯ, помотал головой:
     - ‹юди  хотЯт жить по обычаю своему! € за то бьютсЯ  на  ратЯх, и за то
держат у  себЯ воев  и власть имущих,  дабы  оборонить  сущее. €  вот  когда
захотЯт отбросить свое и возжелают иного,  тогда  и наступит  конец. Ќам  до
сего еще, слава ѓосподу, далеко! ’ы ешь! ѓде пристал-то?
     - Ђ на Џодоле! - неохотно, с набитым ртом, отозвалсЯ €ван.
     - ‚ поход-то идешь?
     ‚анЯта, давЯсь, сильно кивнул головой.
     - ‚перед дуром не суйсЯ, а и не робей! ѓлЯди, Яко старшие воины деют!
     ’ебе отцова дорога назначена, а он был - воин!
     ‹еонтий  вздохнул, вновь  вспомнЯ,  как в этой же самой келье,  лежа на
полу,  на соломенном ложе, говорил  Ќикита в последнюю встречу  ихнюю: "‚оин
Я". € вот теперь сидит его сын. € уходит в поход, быть может, тоже на смерть
и не мыслит о сем! ("Ђ Я мыслил? ‚ Яме сидЯ, с Ђлексием, и то - мыслил  ли о
гибели своей?!") Њолодость была перед ним, воскресшаЯ молодость, пусть чужаЯ
-  и все же чем-то роднаЯ ему.  € потому ‹еонтий, и обремененный делами, все
не решалсЯ выгнать  парнЯ, велеть  уйти.  ’от  сам  догадал  наконец. ‚стал,
приложилсЯ к благословлЯющей руке.
     -  ‘тупай!  - напутствовал его старый и  строгий друг отца.  - Ђ о деле
вашем Я  поговорю с  дьЯком!  Њатери от  менЯ поклон! -  договорил он  уже с
порога.
     ‚анЯта  спускалсЯ с  крыльца, словно  выходЯ из другой  жизни.  “дивил,
увидЯ  своего конЯ, удивил вдругорЯдь, узревши,  что и свет  дневной еще  не
померк, и  отнюдь не многие  часы,  как  мнилось, протекли  с тех  пор,  как
восходил он  по  этим ступенЯм, значительно более  заносчивый и уверенный  в
себе,  чем теперь. €  легкаЯ зависть  была,  хорошаЯ  зависть  юности к  уже
состоЯвшейсЯ и очень значительной жизни.

        ѓлава 18

     ЉнЯзь  Ѓоброк был недоволен „митрием.  ћнаЯ  порывистость  и  упрЯмство
великого кнЯзЯ московского могли премного отЯготить дела его новой родины.
     ‹учше  их  всех,   лучше  Ђкинфичей,   —ерменковых,   ‚севоложей,  даже
Љобылиных, понимал он,  Ѓоброк, непростоту  того, что  творилось на западных
рубежах страны, и  потому  сугубо  чуЯл  не правоту „митриЯ  в его  все  еще
усиливавшей день ото днЯ ссоре с Њамаем.
     Ћн уже совершил одну блестЯщую и совершенно ненужную,  вредную даже длЯ
дела  Њосквы  победу, разбив кнЯзЯ Ћлега  на ‘корнищеве. Ћлег  воротил  свой
престол, а  Њосква  получила еще  одного  сильного врага  в лице  рЯзанского
кнЯзЯ. €  то, что  поход решалсЯ „умою, что за нападение на ђЯзань была чуть
не всЯ московскаЯ господа, дела  не менЯло. ‚купе с Ћлегом, вкупе с Њамаем и
силами Ћрды следовало бить ‹итву! Џока не поздно!
     Џока Ћльгерд, помирившись с венгерским королем и объединив силы великой
‹итвы и  Џольши, не обрушит на ђусь сотни тысЯч западных воев! (Ђ  с востока
подступит  Ћрда,  и - что тогда?!)  € вот  вопреки  всему,  вопреки здравому
смыслу - новый поход на  ордынцев, на Ѓулгар,  где сидит Њамаев подручник и,
следственно...
     ЉнЯзь в  раздражении соскочил с конЯ, бросил ферЯзь и перевЯзь с саблей
в  руки  холопов, крупно  шагаЯ,  взошел на  крыльцо.  Њельком  подумалось о
старших сыновьЯх,  „авыде  с Ѓорисом.  ѓлухое  небрежение  старых московских
родовичей грозило обернутьсЯ тем, что после его смерти  молодцев выпихнут из
рЯдов высшей господы, во всЯком случае боЯрства им не видать! € это при том,
что сам он, Ѓоброк, не только был боЯрином, но и писалсЯ в грамотах кнЯзем -
единый  из  многих, поступивших  в  службу  московскую  и  с нею, с боЯрским
званием, отлагавших свои старые кнЯжеские титулы...
     Ќеведомо, какие  подвиги  надобно совершить, дабы убедить  сих упрЯмцев
принЯть по чести в свои рЯды его  род, премного  знатнейший многих и многих,
хоть и выкинутый  вихрем  великокнЯжеских литовских котор  со  своей прежней
волынской отчины.  Џобедами  ли,  таланом  воинским  или свойством  с кнЯзем
великим через молодую супругу  Ђнну измерЯетсЯ  теперь его  место и вес  при
московском великокнЯжеском дворе?! Ђ тогда - чем он  отличен от спесивого  и
недалекого тестЯ - великого кнЯзЯ „митриЯ Љонстантиныча ‘уздальского?
     (’ого самого, коему  нынче идет помогать!) Ќичем! ’от тесть, он -  зЯть
великого кнЯзЯ,  вот и всЯ  разница!  € в этом  споре с €ваном ‚ельЯминовым,
споре, в который он, Ѓоброк, старалсЯ не  влезать, великий кнЯзь „митрий был
тоже не прав,  таки  не прав! ’еперь €ван сидит  в Ћрде, науськиваЯ ЊамаЯ на
„митриЯ. ‘его допускать было не должно никак!  •оть и не близок был ему €ван
‚ельЯминов, хоть и его стеснила бы власть тысЯцкого... € все же!
     ‚ысокий,  красивый,  с  седыми  висками (и  даже седина  лишь придавала
величиЯ его лицу), „митрий Њихайлович Ѓоброк был гневен.
     Њосквичам волЯ орать восторженно ему вслед и звать в поход на Ѓулгар.
     €х-то понЯть  мочно: в торгу от  затей Њамаевых несноснаЯ дороговь. „ак
кто и довел до сего спора? Ќелепо стране остати без союзных государей, одной
едва ли не  противу всех! Ђ теперь  еще и в митрополии нестроениЯ великие. Ђ
ежели  умрет владыка Ђлексий? € что тогда? ‘ юга  Њамай,  с запада  Ћльгерд,
Ћлега ђЯзанского  содеЯли  врагом, и Ќовгород ‚еликий откачнет к ‹итве...  €
что тогда? ’огда - что?! “ тебЯ прошаю, великий кнЯзь московский!
     Ћн с силой шваркнул прочь тЯжкое дверное полотно, прошел в горницы.
     Ќюша встретила оробев, мигом углЯдела, что гневен. Ѓоброк сдержал себЯ,
омыл  лицо  и  руки  под серебрЯным  рукомоем, скинул  зипун,  вздел  мЯгкую
домашнюю  ферЯзь  из  бухарской зендЯни,  свалилсЯ  в  кресло с  гнутою,  на
западный пошиб,  спинкою, протЯнул сухие, долгие ноги слуге, который суетЯсь
стЯгивал сейчас кожаные, булгарской работы, цветные чеботы с кнЯжеских ног и
обувал  его  в  домашние, красной  самаркандской юфти, мЯгкие, без  каблуков
домашние сапожки.
     Ђнна  приблизилась к супругу с робким обожанием. ‘держав бушующий гнев,
он привлек ее к себе, поцеловал в висок. Џод распашным сарафаном уже заметно
округлилсЯ  живот:  скоро  родит!  ‘кользом  подумалось:  быть  может,  этот
досЯгнет... Џочему-то уверен был, что и тут у него  родитсЯ именно сын, а не
дочерь. €  с горечью ощутил опЯть и вновь, как мало уже радости приносит ему
молодаЯ  жена,  тихие  семейные  услады.  Љолико  более угнетена душа  его и
уЯзвлен  ум делами страны! „а,  воистину  всему должно быти  во времЯ  свое:
юности - любовь, возрасту мужества - дела правленьЯ и власти!
     Ћт изразчатой печи  струилось тепло. „орогаЯ  посуда и ковры  восточной
работы украшали покой. Ћн принЯт, возвышен, окружен почетом. †енат на сестре
великого кнЯзЯ. “спешлив  на ратЯх. —то  еще надобно ему? Ќадобно знать, что
сотворЯемое им, его ратным таланом разумно и ко благу земли!
     - Џоснидаешь? - прошает молодаЯ жена. …го  тЯжелаЯ  рука  рассеЯнно, но
бережно оглаживает  юные худенькие плечи,  еще  не  налитые  полною  женскою
силою.
     - „а, поди распорЯди челЯдью! - отвечает он и уже уходЯщей, в спину:
     - ‘ыновьЯ где?
     - „авид еще в Љрасном, а Ѓорис спуститсЯ  к трапезе! (Ћба сына годились
бы  в  мужьЯ  своей  мачехе.)  Ѓоброк  кивает,  сглатываЯ невольную  горечь.
Џрипомнилось, как  сидел там у себЯ на ‚олыни,  у грубо сложенной из  дикого
камнЯ печи, на медведине,  глЯдЯ в извивающийсЯ горЯчий огонь... €  как  был
когда-то и молод, и счастлив! Ђнна, Ђнна, за что ты любишь менЯ,  в коем уже
угас пыл юных страстей и лишь одно горит не сгораЯ - волЯ к деЯнию!

        ѓлава 19

     ‚анЯта  был  недалек  от  истины, представлЯЯ  себе  монашескую скудоту
покоев  владыки ЂлексиЯ.  „а, конечно,  потребнаЯ  и  пристойнаЯ митрополиту
русскому роскошь в церковной утвари и драгих облачениЯх, в божнице с иконами
новогородских, суздальских, греческих и старинных киевских  писем, в митрах,
посохах, дарохранительницах, сосудах из серебра, алавастра, иноземного камнЯ
и стекла, в  навощенных  полах,  в  расписанной  травами  слюде  оконниц,  в
занавесах узорной  тафты - была соблюдена. ‘аккос митрополита ЂлексиЯ, чудом
сохранившийсЯ, невзираЯ на все  военные  бури  и беды  XV - XVIII  веков,  в
патриаршей  ризнице  и  ныне   выставленный  в   витрине  Ћружейной   палаты
Њосковского ЉремлЯ, свидетельствует  о  том, что убранство,  срЯда и  утварь
митрополичьего дома во времена ЂлексиЯ во всЯком случае не уступали  роскоши
патриаршего обихода позднейших веков, а в книжном  искусстве,  в  работах по
переводу  греческих книг, в приобретении и  умножении духовных сокровищ  век
ЂлексиЯ и вовсе не с чем сравнить в позднейшей истории русской митрополии (а
затем и патриархии).  ‚олею  ЂлексиЯ стЯгивались  в Њоскву, в  центр страны,
книжные  сокровища ветшающего  –ареграда, труды афонских старцев,  богатства
‘тудитского и иных греческих монастырей. „а, все это было!  Ѓыло и теперь. €
там, внизу, под  низким тесовым потолком  обширной, на два  света,  книжарни
десЯтки писцов усердно переписывали сейчас служебные книги длЯ новых и новых
воздвигаемых  на ђуси  ‚еликой  храмов. „а!  €  в  письме иконном  преуспели
изографы, когда-то созываемые на Њоскву  из иных градов,  а теперь  уже и по
второму, и по третьему поколению,  от отца  к сыну, трудившиесЯ в мастерских
кнЯжого и митрополичьего дворов.
     “же и  церковному пению учили на Њоскве почитай не  хуже, чем в ’вери и
‚ладимире. „а! ‚се было так!
     Ќо тут, в вышине, в своих покоЯх, одинокий  сидел сейчас старец в белом
холщовом подрЯснике, бесконечно далекий от благ мирских и словно бы сошедший
сюда  с иной,  неведомой выси. ‘идел, высушенный  временем, с истончившимисЯ
перстами, с огромно обнаженным лбом, повитый сединою, словно бы зацепившийсЯ
ненароком за  резное, рыбьим  зубом украшенное кресло, - сидел  и  молчал. “
него кружилась голова. ‘остоЯние это бывало  частым в последние годы, но так
плохо,  как теперь, он, кажетсЯ, никогда  еще себЯ не чувствовал. € чудилось
порою, что, и правда, вот-вот оторветсЯ он  от  земной  тЯготы и,  сбрасываЯ
ветшающую плоть, улетит куда-то туда, в горние надоблачные выси...
     Ђлексий  пошевелил  перстами. Ћбычное  упражнение, воскрешающее энергию
плоти,  далось  ему  с  трудом   и  не  принесло  видимого   облегчениЯ.  Ћн
вознамерилсЯ  внушением  обороть  скудоту  телесных  сил,  начавши  говорить
мысленно: "’ы должен восстать к труду, Ћлексие, тебЯ ждут и в тебЯ верЯт, ты
не имеешь  права болеть..." € вдруг резкаЯ горечь облила ему сердце, и вновь
потекла, закружилась непослушнаЯ голова.
     ...…хали старинные приЯтели  €оанн „акиан и Џердикка.  € того и другого
он  знал в  свою пору, и знал хорошо!  € посланы они такожде другом, прежним
другом, паче многих и многих, ”илофеем  Љоккином! ‚ какие далекие, небывалые
века беседовали  они  о  философии,  о  Џселле,  о  „ионисии  Ђреопагите,  о
пресуществлении  и  воплощении, о  тварном  и трансцендентном,  о Ѓоге  и  о
судьбах земли... € теперь! ‘тарый друг ставит  своего выученика  Љиприана на
его, Ђлексиев,  русский владычный престол, не  дождав уже скорого  конца его
земной жизни! Ђ  Љиприан  входит  в милость к  Ћльгерду, пишет хулу на него,
ЂлексиЯ, и ”илофей - ах, эти его страдающие, все понимающие еврейские глаза,
ах, этот надрыв голоса и духа, это неумение (нежелание ли?) восстать противу
силы... Љогда-то ты сбежал из ѓераклеи, оставив город генуэзским грабителЯм.
Џотом поспешил, слишком поспешил, не попомнив об  его,  Ђлексиевых, делах, с
пременою  василевса уйти  с патриаршего  престола...  ‚первые ли ты предаешь
менЯ, патриарх  великого  города, второго  ђима,  уже  обреченного  во снедь
иноверным?!
     €  теперь  посылаешь  присных своих  проверить  справедливость  доноса,
который сам  же  ты подсказал  Љиприану! € они,  прежние  друзьЯ, едут  менЯ
судить! € судить будет ЊитЯй! € кнЯзь, коего ребенком держал он, Ђлексий, на
своих коленЯх,  спасал от ордынцев и ‹итвы, коего  одарил  престолом великих
кнЯзей  владимирских,  данным в неотторжимую  вотчину и в род, коего содеЯл,
возвысив из праха... € боЯре, которым он - духовный глава и отец!
     € игумены московских  монастырей,  ставленные им  самим... €  смерды...
Џочто они все так ненавидЯт мЯ и так торопЯт мою кончину?!
     Џоследнее, не сдержавши себЯ, Ђлексий произнес в голос. € как раз в миг
этот в келейный покой вступил ‹еонтий.
     Ђлексий смотрел, и бледно-розовый окрас стыда (слава  Ѓогу, не келейный
служка!) постепенно сходил с  сухих ланит владыки.  ‹еонтий  хмуро глЯдел на
него, и хмурость секретарЯ успокаивала паче словес.
     -  ‘мерды любЯт тебЯ! -  произнес  ‹еонтий спокойно,  с расстановкою  и
упреком. - Њню, и прочие не отступЯт духовного главы русской земли!
     Ђлексий  прикрыл  глаза.  Љак  поведать,  что  само  днешнее  состоЯние
отчаЯниЯ  его было  греховным,  что не  о  людском,  но небесном суде должен
думать он паки и паки...
     ‹еонтий подвинул себе точеное креслице и твердо сел,  намерЯ всЯчески -
и строгим сло