вом, и  утешением помочь владыке преодолеть ослабу души. Ќе мог
он зрети ЂлексиЯ в горестном облике!
     -  „акиан не  станет  измысливать,  ни  собирать нелепые хулы на  тебЯ,
владыко!  (‘лишком  давно и  близко  знаЯ  ЂлексиЯ,  ‹еонтий  не обманывалсЯ
нимало, читаЯ наизусть невысказанные  мысли своего патрона.)  -  Ќо зачем...
‡ачем  они торопЯт, не подождут смерти  моей? - трудно сглотнув горький ком,
выговорил Ђлексий.
     ‹еонтий смотрел прЯмо и сурово ему в лицо.
     -  ’ы стар, отче, ты захватил другого веку,  и те, иные, идущие вослед,
жадают насильно спихнуть тебЯ со стола ради своих дел, своих замыслов,  коим
тоже суть времЯ и век.
     - € ты ждешь гибели моей? - “лыбка - криваЯ, жалкаЯ - не получалась.
     ‹еонтий лишь на миг опустил глаза:
     - џ твоЯ тень, отче! - отверг он строго.  - € ежели ѓосподь повелит мне
пережить тебЯ, Я уйду из этих хором и не стану писцом никого иного.
     - ‘пасибо! ’ы - как ‹азарь Њуромский при архиепископе Љалике, да?
     - „а.
     Ћба задумались. ’ень прошлого незримо овеЯла владычный покой.
     - Ќо почему Љиприан?! - с упреком выговорил Ђлексий.
     ‹еонтий  пожал плечами.  („алекаЯ  ‚изантиЯ,  виноцветное  море, башни,
встающие из воды, ‘офиЯ, корабли... –арственные развалины древних дворцов...
Ќикогда  уже  он  не будет там  больше, не  узрит  многоЯзычной цареградской
толпы,  ни  прежних друзей,  иные из коих уже отошли к  праотцам.) - ”илофей
Љоккин мнит силами ‹итвы остановить турок и отбросить их за проливы.
     - ђатей ‘ербии, Ѓолгарии, ‚лахии уже не хватает?
     -  Џатриарх  мыслит  совокупить  противу  бесермен   всех  православных
государей ‚остока, а твоЯ рознь с Ћльгердом разрушает его замыслы.
     - Ќо вокруг чего совокупить? € кого? Ќичтожного Џалеолога? €ли Язычника
Ћльгерда, так и  не решившего, какую веру  принЯть  его земле? ѓде  те живые
силы, без коих все затеи ”илофеевы не более чем мечтанье и бред  души?! —ему
Я препона?! -  воскликнул  Ђлексий, и отзвук прежней мощи проснулсЯ в голосе
митрополита московского.
     ‚  каменных чертах  ‹еонтиЯ  тоже  далеким  промельком Явилось  подобие
улыбки.
     - ”илофей Љоккин  тоже стар!  - возразил  он.  - Ћн мне напоминает того
эллинского  педанта, который,  прослышав,  что вороны живут  по пЯтьсот лет,
восхотел  проверить  сие, купил вороненка  и, посадивши в  клетку, начал его
воспитывать...  џ  тоже,  как  и ты, не верю  в ”илофеевы  замыслы.  Ќету на
Ѓалканах, ни в греках, ни в болгарах, ни в самой ‘ербии после смерти ‘тефана
„ушана сил  противустати туркам. €  Ћльгерду не нужна православнаЯ ‚изантиЯ!
…му скорее надобен, после смерти  Љазимира ‚еликого, польский  престол. ђади
него он решитсЯ, мню, даже стать и католиком!
     џ с  тобою,  отче  Ћлексие, и  Я  вижу,  чую, что  ты прав.  ‡десь,  во
‚ладимирской земле, заключено спасение веры, и народ здесь иной, юный народ.
€ной даже, чем в  Ќовгороде ‚еликом,  иной, чем в ‘уздале.  •отЯ и просты, и
грубы  порою смерды этой земли, но Я  и сам жду спасениЯ токмо  от  здешней,
‚ладимирской, ‡алесской ђуси! € Я не корю тебЯ, что ты покинул  Љиев, где мы
умирали с тобою вместе,  не  корю и в том, что судьбу митрополии свЯзал ты с
судьбою единого Њосковского государства. ’ы прав, отче.
     Ђ ‚изантиЯ,  спасти которую мыслит ”илофей Љоккин,  гибнет, и спасти ее
неможно никому. Љантакузин не сумел! Љоккин сугубо не сможет! €оанн Џалеолог
его продаст!  €  римский престол не в  силах  помочь Џалеологам  усидеть  на
троне! ‚о франках война, король в плену у англЯн; нынче ‚енгриЯ объединилась
с Џольшей, от чего возможны сугубые нестроениЯ; встает новаЯ  война за ѓалич
с ‹итвой;  в  Њорее  кастильцы и франки  режутсЯ с деспотом Њистры и друг  с
другом;  в  церкви латинской раскол,  весь ‡апад  в смуте великой,  и наврЯд
римский   папа  возможет  подвигнуть  новую  крестоносную  рать   на  защиту
разграбленных некогда самими франками византийских  свЯтынь! Ћни обречены! €
ежели нам, ђуси, откачнуть к ‡ападу,  то и будет то, о чем ты единожды баЯл,
Ћлексие:  в европейском католическом доме полЯки поместЯтсЯ  в  передней, мы
же, русичи,  найдем  место разве на  скотном дворе, где нами будут  помыкать
все, кому не  лень; и не потому, что католики злы - люди нигде не  хуже и не
лучше друг друга, как  Я посмотрел в годы скитаний, - попросту  мы - иные, и
нам не сжитьсЯ с ними. Ђ ежели сЯ переделать - сломать!
     € на Ћрду ныне положитьсЯ нельзЯ. Ѓыть может, кнЯзь „митрий и прав, что
поспорил с Њамаем!  ‚ далеком  Љатае  мунгалов  бьют, сам Њамай  уже потерЯл
‡аволжье.  ‚ •орезме, бают купцы, подымаетсЯ  какой-то ’имур и уже  спорит с
Ѓелой Ћрдою. ’ем паче что “рус-хан, как передают, умер и ’имур ставит на его
место своего подручного хана. ’ак  что возможно сожидать, что и Њамаю придет
воевать на юге,  отстаиваЯ •аджи-’архан и ‘арай! ‚ татарах то же несогласие,
что  и на ‡ападе, и  вера  Њухаммедова  не помогла  им престати резать  друг
друга...
     € все же помыслить о воспреемнике ты был должен, владыко!
     - ’окмо не ЊитЯй! -  торопливо выговорил Ђлексий. - € потом митрополита
русского  ставит Љонстантинополь. Њыслю,  ”илофей Љоккин, нынче тем паче, не
захотел бы отступить от правил греческой патриархии!
     - Џравила  греческой  патриархии нынче покупаютсЯ  русским серебром!  -
возразил ‹еонтий.
     - ‘еребро дает кнЯзь! € - увы! - „митрий, мню, восхощет  узреть на моем
месте скорее ЊитЯЯ, чем кого иного!
     - ЉнЯзь „митрий -  твой воспитанник, отче! - с легким  упреком возразил
‹еонтий.
     - „а... Ћн добр к боЯрам, ко всем...
     - Љроме €вана ‚асильича ‚ельЯминова? - уточнил ‹еонтий.
     - Ќе ведаю! Ќичего не ведаю, ‹еонтий! - Ђлексий потрЯс головою, и вновь
все сущее поплыло перед ним. Ћн засуетилсЯ,  задергал перстами, справлЯЯсь с
подступившею  слабостью, глубоко  задышал  и,  наконец  утвердЯсь  в  кресле
(кружение медленно замирало, возвращаЯ сущее на свои места), вопросил:
     - Љак ты полагаешь, ‹еонтий, ежели  Я пошлю €вану ‚ельЯминову грамоту и
попытаюсь уговорить „митриЯ отложить гнев, он придет?
     ‹еонтий нахмурил чело еще более.
     -  ’ого не  ведаю! - возразил. - Ќо  сих  слов  Я  и сам  ждал от тебЯ,
владыко!
     -  „авай  напишем!  -  с  торопливою,  несколько лихорадочною  радостью
подхватил Ђлексий. - Ќапишем сейчас, тотчас! Џиши! "‡аблудший сыне мой..."
     Ќет,  попросту:  "‘ыне  мой!"  ‚едь он  страдает? Ћн  должен  страдать,
потерЯвши  родину!  Ѓыть может: "‘традающий сыне  мой! Ћтец  твой  духовный,
Ђлексий, пишет тебе..." Ќет, лучше: "‡овет тебЯ покаЯти и  отложить гнев..."
Ќет, не гнев, обиду...
     Ђлексий то замолкал, то начинал быстро  диктовать, и тогда ‹еонтий едва
успевал исписывать вощаницы. Ќад посланием трудились более часу.
     ‘окращали... (Ђлексий ни в себе, ни в других не любил многоглаголаниЯ.)
Ќаконец,  измученный, словно  после трудной работы,  он отвалилсЯ в  кресле,
полузакрывши глаза, выслушал написанное.
     - ЉажетсЯ, так! Џошли ему... Ќет, лучше сперва Я сам поговорю с кнЯзем!
- € снова тень  боли  мелькнула в его глазах: кнЯзь ныне  мог и не послушать
своего престарелого владыку... - Ќет, напиши, пошли, пусть пришлет покаЯнную
грамоту <ѓрамота эта так никогда и не была получена ‚ельЯминовым.
     Њонашек, что вез послание, был схвачен в степи и погиб. ѓрамота, пройдЯ
через многие руки,  попала  к генуэзскому  консулу  в Љафе, а от него к тому
самому  Ќекомату-бреху,  который  подбивал  €вана  ‚ельЯминова  на борьбу  с
великим  кнЯзем. Ќекомат, подумав, решил грамоту сжечь,  а €вану не говорить
ничего.  ’рудно   сказать,  как   повернулась   бы  судьба  €вана  ‚асильича
‚ельЯминова,  получи он послание владыки ЂлексиЯ вовремЯ.>! ’огда  мне легче
станет  баЯти с „митрием! - произнес  он.  ‚ступающий в  силу  нравный кнЯзь
тревожил ЂлексиЯ все больше и больше.
     Ћба надолго смолкли, ‹еонтий складывал вощаницы, коротко  взглЯдываЯ на
владыку.
     -  ‘кажи, отче!  -  вопросил  он  негромко. -  —то содеЯл бы ты,  ежели
„митрий  от некоей хворости, черной смерти или  иной зазнобы какой занемог и
погиб?
     Њедленно  оживали,  становЯсь, как  прежде, прозрачно-глубокими, старые
глаза на высохшем пергаменном лице - так в пучине морской проглЯдывает порою
доннаЯ гибельнаЯ глубина, - и словно бы вновь наливалсЯ  силою выпуклый лоб,
а безвольные доднесь персты хищно врастали в резное дерево подлокотий.
     - џ осталсЯ бы  жить, - тихо и властно произнес Ђлексий. - џ осталсЯ бы
жить, дабы воспитать кнЯжича ‚асилиЯ до мужеска возраста, Яко великого кнЯзЯ
владимирского!  „ело  Њосквы,  дело ђуси  не  должно  погибнуть ни от  какой
случайной причины!
     € вот таким именно хотел узрети владыку ‹еонтий. ‚от таким! € узрел.
     € почуЯл волну горЯчей любви и нежности к этому великому старцу, вновь,
как и прежде, одолевшему духом своим немощную и бренную плоть.
     - ‘пасибо тебе, ‹еонтий! Ќо ты ведь не с этим приходил ко мне, сыне?
     -  тихо   вопросил  Ђлексий,  глЯдЯ   задумчиво  и  устало  на  верного
сподвижника своего.
     - „а, отче! Џомнишь Ќикиту ”едорова? - Ђлексий молча кивнул головою.
     - “ сына егового и вдовы сЯбер отобрал погорелое место на Ќеглинной.
     Џриехали хлопотать. Њожем ли мы помочь им?
     -  Ќапиши  грамоту.  џ  приложу  свою печать! - не задумываЯсь отмолвил
Ђлексий. -  „ьЯка... ‚ызову к себе. —аю,  слово  мое пока  еще не исшаЯло на
Њоскве!
     € когда уже, сложив вощаницы, ‹еонтий намерил уходить, Ђлексий произнес
тихо:
     -  Џослушай, ‹еонтий! ‚ самом деле, как это хорошо!  ђодовое  место! Ќа
пожаре,  на пустой,  выгоревшей земле! € по  двудесЯти летов никто не вправе
занЯть его! Ќикто!  Џо закону! Џо  "Џравде русской"! „абы объЯвилсЯ  хозЯин,
владелец  месту сему!  „абы не погасла  свеча, не истаЯла жизнь! €  это  вот
родовое право на  землю и  жизнь на земле обЯзаны мы защищать  от насилиЯ  и
татьбы...  „аже  от самой великокнЯжеской власти! - прибавил он,  неожиданно
сам длЯ себЯ.
     ‹еонтий  вздрогнул. ‚глЯделсЯ  в  сухое пергаменное лицо, в  уже  вновь
далекий, нездешний взор. ‚от как?  € от самого  кнЯзЯ? ђодовое право каждого
смерда на землю свою!
     - Љак это хорошо! - вновь прошептал владыка.
     ‹еонтий  вышел,  тихо  притворивши  дверь. Џодумал  о  скором  прибытии
патриарших клириков (о чем так и не посмел сказать днесь Ђлексию). € ему еще
предстоит вынести это! - тихо ужаснул про себЯ.
     Ћн,  ‹еонтий, на все был готов ради наставника  своего, даже на смерть,
но, увы, токмо  единого надобного  - здоровьЯ и лишних лет жизни - не мог он
передать владыке!

        ѓлава 20

     Љ радости  Ќикитиной вдовы ‹еонтий сдержал свое  обещание.  ‚ ближайшие
дни (Њосква готовилась к походу, и €ван с матерью сидели невылазно в городе)
Ђлексий  побеседовал с  дьЯком,  и на  Ќеглинную,  к упрЯмому  соседу,  были
посланы приставы, после чего, ворча, как  собака, которую отогнали от кости,
тот уступил. Њать с сыном отмерЯли по  снегу границы своего  старого  двора,
сосед пыхтел  и супилсЯ, пытаЯсь оторвать хоть кусок,  хоть  ту землю,  что,
захватив, занЯл сараем, и ЌатальЯ готова была уступить, но тут €ван, вздымаЯ
подбородок и недобро шевелЯ желвами скул, вмешалсЯ, отстранив мать рукой.
     -  ‚ота што!  ђазбирай сам  тотчас,  не  то Я с ратными раскидаю, целой
доски у тЯ тут не останет, внЯл?!
     €  сосед,  укрощенный до  зела,  вновь уступил, сперва ворча:  "Ќаехали
тут!" а там и посвистываЯ, принЯлсЯ отдирать настылую кровлю.
     - Љто наехал-то?! - звонко и  страшно спросил €ван  берЯсь  за  рукоЯть
отцовской сабли - был в оружии. € сосед, глЯнув скоса, совсем замолк, резвее
принЯлсЯ вынимать из пазов наледенелые тесины кровли.
     - ‚есной  будем ставить двор! - так же громко, настырно возгласил €ван,
озираЯ отбитую у врага землю. Ћн стоЯл на снегу молодым голенастым  петухом,
расставив  ноги,  и  был  столь  же  страшен,  сколь  и  смешон.  €  ЌатальЯ
взглЯдывала то на него, то  на сЯбра,  который, щурЯсь, тоже  взглЯдывал  на
молодца, что-то прикидываЯ про себЯ и киваЯ своим мыслЯм.
     -  Њагарыч  бы  с тебЯ,  хозЯйка!  - высказал наконец,  и  ЌатальЯ,  не
улыбаЯсь, кивнула в ответ:
     - Џоставлю!
     - Њагарыч ему... - проворчал €ван, впрочем, и сам понЯв, что дело пошло
на мировую.
     -  €з Ћстрового  мужиков надо созвать! - хозЯйственно говорила ЌатальЯ,
когда они с сыном, порешив дела и отпустив пристава, садились в  сани. - ‚от
воротишь  из похода, тогда... -  €  голос чуть дрогнул.  Ќо €ван, словно  не
заметив материной заботы, возразил, все еще ворчливо:
     -  ’огды поздно станет! ‹ес надоть возить теперь! ‚орочусь,  чтоб и лес
был навожен, и тын стоЯл! ‡емлЯ пообмЯкнет к той поры!
     ЌатальЯ, не отвечаЯ,  забрала руку сына в свои ладони сжала, притЯнув к
сердцу. "‚ернись только! ’олько вернись невереженый!" - подумалось про себЯ.

        ѓлава 21

     Џриезд патриаршьих посланцев совпал с выступлением ратей в поход, и оба
грека благодарили  ѓоспода,  позволившего  им  миновать  ордынские степи  до
начала ратной  поры. Ћни остановились на ЃогоЯвленском подворье и, получивши
серебро, масло, овощи, рыбу и хлеб, начали вызывать к себе духовных  и боЯр,
расспрашиваЯ о прегрешениЯх и шкодах  верховного главы русской церкви.  Ѓрал
ли  сугубую  мзду за  поставление? ‡амечен  ли в лихоимстве или  иных  каких
отступлениЯх  от  истинно  праведного житиЯ? Љак получилось, что захватил  в
полон, порушив данную клЯтву, тверского кнЯзЯ Њихайлу и  тем вызвал  сугубое
кровопролитие и котору братню на ђуси? Ќе посылал ли тайных гонцов с отравою
к великому кнЯзю литовскому Ћльгерду?
     Џочто разрешал от клЯтвы  литовских  беглецов, выезжающих  на Њоскву, и
тем учинЯл сугубое раздрасие  с великим кнЯзем литовским? Џочто не выезжал в
епархии ѓалича и ‚олыни длЯ духовного окормлениЯ тамошней братии?
     ‚опросы один другого нелепее и каверзнее... Ќет, и того не скажешь!
     ‚опросы  были  составлены  дельно,  толково  и зло.  ‚се  ведь было:  и
обманный плен тверского кнЯзЯ, и гибельные "литовщины",  и  - да! -  Ђлексий
постоЯнно  разрешал  от  клЯтвы верности Ћльгердовых  подданных,  бегущих  в
‡алесскую ђусь... „а, вмешивалсЯ  в дела западных епархий, сам не ЯвлЯЯсь ни
в  ѓалич,  ни  на  ‚олынь  (чем окончило его "Явление"  в Љиев, послы словно
забыли).
     Љиприанова рука  была  тут во всем и даже в том  сказалась,  коих  боЯр
вызывали длЯ беседы греки. ‚се  то были  ненавистники ‚ельЯминовых, чем-то и
когда-то обиженные или  утесненные Ђлексием люди. Џатриарху должен  был быть
представлен  пристойный, умеренно обличающий  доклад, который... Љоторый меж
тем никак, ну никак не получалсЯ у „акиана с Џердиккою!
     ’олько  что битый час  толковали оба почтенных  синклитика  с  боЯрином
”едором ‘виблом из рода Ђкинфичей. ЃоЯрин сидел  на лавке,  откинувши рукава
крытого атласом  выходного охабнЯ  (рукава  нижнего зипуна  забраны  в шитые
серебром наручи, на пальце золотой перстень с дорогим камнем Ясписом), сидел
и - не понимал.
     ЉнЯзЯ Њихайлу  взЯли по приказу великого кнЯзЯ „митриЯ и паки отпустили
восвоЯси;  в набегах на ђусь виноват Ћльгерд; служилым людЯм волЯ  отъезжать
господина своего, так  и по "Џравде", и  по обычаю надлежит; в Љиеве владыку
Яли по  приказу  Ћльгердову и мало не уморили в Яме, дак тут и поезди, тово!
—то касаемо отравы, симонии, поборов или иного чего, то лжа!
     Ѓатька ЋлексеЯ всЯкой смерд на Њоскве держит Яко отца духовного, и худа
об ем  не  говаривал никто! (‘  игуменами  общежительных монастырей говорили
допрежь того, и отповедь была та же самаЯ и паче того: владыку ЂлексиЯ разве
свЯтым   не   называли!)  „авеча,  проходЯ  двором,  греки   узрели  кучками
собравшийсЯ  народ.  €х провожали  хмурыми взорами,  и  кто-то молодо и  зло
выкрикнул из толпы:
     - Ќашего батьку ЋлексеЯ не троньте!
     €  теперь  этот  боЯрин,  с  которого,  как с округлого  окатыша  вода,
соскальзывали  все  въедливые греческие  вопросы...  €  одно Ясно  стало длЯ
византийских клириков: без сугубого разговора с великим кнЯзем ничего  здесь
не совершишь!
     ’еперь они  ели наваристую  и слишком  жирную стерлЯжью  уху, разварную
осетрину, косились на белорыбицу и севрюжину, нарезанные ломтЯми, на блюда с
моченой  брусницей,  морошкой, огурцами, капустой... Ђ за рыбной ухой должна
была последовать каша  из  сорочинского  пшена с  изюмом, пироги и  блины  -
помогай Ѓог!  ’ак  плотно есть на родине им не приходилось. ѓеоргий Џердикка
(его мучили прострел, подхваченный  морозной дорогою, и застарелый геморрой,
не дающий спокойно сидеть и спокойно думать) ворчал, поругиваЯ и московитов,
и настырное ихнее гостеприимство, и тЯжесть трапезы...
     ‚прочем,  отправлЯл  в рот  стерлЯжью уху ложку за ложкою. €оанн „акиан
думал,  рассеЯнно  ел,   рассеЯнно  обтирал  рушником   руки  и  бороду.  Ќе
получалось! ‚се  было так  и не так! ђешал ли Ђлексий или кто иной, все одно
приходило  признать,  что  решала всЯ  Њосква. ‚ Љонстантинополе при таковой
оказии уже  набежал  бы целый двор жалобщиков и хулителей,  а здесь: "Ѓатьку
ЋлексеЯ не  троньте!" ќко! Ћн воздохнул. „ушою был „акиан на стороне ЂлексиЯ
и  потому  сейчас  внимательно озирал  сердитого и  "развихренного" спутника
своего, прикидываЯ, мочно ли станет отклонить хулы, возводимые на ЂлексиЯ, и
не  получить в ответ доноса со стороны своего спутника  (занЯтие,  обычное у
византийцев той поры и еще вполне неведомое русичам: соединение доносов друг
на друга), что  очень и очень могло навредить карьере. „акиан любил ЂлексиЯ,
но  паче  всего  любил свой  чин,  оклад и  покой  и уходить  из  патриаршей
канцелЯрии куда-нибудь на Ђфон рЯдовым иноком не хотел сугубо.
     -  —то скажет  великий  кнЯзь! -  изрек  наконец  Џердикка,  подымаЯ на
„акиана замутненный страданиЯми плоти и сытною трапезой взор, и €оанн быстро
и  благодарно  склонил голову.  —то  скажет кнЯзь!  ’ак  в самом  деле будет
спокойнее.  Ђ  кнЯзь,  по  слухам,  не вельми  благоволит к  старому  своему
митрополиту...
     ѓреки согласно, едва отведав, отодвинули мисы с кашею и глЯнули друг на
друга. ‚се-таки многодневный  путь сквозь чуждые  земли, ночлеги  бок о бок,
одинокие и часто скудные трапезы, страх  разбоев, когда  их караван нагонЯли
дикие всадники на косматых конЯх, выкрикиваЯ  угрозы на непонЯтном Языке,  -
все это сближало, сблизило обоих синклитиков, и ежели Џердикку не припрет во
времЯ  оно приступ  его болезни,  доноса  на него, „акиана, - даже ежели они
решат  оправить владыку ЂлексиЯ  ото всех возводимых на него укоризн - он не
напишет... Ђ Џердикка думал с тоскою о том,  что теперь надобно  выходить за
нуждою на мороз и  он бы лучше воспользовалсЯ ночною посудиной, поставленной
им в  келью, но было стыдно  перед „акианом,  и потому,  когда тот поднЯлсЯ,
дабы выйти на двор, Џердикка с душевным облегчением, даже с любовью проводил
его взором...
     Ђ  „акиан вышел  на  холод,  поднЯв голову, обозрел  крупные и  близкие
звездные миры  и, покосЯсь на толпившийсЯ  под воротами  народ (и  ночью  не
уходЯт!), сам зашел за келью к тому месту, где надлежало справлЯть нужду.
     Џрисел, ощущаЯ  одновременно  холод и свежесть, запахи  снега и  дыма с
поварни, оправил  одежды, невольно в  сумерках улыбнувшись себе. Ќа ђуси ему
нравилось,  тут были покой и простота жизни,  невозвратно  утерЯнные там, на
далекой  родине,  под тЯжестью  мраморных сводов, среди цветных колоннад,  в
осаде толпы нищих и попрошаек.
     € свЯтость здесь была! €стиннаЯ,  не напоказ! ‚новь с легким  стыдом  и
душевным сокрушением напомнилась ему та давнЯЯ встреча с ‘ергием, за  тайную
насмешку  над коим был  „акиан наказан мгновенною  слепотой. Ќи слепоты,  ни
последующего, совершенного ‘ергием исцелениЯ  от нее  €оанн „акиан объЯснить
себе так и не сумел, но опасливое уважение к русским  лесным инокам осталось
у него с той поры на всю жизнь.
     Ћн сделал несколько шагов  в  сторону,  остановилсЯ  у начала тропинки,
ведущей  в застылый, в  инее,  монастырский сад. Њосква  чуть пошумливала  в
отдалении, заливисто взлаивали псы. Ћткуда-то, верно с кнЯжеского оружейного
двора, доносились звонкие  удары по  металлу. …жели кончать  жизнь  в стенах
монастырЯ, то почему бы и не здесь, не в этой лесной стороне, где жара летом
и холод зимой, где ежегодно весною реки выходЯт из берегов, а небо в ту пору
так чисто и сине, как это никогда не бывает на юге.
     Ћн  в задумчивости прошел  двором в сторону своей  кельи.  “хнуло било,
отмечаЯ часы. ЉакаЯ-то старуха, замотаннаЯ в плат, в рваном овчинном зипуне,
метнулась ему под ноги:  "Ѓатюшко!" Ћн поднЯл  руку длЯ  благословлениЯ,  но
стараЯ просила о другом:
     - ‚ладыку ЋлексеЯ не замай, батюшко! Ћтца нашего духовного!
     €  он  благословил и обещал,  чуть  дрогнувшим сердцем,  "поступить  по
истине".
     - Џо  истине, батюшко,  по истине! - подхватила старуха. -  ‘вЯтой  он,
батюшко! …жеден за него Ѓога молим!
     Џердикка, облегченный, уже укладывалсЯ спать. ЏомолЯсь, потушили свечу,
оставив одну лампаду. ’отчас завел  свою песню сверчок. Џотрескивало дерево.
‚ горнице было жарко. Ћт окна, затЯнутого бычьим пузырем, тЯнуло  свежестью.
Ћни лежали рЯдом  на широком  соломенном ложе,  укрытые  духовитой  овчинною
оболочиной, и  думали. Џердикка, нашедший наконец удобную позу, уже засыпал,
всхрапываЯ,  а €оанн все думал и  думал, составлЯЯ в уме осторожные округлые
слова в оправдание ЂлексиЯ. Ќаконец и он смежил вежды.

        ѓлава 22

     ЉнЯзь „митрий узнал о патриарших посланцах от своего печатника ЊитЯЯ:
     Љоломенский поп, вошедший  в  нежданную силу при молодом кнЯзе, терпеть
не мог старцев общежительных монастырей (в первую голову ‘ергиЯ ђадонежского
с  его  племЯнником ”едором  и  €вана  Џетровского,  признанного  начальника
общежительным  монастырЯм  на  Њоскве).  ЊитЯй  любил  вкусно поесть,  любил
роскошь,  любил красоту церковного обихода  и пениЯ,  был  неглуп и премного
начитан,  и потому паки  подчеркиваемаЯ  скудота и нарочитое лишение всЯкого
личного зажитка у общежительников претили ему.
     Ќелюбовь  к  "молчальникам"   переносил  он  и  на   ЂлексиЯ,  всЯчески
покровительствующего  общежительным  обителЯм. € потому, не задумываЯ вдаль,
был про себЯ доволен тем, что несносного старца немного укротЯт прибывшие из
ЉонстантинополЯ греки. —аЯл, что и  кнЯзь,  многажды  недовольный  Ђлексием,
будет рад не рад, но благожелательно примет патриарших синклитиков. ‘ тем  и
шел ко кнЯзю.
     Ќо  „митрий выслушал  весть необычайно  хмуро и  на осторожные  ЊитЯевы
слова: "‘ам же ты, кнЯже..." - резко отверг:
     - ’о Я! Ђ здесь - новые происки Ћльгердовы! ЋпЯть заберет Ќовосиль!
     ђжевы  мало ему! - Ћн  сорвалсЯ  с лавки, крупно заходил  по  покою, не
обращаЯ вниманиЯ на то, что ЊитЯй, большой, осанистый, стоит перед ним так и
не  усаженный в  кресло. „митрий  обернулсЯ  наконец,  сжав  кулаки. Ћбозрел
печатника своего почти враждебно.
     - ќтот Љиприан - литовский потатчик! Ќенавижу! ’рижды громили Њоскву!
     Љого... …жели... ‘ами поставим! Ђ про то, что у нас с батькой Ћлексием,
- мне ведать! Ќе им! ’ак и передай! „а скажи, греков приму! Ћпосле! ‘тупай!
     - бросил он, так и не посадивши ЊитЯЯ.
     Ђ тот, изобиженный было, выйдЯ от кнЯзЯ, вдруг замер и, густо багровеЯ,
начал понимать. ‚едь умри в самом деле Ђлексий - а старик  зело ветх деньми!
- и  кто-то  заместо иноземного Љиприана возможет занЯть его стол?!  Ћ столь
головокружительной карьере он, белец, до сих пор еще и не помышлЯл.
     Џозже, от боЯр,  „митрий выслушал  патриаршью  грамоту и паки  вскипел,
узрев,  что  рукою  обвинителей  водил доподлинно  кнЯзь  Ћльгерд,  и сугубо
утвердЯсь в своих прежних подозрениЯх.
     Џослание, долженствующее  понравитьсЯ  литвину,  и должно было  вызвать
сугубую Ярость „митриЯ, тут Љиприан крупно ошибсЯ. ЋшибсЯ и в том, что ЊитЯй
поддержит  его  перед великим московским  кнЯзем.  „митрий  еще и вечером, в
изложне,  пыхал неизрасходованным  гневом,  и  …вдокиЯ  только  гладила его,
прижимаЯсь лицом к мЯгкой бороде своего милого лады.
     - Њне Ћлексий в отца место!  Џонимать должно! —то он в ‹итву не ездит?!
„ак плевал  Я на то! Њне патриаршьи затеи  не надобны!  Џущай мой  владыко у
менЯ и сидит! € неча о том! € Њихайлу Ял Я! ‘воею  волею! ЉнЯзь Я великий на
Њоскве али младень сущий?!
     - ЉнЯзь! ЉнЯзь ты  мой светлый! - шептала, радуЯсь, …вдокиЯ. €бо  и ей,
как и  всем  на Њоскве, дико  было зреть суд  над владыкою Ђлексием, делами,
трудами, свЯтостью жизни, самим преклонным возрастом своим заслужившим почет
и любовь всего московского кнЯжества.
     Џосланцев  патриарха „митрий  принЯл  в  большой палате дворца,  сидЯ в
золоченом  кнЯжеском кресле,  с синклитом боЯр. ‚ыслушал,  свирепо  глЯдЯ на
греков, и, все  так  же продолжаЯ  уничтожать  взором того и  другого, вдруг
вопросил:
     -  Њитрополит  Њарко  от ‘вЯтые  Ѓогородицы  с  ‘инайской горы на  ђусь
милостыни ради приходил - от вас? Ђрхимандрит Ќифонт из монастырЯ  архангела
Њихаила, иже в  …русалиме,  паки  за милостынею от  вас  приходил?  € с  тем
серебром стал на патриаршество …русалимское! Ђ к архиепископу новгородскому,
владыке  Ђлексею,   в  Ќовгород   ‚еликий  от   вас  Љиприан  посылал,  мол:
"Ѓлагословил мЯ  вселенский патриарх ”илофей митрополитом  на Љиев и  на всю
русскую  землю"?! Љако  же  возможно  при  живом  митрополите  русском иного
поставлЯти на престол? € при прадедах не  было того! - выкликнул он с силою.
- Ђ мы, великий кнЯзь, владыкою Ћлексеем премного довольны  и иного не хощем
никого! ’ак и передайте патриарху от менЯ, а о другом каком нестроении пущай
боЯре глаголют!
     Ќамек на милостыню (беднеющаЯ  патриархиЯ все  больше и больше зависела
от московских даров) был слишком Ясен. Љак и то, что московский кнЯзь отнюдь
не собиралсЯ отдавать Ќовгород ‚еликий ‹итве.
     Џозже, летом, когда новгородского архиепископа ЂлексеЯ  согнали было со
стола  (он в те поры "своею волею" ушел в монастырь  на „еревЯнице), владыка
Ђлексий  сам  вызывал соименника  в Њоскву,  утешал, укреплЯл и во  главе  с
посольством  новгородцев,  хлопотавших  за своего владыку,  вновь послал  на
архиепископскую кафедру.
     Ќо это  было потом,  позже,  в августе. € гордаЯ отповедь новгородского
владыки  Љиприану:  "€ди  к  великому  кнЯзю  на Њоскву,  и  аще  тЯ приимет
митрополитом на  ђусь,  то  и  нам  еси будешь  митрополит", -  строгаЯ  эта
отповедь   не   последнюю  поимела   "притчину"   в   позднейшей   поддержке
новгородского  владыки  митрополитом Ђлексием, как и  в возвращении оного на
архиепископский стол.
     ѓреки воротились с кнЯжеского приема к ЃогоЯвлению, словно побитые псы.
Џердикка долго охал и ахал,  потом присмирел, а вечером,  после монастырской
бани  "на  сорока  травах", прожаренный  до  костей и  почти  излеченный  от
застуды,  совсем отмЯк и  без понуды  со стороны „акиана  пожелал  составить
совокупную грамоту патриарху,  в  коей отвергались  все ранее возводимые  на
ЂлексиЯ  хулы и утверждалось, что после "сугубого рассмотрениЯ признано... и
паки, и паки..."  Ќе забыли они упомЯнуть и о  согласном  мнении москвичей в
пользу ЂлексиЯ. ’ак что не токмо великий кнЯзь, но, как знать, быть может, и
та старуха, что ночною порой припадала к стопам „акиана, сыграла свою роль в
оправдании того, кто в эти тЯжелые длЯ него дни ждал исхода суда, готовЯсь к
худшему,  и,  токмо  уже узнавши мнение кнЯзЯ,  а также извещенный о решении
патриаршьих  посланцев, горЯчо благодарил ѓоспода, ниспославшего ему таковое
утешение пред  закатом  многотрудной и  не  всегда  праведной жизни,  жизни,
отданной малым сим по слову: "Ќикто же  большей жертвы не имет, аще отдавший
душу за други своЯ".

        ѓлава 23

     ‚ молодости все кажет легко! “сталость от целодневной скачки  сваливает
после одной ночи полудремы у костра и миски сытного, пахнущего дымом варева.
Ђ  с  зараниЯ  вновь  искристый,  напоенный  солнцем  снег,  озорной  ветер,
леденЯщий лицо,  синее  небо  и,  с холма,  долгаЯ  змеЯ муравьиной  чередою
тЯнущихсЯ  конных ратей  с  обозами. •орошо!  €ван подкидывает легкое копье,
ловит, едва не уронив, краснеет сам перед собою, пробует саблю.
     ЋтцовскаЯ бронь в тороках, отцовскаЯ саблЯ  уже не гнетет руку к земле,
как недавно еще, и он с упоением рубит воздух и сносит косым ударом вершинки
розовых глупых березок, выбежавших прЯмо к дороге, на глЯдень.
     ђаза два,  не более, удалось  увидеть  Ѓоброка - и то  издали.  ‚оевода
проскакивал на крупном гнедом жеребце, осанисто и плотно держась в седле, за
ним скакала свита, и €ван, шедший в поход  простым ратником, с единым слугою
-  молодым парнем  из островских мужиков -  и  одним поводным  конем, горько
завидовал тогда тем, кто имел  право скакать вослед воеводе и  исполнЯть его
поручениЯ.
     Ќе  знали  и  не ведали простые ратники всей  непростой подоплеки этого
похода. Ќи долгих переговоров с нижегородцами, ни посольств  в Ћрду, ни дум,
ни  сомнений,  ни  грызни боЯрской.  Ќе  знали,  что Ѓоброк сурово  и  сразу
потребовал  от „митриЯ единоначалиЯ,  и великий  кнЯзь,  пофыркав и подумав,
уступил. Џочему, в свою очередь, „митрий Љонстантиныч ‘уздальский, пославший
в поход с  полками  сыновей €вана и ‚асилиЯ ЉирдЯпу, сам и  не выступил, как
собиралсЯ  допрежь:  невместно  показалось   подчинитьсЯ   кому-то,  хоть  и
кнЯжеского роду Ѓоброк, а - все-таки! € - к лучшему! ‚се слагалось к лучшему
в этом  походе, первой  пробе  сил, первом, еще отдаленном  состЯзании перед
грЯдущим и пока неведомым никому Љуликовым полем.
     €вана не щадили, как когда-то, уже не маленький! ‘тарики  в походе, как
водитсЯ, выезжают на молодых. ‚ечером:
     -  "Џринеси  воды!  ‚ыводи  лошадей!  Ќаруби  хворосту  длЯ  костра, да
поживее!" €ное спихнешь на  молодшего, ѓаврилу (парень  из Ћстрового попалсЯ
старательный, хоть  и  неважный  ездок.  ‘ам  призналсЯ, что  верхом в седле
почитай  никогда и не  езживал.  ‚се  больше  охлюпкою  али  в санЯх),  иное
спихнешь, а другого и не спихнуть никак! ‚ дозор за себЯ не  пошлешь,  да  и
прикажет  какое дело боЯрин  - тащи кленовое окованное ведро с водою,  скачи
опрометью сам, а не перекладывай на слугу!

        x x x

     ‚ малой ватаге ратных свои зазнобы и трудности.  €змученные,  спавшие с
лица кмети спЯт. ‘таршой тычет €вана под бок рукоЯтью плети: "”едоров!
     ’вой  черед   в  дозор!"   ‚анЯта  встает  шатаЯсь,  скоса  смотрит  на
раскинувшегосЯ, храпЯщего парнЯ. †аль  будить! ђешительно закидывает ѓаврилу
своей  попоной.  Ќа улице  пробирает  дрожь.  •олод, темень. ‡вездный  полог
придавил  мерзлую землю, и только чуть-чуть серо-голубой зеленью Яснеет край
неба. Љони  тоже издрогли, жеребец недовольно  прихватывает большими  зубами
рукав €ванова зипуна.  "Ѓалуй!"  —уЯ истому во  всем, словно  избитом, теле,
‚анЯта неуклюже взваливаетсЯ в промороженное  седло. ’ак и есть! Ќе  затЯнул
толком подпругу!  ‘едло съезжает. ‚анЯта спрыгивает,  качнувшись в стремени,
ругнувшись  и  руганью  прогонЯЯ  сон,  затЯгивает  туже,   упираЯсь  ногою,
подпружный ремень, тычет носком сапога в брюхо коню.
     Ќаконец  все  содеЯл  по-годному.  ‡астава  уже  на   конЯх,   ждет.  ‘
облегчением  -  старшой  хошь не  материт! - ‚анЯта вдругорЯдь всаживаетсЯ в
седло.  „рожь  пробирает и  пробирает.  ‘таршой,  цыкнув  сквозь зубы долгим
плевком, трогает в рысь. Љони идут все плавнее,  тело разогреваетсЯ, да и от
спины, от шеи конЯ  идет спасительное тепло,  и ‚анЯта украдом  греет на шее
конЯ  озЯбшие пальцы,  смаргивает  последние капли  сна,  пытаетсЯ  пронзить
глазом  окрестную темень. Ћн не понимает, куда они рысЯт и зачем, а  теперь,
ночью, не хочет и прошать, так устал за день, и только одно  ведает:  Ѓоброк
повелел!
     ‘коро въехали в лес, серебрЯный,  молчаливый, и поскакали,  следЯ,  как
синеют верхушки осеребренных сосен,  как над лохматою резьбою бора  начинает
Яснеть  и Яснеть небо, отделЯЯсь и уходЯ ввысь. Љони  перешли в скок. ‚анЯта
едва не  съехал, задремавши,  с  седла. „ернул головою, плотнее  вдел ногу в
стремЯ,  выпрЯмил  стан,  откидываЯсь  назад.  ђовный  скок  конЯ  бодрил  и
завораживал.  ‘коро  выскакали  на  бугор.  “же  сильно  осветлело,  и  даль
простерлась впереди, леснаЯ, холмистаЯ - как и на родине; все не кончалась и
не кончалась даже и тут, за Ћкою, русскаЯ землЯ!
     ЋбъЯвили привал. ‘тали спешиватьсЯ. Љони тЯжело дышали, поводЯ  боками.
‘коро  наспех  измысленный маленький костерок заплЯсал,  сам удивлЯЯсь своей
дерзости. ђатники снимали рукавицы, грели руки.
     ђыжий „егша сказывал, верно продолжаЯ давешнюю прерванную толковню, как
они ходили  толпою  к ЃогоЯвлению,  вызывали  греков,  кричали:  "Ќе отдадим
нашего батьку!"
     - Ђ греки чего?
     -  Ђ лопочут не по-нашему! Ђ  то и русским Языком молвЯт, благословлЯли
даже... ’еперь-то смех, а  поначалу сильно огорчилась Њосква! Ќаши-то робЯты
грозились в оружии прийтить на монастырский двор, да игумен удержал...
     ђассказчик  замолк,  не  докончив. ‘таршой  внимательно  смотрел вдаль,
сощурЯсь и  прикрыв  глаза лодочкой ладони. ‹ица  разом  острожели.  Ќо  вот
старшой отмахнул рукою - попритчилось!
     - Џочто  таково  далеко отсылают-то?  -  снедовольничал  ‘ысой. ‘таршой
сплюнул, спросил лениво:
     - Ђ ты хошь, чтобы нас на ночлеге татары, што кур, вырезали?
     “шкуйников  тех,  с  Џрокопом,  так  и  взЯли,  бают!  ‚  •ази-’аракане
перепились вси, караулов и тех не выставили! „уром погинули мужики!  €дем на
Ѓулгары, а ну как Њамай подойдет с изгонною ратью? ’о-то, дурьЯ твоЯ голова!
     ‚се четверо, ‚анЯта аж вытЯгиваЯ шею, внимательно поглЯдели вдаль.
     - Ќижегородцев ждем! - вновь подсказал старшой.  - ‚местЯх-то способнее
будет!
     Ќебо  разгоралось. ’емно-сизые облака на восходе,  словно прилегшие  на
ночлег, обретали крылатую легкость, плыли, менЯЯсь, и свежий утренник бодрил
и леденил лицо.
     ‘таршой  молча  кивнул.  ‡атоптали  костер, вновь  ввалились  в  седла,
поскакали  назад.  ‘коро  впереди, уже  на  Ярком, освещенном  косыми лучами
утреннего солнца снегу, показались передовые московских полков. € - куда там
утреннЯЯ  дрожь и усталь!  ‡най наших!  ‚ыскакали,  красуЯсь, в опор, ветром
подлетели к своим.
     ЃоЯрин, в шишаке и кольчуге  под шубою (Ѓоброк приказал на походе, ради
всЯкого  ратного  приключаЯ, быть в  бронЯх),  выслушал, безулыбочно кивнул,
бросив  старшому  несколько  деловых слов, и ‚анЯта,  разом  обмЯкши  телом,
порысил  вдоль  долгой змеи верхоконных  к своему полку, своей  дружине. …му
снова и отчаЯнно захотелось спать...

        ѓлава 24

     ‘оюзные рати нижегородцев  встретили о полден.  ‘трой полков поломалсЯ,
было  много   крику,   шуму,  ликованьЯ  и  бестолочи.  Ќижегородские  боЯре
величались, ехали в соболЯх, в дорогом оружии. Љони под шелковыми попонами -
точно цветы сказочные на весеннем голубом снегу!
     „альше  валили дружно и весело, от  множества воев охрабрев,  да  и  не
стало нынче  ни у  кого, почитай, той,  старопрежней, до тошнотных  позывов,
истомы ужаса перед татарами. Љонечно, Ћрда завсегда Ћрда! Ќочью, на привалах
у  костров или в  тесноте битком  набитой припутной  избы,  страх  одолевал:
как-то там будет? Ќо днем от множества  движущихсЯ полков всю ночную робость
сдувало, словно ветром.
     €   вот  уже  приблизил  Ѓулгар,   когда-то  столица  мощного  царства,
сокрушенного монголами, потом  -  разорЯемый  приволжский  город,  потом, со
времен большой  замЯтни, столица  одного  из  улусов  ‡олотой  Ћрды,  вскоре
заброшеннаЯ ради возникшей неподалеку новой столицы - Љазани. Ќынче и булгар
не  стало, сами себЯ  звали  татарами, да и перемешались  все!  Њестный  хан
навроде  чем-то  не угодил  Њамаю,  на то и надеЯ была у  воевод  - авось не
вступитсЯ! Ќу  а нижегородцам - тем спихнуть торгового соперника с волжского
пути - прЯмаЯ нужа!
     ‚анЯта за эти недолгие недели  похода смертно устал, и  лишь  временами
припоминалось прежнее свое  счастливое удивление  и  восторг:  как же,  он -
воин! Ћн - в походе на татар!

        x x x

     ѓород показалсЯ как-то сразу,  праздничный, будто прЯник на  сверкающем
голубом снегу,  и  ничем  не испугал. „аже игрушечными  какими-то почудились
невысокие  костры  и прЯсла  стен, а  кишение верхоконных  в изножии башен -
незаправдашним.  ‚анЯта  едва  не  поскакал  туда, вперед, порушив  строй, и
только окрик старшого заставил его вернутьсЯ.
     Ќочь  была  радостной и  тревожной.  Њеталось  пламЯ костров. Џочти  не
спали. Џодходили и подходили полки. ЏьЯный от недосыпа €ван, спотыкаЯсь, шел
куда-то,  что-то таскал,  укладывал, и  все ползло,  изгибалось, мрело перед
глазами,  и  распухшаЯ голова была - как пивной котел. ‚ серых сумерках утра
его растолкали и  послали  рубить хворост. ‚анЯта дважды засыпал  в  лесу, с
топором в  руке,  и поморозилсЯ бы, кабы не  ѓаврила,  каждый  раз  будивший
своего господина. Ќаконец, их воротили в  полк и вскоре, покормив сухомЯтью,
двинули в дело.
     €ван  скакал, соображаЯ  лишь  одно - как бы  не свалитьсЯ с конЯ!  “же
близко  были не такие уж  и низенькие  татарские башни.  Ћттуда вдруг, из-за
заборол,  выкатил  вертЯщийсЯ  клуб  дыма,  что-то  с шипом  пронеслось  над
головой,  раздалсЯ гром,  и всадник, скакавший за  два копьЯ впереди  €вана,
неведомой силой исторженный из седла и отброшенный посторонь,  рухнул вместе
с лошадью. ѓром встал еще раз, еще и еще.  Љонь под €ваном  плЯсал,  стоЯ на
дыбах, и €вану с трудом удалось  опустить дико храпЯщего  жеребца  на четыре
копыта и заставить скакать вперед.
     ‚торой  раз  пополошились они,  когда на русскую рать, выгибаЯ  долгие,
шеи, понеслись, раскачиваЯсь с боку на бок, странные существа со  всадниками
на горбах, мохнатые  и безобразные, почти как  сказочные  змии,  и тут  €ван
почти  забыл  про  гром  со  стен  и  понессЯ в  толпе  откатывавших  назад,
потерЯвших   строй  ратных.  Ќо   бегство   было  недолгим,  бывалые  начали
останавливать крутЯщихсЯ  коней,  и тут  мимо  них  прошел,  все  убыстрЯЯ и
убыстрЯЯ бег, татарский полк царевича —еркиза, недавно перешедшего в русскую
службу.
     –аревич был  в  распахнутом халате поверх  русской соболиной  шубы, под
которой просверкивала бронь, он легко и красиво, откидываЯсь, сидел в седле,
в  опущенной руке  Яснела  легкаЯ  гнутаЯ  хорезмийскаЯ саблЯ  с  отделанной
самоцветами искрЯщейсЯ рукоЯтью. ‘ощуриваЯ глаза, —еркиз с легким презрением
обозрел пополошившихсЯ московитов и отворотил лицо, что-то приказываЯ своим.
€ разом  взмыли клинки, и дружное "хурра!" перекрыло все прочие звуки. €ван,
вырвав лук, стал торопливо пускать  одну за другой  стрелы в тех,  мохнатых,
потом поскакал  и,  оглЯнувшись,  узрел  оскаленные,  разъЯтые  в  реве рты,
остекленевшие,  ножевые  глаза  -  страшен  полк,  идущий  в  напуск,  ежели
поглЯдеть на него спереди! €, пришпорив конЯ, ‚анЯта поскакал уже безоглЯдно
туда, где сшибались в кликах всадники и реЯли в молнийном  блеске колеблемые
над головами клинки. ’ут  он  вновь  увидал  Ѓоброка.  ‚оевода скакал, крича
что-то неслышимое и указуЯ вперед шестопером, и от негустой кучки окружавших
его  боЯр  и  кметей то  и дело  отскакивали,  словно искры от  раскаленного
железа, вестоноши с приказами идущим на приступ полкам.
     ЉоннаЯ лавина —еркизовых татар уже  заходила в  тыл тем, на  диковинных
зверЯх, и гортанное  "хурра!" звучало все  грозней и  грозней.  ѓром со стен
продолжал  между  тем греметь,  и  в  глубине облачных куч вспыхивали жаркие
молнии,  перед  глазами мотались  безобразные пасти  на долгих  шеЯх (‚анЯта
никогда прежде не видал  верблюдов и  лишь  после  боЯ уведал, что это они и
есть), все  мельтешило, неслось, нессЯ и он, бледный  от  восторга  и ужаса,
выхватив из ножен отцовскую саблю и высоко вздымаЯ ее над головой, да  так и
проскакал  почти  до ворот, ни разу  ее не опустив. …го обходили и обходили.
Ѓой  вспыхивал сабельным блеском  то справа, то слева,  то впереди и тут  же
угасал. ‚ражеские  вои, терЯЯ  убитых, бежали  под защиту  стен  и торопливо
всасывались,  уходили в  отверстые городские ворота. €ван  наконец остановил
конЯ, чуЯ, как весь дрожит:  дрожат  руки, зубы выбивают  дробь, и ему много
стоило унЯть трепет тела, прийти в себЯ  и оглЯдетьсЯ. †аркие молнии  били и
били со стен,  но татары бежали уже  по  всему полю,  и кое-кто  из русичей,
спрыгиваЯ с коней, начинал обдирать с мертвецов платье и доспех.

        ѓлава 25

     Ѓоброк  проехалсЯ  шагом  по  истоптанному  до  черной  земли  полчищу,
сдерживаЯ  конЯ,  дергавшего  повод   при  каждом  выстреле,  отмечаЯ  число
татарских  тюфЯков  и  поспешливую,  неуклюжую  повадку  татарских  мастеров
огненного боЯ. Љо рвам уже подскакивали всадники с вЯзанками хвороста...
     ЉнЯзь-воевода  ехал  и слушал  доносившийсЯ  сюда  сквозь гул и  грохот
выстрелов слитный вопль с той стороны  города,  где русские полки  громили и
жгли вымола и увечили татарские корабли, вытащенные  на берег,  и удоволенно
кивал  головой.  ‚ои не  пополошились огненного боЯ, хорошо!  ‘коро он вовсе
остановил  конЯ, следЯ  холодными умными глазами за редеющими выстрелами  со
стен и низЯщим солнцем. ‚полоборота повернув к боЯрам, приказал:
     -  Џусть  передадут  по  полкам:  приступ   назавтра!  ‘тан   огородить
рогатками!  ЋрудьЯ, из  коих  мечут  огонь,  когда возьмем  город, везти  на
Њоскву!
     "„ень... Ќет, два днЯ они еще продержатсЯ... - прикидывал он. - ‹ишь бы
не подошел Њамай!"
     Љонь стриг  ушами