урицей,  €ваном  —ерным  и  ћрием.   €  тут  же  подоспел  ѓригорий
Џушка-Њорхинин, двоюродник  ђомана  €ваныча  Љаменского, и  тоже  с детьми -
Ќикитой, ‚асилием, ”едором ’оварком...
     ЃоЯре, послужильцы,  молодшие - едва ли  не полк целый выставили ныне в
поле размножившиесЯ  потомки  Ђкинфа  ‚еликого!  Ћкружили,  шумно  и  горЯчо
принЯлись поздравлЯть  с  одолением  на  враги.  Ќе дали  воли горю великого
кнЯзЯ! Ћ смерти на бою Њихайлы €ваныча сообщили почтительно, но кратко, мол,
у  кнЯзЯ и  своих довольно бед  и потерь. €  - отеплело на душе.  ЏочуЯлось:
свои!  Ќе  выдадут!  ЏроЯснев  ликом,  „митрий   протЯнул  руку  почтительно
склонившемусЯ перед  ним  старику ђоману, озрел нравного, тоже перевЯзанного
трЯпицею  (задело на бою!) ѓригориЯ Џушку,  озрел всех Ђндреевичей,  братьев
”едора  ‘вибла,  посетовав  в  душе, что  и того  нет рЯдом,  и  только тут,
наконец, начинаЯ верить, что да, Њамай разбит и он, кнЯзь, победитель Ћрды!
     Ќе было  тут ни Ѓоброка,  ни даже  ‚ладимира Ђндреича,  который  сейчас
началовал  погоней  за  разбитым врагом, ни оставшихсЯ в живых ‚ельЯминовых,
что отрЯжали  конные заставы собирать разбежавшийсЯ степной скот и добычу из
разгромленного татарского  стана,  -  все они  были в трудах,  в делах. € не
знали, не  ведали еще, что в том государственном нарЯде, что создавали они с
покойным владыкой  Ђлексием, иногда полезнее бывает вовремЯ ЯвитьсЯ пред очи
великого кнЯзЯ, чем даже выиграть сражение с грозным врагом.

        ѓлава 2

     Љонь под €ваном рухнул в тот миг, когда  свежаЯ волна русичей засадного
полка  уже опрокинула и смЯла татарский  строй. Ћсвободив сапог из стремени,
он стоЯл, оглушенный, пьЯно раскачиваЯсь на неверных ногах, и сперва даже не
понимал,   что  происходит.  Џочему  татары  россыпью   скачут   мимо  него,
нахлестываЯ  коней, и никто  из них не емлет легкой добычи, не пытаетсЯ даже
накинуть  аркан на одинокого, почитай,  почти  обезоруженного  и  спешенного
русского  кметЯ? € только когда завиднелась  новаЯ  плотнаЯ толпа скачущих и
донессЯ до  его ушей Ярый победный рев,  понЯл, и,  руки  протЯнув, стоЯл  и
глЯдел,  и  плакал, сам не  чуЯ текущих слез. Ђ  они  скакали мимо, почти не
оглЯдываЯсь, едва не сшибаЯ его конЯми; лишь изредка, скользом, определивши,
что  не татарин,  а  свой,  кто-нибудь из  комонных  коротким кивком ободрЯл
пешего кметЯ. € пока радостными тенЯми проносились они мимо, €ван все стоЯл,
трЯсЯсь,  отходЯ от прежнего отчаЯниЯ, с мокрыми щеками,  смертно усталый, и
все плакал и плакал, теперь уже от счастьЯ.
     Љогда они  прошли,  наконец, все, он побрел, опираЯсь  на саблю, вослед
победителЯм.  ‡авидЯ  вывалившегосЯ из русских  рЯдов,  чудом  прорвавшегосЯ
татарина, крикнул, замахиваЯсь саблею: "ќй!" Ќо тот, глЯнув дико, взвил конЯ
и ринул в сторону,  даже не  подумав обнажить оружие. €ван шел опЯть,  потом
остоЯлсЯ. ‚переди, вдалеке, вспыхивали там и тут просверками  стали короткие
жестокие сшибки, но уже не сникал торжествующий ратний клик:
     "•уррррр-а-а!"  ’атары бежали, изредка недружно  огрызаЯсь,  бежали  по
всему полю.  Ѓой переходил в избиение. €ван снова брел. ‚стречу ему попались
спешенные, как и он, два  касога, бредущие полем ему навстречу. €ван глЯнул,
ни ненависти,  ни  страха  уже  не  чуЯ, махнул рукавицею,  и оба  послушно,
понурив  головы, побрели  следом  за ним  в полон.  Џодскакал кто-то  обочь,
бросил: "’вои?" €ван кивнул немо, сил не было отвечать, потом протЯнул руку,
и горец  тут же  послушно  отдал  ему  саблю и колчан с почти  пустою тулою.
‚торой снЯл по знаку €ванову дорогой бешмет и отдал тоже.
     €ван глЯнул на  комонного обрезанно,  хрипло молвил:  "‚еди!" - и долго
смотрел  вслед,  без мысли  отмечаЯ послушливую рысь двоих давешних ворогов,
что, хоронЯсь тычка или  охлеста, почти  бежали перед конем. Ћн кинул бешмет
через плечо, повесил сверху  колчан  и  чужую саблю,  сразу ощутив возросшую
тЯжесть ноши, но чуЯ, что ежели сЯдет, не встать будет уже, побрел вновь.
     €знемогающего,  его  окружила  веселаЯ  ватага  своих  ратных, закидали
вопросами: кто, чей, из коего полка?
     - „а  не жидись, Џрокоп! - воскликнул  один.  - „ай  конЯ мужику, вишь,
изнемог, еле бредет!
     - ‘паси •ристос,  мужики! - отвечал €ван. - ЏриЯтель  у менЯ раненый. ‘
конем, може, и найду!
     -  Ќа  второго!  - осерьезнев  ликом, молвил  давешний  мужик.  -  Љоли
раненого найдешь... - Ќе договорив, оборотил к своим:
     - Ќе жалей, други, коней вона сколь! …ще наберем!
     €вану помогли забратьсЯ в седло.
     - Ќе упадешь? - спросили. Ћн, и правда, едва не упал, пока осаживал  да
приучал к руке испуганного татарского жеребца, оказавшегосЯ иноходцем.
     ‡ато  потом,  когда тот, наконец, красиво пошел, покачиваЯсь,  на  диво
ровным  увалистым ходом, €ван аж рассмеЯлсЯ от радости, тут и помЯнувши, что
татары ценЯт иноходцев вдвое противу обычных коней.
     Ћн рысил  по  полю,  ожидаЯ, что вот-вот найдет  Љостюка, но тот все не
находилсЯ и не  находилсЯ.  „вадцать раз  уже  решал  €ван, что вот  оно, то
место, но  и трупы были чужие, и место, приглЯдЯсь, не то. € уже с отчаЯнием
близ самого вечера понЯл €ван, что не  найдет соратника, заплатившего жизнью
за  его, €ванову, жизнь.  Ќе  найдет  даже мертвого!  Ѓыла слабаЯ надеЯ, что
подобрали, но, порысив вдосталь и вдосталь насмотрЯсь на неисчислимые навалы
мертвЯков, понЯл  €ван, что тут считать приходит не на единицы, на  тысЯчи и
хоронить  - ежели будут хоронить! - придетсЯ  их по многу  десЯтков  в общей
Яме...
     ‘мертно уставший, неспособный уже дивить чему-либо на свете, нос к носу
столкнулсЯ €ван в поздних сумерках со своим ѓаврилою. Ћни обнЯлись.
     ѓаврила с конем и телегою перебралсЯ на сю сторону ради добычи и ратной
справы, которую  намерил подбирать  в поле,  не  надеЯсь уже  обрести  живым
господина своего. Џеремолвили.
     - €ди  сбирай! - решил  и разрешил €ван, памЯтуЯ, что иного времени  не
будет и уже завтра,  что поценнее, подгребут себе великие боЯре да  кнЯзь. -
‘мотри только не разволокли бы тебЯ самого дорогою!
     Ќа  той стороне, с трудом разыскав свой шатер, €ван  кое-как  залез под
рЯднину и, не покормивши коней, не  скинувши платьЯ,  не  снЯв даже сапогов,
заснул. ‘илы  у  него кончились. Џолностью. Ќе слыхал  €ван,  как  под  утро
ЯвилсЯ усталый ѓаврила, засыпал овса в торбы лошадЯм,  затЯнул, покрЯхтываЯ,
в  шатер  увесистые  кули и,  тоже не  раздеваЯсь,  лишь стЯнув с себЯ  и  с
господина   чоботы,  повалилсЯ   рЯдом  на   рЯдно  и  уснул,  согреваЯ  бок
бесчувственного, оцепенелого €вана. Ћба выложились до предела сил.
     ‘пали. Ђ  вокруг суетливо пошумливал  стан, топотали  скотинные  стада,
вели  диковинных зверей  - верблюдов, стонали раненые, высоким голосом читал
над  кем-то  отходную свЯщенник, уцелевшие воины  с бранью делили  татарские
порты и  рухлЯдь, подчас  густо замаранные кровью,  ругались  боЯре,  наводЯ
порЯдок  в  полках,  какие-то   дружинники   на  загнанных  вусмерть   конЯх
возвращались  из-за  Љрасивой Њечи,  и  сменнаЯ  сторожа торопилась встречь,
цокаЯ копытами по наспех наведенному наплавному мосту через „он. ђжали кони,
и  только  порою, мгновеньЯми,  когда стихал неусыпаемый гул ратного  стана,
издали  доносило  тоскливым  волчьим  воем,  особенно жутким длЯ  тех,  кто,
неподобранными,  лежали  до   сих  пор  в  поле,  с  отчаЯнием  уже  сожидаЯ
спасительной утренней зари.

        ѓлава 3

     ‚осемь  дней  стоЯла на  костЯх московскаЯ  рать. ‚осемь дней  отпевали
павших и погребали трупы.
     Њилосердное  небо не долго баловало русичей, к  исходу недели  начались
дожди.  “же  дошли  вести  о  литовских  шкодах:  џгайловы  уланы  совершили
разбойный  набег на  обозы  идущей  домой  новгородской  рати. „оносили  и о
безлепых случаЯх грабежей  в рЯзанской земле, через  которую сейчас тЯнулись
бесчисленные ордынские стада и возы с ранеными и добром.
     ‹итвины  пришли и ушли, их и нагнать было немочно,  но пакости от  боЯр
рЯзанских  вызвали у  „митриЯ праведный гнев,  тем более  неистовый, что его
всЯчески  раздували Ђкинфичи, наплетЯ  в  уши великому кнЯзю  полные  короба
всЯческой были и  небыли  - и про Ћлега,  и про  Ѓоброка, Якобы мирволившего
рЯзанскому кнЯзю,  и про грабежи, раздутые донельзЯ. ѓрабежи на ђЯзанщине, в
приграничье, были делом обычным: грабили татары, грабили  и татар, разбивали
купеческие  караваны,  мелкие володетели  нападали  друг на  друга,  и дикую
вольницу  эту  утихомирить  не могла никакаЯ власть.  Ќо предлог был найден,
дабы вновь,  нарушив свои обещаньЯ и хрупкий мир, попытатьсЯ наложить  длань
на своевольное ђЯзанское кнЯжество.
     Џолки шли домой, готовые  к  бою.  Ћлег, вызнав  о намереньЯх  великого
кнЯзЯ московского, не выстал на  брань, предпочел уйти из ЏереЯславлЯ,  куда
уже из Њосквы „митрий направил  своих наместников. Љак  прежде,  его подвели
нетерпенье и гнев. ‡авистливый  гнев,  ибо к  Ћлегу у московского володетелЯ
было  то же сложное чувство ревнивой зависти, что и к €вану ‚ельЯминову, что
и к „митрию  Њихалычу Ѓоброку, что и порою даже к молодшему себЯ двоюроднику
‚ладимиру  Ђндреичу ‘ерпуховскому. € когда на совете кнЯжом Ѓоброк попыталсЯ
напомнить о союзном договоре с Ћлегом,  который именно  теперь  вовсе нелепо
было нарушать, „митрий сорвалсЯ и  в первый - к счастью, и в последний - раз
накричал на шурина.
     Љричал безобразно, с провизгом, дергаЯсь всем своим большим, широким  и
тЯжелым телом, видЯ, как  каменеет чеканное  лицо Ѓоброка, как боЯре низЯт и
отводЯт глаза (всех, даже Ђкинфичей и иже с ними, чьи поземельные вожделениЯ
простирались к Њещере  и к рЯзанскому правобережью  Ћки,  смутила  - хотЯ  и
жданнаЯ, и заботно подготавливаемаЯ, но  все же отвратнаЯ нелепой  грубостью
своей - выходка великого кнЯзЯ), видЯ все это, „митрий, чуЯ, что проваливает
в стыд  и позор, Ярел все больше, выкрикиваЯ  неразборчивые  хулы  Ћлегу, не
пришедшему  на помочь,  а  потому  дружественному  Њамаю  с џгайлой, вечному
ворогу, отбившему  некогда  ‹опасню,  не  помогшему  ни  против Ћльгерда, ни
противу тверского  кнЯзЯ,  хреновому защитнику  южных  рубежей, понеже кажен
год, почитай, московскаЯ рать  стережет броды  на Ћке от татарских нежданных
набегов.
     - „а  еще прежних кнЯзей володимерских  ненавистники  рЯзане ти! €  ты,
кнЯзь, непутем спелсЯ с Ћлегом, и на бою, умедлив, не его ли руку держал?!
     Ќе  скажи последнего кнЯзь, Ѓоброк, быть может,  и сумел бы ответить: и
что на поле боЯ рЯзанских боЯр и  кметей был едва ли не полк, и что в татьбе
той великой кнЯзь рЯзанский не причинен, а виноватых надобно сыскивать купно
с рЯзанским володетелем,  и то,  что не  пришедший на  рать Ћлег,  по  сути,
охранЯл тылы  и  пути войска,  обеспечиваЯ победу,  и что с ‹итвою рЯзанский
кнЯзь, как и с татарами, ведет рать без перерыву и ни разу не вступал в союз
с Ћльгердом противу Њосквы, и что токмо благодарЯ Ћлегу €ванычу южные рубежи
ђуси ‚ладимирской  не  обратились в  „икое поле, ежеден  разорЯемое  шайками
степных  грабителей,  и  о  том,  что  Ћлег,  быть  может, удержал  нынче от
выступлениЯ кнЯзЯ џгайлу...
     Њногое мог бы сказать Ѓоброк, кабы не этот подлый упрек, брошенный ему,
спасшему  поле,  ему,  единаЯ выдержка  коего позволила  нынче  покончить  с
Њамаевой  Ћрдой!  ќтого  не выдержал кнЯзь Ѓоброк. Ѓешено  прЯнув  и зубы до
скрежета  сжав,  дабы  не  позволить гневу выплеснуть  себЯ недобрым словом,
после  коего вовсе надобно станет ему  уезжать из Њосквы, круто поворотил  и
вышел  вон из  шатра, слова не сказав  и тем воспретивши  иным вступитьсЯ за
свою попранную  честь.  „митрий тЯжко дышал, замолк, опоминаЯсь (кричать уже
не на кого стало!), и тут оробел.
     -  ЉнЯзю  „митрию  Њихалычу  Ѓоброку  жалуем мы милостью кнЯжой  златую
гривну  и ковш злат с камением  драгим!  - рек  и  глЯнул  гневно.  Ђкинфичи
молчали, а разумный ђоман €ваныч Љаменский примолвил:
     -  ЉнЯзь  Ѓоброк  великиЯ  чести  заслужил!  „остоит  ево  и  волостьми
наградить!  ‚се  же,  хотЯ  и  поздно,  а рать спас именно он...  ‚местЯх  с
‚ладимиром Ђндреичем! Ќу, а Ћлега €ваныча, уж не  во  гнев прими... маленько
проучить надобно!
     Ќе  похвали  ђоман  вовремЯ Ѓоброка, как знать,  что  бы еще и  порешил
„митрий. Ѓыть может,  в новом гневе и  воротил и  выслушал  путем волынского
кнЯзЯ! Ќу  а так... Ќе воротил, не выслушал, дал уехать наперед  в Њоскву, и
уже  без него совсем и без ‚ельЯминовых тоже,  отбросив  осторожные отговоры
престарелого €вана Њороза да и многих  иных (ЃЯконтовы тоже были противу, но
после костромского  позорища  Џлещеевского в  делах воинских ЃЯконтовых мало
слушали), в упоении все большем и большем славною победой своей (и все более
втекало  с  медом  боЯрской лести  в  уши  ему,  что именно его, „митриевой,
великокнЯжеской  победою),  имеЯ  под рукою к тому же ратную  силу,  еще  не
распущенную   по    домам,    распорЯдил    „митрий    выбить    Ћлега    из
ЏереЯславлЯ-ђЯзанского и посадить своих наместников  на ђЯзань. —то  и  было
совершено разом и без крови даже, ибо Ћлег сам, с дружиной и семьею, покинул
свой стольный город, не став супротив „митриЯ на полчище.
     ‚ернулсЯ  он  скоро,  да и кто из  рЯзан,  при  живом  и любимом кнЯзе,
протерпел бы долго над собой иную, тем паче московскую власть!
     ’ак  был  завЯзан  узелок на ниточке  многих и  многих бед последующих,
которых могло бы и не  быть, не поступи „митрий  столь опрометчиво, никем не
удержанный в  неумной ретивости своей... € от  этой беды позднее  спас кнЯзЯ
‘ергий  ђадонежский,  спасла церковь,  та самаЯ,  котораЯ  создала руками  и
раченьем ЂлексиЯ и страну Њосковию, и самого московского кнЯзЯ.
     Ќо это дела дальнейшие, мы же на  прежнее возвратимсЯ, к торжественному
звону  колоколов,  славЯщих  вступающую  в  Њоскву,  хоть  и  поределую,  но
победоносную рать.

        ѓлава 4

     Љолокола  били  красивым  праздничным  малиновым  звоном.   Ћтсюда,  из
‡аречьЯ,  Њосква  глЯделась тЯжелою  плотною  каменной  короной,  облепившей
Ѓоровицкий  холм, над  которою  вздымались  крутые  кровли  теремов, золотые
прапоры  кнЯжого  дворца,  хороводы  куполов,  кресты  и  высоко  взлетающие
колокольни, в проемах  которых  сейчас, на Ясной холодной  голубизне осенних
небес,  двигались,  точно  стаи  птиц,  колеблемые  тела  колоколов.  €  что
охватило, что нахлынуло, разом смыв и злость на Ћлега, выгнанного намедни из
ђЯзани,   и   обиженную,   ревнивую  гордость  победителЯ,  и  даже  радость
торжественной многолюдной встречи?  Ѓили  колокола, и кнЯзь замер  на долгое
мгновение,  чуЯ  непрошеную влагу  слез  на щеках. ђодной город, дом родной,
…вдокиЯ, дети - ђодина!
     Ћн  перекрестил  чело, глЯнул, осветлев ликом, на молодших дружинников,
втайне любимых им больше старшей дружины, где надо  было  усиливать ум, дабы
понЯть (и  далеко не всегда удавалось уразуметь-то!)  хитрые замыслы великих
боЯр и  принЯтых  кнЯжат,  почасту направленные противу друг друга, отделить
верные мысли о благе государственном от неверных, недалеких или злобных, что
всегда  умел  отделЯть  и  понимать  владыка Ћлексей,  духовный  отец  всего
московского кнЯжества. (Ќе раз вспоминал покойного великого старца, и даже с
поздним стыдливым раскаЯнием,  московский великий кнЯзь. ‡нал ли тогда, чем,
какою труднотой обернет  длЯ него вожделеннаЯ некогда  свобода?) €  кабы  не
надобность,  не  сугубаЯ  надобность в  больших боЯрах, в их  дружинах, в их
богатствах,  в  их  умении  править   страной,  невесть,   одним  ли  €ваном
‚ельЯминовым  окончилось  бы  самоуправство  кнЯжое,  коему,  дабы  вдосталь
созреть, потребовалось еще почти два столетиЯ...
     ‚прочем, и то сказать (и даже себе самому-то сказать  мочно!), снимаЯ с
его плеч заботу  дел государственных, боЯре московские сильно  помогали жить
своему кнЯзю, единаЯ коего крутаЯ затеЯ с поставленьем возлюбленника своего,
ЊитЯЯ, в  митрополиты русские  кончилась  ничем,  заключившись  этою нелепою
смертью, точнее убийством, как нынче все чаще и  все увереннее говорЯт. Ќо и
дела свЯтительские  нынче  можно стало свалить на "лесных"  старцев,  как их
называл  ЊитЯй.  (•отЯ,  какой  "лесной" старец тот  же  игумен  и  духовник
великого кнЯзЯ,  деЯтельный и просвещенный  книжным  и  иным научением ”едор
‘имоновский?)  ‘валить, переложить на иные  плечи, а себе оставить вот  это:
радость  встречи, колокольные звоны и толпы обожающих его москвичей, улыбки,
слезы  радости, цветущие лица молодок и скорые,  жданные „унины объЯтиЯ... €
этот бодрЯщий холод с предвестием  скорого снега, и золото еще не облетевших
берез,  и, может быть,  найдетсЯ времЯ сгонЯть в  ‡аречье  со сворою хортов,
затравить  сохатого, а  то и медведЯ свалить,  пропоров  рогатиною  косматую
тЯжелую тушу лесного хозЯина...
     ЉнЯзь едет домой. Ћн весел и радостен, он не скрывает радостных слез.
     …го хватают  за серебрЯные  чеканные  стремена,  за полы,  целуют шитые
жемчугом и  шелками праздничные  востроносые тимовые сапоги. Љ  нему, смЯвши
сторожу, проталкиваютсЯ  какие-то осанистые купцы с хлебом-солью, молодайки,
расцветающие румЯнцем, точно маков цвет.
     -  „унЯ-то твоЯ заждалась! -  кричит ему чуток охально какаЯ-то молодаЯ
баба и сама, сверкаЯ  в  улыбке на диво ровным  рЯдом  жемчужно-белых зубов,
смотрит призывно и жадно, с бабьей бедовой готовностью  услужить, чем  хошь,
кнЯзю  своему. „митрий улыбаетсЯ всем,  и ей  тоже,  принимает,  наклонЯсь с
седла, очередные  хлеб-соль  и вертит  головою, ищет, кому передать (Ѓренка,
жаль,  нету  рЯдом!) ђадостно  вызванивают  колокола.  €  идти  ему  сейчас,
соступивши  с конЯ, не в  терем, не в объЯтиЯ „унины и  не в  парную баню, а
после к столу, а в “спенский храм, к торжественной службе, и  потому не кого
иного, а  ”едора  ‘имоновского,  племЯнника  преподобного ‘ергиЯ и духовника
кнЯжого, увидит он первее всего,  хотЯ о ней,  о „уне,  мечтал „митрий уже в
Љоломне, где стоЯл, опоминаЯсь  и сожидаЯ медленно тЯнущиесЯ обозы с отбитым
добром и ранеными, что месили осеннюю жирную грЯзь,  растЯнувшись на десЯтки
поприщ. Џриходил в себЯ. Ќачаловал. Џосылал наместников в ђЯзань. € мечтал о
ней.  €  даже  злилсЯ порою,  что не  встречает  его  здесь, в  Љоломне.  Ќо
объЯснили, что так нельзЯ, непристойно.
     „а  и  сам  понимал.  Ђ  сынишка,  ‚асек,  прискакал-таки.  ђасширенным
обожающим взором  оглЯдывал отца-победителЯ... €  с сыном было хорошо. Ћтрок
не прошал, почто кнЯзь, избитый,  но  не  израненный даже, лежал на поле под
деревом, когда  его  кмети  рубились  в  бою. „лЯ сына он был героем. Џросто
героем,  без  затей.  ’ем паче -  батЯ рубилсЯ сам в большом полку, едва  не
погиб! ‚асилию хватит воспоминаний о том на  всю остатнюю жизнь, и всю жизнь
он  будет  старатьсЯ  походить на  отца,  того,  почти  небылого,  но  свЯто
выдуманного им, да и  не только  им, а  и многими прочими, тем паче  в веках
грЯдущих...
     „ети приходЯт нежданно и также нежданно становЯтсЯ теми или другими.
     “сваивают  из  говоренного  матерью  и отцом одно и  отбрасывают другое
(порою  важнейшее  по разумению старших!). Ќа  переходе к возрасту  мужества
дети не менее удивлЯют родителей своих,  чем  при рождении на свет.  „митрий
мало помнил отца. Ђ перед  Ђлексием  хоть и  капризил почасту,  но признавал
всегда  безусловное превосходство над собою сановитого духовного наставника.
€  норов и мненье  детей были ему поэтому еще внове, не  чуЯл  даже, как ему
повезло,  что  сын-наследник  с безусловным  обожанием  взирает на  родителЯ
своего!
     ‘ын сейчас поскакал вперед.  „митрий медленно  движетсЯ среди  ликующих
толп,  достигает, наконец,  наплавного, разукрашенного камками  и  узорочьем
моста через Њоскву-реку. ‘путники  и дружина, растесненные народом, догонЯют
его, смыкаютсЯ  вновь  вокруг  своего кнЯзЯ.  Ћн едет  к  подножию Љремника.
(ЃоровицкаЯ гора всЯ густо покрыта народом.) ЏодымаетсЯ к воротам. ’резвонЯт
колокола. Ќарод запевает "‘лаву". Љлир в золоте и с  хоругвЯми встречает его
в воротах.
     “лицы  полны,  полна  площадь, к порталу  храма от  копыт  его  скакуна
ложитсЯ краснаЯ бархатнаЯ дорожка, и кнЯзь,  соступив с седла, медленно идет
по ней в волнах пениЯ, в волнах радости и радостного колокольного звона.
     ‚ церкви  надо  подойти прежде к  могиле первого, почитай,  московского
свЯтого, к могиле  митрополита Џетра. Ћн кланЯет, ставит свечи. ‡нает ли он,
что этот поклон - на столетиЯ? —то и через шесть веков  не устанут спорить о
том,  указуЯ, что-де кнЯзь  не почтил гробницы  ЂлексиЯ,  в первую голову не
почтил, а значит... € канонизировали ЂлексиЯ с ‘ергием только через полвека,
а значит...  „а  ничего  не  значит!  ђовно ничего  не значил в  его  давних
отношениЯх с батькой Ћлексеем уставной поклон гробнице свЯтого Џетра, поклон
необходимый, обрЯдовый, как причастнаЯ чаша  на литургии!  € спорить  о том,
почто не был таково долго канонизирован  Ђлексий, тоже глупо. Џрипомним, что
творилось в ‚изантии тою порой. Ђ война, а грызнЯ? Ђ усилиЯ римской курии? Ђ
униЯ, которую едва  не навЯзали стране? Ђ спор о митрополии? (‚едь  не кнЯзь
же должен хлопотать о  канонизации, а именно митрополит, глава церковный!) Ђ
нелюбие Љиприана, который продолжал втайне ежели не ненавидеть, то ревновать
кнЯзЯ к покойному владыке Ђлексию?
     „митрий  сейчас  стоит на коленах  и в молитве  своей  поминает  именно
покойного  "батьку  ЋлексеЯ",  коего днесь считает и  сам, нарЯду с ‘ергием,
истинным  вдохновителем победы на „ону,  а себЯ... ‘ебЯ главным исполнителем
его свЯтой воли!
     ”едор  ‘имоновский,  встретЯ кнЯзЯ  во храме,  умилосердил над ним.  Ќи
слова не рек о делах свЯтительских, позволивши „митрию безоблачную встречу с
…вдокией, пир  и ночь, когда „унЯ жадно обнимала желанного,  жданного  кнЯзЯ
своего и не могла насытить ни телесной, ни душевной  истомы - так ждала, так
страшилась за него!  ’ак, уже позже, узнав о поступке  кнЯзевом,  переживала
возможную гибель  любимого... (Ѓренок-то убит!)  Ђ коли б  сам ЊитЯ  был под
знаменем?! € эти  кудри, уже  неживые,  и  эти  очи  холодные, и безгласные,
пугающе-недвижные уста целовала бы она сейчас, уливаЯ слезами дубовую колоду
с  телом  великого  кнЯзЯ  московского!  "‹ада мой, кровиночка, свет ты  мой
ненаглЯдный, светлый! †алимой мой! ‹асковый!" - „митрий уже спал,  а она все
ласкала  его большое тело, целовала чело, руки и плечи,  и плакала радостно,
желаЯ, жаждаЯ  всю себЯ отдать,  перелить в него без остатка, чтобы были они
двое - одно.
     - Љ ‘ергию поедешь? - шепчет она в сонные уши спЯщего.
     -  Џоеду, донюшка! - отвечает он  в полусне, не размыкаЯ глаз. € длитсЯ
ночь.  € …вдокиЯ дремлет  у  плеча  супруга,  вздрагивает, в испуге отворЯет
огромные на похудевшем лице глаза, всматриваетсЯ, удостоверЯЯсь  еще и  еще,
что вот  он, тут,  здесь, а не там, в безмерных тысЯчах, похороненных о край
Љуликова полЯ.

        ѓлава 5

     ‚оротившихсЯ с  полЯ полков  пока не распускали. Љлючники все тревожнее
пересчитывали кули  и бочки стремительно опустошавшихсЯ кнЯжеских  амбаров и
житниц.  ‚се  тЯнулись  и  тЯнулись  через Њоскву  телеги со  стонущими  или
мечущимисЯ в  бреду  ранеными. ‚ перезвоны  колокольные,  в радостные  клики
вплеталась инаЯ молвь, стоны и рыданиЯ потерЯвших близких своих.
     ‘хлынувшие волны первой  радости  победителей  обнажили теперь  дорогую
цену днешнего одолениЯ. ђазбив ЊамаЯ, ђусь и сама едва не надорвалась в этой
победоносной битве.  € уже гадали сумрачно те, что были подальновиднее: а ну
как  Њамай  найдет  средства  вновь  собрать  иньшую  рать?  ‘умеем ли  паки
противустать агарЯнам?
     ”едор  Љошка, мало перебывши с семьей, вновь ускакал в  Ћрду, и от него
вот уже который день не было ни вести, ни навести.
     Џоразительны все же те скорости, которых умели достигать люди той поры,
лишенные всех современных средств свЯзи, а  также механического и воздушного
транспорта. ”едор  Љошка,  сумевший уцелеть в  очередной ордынской замЯтне и
даже  не попасть  в полон, послал весть на Њоскву немедленно после воцарениЯ
’охтамышева. Њамай еще не достиг Љафы, а уже неслись, менЯЯ измученных коней
на  подставах, скорые  гонцы,  которым  сам  Љошка  перед  отбытием  каждому
внимательно поглЯдел в очи.
     - †изнью ответите, мужики! Љоли што...  ЉакаЯ поруха...  Ђ и награжу  -
по-царски! Ќу, с Ѓогом! - € поцеловал, и перекрестил, быть может, на смерть.
Ќу,  а  доскакали...  „оскакали  по счастью  или,  что  точнее, из-за  того,
неЯсного еще, но уже слагавшегосЯ дружества  всех  русичей, безразлично, под
каким  кнЯзем сущих, которое уже реЯло, уже определЯло и предвещало создание
великой страны.
     ...•олодный ветер нес в лицо морозною мелкой крупой, сушил дороги и тут
же  вновь  сыпал дождем, обращаЯ  в непроходную грЯзь колеистый разъезженный
шлЯх  Њуравский.  Ќе по раз гонцы  чудом уходили  от  степных грабителей. Ќа
‚оронеже едва отбились от ватаги разбойной, потерЯли троих.
     Ќе по раз уже оставлЯли умирать при дороге замученных лошадей. •олодный
дождь сек лицо, ветер срывал с  дерев жухлый, потерЯвший жаркую предсмертную
красу свою лист. „огорающими свечами пустели и умирали березы...
     Ћставив  последнего,  сильно  повредившего руку  спутника  на подставе,
одинокий московский  гонец мчалсЯ уже близ Ћки, приближаЯсь к своему рубежу.
Ћчередной конь, всхрапнув, споткнулсЯ и грЯнул, ударившись грудью в склизкую
тЯжелую грЯзь. ‚садник, вылетев  из седла, поднЯлсЯ с трудом и сперва  сунул
руку за пазуху, ощупав кожаный кошель на ременном гойтане.
     Џотом уже подобрал  шапку и саблю. •удой, с провалившимисЯ щеками, весь
залЯпанный  грЯзью, он, сторожко оглЯнув кусты, бегло осмотрел конЯ,  понЯл,
что жеребец умирает; вынул самое необходимое из  тороков, кинул калиту  себе
за  плечи  и пошел,  не оглЯдываЯсь на хрипЯщего в предсмертной истоме конЯ,
качаЯсь  на  неверных,  сведенных судорогою  ногах,  осклизаЯсь,  отбрасываЯ
долонью с  лица потоки воды,  но шел все  убыстрЯЯ и убыстрЯЯ  ход, уже  и с
Яростью  крайнего  напрЯжениЯ:  в балке впереди завиднелись  уже  соломенные
кровли путевого Яма. "Џоприщ  четырех  и не доскакал  всего!" -  помыслил  с
досадою, и  тотчас рука  потЯнулась к сабельной рукоЯти.  ‚стречных  мужиков
было четверо. € - ошибитьсЯ  нельзЯ - все казались оборуженными,  а у одного
вроде под свитою была вздета бронь.
     Ћн измерил глазом  расстоЯние отселе до Яма. Љрикнуть - услышат наврЯд,
а побежать - догонЯт. ‘тоЯл, держась за рукоЯть. ’е подошли, посмеиваЯсь.
     - Љупечь? - спросил один новогородским побытом.
     - ѓонец кнЯжой! - отмолвил он хрипло, сторожко оглЯдываЯ мужиков.
     ("Ѓеда! ‚елено умереть, а довезти грамоту!") - Ћт кого скачешь?
     ‚рать не  имело смысла.  €здыхающий  конь валЯлсЯ  назади  на раскисшей
дороге.
     - Ћт боЯрина ”едора  Љошки! €з Ћрды,  к великому  кнЯзю  московскому! -
возможно тверже отмолвил он.
     - Ђ  почто твой кнЯзь Ћлега €ваныча со стола сгонил? -  возразил мужик,
что имел на  себе бронь. - „а ты брось саблю! Ѓрось! - присовокупил он почти
по-дружески. - Ќас-то четверо!
     ѓонец молчал, прикидываЯ,  убьют  ли его враз али поведут куда, и как в
таком разе соблюсти дорогую грамоту?
     —етверо  переглЯнулись,  один  потЯнул  уже  медленно  из  ножен лезвие
широкого ножа, но старшой отмотнул головою:
     - Џогодь!
     - –его тамо, в Ћрде? - вопросил.
     - ЊамаЯ скинули. €з ‘иней Ћрды хан пришел, ’охтамыш!
     ‘таршой  глЯдел  на него  задумчиво.  Џотом  отступил посторонь на шаг,
примолвил:
     - €ди!
     - „ело  такое! - поЯснил, оборотЯсь к  своим. - Љоли с Ћрдою кака новаЯ
замЯтнЯ, тута всЯ  ђусь,  и нашу ђЯзанщину не обойдут!  ѓрех о том не подать
вести!
     - €ди,  не  тронем! - повторил,  видЯ колебаньЯ кметЯ. € уже когда тот,
чуЯ  освобождающую радость избавленьЯ, припустил вниз по дороге, набавлЯЯ  и
набавлЯЯ шаг, крикнул издали:
     - ќй,  ратный!  Џередай кнЯзю  Њитрию, пущай боЯр своих  сам  уберет из
ЏереславлЯ, целее будут! ‚се одно выгоним!
     ѓонец глЯнул. Ћни,  все четверо,  стоЯли  наверху,  на  изломе  дороги,
темнеЯ на  просторе  влажного серо-лилового клубЯщегосЯ  неба, и глЯдели ему
вслед. Ћн кивнул и помахал им рукою. Џотом, уже не оборачиваЯсь, устремил  к
спасительным  кровлЯм  Яма и  первое,  что произнес  повелительно, когда  из
дверей вышел ему встречу косматый, в курчавой бороде, хозЯин:
     - ЉонЯ! ѓонец великого кнЯзЯ владимирского!
     Ћ бродЯгах, что едва не убили его на дороге, он не сказал ни слова.
     Ќе стоило. „а ведь и отпустили же они его! Џо чести поступили мужики!
     ‚ыпил горЯчего сбитню,  всел  в седло, остро ощутив мгновенную слабость
тела, но тут же и окоротил себЯ, мысленно прикрикнув на непослушливую плоть,
с которой едва не рассталсЯ полчаса назад.
     Љонь стриг  ушами,  пробовал,  заворачиваЯ  голову,  цапнуть седока  за
колено и пришел в  себЯ лишь после  двух увесистых ударов плетью. "„оскакать
бы только до Љоломны! - думал он теперь. - ‚ Љоломне, почитай, дома уже..."
     Љто  считал  этих мужиков,  этих воинов, почасту пропадавших  в  путЯх,
гибнущих в дорожных схватках и упрЯмо, жизни не щадЯ, достигающих цели.
     Љоторые  затем,  передавши грамоту и  выпарившись  в  бане, отъевшись и
отоспавшись  какие-нибудь  один-два днЯ,  снова были  готовы скакать в ночь,
сквозь ветер и тьму, с очередною кнЯжеской грамотой,  каковую  вновь и опЯть
потребно будет доставить, рискуЯ жизнью...
     ’ак вот и попало в руки московским боЯрам не умедлившее послание ”едора
Љошки,  и  уже на  другой  день  к  вечеру, после скорой  „умы  государевой,
собирали московиты дары и  поминки  новому  кнЯзю ордынскому, которые должны
были  отвезти ’охтамышу  вместе с грамотами киличеи великого кнЯзЯ ’олбуга и
Њокша.
     Њамай был сокрушен! ‘ледовало теперь  только лишь задобрить нового хана
да  подтвердить  прежние  урЯженьЯ  с  Ћрдой.  Ќу и... €  полки мочно теперь
распускать по домам!
     ’ак вот  уже двадцать девЯтого октЯбрЯ, на памЯть Ђнастасии ђимлЯнки, в
Ћрду устремились посланцы великого кнЯзЯ московского, задержавшиесЯ в ставке
’охтамыша до августа следующего года.
     „аже ”едору Љошке, успевшему ЯвитьсЯ  пред  ’охтамышевы очи, показалось
теперь, наконец, что победа  Њосквы  над  Њамаем упрочена.  ‹итва устрашена,
Ќовгород  ‚еликий  усмирен,  побежден  и  Ћлег  ђЯзанский  -  вечнаЯ зазноба
„митриева, и никакаЯ инаЯ беда не грозит днесь великому кнЯзю московскому.
     €  о том, с  какой,  вовсе  нежданной,  стороны  придет гроза  на земли
Њосковского кнЯжества, не ведал в эту пору никто.

        ѓлава 6

     - то ты? Њатерь зовет!
     Џо неложному испугу холопки-мордвинки понЯл, что та не лукавит с ним.
     €ван с трудом оторвалсЯ от  девушки, его горЯчие вздрагивающие руки еще
ощущали нежное тепло девичьих грудей, упругую гибкость стана, все то, что он
только  что  тискал  и  мЯл,  впиваЯсь  губами  в полуоткрытый  влажный рот,
готовЯсь  уже унести, бросить ее, заголив, на сено, на рЯднину ли  в  задней
горнице... ’олчками ходила кровь. ‚ырвавшаЯсЯ в испуге девушка стоЯла  близ,
взглЯдываЯ  жалобно,  растерЯнно и виновато,  торопливыми пальцами оправлЯла
сбитый  плат,  застегивала  рубаху  на  груди. €ван  стоЯл,  глЯдЯ  на  нее,
опоминаЯсь. ‘ам уже услышал, наконец, настойчивый голос матери.
     - ЃЯжи!  - шепнула девушка, любуЯ его тем же призывным жадным взглЯдом,
что и допрежь.  - ЃЯжи, ну! ‚ечером,  коли... - Ќе договорила, утупила взор,
всЯ залилась огненною краскою стыда.
     Ћн кивнул, вновь привлек разом подавшеесЯ к нему тело, сжал до боли, до
того, что ойкнула  тихонько, отпустил,  отпихнул  ли,  скорее  себЯ от  нее,
вывалилсЯ в дверь.
     - ‚анЯта-а-а! - звала мать.
     Џотный,  с лихорадочным румЯнцем  на  щеках,  вступил в  горницу. “зрел
непривычно  строгий, остраненный материн взор. “тупил  глаза в пол.  (ђугать
будет!) Ќо матерь  начала говорить что-то о кормах, справе кониной, и только
спустЯ времЯ понЯл €ван,  что мать посылает его во владычную волость добрать
и  свезти на  Њоскву рождественский корм. Џо нынешним  снедным расходам корм
требовалось собрать зараньше обычного срока.
     - Ђ не дадут? - с запинкою выговорил он.
     -  Џото и посылаю тебЯ! Ќе отрок уже,  муж! ‚оин! ЊенЯ, бабу,  могут на
сей раз не послушать, а тебЯ должны!
     - ‡автра? - вопросил с надеждою ошибитьсЯ.
     - ‘егоднЯ, сейчас езжай! - строго отвергла мать.
     Џо поджатым губам, по  твердоте голоса  внЯл: не уступит.  ’ело жаждало
докончить  то, что  едва не произошло  только  что, и  девушка  ждала, звала
его... Ќо  воспротивить государыне матери? ’акого  позволить  себе  не мог и
поднесь!
     € проститьсЯ толком не сумел тоже. Њать все не отпускала его от себЯ.
     ‹ишь  с конЯ  бросил  взглЯд, показал рукою:  мол,  скоро  вернусь!  €,
приметив ее ответный,  отчаЯнный, немой  зов: "Ќе  уезжай!" -  едва не пал с
конЯ, едва не потерЯл  стремЯ, голову  повело от скованной жажды  обладаниЯ.
‘пасаЯсь  от  себЯ самого, погнал  в опор и лишь  дорогою,  проскочивши пЯть
деревень,  додумал, как  стало бы ему  обмануть матерь... „а  не  ворочатьсЯ
теперь-то  уже назад! Ћн ехал и плакал. ‘лезы, самим поначалу не замеченные,
падали на гриву конЯ. Џлакал горько. „уша, в  глубине где-то, знала, вещала,
что видит ее в последний раз...
     Ђ ЌатальЯ  Ќикитишна, проводивши  сына  (долго стоЯла на крыльце, глЯдЯ
€вану вслед), поворотилась и тЯжелыми шагами, словно бы одрЯхлев, воротилась
в терем.  ‘ела.  ѓлаза поднЯв, негромко  повелела девке, взЯтой из  деревни,
позвать  холопку-мордвинку пред очи свои. ‡нала, что  сейчас разобьет сердце
девичье, а  - нельзЯ было  иначе никак!  € когда та вступила в горницу, едва
прибраннаЯ,  со  следами €вановых  поцелуев  на  лице,  ЌатальЯ  долго-долго
смотрела на девушку,  смотрела  и медлила заговорить, пока та, наконец, сама
не пала ей,  винЯсь, в  ноги. ‘лов было  сказано мало и усталою до  смертной
истомы госпожою  и  заплаканной девушкой, котораЯ  сейчас  прощалась с самым
дорогим длЯ себЯ на свете.
     - Ќе женитсЯ он  на тебе! - уговаривала ЌатальЯ. - Ќевместно ему! Ќу, а
жену приведет? €  ты как? ’ы и менЯ пойми! џ - мать!  Ѓог даст, найдешь себе
ровню, дети пойдут... ‘воих обрЯщешь! ‚ольную тебе даю и серебра в приданое,
со знакомым купцом из Љоломны отправлю! „о Љазани тебЯ довезет.
     Ђли воли не хочешь?
     ’а отчаЯнно, молча, отрицаЯ, затрЯсла головою. Џробормотала:
     - Ќа  дворе буду... •ошь свиней, хошь курей пасти... ѓлЯнуть бы  только
разок на него...
     - ѓлЯнуть мало! Ђ волЯ - всего  дороже! ‹юбовь пройдет! Џроходит - и не
воспомнишь потом!  џ  вот первого мужика своего  и ребенка того,  покойного,
мало  и помню! „ети  пойдут,  и  успокоишь сердце! Ђ волЯ  - она завсегда  с
тобою! Џо  гроб!  „ороже воли ничего нет на земле!  ‡атем  и воюют, и бьютсЯ
друг  с другом... € роботЯт друг дружку  с того  же! Ќад кем иным жажда волю
свою показать!
     ‘едь-ко рЯдом со мною! ‚от так! Џосумерничаем вместЯх. Џойми, не со зла
Я,  не  со   спеси  боЯрской,  а  -  сам   не   захочет!  ‘тыдитьсЯ  начнет,
приЯтели-боЯрчата  осудЯт, жены ихние не  примут тебЯ, на каждом празднестве
плакать  придет. ‘танет наш ‚анЯта пропадать на стороне, хмельной приходить,
учнет галитьсЯ да  диковать  над тобою.  …ще того  больней,  что  и дите  не
залюбит,  поди...  ’ого хочешь? ’ак уж ѓосподь установил:  в своем кругу,  в
своем племени надобно и супруга  себе искать! ’ам, по крайности, будешь хотЯ
знать, чего и сожидать от ево...
     - џ ить к вашему дому привыкла, боЯрынЯ! - шепчет девушка.
     ЌатальЯ обнимает вздрагивающие плечи, прижимает ее к себе и - молчит.
     —то говорить? ‚се  сказано  уже. €вана,  коли оставить  ее  в  дому, на
вожжах не  удержишь, а и  семьи  путевой не станет  у него  с  холопкою! ќто
сейчас - вынь да положь! Ђ  сам нравный! ‚ Ќикиту весь!  …му  и срЯду и конЯ
подавай, как у больших боЯр.  Ќе окороти нынче  -  сам  матери пенЯть опосле
учнет. Ќе воспретила, мол... € краснеть станет за жену. ’ут не обманывала ни
себЯ, ни ее. Џоцеловала девушку, подтолкнула легонько.
     -  €ди  спи! “тро  вечера  мудренее!  -  Ђ  сама  строго  свела  брови,
выпрЯмилась.  Ќа   ЊаслЯной   €вана   надобно   беспременно  женить!  €   то
припозднилась уже!
     €  строга  была  назавтра,  когда собирала  вчерашнюю холопку  свою. Ќе
давала  ни  себе,  ни  ей  ослабы.  •отЯ от молчаливого  горЯ  девушки порой
заходилось  сердце.  €  уже  когда  отвезла, когда уговорила торгового гостЯ
довезти девку  невережоной до ее родных палестин,  когда на  прощанье купила
той плат тафтЯной, травами писанный, и целое лукошко в дорогу заедок, орехов
в меду и печатных прЯников, и когда расцеловала на прощание, ощутив  соленую
влагу слез и смутно помыслив о себе, то  ли она делает, что надобно (Ћх, то,
именно то!), и когда отвалила от причала, круша ледЯные забереги, объемистаЯ
купеческаЯ мокшана, и когда проводила глазами бегущую по синей холодной воде
речную посудину  под пестрым ордынским  парусом,  когда  уже  ехала  назад в
старом своем возке,  что жалобно стонал и скрипел на всех выбоинах  и ухабах
подмерзающей  дороги, сидЯ одна внутри, среди кулей и кадушек накупленной на
рынке по случаю лопоти, снеди и справы,  потребной в хозЯйстве, ощутивши уже
в пути  горькое  холодное  одиночество,  тоску по этой молодой  и еще  такой
глупой и такой доверчиво-горЯчей жизни, представив, внЯв, как будет говорить
с  сыном,  когда  тот  воротит,  сиЯющий,  в  Ћстровое и будет  жадно искать
взглЯдом  впервые,  быть  может,  не ее, не  матерь  свою, а  эту мордовскую
девушку и не  найдет, не обрЯщет, и что будет говорить он, и что скажет  ему
она (подумалось  даже: не возненавидит ли он тогда свою старую матерь?) -  и
заплакала.  •олодными безнадежными слезами старой женщины,  счастье которой,
всЯкое, уже назади и невозвратимо!
     „ома  показалось  отвычно  тихо. ’еперь можно было признатьсЯ себе, что
уже давно беспокоилась, замечаЯ горЯчечные взглЯды девушки,  а когда и  €ван
потЯнулсЯ к ней...
     Ћна все не находила места себе. ‚ыходила на крыльцо. ЏолЯ были голы.
     ‡атвердевшую землю укрыло белою порошей, но дороги еще не установились,
еще не пошли обозы, не двинулись крестьЯнские возы с дровами и сеном...
     ’ишина!  ђедко где взоржет конь  или корова замычит. Ђ ей бы  сейчас  -
трудов без перестани, лишь бы не думать ни о чем!
     ‚озвращениЯ  сына  из  Њосквы  ждала  с  замиранием  сердечным.  Њинуло
ђождество. Џриходили дети со звездой. ЌатальЯ одаривала всех заедками.
     Џриходили   славщики.  €ван   воротилсЯ  хмельной,  веселый.  ‘казываЯ,
беспокойно  и жадно кидал глазом, ждал,  что войдет. ЏодойдЯ к поставцу и не
оборачиваЯсь, ЌатальЯ сказала ровным бесцветным голосом:
     - Ћтправила Я ее. Ќа родину. ‚ольную дала. € не ищи боле! Ќе  ровнЯ она
тебе.  Ђ в  холопках  держать с дитем... -  Ћбернулась.  ‘ын сидел каменный,
утупЯ очи в столешню.
     - †енитьсЯ тебе нать! - сказала твердо. - —ести рода не уронить!
     €ван плакал, трЯссЯ, положивши голову на  стол. Џодошла, легко  провела
по волосам. „ернулсЯ.  (†дала, прогонит! Ќет, стерпел!) - ЏриЯтелей вспомни!
Ћфоносовых! „а  узнали б, што  мордвинку-холопку взЯл  за себЯ, проходу б не
дали! Ђ на двори держать при живой жене - и грех, и стыд! Џонимать должон!
     €ван поднЯл из скрещенных рук жалкое сморщенное лицо:
     - ‡ачем... ‡ачем... Џочто... •ошь проститьсЯ напоследЯх... - Ќе кончил,
пал снова лицом вниз.
     - Њуки не  хотела лишней.  Ћбоим вам. Џростились хорошо. Ќе  сумуй. Ѓог
даст, и мужа найдет по себе, доброго!
     - Ќе хочу! - бормотал €ван. - Ќе хочу боЯрином...
     Њать молчала, гладила по волосам, возразила, наконец, строго:
     - •очешь! Ќе хотел бы, дак, как ‹утонЯ, ноне землю пахал!
     - ‚ монастырь уйду! - сказал €ван грубым голосом.
     Њать  промолчала.  Џодумалось: "Људы тебе  в монастырь?!" ‘идела молча,
ждала, когда перегорюет. Ћн говорил что-то еще, упрекал, грубил. Њолчала.
     - Њамо! - вопросил, наконец. - џ очень плохой, да?
     - ’ы воин! € батько твой был нравный,  поперечный был! Ђ  выбрал все же
менЯ!
     -  џ понимаю, Я  все  понимаю, мамо! Ђ только... -  Ћн опЯть зарыдал  -
горько, по-детски.
     "Ћтойдет!" - подумала ЌатальЯ. ‘ама достала из  поставца глинЯный жбан,
налила полную чару меду:
     -  "‚ыпей!" €ван  глЯнул  на  матерь  недоуменно.  ‡арозовев,  принЯл и
опружил чару. ЌатальЯ света не зажигала.
     „евку, сунувшую было  нос в  горницу,  выслала вон. …ще погодЯ повелела
тихо:
     - ‘тупай, усни!
     “же  и  та была  горькаЯ  радость, что  не отрексЯ от матери, выслушал,
переломил себЯ... Ђ  и к добру ли, что  так скоро дал себЯ успокоить? Љак бы
Ќикита поступил на еговом месте? Ђ уж  заплакал - наврЯд!  "Џродолжишь ли ты
славу  рода  своего,  сын?  €ли, ничего не  свершив,  постареешь,  утихнешь,
станешь, как все,  "ни  холоден,  ни  горЯч", по словам апостола?"  ‚ памЯть
Ќикитину в сыне не хотелось того!
     Ђ  женит она  сына  теперь...  „обро, слюбЯтсЯ! Ђ коли нет? € учнет  он
тогда поминать свою прежнюю  любовь! Ћдна надеЯ, что телеснаЯ страсть  скоро
проходит, а подчас и не оставлЯет следов в душе...
     Ћдна сидела  в  сумерках, не зажигаЯ огнЯ, и  все думала, думала  и  не
могла  понЯть:  к  добру  ли  пришла  ее  сегоднЯшнЯЯ  семейнаЯ  победа?  ‡а
крохотными окошками,  затЯнутыми  бычьим пузырем, слышалось мЯгкое медленное
шуршанье падающего снега.

        ѓлава 7