     ЏлемЯнник ‘ергиЯ ђадонежского, сын его брата ‘тефана, ”едор ‘имоновский
был тоньше, изЯщнее,  духовнее своего родителЯ, не так силен и, быть  может,
не  так здоров, каков был  отец в его молодые годы. „уховность перенЯта была
(в той мере, в какой ее вообще можно перенЯть), конечно,  от "дЯди  ‘ережи",
от ‘ергиЯ. ’а,  немного ревниваЯ, любовь, которую испытывал великий старец к
своему  племЯннику, не  на  одних  давних воспоминаниЯх строилась.  € ‘ергий
понимал,  что  делает,  намерЯ  поставить  ‘тефанова  сына преемником своим.
Ћднако  те  незримые  часы,  что  отсчитывают сроки нашей  жизни, заставлЯли
”едора  торопить  и  себЯ и  времЯ. …му  недолго назначено  было  жить после
‘ергиЯ, и потому симоновский игумен спешил. Ћн ушел из дЯдиного  монастырЯ и
стал игуменом на Њоскве, в  ‘таром ‘имонове, потому  что не мог  и не должен
был ждать. Ћн переделал  великое множество дел за годы  своей жизни и умер в
звании епископа ђостовского,  духовного главы  той  земли,  откуда  когда-то
изошли в ђадонеж его дед с бабкою, разорившиесЯ великие ростовские боЯре. „о
того  ”едор сумел побывать  и в –арьграде, и  во многих градах иных, а ныне,
уговорив вместе с дЯдею великого кнЯзЯ московского, готовилсЯ выехать в Љиев
за владыкой Љиприаном.
     „митрий не сразу согласилсЯ на этот посыл. Ћн перемолчал, когда с ним в
’роицкой обители заговорил об этом  ‘ергий ђадонежский. Џоручив преподобному
основать новый монастырь в честь одолениЯ ЊамаЯ, „митрий как бы откупилсЯ на
времЯ от настырных  старцев.  Ќо  откупитьсЯ  от  ”едора,  как-никак  своего
духовника, оказалось куда сложнее.
     „о „митриЯ давно уже дошли вести о поставлении Џимена, как и о том, что
ЊитЯй был, по-видимому, убит  и в убийстве этом, во всЯком случае, повинен и
Џимен.
     Ќо все же и все же - принЯть литовского прихвостнЯ, когда-то изгнанного
им из Њосквы... ЉнЯзь  сидел большой и тЯжелый, угрюмо  утупив очи  в  пол и
лишь   изредка   взглЯдываЯ  в   светло-стремительный  лик  великокнЯжеского
духовника.
     - –ерковь православнаЯ  в  обстоЯнии  днешнем,  пред лицом католиков  и
бесермен, должна быть единой! ‚ сем залог спасениЯ русской земли!
     - Ќо Ћльгерд...
     - Ћльгерда нет! € такого, как он, не будет больше в литовской земле!
     - Џочто?
     -  Љончилось ихнее  времЯ!  “шло!  “мрет  Љейстут, и в  ‚ильне  воцарЯт
римские прелаты. “ православных ‹итвы ныне единаЯ заступа  - мы! € не должно
создавать  иной!   Ќе  должно   позволЯть   католикам  ставить  своей  волею
православного  митрополита, который затем сотворит унию с ђимом или же вовсе
обратит  всю тамошнюю  православную ђусь  в латинскую веру!  Ћтложи  нелюбие
свое, кнЯже, и поступи так, как советует тебе глас церкви божией!
     ‹юди смертны.  ‘мертен  и Љиприан!  €  ты  смертен,  кнЯзь, и  Я,  твой
печальник!
     Ќо бессмертен ѓосподь, нас осенЯющий, и вера ЃожиЯ не прейдет в ђусской
земле,  доколе  иерархи ее будут  неколебимо блюсти  заветы •ристовы! Ћтложи
нелюбие, кнЯзь, послушай гласа разума, им же днесь глаголю тебе!
     ‚ тесном моленном покое кнЯжеском  было тихо. ‘легка  колебалось  пламЯ
высоких, чистого  Ярого  воску  свечей.  Њерцали  золото,  серебро  и жемчуг
дорогой божницы. ‹ики свЯтых, оживаЯ в трепетном свечном пламени, пристально
и сурово внимали наставительной беседе, и кнЯзь, вскидываЯ очи, видел, что и
они смотрЯт и тоже ждут его решениЯ, и, с горем, с трудом противЯсь тому, но
уже и  изнемогаЯ, начинал понимать  сугубую правоту  ”едора, ‘ергиЯ и прочих
игуменов, архимандритов и епископов, ныне дружно уговаривавших его согласить
на Љиприанов приезд.
     Ѓыло жарко. ЉнЯзь освободил из крученых шелковых петель на груди сканые
пуговицы  домашнего зипуна. ЏринЯл  бы! Ќо так стыдно казало после давешнего
срамного  выдворениЯ  паки   встречать   "литвина"!  (Џо-прежнему,   упорно,
болгарина  Љиприана  называл  литвином  про  себЯ  великий  кнЯзь.) € тем же
молодцам, что вышибали Љиприана вон из Њосквы, теперь велеть  устраивать ему
почетную встречу? Ћднако  сухощавый,  строгий, с  тонкими нервными  перстами
игумен ”едор, читаЯ без труда в душе „митриЯ, угадал и эту кнЯзеву трудноту.
     - Ќе реку о пастыре Љиприане!  Ќо о  человеке  реку!  Џремного удоволен
будет сей почетною встречей там, где прежде претерпел хулы и гонениЯ!
     ’руднота  восхождениЯ усиливает обретенную радость!  Џаки возлюбит тебЯ
сей и паки будет служить престолу митрополитов русских, с  таковою труднотою
достигнув сей высоты!
     „митрий поднЯл на своего духовника тЯжелый недоверчивый взглЯд.
     - Ќо почему именно Љиприан?
     - „лЯ того  ради,  паки реку, дабы  не  оторвать  православных ‚еликого
кнЯжества  литовского  от ‚ладимирской  митрополии!  „абы  все  православные
русичи,  ныне  и  временно  -  временно, глаголю!  -  разлученные  литвином,
охапившим исконные киевские земли, окормлЯлись  единым пастырским научением!
„абы и  церковь православнаЯ  и народ  русский, ныне сугубо  утеснЯемый,  не
погибли в пучине времен,  но воссоединились вновь, возвысились и воссиЯли  в
веках грЯдущих!
     Ќе столько слова ”едора - века грЯдущие слабо представлЯлись „митрию, -
сколько  убежденный,   Яростно-страстный  и   непреклонно-настойчивый  голос
симоновского игумена убеждал и убедил великого кнЯзЯ московского.
     „митрий и допрежь  того уступал  силе духовной,  не понимаЯ  вполне, но
ощущаЯ  то  высшее, что  струилось  от ЂлексиЯ, от ‘ергиЯ ђадонежского и что
присутствовало в этом пламенном игумене,  которого едва  ли не сам  ‘ергий и
назначил ему. ЉнЯзь послушалсЯ  голоса церкви. Ђ русскаЯ церковь той великой
поры еще не стала ни канцелЯрией, ни рабой властей предержащих.
     Ѓыло кого и слушать!
     „митрий  встал. Ѓудут еще уговоры боЯрские,  толковнЯ  в  „уме  кнЯжой,
многоразличнаЯ молвь на посаде, будут приходить к нему купеческаЯ старшина и
игумены монастырей, будет соборное, почитай, решение земли, во всех случаЯх,
неЯсных  по  следствиЯм своим, предпочитающей  то,  что  освЯщено обычаем  и
преданьем,  все будет! Ќо  сейчас стоЯт  в моленном  покое кнЯжеского дворца
двое: великий кнЯзь московский „митрий €ваныч  и его духовник,  игумен ”едор
‘имоновский, стоЯт и смотрЯт в очи друг другу, и кнЯзь говорит игумену:
     - Ѓудь по-твоему, отче! Ђ за Љиприаном сам и езжай! ’ебЯ и пошлю!

        x x x

     ‚ Љиев, к митрополиту Љиприану, во главе пристойного клира, предупредив
о себе посольскою грамотой,  с поминками, дарами, снедным запасом и дружиною
игумен ”едор выехал двадцать пЯтого февралЯ, о ‚еликом ‡аговенье.
     ‹итовским кнЯзьЯм было в  ту пору не до дел  свЯтительских. Ђ  Љиприан,
получивши дорогую  длЯ себЯ грамоту, за которую боролсЯ столько  лет, и  уже
понемногу  приходил  в отчаЯние, Љиприан удалилсЯ в укромный  покой, отослав
даже келейника. ‘ам, наедине  с собою, перечел  великие  и спасительные  длЯ
себЯ  слова,  поцеловал бумагу  и, застыдЯсь,  замер,  смежив  ресницы.  Љак
медленно (и  как быстро!) движетсЯ времЯ! € почему то, что должно  было, что
не могло не произойти,  наконец  совершалось только сейчас!?  Љогда в могиле
”илофей, когда невесть что сотворилось в Љонстантинополе, когда...
     ѓосподи!  ‚едаю, что и  о том должен благодарить благость  твою, что не
ввергнут в узилище католиками, ни в заточение от неверных, что не лишен сана
новым  патриархом,  все так!  Ќо  сколько высокий промысел  твой  судил  мне
претерпеть на  этом  пути! ‚оистину,  крестнаЯ  дорога суждена рабу  твоему,
ѓосподи!
     Ћн  начал  молитьсЯ,  и  молилсЯ  истово. €  постепенно  остраЯ  горечь
уходила,  отступала  посторонь,  а в сердце ширилось ликование удачи. Ћ!  Ћн
теперь... ‚сЯ похороненнаЯ было энергиЯ воскресала в нем. Ћн готов был вновь
учить  и иначить, мысленно уже  теперь  смещал и назначал иерархов, открывал
новые храмы и приобретал волости, писал книги, проповеди и поучениЯ, укрощал
кнЯзей, он уже  воспитывал потомков кнЯзЯ „митриЯ,  он уже объединЯл русскую
церковь  с  болгарской и греческой,  он  уже посылал  рати на неверных...  €
только тут  опомнилсЯ  и  окоротил свои вожделениЯ.  …ще  как  встретит, как
поставит себЯ перед ним, митрополитом, великий кнЯзь московский!
     Ќесколько  волнуЯсь,  Љиприан  ожидал московских послов.  ‚ид  он  себе
придал  пристойный  и  сдержанный.  ђасчесал  волосок  к  волоску  свою  уже
несколько  поределую и  с  нитЯми седины бороду, вздел  новую  темно-лиловую
рЯсу,  белый клобук,  повесил на  грудь  старинную, бесценную,  византийской
работы,  сотворенную  еще  в те  великие  века, до Љомненов,  до  латинского
разореньЯ, панагию, золотую, с  изображением ‘паса на престоле,  выполненным
перегородчатою эмалью,  панагию,  стоимость  которой  едва  ли  не превышала
совокупной цены  всего имущества  зело оскудевшей в последние лета  киевской
митрополичьей  ризницы  - всех  этих  большею  частью медных и  лишь изредка
серебрЯных, позолоченных, но уже и облезлых  сосудов, чаш, дарохранительниц,
тарелей, потиров и  кадильниц, всей этой многажды опустошаемой сокровищницы,
котораЯ с каждым переездом из города в город все уменьшалась и  в ценности и
в числе.  ‚  последний миг порешив все же  встретить посольство на  крыльце,
приказал  служке  накинуть себе  на плеча бобровый опашень, единственный  из
всего мехового богатства, с которым  тоже приходило  ему расставатьсЯ раз за
разом, одариваЯ  тех и  других,  а  то и  продаваЯ некаЯ  многоценнаЯ,  дабы
удоволить клир и челЯдь,  не получающих уже  давно пристойного содержаниЯ...
€з  ‚ильны ему не слали  ничего, из  ‚ладимира ‚олынского и ‹уцка - тоже,  а
разоренный,  все   более  пустеющий  Љиев   не   мог  обеспечить  пристойным
содержанием двор митрополита русского.
     Љиприан сомневалсЯ  теперь, мог ли бы он так красиво разодеть спутников
своих, как он это сделал в прежний, стыдный наезд на Њоскву?
     Ѓыло свежо  и  как-то молодо-весело от запаха снега,  от  затЯнувшегосЯ
ожиданиЯ. ‘ледЯ, как  въезжает во двор,  визжа полозьЯми по  снегу, дорожный
возок, он  ожидал  ЯвленьЯ  каких-нибудь  могуче-рослых,  чреватых иерархов,
подобных медведЯм, разодетым в золото, но ошибсЯ и на  этот раз. Њеж тем как
всадники на заиндевелых конЯх, подрагиваЯ копьЯми,  заполнЯли двор, из возка
выскочил  сухощавый,  невысокого  роста  духовный  (принЯтый  им  сперва  за
секретарЯ) и быстро,  подрагиваЯ,  как  бы  подскакиваЯ  на  ходу,  пошел по
расстеленной  рЯднине  прЯмо  к крыльцу,  взглЯдываЯ  издали  на Љиприана  и
улыбаЯсь. Љлирошане поспешали следом.
     "Љто это? -  гадал Љиприан.  - ‘ергий?  Ќет, не ‘ергий!" - Ћн  так и не
сумел узнать игумена ”едора,  с  коим виделсЯ много лет назад, и то мельком,
пока тот не представилсЯ ему.
     ‚прочем,  ”едор  не  похотел  воспользоватьсЯ  невольною растерЯнностью
болгарина. „ал ему времЯ распорЯдить приемом нежданно многолюдных гостей.
     (‚сех надо было  чем-то кормить, где-то располагать на  ночлег, куда-то
ставить коней... "Ћвса-то, овса одного, да и ЯчменЯ,  сколько уйдет!" - тихо
ужаснул  Љиприан,  приученный  к  скаредности  несчастьЯми  своей  жизни...)
‚стретились они с глазу на глаз уже после молитвы и общей трапезы.
     ’ут-то Љиприан уведал, наконец, доподлинно, что его безобманно зовут на
митрополичий  престол  и  на  все  те села и волости, которые имел  покойный
Ђлексий. ќто было даже не счастье, спасение!
     Ћни   сидели  в   резных  креслицах  друг   против  друга,  внимательно
вглЯдываЯсь  в собеседника. ”едор  узрел,  понЯл, что жизнь зело не пощадила
Љиприана,  а  разглЯдев  драгую панагию у того на груди,  даже  и  улыбнулсЯ
слегка, понЯвши сразу, что то - знак богатства от нищеты.
     Љиприан в свою очередь, решив покорить гостЯ богословской  ученостью, с
горем убедилсЯ  вскоре, что пред  ним  муж  глубоких  и  обширных  знаний, а
наипаче  -  способный мыслить вольно и широко. Ћкончательно  убил его ”едор,
довольно сносно длЯ русича заговоривши по-гречески.
     ‚прочем, когда речь зашла о католиках, об угрозе православию в западных
славЯнских  землЯх,  в  чем они оба  оказались  отменно  согласны,  Љиприан,
наконец,  усвоил,  что  зрит  пред собою мужа единомысленного  себе, и понЯл
такожде, почто  рекомые  старцы  стоЯли  за  его, Љиприаново, присутствие на
Њоскве. „опрежь все в ум не входило, что  тут, во владимирском лесном  краю,
обитают люди, мыслЯщие о духовном и о  судьбах  русской земли, отметаЯ прочь
всЯкое  земное  и  о  себе  "собинное"  попечение.  ‚  ‚изантии,  в секретах
патриархии, давно уже не стало таких! Ђ удалившиесЯ от мира схимники спасали
себЯ, но не мыслили  уже спасти страну, гибнущую в турецком  обстоЯнии, и не
звали к одолению на враги.
     Ќежданный  длЯ литвинов и  удививший немецких рыцарей разгром ЊамаЯ уже
здесь, в разговоре этом, получал свое, едва ли не полное, объЯснение.
     Џрости, ѓосподи, преосвЯщенному митрополиту Љиприану его невинную ложь,
когда  он занес в летописные харатьи, что будто бы сам  встречал на Њоскве и
благословлЯл кнЯзЯ „митриЯ, грЯдуща с победоносною ратью с Љуликова полЯ!
     Џрости,  ѓосподи,  тем  паче, что  не  враз  и  не вдруг  досталсЯ  ему
вожделенный московский владычный престол!

        ѓлава 8

     Ќа ‘вЯтках ЌатальЯ, оставивши сына в  Ћстровом, решительно устремила  в
Њоскву. € не то  что  без  него не могли доделать дел деревенских да собрать
корм,  а хотелось самой, одной,  обмыслить путем сущее, одной и поездить  по
Њоскве,  воскрешаЯ старые  приЯтельства  и родственные  памЯти. Ќевесту сыну
ЌатальЯ задумала найти твердо, как и оженить €вана еще до ‚еликого поста.
     ЌельзЯ  сказать,  что  ЌатальЯ  не  искала невесты €вану  допрежь.  ‚се
соседи-вотчинники  и в ‘елецкой волости  и  вокруг  Ћстрового были опрошены,
объезжены. „вух невест сама даже и казала €вану, но по безразличным взглЯдам
сына догадала,  что  ни резвость  одной,  ни  шепетнаЯ проходочка  другой не
произвели на него  впечатлениЯ. (’огда еще не ведала, впрочем, что  сын  уже
увлексЯ  холопкою.)  Џо  старинным  полузабытым  семейным  нелюбиЯм  ЌатальЯ
избегала  своей родни.  Ѓыл брак,  была она вдовою. Џокойный уже теперь дЯдЯ
Њихайло  ‹ексаныч так и  не отдал  ей  родового, причитающегосЯ ей  по праву
(пусть  выморочного после смерти супруга,  пусть  и  запустевшего  во  времЯ
великого мора!) села  под Љоломною.  ЃаЯл,  что населил своими  людьми...  Ђ
землЯ?  „а Ѓог  с нею, с  родней  дЯдиной!  Ћднако  обращатьсЯ к ним с любою
бедою, труднотою ли не хотела с тех пор ЌатальЯ, даже сказать заставить себЯ
не могла.  ‘воими  были  длЯ нее ‚ельЯминовы,  а  потому  и ткнулась  она по
первому же приезду к вдове ‚асильЯ ‚асильича, Њарье Њихайловне.
     ‘таруха  после смерти  Њикулы  на  поле  бранном  сдала  совсем.  Џлохо
узнавала,  плохо  слушала.  ’еперь и та перваЯ боль,  казнь  €вана,  выплыла
наружу.  “  нее  трЯслись  руки:  подвигаЯ  Ќаталье  чашу горЯчего душистого
сбитнЯ, облила браную дорогую  скатерть и не заметила того сама. ђаза четыре
в разговоре принималась плакать, и уж не о сыне говорить приходило тут, не о
поисках невесты и не о женитьбе предполагаемой, а утешать старую госпожу. ’а
уже путалась  в родне, не вдруг называла внуков и внучек, все  сетовала, что
€вановы сын с внуками в ’вери и путь на Њоскву им заказан, а от Њикулы у нее
и внучка  не осталось... Љогда обнЯлись  на  прощание,  ЌатальЯ  вздрогнула,
ощутив,  как похудела, истоньшала плотью ЊариЯ Њихайловна, и пахло от нее не
совсем  хорошо,  что  вызвало  в  Ќаталье  мгновенный  гнев на  холопок,  не
озаботивших  себЯ  сводить в  баню  свою госпожу. ЏрежнЯЯ, покойнаЯ  теперь,
постельница ‚ельЯминовых такого бы не допустила!
     “  ’имофеЯ  ‚асилича Ќаталье тоже не повезло. ’ароватый и хлебосольный,
постоЯнно улыбчивый ’имофей  нынче  был гневен. “ж  его-то  судьба не обошла
милостЯми!  Ћкольничий, а вскоре  и боЯрин  великого  кнЯзЯ  (и сыну обещано
боЯрство не в долгой поре!), многовотчинный и успешливый в делах, показавший
себЯ в недавнем походе рачительным и дельным воеводою: не токмо сбор пешцев,
но, почитай, и все  снабжение  рати  лежало на  нем!  —его  бы, кажетсЯ, ему
гневать? „а и на дворе веселье, ‘вЯтки! “Яснила себе не вдруг...
     Ћт ’имофеЯ уходил Љузьма, казначей, постригалсЯ в монастырь,  как раз в
самую неудобную длЯ ’имофеЯ пору, когда требовалось считать протори и убытки
минувшего похода,  оценивать  захваченные  в  ставке  ЊамаЯ  стада  и добро,
расплачиватьсЯ со  многими  участниками, выЯснЯть нужды кнЯзей белозерских и
иных...
     ’имофей едва заметил Ќаталью. Ќа сына, ‘емена, ражего молодца, женатого
и  на  полном  возрасте мужества (‘емену  недавно перевалило  за  тридцать),
рЯвкнул походЯ так, что того шатнуло посторонь:
     - Ђ ты чего смотрел?! “йди!
     Љузьма ЯвилсЯ как раз пред очи расходившегосЯ  боЯрина, и тут-то даже и
ЌатальЯ, неволею оказавшись свидетельницей спора, испугалась,  узрев впервые
побелевший от Ярости взор ’имофеЯ ‚асилича.
     - ѓрамоты в  порЯдке, господине! - строго отмолвил Љузьма. - Ђ Я уже не
твой слуга, божий!
     ’имофей прЯнул  к  нему, руки  вздев. Ћжегшись о мрачно-спокойный  взор
Љузьмы,  заклокотал,  забрызгал  слюною  и гневом.  ЌатальЯ  понизила  взор,
замкнула уши, шепча молитву, дабы не слышать слов поносных, излитых боЯрином
на голову изменника, каковым трактовал Љузьму ’имофей.
     - Ќе надрывай сердце, боЯрин! - негромко, но твердо возражал тот. - ‚се
мы тут,  на земле, до часу! Ђ час приходит,  и ѓосподь нас призывает к себе.
Љого-то с одра смертного, а кого и  прежде, дабы умер длЯ земного  и работал
небесному!
     - ‚он!  ‚он! -  затопал ногами ’имофей. -  ‘лушать тебЯ  не хочу! €зыди
прочь!
     Љузьма  сожалительно перевел  плечами,  поворотилсЯ  и вышел.  •лопнула
дверь. ’имофей поднЯл страдающий  взглЯд, кажетсЯ, впервые  заметив Ќаталью,
и, уже к ней отнесЯсь, простонал:
     - Ѓез ножа зарезал, стервец!
     - Љузьма ведь и даве баЯл, что в монастырь хочет? - осторожно возразила
ЌатальЯ, страшась новой вспышки ’имофеева гнева.
     - ѓоворил! Ђ! - ’имофей пал на  лавку,  хватил кулаками по столешне.  -
‚ернейший из верных был! Ѓез ево как без рук! ЊолилсЯ бы себе... по ночам...
Љто и неволит?! Ѓогу!.. ‘танет в  обители тесто месить, а тут, почитай, всей
Њосквы и дела, и дани, и кормы, и  грамоты... ’ысЯцкое отменили, дак кому-то
надоть тЯнуть?! „умашь,  просто?! „умашь, любого посади... „а  Я иного дьЯку
государеву и  то доверить не  могу! Ћдних  скотинных  голов многие  тыщи!  Ђ
казна!  Ђ те же монастыри, что ругу от кнЯзЯ емлют! Ђ сколь серебра  ушло на
ратное  дело? Ђ  гости  торговые?  Ђ  виры,  дани,  мытное,  конское  пЯтно,
лодейное,  повозное?!  ‚се, что надобно счесть,  гривны  не  потерЯть! „ак Я
Љузьме с закрытыми глазами верил! ‚едал: векши не  пропадет! € кому теперь?!
Ћсиротил, изничтожил менЯ!
     ’имофей,  запустивши пальцы в растрепанную гриву волос, раскачивалсЯ на
лавке, словно  от зубной  боли.  ѓоворить  с  ним,  тем паче о  своих  делах
семейных, не было никакой возможности. Ђ мог бы, очень мог бы помочь ’имофей
‚асилич, по  своим  свЯзЯм на Њоскве ведавший вдоль и поперек  дела семейные
многих и многих послужильцев и уж у кого на примете невеста...
     Ќет, нынче Ќаталье решительно не везло!
     умела  московскаЯ  свЯточнаЯ  гульба, рЯженые  ватагами  волоклись  по
городу,   вспыхивали   радостные  клики   и   песни,   неслись   по   улицам
("Ѓеррр-р-р-егись!")  ковровые сани,  полные  хохочущих,  румЯных  с  мороза
молодок, и так  жалок казалсЯ в эти миги Ќаталье ее  расхристанный, обтертый
до дыр  на кожаной обивке возок, нынче  переставленный опЯть с тележных осей
на санные полоза, что она то и дело трогала концом плата увлажнившиесЯ глаза
и такою оброшенною казалась в эти мгновениЯ самой себе!
     Ђ тут и дела  владычные подоспели, и сына  занадобилось из Ћстрового не
стрЯпаЯ вызывать, поскольку собирали поминки и корм длЯ обоза - ладили ехать
в  Љиев, за  митрополитом Љиприаном, и тут  уж владычным  данщикам, всем без
изъЯтиЯ, учинилась беготнЯ, не до невест стало совсем!
     € сваху прогнала. ’а все толковала о приданом, о срЯде...
     -  Ќоров, норов  какой? - не  выдержала ЌатальЯ.  Ќо круглорожаЯ глупаЯ
баба незамысловато развела руками в ответ:
     - Ќоров-от как углЯдишь? Ѓогачество, вот  оно,  всем  в очи  блазнит, а
норов узнать - пожить надобно вместЯх!
     Џрогнала сваху, долго успокоитьсЯ не могла. …то как же? †енить, а потом
и норов выглЯдывать?! Ђ ежели поперечнаЯ какаЯ, дак и што, топить ее придет?
Ђли в монастырь сдавать?
     ‹юбава забредала, сидели вдвоем, не зажигаЯ огнЯ.
     - Ќе  ведаю, мамо!  ‘осватала  бы €вану  невесту, дак как ни помыслю на
кого - все не по ему! Ќе на день ведь, навек!
     - ‹еша-то здрав? - спрашивала ЌатальЯ.
     -  Ѓегает!  - вздыхаЯ, отвечала ‹юбава. - ‹опочет! „аве заладил: "тЯтЯ"
да  "тЯтЯ"! ЊенЯ аж  в слезы  кинуло! „ите малое,  а понимает...  Њордвинка,
говоришь? Ћна и даве, Я углЯдела, все лезла к ему! “ж не ведаю, слюбились ай
нет! ‡араньше нам €вана женить надо было!
     „ве женщины, две вдовы, мать и дочь, стараЯ и молодаЯ, сидЯт, вздыхают,
не зажигаЯ  огнЯ. €х  мужики, тот и другой, легли  на  поле бранном, защищаЯ
страну.  €  у обеих, длЯ продолжениЯ ихнего -  Њихалкинского, ”едоровского -
рода, один-разъединственный мужчина, сын и брат, - €ван.
     ‘корее  всего именно отчаЯние  подтолкнуло  Ќаталью  к  тому,  что  она
содеЯла, когда  на  владычном  дворе кинулась  в ноги  симоновскому  игумену
”едору.  ’от,  озадачась  и заблестевши взглЯдом, поднЯл, успокоил вдову,  -
знал, конечно, что данщица, за покойного мужа собирала владычный корм, и что
ростит  сына, и про  покойного Ќикиту краем уха слышал, бываЯ  на  владычном
дворе,  и  потому  не очень  удивил,  когда женщина,  вспыхиваЯ  и  стыдЯсь,
повестила ему  свою беду и попросила благословить, указать невесту длЯ сына.
Ќевесть,  что бы  ответил игумен ”едор, прикусивший ус,  дабы не  расхмылить
непутем,  возможно, отчитал  бы или  мЯгко  отослал к  московским  городским
свахам, но  к нему с тою же  нужою  обратилсЯ на  днЯх радонежский знакомец,
тоже из переселенцев-ростовчан  (так уж  с той  поры, полвека  уже, почитай,
держались друг за друга), Ћлипий  ’ормасов, недавно  перебравшийсЯ в Њоскву.
…му нужда была пристроить дочерь. ”едор подумал, поднЯл взглЯд.
     - ‡десь он, батюшко! - живо отозвалась понЯтливаЯ вдова, подзываЯ сына.
     €ван подошел, неловко принЯв благословение, поцеловал руку ”едору.
     ‘ергиев племЯнник, улыбаЯсь, обозрел молодца, по  волненью вдовы  разом
уразумел все -  и  напрасные поиски невест,  и отчаЯнье, и, возможно,  какую
иную тайную трудноту, почти угадавши греховную зазнобу €вана.
     - Ќа Љуликовом был? - вопросил, по вспыхнувшему взглЯду €вана, по гордо
распрЯмившимсЯ плечам до слова угадав и это. Љ келейнику оборотЯсь, наказал:
     -  ‘веди  с  ’ормасовыми! “ них  дочь,  ЊариЯ,  на  выданьи! -  поЯснил
отрывисто и боле не стал выслушивать ни благодарностей, ни объЯснений.
     Џошел, двинулсЯ, заспешил по делам.
     Џервый разговор  с ’ормасовыми сложилсЯ  у Ќатальи трудно. „а и девушку
показали ей только на миг, скорее  - сама  узрела,  столкнувшись в сенЯх. ’а
прошла  трепетно-легко,  серыми,  ищущими   глазами  недоуменно  и  тревожно
взглЯнула в  очи Ќаталье и - как  в душу заглЯнула. ЌатальЯ смутилась  даже,
подумав враз и о клЯтой мордвинке,  и о том, что девушка с такими глазами не
простит никоторой лжи,  обмана или  даже нелюбиЯ со стороны  своего будущего
жениха...
     €вана привезла  - сидел пень-пнем. ‘лова не сказал  с родителем,  ни  с
родительницею будущей невесты. € опЯть девушки  не было в горнице, видно, не
хотели  казать  до поры, пока сами не решат.  Њаша заглЯнула в  двери  сама,
возможно, и не ведала о женихе, чуть удивЯсь, вскинула брови. €ван, сидевший
вполоборота на перекидной скамье, вдруг встал и, постоЯв мгновение, неловко,
но истово  воздал поклон девушке.  Ћна  оглЯнула родителей, Ќаталью, видимо,
что-то понЯла и,  бегло улыбнувшись, исчезла. Ђ €ван, когда ехали домой, был
задумчив и тих. €  только уж поздно за ужином, когда  отъели,  отодвигаЯ  от
себЯ тарель, произнес хмуро:
     - Ќе полюбит она менЯ!
     - Ђ это уж твоЯ печаль! - возразила ЌатальЯ. - „евушку  в себЯ влюбить,
да чтобы на всю жисть, завсегда непросто! - € еще погодЯ добавила:
     - Ћтец сколь за мною ходил... ‘меЯлась сперва... ‚се не взаболь казало!
Ђ после и жизни без его не стало!
     ‹юбава, узнав, тоже  горЯчо взЯлась за дело. ‘векра и свекрову упросила
помочь (те знали ’ормасовых еще по ђадонежу). Ќу, а с их предстательством да
по  благословению  симоновского игумена и ’ормасовы, поопасившиесЯ поначалу,
склонились к сватовству ”едоровской вдовы.
     ђодичи торопились свершить все  до ‚еликого  поста, и  потому свадебные
дела затеЯлись круто. “же через  неделю €ван, отчаЯнно краснеЯ, ЯвилсЯ в дом
’ормасовых с гостинцами и сперва сидел дурак-дураком, глЯдЯ на собравшихсЯ к
Њаше девушек, что перешептывались, сидЯ с прЯлками, а то и прыскали в кулак.
Ќевесту еще не закрывали, милосердно разрешив молодым  познакомитьсЯ друг  с
другом.
     Њаша взглЯдывала  на  молодца,  то краснеющего, то  бледнеющего, что-то
отвечала  подругам, пускала  волчком веретено  и вдруг,  откусив  и закрепив
прЯденую  нить,  отложила  веретено  и  поднЯлась.  €ван  покорно  встал  на
негнущихсЯ ногах, шагнул всдел  за нею. Њаша уверенно вела его  по сенЯм, по
скрипучей  лесенке, открыла промороженную  дверь,  накинувши  пуховый  плат,
вышла на  глЯдень. ‘юда,  на галерейку, пристроенную на выпусках  к светелке
дома,  нанесло сухой легкой пороши, и €ван увидел, как узкий, узорной  кожи,
башмачок  из-под  подола  тафтЯного саЯна смело  отпечаталсЯ  в серо-голубом
серебре наметенного снега.
     Ћна скользом, чуть сведЯ бровки, глЯнула на  него. €ван  протЯнул  было
руки и вдруг понЯл, что нельзЯ, что все погубит, ежели допустит такое.
     Ћстановились рЯдом, облокотЯсь о перила.
     - ‘казывай! - попросила она, плотнее запахиваЯсь в пуховый плат.
     - Ћ чем?
     - Ћ чем хочешь! Ћ своих...
     Џеред ними была меркнущаЯ Њосква,  Џодол,  серо-синЯЯ замерзшаЯ река  и
‡аречье,  ныне  уже густо застроенное теремами и избами. ‚от там, на Ѓолоте,
казнили €вана ‚ельЯминова!
     ‚анЯта принЯлсЯ - сперва сбивчиво - сказывать о своих: сестре, покойном
‘емене,  об  отце,  а там  и о  владыке  Ђлексии,  о  легендарном уже, почти
сказочном ”едоре Њихалкиче, которого любила тверскаЯ кнЯжна и который привез
кнЯзю „аниле  грамоту на ЏереЯславль... € о ‹итовщинах,  и  о том, как  едва
уцелели и как  мать рожала  в  лесу.  ‚ какой-то миг при  этом рассказе Њаша
положила холодные тонкие пальчики ему на руку.
     - Џогрей! - приказала.
     - Ќоне такого не допустим уже! ЊамаЯ разбили! - гордо выговаривал €ван.
     ‘коро сзади хлопнула дверь, высунула  нос одна из подруг, обозрела того
и другого со значением, произнесла торжественно:
     - Њатерь зовет!
     Њаша  тотчас  оборотилась,  и   он  тоже  послушно,  как   привЯзанный,
последовал за нею.
     ‚ечером на вопрос матери долго молчал, возразил, наконец, выдохнув:
     - „ругое тут! - €, еще помолчавши, домолвил:
     - Ћна, и верно, на тебЯ, молодую, похожа!
     ЌатальЯ, уже улегшись спать, долго улыбалась в темноте.

        x x x

     ‘вадьбу совершили на последних днЯх ЊаслЯной.  ‡а ‹утонею с  Њотей €ван
ездил сам. Ќа том настоЯла мать.
     Ћтошли  и голошение,  и  "гости",  и жарко-суматошный свадебный день  с
выводом невесты перед столы, с разрЯженным поездом. ‘тарый друг отца, Њатвей
„ыхно, расстаралсЯ, собрал целую дружину молодцов, перевЯзанных полотенцами,
дивных,  крутошеих  коней, узорные сани, словом - не ударили в  грЯзь лицом!
(Њатвей  после  пил  напропалую,  пел и плакал, вспоминаЯ Ќикиту, и  ЌатальЯ
уводила   его  в   заднюю,   спать.)   ѓремел  хор,   пели,   как   водитсЯ,
"ђазлилось-разлелеЯлось", дурили,  уже воротЯсь из церкви, сыпали  молодой в
сор серебро - все было, как у людей.
     Њаша уважительно отнеслась к ‹утоне с Њотей, расспрашивала о хозЯйстве,
о  детЯх, обещала  съездить в гости, на поглЯд  (о пропавшем брате ‹утонином
уже  было  рассказано и  ей).  Љогда  приходили  горшками бросать  в  стену,
"будили" молодых, €ван еще даже не  тронул молодой жены.  Ћни лежали  рЯдом,
толковали вполголоса, привыкаЯ друг ко  другу,  и спознались  лишь назавтра,
когда  догащивали,  догуливали многочисленные  гости  и  гостьи, в  основном
молодежь.
     Њаша  сказала ему, когда все кончилось и они лежали  рЯдом, отдыхаЯ,  в
холодной горнице под курчавым  шубным  одеЯлом,  строго  сводЯ  свои писаные
соболиные бровки:
     - ‘ейчас ‚еликий пост, все одно, ничего нельзЯ! …зжай по своим делам, Я
буду ждать, а после ты менЯ полюбишь!
     €ван (он так и промолчал про мордвинку, не решилсЯ сказать) взЯл легкую
руку своей молодой жены и прижал к жарко  запламеневшему лицу. Ћн, и  верно,
ничего   еще   не   почувствовал,   кроме   неловкой   растерЯнности   перед
совершившимсЯ. ЏротЯнул было руку обнЯть ее,  привлечь к себе, доказать свою
силу мужскую...
     - Ќе надо! - сказала  Њаша, бережно освобождаЯсь от  его  объЯтий. - Ќе
надо теперь!
     € он замер. ‘перва - обидЯсь слегка, а потом понЯвши, что она права.
     ‚переди у них была целаЯ жизнь, (как верилось, без разорений и горЯ), и
спешить безлепо не стоило.

        ѓлава 9

     ‚се, что делалось  доднесь, ЯвлЯлось, говорЯ широко,  исполнением  воли
покойного ЂлексиЯ.  ‘обытиЯ катились  по своей, уже  неостановимой, стезе. €
боЯрам, и кнЯзю  самому,  безразлично, думали они о том  или  нет, приходило
исполнЯть великий замысел, и так  шло  и  шло до  Љуликова полЯ.  ’еперь же,
после разгрома ЊамаЯ на „ону, эпоха сдвинулась, возникли иные трудноты, иные
обнажались зазнобы  времени, и  решениЯ потребовались иные. ’о была длЯщаЯсЯ
борьба за власть, на дороге к которой стоЯли и ‘уздаль, и ’верь, и ‹итва, и,
наконец, Ћрда  во главе с  Њамаем. Ђ теперь  возник уже неотвратимый вопрос:
что  делать с добытой властью? ’ребовались иные решениЯ, и люди, принимавшие
их,  были  уже,  хоть  и  немного, иные.  ‘  гибелью  Њикулы  ‚асильича  род
‚ельЯминовых  как бы отступил в  тень.  “шли несколько  старых прежних боЯр,
пришли новые, пылкие,  гордые и властные кнЯжата  из ‹итвы и  ‘моленска,  не
приученные по самому своему кнЯжескому  состоЯнию  к решениЯм  взвешенным  и
медлительно-мудрым.   Џришел   молодой   ‚севоложский,  враг   ‚ельЯминовых,
толкавший кнЯзЯ к дерзкому  проЯвлению своей  воли. ‚ышел на первое  место в
боЯрской   господе   ”едор   ‘вибло,   возглавивший  ныне   весь,   премного
размножившийсЯ,   клан   Ђкинфичей,   всех   своих   дЯдьев,   двоюродников,
племЯнников, рвущихсЯ к новым волостЯм и новым местам в „уме государевой.
     €  все  толковали об укреплении власти, указывали  на примеры  западных
королей,  герцогов  и  императоров,  спорили  об  единстве  страны,  о  воле
самодержца... •оть и не назван был византийский василевс, но и то уже висело
на  кончике  Языка: умирает свЯщенный город на Ѓосфоре, и не нам ли надлежит
перенЯть его великое наследие?
     Ђ тут -  протори и убытки большой войны, и прежде бывших Ћльгердовых да
тверских раззоров,  и нынешнего совокупного, многими ратЯми,  похода на „он.
‘ловом, когда в „уме решалось,  что деЯть  дальше и,  главное, кому платить,
кому расплачиватьсЯ за содеЯнное, то тут и закружились головы.
     ђазослать вирников и  мытников по всем волжским  градам,  аж до Ѓулгара
самого!  Џусть  не  только  кнЯжескаЯ  Љострома,  но и ђостов,  и  “глич,  и
џрославль, и ѓородец с Ќижним заплатЯт свою долю проторей!
     („о  сих  пор неЯсно, прав ли был  Џерикл, истративший деньги афинского
морского союза на  строительство  Џарфенона и длинных  стен.  ‚сЯкое сильное
центральное правительство защищает окраины свои от вражеских  нахождений, но
оно же и грабит окраины, сосредоточиваЯ их богатства и силу в своих руках, и
далеко не всегда тратЯтсЯ эти богатства на строительство Џарфенонов.) Ќу и в
„уме государевой среди лиц заносчивых и гневных, среди  этих обожженных боем
и упоенных победою  воевод ежели  и раздавались остерегающие  голоса, то они
тонули без  остатка в буре  иных,  радостно-дерзких, кликов. € не  открылась
дверь, и не прошел вдоль  рЯдов, чтобы  сесть, пригорбЯсь, в точеное кресло,
и, птичьими  сухими перстами  вцепившись в подлокотники,  из-под монашеского
куколЯ своего обозреть лица и рожи заносчивых  молодых  боЯр, разом  погасив
неподобную молвь и направив  толковню в умное русло  дальних государственных
замыслов,  не Явил себЯ,  не возник, не  было  на земле и не было  на Њоскве
владыки ЂлексиЯ!
     Ђ в ‹итве как раз началась прЯ џгайлы с Љейстутом, и литовские воеводы,
кнЯзьЯ Ћльгердовичи, требовали крепить западные рубежи кнЯжества.
     Ђкинфичи, те хором уверЯли, что  опасен  теперь только Ћлег  ђЯзанский,
заключивший рЯд с ‹итвою и, по слухам, совокуплЯвший новую рать...
     ’ребовалось серебро, много серебра, и дани с подручных и союзных кнЯзей
(а  также с Ќовгорода  ‚еликого,  с  сурожских  гостей торговых,  с северных
палестин, до далекой „вины, ѓалича  и “стюжны), дани были  весьма  кстати, и
„митрий высказал свое:  "Ѓыть  по  сему!" ’еперь хватит, уверЯли  его, и  на
возведение  новых монастырей, и на свершение храма  в Љоломне, рухнувшего по
осени,  и  на  подарки  новому  хану  ордынскому  ’охтамышу...  „митрий,  не
задумываЯсь, подписывал новые  и новые грамоты, сулившие прибыток московской
казне,  не внемлЯ осторожным  остережениЯм  старых  боЯр: "Љруто  забираешь,
батюшка, как  бы  тово..." Џосле победы  на  „ону не казалась уже  тревожной
никакаЯ инаЯ ордынскаЯ зазноба.
     ‘ Ѓоброком после  той  безлепой  вспышки они почти не виделись. ’имофей
‚ельЯминов,  пробовавший  вместе  с  ‡ерновыми и €ваном  Њорозом  остерегать
великого  кнЯзЯ,  смирилсЯ,  получивши боЯрство  и  потерЯв  своего  верного
помощника, Љузьму (который посхимилсЯ с именем Љирилла, а теперь,  и  верно,
юродствовал  и месил тесто  на  поварне в  ‘имоновском  монастыре). ‘мирилсЯ
’имофей ‚асильич и  молча принимал все новые и новые лихие  указы и  грамоты
„митриЯ.
     Љазна  полнилась. ЉнЯжество укреплЯлось.  ’ак во всЯком случае казалось
на  первый  взглЯд.  „оброхоты великого  кнЯзЯ торжествовали и тоже не чаЯли
никакой иньшей беды.

        ѓлава 10

     Ђпрель  сгонЯл снега. Љое-где уже  покрикивали  первые  ратаи, и даже у
€вана,   который,  похудевши,  моталсЯ   по   владычной  волости,  налаживаЯ
подзапущенное  хозЯйство (где не завезли семЯн, где  сбруЯ была хоть выкинь,
где оказались не кованы  кони, где прохудилась кровлЯ владычной житницы, где
староста порешил вовсе не пахать владычного клина,  "понеже все одно владыки
нетути  на  ђуси"  -  и  приходило  с  татарскою  ременною   плетью  в  руке
втолковывать, что едет уже новый владыка, едет, везут из Љиева! "‹итвин?"
     - "Ќе  литвин  вовсе,  болгарин!"  Њужики качали  головами,  морщились.
‡агодЯ  приходило  готовить  и  Џетров  корм. ‡агодЯ не устроишь,  опосле не
соберешь!
     Ќе первый раз  натыкалсЯ уже: наедут  купцы, староста  сплавит хлеб  на
сторону, а там учнет бормотать о летошнем недороде... •отЯ какой недород!
     Ћ прошлом  годе  на  диво рожь родила!), даже у €вана,  среди всех этих
хлопот и трудов непереносных,  временами как отдавало,  оттаивало на душе, и
тогда блазнила встреча с молодою женой, о которой он и вовсе забывал  порою,
не постиг,  не понЯл  еще,  что уже не вьюноша, а женатый  мужик, муж, глава
семьи! €,  останавливаЯ конЯ, что беспокойно  нюхал воздух,  вздрагиваЯ всей
кожею, вздергиваЯ морду и  наостриваЯ чуткие уши туда, где слышалось далекое
призывное ржание, €ван чуЯл, как отмЯкает душа и руки начинают гудеть  не по
плети, не по оружию, а по тускло блестЯщим, вытертым до наивозможной гладины
рукоЯтЯм сохи. Ѓросить все это! Џасть с седла, изобутьсЯ из  сапогов в лапти
и пойти, расталкиваЯ двоезубою сохою  влажную  залежь, перегулЯвшую летошний
год.  Џойти, не думаЯ ни о чем,  лишь покрикиваЯ  на конЯ  да вдыхаЯ  запахи
потревоженной пашни, упруго пригибаЯ рукоЯти тЯжелого снарЯда мужицкого, без
вечной  работы которого не стоЯть ни церкви, ни кнЯжеству на земле! …диножды
не выдержал, взорал  сам свой пашенный клин  боЯрский. € хоть не  так  чисто
взорал - сказалась отвычка! - и хоть  устал излиха, а все равно счастлив был
до  головного  кружениЯ!  —асто  дышал,  почти  с  болью  наполнЯЯ  весеннею
свежестью  легкие,  и любовал глазами  черный  плат влажной весенней  земли,
приготовленной к севу. € уже примерЯл, как  станет разбрасывать  зерно и как
боронить.  „а  опЯть навалились дела посельские, и  пришло  с сожалением сев
поручить знакомому мужику  из деревни...  €  все  равно  радость была  -  от
молодости, от сил, от весны.
     “же  повсюду  отсеЯлись  и  весело лезли, кустились,  подымались густою
щетиной озимые, когда  в четверг шестой  недели по Џасхе,  двадцать третьего
маЯ,  в самый праздник ‚ознесениЯ ѓосподнЯ,  Љиприан с  ”едором  ‘имоновским
Явились, наконец, на Њоскву. € так все сошлось: весна, праздник, колокольные
звоны   и  торжественнаЯ   многолюднаЯ  встреча   нового   владыки,  который
высовываетсЯ из возка, вертит головою, благословлЯет и крестит...
     ’о, о чем мечтал когда-то, прилюдное ликование, толпы, улыбки,  клики -
все, все свершилось, состоЯлось, произошло, наконец! ѓубы Љиприана дергаютсЯ
в  непроизвольной  глупой  улыбке, он счастлив почти по-мальчишески,  и  уже
горд, и уже сами собою расправлЯютсЯ  плечи,  осанка ЯвлЯетсЯ у него царскаЯ
(патриаршьЯ, лучше сказать!), а игумен ”едор, напротив,  теперь,  когда  все
уже свершено, почти терЯет силы,  откинувшись в глубину возка и полузакрывши
очи, он думает невесело  о том,  как этот тщеславный и, видимо,  самолюбивый
муж сойдетсЯ с великим кнЯзем, поймут ли они друг  друга, точнее - поймет ли
Љиприан „митриЯ? € что скажет игумен ‘ергий, когда узрит воочью днесь нового
митрополита русского?
     Ћни  въезжают   в  гулкие  ворота   крепости.  ’еснитсЯ   по   сторонам
разрЯженнаЯ, в начищенных  бронЯх, с копьЯми и рогатинами в руках, дворцоваЯ
стража. Ќа площади, в волнах колокольного благовеста, кнЯзьЯ, великие боЯре,
игумены и  архимандриты, монашеский чин и тысЯчи народу, едва не  на кровлЯх
повисшие, которые сейчас, вослед московской  господе,  ринут  во храм,  дабы
узреть, услышать, как будет править службу новый митрополит.
     ЌеловкаЯ заминка вышла  после, когда Љиприан предложил было московского
кнЯзЯ созвать  на  пир в  митрополичьи палаты. Ќовому владыке  объЯснили  не
столько нелепость сего („митрию еще предстоит многажды доказывать  Љиприану,
что  великий кнЯзь,  и  никто  иной, хозЯин  на  Њоскве),  сколько  то,  что
пиршественные столы уже  накрыты во  дворце кнЯжом и  переменить чин встречи
никак неможно. Ќеловкость, к счастью, исправили незаметно от  кнЯзЯ „митриЯ,
который мог бы и вскипеть непутем.  Љиприан,  впрочем, был улыбчив и светел,
пристойно  благословил  …вдокию и  кнЯжичей, кнЯзЯ  в  особину, стараЯсь  не
замечать упорно-тЯжелого взора „митриЯ,  трудно склонившего  выю  пред новым
митрополитом, против которого боролсЯ столько долгих лет.
     Ћписывать ли праздничные  столы, блюда, серебрЯные чары,  вина, квасы и
меды, сдобренные восточными  прЯностЯми, душистыми травами, имбирем, корицею
и перцем? Њногоразличную  жареную  и печеную  снедь с  брусницею и огурцами,
устрашающей  величины  осетров,  стерлЯжью  тройную уху, пироги  с гречневой
кашею  и  снетками, пироги  с  луком, грибами,  капустою,  рыбники, загибки,
сочни, блины, кисели, саломат,  заедки, печатные прЯники, "киевское варенье"
- фрукты,  сваренные  в меду,  морошку,  винные Ягоды, вЯленые дыни,  изюм и
прочаЯ  и прочаЯ? ‚се сорок перемен  кнЯжеского стола, весь трехчасовой пир,
который ни передать, ни описать словами неможно?
     Љиприан был  оглушен,  потрЯсен,  устрашен,  взираЯ  на все это снедное
преизобилие и гадаЯ, как ему быти с кнЯзем, устраивающим подобные пиры?
     ‘лава  ‘оздателю, что за тем  особым  столом, где сидели лица духовные,
было относительно тихо,  хотЯ боЯре  то  и  дело подходили к нему  с  чарами
поприветствовать нового  владыку, и Љиприан ответствовал,  крестил, вздыхал,
внимательно  взглЯдываЯ  на  разгорЯченных  и  разрЯженных  русских вельмож,
которые  изобилием  драгих  порт,  камок,  бархатов  и  аксамитов,  пожалуй,
побивали даже и двор самого великого кнЯзЯ литовского Ћльгерда.
     €гумен  ‘ергий ЯвилсЯ незаметно и как-то "вдруг". ‚се не было, не было,
а когда уселсЯ на заранее  приготовленное ему место супротив нового владыки,
Љиприан  спервоначалу  и  не  понЯл,  не  вник,  не  сразу  даже  и  признал
преподобного, так прост и тих был этот муж с внимательным взором, в бедном и
грубом одеЯнии, аккуратно заштопанном, с простым медным крестом на груди.
     ђади ‘ергиЯ встали и вдругорЯдь прочли молитву. Џреподобный достал свою
деревЯнную ложку,  резанную,  верно,  им  самим,  принЯлсЯ  за уху,  изредка
взглЯдываЯ  на Љиприана. Ѓеседа шла  о  незначительных  дорожных  труднотах,
погоде. ’олько уж по окончании трапезы (духовные встали прежде мирЯн) игумен
‘ергий, подымаЯсь, изронил:
     - ЉнЯзь Њитрий прост, но излиха нравен! Ќе ошибись с им, владыко!
     Љиприан свел брови, стараЯсь понЯть, постичь. ‘ергий предупреждал его о
чем-то  неЯсном,  но  надобном  длЯ  успешливой деЯтельности  Љиприановой на
Њоскве. "Џрост и нраве