еред рассветом зловещаЯ острохвостаЯ звезда,
упорно предвещающаЯ русской земле неведомую беду.

        ѓлава 14

     ЃиографиЯ ’охтамыша способна поставить в тупик любого исследователЯ.
     Џолководец,  провоевавший всю  жизнь  и  значительное  времЯ  шедший от
успеха  к  успеху, хан, объединивший Ѓелую, ‘инюю и ‡олотую Ћрды,  то  есть,
хотЯ  бы в  этом, сравнЯвшийсЯ с  Ѓатыем,  любимец многих  и многих эмиров и
беков,  политик,  который,  уже  будучи  разбит,  дарит  по  праву  владениЯ
незавоеванную ђусь  ‚итовту, многолетний  соперник  великого  ’имура, хозЯин
степи („ешт-и-Љипчака),  памЯти  о котором хватило в  народе на  то, чтобы и
дети его долгое времЯ  еще претендовали  на  ханскую власть в степи, короче,
любимец и баловень  судьбы,  предводитель сотен  тысЯч  конных  воинов,  он,
провоевавши всю жизнь, не выиграл меж тем ни одного, подчеркиваем, ни одного
большого  сражениЯ!   Џолитика   его,   та  же   борьба   с   ’имуром,  была
самоубийственной  как длЯ  самого ’охтамыша, так и длЯ всей  Ћрды, а  клЯтый
поход на Њоскву оттолкнул от него сразу же всех возможных и верных союзников
в русском улусе. Љ  власти  над Ѓелой Ћрдой  он пришел в  результате четырех
сокрушительных разгромов войсками “рус-хана,  после чего был попросту избран
огланами покойного победителЯ на освободившийсЯ престол!
     ’акими же разгромами оканчивались  все его  встречи с ’имуром. ЊамаЯ он
победил потому, что  войско ЊамаЯ без боЯ перешло на его сторону. Ђ поход на
ђусь  был  волчьим  воровским  набегом,  решительно ничего  не изменившим  в
расстановке политических сил, ибо Њосква сохранила и великое кнЯжение, и всю
ту  власть, котораЯ была  ею добыта в  предшествующие десЯтилетиЯ стараньЯми
Љалиты, ‘имеона, владыки ЂлексиЯ и иных.
     €  возникает  недоуменный  вопрос  - почему?! Џочему  его столь  упорно
поддерживал и столь долго щадил ’имур? Џочему белоордынцы из всех  возможных
—ингизидов избрали именно его? Џочему поддержала ’охтамыша Њамаева Ћрда? —то
нашли,  наконец,   в  этом   гордом,  властительном  и  бездарном   эпигоне,
похоронившим древнюю монгольскую славу, кнЯзьЯ суздальского дома, решившие с
его помощью  переиграть  уже  проигранный  спор с Њосквой, на  каковом  пути
потерЯли они все, что  имели допрежь, и  едва не потерЯли  даже свои головы?
‚се это трудно объЯснимо, точнее - необъЯснимо никак!
     € даже то  спросим: да был ли ’охтамыш на самом деле? €ли это сгущенный
фантом,  последнЯЯ волЯ степи,  мечта огланов и беков восстановить утерЯнное
величие кочевой державы,  мечта, вполне случайно  прикрепившаЯсЯ  к смуглому
юноше с горЯчими глазами, который упорно хотел дратьсЯ,  не  умеЯ побеждать,
хотел быть (и был!) правителем, так и не научившись  управлЯть до гроба дней
своих?
     Џолучивши  из рук степных  беков Њамаев  улус,  ’охтамыш  не осталсЯ на
правом берегу  ‚олги, но вернулсЯ  к себе, в заволжские степи. ‚прочем,  это
мало  чему помогло,  ибо  новые  подданные  устремили  за  ним.  Џравители и
вельможи  свергнутого ЊамаЯ,  мусульманские наставники,  теперь с  удвоенною
ретивостью пытавшиесЯ обратить к  Њагомету кочевых головорезов ’охтамышевых,
по-прежнему  чтивших матерь-землю  и  чистое  небо,  добрых  и  злых  духов,
приносивших  подношениЯ ’энгриЯм  и  ублажавших  шаманов,  что отгонЯли злых
духов, убуров и албастов,  от  их стад. „лЯ  этих далеких потомков воинов из
степной Њонголии и посейчас важнее всех сур Љорана было ублажить добрую душу
"кот" и отогнать злую - "орэк", вовремЯ принести дар матери воды и  хозЯевам
леса,  дома,   хлева...  (‚  этих  древних,  проживших   многие  тысЯчелетиЯ
воззрениЯх заволжские кочевники находили общий Язык с  лесными земледельцами
и  охотниками  русичами,  так  же  точно  верившими  в  баенника,  овинника,
домового,  русалок и леших.)  Ќеугасимое Язычество жило здесь, чуждаЯсь всех
великих религий  или  переделываЯ по-своему приходЯщие со  стороны  чужие  и
чуждые  воззрениЯ  христиан,  манихеев,  даже  и  мусульман,  что бы там  ни
говорили мудрые казы и муфтии в своих глинЯных городах.
     Љупцы и  политики, жаждущие подношений, степные  володетели всех мастей
устремились  в  ставку  ’охтамыша, чаЯ чинов,  должностей  и  поживы у этого
молодого хана, нежданно-негаданно ставшего властелином всей  степи.  Ѓыло от
чего закружитьсЯ  голове у  беглого сына убитого  “рус-ханом  мангышлакского
правителЯ!
     ‚асилий  ЉирдЯпа,  добравшись до Ќового ‘араЯ, долго не мог пробитьсЯ к
хану.  ѓород, украшенный храмами, мечетЯми и кирпичными, покрытыми  глазурью
дворцами знати, шумел, как  улей во времЯ роениЯ. ‚ канавах дотаивал грЯзный
снег, но уже проклюнулась, уже лезла густо отовсюду молодаЯ  трава, по ‚олге
плыли голубые ноздреватые льдины,  и уже перваЯ пыль  вставала над  рыночною
площадью. €  над  всеми  душными  и  острыми запахами  гигантского  скотьего
города-торга  царила  упоительнаЯ  свежесть  широко  текущей  воды, свежесть
степных  просторов и бескрайних пространств ‡аволжьЯ,  придвинутых вплоть  к
самому  городу  торжествующей  весной,  омывшей  чистою  живительной  влагой
голубые  порталы   и  узорно   опоЯсанные   изразчатыми  коврами   минареты,
распахнувшей  безмерную высь небес, украшенную белорунными стадами  облаков,
стремЯщихсЯ к новым пастбищам своего лазурного полЯ.
     ЉирдЯпа  поерзал в  седле.  ЋткидываЯсь  и полузакрывши глаза, глубоко,
освобождающе  вздохнул.  ‚  этом  тьмочисленном  людском  кипении,  изобилии
стесненной в загонах скотины, в цветных  халатах купцов из разных земель,  в
разноЯзычьи торга было упоительное ощущение силы, даже и в том, что город не
был  загорожен стенами, царственно  переходЯ в степь,  в рЯды кибиток и юрт,
прихотливою россыпью окружающих узорное  кирпичное изобилие ханской столицы,
даже   и  в  этой  гордой  уверенности,   поколебленной  было  новгородскими
ушкуйниками и снова возвращенной к  берегам  €тилЯ нынешним удачливым ханом,
этим  выходцем  из ‘иней  Ћрды, из  небытиЯ возвысившимсЯ до повелителЯ всей
великой степи от  далеких предгорий ЂлтаЯ  и до днепровских круч, повелителЯ
всей ђуси!
     € он, ЉирдЯпа, едет сейчас к новому Ѓатыю, дабы уговорить его раздавить
ненавистную  Њоскву! (€  вернуть ему, ЉирдЯпе, вожделенный Ярлык  на великое
кнЯжение владимирское!) ђаздавить „митриЯ  силами этих  степных всадников на
низкорослых мохнатых лошадЯх!
     ‚се прежнее - и  нелепое поиманье дЯдиного  посольства, и даже убийство
‘арайки  -  было  детскою забавою!  Џусть дЯдЯ Ѓорис  продолжает  сидеть  до
времени  в  Ќижнем, утешаЯсь  торжественною  встречей,  которую  готовит  он
владыке  „ионисию, что,  насидевшись  в дорогом его сердцу  Љонстантинополе,
нынче  порешил,  кажетсЯ,  воротитьсЯ в  ђусь  с  целым обозом книг, икон  и
всЯческого церковного узорочьЯ, добытого им в ‚изантийской столице. Џусть!
     „ионисий, думаетсЯ, тоже потишел и уже  не будет, воротЯсь, призывать к
немедленному ниспровержению Ћрды. ѓлупец! Ќадобно оперетьсЯ на Ћрду!
     „остаточно разорЯли и жгли Ќижний! Ћрдынскими силами надобно  сокрушить
векового врага!
     ’ак  вот гордо подумалось.  Ќо не подумалось,  что  вековой  враг  стал
таковым всего  лишь лет  пЯтнадцать назад,  получивши  владимирский  стол  в
вотчину и в род, и что женою врага векового ЯвлЯетсЯ роднаЯ сестра, …вдокиЯ,
„унЯ,  и  что - самое-то основное,  чего  не понимают никак все  и всЯческие
ниспровергатели, - считаютсЯ-то с ђусью  и русичами потому только,  что  она
сильна, что она едина, а распадись она, развались вновь на уделы, и вниманиЯ
уже на эту землю никто не обратит, и пойдет она во снедь иноверным, и уже  о
других, о тех, кто  сохранил и соблюл себЯ, свое лицо  и свою силу, начнутсЯ
хлопоты соседей, любовь и ненависть, опыты дружбы  и войны (как повезет!), а
эту, погубленную землю, растоптанный  Язык, потребив,  истребив и вытерши  о
них ноги, даже и словом не помЯнут в череде иных свершений и дел... Ќе ведал
ЉирдЯпа, что  даже и его  примет  хан ’охтамыш,  и будет  говорить  с ним, и
послушает только потому, что его соперник, „митрий, разбил ЊамаЯ.
     Ћчень большой и очень непростой в истории вопрос: сколько стоит величие
страны,  что  оно дает  гражданам и  сколько сами граждане вынуждены за него
платить. € всегда в конце концов приходит час, когда  величие уже свыше силы
и  когда  граждане перестают платить  добром и  кровью  за фантомы прошедшей
славы веков. Ќо тогда распадаетсЯ государство и люди,  его составлЯющие, те,
которым дано уцелеть, становЯтсЯ  перстью земли, менЯют  в стремлении выжить
привычки,  Язык  и  веру отцов, становЯсь  песчинками, строительным  шлаком,
кирпичиками в твердынЯх иных цивилизаций, иного  величиЯ и иных  государств,
пока и те не исчерпают в черед предела своего...
     Џонимал ли ЉирдЯпа, на  что идет? ‹юди, коим своЯ корысть застит общее,
мирское, обшинное, терЯют дальнозоркость, долготу зрениЯ и мысли, они уже не
видЯт вперед, и ЉирдЯпа не видел.  ‘егоднЯшний, сиюминутный успех исчерпывал
длЯ него все,  и даже  владыка  „ионисий ничего  не мог бы  совершить  с ним
теперь, ни объЯснить, ни остеречь, ни образумить... Ќу, а кто иной?
     “важение  к  отцу ЉирдЯпа утратил  давно,  не с тех  ли еще  пор, когда
„митрий ЉостЯнтиныч отрексЯ от ханского Ярлыка, привезенного ему ‚асилием.
     “же тогда злоба и бешенство ‚асилиЯ  ЉирдЯпы  перелились  в презрение к
родителю. ’резво оценить соотношение сил, понЯть что-либо ‚асилий не хотел и
не  мог. Ќу, а теперь, когда  умерла мать и  отец, потерЯвши силы,  медленно
угасал  в  своем  суздальском  терему,  ничто  уже   не  свЯзывало  ЉирдЯпу,
утвердившегосЯ в своих давешних желаниЯх  и  страстЯх. Ќи  его, ни ‘емена, с
тех детских лет  еще безоглЯдно следовавшего за  своим старшим братом... ’ак
вот  было!  ’ак  вот  и оказалсЯ  ЉирдЯпа  в  стане  ’охтамышевом,  жадный и
вожделеющий, в толпе  таких же жадных и  вожделеющих просителей,  не ведаЯ в
злобе на „митриЯ, что становитсЯ неотвратимо отметником родины своеЯ.
     Ћн  уже  объехал  многих эмиров  нового  хана,  раздал  дары, того боле
наобещал,  и  с  послом давешним,  Ђчиходжею, говорка была,  и  уже  начинал
потихоньку гневать (не  в отца пошел, скорее  в дЯдю: ниже ростом,  плотнее,
шире  и  столь  же  разгарчив  на  гнев),  но  вот,  наконец, был созван  на
торжественный прием.
     Љирпичный, отделанный майоликою дворец. ‘водчатый узорный потолок.
     Џол  и стены  застланы  и завешаны  коврами.  „ымЯтсЯ  мангалы,  ползет
удушливый ароматный  чад от  сжигаемых  благовоний и  смол, от  измельченной
можжевеловой  хвои,  что куритсЯ  и  тлеет  на  жаровнЯх. ђазрЯженнаЯ  толпа
придворных.
     Њонгольские высокие  шапки,  чалмы.  “ стены  -  золотой  трон,  точнее
деревЯнный, обитый листиками накладного золота - на это еще есть средства!
     Ќа  троне,  скрестив  по-татарски  ноги,  на узорной  подушке  молодой,
сухощавый,  смуглый,  со  слегка  раскосым  разрезом  жарких глаз,  одетый в
парчовый халат хан. Ћн смотрит на ЉирдЯпу взглЯдом барса: мгновенный, словно
бы безразличный и внимательный взглЯд. …му доложено.
     - ’ы говоришь, что коназ  „митрий в союзе  с литовским кнЯзем замышлЯют
войну с Ћрдой? - спрашивает.
     —то можно объЯснить тут, где толпы внимающих ушей и  неведомо, кто кому
служит! ЉирдЯпа чуть заметно пожимает плечами, поЯснЯет вновь: нынче Љиприан
заключил союз „митриЯ с Ћлегом ђЯзанским.  ‚ битве с Њамаем  литовские полки
не участвовали. ‚ладыка Љиприан был  всегда другом литовского великого кнЯзЯ
Ћльгерда и врагом покойного ЂлексиЯ...
     - •ан! ђасспроси тех, кто ведает тутошние дела, и ты  сам поймешь, что,
разбивши ЊамаЯ, московский кнЯзь на этом не остановитсЯ!
     - Љоназ „митрий прислал сказать, что он разбил моего врага!
     - ‚едал  ли он только, ведЯ полки на  „он, что  Њамай  - твой  враг?  -
вопросом на вопрос  отвечает  ЉирдЯпа. - Њестные володетели все поддерживали
Њоскву!  Џротив  ’вери, против ‘уздалЯ...  €  вот  теперь  Њосква  поднЯлась
противу Ћрды!  …жели не  смиришь безумца, твоему царству угрожает  гибель! ‚
союзе с ‹итвой они могут выставить неисчислимую рать! „умай сам, повелитель!
џ  - сказал. -  ЉирдЯпа склонЯетсЯ в поклоне. Ћн ведает: ежели  ему поверЯт,
созовут на говорю с  ханом с глазу на глаз. Ќу, а не поверив, могут и голову
отрубить!
     ЉирдЯпа не догадывает, что ’охтамышу шепчут в  уши столь многие, что он
давно сбит  с толку, не ведает,  что вершить, и по десЯть раз  на дню менЯет
свои намереньЯ. —то и киличеи  великого кнЯзЯ московского тут постарались, и
”едор Љошка руку приложил... € все-таки что-то сдвинулось!
     •отЯ бы краешком! ’охтамыш  задет.  ’охтамыш не понимает местных дел, и
он не хочет иметь против себЯ нового “рус-хана! ќмиры и беки покойного ЊамаЯ
в злобе  за донской разгром нашептывают ему  в уши,  что русские -  кровавые
псы, что русские заносчивы, что их давно надобно смирить, что, разбив ЊамаЯ,
они не  успокоЯтсЯ теперь до нового погрома... ’о же самое талдычат волжские
купцы, потерЯвшие Ѓулгар, где  ныне московский даруга и  дань только  частью
идет  в Ћрду. ’о  же самое повторЯют фрЯги, расправившиесЯ с Њамаем, которым
он отдал  недавно по их  просьбе  двенадцать селений в Љрыму  и которые тоже
мстЯт  за унижение  на  „ону.  ‘лова  ЉирдЯпы  ЯвлЯютсЯ  последней  каплей в
переполненной чаше ненависти. ‘оюз ‚ладимирского великого кнЯжества с ‹итвой
- это  совсем не то, что надобно  ’охтамышу, а точнее - тем бекам  и эмирам,
что руководЯт этим вчерашним юношей...
     € потому ЉирдЯпу через несколько дней зовут к повелителю. € он сидит на
войлочном  ковре  почти  рЯдом с  этим разрЯженным в  шелк  и парчу юношей в
монгольской   шапке,   ловит   надменные   изучающие    взглЯды,   улыбаетсЯ
подобострастно  и  не  видит  себЯ, не понимает, каков он в  эти мгновениЯ -
наушничающий русский кнЯзь!  Ќе  догадывает,  не  понимает,  что  как бы  ни
поворотило там,  на Њоскве,  столь  жирный кусок,  как владимирский  великий
стол, ему уже не бросит никто, дадут ли еще Ќижегородскую волость!
     (Љоторую прЯмее было бы ему получить от „митриЯ!)  Ќе ведает, не видит,
не понимает ’охтамыша, который почти не слушает русского кнЯзЯ, ибо озабочен
одним: сидеть  и  смотреть так, как сидел  и смотрел ’имур, с которым  этому
юноше очень хочетсЯ сравнитьсЯ, и в стараньЯх этих  тем более плохо  слушает
он уруса, доверЯЯсь тому, что потом, позднее, выскажут ему приближенные...
     ЉирдЯпа кончает, наконец, говорить, склонивши голову, ждет. Ќо ’охтамыш
молчит, и ЉирдЯпа получает лишь милостивый кивок повелителЯ.
     ЏЯтЯсь, ЉирдЯпа покидает шатер.
     …го созовут  на весеннюю ханскую охоту, и он увидит (и опЯть ничего  не
поймет!),  как   ’охтамыш,  свалив  стрелою  кабаргу,  медленно  подъезжает,
медленно спешиваетсЯ и,  ухватив за рожки, отгибает ей голову, долго смотрит
в  страдающие,  почти человеческие  глаза,  подернутые  уже пленкой смертной
истомы, и  с  жестокой улыбкой всаживает ей затем нож в горло,  из  которого
короткими  фонтанчиками   бьет  алаЯ   кровь...  ѓлаза   животного  мглЯтсЯ,
становЯтсЯ стеклЯнными, а  хан,  распрЯмЯсь, задумчиво и удоволенно вытирает
кровь  с рук  пучком травы... € это увидит ЉирдЯпа, и опЯть не поймет, и его
отпустЯт, наконец,  обнадежив и ничего Явно не  обещав, а  скрипучие жернова
ордынской политики будут все проворачиватьсЯ и проворачиватьсЯ, пока смуглый
горЯчий  мальчик в ханском дворце  не решитсЯ на непоправимое длЯ себЯ и длЯ
всей Ћрды.
     € вот еще один  тЯгостный исторический вопрос: зачем? ‚еликое кнЯжение,
более того -  вотчинное, наследственное право  владениЯ владимирским  столом
осталось в  руках  Њосквы. ’о есть никакого пересмотра сотворенного Ђлексием
государства  не произошло. ‘ другой стороны, и дружественных, чистосердечных
союзнических  отношений после того не могло уже быть у ’охтамыша  с Њосквой.
—его же он добивалсЯ и чего добилсЯ своим набегом?  Ќавести страх? Ќа друзей
не  наводЯт  страха, а  подданных страхом  отталкивают от  себЯ.  ЏриходитсЯ
признать, что  ’охтамыш попросту не  понимал  ничего  в высокой политике,  а
личный опыт  воспитал  в нем только  одно  - жестокость (котораЯ  едва ли не
всегда  неразлучна  с трусостью!)  Џото  и  бежал  на  ратЯх,  не  выстаиваЯ
сражениЯ, как умел выстаивать неодолимый ’имур!
     ’ак вот и состоЯлсЯ пресловутый  поход, лучше  скажем - воровской набег
’охтамышев на Њоскву летом 1382 года.

        ѓлава 15

     ѓод выдалсЯ добрый. ѓусто колосилась, дружно наливала высокаЯ рожь.
     ’равы  в  лугах  также поднЯлись на диво, коню по  грудь.  ’акую  траву
радостно  было  и  косить:  что  ни  прокос,  то  и копна!  ‹уга  на  глазах
покрывались  ровными рЯдами  стогов,  еще зеленых,  еще не  пожелтелых,  как
бывает к осени.
     „митрий, проезжаЯ  ‡аречьем, часто  останавливал конЯ, оценивал  глазом
обилие сенов  и дружную  веселую  работу мужиков и женок. „ружина  почти всЯ
была  тут  же,  в  лугах.  „ома ждала „унЯ, тоже радостнаЯ, с  округлившимсЯ
станом. ЏрибавлениЯ  семейства ждали  к концу лета,  и кнЯзь, глубоко вдыхаЯ
вкусный щекотный запах вЯнущих трав, представлЯл, зажмурЯсь, как „унЯ  опЯть
родит и,  с голубыми тенЯми в подглазьЯх, похудевшаЯ и  помолодевшаЯ, станет
кормить нового малыша, а он любовать ее взглЯдом, а ночью  прижимать к  себе
ее  полную,  раздавшуюсЯ грудь,  из  которой каплЯми станет сочитьсЯ молоко.
Љаждого малыша „унЯ начинала  кормить сама, после уж отдавали мамкам. € дети
-  Ѓога не  прогневать! -  росли хорошо.  ЏолнилсЯ дом, полнилось хозЯйство,
полнилось кнЯжество!
     Ћдно раздосадовало нынешнею весной. естого маЯ умер ‚асилий Љашинский,
без наследника умер! € Љашинский удел отошел тверскому кнЯзю.
     ‘тарый  супротивник опЯть осильнел! Ђлексий что-нибудь да придумал бы в
сей трудноте. Ђ Љиприан не сумел. Ђли не восхотел?! Ќе лежала  душа к новому
владыке.  Љак  ни ломал себЯ, а  не  лежала! —ужой  был болгарин.  € все еще
оставалсЯ чужим...
     Џо мысли и солнце призакрылось заботным облаком, разом померкли краски,
стальною синью покрылась  река, четче на  потусклом  дереве нижних  городень
выделились белокаменные тела храмов и ровный обвод городовой стены на холме.
‘вой город! ‘тольный! Ћт  сердца не оторвешь! ‚здохнул широко, сильно. Ќынче
уж и по заглазию Њитькой редко кто назовет!
     Џро стыдное - забылось. Џомнилось лишь, как отчаЯнно рубилсЯ в битве!
     Џро то  и повесть сочинена ‘офронием ђЯзанцем,  читаннаЯ, словно петаЯ,
перед  кнЯзем с  боЯрами  в  большой палате  кнЯжеских теремов.  ’о,  о  чем
мечталось  когда-то,  сбылось! Ћн  вновь помыслил о Ѓоброке,  усланном  ныне
охранЯть   западные  рубежи  кнЯжества,  быть   может,  Ђндрею  Ћльгердовичу
пособить. …жели хотЯ Џолоцкий удел  отойдет к Њоскве,  великаЯ то будет  над
‹итвою победа! € „митрий Ћльгердович там же, стерегут!
     Ћ ‹итве -  пришло  и ушло. ЋпЯть  в  очи и в сердце вошли  луга, полные
косарей и гребцов,  баб и девок с граблЯми, храм старого „анилова монастырЯ,
переведенного  в Љремник, в отдалении  россыпь изб, Ямской двор и  службы на
сей  стороне  реки  Њосквы  и каменное ожерелье  городской твердыни  на  том
берегу, а под ним -  разросшийсЯ Џодол,  избы и терема ‡анеглименьЯ, ошую  и
одесную далекое громозженье хором,  уходЯщих  к џузе... ‘коро поболе Ќижнего
станет город! Ђ там - не уступит и ’вери! ‘охранил бы ‚асилий власть и Ярлык
в своих еще детских руках!
     “мирать  отнюдь не  собиралсЯ московский кнЯзь,  только  еще  достигший
возраста мужества,  но  что-то  словно овеЯло его  незримым крылом, заставив
помыслить о наследнике... € с  братьЯми не стал бы поперечен! •уже нет ссоры
в дому! Ћ  сем помыслил тоже скользом -  слишком хорош был  и светел  летний
покосный день! € даже укорил себЯ, что возвращаетсЯ с кнЯжеской охоты вместо
того, чтобы в  рубахе белой,  распоЯскою, с  расстегнутым воротом, пройти  с
горбушею загон-второй. ’учен! Ќынче внаклонку было бы вроде и тЯжело...
     Џосле  ратной надсады  сердце  стало  шалить:  то  забьетсЯ  излиха, то
слабость какаЯ-то притечет в мышцы рук, и тогда - хошь с конЯ слезай!
     Ќахмурил чело  и вновь рассветлел ликом, и тень от облака в  те же миги
ушла с земли, удалилась туда, в боры, в мещерскую, владимирскую сторону...
     ‚  коломенских  волостЯх,  где все созревает быстрее, уже зачинали жать
хлеб.  ’ут  пока  приканчивают  покос, а  там, мало  передохнув, примутсЯ за
жатву.  Ћн  уже  срывал, раскусывал колоски. —уть-чуть! ЌеделЯ какаЯ постоит
ведро, и можно зачинать валить хлеб!
     Ћн  тронул  острогами  бока  скакуна.  Љонь  пошел  резвее.  €  всегда,
подъезжаЯ,  начинал торопить себЯ: как-то  там …вдокиЯ? ‚от-вот уже! „авно и
спЯт поврозь. €, подумав  о „уне, вновь ощутил  нетерпеливую тоску ожиданиЯ:
ожиданиЯ дитЯти, ожиданиЯ новых супружеских ласк...
     ђассеЯнно кивнул боЯрину, выехавшему  встречь. (‚ести были с литовского
рубежа.  Њог и не  торопитьсЯ! ‚се одно в дела тамошние не вступим, разве уж
сами  пойдут на Џсков! „а и силы ратной опосле давешних потерь  поменело.  Ђ
опасу ради  - Ћльгердовичи с Ѓоброком стоЯт  на рубеже!) Ќичто, даже сейчас,
не предвещало, казалось, ратной беды.

        x x x

     ли дни,  подходила и  подошла  жатва  хлебов.  „митрий терпел (начинаЯ
привыкать  понемногу)  велеречивые  проповеди Љиприановы. •озЯином  болгарин
оказалсЯ  рачительным  и  добрым:  при  нем  и иконное и книжное художества,
заведенные  тщанием  Ђлексиевым  и несколько пошатнувшиесЯ в  последние лета
после смерти владыки, вновь  обрели должный вид. ђаботали изографы, работали
книжники,  медники, златокузнецы;  из  мастерских владычного двора  выходили
шитые   шелками,  серебрЯною  и  золотою  нитью   многоразличные   свЯщенные
облачениЯ:  ризы и  стихари,  митры; резные посохи  и посуда...  …дин потир,
иэмысленный  русским  московским  мастером  из  драгого  привозного   камени
Яшмового, на серебрЯной позолоченной ножке, по поддону украшенный смарагдами
и рубинами,  сам „митрий  долго  любовал, до того  хороша была работа, жаль,
казало,  и  выпустить из рук! Џотир тот отправил своим повелением  в ризницу
кнЯжой  церкви,  и  впредь,  причащаЯсь,  каждый  раз,  когда  выносили  под
покровцем  тЯжелый Яшмовый  кубок со  свЯтыми дарами,  испытывал  все  то же
непреходЯщее  чувство праздничной радости.  ’ому же  самому  мастеру заказал
позолоченные колты  длЯ …вдокии,  отделанные розовым жемчугом  и  зернью,  и
колты получились, почитай, не хуже тех, что  выделывали прежние владимирские
мастера...   •ороши  были  и  кованые  жуковиньЯ  дощатых,  обтЯнутых  кожею
переплетов  многочисленных  евангелий,  октоихов,  уставов  и  триодей,  что
выпускала и выделывала книжарнЯ владычного двора.
     Љиприан доставал  редкие греческие рукописи  с переплетами, украшенными
сканью и бесценными византийскими  эмалЯми эпохи  Љомненов, подобных которым
русские  мастера  еще не умели  делать,  однако учились  и  той хитрости.  ‚
содержание книг  „митрий  не углублЯлсЯ.  Џо правде  сказать, и читал, тЯжко
складываЯ слова,  с трудом.  Љак в молодости, так  и теперь  не давалась ему
премудрость книжнаЯ. †итие свЯтого Џетра, написанное  Љиприаном, выслушал  в
чужом чтении, покивал головою, не очень вникаЯ в тонкие  намеки и  сравнениЯ
византийца. ‡ато сочинение ‘офрониЯ ђЯзанца, "‡адонщину", слушал не раз и не
два. Ќравилось! €  огромные цифры  потерь, указанные ‘офронием, тоже умилЯли
кнЯзЯ, как-то  не спорЯ с тем, что было на деле, точно  так,  как  не спорит
слушатель древней  старины, когда €льЯ Њуромец затЯгивает  "двенадцать тугих
подпругов", выпивает "чару полтора ведра" и скачет через стену городовую...
     Ќеудержимо подходило „уне разрешение от бремени, и „митрию становило ни
до  чего.  “же  и возы  с новым хлебом не всегда сам принимал,  сваливаЯ  на
житничьих, и  на Љиприана поглЯдывал  ревниво и косо: не сглазил бы будущего
дитЯтю! ‚се-таки, хоть и „унЯ уже принЯла болгарина, а не лежала душа у него
к новому митрополиту, и  - на  поди! ‚ерилось  поистине одному ‘ергию да еще
”едору ‘имоновскому. Ќо ‘ергий был  занЯт своим монастырским строительством,
рассылал учеников по всему северу и не часто ЯвлЯлсЯ на Њоскву.

        x x x

     Љ августу с западного рубежа дошли вести, что ‘киргайло с соромом отбит
от Џолоцка.  Ђ и  не диво -  всЯ ратнаЯ сила  Ћльгердовичей была там! Ђ  тут
совсем нелепые, ни в какой здравый смысл  не вмещающиесЯ вести, что ’охтамыш
со своею татарскою ратью идет на Њоскву... € „уне подступило родить!
     Ѓыло от  чего  затрЯстись губам, от чего  лихорадочному румЯнцу покрыть
лицо,  когда  сидел у постели,  держа в  ладонЯх  потную руку  …вдокии  (уже
начались схватки), потерЯнно глЯдЯ в дорогие страдающие  глаза и  не замечаЯ
опасливой суетни мамок у себЯ за спиною...
     -  Ћ-о-ох! ‹адо мой...  Ћх! ’атары,  какие  татары...  Њожет,  как-нито
ладом...  - Ћна  мЯла напрЯженными пальцами тафтЯное  покрывало, перекатываЯ
голову  по  изголовью,  обтЯнутому  красным шелком. „митрий - он уже сполз с
холщового  раскладного стольца - стоЯл на  коленЯх у ложа, упираЯсь плечом в
витой, разнотравьем и золотом расписанный столбик  кровати. Ћбе  полы полога
были  сейчас раскинуты поврозь -  Ћ-ох, Њитюшенька... Ћх!  —то же делать-то,
пошли  кого-нито из  боЯр...  Ћх. Џолки срЯжать...  ЉажетсЯ, пойдет скоро...
Џусти... „ай  встану  - перину б не замарать! ’ы выйди, ладо мой,  нЯнюшкам,
вишь, соромно тебЯ, да и не стоит... Ћ-о-ох!
     „митрий встал, вышел,  шатаЯсь, мало что  видЯ. ‚ сенЯх близ промаЯчило
лицо ”едора ‘вибла. ‚зЯл за отвороты ферЯзи, придвинул к себе.
     - ЉнЯзей! Џовестить всем! Џолки! Ѓоброк где?
     - Ќа литовском рубеже! Ѓолен, бают! Ђ кметей не соберешь, на жатве вси!
Ќедели б две ищо!
     - Ќедели! „вух ден нет! - выкрикнул, отпихнул от себЯ. Љ кому кинутьсЯ?
Љто спасет? ЏьЯными ногами  спустилсЯ вниз  по  лестнице, едва не полетев  в
потемнЯх.
     - ‘кликай всех! - крикнул куда-то туда, в темноту, в пустоту и вбок.
     Ќо кто-то услышал, кто-то куда-то побежал, быть может, тот же ‘вибл.
     € пока  рысью мчались  рынды,  скакали вестоноши (боЯра, и  те  были  в
разгоне,  в поместьЯх,  на жатве,  в  полЯх!), все  стоЯл и  ждал, а она там
вскрикивала все громче, здесь было слыхать!
     Њахнувши  рукою,  начал  вновь восходить  по  ступенЯм.  ‡ахлопотанное,
радостное лицо постельницы кинулось в очи:
     - ‘ сынком поздравлЯю, батюшко!
     ‚збежал, ворвалсЯ в покой. Љорыто, кровь, трЯпки, бабы, и среди всего -
измученное дорогое лицо. Ћхватил, целовал суматошно мокрую, потную...
     ЋглЯдывал  еще не обмытый трепещущий комочек  живой  плоти,  что  слабо
попискивал, с закрытыми глазами, помаваЯ головенкой, искал сосок.
     -  Ђндрейка! -  вымолвила.  (’ак  уж положили промежду собой, что будет
назван в честь апостола ЂндреЯ,  первым  посетившего  ђусь, а  тут и  ЂндреЯ
‘тратилата  мученика как  раз на  неделю падала памЯть, на девЯтнадцатое, от
нынешнего четырнадцатого числа всего пЯть ден!)  Џрошло! Њедленно, измученно
улыбнулсЯ, словно сам  рожал!  ‚сегда потрЯсало  и изумлЯло  его всегда  это
постоЯнное чудо рождениЯ  живого  на  свет... €  будет  расти, сосать грудь,
сучить  ножками, гукать,  а там  и лепетать... €  вот уже набежавшие  малыши
остолпили отца:
     - Ѓратик? Њамушка братика народила!
     €   тут,   от   детей   отворотЯ,   на   сенЯх,  в   исходе,   встретил
внимательноглазого, запыхавшегосЯ слегка Њихайлу €ваныча  Њорозова,  ткнулсЯ
ему в широкую грудь (пред ним одним не стыдно было).
     - ’атары! - молвил, потерЯнно присовокупив:
     - Ђ у менЯ сын народилсЯ!
     - € заплакал.
     Ќе было на ђуси, не было  на земле батьки ЋлексиЯ, и Љиприан не мог его
заменить!
     Ќичего не  возразил маститый  боЯрин, только  бережно  оглаживал  плечи
рыдающего кнЯзЯ,  единым  движеньем  бровей  прогнавши  со сеней  не  в  лад
посунувшегосЯ детского, и, дождав кнЯзевой укрепы, домолвил:
     - ‚ џрославль, в “глич, в  ‘тародуб и к ђостову  - послано. Ђ токмо  не
ведаю, соберем ли полки? †атва!
     - ‘тойно Ћльгерду! џко тать! - громко высказал „митрий, скрепЯсь.
     -  —аю, - возразил боЯрин,  - Њосква  и  на  сей раз устоит, из камени,
дак...
     € уже не  было слез. Ќаставало дело.  Њужеское, ратное. € надобно было,
не стрЯпаЯ, кликать рать.
     Ќаспех  простЯсь  с  „уней и отдавши наказы крепить Њоскву  и повестить
всем о нечаЯнном  ордынском нахождении,  „митрий верхом выехал в ЏереЯславль
собирать  полки.  ‚ести  были  смутные,   от  купцов-доброхотов.   ’охтамыш,
оказываетсЯ, послал ратных в Ѓулгар:  похватать русских  гостей,  не дали бы
вести великому  кнЯзю (пото  и  опоздали  вестоноши!),  а  сам,  с  войском,
переправЯсь через ‚олгу, пошел изгоном, минуЯ ђЯзань, прЯмо на Њоскву, и где
он  нынче - неведомо...  "€  Ћлег  не  остановит,  не  спасет!  - подумалось
скользом, со всегдашнею  несправедливою обидой на рЯзанского кнЯзЯ. -  Џоди,
сам снюхалсЯ с  ордынцами да мимо своей земли ’охтамыша обвел!  ’еперь броды
на Ћке ему кажет!" - Џодумалось так со зла, и сказалось опосле, и в летопись
занесли! •отЯ, что  Ћлег? ‚ свой  черед  разоренный ’охтамышем!  €  на какую
брань мог он восстать, только-только воротивши свое кнЯжество и заключив рЯд
с  „митрием?! Ђ броды  на Ћке... Љакой  ордынский  купец, из тех, что гонЯют
косЯки татарских коней на каждую московскую Ярмарку, какой сурожанин, фрЯзин
али грек не знает тех бродов?!
     Љиприану „митрий  наказал  твердо:  будем  забивать  смердов  в  осаду,
крепить  город,  пущай  церковное  добро из пригородных обителей и храмов  в
Њоскву везет. —то  у Љиприана другой навычай,  что  византиец  обык уступать
силе,  уступать  и  отступать, что  он  уйдет  из  Њосквы,  почуЯвши  первую
трудноту, подобно  тому,  как  покойный  ”илофей  Љоккин  покинул  ѓераклею,
отдавши свой город на разграбление фрЯгам, этого „митрий представить себе не
мог.  €,  покидаЯ  „уню,  что только-только,  оклемав,  встала с  постели, в
осажденной Њоскве, не знал, не ведал того, что воспоследует здесь  после его
отъезда... Њного грехов за  „митрием, но в том, чтобы бросить „уню с  детьми
во снедь татарам, в этом он был не виноват!
     ‚ тот раз, в  ЏереЯславле,  вести пришли  невеселые. ‘уздальцы вовсе не
давали полков, прочие присылали так мало (ссылаЯсь на убыль ратных на „ону и
страдную пору, в  которую и век не бывало, чтоб ратились!), что противустать
с этими силами ’охтамышу было решительно невозможно...
     ‚от тут, понЯвши, что войска  на  месте  он  уже  не  соберет,  воротил
„митрий на Њоскву и сперва надумал было, по упрЯмству своему, сесть в осаду.
€  сел бы, кабы Ђкинфичи, едва не всем  родом, да и Њинины, и —ерменковы  не
насели на него:
     -  “езжай! ЉнЯзь  в городи, и ратей по волости не скличешь!  ‚сЯк будет
ждать-выжидать. “езжай  на  Љострому! ѓород свой, а  и  за ‚олгою! ђека - от
татар оборона.  „а и  леса,  да  и вести  отовсюду...  „аст  Ѓог, с  полками
воротишь!  - ’олковали еще и  потому,  что  без Ѓоброка,  да  и  без  Њикулы
‚асильича, не чаЯли доброй обороны. ’еперь, когда пал на  поле  брани кнЯзев
своЯк,  занадобилсЯ  всем! ЏонЯли вдруг, что без  него,  как  и  безо  всего
‚ельЯминовского  рода,  некрепка  Њосква!  ЏонЯть-то понЯли, да с того света
богатырЯ не воротишь...
     “говорили. Ќе вдруг, а  уломали все-таки. „уню, еще не пришедшую в себЯ
после родов, решил не шевелить. "‚ладыко с тобой!" - сказал нарочито сурово.
€ сам верил тому, что сказал, что Љиприан наведет  порЯдню и оборонит город.
Ќе помыслил и того, что как только уедет, останние большие боЯра  побегут  с
Њосквы ему вослед и Љиприану станет их не остановить.
     ‘трого поцеловал  жену, бережно, едва коснувшись губами, новорожденного
ЂндреЯ (только-только успели окрестить!), всел в седло.
     Џотушил  в себе  частый  бой сердца,  озрел  дружину. Ќикакого  худа не
чаЯлось  ему впереди.  ’вердо  помнил, как  бессильно  простоЯл Ћльгерд  под
стенами его Љремника и раз, и другой.  (Ќо  стены крепки только тогда, когда
их оборонЯют мужественные воины!)  ’ронул  поводьЯ  кнЯзь.  ѓлЯнул  еще  раз
вверх, к выси отверстых теремных окон, в одно из которых  выглЯдывала сейчас
…вдокиЯ. Џоскакал.
     ’атары в этот час уже переходили Ћку у ‘ерпухова.

        ѓлава 16

     €ван все это лето безвылазно просидел в ‘елецкой волости. Ќовый владыка
требовал  неукоснительного  и  в  срок  поступлениЯ  доходов,  и  крестьЯне,
приученные   к  прежней  системе  с  повадью   и   послаблениЯми  в  сроках,
поварчивали.
     -  “ менЯ тоже волЯ не своЯ!  - зло и устало отвечал €ван. - ‚ладыка из
‹итвы, дак по евонному и дею!
     Ќу и доставалось же Љиприану в иной мужицкой  толковне!  „ело,  однако,
шло, и, кажетсЯ, среди владычных посельских €ван был одним из лучших.
     Њатерин опыт, отчаЯнные усилиЯ в пору той же литовщины - сказывались.
     ‘воими стали ”едоровы длЯ местных крестьЯн. „аже в ђаменском не спорили
теперь  мужики, додавали  в срок  и рожь, и сыр, и баранов. ѓосударынЯ мать,
возможно, и не без  умысла  сидела  в  Ћстровом: давала  Њаше  стать  полною
хозЯйкой в дому.  ‘  деревни взЯли  девку-подростка  и немого  старательного
парнЯ.  Џарень  речь  понимал, кивал  головою, мычал,  не говорил  только. ‚
детстве не то ушибли,  не то испугали чем. Ћднако хлева и двор были у него в
полном порЯдке.
     €ван вваливалсЯ в свою хоромину уже в потемнЯх, чумной от устали.
     Њолча, поминаЯ отцовы,  дальние уже,  наезды, жрал, навалЯсь локтЯми на
стол,  светло и  разбойно, давним отцовым навычаем,  взглЯдывал на Њашу, что
сновала по горнице, подаваЯ  то и другое, с тихим удовольствием отмечаЯ  про
себЯ чистоту жила  и строгий  расстанов утвари,  а валЯсь в  постель, уже  в
полусне, заключаЯ в объЯтиЯ молодую жену, счастливо и трепетно ощущал ее уже
очень округлившийсЯ живот и отвердевшие груди. Ћба мечтали о сыне.
     †али хлеб. ѓотовили обоз под новину.  Ћ ратных делах €ван не  задумывал
вовсе. „овольно было того,  что все дружины  Ћльгердовичей ушли к литовскому
рубежу и что џгайловы рати, слышно, разбиты и отбиты под Џолоцком...
     ‘ловом, ничто не предвещало беды! Ђ о том, что татары перешли Ћку и уже
взЯли ‘ерпухов и зорЯт округу, перваЯ вызнала ЌатальЯ у себЯ в Ћстровом.
     „ожинали рожь.  ‚ыслушав  запыхавшегосЯ гонца, ЌатальЯ покивала головою
и,   твердо  сложив   рот,  послала  девку  за  старостой.  ‘тароста  ЯвилсЯ
раскосмаченный,  спутанные  волосы  схвачены  соломенным  жгутом,  в  рваных
портах, распоЯской и босиком; пропитаннаЯ потом  холщоваЯ рубаха расстегнута
на груди.  ЏоправлЯЯ  медный вытертый крест на кожаном почернелом  от пота и
грЯзи гойтане загрубелою, в белых мозолЯх, рукой, выдохнул:
     -  „вои  бы ден ищо! - ‚ерно, чумной от устали, весь охваченный полымем
свЯтого труда - хлеб! - не понимал еще, не почуЯл размеров беды.
     -  ‚сех  баб,  стариков,  детей  -  тотчас  Ямы рыть,  прЯтать хлеб,  -
выговаривала ЌатальЯ ровным до жути голосом. - Љ утру штоб готово было!
     ‘котину отгонишь...  - Џриодержалась. ‘тароста, начинаЯ вникать, кивнул
кудлатою головою почти обрадованно:
     -  ‚едаю!  ‡а  Љуршин луг,  в овраги!  ’амо  ни  в  жисть  не найдут! €
прокормить есь чем!
     - Џошли тотчас, часу не жди!
     - Љак  же хлеб-от?! •лебушко!  - горестно  взвыл  староста, качаЯсь  на
лавке.
     - Џарней пошлешь, верхами, авось... Ђ баб с  коровами, с дитЯми отсылай
тотчас, не стрЯпаЯ! ‘ часу на час нагрЯнут! ‚ ‘ерпухове уже!
     ‚нЯл. Ћтвердел ликом. ЉинулсЯ, но от дверей уже, приодержась:
     - Ђ как же ты, боЯрынЯ?
     - ‘ундук помоги зарыть! ѓаврилу  пришли! Ђ обо мне не заботь  себЯ, Я в
ночь к сыну с невесткой!
     Љивнул понЯтливо.  Њолодо простучали босые твердые ступни по сухому, до
щекотности прогретому солнцем крыльцу.
     ЌатальЯ  посидев молча  с  минуту, встала,  начала, затушивши  лампаду,
снимать  иконы со стен. ‚збежавшаЯ  девка  -  трЯслись губы, но молчала пред
молчащею  госпожой  - живо  начала укладывать дорогую  рухлЯдь  в  окованный
железом расписной татарский сундук. ’ак они работали молча и час, и два.
     “же с  недружным  испуганным  топотом  двинулось по  деревенской  улице
угонЯемое  стадо,  и ЌатальЯ  вышла  открыть  стаю, выпустить  своих  коров,
подхлестнула непонЯтливую серую корову, что, только что  воротЯсь с полЯ, не
понимала,  почто  ее выгонЯют  опЯть. Ћтворила  телЯтники и  овчарню.  „олго
смотрела вслед и, уже воротЯсь, застала ѓаврилу в избе.
     џму вырыли молча и споро. ‘ухаЯ землЯ в сарае подавалась хорошо.
     Ћбложили рЯдном.  “же при лучине, бережась от нечаЯнной искры,  ссыпали
рожь. Ћтдельно зарыли сундук с дорогой кованью, иконами,  выходными портами.
‚зошли в терем.
     -  ’ы иди, ѓаврило! -  устало  разрешила ЌатальЯ.  - Џоди, свое  еще не
зарыл! ЉонЯ обрЯжу сама...
     ѓаврило все-таки сам  оседлал и взнуздал ѓнедого,  приготовил и сменную
кобылку-трехлетку.
     -  Џоскачешь, - заключил, - о двуконь! €сподники вздень! - посоветовал,
чуть застыдЯсь.
     ЌатальЯ усмехнулась бледно.
     -  ’атар не провороньте!  -  сказала. ѓаврило, подумав,  рухнул  в ноги
госпоже.
     - ‘паси  тЯ •ристос, ѓаврилушко!  -  отмолвила. - ‘пасай  своих!  € мою
прихвати с собою! - вытолкнула упирающуюсЯ девку. Ћдна села на лавку.
     ЏоднЯла лик к единой оставшейсЯ иконе. Џроизнесла:
     - ѓосподи!
     ‘  шипеньем,  догорев, упала в корец с водою последнЯЯ лучина.  ЌатальЯ
еще посидела  в  темноте,  ощущаЯ  непривычную,  давнюю оброшенность, словно
тогда, в позабытые уже, недобрые и - ох! - недавние годы!
     - Ќикитушка! - позвала вполгласа отчаЯнно. Џрошептала упрЯмо:
     -  ‘пасу!  -  ‚стала, наконец, поклонилась земно своему жилу. ‘ суровою
усмешкою натЯгивала на ноги пестрЯдинные ‚анюшины порты. Ћправила саЯн.
     ‚ышла на крыльцо.
     ‚ августовской  теплой, украшенной спелыми звездами ночи слышались стук
и звЯк, сдержанный  говор, топотали кони,  где-то громко  проблеЯла останнЯЯ
неугнаннаЯ  овца,   собаки  бестолково  совались  вдоль  улицы,   недоуменно
заглЯдывали в смЯтенные  лица хозЯев. ЌатальЯ,  с крыльца, подведЯ ѓнедого к
ступенЯм, неумело  вскарабкалась в седло. …здить  верхом  приходилось редко.
Ћправила  одежду, поерзала, нашла стремена. “же потом, протЯнув руку,  снЯла
уздечку со спины. ѓнедой закрутилсЯ, зауросил.
     Џрикрикнула. ЏонЯв, что госпожа не шутит, конь тронул в рысь. ЏоводнаЯ,
почти не дергаЯ ужища, весело бежала следом.
     ‚скоре ЌатальЯ освоилась, перестала так судорожно сжимать коленЯми бока
конЯ и, откидываЯ стан, нашла  удобную посадку. Џлеть ей занадобилась только
раз, когда какой-то косматый мужик, завидЯ бабу на лошади, кинулсЯ впереймы.
Ѓлизко узрев дурной глумливый глаз и жадные, протЯнутые к морде конЯ руки, с
размаху ожгла татарскою ременною плетью  прЯмо  по лицу. Ћхнул, схватЯсь  за
щеку,  отступил  посторонь.  „олго  издали,   замираЯ,   неслась  ей  вослед
неподобнаЯ мужицкаЯ брань.
     “сталость  почуЯла ЌатальЯ  не скоро,  но,  почуЯв,  закусила  губу. „о
Њосквы оставалось  еще с лишком сорок верст,  а там  сколько еще до ‘елецкой
владычной волости! € заночевать на Њоскве неможно, татары опередЯт!
     Ќа  рассвете, где-то близ Џахры,  уже почти терЯЯ сознание,  остановила
конЯ у колодца, попросив молодуху, что вышла с ведрами, подать ей воды.
     ‘лезть  с седла  забоЯлась:  не сЯдешь  уже!  Ќапившись,  почуЯла  себЯ
несколько легче. Љоней дорогою поила  в реке, а самой было  не  дотЯнуть  до
воды...
     Љоней тоже  шатало  от устали. ‚ некошеном укромном лугу, по-за кустами
орешника,  слезла,  свалилась с  седла,  вынула  удила  из  пасти  коней  и,
привЯзавши к руке  на долгое  ужище, пустила пастись. ‘ама легла в траву  на
сухую  землю  и,  как  ухнула, заснула  враз.  Џроснулась оттого,  что пекло
солнце.  ЌатальЯ  встала, качаЯсь,  всЯ  избитаЯ,  мокраЯ. Љони отвЯзались и
ушли. Ќо звон и звЯк удил  слышалсЯ  за кустами неподалеку. …два дошла, едва
поймала - кабы не ужище, волочившеесЯ по земи, то и не справитьсЯ было б!
     € потом долго, со слезами уже, пыталась влезти в седло - не получалось!
     Њолодой веселый мужик с горбушею на плече вынырнул откуда-то из кустов.
     - ’ы што, тетка? - окликнул. ЏодойдЯ, вглЯдЯсь, повинилсЯ:
     - „умал, молодайка, ан, глЯжу, матушка мне, дурню! ЃоЯрынЯ, чай?
     - „обрый человек! -  взмолилась ЌатальЯ. - Џодсади на лошадь, мочи моей
нет!
     Њужик легко поднЯл Ќаталью, вбросил в седло.
     - Људы подаешьси, мать? Ђли на Њоскву?
     - „але! - отозвалась ЌатальЯ. - —аешь, что татары под ‘ерпуховом?
     - ’атары?! - округлил глаза мужик.
     - ѓород зорЯт!  -  отмолвила. -  Џобегай домой, хлеб  зарывайте! -  уже
издали прокричала она. Ћтдохнувший конь разом пошел крупной рысью, и ЌатальЯ
не слышала, что еще возглашал издали ее спаситель.
     Ћт боли  в отбитой поЯснице ЌатальЯ закусила  губу и сперва не могла ни
вздохнуть,  ни  охнуть.  Ѓоль, однако,  не  то что  прошла,  а  скоро  стала
привычной.  ЌатальЯ уселась поудобнее, еще раз прошептав: "Ќикитушка, видишь
менЯ тамо?" ‚змахнула плетью... ’ак и не пересаживаЯсь на кобылу,  доскакала
она до Њосквы. ‚ городе, верно, все  уже знали о ратном нахождении. Њост был
полон,  едва  пропихалась  на ту сторону.  Љто бежал в город, кто из города.
ЋгибаЯ Љремник (забьют в  осаду, и  не выберешьсЯ потом!),  не останавливаЯ,
она проминовала город, раза два  сглотнув голодную слюну от уличного  запаха
горЯчих  пирогов,  но и за тем останавливать недосуг было. ‚ тороках  у  нее
имелсЯ  хл