ю буллу, и
ныне все считают мучениками  веры, о короле ‚енцеславе, который, удалив ѓуса
из Џраги, так и не нашел длЯ себЯ достойной линии поведениЯ. 4 маЯ 1415 года
‘обор  осудил учение  ‚иклефа  с его  взглЯдами на  евхаристию, с признанием
предопределениЯ,  мысль,  брошеннаЯ  еще  Ђвгустином Ѓлаженным,  о том,  что
духовные и светские лица, обретающиесЯ в смертном грехе, недостойны владениЯ
собственностью и могут (и  должны!) быть  лишены оной, что папства не было в
первые  три  века  христианства,  и  что,  следовательно,  церковь могла  бы
обойтись и без видимого главы...
     ‘идели в такой же  тесной, с  одною наклоненной стеной,  комнатке, пили
пиво,  заедаЯ  солеными сухариками, навалЯсь  на  стол,  размахивали руками,
божились, проклинали и каЯлись.
     ѓуса обвинЯли  облыжно,  приписываЯ  ему то, чего он и  не говорил. Љак
всегда,  нашлись враги,  завистники, которым ученые доктора  наук  - д'Ђльи,
бывший  канцлер  Џарижского университета,  кардинал  ‡абарелла  и  парижский
канцлер ѓерсон (сам  близкий к взглЯдам английского проповедника ‚иклефа!) -
с  удовольствием  дали  слово.  Ќа   ѓусе  отыгрывались,  отодвигаЯ  суровую
обЯзанность сместить трех  старых пап  и  избрать  нового. „рузьЯ  да  и сам
император  ‘игизмунд требовали  от ѓуса лишь внешнего отречениЯ, но  чешский
проповедник уперсЯ.  ‡а ѓуса  принЯлись в  начале  июнЯ 1415  года. ‚  конце
концов его попросту стали обвинЯть, что он  два года назад не  поехал  в ђим
длЯ выЯснениЯ  перед папским канклавом своих взглЯдов.  "„окажите, что  Я не
прав  - отрекусь!" -  отвечал ѓус  на  все уговоры и кардинала ‡абареллы,  и
самого  императора. ‚  конце концов, 6  июлЯ на  XV  заседании  ‘обора ѓуса,
обвинив в том, что он считает себЯ четвертою ипостасью Ѓожества, приговорили
к сожжению  на  костре.  „аже на  костре,  перед  тем  как  зажечь  хворост,
имперский маршал предлагал ему отречьсЯ.
     - Ћт каких же заблуждений  мне отречьсЯ, когда Я никаких не признаю  за
собой? - отвечал џн ѓус,  уже приготовившись к смерти. - Џризываю ѓоспода  в
свидетели,  что  не  учил  и не  проповедовал  того, что  показали  на  менЯ
лжесвидетели, главной  целью  моей  проповеди и  всех  моих  сочинений  было
отвратить людей от греха. € в этой истине, которую Я проповедовал согласно с
…вангелием €исуса •риста  и  толкованием свЯтых учителей, Я сегоднЯ радостно
хочу умереть!
     - ’ак вот!  - присовокупил  чех-каноник, ударив  по  столу кулаком. - €
теперь, когда наш ѓус отдал жизнь, проЯвив  ту же волю, что древлии мученики
первых веков христианства, теперь позор  будет чешскому народу, ежели он  не
восстанет с оружием в руках!
     ѓригорий –амвлак сидел, смежив очи, и представлЯл себе этот костер, эти
пламенные  слова, и думал: а  смог ли бы он поступить  так же? € не  находил
ответа. Ѓыть может, при живом ѓусе он бы и выступил в  его защиту, и дралсЯ,
и был бы, как €ероним Џражский, сожжен вместе с учителем, но теперь?
     -  “  нас причащают под обоими видами всех, и попов и мирЯн! - высказал
он.
     - € мы хотим того же! -  тотчас подхватили  чехи. - Ќам недостает токмо
учителЯ, проповедника, и некорыстных вождей, готовых положить жизнь за —ехию
и за веру!
     -  €  ‘игизмунд,  и  ‚енцеслав  еще  пожалеют  о  том,  что сделали!  -
присовокупил доныне  молчавший каноник  собора  свЯтого  ‚итта и  решительно
налил  всем пива  из оловЯнного  кувшина с  изображением  на ручке крылатого
ангела. - ЏомЯнем! - произнес, и все выпили, не чокаЯсь, молча и строго.
     Ќа ѓригориЯ, с его рассказом о ‚итовте, о посыле, о возможном диспуте с
католиками, накинулись с бранью и злым смехом:
     - „а тот же д'Ђльи и слова тебе не даст! Ђ население,  толпа?  ЉакаЯ-то
старушка  из местных, и та со своею вЯзанкой торопилась к костру  -  еретика
сожечь!  џн  глЯнул,  уже  привЯзанный,  он  ведь  никого не проклЯл в  свой
последний час! - и говорит: "Sancta simplicitas! ‘вЯтаЯ простота!" ’ак-то!
     „а тебе, брат, слова не дадут сказать! Ќет уж,  пожди лучше, когда сами
друг с другом передерутсЯ!  „а и тогда нас, славЯн, врЯд ли в покое оставЯт!
Ђ  тут,  на  ‘оборе...  Ќу, некоторые  налоги  да  пошлины  от Џапы отберут,
коллегию создадут из кардиналов - все длЯ укреплениЯ своей власти!
     -  ’ак не  дадут  выступить? - вопросил  все  же  ѓригорий уже в  конце
вечера, подымаЯсь из-за стола.
     -  Џоговори с д'Ђльи! -  глумливо  посоветовали ему. - Ђ  того лучше, с
кардиналом  ‡абареллой или с  ѓерсоном  - как-никак, он -  создатель декрета
sacrosancta,  объЯвившего ‘обор  законным и  действующим  по  внушению  „уха
‘вЯтого! Ћн же и €оанна XXIII низложил!
     ѓригорий воротилсЯ  к себе  задумчив и скорбен.  “же из этого разговора
Яснело,  что  приехал он, по существу, зрЯ. Ќо  уж, добравшись до Љонстанцы,
заставил себЯ содеЯть все возможное, а потому на другой же день отправилсЯ к
ѓерсону.  ‘ей  богослов выслушал его  молча, времЯ  от  времени  морщась  от
неуклюжей  латыни,  на которой изъЯснЯлсЯ –амвлак. ‚опросил, почто и  с  чем
послал его  на  ‘обор  великий  кнЯзь  ‚итовт, и опЯть  слушал, не прерываЯ,
изредка утвердительно склонЯЯ голову. ѓерсон был сух,  горбонос и докторское
красное платье с черным бархатным тапером сидело на  нем подчеркнуто красиво
и опрЯтно. Ћн слегка постукивал по  столешнице длинными тонкими пальцами, на
одном  из  которых был крупный, в  золотой оправе,  темный  камень, названиЯ
коему ѓригорий не знал, и то склонЯл взглЯд, то поднимал его на потевшего от
смущениЯ литовского митрополита, держась неприступно и сурово.
     - Ќасколько Я понимаю, - произнес ѓерсон с отстоЯнием, дождав тишины, -
ваш  великий  кнЯзь пребывает  в  праведной католической вере, а вы, дорогой
собрат, пытаетесь внести раскол и  шатаниЯ в рЯды нашего ‘обора, единаЯ цель
которого - отмести  еретические  шатаниЯ и  внести  единство в рЯды римского
духовенства. ЏерваЯ задача causa fidei уже выполнена ‘обором,  сожжен еретик
џн  ѓус,  и  Я  не  могу,  не имею  ни  права,  ни  даже  власти,  дать  вам
высказыватьсЯ в защиту восточной схизмы.  ’ем паче что вопрос  этот к вЯщему
торжеству  веры  уже   почти   решен  на   переговорах  Џапы  с  императором
Љонстантинопольским, уже намечен крестовый поход, который сокрушит  турок  и
приведет к вожделенному объединению церквей!
     ѓерсон приостановилсЯ,  устремив  на  ѓригориЯ  –амвлака  свой  строгий
бестрепетный взглЯд.
     - ‚ы  опоздали, друг мой! - прибавил он  веско.  -  Ћпоздали не на  два
года, а на несколько веков! €  ваш великий кнЯзь паки и паки прав, не  желаЯ
терпеть далее схизму в своих владениЯх!
     - Ќо ђусь... - начал было ѓригорий.
     -  ќто   какаЯ   же  ђусь?  ЏодчиненнаЯ   татарской  Ћрде?   €  она  не
сегоднЯ-завтра  примет  истинную  католическую веру!  € все христиане  вновь
объединЯтсЯ под знаком латинского креста!
     ѓригорий  поднЯлсЯ.  ‡десь Явно  не стоило говорить о  каппадокийцах, о
тайне  пресуществлениЯ,  об опресноках,  индульгенциЯх,  власти пап, о  семи
вселенских соборах и тем паче о том, что единой вселенской церковью ЯвлЯетсЯ
все-таки  древнЯЯ, православнаЯ. ‡десь  не  просто  защищали  свое, но  свое
считали единственно возможным, и даже единственно существующим.
     Џобывал ѓригорий и у других католических иерархов, не добравшись только
до императора ‘игизмунда. ‚ечерами чехи всем синклитом утешали его, толкуЯ о
том,  что  истинные  событиЯ  начнутсЯ  не  тут, а  инде,  и  отнюдь  не  по
рекомендациЯм латинских епископов. Ћни еще не проЯвились, не начались!
     € - как в  воду глЯдели!  ‹ютер  в  конце  столетиЯ уже обдумывал  свои
вопросы  к католической церкви,  ЂнглиЯ  готовилась отпасть от ђима,  что  и
произошло тридцать лет  спустЯ.  Ђ  в самой  Џраге вскоре ратманов-католиков
выкинули из окон ратуши, и начались славные ѓуситские войны. Људа проще было
разрешить чехам,  раз уж  так хотЯт, причащение  из  чаши, то есть под двумЯ
видами,  как на ђуси, и  не жечь  џна ѓуса, ибо  духовную идею материальными
средствами не убьешь!
     „а,  ѓригорий  –амвлак выдержал почти год  томительных  и пустопорожних
заседаний,  многажды  присутствовал на  пирах, где были и запеченные в тесте
окорока, и дичь, и  рыба разных морей, и даже  совсем уж непривычные русичам
крабы  и устрицы, и торты, покрытые золотом, и конфеты, и пироги, из которых
вылетали  живые  голуби, пил  дорогие  испанские, итальЯнские  и французские
вина,  ел  мурен, угрей  и еще  каких-то  рыб, напоминающих змей и  видом, и
скользкою  кожей,  только  что  без  панцирной  чешуи,  печеных  скворцов  и
павлинов,  украшенных перьЯми. ‚сего хватало  за столами,  снедь длЯ которых
доставлЯли, выхвалы  ради, светские  и церковные кнЯзьЯ... ‚се  было, и  все
подавлЯло  воображение,   и   во  всем  была  такаЯ  полнаЯ  уверенность   в
непогрешимости  католицизма,  что бедный ѓригорий  и сам стал сомневатьсЯ  -
уцелеет ли освЯщенное православие  под  этим торжествующим натиском ‡ападной
…вропы?
     -  ‘то пЯтьдесЯт тысЯч гостей!  -  ужасалсЯ он.  - Ќу, а ежели эти  сто
пЯтьдесЯт, двести,  триста тысЯч обрушатсЯ  на  бедную ђусь?  Ќеужели ‚итовт
прав, а они все, ревнители православиЯ, устарели, изнемогли и не правы?
     ‘обор был закрыт 22 апрелЯ 1418 года, а в сентЯбре,  многажды застреваЯ
в пути, ѓригорий –амвлак вернулсЯ домой, по дороге побывав в Љонстантинополе
и встретившись с патриархом. ‘вЯтейший разом успокоил ѓригориЯ:
     - ‚се, что они  отважатсЯ и обещают  послать нам в помощь против  турок
или длЯ  того,  чтобы захватить свЯщенный город Љонстантина, - десЯть  тысЯч
ратных! ’урок с этими  силами  не остановить,  а  город,  и  захвативши,  не
удержать!  …жели бы ‚итовт захотел  принЯть православие! € ты, сыне, служишь
не тому делу, которое угодно ѓосподу. ‘пасение истинного  православиЯ в том,
чтобы литовско-русскаЯ митрополиЯ была бы по-прежнему единой!
     Ќа другой год, в 1419-м, в Љиеве началсЯ  мор,  и зимою умер митрополит
ѓригорий  –амвлак.  Ќа  том и закончилсЯ  раскол  митрополии,  ибо  западные
епархии вновь отошли под юрисдикцию ”отиЯ.
     …сть,  однако,  известиЯ,  что   –амвлак   не  умер,  а  тихо  ушел  на
влахо-молдавскую  епископию,  возможно  даже,  распространив  слух  о  своей
смерти. Њогло быть  и  так!  €бо  этот человек, не раз  проклинаемый ”отием,
верил упорно и беззаветно, и уж ежели готов бы был взойти на костер, то уйти
с митрополии ради восстановлениЯ единства восточно-православной церкви очень
даже мог.  ‚о  всЯком случае, невдолге ‚итовту  пришлось  вновь  считатьсЯ с
”отием, и даже  принимать его у себЯ  в ‘моленске, а  задуманнаЯ  мгновеннаЯ
ликвидациЯ православной  церкви вновь  отодвинулась в  туманное "далеко"  за
горные вершины войн и кровавых религиозных  споров, не  угасших и на  рубеже
XXI столетиЯ.

        x x x

     „а  и не до  религиозных споров было ‚итовту, ибо его беспокойный узник
‘видригайло  в  год отъезда –амвлака  на Љонстанцский ‘обор  был  освобожден
острожским  кнЯзем „ашко  ”едоровичем  и  бежал в  “гры,  то  есть следовало
начинать все сызнова, вызывать и принимать ‘видригайлу,  ладить и заигрывать
с ним...
     „ашко послал наперед себЯ двоих из своих людей, „митриЯ и €лью, Якобы в
службу Љондрату Џрусу, воеводе Љременецкому.  Ќа ‘вЯтой неделе в ночь, когда
сам „ашко с пЯтью  сотнЯми ратных  отай  пришел под город,  „митрий с  €льей
отворили  ему  ворота   и  опустили  подъемный   мост.  Љрепость   мгновенно
наполнилась  ратными.  ‚оевода  Љондрат  (Љонрад  фон ”алькенберг,  немецкий
перебежчик) был убит на переходах, пытаЯсь наладить  оборону. Љоролевские  и
литовские приставы, поставленные  стеречь ‘видригайлу, ложились под саблЯми,
пощады не давали никому  из  них. ‘видригайлу  "высекли  из желез",  то есть
разбили на нем кандалы. Ќа походе, по своему навычаю, не угасшему в пленнике
за  девЯть лет заключениЯ,  он угнал  полтораста коней  у  волынских боЯр  и
мимоходом  взЯл  и  ограбил  город  ‹уческ.  ‚итовт почувствовал  тогда, что
зарвалсЯ и что ему надо, утеснЯЯ великих панов, несколько отступить.
     Џоэтому  и  по  возвращениЯ  –амвлака  с  Љонстанцского ‘обора  не было
никаких  решительных  выводов  в  пользу католических  прелатов,  да  и  мор
начиналсЯ.
     Ќа  Њоскве  тем  часом  творилась  привычнаЯ неподобь:  „анило  и  €ван
Ѓорисовичи  бежали с Њосквы, в Ќовгороде восстала  междоусобнаЯ брань, опЯть
начинались какие-то коловращениЯ в Ћрде...  € рос  сын,  ‚асилий.  € ‚асилий
„митрич  начинал  медленно приходить в себЯ,  раздавленный давешнею  смертью
старшего сына €вана.
     †изнь  шла своими капризно-непонЯтными извивами, законы которых мудрецы
начинают вызнавать, когда уже все окончило, и настоЯщее стало прошлым.
     ‚олю Ѓожию человеку понЯть не дано!

        ѓлава 48

     €з  „винского  похода  вЯтчане возвращались  победителЯми. ‚олокли, что
поценнее - дорогую округу, серебро, ковань, оружие, полон. Ќахватанных баб и
девок продавали  в  •лынове  низовским  купцам. ђекой лились  пиво и  брага,
пьЯные станичники затевали короткие драки  и подчас, пустив кровушку, сидели
потом  в  обнимку,  доругивались и лобызались,  наливаЯсь  хмелем до  потери
разума. ‚ласти не  было никакой.  ђассохин с †адовским, сами пьЯные, кое-как
переговаривали  с  посланцами кнЯзЯ ћриЯ.  ’у часть добычи,  что  полагалась
московитам, пришлось выделить безо спору, но только потому, что между пьЯной
бражкой, заполнившей •лынов, единственную  еще  боеспособную силу составлЯли
московиты. €  не в редкость было  видеть, как какой-нибудь ватажник с тупым,
бычьим упорством вывертывал из рук московских  сборщиков большое  серебрЯное
блюдо,  захваченное  в  боЯрском  дому  (и как  попало  оно,  это  блюдо,  в
толстощеких  амурах  и  прихотливом  чеканном  узоре  из  листьев  аканта  и
виноградных гроздей на „вину, в Љолмогоры, - неведомо), цеплЯлсЯ за него, от
Ярости  белеЯ  взглЯдом,  расшвыриваЯ московскую мразь, и тут же валилсЯ,  в
усмерть упившийсЯ, в лужу блевотины, и засыпал,  а слегка помЯтые московские
ратники,  переглЯнувшись  и  ткнув  ватажника  пару  раз  сапогами под  бок,
забирали блюдо и несли на воеводский двор, где всю нынешнюю добычу принимали
по  весу,  не как произведениЯ искусства, а как весовое  серебро  и, принЯв,
взвесив, свертывали серебрЯное чудо в твердую металлическую трубу и совали в
очередной  кожаный  кошель.  ЉнЯзь  ћрий требовал строго, и  ѓлеб ‘еменович,
крЯжистый,  плечистый,  с  толстой  шеей  и красным  невыразительным  лицом,
торопилсЯ исполнить  кнЯзев  наказ. ‚елено было брать только серебро и меха,
остальное обращаЯ в звонкий металл. ћрий  замысливал возводить каменный храм
в ’роицкой пустыни, и серебра требовалось немало.
     Џолон  булгарским  гостЯм боЯрин  продавал сам.  ‚ертел  постанывающих,
многажды понасиленных баб так и сЯк, орал: "„а ты поглЯди, какаЯ жопа!
     Ќоги какие, поглЯди!  €  зубы все целы!  ’ы в Љафе за такую кралю целый
кошель кораблеников возьмешь!"
     - „о Љафы, бачка, еще добратьце надоть! - тонким голосом, улыбаЯсь так,
что глаза почти прЯтались в хитрых щелках, вещал купец, и качал головою:
     - Ђй, ай!
     -  Ќу,  не хошь, другой  кто  возьмет! …ще пожалеешь!  -  ѓлеб  ‘еменыч
решительно бросал женку обратно, в толпу рабынь, отворачиваЯсь от покупщика.
     -  Ђй,  ай,  бачка!  ЌельзЯ  так! ‘кажи цену,  истинную цену  скажи!  -
возражал булгарин. ЌачиналсЯ торг.
     Ѓабы,  голодные,  немытые,  которым  уже  стало  все  равно,  лишь   бы
куда-нибудь, лишь к кому-нибудь,  лишь бы не стоЯть  на стыдном базаре,  где
тебе каждый задирает подол, и любой  пьЯный ватажник может рубануть, отделЯЯ
голову от  тела, просто  так,  потехи  и пьЯной  удали ради!  ‚ серо-голубых
глазах, светлых, промытых несказанной  красою северных небес - редкие слезы.
—то будет там, впереди? Ѓают, жара там и холод зимой, а еще есть южное море,
по которому приплывают гости  из  западных  земель. Џройдут  года,  у  колен
поЯвЯтсЯ,  цеплЯЯсь за шальвары,  черномазые  дети  иной орды,  иной  земли.
‘танешь забывать  родную речь, станешь собирать  оливки и  виноград, и  лишь
накатит глухое отчаЯние: так бы и  повесилась  на пороге чужого дома, где ты
длЯ всех  - не человек, не женка даже, а рабынЯ, обЯзаннаЯ трудитьсЯ день за
днем, ночами принимаЯ в постель  господина -  татарина ли, жирного  носатого
грека али мосластого фрЯзина, который, слезши  с тебЯ, через минуту забудет,
с  кем из  рабынь поимел дело...  ђедко  какаЯ русскаЯ рабынЯ найдет мужа  и
обеспеченный дом, где станет хозЯйкой и госпожой.
     Ђнфал  сидел  дома,  почти  не  показываЯсь.  ‚се его устроение,  волЯ,
казацкий круг,  выборы атаманов и  прочее - все рухнуло,  обратилось  дымом,
марой, мечтой, какой и было до того, как Ђнфал попыталсЯ сплотить ватажников
в единое казачье войско. € трое лучших "ватаманов", опора Ђнфала на  ‚Ятке -
Ћнфим  ‹ыко,  ѓриша  ‹Ях и †ирослав ‹ютич  -  легли  костьми в этом  походе.
‘лучай? €ли чьЯ-то злаЯ волЯ?!
     Ќадобно  было  расспросить станичников,  которые  не просыхали вот  уже
второй  месЯц,  расспросить того  низовского  купца  с  бегающими  глазками,
который знал, ведал! Љак и  почему произошла та, давнЯЯ катастрофа  на Љаме,
ведал, но не говорил.
     †ена подходила опрЯтно  уже не раз,  прошала, о чем тЯжкаЯ дума?  ‘ын -
подросший ражий  мужик, смотрел  преданно:  прикажи  отец, возьмет оружие  и
пойдет мстить  Ђнфаловы  обиды.  Љак-то раз,  всмотревшись  в сыновьи черты,
Ђнфал  почувствовал  боль,  что-то  было  в лице  Ќестора, какаЯ-то  неЯснаЯ
обреченность,  что отец, многажды видевший и смерть, и своих товарищей перед
смертью, вдруг глухо ужаснулсЯ за него.
     ђекомого купца-булгарина в  конце концов  привели к Ђнфалу. ’от елозил,
скверновато хихикал, бросаЯ косые взглЯды по сторонам, вздумал отшучиватьсЯ,
и только, когда Ђнфал, почти за шиворот поднЯв, увел его в  верхнюю горницу,
запер дверь, и оборотЯсь, поглЯдел тЯжело и мрачно, и тронул саблю на поЯсе,
а тот с  остановившимсЯ взором следил,  не вылетит ли саблЯ  из  ножон, и не
покатитсЯ ли его  голова по полу горницы, тогда  лишь заговорил  он  прЯмо и
только  попросил, жалобно  глЯдЯ Ђнфалу в  глаза, не сказывать  о  нем и его
откровениЯх никому в •лынове: "Њне тогда тотчас секир-башка!" Ђнфал пасмурно
качнул головою, утверждаЯ.
     Ћказалось, что торговый гость видел еще там, у себЯ, этого самого посла
‘емена  †адовского,  едущим  прЯмиком  к  хану, ну  и  все прочее  -  тотчас
начавшиесЯ  сборы  войска,  торопливые  сборы,  боЯлись  не успеть.  ’ак  не
торопЯтсЯ в заказной поход, а лишь когда подступает нежданнаЯ беда ратнаЯ...
     - ’ак!  - сказал Ђнфал,  и протЯнул. - ’а-а-а-к!  Ќе  врешь,  татарскаЯ
морда? - вопросил  грозно, взЯвши булгарина за плеча и  придвинув  к  своему
лицу. € по бегающему в глазах страху, по-собачьей истоме понЯл - не врет!
     - Ќу,  ты  иди! Ѓуду молчать! - произнес. ЏровожаЯ, с отвращением сунул
соглЯдатаю свЯзку  соболей. Ќе приходило доселе Ђнфалу платить  доносителЯм,
ни своим, ни иноземным. € уже проводив, повторил с отстоЯнием:
     "’а-а-а-а-ак!"
     Ќочь не спал. ‚орочалсЯ. —уЯл, как за прошедшие годы отЯжелело тело.
     Ќет  уже той  игры  в  мускулах,  того  проворства  в сабельном  ударе.
ђассохин  ныне на коне, после „винского  похода за  им свои ватажники толпой
ходЯт...
     евельнулось: не  трогать, смолчать. Ќо не смог переломить себЯ, вызвал
бывшего друга к серьезному разговору. †ене, отводЯ глаза, ворчливо наказал:
     -  …жели что...  неровен  час... вси под  Ѓогом ходим...  Ќесторка тебе
опора уже, да и ”илька с Ќечкой ‹октевым... ’е-то жалимые мужики... Ќу ты!
     - возвысил голос. - ’отчас в рев! Љоли что, баю, какаЯ беда там...
     ‡нал, что надобно было бы до разговора с ђассохиным послать в Ќикулицын
рЯдок  к  †ирославу  ‹ютичу  с  Ќеврюем  и,  быть  может,  послал  бы, ежели
по-другому дело пошло. Ќо внутреннЯЯ темнаЯ Ярость не  дала пождать  ни днЯ,
ни часу. ‚едал не ведал Ђнфал, чем окончит трудный разговор?
     Њожет,  и  ведал!  Ќа  ‚Ятке редко  кто  доживал до  преклонных  лет, а
двинскому воеводе  уже переплеснуло на  шестой десЯток. €  ведь  мог собрать
казачий круг, и на кругу объЯвить рассохинские вины. „а ить на кругу того не
выскажешь, что  промеж  четырех глаз  говоритсЯ, мог  и  уйти  от  ответа на
кругу-то Њихайло ђассохин!
     Њихайло ЯвилсЯ,  как и  предполагал Ђнфал, не один,  а  с  холуЯми, что
после двинского  похода  носили его,  почитай,  на руках. €  Ђнфалу с трудом
удалось удалить их из горницы, и то, когда сам ђассохин мигнул молодцам:
     "Џождите, мол, тамо!"
     -  ‘казывали  мне! - начал смело  и прЯмо. -  ѓостЯ к  тебе приволокли,
булгарина! ‚се о том Љамском походе забыть не можешь?
     - Ќе  могу, ђассохин! - угрюмо ответил  Ђнфал. - ‘адись!  то стоЯть-то
передо мной?!  Џогуторим хоша на последЯх! - € Њихайло ђассохин, не выпускаЯ
из рук рукоЯти сабли, присел-таки на краешек скамьи, глЯдЯ на Ђнфала желтым,
остановившимсЯ кошачьим взглЯдом.
     -  Џочто ты менЯ предал  тогда, Њихайло, изъЯсни! Њы ить с тобою вместе
дрались на „вине, вместе  в полон  угодили. ‘ам ты с ѓерасимом ђасстригою из
Ќова ѓорода  утек!  —то же, все  было ничевухою,  служил ты  прушанам и до и
после?
     - Ќе прушанам  служил  Я, кнЯзю великому  на Њоскве! -  твердо отмолвил
Њихайло, и глаза его сверкнули опасным огнем.
     -  € ЂлаЯр-беку!  - домолвил  Ђнфал. - ‡а  серебро  татарское продалсЯ,
собака, и ватажников погубил,  братию  свою смерти предал, за  них  же  тебе
ответ держать на ‘трашном суде! Љазачьему кругу изменил, гад!
     - Ђ  ты чего  хотел? - оскалив  зубы, шипЯ, произнес ђассохин. - ђусь и
так была  пограблена …дигеем, а ты в  ту же  пору  Ѓулгар и  Љазань собралсЯ
громить?
     - „а! - Яростно  вскричал Ђнфал. - „а! € не было бы Ћрды, развалилась в
крохи говенные,  и  мои бы  молодцы из той камки  иноземной портЯнки крутили
себе, и откатилась  Ћрда, и отпала, как короста, и  ‚олга  стала  бы наконец
русской рекой!  € двинули бы наши молодцы  на "низ", на Љафу! € Љрым стал бы
наш,  и  торговлЯ  сурожскаЯ  пошла  бы  без  сбиров  и  даруг, без  поборов
татарских, как было при первых великих кнЯзьЯх киевских, и путь был  бы чист
от ‹едовитого морЯ до ѓреческого и до •валынского!  Њало того похода, другой
бы собрал! Џоверили ить в менЯ!  € сил хватало! € московит не возразил бы на
то,  победителей не судЯт,  сам ведашь! ‚от  на  пути чего ты стал,  вот что
порушил, покорыстовавшись на иудины  сребреники! € ђусь была  бы свободна, а
моим молодцам открылась дорога  в ‘ибирь, к тамошнему серебру  да мехам,  да
китайским товарам! ‚Ятские бабы в китайских шелках ходили бы да в персидской
парче!
     - Ђ мужики пили бы с утра до вечера! - скривЯсь, домолвил ђассохин. - Ђ
Џрокопьев поход позабыл? €ть до •аджи-’архана дошли,  все  города пограбили,
все земли разорили, а чем окончило? Џодпоил их тамошний кнЯзек, да пьЯных  и
вырезал всих! €  где те камки  да аксамиты, где то злато-серебро, где лалы и
Яхонты  многоценные,  где  бирюза и Ясписы, где  драгие шемширы, где сукна и
паволоки, и тафты? ѓде оружие аланское, седла бухарские, бирюзою украшенные,
колонтари, байданы, мисюрки,  дамасские сабли, где восточные девки раскосые,
где кони, верблюды где?  ѓде все то добро, что собрал и награбил Џрокоп? ‚ас
на  то  токмо и хватает, чтобы пройти ‚олгу нежданным пожаром, залить кровью
вымола и  погибнуть потом! Ђ платить кому опосле пришло? ‡а тот же Џрокопьев
поход? ‚еликому кнЯзю Њосковскому! ‘ разоренных земель, с пустых деревень, с
понасиленных женок да  с детей  малых,  у коих отцы костью легли на дорогах,
вьюгою заволочены, волками отпеты!
     - Ђ  сказать, сесть за  стол, глаза в  глаза, как теперь, как  ныне все
сущее высказать не мог?
     -  Ђ  ты бы менЯ послушал, Ђнфал?  Ђ  ватажники взЯли  бы в слух? џ  по
крайности, волжские насады спас от разгрома!
     - € все одно, ты  - предатель, ђассохин! ’ы и  под “стюгом пыталсЯ менЯ
предать!
     - Џод “стюгом предать тебЯ недорого стоило! „огнать  того мужичонку  да
стрелу ему в спину пустить, и сгибли бы вы все на Њедвежьей горе!
     -  Џусть  так!  Ќо  ты  казачий  круг  порушил,  вольную  ‚Ятку  подвел
московитам  в руки.  “  тебЯ тут уже не казачий круг, а московский  воевода,
холоп  кнЯзЯ ћриЯ, всем  заправлЯет!  Љончилась  волЯ,  кончилась  надеЯ  на
мужицкое царство, ђассохин!
     - Ђ вопросил ты,  Ђнфал,  станичников,  надобна им  али нет та волЯ, те
утеснениЯ, что ты им предложил по первости? ’акаЯ жисть, чтобы и баба  одна,
и треть добычи в казну обчу, и порка на кругу за провинности да воровство...
Љому ты все это предлагал? „а они все, наши станичники, воры!
     €ной и не может без того, чтоб чего-либо не украсть, хошь у закадычного
дружка своего! Ђ опосле, с тем  же дружком и  пропить вместЯх! ‚едь  они это
твое устроение могут терпеть, коли враг у ворот, коли  вокруг  югра да лопь,
да самоЯдь, да вогуличи, а пуще  того - татары! Ђ дай ты  им полную волю! €,
думашь,  других  кого не почнут утеснЯть? Љак  бы не так! ‚оспомни  Ќовгород
‚еликий! Ћтбери у тамошних боЯр, да цьто боЯр, у холопов-сбоев, у шильников,
ухорезов, отбери лишний кус! ‘вое! € никаких!  „а  без кнЯжнеской власти нам
не ужить, все и погинем, раздеремси тою порой! Џлесков на Ќовый ѓород, Ќовый
ѓород на ‹адогу, двинЯне на ‚Ятку! ‚от тебе и вольнаЯ волЯ твоЯ!
     - „ак и что,  Њихайло, думашь, на таких, как ты, на людЯх, что способны
друга своего  ворогам заложить, вырастет что доброе  на  Њосквы?  Ќу хорошо,
будете вы все в одну дуду дудеть, одну власть слушать, а какова та власть? Ђ
ежели тот же ‚асилий „митрич,  или хоть сын еговый, ‘офьей роженный, захочет
ђусскую землю со всеми вами ‹итве подарить? €  цьто  тогда? ‡автра,  скажет,
переходите  на  польскую мову да вместо зипунов кунтуши поодевайте литовски!
„а ето еще хорошо, а иным свободным людинам, смердам нашим, черному народу -
хлопами стать? Џорка там да виселицы в кажном панском замке! ‚ шлЯхту-то  не
кажный из вас, дураков, попадет! Ђ и не будет того! Љто тебе, ђассохин, тебе
и ‘еньке †адовскому заможет обещать, что вы будете набольшими среди протчих?
’ак же вон, пролезет кто проворый, набает  с три короба: мол, тот же Њихайло
ђассохин  с отметником Ђнфалом дружбу вел, что его длЯ ради опасу, сохватать
надобно да в железа, в Яму! Ђ в Яме, Њихайло, ты не сидел, и не ведашь, цьто
ето такое! Ќа моем-то месте ты бы  трижды руки на  себЯ наложил, ђассохин! €
не будет тебе спокойной жизни, хоша и менЯ убьешь! Ќе будет!  ‚сю жисть тебе
боЯтьсЯ  да  думать  -  кто другорЯдный? Љто на тебЯ руку вздынет, как ты на
менЯ? Ќе завидую тебе, ђассохин, даже ежели и убьешь ты менЯ - не завидую!
     ђассохин  сидел мрачный,  слушал  Ђнфала,  не  перебиваЯ. Џотом  поднЯл
тЯжелый обрекающий взглЯд.
     - ’ы об одном не помыслил, Ђнфал!  Ћ  стране! Њы с тобою оба смертны, и
наши  грехи  на ‘трашном суде будут  разбирать! €  пусть  Я предатель, пусть
ватажники  погинули из-за  менЯ! Ќо  без  вЯтших не стоЯть  земле, и  ты это
ведашь лучше менЯ! ‘ам ты - боЯрин и воевода двинский,  и какой-ни-то ‚ышата
али  †ирослав тебЯ не  заменит, а  заменит не  преже  того, как  сам  станет
боЯрином! € эта вот бражка, что уже  который  месЯц колобродит  по  •лынову.
Ћна,  што  ль,  заможет  мудрые  книги  писать,  храмы   и  города  строить,
прехитрость всЯкую иноземную  перенимать? Ќа все то нужно научение  книжное,
то, что с детских,  отроческих лет даетсЯ людину  в вЯтшей семье! ‘огласен с
тобою, роскошей великих не надобно, быть может, да  ведь без роскоши и храмы
не  растут  и землЯ не полнитсЯ! ѓлЯди! ’вои-то  станичники  пока  всего  не
пропьют, не  утихнут, а кнЯзь  ћрий каменную церкву  на то же серебро мыслит
созидать! —уешь разницу?!
     - Ђ ежели...
     - Ђ "ежели", то и погибнет землЯ! ’ут ты прав, Ђнфал! Ќо до "ежели" еще
дожить  надобно!  —аю, те,  что  во  главе земли,  не предадут врагу родовое
достоЯние свое!
     - Љак Ќовгород?
     - „а, как Ќовгород! ’окмо законы и власть надобно обча, на всю землю.
     Ќе то - не стоЯть ђуси!
     - ‚ерю  тебе, ђассохин, и не верю вовсе! ‚ чем ты прав, в чем не прав -
решать будем на казачьем кругу! Џо  мне, дак коли не будет на низу, в черном
народе, своей воли, коли все учнут жить токмо по указу свыше -  беда придет,
и не  встанет, и не  шевельнетсЯ землЯ!  ‘мотреть будет  на  вЯтших своих, а
вЯтшие на набольшего, а тот... как  ‚асилий твой, женку али наушника своего,
нового  ђассохина,  послушает,  и исчезнет землЯ!  Ѓез  бою-драки-кроволитиЯ
исчезнет!
     Ђнфал тЯжело встал. ‚стал, вернее, вскочил и ђассохин:
     - Ќе будет круга, Ђнфал! - твердо выговорил он.
     „ве  сабли,  одна  враз,  втораЯ  -  помедлив,  вылезли  из  ножон. „ва
человека, которые  могли много  лет тому назад стать друзьЯми, стоЯли, глЯдЯ
один другому в глаза и молча прощаЯсь с тем, что их когда-то съединЯло.
     „лились  мгновениЯ, пересыпались  незримые  песочные  часы,  из которых
вместе с песком уходила жизнь. Ќо вот  ђассохин сделал  неуловимое движение,
метнулсЯ  к двери,  и  тотчас Ђнфал рванул вслед  -  но  не  успел.  „верь с
треском,  срываЯсь  с  подпЯтников,  отлетела  посторонь.  ѓлухо  и  страшно
проскрежетало железо по железу. ‚ дверь лезли с копьЯми, саблЯми, топорами в
руках рассохинские "лбы" с тупыми, бычьими мордами, с глазами убийц.
     ‘абельный  переплеск  вновь  взвилсЯ и  повис в  сгустившемсЯ  воздухе.
Ђнфал, сметЯ силы, отступал, опрокинув стол как преграду меж ним и убийцами.
Ћн  был без кольчатой рубахи,  и почуЯл промашку свою почти что  сразу.  …го
достали и раз, и другой,  и третий. ђезнЯ еще шла на равных - ибо набившиесЯ
в  горницу  убийцы попросту мешали  друг другу, но  тут на  крутой  лестнице
восстал  вопль, рухнуло  с треском  вниз  чье-то  тело, и  Ђнфал  с падающим
сердцем узнал  голос сына: Ќестор  ворвалсЯ  в  горницу. џростный,  бледный,
кажетсЯ,  уже раненный, едва не зарубил ђассохина,  отпрыгнувшего в сторону,
вонзил  короткий  охотничий меч по рукоЯть  в чье-то  могутное  тело, и  тот
по-кабаньи хрюкнул, оседаЯ, и тотчас несколько  сабель и топоров  обрушились
на Ќестора. "Ђ-а-а-а-а! Ќесте-е-е-е-е-ра!" - страшно закричал  Ђнфал (не  на
помочь  отцу, на  улицу  надо было бежать, созывать помогу!) и ринул вперед,
рубЯ крест-накрест с дикою проснувшейсЯ силой, и уже над  телом сына стоючи,
почуЯл,  как чье-то холодное  лезвие (то  был ђассохин)  вошло ему  в бок и,
пронзив  грудь,  достало  сердце. Ђнфал еще  раз взмахнул  саблей,  еще  раз
рубанул  и  пал  плашью, раскинутыми руками прикрываЯ труп Ќестора... “бийцы
расступились, потрЯсенные.  ’рое  зарубленных валЯлись по сторонам, один,  с
отрубленною рукою,  медленно  оплывал  по  стене,  бледнеЯ и терЯЯ сознание.
•лещущаЯ из отрубленной у самого плеча руки  кровь заливала горницу. Ќа него
никто не обращал вниманиЯ. ‚атажники вдруг ужаснулись тому,  что  совершили.
„аже  в их  неразвитых,  замутненных  хмелем головах начинала поворачиватьсЯ
злаЯ мысль: чего же  они сотворили? ќто же Ђнфал, Ђнфал Ќикитин!  € кто-то в
изодранном малахае медленно потЯнул шапку с головы.
     ‚есть  о  смерти  Ђнфала, вернее,  об  убийстве  новгородским  беглецом
ђассохиным  Ђнфала вместе  с сыном  Ќестором скоро  дошла до Ќового ѓорода и
была  занесена  в  летописи.  ђедкий  случай,  когда  величие  личности,  не
облаченной ни кнЯжеским, ни каким иным знатным именем, признают даже враги!
     Ќо кто отметил, кто заметил хотЯ, неизбывное горе маленькой, совершенно
седой  старушки.  ЉотораЯ  обмывала и укладывала  в домовины того и другого,
долго  плакала  на погосте, уже  схоронив мужа и сына,  и невестимо  исчезла
потом, ушла с дорожным посохом и торбою.  Људа? Њы не ведаем. Џо ђуси  гулЯл
мор,  и множество заболевших да попросту  замерзших  на  путЯх странников  и
странниц  (зима  та  была зело студеной)  оставалось на  дорогах, объеденные
зверьем и расклеванные птицами... Њир безвестному праху ее!

        ѓлава 49

     ’о,  что  ‚еликую  Ћрду, от стен  ЉитаЯ до „непра,  уже  не собрать, не
бросить на врага сотни тысЯч копыт знаменитой степной конницы, что бы там ни
говорили огланы и беки, старый €дигу понимал слишком хорошо.
     „а,  он  одолел „желаль  эд-„ина,  изгнал из  ‘араЯ  Љепека,  уничтожил
€ерем-”ердена,  посаженных  ‚итовтом. Ќо  теперь подымаетсЯ новый ставленник
литвина Љадыр-Ѓерды, и подымаетсЯ  отсюда, из  Љрыма, многажды завоеванного,
но так  и не покоренного до конца.  € опЯть  в движение  приходит всЯ  Ћрда,
вплоть до ’юмени, опЯть льетсЯ кровь, ненужнаЯ кровь!
     Љогда-то  здесь,  в  Љрыму,  он,  €дигу,  брал  штурмом  древние  стены
•ерсонеса. Ѓыло это  почти двадцать лет назад. € помнил  доселе, как плЯсало
над  крышами Яркое, Ярое пламЯ, восставал  ор и плач  жителей, выбегающих из
своих, объЯтых пожаром, жилищ... ”рЯги вовремЯ заплатили ему отступное, но и
без того губить Љафу, разорЯЯ торговлю этого приморского города,  не стоило.
ѓорода,  сперва  поднЯвшего,  а  затем  предавшего  ЊамаЯ,   уцелевшего  при
’охтамыше,  поддержавшего  „желаль  эд-„ина  против   него,  €дигу!  Љак  он
ненавидел их;  этих хитрых фрЯгов! Ќо где он  будет иначе обращать в звонкий
металл, в шелка, украшениЯ  и оружие плоды грабежа и собранных  даней: кожи,
скот, восточные ткани, рыбью икру и рабов!
     Ћн  шагом  ехал  вдоль  берега  по  мощенной каменными плитами  дороге,
поглЯдываЯ на  лежащую в отдалении ѓенуэзскую крепость, башни  и  черепичную
коросту  крыш. ‘инее  море  плескалось вдали, и  с  чадом  человечьих  жилищ
мешалсЯ чистый  и  влажный  запах  морской стихии.  €  виделись в  отдалении
уходЯщие в туманное марево корабли.
     Џо дороге гнали толпы свЯзанных кожаными арканами аланских и черкасских
рабов и  рабынь.  —умазые дети  испуганно бежали  рЯдом, цеплЯЯсь за  подолы
матерей.  ЉакаЯ-то  старуха из  полона, в черном одеЯнии,  выбежав  из толпы
пленных,  стала  неразборчиво  выкрикивать  горские  проклЯтиЯ,  обратЯсь  в
сторону …дигеЯ. ‚идимо, признала в конном старике главного начальника. €дигу
глЯнул на нее молча, махнул  рукой, и  тотчас ближайший воин, вытЯнув саблю,
рубанул скоса так, что голова и рука старухи отвалились, съехали на землю, а
тулово, лишенное головы, рухнуло в пыль.
     Џрочие продолжали бежать мимо, пугливо взглЯдываЯ  на  труп. Ћн даже не
будет брать  за них выкуп,  а всех попродаст кафинцам! Ќужны  брони,  сабли,
арбалеты фрЯжской работы,  надобно серебро, но прежде всего оружие. €дигу не
собиралсЯ отдавать Љрым ни Љадыр-Ѓерды, ни ‚итовту. Љогда-то „желаль эд-„ин,
которого безуспешно искали на ђуси, сделав нежданный набег на ‘арай, скрылсЯ
у ‚итовта. ‘ тех пор, через год-два, ‚итовт упорно возводит на престол  Ћрды
своих ханов, а €дигу  свергает их, ставЯ своих. € уже нет ни времени, ни сил
руководить всею Ћрдой.
     Ќе надо было свергать Ѓулат-‘алтана - запоздало подумал он.  ‚се равно!
Ћсильнев, Ѓулат-‘алтан сам бы зарезал его, …дигеЯ! ’акова жизнь!
     ‡меилсЯ дым  костров  и, ежели прикрыть  вежды, можно было  представить
себе ту,  давнюю,  осаду  греческого  •ерсонеса, города, которого  уже  нету
теперь.  Љак  врывались  в  улицы, и  запаленные  кони  пили  из  свЯщенных,
облицованных  камнем,  водоемов.  €дигу  тогда,  минуЯ  пожарища,  выехал  к
побережью и  остановилсЯ на  высоком каменистом  урезе  берега, на краю  уже
полуобрушенной, подымающейсЯ от  самой воды древней городской  стены.  ‚оины
разбивали греческие  каменные амбары, волочили добро. €дигу шагом ехал вдоль
берега, где  морской  ветер отдувал дым и горечь пожарищ и можно было дышать
полною грудью. Ћн знал, не раз бывавши  в Љрыму, всю эту изломанную, изрытую
морем  грЯду  гор от  —ембало до самой Љафы.  Љонечно, ему и тогда и  теперь
неведомо  было,  что  означают  мраморные  столбы  и   ступени  разрушенного
греческого  форума,  застроенные  христианскими  храмами.  ‘толбы, продольно
прорезанные   каменными  бороздками   -  каннелюрами.  …го   не  трогали  ни
выщербленные  мозаики,  ни полукруглые  купола христианских церквей,  ни эти
портики и  колоннады -  неведомаЯ, древнЯЯ,  довизантийскаЯ,  дохристианскаЯ
даже,  старина  •ерсонеса  ’аврического.  Ћн  и  не  подозревал, что  походЯ
уничтожил город, просуществовавший почти две тысЯчи  лет  и переживший смену
великих цивилизаций: древнегреческой, скифской, византийской и римской.
     Ќосатые греки и  гречанки в их развевающихсЯ  хламидах не казались  ему
посланцами  далекого  прошлого, а лишь крикливою городскою толпой одного  из
многих   взЯтых  его   воинами   городов.  ѓолубовато-белые   колоннады   из
проконесского  мрамора,  остатки  базилик  и Языческих храмов  оставлЯли его
равнодушным.
     €дигу был стар. “мные глаза на его плосковатом лице в сетке морщин и со
старческими мешками подглазий бесстрастно смотрели на погромы чужих городов.
Љонь нюхал  запах гари  и  тихо ржал, скребЯ копытом камень древней мостовой
•ерсонеса.  ‚низу плескалось,  облизываЯ камни, буйное  море.  Њоре  съедало
берег,  и когда-нибудь -  о, очень нескоро еще! -  весь  этот погубленный им
город будет источен водой и исчезнет с лица земли. Ђ похожие на космы темных
волос водоросли и раковины, застрЯвшие меж камнЯми, будут жить, цеплЯЯсь  за
обрушенные колонны, за куски капителий, украшенных причудливою резьбой.
     - ‚се проходит! - думал €дигу, трогаЯ конЯ. - ‚се проходит!
     ‚оспомнЯ •ерсонес, подумал, что фрЯгов надобно обложить новым налогом и
заставить привозить доброе оружие, а не эту дрЯнь, годную лишь длЯ  выхвалы,
что они постоЯнно подсовывают его воинам, пользуЯсь их простотой!
     …му  вновь захотелось,  как некогда  •ерсонес,  взЯть  и разорить Љафу.
ЌельзЯ!
     Ћн потерЯет больше, чем приобретет. ’ем паче через Љафу идет всЯ  южнаЯ
торговлЯ далекой Њосковии.
     Љогда-то на ‚орскле он в прах разгромил ‚итовта. €нтересно, сумел бы он
это повторить теперь, когда за  его спиною лишь один, и то мЯтежный, Љрым, а
в Ћрде, после гибели „ервиш-хана, вновь наступило безвременье?
     ‡дешнЯЯ столица его, ‘тарый Љрым,  основаннаЯ Њамаем, даже не  обнесена
стенами.  Ќет!  ‘ ‚итовтом нынче нельзЯ, неможно  воевать! -  решил  он, уже
спешиваЯсь  перед своим  дворцом, которого не  любил.  „авил  камень стен, в
переходах  чудились прЯчущиесЯ убийцы. Ѓольше  времени проводил в  саду, где
была расставлена длЯ него белаЯ юрта, или перед нею, сидЯ или лежа на ковре.
‘юда  приводили ему  наложниц  и  зурначей,  когда  одолевала  тоска,  здесь
расстилали  дастархан, здесь он  принимал  жену и сына,  и  послов  из чужих
земель.  ‡десь  терпеливо выслушивал хитрых фрЯгов, расстилающихсЯ перед ним
на брюхе  и каждогодно возводЯщих в Љафе и  ‘олдайе все новые  боевые  башни
против возможной татарской грозы.
     ‚итовт,  конечно, может в поддержку Љадыр-Ѓерды пойти  походом на него,
…дигеЯ. Ќо захочет ли  он? ‚итовту  надобно предложить вечный  мир.  ‚ конце
концов, они оба устали, а судьба ђуси уже давно не зависит от €дигу!
     Ѓыть  может, так и  родилось это  знаменитое,  сохранившеесЯ  в древних
хартиЯх, послание великого  полководца своему великому литовскому сопернику,
с которым странно сроднила их пролитаЯ кровь.
     - ЉнЯзь светлый! ‚ трудах и подвигах славы застигла  нас с тобою унылаЯ
старость. ЏосвЯтим миру остаток наших дней! ЏролитаЯ кровь давно всосалась в
землю, слова злобы и обид  унесены ветром, пламЯ войны выжгло горечь в наших
сердцах, а  годы погасили пламЯ. Џусть же водами мира  зальет  пожары  наших
будущих войн!
     €дигу открывает глаза, смотрит вдаль. Њедлит.  Џисец с каламом в  руках
преданно глЯдит в глаза своему государю.
     - „остаточно! -  говорит, помедлив,  €дигу.  - Ћтошли  это  моему брату
‚итовту!
     ‹итвин должен понЯть его правильно.  ‚ конце концов, у ‚итовта  хватает
дел на ‡ападе, а Љрым ему не завоевать все равно.
     €дигу  сидит  на ковре, не  открываЯ  глаз.  ‘овсем  недалеко  от  него
греческаЯ ”еодосиЯ, а ныне  фрЯжскаЯ  Љафа. ‚ека и века степные  завоеватели
приходили в Љрым, веками приплывали сюда, гнездЯсь в скалах обережьЯ, народы
‡апада.  Џришельцы:  эллины,  ромеи,  римлЯне,  фрЯги -  воздвигали каменные
твердыни, торговали вином, керамикой, тканЯми и оружием западных стран, сами
растили  виноград,  давили вино. Љочевники: киммерийцы,  тавры, скифы, готы,
авары, гунны,  сарматы,  кипчаки, ордынцы, наконец -  продавали  им  шкуры и
скот,  меха и  рабов,  пшеницу  и полотно, товары  восточных земель и земель
полуночных - рыбий зуб, серебро и мед, подчас разорЯЯ местные города.
     Ћт  ‘тарого Љрыма до Љафы на добром коне не в труд доскакать за час, но
истинное расстоЯние меж ними, как между мирами разных планет - в вечность.
     Џонимают ли они  там, на своем ‡ападе, что  все проходит, что все  мы в
руках судьбы, что  этот  мир  временен и  непрочен?  Џонимают  ли, что  есть
одиночество, старость  и  тишина?  —то все неизбежно исчезнет! “мер  великий
’амерлан, и держава его тотчас рассыпалась в прах. “мер Ђлександр „вурогий и
что сохранилось  после него,  кроме  затухающих преданий? “мрет и он, €дигу,
что оставит после себЯ?
     Џрах столетий покрывает развалины  древних городов и по черепам мертвых
не   угадать,  не   отличить  героЯ  от  труса.  †изнь  -  бесконечнаЯ  цепь
превращений, в конце  которых  - небытие. “ходЯт любовь и молодость,  и даже
бурный бег конЯ уже не так веселит, как когда-то, в прежние, молодые годы.
     —его  достиг  он, старый  барс  €дигу, схоронивший  уже  большую  часть
сверстников своих?