        „митрий Њихайлович Ѓалашов. Њладший сын


---------------------------------------------------------------
     ѓосудари Њосковские I.
     Origin: <a href=http://www.litportal.ru>http://www.litportal.ru</a>
---------------------------------------------------------------

     ђоман-хроника

     Њало, что умный человек, окинув  глазами  памЯтники  веков,  скажет нам
свои примечаниЯ: мы должны  сами видеть действиЯ и  действующих, тогда знаем
€сторию.  •вастливость авторского красноречиЯ и нега  читателей осудЯт ли на
вечное забвение дела и судьбу наших предков?
     Ћни страдали и своими  бедствиЯми  изготовили  наше величие,  а  мы  не
захотим и слушать о  том,  ни знать, кого они любили, кого  обвинЯли в своих
несчастиЯх?  €ноземцы могут  пропустить скучное  длЯ  них  в  нашей  древней
истории, но  добрые  россиЯне  не  обЯзаны  ли иметь  более терпениЯ, следуЯ
правилу государственной нравственности, котораЯ ставит  уважение к предкам в
достоинство гражданину образованному?
     Њы одно любим, одного желаем: любим отечество, желаем ему благоденствиЯ
еще более, нежели славы, желаем, да не изменитсЯ никогда  твердое  основание
нашего величиЯ, да цветет ђоссиЯ...  по  крайней мере  долго, долго, если на
земле нет ничего бессмертного, кроме души человеческой!
     Ќ. Њ. Љарамзин

        ЏђЋ‹Ћѓ

     Ћ, светло-светлаЯ и красно украшеннаЯ  землЯ ђусскаЯ! Њногими красотами
удивлена ты  еси: озерами светлыми,  реками многоводными, свЯтыми  кладезЯми
местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими,  дубравами частыми,  полЯми
дивными, зверьми  разноличными, птицами  бесчисленными,  городами  великими,
селами красными,  садами обительными, домами  церковными, кнЯзьЯми грозными,
боЯрами честными, вельможами гордыми - всего еси исполнена землЯ ђусскаЯ, о,
правовернаЯ вера христианскаЯ!
     Ћтселе до угров, и до лЯхов, и  до  чехов, а  от  чехов  до ЯтвЯги,  от
ЯтвЯги до литвы,  до  немец, от немец до корелы, от  корелы до “стюга, туда,
где тоймичи  дикие, и за „ышущим  морем,  а от  морЯ до болгар, от болгар до
буртас,  до  черемис,  от  черемис  до мордвы  - то все  покорено было Ѓогом
христианскому Языку, все  поганские страны: великому  кнЯзю ‚севолоду,  отцу
его, ћрью, кнЯзю киевскому,  деду его,  ‚олодимеру Њономаху, которым половцы
страшили детей в колыбелЯх, а литва тогда из болота на свет не выныкивала, а
угры  твердили  каменные  города железными  воротами,  абы  на  них  великий
‚олодимер тамо не въехал, а немцы радовалисЯ, далече будучи  за синим морем!
Ѓуртасы же, черемисы, вЯда и мордва бортничали на кнЯзЯ великого ‚олодимера.
€  сам кюр Њануил цареградский, опас  имеЯ,  бесценные дары посылал  к нему,
дабы и под ним великий кнЯзь ‚олодимер –есарЯгорода не взЯл!
     Ђ в последние дни настала болезнь христианам, от великого џрослава и до
‚олодимера,  и  до  нынешнего   џрослава,  и  до  брата  его,  ћрьЯ,   кнЯзЯ
владимирского...
     Ћ, великаЯ землЯ ђусскаЯ, о, сладкаЯ вера христианскаЯ!
     ѓорели  деревни.  ‚етер нес  запах  гари, горький запах,  мешавшийсЯ со
смолистым сосновым духом и медовыми ароматами лугов. ‘ухой и тонкий, он лишь
слегка, незримо, вплеталсЯ в упругую влажность ветра, и все-таки от него, от
этого легкого  и горького привкуса, першило в  горле  и сухо становилось  во
рту,  ибо это  был  запах  беды,  древней  беды  народов  и  особенной  беды
деревЯнной,  дотла  выгорающей в пожарах русской страны. € это же  был запах
огнЯ, жизни! Ќо почему так рознЯтсЯ запахи дыма костров  и пожарищ? Ћ жилом,
о тепле, о  ночлеге и хлебе говорит дым костра, и о смерти, скитаниЯх, стуже
- горький чад сгорающих деревень.
     Ќа вершине холма, на  коне, что,  потЯгиваЯ повода и  тревожно раздуваЯ
ноздри,  нюхал  ветер,  тЯнувший  гарью  из-за  синих  лесов,  сидел,  глЯдЯ
тЯжелыми, в  отечных  мешках, зоркими  глазами туда же,  куда  и конь, и еще
дальше, за синие леса, за озера, в далекие степи мунгальские, русский кнЯзь.
Ћн лишь на  миг  скосил  глаза, когда  внизу вырвалась вдруг  из леса, ломаЯ
грудью  ельник, ошалевшаЯ от огнЯ и страшного запаха дыма кобыла, и  тотчас,
следом за нею, выскочил  на опушку и  побежал по  склону холма,  кособочась,
босой  старик, с отдуваемой ветром бородой, в серо-белой некрашеной рубахе и
таких же серо-белых, отбеленных солнцем холщовых портах. Њужик бежал, щурЯсь
на  бегу  из-под ладони, зорко  и опасливо  глЯдЯ  вверх,  туда, где, темный
противу солнечной стороны, стоЯл на коне кнЯзь  и чередой тЯнулись, щетинЯсь
остриЯми копий  и  шеломов,  ратники кнЯжой дружины.  Љто-то  из  ратных, не
выдержав,  порушил рЯд и поскакал впереймы, норовЯ раньше мужика ухватить за
повод одичавшую лошадь...
     ЉнЯзь с холма продолжал глЯдеть вперед. Ћн знал эту дорогу. „олго будут
тЯнутьсЯ, провожаЯ,  еловые  да  сосновые  боры,  березовые колки, дубовые и
кленовые рощи, деревни и  города, пашни и перелески,  где остались,  в  чаще
лесов,  родной ЏереЯславль, кнЯжий  стол, златоглавый  ‚ладимир.  Ђ там,  за
Њуромом, за  Ћкою, шире и шире  пойдут полЯны в разноцветье  трав, по  брюхо
коню,  чернее землЯ на пашнЯх, а там, за последними, потерЯнно прЯчущимисЯ в
приовражьЯх  русскими  землЯнками,  начнутсЯ  степи,  а  за  ними  шумный  и
разноЯзычный  ‘арай,  не поймешь:  то ли торг, то  ли  город, то ли стойбище
татарское?.. ѓде рев верблюдов, табуны коней, амбары, лавки, пыль, иноземные
купцы и, среди  всего,  жалкие глаза русских полонЯников. Ђ там, за широкой,
как  море, рекой €тиль,  по-русски ‚олгой, опЯть  степи, чужие, мунгальские,
где уже и не встретишь  русского лица,  только седой  серебрЯный ковыль  под
ветром ходит волнами  до  краЯ  неба  да  изредка  промаЯчат  по этому  морю
плывущие  караваны.  Ђ там,  дальше,  редкие сосновые перелески да пески,  и
цветные, рыжие, красные, зеленые и синие холмы, и снова степи день за  днем,
месЯц  за месЯцем, и сухаЯ пыль, то жаркаЯ, то  ледЯнаЯ, и горы в  мареве, и
лица чужие, плоские, широкоскулые, будто трава  их  рождает так, целиком,  в
оружии, на диких степных конЯх.  €  совсем  далеко  ставка  великого кагана,
степной город,  составленный из расписных юрт и  лаковых  разборных дворцов,
готовый ежеминутно снЯтьсЯ с места и в реве, в ржании,  в глухом  и тЯжелом,
потрЯсающем землю стуке  бесчисленных копыт плыть на новые  земли и  страны,
рушить царства,  губить  города...  ѓород, откуда  так  трудно  возвращатьсЯ
живым... ЉнЯзь смотрел,  каменеЯ,  за синие леса, за широкие  степи, великий
кнЯзь ‡олотой ђуси!
     Ћн был женат, как и ‚ладимир ‘вЯтой, на полоцкой кнЯжне. ’олько не брал
ее с  бою, как ‚ладимир ђогнеду, и жили  хорошо.  ‘вое прозвище "Ќевский" он
получил  за малую  битву,  удавшуюсЯ ему в далекие молодые годы, в те  годы,
когда  только  и  можно  так вот, очертЯ  голову,  не собрав  рати,  с одною
дружиною сунутьсЯ  на неприЯтелЯ,  уповаЯ  лишь на удачу да  на  нежданность
натиска... ‘веи опомнились быстро, и, кабы не оплошность Ѓиргера да не удаль
молодецкаЯ, ему бы плохо  пришлось. Џосле, с  немцами, он уже не забывал так
себЯ. Ђ на что ушли прочие годы? Ќа устроение. Ћн устраивал землю. „лЯ себЯ.
„лЯ своих детей. ‚от эту  русскую  землю топтали татарские кони по его зову.
‘аблЯми поганых добывал  у родного  брата  золотой стол владимирский. „обыл.
ђазоренную, поруганную, в крови и пепле сожженных городов... € устраивал.
     € принЯл руку Ѓатыеву, протЯнутую ему, и сам протЯнул руку врагу в час,
когда  Ѓату,  в  споре  с  ѓуюк-ханом,  осталсЯ  один,  с  малым войском, на
враждебной,  едва  полоненной   земле,  и  мог  быть,  возможно,  разгромлен
совокупными силами...
     €  не пошла  ли бы тогда  иначе  всЯ историЯ  ђуси ‚еликой?  ‚ союзе  с
торговым, изобильным,  деловитым  ‡ападом,  с его королЯми  и  императорами,
книжной     премудростью,    замками,    рыцарЯми,    каменными    городами,
учеными-гуманистами?
     „умал  ли он,  что  католики  ‡апада  могли  оказатьсЯ  еще  пострашней
мунгальской орды, что, наложив руку на храмы, веру, знание, обратив просторы
русских  равнин  в  захолустье  …вропы, прикрывшись страной,  как щитом,  от
угрозы степей, они предали бы потом обессиленную, отравленную учением  своим
ђусь  и бросили  ее  на  снедь  варварам  ‚остока,  надменно  отворотЯсь  от
поверженной  в  прах страны? €ли, не загадываЯ так  далеко, просто не  почел
рисковать  неверным воинским счастьем  в споре, исход  которого был  слишком
неЯсен и, в поражении, грозил обернутьсЯ еще горшею бедой? €ли - из мести за
отца, отравленного  в  Љаракоруме ханшей  ’уракиной, -  решил поддержать  он
Ѓату,  врага ’уракины и  ѓуюка? €ли  все это вкупе,  быть  может, даже и  не
понЯтое, а почувствованное сердцем, обратило его к союзу с Ћрдой?
     ђучеек  просек каменный  склон и  стремитсЯ вниз,  с  резвой белопенной
радостью  рождениЯ.  ’ут  и  камнЯ  хватит,  завала,   лопаты  земли,  чтобы
задержать, запрудить, поворотить  течение  назад, быть может, перекинуть  на
другую сторону горного хребта... Ќо вот ручей ширитсЯ, вбираЯ ручьи  и реки,
обрастает городами, несет челны, поит земли, и уже подумать нельзЯ, чтобы не
здесь, не в этих брегах и не к этому морю стремилсЯ мощный поток, тот поток,
что когда-то упавший камень,  оползень  или заступ землекопа  могли обратить
вспЯть, и росли бы другие города, и уже иные народы поили иные стада из этой
реки, и  в иные морЯ  уходили ее  струи...  € уже стали бы  думать - почему?
€скать неизбежности, доказывать, что именно так,  не иначе,  должна была, не
могла  не потечь река-историЯ, будто  историЯ существует сама  по  себе, без
людей, без лиц. Ѓудут говорить о ее  непреложных законах, ибо видна река, но
не камень, повернувший течение ручьЯ...
     ђусский  кнЯзь  с  тЯжелыми  властными  глазами  стоЯл  у  истока.  Ћн,
возможно, не знал этого и  сам, не ведал, что от него,  от копыт его скакуна
потечет,  будет  расти  и  ширитьсЯ  великаЯ страна. Ћн не  знал  и не ведал
грЯдущего. Ћн весь еще был - при конце. ‚еличие, рассыпавшеесЯ по земле, как
дорогое узорочье, гаснущий блеск Љиевской державы закатным огнем еще осенЯли
его  голову.  Ќо  он избрал  путь,  повенчав ђусь  со степью  узами  любви и
ненависти, на  вечный  бой  и вечную тоску по просторам степей. €  сейчас, с
холма, глЯдел  туда, в  эти безмерные дали времени, прозреваЯ  и не видЯ  за
туманами верст и веков конца своего пути...
     …го (он не знал этого) сделают свЯтым. ‘вЯтым он не был никогда. Ѓыл ли
он добр? …два ли.  “мен - да.  „ружил и  хитрил с татарами, не пораз ездил в
Ћрду, в ‘арай, и даже в Љаракорум, к самому  кагану мунгальскому. Ќо, выбрав
свой  путь,  шел по нему  до  конца.  ‘ебЯ заставлЯл  верить,  что надо так.
Ћстанавливал  нетерпеливых,  не  послушал  даже  „анилы  ѓалицкого.  “смирЯл
Ќовгород, не  желавший  платить  дань  татарам.  “смирил,  родного  сына  не
пожалев.  ‘ам гнулсЯ  и других гнул.  ’вердо помнил, как отец умно и вовремЯ
склонилсЯ перед Ѓатыем, не пришел на ‘ить умирать вместе с ћрием - и получил
золотой владимирский стол. Ћтец  был прав. Њало радости да и честь не добра,
погинуть стойно Њихайле —ерниговскому!
     ’ак,  тЯжелой  братнею  кровью окупленный,  кровью  не  им, а  татарами
пролитой,  решилсЯ  вековой  спор  суздальских Њономашичей  с  черниговскими
Ћльговичами, спор ћриЯ  „олгорукого,  а потом и  ‚севолода  о золотом  столе
киевском,  спор  џрослава   ‚севолодича,   отца   Ђлександрова,   с  тем  же
—ерниговским Њихаилом. € вот теперь  не Њихайло,  свЯтой  мученик,  а прежде
того держатель стола  киевского, мнивший объЯти  всю землю русскую в десницу
свою,  -  не  Њихаил, а он, Ђлександр џрославич Ќевский, стал великим кнЯзем
киевским  и владимирским  тож.  Ќо  горька  та  власть,  полученнаЯ  из  рук
татарских,   над  опустелым,  травою  заросшим   Љиевом,  над  разоренной  и
разорЯемой —ерниговскою землей. ѓорька власть, и  тЯжка плата за власть дань
крови и волЯ татарскаЯ.
     ‡емлЯ  была  устроена.  ‘ыновьЯ  выросли.  ‘тарший,  „митрий,   получит
ЏереЯславль, а там,  после  дЯдьев, и великое кнЯжение владимирское. ЃратьЯ,
братаничи, ростовские и  суздальские своюродники, смоленские и  черниговские
кнЯзьЯ - послушны его воле и  под рукой ходЯт.  ‡емлЯ принадлежит  ему,  его
роду. „аже младший, годовалый „анилка, получит удел - городок  Њоскву, будет
чем  себЯ  кормить  при нужде. ‡емлЯ была устроена, и  дети выросли.  €  все
равно, главного он не сделал. ‡емлЯ была не своЯ, чужаЯ. „ымившиесЯ за лесом
деревни платили дань  татарской Ћрде и были подожжены татарами.  € отрЯд-то,
верно, маленький, пожгли и отбежали. Џоди, тех баскаков  чадь, что избиты по
городам...
     ‘амое времЯ, одарив  и  улестив  ЃеркаЯ,  добитьсЯ,  чтоб  самому,  без
бесермен  поганых, собирать  ордынские выходы!  „ань на  своей  земле  кнЯзь
должен собирать сам!  Џото и  разрешил  он черни резать и гнать бесермен  из
ђостова,  џрославлЯ, “глича, ‚ладимира и иных  градов и весей. Ќе слепо, как
Ђндрей, не очертЯ  голову! ’ам, в далекой степи, встала рать. Ћрда в брани с
каганом мунгальским.  ‡а каганьих Ясащиков  могут  нынче и не  спросить.  Ќа
резню по городам, почесть, было получено разрешение золотоордынского хана...
Ѓыло ли?
     ђезали  страшно.  ‚  џрославле  инока-отступника,  ‡осиму,  что  принЯл
мухаммедову веру и ругалсЯ  над иконами, оторвав голову, таскали по городу и
не  то утопили потом в отхожем  месте, не то  бросили псам. ђезали дружно, в
один  день и час... Ћн опЯть  мысленно пересчитал тЯжкие  узлы  с дарами. Ќо
ведь  дары можно взЯть и так, прирезав его,  Ђлександра, с горстью ратных! Љ
счастью,  пока  еще  он  нужен  Ѓеркаю.  Ќужны  русские  полки  длЯ  далекой
персидской войны. Џолков, впрочем,  он тоже нынче не даст, рати с  воеводами
усланы им под  ћрьев,  громить немцев. ’ам они нужнее. „овольно уже  русских
воев ушло в мунгальские степи да в Љитай. “шло, и не воротилось назад!
     Ћн  сумел пережить  и  перехитрить ЃатыЯ.  ‘ сыном Ѓатыевым,  ‘артаком,
заключил  братский союз. Ќо  ежели  там,  в далекой степи,  его поймут  - он
пропал и выплатит на сей раз головой тЯжкую дань татарскую. ‘артак, названый
брат, убит. Ѓыть может, и длЯ него это последний поход.
     ’Яжело весить на весах судьбы своей невесомое! Ћтца не любили на  ђуси.
€  оговорил  его у  кагана  свой же  боЯрин,  ”едор џрунович...  Ѓратство  с
покойным сыном Ѓатыевым перевесит ли в Ћрде  пролитую татарскую кровь, когда
и на своих-то положитьсЯ нельзЯ? „а и поможет ли братство с покойником перед
лицом нового хана чужой, мухаммедовой веры?
     …жели хоть одна  из тех грамот,  что рассылал он по  городам, попадет в
мунгальские руки...  …жели там, в далекой  степи, поладЯт  друг  с  другом и
снова захотЯт  пролитьсЯ  на  ђусь  тысЯчами  конских  копыт...  …жели  Ћрда
откачнетсЯ к  бесерменам  и объЯвит  свЯщенный поход  на  христиан...  …жели
Ѓеркай его разгадает - он погиб. €  погибнет ђусь. ‚от этот мужик, что ловит
свою кобылу... Ђ об ином и думы нет. ‘колько их бредет, с гноЯщимисЯ ногами,
бредет и пропадает костью в великой степи!
     ђатник уже успел  поймать крестьЯнского конЯ и теперь насмешливо глЯдел
на подбегавшего  мужика.  ‹ошадь  мелко  дрожала  кожей,  тонко ржала,  косЯ
кровавым глазом.
     Њужик, в  некрашеной посконине, еще бежал, пригнувшись, вверх по  скату
холма,  косо загребаЯ твердыми, в  бугристых  мозолЯх, растоптанными стопами
колкую с  прошлогодней  косьбы, сухую затравЯневшую землю,  и  на  бегу  все
вскидывал руку  лопаточкой,  пытаЯсь, защитив  глаза  от солнца,  разглЯдеть
кнЯзЯ, но уже чуЯлось,  что и  сам не знает, догонЯть ли лошадь или,  спасаЯ
жизнь, стремглав кинутьсЯ назад, в лес.
     ЉнЯзь чуть  повел шеей  и  краем  глаза  увидел, как ђатша повелительно
кивнул ратнику,  и  ратник, по каменной спине  кнЯзЯ  мигом догадав, что дал
маху,  толкнул стременами бока своего  скакуна,  дергаЯ упирающуюсЯ  кобылу:
"Ќо!  Љ  хозЯину  идешь,  шалаЯ!"  -  с  нарочитым  безразличием подъехал  к
остоЯвшемусЯ мужику,  верившему и не верившему нежданной удаче,  и  протЯнул
тому конец веревочного повода. Њужик вздрогнул, чуть  не оплошав, попЯтилсЯ,
но  успел-таки  поймать  прЯнувшую  вбок  кормилицу.  Џод  тЯжелым  взглЯдом
полуприкрытых отекшими веками глаз  ратник отпустил повод, и мужик, смЯтенно
озираЯсь на кнЯзЯ,  торопливо вскарабкалсЯ на хребет лошади и так, охлюпкой,
погнал ее скорее  в лес,  туда, где  таЯл в воздухе дым  догорающей деревни.
ђатник воротилсЯ в строй. ЉнЯзь, так и не вымолвив слова, отворотил лицо.
     ‡емлЯ была своЯ, и зорить ее без толку не стоило.

         * —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ * 

        ѓлава 1

     Ђлександр  умер  на обратном пути из Ћрды, не  доехав  до ‚ладимира,  в
ѓородце.
     Џриставали в Ќижнем. ЋбламываЯ береговой лед, ладьи подводили к берегу.
Ѓессильное тело больного кнЯзЯ  бережно  выносили  на руках. ’Яжелую  кладь,
казну и товары, оставили назади, ехали налегке - довезти бы скорей!
     € все одно  не успели.  Ћт  холодного лесного воздуха родины ему сперва
полегчало,  но  уже под  ѓородцом понЯли - не  доедет.  Ћстановили на кнЯжом
подворье. ЋбрЯд пострижениЯ в монашеский сан совершали наспех, торопЯсь.
     ‘вЯщенник, отец €ринарх, пугливо взглЯдывал в стекленеющие очи великого
кнЯзЯ  владимирского и киевского, все еще не  верЯ  тому, что происходило  у
него на глазах.  ‚ластной  тЯжестью руки Ђлександр паче всего  приучил  всех
верить в свое бессмертие. € вот  - рушилось. ђусскаЯ землЯ сиротела,  и  он,
€ринарх, перстом ѓоспода был указан длЯ дела  скорбного и громадного: отречь
от мира надежду и защиту  земли. ‡амешкавшись, он пропустил тот  миг,  когда
последнее дыхание умирающего  прервалось и осталось смежить очи, из  которых
медленно  уходила  жизнь. ’репетной  рукою он  коснулсЯ  холодеющих вежд,  с
усилием  закрыл и держал, шепча молитву, дабы не открылись вновь, не увидеть
еще этот немой, безмысленный, мертвый и страшный взглЯд; два холодных драгих
камнЯ - грозно оцепеневшие голубые очи великого кнЯзЯ.
     “же за ѓородцом начались поминальные плачи. Њужики придорожных деревень
стоЯли рЯдами, крестились, снЯв шапки. Ѓабы плакали навзрыд. Ќа стылую землю
с серо-сизого облачного неба оседала, кружась, редкаЯ неслышнаЯ пороша. ‹ужи
звонко ломались под копытами и полозьЯми саней.
     Њолча подъезжали, присоединЯлись к печальному поезду кнЯзьЯ с дружинами
из ‘тародуба, ѓороховца, џрополча. Ѓлиже к ‚ладимиру гроб понесли на руках.
     ’олпы горожан, чернеЯ,  оступили дорогу. “ Ѓоголюбова, за десЯть  верст
от города, где тело встретил митрополит Љирилл с причтом, от народа стало не
пробитьсЯ. ‹юди забирались на  кровли, лезли  на ограду, с  горы  перли вниз
так, что изгороди сметало, точно  половодьем. ’олпа  шуб, сермЯг,  армЯков и
зипунов, простых вотол и  дорогих опашней, бабьих коротеев и боЯрских шубеек
залила и перехлестнула пути. Љое-где вскрикивала задавленнаЯ баба, дуром, на
сносЯх, припершаЯсЯ  в  самую  гущу;  плакали и сморкались; гомон гомонилсЯ:
"Ѓратцы! Џравославные! ‡адавили! Ѓатюшки! ‘паси •ристос! ‹юди добрые! Ћтдай!
Ћтступи! ‘паси, ѓосподи, люди твоЯ! ‡аступник, милостивец!
     †ивота лишите  совсем!" ‚ыпрастываЯ с усилием руки, крестились, тискали
шапки  в руках. Џар  курилсЯ облаками над морем сивых и  светлых, где лысых,
где кудрЯвых голов, над платками, киками и кокошниками горожанок.
     ‘тарались не  отстать и  лезли, лезли вперед, к  открытому гробу, туда,
где пламЯ свечей металось от соединенного в ветер людского дыханиЯ, в облака
остро пахнущего на  морозе  ладанного дыма, и  тут падали на колени, ползли,
тЯнулись - хоть прикоснутьсЯ к краю  одежды, к ногам, к скрещенным на  груди
рукам  покойного.  ‘вЯщенники,  подымаЯ  кресты,  отодвигали  воющую  толпу,
совестили.  ’олько  так можно было, и то  медленно,  шаг за шагом, поминутно
останавливаЯсь,   продолжать  шествие.  Ђ  когда   над   кое-как  укрощенным
многолюдьем поднЯлсЯ  митрополит и слабым, но Ясно  прозвучавшим в  морозном
воздухе голосом  бросил в толпу свои, ставшие знаменитыми в столетьЯх слова:
"‡рите, братие,  Яко  же зайде  солнце земли  русскиЯ!", и народ тысЯчеустно
возопил в ответ:  "“же погибаем!"  - и стал валитьсЯ на колени, показалось -
задрожала сама  землЯ, не  выдержав тЯжкого  колыханиЯ необозримой  скорбной
громады...
     € звонили колокола, и снова, и  снова передавалось и росло, и светлело,
исторгаЯ  потоки слез, словно ветром принесенное, обогнавшее  скорбный поезд
благовестие: татарского погрома, мщеньЯ за побитых бесермен, коего  с ужасом
ожидала   истерзаннаЯ  ‚ладимирскаЯ  землЯ,  не  будет,  не  будет!  Њертвый
Ђлександр вез на ђусь мир.
     Џотом,  тоже разом облетевшее  весь город, распространилось известие  о
чуде. ‚ соборе, во времЯ отпеваниЯ,  когда приступили ко гробу, дабы вложить
прощальную грамоту,  покойный  сам  распростер длань и принЯл грамоту из рук
объЯтого ужасом  митрополита, и вновь сжал десницу, - а был уже девЯтый день
по успении! Ћ том, впрочем, говорил и сам митрополит Љирилл, толкуЯ чудо как
знак свЯтости и великих заслуг покойного перед  ѓосподом и  Языком  ђусским;
"’ако бо  прослави Ѓог угодника своего, иже  много тружасЯ за Ќовгород, и за
Џсков,  и  за   всю  землю  ђусскую,  живот  свой  полагаЯ  за  православное
христьЯнство".

        ѓлава 2

     Џышные  кнЯжеские терема  ‚севолода  ‚еликого, о  которых  еще и теперь
восторженно вспоминали  старики,  - с  возвышенными,  на  киевский  образец,
обширными сенЯми, с  хороводами  гульбищ,  вышек, затейливых  верхов, сплошь
изузоренных и расписных, золотом и киноварью подведенных, - сгорели во времЯ
Ѓатыева погрома. Ќынешний кнЯжой двор во ‚ладимире был и проще, и бедней. „а
и не диво:  с  каких животов  и  кому  было  восстанавливать былую  былинную
красоту?  Љаждый кнЯзь, получавший владимирский стол, продолжал жить в своем
родовом городе, только наезжаЯ по времени во ‚ладимир.
     Њитрополичьи  палаты,  стараниЯми  Љирилла   возведенные  на  пепелище,
выглЯдели   основательней  кнЯжеских.  ’олько  гордые   белокаменные  соборы
по-прежнему возносили  свои  тЯжело-стройные главы  над кручей ЉлЯзьмы  и от
соседства понизившихсЯ кнЯжеских теремов прореженного пустырЯми города стали
как бы еще выше, еще стройнее.
     ’ело Ђлександра до похорон поставили в большой столовой палате.
     ’еперь тут было все убрано и приготовлено к поминальной трапезе.
     ђаздеваЯсь  (прислуга,  стараЯсь  быть  незаметной, сновала  с  верхним
платьем, подавала гребни, шепотом  спрашивала, не нужно ли чего?), проходили
в   соседнюю,   крестовую  палату.   ‡десь,   под  образами  суздальского  и
новгородского письма, уже стоЯли - до прихода митрополита не садилсЯ никто -
кнЯзьЯ и  кнЯгини  из  рода  ‚севолода ‚еликого, ‚севолода  Ѓольшое  ѓнездо,
слетевшиесЯ на  скорбную  весть из  ближних и  дальних городов  ‚ладимирской
земли.
     Ђлександра, вдова Ќевского, с двухлетним „анилкой, извещеннаЯ с пути  о
болезни мужа, выехала из ЏереЯславлЯ загодЯ. ‚есть о  кончине застала, ее во
‚ладимире. Ћт Ѓоголюбова Ђлександра  в рыданиЯх билась над гробом,  в церкви
несколько раз  падала  замертво.  „анилка, еще ничего не понимавший,  только
таращил глазки на золотые ризы, на свечи, на оклады икон, задираЯ головку на
старинные,  византийской работы, хоросы,  чудом уцелевшие во времЯ пожара  и
взЯтиЯ града, когда последние защитники, епископ и кнЯжескаЯ семьЯ задохлись
в  дыму на  хорах  поруганной  свЯтыни.  Џоднесенный к гробу,  он недоуменно
поглЯдел на  мать, а когда его приложили  губами к холодному лбу  отца, стал
упиратьсЯ,  но не  заплакал,  а  только  крепче  вцепилсЯ  ручонками  в  шею
поднЯвшей его кормилицы и снова воззрилсЯ вверх.
     Ђ Ђлександра и на прощании опЯть завыла в голос.
     €з детей Ђлександра не было „митриЯ - не поспел приехать из Ќовгорода -
да  дочери   …вдокии,  что  была  замужем   за  смоленским  кнЯзем.  ‘тарший
Ђлександрович,  ‚асилий, когда-то  любимец,  а после  новгородских  раздоров
сосланный  и отстраненный  отцом от всех дел, угрюмо стоЯл  рЯдом с матерью,
иногда поддерживаЯ шатающуюсЯ Ђлександру под локоть. ‚  свои двадцать три он
выглЯдел  уже тридцатилетним. Љ  матери у  ‚асилиЯ было горькое  чувство: не
спасла,  не отстоЯла, во всех семейных спорах всегда  становилась на сторону
отца. ‚асилий старалсЯ не  глЯдеть  на младшего брата  ЂндреЯ.  Ћт нынешнего
кнЯжеского  совета  он не ждал длЯ себЯ  добра. Ђндрей,  еще подросток, тоже
бычилсЯ на ‚асилиЯ: "Џоди, захочет теперича забрать отцов удел,  будет нам с
Њитькой тыкать!" ’ак, дичась друг друга, но  не отходЯ от матери, они прошли
и  в  крестовую  палату.  „етЯм   Ђлександра  предстоЯло  получить  (или  не
получить?) уделы из рук враждующих братьев-дЯдевей.
     ђостовские кнЯзьЯ, внуки  Љонстантина ‚севолодича, приехали все скопом,
с Њарией ђостовской, дочерью замученного в Ћрде черниговского кнЯзЯ Њихаила,
и держались особнЯком.
     ‚отчина Љонстантина уже при его  детЯх  распалась  на части. ‘тарший из
Љонстантиновичей,   ростовский  кнЯзь  ‚асилек,   был  схвачен  на  ‘ити  и,
отказавшись служить Ѓатыю, погиб у еренского  леса, повешенный  татарами за
ребро. ЃратьЯ  его - Ярославский и углицкий кнЯзьЯ  - тоже  умерли,  передав
столы  потомкам. ’еперь  на  ростовских  уделах правили внуки.  €з них ђоман
“глицкий творил богоугодные дела, строил странноприимные дома и больницы, не
помышлЯЯ о большей власти.  ‚  џрославле сидел  "принЯтым" смоленский кнЯжич
”едор ђостиславич, женатый на правнучке Љонстантина ‚севолодича.
     (‚ластнаЯ вдова  сына  Љонстантинова, Њарина  Ћльговна,  и  ЉсениЯ,  ее
сноха,  пошли  на этот  брак, не  желаЯ,  чтобы  удел, за лишением  мужского
потомства, воротилсЯ  в великое  кнЯжение.) Ћни все приехали, вдовы и внуки,
захватив  и  правнуков,  совсем  еще  детей.  ’олько  "принЯтого"  -  ”едора
‘моленского - не взЯли с собою на это семейное печальное торжество.
     € здесь, среди вдов, была своЯ  иерархиЯ. ‘таршей по уделу, по значению
и по  роду была  дочь Њихаила  —ерниговского,  вдова  ‚асилька  ђостовского,
ЊариЯ. € ЯрославскаЯ великаЯ кнЯгинЯ Њарина Ћльговна  перваЯ  засеменила  ей
навстречу. ЉнЯгини поцеловались. Њарина не утерпела, вполголоса пожаловалась
на "принЯтого", ”едора ‘моленского.
     - Љрасив! - щурЯсь,  уронила  ЊариЯ, вспоминаЯ Њарининого зЯтЯ и обводЯ
глазами  собрание. (Ѓорис ‚асилькович и сама  она посредничали в этом браке,
тоже  не  хотели  отдавать удел  џрославичам.)  -  “ж  больно  красив-то!  -
вздохнув, возразила ЉсениЯ. - Ќехорошо. “ Њаши сердечко тает, а он любит ли,
нет - невесть!
     - ‚ласть-то он любит! - желчно подхватила Њарина. - ‚ ином мои боЯре на
вожжах не удержат...
     - Џойдем, вот и Ђлександра воротилась из церкви! - мЯгко  остановила ее
ЊариЯ и, тронув за рукав Љсению - "Ќе сердитесь, мол, что бросаю вас, а - не
времЯ нынче", - пошла навстречу великой кнЯгине владимирской.
     ла прЯмаЯ,  пристойно  утупив  очи  долу,  и лишь  на  миг,  невольно,
подумалось-колыхнулось в душе: "’ак  вот! ‚сЯкому  свой час!"  „вадцать пЯть
лет, как погиб  муж  Њарии,  кнЯзь ‚асилько ђостовский,  двадцать  пЯть... €
тридцать пЯть,  как они поженились:  дочка всесильного  тогда  черниговского
кнЯзЯ Њихаила и молодой ростовский кнЯзь ‚асилько. € было  ему  восемнадцать
лет,  а  ей  едва  исполнилось  пЯтнадцать.  ‘вадьбу  гулЯли  в  Њоскве,  на
полдороге,  -   так  Њихаил  настоЯл,  выдерживаЯ  честь.  „есЯтого  февралЯ
пировали, а утром, в потемнЯх, полусонную, молодой муж выносил в сани, и эх!
чудо кони,  кони-вороны двести верст как  диво,  как  ветер  пронесли ее  за
неполных полтора днЯ.  € казалось, то не кони, а муж молодой  на руках несет
ее сквозь обжигающий  солнечный  февральский ветер,  в голубых  проносЯщихсЯ
тенЯх от стройных елей, в сверкающей россыпи снегов. € двенадцатого уже были
в ђостове, в хоромах мужевых. Ђ потом десЯть лет счастьЯ, короткого счастьЯ!
‚ечные походы, разлуки вечные, дети один за другим. € вот страшный 1238 год,
и  развеЯна  удаль  и слава,  и  муж, любимый, замучен татарами у еренского
леса...  Ђ  был он красив,  светел  лицом и очами  грозен, ласков и храбр на
охоте и  в бою, и из тех  боЯр, кто его чашу пил и хлеб ел, никто уже не мог
служить иному кнЯзю. €  было ей тогда, молодой вдове, двадцать шесть  лет! Ђ
через семь лет новое горе, горее прежнего.
     Ћтец,  кнЯзь  Њихаил,  задавлен татарами  в Ћрде, на  глазах  у  внука,
Ѓориса.
     Ћтец был и  не  добр, и не прост. ‚се уже кланЯлись, чего бы было и ему
поклонитьсЯ Ѓатыю? „а, видимо, не просто-таки! €ли опоздал, или  мстил Ѓатый
за унижение  под  Љозельском,  его, черниговским,  Њихаиловым  городом,  где
простоЯл без  толку семь недель и  положил  силы несчетно. €ли  уж у старого
отца  заговорила гордость древнЯЯ, ихнЯЯ, черниговскаЯ, гордость Ћльговичей:
трЯслась  ‚изантиЯ, половцы  ходили  под рукой,  а  тут -  вонючим степнЯкам
кланЯтьсЯ! ‚место  того,  чтобы враз  поклонитьсЯ Ѓатыю,  поехал к  западным
государЯм. Ќа ‹ионском  соборе просил помочи на  татар. Ђ те тоже отреклись,
решили отсидетьсЯ, и пришлось-таки ехать к Ѓатыю, который  не простил ему ни
гордости, ни Љозельской осады, ни ‹ионского собора... ’ак погиб отец Њарии и
стал свЯтым, страстотерпцем, мучеником...
     “жас  тех дней (Ѓорису в год убийства деда  было пЯтнадцать лет) на всю
жизнь заронил в  душу этого красивого - кровь с молоком - молодца, нынешнего
главы ростовского  кнЯжеского  дома,  страх перед Ћрдой  и желание всегда  и
везде во что бы то ни  стало ладить с татарами. Ћн и сюда,  на снем, приехал
не столько  ревновать о  власти, как втайне хотелось бы  его матери, сколько
поддержать самого благоразумного из соревнователей.
     ђодичи, проходЯ,  приветствовали  друг друга тихим наклонением  головы,
говорили  вполголоса.  Ђлександра, встречаЯ,  тоже  склонЯла  голову,  скупо
отвечала,  крепилась.  ‹ишь когда  подошла ЊариЯ ђостовскаЯ, вечнаЯ  прежнЯЯ
соперница,  вдруг  сердцем  понЯв,  как неправа  была  к ней  все  эти годы,
дрогнула,  точно  сломалось что-то внутри. ЋбнимаЯ  Њарию, вдруг зашаталась,
повисла у нее на плечах и  зарыдала, грубым  низким голосом, обливаЯ слезами
плечо Њарии. € оттого,  что та не отвела  рук, не  отшатнулась, а матерински
обнЯла Ђлександру и гладила ее легкою сухою ладонью, тихо приговариваЯ слова
утешениЯ:  "Ќу  что ты,  ура, крепись,  крепись уж!  …го  волЯ!  Ќе у  тебЯ
одной...",  -  оттого  Ђлександра,  распалЯЯсь, рыдала  еще  громче.  ЉнЯзьЯ
отводили  глаза,  хмурились. Ѓорис было  двинулсЯ  к  ним -  мать решительно
махнула  рукой  сыну:  отойди, мол! Њитрополит  Љирилл  уже  спешил на голос
вдовы: утешать надлежало ему.
     €,  оглаживаЯ  рыдающую в  голос Ђлександру, ЊариЯ прощала  ее  наконец
сердцем за все:  за  гибель  замученного ‚асилька, за  отца, убитого Ѓатыем,
прощала за себЯ: легко ли  молодой вдоветь  четверть века!  Џрощала за  все,
провидЯ,  что и той  теперь  заботы падут  нелегкие  и  жизнь беспокойнаЯ, с
детьми, что  скоро потЯнут врозь, так что  и не помирить их  будет самой без
заступы митрополита Љирилла, который и сам-то уже ветх деньми.
     "‚от   он  идет,   однако!"  -  ЊариЯ  ласково  отстранила  Ђлександру,
поворачиваЯ  ее  зареванным  лицом,  с  распухшими,  некрасиво  распущенными
губами,   к  митрополиту   Љириллу.  €  та,  еще  вздрагиваЯ  всем  крупным,
отЯжелевшим телом  от  задавленных  рыданий, стихла наконец,  склонЯсь перед
духовным владыкою ђуси.
     Ќаконец по знаку митрополита Љирилла все  уселись на  опушенных широких
лавках вдоль стен под иконами. ќто был большой семейный совет, еще без боЯр,
которые тоже могли и перерешить и склонить своих кнЯзей к иному.
     (Ѓыли, впрочем, четверо ближайших  боЯр Ђлександровых, но держались они
в  тени, стараЯсь  никак  не выставлЯть  себЯ  перед  кнЯзьЯми  и  кнЯгинЯми
‚севолодова дома.) €, разумелось само  собой, что как бы тут ни судили и  ни
рЯдили - все отлагалось до ордынского, уже окончательного решениЯ.
     Ђлександра,  оправившаЯсЯ,  вымывшаЯ  лицо и за ушами  холодной  водой,
поджав  губы,  недоверчиво  вглЯдывалась  в  собравшихсЯ.  Џрежнее  отчаЯние
волнами ходило в груди,  но  теперь его гасил  страх за  будущее. ‡десь,  на
семейном  съезде,  решалось:  кто  же  заступит место покойного?  Џоследнего
кнЯзЯ, который  сумел одержать в руках всю великую Љиевскую ђусь, хоть и под
татарским Ярмом, хоть и отступЯ из Џолоцкой земли под  натиском литвы, и  из
Љиевской - от татарского разореньЯ, но держал и был. € кто же будет теперь?

        ѓлава 3

     џрославичи  - трое братьев покойного Ђлександра - отчужденно и  ревниво
ждали кнЯжеского снема. Ћни не собирались отдавать власти никому. ‚ их руках
были  Ќовгород,  где  сидел  сын Ђлександра, „митрий,  ’верь  и ЏереЯславль,
Љострома, ‘уздаль,  ѓородец с  Ќижним.  ‚  их  руках, пока  еще, находилсЯ и
стольный город ‚ладимир.
     Ђндрей,  когда-то тЯгавшийсЯ с покойным за владимирский  стол, встретил
тело брата еще в пути. €з Љостромы примчалсЯ младший џрославич, ‚асилий.
     Џоследним  прискакал  из ’вери, верхом,  с  ближней  дружиной,  џрослав
џрославич, второй брат  покойного великого кнЯзЯ. “спел к  выносу, хоть и не
близка ’верь. „еревЯнно шагаЯ (конь, третий по  счету, бешено поводЯ мокрыми
боками,  храпел и шаталсЯ  у крыльца, пЯтнаЯ снег розовой пеной),  подошел и
молча, хозЯйски, остановил поднЯтый было  гроб, даже не глЯнув на безропотно
отступившего в сторону углицкого кнЯзЯ.  „ети џрослава, серые от  усталости,
спотыкаЯсь, точно запаленные лошади, ввалились следом за ним.
     Ђндрей хмуро и  молча кивнул  брату. "€ детей приволок!" - недружелюбно
подумал он. ‘о  смертью Ђлександра прежние союзники волею  судеб становились
соперниками в  споре  о власти.  Ќе  от одного горЯ великого  загонЯл  коней
тверской кнЯзь!
     ‘лишком  Ясно виделось, впрочем,  что ростовским кнЯзьЯм  не  по  силам
тЯгатьсЯ  с Ярославичами.  Њелкие кнЯзьЯ из  бедных ћрьева и  ‘тародуба были
совсем не в счет.
     ‘таршим из џрославичей оказалсЯ теперь Ђндрей, но он после  изгнаниЯ  и
примирениЯ  с братом сильно потишел,  да и обеднел, и место  его среди родни
заступил следующий по возрасту брат покойного, џрослав ’верской. Њежду ними,
после первых обрЯдовых слов, и возгорелсЯ спор.
     џрослав сперва  упорно, потом уже сердито упирал на то,  что Ђндрей уже
был на великом кнЯжении и уступил место Ђлександру.
     - —его решено, не нам перерешивать стать!
     Ђндрей, сильно  сдавший  за  последние  годы, - наследственнаЯ  болезнь
џрославичей точила его,  сердце порой не давало вздохнуть,  - намерилсЯ было
молчать, но тут не выдержал, взорвалсЯ:
     - “ нас кто силен, тот и прав!
     € спор возгорелсЯ.
     Њитрополит Љирилл  смотрел на  сцепившихсЯ братьев-кнЯзей, на  все  это
собрание большей частью молодых нарочитых мужей, полных  задора и сил, и еще
ох как неопытных, на это потревоженное гибелью вожака гнездо и думал:
     "’рудно будет с  ними! ‘уетна  власть мирскаЯ!"  Ћн был другом и правою
рукою  благороднейшего  из  кнЯзей,  когда-либо  живших  на  земле:  „аниила
ђоманыча ѓалицкого, который сейчас, как слышно, умирает в ѓаличе, не свершив
и малой толики дел своих... „а и можно ли их свершить в краткой жизни сей?!
     —то земнаЯ власть без духовной опоры, что есть  сила без веры? Џонимают
ли это они?!  ‚от над  гробом Ђлександра делЯт ее,  мирскую власть, и каждый
мнит  себЯ  бессмертным.  €  Ђндрей, хотЯ  печать смерти уже на  челе его, и
џрослав, - долго ли и он проживет и прокнЯжит? ‘тарый митрополит Ясно помнил
свою мирскую жизнь,  когда был главным хранителем печати при  кнЯзе „анииле,
но как бы про другого человека. ’ого, прежнего, всего в кипении дел мирских,
он  рассматривал теперь, как  взрослый  ребенка, и  любил: за  старание,  за
деловитость, за  Ясную силу письма,  за верность „аниилу,  но быть им уже не
мог, как не  может взрослый  стать дитЯтей. €бо теперь он  постигал то, чего
мирской ежедневной жизни  человек не разумеет: бренность  плоти  и  даже дел
людских, хотЯ они часто переживают плоть, и вечность духа, что незримо живет
в народе,  в Языке, во всем живом, духа животворЯщего, им же живы люди, пока
они живы, имЯ коему - Ѓог.
     Ђндрей  сам понимал, пожалуй, что богатаЯ ’верь, неодолимо подымавшаЯсЯ
на  западной окраине земли,  на  путЯх  торговых из  Ќовгорода,  ‹итвы  и  с
низовьев ‚олги, давно обогнала  прочие грады. ’верь, торговаЯ и люднаЯ, а не
порЯдок кнЯжений - вот что  давало силу џрославу.  Ќо и его Ќижний богател и
строилсЯ, не в пример строгому пустеющему ‘уздалю, стольному граду ЂндреЯ...
Ќет,  дело  было  не в  том!  Ђ в старой  обиде, старом  споре,  разрешенном
Ђлександром из Ћрды, татарскими саблЯми. ‘ам не ЯвилсЯ небось, приехал чист,
миротворец! (‚се  эти  годы старалсЯ о том не  вспоминать, а  тут взЯло.)  €
промолчал бы, кабы џрослав, давний союзник, не плеспул масла в огонь:
     -  Џомогла  тебе  свеЯ да немцы  твои? Ќемцы  вон, как цесарь ”ридрихус
умер,  все  раскоторовали,  брат  на  брата  войной  идет!  “  франков  паки
нестроение  великое. Ђглицкий  круль  ѓенрих  с  ‹юдовиком  рать  держат.  ‚
’осканской земле брань велиЯ, гости торговые глаголют: ихний нарочитый  град
”лорентийский взЯли на щит, дак до Ћрды ли им? Ћни только обещать горазды, а
на борони их не узришь! ‡абыл, каково оно поворотилось под ЏерЯславлем-то? џ
ить на  той  рати семью  потерЯл! „етей, жену,  -  џрослав всхлипнул,  почти
непритворно, и возвысил голос:
     - ѓде  о ту  пору  были  немцы твои?! ‘ам же ты потом кланЯлсЯ, и тесть
твой крепости разметал на ‚олыни, как приказали татары!
     Ќе  помогла свеЯ; и тестю, „аниле  ѓалицкому, папа римский не помог;  и
Њихаил с ‹ионского собора  привез лишь собственную гибель. ‚се было так, как
сказал џрослав, и - все же! ЏоднЯлсЯ Ђндрей:
     -  Ђ  вы  что  сблюли под  Ярмом татарским? ‡рите!  ‚  …гипетской земле
половцы  полоненные, коих татары как скот купцам  иноземным продавали, взЯли
власть. € уже  от  татар  персидских  отбились! Ђ  в Њунгалии резнЯ! Ђ  папа
римский  „аниле  той поры  помочь  предлагал! …гипетски  половцы, да  „анила
ђоманыч, да папа римский, да мы - вкупе и одолели бы степь!
     - Џоловцы  в …гипетской  земле бесерменской веры,  бают, да и далеко от
нас, - вмешалсЯ молчавший доныне углицкий кнЯзь ђоман.
     - Ђ с  папой  твоим всем бы пропасти заодно!  -  брЯкнул  џрослав. - Ќе
знаешь, что мы сблюли под татарами?! ‘ебЯ сохранили!
     -  ‘охранили веру,  сохранили душу  народа,  - примирительно подтвердил
митрополит.
     Ђндрей џрославич  затравленно  поглЯдел в  строгое лицо  Љирилла, обвел
глазами лица братьев и родных:
     - Џравославную веру спасли? ‘пасли ли?! Љакое там православие! Ћкрест -
мордва некрещенаЯ, лопь да чудь, а там... ‹итва откачнетсЯ к ђиму.
     ѓлЯди, и ‚олынь не выдержит татарских насилий и туда  же под ђим уйдет.
„а, да! ‚се лучше, чем под властью  хана! ‚ степи мерзнуть, за стадами... Ќе
видели?! ‚ы там, в  Њунгалии, поглЯдите  на русский полон, что,  как собаки,
просЯт объедков у ворот Љаракорума! Ќа русские кости, что усеЯли пустыню!
     Ђндрей губил  себЯ,  губил своей  речью  возможность  получить  великое
кнЯжение и знал это, но ему уже было все равно.
     ’ут  уже  пристойно стало вмешатьсЯ  митрополиту. ‚прочем, его опередил
епископ €гнатий, напомнивший, что два года назад стараниЯми Љирилла основана
епархиЯ в  ‘арае и свет православной веры  не  токмо  подает  утешение нужою
покинувшим домы  своЯ, но и  осиЯет темные души  Язычников,  из  коих  иные,
подобно ‘артаку, сыну Ѓатыеву, уже прикоснулись благодати.
     ‘артак  был другом  покойного,  и через  него как раз, силами Ќеврюевой
рати, Ђлександр и согнал ЂндреЯ с владимирского стола. ђостовский епископ не
должен был  напоминать  о нем,  и митрополит Љирилл  недовольно чуть сдвинул
брови. Ђндрей, как и следовало ждать, вскипел:
     - ‘умеете ли  обратить в христианство Язычников, когда сами  у  них под
Ярмом? Љатолики за раздорами нашими давно уже теснЯт православную веру.
     ‹атины –арьград, свЯтыню православную, захватили!
     Љирилл  легким  мановением руки остановил готового возразить €гнатиЯ  и
сам ответил Ђндрею:
     -  ‘вЯтыни  –арьграда  паки  освобождены  от   латин  цесарем  Њихаилом
Џалеологом, и вера православнаЯ не угасла! ‚едомо то и тебе самому.
     Љирилл  умолк  и  подумал,  что говорит не  то.  Ќадо  бы  сказать, что
страданиЯ и смерть  еще не самое страшное. ‘трашнее - сытое угнетение духа и
разномыслие в народе  и  кнЯзьЯх. Ќе оттого ли  недостало сил одолеть татар?
‚прочем,  по лицам кнЯзей видно было, что им сейчас  не до  –арьграда,  лишь
дети с расширенными глазами внимали речам, которые не часто ныне приходилось
им слушать,  речам,  где разом поминались  свеЯ и –арьград, ‚осток и  ‡апад,
татары и ђим, ѓалич и  ‹итва, -  размахом  той, пышной ђуси, еще  не знавшей
татарского Ярма, отсветом великой киевской славы  проблеснуло  сейчас  перед
ними...  „а еще кто-то из ростовских кнЯжат, в  наступившей тишине,  громким
шепотом, вызвавшим мгновенную улыбку взрослых, спросил:
     - Ѓаба! Ђ разве –арьград латины забрали?
     - “же прогнали  их!  - ответила ЊариЯ, привлекшаЯ несмышленыша  к своим
коленЯм. - Њолчи! ‘таршие говорЯт.
     Ђндрей,  побежденный  спокойным  взором  митрополита,  который  как  бы
смотрел в века и  говорил от  будущих, скрытых завесою  времен, обратилсЯ  к
братьЯм-кнЯзьЯм, которые, он уже знал, выберут великим кнЯзем џрослава:
     - —то  ж! ‘покойнее из рук