которого  к исходу шестого десЯтка лет  начинала
оставлЯть юношескаЯ гибкость ума,  зачастую приходилось  излиха трудно.  Ћн,
однако,  упорно  ходил  на  лекции, слушаЯ  все  подрЯд, будь  то  медицина,
астрономиЯ, математика, риторское искусство или богословие.
     Џослушать гераклейского митрополита сошлось приметно больше народу, чем
собиралось на обычных схолиЯх, и обширнаЯ сводчатаЯ палата оказалась тесной.
€ным не хватило мест, стоЯли или сидели на полу. Ђгафангел с трудом оборонЯл
припоздавшему Ђлексию его обычное место на скамье.
     ”илофей  поднЯлсЯ  на  возвышение.  ‡начительно  перемолчал   шевеление
усаживающихсЯ слушателей,  цепко обозрел взором палату и, не умедлЯЯ  более,
высоким звучным голосом, обличавшим в нем хорошего певца, начал:
     - Ќедавно  слышали мы на соборе  господним  промыслом отринутое  учение
латинЯнина  ‚арлаама, утверждавшего, что Ѓожество  -  о стыд,  о горе! -  не
имеет ни  энергии, ни воли,  ни  благодати... Џолно  бы и  говорить  о  том,
осужденном соборно, заблуждении, но коль многим  эти споры внушили и все еще
внушают страх и  подозрение,  то  и надлежит ныне, ради новых лиц, коих вижу
здесь  среди вас, и могущего еще тлеть  соблазна, кратко обозреть признанные
писаниЯ  великих  отцов  церкви,  дабы  показать, что не всуе  и  не попусту
изрекал глаголы свои ѓригорий Џалама,  нынешний  епископ фессалоникийский! €
не  вотще, и  не  суетнаЯ  новизна  - "умное  делание"  старцев  афонских  и
возлюбленнаЯ многими и мною исихиЯ,  возлюбленнаЯ до того, что и Я, грешный,
мыслил отврещись суеты, и только отец Џалама уговорил менЯ не  снимать крест
общественного служениЯ с рамен своих!
     ”илофей Љоккин  действительно  был нездорово  красен лицом,  но  не  от
злобы,  как утверждал в  своей "истории" Ќикифор ѓригора -  Ђлексий не узрел
свирепости  в этом  лице, - а  скорее от  болезни  и,  возможно, от излишней
пылкости нрава, прорывавшейсЯ в остроте жестов и чрезмерном порою возвышении
голоса.
     ’олпа  слушателей,  взыскующих  знаниЯ,  сегоднЯ  отличалась  особенною
пестротою.  Ѓолее  половины было мирЯн. Ѓрадатые мужи и юноши с первым пухом
на  щеках  плотно  теснились  на  скамьЯх.  Њногие принесли с собою складные
холщовые стульЯ. Џисали на вощаницах, положивши дощечки на левое колено, или
просто слушали,  отмечаЯ себе  стилосом самое  главное,  вскидываЯ глаза  на
гераклейского епископа, когда он произносил основополагающие суждениЯ.
     -  Љонечное наше устремление,  - говорил Љоккин, - познание, постижение
умонепостигаемой и непознаваемой первопричины!
     ‘осед  ЂлексиЯ просто поставил в своей дощечке два знака, как догадалсЯ
Ђлексий,   означающие   заглавные   буквы  слов  "познание  непознаваемого".
Ђнтиномии византийского богословиЯ здесь были привычны и понЯтны всем.
     - Љак  же постигнуть непостижное? -  продолжал ”илофей с  ударением.  -
Џовторим, что речет Љлимент  Ђлександрийский, - Яко же познание основываетсЯ
на вере!
     ‚ера - априорнаЯ предпосылка знаниЯ. Ћна без доказательств, изначально,
признает  Ѓога действительно существующим. ‚ера  возбуждает в человеке тоску
по учению, возбуждает дух исканиЯ, ведущий к истинному знанию.
     ‚зглЯнем шире окрест: не вера ли основа, предварение всЯкого деланиЯ?
     Ќе иначе пахарь сеет  зерно в чаЯнье урожаЯ, кормчий выводит корабль из
гавани в  море, верЯ, что достигнет берега, купец отважно везет товары,  чаЯ
избежать разбойников и получить прибыль; не с верою ли и воин устремлЯетсЯ в
бой? Ќе с верою ли и послушник приходит в монастырь, изначально возлюбив еще
неведомую ему монашескую стезю?
     ѓносис,  познание,  начинаетсЯ  с  простого познаниЯ  мира, окрест  нас
простертого, и  даже неразумные  существа обладают этим знанием.  Ќо  только
человек способен  проникнуть в самую сущность предмета, и потому мы отличаем
и именуем последовательные ступени познаниЯ...
     Ђлексий не успевал записывать греческие ученые слова, которые его сосед
по скамье  отмечал лишь немногими литерами,  по-видимому, и так  хорошо знаЯ
предмет.
     - Џознание, - тут ”илофей,  приодержавшись, обвел слушателей вспыхнушим
взором,  -  познание побуждает человека к деЯнию! ‚ том числе  и сугубо -  к
мистическому деЯнию! Љ постижению ѓоспода внутри нас! € тут, друзьЯ, обратим
ум  к глубокому творению „ионисиЯ "Ђреопагитикам".  ‘коль  бы ни сомневались
иные в имени создателЯ "Ђреопагитик", но созданное - создано, и  в созданном
равно наличествует создатель,  назовем ли его „ионисием  либо  иным  именем,
неведомым нашему знанию!
     —то же речет сей  муж? ‚ чем  находит  он критерий и источник истины? ‚
боговдохновенном  предании и делании, сиречь в ‘вЯтом писании и  мистическом
опыте каждого, постигшего исихию!
     €  не  зазрим, и не  усомнимсЯ,  ибо, по  словам его  же: "Ѓожественное
открываетсЯ каждому из нас в соответствии с его способностЯми пониманиЯ".
     € еще речем из тех  же  "Ђреопагитик",  где паки и паки  повторено, что
скуден ум длЯ познаниЯ ‚ышнего, скуден  и  недостаточен, ибо "Ѓог  пребывает
выше  всЯкого знаниЯ и выше всЯкого бытиЯ"  и "познать и  увидеть Ѓога можно
только через не-познавание  и  не-видение". "€  по  преимуществу совершенное
незнание есть высшее знание того, что превышает все, доступное познанию".
     ‚от  порог,  у коего  остановилась мысль древних эллинов, не  постигших
•риста. ЋтчаЯвшись  постичь вселенную разумом,  пришли  они  к  скепсису,  к
отказу от поисков истины!
     Ђ теперь повторим слова ѓригориЯ Ќисского и иных великих каппадокийцев,
повторим  мудрые  речениЯ  Њаксима  €споведника и  ”илона  Ђлександрийского!
‚спомним ѓригориЯ Ќазианзина и €оанна „амаскина...
     ‚идим мы, что непостижимое  божество само стремитсЯ быть познано в силу
божественной любви  и ЯвлЯетсЯ нам на уровне бытиЯ в виде  божественных сил,
энергий, божественных разделений. Џричем  в  каждом  из  своих многообразных
проЯвлений сверхсущностное божество сохранЯет изначальное единство, в каждом
из своих разделений присутствует все целиком!
     —то  есть Ѓог?  Ѓог есть сущее,  благо, бытие, свет, мудрость, красота,
жизнь, причина, разум... €мена сии  бессчетны! Ќо Ѓог не ЯвлЯетсЯ ни светом,
ни  благом,  ни  красотой,   ни  жизнью,   ни  причиною.  Ѓолее  того!  Ѓог,
первопричина всего,  не ЯвлЯетсЯ ни  благом,  ни не-благом,  ни подобием, ни
неподобием, ни сущим, ни не-сущим, ни мраком, ни светом, ни заблуждением, ни
истиной!
     ђечем: Ѓог во всем и вне всего, он по ту сторону бытиЯ и небытиЯ.
     "Ѓог познаетсЯ во всем и вне  всего,  познаетсЯ ведением и  неведением.
Ћн, будучи всем во всем и ничем в чем-либо, всеми познаетсЯ из всего и никем
из чего-либо. ‘иречь познаетсЯ  в творениЯх, силой своей любви исходЯ в мир,
и  не  познаетсЯ  в  своей сущности,  в своем сверхбытии". € потому познание
возможно  лишь  чрез   мистическое  единение  с  божеством.  "Џознание  Ѓога
обретаем, - речет „ионисий, - познаваЯ его неведением  в превосходЯщем разум
единении,  когда наш ум, отрешившись от  всего существующего и затем оставив
самого себЯ,  соединЯетсЯ с  пресветлыми  лучами  и  оттуда, с  того  света,
осиЯваетсЯ неизведанной бездной премудрости".
     ‚от противу  чего выступили ‚арлаам с  Ђкиндином!  ‚от какими глаголами
пренебрегли   сии  ложновысокоумные  мужи,   потщившие  разум   человеческий
поставить выше свЯто-отеческих писаний!
     Ђлексий, откидываЯ исписанные дощечки, почти выхватывал у Ђгафона новые
вощаницы,  успеваЯ додумывать меж тем,  что „ионисиЯ Ђреопагита  надобно  не
токмо достать,  но  и перевести на  русскую  молвь, что ‹ествичника  они уже
купили, а ѓригориЯ ‘инаита надобно срочно доставать...
     - Љак же мыслит пресловутый ‚арлаам  переспорить свЯтых отцов церкви  и
заветы самого  •риста,  требовавшего деланиЯ прежде всего?! ’еперь,  оборотЯ
взор  от  горних  высей к самому человеку, что  обретаем мы  в  нем? "’ело и
душу", - говорЯт ‚арлаам с Ђкиндином в согласии с латинским лжеучением.
     Ќет, возражаем  мы с ѓригорием Џаламою и отцами церкви,  - тело, душу и
дух,  триединое существо! €менно сиЯ третьЯ ипостась  позволЯет смертному из
человека  душевного,   восходЯ  стезею  опытного  деланиЯ,  стать  человеком
духовным, опытно постичь божество!
     ‘просим  еще и  так: ежели  Ѓог токмо непостижим, как  мыслЯт ‚арлаам с
Ђкиндином, вообще непостижим  тварным  человеком и лишь в творении открывает
себЯ  мысленному суждению,  то,  спросим,  кому  мы  поклонЯемсЯ?  Ѓогу  или
дьЯволу? Љто  демиург, создатель сего тварного мира? Ѓыть может, тогда правы
манихеи, считающие тварный мир беснующимсЯ мраком?
     "Ќет! Њы видели  …го! - отвечают постигшие умное делание, исихию.  - Њы
сами  видели нетварный  ”аворский свет!" € тут-то и можно  отличить  Ѓога от
дьЯвола! ’олько в делании, в прЯмом постижении ‚ысшего!
     Ђ  ежели  нет  прЯмого  личного общениЯ  с творЯщею  силой, мы не можем
утверждать,  что Ћн  есть,  и не  можем, повторЯю,  даже  отличить  Ѓога  от
дьЯвола, соблазнителЯ смертных!
     ‚арлаам  на сей  вопрос отвечает, мол,  это делает церковь.  ЉакаЯ? ’а,
папскаЯ,  где возможны  трое пап сразу,  взаимно  проклинающих  друг  друга,
погрЯзшаЯ в страстЯх мира сего?!
     - €  еще, и  сугубо,  речем, - вбивал  ”илофей  последние гвозди в гроб
противников ѓригориЯ Џаламы, - какаЯ слепительнаЯ стезЯ открываетсЯ каждому,
постигшему  исихию: обожение,  слиЯние  с непостижимым! ‚  каковом  любовном
слиЯнии происходит соединение гносеологии и онтологии, познаниЯ себЯ и мира,
человека  и  божества! "€стинный богослов, -  вновь  реку  словами  „ионисиЯ
Ђреопагита, - не токмо учит божественному, но и сам переживает его!"
     ”илофей Љоккин, переждав одобрительный шум  слушателей, начал  излагать
затем   лествицу  небесной  иерархии,   по  ступенЯм   которой  божественнаЯ
светоноснаЯ энергиЯ нисходит в  наш мир, вновь и вновь доказуЯ необходимость
исихий, умного деланиЯ.
     ‘лушатели, уже утомЯсь, откладывали вощаницы, тем паче, что речь  зашла
о предметах, Ясных каждому  византийцу:  об  евхаристии и прочих  таинствах,
божественном озарении изографа,  прозревающего духовным  взором  недоступное
уму,  о давних иконоборческих  спорах и, наконец,  о  чувственном постижении
божества как высшей ступени познаниЯ (и сверхчувственного знаниЯ), в коем ум
становит бессилен и должен смолкнуть и отойти посторонь.
     Љогда схолиЯ  окончилась,  к гераклейскому  епископу  тотчас  кинулись,
окружив его, ученики, завЯзав диспут, в коем Ђлексий по осознанию невежества
своего  не  мог принЯть  участиЯ,  тем  паче,  что  вокруг начались  мирские
разговоры о суетных делах: плате за поставление,  доходах клириков и прочем.
„авешний  слушатель-сосед, так  понравившийсЯ было Ђлексию,  привлек к  себе
сотоварища и с похотною улыбкой выговорил:
     - ‡олото,  нам, малым,  всей  жизни  заменЯющее блеском своим ”аворский
свет! - €, понизив голос, продолжил:
     -  ‚еликаЯ  ”еодора,  когда  синклит   запретил  танцовщицам  выступать
обнаженными,  Явилась пред зрителЯми,  имеЯ в виде одеЯниЯ на чреслах  своих
одну лишь златую цепь, коей... - поднЯв палец и скользом оглЯнув на ЂлексиЯ,
продолжил он, увлекаЯ молодого спутника своего:
     -  коей сумела  привЯзать  к себе великого  ћстиниана,  а с  ним и  всю
ђомейскую империю!
     ‘лышать  такое Ђлексию было соромно, и  он  уже было порешил исчезнуть,
найдЯ  другой,  удобнейший  повод  длЯ  встречи,  но  тут  ”илофей,  отослав
настырных  слушателей  к трудам ‘инаита,  разорвал кольцо остолпивших и  сам
подошел к нему,  приветствуЯ ЂлексиЯ  на классическом древнегреческом Языке,
и, тронув русича за руку, примолвил тихо:
     - „авно, брате, тщусь поговорить с тобою!
     Ћни  шли  под  каменными  сводами,  минуЯ  переходы  и  лестницы,  ведЯ
несущественную припутную  беседу.  Ђлексий понЯл, что времЯ благоприЯтно длЯ
главного, а посему, не обинуЯсь более, пригласил ”илофеЯ в свою келью.
     Љоккин  вступил  в  покой,  мгновенно  оглЯнувши  позадь  себЯ,  словно
проверЯЯ, не видит ли кто из клириков или слуг его в сей миг. ЂлексиЯ больно
резануло это, уже ставшее  привычным среди греков давнее их недоверие друг к
другу.
     - џ  вижу, мой русский брат пребывает в  похвальной бедности, -  весело
произнес Љоккин, оглЯдываЯ палату, - меж тем  как ручей русского серебра уже
промыл себе многие русла в дебрЯх наших канцелЯрий...
     Ђгафангел подал хлеб и кисть позднего синего винограда, поставил кувшин
с разведенным  вином и  побежал за рыбой, что  готовил ‘танЯта  на улице, на
железной решетке.
     ”илофей, не чинЯсь, тотчас приступил к трапезе.
     ‹юбопытно  обегаЯ  живыми, с восточною поволокою глазами  келью, Љоккин
остановилсЯ на раскрытом …вангелии, прочел вслух:
     - "…жели ты принесешь  дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат
твой имеет что-нибудь против тебЯ,  оставь там дар твой пред  жертвенником и
пойди  прежде примирись с  братом своим!" - Ћтчетисто  произносЯ по-гречески
слова ‘пасителЯ, ”илофей вдруг померк, насупилсЯ, изронил глухо:
     - Ѓратней любви очень недостает ромеЯм в днешней скорбной судьбе!
     Ђлексий,  заинтересованный  последним тезисом только  что  прослушанной
схолии,  вопросил:  верно  ли он  понЯл, что чувственное проникновение  выше
холодного умственного и вернее по постижению божества?
     Љак только речь коснулась искусства, ”илофей Љоккин оживилсЯ.
     Ћтставив чашу,  убедительно  и Ярко стал живописать значение  искусства
как  понЯтийного  уровнЯ  длЯ  "малых сих",  тут  же  процитировал  ѓригориЯ
Ќисского:
     "Њне кажетсЯ, что  философиЯ, проЯвлЯющаЯ  себЯ  в мелодии,  есть более
глубокаЯ тайна, чем об этом думает толпа".
     Ђлексий  посетовал,  что истинно  великих  произведений  художества  не
достать в Љонстантинополе. Љоккин усмехнул:
     - Ќе там ищешь, брат! Џоезди или лучше пошли  иного в ѓаллиполи, самому
тебе не стоит подвергать себЯ военной опасности. („а, да! “вы, все правда, Я
сам  не  вдруг  поверил  этой  беде!) ’уда  притекают  греческие свЯтыни  из
‚ифинии.   ’урки  продают  их   христианам,  и  там  ты   возможешь   купить
действительно ценное!
     ‘танЯта как  раз  внес  блюдо  с рыбою, и Ђлексий, переглЯнувши с  ним,
понЯл  без  слова готовно вспыхнувший взор новгородца. Џоручение  съездить в
ѓаллиполи, очень небезопасное, было как раз по ‘танЯте.
     “ладив  эту   стороннюю  нужду  и  легко  коснувшись  последних  неудач
императора  (Љоккин   тоже  считал,  что  Љантакузин   стал   нынче  излишне
осмотрителен  и  напрасно  осторожничает  с  османами,  захватившими —импе),
”илофей скользом притронулсЯ и к своим ранам:
     - ‚асилевса ныне хают многие! ЊенЯ, увы, тоже бранЯт за ѓераклею!
     Ђлексий  до сей поры не намеревал касатьсЯ гибельного взЯтиЯ города, но
тут уж не выдержал, вопросил:
     - Џочто ругают тебЯ, брате, и не хулЯт сбежавшего  епарха и той знатной
молодежи, котораЯ, затеЯв ссору, после бежала впереди всех?
     Љоккин махнул рукою:
     - Љаюсь в том, что небрегал делами города! Ќо как трудно порою пастырю!
…жедневнаЯ  прЯ  с  властителЯми  и  епархом,  угрозы  от  должностных  лиц,
находЯщих  удовольствие  в  неслыханных притеснениЯх и ограблениЯх бедных  и
неотступно  преследующих  всЯкого,  кто  дерзнет защитить  разорЯемых  от не
правды  сильных мира сего!  Ѓрат мой! ‹ьщу  себЯ  надеждою,  что  у  вас,  в
варварской стране, не так нестерпимо угнетен труженик! џ давно искал тишины,
- продолжал Љоккин,  утупив взор в столешню,  - желал  предать себЯ  целиком
книжной мудрости и исихии в уединенном монастыре... - Ћн  поднЯл беззащитный
взор на ЂлексиЯ.  - „аже ждал  знака! Ќо медлил, поскольку  въезд  в столицу
закрыли ради свирепствовавшей чумы.  € вот в пасхальную ночь было видение...
‚ещий  сон... џ стоЯл, вернее, сидел на коне, в городе, захваченном врагами.
Љо мне подошла знатнаЯ  женщина со служанкой,  воскликнув:  "“йди!"  “дарила
плетью моего  конЯ.  "Ѓыстро уходи,  уходи отсюда!" - "Људа, - вопросил Я, -
прикажешь  мне  идти,  госпожа?"  -  "‚  домик  свой иди!" €  все  растаЯло.
Џроснувшись  и  помыслив,  Я понЯл,  что это Ѓогоматерь  так  человеколюбиво
позаботилась обо мне, и в конце ‘вЯтой недели, покончив с сомнениЯми, ушел в
Љонстантинополь... „алее,  ты знаешь, был собор противу варлаамитов, на коем
Я принЯл  участие  в  споре православных с  худославными... Џосле чего лечил
свою  плоть и хлопотал перед патриархом, дабы мне вовсе уйти с митрополии на
Ђфон. ’огда вот и Явились генуэзцы!
     Ђлексий  знал  иную  версию, Ќикифора  ѓригоры,  но  ничего  не  сказал
”илофею. Ћсуждать или  оправдывать кого-либо здесь, на греческой земле, пред
лицом творимого всеми и каждым, было нелепо и невместно.
     - Ќо Я возродил город! - воскликнул, подымаЯ голову, ”илофей. - ‘обирал
деньги, выкупал страдальцев, всЯ роднЯ коих погибла во  времЯ резни! ‘озывал
разбежавшихсЯ граждан из других градов и весей!
     - Ќо почему не  дрались?! - не выдержал Ђлексий в свой черед.  - Џочему
бежали, почему отступили со стен, почто оставили открытыми  градские ворота?
Џочто сами, первыми  напав  на  фрЯгов,  не  изготовились  тотчас  к  защите
города?!  Ћткуда в  греках, при столь  глубоком разумении высочайших  истин,
такаЯ неспособность действованиЯ?
     Ћба иерарха  уставились  в очи  друг другу.  ‚  темно-прозрачном  взоре
ЂлексиЯ  было недоумение  и гнев,  в  глазах  ”илофеЯ  -  отрешеннаЯ  грусть
тЯгостного воспоминаниЯ.
     -  Ќам  остаетсЯ верить! - погодЯ негромко  отмолвил  он.  - ‚ремЯ  дел
миновало  длЯ нас!  ‚ы  молоды. “ вас  есть энергиЯ!  ‚ам токмо  не  хватает
божественных знаний...
     - Ћтче!  -  Ђлексий, сам не  понимаЯ,  как  и  почему, начал  сбивчиво,
волнуЯсь и почасту не находЯ нужных греческих слов, рассказывать о ‘ергии, о
его малой обители, наваждениЯх, одиноком  подвиге, днешней  славе  инока и о
тех  слухах, что уже  не раз доходили до  ЂлексиЯ,  слухах о чудесах, а быть
может, даже и  не чудесах? Ђ попросту о мужестве подвижника? € о  знаменьЯх,
сопровождавших рождение его...
     ”илофей слушал, не прерываЯ. Ќаконец (понЯл сам, без подсказки ЂлексиЯ)
произнес:
     - …му надобно возродить общежительный устав!
     - „а, - возразил Ђлексий, - но Я не хочу...  не могу... Њыслю, совет  о
том должен изойти свыше, от самого патриарха!
     Ћни опЯть поглЯдели в глаза друг другу и перемолчали, понЯвши, что едва
не переступили незримую грань, далее которой любые слова пока были запретны.
     -  Ќо почему, брат  мой, почему настаиваешь  ты на переносе  кафедры из
Љиева во ‚ладимир?! -  воскликнул ”илофей  почти с мукою,  обращаЯ к Ђлексию
страдальческий взор. - ‚едь митрополиты и так пребывают у вас, в ‡алесье!
     ‘вЯтейший патриарх  еще  и  потому противитсЯ твоему поставлению!  ’вой
противник, ђоман, оказалсЯ сговорчивей!
     - ђомана выдвигает Ћльгерд! - жестко ответил Ђлексий, неумолимо глЯдЯ в
эти  страдающие  (и  такие  еврейские  в  этот   миг!)  глаза  гераклейского
страстотерпца.
     - …ще когда Ђндрей Ѓоголюбский перенес из Љиева во ‚ладимир чудотворную
икону  "“милениЯ", ныне  зовомую  "‚ладимирской Ѓогоматерью", уже тогда Љиев
уступил  первенство и  власть  залесской земле!  Ќо теперь, когда в  древней
столице ђуси вот-вот начнут  править службы латинские  попы... „а, да, отче!
„а! џ ведаю,  что говорю однесь! Ќыне оставлЯть кафедру митрополитов русских
там - это значит отдать, подарить  русскую церковь ђиму! Љак не ведаешь сего
ты?! ’ы,  друг и  сторонник  Џаламы,  пламенный  защитник правой веры, коего
дивную речь слышал Я всего час тому назад!
     ”илофей простер  обе руки вперед, молчаливо останавливаЯ  разошедшегосЯ
ЂлексиЯ,  и выговорил  наконец главное, ради чего  и  творилсЯ весь  днешний
разговор:
     - ђусский брат мой, поддержи василевса, и он поддержит тебЯ!
     "‘еребром!"  -  добавил мысленно  Ђлексий,  проЯснЯЯ  слова ”илофеЯ, но
вслух не произнес ничего, только утверждающе склонил голову.
     Ќа прощание  ”илофей с некоторым смущением развернул свиток и  протЯнул
Ђлексию. ќто была молитва на пленение и освобождение гераклеотов, сочиненнаЯ
Љоккином в ту ночь, когда он узнал о бегстве плененных гераклеотов из ѓалаты
в Љонстантинополь. Ђлексий благодарно принЯл свиток, твердо  пообещав поэту,
не сдержавшему при этих словах невольной радости:
     - “ нас ее переведут на русскую молвь!
     - €... ‚от еще! - прибавил ”илофей, вставаЯ.
     - —то это? - вопросил Ђлексий, вглЯдываЯсь в  греческие  строки и бегло
(он все еще не научилсЯ мыслить на чужом Языке) переводЯ на русскую речь:

     ‘оделались мы срамом длЯ соседей наших,
     €здеваютсЯ над нами окружающие нас,
     ѓородами нашими чужестранцы владеют
     ЏрЯмо на наших глазах...
     ђассеЯны мы по всем Языкам и землЯм,
     Ћтвергнуты, как дети, позорЯщие родителей,
     ђод лукавый и огорчающий,
     †елезо пронзило душу нашу,
     Џричислены мы к жертвенным овцам,
     € нет избавлЯющего нас!
     ѓосподи, возврати наших пленных!
     ‘паси сыновей погибших...
     Џрореки им в сердце хранить мир взаимный
     ђади них самих, ради церкви твоей, ради всех твоих людей.

     - —то это? - повторил Ђлексий. - Љак хорошо!
     - ќто о нас, - ответил ”илофей тихо. - Ћ нашей беде и тоске!
     - € это мы сохраним в сердце своем, брат мой! - ответил Ђлексий и вновь
светло взглЯнул в очи ”илофею.
     Љогда, проводив Љоккина, Ђлексий  воротилсЯ  к себе, обмысливаЯ беседу,
он по сердечной радости почуЯл, что в день сей  обрел друга  и ходатаЯ  пред
лицом сильных мира  сего.  € теперь одно долило неизвестностью:  как поведет
себЯ Љантакузин?

        x x x

     Љогда его через малое число дней позвали к царю, Ђлексий понЯл, что вот
оно:  подошло,  прихлынуло наконец!  Џодступило!  ’о,  что  сдвинет  с  мели
застрЯвшее  судно  его  посольства (сдернет или уж  разобьет дозела). €  что
Љантакузин  надумал  наконец  нечто,  длЯ  чего  надобен  он,  Ђлексий  (или
Ђлексиево серебро -  не  важно! ђусское серебро может дать только он!) € уже
провидЯ,  почти провидЯ, что,  почему  и  зачем занадобилось  от  него  царю
(досыти наслушал уклонливых греческих речей за эти глухие месЯцы!), Ђлексий,
хоть и  привык  сдерживать себЯ,  почуЯл  вновь юношескую щекотную сухость в
ладонЯх,  и  настойчивый  бой  сердца,  и твердоту  во  всем  теле,  как  бы
собираемом  к  битве  духовным  поводырем  своим,  высшим  разумом,  который
заключен  не токмо  в голове, но и в  сердце,  и - прав  ѓригорий Џалама - в
сердце прежде всего!
     “ ворот ‚лахернского замка ЂлексиЯ со спутниками ждал церемониарий.
     ЉаталонскаЯ  стража в  литых  панцирЯх  и  круглых  шлемах  с поднЯтыми
забралами   расступилась,   брЯцаЯ   копьЯми.  ЏовелителЯ   ромеев  охранЯли
испанцы-католики.
     Ђлексий  бегло  оглЯдел  своих  боЯр,  вздевших  самые  дорогие  порты,
невзираЯ  на цареградскую  слЯкотную теплынь  - собольи  шубы, и  клир. (Ћба
попа, ‚асилий и ‘авва, также приоделись в  лучшее платье.) ‚ереницею, пройдЯ
под аркой из тЯжелых, гладко отесанных плит, вступили во двор. ‡десь русичей
встречали чины  двора  и сам „митрий Љидонис. ‚ пурпурном, расшитом жемчугом
скарамангии вышел встречу Ђлексию.
     Љрасивое  лицо молодого сановника, обрамленное  аккуратною,  подвитою и
умащенной благовониЯми  бородой, было  сдержанно-спокойно, как  и  во  времЯ
прежних встреч,  но в  глазах читалось настороженное, внимательное и врЯд ли
дружелюбное  любопытство.  Ѓыл  ли этот муж из ”ессалоники, писавший некогда
пылкие посланиЯ василевсу, проча ему славу и власть, а ныне - приближенный к
престолу  царЯ  и  праваЯ  рука  Љантакузина,  был  ли  он  истинным  другом
повелителЯ ромеев и... благоволит ли к нему, Ђлексию? Џодумалось с невольной
тревогою, ибо от Љидониса слишком многое зависело при ромейском дворе!
     ”илофей Љоккин, к  счастью,  был  тут же  и  поклонилсЯ Ђлексию издали,
когда сотрапезующие начали проходить в столовую палату дворца.
     ѓостей посадили  на почетные  места близ василевса, и  смутнаЯ  тревога
ЂлексиЯ несколько  утихла.  ‚ельможи, чины синклита, новелиссим, друнгарий и
иные рассаживались согласно чинам и значению, блюдЯ обычай и рЯд, так же как
и думные боЯре на ђуси.
     Љантакузин  вышел к столу в шелковом алом дивитисии с широкими рукавами
и  разрезом  спереди,  расшитом пурпуром и  золотыми цветами,  и  в  золотом
парчовом оплечье, но  без хламиды и лора,  в коих он показывалсЯ  Ђлексию на
торжественном приеме во дворце. ‚асилисса  €рина, супруга  императора,  была
зато в полном облачении: в голубой,  сплошь затканной серебром  далматике  с
широченными  рукавами,   концы  которых  опускались  едва  не   до  полу,  в
драгоценном оплечье, с перевЯзью-диадимою и в царском головном уборе. Њатвей
Љантакузин, крупный, в отца, с  тЯжелым и сумрачным  взглЯдом, тоже в парче,
но с простою нашивкою патрикиЯ на хламиде, опустилсЯ в складное кресло рЯдом
с матерью. ѓости встали, приветствуЯ и славословЯ императорскую чету.
     –арь  выслушал  "славу", склонив  чело, с едва  заметною  усталостью, и
затем молча, мановением руки, велел всем садитьсЯ и приступать к трапезе.
     Џока слуги  разносили  блюда и кубки,  а русские боЯре неловко ковырЯли
рыбу вилками, сердито  взглЯдываЯ на  ЂлексиЯ (на  ђуси век ели рыбу руками,
вытираЯ пальцы  нарочито разложенным рушником), творилась приличнаЯ застолью
молвь,  и все было  словно бы как обычно, как пристойно, как и следует быть.
Ћднако слишком виделось и другое - что, невзираЯ на  исполненное славословие
императору, присутствующие тревожно не уверены  в нем и  в себе. Њинутами  и
речь и смех стихали и повисала  напрЯженнаЯ, почти ощутимаЯ по плоти тишина,
такаЯ, словно бы ее можно было потрогать рукой.
     "—импе!" - понЯл Ђлексий. ’о, о  чем  все знают и, знаЯ, упорно молчат,
ибо —импе, ежели турки не уйдут оттуда, это погибель Љантакузина,  ежели  не
вовсе погибель ромеев...
     „рунгарий флота вдруг отодвинул блюдо с плоскою морскою  рыбой, залитою
дорогим соусом, и сказал, сердито глЯдЯ на руки автократора:
     - Џовелитель! ЊорЯки  зело  недовольны запретом служить на венецианских
судах!  ‚сепокорнейше прошу твое  величие принЯть в слух  сказанное мною, не
гневаЯ,  иначе  флот  отшатнет  от  престола,  как  это  уже  делает  наглаЯ
константинопольскаЯ чернь!
     ‘тол   словно  бы   замер,  хотЯ  разговоры  на  другом  его   конце  и
продолжались. Ќо все уши при этом  Явно  были  повернуты к тому, что сделает
или скажет император.
     Љантакузин поглЯдел внимательно на друнгариЯ, слегка нахмурил чело.
     -  —то ж они, когда Ќиколай  Џизанский билсЯ  с  генуэзцами, не принЯли
участиЯ  в  битве? ‘ражались  только венецианцы  и  каталонцы,  коих погибло
больше всего! Ђ наши корабли постыдно уклонЯлись от боЯ!
     „рунгарий смолчал, густо и враз покраснев. ЉрупнаЯ долЯ вины в позорном
неучастии греческих кораблей в морском сражении была и на нем.
     - Њы  дважды создавали флот, дабы раздавить ѓалату!  - твердо  отмолвил
Љантакузин.
     - ЃурЯ... - начал было „рунгарий.
     -  „а,  бурЯ!  —ума! €ные бедствиЯ!  -  прервал его  Љантакузин, слегка
возвышаЯ  речь (и  словно  бы  дальний  гром подступающей  бури  зазвучал  в
отвердевшем голосе василевса).  - ЃурЯ! Ђ  что свершили  они,  когда Я лежал
больной  в  „идимотике и без  менЯ, без моего доглЯда вы позволили генуэзцам
напасть на город и уничтожить все наши с такими трудами построенные суда?
     џ просил у сограждан поделитьсЯ своим добром ради общего блага, собрать
деньги на  новые  корабли!  ѓалата  иссушает нас, генуэзцы собирают на своих
пристанЯх  впЯтеро  больше  золота,  чем мы!  ‘традают все!  ѓибнет ремесло,
хиреет торговлЯ, нечем платить  армии!  €  что же? ‘ограждане дали  мне  так
мало, что пришлось отказатьсЯ от борьбы с ѓалатой! џ не вижу в ромеЯх воли к
победе! Ќе лучше ли тогда поладить с генуэзцами, чем заключать вновь опасный
союз с ‚енецией, который может стоить нам слишком дорого, ежели ‘тефан „ушан
тоже воспользуетсЯ этим союзом!
     „рунгарий  флота  так  и  не  поднЯл  глаз.  ‘казав,  Љантакузин  обвел
застолье,  ожидаЯ,  быть может,  чьей-нибудь  речи, но все старательно ели и
опЯть тщились показать, что ничего, в сущности, не произошло.
     Ћтложив вилку, Љантакузин  обратилсЯ  к Ђлексию  с вопросом: кто  будет
теперь, после смерти ‘имеона, великим кнЯзем на ђуси?
     -  €ван  €ваныч,  брат покойного! - ответил Ђлексий и добавил, понЯв, к
чему было вопрошание, что „жанибек мыслит утвердить €вана на столе братнем и
на великом кнЯжении, о чем была получена грамота. Љантакузин молча кивнул.
     „митрий Љидонис  в свою очередь поинтересовалсЯ, какие отношениЯ сейчас
у московитов с тверским кнЯжеским домом, примолвив, что новгородцы хлопотали
о передаче великого кнЯжениЯ в руки кнЯзей суздальских.
     - •ан „жанибек  был другом нашего покойного кнЯзЯ! -  ответил  Ђлексий,
медленно и весомо  произносЯ  каждое  слово. - Ћн не  изменил этой  дружбе и
после смерти ‘емена €ваныча! —аю, не изменит и впредь! Џримолвлю к тому, что
митрополиЯ остаетсЯ  у нас, в Њосковском кнЯжестве, нерушимо,  почто и прошу
Я,  -  отнессЯ  он  к  Љантакузину,  - ваше боговенчанное величие  утвердить
совокупное,  мое  и  покойного  ”еогноста,  ходатайство о  переводе  кафедры
митрополитов русских во град ‚ладимир, столицу ‡алесской ђуси!
     - Џеревести кафедру из  Љиева,  порушить  старину? ќто скорее в ведении
патриарха!  - задумчиво ответил Љидонис за царЯ. € вновь вопросил, не  даваЯ
Ђлексию отмолвить (по-видимому, он уже заранее знал и взвесил все, сказанное
русским претендентом ”илофею Љоккину):
     - ‘о времен обращениЯ ђуси в истинную веру  митрополиЯ всегда пребывала
в  Љиеве! € ныне в  ‚еликой  ‹итве не  меньше  православных христиан,  чем в
‡алесье. ѓде  же должна, по-твоему, находитьсЯ кафедра митрополита русского,
ежели не разделЯть митрополию?
     (Ђлексий кожей, всеми нервами почуЯл напрЯжение, какое бывает в воздухе
пред  грозой:  вот  оно,  главное!  Њы или ‹итва?) - Џрестол митрополита при
кнЯзе-Язычнике? - отмолвил он Љидонису, усмехнувшись.
     - Ћльгерд обещает крещение ‹итвы! - значительно возразил Љидонис.
     Ђлексий едва заметно перевел плечами. ђусские боЯре и клирики уже давно
оставили вилки и слушали, кое-кто даже приставЯ ладонь к уху.
     -  ‚ерить  Ћльгерду,  -  медленно  начал  Ђлексий,  оборачиваЯ  чело  к
императору, - возможно было бы,  будь он  Язычник, но  Ћльгерд, к сожалению,
уже крещен, один раз...  и паки  отринул •риста!  ‚ерить правителю,  который
говорит одно, а делает другое, - опасно!
     Љантакузин молча внимательно слушал,  прЯмо  глЯдЯ в  лицо  Ђлексию  и,
кажетсЯ, одобрЯЯ.
     -  ‚едомо твоей  царственности, что католики,  едва вступив в  ѓалицию,
почали  закрывать церкви  Ѓожии,  поиначив православные  храмы  на латинское
богомерзкое   служение!  ЋтдельнаЯ  литовскаЯ  митрополиЯ  будет   неизбежно
поглощена  латинами, ежели  не найдет себе  опору в единоверческой кнЯжеской
власти! ’ы, „митрий, - отнессЯ он  к Љидонису, - хочешь  верить Ћльгерду. Ќо
он  уже  начал преследованьЯ православных христиан у себЯ  в ‚ильне,  и  уже
Явились первые  мученики  за  веру,  имена  коих  ныне утверждены в  свЯтцах
константинопольской патриархией! Џрибавлю, ‚ильна  полна  латинских патеров,
ревнующих  обратить ‹итву  в  католическую  веру,  и  ежели  это произойдет,
возможет ли уцелеть сама митрополиЯ  киевскаЯ? ‚едомо вам самим,  - возвысил
голос  Ђлексий,  обводЯ  глазами  слушателей,  -   потерпЯт  ли  православие
латинЯне!  ђазумно,  как  мыслитсЯ  мне,  было  бы  дождать,  чтобы  Ћльгерд
действительно привел ‹итву к православию, а  уж потом решать, кому подчинить
митрополичий престол!
     Ђлексий вновь и прЯмо поглЯдел на молчаливо внимавшего  ему Љантакузина
и примолвил негромко, как бы к одному василевсу обращаЯсь:
     -  ђусь щедра! Њы уже давали серебро на ремонт ‘офии. Ќам  ведомо,  что
заботы правлениЯ не позволили твоей царственности употребить оное целиком на
нужды  церкви. Њы  готовы помогать  и вновь... Њог бы и  Я вручить посильный
лепт - как русский митрополит, конечно!
     Љантакузин кратко кивнул,  молча  принЯв  сказанное, и,  отводЯ речь от
того, о чем многим не следовало ведать, вопросил в свой черед:
     - Џатриарх  беспокоитсЯ, что мирские  заботы правлениЯ  оторвут  нашего
русского друга от  дел  сугубо церковных, коими  надлежит ведать митрополиту
ђуссии!
     - ѓосударь! - возразил Ђлексий. - ‚асилевсы почасту вмешивались  в дела
церковные, что не мешало им, однако, управлЯть государством ромеев!
     “ста и очи Љантакузина тронула улыбка.
     - Ќо, однако, - вопросил он, любуЯсь настойчивым русичем, -  не зрим ли
мы ныне перед собою истинного главу древней ‘кифии, ныне называемой ђусью?
     Ђлексий  первым  понЯл  всю  опасность  высказанной  мысли  (ибо  любой
смертный, даже  вознесенный  на вершину власти, не многое может сотворить, а
главное - обещать наперед, ибо не ведает днЯ и часа своего!) - Ќет, конечно,
не на мне одном  зиждет  судьба  русской земли! ‡емлЯ -  это  народ:  боЯре,
воинский чин, купцы и  смерды;  и  ежели  у народа  есть силы  к  деЯнию, он
находит  и вождей надобных,  и правителей,  достойных себЯ! - (ќто уже  было
едва ли не в  око Љантакузину, но Ђлексий рискнул  довести мысль до конца, а
Љантакузин  вновь показал свое  величие, выслушав и не  оскорбЯсь на  правое
слово.) - Џоверь, повелитель, что ђусь на взъеме, она молода и полна сил, не
токмо не истраченных, но порой еще и не осознавших себЯ, лишь пробуждающихсЯ
к деЯнию! ‚озможно задержать, возможно премного  утЯжелить  наши стези,  ибо
поиски нового главы всегда оплачиваемы кровью сограждан, но  остановить ђусь
ныне  не можно! Ђ  Ћльгерда  в  границах  своих  кнЯзь ‘имеон сдерживал, как
ведаешь ты, даже не прибегаЯ к силе меча!
     -  ’ы  почти  убедил  менЯ,  русич!  -  задумчиво отмолвил  Љантакузин,
подъЯтием  ладони  останавливаЯ  раскрывшего  было рот Љидониса.  -  Ќо  что
скажешь ты,  ежели Ћльгерд  в свой  черед потребует от нас учреждениЯ своей,
особой,  литовской  митрополии, чего литовские кнЯзьЯ неоднократно старались
добитьсЯ от ромейской державы?
     -  ѓосударь!  -  воскликнул Ђлексий  горЯчо.  - ЊитрополиЯ  должна быть
едина!  ‘ам  ведаешь,  какие  неслыханные беды  посещают  землю,  в  коей не
обретено единой власти и паче того - единства духовного!
     Љантакузин задумчиво поглЯдел  в  решительные,  прозрачно-темные  глаза
русича, старого видом и такого пламенно-молодого душой,  и ответил негромко,
словно бы и  не обреталось в палате  иных председЯщих, только ему и длЯ него
одного:
     - ‚едаю, Ђлексие!

        x x x

     Љитон василевса во ‚лахернах  был совсем не так  роскошен,  как некогда
китоны  Ѓольшого дворца; и китониты, всего двое,  совсем не торжественно,  а
быстро,  по-деловому,  разоблачили  царЯ,  отстегнув  оплечье, снЯв  с  него
расшитые  дивитисий со скарамангием, которые тут  же упрЯтали  в  деревЯнный
плоский сундук длЯ праздничного платьЯ,  и, задернув завесу, скрывавшую нишу
в стене, где помещалсЯ гардероб царЯ, удалились.
     Ћставшись в одном льнЯном хитоне, Љантакузин почти повалилсЯ на высокое
кресло с подножием и гнутыми подлокотниками и прикрыл глаза. Ћн устал.
     ЏредстоЯл разговор  с сыном. ’Яжелый  разговор, который уже  невозможно
было более отлагать.
     €рина вошла стремительнаЯ, огненноокаЯ, прекраснаЯ и в старости.
     Џодошла, приложила узкие  прохладные ладони к  его вискам. Љогда-то это
помогало, сейчас -  нет. Љантакузин  улыбнулсЯ  вымученной  улыбкой;  только
перед нею позволЯл себе, да и то иногда, обнаруживать минуты слабости.
     - ’ы  еще не  решил, €оанн?  - спросила €рина, бережно разглаживаЯ мужу
виски и массируЯ  затылок.  Ћн промолчал. ‘егоднЯ они его, кажетсЯ, заставЯт
решить. - ќтот русич настойчив! - проговорила  €рина,  продолжаЯ растирать и
гладить голову мужа. - Ћн нравитсЯ мне! џ ведь из рода Ђсеней, не забывай!
     € во мне славЯнскаЯ кровь!
     - „а, они молоды! - отозвалсЯ Љантакузин.
     ‡а  дверьми  китона послышались  тЯжелые  шаги ЊатвеЯ. €рина, отступив,
уселась  в  гнутое  креслице.  ‚ошел  Њатвей. Ѓольшой, матерый.  ‚торой  сын
Љантакузина Њануил, который нынче засел в Њистре, упорно вытеснЯЯ франков из
Њореи, тот легче, светлее весь -  и видом, и статью. € удачей! ‡а ЊатвеЯ, за
его неуступчивый  нрав  и тЯжкую  судьбу,  Љантакузину всегда  было  немного
страшно. Њатвей и сам чуЯл вечное  невезение свое, почасту гневаЯ  оттого на
родителЯ.
     - ‘адись, сын! - устало произнес Љантакузин.
     Њатвей  молча  и  грузно  опустилсЯ  на  низкое,  застонавшее  под  ним
креслице.  Љантакузин, приоткрыв  веки,  встретил  хмурый,  ждущий,  заранее
обиженный взглЯд сына.
     - —то будем делать с —импе, отец? - спросил Њатвей. - ‘ ‘улейманом было
всего восемьдесЯт  человек!  Ќе  составлЯло  труда выбить их вон из  города!
’еперь турок в —импе, как передают, уже три тысЯчи!
     -  џ не  могу сейчас ссоритьсЯ с “рханом.  €оанн ЏЯтый, по слухам,  уже
побывал в  Ќикомидии. …жели  Џалеолог теперь наведет  османов  на  империю -
всему  конец. ‹учше попытатьсЯ  выкупить  —импе.  џ  уже отправил  послов  к
“рхану.
     - —ем?! -  почти выкрикнул  Њатвей. - Љазна пуста! €ли ты рассчитываешь
заплатить туркам русским серебром будущего митрополита ЂлексиЯ?!
     - € об этом Я тоже подумал, сын, приглашаЯ кир ЂлексиЯ ныне! - спокойно
ответил Љантакузин.
     - ’ы еще не решил, отец? - глухо спросил Њатвей.
     -  џ  уже  отдал приказ перестать поминать Џалеолога  в  славословиЯх и
проставлЯть его имЯ в государственных грамотах! - сурово ответил Љантакузин.
- Ќо Љаллист решительно против твоего венчаниЯ на царство!
     - Љаллиста надо снЯть! - грудным, глубоким голосом отозвалась €рина.
     -  Џалеолог начал с нами  открытую  войну! Џрошедшей  весной,  когда он
подплыл к  Љонстантинополю,  Я  едва удержала  стены города!  …му уже хотели
отворить ворота!  ЂрмиЯ  требует объЯвить наконец императором ЊатвеЯ! Џочему
ты не хочешь этого, €оанн? џ не понимаю тебЯ!
     - ЊенЯ никто не понимает! - отозвалсЯ Љантакузин с горечью.
     -  € Я не понимаю тебЯ,  отец! - опЯть вмешалсЯ Њатвей. - Џочему ты так
упорно  поддерживаешь  Џалеологов?  Џосле  всего,  что они  наделали!  Џосле
казней, пыток, предательства и войны!
     - ‘упруг  мой! - ‘иние глаза €рины углубились и потемнели.  - џ  устала
оборонЯть города! Љогда Я едва удерживала „идимотику  и слала тебе отчаЯнные
письма,  а измученные воины, не видЯ помощи ниоткуда,  готовы были предатьсЯ
врагу,  ты продолжал  прославлЯть Џалеолога  в  каждом из своих  хрисовулов!
ѓлЯди,  как этот русич, Ђлексий, заботит себЯ, дабы власть была нераздельной
и  в  единых  руках!  “строй сына,  и воины  поверЯт в тебЯ, в  нас,  в дело
Љантакузинов, наконец! „ело,  которое не  пропадет, ежели  ты... ежели мы  с
тобою... -  Ћна задышалась,  точно после бега, и смолкла, с глазами, полными
слез, не в силах вымолвить жестоких слов о возможной смерти супруга.
     Љантакузин стиснул ладонЯми инкрустированные резною костью подлокотники
и весь подалсЯ вперед, почти выкрикнув с отчаЯнием в голосе:
     - Џойми! ‚изантиЯ гибнет от этой вот постоЯнной борьбы за престол!
     Ћни там, в  ђуссии, мнЯт себе:  как устроить власть?  €м  еще рЯд веков
хлопотать об  этом, а мы  уже при  ћстиниане  ‚еликом устроили все! €мперию,
синклит, войско, свЯтость  власти, финансы,  администрацию, пышные церемонии
двора...  € не добились  главного: строгой,  в  поколениЯх,  продолженности,
несменЯемости   власти!   €   все!   ‚се   теперь   разбиваетсЯ   о   вопрос
престолонаследиЯ!  Ѓорьба  за  власть  разрушает  империю!  ‘колько  усилий,
средств  и  лет, сколько человеческих жизней унесли восстаниЯ ‚арды ”оки или
‘клира, Њаниака, ’орника и тьмы других! ‘ил не осталось на отражение внешней
беды! € ведь  все они знали, что свЯщенное место василевса может быть занЯто
кем  угодно! ‡аметь! Ќикто из  них не  покусилсЯ уничтожить  саму  должность
императора ромеев!
     - € ты?
     - €  Я хочу не выиграть одну-две  войны,  не захватить вновь потерЯнные
Џалеологами города и фемы, Я хочу спасти империю! …динственную в мире!
     ‘веточ веры! Ќаследницу великой эллинской старины!
     - ’ы на худшем камени мыслишь создать великое, мой супруг и повелитель!
- возразила €рина.
     Ђ Њатвей выкрикнул бешено, ударив по колену кулаком:
     - Џалеологи предатели!
     - ’ем более! Љамень, отвергнутый зодчими, идет в основание угла!
     ‡десь, где менЯ Ѓог поставил спасти и утвердить династию, Я и утверждаю
ее!
     - ‚ойско думает иначе!
     - ’ы мыслишь, мы должны были сменить Џалеологов?
     - „а, отец!
     - Ќо так думает  всЯкий, рвущийсЯ  к власти! Ћ себе!  Ћ  своих успехах,
талантах, удаче, мнЯще себЯ бессмертным в столетьЯх! ‚сегда только о себе!
     „овольно! ‚спомни  же  наконец  пример  ѓоспода нашего  €исуса  •риста,
отринувшего от себЯ  венец и  славу мира! †изнь  конечна,  она лишь  ступень
перед высшим бытием! € ежели строить ее длЯ себЯ, то лучше, разумнее всего -
уйти в монастырь! €наче жизнь - подвиг и отречение! „а, да отречение!
     "‚озлюби ѓоспода своего", а значит, дело свое, судьбы земли, грЯдущее -
"паче  себЯ  самого",  паче жизни! Љогда  укрепилась  ЊакедонскаЯ династиЯ -
заметь,  династиЯ, а не один человек!  - правившаЯ сто пЯтьдесЯт лет подрЯд,
империЯ  достигла своего величайшего могущества,  отбросив врагов на западе,
севере и востоке,  воротив  €талию,  смирив болгар,  продви