нувшись  вновь до
…вфрата, вступив  в Ђнтиохию  и ќдессу! Ђ с  концом Њакедонской  династии мы
вновь обратились в ничто!
     -  Ќо  к  власти,  отец,  ‚асилий   Њакедонский  пришел,  совершив  два
предательства:  клеветою   убрав  правителЯ,  кесарЯ  ‚арду,  и  убив  затем
законного императора. —то было бы с ромеЯми, не сделай он этого?!
     Љантакузин, отрицаЯ, потрЯс головой:
     - €наЯ пора! €ные указы времени! Ќам надобна жертвенность! …е не  стало
у  ромеев!  “бить -  это  нынче  слишком просто! Ђпокавк  мне  это именно  и
предлагал! ‘лишком просто  -  и,  значит,  неверно! €  потом, ты ошибаешьсЯ,
Њатвей! ЊакедонскаЯ  династиЯ укрепилась не тогда, когда  ‚асилий зарезал на
пьЯном пиру своего благодетелЯ, а тогда, когда узурпаторы - правители страны
ђоман  ‹екапин,  Ќикифор  ”ока и €оанн –имисхий, даже приходЯ к власти, даже
возлагаЯ  временем  корону  на  голову  свою,  упорно сохранЯли династию, не
отторгаЯ от  царствованиЯ  ни  Љонстантина ЃагрЯнородного,  ни его потомков,
коим позволили в конце концов занЯть законный престол!
     Џойми!  џ был  самым  близким  и  дорогим  другом  покойного  Ђндроника
’ретьего! џ  был его советником, поверенным всех его мыслей. Њы были больше,
чем Ћрест и Џилад! Ђнна и до сей поры упрекает покойного  мужа, что он любил
своего фаворита, менЯ, больше  жены  и детей. џ подписывал  указы пурпурными
чернилами, в походах жил в палатке самого царЯ, делил с ним стол и одежду. џ
спасал  его не раз и не два! Љогда  он,  больной,  лежал  в „идимотике, мы с
матерью  за  свой  счет  нанимали  отрЯды,  прогнавшие  турецких   наемников
Ђндроника ‘таршего!
     Ђндроник сам  назначил менЯ хранителем  престола.  Ќа смертном  одре он
завещал императрице: "Ќе поддавайсЯ обману  и неверным  суждениЯм  некоторых
людей, что  тебе следует  расстатьсЯ  с  этим  человеком. …сли это случитсЯ,
погибнешь  ты и дети, погибнет сама империЯ". „вадцать лет!  Ѓолее  двадцати
лет мы были вдвоем!
     „а,  Я  знал,  что   Ђнна   неумна,  вспыльчива,  мстительна,  ревнива,
подвержена  страстЯм,  падка  на  лесть,  а  в  злобе  способна на  страшные
жестокости, более того, что она ненавидит греков и по-прежнему предана своей
родине  и римскому католическому престолу, но не женщина должна была править
страной,  а  род Џалеологов!  € не из  ‘авойи родом был  патриарх  €оанн,  у
которого,   даже  по  словам   моего   хулителЯ   ѓрегоры,  только   и  было
свЯщеннического,  что пастырский посох  да  одеЯние!  €оанн,  сделавший все,
чтобы  подвигнуть  Ђнну на борьбу  со  мною!  “верЯвший  василиссу  вместе с
Ђпокавком, что завтра-де Љантакузин всех вас убьет!
     Љогда Я  возложил после смерти друга корону на  свою  голову, у менЯ не
было  иной  цели, как  упрочить  престол  мальчика  -  юного сына  покойного
Ђндроника! „а,  во всех указах, даже  и в продолжении  гражданской войны,  Я
ставил  имЯ императора €оанна ЏЯтого и его  матери  Ђнны  на первое место, а
свое - на второе. џ дралсЯ не против Џалеологов, а за ђодину и за них!
     - Ђ  они,  -  перебила мужа  €рина, - едва ты, наведЯ порЯдок  в армии,
уехал  спасать  империю,  вонзили  тебе  нож  в  спину,   конфисковали  наше
имущество, похватали твоих сторонников, разграбили их дома и усадьбы!
     - ќто Ђпокавк...
     -  „а!  ’ы верил ему,  ты и эту змею, Ђпокавка, считал своим другом! ’ы
позволил  ему  вернутьсЯ в Љонстантинополь! € вот они  навели  на нас  турок
“рхана,  едва  не  отдали  „ушану  всю  ѓрецию!  „лЯ  борьбы  с  тобою  Ђнна
пожертвовала  даже  церковными  ценностЯми,  были  проданы  образа,  посуда,
драгоценные  украшениЯ,  оклады  икон  отправлены  в  переплавку!   Ќа  этом
неслыханном разграблении  дворца кто только  не наживалсЯ! ’ебЯ самого,  нас
всех  травили, как диких  зверей, имЯ твое  предали анафеме, навели  болгар,
раздавали  направо  и налево земли империи! Љралю сербскому Ђнна обещала всю
Њакедонию до •рисополЯ, турки безнаказанно уводили  пленных, рыдавших у стен
ЉонстантинополЯ! ’ысЯчи убитых, заброшенные  полЯ, потерЯнные провинции... €
всему  этому  Ђнна радовалась,  говорЯ,  что Љантакузину,  если он  победит,
меньше достанетсЯ крепостей!
     - Ђпокавк твоими сторонниками заполонил все узилища, - вмешалсЯ Њатвей,
- построил новую тюрьму  прЯмо  во дворце,  где и  был убит  доведенными  до
отчаЯньЯ узниками! € что же сделала твоЯ Ђнна? Ќатравила на восставших родню
Ђпокавка, взЯла штурмом дворец, пьЯнаЯ  толпа  злодеев  убивала всех подрЯд,
несчастных резали даже  в  алтаре церкви! ’рупы  наших  друзей рассекали  на
куски, головы и руки  убитых носили по улицам. ’ех, кто осмеливалсЯ пожалеть
покойных, по приказу Ђнны били плетьми! „аже когда  ты  победителем стоЯл  у
ворот ‚лахернского замка, Ђнна не  хотела сдатьсЯ и на  все уговоры отвечала
грубой бранью!  €  теперь, вступив  в Љонстантинополь, ты  объЯвил  амнистию
всем, разрешил Ђнне по-прежнему жить в тех же палатах дворца рЯдом с тобою и
ничем не вознаградил своих пострадавших сторонников!
     - —то же, они хотели бы, в  свою очередь, грабить имущество противников
и убивать?! €мЯ •риста у нас на каждом углу, а призывы его позабыты всеми!
     - Ќо, отец!
     - Ћни забыли, что Я простил василиссе Ђнне смерть собственной матери!
     ‚ашу бабушку, ”еодору, уморили  в тюрьме по  приказу  Ђпокавка  и Ђнны!
Ќикто не смеет сказать, что его ноша тЯжелее моей!
     -  €  подарил наше  родовое  гнездо, „идимотику,  Џалеологу!  -  гневно
воскликнул Њатвей. - Ђ он за то пошел на менЯ войной и опЯть  призвал врагов
империи!
     - Ђ когда ты вызвал ‘улеймана на помощь, - поддержала €рина сына, - они
стали кричать по всему Љонстантинополю, что мы, именно  мы, наводим турок на
империю!  ’ебЯ ненавидит всЯ константинопольскаЯ чернь и  половина синклита,
тебЯ не поддерживает даже ѓригорий Џалама, и он, вкупе с Љаллистом, хлопочет
о "примирении" с Џалеологом! ‚от чего ты достиг своею любовью!
     Ќаступило молчание. Љантакузин, сгорбЯсь, прикрыл лицо рукою.
     - Ќикто, никто не хочет понЯть! - прошептал он. - Љогда Я просил помощи
у  “рхана, он  прислал мне  своего  палача,  чтобы  удавить Џалеолога,  сына
государЯ, коему Я  был другом,  коему  поклЯлсЯ сохранить  семью! €, страшно
сказать, мне кажетсЯ иногда, что - удави Я его, заточи в монастырь Ђнну, это
все понЯли бы и принЯли...
     - „а, отец!
     - Ќо тогда все даром, и не надобно все, что делал и делаю Я! €, значит,
империю  не  спасти...  Ќе  из-за врагов!  џ в конце концов сумел отразить и
болгар, и  сербов „ушана! Ќо сами ромеи теперь стали худшими  врагами  своей
империи! Џорою Я думаю, что и спасать уже становитсЯ некого на нашей земле!
     -  џ  верю тебе, отец!  - возразил  Њатвей. - Ќо  скажи, многого ли  ты
добилсЯ  своей верностью?  Ќынче  никто никому  не верен!  Ђпокавк, когда ты
отказалсЯ по его совету погубить Џалеологов,  тотчас перешел на сторону Ђнны
и стал губить твоих друзей.  ’урки нынче  захватывают —импе, хотЯ  прежде ты
говорил и торжественно обещал, что они никогда не переступЯт проливов!
     - ‘ельджукский султан Ћмарбек был верен  мне до последнего днЯ! ‘ ним Я
не раз спасал ”ракию от „ушана!
     - Ћмарбек мертв. Ђ османы  много опаснее сельджуков! “рхану ты отдал  в
жены ”еодору, нашу сестру. Ћтдал христианку мусульманину, молодую  девушку -
старику.  …лену ты отдал в  жены €оанну Џалеологу, а он  ее пыталсЯ подарить
‘тефану  „ушану  как  пленницу,  женившись  вновь  на дочери  нашего  врага!
Џалеолог, получив „идимотику, тотчас осаждает менЯ в Ђдрианополе...
     ‡а  твое  благородство платим мы все, твои  дети, отец! Џочему ты вновь
замирилсЯ с генуэзцами после всех пакостей, чинимых ими свЯщенному городу?
     Џочему не поддержал Џизано, в конце концов?
     - Џочему?!  €  это  вопрошаешь  ты,  Њатвей,  сам стоЯвший с  войском у
ѓалаты?  Џочему! Џотому,  что  победила  бы  ‚енециЯ!  Ќе мы,  не  ромейскаЯ
держава!  ‚енецианцы  при  доже  „андоло,  натравившем рыцарей  на  империю,
достаточно показали, чего они  стоЯт! Ћни так же схватили бы  нас  за горло,
как и ѓенуЯ, а сверх того - затеЯли бы  войну на море! Ћтдать ѓалату ‚енеции
- не то же ли одно, что генуэзцам, если не худшее зло!
     џ помню прошлое, а  греки  теперь  не  способны  даже на это! Ќикем  не
помнитсЯ  даже  гераклейский  позор!  €м  хочетсЯ  служить  на  венецианских
кораблЯх... ‡ачем тогда надобна империЯ, Ѓоже мой?!
     Ћни устали  от  прежнего  величиЯ...  Ќам уже  слишком дорого  давалось
удерживать Ђзию... —ернь ропщет,  динаты разорены, торговлЯ  гибнет... € при
этом  -  роскошь  власть  имущих,   погонЯ   за  развлечениЯми,  жажда  жить
сегоднЯшним днем... € - ненависть!
     „а!  џ  отдал  жизнь  собственной  матери  этой  неистовой  в  страстЯх
итальЯнке Ђнне, ныне Я подарил Џалеологу  „идимотику - неужели и этого мало,
чтобы научить вновь верить друг другу, без чего нам уже не жить!
     ‘удьба! џ строю флот - его разбивает бурей, Я восстанавливаю  империю -
ее опустошает чума...
     ‚идит Ѓог,  Я не хотел ни войны, ни вражды!  Љогда умер Ђндроник, когда
на первом же заседании синклита  враги начали  оскорблЯть менЯ,  Я  подал  в
отставку  и  ушел,  сам! € что же? ‘олдаты Явились во  дворец приветствовать
Љантакузина, осыпаЯ угрозами патриарха €оанна, и василисса Ђнна сама послала
за  мной! Џросила заступитьсЯ, утишить  бунт (Ѓунт! ‹ишь только  Я поЯвилсЯ,
смЯтение тотчас утихло и бурЯ улеглась). ЊенЯ сама Ђнна упросила вернутьсЯ к
власти! џ  поселилсЯ с ее детьми во дворце, окружил семью василевса стражею,
дабы никто не осмелилсЯ свергнуть вдову Ђндроника  с престола. ’еперь  мне и
это ставЯт в вину! ‚инЯт, что Я грабил города, облагаЯ налогами...
     - ’ы  тратил  деньги,  спасаЯ  империю!  -  вновь вмешалась €рина.  - Ђ
василисса Ђнна меж тем заложила  драгоценности греческой короны  венецианцам
длЯ того только, чтобы нанЯть войско османов против нас!
     - Ђ  они разграбили пригороды ЉонстантинополЯ, и опЯть виноват ты, а не
Ђнна!
     - € теперь Џалеолог раздает острова и снюхиваетсЯ с османами!
     - Ћтец, родина ждет твоего решениЯ нынче, теперь, иначе будет поздно!
     Љантакузин смотрел на них обоих молча. € это самые близкие ему люди.
     ‘амые дорогие. Ѓлиже - нет. ‘просил наконец сына, тЯжело понурЯсь:
     - —его хочешь ты?
     - ’ого же, чего и армиЯ. —тобы ты короновал менЯ императором!
     - „лЯ того, повторЯю вновь, надобно сместить Љаллиста.
     - ‘мести! € сверши!
     - ’ы не мыслишь, сын, что это будет началом конца?
     -  ’ы забываешь, отец, еще об одном, - наступчиво возразил Њатвей, -  о
ђуси и о  кир Ђлексии, у которого есть серебро и которому нужно  утвердитьсЯ
на престоле митрополита русского! —его также не допускает Љаллист!
     -  “ступи сыну, отец! -  с  мЯгким, но  неодолимым  упорством попросила
€рина.
     Љантакузин  затравленно  поглЯдел  на  нее и промолчал,  низко  склонив
голову.

        x x x

     ‡апрет поминать  в  славословиЯх  Џалеолога и  слух о близкой коронации
ЊатвеЯ всколыхнул всю патриархию. Ќе было, казалось, ни догадки, ни участиЯ,
ни хотЯ бы пониманиЯ подступившей к порогу василевса трудноты.
     Ѓыло злое торжество:  "‚от он наконец-то!  ‘кинул  волк  овечью  шкуру!
Џоказал истинное лицо!"
     Љаллист произнес в ‘офии громовую проповедь,  где, правда,  не  называЯ
имен, обличал "не  правых и лукавых рабов, мнЯщих обадити и истребити власть
имущих,  поставленных  от   ѓоспода",  после  чего   вскоре  совлек  с  себЯ
патриаршество  и удалилсЯ в  монастырь.  ‘делал он это картинно,  в  соборе,
после службы, в присутствии клира и толпы прихожан, объЯвив, что не возможет
увенчать короною недостойного. €  тут  же, снЯв дорогое облачение  и  обувши
дорожные  сандалии,  с  посохом  в  руках,  благословив   на  прощанье  всех
присутствующих, вышел в  путь. ѓреки теснились по  сторонам, забегали сбоку,
просЯ  благословить напоследЯх,  а пастырь  шел наступчиво  вдоль  по  Њесе,
запахнув плащ, в долгой  дорожной далматике, и никто не смел его остановить,
ни отогнать толпу прихожан, следующих за своим патриархом.
     Ђлексий,  глЯдевший  на  все  это действо с  хоров,  почувствовал  даже
симпатию  к  гордому   старцу  и  ожидал,  что   в  многочисленных  секретах
патриархии,  особенно в  секрете великого хартофилакта,  а  также в секретах
великого   скифилакоса  и   сакеллариЯ,  где  было  большинство  противников
Љантакузина, услышит он теперь возмущение произошедшим и сожалительные слова
о старом патриархе,  - ничуть не бывало! ‚се, словно переменившись в течение
одного днЯ,  только  и говорили о жданном назначении ”илофеЯ  Љоккина. (•отЯ
Љантакузину надобно было выбирать одного из  трех кандидатов,  в том, что он
выберет Љоккина,  сомнений не было ни у кого.) Ђлексию стало муторно от этой
мгновенной переменчивости греков. Ћн ушел  в  триклин ”омаит, где помещалась
патриаршаЯ библиотека, сидел над  развернутой рукописью ‡латоуста и думал, и
будущее уже не представлЯлось ему таким радостным, как еще вчера.
     ‡има  проходила  трудно.  Џогода  стоЯла  мерзкаЯ.  •олодный   ветр   с
Џропонтиды  наносил не  то  дождь,  не то снег.  Љак это было  не  похоже на
веселое русское ђождество!
     Џереговоры Љантакузина с турками затЯгивались,  хотЯ он и  предложил за
—импе огромную сумму в десЯть тысЯч  иперперов. (‚прочем, значительную часть
золота Љантакузину, о чем мало кто ведал, давала  Њосква <Њы можем  полагать
об этом  достаточно твердо,  ибо  в  казне василевса  ромеев золота не  было
совсем, и уже прежний  ‘имеонов присыл, о чем сохранены летописные известиЯ,
пришлось  Љантакузину употребить длЯ расплаты с турецкими наемниками.  Ђ что
касаетсЯ василиссы Ђнны, то она еще  в пору гражданской  войны спустила  все
ценности короны венецианцам, оставив победителю одни голые стены дворцов. Ќа
строительство флота Љантакузин просил  денег у граждан  ЉонстантинополЯ. ’ут
же ни о каких общественных сборах не было речи.
     €сточник  предполагаемой  выплаты  мог  быть  только один -  московское
серебро.>.)  Џо  слухам,  василевс собирал войско, чтобы изгнать Џалеолога с
’енедоса,   меж   тем  как  василисса  Ђнна  продолжала  спокойно  сидеть  в
Љонстантинополе,  во  ‚лахернах,   в  соседстве   с  самим  Љантакузином,  и
пользоватьсЯ всеми  своими  прежними привилегиЯми. ‚се это тревожило и  было
малопонЯтно.
     Ћтошли брумалии и  календы, на  ђуси превратившиесЯ в "колЯду". ђЯженые
(мужики, окрученные бабами, и женки - мужиками)  бродили в личинах из дома в
дом,  пировали, пили, выпрашивали  дары. ‚ином торговали  во  всех маленьких
харчевнЯх,  звучала музыка, славили и  пели разгульные песни, водили  ученых
медведей  и   дрессированных  собак,  на  перекрестках  зазывалы  приглашали
посмотреть представлениЯ  мимов  и  плЯсуний... ѓород жил,  не ведаЯ  или не
желаЯ ведать нависшей над ним беды.
     Ђлексий в  эти  дни трудилсЯ  особенно напрЯженно.  Ћн  уже добралсЯ до
…вангелиЯ от €оанна и теперь, когда сам переводил знакомые строки, переживал
заново и по-особому  углубленно  огненные слова евангелиста, бывшего любимым
учеником учителЯ истины. "Ђз  есмь пастырь добрый: пастырь  добрый  полагает
жизнь свою за  овец", - читал Ђлексий, будто бы и про  себЯ, и  в укор себе:
все  ли он сделал длЯ ђуси, длЯ земли и Языка своего? Џо редким известиЯм, с
трудом доходившим до ЉонстантинополЯ, на Њоскве творилась какаЯ-то нелепица,
и  следовало  скорее, скорей возвращатьсЯ назад!  Ќо  возвращатьсЯ  - только
победителем. Ћн и погибнуть теперь не имел права!
     ‘ ”илофеем, который деЯтельно готовилсЯ к поставлению, они теперь почти
не встречались. ѓераклейский митрополит Явно до времени избегал долгих бесед
с Ђлексием.
     ‘обор, утвердивший наконец кандидатов на патриарший  престол, состоЯлсЯ
в конце февралЯ. Ѓыло много споров. Џриезжал сам  ѓригорий Џалама из ‘олуни.
€  Ђлексий  сумел, хотЯ и мельком, повидать знаменитого проповедника  и даже
перемолвить с ним. Љантакузин, как и ожидалось, из троих ставленников избрал
”илофеЯ Љоккина.

        x x x

     ‚  ѓаллиполи  длЯ покупки церковных свЯтынь  Ђлексий отрЯдил свЯщенника
‚асилиЯ с  дьЯконом  и ‘танЯту. „уховные немного  робели, а ‘танька  был рад
безмерно, и  уже виделось, что он поведет  всю  братию за собой. Ћтплыли  на
легкой парусной лодье с небольшим навесом, где  можно было спать  и  кое-как
стрЯпать себе еду в глинЯной походной печурке.
     ѓреки - их было четверо на лодье - поднЯли парус, враз упруго выгнувший
грудь по ветру. ‹одьЯ пошла ходко, вспениваЯ волну. ‘танЯта, с удовольствием
вдыхаЯ  влажный  соленый  ветер,   долго  стоЯл   на   корме,  махаЯ  шапкой
провожавшему  их Ђлексию,  пока башни  ЉонстантинополЯ не  стали  тонуть  за
волною и маленькаЯ фигурка на берегу вовсе не исчезла в отдалении.
     ‚се  дальше и  дальше уходили скалистые берега, холодный  ветер  пахнул
зимой и  родиной,  и  сладко  было  ощущать качание морЯ, сладко  глЯдеть  в
дымчатую, тающую даль неба и воды.
     ‘тарый  грек покрикивал на молодых  помощников.  “крепив  парус,  греки
достали оплетенную корчагу с  вином, мигнув,  подозвали ‘танЯту, тот не стал
отказыватьсЯ.   Џредложили   выпить  и  клирикам.  „ьЯкон   с  удовольствием
приложилсЯ  к  глинЯной бутыли,  а  поп  ‚асилий  лишь отрицательно  покачал
головой - его мутило.
     - Њне, ‘танЯта, теперича, - призналсЯ старик, веселым слезЯщимсЯ глазом
взглЯдываЯ на новгородца, - инаЯ посудина надобна!
     ‚етер был свеж, и морЯки, от  которых пахло дегтем и рыбой, порешили не
заходить в ѓераклею.
     -  •одом к ихним островам пойдем! - объЯснил ‘танЯта старику ‚асилию, а
тот только умученно кивал  головою. …му  уже не пораз приходилось высовывать
голову за борт. ‚ полдень поснидали печеною рыбой и Ячменным хлебом, запиваЯ
то и другое  темным греческим  вином. Ќизило  солнце, крепчал  ветер. ѓреки,
усевшись в кружок, пели что-то свое, высокими голосами с горловыми украсами,
схожими с восточным, быть может турецким, пошибом.  Џоп с  дьЯконом дремали,
прижавшись друг к другу. Ђ ‘танЯта все  глЯдел, вольно  вдыхал полною грудью
ветер, и  все  не проходила, длилась и  длилась в  нем беспричиннаЯ  радость
бытиЯ.
     ‘олнце угасло, облив на прощание полнеба густеющим красным пожаром.
     ‹иловые  тени, смешиваЯсь с  туманом, заволокли окоем, и вот уже первые
звезды начали свой мерцающий хоровод в  высоком бледном эфире,  меж  тем как
тьма, подкрадываЯсь, сочилась над самой водой.
     Љ  островам  подходили  уже в  полной темноте. “пруго  пели  под ветром
где-то  высоко,  на урыве  скалы, греческие низкорослые сосны,  одним черным
узорным очерком проглЯдывавшие отсюда, с воды, на фоне бархатно-синего неба.
     ѓрек-хозЯин  поднЯл  над  головою  слюдЯной  фонарь. ‘ берега ответили,
размахиваЯ таким же фонарем.  Џотом на причале запалили костер. ѓреки ронЯли
паруса, опускали в воду тЯжелые длинные весла.
     ‘коро всЯ  троица русичей сидела в каменной хижине у очага, отогреваЯсь
и  хлебаЯ   из  глинЯных  мис  дымное  варево,  поданное  горбатой  старухой
работницей.
     „уховным хозЯева отдали  деревЯнную  кровать (и  напрасно, отец ‚асилий
после жаловалсЯ,  что клопы  заели  совсем), а  ‘танЯта, избрав благую долю,
вышел в хлев и пристроилсЯ на соломе в  углу, где  и выспалсЯ преотлично под
вздохи осла  с коровою, в соседстве  с козами, но зато вдали  от  зловредных
насекомых.
     “тром  все  было  в холодном тумане  и  росе.  ‚ыйдЯ  во двор,  ‘танЯта
поежилсЯ.  ‘траннаЯ  у  них  тут  зима!  ЏрежнЯЯ  горбатаЯ старуха  в  сером
шерстЯном  хитоне шла через  двор  и молча покосилась на  ‘танЯту. ‡ашла под
навес и,  наклонившись почти  до  земли,  стала  черпать вино  из  большого,
врытого в землю пифоса. Ќачерпала кувшин и, поставив его на плечо, понесла к
дому.
     ‘коро  в каменном  очаге запылал  огонь. €скусанные русичи выползли  на
свет Ѓожий, с завистью оглЯдываЯ ‘танЯту, избежавшего дорожной кары.
     ѓреки, ходившие вычерпывать воду из  лодьи, расселись в  кружок  вокруг
грубого  дощатого   стола.  ‚ышел  носатый  хозЯин,  зеваЯ,  поздоровалсЯ  с
русичами. Ќа столе Явились  хлеб, варенаЯ капуста,  соленые оливки  и  рыба,
снова по кругу  пошло  разбавленное  водою темное  греческое вино, и,  когда
восстающее солнце начало  пробивать плотную завесу тумана, путники, завершив
трапезу,  уже  вновь забирались в лодью.  ‘тихший к  полуночи ветер с  зарею
посвежел, весело  надуваЯ  просмоленный  рыжий  парус,  и остров  с  редкими
сквозистыми  соснами  на  вершинах  скал, напоминавшими  о  вечности,  скоро
сокрылсЯ в отдалении неба, воды и белесого утреннего тумана.
     ‚ечером второго  днЯ  подходили к  ѓаллиполи.  Ѓерега  сузились. ѓород,
расположенный  у  самой  воды,  в  сумерках  был  трудно  различим.   ’олько
разноголосый  собачий брех да редкие огни по-за стеною говорили  о  размерах
поселениЯ.
     ‚орота уже были затворены, и кабы не греки, проведшие  русичей укромною
калиткою в городской стене, где сводчатый лаз почти царапал головы, путникам
пришлось бы заночевать на берегу. „олго искали знакомого иереЯ, к коему было
письмо из  патриархии, долго стучались  в  ворота, долго не открывал хозЯин,
испуганный  ночною  суетой. (’ут,  как  выЯснилось,  все  боЯлись нежданного
набега  турок из —импе, и потому  каждый  дом к ночи превращалсЯ в маленькую
крепость.)  ‘  утра началась беготнЯ  по городу. Ќа  мощеный  дворик  ихнего
галлиполийского  хозЯина  ‘танЯта  ЯвлЯлсЯ  едва  не  затемно. Ћтец  ‚асилий
изнемогал  и больше  посиживал дома, охранЯЯ шкатулку  с серебром, а дьЯкон,
скупой на слова, но толковый мужик с веселым  прозвищем ЌоздрЯ (по имени его
никто, кажись, и не называл), тоже, как и ‘танЯта, совалсЯ из лавки в лавку,
разыскиваЯ перекупщиков, сумевших уже,  как оказалось, и с турками из  —импе
завести торг, скупаЯ у них краденую церковную утварь.
     ЌоздрЯ  и  обнаружил  ту, слоновой  кости,  резную  иконку  ‘пасителЯ с
предстоЯщими, из-за  которой у них восстала прЯ  едва не на целую ночь,  ибо
отец   ‚асилий  отказалсЯ   платить   за  нее:  "бо  всех   драгих  вещей  в
Љонстантинополе все одно не скупить, а серебро надлежит, по слову Ђлексиеву,
тратить токмо на писаные иконы  и книги". Ќо  в конце концов оба совокупными
усилиЯми убедили старика. €конка была и вправду чудной работы.
     Ќо  уже  добившись  своего  и  купив,  оба,  ‘танЯта и  дьЯкон,  крепко
задумались: одобрит ли их куплю Ђлексий?
     €коны были, икон было много, и древние, и недавние, разных  писем -  из
–ареграда, ‘олуни, Ќикеи и Ќикомидии, с  Љипра и даже из армЯнской Љиликии и
Ђнтиохии. Ќо то  запрашивалась  несусветнаЯ  цена,  то  троица русичей после
долгих пересудов и споров сама отступалась, находЯ,  что икона "не казовита"
или же "не  про нас". Џока  еще только несколько образов  - поЯсной  Ќикола,
Ѓлаговещение,  Ћранта  да  деисусный  чин,  добытый  с  великими  трудами  у
прижимистого грека,  -  украшали  покой русичей, тесную  каменную  клеть под
камышовою  крышей с  единым  окошком  на  задний  двор,  уставленный  рЯдами
полуврытых в землю пифосов с вином, пшеницей и оливковым маслом.
     ѓород  жил  своею  обычной  жизнью.  Љовали,  чеботарили,  торговали  и
ругались ремесленники и купцы; крестьЯне в одеждах из козьих  шкур привозили
на рынок сыры, битую птицу,  овощи  и  оливки,  приводили осликов, груженных
огромными  охапками хвороста;  рыбаки  предлагали  свежую  рыбу  в  плетеных
корзинах.  ѓреки покупали,  спорили,  суетились,  варили и  жарили,  к  ночи
разбегаЯсь по своим  каменным  или  плетенным из камыша и  обмазанным глиною
клетушкам, крытым  где черепицею, а где  и  попросту соломою  да тростником.
‘тража становилась у запертых  ворот, и городок засыпал, чутко вздрагиваЯ от
каждого звука подкованных конских копыт в застойной пугающей темноте.
     ’урки  иногда подъезжали снаружи к башнЯм,  кричали что-то  по-своему и
смеЯлись,  хлестнув коней, уносились прочь. € опЯть было непонЯтно: что это?
‚ойна или не война?
     ’у,  "дивную",  как потом называли ее,  икону ‘танЯта нашел не вдруг, а
уже, почитай, перезнакомЯсь со  всеми торговцами церковным товаром, узнавши,
что почем и где можно достать.
     ѓрек Ќикита ‘тифат, коего они с Ќоздрею по-своему перекрестили в ‘типу,
показав  образ,  запросил  двести иперперов, цену  немыслимую  ни  по  каким
законам естества,  хотЯ как  только ‘танЯта узрел этот крупный  лик ангела с
прЯдЯми золотых волос, окаймивших лицо самой совершенной неземной красоты, и
завораживающим  колдовским взглЯдом  мЯгко-огромных  глаз,  то и понЯл,  что
образ надобно добыть во что бы то ни стало.
     ‘танЯта и отца ‚асилиЯ  таскал в лавку  ‘типы,  и самого  грека  часами
уговаривал  уступить, но  тот  уперсЯ твердо, ни в  какую  не сбавлЯл даже и
первой названной цены. ‘танька аж похудел с того горЯ.
     - Ћтступись! - пенЯл ему, жалеючи, отец ‚асилий.
     - Ќе отступлю! - мотал головой ‘танЯта. - “краду лучше!
     - ‡арежут тогда нас с тобою тут, тем и окончим! - возражал ‚асилий. - €
серебро отберут за так!
     ‚ тот день, второго марта, ‘танЯта с утра сбегал  на рынок и только еще
собиралсЯ  жарить рыбу  на угольЯх, по-гречески, когда отец ‚асилий зачем-то
позвал его в дом. € первое, о чем почудило грехом, что ЌоздрЯ замыслил какую
шутейную каверзу, пото  и  налетел сбоку,  пихнув  изо всей  силы  в  плечо.
‘танЯта, недолго  думаЯ,  развернулсЯ дать  приЯтелю плюху,  но и тут  же не
устоЯл на ногах.  Љаменный пол дернуло из-под него, плиты расселись, а иконы
начали  одна  за  другою валитьсЯ  со стены  вниз,  и  сверху  на  головы им
посыпались  глина и камышоваЯ труха. Њало соображаЯ, ‘танЯта  ринул  к стене
спасать  иконы,  но стена  на  глазах  качнулась  и  начала  распадатьсЯ  на
отдельные камни.
     „ьЯкон  почему-то оказалсЯ  у  него в  ногах, а самого ‘таньку  бросило
головою вперед, туда, где под обрушенным столом жалостно вопил отец ‚асилий:
"‘танюша,  помоги!" ‘танька подхватил старца  под  мышки  и,  отмахиваЯсь от
целого  дождЯ камыша с глиною (крыша, сообразил  он, падала  им  на головы),
ринул к выходу.
     ‚о  дворе,  покрытом  извилистыми трещинами,  землЯ  вновь  вздрогнула,
швырнув его навзничь. Ќад городом стоЯли гул и грохот и разноголосый вой.
     €з дверей обрушенной ихней хоромины полз дьЯкон с безумно вытаращенными
глазами, прижимаЯ к себе ларец с серебром.
     -  ’рус!  ‡емлетрЯсение!  -  первым  сообразил  ‘танЯта,   припомнивший
рассказы греков о трЯсении  земли в  Љонстантинополе.  € тут у него в голове
родилась  отчаЯннаЯ  мысль. -  ђойте  тута! - прокричал он  отцу  ‚асилию  с
дьЯконом, а сам, схватив из рук дьЯкона  ларец и выхватив оттуда, не считаЯ,
малую горсть серебра, стрелою вырвалсЯ за ограду.
     ‡аЯчьим  скоком - землЯ  то  и дело  вздрагивала, сбиваЯ его  с  ног, -
‘танЯта помчалсЯ  вверх  по  улице, расталкиваЯ мечущийсЯ  народ,  смЯтенных
мужиков и простоволосых женок, туда, туда, за поворот, первый, второй...
     Ќе опоздать бы только!  “дар как  будто  в самые подошвы  подкинул  его
вверх и обрушил  в кучу пыли и мусора. ‚идимаЯ в конце улицы башнЯ городской
стены на  глазах  расселась надвое и рухнула,  поднЯв  облако пыли. Љакие-то
мелкие камни, обломки падали, рушились со сторон. Ќо ‘танька, вставши сперва
на карачки, с запорошенными глазами, все-таки поднЯлсЯ и вновь побежал.
     Ќаконец  - вот он! Ќо  что это? ‘типиного  дома не было. Ќа месте хором
высилась груда искореженных бревен  и камней. "Ќеужели погибла?" - охнул про
себЯ ‘танЯта  и кинулсЯ прЯмо в колышущиесЯ, рассыпающиесЯ развалины, бешено
разгребаЯ доски и сор на месте иконной клети.
     Ћткуда-то вывернулсЯ рыдающий, растерзанный ‘типа с криком: "Џомоги!"
     ‘танЯта, опомнЯсь, помог ему приподнЯть  рухнувшую  балку. ‚ытащили еще
живую ‘типину жену, всю в крови, и двоих оставшихсЯ целыми,  перепуганных до
смерти малышей.  Ѓаба  кончалась. Ќеведомо  отколь взЯвшаЯсЯ старуха  (как и
уцелела,  карга?)  начала  причитать.  ‘танЯта,  прихмурЯсь, помог  прибрать
мертвую,  постоЯл и  все  же,  сжав зубы, начал разбирать завал над ‘типиной
кладовой. ѓрек то плакал над женою,  то бестолково совалсЯ к ‘таньке, а тот,
жмурЯсь от пыли, выдирал и швырЯл греку то одно, то другое: платно, корчагу,
измЯтый и замаранный каравай хлеба...
     ’ак он работал молча и рьЯно час, и наконец  стали показыватьсЯ иконы -
иные расколотые пополам, иные с  попорченной, порванною  паволокою и  сбитым
левкасом.  ѓрек,  вновь подошедший  к нему,  начал завороженно  принимать от
‘таньки иконы одну за другой. ѓлубже, глубже... "‹ишь бы не ухнуло еще раз!"
-  молилсЯ ‘танька. Ќаконец показалось  "то". Ћбраз был цел. ‘танЯта сел  на
камни и впервые отер грЯзное потное лицо порванным рукавом рубахи.
     - Ѓеру его у тебЯ!  -  сказал ‘танька сурово греку. ’от, не в силах еще
обмыслить все зараз - и смерть жены, и  гибель дома, - тупо покивал головой.
‘танька скинул  с  плеч  свиту, завернул  ею образ, обвЯзал поЯсом и взвалил
себе на спину. "’еперь пусть хошь и  трЯсет, не отдам!"  - мысленно пообещал
он. ѓрек кинулсЯ было  следом, расставЯ руки,  но ‘танька  свирепо глЯнул на
него, рыкнув, аки медведь:
     - †енку, детей тебе выволочил! €коны, глЯди, отрыл! „а и... заплачу!
     ‚от, держи... сколь тута есть...
     ѓрек, принЯв серебро, остоЯлсЯ, растерЯнно глЯдЯ вслед рысью убегающему
русичу, так и не понимаЯ еще, помогли ему или ограбили?
     ’урки  поЯвились  нежданно-негаданно, и разом,  еще  ничего  не  понЯв,
жители побежали вон  из города. ђевели ослы, плакали дети и кричали женщины.
ѓреческие воины отступали, не принимаЯ боЯ.
     ’рое  русичей,  брошенных на произвол судьбы (ихний  иерей-хозЯин так и
пропал   невестимо),  не  ведали,  что   им  вершить.  ‘ообразили,  впрочем,
припрЯтать серебро - и  вовремЯ. ‚о двор  верхами въехали  двое турок, потом
еще  пЯтеро.  Ќекоторые соскочили  с  коней и, словно  не  замечаЯ  русичей,
принЯлись ворошить развалины, выискиваЯ добро. Ћдин на заднем дворе присел у
пифоса и,  воровато озрЯсь  по  сторонам,  черпнул  пригоршнею вина и выпил,
потом обтер усы и, оглЯнувшись, не узрел ли кто  из  братьев мусульман, лихо
вскочил  в  седло. ђусичей грубо ощупали, с  отца  ‚асилиЯ  содрали  дорогой
цареградский зипун, у ‘танЯты турок отобрал шапку. Ќа иконы  никто из воинов
не обратил и вниманиЯ. „умалось - пронесло. Ќо тут черный усатый турок вдруг
развернул аркан и,  накинув  на  плечи дьЯкона,  поволок  Ќоздрю  за  собой.
‘танЯта ринул  следом. “вернувшись  от плети и второго аркана, он  бежал  по
улице, крича то по-гречески, то по-татарски:
     - Џоп! Џресвитер! Њулла! ЌельзЯ! ‘уфий! ЌельзЯ трогать!
     Ќо  турок, словно не  понимаЯ, рысил вперед,  волоча за  собою дьЯкона,
которому приходилось, дабы не упасть, бежать за конем вприпрыжку.
     ’ак, догонЯЯ  дьЯкона, ‘танЯта вылетел  вслед  за турками на площадь  и
чуть не врезалсЯ в  высокого всадника в простых холщовых шароварах и рубахе,
но в красных сапогах и на дорогом коне,  с богато отделанною сбруей, который
ехал  во  главе  кучки  окольчуженных   воинов,  вольно  опустив  поводьЯ  и
поглЯдываЯ по сторонам  орлиным взором повелителЯ. ‚  ухе всадника  сверкала
украшеннаЯ  бирюзою серьга. Ќа лихо заломленной  шапке  перо  было укреплено
золотою прЯжкой с крупным алмазом.
     "Ђ, будь что будет!" - подумал ‘танЯта и, как в воду кидаЯсь,  уцепилсЯ
за стремЯ всадника:
     - ЉнЯзь! ‚еликий хан! - закричал он. - Ћкажи милость! ђусичи мы!
     ѓости!  ‚ели  свободить  дьЯкона  нашего!  - Ћн  тут  же  повторил  все
по-татарски.
     ‘улейман  (это был он)  удивленно  поднЯл бровь.  Ћбернувшись  к своим,
спросил:
     - —то говорит этот грек?
     - Ќе грек Я, русич, русич, ђуссиЯ! Њосков! ‡олотаЯ Ћрда! •ана „жанибека
подданный!
     ‘улейман плохо понимал по-гречески, но когда ему перевели, всмотрелсЯ в
‘танЯту пристальнее,  по рубахе и портам признал, что  перед ним не  грек, а
услышав имЯ хана „жанибека, подумал, прищурилсЯ и  кивнул головой, примолвив
кратко:
     - Ћсвободить!
     ’отчас освобожденного  от веревки растерзанного  Ќоздрю поставили рЯдом
со ‘танЯтой.
     - Љто ваш господин? - спросил ‘улейман.
     - Ќаш  господин  великий кнЯзь московский,  а  сам  он  подданный  царЯ
‡олотой Ћрды хана „жанибека! - ответил за обоих ‘танЯта.
     - € что вас занесло сюда? - насмешливо вопросил ‘улейман.
     - €коны  куплЯем,  книги церковные! - вновь  ответил  ‘танЯта. - ‚ нашу
землю везем!
     - € много у вас серебра? - усмехаЯсь, продолжил ‘улейман.
     - Ђ почитай  все и  растратили! - возразил ‘танЯта. - Ќакупили икон,  а
ныне и домой ехать не на чем!
     - „омой, это в Љонстантинополь? - уточнил ‘улейман.
     - Ђга! - ‘танЯта  неотрывно глЯдел в голубые беспощадные глаза “рханова
сына,  чуЯ нутром, что эдак-то лучше. - Ќабольший наш,  митрополит  русский,
тамо сейчас, ставитьсЯ приехал!
     ‘улейман раздул ноздри.
     - Ђ  ежели Я  прикажу обыскать вас обоих и  обнаружу золото? ѓреки  так
изолгались,  что  их  приходитсЯ  нынче  поджаривать на огне, чтобы  из  них
закапало наконец золото!
     ‚оины дружно расхохотались  шутке  своего повелителЯ,  и  ‘танЯте стало
муторно, а у дьЯкона так и вовсе повело в глазах.
     - ’вои воины уже обыскали нас! - ответил ‘танЯта.
     ‘улейман расхохоталсЯ, довольный.
     -  Ђ  ты  молодец, - примолвил он,  - не трусишь! - €, согнав улыбку  с
лица, выговорил важно:
     - Џередайте вашему большому попу, пусть  он скажет  самому Љантакузину,
что десЯть тысЯч иперперов  за  —импе мне  теперь мало!  џ  хочу получить  в
придачу  всю  ”ракию!  ‚идел ты  это,  русич?! - продолжал он с  сумасшедшим
блеском в глазах. - ‘тены города пали,  греки бегут,  а мы  наступаем!  ‚аши
боги мертвы! ‚елик Ђллах!
     ‚оины  дружно  подхватили  мусульманский  клич. ‘улейман натЯнул повод,
отстранилсЯ, подумал и примолвил, взмахнувши рукой:
     - „айте этим русичам осла, пусть увозЯт свои иконы, и мой фирман, чтобы
их не раздели дорогою!
     Ћслов, потерЯвших хозЯев, растерЯнно  бродивших по захваченному городу,
было много. €м тут же подвели одного из них.
     Џолучив  грамоту, весь переполненный радостью (пока писец, не  слезаЯ с
седла, готовил  фирман, он все показывал турку  на пальцах: трое, мол,  нас,
трое!),  ‘танЯта,  ухватив осла за повод и дьЯкона под руку,  повлек обоих к
разрушенному дому,  где  отец  ‚асилий терпеливо и  безнадежно  сожидал  или
возвращениЯ спутников, или какого иного последнего конца.
     ‘  фирманом за  пазухою  стало  можно  жить.  ђазделив натрое  остатнее
серебро и завернув в онучи, они начали собирать уцелевшие иконы, укутываЯ их
в  любое  попадавшее  под руку трЯпье,  и  увЯзывать  вервием.  €кон и  книг
набралось неожиданно много, и осел едва не зашаталсЯ под тЯжкою ношей.
     - Ќе сдюжит! Џовозку нать каку-нито! - произнес, опомнившись, дьЯкон.
     ‘ повозкою (нашлась одна с отвалившимсЯ колесом) провозились до вечера.
ђуки,  однако, были  привешены как надо что у  ‘танЯты,  что у  Ќоздри,  и к
вечеру  возрожденнаЯ  повозка  уже стоЯла,  доверху  нагруженнаЯ и готоваЯ к
походу. ’олько тут все трое почуЯли, что надо немедленно поесть, и принЯлись
рыскать по клетЯм. Ќашли сыр, сухари, овощи, прихватили корчагу вина.
     ђаз пЯть  к  ним во  двор  заезжали турки,  смотрели фирман и,  пожимаЯ
плечами, поворачивали и пускали вскачь. —итать из них, по-видимому, никто не
умел, но печать ‘улеймана действовала безотказно.
     ...’олько к исходу ночи путники,  сбившие в кровь ноги, серые от устали
и дорожной пыли, догнали отступающее греческое войско.
     ‚  ночи  раздавались  стоны и  плач, скрипели на разные голоса повозки,
беженцы шли и ехали,  в панике  оставлЯЯ  свои хижины. ѓнали скот.  Ќадрывно
блеЯли  козы. ѓреческие  воины  молча  шли за  потоком  беженцев,  прикрываЯ
уходЯщих с тыла и с боков.
     ‚  канавах   по  сторонам  дороги   валЯлось   брошенное  добро,  ржали
обезножевшие брошенные лошади,  копошились  выбившиесЯ из  сил,  отчаЯвшиесЯ
поселЯне. Ћтдельные  фигуры брели, покачиваЯсь на неверных  ногах,  назад, к
оставленным очагам, к врагам - или же к новым господам? ‚се равно!
     Џока добирались до ЉонстантинополЯ, насмотрелись всего. Џроходили нищие
деревни  разоренных  налогами и войной  париков; слышали  проклЯтьЯ и ругань
вослед  отступающим  войскам;  видели целые  побоища,  когда греки  у греков
выдирали из рук добро и скотину, и не понЯть было по озлобленным, искаженным
лицам, кто тут похититель, а кто законный владелец.
     ‚ лохмотьЯх, почти босые, черные от  усталости и голода, входили  они в
Љонстантинополь  вместе  с  толпою  беженцев,  ведЯ  под  руки,  со  сторон,
полумертвого отца  ‚асилиЯ,  но сохранив  и даже приумножив дорогою  иконы и
книги.
     Ђлексий тихо ахнул, увидЯ свое посольство в  таком состоЯнии, и повелел
всех немедленно  накормить  и вымыть. Ћтец ‚асилий уже  и идти  не мог,  его
внесли в монастырь  на носилках,  а  ‘танЯта  с Ќоздрей тотчас  из-за  стола
устремились в греческую баню, где уже и повалились без сил на горЯчие камни,
под  которыми,  обогреваЯ их, проходил по  глинЯным трубам огонь.  €  только
одного не хватало им теперь: ржаного квасу и русского березового веника!
     Љ вечеру ‘танька, умытый, переодетый и  гордый собою, сбивчиво и горЯчо
повествовал Ђлексию  о своих подвигах. Ѓыли достаны и расставлены вдоль стен
привезенные  свЯтыни. Ђлексий глЯдел, то собираЯ брови хмурью,  то улыбаЯсь,
оценивал,  а ‘танЯта  называл стоимость, немного, совсем немного и привираЯ.
“казываЯ на несколько, добытых дорогою, присовокупил:
     - Ђ эти в канаве подобрал! Ќи за что пришли!
     € только сбереженного  ангела не торопилсЯ  показать,  а уже напоследЯх
развернул и поставил на казовое место.
     ‡олотые  волосы,  уложенные крупными  прЯдЯми, мЯгко  сиЯли  в  сумраке
покоЯ. Ќежный овал лица был почти женственно обаЯтелен, и большие, неземные,
завораживающие   глаза   словно  смотрели   оттуда,   из   сиЯющей   глубины
непостижного.
     -  ’акие вот  лики,  -  прошептал  Ђлексий,  - и  ЯвлЯют  нам, по слову
Ђреопагита, зримое, возвышающее нас высшими, чем людскаЯ  молвь, глаголами к
божественному созерцанию €стины!
     ‘танЯта,  не  понЯв  сразу  сложной  мысли, чуть  ошалело  поглЯдел  на
наставника, боЯсь переспросить, и все-таки понЯл, сказавши по-своему:
     - "Ћттудова" смотрит?
     Ђлексий  молча привлек ‘танЯту  к себе и  поцеловал  в кудрЯвую бедовую
голову.

        x x x

     ‡ахват  ‘улейманом ѓаллиполи  всколыхнул  весь  Љонстантинополь.  ’олпы
подходили к  ‚лахернскому  дворцу, кричали обидное. ЉаталонскаЯ гвардиЯ то и
дело разгонЯла чернь.
     Љантакузин  вновь послал посольство к “рхану, предлагал уже сорок тысЯч
иперперов, лишь  бы турки покинули европейский  берег. (Џоловину  этой суммы
обещал достать Ђлексий.) “рхан все медлил с ответом. Ќо событиЯ уже  грозили
стать  неподвластными Љантакузину. Џриходило спешить. ‚  апреле был возведен
на  патриарший  престол  ”илофей  Љоккин  и  тотчас   засел  с  Ђлексием  за
составление грамот на ђусь.
     ‚  секретах  патриархии  творилась  прЯмаЯ  бесовщина. ‘ам  ”илофей  не
единожды уговаривал  ЂлексиЯ,  с тоскою глЯдючи на него, отказатьсЯ  хоть от
четверти своих требований. Ќо  Ђлексий, что называетсЯ,  закусил удила. „а и
русское  серебро должно было быть оплачено.  € ”илофей Љоккин это понимал, и
понимал Љантакузин, и  понимали в секретах,  а  поэтому  дело  медленно,  но
продвигалось к своему завершению.
     ‚ Ќовгород вслед за отсылкою крещатых риз  новому  архиепископу  Њоисею
пошла  патриаршьЯ  грамота,  подписаннаЯ Љоккином, требующаЯ от  новгородцев
сугубого подчинениЯ  владимирской  митрополии. ѓотовилсЯ  долгожданный акт о
переносе кафедры  из Љиева во ‚ладимир. “ходили  одна  за  другою грамоты  к
епископам  луцкому, белзскому, галицкому  и волынскому.  “лаживалось дело  с
грамотою  длЯ  ‘ергиЯ,  и  уже  подходил  срок  неизбежного,  как  виделось,
поставлениЯ  самого ЂлексиЯ, но тут в Љонстантинополь  прибыл вновь соперник
ЂлексиЯ  ђоман,  и  дело  вновь замедлилось,  как  замедлЯет  свое  движение
корабль,  попавший  в тину. ђоман тщательно  скрывалсЯ  от  ЂлексиЯ, но  его
присутствие  обнаруживалось на  каждом  шагу.  Ћдно  спасало,  что  Ћльгерд,
кажетсЯ, пожадничал и не снабдил тверского ставленника великими деньгами.
     ‚  апреле  был коронован  Њатвей Љантакузин.  ’оржество  -  едва  ли не
случайно  -  происходило не в ‘офии, а  в церкви Ѓогородицы во ‚лахернах. Џо
городу  судачили, что  сам  ѓригорий Џалама  плыл  в Љонстантинополь,  чтобы
воспрепЯтствовать венчанию  ЊатвеЯ, но его корабль был взЯт османами как раз
во  времЯ  захвата ѓаллиполи  и фессалоникийский  епископ  угодил  в  плен к
туркам.  (’еперь  Љантакузина  добавочно обвинЯли в  том, что  он не  спешит
выкупить великого подвижника.) Љантакузин постаралсЯ  придать  венчанию сына
подобающую пышность  - вероЯтно,  мыслЯ  хотЯ  бы  этим  поправить  падающую
популЯрность своего императорского дома.
     –еремонию  предварЯло  всенощное   бдение.  ‘  утра  начали  собиратьсЯ
приглашенные гости и  народ. Ђлексий  со  спутниками едва пробились  в храм,
хотЯ их и встречали и проводили внутрь придворные церемониарии.
     ‚  церкви  стоЯли одни мужчины в  праздничных дорогих одеждах,  плотно,
плечо  к  плечу.  †енщины -  василисса,  патрикии, жены сановников  двора  -
глЯдели с  хоров, скрытые  тафтЯными  занавесами. Џевцы все были  в  широких
камчатых ризах, напоминающих  стихари, в оплечьЯх, шитых золотом,