есточевшем сердце.
     ‘танЯта рассказал,  что знал, про иных. Љто  погиб, кого из  боЯр,  чаЯ
выкупа,  увезли  в  ‹итву, кто  отчаЯлсЯ,  сидЯ в затворе. ђассказал  и  про
подавленный бунт ратников, сделавших подкоп, но так и не  сумевших вырватьсЯ
на волю. ’рупы беглецов  потом приносили и  складывали на  снегу под  стеною
собора...  Ђлексий подумал неволею о Ќиките, вообразив себе мертвого молодца
под стеной  церкви на снегу.  ‘танЯта подумал о  том  же,  помЯнувши с горем
приЯтелЯ  своего. Ќо  ни тот, ни  другой ничего не сказали вслух. Ѓыло и без
того слишком горько.
     ’атарин  еще  раза  два-три ронЯл им в Яму обмазанные глиной  хлебы, но
когда ‘танЯта попыталсЯ заговорить с ним, тотчас испуганно завертел головою,
вспЯтил  от Ямы и исчез, верно, боЯлсЯ  или не мог умедлить даже и  мига под
надзором иных ратников.
     - Џочему нас еще не убили? - как-то вопросил ‘танЯта, который начал уже
понемногу вставать на трЯсущихсЯ от слабости ногах.
     - Ќе ведаю  сам! - честно  отмолвил  Ђлексий. - ‚озможно,  Ћльгерд ждет
иных вестей из ЉонстантинополЯ или Ћрды...
     Ђлексий был недалек от истины. Ћльгерд сожидал ответа на свое последнее
послание патриарху Љаллисту  и вестей из ‘араЯ, куда  нынче уехали  к новому
хану за Ярлыками на свои кнЯжениЯ все владимирские кнЯзьЯ.

        x x x

     ‚  Ћрду  московские  боЯре   во  главе  с  самим  ‚ельЯминовым  повезли
девЯтилетнего кнЯжича „митриЯ. €ного кнЯзЯ не было нынче на Њоскве.
     Џриехали  суздальские  кнЯзьЯ,  все  трое.  Џрибыл  Љонстантин  ‚асилич
ђостовский,  переживший  своего шурина. Џрибыл  ‚асилий Љашинский  и  кнЯзьЯ
мелких  уделов.  Џрибыли  с  жалобами  на  московское  утеснение  наследники
дмитровского, галицкого и белозерского кнЯжеских родов. ‚се те, кого обидел,
потеснил, лишил удела некогда  €ван Љалита, теперь  дружно вопиЯли о мести и
попранных московитами правах.
     ‚новь  раздавались подарки, рекою текло серебро, творились подкупы.  Ќо
не было уже многих эмиров, преданных Њоскве или же некогда купленных ею.
     ђастерЯннаЯ ’айдула,  ожидающаЯ с  часу на час  своей гибели,  также не
могла и даже не пыталась помочь москвичам.
     Ќовый   хан,  назвавшийсЯ   сыном   „жанибека,  был   далекий  и  чужой
владимирскому  улусу  человек. € когда ему привезли девЯтилетнего  мальчика,
претендующего  занЯть   престол  великокнЯжеский,   даже  рассмеЯлсЯ,  качаЯ
головой:
     - Ђй-ай! Љак же он будет править и давать дань?!
     Ѓыли и жалобы, и письма Ћльгердовы...
     ‚ечером  после  второго ханского  приема  москвичи  сидели  у  себЯ  на
подворье растерЯнной  кучкой,  порою взглЯдываЯ в угол,  где спал,  разметав
руки, маленький мальчик  - их  последнЯЯ надежда  сохранить вышнюю власть за
Њосквой.  Ќо  и  эта  надежда  угасала  уже,  несмотрЯ  на  богатые  дары  и
подношениЯ. ‚асилий  ‚ельЯминов тЯжело опустил  длань на столешню  и помотал
головою, словно от зубной боли.
     - ‚ладыки ЂлексиЯ нет! - выговорил он с болью.
     ”еофан с „митрием ‡ерном требовательно воззрились на ‚асилиЯ.
     -  „важды  подсылал  выкрасть владыку!  -  ответил  он  на немой вопрос
сотоварищей. - Џеребили наших, и всЯ недолга!
     - ‚лашскому володетелю достоит написать! - высказал „митрий ‡ерно.
     - Џисали уже! - отмолвил ”еофан  ЃЯконтов. (Њногое делали боЯре на свой
страх и риск, не извещаЯ  друг друга.) - Љабы степью пройти можно было, Я бы
и рать послал! - тЯжело выговорил ‚ельЯминов, сжимаЯ кулак. ЃоЯре замолчали.
—уЯлось, витало в воздухе  уже,  что великокнЯжеского Ярлыка  им за  Њосквою
нынче не сохранить.
     € что тогда?
     —то же  тогда  - не ведал никто из председЯщих.  ‚ углу спал  закинутый
шубным овчинным одеЯлом,  посапываЯ, девЯтилетний мальчик, племЯнник ‚асилиЯ
‚ельЯминова,  будущий  кнЯзь  „митрий „онской. ’олько  ни  про „он,  ни  про
ЌепрЯдву,  ни  даже про  темника ЊамаЯ,  который уже собирал силы на  западе
великой степи, не ведали  собравшиесЯ за столом великие  боЯре московские, а
ведали,  что все рушит вокруг, потери идут за потерЯми, и  дело Њосквы, дело
€вана „анилыча Љалиты, грозит обратитьсЯ в ничто.
     ‘веча оплывала и гасла, пламЯ ее колебали токи воздуха, идущие от плохо
заделанных оконниц. Њохнатые увеличенные тени шевелились по стенам.
     Ќа улице бушевала метель.
     џрлык  на  великое   кнЯжение  хан   Ќаурус  в   конце  концов  передал
суздальскому кнЯзю  Ђндрею,  заповедав  прочим кнЯзьЯм  "знати комуждо  свое
кнЯжение   и  не   преступати".   Ђндрей,   вдосталь   напуганный  ордынским
нестроением, сметЯ к  тому же силы  ‘уздалЯ, ’вери и Њосквы, тотчас  уступил
Ярлык своему брату „митрию.
     ’ак „митрий Љонстантинович ‘уздальский, четвероюродный дЯдЯ малолетнего
„митриЯ, добилсЯ  наконец  того, за что воевал всю  жизнь его покойный отец,
став великим кнЯзем владимирским.
     Џеревернулась еще  одна страница  судьбы, и, быть  может,  не Њосква, а
Ќижний Ќовгород  станет теперь  столицею новой  ђуси? Ђ „ионисий -  ее новым
митрополитом?
     €ли же исполнЯтсЯ замыслы Ћльгерда и всЯ ђусь подчинитсЯ ‹итве?
     ’от, от кого зависела  теперь судьба московского кнЯжеского дома, сидел
в смрадной Яме в Љиеве и ждал смерти, ибо  теперь, после  того  как  великое
кнЯжение ушло из московских рук, ничто уже не свЯзывало Ћльгерда, жаждавшего
расправы со своим упрЯмым противником. Ћдно лишь задерживало - что совершить
убийство должен был все-таки кнЯзь ”едор, а не он, Ћльгерд.
     Ђ  ”едор по-прежнему вертелсЯ, подличал, льстил и лгал,  но стать Явным
убийцею  митрополита  русского   все  еще  не  решалсЯ.  Њеж  тем  близилось
ђождество.
     ‘вЯтками Ћльгерд побывал во ђжеве, проехал бок о бок с  сыном по улицам
захваченного  и вновь  укрепленного города,  невольно  любуЯсь Ђндреем,  его
посадкою,  статью, кнЯжескою  повадкою  старшего  наследника  своего.  ЉнЯзю
надобно много сыновей!  €бо  только  на сыновей можно положитьсЯ, захватываЯ
одно  за другим чужие кнЯжества. ’ак поступал ѓедимин, так поступает  и  он,
Ћльгерд.  Џока  у детей сохранЯетсЯ памЯть  рода,  кнЯжества  не  распадутсЯ
поврозь и  ‹итва  будет  сильна. Џомогают же они до  сих пор  с  ‹юбартом  и
Љейстутом  друг  другу.  €ной,  более сильной  и  продолженной в века  свЯзи
Ћльгерд  не  видел  и  потому поневоле строил здание  государства  своего на
песке.  Ћн не  понимал этого. Ќе чуЯли и иные, полагающие  и до сих пор, что
родственные  или дружеские -  любые личностные человеческие свЯзи (неизбежно
кончающиесЯ  со   смертью  носителей   своих!)  могут   ЯвитьсЯ  достаточным
основанием  прочности  государств,  нуждающейсЯ в  наследовании  традиций  и
власти.
     ’от, единый, кто умел глЯдеть далее, прозреваЯ в грЯдущие века, сидел в
Яме в Љиеве и ждал смерти.

        x x x

     ђатники  начали  рыть подкоп уже давно,  но  то обваливалась  землЯ, то
распространЯлсЯ слух, что их выпустЯт,  и только когда в конце  ноЯбрЯ дошла
весть  о  смерти  кнЯзЯ €вана,  за  дело принЯлись всерьез. Ќикто  из них не
ведал,  что  о  подкопе дознались литовские  дозорные и теперь  ждут  только
окончаниЯ работы, чтобы перехватать и казнить за побег всех русичей.
     ‚ылезать начали ночью, проломив последнюю корку мерзлой земли и  снега,
и тут-то, на обрыве „непра, их всех и поймали как куроптей.
     Ћтощавшие, ослабелые люди не могли никуда уйти, и к утру все, кто полез
из затвора (некоторые, по слабости или  осторожности  оставшиесЯ в  узилище,
уцелели),  были переловлены  и ежели  не зарублены дорогою, то  доставлены в
сторожевую избу, ту самую, в которой Ќикита прЯтал осенью свою саблю.
     ђатников  выводили  по  одному и  за  воротами лавры, в  овраге, рубили
головы.
     „вое сторожевых, что сидели в избе, охранЯЯ русский полон,  балагурили,
на  дурном  русском  Языке  предлагаЯ русичам на выбор виселицу  или  плаху.
Ќикита  (злость придала ему силы) словно бы взаболь захотел вешатьсЯ.  Џолез
на стол, попросив старую веревку, и, сделав петлю, начал пихать ее концом за
балку. ‚ражеские ратники валЯлись от хохота, подавали ему советы, как ловчее
прикрепить  веревку. Ќикита наконец нащупал свою  заначку. ‘аблЯ  была цела.
Џримерил, как выхватить лезвие из ножен, и с горем понЯл, что не успеет: его
тут  же  подымут на  копьЯ. Џрочие  русичи, испытавши  и  радость побега,  и
отчаЯние плена, теперь тупо ждали конца, стеснЯсь  в углу хоромины, и крикни
Ќикита  им  -  врЯд  ли помогут ему, накинувшись, безоружные,  на  литовских
ратников.
     Ќо  вот  из-за двери прозвучал повелительный зов  старшого. Ћба ратника
оборотились лицами к двери, и тут Ќикита, накинув себе на шею вместо веревки
перевЯзь сабли и мысленно  перекрестись, вырвал саблю из-за потолочной балки
и, обнажив  лезвие, ринул  прЯмо  на  спину  ближайшего литовского  ратника,
доставаЯ другого  концом  оружиЯ. “ него самого на  миг замглилось в глазах,
словно бы  брызнула кровь. Ћн упал, вскочил и  увидел  Яростную возню.  „вое
русичей, опомнЯсь,  кинулись к литовской стороже, и сейчас свитый клубок тел
билсЯ перед ним на полу. Ќо саблЯ была  в руках у Ќикиты! Ћдного он  рубанул
сверху по шее, когда тот подмЯл под себЯ ослабелого русича, другому погрузил
лезвие сабли в  бок, под  кольчугу. Ћба  московских  кметЯ вскочили  враз и,
схватЯ  копьЯ литвинов,  ринули вослед Ќиките в  отверстую дверь.  ‹итовский
старшой  отлетел,  пронзенный  копьем  в  глаз,  еще  кого-то сбили  с  ног,
вырвались. ‡а ними уже топотали прочие опомнившиесЯ смертники, и все вместе,
не разбираЯ дороги, они покатили  под угор, увертываЯсь от стрел  и пущенных
всугон метательных копий, сулиц.
     Ќикита  первым  узрел небольшую  калитку  в стене, и пока русичи, падаЯ
один за другим, отбивались от наседающей литвы, выбил ее  плечом и вывалилсЯ
кубарем в снег. ‘аблю он сжимал мертвою хваткой.
     Ќа обрыве,  оборотЯсь, он увидел за собою  лишь одного бегущего русича,
прочие  погибли,  отбиваЯсь,  своею   смертью   открываЯ  дорогу   Ќиките  с
напарником.
     Ћни  бежали,  тЯжко  дыша,  ползли, снова вскакивали.  ‘вистели стрелы,
понизу мчались литовские всадники, и беглецы опЯть карабкались вверх.
     џснело,  что  днем,  на  свету,  от  погони им  было  не  уйти.  ђатник
остановилсЯ, выплюнул  с  хрипом  кровь. "Ќе могу боле, ты беги!" - и пошел,
качаЯсь, слепо уставЯ копье, встречу литовских стрел.
     Ќикита вновь рванул в бег, но и у него черные круги плыли перед глазами
и уже дыханиЯ не было в груди, когда он вдруг  по шею  провалилсЯ в какую-то
Яму и, вымолвив: "Љонец!", приготовилсЯ уже встретить смерть. Ќо ноги его не
обрели твердоты, и он, вжавшись, унырнул в Яму с  головою, а  снежный пласт,
рухнувший сверху, засыпал его совсем, так что Ќикита сперва едва не задохсЯ,
набив снегу в нос и рот, но под ногами все было и продолжалось пустое,  и он
пополз по-рачьи, задом вперед, и  полз, обдираЯ плечи, пока лаз не расширило
настолько, что стало мочно перевернутьсЯ и стать на четвереньки...
     ѓде он, что с ним,  куда он попал - Ќикита не думал  совершенно. “ него
одно было: скорее, скорее, скорее туда, во  тьму, внутрь, где его не найдут,
где  могут  его  не  найти  безжалостные  враги.  ’ем  паче,  убив  двоих  в
молодечной, он  мог рассчитывать  теперь только  лишь  на  самую мучительную
смерть.
     ‘било литовских  преследователей  и  то,  что  с обрыва свалились вниз,
уходЯ  от  погони,  еще два  русских ратника.  ‚зЯвши  этих  двух,  позабыли
временем  про  третьего,  а потом, и  вспомнЯ,  напоминать  боЯрину о  своей
оплошке не стали, понадеЯвшись, что убеглого русского кметЯ поймают другие.
     Џока собирали  трупы, рубили  головы,  выкладывали  мертвых  в  рЯд под
стеною храма и уже суетилсЯ над ними кто-то из братии, дабы пристойно отпеть
мертвецов, Ќикита, заползаЯ все  далее и далее в темноту, оказалсЯ наконец в
проходе,  в коем стало мочно  поднЯтьсЯ в  рост.  Ћн обшарил руками покрытую
изморозью  стену  пещеры  и пошел во  тьму,  тыкаЯ перед собою саблей  -  не
свалитьсЯ  бы ненароком  в  какую Ямину. Ћн и теперь  еще не понимал толком,
куда попал,  и толкало его вперед  одно  лишь  -  уйти  как  можно далее  от
возможной литовской погони.
     ’о,  что  он находитсЯ  в  пещерах,  прорытых  в горе иноками лавры, он
сообразил  уже много  спустЯ,  когда под  рукою открылась пустота в стене и,
протЯнувши руку, он вдруг  ощупал кость  с приставшею к ней высохшею плотью;
и, ощупываЯ далее, вдруг понЯл, что это не что иное, как  человеческаЯ нога,
нога трупа, положенного здесь, по-видимому, много лет назад.
     •олодные мурашки поползли  у него по  коже, и он  бы закричал от ужаса,
кабы не стоЯла смерть за спиною, кабы не должно было молчать изо всех сил.
     Ћткачнувши  к  стене, он  долго унимал дрожь в  членах, отгонЯЯ нелепую
мысль, что он уже  давно находитсЯ на том свете, среди мертвецов, лишь потом
наконец  сообразив,  что это как раз и есть  пещеры с костЯми древлекиевских
иноков и ему теперь надобно обрести тут кого-нибудь из живых. Џоэтому, когда
вдалеке  впереди  пробрезжил  ему мерцающий  огонек светильника,  Ќикита  не
закричал и не ринулсЯ в бег. ‡астыв на месте, он ждал приближениЯ огнЯ и все
еще не знал, что ему содеЯть, когда впереди показалсЯ древний  монах, идущий
с глинЯным светильником в руке прЯмо к Ќиките.
     ‘тарец подходил все ближе и ближе и все еще не видел Ќикиту, вернее, не
мог  представить себе,  что тут есть кто-то  еще из живых. Љогда  он наконец
узрел незнакомого  кметЯ подойдЯ  к  нему  почти вплоть, то  едва  не уронил
светильник  и  долго  смотрел  молча,  вопросив погодЯ  глухим настороженным
голосом:
     - Љто ты?!
     ђука старца, державшаЯ светильник, приметно дрожала, в  глазах трепетал
ужас.
     - ђусич Я! - отмолвил Ќикита. - Њосковит! Ѓежал от погони, в  Яму упал,
заполз...
     ‘тарец  продолжал  разглЯдывать  его  всего  с   ног  до  головы,  водЯ
светильником.  Џриметил  кровавую  саблю в  руках Ќикиты,  истерзанный  вид,
исхудалость щек.
     - ‘ владыкой Ђлексием мы! - чтобы только не молчать, поЯснил Ќикита.
     - €ди за мной! - вымолвил старец и пошел вперед,  вернее - назад, туда,
откуда ЯвилсЯ, а Ќикита двигалсЯ следом, теперь в колеблемом свете глинЯного
светильника  видЯ  рЯды ниш в  стенах с мощами  угодников и черные отверстиЯ
ответвлений пещеры,  там и  сЯм попадавшие им  по пути. ’еперь уже он и сам,
захоти того, не сумел бы выйти назад, к той кротовой норе, по которой заполз
сюда с воли, и вырытой, верно, прежними иноками попросту длЯ притока свежего
воздуха в пещеры.
     - Џожди  тута! -  строго бросил монах. € Ќикита,  остоЯвшись на  месте,
осталсЯ  опЯть в  полной  кромешной темноте,  гадаЯ,  выдаст  ли  его  монах
литвинам или спасет.
     Ћн постаралсЯ  вытереть саблю, вложил ее в  чудом  уцелевшие  ножны  и,
почуЯв дрожь в  ногах, уселсЯ на холодный песок. Љ тому времени, когда вдали
вновь замигал огонек и вернулсЯ  прежний инок, Ќикиту всего уже  била мелкаЯ
дрожь и он с трудом поднЯлсЯ с земли. ‘ейчас, исчерпав весь запас сил, он не
мог бы уже ни бежать, ни дратьсЯ.
     Њонах принес ему  хлеб и кувшин  с водою.  Ќикита  ел стоЯ, не чувствуЯ
вкуса  пищи,  одну  только  смертельную усталь  в  теле,  но все-таки  доел,
заставил себЯ доесть хлеб и выпил всю воду. ‘тарец видел, что Ќикиту колотит
дрожь.
     - Џожди еще, чадо! - вымолвил он и снова ушел во тьму.
     Ќиките вскоре  захотелось  по  нужде,  но  он  терпел,  сжимаЯ  зубы  и
переминаЯсь, и дотерпел-таки до  поЯвлениЯ старца. ’от,  глЯнув  на Ќикиту и
угадав его трудноту,  бросил ему в руки монашескую зимнюю суконную манатью и
повелел  идти за  собою.  Џришли наконец  в какой-то закут,  и  скорчившийсЯ
Ќикита, поднЯв деревЯнную крышку над  Яминою, сумел облегчить желудок, после
чего старец опЯть оставил  его  в  одиночестве и темноте, теперь  уже  очень
надолго.
     Ќикита, завернувшись  в  дареную срЯду, приткнулсЯ  в  угол и,  кое-как
согревшись,  поджав под себЯ  ноги,  задремал  и  даже  заснул, постанываЯ и
всхрапываЯ  и поминутно просыпаЯсь от очередного привидевшегосЯ кошмара.  ’о
он бежал по круглому  огромному  шару,  а  его догонЯли со  всех сторон,  то
попадал в паутину гигантского задумчивого паука, который медленно притЯгивал
его к своим  огромным голубым глазам  и шевелЯщимсЯ зубчатым усикам, то  его
вели отрубать голову...  Ќаверное, минула  ночь. ‘тарец все  не  приходил, и
Ќикита, не в силах более ждать, двинулсЯ,  ощупываЯ стену, вдоль по проходу,
не ведаЯ сам, куда идет, пока не услышал вдали заунывного пениЯ.
     ‚ его  затуманенном мозгу, измученном  непрерывною тьмой,  промелькнула
жестокаЯ догадка: а ну как он уже давно  умер, убит на  склоне „непра, и все
это, и давешний  старец тоже, ему  просто снитсЯ  после смерти?  "—ур  менЯ,
чур!" -  прошептал он  и, вспомнив,  что  Языческий оберег непристоен тут, в
свЯтых пещерах, торопливо перекрестилсЯ.
     Ќикита пошел на пение. Ѓлиже, ближе, вот  уже показалсЯ и свет вдалеке,
и  наконец перед ним открылась пещера,  чуть больше прохода, по  которому он
шел, но  приготовленнаЯ  длЯ  богослужениЯ, видимо,  подземнаЯ  церковь. „ва
невеликих  столба  из  пЯтнистого  камнЯ подпирали свод,  открываЯ  каменный
алтарь, а  перед  алтарем  стоЯли в молитвенном  наклоне  пЯть, не  то шесть
монахов и пели молебный канон. Ћдин из них оборотил лицо в сторону Ќикиты, и
он узнал  давешнего  знакомого инока.  ’от,  похоже,  погрозил ему  пальцем.
Ќикита поскорее отступил  в тень,  но далеко  уходить не стал,  так и стоЯл,
повторЯЯ про себЯ слова молитв и сожидаЯ конца службы.
     Љогда служба кончилась,  монах, разыскав Ќикиту в темноте, вновь  повел
его за собою к прежнему месту, строго повелев более не отлучатьсЯ никуда без
повелениЯ и не показыватьсЯ никому из братии.
     - Ћтец игумен распорЯдил не держать тебЯ тута боле трех дней! - сообщил
старец.  Џожевал  губами, подумал. - Ђ там  пойдешь на  Џодол. џ  тебе укажу
куда. ‚от тебе хлеб. ‚ода тута, в кувшине. Џрощай!
     ‚новь оставшись один, Ќикита потрогал пальцем песок над головою.
     Џалец ощутил глубокий подземный холод.  Ќесколько песчинок  просыпались
ему на лицо. Ћн поплотнее закуталсЯ и сел, прислонившись к песку.
     ’емнота  раздвигала  стены,  казалась безмерною, всасывала  в себЯ весь
мир. ’о вновь сужалась, сдвигаЯ громады пространств, свертываЯ их до тесного
предела могилы.
     ‚се живое  тЯнетсЯ к  свету и теплу. ‚ самую темную  ночь нету на земле
полной, совершенной тьмы. —уть светит небо,  даже  и  заволоченное громадами
туч, смутно мерцает землЯ, отдаваЯ полученный ею дневной свет, что-то ползет
и движетсЯ. Ђ в зимнем, скованном морозом сумраке все равно  смутно светитсЯ
снег, все  равно  свет живет, присутствует в мире. ‹ишь подземный мрак  есть
мрак  полный, где  ни  шевелениЯ  жизни, ни признака  света  нету совсем.  €
человек во  мраке  подземном начинает  терЯть себЯ, от него уходит  ощущение
времени, даже себЯ самого он уже перестает ощущать!
     ’рудно  во мраке! € ежели бы Ќиките предложили сейчас жить ли здесь  не
видЯ света, даже того, мерцающего, скудного света светильника, жить ли здесь
или поднЯтьсЯ  к свету и там принЯть смерть, он  бы, возможно, выбрал смерть
заместо  жизни,  подобной  смерти.  Љак  выдерживали  тут  затворники,  сами
замуровывавшиесЯ в  затворах, обрекаЯ  себЯ к тому  же на  вечное молчание?!
‚оистину свЯтые отцы токмо и могут вынести такое!
     Ђ как же тот свет? „лЯ грешников? ‚ечнаЯ тьма и скрежет зубовный...
     ‚ечнаЯ тьма, верно, страшнее всего! ‘трашнее мучений и боли! ‚ечнаЯ!
     Ќавсегда! Ђ может быть, вот,  как  говорЯт мнихи, так  и есть? „ьЯвол -
это мрак, пустота, а Ѓог - это свет, прежде всего свет! € праведники там, за
гробом, уходЯт к  свету... ‚озможно, и  сами  превращаютсЯ в свет, сбрасываЯ
земную  оболочину свою.  € Ђлексий... —то с  Ђлексием? †ив ли он еще? ‚ерно,
жив, монах бы сказал о том, верно.  € Ђлексий по успении станет светом. Ђ Я?
Ќеужели мне  за  грехи вот эта  тьма? €, быть может, сам ѓосподь привел менЯ
сюда, указуЯ грЯдущее?  Џочто батька в старости  ушел  во  мнихи? € дедушков
брат тоже... Ѓают, в затворе был. Љак и Я  нынче!  Ћн усмехнул невесело. ‘ам
понЯл, какой из  него затворник - вопить готов,  все позабыть, отчаЯтьсЯ  за
три-то неполных днЯ!
     Ћн постаралсЯ жестоко, как мог, высмеЯть себЯ и тем успокоить, заставив
попросту не думать ни о чем... € вновь  поплыли перед  его  мысленными очами
немые  огромные миры, беззвучные в темноте безмерных просторов, безвидные  и
слепые, наползаЯ, задавливаЯ собою  его маленькое мЯтущеесЯ  "Я", растираЯ в
порошок, во прах,  в звездную пыль, исчезающую  в бездонной  темноте ночи. €
все  то был дьЯвол, дразнЯщий  тленными утехами  бытиЯ, которые все - словно
болотные огни,  словно  обманный свет  гнилушек,  происходЯщий от тлениЯ.  €
соблазненный  кидаетсЯ к ним и незримо рушит себЯ в бездну, уходит  в вечную
тьму, в царство проклЯтиЯ и  пустоты...  Ђ где-то есть свет, ”аворский свет,
немеркнущий, и к нему идут, и его  взыскуют великие старцы. ‘ того, наверно,
и зарывающие себЯ под землей,  чтобы при жизни испытать этот ад, это царство
сатаны, испытать, и пройти, и выйти потом к вечному, немеркнущему свету!
     ’ри днЯ, растЯнувшиесЯ затем на неделю, показались Ќиките вечностью.
     ‘тарец ЯвлЯлсЯ к  нему единожды в  день, приносЯ хлеб и воду,  а во все
остальное времЯ Ќикита или дремал,  скорчившись под суконною оболочиною, или
ходил  взад-вперед  по  короткому  отрезку  пещеры, изученному  им,  подобно
слепцам, касаньЯми рук.
     Љогда  монах  наконец  вывел  Ќикиту  на  свет, обрЯдивши его  в полную
монашескую срЯду, Ќиките не надо было даже прикидыватьсЯ старцем.
     ’рЯсущиесЯ  ноги едва  держали его, и он немо брел, опираЯсь  на посох,
щурЯсь - отвычный свет и белый  снег  до боли резал глаза, - и  только  одно
вопросил дорогою: указать ему,  где держат владыку ЂлексиЯ. ЏоглЯдел издали,
моргаЯ  и  щурЯсь,  на  притиснутую  к  стенам  лавры  приземистую избу  под
четырехскатною  кровлей,  крытою  дранью, и  побрел далее, почти ощущаЯ себЯ
иноком, таким же старым, как и его провожатый.
     Ќа  Џодоле,  в  путанице  садов  и  хат,  они  постучались  в  один  из
запрЯтанных в глубине домиков и, соступивши по землЯным ступенЯм, спустились
в чисто  убранную, с белеными  стенами  землЯнку, в середине которой  стоЯла
сложеннаЯ из дикого камнЯ печь, скорее - ограда длЯ костра, а  дым подымалсЯ
вверх  -  поскольку хата была без потолочного настила, - просачиваЯсь сквозь
черные от сажи стреху и плотные рЯды соломы.
     •озЯйка  хаты,  старуха,  крепкаЯ еще  на  вид,  вышла, долго  о чем-то
спорила со старцем. Ќаконец, видимо, согласилась-таки принЯть беглеца.
     Ќикита  в  свою  очередь попросил инока  достать  ему спрЯтанную бронь,
объЯснив, как ее найти, и сообщать на будущее какие ни на есть вести. Ќа том
они и расстались. Ѓронь инок притащил в мешке еще через несколько дней.
     ‘таруха  уже  не косилась на  Ќикиту,  который взЯлсЯ и  за вилы, и  за
топор,  приладил  одно, починил  другое, вычистил  стаю, в которой стоЯла до
морозов  корова, и, словом, держал себЯ так,  что старуха почувствовала, что
получила в дом не хлебоЯсть, а работника.
     ЋзрЯсь и  окрепнув, Ќикита начал  понемногу выходить из  дому, сторожко
обходЯ заставы.  Џобывал и  на  торгу,  и близ  лавры, прикидываЯ, что можно
содеЯть  тут одному... •отЯ одному содеЯть ничего  было  неможно. Ђлексиевых
боЯр, по слухам, развезли кого куда; тех, с которых надеЯлись получить окуп,
увели в ‹итву; клирошан держали по-прежнему в затворе, в кельЯх, и выходило,
что из всего обширного поезда владыки на воле находитсЯ только один он.
     Ќа всЯкий случай Ќикита начал  забредать  подале от  города, разведываЯ
пути,  и  тут-то  и  натолкнулсЯ  на  своих,  едва не  поплатЯсь  головою за
нежданную встречу.
     Љому  иному не пришло бы в  голову разведывать, что за купцы, чей  обоз
застрЯл в крохотной, в два  двора, деревеньке в  десЯтке поприщ  от  города,
почти на  самом берегу „непра. Љому иному и не  пришло  бы...  Ќо  у  Ќикиты
выработалсЯ почти собачий  нюх, он за версту чуЯл литовские разъезды,  а тут
тем же сверхчувствием  травленого волка  понЯл: нет,  не  литва!  €  вздумал
прогулЯтьсЯ до деревушки вечером.
     …го  взЯли  за шиворот, оступив,  совсем нежданно  длЯ Ќикиты, никак не
приготовившегосЯ к обороне, вырвали саблю из рук.
     ‡адавленное,  вполгласа  "‚ овраг!" отрезвило Ќикиту.  …жели не  свои -
пропал, а и свои зарежут - не легче!
     - Ѓратцы, никак москва?! - выговорил он возможно более веселым голосом.
‚  ответ  ему  крепко  зажали  рот и  уже  поволокли,  когда  знакомый голос
окликнул:
     - Џостой! Џокажь!
     Ќикита с Њатвеем „ыхно с минуту смотрели друг на друга, не узнаваЯ.
     Ќаконец Њатвей, размахнувши руки, выдохнул:
     - Ќикита, ты?
     € Ќикита, признавший уже ЊатвеЯ и ужаснувшийсЯ вдруг, что тот не узнает
его, пал в  объЯтиЯ  друга и зарыдал,  трЯсЯсь, всхлипываЯ вовсе  по-детски,
отходЯ  наконец от многомесЯчной жути, в которой пребывал до сих пор. "‘вои,
свои, московлЯне!" - повторЯл он, словно в бреду.
     ‘вои, вельЯминовские  и  феофановские, были здесь! ‡начит, ничто уже не
страшно и надобно как можно скорей спасать теперь владыку ЂлексиЯ.

        x x x

     Ќа рождественскую  службу  ЂлексиЯ все же  по неотступной просьбе  всей
братии достали из Ямы и, почистив несколько  и переменив платье (от прежнего
шел непереносный гнилостный дух), привели под охраною в собор.
     €ноки  едва не шарахались  от  него,  видЯ, как страшно  изменилсЯ  лик
ЂлексиЯ, как пожелтел лоб, как обтЯнуло  ему все кости лица, как провалились
глаза и истончились персты митрополита.
     ‡десь,  в  соборе,  узнал  Ђлексий, что  великое кнЯжение  владимирское
отобрано у москвичей и передано кнЯзю суздальскому.
     "Ѓежать! Ѓежать немедленно, нынче же, на  Њоскву!" - мысленно  произнес
он, прикрываЯ  очи. Ћн  с отчаЯнием оглЯдел братию,  измерил  нутро  собора,
узрел стражу у всех дверей... € все-таки надобно было бежать! €наче - теперь
это  обнажилось  со страшною Яснотою  - Ћльгерд его  убьет  и  тотчас начнет
забирать  московские  волости  одну  за другой.  €  Љаллист  отдаст  русскую
митрополию ђоману, и ђусь умрет. Ќе сразу, нет, она еще будет боротьсЯ, быть
может, еще  расцветать, как  береза,  срубленнаЯ в  соку,  но все  это будет
смерть, начало смерти. € не состоит в веках величие русской земли!
     Ќет, состоит, состоит же!
     Љ  нему подошел с  поклоном, просЯ благословениЯ, старый монах. Ђлексий
безотчетно поднЯл  руку и узнал  отца  Ќикодима, того самого, что вместе  со
‘танЯтою был послан им в Љонстантинополь.
     Џохищение ЂлексиЯ  едва не состоЯлось в сей самый миг, ибо отец Ќикодим
тихо  предложил Ђлексию в монашеской  толпе, у всех на виду, переменитьсЯ  с
ним платьем, после чего владыку должны были увести  из монастырЯ и умчать во
влашскую землю.
     ‚се  дело  порушил  литовский боЯрин, надзиравший  за Ђлексием.  ЏочуЯв
недоброе, он взошел  со стражею внутрь храма  и  уже не отпускал  ЂлексиЯ от
себЯ ни на шаг до самого конца службы.
     ‚прочем, иноки надеЯлись,  что они вскоре вновь извлекут митрополита из
узилища и тогда  уже сумеют  его похитить, обменЯв  во времЯ богослужениЯ на
иного, похожего на него мужа.
     „ве дружины русичей, собиравшиесЯ похитить митрополита и до поры ничего
не ведавшие  одна о другой,  едва  не погубили  всего дела,  заподозривши  в
противной стороне Ћльгердовых  тайных посланцев.  Ќо, к  счастью, спознались
вовремЯ и тут же порешили действовать вместЯх.
     ‘пор вышел нежданно, когда решали, как изымать ЂлексиЯ. Ќикита, уведав,
что  в  Яме с  владыкою сидит  и ‘танЯта, наотрез  отказалсЯ от  похищениЯ в
церкви,  поскольку тогда  вытащить  ‘таньку из узилища  стало  бы невозможно
совсем.  „олго спорили, но Ќикиту поддержал Њатвей „ыхно,  а затем городовой
боЯрин, посланный ‚ельЯминовым с очередною дружиной, перешел на их сторону.
     ђешило дело то, что Ќикита сумел твердо  уверить всех (да, видимо,  это
было в какой-то мере  и правдою), что владыка без ‘танЯты может  не захотеть
бежать из затвора, а главное - никому из них неизвестно, сумеют ли, и когда,
печерские   иноки  выпросить  ЂлексиЯ  вторично   в  храм.   ‘тоит  литвинам
воспротивитьсЯ тому, и все их хитрые заводы тогда улетЯт дымом.
     „а и  сажать  кого-то вместо  владыки в узилище на  верную  смерть, как
требовал отец Ќикодим, хоть он и предлагал длЯ этого себЯ самого, показалось
забедно ратникам.
     Ћ том же, как высадить ЂлексиЯ из  поруба, спорили до хрипоты еще целую
ночь. ‚ составленном  наконец дерзком плане  похищениЯ должны были принимать
участие и те и другие.
     Ќикто не знал и не  ведал из  московитов, что к Љиеву близит  литовский
гонец  с  приказом немедленно прикончить  ЂлексиЯ и что гонцу тому  осталось
добиратьсЯ  до Љиева всего три или четыре часа. ќти часы и должны были стать
последними часами жизни владыки.

        x x x

     ‘верхчувствием, обострившимсЯ в затворе, Ђлексий  также  уведал, что  к
нему приблизила смерть. Ћн  встал  перед  утром  и  долго  молилсЯ, а  потом
спокойно  и просто  повестил ‘танЯте, что жить, или  пребывать в затворе, им
осталось не более одного днЯ.
     ‘танька  понЯл,   что  владыка  говорит  правду,  и  после  краткого  и
пережитого им в молчании приступа бурного отчаЯниЯ укрепилсЯ духом, решивши,
что "там" его встретит Ќикита,  убитый, как мыслил он, еще в начале декабрЯ,
и... —то  будет  дальше, и  будет ли  вообще  что,  ‘танЯта представлЯл себе
плохо.
     Ћни  молчали, каждый  думаЯ  о  своем, но  понимали  один  другого  как
никогда, и потому стоило лишь Ђлексию про себЯ повторить скорбные слова:
     "Џогибнет ђусь!" - как ‘танЯта, будто подслушавши его, возразил:
     - Ђ ђусь не погибнет, владыко!
     - Ќет? - вопросил, опоминаЯсь от дум, Ђлексий.
     - „ак... поглень! Ќикита, покойник, да хоть и Я - таковых ноне много на
ђуси! Љого хошь вытащим и спасем, было бы кому повести нас  всех за собою! -
€, не даваЯ Ђлексию возразить, что, мол, вести-то и некому ныне, продолжил:
     - Ђ коли мы есть, дак и  тот найдетсЯ,  кому вести! •уже,  когда  вести
некого, как вон у Љантакузина сотворило...
     - „ак не погибнет ђусь? - со смущением переспросил Ђлексий.
     - Ќе! - отозвалсЯ ‘танЯта почти весело. ‘амому легче стало, как подумал
про "много". ‹егче и умирать, когда иные идут за тобой!
     Џеремолчали.
     - Ђ что вот, владыко, - начал ‘танЯта со смущением, - как там-то будет,
за  гробом? ’акие же люди али  духи там,  али вовсе и нет ничего, коли Ѓог -
слово, и только?
     - Ќе только, ‹еонтий! - отмолвил Ђлексий серьезно и устало. - Ќо и не с
этою плотью, она изгнивает в земле.
     - ’очно старое платье? - подсказал ‘танЯта.
     -  „а!  Џаче всего  - грешнаЯ  плоть. Ћна  - как зараза, которую должно
поглотить праху,  дабы очистить  мир.  Ќетленны лишь тела  праведных, у коих
каждый состав тела насыщен нетлением. Ћные воскреснут на ‘трашном суде.
     - „ак и что же тогда? ‚ота мысли мои, вота рука, труд...
     -  ‚идишь, ‹еонтий, сего объЯснить никому не мочно!  ђебенок не ведает,
каков будет он взрослым  мужем, муж не догадывает о старости, а что возможем
мы,  земные, почуЯть из того  вечного и нетварного  мира? Ѓорьба  в мире сем
идет  за  евангельский свет,  и  судьба каждого  христианина,  и  царств,  и
кнЯжеств  зависит  от  того,  насколько  люди понЯли, воспринЯли  и  понесли
ближним  свет евангельской  истины, насколько  каждый из нас  воплотил  ее в
своем сердце! ‘тарцы афонские видЯт нетварный свет, ”аворский свет!
     Ќо и это -  лишь энергии,  истекающие из божества. Ѓольшего мы углЯдеть
не в силах. ‚едаем, что посланы  в мир. ‚едаем, что так должно и что надобно
работати ѓосподу!  ‚идим по  всЯкой  час,  что без вышней благодати,  своими
малыми  силами,  человек  токмо   растрачивает  и  губит  данное  ему  свыше
достоЯние. € ежели  бы не вливание в ны незримых энергий, давно бы исчезло и
само  это тварное, тленное и временное наше  бытие! €ное -  у зверей, гадов,
птиц. ’ам нет ни греха, ни воздаЯниЯ и царства ЃожиЯ нету тоже! Ђ большего и
Я не  скажу, и  никто  другой!  Њужество  надобно  мужу во  всЯкий час, а  в
смертный - сугубо. „авай вместе с  тобою помолим ѓоспода!  Ѓыть  может, ты и
прав. „олжно, что прав! ђазумеетсЯ, прав! Ќе погибнет ђусь и  прославит себЯ
в веках! —ую дыхание смерти. Ќо чую и веЯние крыл заступника близ себЯ! Ѓыть
может, как жертву примирениЯ приимет наши души ѓосподь и  тем  охранит  Язык
русский от горчайшиЯ скорби?  „авай, ‹еонтий, помолим ѓоспода, да пошлет нам
с тобою силы к достойному приЯтию его воли!
     €  ты  ободрись!  Њужество  потребно  мужу  всегда. Ђ в смертный час  -
сугубо!

        x x x

     Џоприщ  за  семь  от  Љиева  жеребец  литовского  гонца  попал ногою  в
занесенную снегом сусличью нору и рухнул, перекинув литвина через голову.
     Џока  подымали, заносили в  хату,  растирали снегом и пивом, прошло еще
часа  три.  Ѓыл  уже  полный  день,  времЯ  приближалось  к  пабедью,  когда
незадачливый вестник смерти на ином коне шагом подъезжал к воротам  Љиева. “
него все еще мутило внутри от удара о землю, и потому добралсЯ он до кнЯжого
двора не враз и не вдруг.
     ”едор,  прочтЯ   послание  Ћльгерда,   которое  было   велено  передать
литовскому боЯрину,  а после  тотчас  уничтожить, переменилсЯ ликом.  Ћн все
надеЯлсЯ, что Ђлексий умрет как-нибудь сам, освободив его, ”едора, от тЯжкой
обЯзанности совершать преступление в угоду великому кнЯзю Ћльгерду.
     ’ем паче что  за  митрополита просили  многие  и многие,  ђоман вчистую
устранил себЯ и свое окружение от  дел греховных, да и сам ”едор получил уже
не  одно  угрожающее послание  из  Њосквы...  Ќо  судьба, кажетсЯ, так и  не
смилостивилась  над  киевским кнЯзем. "€  удрать  этот  русич  не  сумел!" -
подосадовал он скользом, вызываЯ своего ближнего боЯрина.
     Ћтрава ЂлексиЯ не брала, пробовали уже, и не раз.  ’ут  надобен был меч
или... петлЯ. ‹учше петлЯ! ’ам и задавить его, в Яме, решил кнЯзь про себЯ и
уже резвее взглЯнул на литвина. Ћхрабрел, отважась на кровь.
     ‚ это  самое времЯ  по дороге в лавру ехали возы с  сеном и, заезжаЯ на
лаврский двор,  начинали как-то нелепо  сворачивать вбок.  Ћдин, растискиваЯ
литовскую  сторожу,  подкатил к  самому порубу,  накренилсЯ, и вдруг в  этом
самом возу, в сене,  вспыхнул огонь. ‚озчик взревел, круто заворотив конЯ, и
воз, выбросив тучу огненных  искр,  высыпалсЯ - видимо,  лопнуло вервие  - к
самой стене поруба. ’отчас другие возчики начали сворачивать сюда же.
     ЏоднЯлсЯ крик, гам. “же литовские ратники хлестали ременными плетЯми по
глазам  ни  в  чем  не  повинных вспЯтивших крестьЯнских конЯг  и по  спинам
бестолково суетЯщихсЯ  возчиков,  и  уже  опрокинуло  второй  воз, а  там  и
третий... Ќевесть отколь нахлынула орущаЯ толпа горожан и лаврских монахов с
метлами и  ведрами - словно бы  тушить огонь.  ђатные, что стоЯли в стороже,
выбежали вон  из  дверей, у поруба  уже загоралась кровлЯ, и от дыму, что ел
глаза, стало не продохнуть.
     ‚озчики   кинулись  вилами   откидывать,  спасаЯ,   незатлевшее   сено,
бестолково нагружать  его  вновь  на  возы, немилосердно  тыча остриЯми  вил
вправо и влево, так что боЯрский конь старшого литвина, коему угодили вилами
в  пах,  взвилсЯ  на  дыбы, уронив седока на  землю. Ѓрань, вопль, визгливые
голоса невесть отколь взЯвшихсЯ женок...
     ‚ это  времЯ  Ќикита, уже  опустив  в  Яму веревку с  петлей  на конце,
кричал, неслышный в общем гаме:
     - –еплЯй, владыко, это Я, цеплЯй скорее!
     Ђ Ђлексий,  верЯ  и  не  верЯ,  все не мог  по-годному натЯнуть на себЯ
петлю, пока опомнившийсЯ ‘танька не продел его, взЯвши под мышки, после чего
владыка, поднЯтый в шестеро рук, взмыл вверх, исчезнув в едком дыму за краем
Ямы.
     - ’еперь ты! †ивее там!
     - Ќикита?! -  верЯ  и не верЯ, весь  в радостных слезах, кричал ‘танька
снизу, наконец-то  углЯдев схороненного  было приЯтелЯ и от  радости все  не
попадаЯ в петлю.
     - џ,  пес твою, скорей! ќх,  раззЯва! - Ќикита  едва сам не  спрыгнул в
Яму, но тут и ‘танька справилсЯ и так же вылетел вон, не успевши прочухатьсЯ
и  понЯть по-годному,  что  происходит. Ќа них на  обоих напЯлили  возчицкие
балахоны, закрывающие человека с головой, и потащили сквозь дым и огонь.
     „ругие  в  это же времЯ  бросали  в телегу соломенную  куклу  в  одежде
ЂлексиЯ  и  с криком:  "ѓони!" - вытолкнули ошалелого  возницу  вон из жарко
пылающего костра.
     - ‚ладыка, владыка! - поднЯлсЯ вопль. ‚округ телеги  столпились монахи,
к ней же рвались вооруженные литовские кмети с  саблЯми наголо, а тем  часом
двое  в балахонах свалились на  дно  возов,  их  закидывали сеном  и,  споро
заворачиваЯ коней, отъезжали посторонь.
     ‹итовский  гонец, показавшийсЯ  вместе с боЯрами кнЯзЯ  ”едора, опоздал
всего лишь на полчаса.
     “же весело пылала кровлЯ поруба, уже телегу с телом соломенного ЂлексиЯ
подводили  к  дверЯм  настоЯтельского  покоЯ,  заносили,  теснЯсь, "тело"  в
церковь.  ‚ездесущие бабы уже  взаболь  поднЯли вой по покойнику, и покамест
разобрались, понЯли,  что вместо  обреченного смерти митрополита перед  ними
нечто  вроде  сжигаемой на Њасленице  Љостромы, -  возы  с остатками сена  с
заполошным криком: "Џожар!" - уже миновали городские ворота.
     ’еперь дело решали минуты и удаль коней. ЂлексиЯ со ‘танЯтой  извлекли,
посадили  верхами, длЯ  верности привЯзав  к  седлам арканами,  возы  так  и
бросили на пути загораживать дорогу комонным. € если бы подумал  Ђлексий еще
четыре часа  назад, что возможет после истомного заключениЯ в Яме проскакать
без  роздыху, пересаживаЯсь  с седла в  седло, слишком  полтораста верст,  -
никогда бы и сам себе не поверил!
     ‹итовские  кмети  дважды  нагонЯли  дружину  русичей.  „важды Ќикита  с
Њатвеем  с утробным рычанием водили людей в сумасшедшие сабельные сшибки.  €
поскольку русичи защищали жизнь  страны (ибо уступить  тут - значило умереть
родине), литва откатывала назад, терЯЯ порубанных людей.
     ‚ конце концов им удалось-таки оторватьсЯ от погони, запутать  следы  и
тут  только вздохнуть, поесть  самим и  покормить очередных коней. (Џодставы
были  подготовлены  московскою  дружиною заранее,  потому только  и  ушли от
стремительной литовской конницы!) ЂлексиЯ, едва не  замертво, внесли в хату.
‘ильно поредевшаЯ в сечах дружина собралась вокруг. - Ќикита сам внес тЯжело
раненного в последней  схватке  ЊатвеЯ. (Ќа  лету  подхватил  падающее  тело
приЯтелЯ и мчал потом, держа перед собою, около тридцати поприщ.) Њитрополит
открыл глаза, обозрел мужественные лица своих  любимых  русичей,  горЯчие со
скачки,  иные в ссадинах и крови, все одинаково заботные, ибо длЯ него, ради
него были и  эта  кровь,  и  труд  ратный, и  потери, и  медленно  улыбнулсЯ
иссохшим, провалившимсЯ ртом.
     - Ќе умру! ‚ыдержу! - выговорил он.
     Џодводить их теперь, спасших его от плена, своею смертию он  не мог, не
имел права  и,  значит, должен  выжить,  выдержать,  выстать и доскакать. Ћн
оборотил лицо к  боЯрину,  вопросил взором: "Људа?"  €  тот,  до слова понЯв
вопрошание, отозвалсЯ кратко:
     - ‚ ‘моленск! €нако - никак не мочно!  ’ебЯ  в  сани уложим, владыко, и
раненых...
     ‘танька   с  Ќикитою,  только  тут  наконец  сойдЯсь  воедино,  стоЯли,
обнЯвшись, и плакали, не сдерживаЯ и не скрываЯ слез.
     „о  спасениЯ было  еще очень и  очень  далеко, и далекаЯ им  предстоЯла
дорога - с переправами через реки, с погонЯми, с ночлегами в кустах и снегу,
но  они знали,  верили, что  теперь-то уже не подведут, выдержат, не выдадут
врагу ни себЯ, ни владыку  ЂлексиЯ, который всем  им был в эти мгновениЯ как
сама жизнь.

        ѓлава 7

        Њ…‘’ЋЃ‹ћ‘’€’…‹њ Џђ…‘’Ћ‹Ђ

     “    смоленского    епископа,    рукоположенного   Ђлексием,   оставили
тЯжелораненых   и   больных,   отдохнули.   €   все   же  поезд  митрополита
владимирского,   добравшийсЯ   до  ЊожаЯ,  ЯвлЯл   вид  жалкий.  ‡аморенные,
обезножевшие кони, мокрые, в клокастой шерсти, с хрипом выдыхавшие воздух из
надорванных легких, были страшны. Ќе лучше  выглЯдели и  люди, у  которых на
почернелых,  с выступающими скулами  лицах  лихорадочно  блестели  одни лишь
глаза.  Ћборванные,  жалкие,  одолевшие свой  страшный поход,  они  шатались
теперь, словно тени, и, казалось, едва-едва держались в седлах.
     —етверка разномастных коней, запрЯженных гусем в  старинный возок  (дар
епископа смоленского),  натужно и  вразнобой  дергала упрЯжь,  и  возок  шел
неровными   рывками,  заваливаЯсь  на  протаЯвшем  весеннем  пути.  “же   не
доскакать, а доползти до Њосквы чаЯлось изнемогшим путникам.
     ЃоЯрин, имени коего не сохранила нам историЯ, рЯдовой можайский боЯрин,
служивший в городовом полку и ничем боле  не примечательный, кроме того, что
волость  его  и  господский  двор  стоЯли  при  пути   и  полумертвый  поезд
митрополита  никак  не  мог  проминовать невестимо  его двор, -  боЯрин  тот
любопытства   ради   посунулсЯ  сперва  к  оконцу,  забранному  потрескавшей
зажелтевшею слюдой, а не разобравши, кто таков на подъезде  к терему, вышел,
как был, распоЯской,  накинув лишь  на плеча опашень,  на высокое крыльцо  и
оттоле  узрел подымающеесЯ  по  угору  скорбное  шествие.  Џередовой,  шагом
подъехав к дому, не слезаЯ с седла, попросил воды.
     - Љто таков? - кинул ему с крыльца боЯрин в те  поры, как баба, черпнув
ковшом, подавала напит