ьсЯ усталому всмерть, с провалившими щеками ратнику.
     - Ѓатьку ЂлексиЯ  везем! - отмолвил тот  почти без выражениЯ, севшим от
устали голосом. €, обмахнув  усы и бороду тыльной стороною руки, тронул было
конЯ.
     -  Џостой, молодец! - крикнул  ему вослед  боЯрин и,  шатнувшись  -  не
кинутьсЯ ли в горницы сперва? - махнул рукою и сбежал с крыльца.
     - Љого ни та?! -  вытЯгиваЯ  шею, прокричал он  в голос, с провизгом и,
суматошно размахиваЯ рукою, в сползающем распахнутом опашне заспешил следом:
     - Љого ни та? ‚ладыку? ‘амого?! €з Љиева,  што ль?! -  € такое торопкое
отчаЯние прозвенело в голосе, отчаЯние и испуг, что ратный неволею придержал
конЯ. ђаздвинул серые губы почти в улыбке:
     - „ак уж не иново ково!
     -  Џостой! Џостой! - кричал, косолапо, вперевалку бежа за конем, боЯрин
и, задышливо достигнув,  ухватил  повод, остановил  комонного. -  “бегом али
как?
     - “бегом! - возразил ратник, сожидаЯ, что же воспоследует теперь.
     -  „ак ты, тово, ко мне,  ко  мне пожалуй!  - торопливо, таща за  повод
лошадь  ратника,  поспешал  боЯрин.  “же  подскакивали  слуги.  Ћдин  поднЯл
уроненный опашень боЯрина, накинул тому на плечи...  -  ‘ысой! „ерЯба! ѓридЯ
‘апог!  -  возвысил зык боЯрин, обретЯ силу в голосе  и господскую стать.  -
Џроводи! Љормить! †иво!
     Ђ  сам с дворским тем же  косолапым медвежьим пробегом  порысил встречу
владычного поезда.
     “же боЯрынЯ, на ходу застегиваЯ коротель, вышла на красное крыльцо, уже
выскочили  ключник  со  старостой  и  огустело   народом  пустынное   досель
околодворье,  и  уже   ловили  под  уздцы,  заворачивали  на  двор  боЯрский
заморенных верховых коней. Њеж  тем  как сам,  на  колени  повалЯсь  и шапку
сорвавши  с  головы,  лобызал сейчас, весь  в  радостных слезах, сухую  руку
ЂлексиЯ.
     ‚озок  митрополита едва не  на руках внесли во  двор  боЯрина, а самого
ЂлексиЯ уже и точно на руках боЯрин с дворским заносили  едва ли не бегом  в
хоромы, в чистую гостевую горницу.
     € на  настойчивые покоры  ЂлексиЯ - ночевать-де недосуг  - боЯрин токмо
отмотнул головою, выдохнув:
     - —асом! —асом, владыко! ‡ато кони, коней дам, коней...
     €, уже  усадив, опЯть сунулсЯ в ноги,  лбом стукнул в пол,  возрыдав, и
вновь,  отдаваЯ  через плечо  приказы ключнику и холопам,  целовал и целовал
благословлЯющие руки митрополита московского.
     ‘ поклонами взошла боЯрынЯ. ‘тол обрастал снедью.
     -  —асом, часом! - бормотал боЯрин,  минутами  забегаЯ  и заглЯдываЯ  в
палату, проверЯЯ,  все ли содеЯно  так, как велено,  как по  его приказаниЯм
надлежит.
     “же и селЯн  набежало на двор боЯрский,  и,  когда уже  ратных под руки
проводили  к господским  столам, какаЯ-то торопливаЯ старуха,  ронЯЯ слезы и
отчаЯнно торопЯсь, рванулась сквозь  толпу  глЯдельщиков с кринкою  горЯчего
топленого молока, отчаЯнно, в голос возопив:
     - Њолочка, молочка вареного!
     €  боЯрин,  сам выскочивший  в  тот  миг  на крыльцо  и поднЯвший  было
привычную длань - отогнать, отпихнуть старую,  понЯл,  вник, постиг разом и,
засуетЯсь, вдруг  схватил  старуху ту  и поволок  за  собою в горницу, и та,
передав кринку, уже  сама на коленЯх подползла к Ђлексию приложитьсЯ в черед
к руке и кресту главного молитвенника земли.
     € молоко  (ратные понЯли,  постигли, прЯча  улыбки) пошло  по кругу,  и
каждый отпивал крупно,  пока не опружили кринку до конца, после чего Ќикита,
качаЯсь на плохо гнущихсЯ ногах, поднес, вернул глинЯную посудину бабушке, и
та, улыбаЯсь и всхлипываЯ,  сама  уже мелко крестила ратных, причитываЯ  над
ихнею худобой.
     ‚ бертьЯнице в это времЯ стоЯл разор, словно от наезда татарского.
     •олопы несли платье, оружие, узорные седла - годами береженное боЯрское
добро.  €  когда отъевшие ратные  подымались из-за  столов,  их уже выводили
переодеть, натЯгивали на них свежие рубахи и порты,  узорные зипуны, тимовые
сапоги, коих  иному из  ратников допрежь и носить  не  приходило ни  разу  в
жизни.
     Ђ на дворе уже ждали крутошеие жеребцы под узорными седлами, в чеканной
сбруе, и  уже  в  возок митрополита запрЯженнаЯ шестерка  карих, под  масть,
боЯрских коней рыла  копытами снег,  и новаЯ волчьЯ полсть уложена оказалась
вовнутрь возка, и бобровый опашень наброшен на плечи владыки.
     ‘ловом, безвестный боЯрин,  не присевший ни на миг за все  те  недолгих
два часа,  что перебыл у него во  дворе владычный  поезд, успел, опустошив и
бертьЯницу  свою, и  конские  стаи, заново снарЯдить, переодеть и переобуть,
посажавши на новых коней, всю дружину ЂлексиЯ. € только уж  на выезде  вновь
рухнул в снег перед  возком  владычным, уже  теперь не один, а с  боЯрыней и
младшим  сыном (старшие оба берегли  рубеж за ‚ереей).  € Ђлексий, улыбаЯсь,
благословил  всю  семью доброхотного жертвователЯ и  толпу набежавших селЯн,
которые тоже сплошь, рЯдами попадали на колени.
     € уже проводив  обоз, и  когда последний  верхоконный пропал за дальним
увалом дороги, боЯрин поворотил, торжественно глЯнул на жену, сына и челЯдь,
достав плат, отер увлажненные глаза и чело, сказал твердо:
     - ’еперЯ Њожай не возьмут! Ѓог даст, и ђжеву воротим!
     ‡адрал бороду, поглЯдел уже и вовсе значительным зраком  и пошел важно,
не  косолапЯ уже, твердо пошел, хозЯйскою поступью. € уже от крыльца, восшед
по ступенЯм (гулЯть так гулЯть!), повелел громко ключнику:
     - Њелентий! ‚сех кормить и поить! ‚есь двор! € село! ђадость вышнЯЯ!
     -  €  перекрестил  себЯ широко,  воздев очи к проголубевшему  весеннему
небу.
     Џокамест  длилсЯ плен  ЂлексиЯ,  многажды мнилось  и  ему о  последнем,
бесконечном конце. Ќакатит Ћльгердова конница - и поминай как звали! ’ерем -
дымом, а самого  с боЯрынею -  в полон! ’ак думал  не  он один, многие. € на
селе  думали так,  и  потому  теперь  гомонили  радостно,  и  целовались,  и
восклицали. ‚се ждали владыку своего, весь народ.
     Љлючник посунулсЯ было, пугливо поглЯдев на  стадо  одров,  оставленное
ратными.
     - —то делать с има? Њоже, на живодерню сослать?
     - Љоней  на овес! ‚ыхаживать! -  строго  повелел боЯрин, скользом  лишь
подумав  о том, что без  коней  ему  туговато придет по весне,  но тут же  и
отогнав невольное сожаление. - …ти кони кого спасли? ђазумей! - присовокупил
строго. € глазами сверкнул молодо и всхлипнувшей жене, неверно истолковав ее
светлые слезы, бросил походЯ:
     - Ќаживем!
     Ђ та,  только рукою  махнув, огладила по плечу  любовно хозЯина своего:
всю  жизнь копил, собирал по крохам, скаредничал, куски считал, а тут - и не
чаЯла такого от него! € плакала теперь от счастьЯ, возгордЯсь мужем.
     ...Ѓезвестный боЯрин, без имени, не оставивший по себе следа ни в каких
хартиЯх, ни в памЯти ничьей, такой же, как и многие на тогдашней ђуси.

        x x x

     ‚ ‡венигороде, перед  Њосквой, - где поезд  владыки встречали избранные
боЯре, игумены московских монастырей во главе  с даниловским архимандритом и
купеческаЯ  старшина,  -  приводили  себЯ  в  порЯдок,  отмывались  в  бане,
вычесывали, выжаривали паразитов из волос и платьЯ. Ќа  каменке только треск
стоЯл.  ђатники, раскалЯсь докрасна, голые, выскакивали  в снег, валЯлись  -
худые, мосластые, словно  весенние  отощавшие лоси,  рысью убегали  назад, в
банный жар.
     - …та  вошь  - не вошь! - толковали бывалые. - …та голоднаЯ  вошь! Ћна,
откормиссе, сама сойдет, тово!  - € тут же старательно губили жемчужно-серую
многоногую гадину. €стрепанные нижние  порты и прелые  рубахи  попросту жгли
вместе  с  паразитами. ’олковали о женках,  и за солеными шутками и взаимным
подзуживаньем была  едва скрытаЯ истомнаЯ тоска  по дому, детЯм  - кто успел
народить, по супружнице своей, о чем у  смерти на очах, в погонЯх, снегах да
сечах, и думать даже запрещали себе.
     Ђлексий мылсЯ особо, со ‘танЯтою, с помочью двух служек в настоЯтелевой
баньке в духах сорока трав, квасного настоЯ и распаренного березового листа.
     †елтое,  с обозначенными всеми свЯзками и костЯми тело митрополита было
простерто на выскобленной липовой лавке.  Ћпытные  служители мЯли  и гладили
его,  прогонЯЯ дорожную усталь и  хворь. —астым  костЯным гребнем вычесывали
волосы, умащали голову маслом.
     Ђлексий лежал, отдаваЯсь рукам служителей, полузакрывши глаза. „умал.
     ‘кользом  проходило:   насколько  смертный  человек  раб  плоти  своей!
Ќасколько  подчинены  ей  и разум,  и  даже  дух,  плененный  в этой  земной
оболочине!
     ‘кольких  сил требует  постоЯнное одоление ее! €  полонное  терпение не
затем ли было уготовано ему, дабы  очистить ум,  Явить власть духовного  над
скоропреходЯщим тварным и тленным?  ‘косив глаза, он видит ‘танЯту, рубцы  и
незаживающие Язвы на его худом, жилистом теле. ’ак, ѓосподи! €стинно так!
     ‚ борении - искус жизни и земного,  зачастую подобного крестному, пути!
‚ непрестанном борении! € сиЯ  ныне  окончившаЯ истома - в пример и поучение
тому!
     ’ело легчает, очищаЯсь от дорожной скверны, банный пар  умЯгчает плоть,
и заботы грЯдущие и  уже оступившие  его незримо  вновь  нисходЯт к Ђлексию,
требуЯ, торопЯ, сожидаЯ разрешениЯ своего.
     ЏоддайсЯ он  мелким  чувствам обиды,  раздражениЯ, злобы  и мести  -  и
первым  врагом  ему  теперь,  ныне,   стал  бы  Ћльгерд.   Ќо  по  разумению
государственному Ћльгерда следовало пока оставить в  покое. Џервое, главное,
важнейшее  всего  иного  было  теперь - воротить московскому кнЯжескому дому
великий  стол.  Ђ  в  замысле,  столь огромном, что Ђлексий  порою страшилсЯ
додумывать его до конца, -  установить такой  новый  образ  власти, при коем
великое кнЯжение было бы неотторжимо от одной, московской династии, и сим на
века упрочивалась русскаЯ землЯ. Ќеотторжимость власти!
     Џродолженность в грЯдущее!
     Ђ ныне  - по-прежнему изо всех сил  сдерживать ’верь. ‚ Љонстантинополь
Љаллисту  - послать  жалобу. ‘уздальских кнЯзей  не  токмо согнать  со стола
владимирского, но сокрушить  и единожды навсегда  подчинить Њоскве.  ’огда и
все мелкие кнЯзьЯ, ныне возмутившиесЯ противу дома Љалиты, вновь попадут под
руку... девЯтилетнего мальчика, „митриЯ €ваныча, судьбу коего, до возрастиЯ,
должен держать  в  руках  он, Ђлексий, назначенный  покойным €ваном €ванычем
местоблюстителем престола!
     "€ в  твоих, и в твоих  руках. ѓосподи!  Ќичто днешнее не вне и не мимо
тебЯ, податель сил и блага свету сему!
     Ќо решение судьбы владимирского престола в руках ханов ‡олотой Ћрды.
     €  вот  первое,  главное,  важнейшее!  ‡олотаЯ  Ћрда  и судьба ханского
престола..."
     …го переворачивают, скребут, моют, разминаЯ все члены и суставы тела...
     "€  ‘ергий  сейчас,  уже  узнавши  благую  весть,  молит  о  здравии  и
возвращении из плена там, у себЯ, под ђадонежем..."
     €  вдруг Ђлексий понимает,  что и ‘ергиЯ нет  там уже,  что он где-то в
ином месте. Ќикто еще ему не  повестил о том,  но понимание приходит  вдруг,
разом  и столь Явственно, что Ђлексий тотчас  верит ему, и уже новаЯ  забота
нисходит в ум, забота о молитвеннике земли, забота о ‘ергии...
     ‘лужка машет веником,  нагонЯЯ жар к усталому телу митрополита.  ‚торой
занЯлсЯ  сейчас  Язвами  ‘танЯты. ‚  крохотное  оконце,  затЯнутое  пузырем,
сочатсЯ  последние   капли  вечернего  света.  ѓлинЯный  светец   у   порога
вздрагивает  и  трещит,  крохотный  пламень  мечетсЯ  в  волнах  пара.  ’ени
распуганных было присутствием свЯтителЯ баенников -  обитателей  этой единой
лишенной  икон  хоромины человеческой -  мЯгкими лапами  обволакивают полок,
словно  банное,  настоЯнное  на  сорока  травах  разымчивое  тепло.  Ќадобно
отогнать  все  заботы, передав  их  грЯдущему  дню!  Ђлексий  покорно  вновь
переворачиваетсЯ на живот. —уткий веник в руках служителЯ творит чудеса  над
его телом, в которое словно бы возвращаютсЯ сейчас токи жизни.
     "’вое, ѓосподи, веление и промысел твой! Ѓлаг ты и премудр, и тому, кто
всечасно творит волю твою, можно ли ропотом гневить ѓоспода своего?
     Љаждый день, посланный тобою, - ежели ты сам прожил его как должно, как
требует веление создавшего тебЯ и пославшего в мир, - каждый день благостен,
и его надлежит кончать токмо молитвою благодарениЯ создателю твоему!"
     ЂлексиЯ вытирают,  одевают  в чистое  тонкое полотно. Ћн  видит сиЯющие
глаза ‹еонтиЯ, уже облаченного в чистые праздничные порты. €м обоим подносЯт
малиновый квас  и чашу любимой Ђлексием моченой брусники, сдобренной медом и
иноземными  прЯностЯми  -  корицею  и  гвоздикой,   привозимыми  из  далекой
индийской земли.
     ‘труитсЯ  палевый  шелк верхнего облачениЯ.  Ќа  монастырском  дворе  в
сумерках  на белизне голубого  снега  сожидают с  караваем хлеба  на узорном
полотенце,  с  иконами  торговые  гости,  боЯре,  старшина -  токмо  узреть,
покланЯть хотЯ издали, пока владыка, благословлЯЯ, неспешной стопою проходит
в настоЯтельский покой. ’ам, позади  - смытые, выпаренные из него - остались
смраднаЯ  Яма,  вши,  бегство, ухабистые  дороги,  ночлеги в  снегу и в дыму
курных припутных изб. ‡десь встречают уже не беглеца, не скорбного странника
-  владыку земли, митрополита всеЯ  ђуси,  долженствующего вновь  воссоздать
величие Њосковского государства. ‚оссоздать и возвысить  еще, до пределов, о
коих пока, и то только смутно, догадывает один Ђлексий.

        x x x

     Њосква  встречала  поезд  ЂлексиЯ  колокольным  звоном.  Џути  огустели
толпами. Ћ том, что покойный €ван оставил вместо себЯ правителем государства
владыку  ЂлексиЯ,  ведали  все.  €  почтение к  духовному  главе ђуси,  ныне
объединЯемое  с почтением  к главе  государства,  исторгало  слезы  радости,
повергало  на колени.  ‘рываЯ  шапки, падали  в снег, крестились и  славили.
Ђлексию,  что думал  было  остановить  у ЃогоЯвлениЯ,  неволею пришло  ехать
прЯмиком  в  Љремник,  в  палаты  владычные,  где  все  уже  было  готово  к
торжественному  приему хозЯина: покои вытоплены, дожелта отмыты и отскоблены
тесовые  полы,  начищенное  серебро  и золото божницы  горело Ясным  огнем в
мерцании лампад  и свечей в  высоких свечниках. †дали  принарЯженные служки,
ждали владычные боЯре, ждал клир.
     Ќикита,  что  выстраивал  ратных, только  что сам  соскочивши  с  конЯ,
неволею  почуЯл,  понЯл наступившее  днесь  нужное отдаление  от владыки  и,
понЯв, задавил в себе зрЯшное сожаление. ‚ пути казалось, чуЯлось - на своих
руках, не везут, несут, скорее, владыку в Њоскву! ‡десь же  оступили великие
боЯре, знать, и снова он - на низу, на месте своем, пусть и не самом низком,
а  все  же,  почитай,  в  холопах  владычных.  Ќе  герой,  не  спаситель,  а
помилованный некогда, прощенный и забранный в число слуг под дворским мелкий
вотчинник... Ќе то же ли чуЯл и дедушка, когда, спасаЯ кнЯзей, верша ратЯми,
доставлЯЯ  грамоты, от  коих зависели  судьбы земли, ворочалсЯ  к  обыденной
службе и  снова  был  меньше  любого городового боЯрина и  только  что  выше
мужиков из родимой деревни? Ќикогда допрежь подобное как-то и не приходило в
Ќикитину  голову.  ѓоды,  горький опыт жизни! €  со ‘танЯтой ноне не побаЯть
путем! € друг, Њатвей „ыхно, лежит в  ‘моленске, в тЯжком бреду оставленный,
и выживет ли еще? Ђ как жена, сын? Ћ них мало и думалось в дорогах. Ђ теперь
-  словно отходЯщаЯ  боль - заныло воспоминанием... Џоди, ушлют куда-нито, и
дома не побываешь!
     ‚ечером ели без вкуса, умученные всмерть, на владычной поварне, вполуха
ловЯ гомон и клики толпы, к ночи еще и еще огустевшей в Љремнике.
     ‹ениво  думалось: о чем  ныне  толкуют там, наверху,  боЯре?  —ьи сани,
возки  или верховые кони  сейчас заполнили весь двор и околодворье владычных
палат? ћных кнЯжичей Ќикита тоже увидал мельком лишь, когда  их выводили  на
красное крыльцо теремов встречу Ђлексию.
     ђатникам,  чаЯвшим ночлега,  после  столов  велели  всем  сожидать,  не
расходЯсь.  ‘коро, впрочем, Явились боЯрин  ”еофан с  молодшими. Љаждому  из
тех,  кто  спасал  ЂлексиЯ,  выдали по  серебрЯной гривне,  назавтра  кметей
созывали на  пир  во  владычные покои.  ЋбодрившиесЯ,  повеселевшие ратники,
сбросив сон, оступили улыбающегосЯ боЯрина. ’от кивал, отвечаЯ всем сразу.
     ‡аверЯл, что  за недужными  во ‘моленск  уже  послан  обоз,  что вдовам
погибших назначена месЯчина из владычных  доходов до возрастиЯ  детей, что о
полоненных в Љиеве уже  посылано  с выкупом  ко кнЯзю  ”едору и  всем вообще
беглецам  ныне, полонного терпениЯ  и истомы ради,  дана ослаба от службы до
самой Џасхи.
     Ќикита  слушал,  стоЯ посторонь, кивал головой  -  к  нему,  владычному
холопу, все это относилось мало - и только гадал: отпустит ли и его Ђлексиев
дворский на побыв к дому или ушлет куда опЯть?
     Ћн уже  тронул к  выходу,  намерЯ добратьсЯ до молодечной и унырнуть  в
сено, в сон  (от  прежней  многодневной устали его, как и  прочих, качало на
ногах), когда неведомый кметь тронул его за плечо:
     - Ќикита ”едоров?
     Ќикита оборотил  чело, подумал, глЯдЯ в лицо  кметю.  Џо  сердцу прошло
тревогою: а  ну как кто из хвостовских и под веселую неразбериху праздничной
встречи заведут куда!..  ‘ейчас,  столь близко от дому,  почуЯл он неведомый
ему прежде испуг.
     - ’ысЯцкой тебЯ зовет!  ‚асиль  ‚асилич! -  повестил кметь,  и  Ќикита,
переведЯ плечьми, все еще сомневаЯсь, двинул вослед кметю. Љое-кто из своих,
дорожных, оборотил к нему.
     -  ‚ельЯминов созывает! - на  всЯкий случай  громко  повестил Ќикита. -
Љоли что, тамо ищи... - €, кивнув независимо, туже подтЯнул поЯс, проверивши
заодно рукою добрый нож на поЯсе, пошел к выходу.
     Ќа улице,  впотемнЯх, гудела радостнаЯ толпа. ЏроталкиваЯсь, Ќикита все
думал-гадал, туда ли  его ведут,  куда  обещано.  Ќо вот,  слава Ѓогу,  двор
‚ельЯминовский. Ћт  сердца  отлегло  малость.  “ж ‚асиль-то ‚асилич того  не
свершит!
     ‡накомою  долгою  лестницей  поднималсЯ Ќикита вверх по ступенЯм. ‚ очи
кидались рожи захлопотанных девок, снующих холопов... € чуЯл он после всего,
что было с  ним, словно из другого мира  пришел, словно  только узреть ему и
пройти  мимо,  невестимо  длЯ них, днешних,  точно он дух или тень, столькое
осталось  за  спиною страшное и чужое длЯ этой, когда-то привычной ему жизни
боЯрского двора!
     ‚асиль ‚асилич встал встречу  с  лавки,  большой, с отвердевшим, словно
точнее означенным ликом (иных в покое Ќикита не  вдруг узрел). Џодумалось: в
поЯс ли поклонить? Ќо боЯрин  уже размахнул  руки, и, кажись, не впервой  ли
довелось ему  поликовать с  самим ‚ельЯминовым? —то-то горЯчее подступило ко
глазам.  ’Яжкий  кошель  новгородского  серебра  невестимо  перешел  из  рук
тысЯцкого  в  калиту на поЯсе Ќикиты.  Љак во сне принЯл он чару, и  к  нему
посунулись многие.  ’ут токмо  увидал,  что палата  зело  не пуста. ‘ыновьЯ,
родичи, челЯдь  -  все  приветствовали воина,  спасшего  честь  Њосквы, а он
стоЯл, качаЯсь на ногах, и не знал не ведал, сесть ли ему или, отдав поклон,
идти куда-нито. Ђ к нему тЯнулись, прошали, и он ничего не мог, только  руки
протЯнул: "‚ота!" ѓлЯнул обрезанно светлым отчаЯнным взором.
     Ћт крови отмыл ли, а долг сполнили свой!
     - Њатвей в ‘моленске лежит! - отнессЯ к боЯрину.
     € ‚асиль ‚асилич кивнул понЯтливо, верно, уже уведал о том.
     - ‘тупай! -  вымолвил. - ‘казывать завтра  будешь, а  ныне радость тебЯ
ждет!
     € Ќикита, кивнув - от чары меда единой жаром пронЯло, - пошел, качаЯсь,
следом за постельничим боЯрина  куда-то вверх и уже перед горницею  знакомой
опомнилсЯ и глухо ударило  сердце. Ђ  она  уже  ждала  и  встретила, отворив
дверь. € исчез, отступил неслышимо постельничий, и девки куда-то провалились
в  небытие, и  почти внесла в горницу, уступленную ей ныне ‚асиль ‚асиличем,
только где-то вдали охнула затвореннаЯ дверь...
     Ђ он  рыдал, сидЯ на постели уже и  уронивши ей в колени лицо,  отходЯ,
трЯсЯсь малым дитем, заблудшим  в  густом бору, когда  оно  выйдет наконец к
свету, а  она гладила и  гладила его поседевшие, поредевшие волосы и молчала
столько, сколь нужно было смолчать, а потом поднЯла, мЯгко привлекла к себе,
и он, закрывши глаза,  мЯл, тискал ее тело, целовал, все еще мокрый от слез.
Ќо вот и отошел, и воскрес, и тогда узрел и стол с ужином на двоих, и свечу,
и  услышал, как скрипнула  вновь дверь, и  улыбающаЯсЯ лукаво вельЯминовскаЯ
девка вносит накрытый платом горшок  с  горЯчей  ухою, и острый запах  рыбы,
иноземного перца и лаврового листа лезет ему в нос. € хоть он и от столов, и
там-то хлебал  едва-едва,  борЯсь  с  дремой  и  усталью, но  тут вдруг чует
звериный голод и  уже  с нетерпением ждет,  когда  выйдет  девка, что из-под
ресниц оглЯдывает и хоромину, и  постель, и  его  Ќаталью,  смакуЯ  про себЯ
чужую близкую супружескую ночь.
     Џотом он ест  торопливо  и  жадно,  и ЌатальЯ, едва-едва черпаЯ ложкой,
только  чтобы  не  остудить мужа, не оставить  одного  за  столом, сказывает
новости:  и о том,  что сын растет, бегает по избе, и о  второй корове, и  о
том, что давеча побывала в коломенской деревне своей, которую,  как приданое
Ќатальи Ќикитишны, не забрали под митрополита, и потому в ней они оба, она и
он,  уже  полные хозЯева, поЯснЯет ЌатальЯ, чуть-чуть гордЯсь "спасенным" (и
теперь, сына ради, очень важным) добром.  Ќикита в ответ отвЯзывает калиту с
серебром, кидает плашью о стол.
     -  ‚асиль  ‚асилич! - поЯснЯет. - € вота! - выкладывает рЯдом владычную
гривну.
     ЌатальЯ  тут же заботно  убирает и  то и  другое в ларец: не надо чужой
прислуге  казать  нажитое добро! Ќаливает меду,  приговаривает вдруг  тихо и
беззащитно:
     - Њного не пей... - и сама, как давеча он, валитсЯ к нему в колени:
     - ‘оскучала... Ќе  верила уже! ЃаЯли,  всех тамо порешили наших! - € по
вздрагивающим плечам жены догадывает  Ќикита о ее тоске и скорби, отчаЯнии и
днешней радости соединениЯ, когда уже не чаЯла видеть живого...
     Ћна снимает  повойник, расстегивает  саЯн, медленно вынимает, любуЯ его
взглЯдом, из ушей два золотых солнца с крохотными капельками бирюзы - давний
кнЯжеский  дар,  стоит  перед  ним,  выгнувшись,  в  рубахе  единой,  мерцаЯ
дурманно-лукавым  и  тревожно-зовущим  взором,  и,  поднЯвши руки,  вынимает
гребень из волос. Ђ он сидит, босой, и смотрит, и медлит тоже, ибо счастье -
это  только нежданный луч солнца среди пасмурного днЯ, это улыбка на угрюмом
лице жизни, это нечаЯннаЯ встреча, это песнЯ, прозвучавшаЯ вдалеке...  € его
так хочетсЯ удержать,  остановить! •отЯ  с годами, с возрастом приходит  все
Ясней и Яснее, что счастье неостановимо и не надо тщитьсЯ  задержать его бег
близ себЯ дольше,  чем то дано  судьбою и  начертано  на  небесных скрижалЯх
ѓосподом...

        x x x

     ‚ кнЯжеской думной палате мерцают рЯды свечей. ђазрЯженные боЯре  тесно
сидЯт по лавкам. џвились все.  ЃЯконтовы и ‚ельЯминовы, Ђкинфичи и ђедегины,
Љобылины и Ћкатьевы, Џрокшиничи  и Ђфинеевы, ‡ернов и  молодой €ван ђодионыч
ЉвашнЯ... ‡десь и боЯре, и те, кто еще будет боЯрином вослед  отцу (как €ван
ЉвашнЯ).  ‡десь именно все! € в палате светло и торжественно, торжественно и
тревожно.
     Ќа  столе,  на  престоле,  в  резном креслице кнЯжеском -  девЯтилетний
мальчик „митрий, таращит  глаза, стараетсЯ не заснуть, любопытно  оглЯдывает
боЯр  и  синклит.  ђЯдом,   в  высоком  кресле,  худой  лобастый  старец   в
торжественном митрополичьем  зелено-палевом  облачении,  в белом  клобуке  с
воскрылиЯми, с тЯжелой узорной панагией на  груди  и с посохом, который  он,
сидЯ, держит перед собою, рукоЯтью резного рыбьего зуба вверх. Ћдиноко горит
на рукоЯти  зеленым  огнем драгий камень, оправленный в черненое  серебро. €
взоры, и вопрошаниЯ - от мальчика к нему, к  старцу, нынешнему главе страны.
Ђ он глЯдит, слегка  склонив  голову, темно-прозрачный  взглЯд  его  остр  и
глубок. €  каждый из председЯщих  ему  в ближайшие дни станет  пред  ним  на
исповеди, и каждый  содеет  все, что велит  он,  и содеет радостно, ибо  как
тЯжко  без него  - в  том  уже убедились все,  потерЯвши и сам великий  стол
владимирский  и  теперь  сожидаЯ,  что  и села и волости  под Љостромою, под
‚ладимиром, ћрьевом, иными ли городами по ‚олге и ЉлЯзьме почнет отбирать  у
них  новый  великий  кнЯзь,  „митрий ‘уздальский.  €  уже  потерЯны ђжева  и
‹опаснЯ, и тревожен  ‚олок ‹амский, и вот-вот... €  потому  боЯре дружно, не
залезаЯ в  казну  великокнЯжескую,  дают сейчас  серебро владыке Ђлексию: на
выкуп пленных и  награды ратным, на оборужение новых полков, на дары в Ћрду,
на дары  в далекий  –арьград,  куда вскоре  поскачут  владычные  посланцы  с
жалобою  патриарху,  жалобою,  которую  должно  подкрепить  русским  весовым
серебром.
     €бо ђоман  днЯми прибыл в  ’верь, куда  воротилсЯ из  ‹итвы обласканный
Ћльгердом  ‚севолод,  и ‚асилий  Љашинский вновь воротил  ‚севолоду тверскую
треть,  и ђоман получил от  ‚севолода дары,  и кормы,  и  дани, и ежели  так
пойдет далее... Ќо далее так  не пойдет! ‘тарец  в глубоком кресле с высокою
резною спинкою, воротившийсЯ ныне из плена, почитай, с того света приехавший
на Њоскву,  в силах  теперь  остановить безлепое  наступление  ‹итвы и вновь
утвердить пошатнувшую было власть государей московских.
     Ђлексий подымает голову, произносит сурово несколько слов. “стал  ли он
с тЯжкого своего пути? €знемог ли? „олжен ли отдохнуть и телом и духом?
     Ќеведомо. ‚ кресле, с узорным  посохом в руках, сидит страж земли, волЯ
коего ныне  тверже  твердоты  драгого  камнЯ шемшира.  ‚ кресле  сидит  муж,
отринувший  от себЯ  все земные услады ради одного, единого, что он намерил,
должен и будет вершить  - созданиЯ великой  страны.  Ќеможно  уведать - пока
неможно -  предела его телесных  сил,  ибо  он, когда уже все  боЯре покинут
палаты и отойдут ко  сну,  когда  уже сморенный  мальчик-кнЯзь  будет видеть
десЯтый  сон в  своей кнЯжеской  кроватке на точеных  столбиках с пологом из
бухарской  узорной зендЯни,  он еще  только  окончит  диктовать  грамоты,  и
примет, уже  глубокой ночью, тайного гонца из Ћрды, и после того станет  еще
на молитву,  дабы наконец  смежить  на мал час очи свои  перед утром,  перед
светом, перед новым днем, полным трудов и борьбы.

        x x x

     ‚ Љонстантинополь по последнему санному пути  московский посол „ементий
„авыдович с отцом Ќикодимом, как свидетелем бедствиЯ, и двумЯ архимандритами
-  переЯславским  и  владимирским -  повез  пространную жалобу, направленную
против  ђомана, кнЯзЯ  ”едора  и  Ћльгерда.  ЏеречислЯлись  все  совершенные
убийства  (прежде всего - духовных лиц), кража церковных сосудов и имуществ,
позорный плен самого ЂлексиЯ - все, уже известное нам и позже уместившеесЯ в
скупых строках соборных деЯний константинопольской патриархии за  1361  год,
гласЯщих, что Ћльгерд  "изымал его (ЂлексиЯ) обманом, заключил  под  стражу,
отнЯл у  него многоценную утварь,  полонил его спутников, может быть, и убил
бы его, если  бы  он, при  содействии  некоторых,  не  ушел тайно  и,  таким
образом, не избежал опасности".
     ‘  грамотами  в  Љонстантинополь уходЯт  дары, очень  нужные разоренной
казне  василевсов  и  беднеющей  патриархии.  ’еперь,  когда  Ђлексий был  в
безопасности и стоЯл  у власти,  весы патриаршей милости должны были ощутимо
склонить на его сторону (что уразумел и Љаллист, пославший в следующем, 1361
году,  в июне, на ђусь своих апокрисиариев длЯ разбора дела; но в конце того
же года ђоман умрет, и всЯ русскаЯ митрополиЯ вновь воссоединитсЯ под  рукою
ЂлексиЯ).
     €наЯ грамота уходила в Ќовгород, приглашаЯ новоизбранного новгородского
владыку  на   поставление   во  ‚ладимир.   „опустить,   чтобы  архиепископа
новгородского ставил на кафедру ђоман, Ђлексий, разумеетсЯ, не мог.
     Ћднако выехать во ‚ладимир сразу же, как  хотелось  ему сперва, Ђлексий
не  сумел.  ‘ледовало прежде  навести  порЯдок  на  Њоскве  и  во  владычном
хозЯйстве,  где,  что  греха таить,  кое-кто,  видимо,  понадеЯлсЯ  уже, что
митрополита и вовсе задавЯт в далеком Љиеве, и, поторопЯсь, наложил  руку на
церковные имущества и земли.
     ‚  таком духе наставлЯл он и Ќикиту  ”едорова, вызванного через два днЯ
во владычные палаты.
     Ќиките,  чаЯвшему далекой  дороги во  ‚ладимир,  нежданно была  вручена
грамота с предписанием ехать  в  деревню,  посетить такие-то и такие-то села
владычной ‘елецкой  волости, проверить в них амбары, пристрожить посельских,
собрать недоданный рождественский корм и доложить, все  ли готово к весенней
страде.
     - ЏриЯтелей дозволишь  взЯть с собою, владыко? - вопросил Ќикита,  живо
сообразив, что  с  зарвавшимисЯ  держателЯми  владычных  сел  разговор будет
крутой. Ђлексий внимательно  просквозил ратника своим глубоким взором,  чуть
улыбнулсЯ. Џодумал, кивнул головой.
     - †енка, сын здоровы? - вопросил. ‚ызнал уже,  что ЌатальЯ Ќикитишна на
Њоскве.
     - ‘ына не видал... •одит уже! - зарумЯнЯсь, отмолвил Ќикита.
     - ђатных  возьмешь, потише там воюйте, не с ‹итвой!  - напутствовал его
Ђлексий.
     ‚ыходЯ,  Ќикита  обернулсЯ.  џрко  узрелось:  красные от  недосыпа веки
ЂлексиЯ  и   его  бездонный,  внимательный  взор.  ѓорЯчею  волною  любви  и
почтительной жалости окатило сердце...
     ‘о ‘танЯтою они,  уже в нижних хоромах, крепко обнЯлись, облобызав друг
друга. „о отъезда Ќикиты, оба понимали, не знай, придет ли свидетьсЯ еще.
     - ’еперь во ‚ладимир? - спросил Ќикита.
     - ‘коро! - возразил ‘танЯта, острожев лицом.
     € молчаливое, несказанное передалось,  понЯлось  вдруг Ќикитою: впервые
за тридесЯти лет  ‚ладимир был не свой,  не московский, и чужой, суздальский
кнЯзь сидел  теперь  на великом столе. € ему, „митрию  ЉостЯнтинычу, надобно
было теперь  отвозить  ордынский  выход - его была  вышнЯЯ власть  в русской
земле... „ожили сраму! € еще об  одном сказало строгое лицо ‘танЯты: владыка
Ђлексий должен будет, сумеет все это вновь изменить!
     Ђлексий и сам  думал  о том непрестанно.  Ќо понимал и другое:  никакое
течение дел неможно поиначить враз. Ђ без точного знаниЯ того, что сЯ деет в
Ћрде, с суздальским кнЯзем спорить было и вовсе неможно.
     Ћн распорЯдил, не задерживаЯ,  отослать ордынскую  дань новому великому
кнЯзю и  даже  передать „митрию  Љонстантинычу часть владельческих доходов с
ЏереЯславлЯ. ‚месте с тем он намерил было писать ’айдуле и ее эмиру Њуалбуге
в   ‘арай,  дабы  те  уговорили   нового  хана,  выдававшего  себЯ  за  сына
„жанибекова, пересмотреть решение о великом столе владимирском, но вести  из
Ћрды,  полученные  им  накануне,  были  нехороши,  очень  нехороши!  Ќа хана
Ќауруса, по слухам,  поднЯлсЯ заЯицкий хан  из Ѓелой Ћрды, •идырь, и в степи
назревала новаЯ смута, о чем пронырливые и вездесущие слуги церкви вызнавали
много  раньше  кнЯжеских послов,  и  потому  Ђлексий  порешил  не  писать, а
выжидать событий, заранее готовЯсь к самым нежданным переменам в ‘арае.
     ‘ледовало, видимо, сойтись также с новым темником, Њамаем, замыслившим,
как кажетсЯ, в донских степЯх стать новым Ќохоем.
     ‘ледовало  понЯть,  чем грозит ныне  Џоволжью с востока  ЃелаЯ  и ‘инЯЯ
Ћрды.  ‚  чем  тут может выиграть или  проиграть  „митрий  Љонстантиныч?  Ќо
внутренним  провидением  своим  Ђлексий знал, ведал,  что  на великом  столе
суздальскому кнЯзю долго не усидеть.
     Љ юному  „митрию  €ванычу меж тем Ђлексий приставил своих наставников -
учить  кнЯжича грамоте, чтению и письму,  закону Ѓожию, церковному  пению  и
счету.  Ђлексий  принЯл и  благословил всех вдовых  кнЯгинь,  собравшихсЯ на
Њоскве, разрешил  их  земельные  споры, обласкал и утешил. ЃоЯр  московских,
вызываЯ  одного  за  другим,  исповедовал,  наставлЯл  и  строжил,  соединЯЯ
духовную,  пастырскую  власть  с властью  государства.  “спел  побывать и  в
ЏереЯславле, где выЯснил наконец о нестроениЯх в обители ’роицы, почему и не
подивил, когда  к нему Явились двое молодых мнихов с Љиржача, от ‘ергиЯ,  за
владычным  благословением  на  созидание  церкви  в  новооснованном  старцем
‘ергием монастыре.
     Ђлексий  внимательно  разглЯдывал  испуганных  и  подавленных  роскошью
митрополичьих  владений  иноков в  крестьЯнском  платье.  ‚ыслушал,  покивал
согласно, вручил антиминс и грамоту.
     ‘ергий,  конечно,  ничего никому не скажет,  подумал  он. €  ‘тефан  не
ЯвилсЯ к  нему. Ћ чем  угодно,  только не о  добром согласии свидетельствует
уход ‘ергиЯ в новую обитель, где все придет созидать от начала начал!
     Ќо и тут,  как и  с  суздальским кнЯзем, как и  с Ћрдою,  не  воспретил
Ђлексий,  порешив  выжидать  дальнего  развитиЯ событий,  которые  -  он  не
сомневалсЯ в этом нимало - заставЯт и самого ‘ергиЯ  поиначить свой нынешний
замысел и понудивших его уйти от ’роицы приведут к раскаЯнию в умысле своем.
     ...Љак  только сошли снега,  как только  мочно стало пройти  колесу  по
мЯгкой весенней дороге, Ђлексий выехал во ‚ладимир.

        x x x

     “слюм заматерел, огустел бородою, стал  вовсе мужиком, и пахло от него,
как от мужика, онучами, поскониною, конским потом. ЌатальЯ сама прополоскала
“слюмовы исподники и рубаху. Џереодетый в чистое, брат спал  теперь на полу,
на пестрЯдинном соломеннике, закинувшись курчавым овчинным тулупом.
     ‡адвинув  полог,  они  лежали,  тихо  беседуЯ.  Ѓрат  мирно  посапывал,
угревшись.
     -  џ уже  баЯла  ‚асиль  ‚асиличу! -  толковала ЌатальЯ  вполголоса.  -
Ќехорошо - родной ведь тебе, не какаЯ вода на киселе! —ерным мужиком останет
и он, и дети! Ќесудимую грамоту надобно выправить ему! “ батюшки твово  была
и у дедушки ”едора тоже!
     Ќикита слушал и молча дивил жене. ‚се не мог привыкнуть к ее заботам.
     €  вот теперь  -  о  брате.  ‘ам не  надумал того! Ѓеспременно  надобно
несудимую грамоту  ему  выправить!  ’амо  пущай и  на  земле  сидит,  а  все
отвечивать кнЯзю, а не волостелю какому, да и на городовое ли, дорожное дело
не так станут гонЯть... ‚ымолвил:
     - ‡автра паду в ноги!
     - € вот  еще: съездим в Ћстровое. Џока  путь  санный  не порушило. •очу
тебЯ показать старосте своему, да и сам поглЯнешь.
     Ћн кивает молча, плотнее  притискивает к себе плечи жены. …му отвычно и
хорошо. ‘о стеснением прошает:
     - Ћслаб, поди, неловко тебе со мною?
     Ћна  тихо  смеетсЯ,  зарывшись  лицом в  его ладони. Џотом разглаживает
пальцами его усы, бороду. Њолвит:
     - ’ы мне как дитЯ  малое! ‚есь родной! € глупый, глупый! - € опЯть тихо
смеетсЯ, падаЯ ему на грудь, шепчет:
     - Љабы не с  малым оставил, не ведаю, как и  дожила, как и дождала  бы!
‚ерно, с тоски померла! ѓлу-у-упый!
     ‘пи, ладо! Ѓрата проводим, поедем в Ћстровое с тобой!
     ...Ћт  поездки в  Ќатальино село осталось одно лишь:  как  с храпом нес
конь сквозь  сверканье  весенних  снегов  в  голубом,  сиЯющем  мареве,  как
хохотала ЌатальЯ, как  потом пили пиво со  старостою в крепкой, из  красного
леса сложенной избе и тот, не старый еще мужик, Љондрат именем, по ремествию
- древоделЯ, все предлагал Ќиките срубить новую клеть на господском дворе. Ћ
том, что Ќикита не волен в себе, а принадлежит  митрополичьему  дому, здесь,
понЯтно, не разговаривали...
     “годьЯ,  округу оглЯдели скользом, с  саней,  почитай  и не запомнилось
ничего. Ќо ЌатальЯ была довольна: показала мужа мужикам.  ’еперь хоть и сама
одна с дитем приезжай, а знатье есть, что мужева жена!
     €  вновь летели сани под горЯчими  потоками солнца по раскисающим синим
снегам, проскальзываЯ  на солнцепеках по обнажившейсЯ, влажной матери-земле,
просыпающейсЯ к новому жизнерождению.
     ‚ Ќикитину деревню добрались с великим трудом. „важды на переправе едва
не  утопили сани.  —етверо  кметей,  захваченных Ќикитою, тоже были до поЯса
мокры после сумасшедших весенних переправ.
     ‚от  и  бугор, вот и  речка,  уже  засиневшаЯ,  вспухшаЯ, с  наполовину
разломанным  льдом. Ќеистовый ор  галок, курлыканье  ворон, что стадом реЯли
над  головою. € знакомый дом,  все еще до конца  не отыненный, хоть и начал,
начал холоп ставить новую городьбу...
     ‚от и крыльцо, и ЌатальЯ, перваЯ выпрыгиваЯ из саней, бежит, выхватываЯ
у девки из рук  и прижимаЯ к себе  улыбающегосЯ во весь беззубый рот малыша,
тискает, целует, мнет;  наконец, несколько успокоив сердце, передает отцу на
руки,  и  Ќикита,  робеЯ,  принимает  незнакомого,  почитай,  дитЯтю, и  тот
сторожко глЯдит на  худого  дЯдю в полседой бороде, по  материной  подсказке
робко тЯнет ручонкою, ухватывает дЯдю за бороду.
     - ’ЯтЯ, тЯтЯ твой! - подсказывает ЌатальЯ.
     -  ’ЯтЯ!  -  произносит малыш, но, когда Ќикита  прижимает  его к себе,
пугаетсЯ и  начинает реветь. ђастерЯнный отец вновь передает ребенка матери.
€ тот, замолчав, только смотрит пугливо издали, повторЯЯ, однако:
     - ’ЯтЯ! ’ЯтЯ! - и тЯнет ручкою, указывает сам, поворотЯсь к Ќаталье:
     - ’ЯтЯ? - и зарываетсЯ носом ей в воротник.
     ђатники спешиваютсЯ. •олоп, сиЯЯ во весь рот, встречает гостей.
     ЏроходЯ в избу, Ќикита скользом замечает округлившийсЯ живот Ќатальиной
девки.  ЌатальЯ кивает ему, чуть лукаво поведЯ бровью. Ѓросает походЯ, между
дела:
     - ‘ама разрешила. Џущай живут! Љ осени срубЯт себе истобку на задах!
     ђатники наполнЯют горницу  гомоном и  веселою  теснотою. •олоп  заводит
коней. ЏогодЯ в двери просовываетсЯ староста. …го садЯт за стол со всеми,  и
с шутками, смехом, уписываЯ пироги, кашу и щи, выЯснЯютсЯ сами собою местные
деревенские  трудноты,   которые  и  поправить-то  немного  стоило,  был  бы
хозЯйский глаз!
     Ћ  данЯх  сговорили  просто.  Ќикита  давал две  гривны  новогородского
серебра,  староста обещал после пахоты срубить Ќиките  клеть, второй  хлев и
избу на задах длЯ холопа. ‘верх того, у того же старосты покупали на серебро
хорошего конЯ с кобылою и  телегу. Њужики, которым много бы стало иметь дело
с перекупщиками, добываЯ те же самые гривны-новогородки, были довольны.
     “ладивши  во  своем дому, успев  вырезать  из  ольхового  чурака конЯ с
телегою  и седоком  длЯ сынишки, чем окончательно покорил его сердце (теперь
уж не  то что реветь  при отце, а с рук не спустить было  малыша без  реву),
Ќикита, прикинув, какое оружие брать с собою (бронь все же оставил дома), во
главе  со своими  отдохнувшими  ратными  - ели  все  четверо словно голодные
волки, и уже теперь словно румЯнец гуще пошел  на  щеках, - расцеловав жену,
охлопав по  заднице толстую девку,  всел в  седло и, светлыми глазами обведЯ
свое невеликое еще хоромное строение (как с ратными набилось народу, дак и с
женою стало толком не полежать!), сплюнул, кивнул и тронул конЯ.
     ЊитрополичьЯ грамота лежала за пазухой.
     ‚есна  уже  шла стеною, ломаЯ лед, руша снежные завалы,  наполнЯЯ водою
все овраги и Ямины. ла голубаЯ,  веселаЯ, суматошнаЯ. € всюду мерЯли зерно,
чинили упрЯжь,  ладили сохи, уже загодЯ Ячменем и овсом откармливали спавших
с тела за зиму рабочих коней - скоро сев!
     Џеремолвив  со старшим  посельским, Ќикита сунул нос в две-три деревни,
но тут не то что за саблю братьсЯ, но и голоса вздынуть не пришлось.
     Џрослышав  о   возвращении  митрополита,  помещики  винились,  додавали
владычное  серебро, казали  собранную рожь в кулЯх -  только сойдут снега, и
мочно  везти! Њетили скот, который пойдет на Њоскву своим ходом... ’ак было,
пока   не   добрались  до  ‡аболотьЯ,  далекой  волостки,  котораЯ  когда-то
принадлежала  дмитровскому  кнЯзю  и  помещик которой, похолопившийсЯ мелкий
вотчинник, на все слы волостелЯ отвечал молчанием или неподобною бранью.
     Ќикита добралсЯ туда чудом, едва не утопив одного ратного. (Њужика едва
спасли, вытащив  арканами, а конь так и ушел  под лед  в стремнину  весенней
Яростной  воды.)  †алкое  на  вид  посольство  Ќикитино  держатель  встретил
спесиво. ‚ хоромы даже не пригласил. ‚ышел на крыльцо,  руки в боки: как еще
в Ћрде повернет!
     -  ‚ Ћрде?! -  ЯреЯ, возразил Ќикита. - ‚ладимирский  митрополит на всю
ђусь один!
     - Љтой-та? - вопросил, лукавЯсь, боЯрин. - Ќе ђоман ли часом?
     Џозади  был  лес  и ледЯнаЯ вода.  €змокшие  ратники  дрогли.  ‚се были
голодны, устали до  предела сил. Џо знаку боЯрина начали вылезать  откуда-то
угрюмые плечистые мужики, кто с рогатиною, кто с дубьем. Ќикита, сметЯ дело,
молча  передал  свой  лук с колчаном  мокрому  ратнику. ’от  понЯл,  стал на
колено, деловито налагаЯ стрелу. ‘ам же Ќикита так же  молча  обнажил саблю.
‹Язгнула сталь, трое у него за спиной сделали то же самое.
     ЃоЯрин, свирепеЯ, взмахнул  рукою. ‘ лаем вылетели огромные, с теленка,
псы. Њужики двинулись за ними стеною.
     Ќикита,  свесЯсь с седла, ловко развалил наполы первого  волкодава, что
кинулсЯ было к  горлу  лошади,  и  ринул конЯ вскок.  ’ут и  обнаружило, что
оборуженный мужик - еще не ратник. Џрокаленные в нешуточных сечах с  ‹итвой,
многажды  уходившие  от  смерти  трое кметей Ќикиты стоили дороже всей толпы
наспех собранных заболотских смердов. „ве стрелы  пронзили двух псов, третьЯ
пришила  боЯрина к двери его собственных хором. ‚ырвав клок  рубахи и  мЯса,
пЯтнаЯ кровью крыльцо, наглый холоп окорачью полез в хоромы,  а собранный им
сброд, расшвыриваемый копытами коней, ринул в бега, терЯЯ дубье и  рогатины.
€ные валились на землю, молили пощады. ‘оскочивший с седла Ќикита молча  Яро
полосовал по рожам и головам татарской нагайкою.
     ЋтшвыриваЯ двери, полез  в нутро  хором. Љого-то уколол саблей, кого-то
опрокинул, заехав сапогом в лицо.
     - Љак оно повернет в Ћрде?! - повторЯл он, уже  влезши в  избу  и круша
посуду и утварь. - Љак в Ћрде  повернет?  ‡апалю! - вопил  он, вываливаЯ  из
топЯщейсЯ  печи дрова на тесовый пол. ЃоЯрынЯ кинулась ему  в ноги. Љакие-то
девки чуть не руками огребали рассыпанный жар