        „митрий Њихайлович Ѓалашов. Ћтречение


---------------------------------------------------------------
     ѓосудари Њосковские VII.
     Origin: <a href=http://www.litportal.ru>http://www.litportal.ru</a>
---------------------------------------------------------------


     Ђнонс

     ќто шестой  роман  цикла "ѓосудари  московские".  ‚ нем  повествуетсЯ о
подчинении Њоскве ‘уздальско-Ќижегородского и ’верского кнЯжеств, о борьбе с
‹итвой в период,  когда ђусь  начинает  превращатьсЯ  в  ђоссию и выходит на
арену мировой истории.

         * —асть перваЯ * 

        ЏђЋ‹Ћѓ

     —ему может научить историЯ, и может ли она научить чему-нибудь?
     —итают о  прошлом обычнее всего старики. Њладости не свойственно, "пыль
веков от хартий  отрЯхаЯ", вглЯдыватьсЯ и вдумыватьсЯ в дела  людей, которые
тоже  ведь  когда-то  были  и  дерзки  и  молоды,  но  уже  уснули,  прошли,
развеЯлись,  и прах их истлел и смешалсЯ с  прахом иных, таких  же прошедших
поколений, и кому и  когда охота придет подумать о том, что в нас, в каждом,
претвореннаЯ  в соках земли, та  же кровь и  та же плоть  и что в  ветшающих
памЯтЯх  пращуров,  книгах  и  храмах, развалинах городов  и родных  могилах
доходит  до нас  тихаЯ музыка былого, что дух  отошедших к ’ворцу, "к началу
своему",  овеивает и нас, сиюминутных и  бренных, коим, в свой черед, придет
отзвенеть, отгулЯть и упокоитьсЯ в родимой земле?
     €  все же,  и  почему без памЯти прошлого не живет,  ничтожитсЯ,  пылью
растекаЯсь по лику земному, ни один народ?
     —то в том, в отживающем прошлом, что в том длЯ нас - молодых?
     ‚етхаЯ  плоть, кислый запах старости, отчаЯнно-беззащитные перед концом
своим  родные  глаза?  € ужас: как раздевать,  как обмывать это уже неживое,
глинисто-податливое тело? Ђ потом - свежаЯ землЯ и крест, либо обелиск, либо
сераЯ мраморнаЯ  плита  с надписью и  фотографией?  Ђ  потом  - деревенское,
городское  ли кладбище, куда надо сходить "навестить бабушку" или  уж совсем
небылого, неЯсного, невиданного никогда прадеда, подчас и  похороненного  на
чужбине, погибшего еще  на германской, турецкой  ли войне, и прапрапращуров,
погибших  под  Њосквою  и Ђустерлицем, на  Љавказе,  в  Љрыму, на  ‹итовском
рубеже,  в сшибке с  ногайцами или  еще прежде  того,  на поле Љуликовом, на
†дане-горе,  на  Ќемиге, на  Љалке, на неисчислимом множестве иных великих и
малых  рек, и полей, и холмов,  - так что, пожалуй, без хотЯ бы капли крови,
пролитой пращурами, нет,  не наберешь  и горсти  земли на просторах  великой
ђоссии...
     Ќу  и  что?  €  помнить?! Џомнить -  нельзЯ.  ЌельзЯ  тогда  и жить. Ќе
вместить эту череду, вереницу смертей в одно свое, и тоже бренное, бытие.
     Ќет, не помнить! Ќо чуЯть  сердцем, душою,  когда  дует холодный ветер,
когда сырью, влагой, духом земли и травы, когда горечью  несвершенных надежд
и упрЯмою  верой  в  бессмертие пахнут  просторы холмистой  равнины  с синью
лесов,  с  обЯзательной  синью лесов,  замыкающих  дальний окоем!  Љогда  ни
словами сказать неможно, ни  даже песней, но звенит, звенит и  тонет в веках
минувших минувшаЯ юность земли!
     Ђ  так  - в  тЯжелой, украшенной резною  медью кожаной  книге, разгибаЯ
пожелтевшие плотные листы, прочесть список  побед и перечень  славных имен и
отеплить  сердце гордостью  лет минувших... Ѓыть  может, тому,  да, конечно,
этому в первый черед учит историЯ! ‘лаве родимой земли. Ђ ежели бесславию?
     Ђ ежели пораженьЯ и беды?  Ђ и то спросим: продолжает ли помнить народ,
уходЯщий в  ничто, о веках величиЯ своего? ‹юди еще живут, еще ведетсЯ молвь
на том, прежнем, великом  Языке, но уже и обедненном, и искаженном, а памЯти
уже  нет,  уже лишь смутные  преданьЯ проглЯнут в  редких байках стариков...
Ќарод исчезает с  памЯтью  своею.  € уже другим и  другой славе отданные,  и
словно  бы  и  сами иными видЯтсЯ реки, леса и  холмы,  и  землЯ  постепенно
поглощает,  окутываЯ  и  погребаЯ  в  себе,  памЯти  старины  уставшего жить
племени.
     ’ак есть ли смысл в этом вечном обновлении земли? …сть ли высшаЯ цель в
постоЯнной  гибели новых  и  новых  народов? € почему  мы,  жестоко  и жадно
разрушаЯ  зримые  цивилизации, начинаем затем по крупицам,  по  черепкам, по
монетам,  сокрытым  в  земле,  восстанавливать прошлое, пытатьсЯ понЯть Язык
тех, кто прошел и ушел и не вернетсЯ уже никогда, никогда больше? —то  нам в
том?
     Ќо  и не  самаЯ  ли  это большаЯ  услада  на тернистом  пути познаниЯ -
узнавание прошлых эпох, цивилизаций, несхожих с нашею, и культуры иной?
     —ему может научить историЯ? Ќе повторЯть прежних ошибок? Њы их повторим
все равно! ѓордости? ѓордитьсЯ можно (и даже легче!) незнанием!
     €ли  это  продление  жизни,  мысленный, зримый  воображению путь  через
столетиЯ? € даже понЯв цепь  причин  и следствий, железную череду этнических
смен, взлетов  и  падений, в  которые выстраиваетсЯ наконец  познаннаЯ  нами
историЯ человечества, даже понЯв, повторЯю,  можно ли  (тем более!) изменить
сущее,  спасти  от  гибели  уставший   народ,  перечеркнуть  предначертанное
природой...  €, однако,  не  в  этих  ли  вечных  стремлениЯх  перечеркнуть,
воспретить, восстать, воскреснуть, не в них ли подлиннаЯ жизнь, а все иное -
лишь тени ненастных облаков на любимом лице?
     ‚олны времени,  подмываЯ  век  за  веком осыпи  слежавшихсЯ глин, рушат
наконец сухую кромку  затравЯневшего берега. ЋбнажаютсЯ игольчатые скоплениЯ
древних   белемнитов,   окостеневшее   дерево,   треснувшаЯ  небесно-голубаЯ
бирюзоваЯ бусина, а под нею коричневаЯ, окаменелаЯ кость.
     ЏроходЯт, протекают, менЯЯсь, тысЯчелетиЯ, века, годы...
     € Я вновь  берусь  за перо, ибо труд мой стал уже больше менЯ самого, Я
должен его докончить во что бы  то ни  стало и даже умереть не вправе прежде
конца.

        ѓлава 1

     ‚етер осени  оборвал  с  ветвей последнюю украсу пожухлого  великолепиЯ
нерукотворной  парчи, обнажив сиреневые от  холода тела берез и сизую, седую
полосу  тальника  вдоль  дальнего, низменного  берега  разбухшей  от осенних
дождей, холодной даже на взглЯд громады ‚олги.
     “ныли, пожухли и сами заволжские дали. ‘квозь редину ветвей облетевшего
сада сквозисто глЯделось  белесое небо -  грустное,  холодное и  далекое,  с
редкими уже птичьими стадами, улетающими  на юг, в земли незнаемые. € редкие
порхающие в воздухе игольчатые снежинки, и забереги  на старицах, и по утрам
лед  на  лужах расхристанных  осенних дорог, которые до  звона сушил  теперь
упорный осенний ветр, - все говорило о том, что  подступила пора  зимы, пора
волчьего воЯ  и утренней  тьмы на путЯх, пора метельных заносов, и скоро уже
прозрачной  бронею  оденет  стремнину  волжской  воды,  и  вмерзнут  в   лед
купеческие мокшаны, лодьи и кербаты, и дымом из труб оденетсЯ  город, весь в
серебре инеЯ, как в мерцающей ризе, над белою до весеннего теплого ветра, до
нового ледохода рекой.
     ‘нег уже  не раз и не два принималсЯ  идти, стаиваЯ  и  вновь  покрываЯ
твердеющую раз за разом землю. Ќаступил ноЯбрь.
     Љонстантин ‚асилич глЯдел в окошка своего высокого терема и знал, ведал
уже,  что не  узрит ни нового  ледохода, ломающего лед  на  великой реке, не
узрит сверканьЯ струй ледЯной, синей, веселой воды, ни оголтело прущей вверх
по ‚олге рыбы,  свивающейсЯ  тугими кольцами  под ударами остроги,  ни новых
набухающих  почек  на  ветках  дерев, ни  даже  серо-сиреневых  зимних далей
укрытого снегами ‡аволжьЯ... ЉнЯзь умирал.
     €  сейчас  -  отойти  бы от забот  земных,  оглЯнуть,  размыслить перед
последним концом, перед  торжественным и грозным переходом "туда". Ђ дела не
отпускали, отвлекаЯ своею уже ненужною, ненадобною душе суетой.
     ‘крипнула дверь.  ‡асунул  внимательный  лик  ключник.  Ћбозрел  кнЯзЯ,
глЯнул в светлые, почти беззащитные на потемнелом, истончавшем  лице  глаза,
произнес: "Џривел!"  ‡амер  в  поклоне.  Џо  разрешающему знаку  Љонстантина
впустил боЯрина. ’от пугливо оглЯдывал грозного кнЯзЯ,  укутанного в  шубное
одеЯло, крытое рытым бархатом, костистый  исхудалый  лик,  долгое породистое
лицо с серою, потерЯвшею блеск бородою...
     ’вердой рукою держал кнЯзь Љонстантин боЯр своих. Љарал отступников.
     ‘трого взыскивал за всЯкую неисправу.  ‚ давнем споре с ‘имеоном ѓордым
переветников  казнили,  по  торгу  водЯ  в  позорном  платье,  на  памЯть  и
вразумление прочим.  € теперь  боЯре послушно ходили в  руке кнЯзЯ. ‚месте с
ним  возились  из ‘уздалЯ  в  Ќижний, рубили терема, заводили села  на новых
местах. € теперь, верно, ждут - страшась или вожделеЯ? - его близкой смерти.
     ЉнЯзь  поглЯдел строго, как  умел всегда. Љак  все  еще  мог, хотЯ и  с
трудом, в  эти последние  дни. €зрек твердое  слово. ЃоЯрин, оробев,  исчез,
растаЯл. Ђ Љонстантин,  чуть-чуть  умехнув  краешком  губ  и  кивком  головы
отпустив ключника, взЯл в руки маленькую книжицу поучений Ђввы „орофеЯ и, не
читаЯ,  вновь  поднЯл  глаза на  икону  "ЏреображениЯ" суздальского  письма,
которую любил и нарочито поместил в покое, прЯмь ложа своего.
     “гласто падающие апостолы, в ужасе от потоков света, исходЯщих  на  них
от  преображенного  •риста,  напомнили  давешнего  боЯрина.  ‚новь  и  опЯть
полонила  ум  грознаЯ неслиЯнность  той,  божественной, жизни,  где гармониЯ
ангельских сфер, и этой, земной, в  коей свет высокой правды заставлЯет даже
учеников …го  падать  ниц в ужасе  и страхе. ‚едь чаЯли, ждали! Ђ  меж  тем,
когда “читель ЯвилсЯ к ним в одеЯнии света, попадали ничью в ужасе.
     Ћтчего? €спугались торжества  славы! “страшились вьЯве того, чего чаЯли
словесно!
     ‹ик ‘пасителЯ  был строг  и  по-гречески сух. Џурпур зари  (зари ‘вЯтой
ђуси!) еще не претворилсЯ в лазурь и черлень ало-золотого солнечного сиЯниЯ.
…ще не потЯнулись пламенем свечей купола, еще шеломам подобны вставали главы
соборов, еще не родилсЯ инок ђублев, еще не грезили Љуликовой  победою рати,
еще все было впереди и во мгле, - а кнЯзь умирал.
     €гумен  „ионисий  пожаловал  невдолге  вслед  за боЯрином.  Ѓлагословив
кнЯзЯ, сел  у  соломенного ложа на  раскладное кожаное креслице.  ѓорЯчечный
пронзающий взор обжег умирающего.
     „ионисий  начал когда-то  с  пещеры малой в  урыве  волжского  берега в
подражание великим подвижникам ‹авры  Џечерской, жаждаЯ повторить  здесь, на
‚олге, в  одно  поколение то,  что там, в  Љиеве, слагалось  веками.  € ведь
получалось, получалось же! ‚от он, его монастырь, и толпы верующих, и слава,
и  ученые  переписчики  книг, и все окрест, даже сам кнЯзь, поверили ныне  в
его, „ионисиЯ, духовную мощь...
     - ‚еришь? - вопросил умирающий.
     - Ќо  почему (в самом деле,  почему?!), - возгремел глас „ионисиЯ, - не
Ќовеграду Ќижнему воссиЯть в веках столицею новой ђуси?! џко древлему Љиеву!
Џочему? ’вердо стать здесь, в челе русских земель, на великих путЯх торговых
и опрокинуть  жадную степь, новым Њономахом промчать по татарским  кочевьЯм!
Ћтодвинуть поле саблЯми харалужными суздальских славных полков!
     -  €  тогда ты,  „енис, с крестом впереди воинства  русичей...  - ЉнЯзь
говорил  едва  слышно; куда  угас звучный кнЯжеский зык?  - ‡авидуешь  славе
ЂлексиЯ?
     Љнижица поучений Ђввы „орофеЯ была  раскрыта на главе о смиренномудрии.
„ионисий, углЯдев, пошел густым румЯнцем. ЌасупилсЯ.
     “мирающий знал его, знал слишком хорошо. Ќе признаваЯсь сам себе в том,
„ионисии мучительно  завидовал  московиту,  у  кого  доднесь сотворЯлось все
замысленное  и ныне сотворилась, далась, несмотрЯ  на бешеное  сопротивление
литовского  кнЯзЯ Ћльгерда и  тверского ставленника  ђомана, вышнЯЯ духовнаЯ
власть на ђуси. €з –арьграда Ђлексий вернулсЯ победителем, митрополитом всеЯ
ђуси! € даже сумел митрополичий престол перетащить из Љиева во ‚ладимир, под
свое крыло... Џочему, ну почему кнЯзь Љонстантин не получил доднесь великого
кнЯжениЯ владимирского!
     - ‘тепь уже не  страшна! - сурово отверг „ионисий, подымаЯ твердый взор
на кнЯзЯ.  - „жанибек умрет, и с  ним погибнет ‡олотаЯ Ћрда! ’олько  робость
кнЯзей да раздоры... Љто,  кроме  нас,  русичей, поддерживает ныне ордынский
престол?
     - ‘уздаль, ’верь, Њосква и ђЯзань... - начал перечислЯть Љонстантин.
     - „а, да! -  пламенно перебил „ионисий. -  …жели  не Ћльгерд, не ‹итва,
пожравшаЯ  уже, почитай, три четверти великой киевской  державы! Ћн  один не
медлит!
     (Ђ  „жанибек  взЯл и отдал престол владимирский €вану. ЃаЯли, и таковое
еще  произнес:  "“  Љонстантина есть  сумасшедший  поп  „енис,  он  заставит
суздальского кнЯзЯ начать войну с Ћрдой!").
     - Њеч  ли железный или  духовный меч перевесит на  весах судьбы? - тихо
вопросил умирающий. - Ќаши кнЯжества равны по силе, но Њосква держит  у себЯ
митрополичий престол! Џочему Њихайло ‘вЯтой рассорил с владыкою Џетром?
     „ионисий дернул плечом. Ћн сам не раз задумывал об этом.
     - Ќо тогда... ’огда ’верь, а не ‘уздаль стала бы во главе ђуси!
     "„енис!  -  хотелось сказать кнЯзю.  - Ћтче „ионисие!  “ тебЯ еще  есть
силы, а у  менЯ их уже нет, Я изнемог, Я умираю ныне! €  хочу теперь одного:
чтобы город не умер вместе со мной! ѓород, основанный в подражание Љиеву  на
высоком берегу великой реки  (как  ‘моленск, как ‚ладимир) на пути в богатые
страны  ‚остока,  означив  грЯдущее  заселение  ЏоволжьЯ  русичами...  Ќе  в
укромности,  не  в  лесах  дремучих,  не  в  узкости  стечки  двух  рек,  на
треугольном  мысу,  отгороженном   рвами,  -  как  основаны   все,  почитай,
московские грады, прЯчущиесЯ от ворога за непролазными топЯми болот...
     Ќеужели умрет он и погибнет его новаЯ столица -  Ќижний Ќовгород? ѓорше
видеть кончину трудов своих, чем собственную смерть, ибо человек - персть, и
преходЯщ, Яко  и  всЯкаЯ тварь  земнаЯ,  и  чает бессмертиЯ  токмо в  трудах
своих!"
     ...Ќо город жил. “мирающий прислушалсЯ. €здали доносило звоны  и тЯжкие
удары кузнечных молотов, отчетистый в холодном воздухе перестук секир. ѓород
строилсЯ, рос,  карабкаЯсь  по  кручам, распространЯЯсь  по  урыву  высокого
берега;  сильнел  торговлею,  густел крепкими  лабазами  иноземных  и  своих
торговых гостей.
     -  ђоман еще  не сломлен!  Љонстантинополь может и перерешить! - сказал
„ионисий, отводЯ взор.
     - Ќа Њоскве хлеб дешев! - возразил кнЯзь.
     - ‚ывоза  нет! - отверг игумен. - Џотому и дешев хлеб! Ђ серебро у нас!
Ќе будь кнЯзь ‘емен другом „жанибека, давно бы и великий  стол  перекупили у
Њосквы!
     “мирающий  вновь усмехнул  краем бледных, потерЯвших  краску губ.  —уду
подобно! Ћн, кнЯзь,  мыслит ныне, как инок,  а  инок сейчас  говорит, стойно
купцу.  Ѓыть может, владыка Ђлексий и  прав! ‘оборно! ‚купе! ‚сЯкаЯ тварь...
братиЯ во •ристе... Ќо почему Њосква?!
     Љогда  Љонстантин  по  осени  подписал  соглашение  с  €ваном  €ванычем
Њосковским, дети встретили его хмурые. Ѓорис не сдержалсЯ:
     - Ћтец, зачем ты заключил рЯд с €ваном!
     ...‡атем, чтобы снЯть с вас груз этой ненужной уже, как видитсЯ теперь,
полувековой при...
     „ионисий подымаетсЯ. Њолча величественно благословлЯет кнЯзЯ.
     ‘теснЯсь  в  дверЯх,  входЯт сыновьЯ. Ључей,  все  трое.  ’емноволосый,
внимательноликий Ђндрей, сын гречанки (он более  всех понимает сейчас своего
отца).  ‚ысокий  „митрий,  очень  похожий  на родителЯ, такой же сухопарый и
широкоплечий, и только во взоре проглЯдывает ограниченнаЯ надменность.
     "“прЯм ты, сын!  -  думает  Љонстантин.  -  € в  этом  грЯдущаЯ беда  и
поражение твое!"
     Њладший, Ѓорис, ростом ниже брата и шире, и зраком Яростен.  ќтот, быть
может, и достигнет своего, но какой ценою! Ђндрей бездетен, престол перейдет
к „митрию. Ќе разодрались бы сыновьЯ над его могилой!
     Љонстантин ‚асилич  плохо слушает детей. …го взглЯд вновь устремлен  на
иконостасный рЯд, занЯвший почти всю стену  покоЯ. ’ам - собор праведников у
престола Ѓогородицы. ’ам  - всЯкое дыхание славит ѓоспода. ’ам  -  надмирный
покой и торжество, пурпур ранней  зари и  золото,  свЯщенные цвета ‚изантии,
согласные  хоры праведных душ  и ангелов...  Ђ здесь  - свары, дележ добра и
наследств!  Ћн чует, слышит,  он уже почти там, за гранью,  а они,  дети, не
понимают, их слух замкнут скорбью земли.
     -  ‚  конце  концов, Я  не  подписывал  рЯда  за  вас! - говорит  он  с
досадливою  отдышкой.  - ‚ вашей воле поиначить судьбу! ‚от ваши отчины! ‚от
то, что Я успел  совершить! Ћдно только помните, сыны: за вами и  над вами -
‘вЯтаЯ ђусь!
     Џосле того как прочли душевые грамоты, утвержденные игуменом „ионисием,
и  каждый  получил свое  - градами, селами, портами и  узорочьем, Љонстантин
отпустил детей, удержав одного старшего.
     ’ри сына,  три судьбы. € только одна  судьба,  ЂндреЯ, Ясна ему. „олгое
чтение грамот  утомило Љонстантина ‚асилича несказанно. ЉнЯзь прикрыл вежды.
‘колько сил, кишениЯ страстей, борьбы - надобной ли? Ќо без нее нет и жизни!
     Љак  странна  смерть!  Џо-прежнему несут  дрова  - топить  печи. „урным
голосом  вскричал петух,  начав  Яростно-звонко  и кончив  хриплым  натужным
зыком. †изнь шла, не прерываЯсь. € город рос. …го город!
     ...Ћн  отпустил  ЂндреЯ,  наказав  еще раз  о  грамотах и  нераздельном
владении Ќижним Ќовгородом. (Ђндрей один не изменит отцовой воле!).
     ‘лужитель, мЯгко ступаЯ, поставил горЯчее питье.  ЉнЯзь, поморщась (все
было трудно и не надобно уже), отпил, откинулсЯ на полосатые подушки, утонув
в курчавой овчине зголовьЯ.  Ќеужели и дух слабнет с ветшающим телом? € ищет
примирениЯ с тем, против чего восставал и боролсЯ допрежь?
     ‚  соломенном ложе  от долгого лежаньЯ промЯлось  удобное углубление, и
его нащупав тЯжко непослушливым телом, кнЯзь вновь замер, глЯдЯ в желтоватые
слюдЯные пластины окна.
     - Ћтокрой!
     •олоп не понЯл враз. Љонстантин повторил громче:
     - Ћтокрой!
     Џо  небу,  враз  проголубевшему,  зеленоватому,  свежему,  напомнившему
строевые сосновые боры (и морозною свежестью пахнуло, ознобив лицо и  руки),
тонкою   кисеею  проходило  сиренево-розоватое  облако.  Ѓыть  может,  душа,
освободЯсь от тлена этого  старого тела,  помчит туда, как отставший от стаи
гусь,  и  сверху  узрит  рубленые  городни  над  кручею  ‚олги, и  стальную,
вспыхивающую  серебром полосу осенней  воды, и леса, леса в редких росчистЯх
новонасельников-русичей... € как же будут  малы оттуда злоба,  и  зависть, и
спесь,  и местнические  их  кнЯжеские  счеты,  как  малы  и ничтожны,  и как
необозрима пустынЯ небесных сфер! € с мЯгкою болью  пришло, что и те великие
просторы невозможны без этой грешной плоти, без  земного воплощениЯ  своего!
Џотому и землЯ, и все сущее в ней... Ђ дети вновь затеют дратьсЯ с Њосквой!
     Ћн все-таки  слишком много вложил в нее,  в  эту земную, грешную борьбу
русичей за вышнюю власть во ‚ладимирской земле! € только сейчас, может быть,
следЯ тающее облако на холоде осенних небес,  понимает, что есть высшее, что
есть   то,  пред   чем   ничтожны  крохотные   усилиЯ  поколений,  брань   и
противоборство коих  слагаютсЯ  в  неведомую  им череду деЯний,  быть может,
предуказанных  свыше  ѓосподом?  €ли  предуказана одна лишь эта непрестаннаЯ
жажда  к волевому усилию,  каковаЯ  и  есть  земнаЯ жизнь,  по  тому  самому
лишеннаЯ недостижимой длЯ нее небесной гармонии?
     •олоп, сторожко  поглЯдев  на  кнЯзЯ, вновь  опустил окошко. Љонстантин
‚асилич не  пошевелилсЯ. ‘пал ли  он, грезил ли с отверстыми очами? €ли  уже
подступило то,  последнее, и надобно звать отца Љирилла, слать за  владыкою,
за игуменом  „енисом, за сынами и боЯрами старого кнЯзЯ? Љонстантин медленно
перевел ожившие глаза на холопа, подумав, примолвил:
     - ‘тупай!
     „ионисий будет рещи о великом жребии Ќижегородской земли. ‘вое длЯ всех
правее! „оселева и  он верил, что право на их стороне,  ибо они - старейшие.
‚еликим  кнЯзем  владимирским  сперва  был Ђндрей  џрославич,  уже  потом  -
Ђлександр Ќевский, от коего тЯнут свой род московиты, и уже третьим по счету
- џрослав џрославич ’верской. Ђ о самой трудноте - разделении царств на сЯ и
о преодолении сего -  думал ли? "€  начаша кнЯзи про малое -  се  великое  -
молвити, а  сами  на  себЯ  крамолу ковати", -  пришли на  ум  слова древней
повести, которую когда-то сам читал детЯм...
     ђодовые права и соборное  единение русичей. ‚олЯ и  доброта.  ‚ласть  и
отречение. ѓде истина? € достижима ли она в мире сем?
     Ћн  вновь обратил  тускнеющий взор  к  иконам.  Џередрассветный  пурпур
"‘офии - Џремудрости Ѓожией" новогородского письма притек в очи. Џурпур зари
грЯдущего единениЯ рождаемой в муках новой, залесской ‘вЯтой ђуси!
     Ћтемнело.  ‘ерыми  клубами,  затЯгиваЯ  померкший  окоем, шли  по  небу
гонимые пронзительным ветром, тЯжкие, беременные снегом облака.
     Ќадвигалась зима.

        ѓлава 2

     ‘о днЯ смерти старого суздальского кнЯзЯ Љонстантина минуло пЯть лет.
     Џротекли событиЯ, о коих  речь уже велась в книге иной, и  ежели бы  не
ордынский ужас, означивший начало крушениЯ монгольской  державы на ‚олге, то
все иное  возможно  бы  было почесть теми мелочами удельных  споров и борьбы
самолюбий, коими заполнена ежедневнаЯ историЯ человечества.
     Ќо уже достигала,  уже достигла ђуси инаЯ,  грознаЯ волна, и  первый ее
тЯжкий удар, качнувший  золотоордынский престол,  заставил отозватьсЯ дрожью
весь улус ‚ладимирский.
     Џосле  того  как  была  зарезана  царица  ’айдула,  наступила  "великаЯ
замЯтнЯ": два десЯтилетиЯ смут и переворотов, когда  иной из очередных ханов
из ‘иней Ћрды успевал просидеть на престоле ‘араЯ всего несколько дней.
     ‚олна  эта  шла  издалека,  охватываЯ  все  области,  где  еще  недавно
безраздельно хозЯйничали татары.
     ‚  далеком Љитае, где монгольскаЯ  династиЯ губила саму  себЯ,  будущее
решалось в кровопролитных сражениЯх повстанческих и разбойничьих армий.
     ЉрестьЯнский вождь —жу ћань-чжан, разгромив в четырехдневном бою своего
главного  соперника,  объЯвил  себЯ  императором и  вскоре  воссоздал  новую
китайскую династию Њин.
     ђушилась монгольскаЯ власть в Џерсии.  Ќа очереди  было возрождение под
властной рукой ’имура хорезмийского султаната.
     ђушилась, точно  половодьем  съедаемаЯ  турками-османами,  ‚изантийскаЯ
империЯ.
     ‘тремительно росла ‹итва, поглотившаЯ уже почти всю Љиевскую ђусь.
     Љруговерть  военных катастроф захлестывала и западный мир, хотЯ то были
событиЯ иного  внутреннего наполнениЯ и исход их был иной, но они отнимали у
‡апада  возможность  вмешатьсЯ  вооруженной рукой в  дела  ‚осточной …вропы,
подкрепив католическое  наступление силой меча. “же совершилось сражение при
Џуатье,  низринувшее  ”ранцию,  и  кто  бы мог  предвидеть растЯнувшуюсЯ  на
столетие  войну  и  крестьЯнскую  девушку  †анну  д'Ђрк,  бросившую  призыв:
"ЏрекраснаЯ ”ранциЯ!" - означив  то, за что стало можно умирать и сражатьсЯ,
и тем воскресившую сильнейшее государство ‡ападной …вропы.
     …ще стоЯла в  обманчивом  величии  —ехиЯ,  ставшаЯ при  Љарле I центром
ѓерманской империи.  €  тоже  -  кто  мог  предвидеть,  что  час славЯнского
терпениЯ  истек, кто мог предсказать проповедь ѓуса,  џна †ижку, таборитов и
чашников, отчаЯнный героизм пражан и трагедию Ѓелой ѓоры?
     Џредвидел ли кто, во что вскоре вырастет ЋсманскаЯ ’урциЯ?
     „огадывались  ли ‘ербиЯ  и  ЃолгариЯ,  что с крушением  ненавистной  им
‚изантии и их дни сочтены и уже недалеки Љосово поле и долгий турецкий плен?
     Џонимали   ли  ѓенуЯ  с   ‚енецией,  весело   хозЯйничающие  в   бывших
византийских владениЯх,  что  и их  власти  тут  приходит конец и  скоро все
острова   и   крепости,  захваченные   итальЯнцами,   перейдут  под   власть
мусульманского полумесЯца?
     € чего могли ожидать,  на  что рассчитывать  владимирские русичи, когда
первым же ударом начавшейсЯ  бури было опрокинуто  и  разметано  все сложное
здание подкупов и интриг,  возводимое московскими государЯми начинаЯ с €вана
Љалиты  и  ћриЯ? Џогибли  в резне прежние эмиры  и беки. Ќовые, пришедшие из
‘иней  Ћрды ханы переиначили  все,  и  очередный  волжский володетель, коему
москвичи  привезли  на  поставленье  ребенка  „митриЯ, рассмеЯлсЯ и  передал
владимирский престол взрослому (да и богатому!) суздальскому кнЯзю.
     ‚есною 1360  года новый великий кнЯзь владимирский „митрий Љонстантиныч
воротилсЯ с пожалованьем  из Ћрды.  € тою же весною полумертвый, с немногими
оставшими  в  живых спутниками возвращалсЯ на Њоскву  бежавший из  киевского
плена  митрополит Ђлексий, чтобы с муравьиным упорством начинать все заново,
восстанавливаЯ и  возводЯ вновь здание московской государственности. ‘просим
себЯ теперь по праву историка, почему же не ’урциЯ с ‹итвой, поделив  "сферы
влиЯниЯ", стали в конце концов господами ‚осточной …вропы и ‘редиземноморьЯ?
€  почему  ђусь,  так  отстававшаЯ  от  соперников  своих,  столь  осильнела
впоследствии?
     ќнергиЯ, ЯвлЯющаЯсЯ в мир "свыше" (вероЯтнее всего из космоса, и в этом
отношении надо лишь удивлЯтьсЯ глубокому провидению наших предков), поступаЯ
в  распорЯжение  людей, начинает подчинЯтьсЯ далее условиЯм места и времени,
политическим,  экономическим  и  иным обстоЯтельствам, достаточно  изученным
наукою. €  тут  решительное влиЯние на судьбы государств и народов оказывают
принЯтые ими решениЯ,  "путь  свободной воли", данной  человеку во  все века
истории.
     ‚еликую, "от морЯ и до морЯ", ‹итву разорвало принЯтие католичества.
     ‘озданное Ћльгердом государство оказалось проглочено Џольшей и погибло,
передав  силу  свою двум соседЯм,  которые  в  дальнейшем  и решили  спор  о
киевском  наследии  так,  что наследие это в конце концов  вернулось  в лоно
ђоссийской империи.
     ’урки, объединенные воинствующей  религией  ислама,  шли  от  победы  к
победе,  но  их  сгубила инкорпорациЯ "ренегатов", искателей  приключений  и
успеха,  которые,  быстро  разрушив  национальные  устои  ’урецкой  империи,
привели к закату "блистательную Џорту".
     ‘удьбы  ђуси  складывались  по-иному,  ибо тут  создавались и создались
внутренние основы прочности  государства на длительное  времЯ - религиозные,
этические,  правовые  нормы, позволившие именно  ђоссии, обогнав  соперников
своих,  утвердитьсЯ  на просторах ‚осточной …вропы и  ‘ибири, создав  особый
мир, особую культурную общность, не имеющие аналогов в мировой истории.
     € не  надо  теперь  считать, что то,  что  произошло,  совершилось само
собою, по законам истории, экономики или географического положениЯ.
     ‚озможное  в человеческом  обществе  превращаетсЯ  в  действительное не
иначе чем  по велению целенаправленной воли и  совокупным усилием живущих на
земле людей.
     ‹юди,  однако (и к счастью!),  не ведают своего  будущего.  Џредсказать
грЯдущее невозможно по одной простой причине: ибо еще не совершены поступки,
которые его  определЯт. ‚ремЯ  нашей  активной  жизни -  это  краснаЯ  черта
свободы воли, свободы волевого исторического творчества. ’о, что мы совершим
- будет. €ное, не содеЯнное - не состоит. Ђ за ошибки  в выборе пути народы,
как и отдельные люди, расплачиваютсЯ головой.
     €   всегда  при  этом  действует,  всегда  проЯвлЯет  себЯ  в  решениЯх
человеческих инерциЯ прошлого.
     …ще  почти  целое  столетие эпигоны  пытались  восстановить,  спасти  и
утвердить  утраченное величие монгольской державы, упрЯмо не желаЯ понимать,
что они - эпигоны и что прошлое невозвратимо, и ежели не ушло еще, то  уйдет
неизбежно, как уходит ветшающаЯ жизнь.
     €  суздальский  кнЯзь, наконец-то  вырвавший  власть из  рук москвичей,
совсем не понимал поначалу, что защищает прошлое и что прав не он, а упрЯмый
московит, митрополит Ђлексий.
     Ђ москвичам виделись разве возращенные в лоно ђусского государства Љиев
и ѓалич  с ‚олынью,  завоеваннаЯ ‘ибирь  и покореннаЯ ЂзиЯ, Љавказ  и —ерное
море и неведомый,  безмерно  далекий  „альний  ‚осток?!  Љогда  в  ближайшее
"одоление на враги" и то уже не верилось!
     € что  тут  сказалось  первее?  “порство ли  кнЯзей,  решимость боЯр  и
ратников, провиденье и государственный ум ЂлексиЯ? Ђ  быть  может, и то, что
не ЯвлЯетсЯ  историей,  но всегда - жизнью: труд пахарЯ,  терпение  бабы, на
подвиги и смерти рождающей и воспитывающей все новых и новых русичей?
     ЌеЯсное, ЯвлЯемое зримо токмо в вековых усилиЯх мужество всей земли?!

        ѓлава 3

     ‚ерить - да!  Џоверить было трудно, да и не  во что, почитай! Ќо русичи
той поры  рассуждали  мало, зато много работали.  ’ем часом, как  в ‹итве  и
землЯх ордынских  ржали кони, проходили  рати и  стлалсЯ по земле тЯжкий дым
сгорающих  городов,  на  ђуси сочинЯли  и переписывали книги,  творили  дело
культуры, от коего одного  становитсЯ прочным сотворенное воеводами,  водили
детей и строили, строили, строили. Ќа ђуси стучали топоры.
     Ћтец, скинув плотный татарский армЯк, подсучил рукава и, сужаЯ глаза  в
ножевое лезвие, подымает секиру.  ‘ын-подросток делает то же самое, повторЯЯ
все  движениЯ  родителЯ. Џервый удар  расчетливо и  плотно  лег  к основанию
ствола. ‡аполошно  полоща  крыльЯми, из  тьмы  вознесенных  ветвей сорвалсЯ,
уходЯ в чащу леса, тетерев. ‘коро переменные удары секир:  плотный - легкий,
плотный - легкий, отца и сына -  наполнили громким  дЯтловым  тектом пустыню
зимнего  бора. Љогда  ствол  сузило в  тонкий смолистый  перехват  и  дерево
стоЯло, будто  подъеденное  бобрами,  отец,  молча кивнув  сыну: "Ћтойди!" -
сделал  еще два-три расчетливых удара и надавил широкою твердой  ладонью, не
рукой, а лапищей, на искрЯщийсЯ инеем ствол.
     „ерево,  мгновение раздумчиво постоЯв, качнулось, сперва  чуть заметно,
лишь  дрогнула  крона,  и  начало  клонить  туда, куда  вела  его мозолистаЯ
крестьЯнскаЯ  длань. Ќо  вот и пошло, и  пошло, резвее,  резвее, и,  взметаЯ
вихрь, круша мороженый  подрост, медно-ствольной  громадою рухнуло,  вздынув
серебрЯное облако холода и глубоко впечатав в  обнастевший, слежавшийсЯ снег
прЯмую свечу  своей царственной,  стройной красоты. Ћтец  кивнул удоволенно,
повел глазом в  ту сторону, где  дергал оглобли  прЯдающий ушами  испуганный
конь,  подошел,  разгребаЯ  и  отаптываЯ  снег,  к  очередному   оснеженному
великану,  меченному  хозЯйским топором еще по осени. ‘ын  ступал  вослед за
отцом,  волоча  оба  армЯка.  Џо  лицу парнЯ широко  разливалсЯ  ало-розовый
девичий румЯнец, от плеч и спины шел пар.
     - ‚ сани кинь! - деловито примолвил отец и опЯть споро и точно погрузил
наостренную секиру в ствол дерева.
     ‡авеса   мерцающего  инеЯ  опускалась   окрест,  истаиваЯ  на   рубахах
разгорЯченных древоделей, а отец с сыном все рубили и рубили, не прерываЯсь,
ведЯ слаженный деловитый перестук крестьЯнских секир. € вот уже второй ствол
качнуло в вышине и кракнуло понизу, у переруба. € отец, не тратЯ слов, отшиб
рукавицею  парнЯ посторонь,  ибо  ствол,  надломЯсь не в  черед,  должен был
посунутьсЯ комлем  в их сторону.  € когда  рухнуло  и  начал оседать снежный
вихрь,  пошел,  тЯжело  ступаЯ,  к третьему.  Ђ  парень, чуть  побледневший,
сторожко следовал за родителем, пугливо оглЯдываЯсь на своевольное дерево.
     - Џтаху ‘трижа знал?  - не  оборачиваЯсь, негромко вопросил отец. - …во
комлем так  вот и убило! - Ћн помолчал, с хрустом уминаЯ снег. -  —ерез трои
ден  никак  токмо и  обрели  в  лесу.  „ак соболь у ево  в те  поры все щеки
объел... - …ще помолчав, прибавил:
     -  Ќикогда  не  стой  едак-то,  прЯмь колоды!  -  €  вновь оба  надолго
замолкли, взЯвшись за рукоЯти секир.
     “же когда сидели на дровнЯх и  ели хлеб, накинув  на плечи армЯки,  сын
повестил,  заботно  поглЯдев  сбоку на сосредоточенно,  точно конь,  жующего
родителЯ:
     -  „аве  Џерка приходил,  прошал: меду  станем ли куплЯть у ево?  Њамка
сказывала.
     - Ђ, мордвин! -  без выражениЯ, слегка кивнув, отозвалсЯ  отец.  €, уже
обираЯ крошки с бороды и усов, вопросил:
     - —ево просит?
     - ‘екира ему надобна, да портище прошал...
     Ћтец  встал.  €здрогнув,  вздел  армЯк.  ‡астегнул  на  грубые костЯные
пуговицы. ЋпоЯсалсЯ шерстЯным тканым поЯсом, подхватил секиру. Њедлить особо
не стоило, солнце уже низило, косым золотом пронизаЯ лес, немой, молчаливый,
задумчивый, но уже весь полный смутным предвестьем весны.
     - ‚ татарах, слышь, нестроение! - обронил отец, и сын, склонив  голову,
понЯл  невысказанное: с мордвой,  на землЯх которой сидЯт ноне они,  нахожие
суздальские  русичи,  мир,  доколе  мир  с  ханом.  €  новый  кнЯзь,  Њитрий
ЉостЯнтиныч, хотЯ  и сел на великий стол... ‘ел-то он сел... Ђ все за старым
кнЯзем, ЉостЯнтином ‚асиличем, было прочнее как-то! Ђ  теперЯ Њосква,  вишь,
да хан... ’ут терем срубишь, а тут те его на дым спустЯт!
     ђаздумывал  мужик. Ћн  тЯжко вздохнул,  но смолчал и  принЯлсЯ обрубать
сучьЯ. Џодвели конЯ,  подтащили  подсанки.  ‘твол вагами, изрЯдно покрЯхтев,
навалили-таки на дровни, крест-накрест перепоЯсали вервием. ‘перва казалось,
что и  конь не здынет, но конь взЯл. €  уже когда миновали  глубину снегов и
вывернули на зимник, оба,  сперва отец и мгновением  позже  сын, вскочили на
дровни  и  погнали  конЯ рысью  под  угор.  ‹учи  солнца  уже  золотились  и
багровели. ‘ын  держал  наизготове  припасенную длЯ  всЯкого  лихого  случаЯ
рогатину.  Њало  ли кто встренет дорогой? „омой  все-таки стоило воротить до
темна.

        x x x

     ‚ ту же  пору далеко отсюдова,  в  ‡аволжье, в тверских  пределах рубил
новую клеть, стоЯ  на подмостЯх, заматеревший, раздавшийсЯ  вширь  Ћнька.  €
сын-сорванец тоже тюкал топором,  сидЯ верхом на углу,  то радуЯ,  то дразнЯ
родителЯ.  € тоже  низило солнце, и ’аньша, сложив руку лопаточкой, держа за
лапку  меньшого сына  (а дочерь босиком  и в  рубахе одной тоже  вылезла  за
матерью на крыльцо), звала снизу:
     - Њужики-и-и, сни-и-идать!
     Ћнька  улыбалсЯ жене  и  все  не бросал топора,  ладЯ до  вечерней выти
обЯзательно дорубить угол.
     “же  потемнелый,  бурый  под  снежною шапкою  стоЯл терем, тот, давний,
кнЯзь-Њихайлой рубленный,  с коего начала налаживать Ћнькина жисть, и уже не
столь  и  казовитым казал  себЯ  в  окружении новорубленых  клетей и хлевов,
Ћнькиной гордости... "€ кнЯзь, верно, заматерел! - думал Ћнька. - Џочитай, и
женат, и дети есть! Ќе помнит, поди..."
     ‡абавно баЯть о том, а  где-то в  душе очень хотелось Ћньке, степенному
нынешнему мужику, вновь увидеть кнЯзЯ своего, быть может, принЯть, угостить,
погордитьсЯ  достатком, накормить свежею  убоиной... Ђ  чево! Њоже,  когда и
надобь какаЯ придет ему сюда заворотить!
     - Њужики-и-и! -  звала  ’аньша,  только  что,  подшлепнув,  отправившаЯ
раздетую дочерь обратно в тепло терема. - „итю колыхай, у-у-у, вражина!
     Ћнька с сожалением сделал последний удар, полез, косолапЯ, с подмостей.
‘ын сиганул прЯмо с высоты в снег.
     - Љому рещи, с топором не прЯдай! - рЯвкнул  Ћнька, поздновато  заметив
очередное озорство первенца.  Ќо тот уже встал, отрЯхиваЯсь, словно пес,  от
снега, и побежал, подпрыгиваЯ, к терему.
     ‘лухи в их лесную глухомань доходили не скоро,  и что  там  деют промеж
себЯ тверские и московские кнЯзьЯ, Ћнька толком не ведал. ‡нал одно: созовут
на рать - надобно стать за кнЯзЯ своего!

        x x x

     ‚ ту  же  пору  на  Њоскве, под ‡венигородом,  к  выти вечерней, отерев
потное  чело,  оторвалсЯ наконец от  работы “слюм, брат московского  ратника
Ќикиты (вот  уже год  безвестного: не то сгинул,  не  то  в полон попал),  -
мастерил  сани в  холодной клети. Ћгрубелыми пальцами прищипнув  фитилек, он
затушил сальник и прошел темнеющим двором в избу.
     ЊаленькаЯ хлопотливаЯ хозЯйка “слюмова улыбнулась мужу, похвастала:
     -  ђодитель  весточку  прислал!  Њитиха,  вишь, занесла!  - развернула,
красуЯсь, кусок бухарской зендЯни. „ети, уже обсевшие  стол,  только и ждали
родителЯ.  ‡адвигались, зашумели, потЯнувшись к ложкам. - ’ебе поклоны шлет!
- примолвила с гордостью жонка, свертываЯ зендЯнь. € тут же, отложив подарок
на полицу, потЯнула ухватом дымЯщийсЯ горшок из печи.
     Џосле щей  - ели все  из  одной большой деревЯнной  миски,  по  очереди
окунаЯ  ложки в варево и  подставлЯЯ под ложку  кусок  хлеба,  - последовала
чернаЯ каша,  на заедку была приготовлена и уже стоЯла на прилавочнике горка
тонких  блинов,  и  выломанный  медовый  сот  в  глинЯной   тарели   дожидал
прожорливых  "галчат",  как  называл  “слюм  в  веселую минуту свое чуть  не
ежегодно умножаемое семейство. Ћн ел и улыбалсЯ, вспоминаЯ вжеватого,  ныне,
видно, побогатевшего тестЯ с  тещею  и тут  же, с легкою печалью, пропавшего
невестимо в Љиеве вместе с владыкой Ђлексием брата Ќикиту. € жена, привыкшаЯ
читать по  лицу “слюма все его тайные  мысли, тотчас  подхватила,  произнесЯ
вслух то, о чем он только что подумал:
     - Ѓают, владыка жив, ворочаютси на Њоскву, дак, може, и Ќикита с има!
     “слюм  облизал  ложку, пригорбил  плечи. •отелось, ой, хотелось верить,
что  брат  не  погиб!  ’ак  бы  славно  прикатил... Ћвин  бы  новый  вместЯх
срубили... „а хошь  и  так!  ЋтоспалсЯ бы, отъелсЯ: не в  молодечной,  не  в
дорогах,  не на  далекой  Љиевщине, где, верно,  все впроголодь, -  у  брата
родимого во дому!
     „ети  лезли на  колени. ‚  крохотном,  бычьим пузырем  затЯнутом оконце
мерк, изгибал недолгий еще день. € думы текли все о хозЯйстве, о деле, о тех
же  санЯх,  о  новой  расписной  дуге...  Ћн  вздохнул,  покачав  на  колене
умостившегосЯ на руках маленького. ’олько теперь умолк наконец упорный топор
соседа-новосела,  чтобы начать завтра вновь, еще до света, свою непрестанную
песню.
     ѓде-то топочут кони, текут рати,  рушатсЯ стены городов. ‡десь - ростЯт
хлеб и рожают детей. ‘тучат мирные топоры, возводЯ новые и новые  хоромы длЯ
новых  и новых  русичей. ‡емлЯ  строитсЯ.  †дет. Њолчит. —ас ее славы еще не
настал, не пробил. Ќо он  тут, в  этих мужиках, в деловом  упорном перестуке
секир. ‚ детЯх, что выйдут некогда, возмужав, на Љуликово поле.

        ѓлава 4

     Ќикита, “слюмов  брат, был, однако, жив и возвращалсЯ вместе с владыкой
Ђлексием из литовского плена на Њоскву.
     ’еперь,   когда  добрались   наконец  до  смоленских  пределов,   когда
отворотила  от них на рубеже  литовскаЯ  погонЯ  и стало  мочно  воздохнуть,
оглЯнуть  окрест, все прошедшее виделось им словно  бы  в страшном небывалом
сне: и плен,  и бегство, и отчаЯнные  сабельные сшибки,  когда жизнь вновь и
опЯть висела на волоске, и смерть товарищей, и голод, и холод, и кровь...
     ‚от они сидЯт, худые, мосластые, с незажившими ранами, измотанные свыше
всЯких пределов и сил, -  ратник Ќикита и владычный писец ‹еонтий (‘танЯта в
просторечии). „ва друга,  чудом оставшиесЯ в живых. Ћба в клокастой рванине,
потерЯвшей  вид  и  цвет,  оба  с  землистыми  лицами,  в  пЯтнах  и  шелухе
отмороженной и теперь отпадающей  плоти.  ‘идЯт, опустив плечи, свесив между
колен тЯжелые, в узлах вен, рабочие руки, привыкшие  к сабле и веслу больше,
чем к перу и писалу.
     ‡а спиною у них нагретые солнцем бурые бревна рубленой церковной стены.
„ьЯкон  только что прошел, замкнув решетчатые двери тЯжелым  замком и цепью.
Џеред глазами друзей - протаЯвший кое-где бугор и тощий, с  запавшими боками
в клочьЯх  зимней  шерсти  стреноженный  Ќикитин  конь,  что сейчас выдирает
долгими желтыми зубами пучки прошлогодней сухой травы.
     ‚низу,  под  горою, сквозь  путаницу ветвей рукастых,  разлатых дерев в
грачиных гнездах топорщит коростою  соломенных  крыш  деревнЯ,  а за нею, до
окоема, до синей оправы лесов - полЯ и полЯ, курЯщие голубым туманом.
     €здали  доносит томительный запах  тальника,  запах дыма и  протаЯвшего
навоза. ™ебечут птицы, и конь, взглЯдываЯ коротко на хозЯина, вздыхает, тоже
чуЯ весну, и робко, понимаЯ свою ослабу и неподобь, пробует взоржать.
     Ќикита  глЯдит  светлыми,  когда-то  разбойными,  а  теперь  отчаЯнными
глазами в непредставимо прекрасную, истекающую синевой ширь окоема и говорит
горькие, тЯжелые слова.
     Ћн устал. “стал только теперь, достигнув спасениЯ.  Љак устает пловец с
разбитого  кораблЯ,  выброшенный бурею на  берег  (и нет уже сил доползти до
ближних кустов). Ћн не ведает, не догадывает даже,  что совершил подвиг, ибо
делал лишь то, что должен делать  человек, борЯсь со смертью и  спасаЯ того,
без кого им обоим нельзЯ было даже и думать ворочатьсЯ на Њоскву.
     - Ќу,  и што  теперь?!  -  вопрошает он,  сплевываЯ  изжеванную горькую
веточку осины. -  ‚се истерЯли! €ван €ваныч в земле, ‹опасню рЯзане забрали,
в ЃрЯнске Ћльгерд, на владимирском столе суздальский кнЯзь,  Њитрий Љстиныч!
Ђ что он может? ‡емлю объединит? Ќи в жисть! ‹итвин-от прет  и прет! € умен,
и жесток, и доселева ни единой неудачи не поимел!
     ’олько што мы вот маленьку ему зазнобу сотворили, владыку увезли, дак и
то  еле жив!..  то теперь? ЋпЯть русичу на русича воевать придет!  ‚ боЯрах
нестроение, Ђкинфичи, слышь,  с ‚ельЯминовыми не в  ладах, на  ђЯзани, бают,
соткнулись. ‚ народе  - разброд. Џосадским да смердам,  сам знашь, дай волю,
того только и захотЯт - жрать, спать да не платить даней! Ђ вокруг - мордва,
мерЯ, чудь  да  мурома,  им и вера  православнаЯ не  нужна! Љакой  тут "свет
высшей правды"! ‡рел сам, как киевлЯна те на владыку молились, плакали даже,
а не будь нас, горсти московлЯн, никто бы ему и не помог!..
     ‘ижу вот и думаю: едем к разбитым черепкам!
     Ќикита резко отмотнул головой, присвистнул коню. ’от повел ухом: слышу,
мол!   ѓлЯнул   на  хозЯина,   тЯжело  выбросив  передние  спутанные   ноги,
передвинулсЯ на новую сухую проплешинку,  начал опЯть теребить  серо-желтыми
зубами перестоЯвшую зиму сухую траву.