    ‚асилий  ‚асилич  стоЯл,  каменеЯ ликом  и  сжимаЯ ненужные  кулаки,  а
Ђндрей, обретЯ пущую силу голоса, добивал его:
     - € то вопросим, почто с ђЯзанью, с кнЯзем Ћлегом, супротивником нашим,
и о чем  ведет переговоры нынче €ван ‚ельЯминов, опЯть же не спросЯсь думы и
кнЯзЯ самого?!  Љоею  благостынею задумал он  вознаградить  град Њосковский?
‚едомо  всем, как  в тоЯ  же ђЯзани  спасалсЯ ‚асилий с  родом  своим опосле
убиениЯ ЂлексеЯ •воста! „ак вопрошу теперь: нам  ли, государю  нашему, кнЯзю
ли Ћлегу мирволит тысЯцкой града Њосквы?!
     „умнаЯ  палата  уже  всЯ  шумела  глухо  и грозно.  „митрий,  в  пЯтнах
лихорадочного румЯнца  на лице, закусив губу и  опустивши очи долу,  вцепЯсь
побелевшими пальцами в подлокотники, сам слушал ЂндреЯ не прерываЯ.
     „авешнее  напоминание о  ѓедиминасе,  погубившем ‚итенЯ  и  захватившем
литовский престол, мешаЯ думать, не шло у него из головы.
     €ван ‚ельЯминов сидел сгорбЯсь, с запавшими от  устали глазами.  •оть и
предупрежденный Љошкою, он все  же  такой поносной клеветы от ЂндреЯ €ваныча
не ожидал. ‚о все  времЯ речи в мозгу у него лихорадочно прокручивалось одно
и то  же:  "Љого, кого вместо  менЯ? ’ысЯцким! ‘амого ЂндреЯ? ‘тар! Ќа ладан
дышит! €вана Њороза? ‚севоложа? ‡ернова? Ђфинеева? Ќи один не пойдет противу
отца! Љто же, кто? Ќе ѓригорий же Џушка! €ли ”едька ‘вибло?
     ‚озлюбленник кнЯжой! Ќет, молод, боЯре не примут!"
     ЋпоминаЯсь,  едва не  пропустил  конца  речи ЂндреЯ  Ђкинфова.  ‹укавый
старец уселсЯ, так и не предложив никого взамен.
     ’огда €ван, решась, поднЯл голову:
     - Њожно мне?!
     „митрий  вскинул  мрачный  взор  на  младшего  ‚ельЯминова,  мгновением
стукнуло - запретить! Ќо, встретив смелый  взглЯд €вана, уступил.  Џомедлив,
неохотно кивнул головою.
     -  ‘кажи,  кнЯже!  -  рек  €ван  ‚ельЯминов,  претворив  ропот  думы  в
мгновенную тишину.  -  ‹епше  ли  было бы Ћлегу  ђЯзанскому ныне  с Њихайлой
’верским и Ћльгердом ‹итовским дружбу вести, нежели с нами, московитами?
     ‘упротив всей земли русской, господа боЯре, да еще и ‹итвы, не выстоЯть
нам!
     ‘казал и сел. € тишина взорвалась бурею Яростного спора.
     „митрий,  по-детски  приоткрывши  рот,  все  еще  обмысливал  сказанное
€ваном, не в силах зараз  перейти  от одной  мысли к другой, но уже чуЯ, что
молодой ‚ельЯминов  опЯть, как  и многажды до того, оказалсЯ по-своему прав,
и, доведись до дела, сам Ђлексий не выскажет чего иного...
     - “  вдовы  той, - негромко и устало выговорил  ‚асилий ‚асилич, дождав
тишины, - деревнЯ  своЯ, родоваЯ. ‚отчина, а  не даренье мое!  Ђ что касаемо
Ќикиты ”едорова,  - он  приодержалсЯ,  проглотил  тугой  ком, подступивший к
горлу, закончил сумрачно:
     -  убитого  в том  же  бою, на ’ростне, в том же полку  „митриЯ Њинича,
честно живот  свой сложившего  за русскую землю, что касаемо его... - ‚асиль
‚асилич вдруг махнул рукою и сел, договоривши безо всЯкой свЯзи:
     - Ђ зерно - пущай! Џущай думою делЯт, слова не скажу!
     - Џравду ли баЯл ты нам, ‚асилий? - выкрикнул вдруг Ђфинеев.
     - Џравду! - раздалсЯ хорошо всем знакомый старческий голос.
     Џо  проходу  между скамьЯми  шел  легкою походкою  в темном  монашеском
одеЯнии  своем  и в белом  клобуке Ђлексий.  € по  мере  того,  как он  шел,
смолкала молвь,  обнажались головы и  лица склонЯлись к благословлЯющей руке
митрополита. „лЯ всех председЯщих владыка Ђлексий был и о сю пору паче кнЯзЯ
самого.
     Ђлексий уселсЯ  в  поставленное  длЯ  него  рЯдом с  кнЯжеским  кресло,
благословил „митриЯ и,  склонив лоб, оглЯдел  собрание. Ќа темном сукне  его
облачениЯ  Ясно и строго горел золотой крест и осыпаннаЯ  жемчугами панагиЯ,
знаки высшей власти церковной.
     - ‚асилий ‚ельЯминов изрек вам правду! -  отчетисто  и властно повторил
он. - „а, Я сам, как ведают о том старейшие боЯре,  поЯл убийцу •воста в дом
церковный, и нелепо тебе, Ђндрей, ворошить  то, о чем надлежит забота  токмо
мне, отцу твоему духовному! ‚асильЯ же по  розыску, учиненному в те поры, не
овиноватил никто! Џрекратите прю, боЯре,  и помыслите соборно о защите града
ЏереЯславлЯ от возможного нахождениЯ ратного!
     ’имофей  ‚асилич  ‚олуй  нарушил стыдное молчание  боЯрского  синклита,
предложив:
     -  Ђ детей  героЯ, ‚асильЯ  со ‘тепаном Њининых, за кровь отца,  честно
пролитую во  брани, чаю,  возможно удоволить со  временем боЯрским  званием,
коли вы, господа, о том порешите и великий кнЯзь повелит!
     „ума   зашумела  облегченно.  Њинины,  все  трое,  кланЯЯсь  и  пЯтЯсь,
обрадованные, покинули покой. ’имофей  ‚асилич  что-то говорил, неслышное  в
общем  шуме, на  ухо кнЯзю,  и тот кивал, хмурЯсь и запоминаЯ, потом  поднЯл
голову, предложив  от себЯ  возвести в боЯре  второго  сына Ђндреева,  €вана
•ромого,  удоволиваЯ тем самым нынешних противников тысЯцкого. ‚след за тем,
радостно устремЯсь  в  новое  русло,  дума  начала  обсуждать,  кто,  как  и
сколькими силами  будет крепить костры и  прЯсла  ЏереЯславской  крепости от
возможного Њихайлова нахождениЯ.
     Џосле заседаниЯ думы  ‚ельЯминовы, отец и сын, вышли вместе, посажались
на коней.
     - Џогубит менЯ когда-нибудь Ђндрей Ђкинфов! - в сердцах  молвил  ‚асиль
‚асилич, отъезжаЯ от кнЯжеского терема. €ван сплюнул, сузив глаза:
     - …ще один боЯрин на нашу голову!
     Џовторил, наконец, вслух то, что сверлило мозг:
     - Љого из вельмож возможет „митрий нарЯдить во твое место?
     ‚асилий скоса глЯнул на сына, пожал плечом, отмолвил погодЯ:
     - Ќе ведаю!
     ЉнЯзь  „митрий,  почуЯвший  вновь,  что  произошло  какое-то  "не  то",
последовал за владыкою.
     - Џуще всего, сын, - говорил Ђлексий наставительно, - блюди лад и рЯд в
боЯрах! Љаждому поручай дело по силам его и по возможностЯм, дабы  и празден
не был, и утешен работою, и не растил в сердце своем зависти к иным! Ќадобно
привлекать все новых мужей брани! € потому твой долг - мирить! Ѓольше боЯр -
боле силы ратной!
     -  ’Яжко  мне!  - возражал  „митрий  с детским  прежним  упрЯмством.  -
‚ладимира послали Џсков стеречь, а менЯ - охотитьсЯ на волков!
     - Ќе  един  раз  молвлю тебе, -  терпеливо ответствовал Ђлексий,  -  ты
пастух  стада своего, а  не воин! ’ебе надлежит смирЯть и вознаграждать! ‚от
когда худшаЯ беда нагрЯнет, тогда и ты встанешь во главе ратей!
     - Њыслишь, Њихайло не прекратит брани?
     -  Ќет, не  смирилсЯ  его  дух!  €,  чую, минувшаЯ  беда - токмо начало
великой при  с ‹итвою и ’верью! ‚се мои слабые  силы употреблЯю теперь, дабы
свЯтыми  глаголами  задержать беду! Ќыне пишу  в патриархию.  ‚ерю,  ”илофей
Љоккин преклонит слух к молениЯм нашим!
     Ћни остановились в  узком  проходе к вышним горницам, где  надобно было
распрощатьсЯ,  и  Ђлексий, заглЯдываЯ  глубоко в  очи и  душу „митрию  своим
темным всепроникающим взором, повторил:
     -  џ  уже стар,  кнЯзь!  Њолю тебЯ, не допусти  свары в доме своем и  в
волости великого кнЯжениЯ Њосковского! ‡ла не имей в сердце!
     € „митрий опустил глаза, опЯть не посмев  сознатьсЯ в ненависти к €вану
‚ельЯминову.
     ђасставшись с кнЯзем, Ђлексий  вышел,  сел в  свое  закрытое  креслице,
носимое прислужниками,  и молча  дал себЯ нести, поглЯдываЯ семо  и овамо  в
слюдЯные  окошка на  суетЯщихсЯ в улицах  Љремника  москвичей, а  те, завидЯ
крытые носилки митрополита, снимали шапки и кланЯлись.
     ‘коро  приблизили  хоромы  митрополичьего  двора.  Ђлексий  нетерпеливо
выглЯнул.  Ћн сожидал  ‹еонтиЯ, посланного  им во ‚ладимир, с часу на час, и
был несказанно рад, завидЯ  во дворе знакомого, залЯпанного грЯзью и  снегом
конЯ,  которого вываживал  молодой  служка.  ‹еонтий прискакал!  Џрискакал и
вскоре, приведЯ себЯ в порЯдок и оттрапезовав, пожалует к нему.
     Ћн поднЯлсЯ к себе. Ћтпустил прислужников. ‘идел, полузакрывши  глаза и
пригорбЯсь. ‘вара в думе  утомила его. “томила не сама по себе даже,  а теми
мыслЯми и опасениЯми, что всколыхнулись в душе.
     ‚озможет ли  кнЯзь „митрий без него,  ЂлексиЯ, собирать и съединЯть все
это прегордое скопище вельмож, с их местническим счетом и опасениЯми, как бы
кто кого не  "пересел" и не "заехал"? Ђ принимать надобно и иных - многих! ‚
сем одном преграда ‹итве! Ђ ежели не возможет сего кнЯзь? € что тогда?
     —то-то надо решать и  с должностью  тысЯцкого. ‚асилий ‚ельЯминов стар,
уже стар! Ђ ежели менЯ не будет? Љак, чем закрепить надобное земле  единение
вЯтших с меньшими и друг с другом? € чем объединить, помимо порЯдка и счетов
местнических?
     „ьЯвол  ходит в миру,  дьЯвол огорчает сердца, вызывает резню, зависть,
укоризны и  злобы, и надобно ежеден, ежечасно  побеждать его,  раз за разом,
день за днем!  Џоперечных друг другу - даже и умных,  талантливых  - погубит
любой враг, и тогда уже не стоЯть земле!
     …динаЯ скрепа -  любовь! •ристианскаЯ любовь  ко ѓосподу  и  к ближнему
своему!  € пока русичи будут  по  случаю каждой малой зазнобы "вонзать нож в
ны", дотоле не утвердить власти!
     "ѓосподи! џ  грешен! џ принЯл на себЯ злобы мира  сего!  €знемогаю!"  -
хотелось  выкрикнуть ему  в  звенЯщую  пустоту. - ѓосподи, помоги  мне! ђади
земли  и Языка, вверенных мне тобою, помоги! Џошли мне  заступника здесь, на
земли, ибо не могу Я один!"
     ‘крипнула дверь.
     - ‹еонтий, ты? - произнес он сорванным, жалким, как послышалось самому,
голосом. ’ишина  подсказала ему, что  он ошибсЯ.  Ђлексий медленно  повернул
голову. Ќа пороге владычной кельи, улыбаЯсь, стоЯл игумен ‘ергий.

        ѓлава 8

     ‹ось, матерый  бык, черный  горбатый  великан, всхрапываЯ, ринул сквозь
ельник прЯмо  на Ћнисима. Џырька - вернаЯ  животина! - с долгим воем взвилсЯ
со всех четырех лап и повис, вцепившись в  ухо быку, но остановить зверЯ уже
не мог.  Ћнька едва успел вздеть рогатину и приготовитьсЯ к встрече, как уже
почти над ним, над головою, взметнулись смертоносные копыта, от одного удара
которых  не то  что волк, медведь подчас  падал  с  раскроенным  черепом,  и
огромнаЯ, страшнаЯ от разлатых тЯжких рогов голова затмила ему свет.
     ЏринимаЯ лосЯ на  рогатину, Ћнька мгновением утвердил рукоЯть  и  вдруг
почуЯл,  как  опора,  казавшаЯсЯ  прочной,  подалась  под  древком  и  стала
погружатьсЯ в  снег,  не  встречаЯ более твердой  преграды. ‚се  произошло в
такой срок, что только глазом моргнуть. ЏырЯ, так и не выпустив лосиное ухо,
пролетел  по воздуху у  него над головою  и  взвизгнул  от  удара  о дерево,
разомкнувши клыки. ‚ тот миг, когда верный кобель отлетел  в  сторону, Ћнька
успел перехватить древко и сам, проваливаЯ в предательский мокрый снег, едва
уйдЯ от смертоносного  удара, пронесшегосЯ  вплоть  его головы,  мимо виска,
сумел  напрЯжением  всех сил всадить рогатину под ребро лесному богатырю, и,
чуЯ под  широким острием хруст живой жилистой плоти, еще посунул, еще вдавил
рогатину, и упал,  сбитый в снег рухнувшею на него тушей. ‹ось, поливаЯ снег
кровью, билсЯ и храпел. ‚идно, рогатина не достала-таки сердце. Ћстрый дух и
горЯчее дыхание зверЯ обдали ему лицо.
     ‹ось билсЯ, пытаЯсь встать  и вминаЯ Ћньку  в снег. †уткие лопаты рогов
крушили валежник, и он знал, что одного удара их достанет, чтобы уже  больше
не встать.
     ‚се-таки  Ћнька успел  вырвать нож и,  обнЯвши  зверЯ за  шею,  мотаЯсь
вместе  с  ним  вверх и вниз, утерЯв шапку, вонзил-таки засапожник  в  горло
великана, по счастью попав в становую жилу. Љровь хлынула струей, окатив ему
все лицо и грудь. Ћнька продолжал цеплЯтьсЯ всеми силами за шею зверЯ.
     ’олько не дать встать! Ќе дать бросить себЯ под смертоносный удар рогов
или лосиного страшного копыта!  ’олько бы,  только...  Ћн сам  рычал, зубами
вцеплЯЯсь  в пахучую шерсть, боролсЯ из последних сил, все больше угрЯзаЯ во
вспаханный снег и какую-то мерзлую  кучу  сухостоЯ, которую, почитай, сам  и
навалил  тут по осени. ‡асапожника и  того  уже  не было в руке. ЏотерЯнный,
ушел  куда-то глубоко  в  снег,  и  опосле, придЯ  в себЯ,  Ћнька искал его,
разгребаЯ наст и ветви, едва не час.
     Ќо  вот  тугие струи крови стали опадать, судорожные попытки поднЯтьсЯ,
встать на ноги, становились все беспорЯдочнее, все короче, и зверь  наконец,
всхрапнув еще раз, посунулсЯ мордой в снег.
     Ћнька,  едва разжав сведенные судорогою  пальцы,  кое-как выполз из-под
косматой туши, ужасаЯсь  теперь проминовавшей  его смерти,  близко  глЯнул в
дикие,  тускнеющие  глаза  лесного красавца и, отвалЯсь к стволу ели, сцепив
зубы, дабы унЯть колотун, чуЯ,  что весь мокр от  головы до пЯт от  усилий и
страха, чуЯ слабость в  ногах, и  тошноту, и  возникшую дрожь в руках, начал
медленно приходить в себЯ.
     “глЯдев в стороне лежащего на боку,  слабо повизгивающего  кобелька, он
встал, качнулсЯ, но снова сел (голову, ушибленную-таки лосем, так и повело),
потрогал зачем-то крест на груди под рубахою  - крест был цел, и это немного
успокоило.  Џырька  подлез, волоча по  снегу  задние лапы, стал  облизывать,
жалобно повизгиваЯ,  ему  руки,  словно  бы  просил не  бросать  его теперь,
увечного, в лесу.  Ћнька потрогал спину и  лапы кобелЯ: кость была,  кажись,
цела. "Ћтойдет!" - подумал. Ћн  вновь приблизил,  разыскиваЯ шапку, к зверю.
Џока искал нож, пока свежевал, нарезал тушу, отемнело. „алекаЯ песнЯ  волков
заставила его вздрогнуть:  нападут - ему с увечным кобелем и не  оборонитьсЯ
будет!
     Ћн  погрузил  то, что мог, на  волокушу, посадил  сверху Џырю,  который
благодарно тЯнулсЯ мордою, норовЯ вновь и  вновь  лизнуть ему руку, подобрал
рогатину, приладил  лЯмки и пошел, чуЯ  ломоту во всем теле, боль от ушибов,
но и довольство, растущее с каждым шагом. Џеремог-таки! ‘овладал!
     ‡а долгую жизнь - ему уже перевалило  за  сорок  - Ћнька уложил не один
десЯток и медведей, и лосей, бил вепрей, но  такой оплошки, кажись, еще и не
случалось с ним - чудом осталсЯ жив!
     ‚олчий вой восставал все ближе и ближе. Ћнька с сожалением думал о том,
что назавтра на месте  боЯ найдет уже разве крупные кости зверЯ да рога, все
остальное  обожрут  серые  тати,  и, подгонЯемый  настойчивым волчьим  воем,
прибавлЯл и прибавлЯл шагу.
     ‹еснаЯ  избушка  вынырнула,  наконец,  из  сумерек  леса,  и  крохотный
багрЯный огонек в оконце (скорее  щели меж  двух бревен), закрытом пластиною
льда, показал ему,  что ‚анчура  не спит и ждет  отца. (‚анчуре, третьему по
счету  сыну Ћнисима и  ’аньши, шел десЯтый год, и  отец уже не впервой берет
парнЯ в лес, на охоту, вместе с собою.) ‘ынишка вышел, не тратЯ лишних  слов
обнЯл и затащил  в  избушку  кобелЯ,  потом  начал  заносить  мЯсо  в клеть.
Ћтволокли туда же и шкуру. Љровавую волокушу Ћнька обтер снегом, приставил к
стенке плоско крытой накатником охотничьей избы. ’олько опосле всего, тем же
снегом оттеревши кровь с лица и рук и, сколь мочно, с одежды, Ћнька вступил,
пригнувшись, в низкую лесную хоромину,  где плЯшущий огонек сальника освещал
грубую, из валунов и глины, черную  печь, полати и развешенные и распЯленные
по всем стенам сохнущие шкуры зверей.
     ‘ын, заботно взглЯдываЯ на отца, доставал деревЯнную мису, ложки.
     Ћнька бросил на лавку кусок печени.  Ќаткнувши на прут и скупо посолив,
сунул в горку горЯчих углей. ‘ытный дух жарЯщегосЯ мЯса наполнил избушку.
     …ли молча.  ’олько  уж  приканчиваЯ трапезу и срыгнув, Ћнька  выговорил
безразлично:
     -  ‘едни чудом жив осталси!  Ѓык  под себЯ подмЯл. € кобелЯ  покалечил,
вот!  -  € усмехнул, завидЯ опасливое  восхищение,  вспыхнувшее  в  сыновьих
глазах. ‡нал бы ты, сын, как твой батька струхнул ноне!
     “кладываЯсь спать, перед тем как притушить сальник, Ћнька, покрЯхтываЯ,
достал барсучьего сала,  смазал  все свои ушибы и ссадины, натер и кобелька,
где  мог. Џосле  повалилсЯ на полати, на старую лосиную шкуру, обнЯвши одною
рукой ‚анчуру, а другою натЯгиваЯ на себЯ овчинный зипун.
     ‚ темноте  слышнее  стал ветер, шевеливший  вершины  огромных сумрачных
елей,  и  волчьи всхлипы,  визг  и рычание невдали  от избушки, над лосиными
останками. ‚новь,  тихою жутью, напомнилсЯ  давешний  бой со  зверем. ”едьку
альбо  старшего Џрошку  взЯть с собою на друголетошнюю  путину? Ђ  кто будет
ладить упрЯжь, готовить дровни, сохи и бороны к весне, к страде?! - окоротил
он  сам себЯ.  Џодумалось  еще, перед тем  как окончательно провалить в сон:
"Ќеужто старею?"  Љакой-то,  верно,  запоздалый  волк  завыл  совсем  близь,
почитай, под окошком избушки, и под его голос Ћнисим уснул.
     ‘тарший сын с лошадью должен был  приехать через неделю,  и,  подумавши
наутро ладом, Ћнька задавил вчерашнюю ослабу свою, раздумав тут же устремить
домой, как ни болело тело после драки с лосем.
     Ќазавтра,   покрЯхтываЯ,  он  обошел   сильЯ,  собираЯ  задавившихсЯ  в
волосЯных петлЯх глупых  куроптей. „вух-трех объела лиса. Ћнька ругнулсЯ про
себЯ,  потом,  подумав, насторожил капкан и разбросал приманку.  ‹исьи шкуры
хорошо шли у  волжских гостей, на них почасту  и соль давали, так же, как на
бобра или соболЯ.
     Џырька  вечером,  вновь  накормленный  мЯсом  и  растертый,  благодарно
ластилсЯ, повизгиваЯ.
     - Ќе  брошу, не брошу  тЯ, не  боись!  - приговаривал Ћнька,  почесываЯ
кобелЯ за ушами.
     „ым тЯнуло по-над  головою, сын топил печь.  Ѓыло  тихо, волки, справив
вчера свою кровавую трапезу, отошли. ‚анчура начал жарить лосЯтину.
     Џомощник!  естеро  их -  четверо сынов  да  две дочери,  -  и старший,
Џрошка, который приедет в  конце недели  на  коне забрать шкуры  и мЯсо, уже
женат.
     …му  по осени  порешили ставить отдельный  терем. ’аньша все не ладит с
независимой остроносой снохой, Џроськой, женою старшего сына.
     Ћнька стал вспоминать, немногословно сказываЯ сыну, как горбатились тут
поначалу, схоронив  деда, вдвоем с  ЉолЯнею  (ЉолЯнЯ  сейчас  тоже во  своем
тереме,  выделен,  жена,  три  дочери, сын  -  все  как у людей!). €  третий
подселилсЯ к ним, Ќедаш. Ќедашевых, никак,  одиннадцать  душ.  ‚от  поставим
терем  Џрохору,  и станет  в  деревне  четыре  двора,  как было когда-то, до
разореньЯ етого, до ™елкановой рати...
     - ЃатЯ! - просит ‚анчура, усаживаЯсь на  пол рЯдом с отцом и заглЯдываЯ
ему в глаза. - ђасскажи, как тебе кнЯзь Њихайло терем срубил!
     Ћнька улыбаетсЯ, ерошит волосы сыну. Џырька торопитсЯ, спешит и ‚анчуру
лизнуть своим теплым,  трепетным  Языком.  ‘то  раз рассказано!  “же,  поди,
кажное  слово затвержено  наизусть! €  как  вышел молодой  кнЯзь  в  цветных
сапожках во двор, и как прошал: "•ошь, оженю? Ќевеста-то есь ле?"
     - ’ак и сказал? - в сто первый раз переспрашивает сын.
     - ’ак и сказал! Ђ Я-то подумал...
     - Џро матку нашу! - подсказывает ‚анчура.
     ’аньша сейчас плотнаЯ, заматерелаЯ баба, с двойным подбородком, тЯжелаЯ
на руку, когда подшлепнуть  которого, а  тогда была...  Љак  мылись в первой
бане своей,  и стоЯла  голаЯ и желаннаЯ у каменки, выжариваЯ вшей из  ихних,
просоленных  потом  портов... ’ого  сыну не расскажешь! € как  он,  схоронив
непутевую  мать,  сидел  в бане,  ожидаЯ черной  смерти, того  тоже лучше не
сказывать детЯм!
     ‚о ’вери Ћнька бывал раза два. ‘первоначалу  огромность  и многолюдство
города совсем было подавили его. Ђ кнЯзЯ не видал с тех самых пор. ’олько на
кнЯжой двор и поглЯдел в отдалении.
     -  Ќу дале,  дале, батЯнЯ! - торопит сын. -  Љак  он  молвил: "Ќеуж  не
поставим, столько рыл!" € боЯре рубили?
     - ‚се рубили! € сам кнЯзь тоже.
     - Ђ кнЯзю Њихайле сколь тогды было летов?
     - „а лет едак... четыренадесЯть...
     - Љак нашему ”еде?
     - Џожалуй что и так!
     - Ђ сколь ему сейчас?
     ‘колько летов сейчас кнЯзю Њихайле? Љ  сорока, поди  уж! - нерешительно
прикидывает  Ћнька,  всегда  путавшийсЯ  в  счете  лет.  ‚ремЯ  виделось  по
подрастающим детЯм, по новым хоромам, по менЯющемусЯ лицу жены... •оша, вон!
“ Џрошки уже  и  сын  народилсЯ, џкунЯ,  двухгодовалый сейчас,  а  у  ’аньши
младшему, ‘тепко,  тоже  два  лета.  ‚местЯх  играют  внук  и  сын,  дЯдЯ  с
племЯнником!
     Џотратили,  потратили  они с ’аньшей  силушки!  Ћднако  вон  они стоЯт,
терема! ‚ысЯт над речкою! ‡а добрым кнЯзем, да без ворога, да на своей земле
жить можно, мочно жить!
     - ЃатЯнЯ, а кнЯзь тебЯ узнает, ежели узрит когда?
     - Ќе ведаю, - раздумчиво отвечает Ћнька, глЯдЯ в огонь, - не ведаю...
     “ его ить тыщи народу! Џоди-ко, всех и не упомнить ему!
     Џрохор приехал с ”едей  на  двух  санЯх  и на  день  раньше,  чем  было
обещано. Џовестили,  что  в деревню  нагрЯнули  данщики  и  торопЯт,  боЯтсЯ
застрЯть в распуту.
     Ћнька, поварчиваЯ, начал собирать снасть. Џарни споро и опрЯтно грузили
сани, увЯзываЯ  шкуры, укладываЯ  в рогожные кули  мЯсо и  потрошеные  тушки
куроптей. ЉобелЯ,  что уже начал привставать на  задние ноги  ("Ћтойдет!"  -
окончательно поверил  Ћнька), уложили в лыковую коробью,  тоже  привЯзали  к
возу.  ‚анчуру усадили  возчиком  на  первые  сани. Ћнька с  сыновьЯми, одев
широкие,  подшитые лосиною  шкурой лыжи,  шли следом  вторых  саней, и  было
славно, радостно было от румЯных рож  сыновей,  от их ухватистой поступи, от
смеха, шуток, звона молодых голосов.
     Љогда  выбрались на зимник и  кони пошли  резвей, Ћнька присел сбоку на
второй воз. Џрохор с ”едюхой бежали следом, стараЯсь догнать друг друга.
     ‹ес  стоЯл в  серебре своих драгоценных  уборов,  в  голубых сверкающих
жемчугах, недвижный,  но  уже как бы и приготовивший себЯ  к  бурному таЯнью
снегов,  когда рухнут пути и  вскроютсЯ реки,  к чуду новой весны, к радости
пробуждениЯ.
     Љогда показались по-над рекою знакомые кровли, дрогнуло сердце.
     ’ысЯчи раз  подъезжал  он  так  вот к родимому дому, созданному  им  из
ничего, на пепелище пустом! € тысЯчи раз  отепливало радостно  сердце:  свой
дом!
     ЏашнЯ, свое место жизни на этой земле!
     Џока парни возились во  дворе, сгружаЯ возы  и распрЯгаЯ  коней,  Ћнька
взошел в  горницу. „анщики,  двое, встали,  поклонили ему. Ћнька потопталсЯ,
посопел, излишне долго вешаЯ шапку и зипун на спицу. Џотом присел к столу.
     ’аньша, поглЯдываЯ  на хозЯина  своего  со  значением, стала  вместе  с
Њотрей, старшею  дочерью (давно  пора замуж  отдавать девку!),  доставать из
печи и ставить на стол мЯсную уху, кашу и рыбники.
     ‘коро взошли  сыновьЯ. ЏомолЯсь, все взЯлись  за  ложки.  Ћтъев,  запив
квасом, обтерев пальцы о рушник и срыгнув,  Ћнька возвел  глаза  на данщика,
ожидаЯ слова.
     - Ќам бы поскорее, хозЯин! - выговорил тот. - ‘ам знашь, дорога падет и
не выбратьсЯ тогды!
     Ѓыла и еще  труднота,  и тверской данщик  выговорил  ее  наконец: кнЯзь
просил мужиков серебром ("€ли шкурами!" - торопливо подсказал второй данщик)
рассчитатьсЯ за  кнЯзев корм  до конца года,  а к  осени созывал смердов  на
городовое дело во ’верь.
     - ‚ота как! - нахмурилсЯ  Ћнька. (куры были, но как жаль  отдавать их,
почитай,  за бесценок сейчас данщику, когда мочно бы  было  свезти в торг  и
продать по  хорошей цене  ордынским  гостЯм!)  -  ђатитьсЯ,  что  ль,  опЯть
надумали? - снедовольничал Џрохор.
     Ћтец кинул на сына остерегающий взглЯд. ‘ам подумал о том же самом.
     ’еперича, после Ћльгердова  нахоженьЯ, великой кнЯзь московской едва ли
успокоитсЯ! Ђ и  не дай Ѓог, коли ратны на сю сторону ‚олги перейдут! „о сей
поры от ентой беды миловал ѓосподь!
     - ’ы,  Ћнисим, тута староста! - просительно выговорил данщик. - Љак ты,
так и вси...
     Ћнька   трудно   склонил  голову.   Њочно  было,   конечно,   потЯнуть,
покуражитьсЯ...  Ђ!  ЉнЯзю  Њихайле  виднее! Њоже,  и верно,  что без ихнего
даваньЯ не устоЯть земле!
     ЌачалсЯ торг, не торг, а вроде того.  Љрепко сбрусвЯнев, Ћнька слазал в
клеть,  отрыл  береженую  серебрЯную гривну-новогородку,  несказанно  удивив
данщика,  приложил  пару бобровых  шкур (соболей зато сумел-таки оставить до
купеческого бываньЯ).
     ‚ынесли, погрузили в сани скотинную полть,  куль хлеба. Ћнька  поглЯдел
на хлеб со всегдашним сожалением - жальче всего было ему отдавать рожь!
     Ѓыла бы своЯ  волЯ  -  весь  кнЯзев корм  отдал бы  мороженым мЯсом  да
шкурами!
     ’аньша с  тем  же  чувством  досадливой жалости  (получаешь чужое и  на
времЯ, а  отдаешь свое и насовсем!) таскала с Њатреной сыры, холст, выкатили
кадушку топленого масла. ‚се было уже давно припасено, отложено, изготовлено
к приезду данщиков, а все одно - жаль было отдавать!
     -  Ђ  на  городовое  дело  когда? -  прошал  Ћнька, провожаЯ  данщиковы
тЯжелогруженые возы.
     -  Џо осени!  Љак с хлебом справисси, дак и езжай, не жди! „воих надоть
от вашей деревни! - Ћн подхлестнул конЯ, плотнее запахнул суконный вотол.
     ‚озы скоро исчезли за поворотом дороги.
     Ћнька, вздохнув, взошел в терем, словно бы ограбленный данщиком. ‘ел на
лавку.  ЊладшаЯ  из дочерей, ‹укерьЯ,  ‹уша, поминутно  спотыкаЯсь и  пыхтЯ,
волокла  двухлетнего  увесистого ‘тепку  в  угол,  где были у нее  разложены
немудрые  игрушки  (глинЯный конь, куклы,  какие-то трЯпочки)  и  где сидел,
дожидаЯ малолетнего дЯдю  с теткой, толстый џкунЯ,  Џрохоров сын.  ѓлЯнув на
батю,  ‹укерьЯ  торопливо обтерла  маленькому  подолом  нос.  ‘коро  в  избу
посунулсЯ ЉолЯнЯ, присел  рЯдом  на лавку,  поглЯдываЯ  на  старшего  брата,
словно бы не решаЯсь о чем-то спросить.
     ’аньша  сновала по  избе, властно поджимаЯ губы. Ќи за  что ни  про что
подшлепнула  подвернувшуюсЯ  под руку  ‹ушку, пихнула  телка,  вылезшего  на
качающихсЯ  ножках  из запечьЯ,  рыкнула на  тотчас огрызнувшуюсЯ  Џросинью,
присела наконец противу двух  братьев, разглаживаЯ крепкими, потемневшими от
работы руками на коленЯх крашенинный сарафан.
     -  ‘ам  пойдешь  али  Џрошку пошлешь  заместо  себЯ? - ЏоднЯла  на мужа
строгий взор.
     - ‘ам пойду, - отмолвил, подумавши, Ћнька.
     - ‘ ЉолЯнею? - уточнила ’аньша.
     - Ќе! - отверг Ћнька. - Ќедаш пущай ныне пойдет!
     ’аньша  вздохнула,  приподнЯвши  вздохом жирную грудь,  склонила  шею -
подбородок сложилсЯ тугими складками.
     - ‘юда б  ратных не нать!  - произнесла.  -  „очерь  понасилЯт,  хоромы
пожгут, скот угонЯт, ежели и сами-то мы живы останем...
     - Ќа Њанькино займище скот отгонишь! - возразил  Ћнька. - џ там и клеть
поставил,  и засеки мы с Џрохором поделали на путЯх. Ђ хлеб, лопоть - загодЯ
надо в Яму зарыть! ’ак-то, ЉолЯнЯ! - заключил Ћнька, хлопаЯ брата  по спине.
-  Љоли  менЯ  тут не будет тою порой, ты и поможешь бабам добро схоронить и
самим в лес поховатьсЯ! Ђ хоромы пожгут, что ж! Ќовые срубим!
     ‘казал бодро, а самому,  как вообразил такое, дак до беды, до смертного
ужаса не похотелось той проклЯтущей войны с Њосквой!

        ѓлава 9

     ‚есна приносит тысЯцкому города Њосквы не меньшие заботы, чем пахарю.
     Џривезли ли сухие дубовые дрова на государев  литейный двор,  что стоит
на спуске к Џодолу, прЯмо за  стеною Љремника, и  сам, как крепость, окружен
валами,  башнЯми  и  горотьбой  из   сосновых  срубов,  доверху  наполненных
утолоченною глиной да  еще обмазанных изнутри - не вырвалсЯ бы наружу жадный
до всЯкого дерева огонь, не попалил бы город...
     Ќа вымолах чинЯт лодьи, готовЯт амбары к привозу новых товаров.
     ‚от-вот  пойдет  лед,  а  там,  провожаЯ  последние  жемчужные  льдины,
поплывут  по  синей  воде в далекую  Ћрду  и в  море  •валынское  купеческие
корабли. € на тысЯцком опЯть все заботы гостей торговых, зело непростые, ибо
русичи косЯтсЯ  на жадных и оборотистых сурожан, греки спорЯт с нахрапистыми
фрЯгами,  надобно удоволить  также и  немецкого  гостЯ,  что  ведет  крупную
торговлю  с „виной, небезвыгодную великому кнЯзю,  не  даваЯ, впрочем, немцу
слишком залезать в русскую мошну... ‚сем им нужны льготы, "опасные" грамоты,
подтверждениЯ прежних прав, выданных еще €ваном €ванычем и  даже Љалитою,  и
надо у кого отобрать, кого и поприжать, не раздражаЯ ни кафинских фрЯгов, ни
Ћрды, ни  государева дьЯка, что  то  и  дело, почуЯв  поваду  кнЯзЯ „митриЯ,
перечит вельЯминовским распорЯжениЯм...
     Ќа тысЯцком и благоустройство города, и мостовые, и бани, и пригородные
монастыри, получающие ругу от великого кнЯзЯ, на  тысЯцком повозное, весчее,
конское  пЯтно, служба мытных  дворов,  на  тысЯцком починка городовых стен,
ремесленный посад, снабжение Њосквы дровами, сенами и обилием...
     €  все  это  нынешнею весной  свалилось  на  одного  €вана. Ћтец  лежал
больной, свалили  простуда и  гнев  на  Ђкинфичей, который, не имеЯ  выхода,
разрушал могучее некогда здоровье  великого тысЯцкого Њосквы. ‚асиль ‚асилич
каталсЯ  в  жару  и  в  поту  по постели, мокрый,  со  слипшимисЯ  волосами,
страшный. €ногда,  скрипЯ  зубами,  бредил. ЋпоминаЯсь, пил квас  и целебное
питье,  дико  взглЯдывал  на жену,  костерил  ЂндреЯ Ђкинфова  с  Ђлексашкой
Њининым и вновь проваливал  в  беспамЯтство и жар. Љабы не  старший сын, все
дела московские пришли бы в расстройство.
     €ван ‚асилич вступал в сороковое  лето своей жизни. ‚ысокий, выше отца,
с огневым взглЯдом умных, властных глаз (в гневе €вановы очи темнели, и было
тогда -  как грозоваЯ туча, застилающаЯ голубой небосвод, а брови сдвигались
суровым  излучьем).  ћнаЯ горделиваЯ спесь,  нарочитаЯ небрежность  посадки,
когда молодой тысЯцкий  сидел на коне, взираючи  сверху вниз, прищур - давно
ушли,  отсеЯлись  с  умножением дел  и  обЯзанностей,  возложенных отцом  на
широкие плечи  €вана. Ћн нынче не чванилсЯ ни  перед  гостЯми торговыми,  ни
перед  смердами  на  посаде, ни  перед боЯрскою чадью, давно понЯл, что то -
лишнее  и  не  пристало  и  не  пристойно  будущему  хозЯину  Њосквы.  ЊарьЯ
Њихайловна, гордЯсь старшим сыном, отнюдь не преувеличивала его заслуг.
     ‡а    строгую   внимательность   к   делу,    за    неизменную,   умную
последовательность решений €вана любили все, весь  посад. ‚се, кроме  врагов
вельЯминовского дома, коим €ван тем паче стоЯл костью в горле, что права его
в будущем на место тысЯцкого оспорить нынче было бы трудно.
     €ван,  въевшись  в отцовы  заботы,  и сына ”едора,  восемнадцатилетнего
рослого,  под стать отцу,  молодца, приспособил  к делу. ‚  разгоне были все
холопы и слуги, ключники и посельские, свои и отцовы.
     ђека ломала свой синий панцирь, и скоро надо было снимать мосты.
     Ќепрерывною чередою текли и текли из заречьЯ возы с обилием, везли жито
и  рыбу,  сено  и  дрань,   и  уже   страшнее  и  страшней  было  переводить
тЯжкогруженые сани  через  потрескивающую,  неверную  опору весеннего льда с
уложенным по нему  рубленым  настилом. ‘юда €ван  поставил сына  и  старшего
посельского. •олопы и дружина сотворили под его доглЯдом два новых временных
перевоза - успеть бы только до ледолома!
     Џо всему  берегу стучали топоры и  колотушки  лодейников,  крепко пахло
смолой  и  тою веселой  весеннею  свежестью,  что манит  в далекие земли,  к
неведомым городам, туда, вослед белым барашкам облаков, плывущих по чистому,
промытому досинЯ весеннему небу.
     €ван полюбовалсЯ широким озором заречных лугов и слобод, вдохнул полною
грудью голубой,  талый,  пахнущий хвоей  и  дымом  далеких деревень  воздух,
соскочил  с  конЯ.  ‘тремЯнный  подхватил брошенные господином поводьЯ. „авЯ
красными  востроносыми  сапогами  рохлый,  влажный  снег,  крупно прошагал к
лавкам. Љупцы  встретили  его  поклонами и дружным  гулом  голосов,  подобно
пчелиному потревоженному рою. €ван, щурЯсь, привыкаЯ к полутьме лабаза после
сиЯющего солнцем  днЯ, прошел  к узорной скамье, здороваЯсь  кивком головы с
именитыми гостЯми, бросил  соболиную шапку  на стол,  откинул долгие  рукава
("воскрылиЯ",  как он их сам  называл)  охабнЯ,  выпростав руки  в  палевого
хрусткого шелку рукавах, схваченных  в запЯстьЯх шитыми  серебром  наручами.
“смехнул краем губ, вопросил твердо и молодо:
     - Ќу, господа, гости торговые, о чем колгота?
     ”рЯзин  Ќиколаи, бритый, сухопарый,  с лицом из одних желваков и  скул,
беспощадным лицом генуэзского морского грабителЯ, выступил наперед. ‘пор шел
о вымолах, отобранных фрЯгами у греков, в чем было и русичам утеснение. €ван
выслушал фрЯзина,  пристальным  взором  сокращаЯ витиеватую  речь  торгового
гостЯ.  Џеревел  взглЯд  на черноглазого востролицего Ќекомата, как прозвали
некогда хитроумного  фрЯзина  греки, да  кличка так  и  прицепилась  к  нему
заместо имени, -  богатейшего из гостей, чьи села в ‘урожском  стану, данные
ему еще €ваном €ванычем, не уступали кнЯжеским.
     ‚ыслушал и того, покивал головою, вроде  бы соглашаЯсь. ‚опросил вновь,
сколь  будут  смолить и  принимать  кораблей,  прикинул  тут  же  в  саженЯх
потребную долготу вымолов. ‹егко вскочил на ноги, не застегиваЯ охабнЯ пошел
к выходу,  бросивши незаботно на обиходном греческом Языке, коим изъЯснЯлись
и в ‘уроже и в Љафе даже и сами италийские  гости, несколько слов, приглашаЯ
следовать за собой.
     ѓурьбою  вышли.  ѓурьбою  спустились  к вымолам.  €ван  шагами  измерЯл
долготу  пристани,  прикидывал  в уме.  Ќиколаи уже пыхтел, поджимаЯ  к носу
крутой  упрЯмый подбородок. Ќекомат  морщил  лицо,  хитро поглЯдываЯ на сына
тысЯцкого.
     - ‚ота здесь! - сказал, наконец, €ван, ткнув  в землю  носком  красного
сапога. Џримолвил по-гречески:
     -  ’ы что, Ќекомат, сотни бревен не достанешь в селах своих?! ЏротЯнете
вымол!  - (‚ыругалсЯ  по-русски.)  -  ЏротЯнете вымол,  -  продолжил,  вновь
переходЯ на  греческий Язык, - и хватит вам тута местов за глаза и за уши! Ђ
греческие вымола очищай! ’амо и наши лодьи чалЯтсЯ. ‘час очищай!
     Ќиколаи, брызжа слюною и размахиваЯ руками, начал было спорить, но €ван
пристально глЯнул в глаза  фрЯзину.  "Ћхолонь!"  - сказал и уже  на фрЯжском
добавил, что назначит днЯми переверку товаров на фрЯжском дворе.
     € ежели найдет утаенный от мытника скарлат...
     Ќекомат, отпихнув Ќиколаи, кинулсЯ на помощь сотоварищу. Џервый почуЯл,
что зарвались и надобно отступить.
     „ождав,  когда фрЯги начали  очищать  захваченный  вымол,  €ван кивнул,
принЯл плеть  от стремЯнного и легко, красиво  всел  в седло. ѓреки и русичи
кланЯлись, благодарЯ. Ћн отмахнул кудрЯми, принЯл шапку, еще  раз проговорил
по-фрЯжски  Ќекомату  свое  предостережение.  €  вечером  совсем не  удивил,
получив  от неведомых дарителей постав  алого италийского бархата с просьбою
погодить  с  переверкою хотЯ бы до  конца недели.  "ђаспродадут!" - подумал.
Џринос был не скуден и, пожалуй, несколько извинЯл фрЯзинов.
     Љонечно, серебра в кнЯзеву казну они опЯть недодадут, но лучше так, чем
совсем  уж мирволить им,  как  это повелось на кнЯжом дворе,  где  позволЯли
фрЯгам  вытеснЯть  иных купцей с  вымолов, а после  вздувать цены в торгу на
свои товары...
     "Ѓыла бы моЯ волЯ!  - с досадою подумал €ван. - ‚се эти прежних  кнЯзей
грамоты  пересуживать пора! ‚олк этот,  немчин, какой  торг ведет! Ђ даней с
него -  сущие слезы! Ћдна слава, что на Њоскве  гостЯм легота!  Ќалетело их,
что черна ворона! „а уж пора и поприжать иных! Љазне великокнЯжеской от того
великаЯ сотворилась бы благостынЯ! Ќынче не разбегутсЯ, в ’верь не уедут, не
та корысть!
     Ђ в –ареграде какую власть взЯли! Џоди-ко, весь торг в ѓалату перевели!
“ их, у фрЯгов, с веницейскими фрЯзинами война... „ак и  Љантакузин не сумел
генуэзцам окорота  дать!  ’еперь  и  сюда пролезли, и тут  жмут! Ђ  и в Ћрде
Њамаевой у их сила! ’ак-то  вот,  поглЯдеть пошире,  дак и  понЯтно  станет,
почто  такой вот  бритый фрЯзин у нас, в русской земле, самоуправствует... Ђ
надобен, надобен им окорот!"
     ‘разу  от вымолов €ван  поскакал на литейный двор, к  бронникам. ’ут он
все знал и его все знали. Ќе задерживаЯсь  во  дворе, не петлЯЯ среди старых
опок  и  холмов  шлака,  проминовавши   сараи,  где,  скосив  глазом,  узрел
непотребно пустые провалы вместо куч древесного углЯ, и тихо взъЯрЯсь (в уме
уже сложилось,  как,  кого  и куда  послать,  дабы  построжить  углежогов и,
главное, возчиков: оставЯт уголь в ‡аречье - литейный двор остановЯт!), €ван
нырнул в темное жерло входа, проминовал грохочущий  тЯжкою музыкою кузнечных
молотов  второй  двор  и  устьЯ литейных, откуда  порою  вырывались  сполохи
багрового пламени,  толкнул  дверь оружной палаты  и еще  одну,  внутреннюю,
очутившись наконец в широком покое, где хранилось  оружие и отдыхали сменные
мастера - пили квас, толковали о своем.  „вое, позабывши про  все, играли  в
шахматы.
     €вану  ‚асиличу   кивали,   кланЯлись,  узнаваЯ.   Џожилые  мастера   с
достоинством протЯгивали смуглые от въевшейсЯ несмываемой копоти длани, жали
руку  боЯрину.  Ћн  сел  не чинЯсь, плеснул себе терпкого  квасу в  железную
кованую  чару,  выпил.  Ћгладил  русую  красивую   бороду,  глЯнул  соколом,
приглашаЯ к разговору.
     ‘коро  мастера, столпЯсь вокруг стола, кто  и  почти  утеснивши плечами
сына тысЯцкого, вперебой толковали о своих бедах, а €ван, достав и раскрывши
вощаницы, писал  костЯным, новгородской работы писалом с головкою сказочного
зверЯ  в   навершии,  твердо  процарапываЯ  на  восковой,  темной,  многажды
исписанной и  вновь  затертой кленовой дощечке: "“ксусу два пуда осьмнадцать
фунтов,  да  селитры полтора пуда, да  Яри,  да  масла  постного, да серебра
волоченого, да твореного золота сорок золотников..."
     - —еканы  не пиши!  —еканы свои поделам! - подсказывали  ему, теснЯсь у
него за плечом и заглЯдываЯ в вощаницы, бронники, вперебой называЯ составы и
вещества,  надобные  длЯ  воронениЯ,  наведениЯ  мороза,  сини,  черни,  длЯ
протравок, серебрениЯ и золоченьЯ шеломов, зерцал, куЯков, пансырей, поножей
и  налокотников,  боевых  топориков,  широких  рогатин   и   узких  копейных
наконечников. Ћружейный снарЯд готовили  нынче,  в предведении  новой войны,
нешуточный, и литейный двор работал в полную силу. Џрошли затем в амбары.
     €ван  ворочал  ЯкорЯ,  брал  в  руки  крюки,  пробои,  скобы и  скрепы,
наральники, подымал свЯзки подков, пересыпал в коробьЯ кованые гвозди. Ћдин,
ловко подхватив клещами,  загнул, проверЯЯ, не пережжен ли металл, не хрупок
ли гвоздь. (Љоней ковал сам не хуже любого кузнеца и  потому  тут  оглЯдывал
все  умным  взором  мастера.)  -  “глЯ! “глЯ!  -  просили  все мастера. Џаче
недоданных кормов, паче  платы серебром,  о чем  возгорелась  целаЯ  тЯжба с
кнЯжеским казначеем. Ѓез углЯ двор обещал встать уже в ближайшие дни. € €ван
тут же, в литейной избе, сжевал кус хлеба и, запив его квасом,  сам поскакал
во главе горсти  холопов на  ту сторону, дабы уже в эту  ночь по  неверному,
грозно гнущемусЯ весеннему льду доправить  из  ‡аречьЯ застрЯвшие  где-то на
путЯх возы углежогов.
     “голь не довезли, оказываетсЯ, прослышавши о болезни тысЯцкого.
     Љому-то очень хотелось напакостить отцу!
     …му  пришлось  с руганью  и  угрозами  забрать  из  припутных  деревень
крестьЯнских коней и возчиков (которым, впрочем, была обещана плата железной
кованью), пришлось вызвать на себЯ гнев и угрозы владельцев, обещавших войти
с  жалобою  в  государеву думу,  чтобы уже в полной темноте,  измученному, в
мокрой,  залЯпанной  грЯзью  срЯде, сорвавши голос и  не выпускаЯ замаранной
кровью татарской  плети  из рук, на спотыкающемсЯ  коне, доправить  обозы  с
углем  до  Њосквы-реки  и   тут  же,  в  холодной   передрассветной,  дрожью
пробирающей теми, распихивать возы по всем  наведенным загодЯ переправам, не
позволЯЯ возчикам ни часу, ни минуты передыха.
     € уже когда  ледЯное  небо окрасил  сиренево-розовый  свет,  отраженный
быстро  бегущими,  словно  струистые  дымы,  рваными облаками,  и  последние
груженые  возы,  засорив черными струЯми угольной пыли ноздревато-смерзшийсЯ
за ночь снег, уходили на  тот, московский берег, и еще тЯнулись запоздавшие,
и уже правили к единому зимнему мосту, ибо  прочие  держались неведомо  как,
частью  уже  и  плавали  в воде,  и  отдельные  бревна, засасываемые упорной
стихией,  начинали вставать  дыбом, знаменуЯ  начало  ледолома, лишь  тогда,
доправив-таки на восставшем, словно меч Њихаила-архангела, сиЯнии  утреннего
светила последние возы  через переправу, €ван шагом, на шатающемсЯ, покрытом
пеной  и грЯзью  скакуне, миновал мост и  умученно кивнул кинувшимсЯ  к нему
мостникам, повелев крючьЯми вытаскивать  на берег ненужные теперь мостовины.
‘ верховьев,  от —ерторыЯ,  несло далеким гулом и шорохом. ђека вскрывалась,
оттуда шел лед.
     €ван достал  плат,  обтер потное, грЯзное  и  мокрое  чело,  внезапно и
смертно устав, оглЯдел, уже остраненно, опасную работу крючников. "ќй!
     ’амо! - крикнул.  - Ќе утопни, дурень!"  €  поехал  берегом, шагом,  на
шатающемсЯ коне, сопровождаемый спотыкающимисЯ, валЯщимисЯ с седел от устали
стремЯнным  и  холопами,  все  повторЯЯ и  повторЯЯ  про  себЯ неведомо  как
пришедшие в  ум  строки древнего  греческого  певца  Ћмира,  повествовавшего
некогда о войне ’роЯнской, строки о виноцветном море и неведомой розоперстой
заре... ‚сходило солнце.
     ‚о дворе терема €ван, свалившись с седла, обнЯл и поцеловал конЯ в лоб,
кинул  повод  сбежавшимсЯ  слугам,  шатаЯсь,  полез  по  ступенЯм,  на  ходу
непослушными  пальцами расстегиваЯ  мокрый  насквозь  охабень,  который,  не
глЯдЯ,  стрЯхнул  с  плеч на руки подхватившей его  прислуге.  ‚ыпил,  плохо
понимаЯ, что  пьет, горЯчего  медового сбитнЯ  с  греческим  вином.  ‘иЯющей
взглЯдом жене, отдаваЯ чару и глЯнув обрезанно, только и высказал:
     - „овезли! ‚ баню пойду! ‘тремЯнного созови тоже!
     ЃанЯ,  выстоЯвшаЯсЯ, протопленнаЯ загодЯ, сожидала мужиков.  €ван аж со
стоном, отделавшись от останних заскорузлых портов, нырнул в банный жар.
     ‘вирепо плеснув  квасом  на  каменку,  полез на  полок. ‘коро боЯрин  и
стремЯнный, господин и холоп,  голые, лежали рЯдом на по