вки,  с  выстроенной за одну  ночь  из
привезенных  с собою жердей огорожею, за  которой плотно,  голова к  голове,
помещалсЯ выставленный на продажу скот - в основном быки и овцы.
     ‚  едкой, поднЯтой копытами и уже не  оседающей пыли невеликаЯ вереница
конных  русичей пробралась к  ханским шатрам.  ‡десь  было  зеленее  и легче
дышалось.  •анские нукеры принЯли  у  них коней и оружие. Ќоги,  привыкшие к
стременам, плохо слушались,  и „митрий едва не споткнулсЯ на пороге шелковой
ханской юрты.  ‚нутри показалось  сразу темно, и он не  враз  узрел  хана  и
ЊамаЯ, восседавшего справа от него на таком же низком позолоченном троне.
     ЃоЯре говорили речь, передавали, разворачиваЯ, подарки. „митрий склонЯл
голову, низил глаза. „умал: неужели это никогда не окончит? Љакое же великое
кнЯжение изготовил ты длЯ  менЯ, Ђлексий! …жели оно вновь и опЯть зависит от
того, кто восседает  пред ним на троне, меж тем как он, великий владимирский
кнЯзь,  стоит,  опустив голову,  и ждет  милости, как  нашкодивший мальчишка
порки  родительской. „а  и поможет  ли чему его унижение  и лесть московских
боЯр?!
     Џрием окончилсЯ. ЏЯтЯсь, московиты  покинули  ханскую  юрту.  ‚ечером у
него  в  шатре,  за походным, собранным  из  досок  столом, собрались боЯре,
толковали, спорили, и „митрий узнавал  с  удивлением,  что уже кое-кто видел
"€вашку", сына  кнЯзЯ  Њихайлы, иные  успели перемолвить  с бесерменами  или
эмирами хана, и все сходились на  том, что  "дело неметно", и что кто-то тут
"сильно пакостит",  как  будто  бы то, что  они своею волею нарушили ханский
указ,  не   пустив  Њихайлу  на  великое  кнЯжение,  не  было  уже  пакостью
предостаточной!  Љошка  после  ужина тотчас  смоталсЯ куда-то,  ушли  и  еще
двое-трое боЯр из тех, кто бывал в Ћрде и ведал татарскую молвь.
     ’имофей  ‚асилич  предложил  „митрию  сыграть в  шахматы. €, не  спешно
передвигаЯ по  шашечнице фигуры, резанные из клыка древнего,  как сказывали,
подземельного  зверЯ (клыки  эти купцы привозили из-за  ЉамнЯ, промениваЯ  у
вогулов на соль  и железные ножи), сказывал кнЯзю  неторопливо, в чем тут  у
них  обнаружилась  сугубаЯ  труднота.  ‚о-первых,  отстали.  ’веричи  успели
задобрить  кого мочно, и "€вашка  малой" у  хана теперь  в  сугубой чести. Ђ
во-вторых, и генуэзские фрЯги,  видать, пакостЯт. ђвутсЯ  сами  на север,  в
земли полуночные, за мехами, не хотЯт покупать у нас, на Њоскве! Ќу, а мы не
даем, не пускаем...
     - Ѓыть может?.. - начал „митрий, коему поблазнило было, что тут, оказав
послабление  фрЯгам, можно  выиграть  тЯжбу у хана. Ћба вольно полулежали на
кошмах,  подперев  головы  руками.  ‘кудный  огонек  сальника  едва  освещал
шашечницу, и от резных фигурок метались долгие беспокойные тени.
     - Ќи-ни!  - поднЯл умные лукавые глаза  ’имофей.  -  €х допусти только,
живо и  без портов  оставЯт! Ќечем будет и Ћрде выход давать! Ќу,  а второе,
кнЯже... Љак  бы етто сказать подельнее... …сть и еще зазноба  немалаЯ! —аю,
без латынских попов  тута  не обошлось! Љошка пошел сглЯдать, быват, вызнает
чего! ‹адно, давай почивать, кнЯже! “тро вечера завсегда мудренее!

        ѓлава 39

     ’имофей ‚асилич угадал верно. „а ведь полдела назвать болесть, а как ее
вылечить?
     ‚ разноЯзычной толпе  гостей  торговых, сопровождавших  великого  кнЯзЯ
московского,  ехал и Ќекомат,  московский  оборотистый  сурожанин,  владелец
караванов, лодей, торговых вымолов и сел под Њосквою, в ‘урожском стану.
     “строив товар, нагнавши  страху на приказчиков, проследив за тем, чтобы
тюки, коробьи  и бочки были разгружены и помещены под надежную  охрану, он к
вечеру того днЯ, когда кнЯзь „митрий с боЯрами  пребывал на  ханском приеме,
разыскал - идучи пеш  с одним лишь надежным слугою, стариком татарином, - на
краю  пестрого  и  обширного  палаточного  города  неприметную  юрту, внешне
неотличимую от прочих, из которой,  однако, доносились звуки латинского  "te
Deum" ("’ебЯ,  Ѓога, хвалим!").  Ѓыстро перекрестив  чело латинским крестным
знамением   и   склонив   голову,   Ќекомат   вступил   в   шатер,    бросив
придвернику-генуэзцу несколько слов на своем Языке.
     ‚нутри шатра, освещенного хорошими витыми чистого Ярого воску свечами в
серебрЯных шандалах, был воздвигнут походный алтарь и человек в католической
сутане служил, складываЯ ладони и обращаЯ лик к большому распЯтию. Ќесколько
итальЯнских  купцов  молились, подпеваЯ двоим  юношам-певчим. Ќекомат (здесь
его  знали  под  именем  Ќико  Њаттеи),  одними  глазами  поздоровавшись  со
знакомыми, присоединилсЯ  к молитвенному пению и больше, пока  не  кончилась
вечернЯ и пока не был вновь пропет благодарственный канон, не подымал глаз.
     - Њессер Њаттеи из Њосквы? - вопросил у него над ухом незнакомый голос.
‚ластные глаза человека, привыкшего повелевать, не давали  ошибитьсЯ, хотЯ и
был незнакомец одет в  простой  овечий, порЯдком засаленный казакин. Ќекомат
согласно  опустил  голову и, быв приглашен,  тотчас  вступил  за занавес  во
вторую  половину  шатра,  отделенную  от  первой, где  уже  ждали  несколько
генуэзцев, среди коих он узнал кафинского консула, а также мессера Ђндреотти
и  Ѓарбаро  ђиччи,  крупнейших  торговцев  мехами и живым  товаром  во  всех
восточных  итальЯнских  колониЯх.  ‘коро  к собравшимсЯ  присоединилсЯ, снЯв
верхнее облачение, и патер, бывший, о чем знали немногие, не просто патером,
но каноником  престола свЯтого Џетра из ђима и фактическим папским нунцием в
Ћрде. Ѓыла  подана очень  скромнаЯ трапеза: кислое молоко, хлеб, овечий сыр,
сушеные фрукты. Џрисутствующие Явно собрались не длЯ того, чтобы пировать.
     Ѓритый человек с властными глазами спрашивал. Ќекомат отвечал, понЯвши,
что  безопаснее  не выведывать,  кто перед  ним, и  говорить  только правду.
Ќезнакомца  интересовало решительно все: цены на  меха  в  московском торгу,
имена и значение при дворе великого  кнЯзЯ  всех крупных  боЯр, отношение  к
каждому из  них великого  кнЯзЯ „митриЯ, значение митрополита ЂлексиЯ и  его
авторитет  среди  народа и знати.  (’ут, услышав,  что московиты  боготворЯт
ЂлексиЯ, каноник досадливо нахмурилсЯ.) ‚опросов о тверском кнЯзе и тверичах
почти не было. ‚идимо, все надобное о ’вери незнакомец себе уже уЯснил.
     Њессер  Ђндреотти,  вмешавшись в  разговор,  вновь  начал выспрашивать,
почем продают меха  в московском торгу  и за сколькую цену их можно  бы было
купить на ‘евере?
     - –ену? - возразил Ќекомат, небрежно  пожимаЯ плечами. - –ену, мессеры?
†елезный котел набивают собольими шкурками, плотно уминаЯ, сколько войдет до
краев - и это цена того котла!
     ђазница  была  столь  велика  (в  сотни  раз!),  что  генуэзские  гости
переглЯнулись друг с другом, почти застонав, с голодною алчностью в глазах.
     - „аст ли тверской кнЯзь нашим  торговцам право  свободного проезда  на
север?!  - требовательно вопросил мессер Ђндреотти. Ќо  незнакомец в овечьем
казакине слегка  приподнЯл руку, останавливаЯ  неуместный взрыв  купеческого
корыстолюбиЯ. Ќаступила  тишина,  и  подал  голос  папский  нунций.  ЋглЯдев
собравшихсЯ, он негромко и серьезно отмел враз их имущественные вожделениЯ.
     -  Ќеделю  назад  отсюда,  направлЯЯсь  в  Њоскву,  проехал  митрополит
иерусалимский  ѓерман  за  милостыней и  помочью. Њосква  становитсЯ  опорою
схизматиков, и  пока она стоит во  главе  союза русских  кнЯжеств, греческаЯ
церковь будет постоЯнною противницей римского  престола.  - Ћн приодержалсЯ,
обвел  присутствующих внимательным взором строгих  глаз, словно бы несколько
сомневаЯсь, что купцы сумеют воспринЯть всю серьезность сказанного.  - Љогда
€оанн  Џалеолог  подписывал в  ђиме символ унии,  с  ним  не было  ни одного
греческого свЯщенника. “ниЯ была сорвана по  инициативе патриарха ”илофеЯ  и
при  прЯмой   поддержке  Њосквы!   …жели   бы  не  сопротивление  московских
схизматиков,  не этот  старый упрЯмец,  митрополит Ђлексей,  то  уже  теперь
христианскаЯ  церковь, разорваннаЯ гибельным уклонением  церкви греческой  в
схизму,  объединилась  бы  вновь  под  знаком  латинского креста. €  престол
свЯтого  Џетра,  воздвигнутый первым из апостолов €исуса,  владычествовал бы
над всеми христианскими странами!
     -  €  ваши  торговые  привилегии,  господа, -  подал  голос  бритый,  -
устроились бы сами собою!
     - …жели бы не противодействие Њосквы?
     - „а, ежели бы не противодействие московской митрополии!
     -  „лЯ  чего надобно...  -  начал  наконец понимать Ќекомат,  -  помочь
Њихаилу ’верскому?
     -   Ѓолее  того!  -  живо  подхватил  нунций.  -  ђим   готов  временно
объединитьсЯ с мусульманами! Ќаши люди ищут свЯзей с ’имуром!
     - Ќо ’имур - враг ЊамаЯ?
     ‚мешалсЯ консул:
     -  Њамай  берет  у  нас  деньги,  чтобы  платить  своим  эмирам,  и  не
препЯтствует кафинским купцам покупать русских рабов в Ћрде!
     -  ѓенуэзскаЯ республика  опасаетсЯ усилениЯ турок на Њраморном море! -
сказал доныне молчавший Ѓарбаро  ђиччи. Ќо бритый незнакомец тотчас возразил
ему:
     - ‘оюз христианнейших государств, вновь объединенных под волею римского
первосвЯщенника, возможет сокрушить любую угрозу неверных!
     - Ќо ежели тверской кнЯзь получит владимирский престол и  объединитсЯ с
великим  кнЯзем литовским, не  победит  ли  и  там  схизма? -  вопросил,  не
уступаЯ, Ѓарбаро ђиччи.
     - Ќет!  - прервал его нунций. - “  нас есть твердаЯ уверенность, что  в
‹итве  победит истиннаЯ римскаЯ вера!  ‚ ‚ильне католиков не намного меньше,
чем  схизматиков,  а Ћльгерд уже стар и не решитсЯ теперь утвердить в  своей
земле   греческое   православие.   Ќо   длЯ  того,   чтобы  этот  союз  стал
действительностью, господа,  вы должны  напрЯчь  все  силы, дабы  московский
кнЯзь „митрий не получил вновь великого кнЯжениЯ.
     - € помните, - договорил  бритый, - нам, не буду называть, кому именно,
ведомы не только слова, но и тайные помышлениЯ людские!
     ђасходились в полной темноте и поодиночке. Ќико Њаттеи  уже было достиг
середины пути, когда  его крепко хлопнули по плечу. Ћн обернулсЯ, в  темноте
не сразу понЯв, кто это и что ему нужно.
     -  ‡дравствуй,  Ќекомат!  -  весело  окликнули  его.  Џеред  ним  стоЯл
улыбающийсЯ ”едор Љошка. - ѓлЯжу, московский приЯтель! ‘ нами прибыл?  Љак Я
тебЯ в караване-то  не  углЯдел?  - продолжал ”едор ласково-глумливо, крепко
забираЯ слегка упирающегосЯ генуэзца под руку. - Џойдем, пойдем!
     ђади такого дела и выпить  не грех! - Ћн силою поволок фрЯзина к себе в
шатер. Ќекомат, которому  вырыватьсЯ из боЯрских объЯтий, памЯтуЯ свои  дела
на Њоскве, было неприлично да и опасно, подчинилсЯ насильному приглашению.
     Ѓыл затащен в шатер и напоен  столь крепко,  что домой  его  волокли на
руках, и, проснувшись назавтра с раскалывающейсЯ  от боли головой, он  никак
не  мог  вспомнить,  о  чем  толковал  ночью  с  московским  боЯрином  и  не
проговорилсЯ ли ненароком о тайной встрече.
     ”едор Љошка узнал-таки от Ќекомата немного и, отослав мертвецки пьЯного
фрЯга  домой, сугубо задумалсЯ.  џвно  было  одно: латинЯне готовЯт какую-то
измену,  но  какую?  Ћн  послал  за  каждым  из  собравшихсЯ  итальЯнцев  по
татарину-соглЯдатаю, но выЯснил лишь то,  что хуже всех одетый бритый фрЯзин
ЯвлЯетсЯ  самым уважаемым среди них.  ‚ыЯснил  он,  день  спустЯ,  что среди
генуэзцев был кафинский консул. ќто уже что-то значило.
     ‘ообразив  и  сопоставив,  посоветовавшись   с  ’имофеем  ‚ельЯминовым,
который  подсказал  ему, что речь  могла идти о разрешении фрЯгам свободного
проезда на север длЯ  скупки "мЯгкой рухлЯди", Љошка в конце концов, призвав
на помощь все  свои добытые в Ћрде сведениЯ, понЯл, что фрЯги  так или иначе
будут  боротьсЯ против возвращениЯ Ярлыка  „митрию. € помочь москвичам могли
две вещи - серебро в неслыханных, диких количествах и не ведающие сами о том
ак-ордынцы, сведениЯ о движении которых достигли  ушей Љошки, но еще не были
ведомы кафинскому консулу.
     - ‹адно! Џалеолога €вана вы в  –арьграде посадили, Љантакузина свергли,
так? ’ак!  -  отвечал он сам себе,  лежа на спине в глубине юрты, разославши
всех  своих  послужильцев  и  нанЯтых  соглЯдатаев  следить за  тверичами  и
фрЯгами. ”едор  Љошка поерзал,  устраиваЯсь поудобнее. ‚ отверстие юрты было
видать, как по дымно-голубому  небу  тЯнули,  с  курлыканьем, стада болотной
дичи с донских плавней. ’атары  сейчас  бьют их кривыми, лишенными  опереньЯ
стрелами, которые возвращаютсЯ обратно к стрелку.
     - ‹адно! - повторил он. - Љантакузина снЯли! „ак и что? Ќоне и  ђусь не
терпитсЯ тем же побытом под себЯ забрать? Ђ тогда: торгуй -  не хочу, полный
простор до самого морЯ ‹едовитого! ’ак? ’ак! „а, поди, и наш владыка Ђлексий
им нелюб, ежели они  унию  замыслили! ’ак?  ’ак!  Ќу, и что надобно  сказать
Њамаю? Љатоликами его не  испугаешь...  Ћльгердом? Ћльгердом - мочно!  Ќу, а
ежели “рус-хан с востока нажмет...  ‘амаЯ любота! ’ут уж пенЯзи подавай, и -
кто больше!  -  Ћн перевернулсЯ  на живот, растираЯ  зубами сорванную давеча
терпко-горькую  травинку.  Џодумал,  прижмурилсЯ,  легко  вскочил  на  ноги.
“предить  фрЯгов надобно!  ѓолова  кнЯзЯ  „митриЯ,  зело некрепкаЯ  еще день
назад, теперь, показалось ему, стала держатьсЯ чуть-чуть прочнее.
     Љого и чем  надобно подкупить  в  Ћрде?  Ѓыл взЯт  в  оборот ‘арыходжа,
многие  эмиры.  ‚се  боЯре  были  в  разгоне,  один  „митрий  сидел,  томЯсь
заложником ханской воли, и не ведал своей судьбы. ‚прочем, так же сидел юный
тверской мальчик с долгими красивыми ресницами темных гордых глаз и  тоже не
ведал, чем окончит ордынскаЯ прЯ.
     Њамай,  которому  генуэзские  фрЯги  наговорили  столько,  что  он  уже
переставал  верить  им,  наконец  согласилсЯ  принЯть  московских  посланцев
келейно, у себЯ в шатре.
     ‘идели  без  толмачей, ибо  оба московских боЯрина -  „анило ”еофаныч и
”едор  Љошка  отлично  говорили по-татарски, а окольничий ’имофей хоть и  не
говорил, но понимал сносно почти все.
     Њамай, пыжась  и  кутаЯ руки в  рукаве,  озирал  троих рослых  русичей,
которым  он, конечно, откажет (как советуют ему фрЯги),  но сперва выслушает
и, быть может, выведает  тайности,  о коих  ему еще не  донесли  слухачи. Ћн
хитрит,  но  хитрый  разговор  все  поворачивает  куда-то  не  туда. Њолодой
московский боЯрин ”едор, похоже,  словно  бы  даже и  жалеет его,  ЊамаЯ,  и
постепенно,  шаг  за  шагом,  почти  нехотЯ,  раскрывает  ему  обман  хитрых
католиков,  замысливших погубить  ‡олотую  Ћрду  (уже  теперь ‘инюю)  руками
белоордынцев, которые из благодарности вовсе не станут тогда  брать пошлин с
кафинских товаров.
     Њамай не верит никому, но москвичи  его вовсе и  не  заставлЯют чему-то
верить, а лишь - подумать путем: почто кнЯзь Њихайло не взЯл татарской рати,
а воюет меж тем великое  кнЯжение и теперь? ‚зЯл города Њологу, “глече Џоле,
Ѓежецкий ‚ерх,  забирает ‚олгу,  дабы  перенЯть  волжский ордынский путь!  Ђ
“рус-хан?  Ђ Ћльгерд,  союзник  Њихайлы? ђазве не на единой помощи  русского
улуса  держалась доселе Ћрда?  ђазве  не  московские рати сокрушили  Ѓулгар,
посадивши там царЯ,  угодного Њамаю? ‚ чьих  руках немедлЯ  окажетсЯ  Њамай,
чуть  только кафинские фрЯги  перестанут  его  снабжать  серебром  и  начнут
помогать ’имуру? „митрий ему  не враг! ЉнЯзь „митрий привез подарки, серебро
и жемчуг, меха и оружие. Њамай  все это получит  от тверского кнЯзЯ? Џолучит
ли? € не поздно ли будет получать?!
     Њамай  колеблетсЯ, думает, отлагает встречу. ђусичи подымаютсЯ с ковра.
ЏросЯт  принЯть  подарки. Њамай будет думать, и пока он думает, идет бешеный
подкуп и  перекуп  эмиров. Ѓольше  всех стараетсЯ за Њоскву ‘арыходжа, иначе
ему не сносить головы!
     Ћрда уже снова свернула стан. “ехали, угонЯЯ купленный скот, купцы.
     “шли обозы  с  солью.  “ехал мессер  Ѓарбаро  ђиччи.  Ѓритый незнакомец
отправилсЯ  далее, в Џерсию. Љупцы  после его отъезда  переругались  друг  с
другом. („воих ”едор Љошка сумел перекупить  обещаньЯми сказочных барышей на
Њоскве.) Ќа  чаши  колеблющихсЯ весов  ложились  все  новые  слитки  русских
гривен.  ‘еребро забирали уже  по заемным  грамотам  у купцов. ЉнЯзь „митрий
обветрел, загорел, похудел, мотаЯсь  в седле целыми днЯми.  ђаза два  издали
видел €вашку ’верского. Ђ на востоке вырастала  ратнаЯ угроза, предсказаннаЯ
”едором  Љошкой,  подступала новаЯ битва за ‘арай (который на этот раз, и на
столь  же  недолгий срок, удастсЯ захватить Њамаю), она-то и решила дело. Ќа
очередном приеме Њамай предложил за неслыханную сумму  вернуть  Ярлык  кнЯзю
„митрию. Њамай  не думал  при этом,  что совершает  подлость. Њамай думал  о
другом.  „оговор,  когда-то  составленный   Ђлексием  об  ордынском  выходе,
оставалсЯ не пересмотрен. Љонечно,  сейчас он получит так много,  что победа
над —еркесом и “рус-ханом ему обеспечена. Ќо потом?
     ‚прочем,  о  "потом"  Њамай  думать не  очень  умел  и после пристойной
торговли, жирно вздохнув, выговорил:
     - Љлади серебро, бери Ярлык!
     ‚от на что ушли и  вот чем окончились три месЯца сиденьЯ великого кнЯзЯ
„митриЯ в Њамаевой Ћрде. “возЯ медведей в клетках, везли теперь на Њоскву за
собою власть. Њихаилу же был послан издевательский фирман такого содержаниЯ:
мол, мы давали тебе рать, а  ты не  взЯл, "рекл еси своею силою  сести, и ты
сЯди теперь, с кем ти любо".

        ѓлава 40

     Ќа  Њоскве,  помимо неурожаЯ,  пожаров и Њихайловых  погромов произошло
множество дел, большею частью  неприЯтного свойства, так что порою казалось,
что  звезда  ЂлексиЯ  начинает  изменЯть  ему.  Њихайло  ’верской  продолжал
удерживать  захваченные  волости,  окраины  кнЯжества  тревожили  ушкуйники,
Ќовгород со Џсковом отбивали новый натиск немецких рыцарей.
     ‚прочем, по-прежнему  продолжал сооружатьсЯ  монастырь на  ‘иманове,  и
”едор <‘ын  ‘тефана  €ван  (‚анЯта)  в  монашестве  был  наречен  ”едором.>,
племЯнник ‘ергиЯ, деЯтельно хлопотал, заводЯ у себЯ в  монастыре иконописное
дело и мастерскую по изготовлению книг.
     “стнаЯ  народнаЯ  памЯть  капризна.  Ћна  знает  только  три  состоЯниЯ
времени:  давно прошедшее  (миф), прошлое  и  настоЯщее.  ‚ каждом  из  этих
периодов событиЯ статичны и герои подчас не менЯют даже и возраста своего.
     ’ечениЯ   времени  в   его  последовательной   продолженности  народные
представлениЯ не  ведают, точнее  -  ведают лишь в перечнЯх царских династий
или знаменитых родов. Џеречни эти во  всех  древних хрониках попали  туда из
устного народного  преданиЯ, а до  возникновениЯ письменности затверживались
наизусть  хранителЯми   родовой   памЯти.  ‚се  же  прочее,  все   то   море
воспоминаний, которое  и есть  историЯ племени,  отражалось  в  преданиЯх  и
эпосе, упрЯмо преображавшем их по  законам условно-временных и  эстетических
категорий; так что собственно  исторические  сведениЯ по логике поэтического
творчества  превращались  в  учительные,  в  памЯти славы, но уже не истории
(ежели под  историей  понимать голую  истину  совершившегосЯ факта),  где  в
событиЯх  свободно участвуют  фантастические  существа, где  летают крылатые
драконы,  ЯвлЯютсЯ мертвецы и оборотни, где боги нисходЯт на землю, спорЯ со
смертными,  и герой из  реального какого-нибудь древнего Љиева или —ернигова
свободно попадает в небылое сказочное или даже подземное царство.
     €  лишь грамота,  лишь  запечатленные  в  камне, бронзе, глине  или  на
папирусе, пергамене, бумаге  письмена впервые твердо  и "навсегда" фиксируют
ежели не  истину, то во  всЯком случае то, что  люди считали истиною  в свою
пору. € уже из этих, погодно совершаемых, записей создаетсЯ Явление, коему в
устной культуре  нет аналога  - летопись. ‚ремЯ становитсЯ продолженным, оно
приобретает длину  и  направление,  оно становитсЯ  измерЯемым,  ибо событиЯ
впервые  выстраиваютсЯ  в  повременной  рЯд   и   человеческий  ум,  начинаЯ
сопоставлЯть  цепь  событий,  умозаключает  - впервые!  -  по  принципу,  не
преодоленному и  до  сих пор, что  совершившеесЯ раньше ЯвлЯетсЯ причиною, а
то,  что позже  - следствием.  (€  то, что далеко  не всегда так, а иногда и
вовсе не так, что законы истории безмерно сложнее, - до той, новой,  ступени
мышлениЯ человечество в целом еще  и не  добралось!)  ‚о все  века, заметим,
даже наиболее благоприЯтствующие  культуре, на эту вековую работу, схожую  с
работою  пчел, муравьев  или даже кораллов, создающих  из отмерших  оболочек
своих  целые  острова,  на   всю  эту  работу,  малозаметную  современникам,
человечество тратило очень немного средств и еще меньше уделЯло ей вниманиЯ.
Њного   ли   получал   за   исполнение  своих  гекзаметров   слепец   ѓомер,
обессмертивший в "€лиаде" и "Ћдиссее" древнюю ахейскую ѓрецию? —то мы ведали
бы о ней,  не  имеЯ ѓомера? Ќесколько камней  разрушенных  городов,  два-три
старинных золотых кубка да десЯток непонЯтных надписей... €, бросаЯ певцу за
его  работу  кусок  зажаренной  свиной  лЯжки  и  грубую  лепешку, ведал  ли
какой-нибудь  островной басилей,  современник ЋдиссеЯ, ведал  ли, что слепой
певец  дарит  ему,  царьку  крошечного  царства,  бессмертие?  €  посмертное
восхищение  всего  мира?!  „ары,  на истинную  оплату  которых и  всего того
царства было бы недостаточно!
     Џоложим,  наши  кнЯзьЯ уже ведали силу и  значение  писаного  слова,  и
все-таки какое-нибудь  отделанное  серебром  и  украшенное бирюзою  боЯрское
седло  не  дороже  ли  стоило,  чем  все многолетнее  содержание  тогдашнего
летописца, который жил в бедной келье,  сам себе колол дрова, ел грубый хлеб
да сушеную либо вареную  рыбу, ходил в посконине, молилсЯ и  писал? Ђ теперь
одни эти его погодные записи, уцелевшие от бесчисленных погромов,  пожаров и
разорений, а всего более гибнущие от равнодушиЯ и небрежениЯ потомков,  одни
эти  записи  и позволЯют  нам воссоздать  тогдашнюю  жизнь и событиЯ  и того
самого гордого боЯрина на коне с изукрашенною сбруей узреть и многое прочее,
что без  слова писаного онемело бы, осталось в виде разрозненных, потерЯвших
смысл и  назначение предметов, когда-то утерЯнных современниками или зарытых
да  и забытых  в  земле.  Њонеты и  те  "говорЯт"  прежде  всего  надписЯми,
сделанными на них!
     Ќу  а  навалом гниющие в  погребах, истлевающие  за ненадобностью  горы
старинных богослужебных книг? ‚се  эти октоихи, триоди, минеи, праздничные и
постные  шестодневы,  уставы,   напрестольные   евангелиЯ,  молитвенники   и
служебники?  ‚се  эти  ежегодные,  еженедельные, ежедневные  воспоминаниЯ  о
событиЯх, совершившихсЯ в Џалестине в начале первого века нашей эры? ‚се эти
сугубые сакральные переживаниЯ все  одного и того же: причащение, повторение
символа  веры,   сложные,  разработанные  еще  в  первые  века  христианства
таинства? Љакой  смысл  был (или - и есть?) во  всем  этом?! Ђ какой смысл в
ритуале  народных свадеб, хороводов, похорон, поминок,  празднества  первого
снопа, зажинках, в ‘вЯтках, в рЯженых, в обычаЯх, правилах и приметах?
     Љогда  человек  начинает  рассматривать  себЯ  как  конечное,  смертное
существо, весь смысл бытиЯ  коего в нем самом, лишь  в этих немногих годах и
эфемерных  земных  радостЯх,  трепете  плоти,  любовных  утехах,  в  жалкой,
собираемой всю жизнь собине, - тогда, конечно, не надобно ничего иного, и со
смертью, с концом личности, длЯ нее исчезает все. Ќо это только тогда, когда
люди перестают быть народом, нацией, племенем. ’огда и жизнь племени, весьма
скоро, обращаетсЯ в небытие. Џока же человек живет, понимаЯ себЯ как частицу
чего-то  безмерно  большего, чем он  сам, -  семьи,  рода,  племени,  нации,
вселенной,  -  надобен  обрЯд,  надобно  религиозное,  магическое  действие,
объединЯющее живущих с их предками в единое нерасторжимое целое,  в стройную
череду  поколений, продолжающих жить  друг в друге, и потому надо похоронить
(отпеть, и оплакать, и устроить тризну - наши  поминки!), а не просто зарыть
в   землю   родителЯ   своего.   €   вспоминать   и    его,   и   всех   его
прадедов-прапрадедов,  придЯ на кладбище  в ђодительскую субботу. € потому -
пышные свадьбы.  € потому -  торжественное напоминание о страстЯх  отдавшего
душу за други своЯ. „абы "свеча не погасла", не угасла готовность к суровому
подвигу в защиту ђодины,  Џравды и  „обра. € потому -  муравьинаЯ, ежечаснаЯ
работа  тех, кто  творит  и  сохранЯет памЯть народа,  кто не дает  угаснуть
традициЯм веков, безмерно важна. Ѓез нее умирают народы и  в пыль обращаютсЯ
мощные некогда гордые громады государств.
     Ћб этом порою и задумывалсЯ Ђлексий, когда ”едор ‘имановский прибегал к
нему с  очередною просьбою о  книгах, русских и  греческих,  о досках, меди,
кожах  и  клее,  длЯ  сотворениЯ книжных  переплетов, о  бумаге,  пергамене,
чернилах, перьЯх и свечах. „лЯ себЯ, длЯ братии  ”едор  не  просил ничего и,
когда митрополит вопрошал, отмахивалсЯ: боЯрскою и  купеческой милостынею-де
ублаготворены досыти!
     - Ћб едином духовном надлежит ревновать иноку!
     •ороших учеников воспитал себе молчаливый радонежский подвижник ‘ергий!
€ потому каждое  посещение  ”едора ‘имановского  было  тихим  праздником длЯ
ЂлексиЯ, прибавлЯло ему сил и веры в то, что здание, возводимое им, строитсЯ
все же не на песке и не обрушит, егда сам он уйдет ко ѓосподу.

        ѓлава 41

     ‚округ  Њосквы горели моховые  болота.  ‚ улицах было трудно  дышать от
горького  смрада. ‘олнце  едва  светило сквозь мутную  темь. €  когда в этом
сраме  и  обстоЯнии  пришло,  доставленное  скорым  гонцом, послание ”илофеЯ
Љоккина, старый митрополит уже ведал, что не с добром.
     Ћн торопливо вскрыл печать, развернул свиток. ѓреческие буквы прыгали в
глазах,  и  ему  потребовалось  успокоитьсЯ  и  выпить воды (и  вода  была с
привкусом горечи!), чтобы наконец приступить к посланию патриарха.
     "Џатриарший   питтакий   к   преосвЯщенному  митрополиту   Љиевской   и
‚ладимирской  ђуси...  ‚озлюбленный   брат  и  сослужитель  нашей  мерности,
благодать и мир"... - глаза досадливо пробегали вереницу хвалебных  речений,
добираЯсь  до сути. Ђ! ‚от оно! - "...Ћгорчает, что ты  заботишьсЯ не о всех
христианах... Ќо утвердилсЯ на  одном месте, все же прочие места оставил без
пастырского руководства,  без учениЯ духовного  и надзора. ‚от  что огорчило
нашу мерность и свЯщенный собор..."
     Ђ о том, чем окончилась моЯ  пастырскаЯ  поездка в Љиев, ”илофей уже не
помнит?! €  собор ханжески закрывает глаза  на истинное течение дел! „а, вот
так! "...Љороль лЯшский, Љазимир, владеющий Њалой ђусью,  и другие кнЯзьЯ...
избрали...  епископа ЂнтониЯ...  …сли же не будет... вашего благословениЯ на
этом  человеке, то не жалуйтесь, мы  вынуждены крестить русских  в латинскую
веру... —то оставалось нам делать?"
     €  Ђлексий,  уронив  грамоту  на  колени  и  смежив  утомленные  глаза,
представлЯет себе ”илофеЯ  - мЯтущегосЯ, доброго, полного всЯческих талантов
и великих замыслов и - такого беспомощного перед грубой силой принуждениЯ!
     —то  ему  оставалось делать?!  Џочему  римские первосвЯщенники  дерзают
спорить с королЯми и поучать императоров? —то ему оставалось делать? —то?!
     Ђлексий поднЯл грамоту, дочел,  что новопоставленный митрополит получил
епископии ‚ладимирскую (‚ладимира ‚олынского), Џеремышльскую и •олмскую, что
даже ‹уцка ему не дали, ни другой какой епископии...
     Ќу, а на другие потребует себе митрополита Ћльгерд! - мысленно возразил
он ”илофею.
     ”илофей  Љоккин писал, что  посылает  на ђусь  близкого себе  человека,
€оанна  „акиана,  просил  поведать через  него  о  делах.  ‚се это  было уже
несущественно, как и разрешение не  приезжать  в  Љонстантинополь (все равно
без личного присутствиЯ отрешить его от сана по закону они не могут).
     ѓоречь!  ѓоречь  была  в воде и в воздухе. ѓоречь  измены  была  в этом
письме. € - какое еще зелие Ядовитое поднесет ему €оанн „акиан?
     Ђлексий в этот день с трудом собралсЯ к служению и, разоболакаЯсь после
обедни в соборе ЃогоЯвленского монастырЯ, едва не упал в обморок.
     € все-таки  на нем, на этом старце, оканчивающем восьмой  десЯток  лет,
держалась доднесь судьба государства Њосковского!
     ЃлагодарЯ   прещению   Ђлексиеву,   города   по-прежнему   не   спешили
передаватьсЯ Њихайле ’верскому.  ‡емлЯ ждала  исхода  новой ордынской тЯжбы,
землЯ раскачивалась  медленно и,  приученнаЯ за десЯтилетиЯ к власти Њосквы,
возможно, и потому еще медлила задатьсЯ за ’верь.
     Њихаил опоздал. Ћн опоздал на целую жизнь. Ѓудь он не  внуком,  а сыном
своего великого деда, быть может, он и сумел бы поворотить историю!
     ‚ сентЯбре пришло очередное послание ”илофеЯ, вызывающее ЂлексиЯ на суд
с  Њихаилом  ’верским.  ‚ осторожных,  но  твердых выражениЯх ”илофей Љоккин
советовал Ђлексию до суда разрешить  тверичей от наложенной на них епитимии.
ђазрешить  самому,  ибо:  "џ  нашел  неприличным,  чтобы  запрещенные  тобою
получили разрешение от менЯ".
     ‚ той  же грамоте ”илофей просил не  подвергать  осуждению архимандрита
”еодосиЯ, приходившего ходатаем от  Њихайлы ’верского  к  патриарху.  ’еперь
Ђлексий не удивилсЯ бы,  даже узнавши, что ”илофей позволил Ћльгерду открыть
свою, литовскую, митрополию...
     ‚прочем,  до  этих  событий,  до  невольного, по принуждению патриарха,
снЯтиЯ с кнЯзЯ Њихайлы отлучениЯ, на Њоскву вернулось посольство из Ћрды.
     ‡агорелые, обветренные, помолодевшие боЯре  и ратники  шумом и  гомоном
наполнили кнЯжеский двор. ‚оротились победители.
     „митрий, радостный, гордый, сверкаЯ взором, взбежал по ступенЯм терема,
принЯл  в объЯтиЯ  округлившуюсЯ  …вдокию. “знав о  погромах Њихайлы, рыкнул
бешено. Ќа Ѓежецкий  ‚ерх коннаЯ кованаЯ рать  была послана  его, кнЯжеским,
наказом  и  воротилась  со  славою: город  был взЯт,  а  тверского посадника
Њикифора ‹ыча убили в бою.
     Њихайло в  ответ,  послав  „митриЯ  …ремеича с  полками, взЯл  Љистьму,
пленив воевод ЂндреЯ, „авида и Ѓориса енуровых, которых привел в ’верь.
     Џока шли  безнадежные  пересылки,  кашинский  кнЯзь  Њихаил  ‚асильевич
сложил  целование  к Њихаилу  ’верскому  и  передалсЯ москвичам. ’ут  пошли,
наконец, долгожданные дожди,  дороги, покрытые  пылью, разом  раскисли, став
непроходными, и война остановилась сама собой.
     Џошли  дожди,  за дождЯми снега. ‘ горем,  кое-как, собрали урожай, то,
что не выгорело по низинам и речным поймам.
     Ђлексий  принЯл „акиана, узнал  от него о  миссии Љиприановой  в ‹итве,
решив,  впрочем, тут  не перечить  ”илофею. €  где-то уже ”илипьевым  постом
дошли  из –арьграда  новые  грамоты. ”илофей Љоккин  советовал и  Ђлексию  и
Њихайле  примиритьсЯ, не  прибегаЯ к помощи патриаршего суда, "который может
оказатьсЯ тЯжек длЯ вас", - заключал свое послание Љоккин.
     Ђлексий,  к счастью длЯ  себЯ, не  знал,  что  то была  рука  Љиприана,
который уже начинал втайне собирать свидетельства недовольных Ђлексием, дабы
ходатайствовать  в будущем о замене престарелого митрополита  другим,  более
покладистым и ловким, человеком,  под коим  он разумел самого себЯ, Љиприана
–амвлака,  и  что  суд  с  тверским кнЯзем мог  бы действительно  стараньЯми
Љиприана оказатьсЯ тЯжек именно длЯ ЂлексиЯ...
     ‚сего  этого  Ђлексий, к счастью,  не  знал, воспринЯв грамоту  ”илофеЯ
попросту как  дружеское  предостережение  не раздувать  огнЯ, не ведаЯ,  чем
окончит пожар, и порешил согласитьсЯ с ”илофеем Љоккиным.
     ‘нег таЯл  и  падал снова, близилось ђождество, а с ним возникала новаЯ
грознаЯ  опасность,  которую  боЯре требовали разрешить загодЯ,  не  сожидаЯ
тЯжкого длЯ Њосквы исхода. ‘тало известно, что Њихайло ’верской заключил рЯд
с  Ћлегом  €ванычем ђЯзанским,  и все враги  ђЯзани и  ненавистники  ‚асильЯ
‚асилича  и  €вана ‚ельЯминовых требовали расправы с Ћлегом  загодЯ, прежде,
чем он выступит на стороне ’вери.

        ѓлава 42

     ‚  будущем было все: и сражениЯ, и мирные договоры, и совместнаЯ борьба
с ‹итвой, но вот этого декабрьского 1371 года похода Ћлег  „митрию не прощал
никогда.
     Џоход подготовил Ђндрей €ваныч Ђкинфов перед тем, как умереть.
     “мирал Ђндрей  трудно. ‡адыхаЯсь  от  удушьЯ  и кашлЯЯ, он,  однако, не
покидал  Њосквы,  ибо  только  тут  мог  собирать у  себЯ  боЯр и  убеждать,
стращать,  уговаривать, все  об одном  и  том  же: что ежели  Њихайло  вновь
приведет Ћльгердовы  рати на Њоскву,  а Ћлег ђЯзанский ударит с тыла,  им  -
конец. €, кажетсЯ, уговорил. ‚ конце концов уже и ‹опаснЯ стала не главною в
этой  игре  разбуженных страстей, подлинных  и  мнимых  страхов, вожделений,
полупредательств  и  извращений  истины, чем  позднее столь  часто  и  столь
печально славилась  Њосква  в  которой  даже при  литье колокола  полагалось
пускать по городу какую-нибудь лживую пустую сплетню - "чтобы звончее был!"
     Њы не  знаем, принимал ли участие в  организации  этого похода Ђлексий,
по-видимому  нет.  Ћлег  никогда  не  обвинЯл  в  несчастиЯх  своих  старого
митрополита, а мирил  его с кнЯзем „митрием впоследствии ближайший к Ђлексию
человек  -  игумен  ‘ергий ђадонежский. ‘корее, видна тут рука  коломенского
окружениЯ  „митриЯ,  того  же  ЊитЯЯ  и других.  ’ак  или  иначе,  поход бы,
возможно, и не  состоЯлсЯ,  не поЯвись на  Њоскве  волынский кнЯзь и воевода
Ѓоброк. Ќовонаходнику  требовалось  показать,  на  что он способен,  и когда
„митрию  Њихалычу  было  предложено  возглавить  выступление   против  Ћлега
ђЯзанского, он только утвердительно склонил голову и тотчас принЯлсЯ урЯжать
полки.  Ќа  ђЯзань  шла  не только кованаЯ  коннаЯ  рать,  но  и коломенское
ополчение. Ѓоброку придавалсЯ также московский полк "детей боЯрских".
     ЌатальЯ   ”едорова  как  раз  привела   обоз  на  Њоскву  и  по  обычаю
остановилась с сыном в гостеприимном ‚ельЯминовском тереме.
     ’ут ругмЯ ругали воевод, отай говорилось  о том, что и  Ћлега, ни в чем
не повинного, не худо бы предупредить, но одновременно готовились к бою.
     ‚анЯ, загоревшись воинским  пылом,  прибежал к матери: его могли  взЯть
вестоношей в московский полк.
     - Њамо! Њамо! - ‚анюшка прыгал от нетерпениЯ.  - „а батЯ в мои лета уже
воевал! - €, поглЯдев внимательно в глаза сына, ЌатальЯ, с падающим сердцем,
разрешила  ему идти в поход. —то подтолкнуло? —то заставило? Ѓыть может, дух
Ќикиты  овеЯл   ее  незримыми  крылами,  повелев   отпустить   единственного
сына-отрока на  бранный труд? Ѓыть может, и то проЯснело в душе: нелепо сыну
героЯ видеть одно и то ж - обираемых  безоружных мужиков (в нынешний трудный
год  и  кормы собирались  с  насилием  великим),  пусть  узрит  перед  собою
вооруженного ворога.
     Џоследний раз промелькнул-покрасовалсЯ он перед нею,  румЯный, веселый,
ловко  сидЯщий на коне,  опоЯсанный, скорее длЯ красы, чем  длЯ боЯ,  долгим
Ясским ножом  в  ножнах, с легким, притороченным к седлу копьем.  € умчалсЯ,
ускакал, растаЯл в падающем пушистом  звездчатом снегу, неразличимый в валом
валЯщей, ощетиненной копьЯми московской рати.
     ЌатальЯ тЯжело взошла по ступенЯм. ‘унулась в горенку,  где еще прошлую
ночь спал он на полосатом ордынском тюфЯке, с воробьиным запахом юных мЯгких
волос... Џасть бы и завыть в голос!
     „обро, ЊарьЯ Њихайловна созвала к себе пить малиновый горЯчий сбитень с
медовыми коржами. ‡а столом,  крытом тканною на восемь подножек скатертью, в
покое и довольстве господских хором,  ЌатальЯ как-то стеснЯлась и сказывать,
что ныне творилось  по деревнЯм, какой стон стоЯл, когда  начали собирать со
всех заемное серебро, дабы удоволить бесермен-должников, ЯвившихсЯ на Њоскву
вместе с „митрием. ‘тон стоЯл и по городам. Џерекупленное у тверичей великое
кнЯжение  дорого  далось черному  народу,  тЯжким  бременем  легло  на  всех
москвитЯн.
     ЌатальЯ,  сказываЯ,  как снимали колты  с  жонок,  как девки  с  плачем
расставались  с  серебрЯными  перстнЯми  и  кольцами,  как  мужики,  свирепо
матерЯсь, вырывали  из земли  запрЯтанные  на самый черный день новгородские
гривны  и  московские  рубли,  диргемы, старинные  полустертые  корабленики,
вычеканенные  столетие назад  и неведомо  как и когда  попавшие в московскую
деревню  из далекого  заморьЯ, как с  горем  отдавали  шкурки куниц, бобров,
белок, на которые ладили куплЯть столь надобную в хозЯйстве соль, - сказываЯ
все это, держа на пальцах узорную тонкостенную ордынскую пиалу, ЌатальЯ даже
поперхнулась, закашлЯлась, скрываЯ тем невольные  слезы, и ЊарьЯ  Њихайловна
понЯла,  опрЯтно утупила очи долу, про себЯ изумЯсь, что ЌатальЯ, так трудно
переживаЯ все это, все ж таки не бросает взЯтый ею на себЯ мужеский труд...
     - Ќам  тоже пришлось отокрыть-таки сундуки! - сурово примолвила она.  -
•ошь и  не  последнее отдали,  а все  одно:  в  едаком  хозЯйстве  и расходы
немалые!
     ЌатальЯ торопливо кивнула,  дабы не обидеть  хозЯйку. Џока  жила сама у
‚ельЯминовых  во  дому,  разве  когда умела сравнить  ту и  эту жизнь одну с
другою!
     - Ќе  крушись!  - высказала  ЊарьЯ  Њихайловна,  углЯдев,  что  гостьЯ,
устремив взглЯд в пространство, застыла с забытою пиалою в руке. - ‚оротитсЯ
твой! Ќа первом бою редко кого убивают, примета такаЯ! Њои вон, - воздохнула
она, - уж и ратны мужи, а все, как уходЯт на бой, в  Ћрду ли, сердце болит и
болит! ’еперь вот:  разобьют Ћлега,  он  ли  наших  побьет - все  моему сыну
сором!  …то  покойный Ђндрей такову  пакость содеЯл!  Њожно ить  было  как и
добром... Ќе  со  всема же ратитьсЯ! ’ута и народу не хватит! - Ћна  сердито
пристукнула чашкой, холопке показала глазами: еще налей!
     Џоздно ночью,  уже засыпала ЌатальЯ, вдруг привиделсЯ ‚анюшка, румЯный,
живой,  в  белом  серебре падающего снега, в заломленной шапке,  в узорчатых
рукавицах, -  как бы на отъезде, - и что-то говорил, кричал ей неразличимое.
"Ќеужели не увижу боле тебЯ?!" -  подумала, и  слезы полились неостановимые.
“тром все взголовье было мокрым от слез.
     ђать  ушла  по  коломенской дороге  и исчезла  в снегах. Ќи  вести,  ни
навести.  ЌатальЯ ходила на владычный  двор, искала ‘танЯту-‹еонтиЯ. …е едва
допустили к нему.  ‹еонтий  провел  вдову  в свою келью,  кратко, но  твердо
осенив себЯ крестным знамением,  усадил  в высокое  резное  кресло с  прЯмою
спинкой  и плоскими  подлокотниками,  дал волю выплакатьсЯ. ‘танЯта  заметно
постарел, стали суше и  костистей черты лица, заметно одрЯбла кожа на руках,
в остальном же он достиг  того возраста, когда течение плотской жизни как бы
замедлЯетсЯ в человеке и годы, прибавлЯЯ возраста зрелости, почти  не менЯют
оболочину внешнего естества. Ћн внимательно, не прерываЯ,  выслушал Ќаталью.
Ћ ее страхах за сына сказал просто:
     -  ѓрЯдущего и судьбы своей невемы! Ѓыть  может, в том сугубаЯ благость
ѓосподнЯ,  иначе трудно  было  бы жить! џ во младости желал многого,  бродил
семо и овамо,  из веси в  весь...  Ѓыл в –арьграде не раз,  тонул на море, в
Љиеве  вкупе  со  владыкою ждал смерти  в  Яме...  Ђ  теперь осталось  одно:
довершить  объединение  ђуси и  опочить вкупе  с владыкой  Ђлексием! ѓосподь
премудр! € только  он един ведает, длЯ чего существуем мы, смертные, и в чем
наш  долг  и подвиг на этой  земле! …диное скажу: в  служении своем  надо не
окосневать, ежечасно прилагаЯ  все силы к деЯнию. ‚озможно, сын твой и прав,
начавши так рано жизненную стезю! Ќе кайсЯ, и верь! ‚ера помогает во всЯкой,
и даже конечной, трудноте!
     Ћ  Ќиките  оба  молчали.  ’олько  уже  в  конце  беседы,  понимаЯ,  что
непристойно  долго  обременЯть  монаха и владычного  писца мирскою  беседой,
ЌатальЯ, подымаЯсь и складываЯ ладони длЯ благословлениЯ, выговорила:
     - џ ему надела Ќикитин крестик, тот самый, не грешно сие?
     ‹еонтий  чуть  улыбнулсЯ  и покачал головой, успокаиваЯ Ќаталью. Ћ том,
трудно  ли  ей быть  волостелем заместо  Ќикиты, ‹еонтий  не спросил тоже, и
ЌатальЯ  в  душе  была за то благодарна ему.  €бо иначе, не  сдержав сердца,
стала бы жалитьсЯ, и покаЯла потом.
     Ќазавтра вечером ЌатальЯ повстречала в терему Љузьму,  казначеЯ ’имофеЯ
‚асилича  ‚ельЯминова  -  окольничего.  ’имофей  ведал  снедным довольствием
ушедших  в  поход полков  и прислал  Љузьму  к  брату  о  совокупных  делах,
касающихсЯ и тысЯцкого.  (’ребовались  мука и масло,  не хватало  возчиков и
подвод. ‚асилий ‚асилич лежал, и решали  дела Љузьма с €ваном ‚ельЯминовым.)
Љузьма,  окончив  дело, зашел ко вдове  едва  ли случайно. ‘трого  вопросил,
задумалсЯ. ‘казал отрывисто:
     - Ќе все одобрЯют  сей поход! ’щатсЯ убрать и Ћлега, зане властителен и
в боЯх удачлив! Ќе ведают того,  что ђЯзань от „икого полЯ оборонЯет Њоскву!
Њню -  лепше  учить русичей  взаимной  любови,  нежели  спорить о власти! Ћт
одного  преподобного  ‘ергиЯ  боле  корысти земле ‚олодимирской,  нежели  от
десЯти воевод!
     Ќе разобьют их... ‘ ‚ладимиром  Џронским сговорено, да и Ѓоброк воевода
доброй.  Ђ токмо не  по правде деют, не  по •ристу!  „околе кнЯзьЯ грызутсЯ,
дотоле  не  стоЯть  земле!  ‘ыну, воротит, накажи,  не  столь бы ревновал  о
подвигах, сколь о правде господней!
     ‘ердитый Љузьма  чем-то успокоил,  отодвинул ночные страхи Ќатальины. Ђ
назавтра, четырнадцатого декабрЯ, скорый гонец, сменив по пути трех лошадей,
донес  весть,  что был бой с Ћлегом на  ‘корнищеве и что москвичи одолели, а
Ћлег бежал невестимо.
     Ќа Њоскве ликовало все. Џравду сказать, Ћлега опасались многие.
     Џередавали - откуда  кто и вызнал, - что рЯзане  Якобы  хвалились перед
боем, что, мол, идучи на москвичей, не надобно брать ни доспеха, ни щита, ни
копьЯ,  ни иного оружиЯ, не токмо ужища,  вЯзать полоненных, понеже москвичи
страшливы и непривычны к брани.
     Џолки возвращались р