ить с  Љочевою слова два.  Ќо  вот  стих  гомон,  сторожа,  брЯцаЯ
саблЯми,  разошлась по своим местам,  улеглись спать ратные, и наконец оба
московских воеводы уселись друг против друга за столом в  особной горнице.
€ тоже - как не перекусить с дороги! - молча отдали дань и щам, и печеному
кабану с Яблоками,  и пирогам, и каше с изюмом, нарочито изготовленной длЯ
жданного гостЯ...  Џосле  чего  Љочева  кивком  отослал  слуг,  сам  налил
кисловатого меду в  две чары и,  глаза в  глаза,  глЯнул сурово в мохнатое
лицо Њины.  ’от  рыгнул сыто,  откачнул на  лавке,  взъерошил и  без  того
разлатую бороду, на невысказанные Љочевою немые слова отозвалсЯ ворчливо:
     - ‘лыхал! Њирволишь ты им, ’итыч!
     Љочева,  супЯсь,  набычил толстую шею,  засопел было -  негоже Њине с
ним,  Љочевою,  на равных-то!  Ђ - и не возразишь, сам ждал! ‘держал себЯ.
Ћтмолвил понуро:
     - “ мыта,  у пЯтна и тамги,  у всех переволоков лодейных - наши люди.
Ќа заставах,  всюду, мои ратны, а толку - чуть! ќко, словно бы и товару не
везут во град! Ђверкий ихний всему причина, не дает ходу и на-поди!
     Њина отпил,  перемолчал с прищуром,  обмысливаЯ слова Љочевы. Ћтветил
погодЯ, не вдруг:
     - ‘ Ђверкием твоим смолвим...  -  € опЯть умолк,  и враз,  решившись,
поднЯл Яростные глаза, и - словно холодом по спине, словно клинок обнажаЯ:
- ’ы,  вот што...  ‘кажу нынь тебе об  етом зараз!  „анилыч двоих молодцов
моих за татьбу казнил на Њоскве! Џрилюдно, позорно, на Ѓолоте!
     - „ак...  за дело?  -  пугаЯсь не столько слов, сколь Яростного взора
Њины, возразил Љочева.
     - „ак не без дела,  тово!  -  словно отбрасываЯ что от себЯ, отмолвил
Њина.  -  Ђ только робЯты злы, кого хошь теперича разнесут! џ с тем к тебе
послан,  воевода! - продолжал Њина грозно, кладЯ кулаки на стол. - ‘еребро
штоб,  не то -  головы наши!  €,  смекаю, не то чтобы выход царев, а сколь
чего „анилыч в Ћрде раскидал, дак - вдвое теперича!
     Ћн задохнулсЯ,  умолк,  и молча - текли мгновениЯ - оба, в колеблемом
свечном пламени,  бросающем долгие тени на тесаные стены хоромины,  утупив
очи в тусклое олово чеканного кувшина с медом,  сопЯ и вздыхаЯ, думали, не
думали даже -  ждали,  что из  них скажет другой?  €  Њина,  отпив опЯть и
поморщась от кислоты питиЯ, изрек первый:
     - Њыслю  градские вороты перенЯть нынче же,  в  ночь!  Ђ  из  утра  -
шерстить всех порЯду!
     - Љрови б  не  было -  пробормотал Љочева,  исподлобьЯ озрев сурового
помощника своего. ‘ам подумал: как и не быть крови, а и без крови как?
     - Џущай! - отозвалсЯ Њина. - Ќам што кровь! (€ опЯть воспомнились ему
те, на Њоскве, на Ѓолоте.)
     - Ђ  Ђверкий твой,  -  протЯнул он,  с прежним прищуром глЯдЯ в глаза
Љочеве,  -  Њихайлу џрославича забыть не может! „ак потому! ‚ишь, и опосле
погрома ’вери не  прочнулись!  Ќе  сведали,  чьЯ сила теперь!  -  Ћн опЯть
охаписто сжал кулак, будто погрозив кому-то незримому, и довершил: - —уток
ищо молодцы покимарЯт, а там и почну будить. Џодкинешь кметей?
     - Ѓери,  что ж... - отозвалсЯ, прЯча глаза, Љочева. - Ќо, коли что...
’воЯ голова в ответе!
     - Ћба мы головами вержем,  ‚асилий!  -  возразил Њина неуступчиво.  -
„анилыч кровь простит...  Љоли с  умом!  Ђ серебра...  ‘еребра не простит,
николи!
     € -  принЯлсЯ за кувшин.  ЉорЯвым, привычным больше к оружию, пальцем
надавив на отжим,  поднЯл узорную крышку,  плеснул в  чары себе и хозЯину.
Њолча выпили. ЃаЯть было и не о чем теперь.
     - ’ута соснешь? - спросил Љочева Њину. ’от кивнул, показав глазами на
курчавый  овчинный зипун.  ‚асилий  поднЯлсЯ,  внезапно почуЯв  старость в
изнемогших  членах,   смутно   позавидовал  настырному  младшему  воеводе:
<ђезвец! Џоди, с годами и в думу кнЯжую попадет!..>
     - Џойду, нарЯжу своих. ’ебе душ полста?
     - ‚озможешь,  и сотню прикинь!  - отозвалсЯ Њина. - „а пущай к первой
страже будут готовы! Џока те дурни спЯт, мы с тобою и город переймем!
     ‘коро   в   полутьме  весенней  короткой  ночи   началось  осторожное
шевеление,  топот и  звЯк,  приглушенный говор множества кметей.  Љомонные
отрЯды московитов отай разъезжались по улицам,  сворачиваЯ рогатки,  глуша
оплеухами и  пинками сонных  городовых сторожей.  Џервые вороты занЯли без
боЯ.  “  вторых створилась малаЯ сшибка,  у  четвертых и  до мертвого тела
дошло. ђетивый попал старшой у воротней сторожи: пока головы не проломили,
не  восчувствовал,  чьЯ ныне на ђостове власть!  Љ  утру город был почитай
весь захвачен московскою помочью. Њестную дружину - кого застали на кнЯжом
дворе, - лишив оружиЯ, заперли в молодечной: пущай охолонут маненько!
     ђазгневанный Ђверкий  ЯвилсЯ  на  кнЯжой  двор  с  синклитом  боЯр  и
выборных  от  града.  ‚асилий  Љочева  встретил  его  непривычно хмурый  и
неприступный - словно подменили московита! ‘казал, уже не отводЯ глаза:
     - Ћрдынское серебро брать будем со всех!  Џото и вороты закрыли!  € с
тебЯ, Ђверкий, не посетуй уж, и со всех боЯр, и с горожан нарочитых...
     ђостовский тысЯцкий вскипел. ‘ опозданием узрев московскую дружину за
спиною ‚асилиЯ,  готовую взЯтьсЯ за сабли, рванул себЯ за отвороты дорогой
ферЯзи, крикнул:
     - ѓолову руби,  смерд!  Ђ Я не позволю!  Ќе дам грабить града!  Џущай
великий кнЯзь с нами,  с боЯрами,  с вечем градским сговорит, а не с ханом
своим поганым в  ‘арае,  за  нашею спиной!  ‚озможем и  сами  собрать дань
ордынскую!
     ЉнЯжой двор начинала остолплЯть,  теснЯ московских ратных,  густеющаЯ
толпа горожан.  Ќо в этот трудный час Њина, пробившись с помощью ордынской
плети  сквозь рЯды  смердов и  кинув повод стремЯнному,  вбежал в  палату.
Ћзрев  и  едва  выслушав брызжущего слюною  ЂверкиЯ,  синклит  и  градскую
старшину,  что уже было со сжатыми кулаками оступала,  загораживаЯ, своего
тысЯцкого, Њина, громко позвав оружных кметей, врезалсЯ в гущу ростовчан и
ухватил  ЂверкиЯ  за   воротник.   ЃоЯре  обомлели  неслыханною  дерзостью
московита, а Њина, не даваЯ никому прийти в себЯ, выволок ЂверкиЯ из рЯдов
и, кинув в руки подоспевших кметей, рЯвкнул:
     - ‚зЯть!
     - Џовешу пса!  - возопил он в лицо ростовскому тысЯцкому, меж тем как
кмети, крепко взЯв старика под руки, волокли отчаЯнно упирающегосЯ ЂверкиЯ
прочь от своих сограждан,  которые, оказавшись в кольце копий и обнаженных
сабель,  лишь глухим ропотом выражали возмущение, не смеЯ ринуть на помощь
плененному воеводе.
     - Џущай!  -  орал Ђверкий.  -  Љровью!  Њоею кровью пущай!  Ђ не дам!
Џогину,  Яко •ристос на ѓолгофе,  а вы вси, гражана ростовские, разумейте,
какова...
     - ‚ешать!  -  взревел Њина,  перебиваЯ старика.  - ‚ешать сей же час!
‚еревку сюда! Џомост! „авай старого пса! Ќе за шею, нет, за ноги! ‚ытрЯсем
из ево ордынское серебро!
     €  старый  боЯрин,   что  уже  было  решил  отдать  жизнь,   осиЯнный
мученическою   славою,    нежданно   повис   под   потолочиною,    нелепо,
по-скоморошьи,  перевернувшись вниз головою, с завороченными полами долгой
ферЯзи,  хрипЯ и булькаЯ, извиваЯсь и нелепо болтаЯ руками. ‘тарика лишили
чести, лишили права достойно умереть!
     ‘кованные ужасом,  глЯдели ростовские старейшины на  жуткий воздушный
танец  своего тысЯцкого,  только в  сей  час  понЯв  наконец,  что  Ярлык,
купленный Љалитою у хана,  - это не пустаЯ стороннЯЯ грамота и что платить
за тот Ярлык придет им всем,  и  тЯжка окажет граду ђостову плата сиЯ!  €,
озрЯсь  на  ощетиненное округ  железо,  старцы градские возрыдали и  стали
падать на колени,  протЯгиваЯ руки в сторону всесильного,  миги назад едва
ли не смешного, а теперь неслыханно грозного московита.
     ЂверкиЯ,  вдоволь поизмывавшись над  стариком,  вынули из  петли едва
живого.  ‚ытаращенные глаза тысЯцкого,  в кровавой паутине, были страшны и
едва  ли  что  видели.  Љровь  шла  из  ушей  и  гортани.  ‘луги  уволокли
поруганного боЯрина к  себе в дом,  и тотчас вслед за ними Явились оружные
московиты и начали переворачивать хоромы сверху донизу, собираЯ серебрЯные
блюда,  чаши,  достаканы,  цепи и  поЯса с  каменьЯми,  лалами и Яхонтами,
выносЯ   поставы  драгоценных  сукон,   мЯгкую   рухлЯдь,   кожаные  мешки
новгородских гривен,  арабских диргемов и  западных нобилей...  Ѓрали  без
меры,  счету и  весу,  оцениваЯ взЯтое едва  на  глазок.  “же  не  брали -
грабили! € такое же творилось в тот же час по  всему  ђостову.  Ѓрали,  не
очень даже разбираючи, где ЃорисоглебскаЯ, а где ‘ретенскаЯ сторона.
     Ћбобрав город,  принЯлись пустошить все  подрЯд пригородные волости и
везде творили такожде: дружиною занимали боЯрский двор, а там проходили по
смердьим избам,  из  веси в  весь,  отбираЯ узорочье и  серебрЯную утварь,
стойно татарам,  - разве только, в отличие от ордынцев, не жгли хором и не
трогали храмового серебра.
     €  не  в  редкость было узрети в  те  поры,  как за  ревущею в  голос
раскосмаченной девкой гналсЯ безстудно ражий московит и,  ухватив беглЯнку
за  косу,  заламываЯ назад  голову,  едва  не  с  мЯсом  выдирал  из  ушей
серебрЯные серьги.
     <ђобЯты> ополонились все досыти.  Џортами, оружием и коньми. Њина сам
потрошил потом  переметные сумы  своих кметей,  ругаЯсь,  лупил по  рожам,
отбираЯ ворованное серебро.  ђатники ворчали,  словно  собаки над  костью,
нехотЯ уступали воеводе.  „обра хватало и без того,  да жадность одолевала
каждого.  Љогда так берут,  охота и самому запустить руку в кнЯзеву мошну!
ђазмазываЯ  кровь  на  битых  мордах,  неволею  развЯзывали  торока.  Њина
отбирал,  не  жалеЯ.  ‡нал,  что  только  собранным  серебром  оправдаетсЯ
учиненный им в ђостове грабеж и насилование многое.
     ‚прочем,  и себЯ самого не забывал боЯрин,  уже не один воз добра, не
один  десЯток  коней  отсылал  он  восвоЯси,  торопЯсь  удоволить себЯ  на
ростовской беде.  ‚  имении  великого боЯрина  Љирилла не  удержалсЯ и  от
грабежа прЯмого.  ЃоЯрин давал в уплату дани ордынской драгую бронь, что и
великому кнЯзю пришла бы  в  пору,  -  с  золотым письмом по  гранЯм синей
стали,  с блистающим зерцалом и наведенными хитрым узором налокотниками, -
дивную бронь!  Њина отобрал бронь за так и  не стал даже класть ее в  счет
ордынской дани (<‘ебе беру!>).  Ђ молодцам разрешил пограбить и все прочее
оружие на дворе боЯрском.
     ЃоЯрин Љирилл,  высокий,  сухой,  красивый,  вскипел было,  потемнели
синие очи,  и  тут же сник,  уступил,  сдалсЯ.  Ђ  сыны его,  те волчатами
глЯдели на московского кнЯжеборца.  Ћсобенно старший.  „аже и  броситьсЯ в
драку был готов,  едва удержали свои же холопы за плеча!  Ѓог спас,  не то
пришло бы кровавить саблю,  а там, поди, уже и ответ держать о погубленной
боЯрской душе!
     Ќе  ведал Њина и  после не узнал,  кого грабил он в  те поры и  какие
боЯрчата глЯдели на него ненавистно!  Ђ узнай -  и не поверил бы, пожалуй,
что тот,  старший,  едва не зарубленный им,  будет духовник великого кнЯзЯ
московского,  а второй,  отрок лет эдак семи-восьми, станет с годами самым
великим подвижником ђуси  Њосковской!  Ђ  бронь та,  отобраннаЯ безстудно,
доживет до горестного сражениЯ на реке ’росне (ровно сорок лет спустЯ того
соромного дела),  где сын Њины,  „митрий,  в отцовой броне, защищаЯ рубежи
Њосквы  от  нежданного набега  Ћльгерда литовского,  сложит  голову в  том
неравном бою,  кровью искупив давний,  позабытый уже,  грех  усопшего отца
своего,  и  похищеннаЯ некогда  Њиною  бронь  достанетсЯ,  в  свой  черед,
удачливому литвину...


        ѓ‹Ђ‚Ђ 7

     —етверо  великих  боЯринов  тверских  сидели  в   горнице  небогатого
посадского дома в  маленьком городке литовском,  где  нашел приют бродЯчий
двор  изгнанного  кнЯзЯ  Ђлександра  Њихалыча,   когда-то  великого  кнЯзЯ
владимирского,   а  ныне,  вот  уже  второй  год,  беглеца,  коему  пришло
распроститьсЯ с  последним приютившим его  русским городом,  Џлесковом,  и
теперь скитатисЯ во владениЯх ѓедиминовых. ЃоЯре разговаривали, и разговор
грозил  уже  перерасти  в  брань.  ’рое  собрались  выслушать  четвертого,
прибывшего утром из ’вери,  с той,  русской стороны, оставленной всеми ими
ради своего кнЯзЯ.  ‚ести были так и сЯк,  но не о них шла речь. Џриезжий,
€ван  Ђкинфнч,   сказывал  братьЯм  -   родному,  ”едору,  и  двоюродному,
Ђлександру €ванычу  Њорхинину,  а  с  ними  третьему в  их  тесном,  почти
семейном  кругу,  своЯку  Ђндрею  €ванычу  Љобыле,  -  о  необычном  деле,
затеЯнном московитами.
     ‘ам ђодион Ќесторыч ђЯбец сваталсЯ к  их с  ”едором сестре,  Љлавдии,
вдове убитого некогда под  ЏереЯславлем „авыда,  в  том  самом злосчастном
бою,  в коем сам ђодион вздел на копье голову их батюшки, Ђкинфа ‚еликого,
и поднес юному тогда кнЯжичу московскому, €вану „анилычу Љалите, нынешнему
великому владимирскому кнЯзю  и  главному,  после хана  “збека,  ворогу их
господина, Ђлександра Њихалыча.
     ђазговор шел как раз о том,  что за сватовством этим стоит едва ли не
сам кнЯзь московский.  € что нелепо им,  боЯрам опального Ђлександра, идти
на  этот  союз даже и  ради вотчин переЯславских,  вновь отобранных у  них
Љалитою.
     €ван металсЯ,  выслушиваЯ то  тЯжелые упреки Ђлександра,  то  строгие
покоры ”едора,  и лишь спокойно-вдумчивое молчание ЂндреЯ Љобылы рождало в
нем надежду ежели не уломать братьев,  так хоть заставить их выслушать его
путем.
     ‘луг из  горничного покоЯ удалили -  не длЯ них был разговор.  „аже и
оконца заволочили заслонками: не достоит иному любопытному уху знать то, о
чем тут толкуют русские боЯре промежду собой.
     „убовый жбан с  молодым пивом уже  сильно опустел;  уже сильно оплыли
свечи,  от  плЯшущего огнЯ  коих  по  нетесаным бревенчатым стенам горницы
мотались огромные тени.  Ћт лавки,  застланной медвежьей, грубо выделанной
шкурою,  к глинЯной черной печи и назад,  туда и назад,  мерил покой €ван,
почти задеваЯ головою черный аспидный потолок из накатника. „орогое платье
боЯрина, руки в золотых перстнЯх, востроносые сапоги цветной кожи казались
здесь,  в  грубой и  бедной хоромине,  особенно богаты и необычайны.  Ќо и
трое,  рассевшиесЯ на шкуре за столом, когда на них падали отблески света,
тоже ЯвлЯли собою вид зело не бедный.  Ќевесть,  видывали ли когда в  этом
крохотном,  не то литовском, не то полесском, городишке такие порты, такое
узорочье,  таких разубранных коней и такое дорогое оружие, коим величались
наезжие русские боЯра и их изгнанный великий кнЯзь.  Џраво €вана Љалиты на
владение столом владимирским здесь не  признавалось ни  на  словах,  ни на
деле.  ђади того ушли с  кнЯзем своим,  ради того жили и  ждали:  воротить
домовь и взвести Ђлександра вновь на золотой стол владимирский!  € об этом
тоже была речь в тесной горнице, промежду четырех боЯринов русских.
     ‚се четверо были на возрасте,  в  зрелом расцвете лет и  сил.  “же не
юнцы, не холостые парни.  “же и победы, и поражениЯ изведали они в жизни и
судьбе,  водили  полки  и спасались от татар.  ‡а каждым стоЯли сотни слуг
военных,  каждый мог поднЯть,  Явившись в ’верь,  не  одну  тыщу  оружного
народу,  кметей и мужиков, и потому даже изгнанные, даже и подвергшие себЯ
добровольной,  вкупе с кнЯзем своим, опале, были они силою немалой, с коей
считалсЯ и ѓедимин, приютивший беглецов, и московский кнЯзь €ван Љалита, и
даже  далекий  хан  ордынский,  “збек,  повелевавший  десЯтками  Языков  и
народов.
     - Љорысть земную достоит имати нам вкупе со  кнЯзем своим!  ’окмо!  Ђ
без ево -  не след!  Њы -  слуги господина нашего,  и нелепо нам принимати
дары от ворога московского!  -  кричал Ђлександр Њорхинин,  пристукиваЯ по
столу кулаком.
     - „ары?  Љакие дары?  „арЯт тебе  ‚ески те?!  -  орал  в  ответ €ван,
продолжаЯ мерить  горницу  беспокойными шагами.  -  Ћ  сватовстве речь!  Ћ
сватовстве!  ‚ески...  ‘ ‚есками... в придано пойдут ђодиону. ‘естре даем,
не чужой душе!
     - Ќе мы даем,  а нам дают!  -  уточнил ”едор.  -  „ают и тут же назад
берут. “ж безо кнЯзЯ €вана не обошлось никак!  ’ьфу!  - Ћн зло сплюнул.  -
‹ис двухвостый!  ‚от кого „митрию-то Њихалычу стоило убить в Ћрде  заместо
ћриЯ!  Ћн всему злу притчина.  Џоди, и кнЯзЯ Ђлександра имать не сам “збек
надумал,  а „анилыч подсказал!  Ђ с ‚есками он давно крутит! Ћх, €ван, дал
ты промашку единожды,  под Њосквой,  не отпирайсе, дал промашку немалую! ‘
тех же ‚есок и началось.  € что, сидим мы тамо? Ђ одолел бы Њихайло-кнЯзь,
давно сидели на отчем мести мы с тобой!
     €ван покраснел,  побурел даже.  Ћ той,  давней,  полуизмене в бою под
Њосквой,  когда он не перешел с полком в заречье и тем позволил московитам
отбитьсЯ на бою,  €ван Ђкинфич предпочитал не поминать. € уж брату не след
бы поминать о том! „оходы с переЯславских вотчин шли ему наравне с €ваном.
     - Ђ  уверен ты,  ”едор,  что  тверские боЯре,  захвати тогда  Њихайло
Њоскву,  нас с тобою в думе кнЯжой долго потерпели?  „а те же Ѓороздины! €
тебЯ и  менЯ с  великих местов живо согнали бы в городовые воеводы али еще
подале  куда!  Њы  все  длЯ  тверичей  пришлые!  ђодовые  вотчины  наши  в
ЏереЯславле, понимай сам!
     ”едор хмыкнул, пожал плечами, представил себе лица природных тверичей
и - смолчал. Ѓрат €ван, пожалуй, угадал верно.
     - ’ы-то што молвишь? - отнессЯ ”едор к Ђндрею Љобыле.
     ‚ысокий и  широкий Ђндрей раздвинул румЯные щеки,  усмехнувши слегка,
дрогнули усы,  крепкие мощные длани приподнЯл от столешницы (такими лапами
не в труд удавить и медведЯ),  растопырив толстые пальцы, словно отодвинул
от себЯ спор братьев:
     - Њне што молвить!  „ело семейное!  Ѓрат нашево кнЯзЯ,  ЉостЯнтин, на
дочке ћриЯ „анилыча женат и  в  походе на  нас  вои вел.  —то ж,  его тоже
зазришь в дружбе с €ваном?  - Џовторил, опускаЯ ладонь: - „ело семейное! -
‡адумчиво поглЯдел долу.  Ћгладив широкую каштановую бороду,  прибавил:  -
‘ама-то Љлаха как? —ать не маленькаЯ!
     - ’ы,  Ђндрей,  что же думашь, лепо нам и с €ваном „анилычем поладить
за спиною кнЯзЯ своего? - с обидою изрек Ђлександр Њорхинин.
     - Џочто ты так?!  -  спокойно,  без обиды отозвалсЯ Ђндрей.  -  џ ить
здесЯ сижу,  с вами!  € молодцы мои тута,  в ‹итве!  Њне ить и воротить во
’верь мочно было! ‘ам знашь!
     Ћн бережно олапил глинЯный кувшин, подержал, болтнул. ЏочуЯв пустоту,
приподнЯлсЯ, осторожным медведем двинулсЯ по горнице, пригибаЯсь, чтобы не
задеть потолочин. ‹егко приподнЯв жбан, налил полный кувшин пива и воротил
к столу.
     - ЏейтЯ,   гаспада!   -  сказал  по-псковски,  длЯ  смеху,  и  широко
улыбнулсЯ.  Ќе любил,  когда при нем зачиналась какаЯ брань. ‘амого ЂндреЯ
Љобылу ни  разобидеть,  ни раззадорить на спор было решительно невозможно.
Џрисев и отпив, он шумно вздохнул, поглЯдел в потолок:
     - •леб уже убирают!  -  сказал,  ни к  кому не обращаЯсь,  и  хоть не
примолвил ничего,  а стало понЯтно,  что убирают там, дома, в ’вери. € еще
показалось трем другим,  что не так уж и  важно,  пойдет ли нет ЉлавдиЯ за
ђодиона, дело в сам деле семейное!
     - ’ы,  Ђндрей,  како мыслишь о делах наших?  -  посбавив тон,  хоть и
по-прежнему хмуро, вопросил Ђлександр Њорхинин. (Ћн сидел нахохлЯсь, глЯдЯ
выпукло-рачьим взором,   стойно   родителю,   и   островато,   неприступно
отгораживалсЯ локтЯми от прочих.) - Љако мыслишь, почто мы сидим тута и до
чего досидим?
     - Ђ никак не мыслю!  -  добродушно и просто отмолвил Ђндрей.  - ‘ижу!
Ѓыл бы дома,  пошел нынче сам,  с  горбушею,  валить хлеб.  ‹юблю пройтись
эдак-то  по  Яровому!  -  Ћн  усмехнулсЯ  вновь  румЯно  и  молодо,  даваЯ
сотоварищам волю подтрунить над его пристрастием к мужицкой работе.  Џожал
широкими плечами:  - Љак ни то да образует! ‹ибо “збек умрет, либо еще что
содеет. Ќе век же нам по ‹итве горе мыкать!
     - Џлоха надеЯ! - пробурчал Њорхинин.
     - Ђ ты,  Ђлександр, каку думу думашь? - строго спросил его ”едор, так
и  не тронувши пива,  поставленного перед ним Љобылою.  Ћн был суше €вана,
узкобород и  неулыбчив ликом,  а потому казалсЯ иногда годами повозрастнее
брата,  да и  говорил так вот,  строго и неотступно,  почитай,  со всеми и
всегда.  ”едор был воин, стратилат, и вынужденное сиденье в ‹итве ему было
тЯжелее, чем Ђндрею Љобыле.
     Ђлександр повел  рачьим выпуклым глазом в  сторону двоюродного брата,
передернул локтЯми, сказал - в стол:
     - Њыслить надобно о ђуси! Ђ не о своих вотчинах!
     - „ак и откажись от вотчин тех! - вскипел €ван.
     - Џочто?  - хмуро поднЯв на него глаза, вопросил Ђлександр. - ‚отчины
нам дадены за службу кнЯзю своему в  володенье и  в  род!  Џото надлежит и
честь рода блюсти неотступно!
     - Ђ мы тут,  в ‹итве,  -  круто остановЯсь, выкрикнул €ван главное, о
чем молчали допрежь,  - кому сЯ деем пользу: ђуси али ѓедимину литовскому?
Ћн ить и веры не нашей!
     - ‚  веру  православную ‹итву  и  перевести  мочно!  -  примирительно
прогудел Ђндрей Љобыла.  -  ’ута и  так православных христиЯн поболе,  чем
невегласов литовских альбо католиков...
     - „ругую  ђусь  зачинать?  -  вопросил  ”едор  сурово.  …му  в  ответ
промолчали.  „ругую ђусь, ђусь литовскую, с чужими кнЯзьЯми во главе, коих
еще  надлежало крестить  в  православную веру...  Ћ  таком  тЯжко  было  и
подумать.  Ќет,  воротить  бы  Ђлександра на  великий  стол  да  поприжать
Њоскву...  Ќо все понЯли вдруг,  что, пока они будут которовать с Њосквою,
ѓедимин станет усиливать себЯ за  счет русских земель,  и  кто знает,  чем
кончит этот настырный литвин,  получивший стол непонЯтно как,  едва ли  не
угробив своего покровителЯ, ‚итенеса. ’акой ни перед чем не остановит! € в
молчанье, обнЯвшее четверых, в согласную думу землЯков ”едор уронил колюче
и жестко:
     - Ћдно скажу:  с Ћрдою ѓедимин не сговорит!  „а и с немцем,  пожалуй,
тоже... ‘ “збеком на ‘моленске соткнутсЯ они... Ђ вот како надлежит нам сЯ
вершить - не скажу. ’ы, Ђлександр, все знашь, все постиг, молви!
     - Љатолики жмут...  -  отозвалсЯ Њорхинич недовольно.  € помедлив:  -
‚идал сам, какаЯ она, ‹итва! ‘ила есть, а вот броней добрых... Ќемец, он в
железе весь.  Ѓез нас,  без ђуси,  им тута не сдюжить! Џонимай сам! Ќа сем
дели можно и ’вери выстать,  можно и новую ђусь зачать. Ќе с Њосквою ж нам
лобызатисЯ! „ЯдЯ Ђкинф убит под Џереславлем, „авыд - с ним вместЯх. Њы-ста
едва  ушли!  Њихайлу-кнЯзЯ москвичи уморили,  „митриЯ Њихалыча тоже -  без
€вана „анилыча не  обошлось!  •удой мир  с  таким соседом!  Ђ  как великое
кнЯжение добывали? ћрий - из-под шаровар своей татарки; €ван - уж не знаю,
не  сам ли  “збеку сЯ давал...  Ќынче ђостов ограбил под дочерним подолом,
дочиста, бают. ‘рам! ‚еликий кнЯзь! ‘мердич, одно слово!
     - Ќе скажи,  Ђлександр...  €ван „анилыч умен... - раздумчиво возразил
”едор.  - € умен, да не наш! - круто окончил он и поднЯл глаза на брата: -
Ѓерегись, €ван! Ћкрутит тебЯ тезка твой, сам и не почуешь! •итрее „анилыча
нам с тобою не быть!
     - ‚есок жалко!  -  просто сказал €ван.  - Ђ ЉлавдЯ что ж... …й и Я не
укажу,  коли не восхощет!  Ђндрей вон бает:  <„ело семейное!>  џ и сам так
мыслю... Ђ потом... Њне-ста способнее станет туда-сюда ездить, может, и не
столь хитер твой „анилыч, на деле-то!
     - Ћн мой,  как и твой!  -  возразил ”едор и,  помедлив,  прибавил:  -
Џовидь Љлашу.  Џущай сама решит!  ‚  сам дели,  не  ђусь продаем,  свадьбу
сводим! ’ы, Ђлександр, как сЯ?
     - џ двоюродный! Ѓыла б роднаЯ сестра, еще подумал бы, пожалуй. ’олько
не по праву мне это. •оть и двадцать пЯть летов прошло, а все - убийца он,
ђодион-от!
     - Ќа  бою ить,  на рати дело-то створилось...  -  протЯнул неуверенно
€ван.  (ђодион,  и в самом деле,  мог ведь не убивать родителЯ,  или уж...
ѓолову-то на копье - грех какой!)
     - Ќад воином так не деют!  -  строго произнес ”едор вслух то,  о  чем
подумал €ван. € вновь решенное было ими дело невесомо зависло в воздухе.
     - Ђндрей! - почти с отчаЯньем вопросил €ван. - ’ы-то как?
     - Ђ что Я?  - отозвалсЯ румЯный великан. - ’ы Љлавдю прошай лучше. …й
жить-то! €ли уж в монастырь пойти... € то - годы не малые!
     €  при слове <монастырь> вновь задумались братьЯ.  Љак-то упустили до
сей  поры.  Ќадо было Љлавдии давно жениха сосватать,  да  вот...  ђостила
дочерь.  “бивалась по „авыду.  Ђ там и дочерь болестью в могилу унесло,  и
годы прошли. ’ут и знай, и думай!
     - ‚от что, €ван! - решилсЯ наконец ”едор. - Џрошай Љлавдю, как она. Ђ
только...  ‡най,  €ван,  Я с тобою,  куда ты, туда и Я. “ж братней доли не
отрину.  ’олько и ты,  тово!  Ћ ђуси думать надо в первую голову! ќто ‘аша
правду бает!  Ђ  кнЯзю своему изменить -  ђодину порушить.  Њы  за  ђусь в
ответе с  тобой.  „а что -  все четверо!  ‡а людей,  за смердов,  за ’верь
пожженную, за убиенных на той рати евкаловой... ’ебЯ не остановишь, знаю.
Њожет,  и  ЉлавдиЯ решит взамуж пойти.  Ђ только -  сказанного не забывай,
брате!
     ‚ыпили.  Џро себЯ каждый подумал почему-то о  браке Љлавдии как уже о
сговоренном,  хотЯ и не знали, как еще решит сама сестра. Ќо и то сказать:
сестра в братней воле.  …й,  коли похочет своего добитьсЯ €ван, две дороги
только:  в  монастырь или в постель супружескую.  Ђ отсюда,  из ‹итвы,  не
усмотришь,  не  услышишь,  коими  глаголами станет улещать Љлавдию старший
брат!  Џотому и  хмурились и  молчали.  €  еще  потому молчали,  что  было
подозрение на €вана:  а все ли сказал им брат или еще и иные посулы принЯл
он от кнЯзЯ московского?  ѓорько было думать о сем Ђлександру,  а ”едору и
подавно.  Ќо €ван,  ради своего похотеньЯ,  на многое мог посЯгнуть,  да и
посЯгал не  раз!  Ѓыло за ним такое,  не скроешь,  не забудешь,  хоть бы и
хотелось!  € только Ђндрей Љобыла, широко улыбнувшись, простодушно остерег
Ђкинфича:
     - ‘мотри,  ‚анЯ!  ‘естру не  насилуй,  пущай сама решит!  ’ак-то,  по
сердцу,  лучше,  способнее!  €  тебе опосле покой будет на  душе!  Џротиву
совести да  противу воли ежель чего сотворишь,  после сам  сЯ  покаешь сто
раз!


        ѓ‹Ђ‚Ђ 8

     ђодион Ќесторыч после смерти первой жены и  детей так  и  не  женилсЯ
вновь.  ѓлухое отчуждение, вот уже четверть века, с того памЯтного боЯ под
Џереславлем,  окружавшее его  в  среде боЯр  московских и  несомое им  уже
привычно,  как  крест,  как судьба,  как неизлечимаЯ нутрЯнаЯ болесть,  да
гордость,  тем  большаЯ,  чем  больше чуЯл он  это,  после убийства Ђкинфа
‚еликого,  настороженное недружелюбие -  верно, они и не позволили ђодиону
искать  невесты  среди  этих  чванных  московитов:  ђедегиных,  Ђфинеевых,
Ћкатьевых,  Љочевых... ‚се они не стоили его перста мизинного! Ћн один, со
своей кованой ратью,  весил больше их  всех -  так,  распалЯЯ себЯ,  думал
порой московский воевода,  в иное, более спокойное времЯ понимавший, что и
Џротасий,  и ЃЯконт,  да и не они одни,  не менее его значат (а то и много
более!)  при  дворе московском.  Ќо  так  или  иначе,  а  высокий седоусый
красавец ђодион старел один в своем сходненском гнезде, в тесаных хоромах,
в  окружении  слуг,  приживалов,  собак  и соколов (охоту любил он превыше
всего),  среди случайных наперсниц своих,  коих  часто  менЯл,  никогда  и
никоторую не  приближаЯ  к сердцу,  почему они и приходили и исчезали,  не
оставлЯЯ следа ни в домашнем быту, ни в памЯти боЯрина.
     ‘реди местных он  был чужаком,  и  порою долило,  что обширное имение
‘ходненское,  а  к тому и переЯславские,  вырванные у Ђкинфичей,  вотчины,
останут какой ни  то  захудалой дальней родне или  уйдут как  выморочные в
кнЯжескую казну после его смерти -  на бою ли али в постели своей... Ќо до
смерти в постели было, положим, еще не близко!
     “тром  того  днЯ,  поломавшего,  возмутившего  и  наполнившего  новым
смыслом всю его жизнь, еще ничего не знал, не ведал ђодион, в накинутом на
плечи летнем посконном зипуне стоючи посреди двора,  меж  тем  как конюшие
выводили злого каракового жеребца, и тот, свиваЯ змеем атласную тугую шею,
приседал и храпел,  косЯ глазом в сторону ђодиона,  и злилсЯ, и норовил то
куснуть, то лЯгнуть едва-едва удерживавших зверЯ ражих молодцов-конюших.
     Џрослышав от подскакавшего вершника,  что зовет кнЯзь, ђодион, не без
сожалениЯ,  велел  увести  жеребца и,  воротЯ  в  хоромы,  приказал подать
выходные платье и сапоги. Љо кнЯзю надлежало ЯвитьсЯ в лучшей срЯде. Љонь,
обычный  его  верховой,  степных кровей  холощеный иноходец,  уже  ждал  у
крыльца,  подведенный конюшими.  ђодион,  переоблаченный,  легко  взмыл  в
седло,  слегка повел  бровью -  четверо военных холопов уже  ждали верхами
своего господина - и, в опор, вылетел из ворот.
     ‚оротилсЯ боЯрин поздно вечером,  задумчив и  хмур.  ‘овет,  а точнее
сказать,  приказ великого кнЯзЯ отвергнуть было бы трудно,  но даже и  дай
ему €ван больше воли,  ђодион не знал бы,  что ему содеЯть теперь.  Ќовыми
глазами  обвел  он  свое  жило,  по-холостЯцки запущенное (борзые свободно
ходили по  дому,  а  любимаЯ охотничьЯ сука так  и  ночевала под  кроватью
господина, подчас пугаЯ нежданным лаем случайных его подруг).
     Џостельничий  холоп  стЯнул  сапоги,  унес  дорогое  платье.  ђодион,
переодевшись вновь в холщовые шаровары и рубаху,  лег на постель,  закинул
сухие жилистые руки за голову, прикрыл глаза. € тут поплыло-закружило пред
ним.  € тот роковой, далекий уже, как жизнь, как времЯ, бой, и белое горло
Ђкинфа ‚еликого,  и его голова,  вздетаЯ на копье, и хруст, зловещий хруст
ножа,  когда он, обеспамЯтев, кромсал горло врага... ‘глотнув сухую слюну,
вымолвил беззвучно:
     - Ќикогда она мне не простит!  -  € покачал головой. Ѓезумно было это
все. ‘овершенно безумно! € бесполезно все - и поездка во ’верь, куда кнЯзь
€ван „анилыч посылает его с  неважным поручением,  а на деле затем,  чтобы
посмотреть на  невесту,  и  все это тЯжелое,  нелепое сватовство...  „а  и
поздно,  поздно все!  ‘колько лет ему, сколько ей? Ћн совсем закрыл глаза,
задышал часто. „ве слезинки показались, почти незаметные, в уголках крепко
смеженных век.  ѓорЯчаЯ,  горькаЯ обида на жизнь, на времЯ, беспощадное ко
всему,  что опоздал или не  возмог совершить человек в  годы своей юности,
поднЯлась в нем и остановилась где-то у горла. Љонечно, он поедет в ’верь.
€сполнит наказ €вана „анилыча.  Ќу и...  и посмотрит Љлавдию Ђкинфичну.  €
получит отказ.  €  сможет спокойно отмолвить кнЯзю...  ‘покойно отмолвить,
спокойно отмолвить... —то? Ћ чем?
     ‚  дверь  постучали.  „оезжачий прошал что-то,  он  ответил,  и,  как
показалось,  разумно,  и  тот,  кивнув,  вышел исполнЯть.  Ќо ђодион через
мгновение уже не мог вспомнить:  с чем приходил холоп?  Ћ чем и ради какой
надобности спрашивал?
     …два поужинав и  кое-как отделавшись от вечерних забот хозЯйственных,
ђодион,  знаЯ,  что не заснет,  накинул тЯжелый дорожный охабень и вышел в
сад над речным обрывом. ‡десь почти не донимали комары и можно было, кинув
охабень под Яблоню,  прилечь (тотчас подбежала,  ткнувшись носом в ладонь,
любимаЯ борзаЯ) и,  призакрывшись полою долгой, широкой оболочины, думать,
глЯдЯ,  как срываютсЯ и, прочертив мгновенный огнистый след, падают спелые
звезды, исчезаЯ прежде, чем успеваешь задумать желание.
     ђека  журчала.  Ќевдали  глухо  ворочалась мельница.  ‚ода  была,  до
осеннего обмолота,  спущена, и работала только одна крупорушка, равномерно
ударЯвшаЯ пестом в высокую долбленую колоду, полную проса.
     Ћн все-таки уснул,  задремав,  потому что среди ночи проснулсЯ вдруг,
словно ударили,  и несколько мгновений думал:  что такое,  и в чем дело, и
почему он тут?  € тотчас припомнил все,  и облилсЯ опЯть жарким стыдом,  и
без мысли,  недвижно,  расширенными глазами вперилсЯ в  ночную,  затЯнутую
речным туманом темноту.  ’ам,  за рекою, скрипели-перекликались коростели;
прЯмо над ним тЯнула свое <тьюить,  тьюить,  тьюить> зорЯнка;  в отдалении
прокричала выпь.  Ќочь  всЯ  жила тайною жизнью зверей,  птиц,  насекомых;
что-то шуршало в траве,  ползло, потрескивало, чьи-то усики щекотали кожу.
†изнь не кончалась,  как порешил он когда-то.  Ћна не кончалась никогда. €
то,  что  предложил ему  кнЯзь,  было не  нелепостью,  не  хитрым расчетом
государских дел,  нет!  ќто было его спасением. …динственным возможным еще
спасением за  всю прошедшую четверть века,  за  все то  грозное и  горькое
отчуждение,  в  котором он жил,  словно в  оцепенении,  и  уже привык и не
сопротивлЯлсЯ этому, не чаЯ уже себе ни другой жизни, ни другого конца...
     Ћн поедет в ’верь.  Ћн,  убийца Ђкинфа, вымолит у его дочери прощение
себе. ‚ески, что станут теперь приданым Љлавдии Ђкинфичны, - как малы они!
Љак  мало значат перед тем,  что  ему  теперь,  на  старости лет,  обещали
подарить жизнь!  <„а пущай Ђкинфичи забирают ‚ески себе!> - мельком, как о
ненужном совсем и далеком,  подумал ђодион.  Џодумалось -  и ушло. Ќад ним
было  теплое,  близкое  небо,  затканное золотыми  россыпЯми звезд  сквозь
темные ветви и вырезную листву Яблони. Ћн смотрел - и не мог насмотретьсЯ,
дышал -  и не мог надышатьсЯ и,  кажетсЯ,  плакал,  сам не замечаЯ того. Љ
нему пришло спасение!  —то бы  ни  затеивал вокруг этого брака кнЯзь €ван,
чего бы ни хотели Ђкинфичи,  все равно!  ’о,  что получит он,  неизмеримо,
безмерно больше!  …сли -  <да>.  …сли она захочет. ’еперь он вдруг и сразу
страшно испугалсЯ возможного отказа Ђкинфичны...
     ‘транно,  что во  всю ночь ни  разу не  подумал он:  как выглЯдит его
будущаЯ невеста?  Љогда-то он видал ее еще молодой вдовою.  ‚идал -  и  не
заметил,  не разглЯдел толком.  Ѓыла невысока,  стройна.  ‘ейчас, верно, и
огрузнела,  и  постарела...  <Ќе  надо!  Ќе  думай!>  -  прокричал  внутри
остерегающий голос,  и он легко,  без сопротивлениЯ, послушал его. € тогда
вновь приблизились к  нему небо,  и  ветви Яблони,  и беззвучные мерцающие
разговоры золотых звезд.
     Ѓыло  спасение.  †изнь  можно было,  перечеркнувши,  повторить опЯть,
переписав, как грамоту, на новую харатью!
     ’еперь на него стал наваливать сон.  Ћн еще сколько-то боролсЯ с ним,
плыл,  как на  волнах подымающегосЯ перед зарею речного тумана,  но  вдруг
уснул и улыбалсЯ во сне.
     Ђ небо бледнело,  зеленело,  одна за другой гасли звезды,  как свечи,
зажженные господней рукой.  ѓасли  звуки,  только  журчала река  да  глухо
стукала  крупорушка  в  отдалении.   ‚се  заволокло  туманом.  ЏриближалсЯ
рассвет.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 9

     Џосле того как схлынула ’уралыкова рать,  волоча рабов, скот и добро,
оставлЯЯ  дымы  пожарищ  да  пепел  заместо  деревень,  уцелевших охватило
отчаЯнье.  ‘ама великаЯ кнЯгинЯ Ђнна жила в  велицей скудости,  а  уж  им,
жонкам боЯрским,  пришло и  поболе того.  ЉлавдиЯ сама  и  воду  носила из
’верцы попервости.  Џокуль не  приехал брат,  не  помог кое-как  огоревать
первую клеть на пожаре.  Ђ  до той поры ой и  досталось!  †или в  землЯной
норе,  в грЯзи,  во вшах; госпожа и слуги - все в одном жилье. Џо стыдному
делу какому -  хоть отвертывайсе!  Ќи хлеба,  ни дров...  Ѓрат €ван привез
какого ни есть добра, пригнал корову первую. ЉлавдиЯ как села доить, так и
заплакала той поры... ‚еликаЯ боЯрынЯ тверскаЯ!
     €  все-таки  ’верь восставала из  пепла.  Џотихоньку строились купцы;
возвращались,  не разом и не вдруг,  уцелевшие жители.  Ћживали деревни, и
оттуда,  из лесных глухоманей,  вновь повезли скору и лен, зерно и убоину.
‚еликаЯ кнЯгинЯ Ђнна  всем  подавала пример.  ‘ама  жила  как  холопки,  а
ЯвлЯлась на люди всегда прибраннаЯ,  прЯмаЯ,  в строгой и чистой срЯде; и,
баЯли,   даже  стирала  сама,   по  ночам.   ‘   первых  же  ден  устроила
странноприимный дом,  призревала убогих,  раненых, увечных и обмороженных,
детей,  потерЯвших родню, жонок, оставших без мужа и крова. ‘ама ходила за
болЯщими,  перевЯзывала гнойные раны,  не  морщась от страшного запаха,  и
подвигом своим,  иноческим терпением,  а паче того -  гордым достоинством,
тем,  как не ронЯла себЯ ни в  облике,  ни в  повадке кнЯжой,  -  поднЯла,
вытЯнула и  град,  и  кнЯжество,  почитай.  ЉлавдиЯ и  сама снесла все это
только  глЯдЯ  на  великую кнЯгиню Ђнну.  ‘тыд  было  перед  госпожою себЯ
потерЯть.
     …два  оправились  -  мужиков  снова  погнали  в  поход:  имать  кнЯзЯ
Ђлександра Њихалыча. Џока те топтали снег до ‚еликого Ќова ѓорода и назад,
уже по  ростепели,  по  мокрым путЯм (обезножели и  кони и  люди!),  здесь
опЯть,  без  мужской силы,  едва не  надселись оставшие без помоги жонки и
старики. Ќе чаЯли дожить, пережить морозы, вьюги и стужу.
     €  вот пришла весна,  и  воротившие до дому ратники взЯлись за сохи и
бороны,  и стало можно вздохнуть, хоть дух перевести от непосильных трудов
и скорбей.  ЉлавдиЯ отъедалась,  отходила;  холопы ладили новый терем; уже
бойко торговали по вымолам и  на посаде купцы;  строилась ’верь -  и жизнь
возвращалась в берега свои. Ћтвели сев, свалили покос, и стало вовсе легче
дышать.  Љак всегда опосле трудов безмерных, когда отдыхают и тело и душа,
мгновеньЯми чуЯлась радость беспричиннаЯ:  идешь  по  двору -  и  радостно
вдруг.  Ќи с чего!  Џтицы поют,  начинают зеленеть обгоревшие, простоЯвшие
год  черными остовами дерева,  куры роют горелый сор,  что-то  ищут,  и  -
радостно.  €  хоть  в  легкий  волжский  ветер  все  вплетает  и  вплетает
горько-кислым духом старого пожара,  а все одно радостно, молодо словно. €
жонки те,  с  коими сидела в  землЯной Яме,  так  приветно,  так  улыбчиво
встречают: беда свЯзала паче господарства самого!
     ‚  те-то поры и  приехал в  очередную €ван с  необычайным сватовством
московским.  ЊЯлсЯ сперва,  а  как  сказал...  Ќет,  даже  и  не  поверила
спервоначалу, думала - шуткует. „а нет!
     - ’ы в себе ли, €ван? - спросила сурово. Џопервости и баЯть не стала,
ушла. € ругать не стала - не ведает сам, что и говорит! ђодион! „а лучше в
воду, в омут головой! ‚ монашки ли... ’ьфу и тьфу!
     ‚идала его  как-то.  ‘едые усы  бросились в  очи,  и  глаза недобрые,
холодные глаза. € сам сухой, высокой...
     Ђ  вечером €ван вновь приступил к  ней с речами.  ЏонЯла уже,  что не
спьЯну,  не с  проста ума несет,  что просто так ей того не отпихнуть,  не
отринуть.  Ќочь не спала,  ворочала так и эдак.  ’ого горше,  того обидней
показалось,  когда созналсЯ ей,  что уже баЯл с  ”едором и  с Ђлександром,
двоюродником... <ЊенЯ преже того мог бы прошать! Ђспид, одно ему слово!> €
вспомнилось  лицо  брата:  растерЯнное,  словно  прибитое.  „а  и  сам  ли
надумал-то? Џоди, без московлЯн и тут не обошлось!
     ‡нала о делах брата досыти,  потому и спросила, когда из утра пришел,
не жалеючи, в лоб:
     - Њною ‚ески куплЯешь?
     ‘казала  горько,   с  неожиданной  хрипотцой,  задышалась  (с  годами
располнела,  ожерелок стал заметный). Љак корову продают! ЃратьЯ родные! €
кому?  ‘амому ђодиону!  Њожет,  и надо было ей в одночасье за другого кого
пойти...  Ђ  уж  теперь...  „а  и  за кого?  ‚  те поры сказали б  такое -
зарезалась,  не вздохнув.  Ђ теперь лежит вот,  думает. Ћтгорело, поутихло
старопрежно-то!  —то тут!  Њного летов минуло, ой много! € жисть уже на ту
половину перешла.  ‚  монастырь уйти?  €  самое  статочное дело!  ‘ебЯ  не
уронить.  •отела тут и  вымолвить о монастыре,  не сумела сразу надумать -
какой?  Ђ  мысли потекли по другой стезе.  Ћдна.  „очерь умерла в  мор.  €
внучат нету.  Ћна еще в  теле,  в силе родить.  € себЯ блюла,  не как иные
жонки... то ему ‚ески?! •очет досЯгнуть своего. Ќастырный! Ќе мытьем, так
катаньем... Ђ Я? Ђ как бы батюшко, покойник, содеЯл?
     Ќет,  нельзЯ в монастырь!  ЏросЯщие,  словно бы и виноватые, и жадные
глаза €вана напомнились... ‚здохнула, потрогала грудь. ‚се еще упругую, не
в  стыд мужику казать (уж не сама ли продавать себЯ надумала?) “смехнулась
зло, хмуро. € вспомнились седые усы ђодиона... Њожет, судьба?
     Љак на бою,  взЯвши город,  озверев,  насилуют жонок:  рвут серьги из
ушей с мЯсом,  волокут,  задирают подол... € ужас, и жаркий стыд. ’ак вот,
батюшку убив,  тут бы,  тогда бы...  Ќагую,  на снег,  в кровь... Ќать бы,
верно,  зарезалась опосле али удавилась со стыда! Ђ €ван топерича... ‡вери
вы, мужики!
     “тром,  когда €ван пришел,  неотступный, жадный, встретила с глазами,
обведенными тенью,  побледневшаЯ за  ночь.  ‘казала,  вдосталь промолчав и
выслушав новые речи  брата (ох  и  ненавидела же  она  его  в  тот  миг!),
сказала:
     - ‹адно, присылай сватов!
     € -  повело.  Ќачала терЯть сознание. ‚се закружило перед очами, едва
устоЯла на ногах.
     €  дальше все  крепилась.  Ќе  плакала ночами.  „авала себЯ  одевать,
охорашивать. ‚ыдержала приезд ђодиона самого. —то-то только он сказал ей -
не понЯла. Љровь так шумела в ушах, что и не слыхала, почитай.
     € покатилось дело ближе и ближе к свадьбе.  Ђ она все не понимала, не
верила,  поистине-то не верила ничему.  €  поверила,  уже когда огласили в
церкви и стали собирать к венцу...
     ‚ ту-то ночь и приснилсЯ „авыд, молодой, розовый, как словно с мороза
вошел,  и в инее ресницы и усы. ‘вежий такой, холодный весь. ‘ердце упало,
и  как  тающаЯ  льдинка за  шиворотом прошло  сладким щекотным холодом,  и
онемели руки и  ноги,  а  он  прошал что-то и  близко-близко был к  ней...
ЋбнЯть бы, а рук не здынуть! Ђ у него и дыхание как словно холодом веет.
     - ’ы живой? - спросила.
     - Ђ ты?  -  вопросил и усмехаетсЯ,  и вот сейчас уйдет, растает ли, а
рук не поднЯть! € в теле во всем такаЯ истома молодаЯ, давнЯЯ, так просит:
обними,  согрей!  Ђ  после и  понЯла -  она-то  уж  не та,  не прежнЯЯ,  и
заплакала,  а  он смотрит и  смеетсЯ,  и  смеетсЯ,  и  весь в инее,  уже и
белым-бело все вокруг -  не то снег,  не то вишенье, не то Яблоневый белый
цвет!
     ’ак вот и  проснулась -  в  слезах.  Ђ  девки пришли одевать,  казать
срЯду. Ќемо дала себЯ умыть, одеть и, уже оставшись одна (попросила сенных
девушек выйти