ть жатву и...  €  уведать,  не прав ли и в самом деле €ван Ђкинфич,
старый травленый лис.  “ведать,  хочет  ли  сам  ѓосподин ‚еликий Ќовгород
московской подмоги?!
     ђати  не  двинулись.   ‚ойна  вновь  отступила  на  времЯ  от  словно
заговоренных ‘имеоном границ ‚ладимирской ђуси.
     €  тотчас  новаЯ  беда  примчала в  Њоскву,  загонЯЯ коней:  в  ’вери
восстала прЯмаЯ котора ЉостЯнтина Њихалыча со ‚севолодом.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 71

     ‚севолод, старший  из  оставшихсЯ  в  живых  детей  кнЯзЯ  Ђлександра
’верского,  казненного в Ћрде “збеком,  в свои семнадцать лет выглЯдел  на
все  двадцать пЯть.  Љрупный,  с большими руками,  с широкими ладонЯми,  в
которых,  казалось,  и железо  содеивалось  мЯгким,  стоило  ему  покрепче
стиснуть  что  в  кулаке,  ‚севолод не моргнув глазом один брал медведЯ на
рогатину,  единожды сбил с ног,  взЯв за  рога  и  мотанув,  разыгравшеюсЯ
четырехгодовалого породистого быка.  Ћн и нравом был крут и смел. ЏрЯмой и
правдивый,  не терпел обманов и лжи,  хватаЯсь за меч там,  где другой еще
только начал бы супить брови.
     ‚ далеком детстве была клЯтва,  даннаЯ им со всем пылом детской души,
со слезами и жаром пылающих щек,  в пещерке,  на горе,  противу псковского
Љрома, клЯтва совокупно с убитым братом ”едором: возродить во что бы то ни
стало величие ’вери и  дратьсЯ с  Њосквой.  Ђ потом была горестнаЯ встреча
убитых отца  и  брата,  увоз Љалитою тверского колокола,  нужное сиротское
терпенье,  года за годами,  тихаЯ жизнь в чаЯнии грЯдущих чудес... €х всех
одолевала Њосква.  Ћдолевала медленно,  с  тЯгучею вЯзкою силой,  опутываЯ
тверской дом договорами,  спорами,  ссорами,  тЯжбами дЯдевьев,  церковным
томительным надзором. € уже ЉостЯнтин Њихалыч, старший кнЯзь в их роду, не
был великим,  как отец и  дед,  и  выход отвозили на  Њоскву,  а  не прЯмо
ордынскому хану, и тут судили и мерЯли по приносу, и приходило давать дары
не вельможам “збека, а боЯрам великого кнЯзЯ московского...
     €  все  бы  еще  ничего,  но  теперь  московлЯне вздумали  кумитьсЯ с
Љашиным,  с  младшим из сыновей Њихайлы ‘вЯтого,  ‚асилием,  и  стал Љашин
потихоньку отходить от  ’вери.  Ђ  тут  и  дЯдЯ  ЉостЯнтин начал  утеснЯть
племЯнников,  отбираЯ у них тверскую треть,  грабЯ материных боЯр, налагаЯ
виры и  дани.  €  неможно было поднЯть на ЉостЯнтина оружие,  неможно было
добитьсЯ правды, ни правого суда ни от кого.
     ‚севолоду порою  стыдно  становило глЯдеть в  глаза  младшим братьЯм.
Ќеужто так и покинуть все,  похоронить гордые мечты,  уйти в удельный свой
•олм и  там,  мельчаЯ,  закиснуть в  безвестии,  ставши мелким подручником
растущей Њосквы?  Ќеужели  отречьсЯ от  родовых родимых хором  в  тверском
гордом  кнЯжеском гнезде,  где  каждое  бревно упрЯмо говорило о  прошлом,
недавнем величии родимого города?  ѓде  высил  собор,  строенный великим и
свЯтым дедом,  где всЯк людин на улице с улыбкою оборачивал чело в сторону
проезжающего верхом Ђлександрова сына, а то и кричал дружественное, веселЯ
и смЯгчаЯ сердце?! “жели все - даром? Њатери - в монастырь, а им - в •олм,
маленький городишко,  где  ни  прокормить порЯдочной дружины,  ни  выстать
самим на прежнюю высоту?  Ћн и бывал почасту в •олме!  —инил стены,  менЯЯ
подгнившие городни,  заводил вкупе с  матерью примыслы и  рукоделиЯ,  дабы
поддержать падающие доходы семьи,  и  дорог ему  был  по-своему завещанный
родителем город, и все же...
     Џочто на Њоскве наследует стол сын,  а не брат? ’олько ли потому, что
так подошло:  ћрий „анилыч погиб без потомства и  детЯм Љалиты не  стало с
кем  спорить  о  родовом  столе?  Џо  древнему  лествичному  праву  кнЯжит
ЉостЯнтин...  Ќо  по  тому же  праву в  черед после ЉостЯнтина с  ‚асилием
править должны они,  дети старшего,  Ђлександра! € даже то должно сказать,
что ‚асилий Њихалыч Љашинский,  не побыв на тверском столе,  не имеет прав
ни сам, ни в детЯх на великое тверское кнЯжение!
     Џочто ж  дЯдЯ ЉостЯнтин утеснЯет их  с  матерью,  грабит,  сгонЯет со
стола?  €ли лествичное право уже ничто в мире сем, дак тогда править после
отца должен он,  ‚севолод!  €ли у  ЉостЯнтина тайный уговор с  Њосквой,  и
тогда все даром и нечего,  не длЯ чего терпеть и ждать, как упрашивает его
мать,  и надобно... —то надобно? ‘ оружием встать на дЯдю? ‘коро ЉостЯнтин
и последних боЯр отгонит от ихней семьи,  не с кем будет и стать, некого и
позвать в грозный час!
     ‚севолод извелсЯ,  похудел,  возмужал ликом.  †онки  на  улицах ’вери
оглЯдывались на  него и  подолгу глЯдели вослед,  когда он  бешеной скачью
проносилсЯ сквозь любимый город,  отторгнутый у него с матерью ненавистным
дЯдей.


     ‚летев  в  ворота  кнЯжого терема,  ‚севолод круто  осадил  конЯ,  не
понимаЯ, что  за  кмети  таскают  тЯжелые  сундуки из их половины во двор.
‡накомаЯ материна  холопка,  простоволосаЯ,  раскосмаченнаЯ,  бросилась  к
стремени, заливаЯсь слезами:
     - ђодовое отымают!
     ‚севолод понЯл все, и - потемнело в глазах. ‚здев плеть, кинул конЯ в
толпу  дЯдиных  холуев,  крестЯ  направо и  налево  тЯжелой плетью.  Љмети
попЯтили было,  но тут же взЯлись,  за копьЯ.  ‚севолод, звереЯ, вырвал из
ножен ордынский кривой булат,  перваЯ же вздетаЯ рогатина, косо срубленнаЯ
под самым лезвием, отлетела посторонь. Љметь, хоронЯ голову, пал ничью под
ноги конЯ.  …ще бы миг - и двор забрызгало кровью и кмети, звереЯ, потерЯв
полдюжины своих, вздели бы кнЯзЯ с конем на остриЯ рогатин.
     - Ќе смей!!  - раздалсЯ с крыльца режущий уши отчаЯнный материн крик.
Љинулась в бешеную толпу мужиков, под копьЯ, под копыта конЯ. - Ќе смей! -
повисла на рукаве вздетой было руки с саблею наголо.  € кмети сдали назад,
и старшой, ругнувши поматерну, рек:
     - Ќе сами ж!.. ЉнЯзев наказ сполнЯем!
     - „ала!  „ала сама!  Џозволила!  -  слепо,  огромными черными глазами
вперЯЯсь в неистовый лик сына,  кричала, хрипела осекшимсЯ шепотом, тащила
с  седла.  Џовойник свалилсЯ с  кос,  обнажив голову  в  редкой,  прЯдЯми,
седине.  €  увидевши эти  беспомощные серебрЯные следы старости,  ‚севолод
смЯк, сдалсЯ, уронил тЯжелую руку, насмерть сжавшую гибельное лезвие. (‚от
так же,  верно,  дЯдЯ, „митрий ѓрозные Ћчи, не вынес, не выдержал тогда, в
Ћрде, поднЯв саблю на ћриЯ Њосковского!) „ал стащить себЯ с седла и увести
в дом.
     Љмети  торопливо утЯнули  вынесенные наружу  сундуки,  за  новыми  не
пошли, хоронЯсь от греха.
     - Њать!  џ из ‘тружни,  со ’ьмы,  и туды добрались!  ‹етом до “спеньЯ
осенний корм  берут!  €  серебро!  ‡адумал чего ЉостЯнтин?  ЃоЯрски терема
почали грабить!  “вечные есь,  есь  и  убиенные!  Њать,  не  могу  больше!
Џодожгу, убью! Љметей сбираю тотчас!
     - ’верь али  родовой дом  жечи станешь?  Ћпомнись,  сын!  Њаша!  ‚оды
принеси! •олодной! ‚ишь, в жару весь! ‘ама! •олопку не посылай!
     ‘коро  ‚севолод,  отертый водою с  вином,  кое-как  успокоенный,  был
заперт  в   материном  спальном  покое  вместе  с  Њашею,   что  терпеливо
поглаживала его по кудрЯм,  с немою жалостью глЯдЯ на большое, разметанное
ничью тело брата, рыдающего сквозь сжатые зубы от бессилиЯ и злой обиды. Ђ
ЌастасьЯ,  устремившаЯсЯ  было  на  половину  деверЯ,  где  наткнулась  на
холопское:  <Ќе велено пущать!>  -  сейчас в  Ярости ходила взад-вперед по
столовой палате,  как львица, у которой воруют ее щенков, готоваЯ грызть и
кусать и также бессильнаЯ перед наглым самоуправством ЉостЯнтина...
     ‚ечером ‚севолод с сухими горЯчими глазами говорил матери:
     - …ду  на  Њоскву!  Љ  великому кнЯзю ‘емену!  ђаз старший средь нас,
должон дати нам правый суд!
     - Ќе  даст!  -  безнадежно возражала ЌастасьЯ.  -  Њосква держит руку
Њихайловичей, разве не чуешь сам!
     - Ќе даст - не великий он кнЯзь нам больше! Ђ ворог с большой дороги,
тать! - гневно отвечал ‚севолод.
     €спуганные,  большеглазые,  немо  глЯдели на  старшего брата ‚олодЯ с
Ђндрейкой.  “льЯна жалась у  бока  матери,  прЯча лицо  в  складках синего
атласа.  ЊариЯ сидела в стороне, в сумерках плохо освещенной горницы белеЯ
лицом,  мертваЯ,  в  мертвенном своем монашьем нарЯде.  €з  слуг одна лишь
стараЯ полуглухаЯ нЯнька была  допущена на  этот  ночной семейный совет (и
слуги могли быть подкуплены ЉостЯнтином).
     - ‘трашат на Њоскве Ђлександрова племени,  сын!  ”идю недаром убили в
Ћрде!  „умашь,  без  ‘емена обошлось?  Ћн-от  и  был в  те  поры в  ‘арае!
’олковали,  ”едЯ перемолвить хотел с им,  да кнЯзь ‘емен не принЯл ”едю, в
дом не пустил.  ’ак-то, сын! Ќе баЯла тебе того, не хотела, а - знай! Ќадо
терпеть.
     - „околе?!  ЉостЯнтину сорок лет!  €ще  двадцать летов проживет,  той
поры и сын подрастет еговый!  Ќам коли на •олм ехати, тверского стола боле
и не видать!
     ЌастасьЯ вдруг согнулась и заплакала,  и в тишине,  в полутьме единой
горЯщей свечи  только и  слышны были  глухие рыданьЯ Ќастасьи да  неровное
потрескиванье свечного пламени.
     €  вдруг из  темноты,  где недвижно застыла,  замерла старшаЯ дочерь,
раздалось  спокойное,  твердое,  словно  бы  и  не  девушкою,  не  кнЯжной
произнесенное - так чеканны и холодны были отчетистые слова:
     - Џусть ‚севолод едет на Њоскву!
     €  не двинулась,  и  не переменила посадки.  ‚се так же белело лицо в
темноте с  серыми  губами и  черными провалами глаз.  ’олько в  недоуменно
повернувшиесЯ к  ней  лица  брата и  матери повторила с  тою  же  холодною
чеканной отчетистостью:
     - Џусть едет!
     € ЌастасьЯ, перемолчав, словно бы понЯла, и оплыла плечами и телом, и
заспешила тревожными движеньЯми рук, суетою голоса, приговариваЯ:
     - Ќу что ж,  езжай!  Ѓог милостив!  Ђвось! Ђвось и оправит, и поможет
‘емен-от €ваныч...
     €  ‚севолод  точно  бы  понЯл.  ‚стал,  неловкий,  большой,  и  молча
поклонилсЯ сестре.


     ‚севолод отправлЯлсЯ в Њоскву почти открыто,  не один,  а с боЯрами и
дружиною.  …хали верные Ќастасье кмети, ехали обиженные ЉостЯнтином боЯре,
везли грамоты с исчислением поборов и грабежей, везли, как водитсЯ, дары и
подношениЯ кнЯзю и московским думцам -  ‚ельЯминову, ЃЯконтовым, Ђкинфичам
и иным многим. …хали в упрЯмой надежде на правду и правый суд, ибо терпеть
долее неможно стало совсем.
     €,  прослышав о  посольстве ‚севолода,  ЉостЯнтин Њихалыч тоже  круто
срЯдилсЯ, забрав серебро и дружину, и тоже поспешал - токмо не в Њоскву, а
прЯмо в ‘арай, к хану ‡олотой Ћрды.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 72

     ‚ Њоскве приезд ‚севолода наделал-таки пополоху.  ‘ семьей Ђлександра
’верского поступали не по чести,  и  это знали все,  и  к этому чуть ли не
каждый из  московских думцев приложил руку.  Ќадо  было обессилить старого
врага,  и  посему  поддерживали ‚асилиЯ  Љашинского,  и  потому  мирволили
ничтожному  Љонстантину  как  менее  опасному  сопернику,   тем  паче  что
Љонстантин всю жизнь так-таки и не выходил из московской  воли.  €  потому
были  хитрые  посылы,  увертки  и подходы,  и потому Љонстантину дали волю
утеснЯть вдову брата,  и... ‚сем все было понЯтно, но истица, как и бывает
при  таком  неправосудном  деЯнии,  всЯчески  прикрывалась  шелухою слов и
умолчаний, всЯчески прЯталась от чужих да и от своих глаз.
     €  потому,  когда  ‚севолод,  прорвав  всю  эту  суетливо  сплетенную
паутину,  прЯмо  и  Ясно  потребовал истины,  прибыл как  младший кнЯзь  к
набольшему своему,  к великому кнЯзю владимирскому, требуЯ суда и исправы,
на  Њоскве переполошились все.  Ќе  знали,  куда поместить юного тверского
кнЯзЯ,  как баЯть с ним, куда девать доведенных до отчаЯниЯ боЯр покойного
Ђлександра,  которые упрЯмо  не  хотели покинуть семью  господина своего и
тоже требовали справедливости и правого суда.
     ЏрЯмота правды - великаЯ ее сила. € на прЯмой смелый запрос защитники
неправоты редко решаютсЯ цинично изъЯснить истину, а чаще начинают вилЯть,
мЯмлить и прЯтатьсЯ друг за друга. •отЯ - чего проще? ‘кажи: делаю то-то и
потому-то и  иначе делать не буду и не хочу!  Ќет,  нельзЯ...  ѓде-то там,
промежду четырех глаз,  в  малой своей шайке,  еще  возмогут сказать да  и
посмеЯть над иным правдецом,  а в лицо,  прилюдно - тут и набольший подлец
вспоминает вдруг,  что  есть  же  на  земле законы чести и  высшаЯ правда,
утвержденнаЯ авторитетами многими,  и  ежели не  здесь,  то где-то будет и
воздаЯние за сотворенное зло.
     €  потому ‚севолодовых боЯр и  его  самого начали пихать от  одного к
другому,  поили,  кормили, тЯнули-растЯгивали, не решаЯсь сказать ни да ни
нет.
     ‚стретитьсЯ с  великим кнЯзем  владимирским ‚севолод сумел  только на
четвертый день, и то в присутствии боЯр нарочитых, на торжественном приеме
во дворце,  где ему и много говорить даже не позволили, велев исписать все
на  грамоту  (а  поданные  грамоты  тотчас  запрЯтали,   словно  запретное
сокровище какое) и ждать... невестимо чего.
     ‚севолод изводилсЯ,  зверем бегал по горнице. Џринимал его, на правах
старого знакомого,  Ђндрей  Љобыла.  „обродушный великан старалсЯ поить  и
кормить гостЯ на убой, а о деле - лишь тЯжко вздыхал, разводЯ руками:
     - ‚ишь,  нашему-то  тоже  не  рука  в  тверски  дела  лезть!  Ћльгерд
проклЯтый,  да Ќовгород, то, се... ‘ам должон понимать! …то, што ЉостЯнтин
творит,  пакость,  конешно,  дак не войной же на ево идтить в  нонешнюю-то
пору!
     ЏуталсЯ Љобыла. †аль было юного кнЯзЯ, и по-старому дак... ‘лужил все
же  ‹ександру-батюшке!  •оша и  отбыл,  переметнулси,  а  все  от  кнЯгини
Ќастасьи никоторого худа не видывал!
     Ћт себЯ, четырежды почесав в затылке, решилсЯ, встретив кнЯзЯ ‘емена,
пробормотать, отводЯ глаза:
     - ЏринЯл бы ты ево,  кнЯже!  €стомили молодца!  “ж отослать коли... Ђ
так-то нехорошо - тово!
     € ‘емен, озабоченно и строго поглЯдев на ЂндреЯ, вдруг нежданно легко
согласил на встречу с сыном старого ворога отцова:
     - —то ж, приводи! Ќе то сам к тебе зайду, не прилюдно штоб!
     „ень  тЯнулсЯ медленно-медленно.  Љак  на  грех,  на  вечор пали дела
многие, и ‘имеон освободилсЯ уже к самому сну. ‚се же велел подать конЯ и,
не сказываЯсь никому, с немногими кметЯми поскакал к Ђндрею.
     Ћн  еще не  знал,  что и  об  чем будет говорить,  но  чуЯл одно:  не
встретитьсЯ вовсе с  братом Њарии,  как когда-то  с  покойным ”едором,  не
может.  ‘ам себе того не  простит.  •отЯ и  то знал,  что поступает сейчас
вопреки советам ЂлексиЯ и мнению всей думы.
     “  ‚севолода сидели его боЯре,  но  ‘имеон,  через хозЯина,  попросил
удалить всех,  оставив его со ‚севолодом с  глазу на глаз.  Ђндрей понЯл и
тут же,  вызвав старших сыновей, ‘емку †еребца и ‘ашка …лку, велел отвести
‘емену €ванычу особный покой и проводить туда отай ‚севолода ‹ексаныча.
     - Ѓаб  штоб никаких не  было!  -  крикнул вослед и  поЯснил кнЯзю:  -
‘ороки, на хвосте разнесут!
     ‘коро  ‘емена  проводили  в  пристойно убранную,  с  накрытым  столом
палату. Џричем разоставлЯли блюда, чаши и кубки на столе, как понЯл ‘емен,
не кто бы то из слуг,  а,  в  знак уважениЯ к  кнЯзю,  третий и  четвертый
сыновьЯ Љобылы, ‚асЯ Џантей с ѓавшею, и, накрыв и разоставив все, возжегши
свечи в стоЯнцах, скоро и молча удалились.
     ‚севолод  вошел,  высокий,  взъерошенный,  чуть  растерЯнный,  увидал
одного кнЯзЯ,  пробормотал приветствие и  замер,  не  знаЯ,  сесть ли  ему
самому.
     ‘емен кивнул гостю,  и  ‚севолод поскорее,  с облегчением,  присел на
скамью.  ‘ минуту оба молчали.  Џотом ‚севолод начал говорить, торопливо и
сбивчиво,  краснеЯ и  бледнеЯ попеременно.  ‘емен остановил его  движением
руки:
     - ‡наю,  чел грамоты ти!  - “казал глазами на блюда, к себе придвинул
тарель с зажаренным в сметане рЯбцом. ‚севолод, глЯдючи на великого кнЯзЯ,
тоже стал есть,  торопливо и беспокойно,  то и дело взглЯдываЯ на ‘имеона.
Љогда великий кнЯзь потЯнулсЯ было  к  кувшину с  медом,  ‚севолод схватил
кувшин и,  наливаЯ хозЯину, от поспешности облил скатерть и смутилсЯ, весь
покраснев едва не  до слез.  ‘емен,  нарочито не заметив оплошности гостЯ,
протЯнул тарель,  знаком попросив положить кусок холодной севрюжины. …ли в
молчании.
     ‘емен наконец, отерев пальцы рушником, поднЯл взор, вопросив негромко
и с видимым затруднением:
     - —то Њаша... ЊариЯ ‹ександровна?
     ‚севолод поднЯл глаза на великого кнЯзЯ,  чуть заметно пожал плечами,
угрюмо вымолвил:
     - ‘казала, езжай!
     ‘емен кивнул, словно бы этого и ждал, и вновь протЯнул руку к блюду с
ватрушками.  ‹ицо его не изменилось,  только словно бы чуть побледнело,  и
‚севолод не почуЯл,  какую бурю поднЯл в душе ‘имеона, вымолвив эти слова.
(‘казала...  ‘тало,  ждала, верила, ведь не знает же она - да и от кого? -
всех его тайных дум и бессонниц!  ‚ерила в его помочь,  надеЯлась. €ли это
игра,  хладный  расчет,  или  его  бессовестно обманывают,  чтобы  вырвать
решение в  свою пользу...  €ли?  €ли она сказала это просто так,  не думаЯ
ничего...  Ќет,  такого быть не может! Џросто так в подобные миги жизни не
говорЯт!)
     € вот на одной чаше весов мнение всей Њосквы,  заветы родителЯ,  волЯ
ЂлексиЯ (а с ним вместе - русской церкви),  дела и труды его боЯр,  вечнаЯ
угроза ‹итвы,  а на другой - что же на  другой?  …диное  слово,  сказанное
далекою,  недостижимой длЯ него девушкой!  ‘лово,  более важное длЯ него в
сей час, чем мнение всего остального мира...
     ‘емен жевал,  не чувствуЯ вкуса ватрушки,  на диво сдобной, румЯной и
хрустЯщей,  -  семейной гордости Ђндреихи, котораЯ, дабы угостить великого
кнЯзЯ, сама в тот день стрЯпала, стоЯ у печи.
     ...€,  конечно,  Ђлексий скажет опЯть,  что  он,  кнЯзь,  не  волен в
похотеньЯх своих,  ежели  на  весах  благо  всей  Њосквы и  даже  великого
кнЯжениЯ владимирского!  €, конечно, будут возражать Ђкинфичи и ‡ерно, так
долго готовивший союз с ‚асилием Љашинским!  € даже новый духовник кнЯзев,
этот ‘тефан, игумен от ЃогоЯвлениЯ, осудит его... „олжен осудить! …жели он
изменит делу  отца,  ежели он  за  ничто отдаст все  добытое трудами своих
маститых приспешников!
     Ћн еще раз строго оглЯдел ‚севолода. Ќет, этот тверской кнЯжич не был
похож на ”едора ничем! „аже и вовсе не похож! ”едор был жесточе и тверже -
уже не вьюноша,  муж! (€ родитель знал, что делал, отделываЯсь от ”едора!)
‚севолода ему сейчас было жаль,  точно несмышленыша, полезшего в гибельное
место,  куда и взрослые не отважат порой сунуть носа! Ћтрок ты, отрок! ’ак
вот и  гибнут кнЯзьЯ в твоем роду!  ‚едь Я должен ныне...  —то?!  Џосадить
тебЯ в затвор,  как сделал бы дЯдЯ ћрий?  “слать к хану с смертным,  отай,
приговором,  как содеЯл бы,  верно,  отец? ‚едомо ли тебе, на какой тонкой
нити висит ныне судьба Ђлександрова дома?  €  ведь пока жив  ЉостЯнтин,  и
’верь не  подыметсЯ за  тебЯ,  ни  малый твой  город •олм,  ни  Љашин,  ни
Њикулин,  ни ‘тарица,  ни прочие грады и  веси тверской земли!  Ђ  братьев
твоих,  и даже того, новогородского, навычного пению церковному, невзначай
можно убрать,  схоронив по  дороге,  в  лесу!  €  скажи,  не  так ли точно
поступили бы с тобою в Ћрде?
     ‘имеон со  стуком отодвинул от себЯ серебрЯную тарель,  бросил нож на
камчатную скатерть.
     - ‘лушай, ‚севолод!
     ’от  выронил вилку,  давЯсь куском,  проглотил то,  что было во  рту,
разом вспотел -  росинки влаги проблеснули на челе,  -  понЯв, что подошло
<то>, самое главное.
     - ‘лушай,  ‚севолод!  - повторил ‘имеон. - Ќо сперва скажи, возможешь
ли  ты промолчать и  никому,  слышишь,  никому,  матери даже,  не отокрыть
сегоднЯшних слов моих?
     ‚севолод смотрел широко  разверстыми очами.  Њедленно склонил голову,
побледнел, посерел губами. Џроизнес едва слышно:
     - Њогу!
     - ’ак вот!  Ќикто не  поможет тебе на Њоскве и  не даст правого суда!
‚едомо ли тебе это? Ќикто! „аже Я! €бо и мне не дадут оправить тебЯ! ЏонЯл
ты это?
     ‚севолод, темнеЯ ликом, по-бычьи тЯжко склонил голову, вымолвил:
     - „а!
     - €  теперь знай!  џ тебЯ,  с боЯрами,  отсылаю в Ћрду,  к „жанибеку.
ЉостЯнтин тоже поедет туда...
     - „ЯдЯ уже в Ћрде! - глухо возразил ‚севолод.
     - ‚ота как?!  -  настал черед ‘имеону отемнеть взором.  - Џочто ж мои
боЯре не донесли мне вовремЯ?
     - Џрости, кнЯзь! џ только что получил весть о том, чаЯл сказати тебе,
да, вишь, не успел.
     - ЉостЯнтин в Ћрде! - в задумчивости протЯнул ‘имеон и вдруг вспыхнул
взором: - —то ж! ќто менЯет дело! Ќа Њоскве уведали уже о том?
     - —аю - никто. ’ы первый, кнЯзь!
     - „обро! - склонил голову ‘имеон. - ’ак Я отсылаю тебЯ в Ћрду. € пишу
грамоту царю. ’айную. ‘ просьбой - помочь тебе в споре с дЯдею! ЏонЯл?!
     - „а! - растерЯнно произнес ‚севолод.
     - ’айную грамоту!  Ѓыть может,  в ней совет - убить тебЯ, словно отца
или...  или твоего брата ”едора! “бить, сперва обласкав и обнадежив! ЏонЯл
ты это?!
     - џ верю тебе, ‘емен €ваныч! € Њаша...
     - Њолчи!  - выкрикнул ‘имеон.  Ќастала тишина. Ћн закрыл руками лицо,
вымолвил тихо, едва шевелЯ губами: - …жели б... …жели... џ был один... Љак
ты  мыслишь,  пошла  бы  за  менЯ ЊариЯ ‹ександровна?  (€ уже покаЯл,  что
спросил. †аркий стыд горЯчим варом залил лицо.)
     - Ќе ведаю,  кнЯзь! - глухо ответил ‚севолод. - ‘ердце девичье кто же
весть?  Ћднако, мыслю, - он приодержалсЯ и докончил почти шепотом: - пошла
бы.
     - ‘тупай!  -  отмолвил ‘имеон,  не отнимаЯ рук от лица.  - ѓотовьсЯ в
путь. ѓрамоту ушлю ночью с киличеем своим, Ђминем. Џомни и то, что ханскаЯ
прихоть не в воле моей! € - молчи!
     Ћн  отнЯл руки,  справЯсь с  собою.  ‚стал.  ‘веркающим взором прожег
‚севолода. ’от, шатнувшись, даже отступил назад.
     - ‘пасибо, кнЯзь! - ‚севолод неловко склонилсЯ в поклоне.
     - Ќи слова больше! ‘тупай, - возразил ‘имеон.
     Ќазавтра тверские боЯре  и  кмети  во  главе  со  ‚севолодом потЯнули
долгим табором по коломенской дороге в Ћрду.  ‘емен послал наказать, чтобы
в пути обходили чумные города и береглись встречных,  а воду пили токмо из
чистых ручьев и ключей.  ђешась писать о ‚севолоде самому „жанибеку, ‘емен
вовсе не хотел, чтобы тверской кнЯжич попусту погинул в степи.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 73

     Ђлексий, озабоченный скорым отъездом тверичей, не находил себе места.
—то-то было не так,  что-то ‘имеон утаил от него!  Ћн имел долгую молвь со
‘тефаном.  Ќе  хочет ли  Ђлексий,  дабы  он,  ‘тефан,  открывал ему  тайны
исповеди,  вопросил ‘тефан устало. Ђлексий опустил голову, задумалсЯ. Ќет,
этого он  не  хотел!  –ерковь потерЯет путь к  Ѓогу,  ежели начнет служить
земной власти.
     Ћни  сидели все  в  той  же  келье.  ‘тефан хоть  и  перешел в  покои
настоЯтелЯ,  но в дни наездов ЂлексиЯ почасту уединЯлсЯ с ним в прежнем их
обиталище.  ‘тефан, усталый от огромной и многообразной работы настоЯтелЯ,
казавшейсЯ много легче со стороны,  чуть пригорбил стан, склонил чело, очи
совсем  утонули в  темных провалах глазниц.  Ћстроватое лицо  ЂлексиЯ тоже
было устало и бессолнечно.  € на него свалилось излиха напастей и бед. „а,
конечно,  тайны исповеди он  у  ‘тефана выпытывать не имеет права!  €  все
же... ‘тефан шевельнулсЯ, сказал:
     - ‚ладыка,  быть может,  Я  погрешаю ныне,  но скажу тебе то,  в  чем
великий кнЯзь не признавалсЯ мне и на исповеди,  но что Я почуЯл...  понЯл
сердцем,  ибо некогда, в грешной жизни моей, было подобное, и чувства те Я
с тех пор умею читать!
     - ‘имеон?..
     - ‹юбит тверскую кнЯжну Њарию, дочь Ђлександра.
     Ђлексий встал. Љак он сам не понЯл, не постиг прежде! Љак он не сумел
предотвратить этой беды!
     - ‘Ядь,  владыко!  - сказал ‘тефан тихо. - ‚еликий кнЯзь спит. Ђ ныне
помысли о сем келейно.  џ не ведаю...  Ќе могу воспретить или разрешить...
Џрости, Ђлексий, прости и менЯ вместе с ним!
     Џотрескивала затопленнаЯ печь.  Ћба в  молчании опустились на  колена
перед божницей и стали молитьсЯ. Ћдин - о себе и великом кнЯзе, другой - о
великом кнЯзе и русской земле. „а будет молитва их услышана ѓосподом!
     ‚  ближайшие два  днЯ  Ђлексий выбрал-таки час  застать кнЯзЯ одного.
ђешительно увел его  за  собою на  глЯдень городовой стены,  оставЯ стражу
внизу,  намерЯ  поговорить  с  ‘имеоном  в  прохладе  обдуваемой  ветерком
стрельницы.
     ѓород был весь как на ладони  -  и  ‡анеглименье,  и  урывистый левый
берег Ќеглинки с монастырем ЃогоЯвленьЯ,  расстроившимсЯ и похорошевшим, с
каменным храмом своим и  двумЯ древЯными,  и  дымный ремесленный Џодол,  и
окрестные слободы,  что уже вот-вот сольютсЯ с Њосквой,  и полЯ, и стада в
полЯх,  и  синЯЯ оправа лесов,  и  широкий луг ‡амосковоречьЯ с  „аниловым
монастырем вдалеке,  с  хороводом изб и  конюшен у мытного двора и опЯть с
коневыми стадами,  горохом рассыпанными в зелено-голубой дали, и ‚оробьевы
горы с едва видным отселе загородным кнЯжеским теремом и селами, и красные
боры вверх по Њоскве,  и  курЯщие там и  сЯм в лесах деревни,  гуще и гуще
оцеплЯющие стольный город,  и  ветер,  и  волЯ,  и простор,  простор!  Ћба
неволею засмотрелись,  озираЯ окрестную лепоту,  и  не  вдруг и  не  сразу
поворотили к друг другу ради тЯжкой беседы, начатой таки Ђлексием, начатой
и  продолженной им,  хотЯ  в  сей  раз  он  -  что  крайне редко  бывало с
наместником - и не нашел верного тона длЯ толковни.
     ЉнЯзь  словно  закаменел,  застыл,  жестко  прорезались  кости  лица,
ослепли глаза, устремленные в пустоту:
     - …то... ‘тефан твой, што ли? - с трудом выдавил из себЯ.
     - ‘тефан не мой,  а твой,  и он - твой отец духовный! - строго отверг
Ђлексий. - € грех такое молвить о нем всуе!
     - Џрости,  владыко. џ уже не верую никому! ’ы хочешь, Я знаю, прошать
менЯ о ‚севолоде? ‚едомо тебе, что ЉостЯнтин отобрал у них тверскую треть?
‚едомо тебе,  что Я как великий кнЯзь владимирский обЯзан дать ‚севолоду и
суд и  исправу?  ‚едомо тебе,  что без правды не  стоит землЯ и  не крепка
любаЯ, самаЯ великаЯ власть?
     - Њне ведомо,  сын, что ђусь будет единой или погинет в раздорах, Яко
древний ‚авилон!  €  что крепить единую власть на ђуси обЯзан ты,  великий
кнЯзь владимирский!  ‚спомни родителЯ своего,  он же души своеЯ не пожалел
ради величиЯ отней земли!
     ‘имеон побледнел как мертвец.  •олодный ветр,  ветр высоты, казалось,
выдувал сейчас из него и  кровь,  и  последнее живое тепло.  <Ќе хочу!>  -
хотелось крикнуть ему, и не мог крикнуть.
     - ‚едомо тебе,  владыко,  что  кнЯзь ЉостЯнтин поехал в  Ћрду  и  что
Ќастасьиным серебром он  станет  покупать себе  великое кнЯжение тверское?
‚едомо тебе это?!  ‚едомо,  кого поддерживаем мы на тверском,  столе?!  Ќа
этом пути,  Ђлексий, не найти верных, а рабы всегда предадут в грозный час
последней беды!
     - Џоехал в  Ћрду?  -  повторил Ђлексий смущенно и  вновь повторил:  -
Џоехал в Ћрду!  -  „ело менЯло вид,  и,  быть может, кнЯзь и был бы прав в
чем-то, если бы...
     - Ђ ведомо тебе,  владыко,  что Ђлександровичей четверо и им все одно
придет делить на уделы землю свою?
     - Џо примеру Њосквы старший из них получит большую часть!
     - €  оскорбит других!  „овольно убийств!  џ  не хочу помнить о  новом
”едоре! € верю, что ‚севолод не предаст менЯ!
     - Ђ Њихаил?
     ‘емен в сей час и думать забыл о том, втором Ђлександровиче.
     - ‘ам же ты рек,  -  упрЯмо отмолвил он, - что старший из них получит
большую часть! € Њихаил тогда останет на своем Њикулине и не будет страшен
Њоскве!  „овольно,  отец!  ЉостЯнтин передаст престол  единому  из  сынов,
первому  или,   скорее,  второму,  …ремею,  и  Њоскве  тогда  станет  лиха
управлЯтьсЯ с новым великим кнЯзем тверским!
     - ‘ыне! - ласково начал Ђлексий. - џ понимаю тебЯ. ’ы жаждешь снЯть с
себЯ грех в  убиении кнЯзей тверских,  но оставь заботу сию церкви божией!
Ќе может кнЯзь решать противу земли!
     - ‚ладыко,  Я решал с совестью своею, и землЯ не осудит менЯ! - глухо
отозвалсЯ ‘емен.
     - ‘ыне!  Џомысли о сем.  ‚от Я реку любому боЯрину твоему:  кнЯзь наш
поступил тако и тако. Њнишь ли ты, что любой и каждый не осудит тебЯ?
     - ЋсудЯт,  владыко!  Ђ кого осудЯт,  когда ЉостЯнтин привезет из Ћрды
себе Ярлык на великое кнЯжение?
     - Ћн еще не привез его!
     - Џривезет - станет поздно гадать и мыслить!
     - •ан верит тебе!
     - „о  часу.  ‚ельможам ‘араЯ  надобно  русское серебро.  ’ем  паче  -
теперь! ‚ Ћрде мор!
     - ‘ыне, ты не все и не главное сказал мне теперь!
     - „а, владыко! Ќо иного Я не скажу. € незачем. џ христианин и буду им
до конца!
     - ’ы сказал,  сыне...  - предостерегающе отмолвил Ђлексий и повторил,
воздохнув: - ’ы сказал...
     - Ћтче!  -  почти с  мольбою возразил ‘имеон,  поворачиваЯсь к своему
наставнику.  -  џ не ведаю решеньЯ „жанибекова!  Ќе ведаю ничего! Ќо верь,
отец,  иначе,  чем Я поступил,  Я не мог и не смел поступить!  €...  благо
земли... ‚едаю! ‡наю все... €... и... молись за менЯ!


        ѓ‹Ђ‚Ђ 74

     <Ћтче наш,  иже еси на  небесах!  „а  свЯтитсЯ имЯ твое,  да  приидет
царствие твое, да будет волЯ твоЯ, Яко на небеси, и на земли...>
     ђовно горЯт свечи в  медных вызолоченных паникадилах,  мЯгким сиЯнием
наполнЯЯ тесную  теремную церковь,  -  только-только  поместитьсЯ иерею  и
семье кнЯжеской.  ‘тефан стоит прЯмой и  высокий в торжественном облачении
игумена,  в омофории,  с нагрудным крестом древней киевской работы,  каких
нынче уже  не  могут сотворить.  ЉнЯзь перед ним -  в  домашнем полотнЯном
зипуне,  скупо вышитом серебром по вороту и нарукавьЯм.  епотом повторЯет
за иереем слова молитвы.
     - ѓосподи помилуй!  ѓосподи помилуй!  ѓосподи помилуй!.. - „венадцать
раз повторЯет молитвословие ‘тефан.
     - ‘лава Ћтцу,  и ‘ыну,  и ‘вЯтому „уху,  и ныне,  и присно, и во веки
веков! Ђминь! - говорЯт оба, ‘имеон - одними губами.
     ‘тефан начинает читать покаЯнный псалом: <Џомилуй мЯ, Ѓоже...> ‘имеон
прикрывает очи,  внутренне собираЯсь к  исповеди.  Ћн и  верит и  не верит
‘тефану. €гумен строг и красив, с лицом аскета, и все-таки, Ђлексий, лепше
бы тебе самому прошать мЯ всЯ тайнаЯ сердца моего!
     ‚ церкви тишина,  покойное одиночество тесного храма, красота дорогой
утвари, крупные лики икон новогородского, суздальского и тверского письма.
     - Ќе грешишь ли ты, ‘имеоне, невоздержанием в пище и питии?
     - Ќе  грешу,  отче  ‘тефане!  Џитий  пьЯных бегу,  чревообъедением не
разожжен есмь.
     - ‘ребролюбием, гневом, любодеЯнием, унынием, суесловием, гордынею?
     - Ќет,  нет,  нет!  Ќету гордыни во  мне,  ни  сребролюбиЯ,  ни  даже
гнева...  Ќо грешен Я,  отче,  сомнением! Њыслю, свЯто ли хранишь ты тайну
исповеди моей?
     - ЉнЯже и сыне мой!  ѓрешен и Я пред тобою!  Ќо не тем грехом, о коем
тревожишьсЯ ты!  Ѓыв спрошен владыкой Ђлексием,  открыл Я ему то,  чего ты
сам не поведал мне ни разу, - тайну твоей любви.
     - Ћтец! Љто сказал, кто поведал тебе о ней?! ‚се ложь и клевета!
     - “вы мне, сыне! Ѓыла и в моей жизни любовь! € безумие плоти, и жажда
все отдать за единый вздох или взглЯд!
     - ѓде же она теперь?
     - “мерла. Ђ Я - здесь, где и должен был быть искони.
     - € она...
     - ‘тала женою моей.  € рожала.  € умерла от родов. Џрими и ты, кнЯзь,
исповедь мою! € звали ее...
     - Њарией?
     - ‚от ты и созналсЯ,  сыне мой!  Ќет,  звали ее не Њарией, а Ђнной. €
брат мой  молодший,  ‚арфоломей,  ныне под  свЯтым именем ‘ергиЯ спасающий
себЯ в лесной пустыне под ђадонежем, чаю, тоже любил ее в те давние годы!
     - € он?
     - Џревозмог себЯ. €ли отступил, того не ведаю! Ѓыть может, Я и теперь
грешу перед ним...
     - Ћтче! ’огда и Я скажу тебе все! ’ы ведаешь, что с женою живу Я, Яко
мних...
     - ’о зачтетсЯ тебе, ‘имеоне!
     - Ћтче! Ќе ради спасениЯ своего, не вослед Ђлексию, божьему человеку,
и иным праведникам...
     - € то знаю, сыне!
     - ’ак  неужто  невольное гибельное воздержание ѓосподь вменит мне  во
спасение мое?
     - ‘ыне! Џути господни непостижны земному уму!
     - Ћтче!  ‘ тех пор,  как Я увидел ее,  мир окрасилсЯ цветом, и воздух
пахнет надеждой,  и жизнь стала радостью и мученьем, и Я начал жить только
теперь!  Ћтче,  Я  не  монах,  Я  мирЯнин!  Њне  не  снести подвига первых
пустынножителей! Ћтче, что делать мне, помоги, подскажи!
     - ‘ыне, сам, же ты рек: счастье с тобою! Ќе проси большего! Ќе требуй
от ѓоспода того, чего он сам не дает тебе!
     - Ћтче, но нам дана свобода воли!
     - Ќа добро! € на послушание высшей силе!
     - ќто не свобода, а обман!
     - Ќе богохульствуй.  ќто и есть высшаЯ свобода смертного: пойти путем
добра,  а  не зла,  путем отречениЯ от злобы страстей,  и чрез то получить
блаженство высшей жизни.  Џоверь!  ѓоды прейдут, и сам узришь, что безумье
страстей токмо отЯгощало твои молодые лета,  и спросишь себЯ: что совершил
Я  во благо ѓоспода и  народа своего?  €  то лишь и будет тебе наградою на
смертном  одре,   пред   последнею  дальней  дорогой,   сужденной  всЯкому
смертному.  Ѓыть может,  тогда и  плотское воздержание твое,  тЯжкое ныне,
окажет иным и высоким подвигом стези твоеЯ?
     - Ћтче! Џомилуй менЯ! Џомилуй и пощади! џ люблю ее!


        ѓ‹Ђ‚Ђ 75

     ‚ лесу одурЯюще пахло горЯчей смолой, хвоей и болиголовом. Ћт запахов
томительно слабели руки и кружилась голова. Њураши сновали вверх и вниз по
стволу  сосны  в  серых  и  желтых шелушащихсЯ чешуйках.  ’репещущие синие
стрекозы,   недвижно  спаренные  одна  с  другой,   опустились,  стеклЯнно
посверкиваЯ крыльЯми,  на ветку,  прЯмо перед его лицом. €зумрудные лесные
мухи  с  громким  жужжанием скрещивались в  воздухе  в  кратких мгновениЯх
любви.  ‚ траве ползали мЯгкие зеленые существа,  шевелЯ усиками в поисках
самки. ‡айцы резвились на полЯнах, волк вызывал волчицу долгим воем своим.
†изнь  ползала,  прыгала,  ворошилась,  летала.  ‘квозь старую хвою  лезли
Ярко-зеленые юные побеги.  ‚се росло,  совокуплЯлось  и  умирало,  оставив
личинки,  Яички,  зверенышей,  семена  длЯ новых произрастаний.  € горЯчий
настой леса будил в нем тот отчаЯнный зов, который когда-то бессознательно
бросил  его  в безоглЯдное бегство по лесу;  и только теперь понЯл он,  от
чего тогда убегал!
     Ќет, он не хотел этого! Ќе мог растворитьсЯ в потоке бессознательного
жизнерождениЯ,   в  вечном  обороте  существ,  созданных  творцом,  но  не
наделенных еще  ни  разумом,  ни  греховностью.  ’олько теперь бежать было
некуда и не от кого было бежать! Ќюша покоилась на погосте, и ее маленькаЯ
исстрадавшаЯсЯ душа -  он верил в это,  -  искупив на земле невольные свои
отроческие грехи,  пребывала ныне у  престола господнЯ.  Ђ  он -  с тЯжким
многолетним запозданием -  испытывает днесь разжжение плоти,  то, в чем он
упрекал ‘тефана когда-то.
     ‘ергий  поднЯл  тЯжелые водоносы.  Ќахмурил чело.  ѓнев  -  мужеский,
свЯтой  гнев  воина  в  бою  и  труженика,   одолевающего  упрЯмую  пашню,
неподъемное ли древо или иное что,  -  поднЯлсЯ в нем.  €, почуЯв гнев, он
остановил себЯ,  опустил водоносы и начал читать молитву.  Џока не утихла,
пока не успокоилась плоть.  Џосле поднЯл ношу, донес до хижины, вылил воду
в кадь, занес дрова, разжег печь, все это делаЯ опрЯтно, но без мысли, как
давно знакомое рукам и телу. Љогда разгорелсЯ огонь, он обмЯл дежу и начал
готовить хлебы.  „о  того  как  прогорел очаг,  успел еще  починить обор и
надвЯзать проношенный лапоть,  шепча про  себЯ молитву,  успел приготовить
доску,   на  которой  скал  свечи  (нынче  ему  доставили  круг  воску  от
незнакомого жертвователЯ), и когда уже выгреб угли и засунул на деревЯнной
лопате хлебы в печь и сытный ржаной дух наполнил хижину,  понЯл,  что надо
делать.
     ‚ынувши хлебы и убрав в ларь, он отрезал кусок себе и кусок топтыгину
и  от своего куска,  скупо улыбнувшись,  отрезал еще половину длЯ медведЯ.
Љосматый опЯть  сегоднЯ придет,  хромаЯ (верно,  когда-то  ранили зверЯ на
охоте),  и ‘ергий, заслышав тЯжелое ворчание, вынесет ему хлеб с привеском
и,  как  всегда,  положит  на  пень,  а  медведь,  дождав,  когда  отойдет
пустынник,  подойдет сторожко,  обнюхает сперва, а после с урчанием станет
есть,  и,  съевши,  покивает ему головою,  обтираЯ лапою морду,  словно бы
человек после сытной трапезы,  и уйдет, растает, исчезнет в чащобе леса до
нового приходу,  до новой трапезы.  Ђ ‘ергий станет отныне даже не есть, а
сосать малый ржаной кус и  грызть горькие молодые ветки сосны,  и сократит
сон,  заменив его молитвою,  и примет на плеча еще более тЯжкие труды. €бо
дух вседневно должен одолевать плоть,  и в этом ежечасном борении,  в этом
вечном сражении и заключена правда разумной жизни.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 76

     Џервое,  что узрел кнЯзь Љонстантин Њихалыч,  соступив с кораблЯ, это
куча почернелых трупов,  горкою сложенных на  самом берегу,  над  которыми
тучею,   с  низким  утробным  жужжанием  кружилось  облако  навозных  мух.
‘ладковатый смрад  досЯгал сходен,  и  кони,  которых под  уздцы сводили с
учана, храпели и пЯтили от страшного запаха мертвечины.
     ‚доль улиц ‘араЯ ходили какие-то оборванные,  с трещотками в руках, в
торгу было пустынно и  прЯмь лавок лежал в пыли вздрагивающий еще полутруп
жирного человека в размотавшейсЯ чалме.  Љ нему подошли замотанные до глаз
стражники и  крючьЯми поволокли прочь,  а умирающий -  и это было страшнее
всего -  хрипел,  дергалсЯ,  пытаЯсь приподнЯтьсЯ,  задирал лицо в  сору и
пене,  с  незрЯчим уже взглЯдом выкаченных,  безумных глаз,  и изо рта его
рывками выходили с икотою пена и сгустки крови,  пЯтнавшие густую навозную
пыль.  ‘тепные вороны расхаживали враскачку,  били крыльЯми,  не  в  силах
взлететь,  обожравшись человечины.  ђедкаЯ  фигура  в  чадре  или  убрусе,
закрывающем лицо до глаз,  шарахалась посторонь,  с  ужасом и  недоумением
глЯдючи на проезжающих верхами русичей.
     Ќа  тверском  подворье  кнЯзЯ  встретила,   причитаЯ,  жонка  -  жена
ключника, как оказалось, несколько дней как погибшего от чумы.
     - ЃаЯл,  баЯл, што кнЯзЯ сожидат! Ђн, в торг сходивши и воды испивши,
закашлЯл кровью и помер,  родимец!  Џомер,  батюшко! Џозавчера и схоронили
ужо!  € слуг-то нетути -  ково вынесли, кто и сам сбежал, таково скорбно у
нас!
     ‘  трудом собрали ужин и истопили баню.  •ан „жанибек,  как узналось,
жил за городом, в степи, берегсЯ от мора. Ќазавтра, как и все тут, завЯзав
платом лицо,  Љонстантин начал объезжать ханских вельмож,  кого можно было
застать в ‘арае или близ него. Џринимали с трудом, говорили издалека, дары
и  серебро окуривали Ядовитым дымом и  даже  после того не  брали в  руки.
‘мерть ходила за  каждым и  губила обитателей дворцов так же  безжалостно,
как и беднЯков в торгу.
     Ќа  второй  день  на  глазах  у  Љонстантина  юный  отрок  из  свиты,
побывавший перед тем в городе, вдруг побледнел и, прислонившись к Яблоне в
саду,  начал дергатьсЯ в  удушье и рвотных позывах.  Џена пошла у него изо
рта,  и  когда  парень поднЯл обреченный молЯщий взор,  людей  вокруг него
словно  ветром  сдуло  и  ему  кричали издалека:  <“ходи,  уходи  прочь!>,
замахиваЯсь оружием.
     Ћтрок  слепо  протЯнул руки  к  остриЯм  копий  и  заплакал,  пЯтЯсь,
вытеснЯемый вон  из двора...  Њесто,  где он харкал кровью,  тотчас облили
бараньим салом и подожгли,  а  отрок  уходил  вдоль  по  улице,  обреченно
оглЯдываЯсь назад,  и только ключница,  выглЯнув из ворот и размахнувшись,
швырнула ему вслед каравай хлеба.  ’от остоЯлсЯ,  нагнулсЯ как-то  косо  и
неуверенно,  поднЯл хлеб и,  прижав его к животу,  скорчилсЯ над канавою в
новом приступе удушьЯ.  € потом так и  пошел,  оглЯдываЯсь  и  оглЯдываЯсь
назад,  прижимаЯ  хлеб к животу,  неверными,  колеблемыми шагами,  уходЯ в
ничто, в смерть, под острые крючьЯ ханских собирателей трупов...
     ‚ечером старший из  боЯр,  угрюмо глЯдЯ мимо кнЯзева лица,  предложил
переехать в степь, в вежу. <Ќе то все перемрем, как ’имоха!> € Љонстантин,
чуЯ холодок смертного ужаса после гибели парнЯ, тотчас согласилсЯ с ним.
     ‚ыбравшись за город, кмети и боЯре повеселели. ЉнЯзю поставили особый
шатер и,  как приметил Љонстантин на третий или четвертый день,  старались
окуривать и его и кнЯжеского конЯ,  не говорЯ уже о слугах, сопровождавших
господина,  после  каждой  кнЯжеской поездки  в  чумной  город.  Ѓереглись
трапезовать вместе с  кнЯзем,  и поделать с ними Љонстантин ничего не мог.
Ћн и сам при каждом своем обычном приступе желудочного недомоганиЯ начинал
думать:  <Ќу вот,  началось!>  Ћднако до  поры бог миловал.  „а и  русское
серебро надобно было в  Ћрде.  …му обещали,  и твердо обещали,  помочь и в
споре со вдовою брата,  и в получении Ярлыка на великое тверское кнЯжение.
Ћн уже и  у хана побывал,  и „жанибек встретил тверского коназа милостиво,
принЯл серебро,  разглЯдывал,  цокаЯ,  подарки,  которых,  правда,  как  и
прочие, не касалсЯ руками. ‚опросил, усмехаЯсь:
     - Џравду ли молвЯт, что русичи толкуют нашу беду Яко казнь египетскую
от бога €сы, насланную на нас за грехи?
     - џ не ведаю того!  Ќе слыхал!  ‘ами русичи в ‘арае тоже мрут,  Яко и
бесермены!   -   отвечал  смешавшийсЯ  Љонстантин,  подергиваЯ  бородой  и
лихорадочно припоминаЯ, не сказал ли он сам в запальчивости кому ни то сих
опрометчивых слов. €ли донесли облыжно?
     Ќо хан,  посмеЯвшись, отпустил его, обласкав. ‚ерно, ежели и донесли,
„жанибек того в слух не принЯл!
     ‚ этот день Љонстантин,  засыпаЯ,  впервые со вкусом представил себе,
как  его  холопы  очищают  кнЯжеские терема  ’вери  от  последних остатков
несносного братнина семейства,  выкидывают прЯмо  в  пыль  двора  порты  и
добро,  гонЯт холопок и самих кнЯжичей... Љто терпел, и тЯнул, и сохранЯл,
и  сберегал все  эти  долгие годы родимую ’верь?  Љто спасал от  погромов,
низил себЯ  пред Љалитою,  возил дары хану в  ‘арай?  Љто  после памЯтного
погрома первым воротилсЯ на погорелое место и возводил,  и отстраивал? Љт