’омас Љарлейль. ”ранцузскаЯ революциЯ. ЉонституциЯ

Ћцените этот текст:
’омас Љарлейль. ”ранцузскаЯ революциЯ. ЉонституциЯ

     €сториЯ

     Њосква "Њысль" 1991
     ђ…„ЂЉ–€џ ‹€’…ђЂ’“ђ› ЏЋ ‚‘…ЋЃ™…‰ €‘’Ћђ€€
     THE FRENCH REVOLUTION A HISTORY
     by
     Thomas Carlyle
     London, 1903
     Џеревод с английского части I выполнен: ћ. ‚. „убровиным
     и …. Ђ. Њельниковой; сверка - Ђ. €. Џетиновой (часть II)
     и Ђ. Њ. Ѓаргом (часть III)
     Љомментарий  в  конце книги  написан кандидатом исторических наук ‹. Ђ.
Џименовой; примечаниЯ,  обозначенные  звездочкой, написаны ћ. ‚. „убровиным,
…. Ђ. Њельниковой и ‹. Ђ. Џименовой.
     Љарлейль ’.
     Љ23 // €сториЯ  ”ранцузской революции  / Џер. с англ. ћ.‚.  „убровина и
….Ђ. Њельниковой (ч. I). - Њ.; Њысль, 1991. - 575 [1] с., [48] л. ил.
     ISBN 5-244-00420-4
     Љлассический  труд,  написанный выдающимсЯ английским историком  в 1837
г., вышел  на  русском Языке  в  1907 г.  и теперь  переиздаетсЯ к 200-летию
‚еликой французской революции. …го сделало знаменитым соединение исторически
точного  описаниЯ  с  необычайной силой художественного изображениЯ  великой
исторической  драмы,  ее  действующих  лиц  и  событий.  Љнига  полна  живых
зарисовок быта, нравов,  характеров,  проницательных  оценок  представителей
французского общества. ќто  захватывающее и  поучительное чтение,  даже если
сегоднЯ мы не во всем соглашаемсЯ с автором.
     Љ 0503010000-080 ЃЃЉ 63.3(4”р)
     004(01)41
     (c)   Џеревод,  послесловие,  комментарии,  иллюстрации.   €здательство
"Њысль". 1991

     OCR - Alex Prodan
     E-mail: alexpro@enteh.com



***ЉЋЌ‘’€’“–€џ***

     Џраздник Џик
     Ќанси
     ’юильри
     ‚аренн
     Џервый парламент Њарсельеза

     Mauern seh'ich gesturzt,
     und Mauern seh'ich errichtet, Hier Gefangene,
     dort auch der Gefangenen viel. Ist vielleicht nur die Welt ein
     grosser Kerker? Und frei ist Wohl der Tolle,
     der sich Ketten zu Kranzen erkiest?
     Goethe
     ‚ижу паденье твердынь и вижу: их вновь воздвигают,
     Џленники здесь, но и там вижу плененный народ.
     —то же такое мир? ’емница? € тот лишь свободен,
     Љто, безумный, себе цепью венчает чело.
     ѓете

 * Љнига I. ЏђЂ‡„Ќ€Љ Џ€Љ * 


ѓлава перваЯ. ‚ ’ћ€‹њђ€

     Љогда жертве нанесен решительный удар, катастрофа может считатьсЯ почти
наступившей. Ћтныне врЯд  ли  интересно созерцать ее  долгие глубокие стоны:
достойны вниманиЯ  лишь  ее  самые  сильные  судороги, конвульсивные  усилиЯ
стрЯхнуть с себЯ мучительную пытку и,  наконец, уход самой жизни, после чего
она  лежит,  угасшаЯ  и  уничтоженнаЯ,  закутаннаЯ  ли,  подобно  –езарю,  в
декоративные складки  тоги  или  непристойно  повалившаЯсЯ,  как человек, не
имевший силы даже умереть с достоинством.
     Ѓыла ли французскаЯ королевскаЯ власть, выхваченнаЯ 6 октЯбрЯ 1789 года
из своей драпировки, такой  жертвой? ‚сЯ ”ранциЯ и королевское  воззвание ко
всем провинциЯм со страхом отвечают: нет. ’ем не менее можно было  опасатьсЯ
худшего. ЉоролевскаЯ власть уже раньше была  такой дрЯхлой, умирающей, в ней
было  слишком мало  жизни, чтобы справитьсЯ с нанесенной раной. Љак много ее
силы, существовавшей только в воображении, утекло! —ернь  взглЯнула прЯмо  в
лицо королЯ -  и не умерла! …сли стаЯ  воронов может клевать свое  пугало  и
приказывать ему: становись здесь, а не там, может торговатьсЯ с ним и делать
его из неограниченного  совершенно ограниченным конституционным  пугалом, то
чего же можно ожидать впереди? Ќе на ограниченном  конституционном пугале, а
на тех  еще не  исчисленных, кажущихсЯ безграничными  силах,  которые  могут
собратьсЯ вокруг него, сосредоточиваетсЯ отныне всЯ надежда. ‚едь совершенно
справедливо, что всЯкаЯ действительнаЯ  власть по существу своему мистична и
происходит по "Ѓожьей милости".
     ђадостнее наблюдать не предсмертные судороги роЯлизма, а  рост и скачки
санкюлотизма, ибо в  делах людских, особенно в обществе, всЯкаЯ  смерть есть
только  рождение  в  смерти,  следовательно,  если  скипетр  ускользает   от
‹юдовика, то это значит только, что в других формах другие скипетры, хотЯ бы
даже скипетры-пики,  берут  перевес. Њы  увидим,  что в благоприЯтной среде,
богатой  питательными элементами,  санкюлотизм крепнет, вырастает здоровым и
даже резвитсЯ  не  без грациозной  шаловливости - так веселитсЯ  большинство
молодых людей;  между тем замечено, что взрослаЯ кошка и  все звери кошачьей
породы вообще  чрезвычайно жестоки, а ведь  наибольшей веселостью отличаютсЯ
именно котЯта, или подрастающие кошки!
     Џредставьте себе королевское семейство,  встающее  утром того безумного
днЯ   со   своих   складных   кроватей;  представьте   себе   муниципалитет,
спрашивающий:  "Љак благоволит ‚аше ‚еличество  расположитьсЯ на житье?" - и
суровый ответ королЯ: "Џусть каждый располагаетсЯ, как может; мне достаточно
хорошо".  Џредставьте  себе,  как  городские  чины  отступают  в  поклоне  с
выразительной усмешкой и удалЯютсЯ в сопровождении подобострастных обойщиков
и  как  дворец  ’юильри перекрашиваетсЯ  и обставлЯетсЯ вновь  длЯ блестЯщей
королевской резиденции, а ‹афайет со своими синими национальными гвардейцами
окружает  его,  ласкающегосЯ к острову, подобно  Ќептуну, говорЯ поэтическим
Языком. ‡десь могут собратьсЯ обломки реабилитированных верноподданных, если
они пожелают  стать конституционалистами, ибо  конституционализм  не  желает
ничего  дурного;  даже  санкюлоты радуютсЯ  при виде королЯ. Њусор восстаниЯ
менад сметен в сторону, как всегда бывает  и должно быть со всЯким мусором в
этом неизменно добром мире, и вот, на расчищенной арене, при новых условиЯх,
даже с некоторым подобием нового великолепиЯ мы начинаем новый рЯд действий.
     Ђртур ћнг был свидетелем весьма странной сцены: …е ‚еличество без свиты
гулЯет  в  ’юильрийском саду,  а смешанные толпы  с  трехцветными  кокардами
кланЯютсЯ ей  и почтительно расступаютсЯ: королева  вызывает по меньшей мере
почтительное молчание, ее избегают с состраданием¹. „омашние утки
в королевских водах крЯканьем выпрашивают хлебные крошки из юных королевских
рук;  у маленького  дофина есть  огороженный садик,  в котором он, как можно
видеть, розовощекий, с развевающимисЯ белокурыми локонами, копает землю; тут
же  маленький  шалаш, где  он  прЯчет свои  инструменты и  может укрытьсЯ от
дождЯ. ЉакаЯ мирнаЯ простота! Њир  ли это  отца, возвращенного  своим детЯм?
€ли мир надсмотрщика, потерЯвшего  свой кнут?  ‹афайет,  муниципалитет и все
конституционалисты утверждают первое  и делают все  от них  зависЯщее, чтобы
это оправдалось на  деле. ’аких патриотов,  которые опасно  рычат  и  скалЯт
зубы, усмирЯт  патрули; или, еще  лучше, король погладит их  по взъерошенной
шерсти ласковой рукой и, что всего действеннее, накормит более сытной пищей.
„а,  мало накормить Џариж, нужно  еще,  чтобы  в этом деле  была  видна рука
королЯ. ‡аложенное имущество беднЯков до известной суммы  будет выкуплено по
милости  королЯ, и ненасытный  Mont de  Piete извергнет свое содержимое;  не
стоит забывать и  о  катаниЯх  по городу с криками "Vive le Roi!", и,  таким
образом, при помощи субсидий и зрелищ королевскаЯ власть станет  популЯрной,
если только искусство человека в силах сделать ее популЯрной².
     €ли же, увы, это гулЯет не возвращенный детЯм отец и не потерЯвший кнут
надсмотрщик, а  неестественнаЯ совокупность их обоих и  бесчисленных  других
разнородных элементов, не  подходЯщаЯ  ни под какую рубрику, разве лишь  под
только что придуманную: король ‹юдовик - восстановитель французской свободы?
„ействительно,  человек  - и король ‹юдовик, как и  всЯкий другой,  -живет в
этом  мире длЯ того, чтобы приводить  в порЯдок беспорЯдочное и своей  живой
энергией  принудить даже нелепое  быть  менее нелепым. Ќу  а  если нет живой
энергии, а только живаЯ пассивность? Љогда король ‡мей был неожиданно брошен
в свое водное  царство,  он по крайней мере стал кусатьсЯ и этим убедительно
доказал, что он существует. „лЯ бедного  же королЯ —урбана*, швырЯемого туда
и  сюда  тысЯчью  случайностей и  чужой  волей, помимо собственной,  большое
счастье, что он был деревЯнный и что, не делаЯ ничего, он зато не мог ничего
ни видеть, ни чувствовать! ќто уж совсем безнадежное дело.
     *  €спользование  эзопова Языка длЯ характеристики политических реалий.
Џо  ќзопу, лЯгушки просили  ћпитера  дать  им  царЯ. Љогда ћпитер послал  им
вместо  царЯ  чурбан,  то  они сначала  испугались, а  затем,  убедившись  в
безвредности этого предмета, стали скакать по нему.

     „лЯ …го  ‚еличества королЯ ”ранции между тем тЯгостнее всего то, что он
не может  охотитьсЯ. “вы, отныне времЯ  охот длЯ  него миновало:  идет  лишь
роковаЯ охота за ним самим! ’олько в ближайшие недели июнЯ испытает он вновь
радость охотника, истребителЯ дичи, - только в этом июне и никогда более. Ћн
посылает за  своими слесарными инструментами и в течение  днЯ,  по окончании
официальных  церемоний,  делает  "несколько  взмахов  напильником" (quelques
coups  de  lime)³.  Ќевинный  брат  смертный, почему  ты  не  был
настоЯщим, безвестным слесарем? ‡а что ты был осужден на то, чтобы в другом,
более  видном ремесле ковать только мировые глупости, видимости и вещи, сами
себЯ  уничтожающие;  вещи, которые  ни один  смертный своим  молотом не  мог
сковать в одно целое!
     Ѓедный  ‹юдовик  не лишен  пониманиЯ,  не  лишен  даже  элементов воли;
некотораЯ   страстность   темперамента   изредка   прорываетсЯ   сквозь  его
флегматичный характер. …сли бы безобиднаЯ неподвижность могла спасти его, то
было  бы  хорошо; но  он будет только дремать  и  видеть  мучительные сны  -
сделать же что-нибудь ему не дано. ‘тарые роЯлисты до сих пор еще показывают
комнаты,  в  которых  их  величества  со  свитой  жили  при  этих  необычных
обстоЯтельствах. ‡десь сидела королева и  читала - она  перевезла сюда  свою
библиотеку, хотЯ король отказалсЯ  от своей,  -  принимаЯ пылкие  советы  от
пылких  советчиков, не знающих,  что,  собственно,  посоветовать;  горюЯ  об
изменившихсЯ  временах, слабо надеЯсь на лучшие:  разве она не имела  живого
символа  надежды  в  лице  своего  розовощекого  мальчика?  !  Ќебо  мрачно,
задернуто  тучами, но  сквозь облака прорываютсЯ золотые лучи - зарЯ ли  это
или предвестники мрачной грозовой ночи?  Ђ вот другаЯ комната, по ту сторону
от  главного  входа;  это  комната королЯ:  здесь …го  ‚еличество завтракал,
занималсЯ  государственными  делами;  здесь  ежедневно,  после  завтрака, он
принимал   королеву,   иногда  с  патетической  нежностью,  иногда  с  чисто
человеческой раздражительностью,  ибо  плоть человеческаЯ слаба; а когда она
спрашивала его о делах, он отвечал: "Madame, ваше дело - заниматьсЯ детьми".
- Ќет, Sire, не лучше ли было бы ‚ашему ‚еличеству самому занЯтьсЯ детьми? -
спрашивает  беспристрастнаЯ историЯ, „осадуЯ на то, что более толстый  сосуд
не  оказалсЯ  и более  прочным,  жалеЯ  более фарфоровую,  нежели  глинЯную,
половину человеческого рода, хотЯ на самом деле разбились обе!
     €  вот,  французские король и королева  должны теперь  пробыть  в  этом
’юильри Њедичи сорок один месЯц, глЯдЯ,  как неистово взбудораженнаЯ ”ранциЯ
вырабатывает  их судьбу  и  свою собственную.  ‘уровые,  холодные  месЯцы, с
быстро сменЯющейсЯ погодой,  но все же кое-когда с бледным  мЯгким солнечным
блеском апрелЯ,  преддвериЯ зеленого лета, или  октЯбрЯ,  предвестника  лишь
вечного мороза. Љак изменилось это ’юильри Њедичи с того времени, когда  оно
было мирным глинЯным полем?  €ли на  самой  почве  его  тЯготеет  проклЯтие,
мрачный  рок, или это  дворец ЂтреЯ*, так  как близко луврское  окно, откуда
один  из  Љапетов, бичуемый  фуриЯми,  дал  сигнальный  выстрел  к  кровавой
‚арфоломеевской  бане?  ’емен  путь ‚ечности, как он отражаетсЯ в этом  мире
преходЯщего: путь Ѓожий лежит  по  морю, и  тропа его проложена  на огромной
глубине.
     *  ‚  греческой  мифологии  царь  Њикен,  отец  героев ’роЯнской  войны
Ђгамемнона  и  ЊенелаЯ.  ‚  наказание  за преступлениЯ ЂтреЯ боги обрекли на
бедствиЯ весь  род,  историЯ  которого  полна убийств и кровосмешений. ‘лово
стало нарицательным длЯ обозначениЯ семьи, над которой тЯготеет злой рок.

ѓлава втораЯ. ‚ ЊЂЌ…†…
      „оверчивым патриотам  теперь Ясно,  что конституциЯ "пойдет",  marc
будь  у  нее  только  ноги, чтобы  стоЯть. †ивее же,  патриоты, шевелитесь и
достаньте   их,  сделайте  длЯ  нее  ноги!   ‘начала  в  Archeveche,  дворце
архиепископа,  откуда …го  ЏреосвЯщенство  бежал,  а затем в, школе верховой
езды, так называемом Њанеже,  что рЯдом  с ’юильри,  приступает  к чудесному
делу Ќациональное собрание.  ’руды  его были бы успешны, если бы в его среде
находилсЯ  какой-нибудь   Џрометей,   достигающий  неба,  но  они  оказались
бесплодны, так как ЏрометеЯ не было! € эти тЯгучие месЯцы проходЯт в  шумных
дебатах, заседаниЯ временами  становились скандальными, и случалось, что  по
три оратора сразу выступали на трибуне.
     “прЯм, догматичен,  многословен  аббат Њори; преисполнен  цицероновским
пафосом  Љазалес;  остротой  и резкостью  на противоположной стороне  блещет
молодой Ѓарнав, враг софистики, разрубающий, точно острым дамасским клинком,
всЯкий софизм, не заботЯсь о том, не отрубает ли он при этом что-нибудь еще.
Џростым кажешьсЯ ты, Џетион, как солиднаЯ голландскаЯ постройка, солиден ты,
но несомненно скучен. Ќе более оживлЯюще действует и твой тон, спорщик ђабо,
хотЯ ты и живее. ‘ молчаливой  безмЯтежностью один над  всеми  сопит великий
‘иейес: вы  можете  болтать  что  хотите  о его  проекте конституции, можете
исказить его,  но не можете улучшить: ведь политика - наука,  исчерпаннаЯ им
до  дна.  ‚от  хладнокровные,  медлительные  два брата  ‹амет с  гордой  или
полупрезрительной усмешкой; они рыцарски выплатЯт пенсию своей матери, когда
предъЯвитсЯ  ЉраснаЯ книга, рыцарски будут ранены  на  дуэлЯх. ’ут  же сидит
маркиз  ’улонжон, перу которого мы  до сих  пор  обЯзаны благодарностью;  со
стоически  спокойным,  задумчивым  настроением,  большей  частью  молча,  он
принимает то, что посылает  судьба.  ’уре  и парламентарист „юпор производЯт
целые  горы  новых законов, либеральных, скроенных по  английскому  образцу,
полезных  и  бесполезных.  ‘мертные поднимаютсЯ  и  падают.  Ќе  станет  ли,
например,  глупец  ѓобель,  или  ѓебель,  потому  что  он  немец,  родом  из
‘трасбурга, конституционным архиепископом?
     Њирабо один из всех  начинает, быть может, Ясно  понимать, куда все это
клонитсЯ.  Џоэтому  патриоты  сожалеют,  что  его  рвение, по-видимому,  уже
охладевает.  ‚  памЯтную „ухову  ночь  4  августа,  когда новаЯ  вера  вдруг
вспыхнула  чудодейственным  огнем  и  старый  феодализм  сгорел  дотла,  все
заметили, что Њирабо не приложил к этому своей руки; действительно,  он,  по
счастью, отсутствовал. Ќо разве не  защищал он veto,  даже veto absolu, и не
говорил  неукротимому   Ѓарнаву,  что  шестьсот  безответственных  сенаторов
составЯт самую нестерпимейшую из всех тираний? ‡атем как он  старалсЯ, чтобы
королевские министры имели  место  и  голос в  Ќациональном  собрании, - без
сомнениЯ, он делал это  потому, что сам метил  на министерский пост! Ђ когда
Ќациональное собрание решает - факт очень  важный, - что  ни один депутат не
должен  быть  министром,  он  своим  надменным, страстным  тоном  предлагает
постановить: "Ќи  один депутат по  имени Њирабо"⁴. ‚озможно,  что
это  человек  закоренелых  феодальных  убеждений, преисполненный  хитростей,
слишком   часто   Явно   склонЯвшийсЯ   на   сторону   роЯлистов;    человек
подозрительный, которого патриоты еще разоблачат! ’ак, в июньские дни, когда
встал вопрос  о  том,  кому  принадлежит право  объЯвлениЯ войны, можно было
слышать,  как хриплые  голоса газетчиков  монотонно выкрикивали  на  улицах:
"‚еликаЯ измена графа Њирабо, цена всего  один су", потому что он высказалсЯ
за  то, что  право это должно принадлежать не  ‘обранию,  а королю! € он  не
только говорит,  но  и  проводит  эту  мысль;  несмотрЯ  на  хриплые выкрики
газетчиков  и на  огромную  толпу  черни,  возбужденную ими  до  криков: "Ќа
фонарь!", он поднимаетсЯ на  следующий день  на трибуну в мрачной решимости,
прошептав друзьЯм, предупреждавшим его об опасности: "џ знаю; Я должен выйти
отсюда или с триумфом, или растерзанный в клочки". € он вышел с триумфом.
     ќто  человек  с  твердым  сердцем, популЯрность которого основана не на
расположении к нему черни (pas populaciere), которого не заставЯт уклонЯтьсЯ
с избранного им пути ни крики  неумытого сброда на улице, ни умытого в  зале
‘обраниЯ! „юмон  вспоминает,  что  он слышал его  отчет  о  происшествиЯх  в
Њарселе: "Љаждое его слово  прерывалось с правой стороны бранными эпитетами:
клеветник, лжец,  убийца,  разбойник  (scelerat).  Њирабо останавливаетсЯ на
минуту и слащавым голосом, обращаЯсь к наиболее  злобствующим,  говорит:  "џ
жду, messieurs,  пока вы не  исчерпаете ваш запас  любезностей"⁵.
ќто загадочный человек, его трудно разоблачить!  Ќапример, откуда берутсЯ  у
него деньги? Њожет ли доход с газеты, усердно съедаемый г-жой ‹еже, могут ли
это  и еще восемнадцать франков  в  день, получаемые им в качестве депутата,
считатьсЯ  соответствующими  его  расходам?  „ом  на  оссе-д'Ђнтен,  дача в
Ђржантейе,  роскошь, великолепие, оргии - он живет так, словно имеет золотые
россыпи!  ‚се  салоны,  закрытые  перед авантюристом  Њирабо,  распахиваютсЯ
широко  перед "королем" Њирабо,  путеводной звездой  …вропы, взглЯд которого
ловЯт  все женщины ”ранции,  хотЯ  как человек Њирабо  осталсЯ тем же, чем и
был. —то касаетсЯ денег, то можно предположить, что их доставлЯет роЯлизм; а
если так, то, значит, деньги роЯлистов  не менее приЯтны Њирабо,  чем всЯкие
другие.
     "ЏродалсЯ"  - однако что бы ни думали  патриоты,  а купить его  было не
так-то  легко: духовный огонь, живущий  в  этом  человеке,  светЯщий  сквозь
столько заблуждений, тем не менее есть “беждение, которое делает его сильным
и  без которого  он  не  имел  бы  силы, - этот огонь  не  покупаетсЯ  и  не
продаетсЯ; при такой мене  он  исчез бы, а не существовал. Њожет быть,  "ему
платЯт,  но  он  не продаетсЯ" (paye pas vendu),  тогда  как бедный ђивароль
должен, к  несчастью, сказать про себЯ  обратное: "Ћн продаетсЯ, хотЯ ему не
платЯт".  Њирабо, подобно комете,  прокладывает свой неизведанный путь среди
блеска и  тумана - путь, который Џатриотизм  может  долго  наблюдать в  свой
телескоп,  но,  не  знаЯ  высшей  математики,  никогда  не  рассчитает   его
траекторию.  ‘кользкий,  весьма  достойный  порицаниЯ  человек,  но длЯ  нас
наиболее  интересный   из  всех.  ‘реди   близорукого,   смотрЯщего  в  очки
мудрствующего поколениЯ Џрирода с великой  щедростью наделила этого человека
настоЯщим  зрением.  …сли  он  говорит  и  действует,  слово  его желанно  и
становитсЯ все желаннее, потому что  оно одно проникает в сущность дела: всЯ
паутина логики спадает, и видишь самый предмет, каков он есть, и  понимаешь,
как с ним нужно действовать.
     Љ несчастью, нашему  Ќациональному собранию предстоит  много дел: нужно
возродить  ”ранцию,  а  ”ранции  недостает  очень  многого,  недостает  даже
наличных денег.  €менно финансы-то  и  причинЯют много беспокойства; дефицит
невозможно  заткнуть,  он  все  кричит:  давай,  давай!  —тобы  умиротворить
дефицит,  решаютсЯ  на  рискованный  шаг -  на  продажу  земель духовенства,
излишка зданий. Њера крайне рискованнаЯ: „а  если и решитьсЯ на продажу, кто
же будет покупать, если наличные деньги иссЯкли? Џоэтому 19 декабрЯ издаетсЯ
“каз о выпуске бумажных денег -  ассигнаций, обеспеченных  закладными на эти
церковно-национальные владениЯ и неоспоримых  по  крайней  мере  в отношении
уплаты по ним, - первое из длинного рЯда подобных же финансовых мероприЯтий,
которым суждено повергнуть в изумление  человечество. ’ак что  теперь,  пока
есть  старые трЯпки, не будет недостатка в средствах  обращениЯ, а будут  ли
они обеспечены товарами - это уже другой вопрос. Ќо в конце концов разве эта
историЯ с  ассигнациЯми не  стоит  целых томов  современной науки? Њы  можем
сказать, что наступило  банкротство как неизбежный итог всех заблуждений, но
наступило  так  мЯгко,  незаметно  и  постепенно,   что  не  обрушилось  как
всеистреблЯющаЯ  лавина, а  спустилось, подобно мЯгкой  метели распыленного,
почти   неощутимого  снега,   продолжавшего   сыпатьсЯ  до  тех  пор,   пока
действительно все  не было погребено; и  все  же не многое  из того,  что не
могло  быть  восстановлено или  без  чего нельзЯ  было  обойтись,  оказалось
разрушенным.  ‚от   какой  протЯженности   достигла  современнаЯ  структура.
Ѓанкротство было велико, но ведь и сами деньги - вечное чудо.
     ‚  общем,  вопрос о  духовенстве рождает бесконечные  трудности.  Њожно
сделать церковные  владениЯ  национальной собственностью,  а  духовенство  -
наемными  слугами  государства, но в таком случае разве  это  не  измененнаЯ
церковь? Њножество самых смешных нововведений стали неизбежными. ‘тарые вехи
ни  в  каком смысле не  годЯтсЯ длЯ  новой ”ранции. „аже в буквальном смысле
заново перекраиваетсЯ сама землЯ: старые разношерстные  Џровинции становЯтсЯ
новыми единообразными „епартаментами, число их - восемьдесЯт три, вследствие
чего, как при внезапном смещении земной оси, ни один смертный не может сразу
найти  свое место под  новым градусом широты*. Ђ что же  будет с двенадцатью
старыми   парламентами?  ‘тарые  парламенты   объЯвлЯютсЯ   распущенными  на
"непрерывные каникулы" - до тех пор, пока новое, равное  длЯ всех правосудие
департаментских судов, национального апеллЯционного суда, выборных и мировых
судов  и  весь аппарат ’уре-„юпора  не будут готовы и пущены в  ход.  ‘тарым
парламентам  приходитсЯ сидеть в неприЯтном ожидании, как с веревкой на шее,
и  вопить  изо всех сил:  "Ќе  может ли  кто-нибудь освободить нас?"  Ќо  по
счастью,  ответ  гласит:  "Ќикто,  никто",  и   парламенты  эти   становЯтсЯ
сговорчивыми.  €х  можно запугать  даже до  того,  что  они  будут  молчать:
Џарижский парламент, который умнее большинства других, никогда не жаловалсЯ.
Ћни  будут и  должны  пребывать на  каникулах,  как  им  и  подобает; палата
вакансий их отправлЯет тем временем кое-
     * ‡аконом от 15 ЯнварЯ 1790 г. “чредительное собрание установило  новое
административное   устройство  королевства.  ‚сЯ  страна   делилась   на  83
департамента, более или менее равномерных по величине, разделЯвшихсЯ в  свою
очередь на дистрикты, кантоны  и коммуны. Ќовое административное устройство,
окончательно уничтожившее  остатки феодальной раздробленности,  обеспечивало
национальное единство государства  и его административное единообразие.  ’ем
самым   создавались   благоприЯтные   условиЯ   длЯ   развитиЯ   торговли  и
промышленности.

     какое  правосудие.  ‚еревка  накинута на  их  шею, и  судьба  их  скоро
решитсЯ!  13 ноЯбрЯ мэр Ѓайи отправитсЯ в  Palais de  Justice - причем  даже
мало  кто обратит  на него внимание  - и запечатает муниципальной  печатью и
горЯчим  сургучом те комнаты, где хранЯтсЯ парламентские  бумаги;  и грозный
Џарижский парламент исчезнет  в хаосе, тихо и мЯгко, как сон!  ’ак  погибнут
вскоре все парламенты, и бесчисленные глаза останутсЯ сухи*.

     * ‚ результате административной реформы во ”ранции было создано 44 тыс.
новых муниципалитетов.

     Ќе  так  обстоит  дело с  духовенством. Џредположим  даже, что  религиЯ
умерла,  что  она умерла  полвека назад  с  неописуемым  „юбуа  или  недавно
эмигрировала  в  ќльзас с кардиналом ожерельЯ  ђоганом  или что  она  бродит
теперь, как привидение, с епископом Ћтенским ’алейраном, однако  разве  тень
религии,  религиозное  лицемерие  не  продолжают  существовать?  „уховенство
обладает   средствами    и   материалом;   средства   -   его   численность,
организованность, общественное влиЯние; материал - по  меньшей мере всеобщее
невежество, справедливо  считаемое матерью набожности. Ќаконец, разве уж так
невероЯтно, что в  простодушных  сердцах  еще может  там  и  сЯм  скрыватьсЯ
наподобие золотых крупинок,  рассыпанных в  береговой тине, истиннаЯ ‚ера  в
Ѓога такого странного и стойкого характера, что даже Њори или ’алейран может
служить  олицетворением  ее?  €так, духовенство обладает силой,  духовенство
обладает  коварством  и  преисполнено  негодованиЯ.  ‚опрос о духовенстве  -
роковой вопрос.  ќто извивающийсЯ клубок змей, которых Ќациональное собрание
растревожило, и они  шипЯт ему в уши, жалЯт, и нельзЯ их ни умиротворить, ни
растоптать,   пока   они   живы.   ”атально  с   начала  до   конца!   Џосле
пЯтнадцатимесЯчных  дебатов  с великим  трудом удаетсЯ  составить на  бумаге
гражданскую конституцию духовенства, а сколько нужно времени, чтобы провести
ее в жизнь? “вы, такаЯ гражданскаЯ  конституциЯ ЯвлЯетсЯ только соглашением,
ведущим к несогласию. Ћна раздирает ”ранцию из конца в конец новой трещиной,
бесконечно   запутывающей   все   остальные   трещины:   с   одной  стороны,
неистовствуют  остатки католицизма в  соединении с лицемерием католицизма; с
другой -  неверующее  Язычество, и  оба вследствие  противоречий  становЯтсЯ
фанатичными. Љакой бесконечный спор между непокорными, стойкими свЯщенниками
и презираемым конституционным  духовенством;  между совестью чувствительной,
как у королЯ,  и совестью притупленной, как у некоторых  из его подданных! €
все  это кончитсЯ  празднествами в честь ђазума* и войной  в  ‚андее!**  ’ак
глубоко  коренитсЯ религиЯ  в сердце  человеческом, так  срастаетсЯ  со всем
множеством его страстей! …сли мертвое эхо  ее сделало так много,  то чего не
может сделать ее живой голос?
     ”инансы и конституциЯ, законы и …вангелие - кажетсЯ, достаточно работы,
но  это еще не  все. ‚ действительности министерство и сам  Ќеккер, которого
железнаЯ  дощечка,  "прибитаЯ  над  его  дверью народом", называет  Ministre
adore***,   все   наглЯднее   превращаютсЯ   в   ничто.   €сполнительнаЯ   и
законодательнаЯ  власть,  распорЯжениЯ  и  проведение  их в  деталЯх  -  все
ускользает несделанным из  их  бессильных рук,  все перекладываетсЯ  в конце
концов  на  натруженные плечи верховного представительного ‘обраниЯ.  ’Яжело
груженное  Ќациональное собрание!  …му приходитсЯ выслушивать о бесчисленных
новых восстаниЯх, разбойничьих набегах, о подожженных замках на западе, даже
о  брошенных в  огонь Ящиках  с хартиЯми (Charretiers),  потому что и  здесь
чрезмерно  нагруженное вьючное  животное  грозно  поднимаетсЯ  на  дыбы. Ћно
слышит о городах на юге, объЯтых гневом и  соперничеством, разрешить которое
могут лишь скрещенные сабли. Њарсель восстает на ’улон, и  Љарпантра осажден
Ђвиньоном.  Ћно  слышит  о  множестве  роЯлистских  столкновений на  пути  к
свободе, даже  о столкновениЯх между патриотами просто из-за соперничества в
проворстве! ‘лышит о †урдане  ѓоловорезе, который  пробралсЯ в южные области
из подвалов темницы атле и поднимает на ноги целые полчища негодЯев.

     *  Љульт  ђазума был введен  во ”ранции вместо  христианской религии  в
период Якобинской диктатуры.
     **  ‡десь   в  годы   ‚еликой  французской  революции  долго   бушевало
контрреволюционное   восстание,  поддержанное   монархистами-эмигрантами   и
Ђнглией.
     *** Ћбожаемый министр.

     ЏриходитсЯ  услышать и о лагере роЯлистов в  †алесе: †алес - опоЯсаннаЯ
горами равнина  среди  ‘евенн, откуда роЯлизм  может,  как одни опасаютсЯ, а
другие надеютсЯ,  низвергнутьсЯ, подобно горному потоку, и затопить ”ранцию!
‘траннаЯ вещь этот †алесский лагерь,  существующий главным образом только на
бумаге. ‚едь жалесские солдаты  - все крестьЯне или национальные гвардейцы и
поэтому  в душе истинные  санкюлоты. ‚се, что могли сделать  их  роЯлистские
офицеры,  -  это сдерживать их  с помощью обмана или, вернее,  писать  о них
ложные  донесениЯ,  представлЯЯ их в виде  грозного призрака на тот  случай,
если бы удалось снова завладеть ”ранцией  с  помощью театральных  ухищрений,
перенесших в жизнь  картину роЯлистской армии⁶. ’олько  на третье
лето  это   урывками  вспыхивавшее  и  снова  исчезавшее  знамение   потухло
окончательно, и старый замок †алес  - лагерь вообще не был  видим  телесному
оку - был снесен национальными гвардейцами.
     Ќациональному собранию приходитсЯ  слышать  не только  о  Ѓриссо и  его
друзьЯх-чернокожих,  но  мало-помалу  и  обо   всем  пылающем  ‘ан-„оминго*,
пылающем огнем
     *  Ќа  западной  части  о-ва  ѓаити  в  конце  XVII  в.  была  основана
французскаЯ  колониЯ  ‘ан-„оминго.  ‚  период  ”ранцузской  революции  здесь
развернулось освободительное движение, в  результате которого в 1804 г. была
образована самостоЯтельнаЯ республика ѓаити.

     в  буквальном  смысле  и,  что  еще  хуже,  в  метафорическом,  освещаЯ
погруженный во 'мрак океан.  Ќа нем  лежит забота об интересах  мореходства,
земледелиЯ,  обо  всем, что  доведено до отчаЯнного состоЯниЯ: о  спутанной,
скованной   везде   промышленности   и   буйно   расцветших    мЯтежах;   об
унтер-офицерах, солдатах и матросах, бунтующих на море и на суше; о солдатах
в  Ќанси*,  которых, как мы увидим, храбрый Ѓуйе  должен  был расстрелЯть из
пушек; о  матросах, даже о галерных рабах в Ѓресте, которых также  следовало
расстрелЯть, но не нашлось длЯ этого второго Ѓуйе. Ћдним словом, в те дни не
было царЯ у €зраилЯ и всЯкий человек делал то, что казалось правильным в его
собственных глазах⁷.
     *  ‚  1790 г. в  Њеце,  Ќанси  и Ѓресте произошли серьезные  инциденты,
вызванные волнениЯми в армии.

     ‚от  какие  сообщениЯ приходитсЯ  выслушивать верховному  Ќациональному
собранию,  в то  времЯ  как  оно  продолжает возрождать  ”ранцию. ѓрустно  и
тЯжело, но  где  выход? €зготовьте  конституцию,  и все  присЯгнут ей: разве
"адреса о  присоединении" не  поступают уже целыми  возами? ’аким образом, с
Ѓожьим благословением и готовой конституцией бездоннаЯ огненнаЯ бездна будет
покрыта сводом из трЯпичной бумаги, и ЏорЯдок соединитсЯ со ‘вободой и будет
жить  с нею,  пока обоим не сделаетсЯ  слишком  жарко.  Ћ Cote Gauche (леваЯ
сторона), ты действительно достойна того, чтобы, как говоритсЯ обыкновенно в
сочувственных адресах, "на тебЯ были обращены взоры ‚селенной" - взоры нашей
бедной планеты по крайней мере!
     Ћднако нужно  признатьсЯ, что Cote  Droit (праваЯ сторона) представлЯет
еще более безрассудную массу: неразумные люди, неразумные, бестолковые  и  с
ожесточенным, характерным длЯ них упрЯмством; поколение, не желающее  ничему
учитьсЯ.  ђушащиесЯ Ѓастилии,  восстаниЯ женщин,  тысЯчи дымЯщихсЯ поместий,
страна,  не дающаЯ  никакой  жатвы, кроме стальных клинков санкюлотов, - все
это достаточно поучительные уроки, но их они ничему не научили. € теперь еще
существуют люди, о которых в Џисании сказано: их хоть в ступе  истолки. €ли,
выражаЯсь  мЯгче, они  настолько срослись со своими  заблуждениЯми,  что  ни
огонь, ни меч ни  самый  горький опыт  не расторгнут этого  союза  до  самой
смерти!  Ќад такими  сжалитсЯ  Ќебо,  ибо  землЯ  с  ее  неумолимым  законом
неизбежности будет безжалостна.
     ‚ то же времЯ нельзЯ не признать это весьма естественным. —еловек живет
Ќадеждой: когда из  Ящика  Џандоры  улетели все дары богов и превратились  в
проклЯтиЯ, то в нем все же осталась  Ќадежда.  Њожет ли неразумный смертный,
когда   его  жертвенник  Явно  ниспровергнут  и   он,  неразумный,   осталсЯ
беспомощным в жизни, - может ли  он расстатьсЯ  с  надеждой, что  жертвенник
будет  снова  восстановлен?  ђазве не может все  снова  наладитьсЯ?  ќто так
невыразимо желаемо и  так разумно, если взглЯнуть с надлежащей точки зрениЯ!
Ѓывшее   должно  продолжать  существовать,  иначе  прочное  мировое   здание
развалитсЯ.  „а,  упорствуйте,  ослепленные  санкюлоты ”ранций!  ‚осставайте
против  установленных  властей,  прогонЯйте  ваших законных  повелителей,  в
глубине души так вас любивших и  с готовностью проливавших за вас свою кровь
-  в сражениЯх за отечество, как при  ђосбахе  и других; ведь,  даже охранЯЯ
дичь, они,  собственно,  охранЯли вас,  если б вы  только могли понЯть  это;
прогонЯйте их, как диких волков,  поджигайте их замки  и архивы,  как волчьи
Ямы; но  что  же потом?  Ќу,  потом  пусть каждый поднимет руку на брата!  €
тогда, в смЯтении, голоде, отчаЯнии, сожалейте о минувших днЯх, призывайте с
раскаЯнием их, призывайте с ними и нас. Љ покаЯнным просьбам мы не останемсЯ
глухи.
     ’ак,  с большей  или  меньшей  Ясностью сознаниЯ,  должны рассуждать  и
действовать правые. ќто была, пожалуй,  неизбежнаЯ точка зрениЯ, но в высшей
степени ложнаЯ длЯ них. ‡ло, будь нашим благом - такова отныне должна быть в
сущности их молитва.
     —ем Яростнее  возбуждение, тем скорее  оно пройдет, ибо  в конце концов
это только безумное возбуждение; мир прочен и не может распастьсЯ.
     ‚прочем,    если   правые   и   развивают   какую-нибудь   определенную
деЯтельность, то это исключительно заговоры  и собраниЯ на черных лестницах;
заговоры,  которые  не могут быть осуществлены и которые, с их  стороны,  по
большей части теоретичны, но за которые  тем не  менее такие, как сэр  Ћжар,
сьер Њайбуа, сьер Ѓонн ‘аварден, то один, то другой, при попытке осуществить
их на практике  попадают  в  беду, в тюрьму,  откуда  спасаютсЯ  с  большими
затруднениЯми. Ђ бедный практичный шевалье ”авра* попадает даже - при бурном
возмущении мира - на виселицу, причем мимолетное подозрение падает на самого
Monsieur.  Ѓедный  ”авра, он весь  остаток  днЯ, длинного февральского  днЯ,
диктует свою последнюю волю в ђатуше и предлагает раскрыть  тайны, если  его
спасут,  но  величественно отказываетсЯ  сделать это,  когда  его  не  хотЯт
спасти; затем умирает при свете  факелов  с благовоспитанной  сдержанностью,
скорее  заметив, чем воскликнув, с распростертыми  руками: "‹юди,  Я  умираю
невинный,  молитесь  за  менЯ"⁸. Ѓедный ”авра - тип столь  многих
неутомимо бродивших по ”ранции в поисках добычи в эти уже ушедшие дни, тогда
как  в  более открытом  поле  они могли  бы  заслужить  вместо  того,  чтобы
отнимать, - длЯ тебЯ это не теориЯ!
     * Њаркиз  де  ”авра  (1744-1790) -  первый лейтенант  швейцарцев  графа
Џрованского, был обвинен в  намерении похитить королЯ;  повешен  на ѓревской
площади  19  февралЯ 1790 г.  „лЯ осуществлениЯ своего проекта ”авра  сделал
заем в 2 млн под гарантию графа Џрованского.

     ‚  сенате  праваЯ  сторона вновь занимает позицию спокойного недовериЯ.
Џусть  верховное  Ќациональное  собрание   провозглашает  4  августа  отмену
феодализма, объЯвлЯет духовенство  наемными слугами государства, голосует за
условные  veto  , новые  суды,  декретирует всЯкие  спорные вещи; пусть  ему
отвечают одобрением со всех четырех концов ”ранции,  пусть оно даже получает
санкцию  королЯ и  всевозможные одобрениЯ. ЏраваЯ  сторона,  как  мы  видим,
настаивает  с  непоколебимым  упорством   (и  времЯ   от   времени   открыто
демонстрирует), что  все эти  так  называемые  декреты есть  лишь  временные
капризы, находЯщие себе, правда,  выражение  на бумаге,  но  на  практике не
существующие  и  не  могущие осуществитьсЯ.  Џредставьте  себе какого-нибудь
медноголового  аббата  Њори,  изливающего  в  этом тоне  потоки  иезуитского
красноречиЯ;  мрачный  д'ќпремениль,  Ѓочка-Њирабо  (вероЯтно,   наполненнаЯ
вином) и многие другие приветствуют его с  правой стороны; представьте себе,
с каким лицом смотрит на него  зеленый  ђобеспьер с левой.  Џредставьте, как
‘иейес фыркает  на  него или  не  удостаивает даже  фырканьЯ;  как  рычат  и
неистово  лают на  него галереи:  ведь при  таких условиЯх,  чтобы избегнуть
фонарЯ  при выходе, ему нужны все  его  самообладание и  пара  пистолетов за
поЯсом. Џоистине это один из самых упрЯмых людей.
     ‡десь  Явственно  сказываетсЯ  огромнаЯ  разница   между  двумЯ  видами
гражданских  войн:  новой,  словесной,  парламентско-логической,  и  старой,
кулачной, на поле сражениЯ, где действовали клинки, - разница во многом не в
пользу  первой. ‚  кулачной  борьбе, где вы сталкиваетесь  со  своим врагом,
обнажив меч,  достаточно  одного верного  удара,  потому  что  в  физическом
отношении, когда из  человека  вылетают  мозги, он  по-настоЯщему  умирает и
больше вас  не беспокоит. Ќо какаЯ разница, если  вы сражаетесь аргументами!
‡десь  никакаЯ  самаЯ  решительнаЯ  победа  не  может   рассматриватьсЯ  как
окончательнаЯ.  Џобейте  противника в  парламенте  бранью  до того,  что  он
лишитсЯ  чувств, разрубите его на  две части и  пригвоздите одну половину на
один, а другую  - на другой  конец  дилеммы,  совершенно лишив  его на времЯ
мозгов  или мыслительной способности, - все тщетно: он придет в себЯ, к утру
оживет и  завтра снова  облачитсЯ  в свои золотые доспехи! ‘редство, которое
логически  могло бы уничтожить его, ЯвлЯетсЯ все еще пробелом в цивилизации,
покоЯщейсЯ  на  конституции,   ибо   как  может  совершатьсЯ   парламентскаЯ
деЯтельность и может ли  болтовнЯ прекратитьсЯ или уменьшитьсЯ, пока человек
не узнает  до некоторой  степени,  в какой  момент он  становитсЯ  логически
мертвецом?
     Ќесомненно, некоторое ощущение этой трудности  и Ясное понимание  того,
насколько мало это знание еще свойственно французской нации, лишь вступающей
на  конституционный путь, а также предчувствие, что  мертвые аристократы еще
будут  бродить  в  течение  неопределенного  времени,  подобно   составителю
календарЯ Џартриджа*, глубоко запало в  ум  „руга Ќарода, великого  практика
Њарата  и превратилось  на этой богатейшей, гниющей почве в  оригинальнейший
план сражениЯ, когда-либо представленный  народу. Ћн еще  не созрел,  но уже
пробилсЯ и  растет, корни его простираютсЯ  до преисподней, ветви - до неба;
через два лета мы увидим, как он подниметсЯ из бездонного мрака во всей мощи
в опасных сумерках, подобно дереву-болиголову, огромному, как мир, на ветвЯх
и  под  сучьЯми которого  найдетсЯ  пристанище  длЯ друзей  народа  со  всей
‚селенной.  "„вести  шестьдесЯт  тысЯч аристократических голов" - это  самый
точный  счет,  при  котором,  положим, не пренебрегают  несколькими сотнЯми;
однако  мы  никогда не достигаем  круглой цифры в  триста тысЯч.  “жаснитесь
этому, люди,  но это так же верно, как то, что вы сами и ваши  друзьЯ народа
существуют. ќти болтливые  сенаторы  бесплодно сидЯт над  мертвой  буквой  и
никогда  не спасут революцию. Љассандре-Њарату**, с его сухой рукой, тоже не
сделать  этого одному,  но с несколькими  решительными  людьми  это было  бы
возможно. "„айте мне, -  сказал „руг Ќарода с  холодным спокойствием,  когда
юный Ѓарбару,  некогда его ученик  по  так называемому курсу оптики, посетил
его,  дайте  мне  двести неаполитанских "брави"  вооруженных  каждый хорошим
кинжалом и с муфтой на левой руке вместо щита, и Я пройду с ними всю ”ранцию
и совершу революцию"⁹. „а, юный Ѓарбару, шутки  в сторону, в этих
слезЯщихсЯ глазах, в этой непроницаемой фигуре, самой  серьезной из всех, не
видно шутки, не видно и безумиЯ, которому подобала бы смирительнаЯ рубашка.
     * Џартридж  „жон (1644-1715) - английский астролог, альманахи которого,
издававшиесЯ с 1680 г., пользовались широкой известностью в ‹ондоне.
     ** ‚ древнегреческой мифологии Љассандра - дочь троЯнского царЯ Џриама,
пророчица,  наказаннаЯ  богом  Ђполлоном,   любовь  которого  она  отвергла.
Љассандра могла вещать лишь ужасное и печальное, и в ее пророчества никто не
верил.

     ‚от  какие  перемены  произведет  времЯ  в  пещерном жителе  Њарате,  в
проклЯтом  человеке,   одиноко   живущем  в   парижских   подвалах,  подобно
фанатическому  анахорету  из  ”иваиды,  вернее,  подобно  издалека  видимому
‘имеону ‘толпнику*,  которому со столба  открываютсЯ своеобразные горизонты.
Џатриоты могут улыбатьсЯ и обращатьсЯ с ним как с цепной собакой, на которую
то надевают намордник, то  спокойно позволЯют ей  лаЯть;  могут называть его
вместе  с  „емуленом  "сверхпатриотом"  и Љассандрой-Њаратом,  но  разве  не
замечательно  было  бы, если бы  оказалось,  что  принЯт  с  незначительными
изменениЯми как раз его "план кинжала и муфты"?
     * ‘имеон ‘толпник (390-459) - отшельник,  который прожил на высоком, им
самим сооружен ном столпе, ни разу не сходЯ с него, целых тридцать лет.

     ’аким-то  образом  и  при  таких-то  обстоЯтельствах  высокие  сенаторы
возрождают  ”ранцию, и люди серьезно  верЯт, что они делают  это. ‚следствие
одного  этого  факта,  главного  факта  их истории,  усталый  глаз  не может
совершенно обойти их вниманием.
     Ћднако   покинем   на  времЯ  пределы   ’юильри,   где  конституционнаЯ
королевскаЯ  власть  вЯнет, как отрезаннаЯ ветка, сколько бы ее  ни  поливал
‹афайет, и  где высокие сенаторы,  быть  может,  только  совершенствуют свою
"теорию  неправильных   глаголов",   и   посмотрим,   как   расцветает  юнаЯ
действительность, юный санкюлотизм? ‚нимательный наблюдатель может ответить:
он растет  быстро,  завЯзываЯ все новые  почки и превращаЯ старые в листьЯ и
ветки.  ђазве  вконец  расшатанное   похотливое   французское  общество   не
представлЯет длЯ него исключительно питательной  почвы? ‘анкюлотизм обладает
способностью расти от того, от  чего  другие умирают: от  брожениЯ,  борьбы,
распадениЯ  -  одним  словом, от того, что ЯвлЯетсЯ символом  и  результатом
всего этого, - от голода.
     Ђ голод, как мы заметили,  при таком положении ”ранции  неминуем. …го и
его  последствиЯ, ожесточение и  противоестественную  подозрительность,  уже
испытывают теперь южные города и провинции. ‚ Џариже  после восстаниЯ женщин
привезенные из ‚ерсалЯ подводы с хлебом и возвращение восстановителЯ свободы
дали  несколько  мирных  веселых  дней  изобилиЯ,  но  они  не  могли  долго
продолжатьсЯ.  …ще  только   октЯбрь,  а  голодающий   народ  в   Џредместье
‘ент-Ђнтуан  в  припадке Ярости уже захватывает  одного бедного булочника по
имени   ”рансуа  и   вешает   его,   безвинного,   по   константинопольскому
образцу¹⁰*;  однако, как это ни  странно,  но  хлеб от  этого  не
дешевеет!   ‘лишком  очевидно,   что  ни  щедрость   королЯ,  ни   попечениЯ
муниципалитета  не  могут  в достаточной  мере  прокормить  ниспровергнувший
Ѓастилию  Џариж.  ‘сылаЯсь  на повешенного булочника, конституционалисты,  в
горе и  гневе,  требуют введениЯ  военного  положениЯ,  loi  martiale, т. е.
закона против мЯтежа, и принимают его с готовностью еще „о захода солнца.
     * 21 октЯбрЯ 1789 г. - Џримеч. авт.

     ќто знаменитый военный закон с его  красным  флагом  (drapeau rouge), в
силу  которого  мэру  Ѓайи и вообще  всЯкому мэру отныне достаточно вывесить
новую  орифламму (ori flamme)*, затем прочесть или пробормотать что-нибудь о
"спокойствии королЯ", чтобы  потом, через  некоторое времЯ,  угостить всЯкое
нерасходЯщеесЯ сборище  людей  ружейными или другими выстрелами. ђешительный
закон, и даже справедливый, если предположить, что всЯкий патруль от бога, а
всЯкое сборище  черни  от  дьЯвола; без  такой  же  предпосылки  -  не столь
справедливый. Њэр Ѓайи, не торопись  пользоватьсЯ им! Ќе вывешивай эту новую
орифламму, это не золотое пламЯ,  а лишь пламЯ желаниЯ  золота. ’ы  думаешь,
что трижды благословеннаЯ революциЯ уже совершилась? Ѓлаго тебе, если так.
     *  Ћрифламма  (букв.:  золотое пламЯ)  -  старинное  знамЯ  французских
королей. Ќа  его красном полотнище были  вышиты  Языки  золотого  пламени. ‚
битве это знамЯ должно было находитьсЯ впереди армии.

     Ќо  да не скажет  теперь ни один  смертный,  что  Ќациональное собрание
нуждаетсЯ в  мЯтеже!  Ћно и раньше нуждалось в нем лишь постольку, поскольку
это было необходимо длЯ противодействиЯ кознЯм двора; теперь  оно не требует
от земли и  неба  ничего  другого,  кроме возможности усовершенствовать свою
теорию неправильных глаголов.

ѓлава третьЯ. ‘ЊЋ’ђ

     Џри   всевозрастающих   бедствиЯх   голода  и   конституционной  теории
неправильных  глаголов  всЯкое  возбуждение  понЯтно.   Џроисходит  всеобщее
расшатывание и просеивание французского народа, и сколько фигур, выброшенных
благодарЯ этому из низших слоев наверх, ревностно сотрудничают в этом деле!
     Њы знаем  уже ветеринарного лекарЯ Њарата, ныне далеко видимого ‘имеона
‘толпника, знаем  и  других поднЯвшихсЯ снизу. Ђ вот еще один образчик того,
что выдвинетсЯ, что продолжает выдвигатьсЯ наверх из царства ночи, - ометт,
со временем  получивший прозвище Ђнаксагора. ометт уже поЯвлЯетсЯ с  своими
медовыми  речами в  уличных  группах,  он  уже  более  не  юнга на  высокой,
головокружительной  мачте,  а  медоречивый длиннокудрый  народный трибун  на
тротуарных тумбах  главных  улиц и вместе  с  тем  ловкий  редактор, который
подниметсЯ  еще  выше  -  до  самой  виселицы. Љлерк  ’альен  тоже  сделалсЯ
помощником  редактора  и   будет  главным  редактором   и   кое-чем  больше.
Љнигопродавцу Њоморо,  типографу  Џрюдому  открываютсЯ новые  сферы  наживы.
Љолло д'ќрбуа,  неистовствовавший как безумный  в страстных ролЯх на сцене*,
покидает подмостки, и его чернаЯ  лохматаЯ голова прислушиваетсЯ к  отзвукам
мировой   драмы:   перейдет  ли   подражание  в   действительность?   †ители
‹иона¹¹, вы освистали его? ‹учше бы вы рукоплескали!
     * Ќамек на  то,  что †ан  Њати Љолло  д'ќрбуа до революции был  актером
бродЯчей труппы и в ‹ионе потерпел провал.

     „ействительно,  счастливы  теперь все  роды мимов, эти полуоригинальные
люди! Ќапыщенное  хвастовство  с  большей или  меньшей  искренностью (полнаЯ
искренность не  требуетсЯ, но чем  искреннее, тем  лучше), вероЯтно, поведет
далеко.  Ќужно  ли  добавлЯть,   что  революционнаЯ  среда  становитсЯ   все
разреженнее,  так что  в ней могут плавать только  все более и  более легкие
тела, пока, наконец, на поверхности  удерживаетсЯ один  лишь  пустой пузырь?
“мственнаЯ  ограниченность  и  необузданность,  проворность  и  дерзость   в
сочетании с хитростью и силой легких - все это при удаче окажет великолепные
услуги. Џоэтому из  всех  поднимающихсЯ классов более всего выдвигаетсЯ, как
мы  видим,  адвокатское  сословие; свидетельство тому  -  такие фигуры,  как
Ѓазир, Љаррье, ”укье-’енвиль, начальник судебных  писцов Ѓурдон - более  чем
достаточно  длЯ  доказательства.  ”игуры,  подобные   этим,  стаЯ  за  стаей
поднимутсЯ из таЯщих чудес лона ночи. Ћ более глубоких, с самого низу идущих
вереницах,  еще  не  представших  при  свете днЯ  перед изумленным  оком,  о
вороватых снимателЯх нагара со  свеч, плутах-лакеЯх, капуцинах без  рЯсы,  о
массе ќберов, Ђнрио, ђонсенов и ђоссиньолей мы пока, возможно, умолчим.
     €так, во ”ранции  все пришло в  движение  -  физиологи назвали бы такое
Явление   раздражимостью.  €  еще  сильнее   зашевелилось  все  то,   в  чем
раздражимость  перешла  в  жизнеспособность,  в  видимую активность  и  силу
желаниЯ! ‚се находитсЯ в движении и стремитсЯ в Џариж, если уже не находитсЯ
там.  Џредседатель  „антон становитсЯ все величественнее и  могущественнее в
своей секции  Љордельеров*, его  риторические  образы "колоссальны". ќнергиЯ
сверкает  из-под   его  черных  бровей,  опасность   исходит  от   всей  его
атлетической фигуры, звуки его громового  голоса раскатываютсЯ под  сводами.
ќтот человек, подобно Њирабо, обладает  врожденным  инстинктом предвидениЯ и
начинает  понимать,  куда  ведет  конституционализм, хотЯ испытывает  совсем
другие желаниЯ, чем Њирабо.
     *  ‘екциЯ Љордельеров  - одна из  административных единиц города Џарижа
(позднее секциЯ ”ранцузского театра).

     Ћбратите, с другой стороны, внимание на то, что генерал „юмурье покинул
Ќормандию и  шербурские плотины, чтобы уехать -  можно  догадатьсЯ, куда. ‘о
времени  начала  новой эры это  его втораЯ,  пожалуй даже третьЯ,  попытка в
Џариже;  но  на этот  раз  он относитсЯ к  ней  вполне серьезно, потому  что
отказалсЯ  от  всего  другого.  ќто  гибкий,  как  проволока,  эластичный  и
неутомимый человек, всЯ жизнь которого была сплошным походом и сражением. “ж
конечно он не был креатурой уазелЯ, а был, как он сам горЯчо говорил о себе
на старости лет, "созданием Ѓога и своего меча". —еловек,  который  атаковал
под градом смертоносных орудий корсиканские батареи, выбралсЯ неповрежденным
из-под   своей   лошади  при   Љлостеркампе   в  Ќидерландах,   хотЯ   этому
"препЯтствовали  изогнутое стремЯ  и  девЯтнадцать  ран",  был  непоколебим,
грозен, отчаЯнно  защищалсЯ на польской границе,  интриговал,  сражалсЯ и  в
кабинете,  и на  поле битвы, бродил безвестно на далеких окраинах в качестве
разведчика  королЯ,  сидел в  колодках в Ѓастилии, фехтовал, писал памфлеты,
составлЯл планы и воевал почти с самого рождениЯ¹²,  этот человек
достиг  своей цели. Њного  испытал  он гнета, но не  был  сломлен. Џодобно в
тюрьме  заточенному  духу,  каким „юмурье и  был  на  самом  деле, он  рубил
гранитные стены, стараЯсь освободитьсЯ, и высекал  из них огненные искры. Ќе
разбило  ли  теперь  всеобщее  землетрЯсение  и  его темницу? —то мог  бы он
сделать, будь  он  на  двадцать  лет моложе? Ќо теперь  волосы  его  тронуты
сединой, все его  мысли сосредоточены  на войне. Ћн больше не может расти, а
новый  мир  вокруг него растет  так  стремительно. Ќазовем же  его одним  из
"швейцарцев" без веры,  желающим прежде всего  работы и работы, безразлично,
какаЯ бы сторона ни предлагала ее. …му дают дело, и он его исполнит.
     Ќо  не из одной только ”ранции, а из всех частей …вропы толпы стекаютсЯ
в  Џариж; так орлы слетаютсЯ на падаль. Џосмотрите, как спешат сюда  или уже
здесь  испанский гуцман Њартинико ”урнье, по прозвищу ”урнье-Ђмериканец*,  и
даже  инженер  Њиранда  с Ђнд. ‚аллонец  Џерейра  похвалЯетсЯ необыкновенным
происхождением: как рассказывают, дипломат  кнЯзь Љауниц**  небрежно обронил
его, как  страусово Яйцо,  и судьба воспитала из  него истребителЯ страусов!
…врейские или немецкие ”реи стрЯпают
     *  ”урнье (1745-1825), по  прозвищу Ђмериканец,  поселенец ‘ан-„оминго,
вернулсЯ  во  ”ранцию  в  "85  г., капитан  роты Ќациональной гвардии округа
‘ент-ќстамп, принимал участие во всех событиЯх революции.
     ** Љауниц ‚енцель Ђнтон, фон (1711-1794) -  австрийский государственный
деЯтель, с 1753 по 92 г. - государственный канцлер Ђвстрии.

     свои дела в огромной луже  ажиотажа, превратившего • все  предприЯтие с
ассигнациЯми в мертворожденную затею. вейцарцу Љлавьеру не удалось основать
в  €рландии колонию социнианцев*, но несколько лет  назад,  остановЯсь перед
министерским отелем в Џариже, он произнес пророческие слова: будто бы ему на
роду   написано    однажды    стать    министром,    -   сказав   это,    он
расхохоталсЯ¹³. ‡ато швейцарец Џаш с приглаженными волосами сидит
скромненько;  благодарЯ  особому  смирению  и  глубокомыслию  он  -  предмет
поклонениЯ не только длЯ  своей улицы, но и длЯ  соседних.  ‘иди же, ’артюф,
пока не понадобишьсЯ!  Ђ  вы,  итальЯнцы „юфурни,  фламандцы  Џроли, спешите
сюда, двуногие  хищники!  Џусть  придет всЯкий,  у  кого горЯчаЯ голова, чей
необузданный ум подобен хаосу  незрелости или руинам былого; всЯкий,  кто не
может  стать известным  или  кто  слишком известен,  пусть  придет,  если он
продаетсЯ или даже если у  него  нет ничего, кроме алчности и красноречивого
Языка! € они приходЯт, все  с горЯчими, невыразимыми желаниЯми в сердце, как
пилигримы к чудодейственной свЯтыне. € сколько их приходит, праздных бродЯг,
не имеющих цели, - а  в …вропе их великое множество - только длЯ того, чтобы
прийти к чему-нибудь. ’ак потревоженные ночные птицы  летЯт на свет... ‡десь
сейчас  и барон ”ридрих ’ренк**; растерЯнный и точно ослепленный,  он прибыл
сюда из магдебургских казематов. ЏотерЯв  вместе с пещерами Њинотавра и свою
Ђриадну, он продает, как  это ни покажетсЯ странным, вино, но не в бутылках,
а в бочонках.
     *  ‘оцинианцы  - последователи рационалистической  социнианской  секты,
возникшей в XVII в. в вейцарии.
     **   ”ридрих   фон  ’ренк  (1726-1794)   -   прусский  авантюрист.  Ѓыл
офицером-ординарцем  ”ридриха II. ‚о времЯ ”ранцузской революции находилсЯ в
Џариже, где выполнЯл тайные поручениЯ венского двора. Ѓыл обвинен в шпионаже
и гильотинирован.

     Ќе осталась без миссионеров и ЂнглиЯ.
     Ћна   отрЯдила  Ќешема,  которому   "за   спасение   погибающих"   была
торжественно  вручена  "гражданскаЯ  шпага",  с  тех  пор  давно  изъеденнаЯ
ржавчиной; Џейна*, мЯтежного корсетника, который, несмотрЯ на свою нечесаную
голову,  полагает, что  он,  простой  портной, своим  памфлетом  о  "здравом
смысле" освободил Ђмерику и что  он может освободить и освободит весь земной
шар,  а  может  быть, и  другие  миры. ЉонституционнаЯ  ассоциациЯ Џрайса  и
‘тэнхопа**   посылает   поздравлениЯ¹⁴  Ќациональному   собранию,
которое  торжественно   приветствует   их,   хотЯ  они  представлЯют  только
‹ондонский клуб, на который Ѓерк и тори смотрЯт искоса.
     *  ’омас Џейн  (1737-1809) - общественный  и политический деЯтель  ‘Ђ;
родилсЯ  в  Ђнглии,  эмигрировал  в  Ђмерику,  присоединилсЯ   к  борцам  за
независимость,  в 1776 г.  опубликовал  знаменитый антимонархический памфлет
"‡дравый смысл". ‚ернувшись в Ђнглию, вступил  в резкую полемику с Ѓерком по
поводу  ”ранцузской революции.  Ѓыл провозглашен гражданином ”ранции, избран
членом Љонвента, поддерживал политику жирондистов.
     ** ‘тэнхоп —арльз (1753-1866) - английский политический деЯтель.

     ЏридетсЯ ради нашего Ћтечества упомЯнуть кстати или некстати  и о тебе,
кавалер „жонс Џоль, ‚ полинЯлом морском  мундире Џоль  „жонс мелькает здесь,
похожий на  винный мех, из которого вытЯнуто все вино, и напоминающий скорее
свой собственный призрак. …го  некогда  столь шумливый характер теперь почти
совсем  изменилсЯ,  его  едва слышно,  да и то  лишь,  к  крайней  досаде, в
министерских  передних  и кое-где в  благотворительных  столовых,  куда  его
приглашают в  памЯть о прошлом. Љакие перемены, какие восхождениЯ и падениЯ!
’еперь,  бедный Џоль,  ты  не  смотришь в раздумье,  стоЯ  у подошвы родного
ЉриффелЯ,  через ‘олвейскую бухту на синеющие  горы  Љумберленда и в голубую
беспредельность. Ћкруженный достатком и  простодушной сердечностью, ты, юный
безумец,  стремилсЯ  уйти  от  этого как  можно  дальше  или  даже  покинуть
навсегда. „а, за  сапфировым мысом, который люди называют ‘ент-Ѓис и который
вблизи оказываетсЯ не из сапфира, а из обычного песчаника, лежит другой мир.
Џознаешь его и ты! ‘ далекой гавани “айт поднимаютсЯ дымные зловещие облака,
но  даже они не  служат  тебе  предостережением.  ѓордый ”орт  дрожит  перед
вздувающимисЯ  парусами  -  лишь  бы только ветер  не  переменилсЯ внезапно.
‚озвращающиесЯ домой жнецы  из ”лембора останавливаютсЯ на холме: что это за
серное  облако,  туманЯщее  гладкую  поверхность  морЯ,  серное  облако,  из
которого вдруг прорываютсЯ снопы огнЯ? ќто петушиный бой на море, и один  из
самых жарких, в котором  британский Serapis и франко-американский  Bon Homme
Richard  клюют  и  душат  друг друга,  каждый  по-своему;  и  вот, храбрость
отчаЯниЯ душит  храбрость  обдуманную,  и Џоль  „жонс  тоже  причислЯетсЯ  к
королЯм морЯ.
     ‚след за  тем  с тобой,  Џоль,  знакомЯтсЯ —ерное  море,  воды  Њеотии,
длиннополые  турки,  а  твой  пламенный  дух  бесцельно истощалсЯ  в  тысЯче
противоречий.  €бо  разве в чужих странах,  у пурпуровых  Ќассау-‡игенов,  у
грешных императриц  …катерин  не разбиваютсЯ сердца, точно так же как дома у
простых людей? Ѓедный Џоль! ѓолод  и уныние сопровождают твои  усталые шаги;
один или,  самое  большее,  два  раза всплывает твоЯ  фигура  на фоне  общей
сумЯтицы  революции, немаЯ, призрачнаЯ, подобно "тускло мерцающей звезде". Ђ
затем, когда  твой свет  окончательно  погас,  национальный  законодательный
корпус награждает тебЯ "торжественными похоронами"! Џогребальный звон родной
пресвитерианской  церкви и шесть футов шотландской земли возле праха близких
доставили бы тебе  столько же удовольствиЯ. ‚от каков  был мир, лежавший  за
мысом ‘ент-Ѓис. ’акова жизнь грешного человечества на земле.
     Ќо из всех иностранцев самый заметный - барон †ан Ѓатист де Љлоотс, или
-откинув все имена, данные при крещении и полученные по феодальному праву, -
гражданин  мира  Ђнахарсис  Љлоотс  из  Љлеве.  ‡аметь  его,  добросовестный
читатель! ’ы  знал  его  дЯдю,  проницательного,  острого ЉорнелиЯ  де  Џау,
безжалостно разрушающего  все  дорогие  иллюзии  и  из  благородных  древних
спартанцев делающего современных головорезов Њайнотов¹⁵*. €з того
же материала создан и Ђнахарсис, сам  подобный раскаленному металлу, полному
шлаков, которые должны были выплавитьсЯ  из него, но так и не выплавЯтсЯ. Ћн
прошел  нашу  планету по суше и  по  воде, можно  сказать, в  поисках давно,
утерЯнного раЯ.  ‚  Ђнглии  он видел  англичанина  Ѓерка; в  Џортугалии  его
заметила  инквизициЯ;  он  странствовал,  сражалсЯ  и писал;  между  прочим,
написал "„оказательства в  пользу магометанской религии". Ќо теперь, подобно
своему крестному отцу, скифу, он ЯвлЯетсЯ в Џариж-Ђфины, где находит наконец
пристанище  длЯ  своей  души.  ќто  блестЯщий  человек,  желанный  гость  на
патриотических обедах, весельчак, даже юморист,  опрометчивый, саркастичный,
щедрый,  прилично  одетый, хотЯ  ни  один  смертный  не  обращал меньше  его
вниманиЯ на свой  костюм.  Џод всЯким платьем  Ђнахарсис  прежде  всего ищет
человека; даже столпник Њарат не мог бы взирать  с большим пренебрежением на
внешнюю  оболочку,  если в  ней не заключаетсЯ человек. “беждение Ђнахарсиса
таково: есть  рай,  и  его можно  открыть,  под  всЯким платьем  должен быть
человек. Ћ  Ђнахарсис, это  безрассуднаЯ  поспешнаЯ вера.  ‘  него ты быстро
поскачешь в  город  Ќикуда  - и достигнешь его  наверное. ‚ лучшем случае ты
прибудешь туда с хорошей посадкой, а это, конечно, уже что-то.
     * Њайноты  -  одно  из  племен  Џелопоннеса, весьма не чуждое  морскому
разбою.

     ‘колько новых  людей и новых вещей поЯвилось, чтобы завладеть ”ранцией!
…е „ревнЯЯ речь, мысль и  свЯзаннаЯ с ними „еЯтельность, полностью изменЯЯсь
и бурлЯ, стремитсЯ к неведомым целЯм. „аже самый глупый крестьЯнин, вЯлый от
усталости,  сидЯ  вечером у своего  очага, думает лишь об одном: о сожженных
замках  и о  замках,  которые  еще  можно сжечь. Љак  изменились  кофейни  в
провинции  и  в  столице!  ЏосетителЯм  "Antre de Procope"  предстоит теперь
решать другие вопросы,  помимо трех единств ‘тагирита*, и видеть перед собою
не театральную, а мировую борьбу. ‡десь  спорЯт  и ссорЯтсЯ  манерно завитые
логики  со  старыми философами в париках  с  косичками  или  с  современными
прическами a la  Brutus, и хаос играет роль судьи. ‚ечнаЯ мелодиЯ  парижских
салонов получила новый лейтмотив, такой же вечный, который слышало  небо уже
во времена ћлиана Ћтступника** и еще  раньше и который звучит  теперь так же
безумно, как и прежде.
     ‡десь же можно увидеть и экс-цензора ‘юара - экс-цензора,  потому что у
нас теперь свобода печати; он беспристрастен, даже нейтрален. ’иран ѓримм***
делает  большие  глаза,  гадаЯ о таинственном грЯдущем.  ‘  трудом  подбираЯ
слова, издает похожие на карканье звуки атеист Ќежон, любимый ученик  „идро,
возвещаЯ наступление зари  нового,  счастливого  времени¹⁶. Ќо  с
другой  стороны,  сколько  лиц, подобно  Њорелле  и  Њармонтелю,  всю  жизнь
высиживавших  философские  Яйца,  теперь  почти  в  отчаЯнии,   квохчут  над
птенцами, которых они вывели!¹⁷’ак  восхитительно было развивать
свои  философские теории в салонах  и получать за это восхвалениЯ, а  теперь
ослепленный народ не желает больше довольствоватьсЯ спекулЯтивным мышлением,
а стремитсЯ перейти к практике!
     * ‘тагирит - Ђристотель. ’ри единства  - имеетсЯ в виду единство места,
времени и действиЯ.
     ** ”лавий  Љлавдий ћлиан - римский император с 361 по 363 г., стремилсЯ
возродить Языческий культ на основе  учениЯ  неоплатоников.  Џопытки  ћлиана
ввести суровые ограничениЯ длЯ христиан встретили ожесточенное сопротивление
христианской церкви и не смогли остановить распространениЯ христианства.
     ***   ѓримм   ”ридрих  Њельхиор  (1723-1807)  -  один  из   французских
энциклопедистов,  друг  „идро;   немец  по  происхождению,  писавший  только
по-французски,  с  1776  г. дворЯнин  и барон.  €звестен  своими  письмами о
литературной  жизни ”ранции, которые он писал рЯду европейских  монархов,  в
том числе …катерине II. Џосле ”ранцузской революции бежал в ѓерманию.

     Ћтметим  в  заключение наставницу †анлис*, или ‘иллери-†андис,  так как
наш супруг одновременно  и граф  и маркиз и  у нас  более одного титула! ќта
претенциознаЯ болтушка, пуританка,  но неверующаЯ,  облекает свои  советы  в
туманные фразы, лишенные и тени мудрости. Џоскольку ‘иллери-†анлис действует
в  изЯщной среде  сентименталистов и выдающихсЯ  женщин,  она желала бы быть
искренней,  но  не  может  поднЯтьсЯ  выше  показной  искренности;  показной
искренности во всем, переходЯщей в ханжество. ‚ настоЯщее времЯ она носит на
довольно  еще  белой  шее  как  украшение  миниатюру  Ѓастилии  из  простого
песчаника, но зато из настоЯщего бастильского песчаника. ѓ-н маркиз ЯвлЯетсЯ
одним  из  агентов  герцога Ћрлеанского в Ќациональном собрании  и  в других
местах. ѓ-жа †анлис, с своей стороны, воспитывает молодое поколение Ћрлеанов
в отменнейшей нравственности, однако сама может дать лишь загадочные  ответы
относительно  происхождениЯ  прелестной  мадемуазель  Џамелы,  которую   она
удочерила. ’аким образом,  она  поЯвлЯетсЯ в  салонах  королевского  дворца,
куда,  заметим  кстати,  невзираЯ  на  ‹афайета,  возвратилсЯ   после  своей
английской  "миссии"  и  герцог Ћрлеанский; по правде  сказать, не  особенно
приЯтной миссии,  потому  что  англичане не хотели  даже говорить с  ним.  €
свЯтаЯ •анна  Њоор английскаЯ, так  мало  похожаЯ на  свЯтую  ‘иллери-†анлис
французскую,   видела,    как   в    саду   ‚окзала   его   избегали   точно
зачумленного¹⁸, причем  его бесстрастное иссинЯ-красное лицо едва
ли стало на одну тень синее.
     * ѓоспожа  †анлис  (1746-1830) - воспитательница детей  герцога ”илиппа
Ћрлеанского  (ќгалите), автор  нескольких  нравоучительных романов  и  книги
мемуаров.

ѓлава четвертаЯ. †“ђЌЂ‹€‘’€ЉЂ

     —то касаетсЯ конституционализма с его национальными гвардейцами,  то он
делает что  может, и дела у  него достаточно: одной рукой он  должен  делать
убедительные  знаки,  сдерживающие патриотов,  а  другую  сжимать  в  кулак,
угрожаЯ  роЯлистским  заговорщикам.  ‚  высшей  степени  щекотливаЯ  задача,
требующаЯ большого такта.
     ’ак, если сегоднЯ „руг Ќарода Њарат получает приказ об аресте (prise de
corps) и  исчезает  со сцены, то назавтра его  отпускают  на свободу и  даже
поощрЯют, как цепную  собаку, лай  которой может  быть полезен. Џредседатель
„антон громовым голосом  открыто  заЯвлЯет, что в  случаЯх,  подобных случаю
Њарата,  "на  силу надо отвечать  силой". ‚ ответ  на  это начальство тюрьмы
атле  издает  приказ  об  аресте  „антона;  однако  весь округ  Љордельеров
отвечает  на  него вопросом: найдетсЯ  ли констебль,  который согласилсЯ  бы
выполнить такой приказ?  атле еще дважды издает  приказ о его аресте, и оба
раза напрасно: тело  „антона  не может быть  схвачено  тюрьмой атле; „антон
остаетсЯ на свободе и увидит  еще, хотЯ ему и придетсЯ на времЯ  бежать, как
сам атле полетит в преисподнюю.
     ’ем  временем муниципалитет  и Ѓриссо далеко подвинулись с составлением
своей  муниципальной конституции.  естьдесЯт  округов превращаютсЯ  в сорок
восемь  отделений; многое должно еще быть улажено, чтобы Џариж получил  свою
конституцию. Ћна всецело основана на выборном начале, на котором должно быть
основано и  все французское правительство. Ћднако в нее  проник один роковой
элемент,  это  citoyen  actif - активные граждане. ‚сЯкий  не платЯщий  marc
d'argent, или  годовой  налог,  равный  трехдневному заработку,  может  быть
только пассивным гражданином и не имеет права голоса, хотЯ бы он круглый год
доказывал свою активность топором и  молотком. "Ќеслыханное  дело!" -  вопЯт
патриотические газеты. „а, в самом деле, мои друзьЯ-патриоты, если  свобода,
о  которой  молЯт  сердца  всех  людей,  означает   лишь  право  посылать  в
национальный клуб  длЯ  дебатов вашу  одну  пЯтидесЯтитысЯчную часть  нового
фехтовальщика  словами, тогда,  да будут боги  свидетелЯми,  о ней не  стоит
молить.  Ћ,  если  действительно  это  благо  -  свобода   -  находилось   в
национальном Џалавере  (как называют африканцы), то какой  тиран решилсЯ  бы
исключить из него хотЯ бы одного сына Ђдама? Џочему  бы не основать  женский
парламент, в котором слышалсЯ бы "визг со скамей оппозиции" или  из которого
"достопочтенного члена  выносили бы в истерике". џ охотно согласилсЯ бы и на
детский  парламент,  даже  на  парламент  грудных  младенцев,  если  угодно.
‚озлюбленные братьЯ! ‚едь, пожалуй,  свобода, как говорили древние  мудрецы,
действительно обитает только на небе. ЏросвещеннаЯ публика, где, вы думаете,
храбраЯ г-жа де ‘таль  (не дочь Ќеккера, а другаЯ, умнее  ее) нашла  на этой
планете наибольшее приближение к свободе? Џо зрелом размышлении она отвечает
с холодным спокойствием „ильворта: "‚  Ѓастилии"¹⁹.  Ќебесной?  -
спрашивают многие с сомнением. ѓоре, что  они еще спрашивают,  ибо в этом  и
заключаетсЯ истинное  несчастье.  "‚ небесной" - это много значит; это, быть
может, означает участие в национальном  Џалавере, а может быть,  и совсем не
то.
     …сть  одна ветвь санкюлотизма,  котораЯ не может  не  расцвести,  - это
журнализм. ‚едь глас  народа  - это глас Ѓожий, а  разве может  божественный
голос не сделатьсЯ слышным? ‘лышным во всех концах ”ранции и на  стольких же
Языках, как при постройке первой ‚авилонской башни! Ќекоторые голоса громки,
как рычание льва,  другие тихи, как воркование голубЯ. ‘ам Њирабо имеет одну
или  несколько  поучительных газет, в которых работают женевские сотрудники;
при этом у  него бывает немало столкновений с г-жой ‹еже, его издательницей,
хотЯ в остальном она очень сговорчива²⁰.
     „руг  королЯ ђуаю продолжает печататьсЯ. Ѓарер проливает  слезы  ложной
сентиментальности в  газете  "‡арЯ", несмотрЯ на  понижающуюсЯ  розницу.  Ќо
почему же  ”рерон так горЯч  и демократичен, ”рерон, племЯнник друга королЯ?
ќта  горЯчность  досталась ему  по  наследству:  его произвела на  свет  оса
”рерон,  Frelon ‚ольтера, который продолжал жалить, хотЯ  только в  качестве
обозревателЯ и на макулатурной бумаге, пока у  него еще было жало и ЯдовитаЯ
железка. Љонстан издает полезный "Moniteur", освещаЯ им, как фонарем, ночной
мрак.  "Moniteur"   теперь   ежедневнаЯ  газета,   с  фактами   и  немногими
комментариЯми, официальный орган, придерживающийсЯ безопасной середины.  …го
главные редакторы  давно  уже с возвратом или безвозвратно канули в глубокий
мрак.  ’ерпкий ‹устало, с терпкостью зеленого  терна,  никогда не созреет, а
умрет преждевременно; но  его Џрюдом не даст умереть "Revolutions de Paris",
a будет  издавать  их сам нарЯду  со  многим другим,  хотЯ  сам он  скучный,
напыщенный писака.
     Ћ  Љассандре-Њарате  мы  говорили  уже часто, хотЯ самую  поразительную
истину еще остаетсЯ  сказать; а именно что он  не  лишен  здравого смысла, и
даже  из  его хриплой, каркающей глотки исходит множество истин  о различных
предметах. €ногда можно бы подумать, что он воспринимает юмор и посмеиваетсЯ
в глубине души. Љамиль остроумнее, чем когда-либо, свободнее, циничнее, но и
веселее,  чем раньше. †изнерадостнаЯ,  гармоничнаЯ  натура,  он "рожден  длЯ
писаниЯ стихов",  как скажет сам  со  временем  с  горькими  слезами, это  -
лучезарный Ђполлон,  Ярко, но кротко  сиЯющий в этой титанической  борьбе, в
которой ему не суждено победить!
     ‘ложенные  и продаваемые в розницу газеты имеютсЯ во всех странах, но в
журналистской  среде,  подобной  французской,  можно ожидать новых  и весьма
своеобразных  видов  их.  —то  скажет  английский читатель  о газете-плакате
"Journal-Affiche", котораЯ привлекает взглЯд издалека всеми цветами  спектра
и которую может читать даже тот, у кого нет  € полпенни на покупку настоЯщей
газеты?  Њножество  таких  газет  вывешиваетсЯ  в последующие  месЯцы,  ведь
общественные  и  частные  патриотические  собраниЯ  открываютсЯ  в  огромном
количестве и могут собирать деньги по подписке; это листы, наклеенные листы,
выставлЯемые длЯ  ловли  того, что  попадетсЯ! „аже правительство имеет свою
намазанную  клеем газету; ‹уве,  занЯтый теперь новой "прелестной повестью",
будет  писать  "Sentinelles"  и  расклеивать  ее  с  успехом;  а  Ѓертран де
Њольвиль,   находЯсь   в   крайней  нужде,   попытаетсЯ  устроить  это   еще
хитрее²¹. †урналистика - это великаЯ сила. ђазве каждый способный
редактор не ЯвлЯетсЯ  властителем  мира,  обладаЯ возможностью убеждать его,
властителем,   хотЯ   и   самозваным,    но   санкционируемым    количеством
распродаваемых  им номеров? Џравда, публика имеет  самый действенный  способ
низложить его: стоит только не покупать его газеты, и он умрет с голоду.
     Ќе следует также  слишком низко  оценивать деЯтельность  расклеивателей
газет в  Џариже,  их  около  шестидесЯти человек,  все  вооружены  шестами с
перекладинами,  ранцами,  горшками  с клейстером и  снабжены даже  жестЯными
блЯхами, ведь  они имеют разрешение муниципалитета. ќто свЯщеннаЯ  коллегиЯ,
собственно,  глашатаи  властителей  мира,  хотЯ в только зарождающейсЯ и еще
грубой  эре  они  не  почитаютсЯ  как  таковые.  Ћни  сделали  стены  Џарижа
поучающими, убеждающими  благодарЯ  постоЯнному  притоку  свежей  периодики,
которую  мог  читать  всЯкий  прохожий;  плакаты-газеты,   плакаты-пасквили,
распорЯжениЯ муниципалитета,  королевские манифесты  и,  кроме  того,  масса
прочих обычных  афиш - какой богатый материал,  если только обращать на него
внимание! —то за неслыханные вещи рассказывали эти стены в течение пЯти лет!
Ќо все  это прошло, сегоднЯшний день поглотил вчерашний и сам в свою очередь
поглощаетсЯ завтрашним, как всегда бывает  с произнесенным словом. „а и  что
такое литература, о ты, бессмертный писатель, как не слова, сохраненные лишь
на  некоторое  времЯ? Џлакаты сохранЯют их в течение одного  днЯ,  некоторые
книги  - в  течение десЯти лет, иные даже в течение  трех  тысЯч лет, но что
происходит потом?  Џотом,  когда годы  прошли, произведение умирает,  и  мир
освобождаетсЯ  от  него. Ћ,  если бы  в  слове человеческом,  как и в  самом
человеке, не жил дух,  который  переживает  слышимое, воплотившеесЯ слово  и
стремитсЯ   вечно  к  Ѓогу  или  дьЯволу,  то  зачем  бы  человек  стал  так
беспокоитьсЯ  из-за  истинности  или  ложности  его,  если  только  не  ради
коммерческих соображений? Ќо разве вопрос, бессмертно ли слово и проживет ли
оно  половину  или  полторы  человеческих  жизни,   не  важен?   Ѓессмертие,
смертность... ‚еликий  ”риц  прогнал однажды  несколько беглецов обратно  на
поле  сражениЯ  словами:  "R  -,  wollt  ihr  ewig leben?" (Џодлецы,  жалкие
подонки, разве вы хотите жить вечно?)
     ’аков новый способ  делитьсЯ мыслЯми. Љакое счастье,  если у  тебЯ есть
чем  поделитьсЯ!  Ќо не следует пренебрегать  при  случае и  старыми,  более
простыми  способами.  Џалатку  у  королевского  дворца  убрали деспотические
патрули  -  могут ли  они  так  же  убрать  человеческие легкие?  Њы  видели
Ђнаксагора-ометта стоЯщим на тротуарных  тумбах в  то времЯ, когда помощник
редактора  ’альен  сидел  за  своей  конторкой  и  работал.  ‚  каждом  углу
цивилизованного   мира   можно   опрокинуть   бочку,   на   которую   влезет
членораздельно говорЯщее двуногое существо.  „аже при находчивости можно, за
деньги  или ласковое слово,  достать  переносные  козлы  или  складной стул,
которые перипатетический* оратор заберет  в свои  руки.  €згнанный  в  одном
месте, он перейдет на другое, кротко сказав, подобно мудрецу Ѓианту:  "Omnia
mea mecum porto"**.
     *  Ћт греч. peripateo  - прохаживаюсь. ЏерипатетическаЯ школа (‹икей) -
философскаЯ школа в Ђфинах, основаннаЯ Ђристотелем, который во  времЯ чтениЯ
лекции прогуливалсЯ в ‹икее со своими слушателЯми.
     ** "‚се мое ношу с собой". €зречение, приписываемое греческому философу
Ѓианту (VI в. до н. э.).

     ’аким  образом, журнализм  говорит,  разноситсЯ,  расклеиваетсЯ.  ЉакаЯ
перемена  с тех пор,  как старик Њетра гулЯл по  этому  самому ’юильрийскому
саду  в  раззолоченной  треуголке,  держа газету перед  носом  или  небрежно
сложенной    за    спиной!    "Њетра-газетчик   был   достопримечательностью
Џарижа"²², и сам  ‹юдовик говорил: "Qu'en dit Metra" (как говорит
Њетра). ЉакаЯ перемена  с тех  пор, как в ‚енеции первый газетный листок был
продан  за грош - gazza -  и  получил  название Gazzete! Ќаш  мир отличаетсЯ
плодовитостью!

ѓлава пЯтаЯ. Љ‹“Ѓ›

     …сли сердце  переполнено,  то по  тысЯче  причин  и  тысЯчью путЯми оно
стараетсЯ  войти в  общение с другими. Љак сладостно  и необходимо  в  таких
случаЯх  единение,  потому что в единении  душа  мистически  укреплЯет душу!
‚думчивые германцы,  по мнению некоторых,  полагали, что энтузиазм  в  общем
означает только  чрезвычайную потребность в  соединении  с  себе  подобными,
отсюда и произошло слово "Schwarmerey" или "Schwarming" (рой, толпа). Љак бы
то  ни было,  а  разве  мы  не видим,  как  тлеющие,  полупотухщие  головни,
сложенные вместе с другими, такими же, вспыхивают Ярким белым пламенем?
     ‚ описываемой  нами  ”ранции  общественные  собраниЯ  неизбежно  должны
множитьсЯ и крепнуть. ”ранцузскаЯ жизнь стремилась выйти наружу, из домашней
превратитьсЯ в общественную, клубную жизнь. ‘тарые, уже существовавшие клубы
разрастаютсЯ  и  процветают; новые  возникают  повсюду. ќто  верный  признак
общественного  беспокойства, которое таким  путем неминуемо выходит  наружу,
находит успокоение и новую пищу длЯ себЯ. ‚ голове всЯкого француза,  полной
ужаса или надежды,  носитсЯ  теперь  пророческаЯ  картина  будущей  ”ранции:
пророчество, несущее с собою  исполнение и даже почти уже осуществившеесЯ  и
во всЯком случае, сознательно или бессознательно, заставлЯющее действовать в
соответствующем направлении.
     ‡аметим, что стремление к единению, если только оно достаточно глубоко,
усиливаетсЯ  в  геометрической  прогрессии;  весь  мир  превращаетсЯ  в  это
творческое  времЯ  в  клубы,  и один  какой-нибудь  клуб, самый сильный  или
счастливый,   благодарЯ   дружеской   привлекательности   или   победоносной
властности становитсЯ все  сильнее, пока не достигнет огромного  могущества;
тогда  он любовно  принимает в себЯ  все  остальные  клубы  с их  силой  или
враждебно  уничтожает  их.  ќто  происходит,  когда  дух  клубов  становитсЯ
всеобщим,  когда  времЯ действительно полно творчества. ќто времЯ достаточно
проникнуто  творчеством, и жажда общениЯ  повсеместна, поэтому  не может  не
образоватьсЯ и такого всепоглощающего, высшего клуба.
     Љакой прогресс  со времени  первого поЯвлениЯ Ѓретонского  комитета! Ћн
долго  действовал  втайне,   но  не  без   энергии;  переселилсЯ  вместе   с
Ќациональным собранием в  Џариж и  назвал  себЯ клубом;  затем, вероЯтно, из
подражаниЯ великодушным членам английского клуба Џрайс - ‘тэнхоп,  пославшим
в   Џариж   делегатов   с   поздравлениЯми,  переименовалсЯ  во  ”ранцузский
революционный  клуб,  но  вскоре принЯл более  оригинальное  название  Љлуба
друзей  конституции.  ‡атем  он  нанЯл  за  дешевую  плату  зал  џкобинского
монастырЯ,  одно из наших "лишних помещений", и начал в  эти весенние месЯцы
изливать  оттуда  свет на  восторженный Џариж.  € вот мало-помалу  под более
коротким популЯрным  названием Љлуба Якобинцев он  сделалсЯ памЯтным на  все
времена и во всех странах. ‡аглЯнем внутрь:  на прочных, но скромных скамьЯх
сидЯт  не  менее   тысЯчи  трехсот  избранных  патриотов  и  немало   членов
Ќационального собраниЯ. ‡десь мы видим Ѓарнава, обоих ‹аметов, иногда Њирабо
и  всегда  ђобеспьера,  хищное  лицо  ”укье-’енвилЯ  с  другими  адвокатами,
Ђнахарсиса из прусской ‘кифии* и смешанную компанию патриотов; все  это пока
чисто  умыто,  прилично, даже  исполнено  достоинства. €меютсЯ  и место  длЯ
председателЯ,  и председательский  звонок,  и высокаЯ  ораторскаЯ трибуна, и
галереЯ длЯ посторонних,  где сидЯт и женщины.  Ќе сохранило ли какое-нибудь
общество любителей  французской  старины  написанный  договор  о  найме зала
џкобинского монастырЯ? €ли он стал жертвой еще более несчастного случаЯ, чем
постигший  ‚еликую  хартию   вольностей,   изрезанную   кощунственной  рукой
портного? „лЯ мировой истории это не безразлично.
     „рузьЯ  конституции собрались, как указывает само их название,  главным
образом  длЯ того, чтобы наблюдать за выборами, когда последние  наступЯт, и
доставлЯть подходЯщих людей;  но в то же времЯ и длЯ  того, чтобы совещатьсЯ
об общем  благе, дабы оно не потерпело какого-либо  ущерба, и,  однако, пока
еще не видно, каким образом это  будет делатьсЯ.  Џотому что, когда двое или
трое  соберутсЯ  где-нибудь -  за исключением  церкви, где все  вынуждены  к
пассивному  состоЯнию,  - то  ни один смертный, и они сами в  том  числе, не
сможет сказать точно, длЯ чего они собрались. Љак часто оказыва-
     *  Љарлейль  хочет  этим  сказать,  что  †.-Ѓ. Љлоотс,  бывший прусский
подданный,  прибыл  во  ”ранцию  подобно  легендарному скифу  Ђнахарсису,  в
поисках мудрости посетившему Ђфины.

     лось, что початаЯ бочка приводила не к веселью и дружеским излиЯниЯм, а
к дуэли и проламыванию  голов  и  предполагавшийсЯ  праздник  превращалсЯ  в
праздник лапифов*!  Љлуб Якобинцев,  вначале казавшийсЯ  таким  лучезарным и
олицетворЯвшийсЯ   с   новым  небесным   светилом,  которому   предназначено
просветить  народы, должен был, как и все  на  свете, пройти уготованные ему
этапы. Љ несчастью, он  горел все более и более тусклым, мерцающим пламенем,
распространЯЯ серный  запах,  и  исчез наконец  в изумленном  небе, подобный
знамению преисподней  и  зловеще пылающей  темнице осужденных  духов.  Љаков
стиль их красноречиЯ? ђадуйсЯ, читатель, что ты не  знаешь его и  никогда не
узнаешь  в совершенстве.  џкобинцы издавали "†урнал дебатов", где  всЯкий, у
кого  хватит  духа  просмотреть  его,  найдет   страстное,  глухо  рокочущее
патриотическое  красноречие,  непримиримое,  бесплодное,  приносЯщее  только
разрушение, что  и  было  его  задачей,  крайне утомительной, хотЯ и  весьма
опасной. Ѓудем благодарны  за то, что  забвение многое покрывает, что  любаЯ
мертвечина в конце концов  закапываетсЯ  в зеленое лоно земли и  даже делает
его еще  гуще и  зеленее.  џкобинцы похоронены, дело же их  осталось и  даже
продолжает "совершать  кругосветное  путешествие" по  мере  возможности. …ще
недавно,  например, его можно было видеть с  обнаженной грудью и сверкающими
презрением  к смерти  глазами у Њисолонгиона  в ѓреции**. Ќе странно ли, что
соннаЯ ќллада была  разбужена и приведена в состоЯние сомнамбулизма, которое
затем сменитсЯ полным бодрствованием, лишь одним голосом с улицы ‘ект-Ћноре?
‚се умирает, как мы часто говорили; не  умирает только дух человеческий, дух
его поступков. ђазве, например, не исчез с лица земли самый дом
     * ‹апифы (греч.) - мифическое  племЯ, жившее  в ”ессалии и неоднократно
воевавшее с кентаврами.
     **  Њисолонгион -  город в ѓреции,  центр  национального  сопротивлениЯ
греков во времЯ национально-освободительной войны 1821-1829 гг.

     Якобинцев  и едва сохранЯетсЯ в  памЯти немногих стариков. Ќа его месте
рынок  ‘ент-Ћноре, и  там, где некогда глухо рокочущее  красноречие, подобно
трубному  гласу ‘трашного суда*,  потрЯсало мир,  происходит мирнаЯ торговлЯ
птицей и овощами. ‘ам свЯщенный зал Ќационального собраниЯ стал общественным
достоЯнием,  и  по  тому   месту,  где  находилась  платформа  председателЯ,
разъезжают  телеги и возы с навозом, потому что здесь проходит улица ђиволи.
Џоистине, при крике петуха (какой бы петух ни кричал) все видениЯ исчезают и
растворЯютсЯ в  пространстве.  Џарижские Якобинцы  составили Societe  "Mere"
(Ћбщество "Њать") и имели не менее "трехсот"  пронзительно кричащих дочерей,
находЯщихсЯ в "постоЯнной переписке" с ними. Ђ состоЯщих не в прЯмой свЯзи -
назовем  их  внучками или дальними родственницами  - они  насчитывали "сорок
четыре  тысЯчи". Ќо сейчас  упомЯнем лишь  о  двух случаЯх:  первый  из  них
совершенно  анекдотичен.  Ћднажды  вечером двое братьев-Якобинцев  стоЯт  на
страже у дверей, так  как все члены клуба занимают этот почетный и служебный
пост  поочередно, и не  пропускают  никого без билетов; один привратник  был
достойный сьер ‹аис, пожилой уже,  патриотически  настроенный оперный певец,
горло которого давно смолкло, не  достигнув успеха; другой  - юноша по имени
‹уи-”илипп,  первенец  герцога   Ћрлеанского,  недавно,  после   необычайных
превратностей   судьбы,  сделавшийсЯ  гражданином   королем   и  старающийсЯ
поцарствовать  поболее**.  ‚сЯкаЯ плоть  похожа  на  траву, это  или высокаЯ
осока, или стелющаЯсЯ травка.
     *  ‚ монотеистических религиЯх (христианство, ислам, иудаизм) последнее
судилище, которое должно определить судьбы грешников и праведников.
     ** ‹уи-”илипп (герцог артрский) в начале ”ранцузской революции вступил
в  Љлуб  Якобинцев  и  в  Ќациональную  гвардию.  Ћказавшись   замешанным  в
контрреволюционном заговоре (1792 г.), бежал из ”ранции и  вернулсЯ лишь при
ђеставрации (1817 г.). ‚ 1830-1848 гг. - король ”ранции.

     ‚торой  факт, который мы  хотим  отметить, есть  факт  исторический,  а
именно что  центральное  џкобинское  общество,  даже в свой самый  блестЯщий
период,  не  может  удовлетворить всех патриотов.  …му  приходитсЯ уже,  так
сказать, стрЯхивать с себЯ два недовольных роЯ: справа и слева. Ћдна партиЯ,
считающаЯ  Якобинцев  слишком  умеренными, учреждает  Љлуб кордельеров*; это
более горЯчий клуб, роднаЯ среда „антона, за которым следует „емулен. „ругаЯ
же партиЯ, напротив, считает Якобинцев чересчур горЯчими и отпадает направо.
Ћна  становитсЯ   Љлубом   1789  года,   друзей  монархической  конституции.
‚последствии  их  назовут  Љлубом  фейЯнов,  потому  что  они  собирались  в
”ейЯнском  монастыре. ‹афайет  стоит или встанет во главе их, поддерживаемый
всюду уважаемыми  патриотами и массой собственников  и  интеллигенции; стало
быть, клуб  этот имеет самое блестЯщее будущее. ‚ июньские дни 1790 года они
торжественно обедают в королевском дворце  при  открытых окнах, под ликующие
крики народа, с тостами и вдохновлЯющими песнЯми, из которых одна по крайней
мере  самаЯ  слабаЯ  из всех когда-либо существовавших²³.  €  они
также будут в свое времЯ изгнаны за пределы ”ранции, в киммерийский мрак**.
     * Љлуб кордельеров  - один  из самых  массовых  демократических  клубов
”ранцузской  революции, свЯзанный  с народными массами,  помещалсЯ в  старом
монастыре нищенствующего монашеского ордена кордельеров.
     ** ЉиммериЯ - легендарное царство мрака и тумана ("ЋдиссеЯ").

     „ругой клуб, называющий  себЯ  монархистским  или роЯлистским, Club des
Monarchiens, несмотрЯ на имеющиесЯ у  него обширные фонды  и  обитые  парчой
диваны в зале заседаний, не  встречает даже  временного сочувствиЯ;  к  нему
относЯтсЯ с  насмешкой  и  издевательски,  и  наконец спустЯ недолгое  времЯ
однажды  вечером, а  может  быть  и  не  однажды, изрЯднаЯ  толпа  патриотов
врываетсЯ  в  него  и своим ревом  заставлЯет его покончить это  мучительное
существование.  †изнеспособным  оказываетсЯ  только  центральное  џкобинское
общество и  его филиалы. „аже кордельеры могли, как это и было,  вернутьсЯ в
его лоно, где бушевали страсти.
     ”атальное  зрелище! Ќе  ЯвлЯютсЯ ли  подобные общества  началом  нового
общественного строЯ? Ќе есть ли это стремление к соединению - централизующее
начало,  которое  начинает  снова   действовать  в  обветшалом,   треснувшем
общественном организме, распадающемсЯ на мусор и изначальные атомы?

ѓлава шестаЯ. Љ‹џЌ“‘њ!

     Ќе удивительно ли, что при всех  этих знамениЯх  времени  преобладающим
чувством во всей ”ранции была по-прежнему надежда? Ћ благословеннаЯ надежда,
единственное счастье человека, ты рисуешь  прекрасные широкие ландшафты даже
на  стенах его тесной тюрьмы  и ночной  мрак самой смерти превращаешь в зарю
новой жизни! ’ы несокрушимое благо длЯ всех людей в Ѓожьем мире: длЯ мудрого
- хоругвь Љонстантина, знамение, начертанное на вечных небесах, с которым он
должен победить, потому что сама  борьба  есть  победа; длЯ глупца - вековой
мираж,  тень  тихой  воды,  отпечатывающаЯсЯ   на  растрескавшейсЯ  земле  и
облегчающаЯ его паломничество через пустыню, делаЯ путь возможным, приЯтным,
хотЯ бы это был и ложный путь.
     ‚  предсмертных  судорогах  погибающего  общества надежда ”ранции видит
лишь  родовые  муки  нового, несказанно  лучшего общества  и  поет  с полной
убежденностью веры бодрЯщую  мелодию, которую сочинил в эти дни какой-нибудь
вдохновенный  уличный скрипач, например знаменитое "Ca ira!"*. „а, "пойдет",
а когда придет? ‚се надеютсЯ; даже Њарат  надеетсЯ, что патриотизм возьметсЯ
за  кинжалы  и  муфты. Ќе утратил надежд и  король  ‹юдовик: он  надеетсЯ на
счастливый случай, на бегство к  какому-нибудь Ѓуйе, на будущую популЯрность
в Џариже. Ќо на что надеетсЯ его народ, об этом мы можем судить по факту, по
целому рЯду фактов, которые теперь будут сообщены.
     *  "Џойдет!",  "ЌаладитсЯ"  - начальные слова песенки, зародившейсЯ  во
времЯ народных празднеств 14 июлЯ 1790 г.

     Ѓедный ‹юдовик, доброжелательный, однако не обладающий ни интуицией, ни
решимостью, должен на своем  негладком  пути следовать тому  знаку, который,
быть может,  будет  подан ему тайными роЯлистами,  официальными или  тайными
конституционалистами, смотрЯ по тому, чему в этом месЯце отдает предпочтение
ум  королЯ.  …сли  бегство  к  Ѓуйе и  (страшно  подумать!)  обнаженный  меч
гражданской  войны пока  лишь зловеще вырисовываютсЯ  на  горизонте,  то  не
реальнее ли  существование  тех тысЯчи  двухсот королей, которые заседают  в
зале  Њанежа?!  Ќеподконтрольных  ему,  но   тем  не  менее  не  проЯвлЯющих
непочтительности.  …сли  бы  только  доброе  обращение  могло  дать  хороший
результат, насколько  лучше это  было бы вооруженных  эмигрантов,  туринских
интриг* и помощи Ђвстрии! Ќо разве  эти две надежды  несовместимы? Џоездки в
предместьЯ,   как    мы   видели,    стоЯт    мало,   а   всегда   приносили
виваты²⁴. …ще  дешевле доброе  слово, много  раз  уже отвращавшее
гнев.  ЌельзЯ ли в эти  быстротечные  дни, когда ”ранциЯ всЯ  распадаетсЯ на
департаменты,  духовенство  преобразуетсЯ,  народные  общества  возникают, а
феодализм и многое другое готовы броситьсЯ в плавильный тигель, -  нельзЯ ли
испытать это средство еще раз?
     * Џосле событий 5-6 октЯбрЯ 1789 г., когда усилилось бегство придворной
аристократии, дворЯнства и кнЯзей церкви, в ’урине, а с  1791 г. в Љобленце,
вблизи  французской  границы, сложилсЯ центр  контрреволюционной  эмиграции,
возглавлЯемый графом д'Ђртуа, братом ‹юдовика XVI.

     €  вот,  4  февралЯ  M.  le  President  читает  Ќациональному  собранию
собственноручное короткое послание королЯ, возвещающее,  что …го  ‚еличество
пожалует  в ‘обрание  без всЯкого церемониала,  вероЯтно,  около  двенадцати
часов.   Џодумайте-ка,  господа,  что   это  может  значить,  в  особенности
подумайте,  нельзЯ  ли  нам как-нибудь украсить  зал?  ‘екретарские конторки
можно  удалить с  возвышениЯ,  на  кресло  председателЯ  накинуть  бархатное
покрывало  "лилового цвета, затканное золотыми лилиЯми".  M.  le  President,
конечно, предварительно имел частные свиданиЯ  и  посоветовалсЯ  с  доктором
ѓильотеном. ‡атем, нельзЯ ли разостлать  "кусок бархатного ковра" такого  же
рисунка и цвета перед креслом, на том месте, где обычно сидЯт секретари? ’ак
посоветовал рассудительный ѓильотен, и результат находЯт удовлетворительным.
„алее, так как …го ‚еличество, несмотрЯ  на  бархат и лилии, вероЯтно, будет
стоЯть и совсем не  сЯдет, то и председатель ведет заседание стоЯ. €  вот, в
то времЯ как какой-нибудь почтенный член обсуждает, скажем, вопрос о разделе
департамента, капельдинеры  провозглашают: "…го ‚еличество!"  „ействительно,
входит король с  небольшой свитой; почтенный член  клуба  останавливаетсЯ на
полуслове; ‘обрание встает: "почти все"  тысЯча  двести "королей" и  галереи
верноподданническими  возгласами   приветствуют  ‚осстановителЯ  французской
свободы. ђечь королЯ в туманных условных выражениЯх сводитсЯ главным образом
к следующему:  что  он  более  всех  французов  радуетсЯ тому,  что  ”ранциЯ
возрождаетсЯ, и уверен в то же времЯ, что  присутствующие  здесь поведут это
дело с осторожностью  и не будут  возрождать страну слишком круто. ‚от и всЯ
речь  …го ‚еличества; всЯ ловкость заключалась в том, что он  пришел, сказал
ее и ушел.
     ђазумеетсЯ, только  исполненный  надежд  народ  мог  что-либо  на  этом
выстроить. Ђ чего только он  не построил! ‘ам факт, что король  говорил, что
он добровольно  пришел поговорить  с  депутатами,  производит  необыкновенно
ободрЯющее впечатление.
     ђазве сиЯние его королевского лица, подобного пучку солнечных лучей, не
смЯгчило  все  сердца  в верховном  ‘обрании,  а с  ними  и  во  всей  легко
воспламенЯющейсЯ,   воодушевленной   ”ранции?   ‘частливаЯ   мысль   послать
"благодарственную депутацию" принадлежала только одному человеку, попасть же
в такую депутацию выпал жребий немногим. „епутаты отправились и вернулись  в
восторге от  необычайной милости:  их  принЯла и  королева,  держа  за  руку
маленького  дофина. Ќаши сердца все  еще горЯт пылкой благодарностью,  и вот
другому приходит  мысль о еще большем блаженстве: предложить  всем возродить
национальную клЯтву.
     ‘частливый, достопочтенный  член клуба! ђедко слово было  сказано более
кстати;  теперь  он  -  волшебный   кормчий  всего  Ќационального  собраниЯ,
изнемогавшего от желаниЯ  что-нибудь  сделать, кормчий и всей  взирающей  на
‘обрание  ”ранции.  Џредседатель  клЯнетсЯ и  заЯвлЯет,  что  каждый  должен
поклЯстьсЯ внЯтным "Je le jure!" (ЉлЯнусь!). „аже галереЯ  посылает ему вниз
подписан  ный листок  с клЯтвой,  и, когда  ‘обрание бросает  взглЯд наверх,
галереЯ  всЯ встает  и еще раз  клЯнетсЯ.  Ђ затем, представьте  себе, как в
городской ђатуше  Ѓайи, принесший  знаменитую клЯтву в ‡але длЯ игры  в мЯч,
под вечер клЯнетсЯ вновь  вместе  со всеми  членами муниципалитета и главами
округов. "„антон дает понЯть, что публика охотно принЯла бы в этом участие";
тогда Ѓайи в сопровождении эскорта из двенадцати человек выходит на  главное
крыльцо, успокаивает движением руки волнующуюсЯ  толпу и при громе барабанов
и потрЯсающих небеса криках принимает от нее великую  клЯтву. Ќа всех улицах
счастливый народ со слезами и огнем в глазах добровольно "образует группы, в
которых  все  друг перед  другом  приносЯт  ту же клЯтву",  и  весь  город в
иллюминации. ќто  было  4  февралЯ 1790  года -  день,  который должен  быть
отмечен в анналах конституции.
     Ќо иллюминациЯ  зажигаетсЯ не только в этот вечер,  а  повторЯетсЯ, всЯ
или по частЯм, в течение  целого рЯда вечеров, потому что избиратели каждого
округа приносЯт  клЯтву отдельно и  каждый округ освещаетсЯ особо. ‘мотрите,
как  округ  за  округом  собираетсЯ  на  каком-нибудь  открытом  месте,  где
неизбирающий народ может  смотреть и присоединитьсЯ, и, поднЯв правую  руку,
под  барабанную дробь и  бесконечные крики "ура" ставших свободными  граждан
кричат: "Je le jure!" - и обнимаютсЯ. Љакое поучительное зрелище длЯ всЯкого
еще существующего  деспота!  ‚ерность  королю, закону, конституции,  которую
вырабатывает Ќациональное собрание, - так гласит клЯтва.
     Џредставьте,  например,  как  университетские профессора  маршируют  по
улицам с молодежью  ”ранции  и шумно,  восторженно приносЯт эту клЯтву.  Џри
некотором напрЯжении  фантазии  развейте  должным  образом  эту  коротенькую
фразу. ’о же  самое повторЯлось в каждом городе и округе ”ранции!  „аже одна
патриотка-мать  в ‹аньоне,  в Ѓретони, собрала вокруг  себЯ  своих десЯтерых
детей  и  престарелой  рукой заставлЯет  их принести  клЯтву.  ‚еликодушнаЯ,
почтеннаЯ женщина! Ћбо всем этом, конечно, Ќациональное собрание должно быть
уведомлено в красноречивых словах. –елых три недели непрерывных клЯтв! ‚идел
ли  когда-нибудь солнце  этот клЯнущийсЯ народ? Ќе были ли  все  они укушены
тарантулом  клЯтв? Ќет, но  все это люди  и французы; они полны надежды,  и,
странно сказать, они веруют, хотЯ бы  только в …вангелие †ан †ака. Ћ братьЯ,
да будет угодно небу, чтобы все совершилось так, как вы думаете и клЯнетесь!
Ќо существуют любовные клЯтвы,  которые, хотЯ  бы они были истинны, как сама
любовь,  не  могут  быть исполнены, не говорЯ уже о  клЯтвах  игроков, также
хорошо всем известных.

ѓлава седьмаЯ. —“„…‘Ђ

     ‚от  до чего  довел  "Contrat  social"*  доверчивые сердца.  ‹юди,  как
справедливо  было сказано,  живут  верой;  каждое поколение,  в большей  или
меньшей степени,  имеет свою  собственную  веру и  смеетсЯ  над верой  своих
предшественников, что весьма  неразумно. ‚о  всЯком случае следует признать,
что  вера  в  "Ћбщественный  договор"  принадлежит  к  самым  странным;  что
последующее поколение, вероЯтно, будет с полным основанием  если не смеЯтьсЯ
над ней,  то  удивлЯтьсЯ и  взирать на  нее с состраданием.  “вы, что  такое
представлЯет собой этот "Contrat"? …сли бы все люди были таковы, что писаный
или скрепленный присЯгой  договор мог  свЯзывать  их,  то  все  они были  бы
истинными людьми и правительства  ЯвлЯлись бы излишними. „ело не в том,  что
мы друг другу обещали, а в том, что равновесие наших сил может заставить нас
сделать друг длЯ  друга; это единственное,  что в нашем  грешном мире  можно
принимать  в расчет.  Ќо ведь существуют еще и  взаимные  обещаниЯ народа  и
суверена, как будто целый  народ, менЯющийсЯ от поколениЯ к поколению, можно
сказать с каждым часом, можно вообще заставить говорить или обещать  ему, да
еще такую нелепость, как: "„а будет  свидетелем Ќебо, то самое Ќебо, которое
теперь не делает чудес, что мы, вечно изменЯющиесЯ миллионы, позволЯем тебе,
также  изменЯющемусЯ, навЯзывать нам свою волю  или  управлЯть  нами"!  Њир,
вероЯтно, мало видел верований, подобных этому.
     * "Ћбщественный договор" †ан †ака ђуссо.

     €  тем не  менее  дело в то  времЯ сложилось  именно  так. …сли  бы оно
обстоЯло  иначе, то  как  различны были бы надежды,  попытки, результаты! Ќо
‚ысшаЯ ‘ила пожелала, чтобы было так, а не иначе. ‘вобода  по "Ћбщественному
договору"; таково было истинное  евангелие той эпохи. €  все  верили в него,
как верЯт в благовещение*,  и с переполненными  сердцами и громкими  кликами
льнули к  нему и опирались на него, бросаЯ вызов ‚ремени и ‚ечности. Ќет, не
улыбайтесь или  улыбайтесь, но только улыбкой,  котораЯ горше слез! ќта вера
была все же лучше той, которую она заменила, лучше веры в вечную Ќирвану** и
в пищеварительную способность человека; ниже этой веры не может быть никакой
другой.
     ЌельзЯ  сказать,  однако,  что  это  повсюду   господствующее,  повсюду
клЯнущеесЯ  чувство  надежды  было   единодушным.  Ћтнюдь  нет.  ‚ремЯ  было
недоброе,   общественное  разложение   близко  и  несомненно;   общественное
возрождение  еще зыбко, трудно и отдаленно,  хотЯ  даже и  реально. Ќо  если
времЯ  казалось  недобрым  какому-нибудь  проницательному   наблюдателю,  по
убеждениЯм своим не примыкавшему ни к одной партии и не принимавшему участиЯ
в их  междоусобной  борьбе,  то  каким невыразимо зловещим  оно должно  было
казатьсЯ затуманенному взору  членов роЯлистской партии! „лЯ них роЯлизм был
палладиумом***  человечества;  по их понЯтиЯм, с упразднением христианнейшей
королевской власти  и  всеталейраннейшего  епископства  уничтожалось  всЯкое
смиренное  повиновение,  всЯкое религиозное  верование,  и  судьбы  человека
окутывались вечным мраком!  ‚ фанатичные  сердца  такое  убеждение  западает
глубоко и  побуждает  их, как  мы  видели, к  тайным  заговорам, эмиграциЯм,
вызывающим войны, к монархическим клубам и к еще большим безумствам.
     * Ћдин из религиозных двунадесЯтых праздников, свЯзанных с христианским
мифом об  архангеле ѓаврииле, возвестившем о будущем  рождении девой  Њарией
€исуса •риста.
     ** ’. е. состоЯние полного покоЯ.
     *** Џалладиум - в переносном смысле "свЯтынЯ".

     „ух  пророчества,  например,   в  течение   нескольких  веков  считалсЯ
исчезнувшим: тем не менее эти недавние времена, как  вообще всЯкие  недавние
времена, оживлЯют его  вновь, чтобы в числе многих безумств ”ранции мы имели
пример  и самого  большого безумства. ‚ отдаленных сельских округах, куда не
проник   еще  свет  философских  учений,  где   неортодоксальное  устройство
духовенства переносит  раздоры к  самому  алтарю и  даже церковные  колокола
переплавлЯютсЯ  на  мелкую монету, складываетсЯ  убеждение,  что конец  мира
недалек. ѓлубокомысленные, желчные старики и особенно старухи дают загадочно
понЯть,  что они знают то, что знают. ‘вЯтаЯ „ева, так  долго  молчавшаЯ, не
онемела,  и  поистине теперь, более  чем  когда-либо, длЯ нее  настало времЯ
заговорить. Ћдна пророчица - к сожалению, небрежные историки не упоминают ни
имени,  ни  положениЯ  ее - говорит  во всеуслышание и  пользуетсЯ  доверием
довольно многих. ‘реди последних и монах-картезианец  †ерль, бедный патриот,
и  член Ќационального собраниЯ. Џодобно пифии  с дико вытаращенными глазами,
она речитативом  завывает о том, что само небо ниспошлет  знамение: поЯвитсЯ
мнимое  солнце,  на  котором,  как   говорЯт  многие,   будет  видна  голова
повешенного ”авра. ‘лушай, отец †ерль, безмозглаЯ, скудоумнаЯ голова, слушай
- все равно ничего не поймешь²⁵.
     ‡ато  весьма  интересен  "магнетический пергамент"  (velin  magnetique)
д'Ћзие и Џти-†ана,  двух  членов  парламента  из  ђуана.  Џочему  оба  они -
кроткий, молодой д'Ћзие, "воспитанный в вере в католический молитвенник и  в
пергаментные  родословные",  да и  в пергаменты  вообще,  и пожилой  желчный
меланхолик Џти-†ан  - Явились в день Џетра и Џавла  в  ‘ен-Љлу, где охотилсЯ
…го  ‚еличество? Џочему  они  ждали целый  день  в  прихожих,  на  удивление
перешептывающимсЯ швейцарцам,  ждали  даже  у решеток  после того,  как были
высланы?  Џочему  они  отпустили  своих лакеев  в  Џариж, словно  собирались
дожидатьсЯ  бесконечно? Ћни привезли  "магнетический  пергамент", на котором
‘вЯтаЯ      „ева,     облекшаЯсЯ     чудесным     образом     в      покровы
месмериано-калиостро-оккультической философии, внушила им начертать поучениЯ
и предсказаниЯ длЯ тЯжко страдающего королЯ. ‘огласно божественному велению,
они  хотЯт сегоднЯ же вручить этот пергамент  королю и таким образом  спасти
монархию и  мир.  ЌепонЯтнаЯ чета видимых существ! ‚ы как будто люди, и люди
восемнадцатого века,  но ваш  магнетический  пергамент мешает  признать  вас
таковыми.  ‘кажите,  что  вы вообще  такое?  ’ак спрашивают капитаны охраны,
спрашивает  мэр  ‘ен-Љлу,  спрашивает, наконец, следственный комитет,  и  не
муниципальный,  а Ќационального собраниЯ. ‚ течение недель нет определенного
ответа. Ќаконец  становитсЯ Ясно,  что истинный ответ  на  этот вопрос может
быть  только  отрицательным.  €дите  же,  фантазеры, с  вашим  магнетическим
пергаментом, идите,  кроткий,  юный  фантазер  и пожилой  меланхолик:  двери
тюрьмы открыты. …два ли вам придетсЯ еще раз председательствовать в ђуанской
счетной палате; вы исчезнете бесследно в тюремном мраке²⁶.

ѓлава восьмаЯ. ’Ћђ†…‘’‚…ЌЌ›‰ ‘Ћћ‡ € „ЋѓЋ‚Ћђ

     Њного темных мест  и даже совсем черных пЯтен поЯвлЯетсЯ на раскаленном
белом пламени  смЯтенного французского  духа. ‡десь -  старухи, заставлЯющие
клЯстьсЯ  своих десЯтерых  детей  на новом  евангелии  от  †ан  †ака;  там -
старухи, ищущие  головы  ”авра  на небесном своде  - эти  сверхъестественные
предзнаменованиЯ указывают на нечто необычное.
     ‚ самом деле, даже  патриотические дети надежды не  могут отрицать, что
предстоЯт трудности:  аристократы  эмигрируют, парламенты  тайно,  но весьма
опасно бунтуют (хотЯ и с веревкой на шее), а самое главное, ощущаетсЯ  Явный
"недостаток  хлеба". ќто, разумеетсЯ, печально, но не непоправимо длЯ нации,
котораЯ надеетсЯ, длЯ  нации, котораЯ переживает  брожение мыслей,  котораЯ,
например, по сигналу флангового, как хорошо обученный полк, поднимает руку и
клЯнетсЯ, устраиваЯ иллюминации, пока каждаЯ деревнЯ, от Ђрденн до Џиренеев,
не забьет в свой барабан, не принесет своей маленькой присЯги и  не озаритсЯ
тусклым светом сальных свечей, на несколько сажен прорезывающих ночной мрак!
     …сли  же  хлеба  недостает,  то  виноваты  в  этом  не   природа  и  не
Ќациональное собрание, а только коварство и враждебные народу интриганы. ќти
злостные  люди  из  разрЯда  подлецов  имеют  возможность  мучить нас,  пока
конституциЯ еще только  составлЯетсЯ. Џотерпите, герои-патриоты, а, впрочем,
не лучше ли поискать помощи? •леб растет и лежит теперь в снопах или мешках,
но ростовщики и роЯлистские заговорщики  препЯтствуют  перевозке его,  чтобы
вызвать  народ  на  противозаконные  действиЯ. ‚ставайте  же, организованные
патриотические  власти,  вооруженные  национальные  гвардейцы,  собирайтесь!
Ћбъедините ваши добрые намерениЯ: ведь в единении  заключаетсЯ удесЯтереннаЯ
сила. Џусть сконцентрированные лучи вашего патриотизма поразЯт мошенническую
клику, парализуют и ослепЯт ее, как солнечный удар.
     Џод  какой  шлЯпой или под  каким ночным  колпаком наших двадцати  пЯти
миллионов возникла впервые  эта плодотворнаЯ мысль (ибо в чьей-нибудь голове
она должна  же была возникнуть), никто не  может  теперь установить.  Љрайне
простаЯ идеЯ, но близкаЯ  всему  миру, живаЯ,  своевременнаЯ и  выросшаЯ, до
настоЯщего величиЯ или нет, но  во  всЯком случае до  неизмеримых  размеров.
…сли нациЯ  находитсЯ в  таком  состоЯнии,  что на нее  может воздействовать
простой  фланговый,   то  чего  не  сделает   вовремЯ  произнесенное  слово,
своевременный поступок?  € мысль эта  вырастет  действительно,  подобно бобу
мальчика в сказке, в одну ночь до самого  неба, и под  ним будет  достаточно
места длЯ  жильЯ и приключений.  Љ несчастью, это все-таки не  более как боб
(ибо долговечные дубы растут  не так), и  на  следующую ночь  он  уже  может
лежать поваленный  и  втоптанный в грЯзь.  Ќо  заметим по крайней мере,  как
естественна эта  склонность  к  союзам у возбужденной  нации,  имеющей веру.
отландцы,  веровавшие  в праведное  небо над их головами и  в  …вангелие  -
правда,  совершенно  отличное  от  евангелиЯ †ан †ака,  -  в  крайней  нужде
запечатлели  клЯтвой  торжественный союз  и  договор,  как  братьЯ,  которые
обнимаютсЯ и  со слабой  надеждой смотрЯт на  небо перед близкой битвой; они
заставили  весь  остров  присоединитьсЯ  к  этой  клЯтве,  и  даже,   по  их
древнесаксонскому,   еврейско-пресвитерианскому  обычаю,  более  или   менее
сдержать  ее,  потому что  клЯтва  эта была,  как  большей  частью при таких
союзах, услышана  небом и  признана им. …сли присмотретьсЯ  внимательнее, то
она  не  умерла  до сих  пор и даже  не близка к  смерти. “  французов, с их
галло-Языческой  возбудимостью  и  горЯчностью,   есть,  как  мы  видели,  в
некотором  роде  действительнаЯ   вера;  они  терпЯт   притеснениЯ,  хотЯ  и
преисполнены  надежд; народный  торжественный союз  и договор возможны и  во
”ранции,  но  при  сколь  различных обстоЯтельствах  и  со  сколь различными
развитием и результатом!
     Ћтметим также незначительное  начало,  первую искру мощного фейерверка;
ведь  если  нельзЯ определить  голову, из  которой  она  вылетела,  то можно
определить  округ,  откуда  это  произошло.  29-го  числа  минувшего  ноЯбрЯ
национальные гвардейцы из ближайших и дальних  мест, с военной  музыкой и  в
сопровождении   муниципальных  властей   в   трехцветных  шарфах,   тысЯчами
направлЯлись   вдоль   ђоны  к  маленькому  городку   ќтуаль.   ‡десь  после
церемониальных маршей и  маневров, трубных звуков, ружейных  залпов и прочих
выдумок  патриотического  гениЯ они принЯли присЯгу и  обет  стоЯть друг  за
„руга под защитой  королЯ и закона  и,  в частности, поддерживать  свободную
продажу всех сельскохозЯйственных продуктов, пока  таковые имеютсЯ, несмотрЯ
на грабителей и  ростовщиков.  ’акова  была цель собраниЯ  в ќтуале  в конце
теплого ноЯбрЯ 1789 года.
     Ќо если уж  простой смотр,  сопровождаемый обедом, балом и свЯзанными с
ними обычными  развлечениЯми, интересует счастливый провинциальный городок и
возбуждает зависть окружающих городов, то насколько больше вниманиЯ возбудит
следующее!  —ерез две недели  более  обширный Њонтелимар,  почти стыдЯсь  за
себЯ, сделает то же самое, и еще лучше. Ќа  монтелимарской равнине, или, что
не  менее благозвучно, под стенами Њонтелимара, происходит 13  декабрЯ новое
сборище  с  заклинаниЯми:  шесть тысЯч  человек  произносЯт  клЯтву  с тремЯ
замечательными поправками,  принЯтыми  единогласно.  ЏерваЯ  - что  граждане
Њонтелимара должны  вступить в  союз  с  объединившимисЯ  гражданами ќтуалЯ.
‚тораЯ - что, не  упоминаЯ  специально о  продаже хлеба, "они клЯнутсЯ перед
лицом  Ѓога и Ћтечества"  с  гораздо  большей горЯчностью  и сознательностью
повиноватьсЯ всем постановлениЯм Ќационального собраниЯ и  заставлЯть других
повиноватьсЯ им "до  самой смерти"  (jusque  'a  la  mort).  ’ретьЯ, и самаЯ
важнаЯ, - что  официальное донесение обо всем этом  должно быть торжественно
препровождено в Ќациональное собрание ‹афайету и "восстановителю французской
свободы", дабы они извлекли  из этого  какое  могут  утешение. ’аким образом
более  обширный  Њонтелимар  отстаивает  свою   революционную  значимость  и
удерживает свое место на муниципальной лестнице²⁷.
     €так,  с наступлением  Ќового года  сигнал  подан; неужели Ќациональное
собрание  и  торжественное донесение ему не  сыграют  по крайней  мере  роли
национального  телеграфа?  ‡ерно  брошено  и  должно  циркулировать по  всем
дорогам и водам ђоны, по всей юго-восточной области, где монсеньера д'Ђртуа,
если бы  он  вздумал возвратитьсЯ  из ’урина, ожидает  горЯчий прием.  ‹юбаЯ
французскаЯ  провинциЯ,  страдающаЯ   от  недостатка   хлеба,   от  мЯтежных
парламентов, от заговорщиков против конституции, монархических клубов или от
иных патриотических  бедствий, может последовать данному  примеру  или  даже
действовать лучше, особенно теперь,  когда февральские клЯтвы всколыхнули их
всех!  Ћт Ѓретани  до Ѓургундии,  почти на всех равнинах ”ранции, почти  под
всеми  городскими  стенами  трубЯт трубы,  развеваютсЯ  знамена,  происходЯт
конституционные маневры; под весенним небом природа одеваетсЯ зеленым цветом
надежды, хотЯ Яркое солнце и затемнЯетсЯ тучами с востока,  подобно тому как
патриотизм, хотЯ и с  трудом, побеждает аристократию  и  недостаток хлеба! €
вот  наши сверкающие фаланги под предводительством муниципалов в трехцветных
шарфах маршируют и  поворачиваютсЯ под трубные звуки  "Ca ira!" и барабанную
дробь;  или   останавливаютсЯ,  поднЯв   правую   руку,  в  то   времЯ   как
артиллерийские   залпы   подражают  громам  ћпитера   и  все  Ћтечество,   а
метафорически и всЯ ‚селеннаЯ смотрЯт  на них. •рабрые мужчины в праздничных
одеждах и  разрЯженные женщины, из  которых большинство имеет возлюбленных в
рЯдах этого войска,  клЯнутсЯ  вечным небом и  зеленеющей кормилицей-землей,
что ”ранциЯ свободна!
     —удные дни, когда люди (как это ни странно) действительно соединЯютсЯ в
согласии  и дружелюбии, и  человек, хотЯ бы только  раз на протЯжении долгих
веков раздоров,  поистине  на  минуту становитсЯ  братом  человеку! Ђ  затем
следуют  депутации  к  Ќациональному собранию  с высокопарными  пространными
речами, к ‹афайету и  "восстановителю" и  очень часто к матери патриотизма*,
заседающей  на  дубовых скамьЯх в зале Якобинцев! ‚о всех ушах  разговоры  о
федерации.  ‚сплывают имена новых  патриотов, которые однажды  станут хорошо
известными:  Ѓуайе-”онфред,  красноречивый  обвинитель  мЯтежного парламента
Ѓордо,  Њакс  €нар,  красноречивый  репортер   „рагиньЯнской   федерации,  -
красноречиваЯ  пара ораторов из  противоположных концов ”ранции,  но которые
тем не менее встретЯтсЯ. ‚се шире распространЯетсЯ пламЯ федераций, все шире
и все Ярче. ’ак, собратьЯ из Ѓретани и Ђнжу говорЯт о братстве всех истинных
французов и даже  призывают "гибель  и смерть" на  голову всЯкого  ренегата.
Ѓолее того,  если  в Ќациональном собрании  они  с грустью указывают на marc
d'argent (ценз), делающий стольких граждан пассивными, то в џкобинском клубе
они спрашивают, будучи сами отныне "не бретонцами  и не анжуйцами,  а только
французами", почему всЯ  ”ранциЯ не  составит один союз  и не  поклЯнетсЯ во
всеобщем  братстве,  раз  и  навсегда²⁸.  ‚есьма  дельнаЯ  мысль,
возникающаЯ  в  конце  марта.  Џатриоты  не  могут  не ухватитьсЯ  за  нее и
повторЯют и разносЯт ее во все стороны  до тех пор,  пока  она не становитсЯ
известна  всем; но  в таком  случае  муниципальным  советникам  следовало бы
обсудить  ее  самим.  Ћбразование  некой  всеобщей  федерации,  по-видимому,
неизбежно; где? - понЯтно само собой: в Џариже; остаетсЯ установить, когда и
как. € на это тоже ответит всесозидающее времЯ и  даже уже отвечает. €бо  по
мере распространениЯ  дело  объединениЯ совершенствуетсЯ,  и  патриотический
гений прибавлЯет к нему  один вклад за другим. ’ак,  в ‹ионе в конце маЯ  мы
видим пЯтьдесЯт или, как иные говорЯт, шестьдесЯт тысЯч человек, собравшихсЯ
длЯ  организации  федерации, причем присутствует  не  поддающаЯсЯ исчислению
толпа сочувствующих. € так от зари до сумерек. ‘ пЯти часов Ясного росистого
утра  наши  лионские   гвардейцы  начали  стекатьсЯ,  сверкаЯ  амуницией,  к
набережной  ђоны, сопровождаемые взмахами шлЯп  и женских  носовых  платков,
ликующими  голосами  двухсот  тысЯч  патриотов  -  прекрасных и мужественных
сердец. Ћтсюда все направились  к Џолю федерации. Ќо  что это за царственнаЯ
фигура,  котораЯ, не желаЯ возбуждать вниманиЯ, все же выделЯетсЯ из  всех Я
поЯвлЯетсЯ  одной из  первых с эскортом  близких  друзей  и  в сопровождении
патриотического  издателЯ  ампанье?  ќнтузиазмом горЯт  эти  темные  глаза,
строгое лицо Њинервы отражает достоинство  и серьезную радость; там, где все
радуютсЯ,   больше   всего   радуетсЯ   она.   ќто   жена   ђолана   де   ла
Џлатьера²⁹.  Њуж  ее  -  строгий  пожилой  господин,  королевский
инспектор  лионских  мануфактур,  а  теперь,  по   народному  выбору,  самый
добросовестный  из  членов  ‹ионского  муниципалитета;  человек, приобретший
многое,  если  только  достоинства  и  способности  могут  приобретатьсЯ,  а
главное,  заполучивший в  жены  дочь  парижского  гравера  ”липона.  Ћтметь,
читатель,  эту царственную горожанку: ее  красота и  грациЯ  амазонки радуют
глаз, но еще больше душу. Ќе сознающаЯ своих достоинств, своего величиЯ (как
всегда бывает с истинным величием), своей кристальной  чистоты, она искренна
и естественна в век искусственности, притворства и обмана. ‚ своем спокойном
совершенстве, в своей спокойной  непобедимости  она  -  если  хотите знать -
благороднейшаЯ из французских  женщин своего времени, и мы  еще  увидимсЯ  с
нею. Ќо насколько она была счастливее, когда ее еще не знали и даже она сама
не знала себЯ! ‘ейчас она смотрит, не подозреваЯ ничего, на развертывающеесЯ
перед ней грандиозное зрелище и думает, что начинают сбыватьсЯ ее  юношеские
грезы.
     * ђечь идет о парижском џкобинском клубе.

     Љак  мы сказали,  торжество продолжалось от зари до сумерек и  поистине
ЯвлЯло собой  зрелище, которому  мало  равных. ѓром барабанов и  труб сам по
себе уже нечто,  но вообразите  себе "искусственную скалу  в пЯтьдесЯт футов
вышиной",  с вырубленными  ступенЯми  и украшенную  подобием  "кустарников".
‚нутри  скалы  - потому что  в  действительности  она  сделана  из  досок  -
помещаетсЯ   величественный   храм  ‘огласиЯ;  снаружи,  на  самой  вершине,
возвышаетсЯ колоссальнаЯ статуЯ ‘вободы, видимаЯ за несколько миль, с пикой,
во  фригийском колпаке  и с  гражданской колонной;  у подножиЯ скалы  Ђлтарь
Ћтечества (Autel de la Patrie). Ќа все это не пожалели  ни  досок, ни балок,
ни штукатурки, ни красок всех цветов.
     ‚ообразите себе,  что  на всех  ступенЯх  скалы расставлены знамена;  у
алтарЯ  служат обедню и приносЯт гражданскую клЯтву пЯтьдесЯт тысЯч человек,
сопровождаемую  вулканическим извержением звуков из медных и  других глоток,
достаточным длЯ того, чтобы повернуть вспЯть потревоженные воды ‘оны и ђоны.
ђоскошные   фейерверки,    балы   и   пиры   завершают   эту    божественную
ночь³⁰.  Ђ  затем  исчезает  и  ‹ионскаЯ  федерациЯ,  поглощеннаЯ
мраком, - впрочем, не совсем: наша храбраЯ красавица ђолан присутствовала на
ней и дает  описание  ее в газете ампанье  "Courrier  de Lyon", хотЯ  и  не
называЯ  своего  имени; описание это  "расходитсЯ в  количестве  шестидесЯти
тысЯч экземплЯров", и его приЯтно было бы прочесть и сейчас.
     Џосле всего  этого, как мы  видим, Џарижу мало что придетсЯ придумывать
самому:  ему остаетсЯ только подражать  и применЯть.  Ђ что  касаетсЯ выбора
днЯ,  то  какой  день  во  всем  календаре  лучше годовщины взЯтиЯ  Ѓастилии
подходит длЯ этой цели? Ђ наиболее удобное место, конечно, Њарсово поле, где
стольких ћлианов Ћтступников  поднимали на щите  как властителей ”ранции или
мира,  где железные  франки стуком мечей отвечали на голос Љарла  ‚еликого и
где исстари совершались все великие торжества.

ѓлава девЯтаЯ. ‘€Њ‚Ћ‹€ЉЂ

     Љак понЯтно длЯ всех людей в переломные моменты их жизни  символическое
изображение! „а и  что представлЯет собой  всЯ земнаЯ жизнь человека, как не
символическое  изображение  невидимой  небесной  силы,  заключенной  в  нем?
—еловек  стремитсЯ обнаружить эту силу  и словом и  делом, если возможно - с
простодушием, а  если это не удастсЯ, то  с театральными  эффектами, которые
тоже не лишены значениЯ. ‘вЯточный маскарад не безделица, наоборот, в добрые
старые   времена  рождественские  забавы,   шутовские  проделки   скоморохов
представлЯли собой  нечто  значительное. Ћни  были  откровенной игрой,  ведь
маскарады и теперь означают  искреннюю  потребность в играх и  шутках.  Ќо с
другой стороны, насколько значительнее искреннЯЯ серьезность, как, например,
еврейский праздник скинии! ‚есь народ собираетсЯ  во имЯ ‚севышнего  и перед
лицом  ‚севышнего,   реальность  превосходит  самое   воображение,  и  сухаЯ
церемониЯ  ЯвлЯетсЯ  не  просто  формой: в  ней все,  до  последней  мелочи,
проникнуто  глубоким  смыслом. €  в  современной  частной  жизни  не следует
относитьсЯ  с  презрением  к   театральным  сценам,  где  слезливые  женщины
смачивают   целые  аршины  батиста   и  усатые   страстные   юноши  угрожают
самоубийством. Џролейте лучше сами слезу над ними.
     ‚о всЯком случае  следует заметить, что ни один народ не  бросит своего
дела и не пойдет специально  разыгрывать сцену, не имеЯ чего-нибудь  в виду.
Љонечно, ни один человек  театра не даст себе труда  произносить сценические
монологи ради собственного удовольствиЯ, даже с мошенническими и лицемерными
намерениЯми;  однако  подумайте,  не  может ли  быть  поставлена  театрально
настроеннаЯ  нациЯ в такое положение, когда она ради собственной  выгоды или
длЯ удовлетворениЯ  собственной чувствительности,  или  глупости,  или  чего
иного  должна произносить  такие  монологи?  Ќо  в  отношении  готовности  к
подобным сценам разница между народами,  как и между людьми,  весьма велика.
…сли,  например,  наши  саксонские  друзьЯ-пуритане  скрепили  клЯтвою  свой
национальный  договор  без  порохового  дыма  и  барабанного  боЯ,  в темной
комнате, за  мрачной  монастырской оградой  на ѓайстрит,  в  ќдинбурге,  где
теперь пьют простой  спирт, - именно так у них  было принЯто клЯстьсЯ. Ќашим
же галльским  друзьЯм-энциклопедистам  нужно  Њарсово поле, которое было  бы
видно  всему  миру  или ‚селенной,  и  такаЯ сцена, перед которой  амфитеатр
ЉолизеЯ казалсЯ  бы  лишь палаткой странствующих комедиантов,  -  словом, им
нужно нечто такое, чего  никогда или  почти никогда не видала наша  старушка
‡емлЯ.  € этот порЯдок в свое времЯ и в своем месте был также естествен. ќти
два  способа клЯтвоприношениЯ  находились  почти  в  должном  соотношении  с
обстановкой,  а именно: они оказались  обратно пропорциональными. ‘тремление
народа  к  театральности  находитсЯ  в весьма  сложной  зависимости  от  его
доверчивости, общительности, горЯчности, равно как и от его возбуждаемости и
отсутствиЯ сдержанности, от его  страстности, разгорающейсЯ Ярким  пламенем,
но обыкновенно быстро потухающей.
     €   как   верно  заключение,  что   всЯкий   человек  и  всЯкий  народ,
намеревающийсЯ совершить  нечто  значительное,  всегда  совершал  лишь самую
малость!  Ћ  федерациЯ  Њарсова  полЯ  с  тремЯстами  барабанщиков,  тысЯчью
двумЯстами  духовых  инструментов  и  артиллерией,  расставленной  на   всех
возвышенностЯх, чтобы  грохот ее возвестил о тебе всей ”ранции  в  несколько
минут!  Ќе  должен ли был атеист Ќежан  прекратить свое жалкое и томительное
карканье, на которое  он,  по-видимому, осужден,  попытавшись перенестись на
восемнадцать  веков назад  и представить себе тринадцать бедно одетых мужчин
за  скудной трапезой в  низкой  еврейской  хижине.  “  них  не  было никаких
символов,  кроме  сердец,  самим  Ѓогом посвЯщенных в  божественную  глубину
страданиЯ, и слов: "„елайте это во имЯ Њое".

ѓлава десЯтаЯ. —…‹Ћ‚…—…‘’‚Ћ

     ‘клонность  людей   к   театральным  эффектам  понЯтна,   пожалуй  даже
трогательна,  как   страстное  выражение  искренно   запинающегосЯ  Языка  и
неискренно  болтающей  головы,  впавшей  в  безумие.  Ћднако в  сравнении  с
неподготовленными,  внезапными  взрывами  природы,   такими,  как  восстание
женщин, они кажутсЯ бледными, неинтересными и скучными как  выдохшеесЯ  пиво
или перекипевшее  волнение!  ’акие  заранее обдуманные сцены, как  бы они ни
были всемирно  велики и хитро  затеЯны, в  сущности  не более  как картон  и
румЯна. „ругие  же, напротив, оригинальны, они выливаютсЯ из великого, вечно
живого сердца самой природы;  поэтому очень важно, какую форму они примут. €
потому  французскаЯ национальнаЯ  федерациЯ  представлЯетсЯ  нам  величайшим
триумфом, когда-либо  достигнутым  драматическим искусством,  -  несомненным
триумфом, раз  весь партер,  состоЯвший  из двадцати  пЯти миллионов душ, не
только рукоплещет, но и сам вскакивает на подмостки и с увлечением принимает
участие в представлении. Ђ если это действительно триумф, то мы так к нему и
отнесемсЯ: с  искренним мимолетным восхищением, удивлЯЯсь ему  издалека. ‚сЯ
нациЯ, участвующаЯ в маскараде, конечно, заслуживает некоторого вниманиЯ, но
не достойна  того  любовного участиЯ, которое вызывает, например,  восстание
менад. Ћставим  в покое все дальнейшие репетиции,  предоставим  бесчисленным
полковым оркестрам на  равнинах  и под  городскими  стенами оглашать  воздух
трубными звуками,  не  уделЯЯ им более вниманиЯ.  Ќа  одной  сцене,  однако,
остановитсЯ на минуту и самый торопливый читатель: на ' поЯвлении Ђнахарсиса
Љлоотса и всего греховного потомства Ђдама. Џатриотический муниципалитет к 4
июнЯ  уже сострЯпал свой план и  получил санкцию у Ќационального  собраниЯ и
одобрение патриота-королЯ,  которому, если бы даже он и мог не  согласитьсЯ,
лоЯльные  речи федералистов, несомненно, „авали хоть  временную  усладу.  €з
всех восьмидесЯти  трех  департаментов ”ранции  „олжны  прибыть  депутаты от
национальных  гвардейцев, по  нескольку на  каждую  сотню;  точно так  же  и
королевские морские и сухопутные силы должны  прислать известное число своих
депутатов; подобное, хотЯ  и  происшедшее неожиданно, братание  национальных
солдат с королевскими раз уже  происходило и было  санкционировано. ‚ общем,
ожидают, что может прибыть около сорока  тысЯч человек;  расходы возлагаютсЯ
на  посылающий депутатов округ,  следовательно, пусть  округа и департаменты
хорошенько подумают и выберут достойных людей - парижские братьЯ поспешат им
навстречу с приветом.
     ‘удите  же,  сколько  хлопот  у наших патриотических  художников и  как
глубокомысленно они совещаютсЯ о том, чтобы сделать сцену достойным зрелищем
длЯ ‚селенной! Ќе  менее пЯтнадцати тысЯч землекопов, тачечников, каменщиков
с  инженерами  работают  на  Њарсовом поле,  превращаЯ  его  в  национальный
амфитеатр,  соответствующий  такому  торжеству.  ‚едь многие  надеютсЯ,  что
праздник  Џик (Fete des  Piques) станет самым важным из годовых праздников и
будет праздноватьсЯ из года в год. „а и почему бы свободной,  с театральными
наклонностЯми нации не иметь  своего  постоЯнного национального  амфитеатра?
Њарсово поле выдалбливаетсЯ и утрамбовываетсЯ, и все парижане  днем говорЯт,
а ночью грезЯт о празднике ”едерации, и только о нем одном. ‘оюзные депутаты
уже  в  пути.  Ќациональное  собрание, которому  кроме обычных  обЯзанностей
придетсЯ еще выслушивать речи  депутатов  федерации и отвечать на них, будет
завалено работой! ђечь  "американского  комитета",  среди которого  немощнаЯ
фигура ЏолЯ „жонса, подобнаЯ тускло  мерцающим  звездам, приветствует  нас с
наступлением   столь  многообещающего   днЯ.  ђечь   штурмовавших  Ѓастилию,
пришедших  "отказатьсЯ"  от  всЯкой  особой  награды, от какого-либо особого
места на торжестве, так как гренадеры центра  немножко ворчат. ђечь от Љлуба
‡ала  длЯ игры  в  мЯч, который  входит,  несЯ  на  длинном  шесте  издалека
сверкающую  металлическую  доску,  где  выгравирована  знаменитаЯ   присЯга,
произнесеннаЯ  в названном  зале;  они предполагают торжественно прибить эту
блестЯщую  металлическую доску  в ‚ерсале  20-го числа этого месЯца, т. е. в
годовщину самого событиЯ, в качестве вечного напоминаниЯ - на несколько лет,
-   а  потом,   на  обратном   пути,  предполагают  пообедать   в  Ѓулонском
лесу³¹,  но не могут  сделать этого, не возвестив о  том  на весь
мир. ‚ерховное Ќациональное собрание с одобрением выслушивает все  эти речи,
приостановив свою работу по возрождению  страны, и отвечает дружелюбно, даже
с   некоторым   оттенком   импровизированного  красноречиЯ,  так   как   это
жестикулирующий, эмоциональный народ, у которого сердце на кончике Языка.
     € вот в этих  обстоЯтельствах Ђнахарсису Љлоотсу приходит мысль,  что в
то времЯ,  когда образуетсЯ столько клубов  и комитетов  и  речи встречаютсЯ
рукоплесканиЯми, упущено самое главное,  величайшее из  всего.  Љаков был бы
эффект,  если  б  воплотилось  и   заговорило  это  величайшее:  именно  все
человечество (le Genre Humain). ‚ какую минуту творческого экстаза  возникла
эта мысль  в уме Ђнахарсиса, в каких страданиЯх он дал ей плоть  и жизнь,  с
какой насмешкой его встретили  светские  скептики, какими насмешками отвечал
он  им,  будучи  человеком  тонкого  сарказма,  какие перлы  красноречиЯ  он
рассыпал то в кофейнЯх, то на вечерах и с каким  усердием спускалсЯ даже  до
самых глубочайших низов Џарижа, чтобы  претворить свою мысль  в дело,  - обо
всем этом остроумные биографии  того  времени не говорЯт ни слова. Љак бы то
ни было, 19 июнЯ 1790 г. косые лучи вечернего солнца освещают зрелище, какое
не часто  видела наша маленькаЯ, глупаЯ  планета: Ђнахарсис  Љлоотс входит в
торжественный зал Њанежа  в сопровождении представителей рода человеческого.
веды,  испанцы,  полЯки, турки,  халдеи, греки, жители  Њесопотамии  -  все
пришли требовать места на  празднике ‚еликой  федерации, будучи, безусловно,
заинтересованы в нем.
     "Ќаши верительные грамоты, - сказал пламенный  Љлоотс, - написаны не на
пергаменте,  а в живых сердцах всех людей.  „а  будет длЯ  вас,  августейшие
сенаторы, безмолвие  этих  усатых  полЯков,  этих  измаильтЯн  в  тюрбанах и
длинных,  волочащихсЯ   одеЯниЯх,  этих  астрологов-халдеев,  так  молчаливо
стоЯщих здесь, да  будет это убедительнее самого красноречивого слова! Ћни -
немые  представители своих безгласных,  свЯзанных, обремененных  народов, из
мрака бездн своих смЯтенно, изумленно, недоверчиво, но с упованием взирающих
на  вас  и  на Ярко блистающий  свет французской  ”едерации,  на  эту  дивно
сверкающую утреннюю звезду,  предвестницу наступающего длЯ всех народов днЯ.
Њы желаем  остатьсЯ здесь  как немые памЯтники, жалкие символы  многого".  ‘
галерей  и скамеек  раздаютсЯ  "многократные  рукоплесканиЯ",  ибо какой  же
августейший сенатор не польщен  мыслью, что хотЯ бы тень человеческого  рода
зависит от него?
     ‘иейес, председательствующий в течение этих  достопамЯтных двух недель,
даст своим  тонким,  резким голосом  красноречивый  ответ.  Ђнахарсис и  его
"комитет  чужестранцев" могут  получить место на празднестве  ”едерации  при
условии, что  они расскажут у  себЯ на родине о том,  что  увидЯт здесь. ’ем
временем мы, приглашаем  их  "быть  почетными  гостЯми  на  этом  заседании"
(honneur  de  la  seance).  Ћдин  турок  в  длинном,  волнообразном  одеЯнии
склонЯетсЯ  в   ответ  с  восточной  торжественностью   и  издает  несколько
членораздельных   звуков,  но   из-за  недостаточного  знаниЯ   французского
Языка³²слова его похожи на  журчание пролитой воды, и выраженнаЯ
в них мысль доселе остаетсЯ в области догадок.
     Ђнахарсис и  человечество с благодарностью принимают оказанную им честь
присутствовать  и  тотчас   же,  по  свидетельству  старых  газет,  получают
удовольствие многое  видеть  и слышать.  Џервым  и  главнейшим  ЯвлЯетсЯ  по
предложению ‹амета, ‹афайета, ‘ен-”аржо и других  патриотов-дворЯн, несмотрЯ
на  противодействие  остальных,  уничтожение  всех дворЯнских  титулов -  от
герцога до простого дворЯнина и ниже,  затем равным образом уничтожаютсЯ все
ливрейные лакеи или, скорее, ливреи длЯ  лакеев. ’очно так же впредь ни один
мужчина, ни  одна женщина, называющие себЯ "благородными", не  должны курить
фимиам, как это крайне неразумно делалось до сих пор в  церквах. ‘ловом, раз
феодализм умер уже  десЯть месЯцев тому назад, то зачем же оставлЯть в живых
его   пустую,  внешнюю  оболочку  и  гербы?   ѓербы,  следовательно,   нужно
уничтожить,  хотЯ Љассандра-Њарат замечает,  что на  дверцах некоторых карет
они "только закрашены" и грозЯт снова выступить наружу.
     €так,  отныне  де  ‹афайет  становитсЯ просто  г-ном Њотье, ‘ен-”аржо -
Њишелем  ‹епелетье,  а  Њирабо  немного спустЯ Язвительно  заЯвлЯет:  "‚ашим
ђикетти вы  заставили …вропу три днЯ ломать себе  голову". ѓрафский титул не
безразличен длЯ этого человека, и поклонЯющийсЯ ему народ  до конца величает
его им. Ќо пусть ликуют самые отчаЯнные патриоты,  в особенности Ђнахарсис и
человечество, потому что теперь, по-видимому, доказано, что  у всех нас один
отец - Ђдам!
     ‚от исторически точное описание знаменитого подвига Ђнахарсиса.  €менно
так обширнейшее  общественное  представительство  нашло  своего  оратора. Ќа
основании этого  мы можем судить по крайней мере об одном: какое  настроение
должно было овладеть когда-то легкомысленно-насмешливым  Џарижем  и  бароном
Љлоотсом, если подобное зрелище казалось уместным, чуть ли даже  не великим!
Џравда,  впоследствии зависть  старалась  омрачить  этот  успех  Ђнахарсиса,
уверЯЯ, что он  из случайного  "оратора комитета  иноземных  народов"  хотел
стать постоЯнным "оратором человеческого рода", будто бы  заслуживаЯ  это; и
те  же завистники  клеветнически  прибавлЯли, что  его  звездочеты-халдеи  и
прочие были просто французским  сбродом,  переодетым длЯ этой  –ели. Љороче,
зависть  острила  и  издевалась  над  ним холодным,  бездушным  образом,  но
Ђнахарсис  был человек,  закованный в „овольно толстый панцирь,  от которого
отскакивали все эти Ядовитые стрелы, и продолжал идти своей дорогой.
     Њы можем называть  это  обширнейшим общественным  представительством  и
должны признать его весьма  неожиданным, ибо кто мог бы подумать, что увидит
все  народы  в  ’юильрийском  Њанеже?  Ќо это так; в действительности, когда
целый народ начинает устраивать спектакли и маскарады,  такие  странные вещи
могут   происходить.  ђазве  нам  самим  не  случалось  видеть  коронованную
Љлеопатру,  дочь  Џтолемеев, в совершенно  негероической гостиной или  плохо
освещенной  мелочной  лавке, умолЯющую почти на коленЯх непреклонно  грубого
муниципала,  чтобы  он оставил ее царствовать и  умереть, ведь она уже одета
длЯ этого,  у  нее  маленькие дети и нет денег, покуда констебли  неожиданно
захлопнули  дверь  ”еспийской  риги,  и   Ђнтоний   тщетно   молил  за  свою
возлюбленную*.  ‚от какие видимые  призраки  пролетают по земле, если  грубо
обращатьсЯ  с  ”еспийской сценой, но  насколько  их будет  больше, если, как
сказано,  весь партер  вскакивает  на  сцену; тогда  поистине,  как в  драме
’ика**, мир выворачиваетсЯ наизнанку (Verkehrte Welt!).
     * Љлеопатра - последнЯЯ царица …гипта из династии Џтолемеев  (69-30 гг.
до н. э.). Ѓыла изгнана из …гипта ее братом Џтолемеем „ионисием (48 г. до н.
э.). —ерез  год  она вернула себе престол благодарЯ ћлию –езарю. ‘лавившаЯсЯ
своей красотой, уже в раннем средневековье стала легендарной личностью.
     ** ’ик ‹юдвиг (1773-1853) - немецкий писатель-романтик.

     Џосле того как мы  видели само  человечество, видеть  "старейшину  рода
человеческого" уже не чудо. ’акой Doyen du Genre Humain (старейший из людей)
объЯвилсЯ  за  эти  недели:  это был †ан Љлод †акоб, рожденный крепостным  и
посланный  с  родных  ћрских  гор  депутатом,  чтобы  передать Ќациональному
собранию благодарность за освобождение их. Ќа его бледном,  изможденном лице
сто  двадцать  лет  вырыли глубокие морщины.  Ћн  слышал  на  родном наречии
смутные толки о победах бессмертного ‚еликого Њонарха*, о сожженном Џфальце,
о севеннских драгонадах, о  военном походе  Њальборо**, а  сам  в это  времЯ
трудилсЯ  и  маЯлсЯ,  чтобы сделать  свой Љлочок  земли чуть зеленее. —етыре
поколениЯ сменились за  это  времЯ, любили и  ненавидели и исчезли,  подобно
сухой листве; †акобу было сорок шесть лет, когда умер ‹юдовик XIV. ‘обрание,
как  один  человек,  разом  поднЯлось  и  почтило  старейшего  в  мире:  его
приглашают занЯть место среди них, разрешив из  уважениЯ  не  снимать шлЯпы.
‘воими слабыми старческими глазами он смотрит на это новое чудесное Явление,
кажущеесЯ  ему  сном,  и  колеблетсЯ  между  обрывками старых воспоминаний и
грезами. ‚се во  времени начинает  казатьсЯ  ему невещественным, призрачным;
глаза и душа †ана †акоба утомлены и готовы закрытьсЯ, но  открываютсЯ  перед
совсем  другой, чудесной сценой, котораЯ уже сама действительность. Џатриоты
устраивают  длЯ  него  подписку,  он  получает  пенсию  от королЯ  и  весело
возвращаетсЯ домой, но уже через два месЯца  покидает все и вступает на свой
неведомый путь³³.
     * ’. е. ‹юдовика XIV.
     ** Њальборо (1650-1722) - английский полководец и политический деЯтель.
Љомандовал  английскими  войсками  в  …вропе  во  времЯ войны  за  €спанское
наследство (1702-1711).

ѓлава одиннадцатаЯ. ЉЂЉ ‚ ‡Ћ‹Ћ’Ћ‰ ‚…Љ*

     Њежду тем Џариж,  день  за  днем, непрерывно  путешествующий на Њарсово
поле,  с  болью убеждаетсЯ,  что  землЯные работы на нем  не будут кончены к
назначенному  сроку.  Џлощадь их слишком велика  -  триста тысЯч  квадратных
футов, так как от  ‚оенной  школы (котораЯ должна быть  снабжена деревЯнными
балконами  и галереЯми) на  запад,  до ворот у реки  (где тоже  должны  быть
деревЯнные триумфальные  арки), насчитывают  около тысЯчи Ярдов в длину; а в
ширину,  от  тенистой  аллеи с восемью рЯдами деревьев  на  южной стороне до
соответствующей ей на  севере, немногим больше или меньше тысЯчи футов.  ‚сЯ
эта площадь должна быть выкопана, и землЯ свезена к краЯм наподобие высокого
косогора;  здесь  она должна быть утрамбована и превращена в  лестницу из не
менее  тридцати рЯдов удобных мест, обложенных  дерном  и  обшитых  досками;
затем в центре должна находитьсЯ огромнаЯ  пирамида ЂлтарЯ Ћтечества  (Autel
de  la Patrie), тоже со ступенЯми. ЌастоЯщаЯ  каторжнаЯ работа, но  это ведь
мировой   амфитеатр!  ЋстаетсЯ   всего  пЯтнадцать   дней,   но  при   такой
медлительности потребуетсЯ по крайней мере  столько же  недель. ‘транно, что
наши землекопы работают,  по-видимому, лениво и не желают  работать  двойное
времЯ даже  за  повышенную  плату,  хотЯ их  рабочий день длитсЯ  всего семь
часов. Ћни с досадой заЯвлЯют, что человеческий живот также нуждаетсЯ иногда
в  отдыхе. Њожет быть, они  тайно подкуплены аристократами? ‚едь аристократы
способны  на  это.  ђазве шесть  месЯцев  назад не  ходил упорный слух,  что
подземный Џариж  (ведь мы с риском  стоим над  каменоломнЯми и  катакомбами,
между небом  и  бездной,  под  нами все перерыто)  наполнен порохом, который
должен поднЯть нас  на воздух. ‘лух держалсЯ, пока депутациЯ кордельеров  не
произвела  расследованиЯ и не нашла,  что порох опЯть убрали!³⁴**
ЏроклЯтое, неисправимое племЯ эти аристократы! ‚ такие свЯщенные дни все они
требуют  дорожные паспорта. ЏроисходЯт  беспорЯдки, восстаниЯ, в ‹имузене  и
других местах сжигают замки, ведь аристократы не бездействуют. Ћни желали бы
посеЯть  раздор  между  лучшим  из  всех  народов  и  лучшим  из  королей  -
восстановителей свободы;  с  какой  адской  усмешкою  они  приветствовали бы
неудачу  нашего  праздника   ”едерации,  на  который  с   ожиданием  смотрит
‚селеннаЯ!
     * ќто понЯтие  восходит к ѓесиоду  (VIII-VII вв.  до  н.  э.),  первому
известному по имени древнегреческому поэту, и Ћвидию (43 г. до н. э. - 18 г.
н. э.), римскому поэту.
     ** 23 декабрЯ 1789 г. - Џримеч. авт.

     Ћднако он не должен  провалитьсЯ из-за нехватки рабочих. Љаждый, у кого
здоровые руки и ноги  и у кого бьетсЯ в  груди французское сердце,  может  и
будет копать землю! ‚ понедельник 1 июлЯ едва раздалсЯ залп сигнальной пушки
и  пЯтнадцать  тысЯч ленивых  наемников сложили  свои орудиЯ, как  из  рЯдов
зрителей,  с  грустью смотревших  на  солнце, стоЯвшее еще высоко, выступают
один  за другим патриоты с  горЯщими глазами, хватают  заступы  и  тачки и в
негодовании сами  начинают возить землю. Љ ним присоединЯютсЯ десЯтки, потом
сотни  других, и вскоре  новые пЯтнадцать тысЯч добровольцев роют и копают с
гигантской силой и в  полном порЯдке, с ловкостью, приобретаемой экспромтом,
и делают втрое больше, чем платные  рабочие. ’олько когда сумерки сгущаютсЯ,
они заканчивают свою работу  с восторженными криками,  которые слышны  или о
которых слышат за Њонмартром.
     Ќа следующий  день сочувствующее  население с  нетерпением  дожидаетсЯ,
чтобы орудиЯ труда  освободились. Ќо зачем ждать? ‡аступы есть везде. € вот,
если  можно  доверЯть хроникерам,  энтузиазм, добродушие  и  братскаЯ любовь
вспыхивают у  парижан с  такой Яркостью,  какой землЯ  не видела со  времени
‡олотого  ‚ека.  ‚есь  Џариж,  мужчины  и  женщины,  спешит  с  лопатами  на
юго-западную  окраину города. Џотоки  людей,  в беспорЯдке или  выстроившись
рЯдами,  как  представители  одного  цеха, случайными группами  стекаютсЯ на
Њарсово поле. Ћни усердно шагают под звуки струнной музыки, впереди них идут
молодые  девушки  с зелеными ветками и трехцветными  лентами; заступы и ломы
они несут на  плече, как  солдаты  ружье, и все  хором поют  "Ca ira!".  „а,
Pardieu!  "Ca  ira!"  -  кричат  прохожие  на улицах.  €дут  все  цехи,  все
общественные  и  частные  корпорации  граждан,  от  высших  до  низших; даже
разносчики умолкли на один день.

     ‚ыходЯт соседние деревни  под  предводительством мэра или  мэра и кюре,
которые  также идут с лопатами  и в трехцветных шарфах; все  работоспособные
мужчины маршируют под  звуки деревенской скрипки, тамбурина и  треугольника.
Ќе менее полутораста тысЯч человек  принимаетсЯ за работу;  в иные часы, как
говорЯт, насчитывалось даже до двухсот пЯтидесЯти тысЯч; потому что какой же
смертный,  особенно  под вечер, после спешно законченной дневной работы,  не
поторопилсЯ  бы  прибежать туда! ѓород словно  муравейник: дойдЯ до  площади
‹юдовика XV, вы видите, что к югу, за рекой,  все улицы кишат народом; всюду
толпы рабочих, и не платных ротозеев, а настоЯщих рабочих,  принимающихсЯ за
работу добровольно; каждый патриот наваливаетсЯ на неподатливую глыбу земли,
роет и возит, пускаЯ в ход всю свою силу.
     Њилые дети, aimables enfants! Ћни берут на себЯ и так называемую police
de ѓ atelier - упорЯдочение и распределение всех работ - со свойственной  им
готовностью и прирожденной  ловкостью.  ќто  истинно  братскаЯ  работа:  все
различиЯ забыты,  уничтожены,  как в  начале,  когда копал  землю сам  Ђдам,
„олгополые монахи с тонзурой  рЯдом  с  водоносами  в  коротких  камзолах, с
тщательно завитыми  incroyable'Ями  из патриотов; черные угольщики  рЯдом  с
обсыпанными мукой изготовителЯми париков  или с теми,  кто  их  носит,  ведь
здесь и адвокаты, и судьи, и начальники всех округов; целомудренные монахини
в  сестринском единении рЯдом  с нарЯдными  оперными  нимфами и  несчастными
падшими женщинами; патриотические трЯпичники рЯдом с надушенными обитателЯми
дворцов, ибо  патриотизм, как рождение и смерть, всех уравнивает. Џришли все
типографские  рабочие,  служащие Џрюдома  в бумажных  колпаках  с  надписью:
"Revolutions  de  Paris". Љамиль  высказывает пожелание, чтобы в эти великие
дни был  образован и союз  писателей  (Pacte des ecrivains³⁵) или
федерациЯ редакторов.  Љакое чудное зрелище!  Ѓелоснежные сорочки  и изЯщные
панталоны  перемешиваютсЯ с грЯзными клетчатыми блузами  и  грубыми штанами,
так как  обладатели тех  и других  снЯли  свои  камзолы и под ними оказались
одинаковые  мускулы  и  конечности.  €  все  роют  и  разбивают  землю  или,
согнувшись, толкают  длинной вереницей  тачки и  нагруженные повозки,  и все
веселы, у всех одно сердце и одна душа.  ‚от аббат ‘иейес ревностно  и ловко
тащит тачку,  хотЯ он слишком слаб длЯ этого; рЯдом с  ним Ѓогарне*, который
будет отцом королей, хотЯ сам и не будет королем. Ђббат Њори не работает, но
угольщики принесли куклу, похожую на него, и он должен работать, хотЯ бы и в
таком  виде. Ќи один августейший сенатор не пренебрегает работой;  здесь мэр
Ѓайи и генералиссимус ‹афайет - увы, они снова будут здесь и в другое времЯ!
‘ам король приезжает посмотреть на работу, и громогласное "Vive le Roi!" („а
здравствует  король!)  несетсЯ к  небесам.  ‚округ  него "тотчас  образуетсЯ
почетный караул с  поднЯтыми  заступами". ‚се,  кто может, приходЯт  если не
работать, то посмотреть на работы и приветствовать работающих.
     * ‚иконт  де  Ѓогарне  Ђлександр (1760-1794)  -  депутат “чредительного
собраниЯ,  генерал  ђеспублики,  казнен по  обвинению  в  пассивном  ведении
военных действий. Џервый муж  будущей жены Ќаполеона †озефины, отец будущего
вице-королЯ  €талии  …вгениЯ  де  Ѓогарне (1781-1824)  и королевы  ѓолландии
…вгении ѓортензии (1783-1827).

     Џриходили  целыми семьЯми. ‚  одной  семье,  между  прочим,  целых  три
поколениЯ: отец  копает  землю,  мать  сгребает  ее  лопатой, дети  прилежно
толкают  тачки;  старый  девЯностотрехлетний  дед  держит  на  руках  самого
младшего;  веселый малютка  не  может  оказать  помощи,  но  сможет, однако,
рассказать  своим  внукам,  как  будущее  и  прошедшее  вместе  глЯдели   на
происходЯщее и надтреснутыми, неокрепшими голосами напевали: "Ca ira!"  Ћдин
виноторговец привез  на тележке бочку вина и  возгласил: "Ќе пейте,  братьЯ,
если вас не  мучает  жажда, чтобы наша бочка дольше продержалась"; и в самом
деле,  пили только  люди,  "Явно  истомленные".  Ћдин юркий аббат  смотрит с
насмешкой;  "Љ   тачке!"  -   кричат  некоторые,  и  он,  опасаЯсь  худшего,
повинуетсЯ. Ћднако  как раз в  это времЯ  подходит патриот-тачечник, кричит:
"Arretez!" - и, оставив свою  тачку, подхватывает тачку аббата, быстро катит
ее, как нечто зараженное, за пределы Њарсова полЯ и там опорожнЯет. Љакой-то
господин  (по  виду знатный и состоЯтельный)  быстро подбегает, сбрасывает с
себЯ  платье, жилет  с парой часов и кидаетсЯ в самый разгар работы. "Ђ ваши
часы?"  -  кричат ему все, как  один.  "ђазве можно не  доверЯть братьЯм?" -
отвечает  господин, и  часы  не  были  украдены. Љак  прекрасно  благородное
чувство! Ћно подобно прозрачной вуали, прекрасно и дешево, но не выдерживает
дерганьЯ  и  ежедневной  носки. Ћ  прекрасный  дешевый  газ,  ты  тонок, как
паутина,  как тень  от  сырого  материала добродетели, но ты  не соткан, как
плотнаЯ ткань долга: ты лучше, чем ничто, но и хуже!
     кольники  и студенты  восклицают: "Vive la Nation!" - и жалеют, что не
могут  дать ничего,  "кроме  своего пота". Ќо что  мы говорим  о  мальчиках?
Џрекраснейшие  ѓебы*, самые прелестные  во всем  Џариже, в легких, воздушных
платьЯх,  с трехцветными поЯсами, копают и возЯт тачки  вместе с другими; их
глаза  горЯт   воодушевлением,  длинные  волосы  в  живописном   беспорЯдке,
маленькие руки плотно сжаты, но они заставлЯют патриотскую тачку подвигатьсЯ
и даже вкатывают ее на вершину откоса (правда, с некоторой помощью, но какаЯ
же мужскаЯ  рука отказалась  бы от счастьЯ помочь им?), затем  сбегают с нею
вниз, за новым грузом, грациозные, как гурии**,  с развевающимисЯ позади них
длинными локонами и  трехцветными  лентами. Ђ когда лучи  вечернего  солнца,
упав на Њарсово поле, окрашивали огненным заревом густые, тенистые  аллеи по
сторонам его  и  отражались  в  куполах  и сорока  двух окнах ‚оенной школы,
превращаЯ их в  расплавленное золото, все это ЯвлЯло собою зрелище, подобное
которому едва ли  кто  видел на своем  бесконечном пути  по зодиаку. ќто был
живой  сад,  засеЯнный  живыми цветами  всех красок  радуги; здесь  полезное
дружно смешивалось с красивым; теплое чувство одушевлЯло всех и делало людей
братьЯми, работающими в братском согласии,  хотЯ бы только  один  день, один
раз, которому не суждено повторитьсЯ! Ќо спускаетсЯ  ночь,  и  эти ночи тоже
уходЯт  в вечность. „аже  торопливый путник,  едущий  в ‚ерсаль,  натЯгивает
поводьЯ на возвышенностЯх айо и смотрит несколько минут на ту сторону реки,
а затем со слезами рассказывает в ‚ерсале о том, что он видел³⁶.
     * ѓеба  (греч. миф.)  -  богинЯ вечной  юности, прислуживающаЯ богам на
Ћлимпе во времЯ пиров.
     ** ”антастические девы, услаждающие, по Љорану, праведников в раю.

     Њежду тем  со  всех  сторон  уже прибывают  федераты:  пылкие сыны ћга,
"гордые своим Њирабо"; рассудительные горцы с ћры, с северным хладнокровием;
резкие   бретонцы  с  галльской   экспансивностью;   нормандцы,  не  имеющие
соперников в торговом деле; все они одушевлены  теперь единым благороднейшим
огнем  патриотизма.  Џарижские братьЯ встречают их с  военными почестЯми,  с
братскими  объЯтиЯми  и   с  гостеприимством,  достойным  героических  эпох.
”едераты*  присутствуют на прениЯх в ‘обрании; им предоставлены галереи. Ћни
принимают участие  и в работах на Њарсовом поле; каждаЯ новаЯ  партиЯ желает
приложить руку к  делу и подсыпать свою кучку земли  на Ђлтарь Ћтечества.  Ђ
какие цветы красноречиЯ  расточают  они (ведь это экспансивный народ), какаЯ
высокаЯ мораль  звучит в их адресах к верховному ‘обранию, к патриотическому
восстановителю свободы! Љапитан бретонских федератов даже преклонЯет  колена
в порыве энтузиазма и со слезами на глазах вручает  свою шпагу королю, также
прослезившемусЯ. Ѓедный ‹юдовик! Ћн  говорил впоследствии, что эти дни  были
одними из самых счастливых в его жизни.
     * ђеволюционеры, прибывшие из провинций.

     „олжны  быть  и  смотры,  королевские смотры  федератов, в  присутствии
королЯ, королевы и трехцветного  двора; в крайнем случае если  - что слишком
обычно  - пойдет дождь,  то  федеральные волонтеры пройдут сквозь внутренние
ворота, где  их величества будут стоЯть под прикрытием. ‡десь, при случайной
остановке, прекраснейшие пальчики во всей ”ранции могут мЯгко дотронутьсЯ до
вашего рукава, и нежный, как флейта, голосок спросит: "Monsieur, из какой вы
провинции?"  ‘частлив  тот, кто, рыцарски склонив конец  своей шпаги,  может
ответить:  "Madame, из провинции,  которой  владели ваши предки". ‹учезарнаЯ
улыбка наградит счастливого "провинциального адвоката", ныне провинциального
федерата, и  мелодичный  голос весело скажет королю: "Sire,  это ваши верные
лотарингцы".  Ќебесно-голубой с  красными  отворотами  мундир  национального
гвардейца  гораздо  более веселит  глаз,  нежели  мрачный черный  или  серый
будничный костюм провинциального адвоката.  ’от же  самый  трижды  блаженный
лотарингец  будет  сегоднЯ  вечером  стоЯть  на часах  у  двери  королевы  и
чувствовать,  что он готов  принЯть  за нее тысЯчу смертей; она опЯть увидит
его  у внешних ворот и  потом еще в третий раз, когда он нарочно постараетсЯ
обратить  на себЯ  ее внимание, проделываЯ артикул ружьем с таким  усердием,
"что оно гремит"; и опЯть она поклонитсЯ  ему с лучезарной улыбкой и заметит
маленькому, белокурому, слишком резвому  дофину: "Џоклонитесь  же, Monsieur,
не будьте невежливым", а  затем,  подобно  сверкающему светилу  или  комете,
пойдет   со   своим  маленьким   спутником  дальше   по   определенному   ей
пути³⁷.
     Ђ  ночью,  когда патриоты кончают  работу,  вступают  в  силу свЯщенные
обычаи гостеприимства! “  ‹епелетье ‘ен-”аржо,  простого, но весьма богатого
сенатора,  за   столом   собираетсЯ  ежедневно   "сто   человек  гостей",  у
генералиссимуса  ‹афайета - вдвое больше. ‚ низкой комнатке, как и в высоком
салоне,  бокал  с  вином  ходит  по  рукам,  озарЯемый  улыбками  красавицы,
вспыхивающими на лице  быстро постукивающей каблучками  гризетки  или  гордо
выступающей  дамы;  обе  одинаково  радуют   храбрецов   своей  красотой   и
пленительными улыбками.

ѓлава двенадцатаЯ. ѓђЋЊ € „›Њ

     ’аким  образом, несмотрЯ на  заговоры  аристократов,  на  лень  наемных
рабочих и почти  наперекор  самой судьбе  (так как  за это  времЯ  часто лил
дождь),  13 июлЯ Њарсово  поле совершенно готово:  оно убрано,  утрамбовано,
места длЯ  зрителей укреплены прочной каменной  кладкой, и патриоты могут  в
восторге ходить по  нему  и одновременно репетировать, ведь в  каждой голове
складываетсЯ не  поддающаЯсЯ описанию картина  завтрашнего днЯ. Њолите небо,
чтобы  завтра  было  Ясно.  Ќо  вот  что  хуже всЯких  туч: сбитый  с  толку
муниципалитет  толкует  о том,  чтобы  допускать патриотов  на торжество  по
билетам! "ђазве мы по билетам ходили  на работу и  сделали  то,  что  нужно?
ђазве мы брали  Ѓастилию  по билетам?" Њуниципалитет образумилсЯ,  и поздней
ночью барабанный бой возвещает  патриотам, высовывающимсЯ из-под одеЯла, что
билеты отменЯютсЯ. ‡начит, нахлобучивайте  опЯть ваши ночные колпаки и мирно
засыпайте с полувнЯтным бормотанием,  которое,  быть может, означает многое.
‡автра среда, день, незабвенный среди всех праздников этого мира*.
     *  Џраздник ”едерации  -  революционное  празднество,  которое  впервые
состоЯлось  в Џариже 14  июлЯ  1790 г., в  первую годовщину взЯтиЯ Ѓастилии.
Џразднество символизировало становление национального единства ”ранции.

     Ќаступает  утро,  холодное  длЯ  июлЯ,  но такой  праздник заставил  бы
улыбнутьсЯ  ѓренландию. —ерез  все входы национального  амфитеатра (он имеет
милю  в  окружности с входами  через  определенные  промежутки) устремлЯетсЯ
живой поток толпы и без шума занимает постепенно все  места. ‚ ‚оенной школе
длЯ высших  властей устроены  галереи и  навесы,  над  которыми  состЯзались
плотники и малЯры; триумфальные арки около ворот на ‘ене украшены надписЯми,
хотЯ и  не  особенно остроумными,  но искренними  и  правильными. ‚ысоко над
Ђлтарем Ћтечества  на длинных железных шестах качаютсЯ старинные cassolettes
- курильницы, распространЯющие облака ароматического дыма, - если не в честь
Языческих богов, то  трудно понЯть, в чью именно. „вести  тысЯч патриотов и,
что  вдвое важнее, сто тысЯч патриоток, все  в самых красивых нарЯдах, сидЯт
на Њарсовом поле, полные ожиданиЯ.
     ЉакаЯ картина:  кольцо пестро кишащей жизни, покрывающей тридцать рЯдов
амфитеатра,  отчасти  как бы прислоненного  к темной  зелени  аллеи;  стволы
деревьев не  видны  за высоким  амфитеатром,  а  позади лишь зелень  лета со
сверкающей гладью воды и  с блеском  белых зданий. ќмалеваЯ картинка на фоне
вазы из изумруда! € ваза не пуста: купола  ‘обора €нвалидов покрыты народом,
точно так же как и отдаленные ветрЯные  мельницы Њонмартра; на самых дальних
церквах, на едва  видимых  деревенских  колокольнЯх  стоЯт люди с подзорными
трубами. Ќа высотах айо волнуютсЯ пестрые  группы;  все ближние  и  дальние
холмы,  опоЯсывающие  Џариж, образуют более или менее заполненный амфитеатр,
смотреть на который устает глаз. „а, на высотах  стоЯт даже пушки, а на ‘ене
-  целаЯ  плавучаЯ батареЯ. ’ам,  где  не  поможет  глаз,  поможет ухо;  всЯ
”ранциЯ, собственно говорЯ, представлЯет собой один  амфитеатр, ибо в каждом
мощеном городе и в каждой немощеной  деревушке жители на ногах и слушают, не
донесетсЯ ли до  них глухой грохот - знак того, что и им  пора  приступить к
присЯге и стрельбе³ . Ќо вот, под раскаты  музыки выступают толпы
федератов;  они собрались  на бульваре  ‘ент-Ђнтуан  и в его  окрестностЯх и
прошли по  городу с флагами восьмидесЯти  трех департаментов, сопровождаемые
не  громкими, но прочувствованными  благословениЯми. ‚след за тем поЯвлЯетсЯ
Ќациональное собрание  и занимает места под  устроенным длЯ него балдахином;
за  ним  показываютсЯ их величества и  садЯтсЯ  на трон, рЯдом  с ‘обранием.
‹афайет на белом боевом коне уже здесь, и все  гражданские  власти  в сборе.
”едераты   исполнЯют   танцы  до  начала  настоЯщих   военных   маневров   и
передислокацию.
     Џередислокации  и  маневры?  Џеро  смертного  бессильно  описывать  их;
воображение  устало  складывает крыльЯ и заЯвлЯет,  что не стоит и пытатьсЯ.
ђЯды проходЯт  то медленным,  то  быстрым,  то  форсированным  шагом. Sieur*
Њотье,  или генералиссимус ‹афайет, так как это одно  и то  же лицо, ставшее
вместо королЯ на  двадцать  четыре  года  главнокомандующим  ”ранции;  Sieur
Њотье,  со своей  рыцарской, полной  достоинства  осанкой, выступает вперед,
торжественно  поднимаетсЯ по ступенЯм ЂлтарЯ Ћтечества  и здесь, перед лицом
неба и  затаившей дыхание земли, при треске  болтающихсЯ кассолеток, "твердо
опираЯсь  на  конец шпаги", произносит  присЯгу  Љоролю, ‡акону  и Ќации (не
упоминаЯ  об  обращении  "зерна")  от  своего имени и  от имени  вооруженной
”ранции. ‡намена колышутсЯ, и раздаютсЯ громкие клики. Ќациональное собрание
должно присЯгнуть со своего места; король также. Ћн приносит присЯгу внЯтным
голосом - и  небо дрожит от громовых "виват". ‘вободные граждане обнимаютсЯ,
сердечно пожимаЯ друг другу руки; федераты звенЯт оружием. Ќо вот заговорила
плавучаЯ батареЯ, заговорила на все четыре стороны ”ранции. € с одного холма
за другим гремЯт  ответные раскаты, доносЯсь  то  слабым отголоском,  то как
громовое эхо, словно камень, брошенный в озеро и  оставлЯющий круги, которые
постепенно  расходЯтсЯ  по  воде,  но  не  пропадают  совсем.  ѓром   орудий
разноситсЯ от Ђрра до Ђвиньона, от  Њеца до Ѓайонны;  в Ѓлуа и Ћрлеане пушки
грохочут речитативом,  они слышны в  Џюи, среди  гранитных  гор, на Џо,  где
стоЯла  черепаховаЯ люлька ѓенриха ‚еликого. ‚ далеком Њарселе алаЯ вечернЯЯ
зарЯ становитсЯ свидетельницей того, как из каждого  пушечного жерла в замке
€ф  вырываютсЯ  красные огненные  Языки  и  весь народ ликует:  да,  ”ранциЯ
свободна. Ћ славнаЯ ”ранциЯ, она  растворилась в дыме и громе и  добыла себе
так фригийский  колпак ‘вободы! ‚о всех городах должны быть посажены деревьЯ
‘вободы - не важно, вырастут они или  нет. ђазве  не говорили  мы,  что  это
величайший   триумф,  когда-либо  достигнутый  или  могущий  быть  достигнут
феспийским искусством? Љ сожалению,  приходитсЯ назвать  все  это феспийским
искусством,  ведь  прежде  чем  приступить  к  присЯге  на   Њарсовом  поле,
национальные флаги должны были быть освЯщены. ‚есьма целесообразнаЯ мера: ни
одно земное знамЯ не может развеватьсЯ победоносно, ни  одно предприЯтие  не
может удатьсЯ, если небо не ниспошлет на  него  своего  благословениЯ или по
меньшей мере  если  оно не  будет испрошено вслух  или про  себЯ.  Ќо какими
средствами  добитьсЯ  его?  Љакой  трижды божественный  громоотвод ”ранклина
возьмет с  неба  чудесный  огонь,  чтобы он спустилсЯ,  кротко распространЯЯ
жизнь и приносЯ исцеление душам людей?  Ђх, очень просто, при помощи двухсот
тонзурованных  субъектов  в  белоснежных  стихарЯх  с трехцветными  поЯсами,
стоЯщих на  ступенЯх ЂлтарЯ  Ћтечества, с  ’алейраном-Џеригором, блюстителем
душ, во главе! Ћни, насколько это в их силах, заменЯт чудесный громоотвод. Ћ
темно-синее небо  и ты, изумруднаЯ кормилица-землЯ; вы,  вечно текущие реки;
вы,  тленные  леса,  подобно людЯм, постоЯнно умирающие и снова рождающиесЯ;
вы,  горы и  скалы,  ежедневно  тающие  от ливней  и все  же  столетиЯми  не
исчезающие и нерушимые, так  как родить вас вновь может, по-видимому, только
новый  мировой переворот,  когда от сильного  кипениЯ и взрыва пар взовьетсЯ
почти  до  луны;  ты,  неисчерпаемое,  таинственное  ‚се, покров  и  обитель
Ќеназываемого;  и  ты,  —еловеческий  „ух,  с  твоей членораздельной  речью,
придающий  образ  и  форму Ќеизмеримому,  Ќеназываемому, - разве не чудо  уж
самое  то, что француз мог не  говорим поверить, но  вообразить, что  верит,
будто   ’алейран  и  двести  штук   белого   коленкора  в  состоЯнии  добыть
благословение неба? ‡десь, однако, мы должны вместе с огорченными историками
того  времени  заметить, что в ту минуту,  как  епископ ’алейран, в  длинной
мантии,  митре и  трехцветном поЯсе,  заковылЯл  по  ступенЯм  ЂлтарЯ, чтобы
произвести  свое  чудо, небо вдруг  помрачнело:  засвистел  северный  ветер,
предвестник холодной непогоды,  и полил  настоЯщий, все затоплЯющий  ливень.
ѓрустное зрелище!  ‚се  тридцать рЯдов кругом амфитеатра покрылись тотчас же
зонтами,  обманчивой  защитой  при  такой  толпе;  наши  античные кассолетки
превратились в горшки длЯ воды, смола длЯ курениЯ шипит в них, превращаЯсь в
грЯзный пар. “вы,  вместо  "виват"  слышно  только  Яростное падение и шорох
дождЯ. Ћт трехсот до четырехсот тысЯч человек чувствуют, что имеют  кожу, по
счастью  непромокаемую.  арф  генерала  мокр  насквозь,  все  военные флаги
повисают и не хотЯт больше развеватьсЯ и вместо этого лениво  хлопают, точно
превращенные в расписанные  жестЯные  флаги! Ќо еще  хуже, по  свидетельству
историков,  было  положение  ста  тысЯч  красавиц  ”ранции!  €х  белоснежные
кисейные нарЯды  забрызганы грЯзью; страусовые  перьЯ  постыдно  прилипают к
своему  остову; шлЯпы  потерЯли форму, их внутренний каркас  превращаетсЯ  в
месиво: красота не царит уже в своем прелестном уборе, подобно богине любви,
обнаженной и закутанной в прозрачные облака, а  боретсЯ в нем, как в тЯжелых
цепЯх,   так  как   "формы   обрисовываютсЯ",   слышны  лишь   сочувственные
восклицаниЯ, хихиканье, в то времЯ как только решительно  хорошее настроение
может помочь  перенести невзгоду.  ЌастоЯщий  потоп: непрерывнаЯ пелена  или
падающий столп дождЯ. Њитра нашего верховного пастырЯ тоже наполнЯетсЯ водой
и становитсЯ уже не митрой, а переполненным и протекающим пожарным ведром на
его почтенной голове! Ќе обращаЯ на это вниманиЯ, верховный пастырь ’алейран
производит свое чудо: благословение его, несколько отличное от благословениЯ
€акова,  почиет  теперь  на  всех  восьмидесЯти трех департаментских  флагах
”ранции, которые  в  благодарность развеваютсЯ или хлопают как  могут. Ћколо
трех часов  снова  проглЯдывает солнце, и  остающиесЯ церемонии  могут  быть
закончены   при  Ясном  небе,  хотЯ  и  с  сильно  попорченными  декорациЯми
³⁹.
     * ѓосподин (франц.).

     ‚ среду федерациЯ наша заключена, но празднества продолжаютсЯ еще эту и
часть следующей недели - празднества,  заменЯющие  пиры багдадского калифа и
волшебника  Ђладдина. Ќа  ‘ене  происходЯт  гонки  судов с прыжками  в воду,
брызгами  и хохотом.  Ђббат ”оше, ’е Deum ”оше,  "в  ротонде •лебного рынка"
произносит надгробное  слово о ”ранклине, по которому Ќациональное  собрание
недавно  три  днЯ носило траур.  ‘толы  Њотье и  ‹епелетье все  еще завалены
Яствами, и  потолки  дрожат  от патриотических  тостов.  Ќа  пЯтый вечер,  в
воскресенье, устраиваетсЯ всеобщий бал. ‚есь Џариж, мужчины, женщины и дети,
в домах или  на улицах  танцуют под звуки арфы или четырехструнной  скрипки.
„аже  седовласые  старики  пытаютсЯ  здесь, под  изменчивой  луной, еще  раз
подвигать  в  такт своими  старыми  ногами;  грудные  дети, не  умеющие  еще
говорить,  кричат  на  руках  и  барахтаютсЯ,  нетерпеливо  расправлЯЯ  свои
маленькие пухлые  руки и ноги, в бессознательной потребности  проЯвить  свою
мышечную  силу.  ‘амые  крепкие балки  изгибаютсЯ более или  менее, все пазы
трещат.
     Ќо взглЯните  на развалины Ѓастилии на лоне  самой  матери-земли. ‚езде
горЯт   лампочки,   везде   аллегорические   украшениЯ,  и   гордо   выситсЯ
шестидесЯтифутовое дерево ‘вободы  с  таким чудовищной  величины  фригийским
колпаком,  что король Ђртур со всем своим Љруглым столом* мог бы обедать под
ним.  ‚  глубине  при  тусклом  свете  одинокого  фонарЯ  замечаем  одну  из
полузарытых железных клеток  и несколько тюремных камней - последние остатки
исчезнувшей тирании; кроме этого видны  только гирлЯнды лампочек,  настоЯщие
или искусственные  деревьЯ,  сгруппированные в  волшебную рощу, над входом в
которую прохожий может прочесть  надпись: "Ici l'on danse" (здесь  танцуют).
’аким   образом,  сбылось   смутное  предсказание  пророка  и  шарлатана  из
шарлатанов Љалиостро**, сделанное им четыре года назад, когда он покидал это
мрачное  заточение,  чтобы  попасть  в  еще  более  ужасную  тюрьму  римской
инквизиции, так и не выпустившую более своей жертвы.
     * ђыцари Љруглого  стола -  герои  средневековых  рыцарских романов так
называемого  бретонского –икла;  приближенные  легендарного  королЯ Ѓритании
Ђртура, собиравшиесЯ в определенном порЯдке за его круглым столом,  символом
равенства.
     ** ‘м. его письмо к французскому народу (‹ондон, 1786). - Џримеч. авт.

     Ќо что значит ЃастилиЯ  по сравнению  с  Champs-Elysees? ‘юда,  к  этим
полЯм, справедливо называемым  …лисейскими,  сами  собой направлЯютсЯ  ноги.
ѓирлЯнды лампочек  освещают  их,  как  днем,  маленькие маслЯные  стаканчики
прелестно  украшают,  наподобие  пестрых  светлЯчков,  самые высокие  сучьЯ;
деревьЯ словно залиты пестрым  огнем и бросают свое сиЯние  далеко в  лесную
чащу.  ‡десь, под вольным небом, стройные федераты кружатсЯ  в хороводе  всю
эту  благовонную ночь напролет  с новообретенными  красотками, гибкими,  как
„иана*,  но не такими холодными и  суровыми, как она; сердца соприкасаютсЯ и
пылают; и конечно,  редко приходилось нашей старой  планете  спускать покров
своей огромной конической тени, называемой  ночью, над подобным балом. …сли,
по словам ‘енеки**, сами  боги с улыбкой  смотрЯт на  человека, борющегосЯ с
превратностЯми  судьбы,  то что  же  они  должны были думать о двадцати пЯти
миллионах беззаботных, побеждающих  свои невзгоды в течение  целой недели  и
даже более?
     * „иана (рим. миф.) - богинЯ охоты, изображалась с луком и  колчаном за
плечами.
     ** ‘енека ‹уций Ђнней (4 г. до н. э. - 65 г. н. э.) -  римский философ,
поэт и государственный деЯтель.

     € вот  праздник  Џик  дотанцован  таким  образом  до  конца;  галантные
федераты возвращаютсЯ домой во все четыре стороны с возбужденными нервами  и
разгорЯченными сердцами и головами; некоторые из них, как, например, старый,
почтенный  друг „аммартена  из ‘трасбурга, совсем "сгорели  от алкоголЯ",  и
жизнь  их близитсЯ к  своему концу⁴⁰. Џраздник Џик дотанцован  до
конца и стал покойником, тенью праздника.  Ќичего от него не осталось, кроме
образа  в памЯти людей и места, которое его видело, но уже  более  не видит,
так  как  возвышениЯ на  Њарсовом  поле  обвалились наполовину⁴¹.
Џраздник этот был, несомненно,  одним из запоминающихсЯ народных праздников.
Ќикогда  не  приносилась присЯга с  таким  переполненным  сердцем,  с  таким
чувством и избытком радости, и едва ли когда-нибудь это повторитсЯ, и все же
она  была непоправимо попрана  через  год  и день. Ђх, зачем?  …сли  присЯга
доставлЯла такое неизреченное наслаждение, если грудь прижималась к  груди и
в сердцах двадцати  пЯти миллионов одновременно зажигалсЯ  огонь энтузиазма,
то почему же она нарушена,  о  неумолимые властители судеб,  почему? Ћтчасти
именно потому,  что  она  приносилась в  таком  порыве радости,  главным  же
образом  вследствие более  старой причины: грех пришел  в  мир,  а  вместе с
грехом и бедствиЯ. ќти двадцать пЯть миллионов в своем фригийском колпаке не
имеют теперь  над собой власти, котораЯ руководила бы и управлЯла ими, и  не
имеют  в  самих себе руководЯщей  силы или правил длЯ разумной, справедливой
жизни. € если все несутсЯ гигантскими шагами по незнакомой дороге без цели и
без узды, то как  же не произойти невыразимой катастрофе? ‚ самом деле, ведь
розовый цвет федерации  не цвет нашей земли  и  не  ее дело; человек  должен
боротьсЯ с миром не порывами благородных чувств, а совсем другим оружием.
     ‚о  всЯком  случае  не  разумнее ли "беречь  свой  огонь  длЯ  жениха",
заключаЯ  его в душе, как благодетельный, животворЯщий источник теплоты! ‚се
сильные  взрывы, как бы хорошо ни  были они направлены,  всегда сомнительны,
большей частью бесполезны  и всегда разрушительны; представьте себе человека
или  нацию,  котораЯ  израсходовала  бы  весь  свой   запас  огнЯ  на   один
искусственный фейерверк.  ‚ жизни приходитсЯ видеть браки по страстной любви
(ибо люди,  как и нации, имеют свои периоды расцвета), заключенные с  такими
проЯвлениЯми  торжества  и  радости,  что  старики только  качают  головами,
‘покойнаЯ веселость была бы более уместна, потому что  шаг делаетсЯ  важный.
ЃезрассуднаЯ   чета,  чем  больше   ты   торжествуешь  и   чувствуешь   себЯ
победительницей всего земного зла, которое кажетсЯ тебе исчезнувшим с земли,
тем  больше будет  твое  изумление  и разочарование,  когда ты откроешь, что
земное зло все еще существует
     "Ќо почему же оно все еще  существует?" спросит каждый  из вас. "Џотому
что  мой  неверный  спутник  изменил  мне;  зло  было побеждено; Я,  с своей
стороны, верил в это и продолжал бы верить и впредь!" €  счастливый  медовый
месЯц превращаетсЯ  в  длинные  терпкие  годы, пожалуй  даже  в едкий  уксус
ѓаннибала*.
     * ѓаннибал  (около 247-183  гг.  до  н.  э.) -  выдающийсЯ карфагенский
полководец.  ђимский историк ’ит ‹ивий рассказывает,  что при переходе через
Ђльпы ѓаннибал приказал  очистить часть трудного перевала от снега, раскалив
известковые  камни и полив их уксусом, - камни раскололись, и  это позволило
проложить путь длЯ воинов, конницы и слонов.

     Ќе придетсЯ ли и  нам сказать, что французский народ привел королевскую
власть  или, вернее, принудил королевскую  власть  привести  его с  слащавой
нежностью к брачному Ђлтарю  Ћтечества, а затем, чтобы отпраздновать свадьбу
с должным блеском и великолепием, необдуманно сжег брачное ложе?

 * Љнига II. ЌЂЌ‘€ * 


ѓлава перваЯ. Ѓ“‰…

     ‚ Њеце,  на  северо-восточной  границе, уже  несколько  месЯцев  смутно
маЯчит  перед  нами  фигура  некоего  храбреца Ѓуйе,  которому суждено  быть
последней надеждой  королевской власти в ее бедствиЯх и планах бегства. Џока
это еще только имЯ и тень храброго Ѓуйе.
     ‡аймемсЯ  им  повнимательнее, пока он не обретет в наших глазах плоть и
кровь. —еловек этот сам по себе достоин вниманиЯ: его положение и дела в эти
дни прольют свет на многое.
     Ѓуйе  находитсЯ  в таком же затруднении, как  и  все занимающие  высшие
посты французские  офицеры,  только длЯ него оно еще более резко  выражено*.
‚еликаЯ национальнаЯ федерациЯ была, как мы и предвидели, лишь пустым звуком
или еще хуже - последним громким всеобщим  "гип-гип-ура"  с полными бокалами
на национальном  лапифском празднике созиданиЯ конституции. Ћна была громким
отрицанием суровой действительности: криками "ура" как  бы хотели оттолкнуть
осознание неизбежности, уже стучащей в ворота! ќтот новый национальный кубок
может,  однако,  лишь  усилить опьЯнение,  и, чем  громче  люди  клЯнутсЯ  в
братстве,  тем скорее и  вернее опьЯнение приведет к каннибализму. Ђх, какой
огромный  мир  неразрешимых противоречий,  подавленных  и упрощенных лишь на
времЯ,   таитсЯ  за  этим  мЯуканьем  и  лоском  братства!   …два  почтенные
воины-федераты  вернулись в свои гарнизоны и наиболее пылкие из них, "сгораЯ
от  пламени  алкоголЯ и любви", еще  не  успели умереть; едва из  глаз людей
исчез  блеск  празднества,  пылающий  все  еще  в  их  памЯти,  как  раздоры
вспыхивают с большим ожесточением, чем когда-либо.
     * “меренный консерватор,  глубоко  преданный  монархии,  Ѓуйе  блестЯще
служил  на Ђнтильских островах во времЯ войны с англичанами; он пользовалсЯ,
однако, славой либерала, котораЯ распространилась на всех,  кто участвовал в
американской  ‚ойне  за  независимость.  ђеволюциЯ  внушила  ему  страх.  Ћн
ненавидел и презирал своего двоюродного брата ‹афайета.

     „авайте обратимсЯ к Ѓуйе и узнаем, как все это произошло.
     Ѓуйе командует в настоЯщее времЯ гарнизоном  Њеца  и властвует над всем
севером  и  востоком  ”ранции, будучи  назначен  недавним  правительственным
актом,   санкционированным   Ќациональным  собранием,   одним   из   четырех
главнокомандующих. ђошамбо и  Њальи, известные в то времЯ люди  и  к тому же
маршалы,  хотЯ  и мало  длЯ  нас интересные, назначены  ему  в  товарищи,  а
третьим,  вероЯтно,  будет старый болтун  ‹юкнер,  также мало интересный длЯ
нас.  Њаркиз де  Ѓуйе,  убежденный лоЯлист,  не враг  умеренных  реформ,  но
решительный  противник  резких перемен.  Ћн  давно состоит  на  подозрении у
патриотов и не раз доставлЯл неприЯтности верховному Ќациональному собранию;
он  не  хотел,  например, приносить  национальную присЯгу,  что  обЯзан  был
сделать,  и  все  откладывал  это под  тем  или  иным  предлогом,  пока  …го
‚еличество  собственноручным письмом не  упросил его  сделать эту  уступку в
виде  личного одолжениЯ ему.  € вот,  на  своем  важном  и опасном, если  не
почетном посту он молчаливо и сосредоточенно выжидает  событий,  с сомнением
взираЯ на будущее. Ћн говорит, что  он один или почти один из старой военной
верхушки не эмигрировал, но в грустные минуты думает, что и ему не останетсЯ
ничего  другого,  как  перейти границу.  Ћн мог  бы  перебратьсЯ  в ’рир или
Љобленц, куда соберутсЯ  со временем живущие в  изгнании  принцы, или  же  в
‹юксембург, где слонЯетсЯ без дела и изнывает  старый Ѓрольи. €ли еще: разве
ему не открыты  великие  темные  бездны  европейской  дипломатии, в  которой
только что начали смутно маЯчить такие люди, как Љалонн и Ѓретей?
     ‘реди бесконечно запутанных планов и предположений у  Ѓуйе только  одно
определенное намерение: попытатьсЯ оказать услугу …го ‚еличеству, и он ждет,
прилагаЯ все усилиЯ к тому, чтобы сохранить свой округ лоЯльным, свои войска
верными,   свои  гарнизоны   обеспеченными  всем  нужным.  Ћн  еще   изредка
поддерживает дипломатическую переписку с своим  кузеном ‹афайетом, отправлЯЯ
письма и гонцов, причем, с одной стороны, мы видим рыцарские конституционные
уверениЯ, с другой  - военную серьезность и  краткость; редкаЯ переписка эта
становитсЯ  все   реже  и   бессодержательнее,  гранича  уже  с  совершенной
пустотой¹. Ћн, этот стремительный,  вспыльчивый,  проницательный,
упрЯмо  верный долгу человек, с  подавленной, порывистой решимостью, храбрый
до  опрометчивости,  был  более на  своем  месте,  когда,  как  лев, защищал
‚индварские острова или когда прыжками, как тигр, вырывал у англичан Ќевис и
Њонсеррат,  чем сейчас,  в этом стесненном  положении, спутанный по  рукам и
ногам кознЯми дипломатов, в ожидании гражданской войны, котораЯ, быть может,
никогда  и  не наступит. Ќесколько  лет назад  Ѓуйе должен  был  командовать
французской  экспедицией  в Ћст-€ндию и  вернуть или  завоевать Џондишери* и
царства ‘олнца; но весь мир внезапно изменилсЯ, и Ѓуйе вместе  с ним; судьба
распорЯдилась так, а не иначе.
     *  Џондишери  -  французскаЯ  колониЯ в  €ндии  котораЯ  несколько  раз
переходила в руки англичан. ‚ 1793 г. англичане были выдворены из Џондишери.

ѓлава втораЯ. ‡Ђ„…ђ†ЉЂ †Ђ‹Ћ‚ЂЌњџ € Ђђ€‘’ЋЉђЂ’›

     Ћбщее состоЯние  дел таково, что сам Ѓуйе не предвидит ничего хорошего.
“же  со  времени  падениЯ  Ѓастилии  и  даже  еще  ранее  состоЯние  дел  во
французской  армии   вообще  было  весьма   сомнительным  и  с  каждым  днем
ухудшалось. „исциплина, котораЯ во все  времена представлЯет некоторого рода
чудо и  держитсЯ верой, была расшатана без надежды  на скорое восстановление
ее. ”ранцузские гвардейцы играли в опасную игру;  как они выиграли  ее и как
теперь пользуютсЯ  ее  плодами - это всем известно.  Њы видели, что  при том
всеобщем перевороте наемные солдаты отказались сражатьсЯ. ’ак же поступили и
швейцарцы полка атовье, почти французские швейцарцы из †еневы  и кантона ‚о
тоже  отказались  сражатьсЯ. ЏоЯвились  дезертиры,  сам  полк ђуаЯль-Ђллеман
представлЯл безотрадную картину,  хотЯ  и оставалсЯ верным долгу. ‘ловом, мы
видели, как  военнаЯ дисциплина  в  лице  бедного ЃезанвалЯ с  его мЯтежным,
непокорным  лагерем  проводит два мучительных  днЯ на  Њарсовом поле и затем
"под  покровом ночи" уходит "по левому берегу  ‘ены" искать приюта  в другом
месте, так как эта почва, очевидно, стала слишком горЯча длЯ нее.
     Ќо где же искать новой почвы, к какому  средству прибегнуть? ‘пасение в
"не зараженных"  еще  гарнизонах и разумной  строгости в муштровке  солдат -
таков,  несомненно, и был план. Ќо, увы, во всех гарнизонах и  крепостЯх, от
Џарижа  до  отдаленнейших  деревушек,  везде уже  распространилась  мЯтежнаЯ
зараза;  она  вдыхаетсЯ  с воздухом,  передаетсЯ вместе с  прикосновением  и
общением, пока все, до самого бестолкового солдата, не заражаютсЯ ею! ‹юди в
мундирах разговаривают  с  людьми  в гражданском платье; люди в  мундирах не
только  читают  газеты, но и пишут в  них². ЏодаютсЯ  собственные
петиции или  представлениЯ; рассылаютсЯ тайные  эмиссары, образуютсЯ  союзы;
всюду замечаютсЯ недовольство, соперничество, неуверенность в положении дел;
словом, настроение  полно угрюмой подозрительности.  ‚сЯ  французскаЯ  армиЯ
находитсЯ в смутном, опасном брожении, не предвещающем ничего доброго.
     ‡начит,   среди  повсеместного  социального  расслоениЯ  и   возмущениЯ
общества  нам  предстоит  еще  самаЯ глубокаЯ  и  самаЯ мрачнаЯ  форма  их -
солдатский  мЯтеж?   …сли   всЯкое   восстание   при  всех   обстоЯтельствах
представлЯет  картину  безнадежного  опустошениЯ,  то  во  сколько  раз  оно
становитсЯ ужаснее, когда  принимает характер военного мЯтежа! ‚ этом случае
орудие  дисциплины  и порЯдка, которым держитсЯ в  повиновении и управлЯетсЯ
все   остальное,    становитсЯ   само   несоизмеримо   страшнейшим   орудием
необузданности, подобно  тому как огонь, наш незаменимый слуга на все  руки,
действует опустошительно, когда сам становитсЯ властелином  и превращаетсЯ в
пожар. Њы назвали дисциплину некоторого рода чудом: и в самом деле, разве не
чудо, что  один человек распорЯжаетсЯ сотнЯми тысЯч?  Љаждый в  отдельности,
лично,  может  быть, не любит и не боитсЯ  его и все  же должен повиноватьсЯ
ему, идти туда или сюда, маршировать или останавливатьсЯ, убивать других или
давать убивать себЯ, как будто  это  веление самой  судьбы,  как будто слово
команды представлЯет в буквальном смысле магическое слово?
     Ќо  что,  если  это магическое  слово  вдруг будет  забыто и  чары  его
нарушатсЯ? ‹егионы усердных  исполнительных существ восстают против вас, как
грозные  враги; свободнаЯ, блистающаЯ порЯдком арена  превращаетсЯ  в адское
поле сражениЯ, и несчастного чародеЯ разрывают на куски. ‚оеннаЯ чернь та же
чернь -  только  с  ружьЯми в руках, - над головами  которой  висит  смерть,
потому что за неповиновение она наказываетсЯ смертью, а ведь она ослушалась.
€ если всЯкаЯ  чернь ведет себЯ как безумнаЯ и,  как в  безумии, действует в
бешеных припадках горЯчности и оцепенениЯ, внезапно переходЯ от дикой Ярости
к паническому страху, то, подумайте, как будет вести себЯ  солдатскаЯ чернь,
котораЯ в конфликте между долгом  и наказанием кидаетсЯ от раскаЯниЯ к злобе
и  в самом  пылу исступлениЯ  держит  в  руке  зарЯженное ружье!  „лЯ самого
солдата возмущение представлЯет нечто страшное,  может быть  даже  достойное
сожалениЯ, и, однако, оно столь опасно, что может вызывать только ненависть,
но никак не сострадание. ‘овершенно ненормальный класс людей эти несчастные,
наемные   убийцы!   ‘   откровенностью,  вызывающей   изумление  современных
моралистов, они  поклЯлись быть машинами, но все же остались отчасти людьми.
Џусть же  осторожнаЯ власть не напоминает им об  этом последнем факте, пусть
всегда сила,  а  главное,  несправедливость останавливаютсЯ  по  эту сторону
опасной черты! Њы часто говорим,  что солдаты возмущаютсЯ; если бы  этого не
было, то многое из существующего в этом мире лишь временно длилось бы вечно.
     Ќезависимо от общей борьбы, которую ведут против своей  судьбы все сыны
Ђдама  на  земле, невзгоды французских солдат  сводЯтсЯ  к  следующим  двум.
ЏерваЯ та, что их офицеры -  аристократы; втораЯ  - что они  обманывают их в
жалованье.  „ве обиды или, собственно,  одна, могущаЯ  превратитьсЯ в  целую
сотню, ибо какое множество последствий вытекает из одного первого положениЯ,
что их  офицеры  - аристократы! Ћдин этот факт  представлЯет  беспредельный,
никогда не  иссЯкающий  источник  всЯких обид;  его можно  было  бы  назвать
исходной причиной  общей обиды, из которой  ежедневно  будут  самостоЯтельно
развиватьсЯ одна личнаЯ  обида  за другой. ’о,  что  она  времЯ  от  времени
принимает определенную форму, может служить  даже некоторого рода утешением.
ђасхищение жалованьЯ, например.  ’ут обида  воплотилась, стала осЯзаемой, ее
можно обличить, выразить, хотЯ бы только злобными словами.
     Љ несчастью, великий источник обид действительно существует:  почти все
наши офицеры неизбежно аристократы, аристократизм вошел в их плоть  и кровь.
Џо специальному закону  никто не может  рассчитывать даже  на  скромный  чин
лейтенанта  милиции,   пока  не   представит,  к  удовольствию  королЯ-льва,
удостоверение в том, что он имеет за собою по крайней  мере четыре поколениЯ
дворЯнства. ’ребуетсЯ, значит, не просто дворЯнство, а родовое, от праотцев.
ќта  последнЯЯ поправка внесена в закон в сравнительно недавнее  времЯ одним
из  военных министров,  заваленных  просьбами³ о  производстве  в
офицеры.  Ћна, правда, облегчила жизнь  военного министра,  но увеличила  во
”ранции  зиЯющую  пропасть между дворЯнством и простонародьем и, кроме того,
между  новым и  старым дворЯнством, как  будто уже  и при старом и  новом, а
затем при  старом,  старшем и старейшем  дворЯнстве мало было противоречий и
несогласий,  которые теперь с треском сталкиваютсЯ друг с другом и  вместе с
другими  противоположностЯми затЯгиваютсЯ  в бездну одним общим водоворотом.
ќто  падение  в  бездну,  из  которой  нет  возврата,  уже  совершилось  или
совершаетсЯ  среди хаотического  беспорЯдка,  только войска еще не  охвачены
водоворотом; но, спрашиваетсЯ,  можно ли  надеЯтьсЯ,  что они  удержатсЯ  на
поверхности? Ћчевидно, нет.
     Џравда,  в период  внешнего  мира,  когда сражений нет,  а  есть только
муштра,  вопрос  о  чинопроизводстве  кажетсЯ довольно теоретическим.  Ќо по
отношению  к  Џравам —еловека он всегда  имеет практическое значение. ‘олдат
присЯгал в верности не  только королю, но и  закону  и народу. "ЌравитсЯ  ли
нашим  офицерам  революциЯ?"  -  спрашивают  солдаты. Љ несчастью, нет;  они
ненавидЯт  ее и любЯт контрреволюцию.  Њолодые люди в эполетах, с дворЯнской
кровью  в  жилах,  отравленные  дворЯнской  спесью,  открыто  издеваютсЯ,  с
негодованием, переходЯщим в презрение, над  нашими Џравами —еловека, как над
новоизобретенной  паутиной,  которую  надо  смести.  ‘тарые  офицеры,  более
осторожные, молчат,  сурово сжимаЯ губы, но можно догадатьсЯ, что происходит
в их душе. Љто знает, быть может, даже под простым словом команды скрываетсЯ
сама   контрреволюциЯ,  замышлЯющаЯ  продажу   нас  изгнанным  принцам   или
австрийскому  королю; разве  предатели-аристократы  не могут  провести  нас,
простых людей? ’ак  пагубно действует  эта общаЯ причина всех обид,  вызываЯ
вместо довериЯ  и уважениЯ  лишь ненависть и  бесконечную подозрительность и
делаЯ невозможным и командование  и повиновение. Ќасколько же опаснее, когда
втораЯ, более  ощутимаЯ обида  - задержка жалованьЯ  - отчетливо  возникла в
сознании  простых  людей?  •ищениЯ  самого  низменного  сорта  существуют  и
существовали давно;  но если недавно провозглашенные Џрава —еловека и всЯкие
прочие  права  не  паутина, то  подобных  злоупотреблений  не  должно  более
существовать!
     ”ранцузскаЯ  военнаЯ  система,  по-видимому, умирает  печальной смертью
самоубийцы.  Ѓолее  того, в этом деле гражданин естественно выступает против
гражданина.  ‘олдаты находЯт слушателей и беспредельное сочувствие множества
патриотов из низших  классов. ‚ысшие же классы  относЯтсЯ таким же образом к
офицерам.  Ћфицер по-прежнему нарЯжаетсЯ и душитсЯ,  собираЯсь  на невеселые
вечеринки,  которые  устраиваютсЯ  иногда  еще  не  успевшими   эмигрировать
дворЯнами.  ’ам  офицер  высказывает свои  горести, которые  в то же времЯ и
горести  …го ‚еличества и самой  природы, но, кстати, выражает и  вызывающее
неповиновение, и твердую  решимость  не  сдаватьсЯ. ѓраждане,  а  еще  более
гражданки понимают, что  дурно  и что хорошо; не одна только военнаЯ система
покончит самоубийством, с ней погибнет и многое другое. Љак мы уже говорили,
возможен более  глубокий переворот, чем те, которым  мы  были свидетелЯми, -
переворот, при  котором глубочайший,  чадЯщий сернистый слой, на котором все
покоитсЯ и растет, очутитсЯ наверху.
     Ќо  как  подействует  все это на грубое  сердце солдата при его военном
педантизме, его неопытности во  всем лежащем  вне плац-парада, при его почти
детском  неведении  в  соединении   с  озлобленностью  мужчины  и  пылкостью
француза!  “же  давно  тайные  собраниЯ  в  столовых и  караульных,  угрюмые
взглЯды,  тысЯчи  мелких  столкновений  между  командующими  и  подчиненными
наполнЯют  всюду  скучный   день   солдата.  ‘просите  капитана  „аммартена,
заслуживающего довериЯ,  остроумного кавалерийского  офицера и  писателЯ; он
приверженец  царства свободы, правда, с  некоторыми  ограничениЯми, однако и
его  сердце  глубоко  оскорблено  виденным на  жарком юго-западе  и в других
местах:  он  видел восстаниЯ,  гражданскую войну при  дневном  свете  и огне
факелов,  видел  анархию,   котораЯ   ненавистнее   самой  смерти.   Ћднажды
непокорные,  пьЯные солдаты встретили капитана „аммартена и другого  офицера
на  валу, где  не  было боковой тропинки  или обхода; они, правда, тотчас же
отдали  честь, "потому что  мы  спокойно смотрели на них", но сделали это  с
угрюмым, почти вызывающим видом. ‚ другой раз, поутру, "они собрали все свои
кожаные куртки", надоевшие  им, и лишние вещи и  сложили их  в кучу  у двери
командира,  над  чем  "мы смеЯлись, как осел, жующий  колючки". Ћднажды  они
свЯзали, среди общей шумной ругани, две веревки от фуража с Явным намерением
повесить  квартирмейстера.  ‚зираЯ на все эти  событиЯ  сквозь дымку любовно
скорбного   воспоминаниЯ,   наш   достойный   капитан   описал   их  плавным
стилем⁴.  ‘олдаты ворчат,  проЯвлЯЯ смутное недовольство, офицеры
слагают с себЯ обЯзанности и с досады эмигрируют.
     €ли спросим  еще одного занимающегосЯ литературой офицера, не капитана,
а  лишь младшего лейтенанта артиллерийского  полка ‹а-”ер, молодого человека
двадцати одного года, мнение которого не лишено интереса: имЯ его - Ќаполеон
Ѓонапарт. Ћн был произведен  в  этот  чин пЯть лет назад  в Ѓриенской школе,
"так как ‹аплас признал его способным к математике". Ћн стоит в это времЯ  в
Ћксоне, на западе;  квартира его не роскошна; он живет "в доме цирюльника, к
жене  которого  относитсЯ не совсем  с  должной степенью уважениЯ",  или  же
помещаетсЯ  в мансарде с  голыми  стенами, единственную  обстановку  которой
составлЯют  "простаЯ  кровать  без полога,  два  стула  и  стол перед окном,
заваленный  книгами и  бумагами;  брат  его ‹уи спит в соседней  комнате  на
грубом матрасе". Ћднако младший лейтенант занЯт довольно значительным делом:
он пишет сдою первую книгу или памфлет - страстное,  красноречивое "Џисьмо к
Њаттео  Ѓуттафуоко",  нашему   корсиканскому   депутату,   не  патриоту,   а
аристократу, не заслуживающему быть депутатом.  €здатель его -†оли из  „олЯ.
Ђвтор сам заменЯет корректора; "каждое утро, в  четыре часа, он отправлЯетсЯ
пешком из Ћксона в „оль; затем, просмотрев корректуру,  он  делит с †оли его
весьма  скромный  завтрак  и  немедленно  после  того  возвращаетсЯ  в  свой
гарнизон, куда прибывает около полуднЯ, совершив в  течение  утра прогулку в
двадцать миль".
     Ќаш  младший  лейтенант  может  заметить,  что  в  гостиных, на улицах,
дорогах,  в гостиницах -  всюду умы  людей  готовы вспыхнуть Ярким пламенем.
Џатриот,  входЯ  в  гостиную  или  находЯсь  среди  группы  офицеров,  имеет
достаточно  оснований впасть  в  уныние:  так много здесь настроенных против
него людей; но лишь только он выйдет на улицу или окажетсЯ среди солдат, как
чувствует себЯ так, как будто с ним вместе всЯ нациЯ. „алее он замечает, что
после знаменитой присЯги Љоролю, Ќароду и ‡акону произошла крупнаЯ перемена:
до присЯги в  случае приказа стрелЯть в народ лично он повиновалсЯ бы во имЯ
королЯ, но после  нее во имЯ  народа он не повиновалсЯ бы. ђавным образом он
видит, что патриотические  офицеры, более многочисленные в артиллерии, чем в
других  частЯх,  сами  по  себе составлЯют меньшинство,  но, имеЯ  на  своей
стороне    солдат,   они   управлЯли   полком   и   часто    спасали   своих
товарищей-аристократов от опасностей и затруднений. Ћднажды, например, "один
член нашей офицерской компании взбудоражил чернь тем, что, стоЯ у окна нашей
столовой, пел:  "Ћ ђичард! Ћ  мой король!",  и мне пришлось  спасать  его от
разъЯренной толпы"⁵.
     Џусть читатель  помножит все  это  на  десЯть тысЯч  и распространит, с
незначительными изменениЯми, на все лагерЯ и  гарнизоны ”ранции. ”ранцузскаЯ
армиЯ, по-видимому, на пороге всеобщего мЯтежа.
     ‚сеобщий  мЯтеж!  ’ут  есть  от  чего  содрогнутьсЯ  конституционализму
патриотов  и августейшему  ‘обранию. Ќужно что-нибудь  предпринЯть,  но  что
именно, этого ни  один  человек не  может сказать.  Њирабо  предлагает  даже
распустить  все  двести  восемьдесЯт  тысЯч  солдат  и  организовать   новую
армию⁶.  Ќевозможно так сразу, кричат  все. Ћднако, отвечаем  мы,
так  или иначе, но это неизбежно. ЏодобнаЯ армиЯ, с ее дворЯнами в четвертом
поколении, невыплатой жалованьЯ и солдатами,  свЯзывающими фуражные веревки,
чтобы  вешать   квартирмейстеров,  не  может  существовать  рЯдом   с  такой
революцией. ЋстаетсЯ только выбрать  между медленным,  хроническим  распадом
или  быстрым,  решительным  роспуском  и  организацией  новой  армии;  между
агонией, растЯнутой  на  много  лет или разрешающейсЯ в один  час.  …сли  бы
Њирабо был  министром или  правителем,  то избрали бы последнее, но так  как
Њирабо не стоит во главе правительства, то, разумеетсЯ, избираетсЯ первое.

ѓлава третьЯ. Ѓ“‰… ‚ Њ…–…

     Ќичто из перечисленного не составлЯет  тайны  длЯ  Ѓуйе, находЯщегосЯ в
северо-восточном округе. ‚ременами  мысль  о бегстве за границу  светит ему,
как последний луч надежды во всеобщем смЯтении; однако он остаетсЯ  на своем
посту, стараЯсь по-прежнему надеЯтьсЯ на лучшее и видЯ  спасение не в  новой
организации, а в удачной контрреволюции и возврате  к  старому. Љроме  того,
ему  Ясно, что  именно  эта  национальнаЯ  федерациЯ, эти всеобщие клЯтвы  и
братаниЯ народа с войском принесли "неисчислимый  вред". Њногое из того, что
бродило втайне,  благодарЯ этому  вышло наружу и  стало Явным:  национальные
гвардейцы и линейные солдаты торжественно обнимаютсЯ  на  всех плац-парадах,
поют,  произносЯт  патриотические клЯтвы,  попадают  в беспорЯдочные уличные
процессии с  антивоенными конституционными возгласами и криками "ура".  ’ак,
например, Џикардийский полк был выстроен во дворе казарм в Њеце и получил за
такое  поведение  строгий выговор  от  самого  генерала,  после чего  принес
раскаЯние⁷.
     Њежду тем, по свидетельству отчетов, неповиновение начинает проЯвлЯтьсЯ
все  резче  и  сильнее.  Ћфицеров  запирают  в  столовых,  осаждают  шумными
требованиЯми, сопровождающимисЯ угрозами. ‡ачинщики мЯтежа, правда, получают
"желтую отставку"  - позорную отставку с так  называемой cartouche jaune, но
вместо  одного  поЯвлЯютсЯ  десЯть  новых  зачинщиков,  и  желтаЯ  cartouche
перестает  считатьсЯ  позорным наказанием.  —ерез две, самое большее - через
четыре недели после знаменитого праздника Џик всЯ французскаЯ армиЯ, котораЯ
требует выплаты задержанного жалованьЯ,  образует клубы длЯ чтениЯ, посещает
народные  собраниЯ, находитсЯ в состоЯнии, характеризуемом Ѓуйе только одним
словом - бунт. Ѓуйе понимает это, как понимают лишь  немногие,  и говорит по
собственному страшному опыту. ‚озьмем наугад один пример.
     …ще в начале августа - точное число  теперь  нельзЯ установить -  Ѓуйе,
намеревающийсЯ  отправитьсЯ  на  воды  в   ќкс-ла-апелль,  снова   внезапно
призываетсЯ в мецские казармы. ‘олдаты стоЯт в боевом порЯдке, с зарЯженными
ружьЯми, офицеры находЯтсЯ  тут же по принуждению солдат, и все в один голос
настойчиво   требуют    уплаты    задерживаемого   жалованьЯ.   ђаскаЯвшийсЯ
Џикардийский полк, как мы видим,  провинилсЯ  вновь:  обширнаЯ площадь полна
вооруженными  мЯтежниками.  •рабрый  Ѓуйе   подходит  к  ближайшему   полку,
открывает свой привыкший к командам рот, чтобы произнести речь, но встречает
только негодующие крики, жалобы и  требованиЯ стольких-то  причитающихсЯ  по
закону  тысЯч ливров. Њомент критический: в Њеце стоит  около  десЯти  тысЯч
солдат, и всеми ими овладел, по-видимому, один дух.
     Ѓуйе  тверд,  как алмаз, но что  ему делать? Ќемецкий  ‡альмский  полк,
кажетсЯ, настроен  лучше;  тем  не  менее и ‡альмский  полк тоже,  наверное,
слышал о заповеди "не укради", и  он тоже  знает, что деньги  - это  деньги.
Ѓуйе доверчиво направлЯетсЯ к ‡альмскому полку, говорит что-то о доверии, но
и здесь  ему отвечают требованием  сорока четырех тысЯч  ливров и нескольких
су. Љрик  становитсЯ все громче  и громче  по мере того, как  неудовольствие
полка возрастает, и, когда в ответ на него не следует не только уплаты, но и
обещаниЯ  уплаты,  крик  заканчиваетсЯ тем, что  все одновременно вскидывают
ружьЯ на  плечо и ‡альмский полк решительным маршем отправлЯетсЯ на соседнюю
улицу, к дому  своего  полковника, чтобы захватить полковое знамЯ и „енежный
Ящик. ‡альмцы  поступают  так в твердой уверенности, что meum не есть tuum и
что прекрасные речи не то же, что сорок четыре тысЯчи ливров и несколько су.
     “держать их невозможно. ‡альмцы идут военным маршем, быстро преодолеваЯ
расстоЯние.  Ѓуйе и офицеры  обнажают сабли  и должны  идти удвоенным pas de
charge, попросту  бежать, чтобы опередить  солдат;  они становЯтсЯ у внешней
лестницы  со  всей  твердостью  и  презрением к смерти,  на  которые  только
способны, в то  времЯ как зальмцы  грозно надвигаютсЯ, шеренга  за шеренгой;
можно  себе  представить, в каком они настроении, хотЯ, по  счастью, оно  не
перешло еще в жажду крови.  Ѓуйе стоит, с мрачным спокойствием ожидаЯ конца,
уверенный по  крайней мере  в одном человеке: в самом  себе. ‚се,  что может
сделать  самый  бесстрашный  из  людей  и  генералов,  сделано. •отЯ  пикеты
загораживают улицу с обоих концов  и смерть стоит  у Ѓуйе перед глазами, ему
удаетсЯ,  однако, отправить гонца  в драгунский полк с приказом выступить на
помощь; драгунские офицеры  садЯтсЯ на  коней, но солдаты отказываютсЯ идти;
отсюда  ему не  придет спасение. “лица, как  мы говорили, забаррикадирована,
отрезана от всего мира; над  ней лишь  равнодушный  свод  небес, да кое-где,
быть  может,  выглЯдывает  из окна  боЯзливый домовладелец, молЯсь  за Ѓуйе,
тогда как многочисленнаЯ толпа черни на мостовой  молитсЯ за успех зальмцев.
’ак  стоЯт обе  партии, подобно  телегам,  запертым fi узком  переулке,  или
схватившимсЯ  в смертельной борьбе борцам!  –елых два часа стоЯт они 6 таком
положении. ‚ руке Ѓуйе сверкает саблЯ;  брови  его сдвинуты в  непоколебимой
решимости.  ’ак проходЯт два часа  по мецским часам. ‡альмцы стоЯт в мрачном
молчании, изредка нарушаемом брЯцанием оружиЯ; но они не  стрелЯют. ‚ремЯ от
времени  чернь  побуждает  какого-нибудь  гренадера прицелитьсЯ  в генерала,
который смотрит спокойно, как вылитый  из бронзы, и  каждый раз какой-нибудь
капрал отстранЯет ружье.
     ‘тоЯ в  таком необыкновенном  положении на этой лестнице в течение двух
часов, храбрый Ѓуйе, долго бывший лишь тенью, выступает перед нами из  мрака
и становитсЯ личностью. ‚прочем, раз зальмцы не  застрелили его в эти первые
минуты и сам он остаетсЯ непоколебим, опасность уменьшаетсЯ. Њэр, "человек в
высшей степени почтенный", с чиновниками муниципалитета в трехцветных шарфах
добиваетсЯ наконец  пропуска и просьбами, увещаниЯми, разъЯснениЯми убеждает
зальмцев возвратитьсЯ  в казармы. Ќа  следующий день  почтенный  мэр ссужает
деньги, и офицеры выплачивают  половину требуемой суммы  наличными деньгами.
Џосле  этой  выплаты  зальмцы  успокаиваютсЯ,  и  на  времЯ  все,  насколько
возможно, утихает⁸.
     ‘цены, подобные мецской, или приготовлениЯ к подобным  же демонстрациЯм
происходЯт  повсюду  во  ”ранции. „аммартен,  с его  фуражными  веревками  и
сваленными в кучу кожаными  куртками,  стоит в ‘трасбурге, на юго-востоке; в
эти  же  самые  дни или, вернее, ночи в  ќдэне,  на  крайнем  северо-западе,
солдаты  Љоролевского  ампанского полка  "с  тридцатью  зажженными  свечами
кричат: "Vive la Nation! Au diable les  aristocrates! („а здравствует народ!
Љ черту аристократию!)".  "ѓарнизон в  Ѓиче", как  с сожалением констатирует
депутат ђюбель, "вышел за город с барабанным боем, разжаловал своих офицеров
и  затем  вернулсЯ  в  город  с  саблЯми  наголо"⁹.  Ќе  пора  ли
верховному  Ќациональному  собранию занЯтьсЯ этими  делами?  ‚оеннаЯ ”ранциЯ
находитсЯ   в  ожесточенном,  легко  воспламенЯющемсЯ  настроении,  которое,
подобно  дыму, ищет выхода. ќто  гигантский клубок дымЯщейсЯ пакли, который,
будучи раздуваем сердитым  ветром,  легко может  вспыхнуть  Ярким пламенем и
превратитьсЯ в море огнЯ.
     ‚се       эти        обстоЯтельства,       разумеетсЯ,        повергают
конституционалистов-патриотов в глубокую тревогу. ‚ерховное собрание усердно
рассуждает на  заседаниЯх, но не  решаетсЯ  принЯть  совет Њирабо немедленно
распустить  армию и  потушить  пожар,  находЯ,  что  путь  паллиативных  мер
удобнее. Ћднако  по меньшей мере  жалобы на неуплату  жалованьЯ должны  быть
рассмотрены.  ‘  этой  целью  придуман план,  много  нашумевший в  те дни  и
известный под названием "„екрет  6 августа". ‚о все полки должны отправитьсЯ
инспектора и с  некоторыми выборными капралами и "умеющими писать солдатами"
установить остающиесЯ недоимки и хищениЯ и покрыть  их. –елесообразнаЯ мера,
если  при помощи ее  дымЯщаЯсЯ головнЯ будет потушена, а не вспыхнет с новой
силой от слишком большого притока воздуха или от искр и трениЯ.

ѓлава четвертаЯ. Ќ…„Ћ€ЊЉ€ ‚ ЌЂЌ‘€

     ‘ледует,  однако,  заметить,  что округ, подчиненный Ѓуйе, по-видимому,
один из самых  воспламенЯющихсЯ. Љороль всегда желал бежать в  Њец,  к Ѓуйе:
оттуда близко до Ђвстрии.  ’ам,  более чем где-либо, разъединЯемый раздорами
народ должен  был со  страхом или  с  надеждой  и  со  взаимным раздражением
смотреть через границу, в туманное море внешней политики и дипломатии.
     …ще недавно, когда несколько  австрийских полков мирно прошли по одному
углу этой местности, все принЯли это за вторжение; тотчас же в ‘тенэ со всех
сторон бросились  тысЯч тридцать национальных гвардейцев с ружьЯми на плече,
чтобы разузнать, в чем дело¹⁰. Ћказалось, что дело касалось чисто
дипломатического вопроса: австрийский  император,  желаЯ скорее  проехать  в
Ѓельгию, выговорил себе право сократить немного путь. €так, едва европейскаЯ
дипломатиЯ  задела  на  своем  темном  пути  край  этих  мест, подобно  тени
пролетающего кондора,  и тотчас же с  гоготаньем и карканьем взвилась  целаЯ
тридцатитысЯчнаЯ крылатаЯ  стаЯ! Љ тому же  в местном населении, как мы  уже
сказали, царЯт раздоры: здесь множество аристократов, и патриотам приходитсЯ
наблюдать и за  ними,  и за австрийцами.  ‚едь  мы находимсЯ  в  ‹отарингии;
местность  эта  не  так просвещенна,  как  стараЯ  ”ранциЯ;  помнит  прежний
феодализм, в  памЯти людей осталсЯ даже собственный двор  и свой король или,
вернее,  блеск  двора и  королЯ  - без  свЯзанных с  этим тЯгостей. ‘ другой
стороны,  џкобинское  общество,  заседающее в  парижской  церкви  Якобинцев,
имеете в этих городах дочерей с пронзительными голосами  и  острыми Языками;
подумайте же,  как уживутсЯ воспоминаниЯ о  добром  короле  ‘таниславе* и  о
временах  императорского феодализма с этим  новым, растлевающим евангелием и
какой  Яд раздора выльетсЯ вместе с ним!  ‚о всем  этом войска -  офицеры на
одной  стороне,  солдаты  на  другой  -  принимают  участие,  теперь  весьма
существенное. Џритом же войска  здесь гораздо  возбужденнее, потому что  они
более скученны, так как в пограничной провинции  их всегда требуетсЯ большее
число.
     *  ђечь  идет о  ‘таниславе  ЏонЯтовском,  французском  ставленнике  на
польском престоле.

     ’ак  обстоЯт  дела  в  ‹отарингии,  особенно  в  столице  ее  -  Ќанси.
•орошенький город Ќанси, так любимый ушедшими в небытие феодалами, где жил и
сиЯл король ‘танислав. ѓород имеет аристократический муниципалитет, но также
и филиал џкобинского клуба. ‚ нем около сорока тысЯч душ несогласно живущего
между собой населениЯ и три  больших полка; один из  них -  швейцарский полк
атовье,  который дорог патриотам с того  времени, как  он действительно или
предположительно  отказалсЯ  стрелЯть  в  народ  в  дни  штурма Ѓастилии.  Љ
сожалению, здесь, по-видимому, сосредоточиваютсЯ все дурные влиЯниЯ и, более
чем.  где-либо, проЯвлЯютсЯ соперничество и накал страстей. ‡десь уже  много
месЯцев люди со все большим ожесточением восстают  друг против друга: умытые
против неумытых,  солдаты-патриоты  против  аристократов-офицеров,  так  что
длинный уже счет обид продолжает расти.
     Ќазванные и  неназванное обиды, ведь злоба - пунктуальный счетчик:  она
будет ежедневно заносить что-нибудь под рубрику "разное", все  равно, взглЯд
или  тон голоса, мельчайший поступок или упущение, постоЯнно увеличиваЯ  ими
общую  сумму.  ’ак,  например,  в  прошлом  апреле,  в  дни  предварительной
федерации, когда национальные гвардейцы и солдаты всюду клЯлись в братстве и
всЯ  ”ранциЯ  вступала  в   местные   союзы,   готовЯсь   к   торжественному
национальному  празднику Џик, замечено было, что офицеры в  Ќанси  старались
охладить  пыл  братаниЯ:  так,  они  сначала  уклонЯлись  от присутствиЯ  на
федеральном празднике  в  Ќанси, потом пришли  в сюртуках, а  не в  парадной
форме,  только  надев  чистые  рубашки,  а один из них  выбрал торжественный
момент,  когда  мимо него проносили развевавшиесЯ национальные  флаги, чтобы
без всЯкой видимой надобности плюнуть¹¹.
     Џравда,   все   это   мелочи,    но   они   повторЯютсЯ   беспрестанно.
Ђристократический муниципалитет,  выдающий себЯ за конституционный, держитсЯ
большей частью спокойно, но этого отнюдь нельзЯ сказать  о местном отделении
џкобинского клуба,  о  пЯти тысЯчах взрослых патриотов города,  еще  менее о
пЯти тысЯчах патриоток,  о  молодых, в  эполетах,  с бакенбардами  или  без,
дворЯнах  в четвертом поколении, о мрачных швейцарских патриотах из атовье,
о  пылкой пехоте Љоролевского полка и о горЯчих кавалеристах Њестр-де-Љампа.
Ћбнесенное  стенами  Ќанси со  своими прЯмыми улицами, обширными  скверами и
постройками времен королЯ ‘танислава, так красиво и нарЯдно расположенное на
плодородном берегу Њерты, среди золотистых  в эти летние месЯцы сбора урожаЯ
полей, внутри представлЯют ад раздоров, беспокойства и возбудимости, близкой
к  взрыву. Џусть Ѓуйе  заглЯнет  сюда. …сли  всеобщее возбуждение в войсках,
которое мы  сравнивали  с  гигантским  клубком  дымЯщейсЯ пакли,  где-нибудь
вспыхнет, то здесь, в ‹отарингии  и  Ќанси, бороде его больше  всего  грозит
опасность.
     —то касаетсЯ Ѓуйе, то он сильно  занЯт, но только  общим наблюдением за
всем. Ћн отправлЯет своих успокоившихсЯ зальмцев и все другие сколько-нибудь
надежные  полки из Њеца  в южные  города и деревни,  в  сельские кантоны, на
тихие воды ‚ика, Њарсала и т. п.; здесь много фуража длЯ конницы, уединенных
плацев,   и  наклонность  солдат  к  размышлениЯм  может  быть  парализована
усиленной  муштровкой. ‡альмцы,  как  мы  говорили,  получили  лишь половину
причитающихсЯ им денег,  что, разумеетсЯ, было  встречено не без ропота. ’ем
не  менее  сцена с  обнаженной саблей  поднЯла Ѓуйе в глазах солдат:  люди и
солдаты любЯт бесстрашие  и быструю, непоколебимую решимость, хотЯ  бы  им и
приходилось самим страдать от нее. €  в самом деле, разве это не  главное из
всех мужских достоинств? ‘амо по  себе это качество не значит  почти ничего,
так  как  им  наделены и  низшие  животные,  ослы,  собаки, даже  мулы, но в
надлежащем соединении оно составлЯет необходимое основание всего.
     Ћ  Ќанси  и господствующем там  возбуждении  главнокомандующий Ѓуйе  не
знает ничего точно; знает только вообще, что войска в этом городе едва ли не
самые худшие по духу ¹². Ћфицеры там теперь, как и раньше, держат
все в  своих руках и, к несчастью, по-видимому, ведут себЯ не особенно умно.
"ЏЯтьдесЯт  желтых  увольнительных",  выданных сразу,  несомненно,  означают
наличие  затруднений.  Ќо  что  должны  были подумать патриоты  о  некоторый
драчливых  фузилерах, которых -  действительно  или по слухам  - подговорили
оскорбить  клуб  гренадер  -  спокойных,  рассудительных  гренадер  -  в  их
собственной   читальне?   ЋскорблЯть   криками   и   улюлюканьем,   пока   и
рассудительные гренадеры не выхватЯт сабли и  не произойдут  драки и  дуэли?
Њало того,  разве не  высылали таких же головорезов (в некоторых случаЯх это
было  доказано, в  других - предполагалось),  то переодетых солдатами, чтобы
заводить ссоры с  горожанами, то переодетых горожанами, чтобы заводить ссоры
с солдатами? Ќекий ђуссьер, опытный фехтовальщик, был пойман на месте, тогда
как  четыре офицера  (вероЯтно,  очень молодые),  которые натравливали  его,
поспешно  разбежались! ”ехтовальщик ђуссьер  был  приведен на  гауптвахту  и
приговорен к  трем  месЯцам  ареста,  но  товарищи его  потребовали длЯ него
единогласно "желтую увольнительную"  и даже устроили ему целый парад: надели
на него бумажный колпак с надписью: "€скариот", вывели за городские ворота и
строго приказали исчезнуть навсегда.
     Ќа все  эти подозрениЯ, обвинениЯ,  шумные  сцены и другие подобного же
рода постоЯнные неприЯтности  офицеры могли смотреть  только с презрительным
негодованием  быть  может и  выражаЯ  его в презрительных  словах, а  "затем
вскоре бежали к австрийцам".
     ’ак что когда здесь, как и везде, встал вопрос о задержке жалованьЯ, то
разом  выЯснилось,  насколько все  обострено. Џолк  Њестр-де-Љамп  получает,
среди громких  криков,  по три  луидора  на человека, которые по обыкновению
приходитсЯ занЯть у муниципалитета. вейцарский полк атовье требует столько
же,   но   получает  взамен  девЯтихвостую  кошку  (courroies),  к   которой
присоединЯетсЯ нестерпимый  свист женщин и детей. Љоролевский полк,  потерЯв
надежду после долгого ожиданиЯ, захватывает  в конце концов полковую кассу и
уносит ее в казармы, но на следующий день  приносит обратно по тихим, словно
вымершим  улицам. ‚сюду  беспорЯдочные  шествиЯ и  крики,  пьЯнство, ругань,
своеволие;  военнаЯ  организациЯ  трещит  по  всем  швам,  или, как  говорЯт
типографщики о наборе, "весь шрифт смешалсЯ!"¹³. ’ак обстоЯт дела
в Ќанси в первых числах августа,  стало быть  меньше  чем  через месЯц после
торжественного праздника Џик.
     Љонечно,  конституционному  патриотизму  в  Џариже и других местах есть
отчего  содрогнутьсЯ  при  этих известиЯх. ‚оенный  министр  ‹атур  дю  Џен,
задыхаЯсь, прибегает  в Ќациональное  собрание с письменным  извещением, что
"все   в  огне,   tout  brule,  tout  presse.)   Ќациональное  собрание  под
впечатлением  первой  минуты,  уступаЯ  желанию  военного  министра,  издает
декрет,  "предписывающий вернутьсЯ  к повиновению  и раскаЯтьсЯ", как  будто
этим можно чего-то достичь. †урналисты  со своей стороны велЯт во все горло,
издаваЯ хриплые крики осуждениЯ или элегического сочувствиЯ. Џоднимают голос
и сорок восемь  секций; в ‘ент-Ђнтуанском  предместье  гремит  зычный  голос
пивовара, или, как его называют теперь, полковника ‘антера. оказываетсЯ, что
тем  временем солдаты Ќанси прислали депутацию из десЯти человек, снабженную
документами и доказательствами, говорЯщими совсем другое, чем историЯ о том,
что "все  в огне".  Ќо бдительный ‹атур дю  Џен  велит  схватить этих десЯть
депутатов, прежде чем им  удаетсЯ добратьсЯ до зала ‘обраниЯ, и  по  приказу
мэра Ѓайи их сажают в тюрьму! ќто было Явным нарушением конституции, так как
они  имели  отпуск  от  своих  офицеров.  ‚  ответ  на  это  ‘ент-Ђнтуанское
предместье в негодовании и боЯзни за будущее запирает  лавки. ‚едь возможно,
что Ѓуйе -  изменник  и  продалсЯ  Ђвстрии, и в этом  случае  бедные солдаты
возмутились именно из патриотизма!
     ЌоваЯ  депутациЯ,  на этот раз  депутациЯ  от национальных  гвардейцев,
отправлЯетсЯ из Ќанси, чтобы просветить Ќациональное собрание. Ћна встречает
возвращающихсЯ  прежних  десЯть  депутатов,  которых,  сверх   ожиданиЯ,  не
повесили, и продолжает  свой путь с лучшими надеждами, но также не достигает
ничего. „епутации, гонцы от правительства, скачущие ординарцы, тысЯчеголосые
тревожные слухи носЯтсЯ беспрестанно  взад и вперед, распространЯЯ смЯтение.
Ќаконец, в  последних  числах августа де  Њальсень, выбранный  инспектором и
снабженный полномочиЯми, деньгами и "декретом от 6 августа", отправлЯетсЯ на
место  мЯтежа. Ћн  должен  постаратьсЯ  ликвидировать задолженность в уплате
жалованьЯ, восстановить правосудие или по крайней мере подавить возмущение.

ѓлава пЯтаЯ. €Ќ‘Џ…Љ’Ћђ ЊЂ‹њ‘…Ќњ

     €нспектор  Њальсень  при  ближайшем  рассмотрении оказываетсЯ человеком
"геркулесова  телосложениЯ" и представлЯет со  своими огромными усами - в то
времЯ как  роЯлистские  офицеры  теперь  оставлЯют верхнюю  губу  небритой -
довольно страшное зрелище; он наделен не только неукротимым  мужеством быка,
но, к несчастью, и его тупоголовым упорством.
     ‚  четверг  24  августа  1790  года  он  открывает  сессию  в  качестве
инспектирующего  комиссара  и  принимает,  тех  самых "выборных  капралов  и
умеющих писать солдат". Ћн находит, что счета  полка атовье запутанны,  что
их  надо отложить и  сделать справки, начинает  горЯчо говорить, порицать  и
кончает среди громкого ропота. Ќа следующее утро он  возобновлЯет заседание,
но не в городской ђатуше, как советовали осторожные муниципальные советники,
а  снова в  казармах.  Љ несчастью, атовье,  роптавший  всю ночь,  не хочет
теперь  ничего  слышать  об  отсрочке  или  справках. Њальсень  от  увещаний
переходит к угрозам,  но на все ему отвечают  неумолкающими  криками: "Jugez
tout  de  suite!"  (ђешайте  сейчас!)  Њальсень  в  Ярости  хочет уйти.  Ќо,
оказываетсЯ,  атовье, топчущийсЯ  во дворе  казарм, поставил  у всех  ворот
часовых, которые на требование комиссара, поддержанное и полковым командиром
„ену, отказываютсЯ пропустить его; он слышит только: "jugez tout  de suite".
‚от узел, который надо распутать!
     Њальсень, храбрый, как бык, обнажает  саблю и хочет пробитьсЯ к выходу.
Џроисходит свалка. ‘аблЯ ЊальсенЯ ломаетсЯ, он выхватывает саблю у командира
„ену, ранит часового и пробиваетсЯ сквозь ворота,  так  как его не  решаютсЯ
убить.  ‘олдаты  атовье в беспорЯдке  преследуют  его;  какое  зрелище  длЯ
жителей Ќанси! Њальсень идет быстрым  шагом, однако  не  переходит  на  бег,
оборачиваетсЯ времЯ  от времени с угрозами и взмахами саблей и так достигает
невредимым  дома „ену.  ‚озбужденные солдаты осаждают этот  дом,  но пока не
входЯт,  так  как их  не пропускает  группа  офицеров, стоЯщих на  лестнице.
Њальсень, возбужденный, но необескураженный, обходными путЯми под прикрытием
национальных гвардейцев возвращаетсЯ в городскую ђатушу. Ћттуда на следующее
утро  он издает  новые  приказы,  новые проекты соглашениЯ  с атовье, но ни
одного  из них солдаты не желают принимать; наконец среди страшного  шума он
издает приказ полку атовье выступить на следующее утро и перейти на стоЯнку
в ‘аррлуи. ‘олдаты наотрез отказываютсЯ повиноватьсЯ. Њальсень составлЯет об
этом отказе "акт" - нотариальный протест по всей форме, если б только он мог
помочь ему!
     Ќаступает  конец  четверга, а с  ним и  конец  инспекторства  ЊальсенЯ,
продолжавшегосЯ около пЯтидесЯти часов.  Ќо за  эти  пЯтьдесЯт  часов он,  к
несчастью, завел дело довольно далеко. Њестр-де-Љамп и  Љоролевский полк еще
колеблютсЯ в нерешимости,  но солдаты атовье, как мы видим, потерЯли всЯкое
самообладание.  Ќочью  адъютант  ‹афайета, находЯщийсЯ  здесь  длЯ  подобных
случаев,  посылает   во  все  стороны  экстренных  гонцов,  чтобы   призвать
национальных  гвардейцев. ‘он  деревни нарушаетсЯ  топотом  копыт,  громкими
стуками в двери; всюду конституционалистам-патриотам приходитсЯ облачатьсЯ в
военные доспехи и отправлЯтьсЯ в Ќанси.
     € вот наш ѓеркулес-инспектор  сидит  весь четверг среди объЯтых страхом
муниципальных советников,  в центре шумного  смЯтениЯ;  сидит  весь четверг,
пЯтницу  и  до  полуднЯ  субботы.  Џолк  атовье,  несмотрЯ  на нотариальный
протест, не желает двинутьсЯ ни на  шаг.  Ћколо  четырех  тысЯч национальных
гвардейцев приходЯт  поодиночке или отрЯдами,  не  знаЯ  о  том, чего от них
ожидают;  еще менее  известно,  чего  можно  ждать  от них  самих. ‚се полно
неизвестности, возбуждениЯ  и подозрений: ходЯт слухи,  что  Ѓуйе,  начавший
подвигатьсЯ  к  сельским стоЯнкам,  дальше  на  восток,  просто  роЯлистский
заговорщик, что атовье и патриоты проданы Ђвстрии и что Њальсень, вероЯтно,
какой-нибудь   австрийский   агент.   Ќастроение  полков   Њестр-де-Љамп   и
Љоролевского  становитсЯ  все более и  более  тревожным; полк  атовье  и не
думает уходить; солдаты  его  в страстном  возбуждении "провозЯт  по  улицам
развевающиесЯ на  двух телегах красные флаги", а на следующее  утро отвечают
своим  офицерам: "“платите нам  жалованье, и мы пойдем с вами  хоть на  край
света!"
     Џри таких обстоЯтельствах Њальсеню около  полуднЯ  в субботу приходит в
голову, что  недурно было бы осмотреть  городские  стены,  -  он  садитсЯ на
лошадь  и  едет  в  сопровождении  трех  всадников.  “  городских  ворот  он
приказывает  двоим из них дожидатьсЯ  его возвращениЯ, а с третьим, надежным
человеком,  скачет  в  ‹юневиль,  где  стоит  один  карабинерский,  еще  не.
взбунтовавшийсЯ   полк.   Ћба   оставшихсЯ   кавалериста   вскоре   начинают
беспокоитьсЯ,  догадываютсЯ, в чем  дело, и  поднимают  тревогу. Ћколо сотни
солдат  из  полка Њестр-де-Љамп с величайшей  поспешностью,  словно  они уже
проданы  Ђвстрии, седлают  лошадей  и  скачут, сбившись  в кучу, в погоню за
своим инспектором. € они, и он несутсЯ  карьером с шумом  и звоном по долине
реки Њерты в направлении ‹юневилЯ и полуденного солнца, к изумлению страны и
почти к своему собственному.
     ЉакаЯ гонка! ’очно погонЯ за Ђктеоном*, но на этот раз Ђктеон-Њальсень,
по счастью, уходит. Љ оружию, люневильские карабинеры! Ќакажите бунтовщиков,
оскорблЯющих вашего  генерала и ваш гарнизон, а  главное, стрелЯйте  скорее,
чтобы вы еще не успели сговоритьсЯ и не  отказались  стрелЯть!  € карабинеры
стрелЯют   поспешно,  целЯсь  в   первых   солдат   Њестр-де-Љампа,  которые
вскрикивают при виде огнЯ  и, как безумные,  несутсЯ  во весь опор обратно в
Ќанси. ‚се в паническом страхе и Ярости: они, несомненно, проданы Ђвстрии по
стольку-то  за  каждый  полк,  приводЯтсЯ  даже  точные суммы,  а  предатель
Њальсень бежал! Џомогите, небо и землЯ, помогите, неумытые патриоты, ведь вы
так же проданы, как и мы!
     * Ђктеон (греч.) -  (охотник, сын  ЂристеЯ  и Ђвтоной. ЋхотЯсь,  Ђктеон
увидел купающуюсЯ Ђртемиду; разгневаннаЯ богинЯ превратила  Ђктеона в оленЯ,
и его растерзали собственные собаки.

     ђаздраженный   Љоролевский  полк  зарЯжает  ружьЯ,  весь  Њестр-де-Љамп
седлает лошадей;  командир „ену  схвачен и брошен в тюрьму в холщовой рубахе
(sarreau de toile); атовье разбивает магазины  и раздает "три тысЯчи ружей"
патриотам  из  народа -  ЂвстриЯ  получит  теплую встречу.  “вы,  несчастные
охотничьи собаки упустили, как мы сказали, своего охотника и теперь бегают с
визгом и воем, как бешеные, не знаЯ, по какому следу бежать!
     €  вот они  выступают ночью шумным походом,  с  остановкой  на  высотах
”ленвалЯ, откуда  можно видеть  освещенный  ‹юневиль. ‡атем  в  четыре  часа
происходЯт долгие переговоры, после чего устанавливаетсЯ наконец соглашение;
карабинеры  уступают,  и Њальсень  выдаетсЯ при  взаимных  извинениЯх. Џосле
нескольких  часов  неразберихи  удаетсЯ  тронутьсЯ  в  путь.  ’ак  как  день
свободный,  воскресный,   то  люневильцы   все  выходЯт  посмотреть  на  это
возвращение  домой  взбунтовавшегосЯ  полка  с  его  пленником.  ђЯды солдат
проходЯт; люневильцы смотрЯт. ‚друг на первом же повороте  улицы наш храбрый
инспектор во весь опор  бросаетсЯ в сторону и ускользает невредимым под звон
сабель и  треск ружей; одна пулЯ засела только в его кожаной куртке. ‚от так
ѓеркулес! Ќо бегство это  бесполезно.  Љарабинеры, к которым он возвращаетсЯ
после  долгой скачки,  совершив  большой круг,  "стоЯт  у  ночных сторожевых
огней", совещаЯсь об Ђвстрии, об изменниках, о Ярости солдат Њестр-де-Љампа.
‘ловом,  следующаЯ  картина  представлЯет  нам храброго  ЊальсенЯ  едущим  в
понедельник  в  открытом экипаже по  улицам  Ќанси,  под  обнаженной  саблей
стоЯщего  позади  него  солдата,  среди толпы  "разъЯренных  женщин",  рЯдов
национальных гвардейцев и настоЯщего вавилонского столпотворениЯ.  …го везут
в  тюрьму, где он составит  компанию командиру  „ену!  ‚от на какую квартиру
попадает в заключение инспектор Њальсень¹⁴.
     Џоистине,  пора   приехать  генералу  Ѓуйе.  ‚се  окрестные   местечки,
напуганные   сторожевыми    огнЯми,   освещенными    городами,   постоЯнными
перемещениЯми  людей,  не спЯт  уже несколько  ночей  подрЯд. Ќанси,  с  его
ненадежными  национальными  гвардейцами,  с  розданными ружьЯми,  бунтующими
солдатами, мрачной  паникой  и пылающей Яростью,  представлЯет собой  уже не
город, а Ѓедлам.

ѓлава шестаЯ. Ѓ“‰… ‚ ЌЂЌ‘€

     Џоторопись  с помощью, храбрый Ѓуйе; если помощь придет нескоро, то все
действительно  "загоритсЯ",   и   неизвестно,   до  каких   пределов   может
распространитьсЯ пожар!  Њногое в эти  часы зависит  от  Ѓуйе; успех его или
неудача направЯт ход всего будущего в ту или другую сторону. …сли, например,
он  будет  медлить в  нерешимости  и  не приедет  или  приедет  и ничего  не
достигнет, то  всЯ французскаЯ  армиЯ  будет  объЯта  мЯтежом;  национальные
гвардейцы  примкнут кто туда,  кто сюда;  роЯлизм обнажит  рапиру, санкюлоты
схватЯтсЯ за пики, а дух  Якобинства,  еще юный и  опоЯсанный лучами солнца,
разом созреет и опоЯшетсЯ кольцом адского огнЯ: бывает  ведь, что у людей за
одну ночь смертельного кризиса головы седеют!
     •рабрый Ѓуйе, по-прежнему  непоколебимый, быстро  приближаетсЯ,  но,  к
сожалению,  с  востока,  запада   и  севера  он  получает  лишь   "ничтожные
подкреплениЯ";  и вот  во  вторник утром, в последний  день августа,  он уже
стоит, в полном вооружении, хотЯ все еще с незначительными силами, у деревни
”руард,  в нескольких  милЯх  от Ќанси. …сть  ли во  всем  мире  в  это утро
вторника другой сын Ђдама, который имел бы перед собой более трудную задачу,
чем Ѓуйе? Џеред ним  волнующеесЯ, легко  воспламенЯющеесЯ  море  сомнений  и
опасностей,  а  он  уверен только  в  одном: в  своей собственной решимости.
Џравда,  это  одно стоит  многого.  Ћн твердо  и  мужественно идет навстречу
опасности. "Џодчинение  или  беспощадный бой и истребление; двадцать  четыре
часа на размышление"  - таково содержание его воззваниЯ, посланного накануне
в тридцати экземплЯрах в Ќанси. Љак оказываетсЯ, все они были перехвачены  и
не дошли до места¹⁵.
     ’ем  не менее в  половине  двенадцатого  утра ЯвлЯетсЯ к нему во ”руард
депутациЯ от  мЯтежных полков и муниципалитета Ќанси, как будто с ответом на
его воззвание,  на самом же деле  чтобы  узнать,  что остаетсЯ  делать. Ѓуйе
принимает эту  депутацию  "на  широком, открытом  дворе,  прилегающем к  его
квартире", в присутствии умиротворенного ‡альмского полка и других, пока еще
хорошо настроенных полков.  ЊЯтежники высказываютсЯ  с  решимостью,  которую
Ѓуйе находит дерзкой; по счастью длЯ него, такого же мнениЯ и зальмцы. ‡абыв
мецскую  лестницу  и  саблю,  они  требуют,  чтобы  негодЯи были  тотчас  же
"повешены".  Ѓуйе сдерживает их, но отвечает, что длЯ взбунтовавшихсЯ солдат
существует только один путь - с искренним раскаЯнием освободить господ  „ену
и  ЊальсенЯ, приготовитьсЯ немедленно к  выступлению, куда  он  прикажет,  и
"подчинитьсЯ и раскаЯтьсЯ",  согласно постановлению Ќационального собраниЯ и
требованию, предъЯвленному им вчера в тридцати отпечатанных плакатах. ’аковы
условиЯ Ѓуйе, непреложные, как веление судьбы. ’ак как депутаты бунтовщиков,
по-видимому, не принимают  этих условий, то длЯ  них лучше всего исчезнуть с
этого места, и даже сделать это поскорее, потому  что и Ѓуйе через несколько
минут  скажет  только:  "‚перед!" „епутаты от  мЯтежников  исчезают довольно
быстро  депутаты  же от  муниципалитета, в  чрезмерном страхе за свои особы,
предпочитают остатьсЯ при Ѓуйе.
     •отЯ храбрый Ѓуйе твердо идет  навстречу опасности, он  отлично сознает
свое  положение: он  понимает,  что  в Ќанси,  с  возмутившимисЯ  солдатами,
ненадежными национальными гвардейцами и столькими розданными ружьЯми, бушует
и неистовствует около десЯти тысЯч  способных  сражатьсЯ человек, в то времЯ
как сам он едва располагает третью этого числа, да и эта треть также состоит
из  ненадежных  национальных  гвардейцев и  только  что  усмиренных  полков,
которые в настоЯщую минуту, правда,  полны Ярости и готовности выступить, но
в  следующую минуту  эта  Ярость и  крики  могут  принЯть совершенно другой,
роковой оборот. ‘тоЯ сам на вершине  бурной волны,  Ѓуйе должен  успокаивать
другие разбушевавшиесЯ волны. …му остаетсЯ только "отдатьсЯ в руки ”ортуны",
котораЯ,  говорЯт, благосклонна к храбрецам.  ‚ половине первого, после того
как депутаты от  мЯтежников уже исчезли, наши  барабаны бьют: мы выступаем в
Ќанси! Џусть  город Ќанси  хорошенько поразмыслит, потому что  Ѓуйе  уже все
обдумал и решилсЯ.
     ‚прочем, может ли рассуждать теперь Ќанси? ќто уже не город, а  Ѓедлам.
Ћзлобленный   атовье  решил  защищатьсЯ  до  самой  смерти:  он  заставлЯет
муниципалитет   барабанным   боем   собрать   всех   граждан,   знакомых   с
артиллерийским делом, к пушкам.  ‘ другой  стороны, возбужденный Љоролевский
полк выстроилсЯ  в  своих казармах; он в  отчаЯнии, услышав о  настроении  в
‡альмском полку, и в страхе тысЯчи голосов кричат: "La loi, la loi!" (‡акон,
закон!)  Џолк Њестр-де-Љамп неистовствует, колеблЯсь между страхом и злобой,
а национальные гвардейцы только озираютсЯ вокруг, не знаЯ, что  предпринЯть.
‘овсем  безумный город!  ‘колько  голов, столько и планов,  все приказывают,
никто не повинуетсЯ;  все в тревоге, кроме мертвых, мирно спЯщих под землей,
закончив боротьсЯ.
     Ѓуйе  держит свое слово; "в половине  третьего" разведчики доносЯт, что
он уже всего в полумиле от городских ворот, идет в  боевом порЯдке, громыхаЯ
орудиЯми  и  амуницией  и дыша лишь разрушением. Ќавстречу ему выходит новаЯ
депутациЯ от мЯтежников, муниципалитета и офицеров с  убедительной  просьбой
повременить еще  час.  Ѓуйе соглашаетсЯ ждать час. Ќо когда по истечении его
вопреки  обещанию  ни  „ену,  ни Њальсень  не  поЯвлЯютсЯ, он  велит  бить в
барабаны и  снова  двигаетсЯ вперед.  Ћколо четырех  часов  объЯтые  страхом
жители могут  видеть  его  лицом  к  лицу. Џушки его  громыхают на  лафетах,
авангард   его  в  тридцати  шагах   от  ворот  ‘танислава.  Ћн  подвигаетсЯ
неудержимо,  как  планета, проходЯщаЯ  назначенный  ей  путь в  определенное
законом природы  времЯ.  —то  же  дальше?  —у!  взвиваетсЯ  мирный  флаг,  и
раздаетсЯ  сигнал к сдаче; Ѓуйе умолЯют остановитьсЯ: Њальсень и „ену уже на
улице,  идут сюда, солдаты раскаЯлись,  готовы  подчинитьсЯ  и  выступить из
города.  †елезное  лицо Ѓуйе не изменЯетсЯ  ни  на йоту,  но он  приказывает
остановитьсЯ; более радостной  минуты он  никогда не переживал. Ћ радость из
радостей!  Њальсень  и „ену действительно проходЯт под эскортом национальных
гвардейцев  по  улицам, обезумевшим от слухов о предательстве Ђвстрии и тому
подобном.  Ћни  здороваютсЯ с  Ѓуйе, оба совершенно невредимые. Ћн отходит в
сторону с ними и с отцами города, уже ранее приказав, в каком  направлении и
через какие ворота должны выйти бунтовавшие войска.
     ќтот  разговор с двумЯ  генералами и  с городскими  властЯми был весьма
безобиден; тем  не менее можно было бы желать,  чтобы Ѓуйе отложил  его и не
отходил в сторону. Ќе лучше ли  было бы на глазах таких бушующих, мЯтущихсЯ,
легко воспламенЯющихсЯ масс, при едкой  азотной  кислоте, с одной стороны, и
сернистом дыме  с  пламенем -  с  другой, - не лучше ли было бы встать между
ними и держать их врозь, пока место не очиститсЯ? Њного отставших из атовье
и других  полков не вышли  со  своими главными отрЯдами, выступающими  через
назначенные  ворота  и  останавливающимисЯ на  открытом  лугу.  Ќациональные
гвардейцы находЯтсЯ в состоЯнии почти отчаЯнной нерешительности; вооруженнаЯ
и невооруженнаЯ чернь бунтует  на улице, Явно охваченнаЯ  помешательством, и
вопит об измене, о  продаже австрийцам,  о  продаже  аристократам. Џосредине
толпы стоЯт зарЯженные  пушки с горЯчими фитилЯми, а авангард Ѓуйе находитсЯ
всего в  тридцати шагах  от ворот. ќта безумнаЯ, охваченнаЯ слепой  Яростью,
легко  воспламенЯющаЯсЯ масса,  котораЯ колышетсЯ,  как  дым,  не повинуетсЯ
никаким  приказаниЯм, не хочет  отворЯть ворот, говорит, что скорее  откроет
жерла  своих  пушек! "Ќе стрелЯйте, друзьЯ, или стрелЯйте через мое тело!" -
кричит  юный  герой  „езиль,  капитан  Љоролевского  полка,  обхватив руками
смертоносное  орудие и  не  выпускаЯ  его.  вейцарцы  атовье  соединенными
усилиЯми  с угрозами и проклЯтиЯми оттаскивают юношу  прочь;  однако он,  не
оробев, среди нового взрыва проклЯтий садитсЯ на запальное отверстие. ум  и
крики возрастают, но, увы, среди шума  раздаетсЯ треск сначала одного, потом
трех ружейных выстрелов, и пули, пронизав тело молодого героЯ, повергают его
в прах. ‚  эту же минуту неистовой Ярости кто-то прикладывает горЯщий фитиль
к  запалу  - и громоподобнаЯ  отрыжка  картечью  взрывает  на  воздух  около
пЯтидесЯти человек из авангарда Ѓуйе.
     ”атально!  Ѓлеск  первого ружейного выстрела вызвал пушечный выстрел  и
зажег факел смерти; теперь все превратилось в раскаленное безумие,  в адский
пожар.  ‘   демонической  Яростью  авангард   Ѓуйе  устремлЯетсЯ  в   ворота
‘танислава, сметает мЯтежников огненной метлой, загонЯет их в объЯтиЯ смерти
или  на чердаки и в  погреба, откуда они снова открывают  огонь. ‚ышедшие из
города полки,  остановившиесЯ  на лугу,  слышат  это  и устремлЯютсЯ обратно
сквозь  ближайшие  городские  ворота; Ѓуйе  скачет за ними, как безумный, но
никто его не слушает -  началась в  Ќанси, как  в царстве смерти Ќибелунгов,
"великаЯ и жестокаЯ бойнЯ".
     “жас! ’акие  сцены  горестного, бесцельного  безумиЯ небесный гнев лишь
редко  допускает среди людей! €з погребов и чердаков,  со всех улиц, углов и
перекрестков  атовье  и патриоты  поддерживают  убийственный  огонь  против
такого   же   убийственного   неантипатриотического   огнЯ.   ‘иний  капитан
национальных гвардейцев, сражающийсЯ,  сам  не  знаЯ за кого,  и пронизанный
пулЯми, требует, чтобы его положили умирать на знамЯ; одна патриотка (имЯ ее
неизвестно,  сохранилась  только  памЯть  о  ее  поступке)  кричит  солдатам
атовье, чтобы они не стрелЯли  из второй пушки, и даже выливает в нее ведро
воды,  когда крик  ее остаетсЯ без вниманиЯ¹⁶. ’ы должен дратьсЯ,
ты  не  должен дратьсЯ, и с  кем тебе  дратьсЯ?  …сли бы шум  мог  разбудить
древних  мертвецов, то Љарл ‘мелый Ѓургундский должен был бы встать из своей
ђотонды; ни разу  с того днЯ, как он  в Яростном бою сошел в могилу, потерЯв
жизнь и алмаз, в этом городе не было слышно такого шума.
     ’ри  тысЯчи  человек,  по  подсчетам  некоторых,  лежат  изуродованные,
окровавленные,  половина  солдат атовье расстрелЯна  без  всЯкого  полевого
суда.  ЉавалериЯ  Њестр-де-Љампа  и неприЯтельскаЯ  немного смогут  сделать.
Љоролевский полк убедили остатьсЯ в казармах,  и  он стоит  там  в трепетном
ожидании. Ѓуйе, вооруженный ужасами закона и покровительствуемый ”ортуной, в
конце концов торжествует. ‚ течение двух смертоносных часов он  неустрашимо,
хотЯ  и  с  потерей сорока  офицеров и пЯтисот  солдат,  пробилсЯ  к большой
городской площади: рассеЯнные  остатки атовье  ищут  прикрытиЯ. Љоролевский
полк,  столь  легко  воспламенЯвшийсЯ прежде, но, увы,  сейчас уже остывший,
предлагает сложить оружие  и "выступить в четверть часа". ќти беднЯки остыли
даже  настолько, что просЯт дать им  "эскорт", который  и получают, хотЯ  их
несколько тысЯч человек и у каждого из них по тридцать патронов. …ще не село
солнце,  как  среди потоков  крови  заключаетсЯ  мир,  который мог  бы  быть
достигнут и  без  кровопролитиЯ. Ѓунтовавшие  полки уходЯт,  подавленные, по
трем дорогам, а город Ќанси оглашаетсЯ воплЯми женщин и мужчин, оплакивающих
своих убитых, которые не проснутсЯ  более;  улицы  пусты,  по  Ќим  проходЯт
только патрули победителей.
     ’аким образом, ”ортуна, благосклоннаЯ к храбрым, вытащила Ѓуйе из  этой
страшной опасности, как он сам говорит, "за волосы".  Ќеустрашимый, железный
человек  этот Ѓуйе; если  бы  на месте старика  Ѓрольи в дни штурма Ѓастилии
стоЯл он,  то  все  могло  бы  быть иначе! Ћн подавил  мЯтеж  и беспримерную
гражданскую  войну.  Џравда,  не без  жертв,  как мы  видели, однако  ценой,
которую он и конституционный  патриотизм считают дешевой. —то касаетсЯ лично
его, то, побуждаемый  впоследствии возражениЯми, он хладнокровно заЯвил, что
подавил  восстание¹⁷  скорее против своего убеждениЯ,  только  из
чувства воинского  долга, так как теперь единственнаЯ надежда заключаетсЯ в.
гражданской войне. Њы говорим, побуждаемый позднейшими возражениЯми! Џравда,
гражданскаЯ война - это хаос,  однако во  всЯком жизненном хаосе зарождаетсЯ
новый порЯдок, и странно  предполагать, что изо всех  новых систем,  которые
могут породить хаос  и которые  могут возникнуть из возможностей, окружающих
человека во  ‚селенной, ‹юдовик  XVI с  двухпалатной  монархией представлЯет
именно ту систему, котораЯ должна была создатьсЯ. ќто все равно что задатьсЯ
выкинуть  кости  пЯтьсот раз подрЯд с четным числом  очков, сказав себе, что
всЯкаЯ выпавшаЯ кость  с нечетным числом  очков будет  роковой -  длЯ  Ѓуйе.
‚озблагодари лучше  ”ортуну и небо, бесстрашный Ѓуйе, и не  обращай вниманиЯ
на нападки. ѓражданскаЯ война, котораЯ разлилась в это времЯ пожаром по всей
”ранции, могла бы привести к тому или иному результату, но тушить пожар, где
и как возможно, всегда ЯвлЯетсЯ обЯзанностью человека и командира.
     Џредставьте   себе,  что  должно  было   происходить  в  волнующемсЯ  и
разделившемсЯ на партии  Џариже,  когда  ординарцы во  весь карьер прибывали
туда один за другим с такими тревожными известиЯми!  ‚елика была радость, но
глубоко  было  и негодование. ‚ерховное  Ќациональное  собрание  подавлЯющим
большинством  постановлЯет  выразить Ѓуйе горЯчую благодарность; то же самое
выражают собственноручное письмо королЯ и  голоса всех приверженцев монархии
и конституции. Ќа  Њарсовом поле служитсЯ торжественнаЯ всенароднаЯ панихида
по павшим в Ќанси защитникам закона; на панихиде присутствуют  Ѓайи, ‹афайет
и национальные гвардейцы, за исключением немногих протестующих. Ѓогослужение
совершаетсЯ   с  помпой  и   торжественными  церемониЯми,  с  епископами   в
трехцветных перевЯзЯх; на  Ђлтаре Ћтечества курЯтсЯ кассолетки с благовонной
смолой; обширное Њарсово поле кругом увешано черным сукном.  Њарат полагает,
что лучше было бы в такое трудное времЯ истратить  эти  деньги вместо траура
на  хлеб  и  раздать  его  живым  голодным патриотам¹⁸. ‘  другой
стороны, живые патриоты и ‘ент-Ђнтуанское предместье, как мы видели, с шумом
закрывшие  уже раз свои лавки, собираютсЯ сейчас "в количестве сорока тысЯч"
и  с  громкими криками требуют  под самыми окнами  выражающего благодарность
Ќационального  собраниЯ  отмщениЯ   за  убитых  братьев,  суда  над  Ѓуйе  и
немедленной отставки военного министра ‹атур дю Џена.
     ‘лыша  и видЯ  все  происходЯщее,  если  не  военный  министр ‹атур, то
"обожаемый  министр"  Ќеккер  признает  за лучшее  проворно,  почти  тайком,
удалитьсЯ  "длЯ  восстановлениЯ  здоровьЯ" в свою  родную вейцарию;  но эта
поездка не  похожа  на предыдущую; счастье,  что он доехал живым! ЏЯтнадцать
месЯцев назад мы видели  его въезжающим с конным эскортом, при звуках труб и
рожков,  а  теперь,  когда  он уезжает  без  эскорта,  без  музыки,  народ и
муниципалитет  в Ђрси-на-Ћбе  задерживают его  как  беглеца с Явным желанием
убить  его  как  изменника.  Ќо запрошенное  по  этому  поводу  Ќациональное
собрание  дает ему свободный пропуск как,  совершенному ничтожеству.  ‚от из
каких  "гонимых случаем щенок" состоит  презренный мир длЯ тех, кто  живет в
глинЯных домах! Ћсобенно в жарких странах и  в жаркие.  времена самые гордые
из построенных нами дворцов взлетают на воздух,  как песчаные дворцы ‘ахары,
крутЯтсЯ столбами в вихре и погребают нас под своим песком!
     ЌесмотрЯ на  сорок тысЯч. Ќациональное  собрание  настаивает  на  своих
благодарностЯх, а  роЯлист  ‹атур  „ю  Џен  остаетсЯ министром.  ‘орок тысЯч
собираютсЯ  на следующий  день с обычным шумом и направлЯютсЯ к дому ‹атура;
однако,  увидев  на  ступенЯх  портика  пушки  с  зажженными  фитилЯми,  они
вынуждены повернуть вспЯть и переварить свое недовольство или претворить его
в кровь.
     ’ем временем в ‹отарингии над раздававшими  ружьЯ зачинщиками из полков
Њестр-де-Љамп и Љоролевского назначаетсЯ суд; но их  так и  не будут судить.
‘корее решаетсЯ судьба  атовье. Џо швейцарским законам  этот полк предаетсЯ
немедленно  военному суду  из  собственных офицеров. ‚оенный  суд,  со  всей
краткостью  (в несколько часов), вешает  двадцать  трех  солдат  на  высоких
виселицах;  отправлЯет  около  шестидесЯти  в  кандалах  на  галеры  и таким
образом,  по-видимому,  кончает это дело. Џовешенные  исчезают навеки с лица
земли, но закованные в кандалы на галерах воскреснут с триумфом.  ‚оскреснут
закованные герои и даже  закованные  мошенники или полумошенники!  отландец
„жон Ќокс,  один из  всемирно известных героев, тоже, как известно,  некогда
сидел в  мрачном молчании на  веслах на французской галере  "в водах ‹арье",
как он говорил, и даже выбросил за борт образ „евы Њарии - вместо того, чтоб
поцеловать  его, - как  "раскрашенную  доску" или деревЯнную куклу, котораЯ,
разумеетсЯ,  поплыла¹⁹.  €так,  каторжники   атовье,  запаситесь
терпением и не терЯйте надежды!
     Ђ в Ќанси аристократиЯ торжествует. Ѓуйе покинул город  на другой день,
и аристократический муниципалитет, у которого руки  развЯзаны, теперь так же
жесток, как  раньше  был труслив.  Њестное отделение џкобинского клуба,  как
первоисточник всего зла, позорно задавлено; тюрьмы переполнены, осиротевшие,
поверженные патриоты ропщут  негромко, но негодование их глубоко. ‡десь  и в
соседних городах многие носЯт в петлицах "расплющенные пули", подобранные на
улицах Ќанси;  пули сплющились, несЯ смерть  патриотам, и люди носЯт  их как
вечное напоминание об отмщении. „езертиры  из бунтовщиков бродЯт  по лесам и
вынуждены просить милостыню, так как в полк им нельзЯ вернутьсЯ. ‚сюду царЯт
разложение, взаимное  озлобление,  уныние  и  отчаЯние,  пока  не  прибывают
национальные комиссары с кротким пламенем  конституционализма в сердцах; они
ласково поднимают поверженных, ласково спускают слишком высоко взобравшихсЯ,
восстанавливают    отделение    џкобинского    клуба,   призывают    обратно
дезертировавших  мЯтежников,  разумно стараютсЯ  все  постепенно сгладить  и
внести  умиротворение.  ’аким  кротким, постепенным умиротворением,  с одной
стороны,   и  торжественной  панихидой,  кассолетками,   военными  судами  и
благодарностЯми  нации  -  с  другой,  сделано все, что  можно  было сделать
официально.  ‘плющеннаЯ пулЯ выпадает из петлицы, а чернаЯ  землЯ, насколько
возможно, опЯть зазеленеет.
     ’аково "дело Ќанси", называемое некоторыми "резней в Ќанси". ‘обственно
говорЯ,  это неприглЯднаЯ оборотнаЯ сторона трижды  славного праздника  Џик,
лицеваЯ сторона которого  представлЯет зрелище,  достойное богов. ‹ицеваЯ  и
оборотнаЯ стороны всегда близки друг к другу; одна была в июле,  другаЯ  - в
августе! ’еатры ‹ондона ставЯт с  блеском сцены этой "”едерации французского
народа", переделанной в драму;  "„ело Ќанси",  правда не игранное ни в каком
театре, в  течение многих месЯцев разыгрывалось и даже  жило  как  призрак в
головах  всех французов.  ‚едь  вести о  нем  разносЯтсЯ  по  всей  ”ранции,
пробуждаЯ в городах и деревнЯх, в клубах и обеденных залах, до самых дальних
окраин,  какой-нибудь   мимический  рефлекс  или  повторение  всего  дела  в
фантазии, заканчивающеесЯ всегда  гневным утверждением или  отрицанием:  это
было правильно, это  было неправильно.  €з-за этого  возникали споры, дуэли,
ожесточение,  празднаЯ  болтовнЯ, которые повели  к ускорению, расширению  и
усилению ожидающих нас в будущем взрывов.
     Њежду тем той или иной ценой мЯтеж, как мы видели, усмирен. ”ранцузскаЯ
армиЯ  не разразилась всеобщим единовременным безумием,  не была  распущена,
уничтожена и снова сформирована. Ћна  должна была умирать медленной смертью,
годами, дюйм за дюймом, умирать от частичных возмущений, как  бунт брестских
матросов  и  т.  п.,  не  распространившийсЯ  дальше;  от  неудовольствиЯ  и
недисциплинированности  солдат; от  еще большего неудовольствиЯ  роЯлистских
усатых    офицеров,   одиночками   или    группами    переправлЯвшихсЯ    за
ђейн²⁰.  Ѓолезненное  неудовольствие,  болезненное  отвращение  с
обеих сторон убивали армию, неспособную к  исполнению долга, и в заключение,
после  долгих  страданий,  она  умерла,  но,  подобно  фениксу,  возродилась
окрепшей и становилась все сильнее и сильнее.
     ’ак вот какова была задача, совершение которой рок возложил на храброго
Ѓуйе.  ’еперь он  может снова  отойти  на  задний план,  усердно  заниматьсЯ
обучением войск в  Њеце или за городом, вести полную тайн дипломатию, ковать
планы за  планами  и парить, как невидимаЯ  бледнаЯ тень,  последнЯЯ надежда
королевской власти.

 * Љнига III. ’ћ€‹њђ€ * 


ѓлава перваЯ. ќЏ€Њ…Ќ€„›*

     ‚полне справедливо утверждение, что в  этом мире нет ничего мертвого, и
то, что мы называем мертвым, лишь изменилось, и силы его работают в обратном
порЯдке!  "€  в  листе,  гниющем на сыром  ветру,  заключены силы, -  сказал
кто-то, -  иначе, как мог бы он  гнить?"  ‚есь наш мир представлЯет  не  что
иное, как  бесконечный  комплекс  сил, от  силы  тЯготениЯ  до мысли и воли;
свобода человека  окружена  необходимостью природы,  и во всем этом ничто не
засыпает ни на мгновение, но все вечно бодрствует и действует. Њы никогда не
найдем  ничего  обособленного,  бездеЯтельного, где бы  мы  его  ни  искали,
начинаЯ от медленно разрушающихсЯ со днЯ сотворениЯ мира гранитных утесов до
плывущего  облака,  до живого человека и  даже до  действиЯ  и  высказанного
человеческого  слова.  Џроизнесенное  слово летит непреложно дальше, но  еще
более того - произведенное действие. "‘ами боги, - поет Џиндар**, - не могут
уничтожить  содеЯнного".  Ќет, то, что сделано,  сделано  навеки, брошено  в
бесконечность  времени  и  должно,   видимое  или  скрытое  от  наших  глаз,
действовать  в  нем,  должно  расти  как   новый,  несокрушимый   элемент  в
бесконечности   вещей.  ‚  самом   деле,  что  же  представлЯет   собой  эта
бесконечность вещей, которую  мы называем ‚селенной,  как  не  действие,  не
совокупность  действий  и  поступков?  Ќикакое  счетное искусство  не  может
разнести  по  таблицам и  подсчитать  эти данные,  но общаЯ  сумма  их  Ясно
написана  на  всем,  что  делалось,  делаетсЯ  и  будет  делатьсЯ.   Џоймите
хорошенько:  все,  что  вы  перед собой  видите,  есть действие,  продукт  и
выражение   примененной   силы;  совокупность  вещей  -  не  что  иное,  как
бесконечное  спрЯжение глагола "делать".  Ѓезбрежный  океан,  источник силы,
способности   действовать,  широкий,   как  Ѓеспредельность,  глубокий,  как
‚ечность, прекрасный и в то же времЯ страшный, недоступный  пониманию океан,
в котором сила в тысЯчах течений  гармонически  волнуетсЯ,  перекатываетсЯ и
кружитсЯ,  - вот  то,  что люди  называют  ‘уществованием и  ‚селенной;  это
тысЯчецветнаЯ огненнаЯ картина, котораЯ  по тому, как она отражаетсЯ в нашем
жалком мозгу  и  сердце,  ЯвлЯетсЯ  одновременно  и  покровом и  откровением
…диного Ќеназываемого, обитающего в неприступном свете! „алеко по ту сторону
Њлечного  Џути, еще  до  начала дней, волнуетсЯ и вращаетсЯ она вокруг тебЯ;
даже  сам ты - часть  ее  на том месте пространства, где ты стоишь, и  в  ту
минуту, которую указывают твои часы.
     * ќпименид (греч.) - критский царь,  прорицатель в  поэт (VII в. до  н.
э.). Џозднейшие преданиЯ рассказывают о необычайно долгом  сне  ќпименида  в
зачарованной пещере,  в которой он проспал 57 лет. Џо мифам, ќпименид прожил
от 157 до 299 лет.
     ** Џиндар  (ок.  518-442  или  438  гг. до  н.  э.)  -  „ревнегреческий
поэт-лирик.

     €ли независимо от  всЯкой  трансцендентальной  философии  разве  это не
простаЯ  истина, почерпнутаЯ из чувственных восприЯтий, которую может понЯть
даже  самый  неискушенный  ум,  что  все человеческие  дела  без  исключениЯ
находЯтсЯ в  постоЯнном  движении, действии и противодействии,  что  все они
постоЯнно  стремЯтсЯ,  фаза  за  фазой  и  согласно  неизменным  законам,  к
предсказанным целЯм? Љак часто нам приходитсЯ повторЯть и все же мы никак не
можем  хорошенько  усвоить себе  то, что  семЯ, посеЯнное  нами, взойдет. ‡а
цветущим летом  приходит осень увЯданиЯ,  и так устроено  по отношению  не к
одним только посевам, а ко всем  делам, начинаниЯм, философским и социальным
системам,  французским революциЯм,  короче,  по  отношению ко всему, над чем
действует человек  в этом  низменном мире.  Ќачало  заключает в себе конец и
все, что ведет к  нему, подобно тому как в желуде заключен дуб и его судьбы.
ќто  материал  длЯ серьезных  размышлений,  но,  к  несчастью, а  также  и к
счастью,  мы  задумываемсЯ над  этим не  особенно часто!  ’ы можешь  начать:
начало там, где ты есть, и дано тебе; но  где и  длЯ кого какой будет конец?
‚се  растет, ищет и испытывает свою судьбу; подумайте, сколь многое  растет,
подобно деревьЯм, независимо от того, думаем ли мы об этом  или нет. ’ак что
когда  ќпименид, ваш сонливый Џетер Љлаус, названный впоследствии  ђипом ван
‚инклем*,  вновь  просыпаетсЯ,  то находит  мир  изменившимсЯ.  ‡а времЯ его
семилетнего  сна  изменилось  очень  многое!  ‚се,  что  вне нас,  изменитсЯ
незаметно длЯ нас самих,  и  многое  даже из того, что  внутри  нас. €стина,
бывшаЯ  вчера  беспокойной  проблемой, сегоднЯ  превращаетсЯ  в  "убеждение,
страстно  требующее  выражениЯ,  а  назавтра  противоречие  поднимет  его до
безумного  фанатизма,   или  же  препЯтствиЯ  низведут  его  до  болезненной
инертности; так оно погружаетсЯ в  безмолвие удовлетворениЯ  или покорности.
„лЯ человека и длЯ вещи сегоднЯшний день не то же, что вчерашний. ‚чера были
клЯтвы любви, сегоднЯ  - проклЯтиЯ ненависти, и это происходит не умышленно,
о нет, но этого не могло не быть. ђазве лучезарнаЯ улыбка юности захотела бы
добровольно потускнеть во мраке  старости? “жасно то, что мы, сыны  ‚ремени,
созданные  и  сотканные из  ‚ремени, стоим окутанные  и  погруженные в тайну
‚ремени;  и над нами,  надо всем, что мы  имеем, видим или делаем, написано:
"Ќе останавливайсЯ, не отдыхай, вперед, к твоей судьбе!"
     * ѓерой одноименного рассказа американского писателЯ ‚ашингтона €рвинга
(1783-1859),  отведавший  чудодейственный напиток  и проспавший после  этого
двадцать лет.

     Ќо  во  времена революции, отличающиесЯ  от обыкновенных времен главным
образом  своей быстротой,  ваш сказочный семилетний сонЯ  мог  бы проснутьсЯ
гораздо раньше; ему не нужно было проспать ни сто, ни семь лет, ни даже семь
месЯцев, чтобы, проснувшись, увидеть чудеса.  Џредставим себе, например, что
какой-нибудь  новый Џетер  Љлаус, утомленный празднеством  ”едерации,  решил
после  благословениЯ  ’алейрана, что  теперь все находитсЯ в безопасности, и
прилег заснуть  под деревЯнным навесом ЂлтарЯ Ћтечества и  что проспал он не
двадцать один год, а всего один год и один день. „алекаЯ канонада в Ќанси не
мешает ему, не мешают ни черное сукно, ни пение реквиемов, ни пушечные залпы
в честь мертвецов, ни сковородки с курением, ни шумнаЯ толпа над его головой
- ничто не нарушает его сна. Ћн спит круглый год, от 14 июлЯ 1790 до 17 июлЯ
1791  г.; но в этот последний  день никакой  Љлаус, никакой сонный ќпименид,
никто, кроме  разве  ‘мерти,  не мог бы спать  - и  наш необыкновенный Џетер
Љлаус просыпаетсЯ.  Ќо что ты  видишь, Џетер! Ќебо и землЯ по-прежнему сиЯют
улыбкой веселого июлЯ,  и Њарсово  поле кишит  людьми,  но  знаки  ликованиЯ
сменились безумным  воплем страха  Я мщениЯ; вместо благословениЯ  ’алейрана
или  каких-либо иных благословений слышны лишь брань, проклЯтиЯ и  визгливый
плач пушечные салюты превратились в  залпы,  вместо  качающихсЯ кассолеток и
развевающихсЯ  флагов  восьмидесЯти  трех департаментов видно  лишь кровавое
красное знамЯ (drapeau rouge). ѓлупый Љлаус! Ћдно заключалось в другом, одно
было другим минус  времЯ, точно так же как разрывающий скалы уксус ѓаннибала
заключалсЯ в  сладком молодом вине.  ”едерациЯ была сладким вином в  прошлом
году, и  эта  разлагающаЯ кислота  мЯтежа  -  то же самое вещество,  ставшее
только старше на определенное количество дней.
     ’еперь нет уже никакого сказочного спЯщего Љлауса или ќпименида; однако
разве любой  человек  при  надлежащем  легкомыслии и близорукости не мог  бы
совершить то же самое чудо  естественным путем - мы имеем в виду совершить с
открытыми  глазами? “ него есть глаза, но он видит только то, что у него под
носом.  ‘ живыми, сверкающими глазами, как будто он не просто видит, а видит
все насквозь,  он  хвастливо и суетливо  движетсЯ в кругу своих  официальных
обЯзанностей, не помышлЯЯ, что это еще не весь мир;  ведь в самом деле разве
там,  где кончаетсЯ наш кругозор, не  начинаетсЯ  пустота, не обнаруживаетсЯ
конец мира - длЯ нас? Џоэтому наш блестЯщий, усердный официал (назовем  его,
длЯ  примера,  ‹афайетом) внезапно, через год  и день,  испуганный  грохотом
страшной пальбы картечью, смотрит не менее  изумленно, чем  смотрел бы Џетер
Љлаус. ’акое естественное чудо может  совершитьсЯ  не с одним  ‹афайетом, не
только с большинством других официальных  и неофициальных лиц,  но и со всем
французским  народом;  все  времЯ  от  времени вскакивают, как  проснувшиесЯ
семилетние  сони, дивЯсь  шуму, который  сами  же  они  производЯт.  —то  за
страннаЯ   вещь   свобода,   заключеннаЯ  в  необходимость;  какой  странный
сомнамбулизм    сознательного   и    бессознательного,    добровольного    и
принудительного представлЯет собой  человеческаЯ жизнь!  …сли  где-нибудь на
свете  изумлЯлись  тому,  что  клЯтва  федератов  превратилась  в  картечные
выстрелы,  то,  наверное,  французы,  прежде  каЯвшиесЯ,  потом  стрелЯвшие,
изумлЯлись больше всех.
     “вы,  столкновениЯ были неизбежны. ’оржественный праздник Џик с сиЯнием
братской любви, какой  не  видано было со времени  ‡олотого ‚ека, не изменил
ничего. ЏалЯщий жар в сердцах двадцати пЯти миллионов не охладилсЯ благодарЯ
ему.  но все  еще  горЯч и  даже стал горЯчее  после того, как  со  стольких
миллионов снЯт гнет  подчинениЯ, всЯкое давление  или свЯзывающий закон,  за
исключением мелодраматической  клЯтвы  ”едерации,  которой они  сами свЯзали
себЯ. "’ы должен" -  это исстари было условием существованиЯ человека, и его
благоденствие и благословение заключались  в повиновении этой заповеди. ѓоре
человеку, если хотЯ бы  под давлением  самой  недвусмысленной  необходимости
возмущение,   изменническаЯ   обособленность  и   исключительное  "Я   хочу"
становЯтсЯ его  руководЯщим  правилом! Ќо Явилось евангелие от †ан  †ака,  и
совершено было его первое освЯщение: все, как мы сказали, пришло в состоЯние
сильного  горениЯ и будет продолжать бродить и гореть в постоЯнном, заметном
или незаметном изменении.
     “сатые роЯлистские офицеры, "полные отвращениЯ", один за другим садЯтсЯ
на своих боевых коней или ђосинантов и угрожающе переезжают за ђейн, пока не
уезжают все. ѓражданскаЯ  эмиграциЯ тоже не прекращаетсЯ; аристократы,  один
за другим, точно так же уезжают верхом или  в экипажах, добровольно  или  по
принуждению.   „аже   крестьЯне   презирают  тех,  кто  не   имеет  мужества
присоединитьсЯ  к своему  сословию и  сражатьсЯ¹.  Њогут  ли  они
сносить, чтобы им присылали по почте прЯлку в виде ли гравюры или в качестве
деревЯнной действительности, или привешивали ее над их дверью, словно они не
ѓеркулесы,  а  Ћмфалы?*  ’акие гербы усердно посылаютсЯ им и с  того  берега
ђейна, пока и они наконец не зашевелЯтсЯ и не тронутсЯ с места; так уехали в
весьма дурном настроении духа многие землевладельцы,  но не  увезли  с собой
свои земли. ‚прочем, что говорить об офицерах и эмигрировавших дворЯнах? Ќет
ни одного злобного слова на Языке  этих двадцати пЯти миллионов французов  и
ни  одной  злобной мысли в их  сердцах,  которые  не представлЯли бы частицы
великой  борьбы.  ‘оедините много  гневных  слов,  и вы  получите рукопашную
схватку; сложите все схватки с остающимисЯ  после  них открытыми  ранами,  и
получатсЯ бунты и  восстаниЯ.  ‚се,  что раньше  почиталось, одно  за другим
перестает  внушать  почтение: видимый пожар истреблЯет один замок за другим;
невидимый,  духовный  уничтожает один авторитет за другим. ‘ шумом  и  Ярким
пламенем или  беззвучно и незаметно исчезает по частЯм всЯ  стараЯ  система:
поутру смотришь, а ее уже нет.
     * Ћмфала -  в  греческой мифологии царица ‹идии,  к которой по  приказу
дельфийского оракула был отдан в рабство ѓеракл. Ћна настолько покорила его,
что ѓеракл согласилсЯ выполнЯть женскую работу - прЯсть у ее ног и носить по
ее прихоти женскую одежду.

ѓлава втораЯ. ЃЋ„ђ‘’‚“ћ™€…

     Џусть спит кто может, убаюканный близорукой надеждой, подобно ‹афайету,
который  "в побежденной  опасности всегда видит последнюю, грозившую ему", -
‚ремЯ не спит, не спит и его нива.
     Ќе спит и  свЯщеннаЯ  коллегиЯ герольдов новой династии;  мы говорим  о
шести  с  лишним  десЯтках  расклейщиков  газет  с   их  жестЯными  блЯхами.
‚ооружившись  банкой  с  клейстером и шестом, они ежедневно заново оклеивают
стены   Џарижа  во   все  цвета  радуги,  как  власть  имущие  герольды  или
чудодейственные волшебники,  ибо они не наклеивают ни одной  афиши без того,
чтобы не убедить  ею одну или  несколько человеческих душ. ѓазетчики кричат,
странствующие  певцы  поют;  великаЯ  журналистика шумит  и  завывает  всеми
глотками от Џарижа до отдаленных уголков  ”ранции, подобно гроту ќола, всюду
поддерживаЯ всевозможного рода огни.
     ќтих  глоток или  газет насчитывают²  не менее ста  тридцати
трех разных калибров, от газет енье, ’орса, ЉамилЯ до газет Њарата и только
начинающего ќбера из "Pere  Duchesne".  Ћдни выступают с вескими аргументами
или  с легким, веселым остроумием  за права  человека; другие, как  „юрозуа,
ђуаю, Џельтье, ‘юлло,  также различными приемами, включаЯ,  странно сказать,
нередко и непочтительные пародии³, борютсЯ за  алтарь и трон. —то
касаетсЯ „руга Ќарода Њарата, то голос его подобен  голосу воловьей  лЯгушки
или выпи  в  пустынном болоте; никем не видимый, он безостановочно  каркает,
испускаЯ  хриплые  крики  негодованиЯ,  подозрениЯ, неутомимой скорби. Ќарод
идет навстречу  разорению,  даже  голодной смерти.  "„орогие  друзьЯ  мои, -
кричит Њарат, -  ваша нужда не есть плод лени или  пороков; вы  имеете точно
такое же  право  на жизнь, как ‹юдовик XVI  или счастливейший человек нашего
века. Љто может сказать, что  имеет  право обедать, в то времЯ как у вас нет
хлеба?"⁴  ‘  одной  стороны,  гибнущий  народ, с  другой  -  одни
ничтожные sieurs'ы  Њотье, предатели ђикетти-Њирабо, словом, всюду,  куда ни
глЯнь,  изменники,   тени   и   шарлатаны   на  высоких  местах!   †еманные,
гримасничающие, внутренне пустые  люди  со  льстивыми словами  и  вычищенным
платьем;   политические,   научные  и  академические  шарлатаны,   свЯзанные
товарищескими   чувствами  и   проникнутые   некоторого  рода   общим  духом
шарлатанства!  Ќикто,   даже  сам  великий  ‹авуазье,  ни   один  из  сорока
бессмертных* не пощажен  этим  злобным Языком,  которому  нельзЯ отказать  в
фанатической  искренности  и даже, как это ни  странно, в  известном грубом,
едком остроумии. Ђ затем "три тысЯчи  игорных домов" в Џариже,  вертепы  длЯ
всемирного мошенничества,  трущобы  порока  и  преступлений,  тогда как  без
морали свобода невозможна!  ‡десь, в этих сатанинских берлогах, которые всем
известны  и  на которые постоЯнно  все  указывают,  собираютсЯ и  совещаютсЯ
мушары  сьера  Њотье,  подобно  вампирам  высасывающие  последнюю  кровь  из
изголодавшегосЯ  народа.  "Ћ  народ!  -  часто восклицает  Њарат раздирающим
сердце тоном.  - €змена, обман, мошенничество,  вымогательство, подлость  от
начала  до  конца!"  „уша Њарата  больна  от  этого зрелища;  но где  выход?
Џоставить  "восемьсот виселиц" правильными  рЯдами и начать  вздергивать  на
них: "первым - ђикетти!" ’аков краткий рецепт Њарата, „руга Ќарода.
     * ”ранцузскаЯ академиЯ наук, основаннаЯ в 1634 г. кардиналом ђишелье, с
самого  начала  стала  прибежищем  косности  в  науке  и  угодливости  перед
властЯми. ЏостоЯнные  сорок членов академии  получили  ироническое  прозвище
бессмертных.

     ’ам  шумЯт и волнуютсЯ сто  тридцать  три газеты,  но,  по-видимому, их
недостаточно, потому что  есть еще темные углы во ”ранции, куда не достигают
газеты,  а всюду  "такаЯ жажда  новостей,  какой не  бывало  еще  ни в одной
стране".  „аммартен,  спешащий  в  отпуск из  Џарижа⁵,  не  может
добратьсЯ  до дому,  "потому  что  крестьЯне  останавливают  его  дорогой  и
засыпают  вопросами";  почтмейстер  не дает лошадей, пока  вы с ним почти не
поругаетесь, и все спрашивает: что  нового? ‚ Ћтене, несмотрЯ на темную ночь
и  "крепкий мороз", ибо дело  происходит в Январе  1791 года, ему приходитсЯ
напрЯгать свои  уставшие с дороги конечности и спутавшиесЯ мысли и "говорить
с толпой  из  окна,  выходЯщего на базарную площадь". Ћн делает  это в самой
сжатой  форме: "‚от  этим,  добрые христиане,  занимаетсЯ, как  мне кажетсЯ,
высокое ‘обрание; только эти новости Я и могу сообщить вам".
     ’еперь усталые уста Я закрываю; Ћставьте менЯ, дайте мне отдохнуть!
     „обрый „аммартен!  Ќо  ведь народы вообще  остаютсЯ  изумительно  верны
своему  национальному характеру,  как  бы  заключающемусЯ  в  их крови.  “же
девЯтнадцать веков назад ћлий  –езарь своим быстрым, проницательным взглЯдом
заметил, как галлы останавливают  на дороге людей. "Ћни имеют обыкновение, -
говорит  он,  -  задерживать  путешественников  даже  против  их  желаниЯ  и
расспрашивать  каждого  обо всем, что  он  слышал и знает по тому  или иному
поводу; в  городах простой народ окружает проезжего купца  и спрашивает,  из
какой он страны и что  он там узнал. Ќа основании этих разговоров  и  слухов
они принимают иногда в самых важных делах  решениЯ, в которых  им приходитсЯ
раскаиватьсЯ уже в следующую минуту, тем более  что многие  путешественники,
чтобы  доставить им удовольствие, рассказывают  иногда просто басни  и затем
продолжают свой путь"⁶. ќто было  тысЯча  девЯтьсот лет  назад, а
наш добрый „аммартен еще и ныне,  усталый от дороги, должен говорить из окна
гостиницы в зимнюю стужу, при скудном мерцании звезд и маслЯных ламп! Ќарод,
правда,  не называетсЯ  уже  галльским, он стал  совершенно Braccatus, носит
панталоны  и претерпел еще много изменений; гордые германские франки штурмом
обрушились на него, взгромоздились ему, так сказать, на спину, взнуздали его
с своей жестокой настойчивостью и поехали на нем верхом, потому что германец
уже  по самому  имени  своему  -  человек  войны (Guerre man),  или человек,
который  воюет.  ‚  настоЯщее времЯ  народ  этот  называетсЯ  франкским  или
французским;  но  разве старый галльский или галло-кельтский  характер с его
пылкостью, кипучим  проворством и всеми хорошими и дурными своими свойствами
не проЯвлЯетсЯ все еще в довольно чистом виде?
     €злишне и  говорить,  что при таком  сильном брожении и  смЯтении клубы
процветают  и разрастаютсЯ. Њать патриотизма, заседающаЯ в Якобинском храме,
превосходит  всех своим блеском, и  в  сиЯнии ее уже  бледнеет слабый лунный
свет близкого к угасанию монархического клуба. „а, она  сверкает Ярче  всех,
опоЯсаннаЯ, перевитаЯ  пока еще  солнечными лучами,  а  не адскими молниЯми;
муниципальные власти относЯтсЯ к ней с почтением и не без страха; в среде ее
насчитываютсЯ Ѓарнавы,  ‹аметы, Џетионы  из  Ќационального  собраниЯ  и -  к
наибольшей  радости  ее - ђобеспьер. ‡ато кордельеры с их  ќбером, ‚енсаном,
книготорговцем Њоморо  громко  ворчат на тиранию мэра и сьера Њотье, которые
терзают их острым жалом закона, очевидно намереваЯсь сломить их несчастьЯми.
Љак  џкобинское  "Ћбщество  -  Њать" стрЯхивает с  себЯ,  с  одной  стороны,
кордельеров, с  другой -  фейЯнов: кордельеров -  "как эликсир  или  двойной
экстракт Якобинского патриотизма", а фейЯнов - как широко распространившийсЯ
слабый раствор  его; как она примет вновь первых в  свое материнское  лоно и
бурно превратит вторых  в  ничто; как  произведет  на  свет  триста дочерних
обществ  и будет ставить их на ноги, поддерживаЯ своими письмами, стараниЯми
и   неустанными  заботами;   как  Якобинизм,  употреблЯЯ  старое  выражение,
протЯгивает свои нити до  самых отдаленных  углов смЯтенной  и расколовшейсЯ
”ранции, создаваЯ  ее заново, - вот, собственно,  в  чем заключаетсЯ великое
дело ‚ремени.
     ‘трастным конституционалистам,  а еще  более  роЯлистам, которые видЯт,
как  их  собственные клубы чахнут  и  умирают, расцвет клубов,  естественно,
представлЯетсЯ  корнем  всего зла. ’ем не  менее  клубы отнюдь  не смерть, а
скорее новаЯ организациЯ и жизнь,  зарождающаЯсЯ из смерти,  разрушительнаЯ,
правда,  длЯ   пережитков  старого,  но  важнаЯ,  необходимаЯ   длЯ  нового.
—удодейственнаЯ  сила  их  заключаетсЯ в том,  что  люди  могут  общатьсЯ  и
объединЯтьсЯ  между  собой длЯ совместной деЯтельности.  Џатриотизм  уже  не
жалуетсЯ,  подобно  голосу  в пустыне, в  лачуге  или в деревушке; он  может
отправитьсЯ в  ближайший город и там,  в  местном  обществе,  выразить  свои
жалобы в членораздельной речи или  в  действиЯх,  направлЯемых самой Њатерью
патриотизма.  Џодобно мелким  источникам,  все  конституционалистские  и  им
подобные клубы  пропадают  один за  другим: одни Якобинцы добрались  до  вод
подземного озера;  они одни, подобно  артезианскому колодцу,  могут, если не
будут  засыпаны, изливатьсЯ беспрерывной, обильной  струей, до  тех пор пока
великаЯ глубина не подниметсЯ всЯ наверх и не зальет не затопит все сильнее,
чем во времена Ќоева потопа!
     ‘ другой стороны, Љлод ”оше, готовЯ  человечество  к Явно  наступающему
уже скоро  ‡олотому  ‚еку,  открыл около  Џале-ђуаЯлЯ свой Cercle  Social* с
секретарЯми,  корреспондентскими бюро и т.  д. ќто ’е Deum ”оше, тот  самый,
который  произнес надгробную  речь ”ранклину в  огромной ђотонде  Halle  aux
bles. ‡десь  в эту  зиму с помощью прессы и мелодических бесед он заставлЯет
говорить о себе в самых отдаленных кварталах города. "„есЯть тысЯч почтенных
лиц"  ждут и слушают  этого  Procureur General  de la  Verite  (генерального
прокурора истины), как он сам титуловал себЯ, слушают и мудрого Љондорсе или
другого  его  красноречивого  помощника. Љрасноречивый генеральный прокурор!
‡десь  он выдавливает из себЯ, хуже или лучше, свои  зрелые и незрелые мысли
не без результата длЯ себЯ, потому  что это  приносит  ему епископство, хотЯ
только конституционное. ”оше - человек с гибким Языком,  здоровыми легкими и
пылким  характером;  у  него  достаточно  материала длЯ  своих  излиЯний,  и
материала неплохого: о  праве,  природе, любви  к ближним, прогрессе. Љакого
рода этот материал - "пантеистического" ли или просто корыстного, - над этим
в наши дни  может  задуматьсЯ лишь самый  неискушенный ум. „еЯтельный Ѓриссо
давно  уже  намеревалсЯ  учредить  именно  такое  возрождающее  Ћбщественное
собрание, он даже пыталсЯ  устроить его на Ќьюман-стрит в туманном Ђльбионе,
но потерпел неудачу, как  некоторые  говорЯт,  обманным  образом прикарманив
кассу.  Ќе  Ѓриссо, а ”оше  суждено  было  быть  счастливцем, и великодушный
Ѓриссо от чистого  сердца  споет по этому поводу довольно деревЯнным голосом
"Nunc  Domine"⁷.  Ќо "десЯть тысЯч почтенных  лиц"! Љакие размеры
принимают некоторые  вещи по отношению к их истинной величине!  —то такое  в
сущности этот Cercle  Social, в честь которого Ѓриссо от чистого сердца поет
деревЯнное "Nunc Domine"? Љ несчастью, лишь тень и ветер!  …динственное, что
можно  сказать  о  нем  теперь,  -  это  следующее: что некогда "генеральный
прокурор  истины" воплотилсЯ и жил,  как  сын Ђдама,  на нашей  земле,  хотЯ
только  несколько месЯцев  или  мгновений, и что десЯть  тысЯч почтенных лиц
внимали ему, пока мрак и хаос снова не поглотили его.
     * ‘оциальный кружок был основан в Январе 1790  г. Љлодом ”оше, аббатом,
примкнувшим   к  революции  с   первых  ее  дней,  и   молодым  литератором,
последователем ђуссо, Ќикола де Ѓонвиллем.

     ‘то  тридцать  три   парижские   газеты,   возрождающеесЯ  Ћбщественное
собрание, речи в  "Ћбществе -  Њать" и  его дочерних  филиалах,  с  балконов
гостиниц, у каминов, за обеденным столом - споры, часто кончающиесЯ дуэлЯми!
Џрибавьте   к   этому   в   виде   непрестанного   ворчливого,   нестройного
аккомпанемента недостаток  работы, недостаток хлеба! ‡има сурова и  морозна,
оборванные вереницы у булочных по-прежнему тЯнутсЯ, подобно черным, траурным
обтрепанным  флагам  нищеты. ќто  наш третий  голодный год,  этот новый  год
славной революции.  …сли богатого человека в  такое тЯжелое времЯ приглашают
обедать,  он  считает  своей обЯзанностью из  вежливости принести с  собой в
кармане хлеба;  как  же  обедает беднЯк?  € все это сделала ваша  знаменитаЯ
революциЯ, кричат некоторые. Ќет, это черные предатели, достойные  виселицы,
так испортили нашу славную революцию всЯкими кознЯми, кричат другие. Љто мог
бы описать страшный  водоворот,  в  котором  кружитсЯ  ”ранциЯ,  раздираемаЯ
дикими  несообразностЯми? —еловеческий  Язык  не  в силах выразить раздоров,
поселившихсЯ под каждой французской  крышей,  в каждом  французском  сердце,
всего  вредного,  что  говорилось  и  делалось  и что  дало  в  общей  сумме
”ранцузскую революцию.
     ’ем  менее  можно  определить  законы, управлЯвшие этими  действиЯми  и
невидимо  работавшие  в  глубинах  этого  страшного  слепого хаоса!  —еловек
смотрит на Ќеизмеримое  лишь  с изумлением, не  пытаЯсь его  измерить; он не
знает  его законов, видит  только,  в  зависимости от  степени своих знаний,
новые   фазы  и  следствиЯ   событий,   вызванных  этими  законами.  ”ранциЯ
представлЯет  чудовищную гальваническую массу, в которой  действуют  силы  и
субстанции гораздо  более странные, чем  силы химические, гальванические или
электрические;  они  зарЯжают   друг  друга  положительным  и  отрицательным
электричеством  и  наполнЯют  им  наши  лейденские банки*  -  двадцать  пЯть
миллионов лейденских банок! Љогда банки будут зарЯжены, то времЯ от времени,
при малейшем толчке, будут происходить взрывы.
     *  ‹ейденскаЯ  банка  - электрический конденсатор  в  виде  стеклЯнного
сосуда. Ћдним из изобретателей его был профессор ‹ейденского университета Џ.
Њушенбрук (1692-1761).

ѓлава третьЯ. ‘ Њ…—ЋЊ ‚ ђ“Љ…

     €  вот,  на  таком  удивительном  фундаменте  должны   держатьсЯ,  пока
возможно,  закон, королевство, авторитет и все существующее  еще из видимого
порЯдка. Џодобно смешению четырех стихий в анархической древности, верховное
‘обрание раскинуло свою палатку под покровом мрачной бесконечности раздоров,
над колеблющейсЯ бездонной  пропастью и  продолжает  безостановочно  шуметь.
‚округ  него  ‚ремЯ,  ‚ечность и  Џустота, а оно делает, что  может, что ему
предначертано.
     …сли  мы еще раз, почти  с отвращением, заглЯнем  туда, то  увидим мало
поучительного:  конституционнаЯ  теориЯ неправильных  глаголов, несмотрЯ  на
беспрестанные  перерывы,  подвигаетсЯ  с  трудом,  но   настойчиво.  Њирабо,
опираЯсь на  силу своего имени и гениЯ, удерживает  с трибуны  многие порывы
Якобинцев, которые  зато  становЯтсЯ  шумнее в  џкобинском  клубе,  где  ему
приходитсЯ   выслушивать  даже  резкие  замечаниЯ⁸.  Џуть   этого
человека  сомнителен, загадочен, труден,  и он  идет по нему в  одиночестве.
—истый патриотизм не считает его своим,  убежденные роЯлисты  ненавидЯт его;
тем  не менее в глазах мира его влиЯние остаетсЯ непревзойденным. Ћставим же
его  идти одиноко,  без спутников, но неуклонно  к  своей цели, пока ему еще
светит солнце и ночь еще не наступила.
     Ћднако избраннаЯ группа чистых  патриотов  мала;  в  ней  насчитываетсЯ
всего человек тридцать,  занимающих крайне  левую позицию  и  отделенных  от
всего мира. „обродетельный Џетион; неподкупный  ђобеспьер,  самый  стойкий и
неподкупный из всех тощих желчных людей;  триумвиры Ѓарнав, ‹амет, „юпор, из
коих каждый в  своем роде велик в речах, мыслЯх и делах; худой старик  Џупий
де Џрефельн - от них и от их последователей  будет  зависеть судьба  чистого
патриотизма.
     ‡десь  же, среди  этих тридцати,  можно видеть, хотЯ  и редко  слышать,
”илиппа  Ћрлеанского; он  в  мрачном,  смутном  изумлении  перед  хаосом,  к
которому пришел. Њысль о наместничестве и регентстве вспыхивает иногда лучом
на  политическом  горизонте;  в  самом  Ќациональном  собрании дебатировалсЯ
вопрос   о   престолонаследии   "на   случай,   если  бы   теперешнЯЯ  линиЯ
прекратилась", и ”илипп, как говорЯт, выходил и молча, в тревоге,  бродил по
коридорам, пока длилось обсуждение  этого  важного  предмета;  но ничего  из
этого  не  вышло.  Њирабо,  видевший  этого  человека  насквозь,  воскликнул
сильными, непереводимыми словами: "Ce  j - f - ne vaut pas la peine qu'on se
donne pour lui".
     Ќичего из этого не вышло, а  тем временем как говорЯт, у нашего ”илиппа
вышли  деньги. Њог ли он отказать в маленьком  пособии  даровитому патриоту,
нуждающемусЯ только в деньгах, -  он, сам нуждавшийсЯ во всем, кроме  денег.
Ќи один памфлет не может быть напечатан без денег, ни даже написан без пищи,
покупаемой на деньги. Ѓез денег не может двинутьсЯ с места даже ваш подающий
самые большие надежды прожектер,  и если индивидуально-патриотические и иные
проекты требуют денег, то насколько же больше требуетсЯ их  длЯ широкой сети
интриг, которые живут и  существуют  на деньги  и  при распространении своем
обнаруживают чисто  драконовский аппетит к  ним,  способный поглотить  целые
кнЯжества!  ’аким  образом,  принц ”илипп  действует все  времЯ  среди своих
‘иллери,  ‹акло  и других  темных  сынов  ночи, как центр  весьма  странного
запутанного   клубка,   из   которого,   как   мы   уже   говорили,    вышел
сверхъестественный эпический  механизм  подозрительности и  внутри  которого
таились орудиЯ измены, интриг, целесообразного или бесцельного стремлениЯ  к
злу; клубка, которого  никто  из живущих (за исключением самого  гениального
руководителЯ всеми этими тайными планами) не мог бы распутать. Џредположение
ЉамилЯ наиболее вероЯтно: по его мнению, бедный ”илипп в своих изменнических
спекулЯциЯх поднЯлсЯ до известной высоты, как раньше он поднЯлсЯ на одном из
первых  воздушных шаров, но,  испугавшись  того  нового положениЯ,  в  какое
попал, быстро открыл клапан и  опустилсЯ на  землю - глупее,  чем был, когда
поднималсЯ.  ‘оздать сверхъестественную  подозрительность - вот что было его
задачей  в эпосе революции. Ќо теперь, потерЯв свой! рог  изобилиЯ, может ли
он,  сыпавший  деньгами, потерЯть что-нибудь еще? ‚  глубоком мраке, царЯщем
вокруг  и  внутри  его,  этот  злополучный  человек  должен  теперь  брести,
спотыкатьсЯ в унылой стихии смерти.  Ћдин или даже  два раза  мы еще увидим,
как  он  подниметсЯ, с усилием выбираЯсь из  этой  плотной  массы смерти, но
тщетно. Ќа  одно  мгновение  - последнее - он  начинает подниматьсЯ или даже
выталкиваетсЯ  к   свету   и  некоторой  известности,  чтобы  затем   навеки
погрузитьсЯ во мрак!
     Cote Droit  упорствует не  менее,  даже  с  большим  одушевлением,  чем
когда-либо, хотЯ  уже  почти  всЯкаЯ  надежда  исчезла.  Ђббат  Њори  твердо
отвечает    неизвестному    провинциальному   роЯлисту,    с    восторженной
благодарностью  пожимающему  ему  руку:  "Helas, monsieur,  все, что Я делаю
здесь,  в  сущности все  равно что ничего"  - и качает при этом непреклонной
медной головой. •рабрый ”оссиньи, заметный в  истории  только один этот раз,
устремлЯетсЯ,  как  безумный,  на  середину зала, восклицаЯ:  "’ут  возможен
только один путь - напасть на этих молодцов с обнаженной саблей" (Sabre a la
main  sur ces gaillards  la)⁹,  причем  с  Яростью  указывает  на
депутатов крайней  левой!  ЏоднимаютсЯ  шум,  гам,  споры, покаЯние,  и гнев
испарЯетсЯ. ’ем  не  менее  положение становитсЯ  Явно невыносимым,  и  дело
близитсЯ к "разрыву"; эта злобнаЯ теоретическаЯ выходка ”оссиньи произошла в
августе 1790 года, и еще до наступлениЯ следующего августа знаменитые двести
девЯносто два избранника роЯлистов торжественно  доводЯт  "разрыв" до конца,
выходЯт из ‘обраниЯ, проникнутого духом интриг, и отрЯсают его прах со своих
ног.
     Џо   поводу  сцены   с   саблей  в  руке  следует   отметить  еще  одно
обстоЯтельство. Њы уже не раз говорили о  бесчисленных дуэлЯх во всех частЯх
”ранции.  Џри  всЯком  поводе  спорщики   и  сотрапезники  бросали  бокал  и
откладывали в сторону оружие разума и остроумиЯ, предпочитаЯ встретитьсЯ  на
барьере,  чтобы   разойтись  окровавленными  или   не  разойтись,  а   пасть
пронзенными сталью,  испускаЯ с  последним дыханием  и жизнь и гнев; словом,
умереть,  как умирают  глупцы. ќто продолжалось  долго и продолжаетсЯ до сих
пор.  Ќо  теперь  это  принимает такой  вид, как  будто в самом Ќациональном
собрании  предательский  роЯлизм   с  отчаЯниЯ  вступил  на  новый   путь  -
истреблениЯ      патриотов      посредством      систематических     дуэлей!
‡адиры-фехтовальщики (spadassins) этой партии расхаживают, чванЯсь, но могут
быть куплены за  бесценок. †елтый глаз  журналистики  видел, как "двенадцать
spadassins, только что  прибывших из  вейцарии" и  "значительное количество
убийц (nombre conseiderable d'assassins) упражнЯлись в фехтовальных школах и
на мишенЯх".  Љаждый заметный депутат-патриот может быть  вызван  на  дуэль;
возможно, что  он спасетсЯ  раз, десЯть раз,  но  когда-нибудь он  неминуемо
должен  пасть,  и ”ранции  придетсЯ оплакивать его.  ‘колько вызовов получил
Њирабо, особенно в то  времЯ, когда был  поборником  народа!  Ћн получил  их
сотни, но ввиду того, что  раньше должна была быть составлена конституциЯ  и
времЯ его было  дорого, он отвечал на вызовы стереотипной фразой: "Monsieur,
вы занесены в мой список,  но предупреждаю вас, что он длинен, и Я никому не
окажу предпочтениЯ".
     ‡атем осенью мы  были  свидетелЯми дуэли  между  Љазалесом  и Ѓарнавом,
двумЯ мастерами в словесном  бою, теперь  стоЯщими  друг против друга, чтобы
обменЯтьсЯ  пистолетными  выстрелами.  ѓлава   роЯлистов,  которых  называли
черными (les noirs), Якобы сказал в  порыве  гнева, что  "патриоты  - чистые
разбойники", и при этих словах устремил - так  по крайней мере показалось  -
огненный взглЯд на Ѓарнава, который не мог ответить на  это  иначе как таким
же огненным взглЯдом  и  встречей в Ѓулонском лесу.  ‚торой выстрел  Ѓарнава
достиг цели, попав в шлЯпу Љазалеса; передний угол фетровой треуголки, какие
тогда  были  в моде,  задержал  пулю  и  спас  прекрасный лоб  от более  чем
преходЯщей обиды. Ќо как легко  мог бы жребий выпасть иначе  и шлЯпа Ѓарнава
не оказатьсЯ  такой прочной,  как шлЯпа Љазалеса! Џатриоты  начинают  громко
обличать  дуэли  вообще  и подают верховному ‘обранию петицию  о прекращении
этого  феодального  варварства  путем закона.  „ействительно,  варварство  и
бессмыслица!  ђазве  можно  убедить  человека  или опровергнуть его  мнение,
вогнав ему в  голову  пол-унции свинца?  Ћчевидно,  нет.  џкобинцы встретили
Ѓарнава не только с раскрытыми объЯтиЯми, но и с выговорами.
     ЏомнЯ это и то обстоЯтельство, что в  Ђмерике он имел  скорее репутацию
безрассудной смелости и  недостаточной  рассудительности, чем недостаточного
мужества, арль  ‹амет 11  ноЯбрЯ совершенно спокойно отклонил вызов некоего
молодого дворЯнина из Ђртуа, приехавшего специально затем, чтобы вызвать его
на дуэль. ‚ернее,  дело  было так:  сначала он  хладнокровно принЯл вызов, а
затем  разрешил  двум  друзьЯм  вступитьсЯ за него  и  пристыдить хорошенько
молодого человека, что те с успехом и выполнили. ќта хладнокровнаЯ процедура
удовлетворила все стороны: и обоих друзей ‹амета, и пылкого дворЯнина; можно
было думать, что этим дело кончилось.
     Ћднако не тут-то было. Љогда ‹амет под вечер  отправлЯетсЯ к исполнению
своих  сенаторских  обЯзанностей,  его встречают в  коридорах  ‘обраниЯ  так
называемые роЯлистские  brocards: шиканье,  свистки  и открытые оскорблениЯ.
—еловеческое терпение имеет границы. "Monsieur, - обращаетсЯ ‹амет к некоему
‹отреку,  человеку  с горбом или каким-то  другим  физическим уродством,  но
острому на  Язык  и к тому же черному из черных; - monsieur, если  б вы были
человеком, с  которым можно дратьсЯ!" "џ - такой человек!" - крикнул молодой
герцог  де  Љастри. ‹амет  с быстротою  молнии  отвечает:  "Tout  a l'heure"
(‘ейчас же!) € вот, в то времЯ как тени  густеют в Ѓулонском лесу, мы видим,
как двое  мужчин со  львиными  взглЯдами,  в  боевых  позициЯх, одним  боком
вперед,  выставив  правую  ногу, ударами и  толчками stoccado  и  passado, в
терциЯх и квартах скрещивают клинки с Явным намерением проколоть друг друга.
‚друг опрометчивый ‹амет делает бешеный выпад, чтобы пронзить противника, но
проворный  Љастри  отскакивает в сторону,  ‹амет  колет  в пространство -  и
глубоко ранит себе вытЯнутую левую руку о кончик шпаги Љастри.  ‡атем кровь,
бледность,  перевЯзки,  формальности, и  дуэль  считаетсЯ  удовлетворительно
проведенной.
     Ќо что же, неужели этому никогда не будет  конца? ‹юбимый ‹амет лежит с
глубокой,   не  безопасной   раной.   —ерные  предатели-аристократы  убивают
защитников  народа, истреблЯют их не  доводами  рассудка, а ударами клинков;
двенадцать  фехтовальщиков  из  вейцарии  и значительное  количество  убийц
упражнЯютсЯ на мишенЯх! ’ак размышлЯет и восклицает оскорбленно патриотизм в
течение  тридцати шести  часов  со все разрастающимсЯ  и  распространЯющимсЯ
возбуждением.
     —ерез  тридцать  шесть  часов,  в  субботу  13-го, можно  видеть  новое
зрелище:  улица ‚аренн и  прилегающий бульвар  €нвалидов заполнены  пестрой,
волнующейсЯ  толпой. Ћтель  "Љастри"  превратилсЯ  в сумасшедший дом, словно
одержимый дьЯволом: изо всех окон летЯт "кровати с простынЯми и занавесЯми",
серебрЯнаЯ и золотаЯ посуда с филигранью, зеркала, картины, комоды, гравюры,
шифоньерки  и звенЯщий  фарфор среди громкого  ликованиЯ  народа,  причем не
крадут ничего, ибо все времЯ раздаетсЯ крик: "Љто украдет хоть гвоздь, будет
повешен". ќто плебисцит, или неоформленный иконоборческий приговор, простого
народа, который  приводитсЯ в исполнение! Њуниципалитет дрожит, обсуждаЯ, не
вывесить  ли  ему  красный  флаг  и  не  провозгласить  ли закон  о  военном
положении.  ‚  Ќациональном  собрании одна  часть громко жалуетсЯ, другаЯ  с
трудом  удерживаетсЯ  от  знаков  одобрениЯ;  аббат  Њори не  может  решить,
простираетсЯ ли число иконоборческой черни до сорока или до двухсот тысЯч.
     „епутации и гонцы - потому что отель "Љастри" довольно далеко от ‘ены -
приходЯт  и  уходЯт. ‹афайет  и  национальные гвардейцы,  хотЯ  без красного
флага, выступают,  но  без  особой поспешности.  Џрибыв  на место  действиЯ,
‹афайет  даже клЯнетсЯ народу,  снЯв  шлЯпу, прежде чем приказать  примкнуть
штыки.  —то толку? Џлебейский "кассационный суд", по  остроумному  выражению
ЉамилЯ, сделал свое  дело и выходит в  расстегнутых жилетках, с  вывернутыми
карманами:  это  был  разгром,  справедливое  опустошение, но  не грабеж!  ‘
неисчерпаемым терпением герой двух частей света* уговаривает народ, с мЯгкой
убедительностью,  хотЯ и  с примкнутыми  штыками,  успокаивает и  рассеивает
толпу; наутро все снова принимает обычный вид.
     * ‘тарого и Ќового ‘вета.

     ‚виду этих событий герцог  Љастри  имеет достаточно оснований "написать
президенту", даже переправитьсЯ через границу, чтобы набрать войска и вообще
делать,  что ему  угодно. ђоЯлизм совершенно  отказываетсЯ от  своей системы
спора на  клинках, и двенадцать  фехтовальщиков возвращаютсЯ  в вейцарию, а
может быть, и в царство фантазии - словом, к себе на родину. €здатель Џрюдом
уполномочен   даже   опубликовать   следующее   любопытное   заЯвление.  "Њы
уполномочены сообщить, - говорит этот тЯжелый и скучный публицист, - что г-н
Ѓуайе,    защитник   добрых   патриотов,   стоит    во   главе    пЯтидесЯти
spadassinicide⁹, или дерзких убийц. Ђдрес его: проезд  Ѓулонского
леса,  предместье  ‘ен-„ени"¹⁰.  —то за странное  учреждение этот
институт Ѓуайе с  его бретерами-убийцами! Ћднако его  услуги  уже больше  не
нужны,  так  как  роЯлизм  отказалсЯ  от  рапирной  системы, как  совершенно
непригодной.

ѓлава четвертаЯ. Ѓежать или не бежать?

     ‚  сущности роЯлизм видит,  что  печальный конец его с  каждым днем все
ближе и ближе.
     €з-за  ђейна  удостоверЯют,  что  король у себЯ в ’юильри уже  более не
свободен. Ћфициально бедный король может опровергнуть это, но в сердце своем
часто чувствует, что это несомненно так. „аже на такие меры, как гражданское
устройство  церкви  и декрет об  изгнании диссентерских свЯщенников*, против
чего  восстает его совесть, он  не может сказать "нет" и после  двухмесЯчных
колебаний подписывает и  эти декреты. Ћн подписывает "21 ЯнварЯ" 1791 года -
к огорчению его  бедного сердца, в другое 21 ЯнварЯ! ’аким образом, мы имеем
изгнанных диссентерских свЯщенников,  непобедимых мучеников в глазах  одних,
неисправимых  Ябедников и  предателей в  глазах других.  ’о, что  мы некогда
предвидели,  теперь  осуществилось:  религиЯ  или  ее  лицемерные  отголоски
образовали  во  всей ”ранции  новый  разрыв,  осложнЯющий,  обострЯющий  все
прежние,  разрыв, который в  ‚андее,  например,  может  быть излечен  только
решительной хирургией!
     * ЌеприсЯгнувших свЯщенников..

     Ќесчастный   король,   несчастный   …го   ‚еличество,    наследственный
представитель (Representant hereditaire) или как бы его не называть! Ћт него
ожидают  так много,  а  дано ему  так  мало!  ‘иние  национальные  гвардейцы
окружают  ’юильри;  здесь же и педантичный  ‹афайет,  прозрачный,  тонкий  и
застывший, как  вода, превратившаЯсЯ  в тонкий  лед, человек,  к которому не
может  лежать сердце никакой королевы. Ќациональное собрание, раскинув  свою
палатку  над  бездной,  заседает поблизости, продолжаЯ свой неизменный шум и
болтовню. ‘наружи - ничего, кроме бунтов в Ќанси, разгромов  отелЯ "Љастри",
мЯтежей и восстаний на севере и юге, в ќксе, „уэ, Ѓефоре, ћзесе, ЏерпиньЯне,
Ќиме  и  в  неисправимом  папском  Ђвиньоне;  на   всей  территории  ”ранции
беспрестанный треск  и  вспышки  мЯтежа, доказывающие, до  какой степени все
наэлектризовано. Џрибавьте к  этому суровую  зиму,  голодные стачки рабочих,
постоЯнно  рокочущий  бас  нужды  - основной  тон  и  фундамент всех  других
несогласий.
     Џлан  королевской   семьи,   насколько   можно   говорить  о   каком-то
определенном плане, по-прежнему сводитсЯ к бегству на границу. Џоистине, это
был  единственный план,  имевший хоть какой-нибудь  шанс  на успех. Ѓегите к
Ѓуйе,   огородитесь   пушками,  которые   обслуживают   ваши   "сорок  тысЯч
несовращенных  германцев",  просите Ќациональное  собрание,  всех роЯлистов,
конституционалистов и  всех,  кого  можно  привлечь  за деньги, следовать за
вами,  а остальных рассейте, если  понадобитсЯ, картечью.  Џусть Якобинцы  и
мЯтежники  с диким воем разбегутсЯ в  Ѓесконечное Џространство,  разогнанные
картечью!  ѓремите  пушечными  жерлами  над  всей  ”ранцией;  не  просите, а
прикажите, чтобы  этот  мЯтеж прекратилсЯ. Ђ затем правьте со всей возможной
конституционностью, совершайте правосудие, склонЯйтесь к  милосердию, будьте
действительными  пастырЯми  этого  неимущего   народа,   а  не  только   его
брадобреЯми или лжепастырЯми. ‘делайте все это, если у вас  хватит мужества!
Ђ если не хватает его, то,  ради самого неба, ложитесь лучше  спать: другого
приличного выхода нет.
     „а, он мог бы быть, если б нашелсЯ подходЯщий  человек. Џотому что если
такой водоворот вавилонского столпотворениЯ (какова наша эра)  не может быть
усмирен одним человеком, а только временем и многими людьми, то один человек
мог бы  умерить его вспышки, мог бы смЯгчить  и умиротворить их и сам мог бы
удержатьсЯ  на поверхности, не даваЯ  втЯнуть себЯ в глубину, подобно многим
людЯм и королЯм в наши  дни. Њногое возможно  длЯ человека;  люди повинуютсЯ
человеку, который знает и может, и почтительно называют его  своим  королем.
ђазве Љарл  ‚еликий  не  управлЯл?  Ђ  подумайте, разве  то  были  спокойные
времена, когда ему пришлось разом повесить "четыре тысЯчи саксонцев на мосту
через  ‚езер"?   Љто  знает,  может  быть,  и  в   этой  самой  обезумевшей,
фанатической ”ранции действительно существует настоЯщий человек? Њожет быть,
это  тот  молчаливый человек с оливковым цветом  лица, теперь артиллерийский
лейтенант  некогда ревностно  изучавший  математику  в Ѓриенне?  ’от  самый,
который  ходил по  утрам  исправлЯть корректурные  листы  в „оль  и разделЯл
скромный завтрак с †оли? ‚ это самое времЯ он, подобно своему другу генералу
Џаоли, отправилсЯ на родную  Љорсику посмотреть знакомые  с детства места, а
также узнать, нельзЯ ли там сделать что-нибудь путное длЯ народа.
     Љороль не приводит плана бегства в исполнение, но  и не отказываетсЯ от
него окончательно;  он живет в переменчивой надежде, не  решаЯсь  ни на что,
пока сама  судьба не  решит за него. ‚  глубокой  тайне  ведетсЯ переписка с
Ѓуйе, не раз всплывает заговор увезти королЯ в ђуан¹¹, заговор за
заговором вспыхивают  и гаснут, подобно блуждающим  огнЯм в сырую погоду, не
приводЯ ни к чему. "Ћколо десЯти  часов вечера" наследственный представитель
играет в "виск", или  вист,  в partie quarree - с королевой, со своим братом
Monsieur и  с  Madame. ‚ходит  с  таинственным видом  капельдинер  Љампан  и
приносит известие, понЯтное  ему только  наполовину: некий граф д'€нисдаль с
нетерпением   дожидаетсЯ   в  прихожей;   полковник  Ќациональной   гвардии,
заведующий стражей в эту ночь, на их стороне; почтовые лошади готовы на всем
пути,  часть  дворЯнства  вооружена  и  полна  решимости;  согласен  ли  …го
‚еличество отправитьсЯ до наступлениЯ  полуночи?  ѓлубокое  молчание; Љампан
настороженно ждет  ответа. "‚аше  ‚еличество слышали, что сказал Љампан?"  -
спрашивает  королева. "„а, Я слышал",  - отвечает …го  ‚еличество, продолжаЯ
играть.  "•орошенький куплет спел Љампан",  -  вставлЯет  Monsieur, которому
иногда  удаетсЯ  сострить. Љороль, не отвечаЯ, продолжает играть.  "‚  конце
концов, нужно же сказать что-нибудь Љампану", -  замечает королева. "‘кажите
господину  д'€нисдалю,  - говорит король, а королева подчеркивает это, - что
король  не  может  согласитьсЯ на то чтоб его увозили силой". - "Џонимаю!  -
сказал  д'€нисдаль, круто  повернувшись  и  вспыхнув  от  раздражениЯ.  - Њы
рискуем,   и   нам    же    придетсЯ    нести   ответственность   в   случае
неудачи"¹².  €  он  исчез  вместе  со  своим  заговором,  подобно
блуждающему огню. Љоролева до глубокой  ночи укладывала  свои драгоценности,
но напрасно: блуждающий огонь погас в этой вспышке раздражениЯ.
     ‚о  всем  этом  мало  надежды!   “вы,  с  кем   бежать?  Ќаши  лоЯльные
лейб-гвардейцы  распущены  уже со  времени  восстаниЯ женщин  и вернулись на
родину; многие  из них  перебрались за  ђейн,  в  Љобленц,  к эмигрировавшим
кнЯзьЯм.  •рабрый  Њиомандр и храбрый ’ардье, эти верные слуги, оба получили
во времЯ ночного свиданиЯ с их величествами запас на дорогу в  виде  золотых
мундиров  и сердечную благодарность из уст королевы, хотЯ, к сожалению,  …го
‚еличество стоЯл спиной к огню и молчал¹³. ’еперь они разъехались
по всем провинциЯм  ”ранции и везде рассказывают об ужасах восстаниЯ, о том,
как  они  были  на волосок  от  смерти.  ‚еликие ужасы, действительно, но их
затмЯт  еще большие.  ‚ообще какое  падение  по  сравнению с  былой роскошью
‚ерсалЯ! ‡десь, в  этом  жалком ’юильри, за  стулом  …е  ‚еличества щеголЯет
пивовар-полковник,  зычноголосый ‘антер.  Ќаши  высшие сановники  бежали  за
ђейн. Џри дворе теперь уже ничем нельзЯ поживитьсЯ, кроме надежд, за которые
еще нужно рисковать жизнью. Ќеизвестные,  озабоченные лица  ходЯт  по черным
лестницам с пустыми планами и  бесплодным чванством и разносЯт разные слухи.
Њолодые  роЯлисты в театре  "‚одевиль" "поют  куплеты",  как будто это может
помочь  чему-нибудь.  Њного  роЯлистов,  офицеров  в  отпуску  и  погоревших
аристократов можно видеть  в Љафе-де-‚алуа и  у  ресторатора Њео.  ‡десь они
разжигают друг в  друге высоколоЯльный  пыл, пьют  какое  ни  есть  вино  за
посрамление  санкюлотизма,   показывают   сделанные  по  их  заказу  кинжалы
усовершенствованного образца и ведут себЯ крайне  вызывающе¹⁴.  ‚
этих-то  местах и в эти месЯцы был  впервые  применен  к неимущим  патриотам
эпитет "sansculotte" - прозвище,  которое носил в  прошлом  веке один бедный
поэт  -  †ильбер  Sansculotte¹⁵.  Ќеимение  панталон -  плачевный
недостаток,  но, когда его  разделЯют двадцать миллионов, он может оказатьсЯ
сильнее всЯких богатств!
     Њежду тем среди этого неопределенного, смутного водоворота хвастовства,
праздных  проектов, заказных кинжалов открываетсЯ один punctum saliens жизни
и возможности: перст Њирабо! Ћн  и королева ”ранции встретились и расстались
со  взаимным  доверием! ќто  странно,  это  таинственно,  как  мистериЯ,  но
несомненно. Ћднажды вечером  Њирабо  сел на лошадь и поскакал без провожатых
на  запад  - быть  может, чтобы побывать в  загородном доме  у  своего друга
Љлавьера? Ќо прежде чем попасть к Љлавьеру, всадник, погруженный в  глубокое
раздумье, свернул в сторону, к  задним воротам сада ‘ен-Љлу; какой-то герцог
д'Ђремберг  или кто-то другой  ожидал  там, чтобы представить его;  королева
была  недалеко, "на верхней площадке сада ‘ен-Љлу,  называемой  rond point".
Њирабо  видел лицо королевы, говорил с нею без свидетелей под широким сводом
ночных небес. ђазговор этот, несмотрЯ на все стараниЯ узнать его содержание,
остаетсЯ   длЯ   нас   роковой   тайной,   подобно   беседам   богов!¹⁶Љоролева называла его просто Њирабо, в другом месте мы читаем, что она
"была   очарована"  этим  диким,   покоренным  ’итаном;   и   действительно,
благородной  чертой   этой  возвышенной  злополучной  души  было   то,  что,
сталкиваЯсь  с выдающимисЯ  людьми, с  Њирабо,  даже с Ѓарнавом или „юмурье,
она,  несмотрЯ  на  все предубеждение, не могла  не  отдать им должное и  не
относитьсЯ к ним с  доверием. –арственное сердце, инстинктивно чувствовавшее
влечение  ко  всему возвышенному! "‚ы не  знаете королеву, - сказал  однажды
Њирабо в интимной беседе,  - у нее поразительнаЯ сила воли; она мужественна,
как  мужчина"¹⁷. €  вот под покровом  ночи  на вершине холма  она
говорила с Њирабо; он верноподданнически поцеловал царственную руку и сказал
с  одушевлением:  "Madame,  монархиЯ  спасена!" ‚озможно  ли  это?  ‘екретно
опрошенные   иностранные   державы   дали   осторожный,   но   благоприЯтный
ответ¹⁸;  Ѓуйе в  Њеце  и  может  собрать  сорок  тысЯч  надежных
немецких солдат. ‘ Њирабо в качестве головы и с Ѓуйе в качестве руки кое-что
действительно возможно - если не вмешаетсЯ судьба.
     Ќо представьте себе, в  какие непроницаемые покровы должен закутыватьсЯ
король, обдумываЯ такие вещи? ’ут и люди со "входными билетами", и рыцарские
совещаниЯ, и таинственные  заговоры. Џодумайте,  однако, может ли  король  с
подобными  замыслами,  сколько   бы  он  ни  прЯталсЯ,  укрытьсЯ  от  взоров
патриотов,  от  десЯтков тысЯч устремленных на  него рысьих глаз,  видЯщих в
темноте!  Џатриотам  известно  многое: они  знают  о  специально  заказанных
кинжалах и могут указать лавки,  где  они делались, знают о легионах шпионов
сьера  Њотье,  о  входных  билетах и людЯх в  черном,  знают,  как один план
бегства  сменЯетсЯ  другим, или предполагают, что сменЯетсЯ. ‡атем  обратите
внимание  на куплеты, которые поютсЯ в театре "‚одевиль", или еще хуже  - на
шепот, многозначительные  кивки  усатых изменников! Ђ  с  другой стороны, не
забудьте и о громких тревожных криках ста тридцати газет, о „ионисиевом ухе*
каждой из сорока восьми секций, которые не спЯт ни днем ни ночью.
     * ‘огласно преданию, тиран „ионисий I, захвативший  власть в  ‘иракузах
(V в. до н. э.), построил тюрьму с хитроумным акустическим, приспособлением,
чтобы подслушивать разговоры узников.

     Џатриоты могут вытерпеть многое, но не  все.  Љафе-де-Џрокоп послало на
виду у всех депутацию патриотов "поговорить по душам с дурными редакторами":
страннаЯ миссиЯ! „урные редакторы обещают исправитьсЯ, но не  делают  этого.
Њного  было депутаций,  требовавших перемены  министерства; в одной  из  них
соединЯютсЯ даже мэр  Ѓайи с  кордельером „антоном  и достигают цели. Ќо что
толку?  Ћтродье  шарлатанов,  добровольных  или  вынужденных,  не  вымирает:
министры „юпортай и „ютертр будут поступать во многом так  же, как  министры
‹атур дю Џен и ‘исе. € смЯтенный мир продолжает барахтатьсЯ.
     Ќо  во  что же  должен верить в  эти  злосчастные дни,  за  что  должен
держатьсЯ   бедный  французский   патриот,  сбиваемый   с   толку  путаницей
противоречивых  влиЯний и фактов? ‚се  неопределенно,  за исключением только
того,  что  он несчастен, беден, что славнаЯ революциЯ, чудо ‚селенной, пока
не  принесла ему  ни хлеба,  ни мира, будучи испорчена предателЯми,  которых
трудно обнаружить,  предателЯми-невидимками  или показывающимисЯ  только  на
минуту, в  бледном  неверном  полусвете, чтобы тотчас  же снова исчезнуть! €
сверхъестественнаЯ подозрительность снова охватывает все  умы. "Ќикто здесь,
-  пишет уже  1  февралЯ  Љарра в "Annales Patriotiques", -  не  может более
сомневатьсЯ  в постоЯнном, упорном намерении этих людей увезти  королЯ, ни в
непрерывной смене ухищрений, к которым они прибегают длЯ осуществлениЯ этого
намерениЯ". Ќикто  не сомневалсЯ, и  бдительнаЯ Њать  Џатриотизма  отправила
двух членов  к своей  „очери в ‚ерсаль,  чтобы убедитьсЯ, в каком  положении
находитсЯ дело  там.  € что  же оказалось? Џатриот  Љарра продолжает: "Ћтчет
этих  двух депутатов  мы все слышали  собственными ушами в  прошлую субботу.
‚месте  с другими  версальцами  они  осмотрели королевские конюшни и конюшни
бывших лейб-гвардейцев;  в  них  постоЯнно стоит  от  семи до  восьми  сотен
взнузданных  и  оседланных  лошадей, готовых  к  отъезду  в любую  минуту по
мимолетному знаку. Љроме  того, эти же  депутаты видели собственными глазами
несколько королевских  экипажей, которые люди  как  раз  укладывали  большие
запакованные дорожные чемоданы, так называемые  vaches  de cuir; королевские
гербы на дверцах были почти совершенно стерты". ќто очень важно! "‚ тот день
всЯ  Marechaussee,  или коннаЯ  полициЯ, собралась  с  оружием,  лошадьми  и
багажом" - и снова рассеЯлась. Ћни  хотЯт  переправить королЯ через границу,
чтобы  император  ‹еопольд  и германские  принцы, войска  которых  готовы  к
выступлению, имели предлог длЯ начала действий. "‚ этом, - прибавлЯет Љарра,
-  и  заключаетсЯ разгадка, этим  и объЯснЯетсЯ, почему бежавшие аристократы
вербуют  теперь  солдат  на  границах;  они   ожидают,  что  на  днЯх  глава
исполнительной  власти   будет   привезен  к  ним   и  начнетсЯ  гражданскаЯ
война"¹⁹.
     ‘ловно  и в самом деле  глава исполнительной власти, упакованный в одну
из этих кожаных "коров", мог быть перевезен таким образом за границу! Ћднако
странно  то,  что  патриотизм, лающий ли наугад,  руководимый ли  инстинктом
сверхъестественной прозорливости, на этот раз лает не зрЯ, лает на что-то, а
не  даром.  ’айнаЯ  и  затем  опубликованнаЯ  переписка  Ѓуйе  служит  этому
доказательством.
     Ќесомненно  и  длЯ  всех  очевидно, что Mesdames -  королевские тетки -
готовЯтсЯ к  отъезду:  они  спрашивают  в  министерстве  паспорта,  просЯт у
муниципалитета охранные  свидетельства, о  чем Њарат серьезно предостерегает
всех. "ќти старые  ханжи" увезут с  собой золото  и  даже маленького дофина,
"оставив  вместо  него  подставного  ребенка,  которого уже некоторое  времЯ
воспитывают"! ‚прочем, они подобны некоему легкому предмету, который бросают
вверх,  чтобы  определить направление  ветра;  нечто  вроде  пробного  змеЯ,
которого  пускают, дабы  убедитьсЯ,  подниметсЯ  ли другой, большой бумажный
змей - бегство  королЯ! ‚  эти  тревожные  дни  патриоты  не заставлЯют себЯ
ждать. Њуниципалитет отправлЯет депутацию к королю;  секции шлют депутации к
муниципалитету; скоро  зашевелитсЯ и Ќациональное  собрание. Ђ  тем временем
Mesdames, тайно покинув Ѓельвю и  ‚ерсаль,  уехали, по-видимому,  в  ђим или
неизвестно куда. Ћни снабжены паспортами, подписанными королем,  и, что  длЯ
них  полезнее, услужливым эскортом. Џатриотический  мэр или староста деревни
Њоре пыталсЯ было задержать их, но проворный ‹уи де Ќарбонн, находившийсЯ  в
эскорте, помчалсЯ куда-то во весь  карьер,  вскоре  возвратилсЯ  с тридцатью
драгунами и победоносно отбил принцесс. € бедные старушенции поехали дальше,
к ужасу  ”ранции  и  Џарижа, нервное возбуждение  которых  достигло  крайних
пределов. Љому же  могло  бы иначе прийти в голову  помешать  бедным Loque и
Graille, уже таким  старым и попавшим  в такие  неожиданные  обстоЯтельства,
когда даже сплетни, вращающиесЯ теперь исключительно около страхов и ужасов,
утратили  свою прелесть  и  когда  нельзЯ  спокойно иметь даже  правоверного
духовника, помешать им поехать куда угодно, где они могли надеЯтьсЯ получить
какое-нибудь утешение?
     ’олько жестокое  сердце могло не пожалеть этих бедных старух; они едут,
трепещущие,  испускаЯ  немелодичные, подавленные вздохи, и  всЯ  ”ранциЯ, за
ними вслед и по  обеим сторонам их, кричит и гогочет  от постоЯнного страха;
так велика стала взаимнаЯ подозрительность  между  людьми. ‚ Ђрне-ле-„юк, на
полпути от границы, патриотический муниципалитет и чернь снова берут на себЯ
смелость  остановить их;  ‹уи  Ќарбонн должен на этот  раз  ехать  обратно в
Џариж,  спросить разрешениЯ у Ќационального собраниЯ, которое не без  споров
отвечает,   что  Mesdames   могут   ехать.   Џосле   этого   Џариж  начинает
неистовствовать  хуже,  чем   когда-либо,   и  вопить,  как  безумный.  Џока
Ќациональное собрание обсуждает этот  кардинальный вопрос, ’юильри и  ограда
их наводнЯютсЯ толпой обоего пола; вечером ‹афайет вынужден  разгонЯть ее, и
улицы приходитсЯ  осветить. ‚  это времЯ комендант Ѓертье, которого  ожидают
великие,  ему  еще  неведомые  дела, осажден в  Ѓельвю,  в ‚ерсале.  Ќикакие
хитрости  не  помогли  ему  вывезти  со двора  багаж  принцесс;  разъЯренные
версальские женщины  с криком  обступили его, и его  же собственные  солдаты
перерезали постромки лошадей.  Љомендант "удалилсЯ в комнаты"²⁰ в
ожидании лучших времен.
     Ђ в те же самые часы, когда принцессы, только что освобожденные военной
силой  из Њоре,  спешат добратьсЯ до  чужих стран и еще  не  задерживаютсЯ в
Ђрне,  их  августейший  племЯнник, бедный  Monsieur  в  Џариже шмыгнул  ради
безопасности в свои подвалы в ‹юксембургском дворце, и, по словам ЊонгайЯра,
его  с  трудом  удалось   убедить  выйти   оттуда.  ‚опЯщие  толпы  окружают
‹юксембургский дворец, привлеченные  слухами о его отъезде; но, едва  увидев
его и услышав его голос, они хрипЯт от восторга и с виватами провожают его и
Madame  до  ’юильри²¹. ќто  такаЯ  степень  нервного возбуждениЯ,
какую переживали лишь немногие народы.

ѓлава пЯтаЯ. „…Ќњ Љ€Ќ†Ђ‹Ћ‚

     —то  означает, например, этот открытый  ремонт  ‚енсеннского замка? ’ак
как  другие тюрьмы  переполнены  заключенными, то  понадобились еще  места -
таково  объЯснение   муниципалитета.   €з-за  реформ   в   судопроизводстве,
уничтожениЯ парламентов и введениЯ новых судов набралось  много заключенных;
не  говорЯ  уже о  том,  что  в  эти времена раздоров  и  кулачной  расправы
преступлениЯ и  аресты  также  стали  многочисленнее.  ђазве  это  сообщение
муниципалитета  недостаточно  объЯснЯет   Явление?   Ќесомненно,   из   всех
предприЯтий,  которые   мог  затеЯть  просвещенный   муниципалитет,   ремонт
‚енсеннского замка был самым невинным.
     Ћднако соседний ‘ент-Ђнтуан  не  так смотрит на  это дело: жители этого
предместьЯ считают за  оскорбление самую близость этих остроконечных башен и
мрачных  подвалов к  их собственным  темным  жилищам.  ђазве ‚енсенн не  был
Ѓастилией  в  миниатюре?  ‡десь  надолго  были  заключены  великий  „идро  и
философы; великий Њирабо прожил здесь в печальной  безвестности  целых сорок
два месЯца.  €  теперь,  когда  стараЯ  ЃастилиЯ превратилась в танцевальную
площадку (если б нашлась у  кого-нибудь охота танцевать) и камни ее пошли на
постройку моста  ‹юдовика  XVI,  эта маленькаЯ, сравнительно  незначительнаЯ
ЃастилиЯ ,  покрываетсЯ  новыми  средниками,  расправлЯет  свои тиранические
крыльЯ, угрожаЯ  патриотизму. Ќе готовитсЯ  ли  она длЯ новых узников  и длЯ
каких именно? „лЯ герцога Ћрлеанского и длЯ главных патриотов крайней левой?
ѓоворЯт, что туда ведет "подземный ход" прЯмо из ’юильри. Љак знать?  Џариж,
изрытый каменоломнЯми и  катакомбами и висЯщий чудесным образом над бездной,
уже однажды чуть не был взорван, правда, порох, когда пришли осмотреть мину,
уже унесли. Ђ ’юильри,  проданный Ђвстрии и Љобленцу, отнюдь не должен иметь
подземного хода. ‚едь из него в одно прекрасное  утро могут  выйти ЂвстриЯ и
Љобленц  с  дальнобойными пушками  и  разгромить патриотический ‘ент-Ђнтуан,
превратив его в груду развалин!
     ’ак размышлЯет омраченный ум ‘ент-Ђнтуана, видЯ, как рабочие в фартуках
ранней  весной суетЯтсЯ около этих башен. Ћфициальные слова муниципалитета и
сьер  Њотье с его легионом мушаров не заслуживают никакого довериЯ. ‚от если
б комендантом был патриот ‘антер! Ќо  зычноголосый  пивовар командует только
нашим  собственным батальоном  и тайн этих не может объЯснить; он ничего  не
знает о них, хотЯ, быть может, и подозревает  многое. € работа продолжаетсЯ;
огорченный  и омраченный ‘ент-Ђнтуан  слушает  стук молотков,  видит,  как в
воздухе повисают поднимаемые плиты²².
     ‘ент-Ђнтуан  опрокинул первую, большую Ѓастилию;  неужели  он  смутитсЯ
перед такой маленькой, незначительной? „рузьЯ,  что. если  бы мы  взЯлись за
пики, ружьЯ, кузнечные молоты и помогли  себе сами! Ќет  средства, быстpee и
вернее этого.  28 февралЯ ‘ент-Ђнтуан выходит, как часто  делал в эти дни, и
без  лишнего шума  отправлЯетсЯ на  восток, к  этому бельму на его  глазу, к
‚енсеннскому  замку.  ‘ерьезным,   властным  тоном,   без  криков   и  брани
‘ент-Ђнтуан   объЯвлЯет  всем  заинтересованным  сторонам,  что  он  намерен
сровнЯть  с  землею  эту  подозрительную  крепость.  Џротесты,  увещаниЯ  не
приводЯт ни к чему.  Ќаружные ворота растворЯютсЯ, подъемные  мосты  падают;
железные решетки  выбиваютсЯ из  окон  кузнечными молотами,  превращаютсЯ  в
железные ломы; сыплетсЯ дождь  утвари, черепиц, и среди хаотического грохота
и  треска начинаетсЯ  разрушение  стен.  ѓонцы  несутсЯ  во  весь  карьер по
взволнованным  улицам,   чтобы   предупредить  о   происходЯщем  ‹афайета  и
муниципальные  и  департаментские  власти.  ‘лухи  доходЯт  до Ќационального
собраниЯ, до  ’юильри,  до  всех, кто  желает  их  слышать, и  говорЯт,  что
‘ент-Ђнтуан восстал, что ‚енсенн, вероЯтно последнее существующее учреждение
страны, близко к гибели²³.
     †ивее! Џусть ‹афайет бьет в барабаны и спешит на восток, потому что длЯ
всех конституционалистов-патриотов это дурнаЯ  весть. Ђ  вы,  друзьЯ королЯ,
беритесь за ваши заказные кинжалы усовершенствованного  образца, беритесь за
палки со стилетами, за тайное оружие и за входные билеты! ‘корее! ‘пешите по
задним  лестницам,  собирайтесь  вокруг  потомка шестидесЯти королей.  Ѓунт,
вероЯтно,  поднЯт  герцогом  Ћрлеанским  и компанией  длЯ свержениЯ трона  и
алтарЯ; говорЯт,  что  …е ‚еличество будет заключена в тюрьму,  устранена  с
дороги;   что    же   тогда   сделают   с   …го   ‚еличеством?   ѓлину   длЯ
горшечников-санкюлотов? Ђ  разве  невозможно бежать  именно  сегоднЯ, собрав
внезапно всю храбрую знать? Ћпасность угрожает, но надежда манит: камергеры,
герцоги  де ‚илькье,  де  „юра  раздают входные  билеты и пропуска;  храброе
дворЯнство тотчас собираетсЯ. ’еперь самое времЯ "напасть с саблей в руке на
эту сволочь"; теперь такое нападение могло бы иметь успех.
     ѓерой двух миров садитсЯ на белого  конЯ, синие национальные гвардейцы,
кавалериЯ  и  пехота,  устремлЯютсЯ  на  восток;  ‘антер  с  ‘ент-Ђнтуанским
батальоном  уже там,  но  видимо, не  расположенные действовать. ’Яжело твое
времЯ,  герой двух миров! Љакие тебе  выпадают задачи  ! Њного нужно усилий,
чтобы   перенести   насмешки,  вызывающее  поведение  этого  патриотического
предместьЯ: неумытые патриоты изощрЯютсЯ в злобных издевательствах;  один из
них "схватил генерала за сапог", чтобы  стащить его лошади. ‘антер на приказ
стрелЯть отвечает уклончиво: "ќто люди, взЯвшие Ѓастилию" - и  ни один курок
не двигаетсЯ.  ‚енсеннскаЯ магистратура  также не  желает  издать приказ  об
аресте или оказать малейшую поддержку, поэтому генерал берет аресты на себЯ.
ЃлагодарЯ быстроте, дружелюбию, терпению и безграничной смелости мЯтеж снова
удаетсЯ прекратить без кровопролитиЯ.
     Њежду тем  остальной Џариж  занимаетсЯ  своими  делами  с  большим  или
меньшим  хладнокровием: ведь  это  только  вспышка,  каких теперь так много.
Ќациональное собрание бурно обсуждает  закон против эмиграции. Њирабо громко
заЯвлЯет: "ЉлЯнусь  заранее, что Я не буду повиноватьсЯ  ему!" Њирабо  часто
поЯвлЯетсЯ  на  трибуне в  этот  день, сколько  бы  ему  ни  мешали,  в  нем
по-прежнему живет  стараЯ несокрушимаЯ энергиЯ.  Њогут ли  повлиЯть крики  и
ропот  правых  и  левых  на  этого  человека, непоколебимого, как Ђтлас  или
’енериф*?  џсностью  мысли  и  глубоким  низким  голосом,  звучащим  вначале
негромко,  неуверенно,  он  заставлЯет  себЯ  слушать   и  успокаивает  бурю
страстей;  голос  его,  то повышаЯсь, то  понижаЯсь, раздаетсЯ  как  громкаЯ
мелодиЯ торжествующей силы, покорЯющаЯ все сердца; его грубое, мрачное лицо,
в рубцах  и  шрамах, пламенеет и  испускает  сиЯние,  и снова в  эти  жалкие
времена  люди  чувствуют, какую всемогущую  силу имеет иногда  слово  одного
человека над  душами людей. "џ восторжествую или буду разорван на  куски", -
сказал  он  однажды.  "Њолчите,  - кричит  он  теперь  властным  голосом,  с
царственным сознанием силы,  -  молчите, вы,  Silence,  aux trente  voix". €
ђобеспьер, и  тридцать голосов,  бормоча,  затихают. ‡акон  и  на  этот  раз
утверждаетсЯ в таком виде, как хотел Њирабо.
     * ‚улканический остров в системе Љанарских островов.

     Ќе  таково  в эту  самую минуту уличное красноречие  ‹афайета, которому
приходитсЯ бранитьсЯ  с  голосистыми  пивоварами и не признающими грамматики
сентантуанцами!  € как  сильно  отличаетсЯ  от красноречиЯ их  обоих то, что
говоритсЯ в Љафе-де-‚алуа, и  сдержанное бахвальство толпы  людей с входными
билетами,  наводнЯющих  в это времЯ коридоры ’юильри!  …сли такие вещи могут
происходить одновременно в  одном и том же городе, то  что  же невозможно  в
целой  стране,  на  целой  планете  с  их  противоречиЯми, где  каждый  день
представлЯет собой бесконечный рЯд  противоречий,  которые, однако, в  общем
дают свЯзный, хотЯ и бесконечно малый результат!
     Ќо  как  бы то  ни  было,  ‹афайет спас ‚енсенн  и возвращаетсЯ назад с
дюжиной арестованных разрушителей. ЉоролевскаЯ семьЯ еще не спасена, но и не
находитсЯ в серьезной  опасности.  Ћднако  длЯ  королевской  конституционной
гвардии, длЯ старых французских гвардейцев или гренадеров центра,  дежурЯщих
как раз в тот день, это стечение людей  со входными билетами становитсЯ  все
менее и  менее понЯтным.  “ж  не  намерены ли  в самом деле  эти люди сейчас
увезти   королЯ   в   Њец?   Ќе    устроено   ли   возмущение   ‘ент-Ђнтуана
предателЯми-роЯлистами длЯ  отвода глаз? ‘мотрите хорошенько,  вы,  дежурные
гренадеры центра! Ћт "людей в черном" нечего ждать добра. Ќекоторые из них в
сюртуках (redingotes), другие в кожаных рейтузах и сапогах, словно собрались
ехать верхом! Ђ что это выглЯдывает из-под полы евалье де Љур?²⁴
Ќечто похожее на рукоЯть какого-нибудь колющего или режущего инструмента. Ћн
шнырЯет взад  и  вперед, а кинжал  все торчит из-под его левой полы.  "‘топ,
monsieur!" - гренадер центра хватаетсЯ за торчащую рукоЯтку и вытаскивает на
глазах  у  всех  кинжал.  ЉлЯнусь  небом,  настоЯщий  кинжал!  Ќазывайте его
охотничьим ножом или как угодно, но он способен выпустить кровь из патриота.
     ќто случилось с евалье  де Љур поутру и вызвало  немалый  шум и  много
комментариев, ведь под вечер во дворец собираетсЯ все больше и больше людей.
Њожет  быть,  и  у  них также кинжалы? “вы,  после  озлобленных  переговоров
начинают ощупывать и обыскивать  всех в черных костюмах; несмотрЯ на входные
билеты, их хватают за ворот  и обыскивают. ‚озмутительно  подумать об  этом!
‚сЯкий  раз, как находЯт  кинжал,  стилет, пистолет  или хотЯ  бы портнЯжное
шило,  найденное  с громким криком отнимают, а несчастного человека в черном
немедленно  сбрасывают  с  лестницы.  €  он  летит  позорно,  головой  вниз,
перебрасываемый  толчками  от  одного часового  к другому;  пишут  даже, что
пинки, щипки и даже удары  ногами a  posteriori ускорЯли это  путешествие. €
вот, у всех выходов  в  ’юильрийском саду поЯвлЯютсЯ  один за другим люди  в
черном,  еще более усиливаЯ беспокойство негодующей толпы, собирающейсЯ сюда
в  сумерки  посмотреть, что  происходит  и  увезли или  нет  наследственного
представителЯ.  ‡лополучные люди в  черном!  “личены  они наконец  в ношении
заказных  кинжалов,  изобличенные "рыцари  кинжала"! ‚нутри  все  похоже  на
горЯщий  корабль, снаружи  - на  бушующее море.  ‚нутри  нет  спасениЯ;  …го
‚еличество,  выглЯнув  на минуту  из своего  внутреннего свЯтилища,  холодно
приказывает  всем  посетителЯм  "сдать  оружие"  и  снова  затворЯет  дверь.
Ћтданное оружие образует  груду; изобличенные "рыцари кинжала" стремительно,
гурьбой спускаютсЯ с  лестниц, а внизу их встречает  пестраЯ толпа,  котораЯ
толкает, бьет, травит и разгонЯет их²¹.
     ‚от  какое зрелище  наблюдает ‹афайет в вечерних сумерках,  возвращаЯсь
после  удачно  улаженных затруднений с ‚енсенном. …два  утихла  санкюлотскаЯ
‘цилла,  как аристократическаЯ •арибда уже клокочет  вокруг него. ’ерпеливый
герой  двух  частей  света  почти терЯет  терпение.  Ћн  не  задерживает,  а
подгонЯет бегущих рыцарей; он, правда, освобождает того или другого гонимого
знатного  роЯлиста, но  бранит  каждого жесткими  словами,  внушенными  этой
минутой,  такими,  каких не простили  бы ему ни в одном салоне. ѓерой наш  в
затруднительном  положении,  висит  между  небом  и  землею,  ненавистный  в
одинаковой мере и богатым  божествам  над ним,  и неимущим смертным под ним!
Љамергер  герцог де ‚илькье получает перед  всем народом  такой внушительный
выговор,  что находит  нужным  сначала оправдатьсЯ в  газетах, а  когда  это
оказываетсЯ  бесполезным,  то  уезжает за границу и  начинает интриговать  в
Ѓрюсселе²⁶  Љвартира его  будет  стоЯть пустой,  но она,  как  мы
увидим, окажетсЯ полезнее, чем в то времЯ, когда была занЯта им.
     €так,  рыцари  кинжала  позорно  бегут  в  сгущающемсЯ  мраке,  гонимые
патриотами.  ‘мутное,  позорное  дело,   рожденное  тьмой  и  исчезающее   в
сгущающемсЯ сумраке  и  тьме.  Ћднако среди  этой  тьмы читатель может  Ясно
видеть - в последний или предпоследний  раз  - одну фигуру, бегущую,  спасаЯ
свою жизнь: это Љриспен-Љатилина д'ќпремениль. …ще не прошло трех  лет с тех
пор, как эти же гренадеры  центра, тогда французские гвардейцы, препроводили
его на рассвете майского днЯ на острова Љалипсо, и вот до  чего „ожили и они
и он. Џобитый, истоптанный, освобожденный популЯрным Џетионом, он вправе был
с  горечью  ответить:  "„а,  Monsieur,  и  менЯ  когда-то   народ  носил  на
плечах"²⁷.  ќто  факт,   о  котором   популЯрный   Џетион   может
поразмыслить, если захочет.
     Ќо к счастью, быстро наступающаЯ ночь спускаетсЯ над этим позорным „нем
Љинжалов; аристократы  скрываютсЯ  в  своих жилищах, хотЯ и  потрепанные,  с
оборванными  полами  и истерзанными  сердцами.  „войной  мЯтеж  подавлен без
особого кровопролитиЯ,  если не считать нескольких  разбитых до крови носов.
‚енсенн не совсем разрушен и может быть восстановлен. Ќаследник не выкраден,
и  королева  не запрЯтана  в тюрьму. ќто день, о котором долго вспоминают, о
котором  говорЯт с громким смехом и  глухим ропотом, с Язвительной насмешкой
торжества и с Ядовитой злобой поражениЯ. ђоЯлисты по  обыкновению  сваливают
всю вину на герцога Ћрлеанского  и на анархистов, желавших оскорбить королЯ;
патриоты,    также   по    обыкновению,   -   на   роЯлистов   и   даже   на
конституционалистов,  желавших  выкрасть  королЯ и  увезти в Њец;  мы же  по
обыкновению  сваливаем  вину   на  неестественную   подозрительность  и   на
”еба-Ђполлона, уподобившегосЯ ночи.
     ’аким образом, читатель видел,  как в последний день февралЯ 1791  года
три давно уже споривших элемента французского общества оказались втЯнутыми в
странную,  трагикомическую  коллизию и открыто вступили между собою  в  бой.
Љонституционализм, подавивший и санкюлотский мЯтеж в ‚енсенне, и роЯлистскую
измену в ’юильри, в этот момент силен и господствует над всеми. Ќо что можно
сказать о бедном роЯлизме, швырЯемом таким образом и туда и сюда, после того
как все  его  кинжалы  сложены в кучу? Љак  гласит пословица, у всЯкого кота
бывает масленица: в настоЯщем, прошлом или будущем. ‘ейчас праздник на улице
‹афайета   и  Љонституции.  ’ем   не  менее  голод   и   Якобинство,  быстро
перерастающие в фанатизм, продолжают действовать. € если в самом деле дойдут
до фанатизма, то придет и их день. „о сих пор ‹афайет, подобно какому-нибудь
правЯщему морем божеству, спокойно поднимает  голову среди всех бурь; вверху
ветры ќола  улетают  в свои пещеры, подобно  буйным непрошеным  духам; внизу
взбудораженные и вспененные ими морские волны утихают сами. Ќо что, если бы,
как мы не раз  говорили, в дело вмешались подводные,  титанические, огненные
силы  и  самое  дно  океана  взорвалось  бы  снизу?  …сли  б  они  выбросили
Џосейдона-‹афайета   и  его  конституцию  вон  из   пространства  и  море  в
титанической борьбе схватилось бы с небом?

ѓлава шестаЯ. Њ€ђЂЃЋ

     Ќастроение ”ранции становитсЯ все ожесточеннее, лихорадочнее и близитсЯ
к конечному взрыву безумиЯ и исступлениЯ. Џодозрительность охватила все умы;
спорЯщие партии  не  могут уже общатьсЯ между собою, они  держатсЯ порознь и
смотрЯт  друг на друга в крайнем возбуждении,  с холодным  ужасом или пылкой
злобой.  ЉонтрреволюциЯ,  „ни  Љинжалов,  дуэли  Љастри,  бегство  Mesdames,
Monsieur  и  королЯ! ‚се пронзительнее раздаетсЯ тревожный крик журналистов.
Ѓессонное  „ионисиево ухо  сорока восьми секций так лихорадочно насторожено,
что все больное тело  судорожно содрогаетсЯ  со странной  болью при малейшем
шорохе, как часто бывает при таком напрЯжении слуха и бессоннице!
     ђаз роЯлисты имеют  специально заказанные кинжалы и сьер Њотье оказалсЯ
тем, кто  он  есть, то не следует ли и патриотам, даже бедным, иметь  пики и
хотЯ бы подержанные ружьЯ  на  крайний случай?  ‚есь март наковальни стучат,
выковываЯ  пики.  Љонституционный  муниципалитет  возвестил  плакатами,  что
только "активные", или  платЯщие налоги, граждане имеют право носить оружие,
но в  ответ  тотчас же поднЯлась такаЯ бурЯ удивлениЯ со  стороны  клубов  и
секций,  что конституционные плакаты  почти  на следующее  же  утро пришлось
заклеить  вторым,  исправленным  изданием  и предать  забвению²⁸.
Џоэтому ковка пик продолжаетсЯ, как и все свЯзанное с нею.
     Ћтметим  еще,  как  крайне левые  поднимаютсЯ  в  расположении если  не
Ќационального  собраниЯ, то всего  народа, в  особенности Џарижа. ‚о времена
всеобщей  паники и  сомнений  люди охотно  присоединЯютсЯ  к  тому мнению, в
котором  чувствуетсЯ наибольшаЯ уверенность, хотЯ  часто это бывает наименее
основательное мнение. ‚ера, как бы  она  ни была зыбка, имеет большую силу и
покорЯет сомневающиесЯ сердца. Ќеподкупный  ђобеспьер избран обер-прокурором
в  новые суды;  полагают,  что добродетельный  Џетион  будет  сделан  мэром.
Љордельер „антон призван торжествующим  большинством в департаментский совет
и  сделалсЯ  коллегой  Њирабо.   Ќеподкупному   ђобеспьеру  давно  уже  было
предсказано, что он, простой, бедный  человек, далеко пойдет, потому что  не
знает сомнений.
     Ќе   следовало   ли  при  таких  обстоЯтельствах  перестать   и  королю
сомневатьсЯ и начать  решать и действовать?  “ него все еще остаетсЯ в руках
надежный  козырь  -  бегство  из  Џарижа.  Љак  мы  видим, король  постоЯнно
хватаетсЯ за  этот  верный  козырь,  держит  его  крепко  и изредка на пробу
выкидывает, но  никогда не выкладывает его,  а постоЯнно прЯчет назад. €грай
же с  него, король!  …сли длЯ тебЯ еще существует надежда, то  именно эта, и
притом  поистине последнЯЯ;  а  теперь и  она  с каждым часом становитсЯ все
сомнительнее.  Ђх так  приЯтно  было бы сделать и то  и другое, бежать  и не
бежать,  сбросить карту и удержать ее  в руках! Љороль, по всей вероЯтности,
не  козырнет  до  тех пор,  пока  все  козыри не  будут проиграны,  и  такое
козырЯние окажетсЯ концом самой игры!
     ‡десь, следовательно, возникает  постоЯнно один пророческий вопрос,  на
который теперь  не  может  быть ответа. Џредположим,  что Њирабо, с  которым
король усердно  совещаетсЯ как  с  премьер-министром,  не имеющим  еще права
официально заЯвить себЯ таковым, закончил свои приготовлениЯ - а у него есть
планы, и  планы обширные, о  которых дошли  до нас лишь отрывочные, туманные
сведениЯ. ’ридцать департаментов готовы подписать верноподданнические адреса
указанного  содержаниЯ; королЯ  увезут из Џарижа, но  только в  Љомпьен  или
ђуан,  едва  ли в Њец,  так  как  толпа эмигрантов  отнюдь не должна  играть
руководЯщей  роли  в   этом  деле;   Ќациональное   собрание  под  давлением
верноподданнических  адресов, умелых  действий и силы Ѓуйе соглашаетсЯ внЯть
голосу рассудка  и последовать  за королем туда же!²⁹  ’ак ли, на
таких ли  условиЯх  Якобинцы и Њирабо должны  были  схватитьсЯ в этой борьбе
ѓеркулеса с  ’ифоном*,  в  которой  смерть была  бы неизбежна  длЯ того  или
другого? ‘амаЯ борьба решена и неминуема, но, при каких условиЯх, а главное,
с  каким  результатом,  это мы  тщетно пытаемсЯ угадать. ‚се окутано смутной
тьмой;  неизвестно,  что  будет; неизвестно  даже то,  что уже было.  Љолосс
Њирабо,  как говорили, идет одиноко во тьме, безвестными  путЯми.  Ћ  чем он
думал в эти месЯцы, этого не  откроют теперь  никакие биографы, никакой Fils
Adoptif.
     * ’ифон (греч, миф.) - стоглавое огнедышащее чудовище.

     „лЯ нас, старающихсЯ  составить его гороскоп,  разумеетсЯ, все остаетсЯ
вдвойне смутным. Њы видим человека, подобного ѓеркулесу, и  одно чудовище за
другим  вступает   с   ним   в  смертельную  борьбу.   ќмигрировавшаЯ  знать
возвращаетсЯ с саблей  на боку, кичась своей  незапЯтнанной лоЯльностью. Ћна
спускаетсЯ с неба, подобно стае жестоких, гнусно жадных гарпий.  Ђ  на земле
лежит  ’ифон  политической и  религиозной  анархии,  вытЯгиваЯ  свои  сотни,
вернее, двадцать пЯть миллионов голов, огромный, как всЯ территориЯ ”ранции,
свирепый, как безумие, сильный самим голодом. ‘ этим-то чудовищем укротитель
змей должен боротьсЯ непрерывно, не рассчитываЯ на отдых.
     —то касаетсЯ королЯ,  то  он  по обыкновению будет  колебатьсЯ, менЯть,
подобно хамелеону, цвет и решениЯ сообразно с цветом окружающей его среды  -
он не  годитсЯ  длЯ королевского трона. ’олько  на одного  члена королевской
семьи, только на королеву, Њирабо, пожалуй, еще  может положитьсЯ. ‚озможно,
что  величие  этого человека, не чуждого  искусства лести, придворных манер,
ловкости  и  любезности, очаровало непостоЯнную  королеву  своим несомненным
обаЯнием и привЯзало ее к нему. “ нее хватает смелости на  благородный риск:
у нее есть глаза и сердце, есть душа дочери ’ерезии. "Fautil donc (неужели),
-  пишет она со страстным порывом своему брату, - неужели, с кровью, котораЯ
течет  в  моих жилах, с моими чувствами, Я должна жить и умереть среди таких
людей?"³⁰ “вы,  да, беднаЯ королева. "Ћна единственный мужчина, -
замечает Њирабо, - среди окружающих …го ‚еличество". …ще более уверен Њирабо
в  другом  мужчине - в самом себе. ‚от  и все его возможности, достаточно их
или нет.
     ‘мутным и великим представлЯетсЯ  будущее взглЯду пророка. ЃеспрерывнаЯ
борьба  не на  жизнь,  а  на смерть, смЯтение вверху  и внизу - длЯ  нас  же
смутнаЯ  тьма с прорывающимисЯ кое-где полосами бледного, обманчивого света.
Њы видим королЯ, которого, может быть, устранЯт, но не  постригут в монахи -
пострижение вышло  из  моды,  -  а  сошлют куда-нибудь  с приличным  годовым
содержанием  и  с запасом слесарных инструментов;  видим королеву  и дофина,
регентство  при  малолетнем  короле; королеву,  котораЯ  "верхом на  лошади"
проезжает  в  самом пылу  сражениЯ под  крики: "Moriamur pro  rege  nostro!"
"’акой день, - пишет Њирабо, - может наступить".
     ѓром сражений, война, которую уже нельзЯ назвать  гражданской, смЯтение
вверху и  внизу,  и  в  этой  обстановке  глаз пророка  видит  графа Њирабо,
подобного  кардиналу  де  ђецу*,  с  головой,  все  взваливающей, с сердцем,
готовым  на все; видит его если не победителем, то и не побежденным,  пока в
нем еще сохранЯетсЯ  жизнь. Џодробностей  и  результатов  никакой пророк  не
может видеть: ночь бурнаЯ,  небо покрыто  тучами, и среди всего этого Њирабо
то поЯвлЯетсЯ,  вырываЯсь вперед,  то исчезает, неукротимо стремЯсь покорить
себе тучи! Њожно сказать, что если б Њирабо  осталсЯ жив, то историЯ ”ранции
и  мира  была  бы  другой.  €  далее,  что  если  этому  человеку  чего-либо
недоставало,  то  лишь  обладаниЯ  в  полном объеме  тем  самым  Art  d'Oser
(искусством  сметь), которое он  так ценил  и  которым он больше  всех своих
современников  владел и действовал.  „остигнутый им результат представлЯл бы
не  пустое  подобие  формулы,  а нечто  реальное,  существенное;  результат,
который можно было бы любить  или  ненавидеть,  но, вероЯтно, нельзЯ было бы
обойти молчанием и предать скорому забвению. …сли бы Њирабо  прожил еще хотЯ
бы один год!
     *  Љардинал де ђец †ак ”рансуа  Џоль  де  ѓонди  (1613-1679)  -  видный
политический деЯтель ”ранции времен ”ронды, автор известных "Њемуаров".

ѓлава седьмаЯ. ‘Њ…ђ’њ Њ€ђЂЃЋ

     Ќо  Њирабо так же  не мог прожить еще один  год, как  не  мог прожить и
тысЯчи  лет.  ѓоды  человека  сочтены,  и  повесть о  Њирабо  уже закончена.
‚ластной  судьбе  безразлично,  были  ли  вы знамениты  или  нет,  будет  ли
всемирнаЯ историЯ помнить вас несколько столетий, или вас забудут через день
или два. ‘реди суеты румЯной, деЯтельной  жизни безмолвно кивает нам бледный
посланник смерти,  и все, чем занималсЯ человек:  широкие интересы, проекты,
спасение  французских монархий, - все приходитсЯ немедленно бросать и  идти,
все равно, спасал ли  этот человек французские монархии или чистил сапоги на
Pont-Neuf! ‘амый  значительный  из людей  не  может медлить; если  б мироваЯ
историЯ  зависела от одного часа, то и  отсрочки  на  час  не было  бы дано.
Џоэтому рассуждениЯ наши о том, что было бы, большей частью  праздны ЊироваЯ
историЯ никогда не бывает тем, чем  на основании каких-либо возможностей она
хотела бы, могла или должна была бы быть но всегда и единственно бывает тем,
что она есть.
     Ѓурный  образ  жизни  истощил  богатырские  силы  Њирабо.   ‚олнение  и
горЯчность  держали  мозг и сердце в  постоЯнной  лихорадке; излишества -  в
напрЯжении  и  возбуждении,  излишества всЯкого  рода, непрестаннаЯ  работа,
почти граничащаЯ с невероЯтным! "…сли б Я не жил с ним, - говорит „юмон, - Я
никогда не  узнал бы,  что можно сделать  из одного  днЯ, сколько  дел может
уместитьсЯ  в промежуток времени  в двенадцать  часов. Ћдин  день  длЯ этого
человека  был больше,  чем неделЯ  или  месЯц  длЯ  других;  количество дел,
которые он  вел одновременно, баснословно; от принЯтиЯ решениЯ до приведениЯ
в исполнение не пропадало ни одной минуты". "Monsieur le Comte, - сказал ему
однажды секретарь,  -  то,  что  вы требуете,  невозможно".  "Ќевозможно!  -
ответил он, вскочив со стула. - Ne me  dites jamais bete de mot" (Ќикогда не
говорите  мне  этого  дурацкого  слова)³¹.  Ђ  потом общественные
банкеты; обед, который  он дает в качестве командира национальных гвардейцев
и который  "стоит пЯтьсот фунтов"; а "оперные сирены" и  имбирнаЯ водка,  от
которой  жжет во рту, - по какой  наклонной плоскости катитсЯ этот  человек.
Ќеужели  Њирабо не может остановитьсЯ, не может бежать и  спасти свою жизнь?
Ќет! Ќа этом  ѓеркулесе рубашка Ќесса; он должен непрерывно кипеть и гореть,
пока  не  сгорит  окончательно. ‚ещие  бледные  тени пролетают в воспаленном
мозгу Њирабо, предвестницы  вечного  покоЯ. ‚ то  времЯ  как  он  мечетсЯ  и
волнуетсЯ, напрЯгаЯ  всЯкий  нерв  в  этом  море честолюбиЯ  и смЯтениЯ,  он
получает  мрачное и безмолвное  предостережение, что  длЯ него исходом всего
этого будет скораЯ смерть.
     ‚  Январе можно было  видеть, как  он председательствовал в ‘обрании на
вечернем заседании "с  обвЯзанной полотнЯным платком шеей";  в крови его был
болезненный  жар,  перед  глазами  то  темнело, то  мелькали  молнии;  после
утренней  работы  ему  пришлось  ставить  пиЯвки  и  председательствовать  в
повЯзке. "ЏрощаЯсь, он обнЯл менЯ, - говорит „юмон, - с волнением, какого  Я
никогда не замечал в нем. "џ умираю,  друг мой, -сказал он, - умираю, как от
медленного огнЯ; быть может, мы уже не увидимсЯ более. Љогда менЯ не станет,
узнают настоЯщую  цену  мне. ЌесчастьЯ,  которые Я  сдерживал, обрушатсЯ  на
”ранцию со, всех сторон"³². Ѓолезнь предостерегает все громче, но
все эти предостережениЯ остаютсЯ без вниманиЯ. 27 марта по дороге в ‘обрание
Њирабо  вынужден  был заехать за помощью к своему другу ‹амарку и пролежал с
полчаса  почти без чувств, вытЯнувшись на диване. Ћн все-таки  отправилсЯ  в
‘обрание, как бы наперекор судьбе, и говорил там громко  и горЯчо целых пЯть
раз  подрЯд; затем сошел  с  трибуны  - и  покинул  ее  навсегда.  ‚ крайнем
изнеможении он  выходит  в  ’юильрийский  сад;  вокруг  него по  обыкновению
толпитсЯ  народ  с  просьбами, записками, и  он говорит сопровождающему  его
другу: "“веди менЯ отсюда!"
     €  вот, 31 марта 1791  года  бесконечнаЯ встревоженнаЯ  толпа  осаждает
улицу  оссе-д'Ђнтен с  беспрестанными расспросами; в  доме,  который в наше
времЯ значитсЯ под  номером 42,  переутомленный титан пал,  чтобы больше  не
встать³³.  ’олпы  людей всех  партий  и  состоЯний, от королЯ  до
самого   простого  нищего!  Љороль  официально  посылает  „ва  раза  в  день
справлЯтьсЯ о  здоровье  больного  и,  кроме  того,  справлЯетсЯ  и  частным
образом;  расспросам  отовсюду  нет  конца.  "—ерез  каждые  три часа  толпе
вручаетсЯ писаный бюллетень";  он переписываетсЯ,  расходитсЯ  по  рукам  и,
наконец,  печатаетсЯ.  Ќарод  сам следит за тишиной, не пропускает ни одного
создающего  шум  экипажа;  давка  невероЯтнаЯ, но  сестру  Њирабо  узнают  и
почтительно очищают перед ней  дорогу.  Ќарод стоит  безмолвно, подавленный;
всем кажетсЯ, что надвигаетсЯ огромное несчастье, словно последний  человек,
который мог бы справитьсЯ  с грЯдущими бедствиЯми во ”ранции, лежит в борьбе
с неземной властью.
     Ќо  тщетно  молчание целого  народа, тщетны неутомимые усилиЯ Љабаниса,
друга и врача Њирабо; в субботу 2 апрелЯ он чувствует, что длЯ него наступил
последний день, что в этот день он уйдет и  перестанет  существовать. ‘мерть
его была  титанической,  как и  жизнь!  Ћзаренный последней  вспышкой  перед
готовым наступить разрушением, ум этого человека горит и сверкает, выражаЯсь
в словах, которые  надолго  сохранЯтсЯ в  памЯти  людей. Ћн желает  жить, но
миритсЯ со смертью,  не  спорит  против неизбежности. ђечь его фантастична и
удивительна; неземные  видениЯ исполнЯют уже погребальный  танец вокруг  его
души,  котораЯ, сиЯЯ  огнем,  недвижимаЯ, во всеоружии, дожидаетсЯ  великого
часа! €зредка исходЯщий от него луч света озарЯет мир, который он  покидает.
"џ ношу  в сердце  моем  погребальную песнь  французской монархии;  смертные
останки ее сделаютсЯ теперь добычей мЯтежников". Ћн слышит пушечный  выстрел
и делает  характерное  замечание:  "ђазве  похороны Ђхилла уже наступили?" Ђ
другу, который  поддерживает  его, он говорит: "„а,  поддержи  эту голову; Я
желал  бы завещать  ее тебе".  —еловек  этот  умирает,  как  жил:  с  полным
самосознанием и с сознанием того,  что на него  смотрит  мир. Ћн смотрит  на
юную весну, котораЯ длЯ него никогда не перейдет в лето. ‚зошло солнце, и он
говорит: "Si ce n'est pas la Dieu, c'est du moins son  cousin germain" (…сли
там  не Ѓог, то  по  меньшей мере его двоюродный брат)³⁴.  ‘мерть
завладела наружными  укреплениЯми;  способность речи  пропала, но цитадель -
сердце - все еще держитсЯ; умирающий титан страстно просит знаками  бумагу и
перо и  письменно  просит  опиума,  чтобы прекратить  агонию. ‚рач огорченно
качает головой. "Dormir" (спать), -  пишет  Њирабо,  настойчиво  указываЯ на
написанное слово. ѓак умирает этот гигант, Язычник и титан, слепо запинаетсЯ
и, не сломленный  духом, устремлЯетсЯ  к  покою.  ‚  половине  девЯтого утра
доктор Џти, стоЯщий в  ногах  постели, говорит:  "Il  ne souffre plus".  …го
страданиЯ и труд кончены.
     „а, безмолвные  толпы патриотов и ты,  французский народ,  человек этот
отнЯт  у  вас. Ћн пал внезапно, не согнувшись,  пока не сломилсЯ, как падает
башнЯ, внезапно пораженнаЯ  молнией.  ‚ы не услышите  больше  его речей,  не
последуете больше его указаниЯм.  ’олпы расходЯтсЯ, угнетенные,  и  разносЯт
печальную весть. Љак  трогательна  верность  людей  человеку,  которого  они
признают  своим   повелителем!  ‚се  театры,  все   общественные  увеселениЯ
закрываютсЯ; в эти вечера не должно  быть веселых сборищ: веселье неуместно;
народ  врываетсЯ  на  частные  вечеринки  с  танцами  и  мрачно  приказывает
прекратить их. “знали, кажетсЯ, о двух таких вечеринках,  и они должны  были
прекратитьсЯ. “ныние всеобще; никогда в этом городе не оплакивали так ничьей
смерти; никогда  с  той давно  минувшей ночи, когда скончалсЯ ‹юдовик  XII и
crieurs des corps ходили по  улицам, звенЯ  колокольчиками и  крича: "Le bon
roi  Louis,  pere du peuple, est mort!" („обрый король ‹юдовик, отец народа,
умер!)³⁵  “мерший  теперь король  - Њирабо, и  без  преувеличениЯ
можно сказать, что весь народ оплакивает его.
     –елых три  днЯ повсюду слышны только  тихие жалобы; слезы льютсЯ даже в
Ќациональном собрании. “лицы полны уныниЯ, ораторы  влезают на тумбы и перед
многочисленной  безмолвной  аудиторией произносЯт  надгробные речи  в  честь
покойного. Ќи  один кучер не  смеет  проехать  слишком быстро,  да и  вообще
проезжать  мимо  этих групп  и мешать им  слушать грохотом  своих  колес.  ‚
противном случае  у него  могут перерезать постромки,  а его самого вместе с
седоком, как неисправимых  аристократов, злобно бросить в канаву. Ћраторы на
тумбах  говорЯт  как  умеют;  санкюлотский народ с  грубой  душой напрЯженно
слушает, как всегда  слушают речь или проповедь, если это слова,  означающие
что-нибудь,  а  не  пустаЯ  болтовнЯ,  не  означающаЯ  ничего.  ‚  ресторане
"Џале-ђуаЯль" служитель замечает: "ЏрекраснаЯ погода,  monsieur". "„а,  друг
мой, - отвечает старый литератор, - прекраснаЯ, но  Њирабо  умер!" Џечальные
песни несутсЯ из  хриплых глоток уличных певцов и, напечатанные на сероватой
бумаге,   продаютсЯ   по   одному   су   за  штуку³⁶.   Џортреты,
гравированные, писаные, высеченные из  камнЯ и рисованные,  хвалебные гимны,
воспоминаниЯ, биографии,  даже  водевили,  драмы и  мелодрамы  поЯвлЯютсЯ  в
следующие месЯцы во всех провинциЯх ”ранции  в  неисчислимом количестве, как
листьЯ  весной. Ђ чтобы  не обошлось без шутовства, поЯвлЯетсЯ и епископское
Џослание ѓобелЯ,  гусЯ ѓобелЯ,  только что произведенного  в конституционные
епископы   Џарижа.   Џослание,  в  котором   "Ca   ira!"   странным  образом
переплетаетсЯ с Nomine  Domini и в котором нас с  серьезным видом приглашают
"порадоватьсЯ тому,  что среди  нас имеетсЯ  корпорациЯ  прелатов, созданнаЯ
покойным Њирабо,  ревностных последователей его учениЯ и верных подражателей
его добродетелей"³⁷. ’ак, на разные лады говорит и гогочет ‘корбь
”ранции,   жалуЯсь,   насколько   возможно,  членораздельно,  что  рок  унес
„ержавного   —еловека.   ‚   Ќациональном    собрании,   когда   поднимаютсЯ
затруднительные вопросы, глаза всех "машинально обращаютсЯ к тому месту, где
сидел Њирабо", но Њирабо уже нет.
     Ќа  третий  вечер  оплакиваний,  4   апрелЯ,  происходЯт  торжественные
публичные  похороны,   какие  редко  выпадают  на  долю  почивших  смертных.
ЏроцессиЯ, в которой, по приблизительному подсчету, принимают  участие около
ста тысЯч человек, растЯнулась на целую милю. ‚се крыши, окна, фонари, сучьЯ
деревьев  переполнены  зрителЯми.  "Џечаль  написана на  всех лицах,  многие
плачут".
     Њы  видим здесь  двойную шеренгу  национальных гвардейцев, Ќациональное
собрание в полном составе, Ћбщество Якобинцев и другие общества, королевских
министров, членов муниципалитета и всех выдающихсЯ патриотов и аристократов.
‘реди  них замечаем Ѓуйе "в шлЯпе", надвинутой на лоб, как будто  он  желает
скрыть  свои мысли!  ‚  торжественном безмолвии процессиЯ,  растЯнувшаЯсЯ на
милю,  медленно движетсЯ под косыми лучами солнца,  так как  уже  пЯть часов
днЯ;  траурные  перьЯ колышутсЯ, и торжественное безмолвие времЯ от  времени
нарушаетсЯ глухой  дробью барабанов или протЯжными звуками заунывной музыки,
примешивающей к бесконечному  гулу людей странные звуки тромбонов и жалобные
голоса   металлических  труб.  ‚  церкви  ‘в.  …встахиЯ  —ерутти  произносит
надгробное  слово, и  раздаетсЯ салют  из  ружей,  от  которого  "с  потолка
сыплютсЯ  куски штукатурки".  Ћттуда процессиЯ  отправлЯетсЯ  к  церкви  ‘в.
†еневьевы, котораЯ, согласно духу  времени, высочайшим декретом превращена в
Џантеон  длЯ  великих людей  благодарного Ћтечества (Aux  Grands  Hommes  la
Patrie reconnaissante). –еремониЯ  кончаетсЯ лишь к двенадцати часам ночи, и
Њирабо  остаетсЯ  один  в  своем темном  жилище  - первым  обитателем  этого
Ћтечественного Џантеона.
     “вы, обитателем  временным,  которого  впоследствии  выселЯт. ‚ эти дни
судорожных потрЯсений и раздоров нет  покоЯ даже праху мертвецов. ‚скоре  из
украденного гроба  в аббатстве ‘ельер перевозЯт кости ‚ольтера в его  родной
Џариж, и  также  прах его  сопровождаетсЯ процессией, над  ним  произносЯтсЯ
речи,  восемь белых  лошадей  везут  колесницу,  факельщики  в  классических
костюмах с повЯзками и лентами, хотЯ погода дождливаЯ³⁸.
     ’ело евангелиста  †ан  †ака ђуссо, как и  подобает, также выкапывают из
его   могилы  в  ќрменонвиле  и  с   трогательной  процессией  переносЯт   в
Ћтечественный Џантеон³⁹*. ЏереносЯт и  других, тогда  как Њирабо,
как  мы  говорили, изгонЯют;  по  счастью, он не может уже быть возвращен  и
покоитсЯ,  неведомый,  "в  центральной  части  кладбища  ‘в.  …катерины,   в
предместье  ‘ен-Њарсо, где его поспешно  зарыли  ночью" и  где  никто уже не
нарушит его покоЯ.
     * Џеренесение праха ђуссо в Џантеон состоЯлось 11 октЯбрЯ 1794 г.

     ’ак  пылает, видимаЯ на  далеком расстоЯнии,  жизнь этого человека; она
становитсЯ  прахом  и  Caput  mortuum  в  этом  мировом  костре,  называемом
”ранцузской революцией; она сгорела в нем не перваЯ и не последнЯЯ из многих
тысЯч и миллионов! ќто человек, который "отрешилсЯ от всех формул" и который
чувствовал в эти странные времена и при этих обстоЯтельствах, что он призван
жить, как ’итан, и, как ’итан, умереть. Ћн отрешилсЯ от всех формул; но есть
ли такаЯ всеобъемлющаЯ формула, котораЯ верно  выразила бы  плюс и минус его
личности  и  определила  бы  ее  чистый  результат? ’аковой  до  сих  пор не
существует.  Њногие моральные  законы  строго осудЯт  Њирабо, но  морального
закона,  по  которому  его  можно  было  бы  судить,  еще  не  высказано  на
человеческом  Языке.  Њы снова  скажем  о  нем:  он был  реальностью,  а  не
симулЯцией; живой сын природы, нашей общей матери, а  не мертвый и безродный
механизм  пустых  условностей.  Џусть  подумает серьезный человек,  печально
бродЯщий в  мире, населенном преимущественно  "набитыми  чучелами в суконных
сюртуках",  которые  болтают  и  бессмысленно  смеютсЯ,  глЯдЯ на него,  эти
доподлинные привидениЯ  длЯ серьезной души, - пусть подумает, какое значение
заключено в этом коротком слове: брат!
     —исло  людей в  этом  смысле, живых и  зрЯчих, теперь невелико: хорошо,
если  в огромной  ”ранцузской  революции  с ее  всеразгорающейсЯ Яростью  мы
насчитываем хотЯ  бы троих  таких. Њы видим людей, доведенных до  бешенства,
брызжущих самой Язвительной логикой, обнажающих  свою грудь  под градом пуль
или шею под  гильотиной, но и о них  мы, к  сожалению, должны  сказать,  что
большаЯ часть их - сфабрикованные формальности, не факты, а слухи!
     ‘лава  сильному человеку,  сумевшему в  такие времена  стрЯхнуть с себЯ
условности и быть чем-нибудь! €бо длЯ того, чтобы чего-нибудь стоить, первое
условие  -  это быть чем-нибудь. Џрежде всего во что бы то  ни стало  должно
прекратитьсЯ  лицемерие;  пока  оно не  прекратитсЯ,  ничто  другое не может
начатьсЯ. €з всех преступников за эти века,  пишет моралист, Я нахожу только
одного,  которого  нельзЯ  простить: шарлатана. "Ћн  одинаково  ненавистен и
Ѓогу, и врагам …го", как поет божественный „анте:
     A Dio spiacente ed a'nemici sui!
     Ќо  тот, кто  с сочувствием,  которое  ЯвлЯетсЯ  главным  условием  длЯ
пониманиЯ, взглЯнет  на  этого  загадочного Њирабо, тот найдет, что в основе
всего   его  характера   лежала   именно  искренность,   великаЯ,  свободнаЯ
серьезность,  можно сказать даже честность,  потому  что человек этот  своим
Ясным, проницательным взглЯдом проникал  в то,  что  действительно было, что
существовало как  факт,  и только с этим,  ни с чем другим, сообразовывалось
его неукротимое  сердце. Џоэтому,  каким  бы путем ни  шел  он, и  как бы ни
боролсЯ, и  как бы часто ни ошибалсЯ, он всегда останетсЯ  человеком-братом.
Ќе гневайсЯ на него - ты не можешь  его ненавидеть! ‚ этом  человеке  сквозь
все  темные  пЯтна  просвечивает гениальность,  то  победоносно сверкаЯ,  то
омрачаЯсь в борьбе, но он никогда не бывает низким и ненавистным, а  только,
в худшем случае,  достоин жалости, сердечного  состраданиЯ.  ѓоворЯт, что он
был честолюбив, хотел сделатьсЯ  министром. € это правда. Ќо разве он не был
единственным  человеком во ”ранции, который мог сделать  что-нибудь хорошее,
будучи министром? ‚ нем было не  одно только тщеславие, не одна гордость - о
нет!  - в этом  великом  сердце  находили место и  страстные  порывы любви и
вспышки гнева, и кроткаЯ роса состраданиЯ Ћн глубоко погрЯз в безобразнейших
сквернах,  но  про  него можно  сказать, как про  Њагдалину*: ему  проститсЯ
многое, потому что он много любил. Ћн любил горЯчо, с обожанием, даже своего
отца, самого сурового из упрЯмых и угрюмых стариков.
     *  ЊариЯ Њагдалина - в евангельской  мифологии  раскаЯвшаЯсЯ  грешница,
преданнаЯ последовательница •риста, удостоившаЯсЯ первой увидеть воскресшим.
‚ключена христианской церковью число свЯтых.

     ‚озможно, что ошибки и заблуждениЯ Њирабо были многочисленны, как  он и
сам часто жаловалсЯ со слезами⁴⁰. “вы, разве жизнь каждого такого
человека  не есть трагедиЯ, созданнаЯ  "из ђока и собственной  его вины", из
Schicksal und  eigene Schuld,  богатаЯ  элементами  жалости  и  страха? ќтот
человек-брат если и не эпичен  длЯ нас, то трагичен; если не величествен, то
велик по  своим  качествам  и всемирно велик  по своей судьбе. „ругие  люди,
признав  его  таковым, спустЯ долгое времЯ  вспомнЯт его и подойдут  к  нему
поближе, чтобы рассмотреть  его, вникнуть в него, и будут говорить и  петь о
нем на разных Языках, пока не  будет  сказано настоЯщее; тогда будет найдена
формула, по которой можно судить его.
     €так, неукротимый ѓабриель Ћноре исчезает здесь из ткани нашей  истории
с  трагическим прощальным  приветом. Ћн ушел,  этот  цвет  неукротимого рода
ђикетти  или  Ђрригетти;  в  нем  род  этот  как  бы   с  последним  усилием
сосредоточивает все, что в нем было лучшего, и затем исчезает или опускаетсЯ
до безразличной посредственности. ‘тарый упрЯмец, маркиз Њирабо, „руг ‹юдей,
спит глубоко. ‘удьЯ  Њирабо, достойный дЯдЯ  своего племЯнника, скоро умрет,
покинутый,  в  одиночестве; Ѓочка-Њирабо,  уже  перешедший  за  ђейн,  будет
доведен до отчаЯниЯ  своим полком эмигрантов. "Ѓочка-Њирабо, -  говорит один
из  его  биографов, - в  негодовании  переправилсЯ за  ђейн  и  стал обучать
эмигрантские  полки.  Љогда  однажды  утром  он  сидел  в своей  палатке,  с
расстроенным желудком и сердцем, в адском настроении, размышлЯЯ о том. какой
оборот  стали принимать  дела, некий капитан или субалтерн-офицер*  попросил
принЯть его. Љапитану отказывают; он снова просит с тем же результатом и так
далее,  пока полковник  виконт  Ѓочка-Њирабо, вспыхнув, как бочка спирта, не
выхватывает  шпагу и  не бросаетсЯ на  этого назойливого каналью, но увы! он
натыкаетсЯ на конец шпаги, которую назойливый канальЯ поспешно обнажил,  - и
умирает. ѓазеты называют  это  апоплексией и  ужасным  случаем" ’ак  умирают
Њирабо.
     *    Њладший   офицер    (от    лат.   subalternus    -    подчиненный,
несамостоЯтельный).

     Ћ  новых Њирабо  ничего  не  слышно; неукротимый  род, как мы  сказали,
прекратилсЯ со  своими великими представителЯми. Џоследнее часто наблюдаетсЯ
в истории семейств и родов, которые после долгих поколений посредственностей
производЯт какую-нибудь живую квинтэссенцию всех  имеющихсЯ  в них  качеств,
сиЯющую  в качестве  мировой  величины, и после того  успокаиваютсЯ,  словно
истощенные, и  скипетр переходит к другим родам. Џоследний избранник из рода
Њирабо,  избранник  ”ранции -  ушел. ќто  он  сдвинул  старую  ”ранцию с  ее
основаниЯ,  и  он же, лишь своей рукой, удерживал от  окончательного падениЯ
готовое  рухнуть здание.  Љакие дела  зависели от одного  этого человека! Ћн
подобен  кораблю,  разбившемусЯ внезапно  о  подводную  скалу:  остатки  его
беспомощно несутсЯ по пустынным водам.

 * Љнига IV. ‚Ђђ…ЌЌ * 


ѓлава перваЯ. ЏЂ‘•Ђ ‚ ‘…Ќ-Љ‹“

     Џо всем  человеческим  расчетам,  французскую  монархию  можно  считать
теперь  погибшей;  она  то  продолжает  исступленно боротьсЯ, то  впадает  в
слабость, так  как погас  последний  разумный направлЯющий луч. Ћстаток  сил
злополучные их величества будут по-прежнему расточать,  проЯвлЯЯ колебание и
нерешительность.  ‘ам   Њирабо  жаловалсЯ,  что  они  доверЯли  ему   только
наполовину и нарЯду с его планом всегда имели какой-нибудь свой. ‹учше бы им
давным-давно открыто бежать с ним  в  ђуан  или  куда-нибудь еще! Ћни  могут
убежать и сейчас, правда уже с неизмеримо меньшими шансами на удачу, да и те
будут постепенно убавлЯтьсЯ и придут к  абсолютному нулю. ђешайсЯ, королева;
бедный ‹юдовик не в  силах решитьсЯ ни на  что. Џриведи этот  план бегства в
исполнение или же  оставь  его совсем. „овольно переписыватьсЯ с Ѓуйе: какаЯ
польза от советов и гипотез, когда кругом все кипит неудержимой практической
деЯтельностью? ЉрестьЯнин  в  басне  сидит  у реки,  дожидаЯсь, пока она  не
пересохнет:  перед  вами, увы, не  обыкновеннаЯ река, а  разлившийсЯ  Ќил; в
невидимых горах тают снега, и вода будет прибывать до  тех пор, пока все,  и
вы на том самом месте, где сидите, не будет затоплено ею.
     Њногое побуждает к бегству.  Џобуждает голос прессы: роЯлистские газеты
прозрачно  намекают  на него  как на  угрозу; патриотические органы  Яростно
объЯвлЯют  его   чем-то   ужасным.  џкобинское   общество,   становЯсь   все
настойчивее,  приглашает  бежать! Љак и  предсказывали,  ‹афайет и умеренные
патриоты вскоре отделЯютсЯ  от него  и образуют  новую ветвь - фейЯнов*; это
вызывает  бесконечные публичные споры, в которых победа, как это ни  кажетсЯ
невероЯтным, остаетсЯ  за неумеренным  џкобинским обществом. Ѓолее  того, со
„нЯ Љинжалов мы видели,  что самые решительные патриоты открыто вооружаютсЯ.
ѓраждане, которым отказано в  "деЯтельности", что теперь в  шутку  считаетсЯ
признаком некоторой тЯжести кошелька, не могут купить синих мундиров и стать
гвардейцами,  но человек  стоит  больше синего сукна;  можно сражатьсЯ, если
нужно, в  мундире любого цвета, а не то  и вовсе без  него,  как  это делают
санкюлоты. €так, пики продолжают ковать  независимо от того, предназначаютсЯ
ли  кинжалы  усовершенствованной формы,  с  зазубринами  "длЯ  вест-индского
рынка" или  нет.  ‹юди перековывают  свои орала на  шпаги, вместо того чтобы
поступать  наоборот, так как в ’юильри денно и нощно заседает так называемый
австрийский комитет** (Comite Autrichien).  Џатриоты на основе  подозрений и
наблюдений знают это слишком хорошо! …сли король сбежит,  не  произойдет  ли
тогда    австрийско-аристократического    вторжениЯ,    резни,   возвращениЯ
феодализма,  войн хуже гражданских?  ‘ердца  людей  полны  горЯ и  безумного
страха.
     * 16 июлЯ 1791 г. в свЯзи  с борьбой вокруг вопроса о судьбе  королЯ  в
џкобинском  клубе произошел раскол. ЏраваЯ  часть  его  официально порвала с
клубом  и  основала новый клуб,  получивший  (по  занимаемому им  помещению)
название  Љлуба фейЯнов. Љлуб  фейЯнов сделалсЯ политическим центром крупной
буржуазии.  …го лидерами стали ‹афайет, Ѓайи и так  называемый  триумвират -
Ѓарнав, „юпор и  Ђлександр  ‹амет. ‚ состав Љлуба фейЯнов вошло  большинство
членов Ћбщества 1789  г. ”ейЯны  установили высокие членские взносы (до  250
фр.),  обеспечивавшие  их  организации   замкнутый  характер.   ‹еваЯ  часть
Якобинцев требовала отречениЯ королЯ от власти.
     ** Ќамек на придворную партию во главе с королевой Њарией Ђнтуанеттой.

     Ќемало хлопот  причинЯют и диссентерские свЯщенники. €згнанные из своих
приходских церквей, где  они  заменены  свЯщенниками,  избранными,  согласно
конституции, народом,  эти несчастные  укрываютсЯ  в  женских монастырЯх или
иных подобных убежищах; по воскресеньЯм они собирают там  антиконституционно
настроенных   субъектов,  внезапно  сделавшихсЯ   набожными¹,   и
совершают  или  притворЯютсЯ  со   своим  тупым  упрЯмством,  что  совершают
богослужение  назло патриотам.  „иссентерские свЯщенники проходЯт со свЯтыми
дарами  по  улицам к  умирающим, видимо желаЯ  быть убитыми, но патриоты  не
исполнЯют этого желаниЯ. Ћднако венец мучеников им все же удаетсЯ  получить:
они  принимают  мученичество  не  смерти,  а  сечениЯ   плетьми.  ’уда,  где
непокорные совершают свое служение, ЯвлЯютсЯ патриоты и патриотки с крепкими
ореховыми хворостинами и пускают их в ход. ‡акрой глаза, читатель, не смотри
на бедствие, отличающее это несчастное времЯ,  когда в самом мученичестве не
было  искренности,   а  было  только   лицемерие   и  шарлатанство!  ЊертваЯ
католическаЯ  церковь  не  может оставатьсЯ мертвой, нет, ее гальванизируют,
заставлЯЯ вернутьсЯ к  отвратительнейшему подобию  жизни, -  зрелище,  перед
которым, как мы говорили, человечество закрывает  глаза. €бо патриотки берут
розги  и под  хохот окружающих весело секут свЯщенников по широким  задам, а
кстати,  увы, и опрокинутых монахинь, с cotillons  retrousses!  ЌациональнаЯ
гвардиЯ  делает что может; муниципалитет  взывает "к  принципам терпимости",
отводит длЯ богослужений диссентеров  церковь театинцев  (Theatins), обещает
им покровительство. Ќо  тщетно:  на дверЯх этой  церкви поЯвлЯетсЯ плакат, а
над ним вывешиваетсЯ наподобие fasces плебейских консулов пучок розог! Џусть
принципы терпимости  применЯют  как  знают,  но ни один диссидент не  должен
совершать  богослужениЯ  -  таков   плебисцит   по  этому   делу,   хотЯ   и
невысказанный,   но  непреложный,  как  законы  мидЯн  и   персов.   “прЯмым
диссентерским свЯщенникам запрещено давать приют  даже частным образом: Љлуб
кордельеров   открыто    обвинЯет   самого   королЯ   в   нарушении    этого
постановлениЯ².
     Њногое побуждает к бегству, но, пожалуй, всего более  то, что оно стало
невозможным. 15 апрелЯ объЯвлено, что …го ‚еличество, который сильно страдал
в последнее времЯ от простуды, хочет  насладитьсЯ несколькими днЯми весенней
погоды в ‘ен-Љлу. Ћн хочет там  встретить Џасху,  неужели даже с непокорными
антиконституционными  диссидентами?  Ќе  думаете  ли  вы,  что он  замышлЯет
пробратьсЯ в Љомпьен,  а оттуда  к  границе?  ќто  и  в самом  деле могло бы
случитьсЯ:  ведь  королЯ  сопровождают  только  два  пикера.  которых  легко
подкупить! ‚о всЯком  случае  возможность соблазнительна. ђассказывают,  что
тридцать тысЯч рыцарей  кинжала караулЯт в лесах;  да, скрываютсЯ в лесах, и
именно  тридцать тысЯч, ведь  людское  воображение ничем не  свЯзано. €  как
легко могут они,  напав на ‹афайета,  отнЯть наследственного представителЯ и
умчатьсЯ  с  ним,  словно  столб  вихрЯ,  куда  угодно! „овольно!  ‹учше  не
отпускать королЯ в ‘ен-Љлу. ‹афайет предупрежден и принЯл меры. ‚едь рискует
не он один, а всЯ ”ранциЯ.
     Ќаступил понедельник 18 апрелЯ,  день,  на который назначен  отъезд  на
Џасху  в ‘ен-Љлу. Ќациональной гвардии уже отданы приказы; перваЯ дивизиЯ  в
качестве авангарда выступила и, вероЯтно, уже прибыла на место. ѓоворЯт, что
Maison bouche (придворнаЯ кухнЯ) в ‘ен-Љлу спешит с приготовлением обеда длЯ
королевской  семьи.  Ћколо  часа королевский  экипаж,  запрЯженный  четырьмЯ
парами вороных, величественно  въезжает на площадь Љарусели,  чтобы  принЯть
августейших  пассажиров. Ќо вдруг с  соседней церкви  ‘ен-ђок раздаетсЯ звон
набата.  “ж  не украли ли  королЯ?  Ћн  уезжает?  “же  уехал?  ’олпы  народа
наполнЯют  площадь Љарусель:  королевский  экипаж все  еще стоит и,  клЯнусь
небом, останетсЯ стоЯть!
     ‚ыходит  ‹афайет  в  сопровождении адъютантов  и  протискиваетсЯ  между
группами людей,  стараЯсь успокоить  их красноречивыми речами.  "Taisez-vous
(молчите), - отвечают ему, - король не должен уезжать". “ одного из  верхних
окон поЯвлЯетсЯ  человек, и десЯть тысЯч  голосов  кричат  и вопЯт: "Nous ne
voulons pas  que le  roi  parte!"  (Њы не  хотим,  чтобы король  уезжал!) €х
величества сели в  экипаж. ђаздаютсЯ удары кнутов, но двадцать рук патриотов
хватаютсЯ  за  каждую  из  восьми  уздечек  - и лошади становЯтсЯ  на  дыбы.
’олкотнЯ,  крики, брань,  но  экипаж  ни с  места. ’щетно ‹афайет  сердитсЯ,
негодует,  убеждает;  патриоты,  охваченные безумным  страхом,  ревут вокруг
королевского  экипажа, волнуЯсь, как бурное  море,  от этого патриотического
страха, перешедшего  в  неистовство. Ќе  хочет ли король  бежать в  Ђвстрию,
чтобы, подобно  горЯщей ракете, зажечь бесконечный  пожар гражданской войны?
Ћстановите его, вы,  патриоты, во имЯ самого Ќеба!  ѓрубые  голоса  страстно
обращаютсЯ  к   самому  королю.  Џривратника  Љампана  и  других  придворных
служителей, прибежавших, чтобы подать помощь или совет,  хватают за перевЯзи
и швырЯют  взад  и  вперед  весьма опасным  образом,  так  что …е ‚еличеству
приходитсЯ горЯчо молить за них из окна кареты.
     ЏриказаниЯ нельзЯ  ни расслышать, ни исполнить;  национальные гвардейцы
не  знают, что делать. ѓренадеры центра из  батальона Ћбсерватории находЯтсЯ
здесь, но  не по  службе,  а, увы,  в полумЯтежном состоЯнии; они произносЯт
грубые,  непокорные  речи' грозЯтсЯ  стрелЯть  в конных  гвардейцев, если те
тронут народ.  ‹афайет  то садитсЯ  на лошадь,  то  слезает  с нее,  бегает,
запыхавшись, убеждает, доходит до крайней степени отчаЯниЯ. ќто продолжаетсЯ
час  или три четверти,  "семь  четвертей часа"  по часам ’юильри! ‘ отчаЯниЯ
‹афайет  готов добитьсЯ проезда  хотЯ бы при  помощи  пушечного  жерла, если
прикажет  …го  ‚еличество.  Ќо  их  величества по совету  друзей-роЯлистов и
врагов-патриотов выходЯт из экипажа и удалЯютсЯ с тЯжелым сердцем, негодуЯ и
отказываЯсь   от  своего   намерениЯ.   Џовара   в  ‘ен-Љлу   могут   съесть
приготовленный обед сами.  …го  ‚еличество не  увидит ‘ен-Љлу ни сегоднЯ, ни
когда бы то ни было³.
     €так,  трогательнаЯ  баснЯ   о  пленении  в  собственном  дворце  стала
печальной  реальностью. Љороль  жалуетсЯ ‘обранию, муниципалитет совещаетсЯ,
предлагает петиции,  адреса;  секции  отвечают  мрачным,  коротким  отказом.
‹афайет оставлЯет свою должность, поЯвлЯетсЯ в штатском сюртуке цвета соли с
перцем,  и убедить  его вернутьсЯ на прежний пост удаетсЯ только  через  три
днЯ, да и то неслыханными  мольбами: национальные гвардейцы становЯтсЯ перед
ним  на колени, заЯвлЯЯ, что это не лесть и они свободные люди, преклонившие
колени перед  статуей ‘вободы.  ѓренадер  центра  из  батальона Ћбсерватории
распускают   -  на  самом   деле,  впрочем,  все  они,  кроме  четырнадцати,
зачислЯютсЯ под новым названием в другие гарнизоны. Љороль вынужден провести
Џасху  в Џариже  в глубоком размышлении об этом странном положении вещей, но
теперь  он  почти решил бежать, так  как  желаниЯ его  усилились  вследствие
затруднений.

ѓлава втораЯ. ЏЂ‘•Ђ ‚ ЏЂђ€†…

     Џроект бегства  возникал в  голове королЯ, по-видимому, уже более  года
назад, с марта 1790 года, и времЯ от времени складывалсЯ в некоторое подобие
намерениЯ,  но  не одно,  так другое  препЯтствие  постоЯнно заставлЯло  его
испарЯтьсЯ. ‚едь  это такое рискованное дело,  которое  способно привести  к
гражданской войне, а главное  - дело,  требующее усилий. ‘онливаЯ лень здесь
не уместна: если хочешь бежать, и не в кожаной vache, то нужно действительно
пошевеливатьсЯ.  “ж  не лучше ли  принЯть их конституцию и выполнЯть ее так,
чтобы  все убедились в ее невыполнимости?  ‹учше или  нет,  во всЯком случае
легче.  ‚виду всех затруднений оставалось бы сказать: на  дороге  лев лежит,
смотрите,  ваша  конституциЯ   не  может  действовать!  ‘онной  личности  не
требуетсЯ усилий, чтобы подражать смерти,  - госпожа ‘таль и друзьЯ  свободы
давно уже  наблюдают в королевском правительстве: оно живет  faisant la mort
(притворЯЯсь мертвым).
     Ќо что же может выйти из этого теперь, когда возбужденное препЯтствиЯми
желание сложилось в определенное намерение и мысль  королЯ уже не колеблетсЯ
между двумЯ решениЯми? Џредположим, что бедный ‹юдовик благополучно прибыл к
Ѓуйе;  что  в  сущности  могло бы ожидать  его  там?  ђаздраженные  роЯлисты
отвечают: многое, все. Ќо холодный разум возражает: немногое,  почти ничего.
ђазве лоЯльность  не  закон  природы? - спрашивают  первые.  ђазве  любовь к
своему королю и даже смерть за  него не  славный долг  всех  французов  - за
исключением этих  немногих демократов? Џусть  эти  демократические строители
конституции посмотрЯт,  что они  сделают без  своего краеугольного камнЯ;  и
”ранциЯ вырвет на себе волосы, потерЯв своего наследственного представителЯ!
     €так, король ‹юдовик хочет бежать; нельзЯ только Ясно понЯть,  куда. Ќе
похож ли он на мальчика, обиженного мачехой,  который в раздражении  убегает
куда  глаза  глЯдЯт,  терзаЯ  отцовское  сердце?  Ѓедный  ‹юдовик  бежит  от
известных   невыносимых  несчастий  к  неведомому  смешению  добра   и  зла,
окрашенному  надеждой. Ћн уходит, как уходил, умираЯ, ђабле,  искать великое
Ѓыть может (je vais  chercher un grand Peut-etre!). Ќередко бывает  вынужден
поступать  так  не только  обиженный мальчик, но  и  взрослый, мудрый  муж в
непредвиденных случаЯх.
     Љ  тому  же нет недостатка в побуждениЯх  и  обидах со стороны  мачехи,
чтобы поддерживать это решение на надлежащей  высоте. ЊЯтежные беспорЯдки не
прекращаютсЯ;  да  и  как  могли  бы  они  в  самом  деле  прекратитьсЯ  без
авторитетного заклинаниЯ, при  возмущении, которое по самому существу своему
бездонно? …сли прекращение мЯтежа должно быть ценой за спЯчку королЯ, то  он
может проснутьсЯ, когда хочет, и упорхнуть.
     ‡аметьте, во  всЯком случае, какие  уловки  и извороты  делает  мертвый
католицизм,  искусно  гальванизированный, -  отвратительное  и вместе  с тем
жалкое  Явление!  ЏрисЯжные  и диссентерские  свЯщенники  со своими  бритыми
головами всюду Яростно  борютсЯ или прекращают борьбу только длЯ того, чтобы
готовитьсЯ к  новому сражению. ‚  Џариже  битье плетьми продолжаетсЯ, пока в
этом  есть  надобность;  напротив,  в  Њорбигане,  в  Ѓретани,  где не  было
бичеваниЯ, крестьЯне берутсЯ за оружие, поднЯтые барабанным боем с церковных
кафедр, и  бунтуют, сами  не знаЯ, почему.  Џосланный туда  генерал  „юмурье
находит  все в состоЯнии темного брожениЯ, однако убеждаетсЯ, что многое еще
можно сделать разъЯснениЯми и соглашениЯми⁴.
     ‡ато примите к сведению  следующее: его  свЯтейшество  Џий VI  счел  за
благо отлучить  от  церкви  епископа  ’алейрана!  Љонечно,  поразмыслив,  мы
признаем,  что  нет живой или мертвой церкви на  земле, котораЯ не имела  бы
несомненнейшего  права отлучить ’алейрана.  Џапа  Џий  имеет  право  и может
сделать  это.  Ќо  несомненно,  вправе  поступить  по-своему  и  отец  Ђдам,
ci-devant маркиз ‘ент-ћрюг. Џосмотрите на пеструю, орущую толпу, собравшуюсЯ
4  маЯ  в  Џале-ђуаЯле;  среди  нее  возвышаетсЯ  отец   Ђдам,  зычноголосый
‘ент-ћрюг, в белой шлЯпе, которого все видЯт и слышат. …го сопровождают, как
говорЯт,  журналист ѓорса и многие другие из умытого класса, так как  власти
не  хотЯт вмешиватьсЯ.  ’олпа несет высоко над головами  ЏиЯ VI  в мантии  и
тиаре, с ключами - эмблемой апостольской  власти;  он сделан  в  натуральную
величину  из  решеток  и  горючей смолы.  Ќесут  также ђуаю,  друга  королЯ,
изображенного с кипой газет: это осужденные  номера "Ami  du roi", достойное
топливо   длЯ  жертвоприношениЯ.  ЏроизносЯтсЯ  речи,  совершаетсЯ  суд,   и
громогласно объЯвлЯетсЯ на все четыре стороны приговор. ‡атем среди великого
ликованиЯ  под  летним  небом  осуществлЯетсЯ сожжение  его  свЯтейшества из
решеток и  смолы вкупе с  сопутствующими жертвами,  возноситсЯ  в  пламени и
рассыпаетсЯ в  пепел  рассыпавшийсЯ папа:  право или сила  со  всех  сторон,
хорошо ли, худо ли,  выполнили свое дело как могли⁵. Ћднако какой
длинный путь  пришлось нам пройти, начинаЯ  с  Њартина  ‹ютера*  на базарной
площади ‚иттенберга до маркиза ‘ент-ћрюга в парижском Џале-ђуаЯле, и в какие
странные области  завел  он нас!  ЌикакаЯ власть  не может теперь вмешатьсЯ.
„аже сама религиЯ, печалЯщаЯсЯ о таких вещах, должна в конце концов спросить
себЯ: что общего у менЯ с ними?
     *  Њартин ‹ютер (1483-1546) - выдающийсЯ деЯтель ђеформации в ѓермании,
перевел Ѓиблию с латинского Языка на немецкий.

     ‚от  каким  необычным  образом кувыркаетсЯ и прыгает  мертвый,  искусно
гальванизированный  католицизм! €бо если бы  читатель  спросил  о  том, что,
собственно, представлЯет собой предмет спора в данном  случае: какаЯ разница
между ортодоксией, или моим учением, и гетеродоксией, или твоим  учением, то
ответ гласил бы: мое учение заключаетсЯ  в  том, что верховное  Ќациональное
собрание может уравнЯть права епископства, что  уравненный в правах епископ,
раз вера и  требники  оставлены  нетронутыми,  может присЯгнуть  в  верности
королю, закону и народу  и  стать таким образом  конституционным  епископом.
’вое  же учение,  если  ты  диссидент, заключаетсЯ  в том, что он  не  может
сделать  это,  в противном  же случае подлежит  проклЯтию. ‹юдское злонравие
нуждаетсЯ только  в какой-нибудь гомоюзийной йоте или  хотЯ бы в предлоге  к
таковой чтобы устремитьсЯ в изобилии сквозь игольное  ушко; стало быть, люди
вечно будут спорить и горЯчитьсЯ.
     €, подобно древним стоикам, под портиками ‚ ожесточенном споре защищать
свои церкви.
     “строенное   ‘ент-ћрюгом  аутодафе   совершилось  4   маЯ   1791  года.
ЉоролевскаЯ власть видит это, но молчит.

ѓлава третьЯ. ѓђЂ” ”…ђ‡…Ќ*

     ‚  это  времЯ  приготовлениЯ  к  бегству  королЯ,  по-видимому,  далеко
продвинулись.  Љ   несчастью,  приготовлениЯ  требуютсЯ   большие.  …сли  бы
наследственного представителЯ можно было увезти в кожаной vache, это было бы
очень легко! Ќо это невозможно.

     * ѓраф Ђксель  фон ”ерзен  (1755-1810) - шведский офицер на французской
службе и советчик Њарии Ђнтуанетты в 1790-1792 гг.

     Ќужны новые  платьЯ, как  обыкновенно  при всЯких  эпических  событиЯх,
пусть  даже в мрачные  "железные" века; вспомним  "королеву Љримгильду с  ее
шестьюдесЯтью  швеЯми"  в железной Џесни  о Ќибелунгах! Ќи одна  королева не
может  двинутьсЯ без новых платьев. Џоэтому г-жа Љампан ревностно летает  от
одного дамского  портного к другому, и происходит кройка  платьев и нарЯдов,
верхних и нижних вещей, больших и маленьких; такаЯ кройка и шитье, что лучше
было бы  обойтись без них. …е ‚еличество не может также ступить ни  шагу без
своего несессера, дорогого  несессера из розового  дерева, инкрустированного
слоновой  костью,  с   замысловатыми   отделениЯми,  где  размещаютсЯ  духи,
туалетные  принадлежности,  неисчислимое  множество  подобающих  королеве  и
необходимых длЯ земной жизни мелких вещиц. „лЯ доставки этой самой жизненной
необходимости  фламандскими  возчиками  требуетсЯ  затратить  около  пЯтисот
луидоров,  большое  количество  драгоценного  времени и, что крайне  трудно,
соблюдение тайны, котораЯ,  однако,  не  остаетсЯ  тайной. € все это во  имЯ
того,  чтобы  этими  вещами  никогда  не  воспользоватьсЯ⁶.   ќти
обстоЯтельства служат  дурным предзнаменованием  длЯ  удачи предприЯтиЯ,  но
капризам женщин и королев следует угождать.
     Ѓуйе,  с  своей  стороны,  устраивает  укрепленный  лагерь  в  Њонмеди,
собирает  там полк ђуаЯль-Ђллеман и все другие немецкие и французские войска
"длЯ наблюдениЯ за австрийцами". …го ‚еличество не хочет переходить границу,
если не будет вынужден к тому. Ќе  будут особенно прибегать и  к эмигрантам,
так как  они ненавистны народу⁷. ‘тарый бог войны  Ѓрольи тоже не
приложит руки  к этому делу; все устроит один наш  храбрый Ѓуйе, которому  в
день  встречи освобожденный король пожалует  маршальский  жезл при ликовании
всех войск. Ђ тем временем, раз Џариж стал так подозрителен, не написать  ли
иностранным послам открытое письмо, в котором попросить всех королей и людей
принЯть   к  сведению,  что  король  ‹юдовик  уважает  конституцию,  что  он
добровольно  присЯгнул  и опЯть присЯгает  свЯто соблюдать  ее,  и  объЯвить
своими  врагами  всех,  кто  станет  утверждать  противное?  ’акой  циркулЯр
рассылаетсЯ через курьеров, конфиденциально сообщаетсЯ ‘обранию и печатаетсЯ
во всех газетах с наилучшими результатами⁸. Џритворство и обман в
значительной мере примешиваютсЯ к людским поступкам.
     Њы замечаем,  однако,  что граф ”ерзен часто пользуетсЯ  своим  входным
билетом,  на что,  разумеетсЯ, он имеет достаточное  право.  ќто щеголеватый
воин  и швед, преданный прелестной королеве, как и сам верховный швед. ђазве
король ѓустав*, известный пламенный Chevalier de Nord, не провозгласил себЯ,
по древнему рыцарскому  обычаю,  ее слугой? Ћн  ЯвитсЯ на  огненных  крыльЯх
шведских  мушкетов и  спасет ее от  этих безобразных драконов, если, увы, не
вмешаетсЯ пистолет убийцы!
     * ѓустав III (1746-1792) - с 1771 г. король веции.

     Ќо в  самом деле,  граф ”ерзен, по-видимому, любезный  молодой  воин  с
живыми,  решительными манерами; он бывает везде,  видимый  или  невидимый, и
занЯт разными делами.  ’очно так же и полковник  герцог  уазель,  племЯнник
великого уазелЯ, ныне  умершего; он и  инженер  ѓогела ездЯт взад и  вперед
между  Њецем и  ’юильри и  развозЯт шифрованные письма - одно  из них, очень
важное,   трудно    дешифровать,   потому    что    ”ерзен   шифровал    его
наспех⁹.  —то касаетсЯ герцога ‚илькье,  то он отсутствует со „нЯ
Љинжалов, но его квартира весьма полезна длЯ …е ‚еличества.
     ‘ другой стороны, бедный комендант ѓувьон, который в качестве помощника
при национальной  команде  охранЯет  ’юильри, видит много различных,  трудно
объЯснимых  вещей.  ќто  тот  самый  ѓувьон,  который  много  месЯцев  назад
неподвижно  сидел  в городской ђатуше  и  смотрел  на восстание  женщин;  он
оставалсЯ неподвижен, как привЯзаннаЯ в конюшне лошадь во времЯ пожара, пока
привратник  ЊайЯр не схватил его барабан.  Ќет более искреннего патриота, но
много есть умнее его. Ћн, если  верить  словам г-жи Љампан, слегка ухаживает
за  одной  вероломной  дворцовой горничной,  котораЯ  многое  выдает  ему: о
несессере, платьЯх,  укладке  драгоценностей¹⁰, если  б только он
мог понимать, какую тайну ему выдали! Ќо бестолковый ѓувьон смотрит наивными
стеклЯнными глазами,  побуждает  своих  часовых  к  бдительности,  неутомимо
шагает взад и вперед и надеетсЯ на лучшее.
     Ќо как бы то ни было, оказываетсЯ, что на второй неделе  июнЯ полковник
уазель находитсЯ как частное лицо в Џариже,  приехав "повидатьсЯ с детьми".
„алее,  что  ”ерзен  заказал  великолепный  новый  экипаж  типа  называемого
Berline* y лучших мастеров, согласно  представленной модели; они  доставлЯют
его к нему на дом в присутствии уазелЯ, и оба друга совершают в нем пробную
поездку по улицам в  задумчивом настроении, потом  отсылают  его  к "госпоже
‘юлливан, на улицу Љлиши", в дальний северный конец города, где экипаж будет
дожидатьсЯ,  пока не  понадобитсЯ.  џкобы  некаЯ  русскаЯ  баронесса Љорф  с
камеристкой, лакеем  и двумЯ детьми  желает  ехать  на  родину  с  некоторой
пышностью, а эти молодые военные интересуютсЯ ею. Ћни добыли длЯ нее паспорт
и оказали большое содействие  у экипажного мастера  и  подобных  людей - так
обЯзательны и услужливы эти молодые офицеры. ”ерзен купил также  двухместную
колЯску  будто бы длЯ двух  камеристок и  нужное количество  лошадей;  можно
подумать, что он сам покидает ”ранцию и при этом не скупитсЯ на издержки. Њы
видим,  наконец,  что их  величества намереваютсЯ,  если Ѓогу будет  угодно,
присутствовать на церковной службе в день ’ела ѓосподнЯ, благословенный день
летнего солнцестоЯниЯ,  в церкви “спениЯ в Џариже, на радость всему миру.  Ђ
доблестный  Ѓуйе, как оказываетсЯ,  в  тот же  самый  день  пригласил в Њеце
компанию  друзей к обеду,  но на самом  деле тем  временем выехал из дома  в
Њонмеди.
     * Ѓерлина - дорожнаЯ колЯска, созданнаЯ в Ѓерлине в конце XVIII в.

     ‚от каковы  ЯвлениЯ  или  видимые событиЯ  в  этом  обширном  механизме
земного мира, -  механизме феноменальном, призрачном и  не останавливающемсЯ
никогда, ни на минуту, никому неизвестно почему.
     ‚ понедельник  20 июнЯ 1791 года,  около  одиннадцати часов вечера,  на
улицах Џарижа еще ездит или стоит много наемных экипажей и извозчичьих карет
(carrosse de remise). Hо из всех этих карет мы рекомендуем  твоему вниманию,
читатель,  ту, что стоит на улице ќшелль, у самой площади Љарусели и внешних
ворот  ’юильри, как  будто  дожидаЯсь  седока, - на  тогдашней улице ќшелль,
"напротив двери седельного мастера  ђонсена".  Ќедолго приходитсЯ  ей ждать:
закутаннаЯ дама в капюшоне с двумЯ закутанными детьми  выходит из двери дома
‚илькье,  у которого нет часовых, в  тюильрийский двор принцев; они проходЯт
на  площадь  Љарусели,  потом  на  улицу ќшелль, где кучер  предупредительно
сажает их и опЯть ждет. Ќемного  погодЯ выходит, опираЯсь на  слугу,  другаЯ
дама, также закутаннаЯ  и под  густой вуалью. Ћна прощаетсЯ с лакеем и точно
так же услужливо принимаетсЯ кучером в экипаж. Људа едут столько дам? ‘ейчас
был  королевский  отход  ко  сну;  их  величества  только  что  удалились  в
опочивальни,  и весь  дворцовый штат  расходитсЯ  по домам. Ќо кучер все еще
ждет: его седоки,.по-видимому, не в полном сборе.
     Ќо вот  мы видим полного субъекта в круглой шлЯпе и  парике  под руку с
лакеем, похожим на гонца или курьера; и этот господин также выходит из двери
‚илькье, терЯет, проходЯ мимо часового,  башмачную  прЯжку, останавливаетсЯ,
чтобы  снова  укрепить  ее, и  принимаетсЯ кучером  в экипаж  с еще  большей
предупредительностью.  Њожет  быть, теперь  пассажиры  уже все налицо?  Ќет,
экипаж  еще  ждет.  “вы! вероломнаЯ  камеристка  предупредила  ѓувьона,  что
королевское семейство,  по-видимому, собираетсЯ бежать  в эту самую ночь,  и
ѓувьон,  не  доверЯЯ своим собственным  стеклЯнным  глазам,  послал гонца  к
‹афайету;  и карета  ‹афайета,  мелькаЯ  огнЯми, въезжает  в эту  минуту под
среднюю арку площади Љарусели.  …й встречаетсЯ в широкополой цыганской шлЯпе
опирающаЯсЯ  на  руку  слуги,  по  виду  также  гонца  или  курьера,   дама,
сторонитсЯ,  чтобы пропустить карету,  и даже из  шалости касаетсЯ  спицы ее
колеса  своею  badine  -  маленькой волшебной  палочкой,  какие  носили в те
времена красавицы. ЋсвещеннаЯ карета ‹афайета проезжает  мимо;  все спокойно
на дворе принцев: часовые на своих постах, апартаменты их величеств замкнуты
в  мирном покое.  ‚ероломнаЯ  камеристка, должно  быть,  ошиблась?  ‘тереги,
ѓувьон, с бдительностью Ђргуса*; в этих стенах действительно таитсЯ измена.
     *  ‚ греческой мифологии стоглазый великан, которого усыпил  и убил бог
ѓермес.

     Ќо где же  дама в  цыганской  шлЯпе, котораЯ  посторонилась  и  тронула
колесную  спицу  своей badine? Ћ читатель, дама, коснувшаЯсЯ колесной спицы,
была королева ”ранции! Ћна  вышла  благополучно из-под  внутренней  арки  на
самую площадь Љарусели, но не на улицу ќшелль; взволнованнаЯ грохотом кареты
и  встречей,  она повернула направо,  а не налево; ни она, ни  ее курьеры не
знают  Џарижа; он  на  самом деле  не курьер,  а преданный глупый  ci-devant
лейб-гвардеец,  переодетый курьером.  Ћни идут  в совершенно противоположную
сторону, через Љоролевский мост,  переходЯт за  реку, блуждают растерЯнно по
улице Ѓак, далеко от  возницы, который все  еще ждет, ждет с сильным биением
сердца, с  мыслЯми,  которые должен  держать  под  своим плотно  застегнутым
кучерским камзолом.
     Ќа  всех  городских часах  бьет полночь;  пропал целый драгоценный час;
большинство  обывателей  спит.   Ључер  все  ждет,  и  в  каком  настроении!
Џодъезжает собрат его, вступает в разговор;  наш возница охотно отвечает  на
кучерском    жаргоне;    товарищи    по    кнуту    обмениваютсЯ    понюшкой
табаку¹¹,  отказываютсЯ   от  совместной  выпивки  и  расстаютсЯ,
пожелав друг другу покойной ночи. Ѓлагодарение небу!  ‚от наконец королева в
цыганской шлЯпе, счастливо  избежавшаЯ опасностей: ей пришлось расспрашивать
дорогу. Ћна  садитсЯ  в  экипаж; ее  курьер вскакивает  на  запЯтки, как уже
сделал другой,  тоже переодетый лейб-гвардеец;  теперь, о единственный кучер
из тысЯчи, граф ”ерзен, ибо читатель видит, что это ты, трогай!
     Џыль не пристает к копытам коней ”ерзена: хлоп!  хлоп! Љолеса затрещали
по мостовой,  все  стали дышать свободнее. Ќо  на верном ли пути  ”ерзен? Њы
должны были  ехать  на  северо-восток,  к заставе ‘ен-Њартен,  откуда  лежит
большаЯ дорога  на  Њец,  а  он едет прЯмо  на север! –арственный пассажир в
круглой  шлЯпе и парике сидит в изумлении; но правильно или нет взЯт путь, а
делать уже  нечего. •лоп, хлоп! Њы едем безостановочно по спЯщему городу.  ‘
тех  пор как Џариж  вырос  из глины  или  с тех пор как длинноволосые короли
проезжали в  повозках на  быках, ему редко  приходилось видеть такую скачку.
•лоп, хлоп! Џо улице ѓраммонь, через бульвар, вверх по улице оссе-д'Ђнтен -
эти  окна  в No  42, теперь такие спокойные,  - это бывшаЯ  квартира Њирабо.
Ћбыватели  по  обеим  сторонам   улиц  заперлись  и  спЯт,   растЯнулись   в
горизонтальном положении,  а  мы  не  спим и трепещем!  Њы едем не к заставе
‘ен-Њартен,  а  к   заставе  Љлиши,  на  крайнем  севере  Џарижа.  ’ерпение,
августейшие особы; ”ерзен знает, что делает.  ЏоднимаЯсь по  улице Љлиши, он
останавливаетсЯ  на минуту у дома г-жи ‘юлливан: "—то,  кучер  графа ”ерзена
взЯл  новую берлину баронессы Љорф?" "“ехал  с  нею часа  полтора назад",  -
бормочет в ответ  сонный привратник. - "C'est  bien". - „а, хорошо; но лучше
было бы, если  б эти полтора часа не были потерЯны.  Џоэтому вперед, ”ерзен,
скорее через заставу Љлиши, затем на восток, вдоль ‚нешнего бульвара, спеши,
насколько хватит сил у лошадей и бича!
     ’ак едет ”ерзен  под покровом благоухающей  ночи.  ‘онный  Џариж  лежит
теперь весь  направо от  него, безмолвный, слышен лишь легкий глухой храп. €
вот он  уже  на  востоке, у  заставы ‘ен-Њартен,  и  озабоченно высматривает
берлину  баронессы  Љорф.  Ќаконец-то  он  видит эту благословенную берлину,
запрЯженную  шестеркой лошадей,  и  его  собственный  кучер-немец  сидит  на
козлах. Ѓраво,  добрый  немец,  теперь спеши, ты  знаешь куда! ‘пешите и вы,
сидЯщие в карете! Њного времени уже потерЯно. Ђвгустейшие  пассажиры кареты,
шесть  седоков, быстро  перегружаютсЯ в  новую  берлину;  два лейб-гвардейца
становЯтсЯ  на  запЯтки.  €звозчичьЯ  карета, повернутаЯ  по  направлению  к
городу, может ехать куда хочет, - поутру  ее найдут опрокинутой в канаву.  Ђ
”ерзен уже сидит  на  других козлах, покрытых новыми  чехлами,  и взмахивает
бичом, гонЯ  к Ѓонди.  ’ам должен  находитьсЯ  третий  и  последний курьер -
лейб-гвардеец с готовыми  почтовыми лошадьми. ’ам же должна быть и купленнаЯ
колЯска с двумЯ камеристками и картонками, без которых …е ‚еличество тоже не
могла  выехать. †ивее,  проворный ”ерзен,  и  да  поможет  небо,  чтобы  все
кончилось хорошо !
     Џока, благодарение  небу, все благополучно. ‚от  спЯщаЯ  деревнЯ Ѓонди,
колЯска  с  камеристками,  лошади  готовы, почтальоны  в  стоптанных сапогах
нетерпеливо ждут, ежась от росы. Ѓыстро перепрЯгают, почтальоны в стоптанных
сапогах  вскакивают  в седла,  вертЯ короткими звонкими  кнутами.  ”ерзен  в
кучерской  одежде,  прощаЯсь,  склонЯетсЯ  с   глубокой  почтительностью,  и
королевские  руки  машут  в ответ  с  безмолвной невыразимой благодарностью;
берлина  баронессы  Љорф  с  французским  монархом удалЯетсЯ  от  него,  как
оказалось, навсегда. Џроворный ”ерзен скачет наперерез к северу, по полЯм, к
Ѓугре, доезжает до  Ѓугре, находит  ожидающего  его немца-кучера с экипажем,
несетсЯ  дальше  и   уезжает  незамеченный  в  безвестную  даль.  Џроворный,
энергичный человек: то, за что он взЯлсЯ, сделано быстро и успешно.
     €так,  значит,  король ”ранции  действительно  бежал?  ‚ эту прелестную
ночь, самую короткую в  году, он бежит и уноситсЯ  вдаль! Ѓаронесса Љорф  на
самом  деле г-жа де  ’урзель - гувернантка  королевских детей, та самаЯ, что
вышла закутаннаЯ  с двумЯ закутанными детьми,  маленьким дофином и маленькой
Madame Royale,  известной  много лет спустЯ под именем герцогини Ђнгулемской
Љамеристка  баронессы Љорф - королева в цыганской шлЯпе. –арственнаЯ особа в
парике и  круглой  шлЯпе в настоЯщее  времЯ  лакей.  „ругаЯ закутаннаЯ дама,
выдаваемаЯ за дорожную  спутницу.  - добраЯ сестра …лизавета;  она поклЯлась
давно,  со  времени восстаниЯ женщин, что только  смерть разлучит ее  с этой
семьей. € вот  они мчатсЯ, но не слишком стремительно через Ѓондийский  лес,
через этот ђубикон в их личной истории и в истории ”ранции.
     ‡наменательные  часы, хотЯ грЯдущее очень смутно!  ‡астанем ли мы Ѓуйе?
—то, если  не застанем!  Ћ ‹юдовик! ‚округ  тебЯ великаЯ спЯщаЯ землЯ (а над
тобой великое  недремлющее  небо):  спЯщий Ѓондийский лес, где длинноволосый
•ильдерик  ’унеЯдец  был  пронзен  мечом¹²,  надо думать,  не без
причин в мире, подобном нашему. ќти остроконечные  каменные башни  -  ђепей,
башни безбожных Ћрлеанов. ‚се  спит,  кроме далеко  разносЯщегосЯ шума нашей
новой берлины.  ‡еленщик  в  болтающейсЯ,  как  на  птичьем  пугале,  одежде
медленно  тащитсЯ  рЯдом  со  своим   ослом,  везущим  раннюю   зелень;  это
единственное существо, которое мы  встречаем. ‚переди, с северо-востока, все
чаще поднимаетсЯ серый предрассветный туман; кое-где  из росистой чащи  леса
птицы  коротким щебетанием приветствуют  восход  солнца.  Ѓледнеют  звезды и
Њлечный  Џуть - уличные фонари Ѓожьего ѓорода.  ‚селеннаЯ, о  братьЯ, широко
распахивает  врата  перед  встающим ‚еликим  ‚севышним  –арем. Ђ ты,  бедный
король ‹юдовик, спешишь, как  и всЯкий смертный, к ‚осточной ‘тране Ќадежды;
и ’юильри с  их королевскими  приемами, и ”ранциЯ, и сама землЯ не более как
нечто  вроде  большой  собачьей конуры,  обитатели которой иногда впадают  в
бешенство.

ѓлава четвертаЯ. Ѓ…ѓ‘’‚Ћ

     Ќо что было  в Џариже  в шесть  часов утра,  когда некий патриотический
депутат,  предупрежденный  запиской,  разбудил ‹афайета и  оба  поспешили  в
’юильри?  ‚оображение  может  представить,  но  слова  бессильны  изобразить
изумление ‹афайета  или растерЯнность,  с какой беспомощный  ѓувьон  таращил
свои стеклЯнистые глаза  Ђргуса, понЯв наконец, что  его камеристка говорила
правду!
     Ћднако следует отметить, что Џариж благодарЯ  верховному  Ќациональному
собранию  в  это подобие  ‘удного днЯ  превзошел самого  себЯ.  Ќикогда,  по
показаниЯм  исторически  достоверных  свидетелей,  не  было   у  него  такой
"внушительной осанки"¹³. ‚се секции заседают "непрерывно", так же
как и  городской  совет,  сделавший  предварительно,  около  10  часов,  три
тревожных выстрела. Ќепрерывно заседает и Ќациональное собрание; оно решает,
что нужно делать; решает единогласно, так  как праваЯ сторона безмолвствует,
напуганнаЯ  фонарем. ђешениЯ  принимаютсЯ быстро и с величавым спокойствием.
ЏриходитсЯ вотировать, ибо дело слишком очевидно, что …го ‚еличество похищен
или "увлечен" силой внушениЯ каких-нибудь неизвестных лиц или лица. —то же в
таком случае требует от нас конституциЯ? ЋбратимсЯ, как мы всегда говорим, к
основным принципам.
     Џо  первому или  второму принципу многое решаетсЯ  быстро: посылают  за
министрами, „ают  им указаниЯ, как исполнЯть в дальнейшем  свои обЯзанности;
допрашивают  ‹афайета  и  ѓувьона,  который  дает весьма  бессвЯзный  отчет,
лучший, на  какой  он способен. Ќайдены письма; одно из них, очень  длинное,
написанное  рукой  королЯ  и  Явно   сочиненное  им   самим,   адресовано  к
Ќациональному собранию. ‚ нем серьезно с детским простодушием излагаютсЯ все
крупные  и  мелкие обиды,  причиненные  …го  ‚еличеству:  Ќеккера  встречают
аплодисментами, а его, королЯ, нет; затем, восстание, недостаток необходимой
мебели в ’юильри, недостаток денег по цивильному листу; вообще потребность в
деньгах,  мебели и порЯдке; всюду анархиЯ; дефицит до сих  пор даже в  самой
малой мере не уменьшен, "не  только не покрыт (comble)" - и вследствие всего
этого  …го ‚еличество  удалЯетсЯ  в  место  свободы,  предоставив  санкциЯм,
федеративным и всЯким прочим клЯтвам вывертыватьсЯ самим, и ссылаетсЯ теперь
- как  бы  думало верховное  ‘обрание, на  что?  -  на  "декларацию двадцать
третьего июнЯ" с ее  "Seul il fera". Ћн один  сделает свой народ счастливым.
Љак будто  это заЯвление уже  не похоронено, и похоронено глубоко, под двумЯ
непреложными   годами,  крушением   и   обломками  всего  феодального  мира!
Ќациональное собрание решает отпечатать это странное собственноручное письмо
и разослать его в восемьдесЯт три департамента с поЯснительными краткими, но
сильными примечаниЯми.  ‚о  все  стороны рассылаютсЯ  комиссары;  необходимо
ободрить   народ,  усилить   армию,  позаботитьсЯ,   чтобы  общее  благо  не
пострадало.  Ђ  теперь  с  величаво-спокойным,  даже  равнодушным  видом  мы
"переходим к порЯдку днЯ".
     ќто величественное спокойствие рассеивает страх народа. ‘веркающие леса
пик,  зловеще ощетинившиесЯ на утреннем солнце, снова исчезают; громогласные
уличные ораторы умолкают или разглагольствуют тише. …сли суждено быть  у нас
гражданской  войне,  так пусть  она  будет.  Љороль  уехал,  но Ќациональное
собрание, ”ранциЯ и мы  остались. Џринимает и народ величавую осанку, и,  он
так же спокоен  и неподвижен, как  отдыхающий  лев.  ’олько  тихое  рыкание,
несколько  взмахов  хвостом  показывают,  что  он  может  сделать! Љазалеса,
например, окружили на улице группы с криками: "Ќа фонарь!", но  национальные
патрули без труда освободили его. “ничтожены  уже  все изображениЯ  и статуи
королЯ, по крайней  мере гипсовые.  „аже самое  имЯ его,  самое слово  разом
исчезает  со  всех  магазинных  вывесок;  королевский  бенгальский  тигр  на
бульварах становитсЯ просто национальным (tigre national)¹⁴.
     Љак велик  спокойно спЯщий народ! Ќаутро люди скажут друг другу: "“ нас
нет королЯ, однако  мы спали довольно  хорошо". Ќазавтра пламенный Ђхилл  де
атле и ’омас Џейн, мЯтежный портной, обильно  заклеЯт  стены  Џарижа своими
плакатами с объЯвлением, что ”ранциЯ должна стать  республикой¹⁵.
Ќужно ли добавлЯть, что и ‹афайет, хотЯ ему и грозили вначале пиками, принЯл
величавую  осанку, самую величавую из  всех? ђазведчики и  адъютанты  спешат
наудачу  на розыски и преследование беглецов; молодой  ђомеф  устремлЯетсЯ в
‚алансьен, хотЯ со слабой надеждой.
     ’аков   Џариж   -  величественно-спокойный  в   своей  утрате.   Ќо  из
"Messageries   Royales"   во   всех  почтовых   сумках   далеко   разноситсЯ
электризующаЯ  новость: наш  наследственный представитель  бежал.  ‘мейтесь,
черные  роЯлисты,  но   только  в  кулак,  чтобы  патриоты  не  заметили  и,
рассвирепев, не  пригрозили  вам  фонарем!  ‚едь  только  в  Џариже  имеетсЯ
величавое Ќациональное  собрание  с его внушительным спокойствием;  в других
местах эту новость могут принЯть  иначе:  с  разинутыми  ртами,  выпученными
глазами,  с панической  болтовней, гневом,  предположениЯми.  Љаждый из этих
невзрачных кожаных дилижансов  с  кожаной  сумкой и словами  "король  бежал"
взбудораживает   на   пути   спокойную   ”ранцию,   превращает   безмЯтежное
общественное  настроение городов и  сел  в трепетное волнение и  смертельный
страх и  затем громыхает далее, как ни в чем не бывало. ‚есть  разноситсЯ по
всем дорогам, до самых крайних границ, пока всЯ ”ранциЯ  не взбудораживаетсЯ
и не превращаетсЯ  (говорЯ метафорически)  в огромного,  злобно  бормочущего
индюка с налившимсЯ кровью гребнем.
     ’ак, например,  кожаное  чудовище прибывает в Ќант поздней ночью, когда
город погружен в глубокий сон. ЏривезеннаЯ весть разом будит всех патриотов,
генерал „юмурье  выходит  из спальни в  халате  и видит, что улица запружена
"четырьмЯ или пЯтью тысЯчами  граждан  в рубашках". Љое-где  мелькает слабый
огонек  сальной свечи,  масса  темных,  растерЯнных  лиц  под сдвинутыми  на
затылок ночными  колпаками, с  развевающимисЯ  полами ночных сорочек ждут  с
разинутыми  ртами,  что  скажет  генерал.  Ђ над ним, как  всегда,  спокойно
вращаетсЯ ЃольшаЯ Њедведица вокруг  ‚олопаса, равнодушнаЯ,  как сам  кожаный
дилижанс. “спокойтесь,  жители  Ќанта: ‚олопас и ЃольшаЯ Њедведица находЯтсЯ
по-прежнему  на своем  месте;  стараЯ  Ђтлантика по-прежнему  посылает  свои
рокочущие волны в вашу ‹уару; водка будет по-прежнему горЯчить ваши желудки;
это  еще  не последний день, но  один из предпоследних. ѓлупцы!  …сли бы они
знали, что  происходит в  эти самые  минуты, также  при  сальных свечах,  на
далеком северо-востоке!
     …два ли кто  находилсЯ в это времЯ в  Џариже или  во  ”ранции в большем
страхе, чем - кто бы вы думали? - зеленоватый ђобеспьер. “двоеннаЯ бледность
с тенЯми,  как у повешенного, покрывает его зеленые черты: он слишком хорошо
понимает,  что патриотам  грозит  ‚арфоломеевскаЯ  ночь, что через  двадцать
четыре часа его не будет в живых. Ћдна достовернаЯ свидетельница слышит, как
он выражает эти ужасные предчувствиЯ  у  Џетиона. ‘видетельница эта  -  г-жа
ђолан,  та,  которую мы видели в  прошлом  году  сиЯющей  на  провозглашении
”едерации  в  ‹ионе.  Џоследние  четыре месЯца  ђоланы находились  в Џариже,
разбираЯ   с  комитетами  Ќационального  собраниЯ   городские  дела   ‹иона,
запутавшегосЯ в  долгах;  за  это  времЯ они видЯтсЯ  со  всеми  выдающимисЯ
патриотами: с Ѓриссо,  Џетионом, Ѓюзо, ђобеспьером и другими.  "‚се  они,  -
говорит  красиваЯ  хозЯйка,  - имели обыкновение  приходить к нам по вечерам
четыре раза в неделю".  ќти люди,  бегающие сегоднЯ более  озабоченные,  чем
когда-либо, утешали  зеленого человека, говорили о плакатах Ђхилла де атле,
о  газете, котораЯ будет называтьсЯ "ђеспубликанец", о приготовлении умов  к
республике.  "ђеспублика?  -  говорит  зеленый  со   своим  сухим,  хриплым,
нешутливым смехом. - —то  это такое?"¹⁷  Ћ неподкупный ђобеспьер!
“видишь, что это!

ѓлава пЯтаЯ. ЌЋ‚Ђџ Ѓ…ђ‹€ЌЂ

     ђазведчики и адъютанты ехали быстрее кожаных дилижансов. Њолодой ђомеф,
как  мы  уже сказали,  ранним  утром отправилсЯ  в ‚алансьен, но обезумевшие
крестьЯне хватают его  дорогой как изменника, как участника заговора и тащат
назад, в Џариж, в городскую ђатушу и  Ќациональное  собрание, которое спешит
выдать ему новый паспорт. ’еперь  даже  и птичье пугало - зеленщик с ослом -
вспоминает о большой новой берлине, виденной им в  лесу  в Ѓонди, и сообщает
об  этом  кому  следует¹⁸.  ђомеф,  снабженный  новым  паспортом,
посылаетсЯ с удвоенной поспешностью по более  надежному следу: через  Ѓонди,
Љлэ и алон, чтобы выследить  по дороге  в Њец новую берлину, скачет во весь
опор.
     ‡лополучнаЯ новаЯ берлина! Џочему  бы королю не уехать  в  какой-нибудь
старой, похожей на  берлины прочих  людей? Љогда бегут ради спасениЯ  жизни,
нечего  обращать  внимание   на  экипаж.  Monsieur  отправилсЯ  на  север  в
обыкновенной дорожной  карете; Madame, его  супруга, - в другой,  по  другой
дороге;  они встречаютсЯ на станции во времЯ смены лошадей, даже взглЯдом не
выдают, что знакомы друг с другом, и достигают  ”ландрии без  всЯких  помех.
‘овершенно так же и почти в тот же час собираетсЯ в путь красавица принцесса
де ‹амбаль  и благополучно достигнет Ђнглии - лучше бы ей там и остатьсЯ! Ќо
ей, прелестной, доброй и несчастной, предназначен страшный конец!
     ‚се бегут  быстро, без помехи,  за исключением новой берлины.  ЋгромнаЯ
кожанаЯ  повозка, можно  сказать галера,  или  судно  Ђкапулька,  с  тЯжелой
буксирной  шлюпкой,  парной  колЯской, с тремЯ желтыми лоцманскими лодками в
виде конных лейб-гвардейских курьеров, бесцельно гарцующих то  впереди, то с
боков  и  только  путающих,  а не направлЯющих, - все это тащитсЯ черепашьим
шагом, замечаемое всеми. Љурьеры лейб-гвардейцы в желтых ливреЯх гарцуют под
стук  копыт  и топочут, преданные,  но глупые,  ни  о чем не  осведомленные.
ЏриходитсЯ останавливатьсЯ: происходит поломка, которую исправлЯют в  ќтоже.
Љороль  ‹юдовик  хочет выйти, поднЯтьсЯ на холм и насладитьсЯ благословенным
солнцем.  Џри одиннадцати  лошадЯх  и двойном  вознаграждении за услуги, при
всем благоприЯтствовании природы оказываетсЯ, что король, спасающий бегством
свою  жизнь,  сделал  за  двадцать  два  часа   безостановочной  езды  всего
шестьдесЯт девЯть  миль! —то за  мешкотность! Ђ ведь  каждаЯ минута  из этих
часов драгоценна: от минут теперь зависЯт судьбы королевства!
     Џоэтому  читатели могут представить себе,  в каком настроении находитсЯ
теперь герцог  уазель в  деревне  Џон-де-‘оммевиль,  в нескольких милЯх  от
алона; он тщетно ждет час за  часом,  а день уже заметно клонитсЯ к вечеру.
уазель выехал из Џарижа тайно за десЯть  часов до назначенного длЯ  отъезда
их  величеств времени; его гусары под командой инженера ѓогела уже здесь длЯ
"сопровождениЯ ожидаемого сокровища",  но часы проходЯт, а берлины баронессы
Љорф  все  нет.  Џо всей  северо-восточной  области,  на  границе ампани  и
‹отарингии,   где   проходит   большаЯ   дорога,   замечаетсЯ   значительное
возбуждение, так как по всему пути от Џон-де-‘оммевилЯ на северо-востоке  до
Њонмеди, по всем деревнЯм и городам, через которые проходит  почтовый тракт,
снуют в ожидании эскорты драгун и гусар - рЯд или цепь военных эскортов,  на
конце  которой  у  Њонмеди  находитсЯ  сам  бравый  Ѓуйе;  это электрическаЯ
грозоваЯ цепь, которую невидимый Ѓуйе, подобно отцу ћпитеру,  держит в своей
руке, - он  знает  зачем! •рабрый Ѓуйе сделал  все возможное  длЯ  человека:
протЯнул свою электрическую цепь военных эскортов вперед, до границы алона;
она ожидает только новой берлины Љорф, чтобы встретить ее, эскортировать и в
случае надобности умчать ее в вихре ружейного огнЯ. € вот эти свирепые воины
расположились  во  всех  почтовых  деревнЯх  Њонмеди и ‘тенэ через  Љлермон,
‘ен-Њенеульд  до  самого Џон-де-‘оммевилЯ, потому что  путь  берлины  должен
лежать через них, минуЯ ‚ерден и  большие города; по  всему этому протЯжению
стоЯт войска и нетерпеливо ждут "прибытиЯ сокровища".
     Џодумайте, что  это за день длЯ бравого  Ѓуйе: быть  может, первый день
новой  славной  карьеры и  во всЯком случае последний  день  старой. ‚ то же
времЯ - и, пожалуй,  еще больше - какой это прекрасный и  страшный  день длЯ
наших  молодых,  породистых  офицеров:  „андуэна,  графа  де  „ама,  герцога
уазелЯ, инженера ѓогела и  им подобных,  посвЯщенных в тайну! Ќо, увы, день
все более  клонитсЯ  к закату, а берлина баронессы не  показываетсЯ.  Џрошло
четыре  часа сверх назначенного времени,  и  все еще  нет берлины.  Џо  всем
деревенским улицам расхаживают роЯлистские офицеры, частенько  посматриваЯ в
сторону Џарижа;  лица их беспечны, но сердца  полны  мрачной заботы; строгие
квартирмейстеры с трудом сдерживают  драгунских солдат, рвущихсЯ в кофейни и
кабаки¹⁹.  ‚оссиЯй же  над  нашим  смущением,  о  новаЯ  берлина;
воссиЯй над нами, как колесница ”еба, новаЯ берлина, везущаЯ судьбу ”ранции!
     ќти военные эскорты были  расставлены по приказанию …го ‚еличества: они
успокаивали воображение королЯ, видевшего в них  надежную опору и помощь, но
на  самом деле только  вызывали  тревогу  и  бесконечные  опасности там, где
раньше  их не было.  ‚сЯкий  патриот в  этих  деревнЯх  на почтовом  тракте,
естественно, спрашивал:  "—то означает этот  топот кавалерии и беспорЯдочные
передвижениЯ войск? Ќеобходимость  эскортировать казенные деньги? Ќо  к чему
эскорт  когда ни один патриот  не  собираетсЯ обкрадывать  нацию? € где ваше
сокровище?" Ѓыло слишком много  маршей, потому что произошла  другаЯ роковаЯ
случайность: некоторые  из  этих военных эскортов прибыли еще  накануне, так
как сначала  было  назначено девЯтнадцатое,  а  не  двадцатое  число,  но …е
‚еличество по той или другой причине сочла за благо изменить его. Ђ имейте в
виду   подозрительность   патриотов,  подозрительность,   в  особенности  по
отношению к Ѓуйе, аристократу! € это  угрюмо-недоверчивое  настроение  имело
возможность накапливатьсЯ и обострЯтьсЯ в течение двадцати четырех часов!
     ‚ Џон-де-‘оммевиль прибытие этих сорока чужих гусаров, ѓогела и герцога
уазелЯ  представлЯет  длЯ всех  необъЯснимую тайну. Ћни уже довольно  долго
пробыли  в  ‘ен-Њенеульде  в  праздном   ожидании,  пока   наконец  тамошние
национальные волонтеры, распалившись гневом и сомнением, "не потребовали  из
ђатуши триста  ружей" и не получили их. Ќо тут случилось  так, что в тот  же
самый момент  вступил  в деревню  с другого  конца капитан „андуан со  своим
отрЯдом из Љлермона. …ще новый отрЯд! Ћднако это довольно тревожно, хотЯ, по
счастью, пока это только  драгуны и французы! ’ак что ѓогела  с его гусарами
пришлось убратьсЯ, и даже поскорее, и  только в Џон-де-‘оммевиле, где ожидал
уазель, он нашел место длЯ привала. Њесто привала на горЯчих углЯх, так как
слухи  об этих гусарах распространЯютсЯ далеко, и жители суетЯтсЯ в страхе и
гневе.  алон высылает  на разведку пикеты  национальных волонтеров, которые
встречаютсЯ  с пикетами, посланными  из  ‘ен-Њенеульды.  "Љто  вы, бородатые
гусары, с чужим, гортанным говором? ђади самого неба, что привело  вас сюда?
Ћхрана казны?" Џикеты разведчиков качают головой. Ћднако  голодные крестьЯне
слишком хорошо  знают, какую  казну хотЯт  охранЯть:  военные  экзекуции  за
аренду,  за  феодальные  подати, которые  ни  один сборщик  податей  не  мог
заставить заплатить!  ќто они знают, и звонит набат с  церковной колокольни,
быстро  оказывающий должное воздействие!  уазель  и ѓогела, если не  желают
ждать, чтобы пожар разлилсЯ по всему краю, должны седлать лошадей и уезжать,
все равно, прибыла ли берлина или нет.
     Ћни так и делают, и набат, по  счастью, прекращаетсЯ. Њедленно едут они
на  восток,  к ‘ен-Њенеульду,  все  еще  надеЯсь,  что лучезарнаЯ  колесница
догонит их. “вы, нет берлины! Ђ уже близко ‘ен-Њенеульд, откуда нас прогнали
поутру "тремЯстами национальными  ружьЯми" и  где, по-видимому, не  особенно
любовно   смотрЯт  и  на  капитана  „андуана  с  его  драгунами,  хотЯ   они
чистокровные  французы; словом,  это такое  место, куда  никто не  осмелитсЯ
войти  во  второй раз под  страхом  взрыва! ‘ тЯжелым  сердцем наш гусарский
отрЯд сворачивает влево; окольными путЯми, через холмы и леса  без тропинок,
избегаЯ ‘ен-Њенеульд и все места, где его уже видели раньше, он направлЯетсЯ
к отдаленной деревне ‚аренн. ‚озможно, что он поспеет туда только к ночи.
     €так,  этот первый  военный  пост  в длинной грозовой  цепи  уехал,  не
принесЯ никакой пользы или только  напортив, и наша  цепь грозит запутатьсЯ!
Ќа большом  тракте  опЯть все  угомонилось  и  воцарилась  тишина, но тишина
чуткаЯ. Џраздных  драгун квартирмейстеры никак не могут удержать от кабаков,
где пьют жадные до новостей патриоты, готовые угощать их. Ћфицеры выходЯт из
себЯ, и топчутсЯ на пыльной дороге, силЯсь сохранЯть внешнее спокойствие,  а
колесница ”еба все не показываетсЯ. Џочему она медлит? ЌевероЯтно, чтобы при
одиннадцати  лошадЯх, при желтых курьерах  и  прочих  благоприЯтных условиЯх
скорость ее  была  ниже скорости  тЯжелого воза: около трех миль в час!  Ђх,
никто не знает даже, выезжала ли она из Џарижа, и  никто  также не знает, не
находитсЯ  ли она в  эту  самую минуту у  краЯ  деревни! € сердца трепещут в
невыразимом смЯтении.

ѓлава шестаЯ. Ѓ›‚€‰ „ђЂѓ“Ќ „ђ“ќ

     ’ем временем день клонилсЯ к концу. “сталые крестьЯне плетутсЯ  домой с
полевых работ;  деревенский  ремесленник с наслаждением ужинает похлебкой из
овощей  или  бредет  на  деревенскую  улицу  глотнуть  вечерней  прохлады  и
послушать новостей.  ‚сюду летнЯЯ вечернЯЯ тишина.  Љрупный  солнечный  диск
стоит еще, пламенеЯ, на крайнем северо-западе,  ибо сегоднЯ его самый долгий
день. ‚ерхушки холмов скоро весело заалеют  Яркой  зарей и шепнут: "Џокойной
ночи!"  ‚  зеленых  оврагах,  на  отбрасывающих  длинные тени  ветвЯх  дрозд
присоединЯет свою веселую песню к  становЯщемусЯ слышнее журчанию ручьев; на
землю  спускаетсЯ тишина.  ЏыльнаЯ  мельница  ‚альми,  подобно  всем  прочим
мельницам, скатывает свои  мешки  и перестает  стучать  и  вертеть колесами.
€стертые жернова в этой земной толчее отработали еще один день и расхаживают
теперь  группами   по   деревне   или   сидЯт  на   гостеприимных   каменных
завалинках²⁰, а  дети их, лукавые бесенЯта,  копошатсЯ  около  их
ног. ‘лабое жужжание дружеской беседы поднимаетсЯ над деревней ‘ен-Њенеульд,
как  и над  всеми другими деревнЯми. Ѓеседа большей частью дружескаЯ, тихаЯ,
потому что даже драгуны - французы и вежливые люди, да и парижско-верденский
дилижанс с своей кожаной сумкой не  прогрохотал еще  здесь, устрашаЯ людские
умы.
     ’ем не менее мы отмечаем одну фигуру у последней двери деревни,  фигуру
в  свободно болтающемсЯ халате.  ќто  †ан Ѓатист  „руэ, здешний почтмейстер,
желчный, холерический человек, довольно опасного  вида, еще  в расцвете лет,
хотЯ он уже отслужил свое времЯ в  драгунах Љонде. ‘егоднЯ  „руэ раздражен с
раннего утра, и  все времЯ гнев  его поддерживалсЯ.  Џоутру гусар ѓогела  из
скупости решил лучше сторговатьсЯ  с хозЯином своей гостиницы, а не  с „руэ,
присЯжным  почтмейстером, относительно найма лошади длЯ отсылки домой своего
кабриолета, и, узнав это, „руэ распалилсЯ гневом,  пошел на  постоЯлый двор,
пригрозил  хозЯину и  никак  не  мог  успокоитьсЯ.  ЌеприЯтный  день во всех
отношениЯх; „руэ - Ярый патриот, он был в Џариже на празднике Џик, а тут эти
солдаты Ѓуйе! —то это означает? ’олько что вытолкали гусар с их  кабриолетом
(будь ему  пусто!),  как  вдруг  ЯвлЯетсЯ „андуан  с драгунами из  Љлермона,
которые слонЯютсЯ по деревне. —его ради? †елчный „руэ в развевающемсЯ халате
входит  и выходит,  смотрит  вдаль  с  той остротой  зрениЯ, которую придает
человеку кипучаЯ злоба.
     Ђ  по другой стороне деревенской улицы прогуливаетсЯ  капитан „андуан с
равнодушным лицом и терзаемым черной заботой сердцем. Ѓерлины баронессы Љорф
нет  как нет! ‚еликолепное солнце садитсЯ в Ярком пламени, и сердце капитана
трепещет в невыразимом опасении.
     Ѓоже! ‚от быстро скачет желтый лейб-гвардеец  курьер, озаренный красным
пламенем  заката!  ’ише,  „андуан,  стой  смирно  с непроницаемо-равнодушным
лицом,  хотЯ   желтый   болван   и  проскакал  мимо   почтовой  станции;  он
расспрашивает,  где она, и приводит в  волнение всю деревню, восхищенную его
нарЯдной  ливреей.  ‚от  с  грохотом подкатывает  и берлина  Љорф  с  горами
чемоданов и с колЯской позади; чудовищнаЯ галера с маленьким Ялботом наконец
добралась  сюда.  ѓлаза  поселЯн  широко  раскрываютсЯ,  как  всегда,  когда
проезжает экипаж, представлЯющий длЯ них  событие. атающиесЯ кругом драгуны
почтительно -  так  хороши желтые ливреи -  подносЯт  руку к каске, и дама в
цыганской  шлЯпе  отвечает со свойственной  ей грацией²¹. „андуан
стоит со  скрещенными  руками  и с  таким презрительно-индифферентным  видом
гарнизонного  офицера, на какой  только  способен  человек,  в то времЯ  как
сердце его готово выпрыгнуть из груди ‹ихо закрученные усы, беспечный взглЯд
который, однако, зорко наблюдает за группами  крестьЯн: они не нравЯтсЯ ему.
ѓлазами  он  говорит  желтому курьеру: "‘корее, скорее!" Ќо желтый болван не
может понЯть  взглЯда и,  бормоча, идет  к нему с расспросами на виду у всей
деревни!
     Ќе дремлет в это времЯ  и почтмейстер „руэ: он входит и выходит в своем
долгополом  халате,  вникаЯ  при   свете  заката  в  то,  что  видит.  Љогда
способности  человека  изощрены  раздражением,  то  это  в иное  времЯ может
повести ко  многому. ќта  дама  в надвинутой на лоб цыганской  шлЯпе, хотЯ и
сидит на передке в экипаже, однако похожа на одну особу, которую мы когда-то
видели не то на  празднике  Џик, не то в другом месте. Ђ этот  Grosse-Tete в
круглой  шлЯпе  и парике,  который,  времЯ от времени  высовываЯсь,  смотрит
назад; сдаетсЯ мне, что он смахивает?.. †ивее, сиер ѓийом, писец „иректории,
принесите  мне   новую  ассигнацию!  „руэ  рассматривает  новую  ассигнацию,
сравнивает портрет на  кредитном  билете с большеголовым человеком в круглой
шлЯпе:  "ЉлЯнусь днем и ночью,  это, можно  сказать, смЯгченное  изображение
того.  ’ак  вот  что означает  это передвижение  войск,  это. фланирование и
перешептывание. Џонимаю!"
     €так, почтмейстер „руэ, пылкий  патриот  и бывший драгун  Љонде, решай,
что тебе следует делать! „а, решай скорее, потому что, смотри, новаЯ берлина
проворно перепрЯжена  и  под  хлопанье  бича  катит дальше!  „руэ  не  смеет
последовать первому побуждению и схватитьсЯ обеими руками за  вожжи: „андуан
отрубил бы ему руки своей саблей. “ наших бедных национальных волонтеров, из
которых здесь не видно ни одного, хотЯ имеетсЯ триста ружей, но  нет пороха;
да к тому же  и у „руэ нет  еще полной уверенности, а  есть только моральное
убеждение. Љак ловкий отставной драгун Љонде, он делает самое благоразумное:
совещаетсЯ по секрету с писцом ѓийомом, также бывшим драгуном Љонде, и, пока
тот седлает двух самых резвых лошадей, пробираетсЯ в ђатушу шепнуть кое-кому
словечко,  а  затем  садитсЯ  с писцом  ѓийомом на лошадей, и оба  скачут на
восток, следом за берлиной, посмотреть, что можно сделать.
     Џока они едут крупной рысью, их моральное убеждение распространЯетсЯ из
ђатуши по  деревне  озабоченным шепотом. Љапитан „андуан  приказывает  своим
драгунам  садитьсЯ на коней,  но, увы! те жалуютсЯ  на продолжительный пост,
требуют  сначала хлеба с сыром, и, раньше  чем эта короткаЯ трапеза кончена,
слух разошелсЯ  уже  по  всей деревне, и  теперь уже не шепчутсЯ,  а кричат,
ревут. ‘пешно  созванные  национальные волонтеры  с  криками требуют пороха;
драгуны колеблютсЯ  между патриотизмом и дисциплиной, между хлебом с сыром и
поднЯтыми  штыками.  „андуан  тайно  передает  свой  бумажник  с  секретными
депешами  старому квартирмейстеру;  даже  конюхи  выходЯт с вилами и цепЯми.
‘трогий  квартирмейстер   вскакивает   на   полуоседланную  лошадь,   саблей
прокладывает  себе дорогу  сквозь  сомкнутые  штыки,  сквозь  патриотические
вопли, проклЯтиЯ и  цепи  и  скачет  как безумный²². Ќемногие  из
солдат следуют за ним, остальные уступают мЯгкому принуждению и остаютсЯ.
     €так, новаЯ берлина мчитсЯ; „руэ и ѓийом скачут вслед за нею, а солдаты
или солдат „андуана -  за  ними; ‘ен-Њенеульд и большаЯ  дорога на несколько
миль в восстании, а наша грознаЯ военнаЯ цепь разорвалась саморазрушительным
образом и, можно опасатьсЯ, с самыми страшными последствиЯми.

ѓлава седьмаЯ. ЌЋ—њ ЏЋђ

     ‚се  это  происходит из-за  таинственных  эскортов  и новой  берлины  с
одиннадцатью лошадьми; "тот, у  кого есть тайна,  должен скрывать  не только
ее, но  и  то, что ему  есть, что скрывать". Џервый военный эскорт уничтожил
сам себЯ, и теперь  возмутЯтсЯ все остальные эскорты вместе с подозрительной
страной, и  все  это разразитсЯ  громом,  который нельзЯ сравнить  с  громом
победы. ‘корее его можно сравнить с первым движением горной лавины, котораЯ,
раз сорвавшись, как  здесь  в ‘ен-Њенеульде, будет нарастать  и катитьсЯ все
дальше и дальше, до  ‘тенэ, с грохотом и дикой  разрушительной силой, пока и
патриоты-крестьЯне, и  жители деревень, и военные эскорты, и новаЯ берлина с
королевской властью не рухнут в бездну.
     ‘пускаютсЯ  густые ночные тени.  Џочтальоны щелкают бичами, королевскаЯ
берлина  проезжает Љлермон, где  полковнику  графу  „ама  удаетсЯ шепнуть ей
слово, и благополучно направлЯетсЯ к  ‚аренну, мчась со скоростью  удвоенных
наградных; какой-то неизвестный всадник - Inconnu a  cheval - кричит хриплым
голосом важные, но нерасслышанные слова в окно мчащейсЯ кареты и исчезает во
мраке²³. Ђвгустейшие путешественники дрожат; тем не менее природа
берет  свое,  и,  переутомленные, все  они погружаютсЯ  в  дремоту! “вы, тем
временем „руэ и клерк ѓийом пришпоривают лошадей, сворачиваЯ ради скорости и
безопасности на проселочные дороги, и  везде  распространЯют  свое моральное
убеждение, которое разноситсЯ по стране, словно крыльЯ птиц.
     € наш строгий  квартирмейстер также  пришпоривает конЯ и, добравшись до
Љлермона, будит спЯщих драгун хриплыми звуками рожка. •рабрый полковник „ама
приказывает части этих  клермонских солдат сесть на  коней, и молодой корнет
ђеми мчитсЯ с несколькими  из них. Ќо патриотическаЯ  магистратура скоро  на
ногах и  в  Љлермоне;  национальные  гвардейцы требуют  патронов, и  деревнЯ
"иллюминируетсЯ" -  патриоты проворно вскакивают  с  постелей,  поспешно,  в
рубашках, зажигают  огонь,  выставлЯют на  окна свечи или  скудные  маслЯные
лампы, пока все не засветилось и не засверкало.
     Џовсюду   camisado,  или  вихрь  рубашек:   начинает   звонить   набат,
деревенские  барабаны  неистово  бьют  сбор.  ‚есь  Љлермон   иллюминирован,
обезумевшие  патриоты  шумЯт  и  грозЯтсЯ!  •рабрый  молодой  полковник „ама
произносит  под это  смЯтение  разъЯренного патриотизма несколько  пламенных
фраз немногим находЯщимсЯ при нем  солдатам: "‚аши  товарищи в ‘ен-Њенеульде
оскорблены!  Љороль  и  страна призывают  храбрых",  затем  пламенно кричит:
"‘абли  на-голо!" Ќо, увы! солдаты только ударЯют по своим эфесам, втискиваЯ
сабли  плотнее в ножны! "‡а мною, кто за королЯ!" - кричит „ама в отчаЯнии и
уноситсЯ с  двумЯ  злополучными  приверженцами  из  низших чинов  в  объЯтиЯ
ночи²⁴.
     Ќочь  беспримернаЯ  в Љлермоне, кратчайшаЯ  в году, замечательнейшаЯ во
всем столетии, достойнаЯ быть названной Ќочью пор!  Љорнет  ђеми и немногие
сопровождающие его сбились с дороги и скачут несколько  часов по направлению
к ‚ердену, потом еще несколько часов по изрезанной заборами местности, через
разбуженные  деревни,  к ‚аренну.  ‡лополучный корнет ђеми; еще  злополучнее
полковник  „ама,  с которым в отчаЯнии едут всего двое  верных солдат! Ќикто
больше из этого клермонского  эскорта не поехал;  из  других же  эскортов, в
других  деревнЯх,  не  поехало даже и столько; лошади, напуганные набатом  и
огнЯми  деревень,  становЯтсЯ  на  дыбы и  выделывают  курбеты,  отказываЯсь
скакать.
     Ђ „руэ с клерком ѓийомом едут,  и народ бежит. ѓогела  и герцог уазель
пробираютсЯ  через  болота,  скачут  вдоль обрывов,  по  камнЯм  в  дремучих
клермонских лесах, где  по дорогам,  где без дорог, с  проводниками;  гусары
попадают в расставленные западни и лежат "по  три четверти часа в обмороке",
а  остальные   отказываютсЯ  ехать   без  них.  —то  за  ночнаЯ  скачка   от
Џон-де-‘оммевилЯ! Љакие тридцать часов с тех пор, как уазель покинул Џариж,
везЯ с собой в  колЯске ‹еонарда, лакеЯ королевы!  ЊрачнаЯ  забота сидит  за
спиной  всадника.  ’ак  скачут  они вспугиваЯ  сову с ее  ветвистого гнезда;
топчут благоуханные лесные травы, осыпаЯ головки с луговых цветов и устрашаЯ
ухо ночи. Ќо чу! должно  быть,  около полуночи, так как даже звезды погасли.
„оноситсЯ  звон набата Ќе из ‚аренна  ли?  ѓусарский  офицер прислушиваетсЯ,
натЯнув  поводьЯ.  "Ќесомненно  пожар!"  €  он  мчитсЯ  еще  быстрее,  чтобы
удостоверитьсЯ.
     „а, благородные друзьЯ, напрЯгающие свои последние силы, это особый род
огнЯ: его  трудно погасить. Ѓерлина баронессы Љорф, изрЯдно  опередившаЯ всю
эту скачущую лавину, прибыла  в маленькую,  бедную  деревушку  ‚аренн  около
одиннадцати  часов вечера, -  прибыла  полнаЯ надежды, несмотрЯ  на  хриплый
шепот незнакомца. ђазве  мы не  миновали  уже все  города? Ћбойденный ‚ерден
осталсЯ  справа от нас? Њы едем некоторым  образом по  следам самого Ѓуйе, и
эта   самаЯ   темнаЯ  из   летних  ночей  благоприЯтствует  нам.  €так,   мы
останавливаемсЯ  на  вершине холма у южного  конца деревни, чтобы  дождатьсЯ
сменных лошадей,  которых молодой Ѓуйе,  родной сын Ѓуйе,  со своим эскортом
гусар  должен  иметь наготове, так как в этой  деревне  нет почты. ’ревожно,
однако, что ни лошадей, ни гусар нет! Ђх, ведь полнаЯ смена сильных лошадей,
принадлежащих  герцогу уазелю, стоит у сена, на  другом  конце  деревни, за
мостом,  а  мы  не  знали  этого.  Љонечно, и гусары дожидаютсЯ, но  пьют  в
тавернах. ‚едь прошло уже шесть часов с назначенного  времени; молодой Ѓуйе,
легкомысленный  юноша,  думаЯ, что  дело на эту ночь отложено, вероЯтно, лег
спать.  € вот нашим неопытным  желтым  курьерам приходите блуждать,  стуча и
спотыкаЯсь,  по  спЯщей  большей частью  деревне: почтальоны не  хотЯт ни за
какие  деньги ехать  дальше на усталых лошадЯх, а тем более без отдыха, нет,
ни за что! Љамердинер в круглой шлЯпе может убеждать их сколько хочет.
     —то за несчастье? "’ридцать пЯть минут", по  часам  королЯ,  берлина не
движетсЯ с места. ЉруглаЯ шлЯпа препираетсЯ со стоптанными сапогами, усталые
лошади  тЯнут  пойло из  муки  с  водой;  желтые  курьеры  бродЯт  ощупью  и
спотыкаютсЯ; молодой  Ѓуйе все это времЯ  спит  в  верхней части  деревни, а
прекраснаЯ упрЯжка уазелЯ стоит у сена. Ќичего нельзЯ поделать, даже обещаЯ
королевскую  награду; лошади  задумчиво  жуют, круглаЯ шлЯпа  бранитсЯ, Ѓуйе
спит. Ќо слышите? ‚о  мраке  ночи как будто  приближаютсЯ усталой рысью  два
всадника. Ћни приостанавливаютсЯ, не  будучи замечены, при виде темной массы
берлины,  около  которой слышатсЯ  ленивое  жеванье и  перебранка,  а  затем
поспешно  скачут в деревню.  ќто „руэ  и  писец  ѓийом.  Ћни  опередили  всю
скачущую лавину, не убитые, хотЯ некоторые  хвастаютсЯ, что гнались за ними.
ЊиссиЯ  „руэ также сопрЯжена с опасностью,  но он -  старый  драгун,  и  все
чувства его работают напрЯженно.
     „еревнЯ ‚аренн погружена во  тьму и сон;  это крайне  неровнаЯ деревнЯ,
похожаЯ  на  опрокинутое  седло,  как и  описывают ее некоторые.  Ћна  спит,
убаюканнаЯ журчанием речки  ќры. ’ем не менее несколько  лучей  приветливого
света падают еще из таверны  "‡олотаЯ рука" (Bras d'Or) на  отлогую базарную
площадь, оттуда доносЯтсЯ грубые голоса пастухов  или  крестьЯн, не успевших
еще допить последней кружки; Ѓонифаций ‹еблан, в белом фартуке, прислуживает
им; картина  в  общем веселаЯ. ‚  эту  таверну "‡олотаЯ рука" входит „руэ  с
весело   сверкающими  глазами  и   незаметно  подзывает  к  себе  ЃонифациЯ:
"Camarade, es-tu bon Patriote?" (•ороший ли ты  патриот?)  "Si, je suis!"  -
отвечает Ѓонифаций.  "‚ таком случае", -  и „руэ горЯчо шепчет, что  нужно и
что слышит один Ѓонифаций²⁵.
     € вот Ѓонифаций ‹еблан засуетилсЯ, как никогда не  суетилсЯ  длЯ самого
веселого пьЯницы. Џосмотрите,  как „руэ и ѓийом, проворные старые драгуны, в
минуту  блокируют внизу  мост  "мебельной фурой, которую  находЯт  здесь"  и
другими кое-как раздобытыми фурами, повозками, бочками, Ящиками и устраивают
такое  заграждение, что ни  одному экипажу  не  проехать.  Љак  только  мост
загорожен,  становитсЯ на  часы  под аркой  ворот в  деревню  ‚аренн  группа
патриотов, состоЯщаЯ из „руэ, ѓийома, ‹еблана,  его брата  и одного или двух
других  ревностных патриотов, разбуженных ими. ‚ общем их около  полудюжины,
все с  национальными  мушкетами;  они  стоЯт тесной  кучкой  у  самых ворот,
дожидаЯсь, когда подъедет берлина баронессы Љорф.
     Ћна  подъезжает.  "Alte  la!"  (‘той!)  ‘веркнули  фонари   из-под  пол
камзолов; сильные руки хватают под уздцы лошадей, и два национальных мушкета
просовываютсЯ в  обе  дверцы  кареты: "Mesdames, ваши паспорта!"  “вы,  увы!
Џеред путешественниками прокурор общины ‘осс, торговец свечами и бакалейщик,
с  официальной бакалейной любезностью, и „руэ со злобной  логикой  и быстрой
сметливостью:  "Џочтенные путешественники, будь они  спутники баронессы Љорф
или  лица еще более высокого сана, быть может, соблаговолЯт отдохнуть у г-на
‘осса до рассвета!"
     Ћ ‹юдовик, о злополучнаЯ ЊариЯ Ђнтуанетта, осужденнаЯ проводить жизнь с
такими  людьми!  ”легматичный  ‹юдовик, неужели ты, до самой  глубины своего
существа, не более как лениваЯ, полуодушевленнаЯ флегма? Љороль, полководец,
державный  франк!  …сли твоему сердцу  дано  когда-либо принЯть какое-нибудь
решение, с  тех пор как оно начало битьсЯ под  именем сердца,  то  пусть это
будет теперь или  никогда в  этом мире. "Ќахальные ночные бродЯги, а если бы
это были особы великого сана? Ђ если бы это был сам король? ђазве король  не
имеет права, которое дано всЯкому нищему, путешествовать беспрепЯтственно по
своим  собственным дорогам?  „а,  это король, и трепещите, узнав это! Љороль
высказалсЯ в этом незначительном деле; и во ”ранции или под престолом Ѓожьим
нет власти,  котораЯ  осмелилась  бы  противоречить. Ќе королЯ  удастсЯ  вам
остановить под вашими жалкими воротами, а его мертвое тело, и вы ответите за
это перед небом и землей. Љо мне, лейб-гвардейцы! Џочтальоны, вперед!" Њожно
представить себе бледный испуг обоих мушкетеров ‹еблан, разинутый рот „руэ и
физиономию прокурора ‘осса,  который растаЯл бы, как  сальнаЯ свеча  от жара
печки. ‹юдовик поехал бы дальше, через несколько шагов разбудил  бы молодого
Ѓуйе,  разбудил бы  сменных  лошадей  и гусар,  затем  триумфальный въезд  с
гарцующими  воинственными  эскортами в  Њонмеди -  и  весь  ход  французской
истории был бы иным!
     “вы, такой  поступок был  не  в характере этого  бедного  флегматичного
человека. …сли б он был на него способен, то французскаЯ историЯ не решалась
бы этими вареннскими  воротами. Ќет, король выходит; все выходЯт из экипажа.
Џрокурор ‘осс предлагает свою руку бакалейщика  королеве и сестре …лизавете;
…го ‚еличество берет  за руки  обоих детей. €  вот они  идут спокойно назад,
через Ѓазарную  площадь,  к  дому  прокурора ‘осса,  поднимаютсЯ в маленький
мезонин,  где  …го  ‚еличество  тотчас же  требует  "прохладительного".  „а,
требует прохладительного, и ему подают хлеб с сыром  и бутылку бургундского;
он  замечает, что  это  лучшее бургундское, какое  ему когда-либо  случалось
пить!
     ’ем  временем  вареннские  нотабли  и  все   мужчины,  чиновники  и  не
чиновники,   поспешно  натЯгивают  панталоны,   хватаютсЯ  за   свои  боевые
принадлежности.  Џолуодетые  обыватели  выкатывают  бочки, тащат  на  дороги
срубленные деревьЯ;  гонцы несутсЯ  во  все четыре стороны, начинает звонить
набат, "деревнЯ  иллюминируетсЯ". ‘транно видеть,  как  ловко действуют  эти
маленькие  деревушки,  напуганные ночной  военной  тревогой. Ћни  похожи  на
внезапно разбуженных  маленьких  гремучих змей,  их колокол гремит и звонит;
глаза их горЯт,  как  сальные свечи или как  у  рассерженной гремучей  змеи;
деревнЯ готовитсЯ жалить. Ѓывший драгун „руэ - наш  инженер и генералиссимус
- храбр, как  ђюи  „иаз. ’еперь или  никогда,  патриоты,  потому что солдаты
идут; избиениЯ австрийцами, избиениЯ аристократами, войны хуже гражданских -
все это зависит от  вас и от этого часа! ЌациональнаЯ гвардиЯ выстраиваетсЯ,
застегнувшись только наполовину; обыватели, как мы сказали, в одних брюках и
нижних юбках выкатывают бочки,  тащат всЯкий скарб, валЯт срубленные деревьЯ
на баррикады; деревнЯ  готовитсЯ жалить.  ‡начит, неистовства  демократии не
ограничиваютсЯ Џарижем?  Ђх  нет, что  бы  ни говорили  придворные;  слишком
очевидно, что  нет. ‘мерть за королЯ превратилась  в смерть за самого  себЯ,
даже против королЯ, если понадобитсЯ.
     €так, наша  скачущаЯ  и  бегущаЯ лавина и  сутолока достигли  бездны  с
берлиной   Љорф   во  главе  и  могут  низвергнутьсЯ  в  нее,  обрушитьсЯ  в
бесконечность! Ќужно ли говорить, какой конский топот раздавалсЯ в ближайшие
шесть часов  вдоль  и поперек? ’опот,  звон  набата, дикое  смЯтение во всем
Љлермоне распространЯютсЯ на  три епископства; драгунские и гусарские  полки
скачут по дорогам и полЯм; национальные гвардейцы  вооружаютсЯ и выступают в
ночной мрак; гул набата повсюду передает тревогу. ‚ какие-нибудь сорок минут
ѓогела и уазель  со своими усталыми гусарами достигают ‚аренна. Ђх, значит,
не  пожар  или  пожар,  который  трудно  погасить!  Ћни перескакивают  через
баррикады, несмотрЯ на сержанта Ќациональной гвардии, въезжают в деревню,  и
уазель  знакомит  своих  солдат  с  настоЯщим  положением дел,  на  что  те
отрывисто отвечают на своем гортанном  наречии: "Der Konig, die Konigin!" Ќа
них,  кажетсЯ,  можно положитьсЯ. ‚ этом  решительном настроении  они  хотЯт
прежде  всего  осадить дом  прокурора ‘осса.  Ћчень хорошо, если бы  „руэ не
распорЯдилсЯ иначе; в  отчаЯнии  он заревел: "Љанониры, к пушкам!"  ќто были
два старых полевых орудиЯ с раковинами, зарЯженных в лучшем случае паутиной;
тем  не менее грохот  их, когда  канониры с  решительным видом подкатили их,
умерил  воинственный пыл гусар  и  заставил  их построитьсЯ  в  почтительном
отдалении.  Ћстальное  сделают кружки вина,  передаваемые  в их рЯд,  ибо  и
германское горло тоже чувствительно. Љогда около  часа спустЯ инженер ѓогела
выходит к солдатам, ему отвечают с пьЯной икотой: "Vive la Nation!"
     —то тут делать? ѓогела,  уазель,  теперь и граф „ама, и все вареннские
официальные  лица  находЯтсЯ при короле, а  король  не может отдать никакого
приказа, ни принЯть какое-нибудь решение; он сидит, как всегда, словно глина
на гончарном круге,  напоминаЯ, пожалуй, самую нелепую из наиболее  жалких и
достойных  прощениЯ  глинЯных  фигур, вращающихсЯ  ныне под  луной. Ћн хочет
завтра  утром  ехать  дальше и  взЯть  Ќациональную  гвардию  с собой,  если
позволит  ‘осс! ЌесчастнаЯ  королева! „вое ее детей лежат на убогой постели,
стараЯ  мать ‘осса  на коленЯх со слезами вслух  молит небо благословить их;
царственнаЯ ЊариЯ Ђнтуанетта неподалеку стоит на коленЯх перед сыном ‘осса и
его  женой среди  Ящиков  со свечами и бочонков  с сиропом -  напрасно!  “же
пришло  три тысЯчи  национальных гвардейцев; немного погодЯ их  будет десЯть
тысЯч, набат распространЯетсЯ, как огонь по сухой степи или еще быстрее.
     Њолодой Ѓуйе,  разбуженный  вареннским  набатом, вскочил  на  лошадь  и
помчалсЯ к своему отцу. ’уда  же едет  в почти  истерическом отчаЯнии  некий
сьер Ћбрио, ординарец  уазелЯ; он  переплывает  темную  реку, так  как мост
блокирован, и так пришпоривает лошадь, словно за  ним гонЯтсЯ по пЯтам  силы
ада²⁶. Ћн проскакивает через деревню „эн и поднимает там тревогу;
в „эне храбрый капитан „елон  и его эскорт в сотню человек седлают лошадей и
уезжают. „елон также ЯвлЯетсЯ в ‚аренн,  оставлЯет  свою  сотню  снаружи,  у
баррикады,  и предлагает  пробитьсЯ  и  освободить королЯ ‹юдовика, если  он
прикажет;  но,  к  несчастью,  "предстоит  горЯчаЯ  работа",  поэтому король
‹юдовик "не дает никаких приказаний"²⁷.
     €так,  набат  звонит,  драгуны  скачут  и, прискакав, ничего  не  могут
сделать: национальные гвардейцы стекаютсЯ, подобно слетающимсЯ воронам: Ќаша
взорвавшаЯсЯ грозоваЯ цепь, падающаЯ лавина или с чем еще можно сравнить эту
систему эскортов, разыгралась не на шутку, теперь она действует уже до ‘тенэ
и  до  самого  Ѓуйе²⁸.  •рабрый  Ѓуйе,  сын  вихрЯ,  сажает  полк
ђуаЯль-Ђллеман на  коней,  произносит  пламенные слова,  зажигающие  глаза и
сердца, раздает  по  двадцати  пЯти  луидоров на  роту. ‘качи, прославленный
ђуаЯль-Ђллеман:  не  на ’юильрийскую  атаку  и  Ќеккер-Ћрлеанскую  процессию
бюстов - сам  король  в  плену,  и  можно завоевать  весь  мир! ’акова ночь,
заслуживающаЯ имени Ќочи пор.
     ‚ шесть часов произошли два событиЯ. Ђдъютант ‹афайета ђомеф, скакавший
во всю  прыть по старой дороге зеленщиков  и  все  ускорЯвший под конец свой
аллюр, по прибытии в ‚аренн  нашел там десЯть тысЯч национальных гвардейцев,
Яростно,   с  неистовством  панического   страха   требующих,  чтобы  король
немедленно   возвратилсЯ   в    Џариж,    дабы   предотвратить   бесконечное
кровопролитие. ‘ другой  стороны, "англичанин ’ом", жокей уазелЯ, спешивший
с  его упрЯжкой, встретилсЯ на  высотах „ана с Ѓуйе. Ќепоколебимое чело Ѓуйе
мрачно, как грозоваЯ туча; громоподобный топот полка  ђуаЯль-Ђллеман несетсЯ
за ними по пЯтам. Ђнгличанин ’ом отвечает как умеет  на короткий вопрос, что
творитсЯ в  ‚аренне, в свою  очередь спрашивает, что ему, англичанину  ’ому,
делать с лошадьми  уазелЯ  и  куда ехать.  "Љ черту!"  -  отвечает громовый
голос,  затем  Ѓуйе,  снова пришпорив  конЯ,  командует королевским  немцам:
"‚скачь!"  - и  с  проклЯтиЯми  исчезает²⁹. ќто  последние  слова
нашего храброго Ѓуйе. ‚ виду ‚аренн,  он осаживает конЯ, созывает офицерский
совет  и  убеждаетсЯ, что все напрасно. Љороль ‹юдовик уехал по собственному
согласию под  повсеместный звон набата, под топот десЯти тысЯч уже прибывших
вооруженных  людей  и,  как  говорЯт,  еще  шестидесЯти  тысЯч,  стекающихсЯ
отовсюду.  •рабрый „елон, даже без "приказаний", бросилсЯ со своей сотней  в
реку ќру³⁰, переплыл  один рукав ее, но не смог переплыть другого
и  стоЯл  мокрый, запыхавшийсЯ, с трудом переводЯ  дух  под градом  насмешек
десЯти  тысЯч,  в  то  времЯ как  новаЯ  берлина,  громыхаЯ,  направлЯлась в
тЯжелый, неизбежный путь к Џарижу. ‡начит, нет помощи на земле;  нет ее и на
небе; в наш век не бывает чудес!
     ‚  эту ночь  "маркиз  де Ѓуйе и  еще  двадцать  один  человек  из наших
перебрались за границу; бернардинские монахи в  Ћрвале, в  ‹юксембурге, дали
им ужин и ночлег"³¹. Џочти безмолвно едет Ѓуйе с мыслЯми, которых
нельзЯ передать речью. Ћн уезжает на север,  в неизвестность, в киммерийский
мрак: на вест-индские острова,  так как с худосочными, безумными эмигрантами
сын  вихрЯ  не  может действовать  совместно,  потом  он уедет в  Ђнглию  на
безвременную стоическую  смерть; во  ”ранцию он  больше  не вернетсЯ.  ‘лава
храброму,  который в  этом  ли,  в другом  ли  споре  представлЯет настоЯщую
сущность,  членораздельно выражающуюсЯ  часть  человеческой  доблести, а  не
хвастливый, бесплотный призрак и болтающую, стрекочущую тень! Ѓуйе - один из
немногих роЯлистских деЯтелей, о которых можно сказать это.
     ’ак  исчезает  и храбрый Ѓуйе из  канвы нашей истории. €сториЯ и ткань,
слабые,  недостаточные  символы  той  великой  таинственной  ткани  и  живой
материи, котораЯ называетсЯ ”ранцузской революцией, в то времЯ действительно
ткавшейсЯ  "на  громко  стучащем  станке  времени".  ‘тарые  храбрецы  с  их
стремлениЯми исчезают из  этой ткани, и  в нее вступают новые - желчные „руэ
со своими стремлениЯми и цветом, как обыкновенно бывает при таком плетении.

ѓлава восьмаЯ. ‚Ћ‡‚ђЂ™…Ќ€…

     €так,  наш  великий  роЯлистский  заговор  бегства  в  Њец  приведен  в
исполнение.  Ћн  долгое  времЯ  находилсЯ  на  заднем плане, как устрашающий
королевский  ультиматум,  и  наконец  выплеснулсЯ  наружу  со  всеми  своими
страшными  последствиЯми,  поистине  не  напрасно. ‘колько хитро  задуманных
роЯлистских  заговоров  и проектов,  один  за  другим,  взорвались,  подобно
пороховым  минам  и громовым ударам,  и ни один из них не разрешилсЯ  иначе!
ЏороховаЯ  мина Seance Royale  23 июнЯ 1789 года взорвалась, как мы  видели,
"через запал",  а впоследствии,  будучи снова зарЯженной богом войны Ѓрольи,
смела  Ѓастилию. ‡атем последовал  банкет  в  Ћпере с  потрЯсанием сабель  и
пением: "Ћ ђичард, о мой король!", вызвавший при содействии голода восстаниЯ
женщин и Ђфину Џалладу в лице девицы ’еруань. •рабрость не всегда полезна, и
счастье  никогда  не  улыбалось  хвастовству.   ‚ооруженнаЯ  кампаниЯ   Ѓуйе
кончилась так же, как и заговор Ѓрольи. Ћдин человек за другим приносЯт себЯ
в  жертву этому  делу, только длЯ  того  чтобы содействовать  его  скорейшей
гибели: на нем словно лежит проклЯтие, от него отреклись небо и землЯ.
     ѓод  назад,  шестого  октЯбрЯ,  король ‹юдовик,  эскортируемый  девицей
’еруань и двумЯстами  тысЯчами человек,  совершал королевский въезд в Џариж,
какого  еще  никогда не  видывали; мы предсказывали ему тогда  еще два таких
въезда,  и,  следовательно,  после этого  бегства в Њец предстоит еще  один.
’еруань не  сопровождает его  на этот  раз, и  Њирабо "не  сидит в одном  из
сопровождающих экипажей". Њирабо  лежит  мертвый в Џантеоне  великих  людей.
’еруань сидит в мрачной австрийской  тюрьме, после того как поехала в ‹юттих
по своим делам и там была схвачена. Ћна лежит в своей тюрьме, слушаЯ хриплый
рокот „унаЯ и вспоминаЯ угасший свет  своих патриотических ужинов. Ћна будет
лично говорить с императором  и вернетсЯ во ”ранцию. Ђ ”ранциЯ лежит  - как?
Ѓыстролетное времЯ сметает великое и малое, и в два года изменЯетсЯ многое.
     Ќо  во всЯком случае сейчас,  говорим  мы, происходит  второй  позорный
въезд в  Џариж,  хотЯ и в сильно измененном виде, но также  на  глазах сотен
тысЯч   свидетелей.   ’ерпение,  парижские  патриоты,  королевскаЯ   берлина
возвращаетсЯ! Ќо  возвратитсЯ  она не  ранее субботы, потому  что  едет  она
медленными  перегонами,   среди   шумно   стекающегосЯ   морЯ   национальных
гвардейцев, числом до шестидесЯти тысЯч,  среди  смЯтениЯ всего народа.  ’ри
комиссара Ќационального собраниЯ  -  знаменитый  Ѓарнав,  знаменитый Џетион,
всеми уважаемый  ‹атур-Њобур - выехали к ней  навстречу; из них  двое первых
едут все времЯ в самой берлине, рЯдом с их величествами, а ‹атур  в качестве
столь  почтенного  человека, про которого все говорЯт  только хорошее, может
ехать и в арьергарде, с г-жой ’урзель и субретками.
     ‚ субботу, около семи часов вечера, в Џариже опЯть толпЯтсЯ сотни тысЯч
людей,  но  теперь народ  не плЯшет  трехцветной  веселой плЯски надежды, не
плЯшет  еще  и неистовой плЯски ненависти и  мщениЯ,  а  молча  выжидает  со
смутными догадками во  взглЯдах и по преимуществу  с  холодным любопытством.
‘ент-Ђнтуанский  плакат возвестил утром, что всЯкий,  кто оскорбит ‹юдовика,
"будет отодран  шпицрутенами, а кто станет рукоплескать ему, будет повешен".
‚от  наконец  эта  изумительнаЯ   новаЯ  берлина,  окруженнаЯ   синим  морем
национальных  гвардейцев  с поднЯтыми  штыками,  медленно  текущим, несЯ ее,
среди  безмолвного сборища сотен  тысЯч голов! ’ри желтых курьера, свЯзанные
веревками, сидЯт наверху; Џетион, Ѓарнав, их величества с сестрой …лизаветой
и „етьми ”ранции сидЯт в берлине.
     ‘мущеннаЯ улыбка или облако  тоскливой  „осады поЯвлЯютсЯ  на  широком,
флегматичном лице  …го  ‚еличества,  который беспрестанно заЯвлЯет различным
официальным лицам то, что и без того очевидно: "Eh bien, me voila" (Ќу,  вот
и Я), и то, что менее  очевидно:  "“верЯю вас,  Я  не  собиралсЯ  пересекать
границу",  и так далее - речи, естественные длЯ  этого бедного коронованного
человека,  но  которых  приличие  требовало   бы  избежать.   …е  ‚еличество
безмолвствует,  взглЯд ее полон печали  и презрениЯ, естественных  длЯ  этой
царственной  женщины. ’ак,  громыхаЯ, ползет позорное королевское шествие по
многим   улицам,  среди   молча  глазеющего  народа,   похожее,   по  мнению
Њерсье³², на  какую-нибудь  процессию  Roi de Basoche  или же  на
процессию  королЯ  Љриспена  с  его герцогами сапожного цеха и  королевскими
гербами кожевенного производства.  ‘ той только разницей, что  эта процессиЯ
не комична; о  нет, свЯзанные курьеры и висЯщий над  нею приговор  делают ее
трагикомичной; она крайне фантастична, но  в то же времЯ и плачевно реальна.
ќто самое жалкое  flebile  ludibrium гаерской трагедии! ЏроцессиЯ  тащитсЯ с
весьма непредставительной  толпой  через многие улицы  в этот  пышный летний
вечер,  потом   заворачивает  и  наконец   скрываетсЯ  от  глаз  зрителей  в
’юильрийском дворце, идЯ навстречу своему приговору,  медленной пытке, peine
forte et dure.
     Џравда, чернь  захватывает трех свЯзанных  веревками желтых  курьеров и
хочет убить  по  крайней  мере их. Ќо наше верховное ‘обрание, заседающее  в
этот великий  момент,  высылает на  помощь депутацию,  и  все успокаиваетсЯ.
Ѓарнав,  "весь  в  пыли", уже  там,  в  национальном  зале,  делает короткое
сдержанное  сообщение.  „ействительно,  нужно сказать,  что  в течение всего
путешествиЯ Ѓарнав был очень деликатен, полон сочувствиЯ и завоевал  доверие
королевы,  которой  благородный  инстинкт  всегда  подсказывал,  кому  можно
доверЯть. ‘овсем иначе  вел себЯ тЯжеловесный  Џетион, который, если  верить
г-же  Љампан,  ел  свой  завтрак,  бесцеремонно  наливаЯ  в  стакан  вино  в
королевской  берлине,  выбрасывал  цыплЯчьи косточки  мимо  самого  носа  их
величеств и на слова королЯ: "”ранциЯ не может быть республикой" -  отвечал:
"Ќет, она еще не созрела". Ѓарнав отныне советник королевы, но только советы
теперь уже  бесполезны, и …е  ‚еличество  удивлЯет  г-жу  Љампан, высказываЯ
почти уважение к Ѓарнаву и  говорЯ,  что  в  день  расплаты  и  королевского
триумфа Ѓарнав не будет казнен³³.
     ‚ понедельник ночью король бежал, в субботу вечером  он возвращаетсЯ, и
как много в течение одной короткой недели сделано им длЯ королевской власти!
ѓаерскаЯ  трагедиЯ  скрылась  в ’юильрийском дворце  в  ожидании "тЯжелого и
жестокого  наказаниЯ". Љоролевскую чету сторожат, свЯзывают, принижают,  как
не принижали  ни одного королЯ. …е сторожат даже в спальнЯх и самых интимных
апартаментах,  и она должна спать  с отворенными дверЯми; синий национальный
Ђргус стоит на страже, устремив взор  на занавеси королевы; даже раз,  когда
ей  не  спитсЯ,  он  предлагает  посидеть  у  ее  изголовьЯ,  и поболтать  с
нею³⁴.

ѓлава девЯтаЯ. Њ…’ЉЂџ ЏЂ‹њЃЂ

     ‚виду всего этого  возникает в высшей степени настоЯтельный вопрос: что
же теперь делать с королем? Ќизложить его! - решительно отвечают ђобеспьер и
немногие идущие напролом.  ‚ самом деле, что  другое,  более разумное, можно
сделать с королем,  который  убегает, которого  нужно караулить  в самой его
спальне,  чтобы он оставалсЯ и управлЯл вами?  …сли  бы ”илипп Ћрлеанский не
был  caput  mortuum*!  Ќо о нем,  умершем, никто теперь  и  не  мечтает.  Ќе
свергайте королЯ; объЯвите его неприкосновенным, скажите, что он был увлечен
чарами enleve, восстановите его  власть, скольких бы  софизMOB и  измышлений
это  ни стоило! - горЯчо  кричат конституционные  роЯлисты всЯкого  сорта, а
равно и чистые роЯлисты, которые отвечают с подавлЯемой страхом злобой и еще
большей страстностью. ’о  же  самое говорЯт  даже  Ѓарнав, оба  ‹амета и  их
сторонники.  Ћни настаивают на этом  со  всей  силой  убеждениЯ,  напуганные
неведомой бездной, на край которой они сами привели себЯ и в которую  готовы
теперь упасть.
     * ђечь идет об эпохе регентства - с 1715 по 1723 г.

     ‘ помощью напрЯженных усилий и ухищрений принимаетсЯ последнее решение,
и  оно  должно быть проведено сильной рукой, если не Ясной логикой.  †ертвуЯ
всей своей с трудом приобретенной популЯрностью, этот знаменитый триумвират,
говорит  ’улонжон,   "снова   поднимает  трон,   который  он   так  старалсЯ
ниспровергнуть, что  равносильно  тому,  как  если  бы  кто-нибудь  поставил
пирамиду на ее вершину", чтобы она стоЯла так, пока ее поддерживают.
     ЌесчастнаЯ ”ранциЯ, несчастнаЯ в  своем короле, королеве и конституции;
неизвестно даже, с чем несчастнее! ‚  чем же заключалась  задача нашей столь
славной  ”ранцузской  революции,  как  не   в  том,  чтобы,  когда  обман  и
заблуждение, долго убивавшие душу, начали убивать  и тело и дошли до предела
банкротства  и  истощениЯ, великий народ  наконец поднЯлсЯ и единогласно, во
имЯ ‚севышнего, сказал: "Ћбмана больше не  будет"? ђазве столько страданий и
кровавых ужасов, перенесенных и еще предстоЯщих в течение грЯдущих печальных
столетий,  не  составлЯют  тЯжелой  цены,  котораЯ уплачена  и  которую  еще
придетсЯ  уплачивать именно  за  это - за  окончательное  уничтожение обмана
среди людей?  Ђ  теперь, о триумвират  Ѓарнава,  неужели же  такое  страшное
напрЯжение должно разрешитьсЯ таким двойным экстрактом заблуждениЯ и обмана,
даже обмана! Ќет, господа члены популЯрного триумвирата, никогда! Ќо в конце
концов что же могут сделать бедные  популЯрные триумвираты и грешные высокие
сенаторы?  Ћни  могут,  если истина чересчур уж  страшна,  спрЯтать  голову,
словно  страусы, под защиту  первой  попавшейсЯ иллюзии и так  дожидатьсЯ  a
posteriori.
     —итатели, видевшие, как в Ќочь пор скакали весь Љлермон и три епархии,
как  дилижансы  превращали всю ”ранцию  в испуганного и страшного индийского
петуха, видевшие город Ќант в одной рубашке, могут представить себе, сколько
усилий понадобилось,  чтобы уладить  такое дело. ђобеспьер на  крайнем левом
фланге,  пожалуй, с Џетионом  и  тощим стариком  ѓупийем,  так  как  и самый
триумвират  распалсЯ,  кричат до  хрипоты,  но заглушаютсЯ  конституционными
воплЯми. Ђ дебаты  и  рассуждениЯ  целой нации, крики во всех газетах "за" и
"против",  раскатистый  голос  „антона,  гиперионовы  стрелы  ЉамилЯ,  удары
непримиримого дикобраза Њарата - подумать только обо всем этом!
     Љак мы часто предсказывали, конституционалисты в массе  отпадают теперь
от џкобинского клуба и становЯтсЯ фейЯнами: они угрожают клубу уничтожением,
после  того как почти  все пользующиесЯ весом  и почетом удалились  из него.
Џетиции  за  петициЯми, присылаемые по  почте  или  приносимые  депутациЯми,
просЯт о суде над королем и о decheance, т. е. о лишении  его  трона, или по
меньшей мере  просЯт о передаче дела в восемьдесЯт три департамента ”ранции.
ЏылкаЯ  марсельскаЯ депутациЯ заЯвлЯет, между  прочим: "Ќаши предки  фокейцы
бросили в  бухту железную балку,  когда впервые высадились здесь на берег, и
скорее эта балка  поплывет  по волнам ‘редиземного морЯ, чем  мы  согласимсЯ
быть рабами". ’ак продолжаетсЯ в течение четырех недель или более, пока дело
еще   не   решено;   эмиграциЯ  с   удвоенной   поспешностью   бежит   через
границы³⁵, ”ранциЯ  кипит, возбужденнаЯ  вопросом  и задачей: что
делать с беглым наследственным представителем?
     Ќаконец в пЯтницу 15 июлЯ 1791 года Ќациональное собрание решает вопрос
в  известном нам отрицательном  смысле.  ‚след за тем театры  закрываютсЯ, с
тумб и переносных стульев начинают изливатьсЯ речи, муниципальные плакаты на
стенах,  напечатанные огромными  буквами, и прокламации оглашаютсЯ при звуке
труб,  "призывают  народ к спокойствию", но  с весьма  слабым результатом. €
вот,  в  воскресенье  17-го происходит нечто  достойное воспоминаниЯ. ‘виток
петиции, в составлении  которой принимали участие Ѓриссо, „антон, кордельеры
и Якобинцы - так как дело  это до бесконечности разбиралось и пережевывалось
и  многие приложили к нему руку, - свиток этот  лежит  теперь  на  виду,  на
деревЯнном срубе  ЂлтарЯ Ћтечества длЯ подписей. Ќе  работающий  в этот день
Џариж,  мужчины  и  женщины,  целый   день  стекаетсЯ  сюда   подписать  или
посмотреть.    Ћко   истории   не    без   интереса   может   видеть   здесь
"утром"³⁶   и  нашу  красавицу  ђолан.   —ерез  несколько  недель
прелестнаЯ патриотка покинет Џариж, хотЯ, быть может, только длЯ того, чтобы
вернутьсЯ.
     Ќо  частью из-за  досады  обманутых  патриотов,  частью из-за  закрытых
театров и прокламаций,  продолжающих оглашатьсЯ при  звуке труб, умы в  этот
день  очень возбуждены. ‚добавок происходит случай, похожий отчасти на фарс,
отчасти  на  трагедию  и достаточно  загадочный,  длЯ того чтобы  еще  более
возбудить всех. ђано утром один патриот  (а  некоторые говорЯт -  патриотка;
истина так и  не открыта), стоЯ  на твердом  дощатом  полу ЂлтарЯ Ћтечества,
чувствует вдруг с  неописуемым изумлением,  что его  подошва просверливаетсЯ
снизу. Ћн быстро, как наэлектризованный, отдергивает подошву  и ногу вверх и
в ту же минуту успевает заметить кончик  шила  или гвоздЯ,  просверливавшего
доску и быстро отдернутого назад! ’айна, может быть, измена? „оска порывисто
срываетсЯ - и что же? „ействительно, тайна, котораЯ не объЯснитсЯ вполне  до
конца мира. „вое мужчин, по виду из простонародьЯ, один с деревЯнной ногой и
с шилом в руке,  лежат под  полом, спрЯтавшись.  Џо-видимому,  они забрались
туда  ночью; при  них  оказалсЯ  запас  провизии, но  "бочки  с  порохом" не
оказалось. ‹ица  их бледны, они притворЯютсЯ спавшими и дают  о  себе  самые
сбивчивые показаниЯ. "Џросто любопытство; они  сверлили, чтобы посмотреть  в
дырку,  может  быть, "с  вожделением", нельзЯ  ли увидеть  что-нибудь с этой
новой точки  наблюдениЯ"  - мало назидательного, как можно себе представить!
Ќо поистине, на какие глупейшие вещи  могут  соблазнить, человека  тупоумие,
сладострастие, случайность и дьЯвол, если из  полумиллиона  праздных людских
голов выберут специально двух!³⁷
     „остоверно, что  два  субъекта  с  шилом налицо. ‡лосчастнаЯ пара!  €бо
результатом  всего  этого  ЯвлЯетсЯ   то,  что  патриоты   в  своей  нервной
раздражительности,  возбуждаЯ  сами  себЯ  предположениЯми,  подозрениЯми  и
слухами, допрашивают снова и снова обоих растерЯвшихсЯ субъектов, тащат их в
ближайший  полицейский  участок,   потом  вытаскивают  оттуда,  одна  группа
вырывает   их   у  другой,  пока  наконец,  в   крайнем  напрЯжении  нервной
раздражительности, патриоты не вешают их как шпионов сьера Њотье. € жизнь, и
тайна их выдавлены из  них  навеки! “вы, навеки! €ли наступит день, когда  и
эти два, по-видимому, ничтожных существа, но все же бывшие  людьми сделаютсЯ
исторической загадкой, и  о  них, как  о †елезной  Њаске (тоже  человеческое
существо, и, очевидно, ничего более), будут  написаны целые диссертации? „лЯ
нас достоверно одно: что у этих людей было  шило, провизиЯ и деревЯннаЯ нога
и что они умерли на фонаре как злополучнейшие глупцы.
     ’аким  образом, подписка продолжаетсЯ при  всевозрастающем возбуждении.
ЏодписалсЯ и  ометт "беглым,  смелым,  несколько косым почерком" (подлиннаЯ
бумага  до  сих  пор  сохранилась   у  антиквариев)³⁸,   и  ќбер,
ненавистный "Pere Duchesne",  "как будто  чернильный  паук  упал на бумагу";
подписалсЯ и конный пристав ЊайЯр, и  много крестов  поставлено не  умеющими
писать. Џариж  стремитсЯ по тысЯчам своих  улиц на Њарсово поле и обратно  в
крайнем возбуждении, вокруг ЂлтарЯ Ћтечества теснитсЯ  толпа подписывающихсЯ
патриотов и патриоток,  тридцать рЯдов скамей и все внутреннее  пространство
амфитеатра   заполнены   зрителЯми,  подходЯщими   и   уходЯщими,  постоЯнно
извергающимсЯ водоворотом мужчин и  женщин  в праздничных  одеждах.  ‚се это
видЯт  некий конституционалист Њотье  и Ѓайи,  удлиненное лицо  которого при
этом зрелище становитсЯ еще длиннее. Ћни не предвидЯт ничего хорошего; может
быть, Decheance и в  конце концов низложение королЯ! Џрекратите  же это, вы,
патриоты-конституционалисты! ‚едь и огонь можно потушить, но только вначале.
     Џрекратить, да,  но как? ђазве  первый свободный народ в  мире не имеет
права  подавать петиции?  Љ счастью или  к несчастью, есть и  доказательство
мЯтежа:  двое  субъектов  повешены  на  фонаре. „оказательство,  о предатель
Њотье! Ќе были ли эти два субъекта посланы сюда тобой, чтоб быть повешенными
и  послужить предлогом  длЯ твоего  кровавого  Drapeau  rouge?  ‚опрос  этот
когда-нибудь  будет  поставлен многими  патриотами, и они  ответЯт  на него,
укрепившись в сверхъестественном подозрении, утвердительно.
     Љак бы то ни было, около половины восьмого вечера простым глазом  можно
видеть следующее: сьер Њотье с муниципальными советниками в шарфах, с синими
национальными патрулЯми, выступающими  рЯдами под бой  барабанов, решительно
заворачивают на Њарсово поле; мэр Ѓайи с вытЯнутым лицом, словно вынуждаемый
печальным  долгом,  несет Drapeau  rouge.  Џри  виде  этого символа военного
закона из  сотни тысЯч глоток поднимаетсЯ в дискантовых  и басовых нотах вой
злобных  насмешек;  но  кровавый  флаг  тем  не  менее,  хлопаЯ  и  трепеща,
приближаетсЯ со стороны улицы ѓро-Љайю  и подступает к Ђлтарю Ћтечества. Ћно
движетсЯ, сопровождаемый все усиливающимсЯ диким ревом, проклЯтиЯми, бранью,
бросанием  камней  и  нечистот  (saxa  et  faeces)  и  треском  пистолетного
выстрела, - все это заключаетсЯ залпом патрулей, наведенными ружьЯми и целым
рЯдом залпов. Љак раз через год и три днЯ наше величественное поле ”едерации
обагрЯетсЯ, таким образом, французской кровью*.
     * ђасстрел 17 июлЯ  1791 г. на  Њарсовом поле имел большое политическое
значение. ‚первые с началом революции одна часть бывшего третьего сословиЯ с
оружием  в руках выступила  против другой.  ЉрупнаЯ буржуазиЯ  силой  оружиЯ
пыталась подавить своего недавнего союзника - народ. ќто был открытый раскол
третьего  сословиЯ.  Џравобуржуазное   большинство  “чредительного  собраниЯ
перешло в наступление против демократии.

     "Џо несчастью,  около  двенадцати  убитых",  - сообщает Ѓайи, считающий
единицами, но патриоты считают десЯтками и даже сотнЯми. ќто  не забудетсЯ и
не проститсЯ. Џатриоты  разбегаютсЯ с воплЯми,  проклЯтиЯми. Љамиль  „емулен
перестает  на сегоднЯ писать в газетах; великий „антон с Љамилем и  ”рероном
летЯт  точно на крыльЯх, спасаЯ свою жизнь; Њарат зарываетсЯ глубоко в землю
и молчит. Џатрули торжествуют еще раз, но это последний.
     ‚от как было  дело с бегством королЯ  в  ‚аренн. ‚от каким образом трон
был опрокинут, а затем победоносно восстановлен, поставленный, как пирамида,
на вершину, и так он будет стоЯть, покуда его можно будет поддерживать.

 * Љнига V. Џ…ђ‚›‰ ЏЂђ‹ЂЊ…Ќ’ * 


ѓлава перваЯ. Џђ€Ќџ’€… ЉЋЌ‘’€’“–€€

     Џочему в последние дни сентЯбрЯ, когда осеннее равноденствие миновало и
серый  сентЯбрь  сменЯетсЯ бурым  октЯбрем, иллюминированы  …лисейские полЯ,
почему танцует и  зажигает  фейерверки Џариж? Џотому что  эти последние  дни
сентЯбрЯ  торжественны;  Џариж  может  танцевать  и  весь  мир с ним: здание
Љонституции завершено!  ‡авершено и даже проверено с целью убедитьсЯ, что  в
нем  нет  никаких  изъЯнов; оно торжественно  передаетсЯ  …го  ‚еличеству  и
торжественно  им принимаетсЯ  четырнадцатого  числа  этого месЯца  под  гром
пушечных  салютов.  €  теперь  этой  иллюминацией,  ликованием,   танцами  и
фейерверками мы обновлЯем новое социальное  здание и впервые  разводим в нем
огонь и дым во имЯ надежды.
     Џересмотр,  особенно  при троне, опирающемсЯ  не  на  основание,  а  на
вершину  пирамиды, представлЯл трудную, щекотливую задачу. Џутем  подпорок и
креплений, так теперь необходимых, кое-что удалось  сделать, но. все же, как
опасаютсЯ, этого  недостаточно. ЉающийсЯ  триумвират  Ѓарнава*,  наши  ђабо,
„юпор, ’уре, а также все  конституционные  депутаты напрЯгали все свои силы,
но  крайне левые шумели,  народ, полный подозрительности, бурно настаивал на
завершении дела, а лоЯльнаЯ праваЯ сидела все времЯ слегка раздраженнаЯ, как
будто дуЯсь и капризничаЯ,  к тому же она не способна была бы помочь, если б
даже и хотела.  290  депутатов торжественно отделились еще  раньше  и вышли,
отрЯсаЯ  прах со своих ног. €так, наша злополучнаЯ лоЯльнаЯ праваЯ  дошла до
такого раздражениЯ и отчаЯниЯ, что готова была  радоватьсЯ  ухудшению  и без
того  плохого  в  надежде,  что  это  скорее  положит  ему  конец  и  вернет
хорошее¹.
     *  ‚ожди фейЯнов Ѓарнав,  „юпор,  ‹амет, как ранее  Њирабо,  вступили в
тайную свЯзь с двором.

     Ћднако, оказываетсЯ, кое-какие маленькие подпорки, где только возможно,
поставлены.  –ивильный  лист  и  личнаЯ  касса  королЯ  были исстари  хорошо
обеспечены.   ЉоролевскаЯ   конституционнаЯ   гвардиЯ,   насчитывающаЯ  1800
преданных солдат из восьмидесЯти трех департаментов, под командой преданного
герцога  Ѓриссака,   не  считаЯ  надежных  швейцарцев,  сама  по  себе   уже
представлЯет  нечто.  ‘тараЯ вернаЯ  лейб-гвардиЯ  действительно распущена и
официально и фактически, и большаЯ ее часть отправилась в Љобленц. Ќо теперь
должны  получить отставку  и  эти  грубые  санкюлоты  Gardes Francaises, или
гренадеры центра; вскоре  и они опубликуют в газетах свой прощальный привет,
не лишенный хриплого пафоса:  "†елаем всем аристократам быть похороненными в
Џариже,  в чем  нам  отказано!"²  Ћни уезжают, эти первые солдаты
революции;   почти  год  судьба   их  окутана  туманом,  пока  их  снова  не
переформируют, переименуют  и  пошлют  сражатьсЯ  против  австрийцев;  затем
историЯ  потерЯет  их  из  виду.   ќто  был  весьма  примечательный  корпус,
занимающий  свое место  в мировой истории, хотЯ  длЯ нас, согласно тому, как
пишетсЯ историЯ, они всего лишь безымЯннаЯ масса людей, косматые гренадеры в
кожаных  поЯсах.  € все же невольно спрашиваешь себЯ: какие аргонавты, какие
спартанцы  выполнили  такую  работу?  Џодумайте только об их судьбе  с  того
майского  утра,   около   трех   лет  назад,  когда  они  безучастно  тащили
д'ќпременилЯ  на  остров Љалипсо, и с того июльского вечера, около  двух лет
назад,  когда они  уже  не безучастно, а с проклЯтиЯми  и  гневом,  нахмурив
брови, дали залп по полку принца де ‹амбеска под командой ЃезанвалЯ. €сториЯ
шлет им прощальный немой привет.
     ’аким образом,  державнаЯ власть  дышит свободнее после того,  как  эти
санкюлотские  сторожевые  собаки,  скорее похожие  на  волков,  посажены  на
привЯзь  и  удалены  из  ’юильри.  „ержавнаЯ власть  охранЯетсЯ  теперь 1800
верными  подданными, которых под различными предлогами можно будет увеличить
постепенно до шести  тысЯч и которые не будут препЯтствовать  путешествию  в
‘ен-Љлу. ЏрискорбнаЯ вареннскаЯ  трещина замазана  и  даже спаЯна кровью  на
Њарсовом  поле за эти два  с лишним месЯца; и действительно, …го ‚еличество,
как   и  раньше,  пользуетсЯ  своими  привилегиЯми,   имеет   право  "выбора
резиденции",  хотЯ  не  без  оснований  "предпочитает оставатьсЯ  в Џариже".
Ѓедный  король,  бедный  Џариж,  вы  оба должны  маскироватьсЯ  сознательно,
облекатьсЯ в видимость правдоподобиЯ  и  фальшь, должны  играть  друг  перед
другом вашу прискорбную трагикомедию, будучи с ней свЯзаны и в общем все еще
надеЯсь, несмотрЯ на отсутствие всЯкой надежды,
     „а,  но  теперь, когда  …го  ‚еличество принЯл  конституцию под  грохот
пушечных салютов, кто же перестал бы надеЯтьсЯ? Ќаш добрый король был введен
в заблуждение,  но  он  желал  добра. ‹афайет ходатайствовал об амнистии,  о
всеобщем   прощении  и   забвении  революционных   прегрешений,  и   отныне,
несомненно,  славнаЯ  революциЯ,  очищеннаЯ  от  всЯкого  мусора, завершена!
„овольно странно и в некоторых  отношениЯх  трогательно, что древний возглас
"Vive  le Roi!"  раздаетсЯ  снова  вокруг  королЯ  ‹юдовика, наследственного
представителЯ  ”ранции. €х величества  едут в  Ћперу, раздают деньги бедным;
даже королева  теперь,  после  принЯтиЯ  конституции,  слышит  одобрительные
голоса.  Џрошлое  да  будет  прошлым!  ’еперь  должна  начатьсЯ  новаЯ  эра!
Љоролевский  экипаж медленно  движетсЯ  по обрамленным  цветными  лампочками
…лисейским ЏолЯм, всюду встречаемый приветствиЯми веселЯщейсЯ толпы. ‹юдовик
смотрит преимущественно на пестрые лампочки  и  веселые группы людей и в эту
минуту  очень доволен. Ќа лице …е ‚еличества "под благосклонной, приветливой
улыбкой можно прочесть глубокую грусть"³Ѓлистающие храбростью  и
остроумием личности прогуливаютсЯ тут же и наблюдают; так, например,  делает
г-жа де ‘таль,  опираЯсь, вероЯтно, на руку своего Ќарбонна.  Ћна  встречает
здесь   депутатов,  которые  создали   эту  конституцию   и  теперь  гулЯют,
обмениваЯсь замечаниЯми и  размышлЯЯ о  том, устоит ли  она.  Ћднако,  когда
мелодичные струны скрипки повсюду звучат  под ритм легких  капризных ног,  а
длинные  рЯды фонариков изливают свои цветные  лучи  и  глашатаи  с  медными
легкими,  проталкиваЯсь  сквозь   толпу,   ревут:   "Grande  acceptation   -
constitution   monarchique"  (‚еликое   решение  -   принЯтие  монархической
конституции),  сынам  Ђдама,  казалось  бы,  вполне  можно надеЯтьсЯ.  ђазве
‹афайет,  Ѓарнав и все конституционалисты не подставили  любезно свои  плечи
под опрокинутую  пирамиду  трона? ”ейЯны,  к которым принадлежит  почти весь
цвет  конституционной  ”ранции,  ораторствуют каждый  вечер со своих трибун,
ведут  переписку  через  все  почтовые  отделениЯ,  доносЯт  на  беспокойных
Якобинцев,  твердо  верЯ,  что   их  популЯрность   скоро  пройдет.   Њногое
неопределенно,  многое  сомнительно;  но  если  наследственный представитель
будет  действовать  умно  и  удачно,  то разве  нельзЯ,  при  сангвиническом
галльском темпераменте надеЯтьсЯ, что плохо ли, хорошо ли все уладитсЯ и то,
чего еще недостает, постепенно будет приобретено и приложено к делу.
     ‚прочем,  повторЯем,  при  созидании  зданиЯ конституции,  особенно при
проверке основ  его,  не было забыто ничего, что могло бы придать  ему новую
силу, укрепить  его и сделать  прочным, даже вечным. „вухгодичный  парламент
под  названием  ‡аконодательного  собраниЯ (Assemblee  Legislative)*  с  745
членами,   выбранными   на  разумных  основаниЯх  исключительно   "активными
гражданами" и даже путем избраниЯ из избирателей наиболее активных, со всеми
привилегиЯми парламента,  будет по собственному усмотрению  собиратьсЯ и сам
себЯ распускать  в случае надобности. Ћн будет наблюдать за администрацией и
властЯми,  обсуждать и определЯть бюджет и  всегда  будет  исполнЯть функции
великого  конституционного  совета, олицетворЯющего собой  по  велению  неба
всеобщую  мудрость  и  национальное  красноречие.  ќтот  первый двухгодичный
парламент, выборы в  который происходили уже с начала  августа, теперь почти
избран.  Ћн  даже  большей частью  уже в  Џариже;  депутаты  его  съезжаютсЯ
постепенно,  с  чувством  приветствуЯ  своего  почтенного  родителЯ  -  ныне
умирающее   “чредительное  собрание,   и  сидЯт   в   галереЯх,  почтительно
прислушиваЯсь,  готовые  приступить к  делу  сами,  лишь только  освободитсЯ
место.
     * 1 октЯбрЯ  1791 года в Џариже начало работу ‡аконодательное собрание,
избранное  на  основе цензовой  избирательной  системы активными  гражданами
”ранции.  Ћно  состоЯло в  своем  подавлЯющем  большинстве из представителей
буржуазной интеллигенции. ”ейЯны  получили  в ‘обрании более 250 мест. Ћколо
350 депутатов составлЯла  самаЯ многочисленнаЯ,  но неустойчиваЯ группировка
депутатов,  формально  не  примыкавшаЯ  ни  к  одной  из борющихсЯ  фракций.
Ѓольшинству  фейЯнов и центра противостоЯло  левое крыло, насчитывавшее  136
депутатов.

     Ќу а как же относительно изменений в  самой конституции? Ћчевидно,  это
один  из  наиболее щекотливых пунктов, так  как  изменениЯ  недопустимы  длЯ
‡аконодательного собраниЯ,  или обыкновенного  двухгодичного  парламента,  а
возможны только длЯ воскрешенного “чредительного собраниЯ, или Ќационального
Љонвента.  Џокойное  верховное Ќациональное собрание обсуждало  этот  вопрос
целых  четыре  днЯ. Ћдни  находили,  что  изменениЯ,  или  по  крайней  мере
пересмотр и новое утверждение, допустимы через тридцать лет; другие  шли еще
дальше, уменьшаЯ срок до двадцати и даже пЯтнадцати лет. ‚ерховное  ‘обрание
остановилось  сначала на тридцати годах,  но  по  более  зрелому размышлению
взЯло свое решение обратно и не назначило никакого  срока, а только наметило
некоторые смутные контуры  определЯющих  этот момент обстоЯтельств и в общем
оставило  вопрос в подвешенном состоЯнии⁴. Ќе подлежит  сомнению,
что Ќациональный Љонвент  может собратьсЯ еще в  течение тридцати лет,  хотЯ
можно  надеЯтьсЯ,  что  этого  не  случитсЯ  и  обыкновенных законодательных
собраний и двухгодичных  парламентов  с их ограниченной компетенцией и, быть
может,  постепенными,  спокойными усовершенствованиЯми  будет достаточно  на
целые поколениЯ или даже на неисчислимые времена.
     „алее, нужно заметить, что ни один из членов “чредительного собраниЯ не
был или не мог быть избран в новое ‡аконодательное собрание. ќти составители
законов мыслили  так  благородно,  кричат  некоторые,  что, подобно  ‘олону,
изгнали даже  самих себЯ! Ћни так  недоверчивы  к людЯм,  кричат другие, что
каждый  коситсЯ  на  другого  и   боитсЯ  дать  другому  превзойти  себЯ   в
самоотвержении! ‚о всЯком случае они неблагоразумны, отвечают все практичные
люди. Ќо обратим внимание еще на одно самоотверженное постановление: ни один
из  них   не  может  быть  министром  королЯ  или  принЯть  хотЯ  бы   самую
незначительную придворную должность до истечениЯ четырех или по крайней мере
(после  долгих прений и пересмотров) до истечениЯ  двух лет!  ’ак предлагает
неподкупный ђобеспьер - ему лично это великодушие недорого стоит, и никто не
смеет дать ему превзойти себЯ. ќто был такой закон, в свое времЯ не  лишний,
который  привел  Њирабо  в сады ‘ен-Љлу под покровом  ночи  к беседе богов и
который помешал многому. Љ счастью  и  к несчастью, теперь нет Њирабо, чтобы
мешать.
     ‚еликодушнаЯ    амнистиЯ,    предложеннаЯ    ‹афайетом,     несомненно,
приветствуетсЯ всеми справедливыми сердцами. ЏриветствуетсЯ также и с трудом
достигнутое единение  с Ђвиньоном,  стоившее  "тридцати бурных  заседаний" и
многого другого, да  будет оно по крайней мере счастливым! ђешено  поставить
статую  ђуссо, добродетельного  †ан  †ака,  евангелиста "Contrat Social". Ќе
забыты  ни  „руэ  из ‚аренна,  ни достойный  ‹атай, хозЯин  старого всемирно
известного ‡ала длЯ игры в мЯч  в ‚ерсале;  каждый из них  получает почетный
отзыв и соответствующее денежное вознаграждение⁵. Џосле того  как
все так мирно улажено и депутации, посольства и шумные королевские и  всЯкие
другие  церемонии  окончены,   после  того  как  король  произнес  несколько
благосклонных слов  о мире и спокойствии, на что члены ‘обраниЯ растроганно,
даже  со  слезами  ответили:  "Oui!  Oui!",  поднимаетсЯ председатель  ’уре,
известный  по  законодательным   реформам,  и  громким  голосом   произносит
следующие достопамЯтные  заключительные слова:  "Ќациональное  “чредительное
собрание  объЯвлЯет,  что  оно  выполнило  свою  миссию   и   заседаниЯ  его
закрываютсЯ". Ќеподкупного ђобеспьера  и добродетельного Џетиона  народ, под
громогласные виваты, несет домой на руках. Ћстальные  спокойно расходЯтсЯ по
своим квартирам. ќто  последний день сентЯбрЯ 1791 года, завтра  утром новое
‡аконодательное собрание приступит к своим занЯтиЯм.
     ’ак,  при  блеске  иллюминированных  улиц  и  …лисейских Џолей,  треске
фейерверков и в веселых развлечениЯх, исчезло  первое Ќациональное собрание,
растворившись,  так  сказать,  в пустоте  времени,  и более  не  существует.
“чредительное  собрание  ушло,  но  плоды  его  деЯтельности  остались;  оно
исчезло, как все собраниЯ людей, как исчезает  и сам человек: все имеет свое
начало и свой конец. Џодобно призрачной реальности, рожденной временем, оно,
как  и все  мы,  уплывает  по реке  времени  все дальше  назад,  но  надолго
сохранитсЯ в памЯти людей. Њного бывало на нашей планете странных  собраний:
синедрионы*, тред-юнионы, амфиктионии**,  вселенские  соборы,  парламенты  и
конгрессы; они собирались и расходились, но более странного сборища, чем это
верховное “чредительное собрание, или с более своеобразной задачей, пожалуй,
не  собиралось никогда. …сли взглЯнуть  на него с расстоЯниЯ, оно  покажетсЯ
чудом. 1200  человек с  евангелием  †ан †ака  ђуссо в кармане собираютсЯ  от
имени миллионов в полном убеждении, что они  "создадут  конституцию";  такое
зрелище - высший  и главный продукт XVIII  столетиЯ -  нашему  миру  суждено
видеть лишь однажды. ‚ремЯ богато чудесами, богато всЯкими несообразностЯми,
и  замечено,  что ни  оно само,  ни одно  из его евангелий не повторЯютсЯ, а
всего  менее  может  повторитьсЯ  евангелие   †ан  †ака.  Ќекогда  оно  было
справедливо  и необходимо, раз таковой стала вера людей; но довольно и этого
одного раза.
     *  ‘инедрион  - высшее  государственное  учреждение  и судилище древних
евреев в €ерусалиме.
     ** ЂмфиктиониЯ - в „ревней ѓреции религиозно-политический союз племен и
городов с общим свЯтилищем, казной, правилами ведениЯ войны.

     ќти  1200 евангелистов †ан †ака составили конституцию,  и небезуспешно.
Ћколо двадцати девЯти  месЯцев сидели они над  нею с переменным  успехом,  с
разными способностЯми,  но  всегда,  смеем сказать, в положении  везомого на
колеснице  Љаррочо,  чудесного знамени  ‚осстаниЯ, на  которое  всЯкий может
взирать   с  надеждой  на  исцеление.  Ћни  видели   многое:  видели  пушки,
направленные   на  них,   затем  внезапно  вследствие  вмешательства   толпы
отодвинутые назад,  видели бога  войны Ѓрольи, исчезающего под грохот грома,
не им  самим произведенного,  среди  поднЯвшейсЯ пыли  рухнувшей  Ѓастилии и
старой,  феодальной  ”ранции. Ћни претерпели кое-что: королевское заседание,
стоЯние  под дождем,  клЯтву в  ‡але  длЯ  игры в мЯч, ночь  под „ухов день,
восстание  женщин.  Ќо ведь и  сделали кое-что. Ћни выработали конституцию и
свершили в то  же времЯ много других  дел:  принЯли в  течение этих двадцати
девЯти месЯцев "две тысЯчи пЯтьсот решений", что в среднем составлЯет по три
в  день, включаЯ и воскресеньЯ! Љак  мы  видим, краткость  иногда  возможна;
разве Њоро де  ‘ен-Њери не пришлось отдать  три тысЯчи приказов,  прежде чем
поднЯтьсЯ со своего места? ‚  этих  людЯх  было мужество (или достоинство) и
некоторого  рода  вера - хотЯ  бы в  то,  что паутина не сукно, и в  то, что
конституциЯ могла  быть выработана. Џаутины и  химеры должны были исчезнуть,
потому что  есть  реальность. Џрочь,  невыносимые,  убивавшие душу, а теперь
убивающие и тело формулы, прочь во  имЯ неба и земли! ‚ремЯ, как мы сказали,
вынесло вперед  этих 1200 человек;  вечность была впереди  их  и  вечность -
позади; они действовали, подобно всем нам, при слиЯнии двух вечностей, делаЯ
то, что  им  было предназначено.  Ќе  говорите, что  сделанное ими -  ничто.
‘ознательно  они сделали кое-что, бессознательно - весьма многое! Ћни  имели
своих гигантов  и своих пигмеев, совершили свое доброе и свое злое дело; они
ушли  и  более  не  вернутсЯ.  Љак  же в таком  случае  не  проводить  их  с
благословением и прощальным приветом?
     Ќа  почтовых лошадЯх, в дилижансах, верхом  и пешком они разбрелись  на
все четыре стороны. Ќе малое их число перешло границы, чтобы влитьсЯ в  рЯды
армии в Љобленце.  ’уда же отправилсЯ, между прочим, и Њори, но впоследствии
удалилсЯ  в ђим,  чтобы облечьсЯ там  в  кардинальский  плюш;  этот любимчик
(последний отпрыск?) „юбарри чувствовал себЯ во лжи так же свободно, как и в
платье. ’алейран-Џеригор, отлученный конституционный епископ, направлЯетсЯ в
‹ондон в качестве королевского посланника невзираЯ на закон о самоотречении,
причем бойкий молодой маркиз овелен*  играет при нем роль  ширмы. ‚ ‹ондоне
же встречаем  и добродетельного Џетиона, который  на  торжественных обедах в
ресторанах выслушивает речи и сам произносит их, чокаЯсь бокалами  с членами
конституционных реформистских  клубов. Ќеподкупный  ђобеспьер  удалЯетсЯ  на
некоторое  времЯ в  родной Ђррас, чтобы провести  там  семь коротких недель,
последних  определенных ему  в  этом  мире длЯ  отдыха. Џрокурор. Џарижского
суда,  признанный   верховный  жрец   Якобинизма,   он  ЯвлЯетсЯ  барометром
неподкупного,  сухого  патриотизма;  его  ограниченнаЯ,  настойчиваЯ  манера
нравитсЯ всем ограниченным людЯм: ведь Ясно,  что этот человек идет в  гору.
Ћн  продает свое маленькое наследство  в  Ђррасе и  в сопровождении брата  и
сестры  возвращаетсЯ  в  Џариж   на  старую  квартиру  у  столЯра  на  улице
‘ент-Ћноре,  рассчитываЯ  на  скромное, но  обеспеченное  будущее длЯ себЯ и
своей  семьи.  Ћ робко решительный, неподкупный, зеленый человек,  знаешь ли
ты, что сулит тебе будущее!
     ‹афайет,  со своей стороны, слагает с себЯ командование, чтобы, подобно
–инциннату**, возвратитьсЯ  к своему  очагу,  но вскоре он снова покинет их.
Ћднако отныне наша ЌациональнаЯ гвардиЯ будет иметь уже не одного командира:
все  полковники  будут  командовать по очереди, каждый по  месЯцу. „ругих же
депутатов г-жа де ‘таль видела "расхаживающими  с озабоченным видом",  может
быть не знающих, что делать. Ќекоторые, подобно Ѓарнаву, ‹аметам  и  „юпору,
останутсЯ в  Џариже длЯ  наблюдениЯ за  новым  двухгодичным  ‡аконодательным
собранием, первым  парламентом, чтобы, если придетсЯ  научить его ходить,  а
двор - направлЯть его шаги.
     * овелен - посланник ”ранции в Ђнглии.
     **  –инциннат  - римский консул времен  ђеспублики,  уйдЯ  в  отставку,
вернулсЯ на свою ферму  в ‘абинах, где занЯлсЯ хлебопашеством. €мЯ его стало
символом республиканской добродетели.

     ’аковы эти люди, расхаживающие с озабоченным видом и едущие на почтовых
лошадЯх и  в  дилижансах,  куда  зовет рок.  ѓигант  Њирабо  спит в Џантеоне
великих людей, а ”ранциЯ? а  …вропа? ѓерольды с медными легкими, разъезжаЯ в
веселой толпе, возглашают:  "Grand  acceptation - Constitution monarchique".
‡автрашний  день,  внук вчерашнего, должен стать,  если  сможет,  похожим на
своего  отца -  день сегоднЯшний.  Ќаше  новое двухгодичное  ‡аконодательное
собрание вступает в свои права 1 октЯбрЯ 1791 года.

ѓлава втораЯ. ЉЌ€ѓЂ ‡ЂЉЋЌЋ‚

     …сли при настоЯщем отдалении времени и пространства даже само верховное
“чредительное собрание, на которое  были  устремлены  взоры  всей ‚селенной,
могло  вызвать  у  нас сравнительно  слабое  внимание,  то  насколько  менее
способно заинтересовать нас  это  бедное ‡аконодательное собрание! Ћно имеет
свои правую  и  левую  стороны,  одну  менее,  другую  более патриотическую;
аристократов здесь уже нет более; оно волнуетсЯ и  говорит, слушает доклады,
читает предложениЯ и законы: исполнЯет в продолжение сезона свои функции, но
историЯ ”ранции, как оказываетсЯ, отражаетсЯ в нем редко  или почти никогда.
‡лосчастное ‡аконодательное  собрание!  Љакое отношение может  иметь  к нему
историЯ? ђазве  только пролить слезу над  ним, почти в  молчании. Џервый  из
двухгодичных парламентов, за которым - если бы бумажнаЯ конституциЯ  и часто
повторЯемые  национальные  ЉлЯтвы  могли  что-нибудь  значить, - за  которым
неразрывно  последовали бы  другие, плачевно исчез еще „о  истечениЯ первого
года, и  за  ним  не  было  второго,  ему  подобного. “вы! Ќаши двухгодичные
парламенты  в  их  бесконечной,  непрерывной  последовательности  и все  это
возведенное   на  трескучих  федеративных  клЯтвах  конституционное  здание,
последний камень на вершину которого был принесен с  танцами и разноцветными
огнЯми,  -  все  это  разлетелось на  куски,  подобно хрупким черепкам,  при
столкновении  событий  и  уже  по  истечении  коротких  одиннадцати  месЯцев
находилось  в  преддверии ада, неподалеку от  луны,  с духами других  химер.
Џусть  они  там и  остаютсЯ  в  меланхолическом  покое до  тех  пор, пока не
понадобЯтсЯ нам длЯ каких-нибудь особо редких целей.
     ‚ообще,  как мало знают себЯ  человек или собрание людей!  ќзопова муха
сидела на  колесе повозки  и восклицала:  "Љакую пыль Я поднимаю!" Ђ великие
правители,  одетые  в  пурпур,  со  скипетрами  и  другими  регалиЯми  часто
находЯтсЯ  во  власти  своих  камер-лакеев,  капризов жен и  детей или  -  в
конституционных странах - во власти статей  ловких журналистов. Ќе говори: Я
этот или тот, и Я делаю  это или то!  ‚едь ты  не знаешь  этого:  ты  знаешь
только название,  под которым это до сих  пор делалось. Ћблаченный  в пурпур
Ќавуходоносор* радуетсЯ,  чувствуЯ  себЯ действительно  императором великого
воздвигнутого  им  ‚авилона,  а  на  самом  деле  он  -   невиданное  дотоле
двуногое-четвероногое  накануне  своего  семилетнего  травоедениЯ!  ќти  745
избранников народа не  сомневались, что они представлЯют первый двухгодичный
парламент   и   призваны  управлЯть   ”ранцией   с   помощью  парламентского
красноречиЯ. Ђ что  они в сущности? €  длЯ чего  собрались? „лЯ неразумных и
праздных дел.
     * Ќавуходоносор II - царь ‚авилонии в 605- 562 гг. до н. э.


     Њногие весьма  сожалеют,  что этот  первый  двухгодичный  парламент  не
включал в себЯ  членов бывшего “чредительного собраниЯ с их знанием партий и
парламентской тактики,  что  таков был  их неразумный самоотрицающий  закон.
Ќесомненно,  старые  члены  “чредительного  собраниЯ  были  бы здесь  весьма
желательны. Ќо с другой  стороны, какие старые или новые члены какого бы  то
ни  было  “чредительного  собраниЯ в  этом подлунном  мире могли бы принести
здесь существенную  пользу?  Џервые  двухгодичные  парламенты  поставлены  в
некотором смысле  над  всЯкой мудростью  -  там,  где  мудрость  и  глупость
различаютсЯ  только  в  степени,  и  гибель   и  разрушение  -  единственный
предназначенный длЯ обоих  конец. Ѓывшие члены  Љонституанты, наши  Ѓарнавы,
‹аметы и другие, длЯ которых была устроена особаЯ галереЯ, где они, сидЯ  на
почетных  местах,   могли   слушать  то,   что   происходило  в  заседаниЯх,
посмеиваютсЯ  над этими новыми законодателЯми⁶, но  мы  этого  не
сделаем!   Ѓедные   745,   посланные  сюда  активными   гражданами  ”ранции,
представлЯют   только  то,  чем  они   могли  быть,   делают   то,  что   им
предопределено. —то они настроены патриотически, это длЯ нас вполне понЯтно.
Ђристократическое  дворЯнство  бежало за  границу  или сидит по своим еще не
сожженным замкам, вынашиваЯ в тиши разные планы; шансы его в  первоначальных
избирательных  собраниЯх  были  весьма слабы. Ђристократы  думали  только  о
бегстве  в   ‚аренн,  о  „не  Љинжалов,  составлЯли  заговор  за  заговором,
предоставлЯЯ народу самому заботитьсЯ о себе; и народ принужден был выбирать
себе таких защитников, каких  мог. Ћн и выбрал, как будет  выбирать  всегда,
"если  не  способнейших  людей,  то  наиболее  способных быть  выбранными!".
Џламенный характер, крайнее патриотическо-конституционное направление  - это
качества, но дар красноречиЯ, искусство в словесной борьбе - это качество из
качеств. Џоэтому неудивительно, что в этом первом двухлетнем  парламенте 400
членов принадлежат к сословию адвокатов или прокуроров. ‘реди них есть люди,
способные говорить, если есть  о чем, и  есть  люди, способные думать и даже
действовать.  ‘праведливость требует признать, что  этот  несчастный  первый
французский парламент не был лишен ни некоторой  талантливости, ни некоторой
честности,  что ни в  том, ни  в другом  отношении он  не стоЯл ниже обычных
средних парламентов,  но  скорее превосходил  их.  ‡аурЯдные  парламенты, не
гильотинированные и не преданные долгому позору, должны  благодарить за  это
не себЯ, а свою счастливую звезду!
     ”ранциЯ, как мы  сказали,  еще  раз сделала что могла: ревностные  люди
Явились сюда с разных сторон навстречу странным судьбам. Џламенный Њакс €нар
прибыл  с далекого  юго-востока;  пламенный  ”оше,  ’е  Deum  ”оше,  епископ
Љальвадосский,  - с далекого  северо-запада. ‡десь уже не  заседает  Њирабо,
который  поглотил бы  все формулы;  наш единственный  Њирабо теперь  „антон,
действующий  еще  за  стенами  парламента  и  называемый некоторыми  "Њирабо
санкюлотов".
     ’ем  не  менее  у  нас  есть  и  дарованиЯ, особенно  наделенные  даром
красноречиЯ  и логики.  Њы имеем красноречивого ‚ерньо, самого медоточивого,
но и самого страстного из публичных ораторов, родом из местности, называемой
†ирондой,  на  ѓаронне;  к несчастью, это  человек,  страдающий леностью: он
будет играть  с детьми в то времЯ, когда должен  строить  планы  и говорить.
ѓорЯчий,  подвижный  ѓюаде,   серьезный,  рассудительный  †ансонне,   милый,
искрЯщийсЯ веселостью молодой „юко*, осужденный на печальный конец  ‚алазе -
все  они  также  из  †иронды  или  из окрестностей Ѓордо;  все  -  пламенные
конституционалисты,  талантливые, владеют  строгой  логикой  и,  несомненно,
достойные  люди;  они  желают установить царство  свободы, но  не  иначе как
гуманными средствами. ‚округ них соберутсЯ другие, с такими же склонностЯми,
и  всЯ  эта  партиЯ получит известность,  на удивление и горесть  мира,  под
именем  жирондистов**.  €з  этой же компании  отметим  Љондорсе,  маркиза  и
философа, потрудившегосЯ  над  парижской  муниципальной конституцией  и  над
дифференциальным исчислением, сотрудника газеты "Chronique de Paris", автора
биографий,  философских   сочинений,  заседающего  теперь   в   двухгодичном
парламенте.  ќтот известный  Љондорсе с лицом римского  стоика  и  пламенным
сердцем  - "вулкан, скрытый под снегом", на  непочтительном Языке прозванный
также mouton enrage, - самое мирное животное, впавшее в бешенство! Ћтметим в
заключение  †ана Џьера  Ѓриссо, которого  судьба  долго  и шумно  трепала  и
швырнула сюда как бы длЯ  того, чтобы покончить с ним. € он также сенатор на
два года,  даже  в настоЯщее времЯ король сенаторов.  Ќеутомимый составитель
проектов, графоман Ѓриссо, назвавший себЯ де ‚арвилль,  ни одному геральдику
неизвестно почему, - может быть, потому, что его отец был искусным кулинаром
и  опытным виноделом  в  деревне  ‚арвилль.  ќтот человек  подобен  ветрЯной
мельнице, постоЯнно мелющей и вертЯщейсЯ по ветру во все стороны.
     *  „юко †ан ”рансуа (1765-1793) - депутат ‡аконодательного  собраниЯ, а
затем Љонвента от департамента †иронда.
     ** ѓруппа депутатов  во главе  с Ѓриссо, редактором газеты "”ранцузский
патриот".   €х   называли   бриссотинцами   или  жирондистами  по   названию
департамента  †иронда,  откуда  был избран рЯд видных депутатов этой группы.
ђаспространение термина  "жирондисты"  на  всю  эту группу  единомышленников
Ѓриссо произошло уже  после  революции. †ирондисты  были  свЯзаны  с богатой
буржуазией  юга и  юго-запада ”ранции и представлЯли интересы провинциальной
торговой, промышленной и отчасти земледельческой буржуазии.

     ‚се эти люди наделены талантами, способностью действовать,  и они будут
действовать и творить даже не без результата, хотЯ, увы, не из мрамора, а из
зыбкого  песка! Ќо самого способного из всех них  мы  еще  не назвали,  или,
вернее,  ему  предстоит  развитьсЯ  в  человека,  имЯ  которого  останетсЯ в
истории. ќто капитан €пполит Љарно, присланный сюда из Џа-де-Љале, - человек
с холодным математическим умом,  с молчаливой,  упорной волей.  ќто железный
Љарно,  строЯщий  планы  на  далекое  будущее,  непоколебимый,  непобедимый,
который окажетсЯ на своем месте в час испытаний. ‚олосы  его  еще черны,  но
поседеют  под  влиЯнием разнообразных  колебаний фортуны, то благосклонной к
нему, то суровой, хотЯ человек этот встретит все с непоколебимым видом.
     ‚ ‘обрании  имеютсЯ и Cote Droit, и группа друзей  королЯ;  в их  числе
‚облан, „юма, почетный  кавалер †окур, которые любЯт  свободу, но под эгидой
монархии  и   безбоЯзненно  высказываютсЯ  в   этом   смысле,  однако  бурно
надвигающиесЯ ураганы сметут  их прочь. ЌарЯду с  ними следует  назвать  еще
нового, ’еодора  ‹амета,  военного,  хотЯ бы только ради двоих  его братьев,
которые одобрительно смотрЯт  на него сверху, с галереи старой Љонституанты.
‘ пеной у рта проповедующие Џасторе*, медоточиво-примирительные ‹амуреты** и
бессловесные, безымЯнные субъекты  во  множестве сидЯт  в умеренном  центре.
Ќалицо и  Cote Gauche, крайнЯЯ леваЯ; она сидит  на верхних скамьЯх,  как на
воздухе или  горе,  котораЯ  превратитсЯ  в  настоЯщую  огнедышащую  гору  и
прославит и ославит, название ѓоры*** на все времена и страны.
     *  Џасторе   Љлод  ќмманюэль,  маркиз   -  генеральный  прокурор-синдик
Џарижского департамента в 1791 г., депутат ‡аконодательного собраниЯ.
     **  ‹амурет   -   конституционный   епископ,  депутат  ‡аконодательного
собраниЯ, а затем Љонвента.
     *** ЌебольшаЯ группа депутатов, политически близких к ђобеспьеру.

     Ќе почет ожидает эту ѓору, но пока еще и не громкий позор. Ћна не может
похвалитьсЯ ни талантами, ни даром  слова или  мысли; единственный дар  ее -
твердаЯ вера, смелость,  котораЯ дерзнет тЯгатьсЯ с  небом и землей. ‚переди
сидЯт три кордельера: пылкий Њерлей из ’ионвилЯ, пылкий Ѓазир, оба адвокаты,
и або, искушенный в ажиотаже, бывший  капуцин. ЏрисЯжный поверенный ‹акруа,
некогда носивший эполеты младшего офицера, наделен могучими легкими и алчным
сердцем.  ‡десь также  и Љутон, мало  задумывающийсЯ над тем, кто  он такой;
из-за   несчастной  случайности  у  него  парализованы  нижние   конечности.
Џо-видимому, он однажды  просидел целую ночь в  холодной тине  вместо теплой
комнатки  своей  возлюбленной,  выгнанный  от  нее,  так  как по  закону она
принадлежала  другому⁷;  и  вот  теперь  и до  конца  своих  дней
принужден  ходить на  костылЯх. ‡десь  и  Љамбон,  в котором дремлет еще  не
развившийсЯ великий финансовый талант к  печатанию ассигнаций, отец бумажных
денег;  в грозный час  он произнесет веское  слово:  "‚ойна - замкам,  мир -
хижинам"  (Guerre aux chateaux, paix aux chaumieres)⁸. ‡десь же и
неустрашимый  обойщик из  ‚ерсалЯ  ‹екуэнтр,  желанное  лицо,  известное  со
времени  банкета в  Ћпере  и  восстаниЯ женщин. Ђ вот  и  ’юрио*, избиратель
’юрио, стоЯвший у бойницы Ѓастилии и видевший, как ‘ент-Ђнтуан поднЯлсЯ всею
массой; многое придетсЯ ему еще увидеть.  Љак последнего и самого  жестокого
из всех отметим старого ђюлЯ**  с его коричневым,  мрачным  лицом и длинными
белыми волосами; он родом эльзасец и лютеранин. ќто человек, которого годы и
книжнаЯ ученость ничему не. научили, который,  обращаЯсь с речью к старшинам
ђеймса, назовет  свЯщенный  сосуд  (дар  небес, из  которого  были  помазаны
•лодвиг  и все  короли) ничего не стоЯщей  бутылкой с маслом  и разобьет  ее
вдребезги о мостовую. “вы, он разобьет вдребезги  многое и в заключение свою
собственную дикую голову пистолетным выстрелом и так кончит свою жизнь.
     * ’юрио де  ла  ђозьер -  адвокат, депутат ‡аконодательного собраниЯ, а
затем Љонвента от департамента Њарна.
     **   ђюль   ”илипп   (1737-1795)  -   протестантский  пастор,   депутат
‡аконодательного собраниЯ, а затем Љонвента от департамента Ќижний ђейн.

     ‚от какаЯ раскаленнаЯ лава клокочет  в недрах этой ѓоры, неведомаЯ миру
и самой себе! Џока это еще совсем обыкновеннаЯ гора, отличающаЯсЯ от равнины
главным  образом своей большей  бесплодностью  и  пустынным видом;  все, что
может заметить внимательный наблюдатель, так это  то, что она куритсЯ. Џока,
как мы сказали, все еще так прочно, так мирно,  что кажетсЯ,  будто  и времЯ
ничего не может изменить. ђазве не все любЯт свободу и конституцию? Љонечно,
все,  хотЯ и  в разной  степени. Ќекоторые,  как кавалер †окур  и его праваЯ
сторона, любЯт свободу меньше,  чем королЯ,  если бы пришлось сделать выбор;
другие, как Ѓриссо и его леваЯ сторона, любЯт свободу больше, чем королЯ. €з
последних иные  любЯт  свободу даже больше, чем самый  закон, другие же - не
больше.  Џартии будут развиватьсЯ, но как - это еще никому не известно. ‘илы
действуют  в этих людЯх и вне их; несогласиЯ  переходЯт в оппозицию, котораЯ
все более разрастаетсЯ и превращаетсЯ в непримиримую борьбу  не на  жизнь, а
на  смерть,  пока  сильный не будет уничтожен  более сильным,  а тот  в свою
очередь -  сильнейшим. Љто может предотвратить это? †окур и  его монархисты,
фейЯны или  умеренные; Ѓриссо  и его бриссотинцы,  Якобинцы или жирондисты -
все они, подобно трио кордельеров и всем вообще людЯм, должны делать то, что
им предопределено, и на предопределенном пути.
     €  как  подумаешь, какаЯ судьба ожидает  этих злополучных семьсот сорок
пЯть  совершенно непредвидимо длЯ них  самих! ЌайдетсЯ ли хотЯ бы одно столь
жестокое сердце, которое  не  пожалело бы их? €х  сокровенным  желанием было
жить  и  действовать  в  качестве первого  французского  парламента и ввести
конституцию в действие.  ђазве  не  прошли они тотчас после  избраниЯ  через
самые трогательные конституционные церемонии, почти исторгавшие у них слезы?
„венадцать  старейших  из  них  были  посланы   торжественно  принести  саму
конституцию,  печатную   Љнигу   ‡акона.   Ђрхивариус  Љамю,   бывший   член
“чредительного собраниЯ, и  двенадцать старейших  входЯт с  военной помпой и
музыкой,   несЯ   божественную  книгу;  и  председатель,   и  все   сенаторы
‡аконодательного собраниЯ, положив на нее руку,  по очереди приносЯт присЯгу
под  приветственные возгласы и сердечные  излиЯниЯ, сопровождаемые  всеобщим
троекратным ура⁹.  ’ак начинают  они свои  заседаниЯ.  Ќесчастные
люди! ‚  тот  же самый день  король довольно сухо  принЯл их депутацию;  она
обижена  выказанным  ей  пренебрежением и  не  может  не  сетовать  на  это,
вследствие чего  наш только что ликовавший и присЯгавший первый парламент на
следующее же утро  считает себЯ  обЯзанным реагировать  на обиду и принимает
антикоролевское решение относительно того,  как он, со своей стороны, примет
…го ‚еличество. ђешают, что они не должны называть его более Sire (государь)
по долгу, а  только когда сами захотЯт так  величать его. Ќо на следующий же
день это решение беретсЯ обратно, как слишком опрометчиваЯ  пустаЯ болтовнЯ,
хотЯ и вызваннаЯ поведением королЯ.
     Ѓурное,   но   благонамеренное  ‘обрание,   только  слишком  легко  оно
воспламенЯетсЯ, в нем постоЯнно  летают искры.  ‚сЯ его  историЯ есть череда
вспышек  и  ссор при  искреннем  желании выполнить  свою  миссию  и  роковой
невозможности сделать это. Ћговоры, порицаниЯ министрам королЯ, воображаемым
и  истинным  изменникам;  пылкаЯ  злоба  и  громы  против отвечающих  громам
эмигрантов;   страх  перед   австрийским  императором,  перед   "австрийским
комитетом" в самом  ’юильри;  Ярость и  непрестанный страх,  опрометчивость,
сомнениЯ  и  смутнаЯ растерЯнность!  Ћпрометчивость,  говорим мы, и, однако,
конституциЯ принЯла меры против  нее. Ќи один закон не может пройти, пока не
будет  напечатан  и прочитан три  раза  с промежутками  в  восемь  дней, "за
исключением тех случаев, когда ‘обрание наперед решает, что дело спешное". €
оно строго соблюдает конституцию,  никогда  не забываЯ сказать:  принимаЯ во
внимание одно и принимаЯ во внимание другое, а также и на основании третьего
‘обрание постановлЯет ("qu'il y a  urgence"); a решив, что данный случай "не
терпит отлагательства",  оно вправе постановить  неотложное  принЯтие  любой
безрассудной меры. ‚  течение  одиннадцати месЯцев  принЯто,  как высчитали,
более   двух  тысЯч  резолюций¹⁰.  Ќаходили,   что  “чредительное
собрание работало слишком поспешно, но эти спешат втрое больше. Џравда, само
времЯ летит  с  утроенной  быстротой,  а  они  должны  идти  с  ним в  ногу.
Ќесчастные 745  избранников! Ћни  истинные патриоты, но из  слишком горючего
материала; посаженные в огонь, они и брызжут огнем: это сенат,  состоЯщий из
трута и ракет, в мире бурь, где постоЯнно летают гонимые ветром искры.
     ‘ другой стороны, как подумаешь, забежав на несколько месЯцев вперед, о
сцене,  называемой  Baiser  de  l'amourette!  Ћпасности,  угрожающие стране,
сделались неизбежны,  неизмеримы;  Ќациональное собрание - надежда ”ранции -
раскололось.  €  вот,   ввиду  такого   бедственного  положениЯ  поднимаетсЯ
медоточивый  аббат  ‹амурет,  новый  лионский  епископ,  - фамилиЯ  которого
(l'amourette)  значит  "любовнаЯ  интрижка",  -  встает  и  с  патетическим,
слащавым  красноречием  заклинает  всех высоких  сенаторов  забыть  взаимные
распри и неудовольствиЯ, принести новую  присЯгу и соединитьсЯ, как  братьЯ.
‚след за тем  все они  при восторженных криках обнимаютсЯ и клЯнутсЯ.  ‹еваЯ
сторона смешиваетсЯ  с правой;  бесплоднаЯ гора  спускаетсЯ, на  плодоносную
равнину.  Џасторе в  слезах  лежит в объЯтиЯх  Љондорсе, обиженный на  груди
обидчика,  и  все  клЯнутсЯ,  что тот,  кто  пожелает двухпалатной  монархии
фейЯнов,  или  крайней Якобинской республики,  или  чего-либо иного,  помимо
конституции,  и  только  ее,  будет  предан вечному  проклЯтию¹¹.
’рогательное зрелище ! Ќо уже  на следующее утро они принуждены, побуждаемые
роком, снова  ссоритьсЯ,  и  их  возвышенное примирение  в насмешку  названо
Baiser de l'amourette, или поцелуем „алилы.
     Џодобно злополучным братьЯм  ќтеоклу и Џолинику*, они обнимаютсЯ,  хотЯ
напрасно;  плачут,  что им не  суждено любить,  а суждено ненавидеть и  быть
убийцами  друг друга! €ли же их можно уподобить кобальдам, которым волшебник
приказал под страхом наказаниЯ сделать более трудное дело, чем свить веревку
из песка, - "пустить  в ход конституцию". …сли бы  только конституциЯ хотела
двигатьсЯ! “вы! ЉонституциЯ  не  желает  тронутьсЯ с  места! Ћна  все падает
ничком, и они с трепетом опЯть поднимают ее: иди же,  золотаЯ конституциЯ! -
ЉонституциЯ не желает идти. "Џойдет, клЯнусь!" - сказал  добрый дЯдЯ ’овий и
даже  выругалсЯ.  Ќо  капрал грустно  возразил:  "Ќикогда  не пойдет на этом
свете".
     * ќтеокл и  Џолиник  (греч, миф.)  - сыновьЯ ќдипа, между  которыми шла
братоубийственнаЯ война из-за власти  в ”ивах.  ќту войну  навлек на сыновей
ќдип, проклЯв их за строптивость и непочтительность.

     ЉонституциЯ,  как мы  часто  говорили,  только тогда станет  двигатьсЯ,
когда она отражает если не  старые  привычки и верованиЯ принимающих ее, то,
несомненно,  их права  или, еще лучше, их силы, ибо  не ЯвлЯютсЯ  ли эти оба
понЯтиЯ  при правильном  толковании одним и тем же? ‘тарые  привычки ”ранции
отжили, ее новые права и силы еще не определились или определились только на
бумаге и в теории и не могут быть  ни в каком  смысле установлены,  пока  не
подвергнутсЯ  испытанию, пока она не померитсЯ силами  в жестоком  бою не на
жизнь, а  на смерть,  хотЯ бы и в  противоестественных судорогах безумиЯ,  с
кнЯзьЯми и властЯми, высшими и  низшими, внутренними и внешними, с  землей и
адом и самим небом!  ’огда  все определитсЯ.  ’ри условиЯ ЯвлЯютсЯ скверными
предзнаменованиЯми длЯ развитиЯ  этой  французской  конституции:  во-первых,
французский  народ, во-вторых, французский король и,  в-третьих, французское
дворЯнство и соединеннаЯ …вропа*.
     *     €меютсЯ    в    виду    правительства     и    правЯщие     круги
феодально-абсолютистских  государств  …вропы  и  буржуазно-аристократической
Ђнглии.  Ќад  сколачиванием  контрреволюционной коалиции  -усердно трудились
Џитт, …катерина II, прусский, австрийский, шведский монархи и их дипломаты.

ѓлава третьЯ. Ђ‚€ЌњЋЌ

     Ќо  оставим  общие  соображениЯ  и  перейдем  к  дальнейшему  изложению
событий. —то за странности происходЯт на далеком  юго-западе, куда теперь, в
конце октЯбрЯ,  обращены  все взоры? ’рагический  пожар,  давно дымившийсЯ и
тлевший без видимого огнЯ, вспыхнул там Ярким пламенем.
     ѓорЯчаЯ  южнаЯ  провансальскаЯ  кровь!   “вы,  как  уже  было  сказано,
столкновениЯ  на пути  свободы неминуемы; их порождает разность направлений,
даже разность скоростей  в одном и  том же направлении!  €стории,  занЯтой в
другом месте,  некогда было  обратить внимание на  многое  из происходившего
здесь: на беспорЯдки в ћзесе и в Ќиме из-за столкновений между протестантами
и  католиками,  между  патриотами  и  аристократами;  на  смуты  в  Њарселе,
Њонпелье,  Ђрле;  на  лагерь  аристократов  в  †алесе,  на это  удивительное
полуреальное, полуфантастическое образование, то тающее в бледном тумане, то
снова (преимущественно  в воображении)  вспыхивающее багровыми красками;  на
эту  магически-грозную "аристократическую  картину войны, снЯтую с натуры!".
‚се  это  был  трагический, смертоносный пожар,  с  заговорами  и  мЯтежами,
смЯтением  днем  и  ночью,  но пожар  без пламени,  не  светЯщий,  никем  не
замеченный, но который, однако, теперь нельзЯ обойти вниманием.
     ќтот скрытый пожар был сильнее всего в  Ђвиньоне  и в графстве ‚енсенн.
Џапский  Ђвиньон с  его  замком,  круто поднимающимсЯ  над  ђоной,  -  очень
красивый  город;  он  утопает  в  пурпуровых  гроздьЯх  виноградников  и   в
золотисто-оранжевых   рощах,  почему   старому  безумному  рифмоплету  ђене,
последнему  суверену  Џрованса,  и вздумалось  передать  его папе  и золотой
тиаре, а не ‹юдовику XI  с оловЯнной девой на ленте шлЯпы. ќто привело  и  к
добру, и ко злу! Џапы,  антипапы, с их великолепием, жили в этом Ђвиньонском
замке, так круто поднимающемсЯ над быстрой ђоной; ‹аура де ‘ад* ходила там к
обедне, а  ее Џетрарка  меланхолически  играл на  скрипке и  пел  вблизи,  у
фонтана ‚оклюз. ’ак было в старину.
     *  ‹аура  де  ‘ад  (1308-1348) - возлюбленнаЯ Џетрарки,  воспетаЯ  им в
"Љанцоньере"; согласно преданию, она. была погребена в Ђвиньоне. ‚ 1309-1370
гг. Ђвиньон был постоЯнным местом пребываниЯ пап (авиньонское пленение паи).

     Ђ  теперь,  несколько столетий  спустЯ, в  эти  новые времена от одного
росчерка пера безумного рифмоплета ђене происходит то,  что мы видим: †урдан
Coupe-tete   (ѓоловорез)    идет   военным   походом   осаждать   Љарпантра,
предводительствуЯ  армией  от трех до пЯтнадцати тысЯч  человек,  называемых
авиньонскими   разбойниками,  -   титул,   который  они  сами  принимают   с
прибавлением эпитета: "храбрые  авиньонские  разбойники!"  ’ак оно  и  есть.
Џалач †урдан бежал туда от следствиЯ в атле после восстаниЯ  женщин и начал
торговать мареной, но времена  стоЯли такие, что всем было не до красок, так
что †урдан закрыл свою лавочку и вознессЯ  высоко  надо всеми, потому что он
был  создан длЯ  этого.  ЉирпичнаЯ  борода  его сбрита,  жирное  лицо  стало
медно-красным и усеЯно  черными угрЯми. ‘иленово чрево раздулось  от водки и
привольной жизни; он  носит синий  мундир с эполетами, "огромную  саблю, два
кавалерийских пистолета, засунутые за поЯс, и два других, поменьше, торчащие
из карманов", называет себЯ генералом и тиранит  людей¹². Џодумай
об одном  этом факте, читатель, и о том, какого рода факты  должны были  ему
предшествовать и сопутствовать! ‚от какие вещи происходЯт из-за старого ђене
и  из-за  возникшего  вопроса:  не   может  ли  Ђвиньон  теперь   совершенно
отмежеватьсЯ от папы и стать свободным французским городом?
     ‘муты продолжались около  двадцати  пЯти  месЯцев. ‘кажем,  три  месЯца
раздоров, потом семь месЯцев Ярости, наконец, в  заключение около пЯтнадцати
месЯцев   сражений   и   даже   повешений.   “же   в   феврале   1790   года
паписты-аристократы  поставили в знак предостережениЯ четыре виселицы, но  в
июне народ восстал и с жаждой возмездиЯ заставил городского палача исполнить
свою  обЯзанность  по  отношению  к  четырем аристократам,  которые  и  были
повешены,  по одному папскому Ђману на каждой папской виселице.  ‡атем пошли
авиньонские эмиграции  -  паписты-аристократы эмигрировали  за  реку ђону, -
смещение  папского консула, бегство, победа,  возвращение  папского  легата,
перемирие,  новое нападение  и  сражениЯ  с переменным  успехом.  Џосылались
петиции  в Ќациональное собрание, собирались конгрессы городских управлений:
шестьдесЯт с лишним  городских  управлений подали  голоса за присоединение к
”ранции  и благословлЯли свободу, тогда как представители  около  двенадцати
меньших  городов под влиЯнием аристократов  вотировали в обратном  смысле, и
все  это  с  криками и раздорами! Ћкруг восстал  на  -округ, город на город:
Љарпантра, долго соперничавший с Ђвиньоном, теперь в открытой с ним войне, и
†урдан Coupe-tete, после  того как первый генерал  был убит во времЯ мЯтежа,
закрывает свою лавку с красками и открыто, с осадной артиллерией, а главное,
с шумом и гамом в течение двух месЯцев на глазах всего мира держит со своими
"храбрыми   авиньонскими   разбойниками"  соперничающий  город   на  осадном
положении.
     ’ут,  несомненно,  совершались   геройские  подвиги,  прославленные   в
приходской истории, но неизвестные истории всемирной. Њы видим, как виселицы
воздвигаютсЯ  с той и с другой стороны и несчастные трупы болтаютсЯ  на  них
дюжинами  в  рЯд; злополучного  мэра  ‚езона хоронЯт еще живым¹³.
†атва  не снимаетсЯ с плодородных полей; виноградники потоптаны, всюду царЯт
кроваваЯ  жестокость,  безумие всеобщей Ярости  и  ожесточениЯ. ђазрушение и
анархиЯ повсеместны: все охвачено сильнейшим пожаром, но пожаром без зарева,
издали невидным! ‚ заключение  “чредительное собрание, пославшее  в  Ђвиньон
комиссаров,    выслушав   их¹⁴    доклады,   прочитав    петиции,
продебатировав целые месЯцы, с августа 1789 года, и "потратив в общем на это
дело тридцать заседаний", торжественно  постановлЯет четырнадцатого прошлого
сентЯбрЯ, что город Ђвиньон  и  графство составлЯют одно целое с  ”ранцией и
что его свЯтейшеству папе будет уплачено справедливое вознаграждение.
     ‡начит,  все прощено и покончено?  “вы, если безумие  Ярости проникло в
кровь  людей  и  виселицы воздвигались и  с  этой и с той стороны, что могут
сделать пергаментный декрет и амнистиЯ ‹афайета? ‡абывчиваЯ ‹ета течет не по
земле! Џаписты-аристократы и патриоты-разбойники все еще  ЯвлЯютсЯ  друг длЯ
друга  бельмом на  глазу, они постоЯнно подозревают  других  и подозреваютсЯ
сами  во  всем,  что  бы  они  ни  делали  и   ни  предпринимали.  ‚ерховное
“чредительное  собрание  разошлось  всего  две  недели назад,  как  вдруг, в
воскресенье  16  октЯбрЯ 1791 года, утром, не вполне  потушенный пожар снова
вспыхивает  Ярким   пламенем.  ЏоЯвлЯютсЯ   антиконституционные   воззваниЯ,
рассказывают, что статуЯ Њадонны  покраснела и проливает слезы¹⁵.
Џоэтому  в  то  же  утро  патриот ‹'ќскюйе,  один  из  наших "шести правЯщих
патриотов",  посоветовавшись  со своими  братьЯми  и  с генералом  †урданом,
решаетсЯ отправитьсЯ  в церковь вместе  с одним или двумЯ  приЯтелЯми не длЯ
того, чтобы  прослушать обедню, чему  он  придает мало значениЯ, а длЯ того,
чтобы  увидать всех  папистов вместе и сказать им слово увещеваниЯ,  а также
чтобы  посмотреть  на эту плачущую  Ѓогоматерь, находЯщуюсЯ в той  же церкви
кордельеров. ђискованное поручение,  имевшее  фатальный  исход! Љаково  было
слово  увещеваниЯ,  произнесенное  ‹'ќскюйе, этого  историЯ не сообщает,  но
ответом на него был пронзительный вой аристократических папских богомольцев,
среди  которых  было  много женщин. ЏоднЯлись тысЯчеголосые  крики и угрозы,
перешедшие, так как ‹'ќскюйе не бежал, в тысЯчерукие  и тысЯченогие  тычки и
удары,  сопровождавшиесЯ  уколами  стилетов,  игл,  ножниц и  других  острых
инструментов, какими пользуютсЯ  женщины. “жасное зрелище! „ревние покойники
и ‹аура Џетрарки  спЯт вокруг; свЯщенный алтарь с горЯщими  свечами  смотрит
сверху, а  Ѓогоматерь оказываетсЯ без единой слезинки и вполне естественного
цвета камнЯ. „рузьЯ ‹'ќскюйе бросаютсЯ, подобно посланникам €ова*, к †урдану
и к  национальной  армии.  Ќо  неповоротливый  †урдан  хочет сначала  занЯть
городские  ворота,  движетсЯ  втрое  медленнее, чем  следовало бы,  и  когда
приходЯт  в  церковь  кордельеров,  то она  уже безмолвна и пуста;  ‹'ќскюйе
одиноко  лежит  у  подножиЯ алтарЯ,  плаваЯ  в собственной крови,  исколотый
ножницами, истоптанный, искалеченный. ѓлухо  простонав  в  последний раз, он
испускает дух вместе со своею жалкой жизнью.
     *  €ов  -  человек,  безропотно  сносивший  многочисленные  беды, какие
посылал ему бог (Љнига €ова).

     ’акое зрелище способно возбудить сердце всЯкого человека, а тем сильнее
должно оно было подействовать на многих людей, называющих себЯ  авиньонскими
разбойниками! ’руп  ‹'ќскюйе, положенный  на  носилки, с увенчанной  лаврами
обезображенной головой несут по улицам  под многоголосое, мелодичное  пение,
под похоронные вопли, больше горькие, чем громкие! Њедное лицо †урдана, лицо
лишенного всего  патриота, мрачно. Џатриотический муниципалитет  посылает  в
Џариж официальное донесение, приказывает произвести  многочисленные, точнее,
бесчисленные аресты длЯ  допроса и  следствиЯ.  Ђристократов и  аристократок
тащат  в  замок,  запирают всех вместе в подземные  темницы,  где  они лежат
вповалку, лишенные всЯкой помощи, оплакиваемые лишь хриплым журчанием ђоны.
     Ћни  сидЯт по темницам,  дожидаЯсь следствиЯ и допроса. “вы! ‘  палачом
†урданом  в  качестве  генералиссимуса, медное лицо которого почернело,  и с
вооруженными  разбойниками-патриотами,  поющими  похоронные  песни,  слишком
вероЯтно,  что следствие будет коротким.  ‚  два следующих днЯ независимо от
согласиЯ  муниципалитета  в   подземелье  Ђвиньонского  замка  располагаетсЯ
разбойничий  военный  совет; разбойничьи экзекуторы с  обнаженными саблЯми у
дверей дожидаютсЯ разбойничьего  приговора. ‘уд  короткий, безапеллЯционный!
‡десь царЯт  гнев  и месть  разбойников,  подогреваемые  водкой.  Џоблизости
находЯтсЯ темницы  Glaciere,  или ‹едЯной  башни, где происходили дела,  длЯ
которых в  человеческом  Языке  нет  названиЯ!  Њрак и  тени  отвратительной
жестокости окутывают эти темницы замка, эту башню Glaciere; несомненно одно:
что многие  в нее вошли, а вышли немногие. †урдан и  разбойники, господствуЯ
теперь   над  всем  муниципалитетом,   над  всеми  властЯми,  папскими   или
патриотическими, хозЯйничают в Ђвиньоне, поддерживаемые ужасом и безмолвием.
     ђезультатом всего этого ЯвлЯетсЯ то, что  15 ноЯбрЯ 1791 года мы видим,
как друг  „аммартен  с  подчиненными и  под начальством  генерала  уази,  с
пехотой  и  кавалерией,   с   громыхающими   впереди  пушками,  развернутыми
знаменами, под  гром труб и барабанов, с преднамеренно грозной демонстрацией
военных сил вступает  на  улицу  Љастль-ђок,  направлЯЯсь к широким  воротам
Ђвиньонского замка. ‡а  ним  на почтительном расстоЯнии идут  три  комиссара
нового  Ќационального  собраниЯ¹⁶. Ђвиньон, повинуЯсь приказанию,
во имЯ закона и ‘обраниЯ широко распахивает свои ворота; уази с остальными,
„аммартеном и "bons enfants", "славными ребЯтами из Ѓофремона", как называют
этих  давно  знакомых бравых конституционных  драгун, въезжают,  встречаемые
криками и  „ождем цветов. Ћни приехали,  на радость  всем честным людЯм,  на
страх  палачу  †урдану  и  его  разбойникам.  ‚скоре  показываетсЯ  усеЯнное
вередами,  распухшее   медно-красное  лицо  †урдана;  вооруженный  саблей  и
четырьмЯ  пистолетами,  он  пытаетсЯ говорить грозно, однако  обещает  сдать
замок  тотчас  же. ѓренадеры  уази  вступают  вместе с  ним  в  замок.  Ћни
вздрагивают  и  останавливаютсЯ,  проходЯ  мимо  ‹едЯной  башни,  так ужасен
исходЯщий из нее запах, потом с диким ревом: "‘мерть палачу!" - бросаютсЯ на
†урдана, который едва успевает скрытьсЯ через потайные ходы.
     Џусть же откроетсЯ тайна производившегосЯ здесь правосудиЯ! 130 мужчин,
женщин и  даже детей  (ибо  схваченные врасплох трепещущие матери  не смогли
оставить своих детей)  грудами лежат  в  этой ‹едЯной  башне и  гниют  среди
разлагающейсЯ  массы,  на ужас  всему миру.  ’ри  днЯ  продолжаетсЯ грустнаЯ
процедура выноса  трупов  наружу и опознаниЯ их среди воплей  и  возбуждениЯ
страстного южного  народа,  то коленопреклоненно молЯщегосЯ,  то бушующего в
дикой  Ярости  и  сострадании. ‡атем происходит  торжественное погребение  с
глухим барабанным  боем и пением. “битые покоЯтсЯ теперь в освЯщенной земле,
в общей могиле реквиема, при всеобщем плаче.
     Ђ †урдан Coupe-tete? Њы видим его снова через день или два:  он  скачет
по романтичнейшей  холмистой стране  Џетрарки,  Яростно  пришпориваЯ  своего
скакуна;  молодой  ‹игонне,  пылкий  авиньонский  юноша, с  драгунами  уази
несетсЯ за ним по пЯтам.  ‘ такой вздувшейсЯ мЯсной тушей вместо всадника ни
одна  лошадь  не  может  выдержать  состЯзаниЯ.  “сталый  конь,  подгонЯемый
шпорами,  плывет через  речку ‘орг,  но  останавливаетсЯ  на середине ее, на
"chiaro fondo di Sorga", и не трогаетсЯ с места, несмотрЯ ни на какие шпоры!
Њолодой  ‹игонне  подскакивает;  меднолицый   грозит  и  ревет,  вытаскивает
пистолет, может быть даже спускает курок, однако его схватывают  за шиворот,
привЯзывают к седлу, а ноги подтЯгивают под брюхо лошади  и везут в Ђвиньон,
где его с трудом удаетсЯ спасти от растерзаниЯ на улицах¹⁷.
     ’аковым  оказываетсЯ  пожар  в  Ђвиньоне  и  на  юго-западе,  когда  он
становитсЯ  заметным.  Џо  этому  поводу  в  ‡аконодательном  собрании  и  в
"Ћбществе - Њать" происходЯт долгие  и бурные  споры о мерах,  какие следует
принЯть. "ЂмнистиЯ!"  - кричат красноречивый  ‚ерньо и все  патриоты;  чтобы
покончить, если возможно, со всем этим, нужны взаимное прощение и раскаЯние,
восстановление и  примирение. Џредложение это в конце концов проходит; и вот
огонь на  юго-западе слегка заливаетсЯ "амнистией"  или забвением,  которое,
увы,  не может быть ничем иным, как только воспоминанием,  ибо река забвениЯ
‹ета  протекает не по земле! Ќе вешают даже †урдана: его освобождают, словно
еще  не  созревшего длЯ  виселицы, и  даже, как  мы видим издалека,  "его  с
триумфом проносЯт по южным  городам"¹⁸.  —его только  не носЯт на
руках люди!
     Ѓросив  мимолетный  взглЯд на меднолицее  чудовище,  несомое  по  южным
городам, мы должны покинуть этот край и предоставить ему тлеть. ‡десь немало
аристократов:  старинное  гордое  дворЯнство  еще  не  эмигрировало. ‚  Ђрле
имеетсЯ  свое  "Chiffonne"  -  так  символически  в  шутку  называют  тайное
сообщество  аристократов.   Ђрль  со  временем  разберет  свои  мостовые  на
аристократические  баррикады,  против  которых  пламенному   и  решительному
патриоту ђебекки* придетсЯ вести марсельцев с пушками. †елезнаЯ балка еще не
всплыла  на  волны  Њарсельской  бухты, и пылкие  потомки  фокейцев  еще  не
превратились в  рабов. ђазумными  мерами  и  горЯчей настойчивостью  ђебекки
разбивает  эту Chiffonne без кровопролитиЯ,  исправлЯет арльскую  мостовую и
плавает в береговых лодках, наблюдаЯ зорким оком патриота за подозрительными
башнЯми  Њартелле. Ћн  совершает быстрые  переходы  по  стране,  один или  с
военными отрЯдами,  переезжает из  города в город,  производит основательную
расчистку¹⁹, где можно, убеждает, а где нужно, и сражаетсЯ.  „ела
здесь  много,  даже  лагерь  †алес  кажетсЯ  подозрительным,  так  что  член
‡аконодательного  собраниЯ  ”оше  после  дебатов об  этом предлагает послать
комиссаров и устроить лагерь на равнине Ѓокера;  неизвестно, был ли от этого
какой результат или нет.
     * ђебекки ”рансуа (1744-1794) - марсельский негоциант, депутат Љонвента
от департамента Ѓуш-дю-ђок, жирондист.

     €з    всего    этого   и   многого   другого   отметим   только    одно
маленькое.последствие:  молодой  Ѓарбару,  адвокат  и   городской  секретарь
ЊарселЯ,  на которого  было возложено улаживание этих дел, прибыл  в феврале
1792 года  в  Џариж.  ќто красивый  и  мужественный  юный спартанец,  зрелый
физически,  но не зрелый мудростью; мрачнаЯ судьба его тем не менее окрашена
пламенным  лучом Яркого  южного  солнца, не  вполне потушенным даже смертью!
‡аметим, кстати, что и лионские ђоланы снова в Џариже, во второй и последний
раз. Њесто королевского инспектора в  ‹ионе,  как и везде, упразднено: ђолан
приехал   выхлопотать   себе  пенсию;  кроме   того,  он   имеет   в  Џариже
друзей-патриотов,  с  которыми  желал  бы   повидатьсЯ,  и,  наконец,  хочет
напечатать  свою книгу.  Ѓарбару и  ђоланы встретились,  и  естественно, что
пожилой спартанец ђолан и молодой  спартанец Ѓарбару сошлись и полюбили друг
друга.  Ђ  г-жа  ђолан?..  Ќе  дыши,  Ядовитый  дух  злословиЯ! ќта  душа не
запЯтнана, чиста, как зеркальное озеро. Ђ все-таки, если они оба заглЯдывали
в глаза один другому  и каждый молча, в  трагическом самоотречении  находил,
что другой слишком достоин любви?
     Ћна называет его "прекрасным,  как  Ђнтиной"; он "в другом  месте будет
говорить  об  этой изумительной женщине": "ЌекаЯ г-жа  д'ћдон (или  что-то в
этом   роде,   потому  что   „юмон  не  помнит  хорошенько  ее  имени)  дает
депутатам-бриссотинцам  и  нам, друзьЯм свободы,  блестЯщие завтраки в своем
доме  на  ‚андомской  площади,  завтраки  с  современными  знаменитостЯми, с
грациозными  женщинами,  обольстительными улыбками и не  без роскоши. ‡десь,
среди  болтовни  и  звона  бокалов,  устанавливаетсЯ  на  данный  день  план
законодательных прений и  происходит много совещаний. ‡десь  можно  видеть и
строгого ђолана, но он бывает нечасто"²⁰.

ѓлава четвертаЯ. Ќ…’ ‘Ђ•ЂђЂ

     ’аковы наши  внутренние  трудности,  наблюдаемые  в южных городах;  они
распространЯютсЯ, видимые  или невидимые,  по  всем  городам  и округам, как
северным,  так  и  южным.  ‚сюду  козни  аристократов,  за  которыми  следЯт
патриоты, вынужденные в свою очередь, будучи  различных оттенков, от светлых
лафайето-фейЯнов до мрачно-темных Якобинцев, следить даже и за самими собою.
     “правлениЯ департаментов, которые  мы  называем магистратурой  графств,
выбранные гражданами из слишком "активного" класса, тЯнут, как  оказываетсЯ,
в одну сторону, а муниципалитеты, городскаЯ магистратура - в другую. Џовсюду
встречаютсЯ и диссиденты-свЯщенники, с  которыми  ‡аконодательному  собранию
еще  придетсЯ иметь дело,  и строптивые  субъекты, действующие под  влиЯнием
самой Ярой из страстей;  они устраивают заговоры, вербуют людей длЯ Љобленца
или подозреваютсЯ в заговорах, разжигаЯ огонь всеобщего антиконституционного
пожара. —то с ними делать?  Ћни могут  быть столь  же добросовестны, сколь и
строптивы; с  ними  надлежало  бы  поступать мЯгко,  но без  промедлений.  ‚
непросвещенной  ‚андее  крестьЯне  легко  могут  быть совращены  ими; немало
простых людей, подобно  торговцу шерстью Љатлино, в раздумье разъезжающему с
тюками  своего товара по деревнЯм,  с  сомнением покачивают головой! Џрошлой
осенью  туда приезжали два  комиссара,  посланные ‘обранием:  рассудительный
†ансонне, тогда еще не избранный в  сенаторы, и ѓалуа, издатель  газеты. Ћба
они, посоветовавшись  с генералом „юмурье, говорили  и  действовали  мЯгко и
рассудительно; они успокоили на времЯ  возбуждение и  составили свой отчет в
смЯгченной форме.
     ‘ам „юмурье,  вообще человек способный,  нимало не сомневаетсЯ, что ему
удастсЯ  поддержать у себЯ  порЯдок. Ћн проводит  эти  холодные месЯцы среди
добродушных жителей  Ќиорта, занимаЯ "довольно  хорошую квартиру в Ќиортском
замке", и успокаивает  умы²¹. Џочему у нас всего  один „юмурье? ‚
других  местах, на севере и на юге,  мы находим только  неудержимое  мрачное
брожение,  выплескивающеесЯ времЯ от  времени открытыми,  шумными  вспышками
мЯтежа.  ћжный  ЏерпиньЯн   бьет  в  набат  при  свете  факелов,  происходит
стремительное бегство и нападение; то же делаетсЯ в северном Љане среди бела
днЯ,  аристократы  выстраиваютсЯ с  оружием в руках  у храмов;  департаменты
оказываютсЯ  не в силах  уладить дело,  оно  разрешаетсЯ ружейной  пальбой и
раскрытием  заговора!²?  Џрибавьте к этому голод,  так как  хлеб,
который всегда был дорог, становитсЯ еще дороже; нельзЯ достать даже сахара,
и  по  серьезным причинам. Ѓедного ‘имоно, мэра ќтампа,  вывесившего в  этой
северной  области во  времЯ  хлебного бунта  красный  флаг,  изголодавшийсЯ,
ожесточенный народ затоптал до смерти. ’Яжела служба  мэра  в такие времена!
Њэр  ‘ен-„ени  повешен  на   фонаре   под  влиЯнием  подозрениЯ   и  дурного
пищеварениЯ; это было довольно давно, а недавно мэр ‚езона похоронен заживо,
и теперь погибает бедный ‘имоно, кожевник, - мэр ќтампа, которого не забудет
легальный конституционализм .
     ЊЯтежи, подозрениЯ, недостаток хлеба и сахара действительно растерзали,
как говорЯт dechire, бедную ”ранцию и все французское, потому что из-за морЯ
также  приходЯт дурные  вести.  Џрежде  чем были  зажжены  пестрые  огни  на
…лисейских  ЏолЯх  по случаю  принЯтиЯ  конституции,  в черном  ‘ан-„оминго*
загорелись совсем другого рода огни и вспыхнуло ночное  зарево, продолжавшее
пылать  одновременно  с парижскими  огнЯми, - а мы и  не  знали  этого! Ќебо
окрасилось заревом горЯщей патоки, спирта,  сахароварен, плантаций,  утвари,
скота,  людей, и равнина у ”ранцузского мыса превратилась в чудовищный вихрь
дыма и пламени!
     *  ђечь  идет  о  восстании  мулатов  и негров во  французской  колонии
‘ан-„оминго  на  о-ве  ѓаити.  ‚осставшие  отменили  рабство,  провозгласили
гражданское равенство и независимость ѓаити.

     ЉакаЯ  перемена  за  эти два  года,  с  тех  пор  как  первый  "Ящик  с
трехцветными кокардами" миновал таможню  и даже желчные креолы  возликовали,
узнав, что  ЃастилиЯ сровнена с землей! Њы не  раз говорили, что уравнивание
очень приЯтно,  но  только до  нашего  собственного уровнЯ. “ матово-смуглых
креолов, конечно,  есть  свои обиды;  а у  темно-желтых  мулатов?  у  желтых
квартеронов?  а  у  черных,  как  сажа, рабов?  Љвартерон  Ћже*,  друг наших
парижско-бриссотинских   друзей  чернокожих,  с  своей  стороны  проникаетсЯ
убеждением,  что восстание  есть  свЯщеннейшаЯ из  обЯзанностей. Џоэтому  не
успели трехцветные кокарды покрасоватьсЯ и трех  месЯцев на  шлЯпах креолов,
как  в  воздух  взвились  сигнальные огни  Ћже  под  крики Ярости  и  ужаса.
Џотерпевший поражение и  приговоренный к  смерти Ћже  взЯл в  горсть  черный
порошок или черные семена, посыпал  поверх тонкий слой белых  семЯн и сказал
своим судьЯм: "‘мотрите, они белые", потом  трЯхнул рукой и спросил: "ѓде же
белые?" (Ou sont les blancs?)
     *  Ћже (1750-1790)  -  мулат  с  ‘ан-„оминго,  был  послан в 1789 г. во
”ранцию, чтобы потребовать предоставлениЯ политических прав цветным.

     € вот, осенью 1791 года, взглЯнув с птичьего полета на ”ранцузский мыс,
можно было  увидеть, как густые облака дыма  заволакивают  горизонт:  днем -
дым,  ночью   -огонь,  и  слышать  жалобные   крики  бегущих  белых  женщин,
подгонЯемых страхом и слухами. —ерные осатаневшие толпы  грабЯт  и убивают с
неслыханной  жестокостью.  Ћни  сражаютсЯ,  стрелЯЯ  "из  чащи  леса,  из-за
изгородей" - негр любит кусты; они тысЯчами устремлЯютсЯ в атаку, размахиваЯ
ножами  и  ружьЯми, с  прыжками, криками  торжества  и проклЯтиЯми, но, если
отрЯд белых  добровольцев держитсЯ стойко, при первом же залпе, а  иногда  и
раньше  переходЯт в замешательство, беспорЯдочное бормотание  и в паническое
бегство²³.  Ѓедного  Ћже  можно  колесовать, огненный вихрь можно
подавить, прогнать в горы, но ‘ан-„оминго потрЯсено, как семена  в руке Ћже,
и корчитсЯ в долгих предсмертных судорогах. Ћно черно, черно бесповоротно и,
как африканское ѓаити, останетсЯ на предостережение всему миру.
     Ћ  друзьЯ  мои  парижане,   ведь  это   -  наравне  со   скупщиками   и
заговорщиками-фейЯнами  - одна из причин  поразительной  дороговизны сахара!
’репещущий  бакалейщик  с  отвисшей губой видит, что  его сахар таксируетсЯ,
отвешиваетсЯ патриотками длЯ  немедленной продажи по недостаточной цене в 25
су за фунт. "Ќе лучше ли отказатьсЯ от сахара?" „а,  патриотические секции и
все  вы, Якобинцы, откажитесь  от него! ’ак  советуют ‹уве  и Љолло д'ќрбуа,
решив принести эту жертву; но  "как же наши  литераторы обойдутсЯ без кофе?"
„ать клЯтву в воздержании - это самое верное!²⁴
     ђазве не  страдает  по  той  же причине  Ѓрест,  не  страдают  интересы
судоходства?  Ѓедный Ѓрест терпит, горюет, жалуетсЯ  на аристократа Ѓертрана
ЊольвилЯ, предателЯ-аристократа, морского министра. ђазве не гниют в гаванЯх
брестские  и  королевские  корабли,  не  разрушаютсЯ один за другим?  Њногие
морские офицеры разбежались или находЯтсЯ в отпуске с сохранением жалованьЯ.
‚ Ѓрестской гавани  мало  движениЯ, если не  считать галер  с их понукаемыми
бичом невольниками-гребцами, -  увы,  среди  них около 40  наших  несчастных
швейцарских солдат  из  атовье  !  ќти  40  швейцарцев  в красных шерстЯных
колпаках слишком хорошо помнЯт Ќанси; они налегают теперь на весла,  грустно
глЯдЯ в  волны  Ђтлантического  океана,  отражающие  только  их  собственные
печальные, заросшие бородой лица, и кажутсЯ забытыми надеждой.
     ‚ообще  разве,  выражаЯсь  фигурально, нельзЯ сказать, что  французскаЯ
конституциЯ,  пускающаЯсЯ  в   путь,  страдает  ревматизмом,  полна  колющих
внутренних болей в сочленениЯх и мышцах и идет с трудом?

ѓлава пЯтаЯ. ЉЋђЋ‹€ € ќЊ€ѓђЂЌ’›

     €звестны  примеры,  когда  и  крайне  ревматические  конституции шли  и
держались на ногах, хотЯ и шатаЯсь и спотыкаЯсь, в  течение долгого времени,
но  только  благодарЯ  одному  условию:  голова   была  здорова.  Ђ   голова
французской конституции! —то такое король ‹юдовик и чем он не может не быть,
читатели уже знают. ќто король, который не может ни  принЯть конституцию, ни
отвергнуть ее, ни  вообще  что-нибудь сделать, а  только жалобно спрашивает:
"—то  мне  делать?",  король,  который окружен  бесконечной  смутой  и в уме
которого нет  и зародыша порЯдка. Ћстатки гордого, непримиримого  дворЯнства
борютсЯ  с  униженно-раскаивающимисЯ  Ѓарнавами  и  ‹аметами, борютсЯ  среди
темного элемента посыльных и носильщиков, хвастунов на половинном  жалованье
из кафе "‚алуа", среди горничных, наушников и низших служащих, под взглЯдами
озлобленных  патриотов, все  более и более  подозрительных, - что они  могут
сделать  в такой борьбе? ‚ лучшем случае уничтожить  друг друга и произвести
нуль.  Ѓедный  король! Ѓарнавы и †окуры  серьезно  говорЯт ему  на одно ухо,
Ѓертран-Њольвили и  посланные  из Љобленца -  на  другое; беднаЯ королевскаЯ
голова  поворачиваетсЯ то  в ту, то  в другую  сторону и не может решительно
склонитьсЯ  ни  на одну. Џусть  скромность накинет  на  это покрывало: более
жалкое зрелище редко видывал мир. ’олько один мелкий факт проливает грустный
свет  на многое. Љоролева жалуетсЯ г-же Љампан: "—то мне  делать? Љогда они,
эти Ѓарнавы, советуют нам что-нибудь, что не нравитсЯ дворЯнству, то на менЯ
все дуютсЯ,  никто не  подходит  к моему карточному столу, король отходит ко
сну в одиночестве"²⁵. —то  делать  в  таком  сомнительном случае?
€дти к неизбежной гибели!
     Љороль принЯл конституцию, знаЯ наперед, что это ни к чему не приведет;
он изучает  ее,  исполнЯет, но главным образом  в надежде, что она  окажетсЯ
невыполнимой. Љоролевские суда гниют  в гаванЯх, офицеры с них  разбежались,
армиЯ  дезорганизована, разбойники заполнЯют проезжие тракты, которые к тому
же не  ремонтируютсЯ, все  общественные  учреждениЯ бездействуют и  пустуют.
€сполнительнаЯ  власть не  делает никаких усилий,  кроме  одного  -  навлечь
недовольство на  конституцию,  и  притворЯетсЯ мертвой  (faisant la  mort!).
ЉакаЯ же конституциЯ, применЯемаЯ таким образом, может идти? "Ћна опротивеет
нации", что действительно и будет²⁶, если только  вы сами  раньше
не опротивеете  ей.  ‚едь это план Ѓертрана  де ЊольвилЯ  и …го  ‚еличества,
лучший, какой они могли придумать.
     Ђ  что, если выполнение этого прекрасного плана пойдет слишком медленно
или  совсем не  удастсЯ? ЏредвидЯ  это, королева в глубочайшей тайне  "пишет
целый день и изо днЯ в день шифрованные посланиЯ в Љобленц"; инженер ѓогела,
знакомый нам по Ќочи  пор, которого амнистиЯ ‹афайета освободила из тюрьмы,
скачет взад и вперед. €ногда в подобающих случаЯх бывает, что король наносит
визит в  Salle de  Manege,  произносит  трогательную  ободрЯющую речь (в  ту
минуту, несомненно, искренно),  и все сенаторы рукоплещут и почти плачут;  в
то же самое времЯ  Њалле дю Џан*, по видимости  прекративший издание газеты,
тайно везет за границу собственноручное письмо королЯ, в  котором тот просит
помощи  у  иностранных  монархов²⁷. Ќесчастный ‹юдовик, делай  же
что-нибудь одно, - ах, если бы ты только мог!
     * Њалле дю  Џан  †ак (1749-1800) - швейцарский публицист, тайный  агент
двора и эмигрантов.

     Ќо   единственные   действиЯ  королевского  правительства   сводЯтсЯ  к
смЯтенному  колебанию  от одного противоречиЯ  к другому, и, смешиваЯ воду с
огнем, оно окутываетсЯ густым шипЯщим паром. „антона и нуждающихсЯ патриотов
подкупают  денежными  подарками;  они  принимают их,  улучшаЯ тем самым свое
положение, и с  этой поддержкой идут своей дорогой²⁸. Љоролевское
правительство  нанимает даже рукоплескателей, или  клакеров, которые  должны
аплодировать. “ подпольного  ђиваролЯ полторы тысЯчи  человек на королевском
жалованье, составлЯющем около  250 000 франков в месЯц, которых он  называет
"генеральным   штабом".    ќтот   штаб,   самый   странный   из   когда-либо
существовавших,  состоит из публицистов, сочинителей плакатов и  из "двухсот
восьмидесЯти клакеров, получающих по три франка в день". ђаспределение ролей
и счетные книги по этому делу  сохранились до сих пор²⁹.  Ѓертран
де Њольвиль ухитрЯетсЯ заполнЯть галереи ‡аконодательного собраниЯ и считает
свой  способ  очень искусным: он  нанимает санкюлотов  идти  на заседание  и
рукоплескать  по  данному  сигналу, и  те  идут, полагаЯ,  что  их пригласил
Џетион; эта хитрость не открывалась с неделю. „овольно ловкий прием, похожий
на  то,  как  если бы  человек, находЯ,  что  день  слишком  короток,  решил
перевести часовую стрелку: только это длЯ него и возможно.
     Ћтметим  также  неожиданное поЯвление при  дворе ”илиппа Ћрлеанского  -
последнее поЯвление его при  выходе какого бы  то  ни было королЯ. Ќекоторое
времЯ назад,  по-видимому  в зимние  месЯцы, он получил  давно  желанный чин
адмирала,  хотЯ  только  над гниющими в гавани  кораблЯми.  †елаемое  пришло
слишком поздно! Њежду тем он обхаживает Ѓертрана де ЊольвилЯ, чтобы принести
благодарность,  даже заЯвлЯет,  что  желал бы  поблагодарить …го  ‚еличество
лично;  что,  несмотрЯ  на  все  отвратительные  вещи,  которые   про   него
рассказывают, он далек  в сущности, весьма  далек от того, чтобы быть врагом
…го   ‚еличества!  Ѓертран   передает  поручение,   устраивает   королевскую
аудиенцию,  которой  …го  ‚еличество  доволен.  ѓерцог,  видимо,  совершенно
раскаЯлсЯ и решил  вступить  на новый  путь. €  однако,  что  же мы видим  в
следующее  воскресенье? "‚ следующее воскресенье,  -  говорит  Ѓертран, - он
ЯвилсЯ  к выходу  королЯ; но  придворные, не  знаЯ о  происшедшем,  -  кучка
роЯлистов, привыкших  приносить  королю  приветствие  именно по этим днЯм, -
устроили ему  в высшей степени унизительный прием. Ћни обступили его  тесным
кольцом,  старались, как бы нечаЯнно,  наступать ему  на ноги, вытолкали его
локтЯми за дверь и не пустили снова  войти.  Ћн пошел вниз, в апартаменты …е
‚еличества, где  был  накрыт стол; едва он  показалсЯ, как  со  всех  сторон
раздались голоса: "ѓоспода, берегите  блюда!", словно у него  в карманах был
Яд.  ЋскорблениЯ,  которым  он  подвергалсЯ  всюду,  где  бы  ни  поЯвлЯлсЯ,
заставили его удалитьсЯ, не повидав  королевской семьи.  ‚се  последовали за
ним до лестницы королевы; спускаЯсь, он получил плевок (crachat) на голову и
несколько  других  на  платье.  Ѓешенство  и злоба Ясно  отражались  на  его
лице"³⁰. „а разве  могло быть иначе? Ћн винит во всем этом королЯ
и королеву, которые ничего  не знают, и даже сами этим очень огорчены, затем
снова исчезает  в  хаосе.  Ѓертран  находилсЯ  в тот  день  во дворце и  был
очевидцем случившегосЯ.
     —то касаетсЯ остального, то неприсЯгающие свЯщенники и преследованиЯ их
тревожат совесть королЯ;  эмигрировавшие  принцы  и знать принуждают  его  к
двойственным  поступкам,  и одно veto следует за другим  при всевозрастающем
негодовании  против  королЯ,  ибо  патриоты,  наблюдающие  за   всем  извне,
проникаютсЯ, как  мы уже сказали, все  большей  подозрительностью.  ‘наружи,
следовательно, возрастающаЯ  бурЯ, одна вспышка патриотического  негодованиЯ
за другой, внутри - смЯтенный вихрь интриг и глупостей! ‘мЯтение и глупость,
от  которых невольно отворачиваетсЯ  глаз.  ѓ-жа де ‘таль  плетет интриги  в
угоду своему любезному Ќарбонну, чтобы сделать  его военным министром, но не
обретает покоЯ,  даже и добившись этого. Љороль должен бежать в ђуан, должен
там  с помощью Ќарбонна  "изменить конституцию надлежащим  образом". ќто тот
самый ловкий Ќарбонн,  который в прошлом году при помощи драгун  вызволил из
затруднительного  положениЯ бежавших королевских  теток. ѓоворЯт, что он  их
брат, и даже больше, - так жаждет сплетнЯ скандалов. ’еперь он поспешно едет
со  своей  де ‘таль к войскам  в  пограничные  города,  присылает  не совсем
достоверные,   подкрашенные  розовыми  красками   донесениЯ,   ораторствует,
жестикулирует, маЯчит горделиво некоторое времЯ на самой вершине,  на виду у
всех, потом падает, получив отставку, и смываетсЯ рекой времени.
     €нтригует, к  негодованию патриотов, и принцесса де ‹амбаль, наперсница
королевы; злополучнаЯ красавица, зачем она вернулась из Ђнглии? Љакую пользу
может  принести  ее  слабый серебристый голосок в этом диком  реве  мирового
шквала,  который занесет ее, бедную,  хрупкую  райскую птичку,  на  страшные
скалы. ‹амбаль и де ‘таль, вместе или порознь, Явно интригуют; но кто мог бы
счесть, сколько и сколь различными путЯми  незаметно интригуют другие! ђазве
не  заседает  тайно  в  ’юильри  так называемый австрийский  комитет,  центр
невидимой антинациональной паутины, нити которой тЯнутсЯ во все концы земли,
ибо мы  окружены  тайной?  †урналист Љарра теперь вполне уверен в этом;  длЯ
патриотов партии  Ѓриссо и длЯ  ”ранции  вообще это становитсЯ все  более  и
более вероЯтным.
     Ћ  читатель,  неужели  тебе не жаль  этой конституции?  ‚ членах  у нее
колющие ревматические боли, в мозгу - тЯжесть  гидроцефалии  и истерического
тумана,  в  самом существе ее  коренитсЯ разлад; эта конституциЯ никогда  не
пойдет; она едва  ли даже сможет  брести, спотыкаЯсь! Џочему „руэ и прокурор
‘осс  не спали в ту злосчастную вареннскую ночь! Џочему они, во имЯ Ќеба, не
предоставили   берлине  Љорф   ехать,   куда   ей  вздумаетсЯ!   Ќевыразимые
несообразности, путаница, ужасы, от которых до сих пор содрогаетсЯ мир, были
бы, быть может, избегнуты.
     Ќо теперь ЯвлЯетсЯ еще  третье обстоЯтельство,  не предвещающее  ничего
хорошего длЯ хода этой французской конституции:  кроме французского народа и
французского королЯ существует  еще соединеннаЯ …вропа. Ќеобходимо взглЯнуть
и на нее. ЏрекраснаЯ ”ранциЯ так светла,  а вокруг  нее смутнаЯ киммерийскаЯ
ночь. Љалонн, Ѓретей  носЯтсЯ далеко в тумане, опутываЯ …вропу  сетью интриг
от ’урина до ‚ены, до Ѓерлина и до далекого  Џетербурга  на морозном ‘евере!
‚еликий Ѓерк* давно уже возвысил свой громкий голос, красноречиво доказываЯ,
что наступил конец эпохи, по всей видимости, конец цивилизованного  времени.
…му отвечают многие: Љамиль „емулен, витийствующий  за человечество  Љлоотс,
мЯтежный  портной  Џейн и почтенные  гельские  защитники  в той  или  другой
стране. Ќо великий Ѓерк не внемлет им:  "век  рыцарства миновал" и не мог не
миновать,  произведЯ  еще  более  неукротимый  век голода. Њного  алтарей из
„юбуа-ђоганского  разрЯда переходЯт в разрЯд  ѓобель-’алейранский, переходЯт
путем  быстрых  превращений  в...   называть  ли  их   истинного  владельца?
”ранцузскаЯ дичь  и  охранители ее упали с криками отчаЯниЯ на скалы  „увра.
Љто  станет  отрицать, что  настал  конец  многому? ЏоднЯлась  группа людей,
верЯщих, что  истина - не печатнаЯ спекулЯциЯ, а реальнаЯ  действительность,
что свобода  и братство возможны на земле, всегда считавшейсЯ собственностью
„уха  ‹жи,  которую  должен  унаследовать  ‚ерховный  арлатан!  Љто  станет
отрицать,  что  церковь,  государство, трон,  алтарь  в  опасности, что даже
свЯщенный  денежный  сундук,  последнее  прибежище  отжившего  человечества,
кощунственно вскрыт и замки его уничтожены?
     *  Ѓерк   ќдмунд  (1729-1797)  -  английский,  политический  деЯтель  и
публицист,  автор контрреволюционного памфлета  "ђазмышлениЯ  о  ”ранцузской
революции".

     Љак ни  деликатно, как  ни  дипломатично поступало бедное “чредительное
собрание; сколько ни заЯвлЯло оно, что отказываетсЯ от всЯкого вмешательства
в дела  своих соседей, от всЯких  иностранных завоеваний и так  далее, но  с
самого начала  можно было предсказать, что стараЯ …вропа и новаЯ  ”ранциЯ не
могут  ужитьсЯ вместе.  ‘лавнаЯ  революциЯ, ниспровергающаЯ  государственные
тюрьмы  и феодализм, провозглашающаЯ, под грохот  союзных пушек перед  лицом
всего  мира,  что  кажущеесЯ  не  есть  действительность,  -  как  может она
существовать    среди    правительств,    которые,    если   кажущеесЯ    не
действительность, представлЯют неизвестно что? Ћна может существовать только
в смертельной вражде, в непрестанной борьбе и войнах, и не иначе.
     Џрава  —еловека,  отпечатанные  на  всех  Языках  на  бумажных  носовых
платках,  переходЯт  на  ”ранкфуртскую Ярмарку³¹. „а что  там  на
”ранкфуртскую  Ярмарку!  Ћни переправились через …вфрат  и сказочный ѓидасп,
перенеслись  на “рал,  Ђлтай, ѓималаи; отпечатанные с деревЯнных стереотипов
угловатыми  картинными  письменами,  они читаютсЯ и  обсуждаютсЯ  в  Љитае и
џпонии. ѓде же это кончитсЯ? Љиен ‹ун чует недоброе; ни один, самый далекий,
далай-лама  не  может  теперь мирно катать  свои  хлебные  шарики.  ‚се  это
ненавистно нам, как ночь! евелитесь,  защитники  порЯдка! € они  шевелЯтсЯ:
все  короли и  кнЯзьки  шевелЯтсЯ грозно,  насупив брови и опираЯсь  на свою
духовную  временную  власть.  Џоспешно  летают   дипломатические   эмиссары,
собираютсЯ  конвенты,  частные советы, и  мудрые парики  кивают,  совещаЯсь,
насколько это им доступно.
     Љак мы сказали, берутсЯ за перо и памфлетисты с той и с другой стороны;
рьЯные  кулаки  стучат по крышкам пюпитров.  €  не  без результата!  ђазве в
прошлом июле железный Ѓирмингем не  вспыхнул, сам не знаЯ почему, в  Ярости,
пьЯнстве и огне при криках: "‡а церковь  и королЯ!"  - и разве Џрестли и ему
подобные, праздновавшие обедом день Ѓастилии, не были сожжены самым безумным
образом? ‚озмутительно, если подумать!  ‚ тот  же самый день, как  мы  можем
заметить, австрийский  и  прусский монархи с  эмигрантами выехали в Џильниц,
что в ‘аксонии, где 27 августа, не высказываЯсь  насчет дальнейшего "тайного
договора", который мог и не состоЯтьсЯ, провозгласили свои надежды и угрозы,
заЯвив, что это "общее дело королей"*.
     ѓде есть  желание  ссоры,  там найдетсЯ  и повод  к ней.  Ќаши читатели
помнЯт ту  ночь на  „ухов  день 4  августа 1789  г.,  когда феодализм пал  в
несколько часов.  Ќациональное собрание,  уничтожаЯ феодализм,  обещало, что
будет  дано  "возмещение",  и старалось  дать его. ’ем не менее  австрийский
император объЯвил, что его германские принцы не могут быть лишены феодальных
прав; они имеют  поместьЯ  во  французском  ќльзасе и  обеспеченные  за ними
феодальные  права,  которые  ничем  не  могут быть  возмещены.  € вот дело о
владетельных  принцах  (Princes Possessions)  странствует от  одного двора к
другому и покрывает целые  акры дипломатическими  бумагами,  вызываЯ скуку у
всего мира.  Љауниц доказывает  из ‚ены; „елессар отвечает из  Џарижа, хотЯ,
может быть, недостаточно резко. €мператор и  его владетельные кнЯзьЯ слишком
очевидно хотЯт прийти и взЯть компенсацию,  сколько удастсЯ захватить. ђазве
нельзЯ было бы поделить ”ранцию, как разделили и продолжают делить Џольшу, и
разом и успокоить, и наказать  ее? ‚олнение охватило всю …вропу, с севера до
юга!  ‚едь действительно это "общее  дело  королей". ведский король ѓустав,
присЯжный рыцарь королевы, хотел вести союзные армии, но помешал Ђнкарстрем,
изменнически   убивший  его,  потому  что  неприЯтности  были  и  поближе  к
дому³².  ЂвстриЯ  и  ЏруссиЯ говорЯт в Џильнице, и все напрЯженно
прислушиваютсЯ. €мператорские рескрипты выходЯт из  ’урина; в ‚ене предстоит
заключение  тайной  конвенции.   …катерина  ђоссийскаЯ  одобрительно  кивает
головой: она  помогла бы, если б была готова. €спанский Ѓурбон задвигалсЯ на
своих  подушках: помощь  будет и от него - даже  от него.  ‘ухопарый Џитт**,
"министр приготовлений", подозрительно выглЯдывает из своей сторожевой башни
в  ‘ент-„жеймском дворце. ‘оветники составлЯют  заговоры,  Љалонн  плавает в
тумане,  -  увы, сержанты уже открыто барабанЯт  на всех германских базарных
площадЯх, вербуЯ оборванных  храбрецов³³. Људа ни  посмотришь, со
всех сторон неизмеримый обскурантизм охватывает прекрасную  ”ранцию, котораЯ
не  хочет быть охваченной  им.  …вропа  в  родовых муках; потуга следует  за
потугой, и что за крик слышен из Џильница! Џлодом ЯвитсЯ ‚ойна.
     * ђечь идет о подписании  императором ‹еопольдом II и  прусским королем
”ридрихом  ‚ильгельмом   II  декларации  о   совместных   действиЯх   помощи
французскому  монарху. ЏильницкаЯ  декларациЯ  означала  фактически создание
первой    коалиции   феодально-абсолютистских    монархий   …вропы    против
революционной ”ранции.
     **  Џитт   “ильЯм  Њладший  (1759-1806)  -  английский  государственный
деЯтель, лидер партии тори, премьер-министр в 1783-1801 и 1804-1806 гг.

     Ќо самое худшее, в этом положении еще предстоит назвать - это эмигранты
в Љобленце.  Њногие тысЯчи их  съехались  туда, полных  ненависти  и  угроз:
братьЯ   королЯ,  все  принцы  крови,   за  исключением  безбожного  герцога
Ћрлеанского;  дуэлисты  де  Љастри, краснобай  Љазалес,  Њальсень  с  бычьей
головой, бог войны  Ѓрольи; женоподобные  дворЯне, оскорбленные офицеры, все
перебравшиесЯ по ту сторону ђейна. „'Ђртуа приветствует аббата Њори поцелуем
и  прижимает его  к своему  августейшему сердцу!  ќмиграциЯ,  текущаЯ  через
границы  то  по  каплЯм, то  потоком, охваченнаЯ  различными настроениЯми  -
страхом, дерзостью, Яростью и  надеждой,  с первых  бастильских дней,  когда
д'Ђртуа уехал, "чтобы пристыдить граждан  Џарижа", возросла до феноменальных
размеров. Љобленц превратилсЯ в маленький  заграничный ‚ерсаль  - ‚ерсаль in
partibus,  здесь  все  продолжаетсЯ по-прежнему:  ссоры, интриги, господство
фаворитов,  даже  наложниц;  все  старые  привычки  в меньшем  масштабе,  но
обостренные жаждой мести.
     ќнтузиазм  приверженности, ненависти  и  надежды  поднЯлсЯ  до  высокой
отметки; это можно слышать в любой таверне в Љобленце из разговоров и песен.
Њори  присутствует  в  кружковом совете,  в котором многое  решаетсЯ,  между
прочим  составление списков эмиграции по числам,  и  месЯц  раньше или позже
определЯет  большее  или меньшее право  в будущем дележе добычи.  Ќа  самого
Љазалеса  вначале  смотрели холодно,  потому  что он  случайно  высказалсЯ в
конституционном духе, - так чисты наши принципы³⁴. ‚ ‹юттихе куют
оружие;  "3000  лошадей" направлЯютсЯ сюда  с германских  Ярмарок; вербуетсЯ
кавалериЯ, а равно и пехота "в синих  мундирах,  красных жилетах  и нанковых
шароварах"³⁵. ќмигранты  ведут секретную  внутреннюю переписку  и
открытую заграничную:  переписываютсЯ с  недовольными тайными аристократами,
со строптивыми свЯщенниками, с "австрийским комитетом" в ’юильри. ‚ербовщики
настойчиво сманивают дезертиров: почти весь полк ђуаЯль-Ђллеман переходит  к
ним. Њаршрут во  ”ранцию и  раздел добычи уже определены,  дожидаютсЯ только
императора. "ѓоворЯт,  что  они хотЯт отравить  источники, но, -  прибавлЯют
патриоты, сообщаЯ  это, -  им не  отравить  источника  ‘вободы", на  что "on
applaudit" (мы  можем  только  аплодировать). “  них  имеютсЯ  также фабрики
фальшивых ассигнаций, и  по ”ранции разъезжают люди, раздаваЯ и  распределЯЯ
их;  одного  из  них  выдают  законодательствующему  патриотизму:   "некоего
‹ебрена,  человека лет  тридцати,  с  густыми белокурыми  волосами"; у него,
вероЯтно  только  временно,   "подпухший  глаз  (oeil  poche),  он  ездит  в
кабриолете, на вороной лошади"³⁶ и никогда не расстаетсЯ с ним.
     Ќесчастные  эмигранты:  их участь  совпадала с  участью ”ранции. Ћни не
знают  многого  из  того, что  должны бы знать,  не знают ни самих  себЯ, ни
своего окружениЯ. ЏолитическаЯ партиЯ, не осознающаЯ своего поражениЯ, может
сделатьсЯ  фатальнейшей вещью длЯ  самой  себЯ и длЯ всего.  Ќичто не убедит
этих людей в том, что  они не  могут  разогнать ”ранцузскую революцию первым
звуком своих военных труб, что эта революциЯ - не  бурнаЯ вспышка болтунов и
крикунов, которые при взмахе кавалерийских сабель, при шорохе веревок палача
спрЯчутсЯ  по  углам, чем глубже,  тем  лучше. Ќо,  увы, какой человек знает
самого себЯ и верно оценивает окружающие его ЯвлениЯ, иначе нужна ли была бы
тогда физическаЯ борьба?  Ќикогда,  пока эти головы не будут размозжены, они
не поверЯт,  что  рука санкюлота имеет  некоторую  силу,  а когда  они будут
размозжены, то верить будет уже слишком поздно.
     Њожно  сказать без раздражениЯ против этих бедных заблудших людей,  что
зло,  исходЯщее  от  эмигрировавшей  знати,  более  всех  других зол роковым
образом повлиЯло  на  судьбу ”ранции.  …сли  б  они  могли  это знать, могли
понЯть! ‚ начале  1789 года их еще окружал некоторый престиж и страх: пожары
их замков,  зажженных  месЯцами  упорства,  стали гаснуть после 4  августа и
могли бы прекратитьсЯ совсем, если бы  владельцы знали, что им защищать и от
чего  нужно   отказатьсЯ,  как  от   незащитимого.  Ћни   еще   представлЯли
иерархическую  лестницу власти  или общепринЯтое подобие  ее, еще составлЯли
свЯзующее звено между королем и народом, передавали и претворЯли постепенно,
со  ступени на ступень,  приказаниЯ  одного  в  повиновение других  и делали
приказаниЯ и  повиновение еще возможными. …сли бы они понЯли положение дел и
свою  роль в  нем, то ”ранцузскаЯ революциЯ,  совершившаЯсЯ  рЯдом взрывов в
годы  и  месЯцы, распространилась  бы на  несколько поколений, и  длЯ многих
уготована была бы не мучительнаЯ смерть, а тихаЯ кончина.
     Ќо  люди  эти  были  горды,  высокомерны  и  недостаточно  умны,  чтобы
поступать обдуманно. Ћни оттолкнули от себЯ все с  презрительной ненавистью,
обнажили  шпаги  и забросили  ножны. ”ранциЯ не  только  не  имеет  иерархии
власти, чтобы претворЯть приказаниЯ в повиновение, - ее иерархиЯ бежала к ее
врагам и громко  призывает их, нуждающихсЯ только в предлоге, к вооруженному
вмешательству. ‡авистливые короли и императоры  долго смотрели бы, обдумываЯ
вторжение, но боЯсь и стыдЯсь вмешатьсЯ, а теперь! когда братьЯ королЯ и все
французское  дворЯнство,  сановники  и  должностные  лица,  имеющие  свободу
высказыватьсЯ, которой сам король лишен, -  когда  все они  горЯчо призывают
их, во имЯ права и силы?  Ћт  пЯтнадцати до двадцати тысЯч человек собрано в
Љобленце, которые брЯцают оружием с криками: "‚перед, вперед!"  „а, господа,
вы  пойдете  вперед  -   и  разделите  добычу  сообразно  численности  вашей
эмиграции.
     ‡лосчастное   ‡аконодательное   собрание   и   патриотическаЯ   ”ранциЯ
осведомлены обо всех этих делах через предателей-друзей, через торжествующих
врагов. Џамфлеты ‘юлло из  генерального штаба ђиваролЯ циркулируют, возвещаЯ
великую  надежду. Џлакаты  „юрозуа покрывают стены; "Chant  du  Coq"  криком
приветствует день;  его клюет "Ami des Citoyens" ’альена. „руг королЯ ђуаю в
"Ami  du Roi"  в точных  арифметических  цифрах  приводит численность  армий
различных  вторгающихсЯ монархов: в общем 419 тысЯч  иностранных солдат и 15
тысЯч  эмигрантов. €  это  не  считаЯ ежедневных и  ежечасных дезертиров,  о
которых издателю  газеты приходитсЯ ежедневно сообщать, - дезертирств  целых
рот, даже  полков, которые с криками: "Vive  le Roi, Vive  la Reine!"  - и с
развернутыми знаменами переходЯт в чужой лагерь³⁷. ‹ожь! ЏустЯки!
Ќет, длЯ патриотов не пустЯки; не будет это пустЯками в один несчастный день
и длЯ ђуаю.  Џатриотизм может  еще некоторое времЯ орать и  болтать, но часы
его  сочтены:  …вропа  надвигаетсЯ  с  419  тысЯчами  войска  и  французским
рыцарством; можно надеЯтьсЯ, что виселицы получат свое.

ѓлава шестаЯ. ђЂ‡ЃЋ‰Ќ€Љ€ € †Ђ‹…‘

     €так,   у   нас  будет  война,   и  при   каких  обстоЯтельствах!   Џри
исполнительной   власти,   "притворЯющейсЯ"   все  с   большей   и   большей
естественностью  "мертвой" и  бросающей  полные  вожделениЯ  взоры  даже  на
врагов, - вот при каких обстоЯтельствах у нас будет война.
     ќнергичного и деЯтельного руководителЯ у нее нет, если не считать таким
ђиваролЯ с его генеральным штабом и  280 клакерами. Ћбщественные  учреждениЯ
бездействуют,  даже  сборщики  податей  забыли  свои  уловки  и  в некоторых
провинциальных  управлениЯх  считают  благоразумным  удерживать  те  налоги,
которые удастсЯ собрать длЯ покрытиЯ своих собственных необходимых расходов.
Ќаш  доход состоит  из ассигнаций, и выпуски бумажных  денег следуют один за
другим.  Ђ  армии, наши  три  большие  армии:  ђошамбо,  ‹юкнера,  ‹афайета?
€схудалые,  безутешные,  эти  три великие  армии оберегают границы, подобные
трем   стаЯм   журавлей   во  времЯ  линьки,   -   погибающие,   непокорные,
дезорганизованные, никогда  не бывавшие в огне, а опытные генералы и офицеры
их ушли за ђейн. ‚оенный министр Ќарбонн, писавший отчеты в розовых красках,
требует  рекрутов,  амуниции,  денег,  неизменно  денег  и,  не получаЯ  их,
грозитсЯ  "взЯть  свой  меч",  принадлежащий  лично  ему,  и   идти  служить
Ћтечеству³⁸.
     Ќо вопрос из вопросов в том: что же делать? Ћбнажить ли нам сразу меч и
с дерзким  отчаЯнием,  которому иногда благоприЯтствует счастье, идти против
этого вторгающегосЯ  мира эмигрантов и  обскурантов или же ждать, затЯгивать
времЯ  дипломатическими переговорами,  пока наши  ресурсы не  поправЯтсЯ? Ќо
поправЯтсЯ  ли они или  наоборот?  ‘омнительно,  мнениЯ наиболее влиЯтельных
патриотов  разделились.  Ѓриссо и его  бриссотинцы,  или жирондисты,  громко
кричат в ‡аконодательном собрании за первый, вызывающий, план, а ђобеспьер у
Якобинцев так  же  громко ратует за  последний, за промедление,  причем дело
доходит  до  споров,  даже до  взаимных  упреков, смущаЯ  Њать  патриотизма.
Џодумайте, в каком возбуждении проходЯт завтраки у г-жи д'ћдон на ‚андомской
площади! ‚се  крайне встревожены. Џомогите,  патриоты, или  по  крайней мере
соединитесь, ибо  времЯ  не  ждет. …ще  не  миновали  зимние  морозы, как  в
"довольно  уютную квартиру Ќиортского замка" пришло письмо: генерала „юмурье
требуют  в Џариж. Џисьмо от военного министра Ќарбонна: генерал должен  дать
совет во  многих  делах³⁹. ‚ феврале 1792 года друзьЯ-бриссотинцы
приветствуют своего „юмурье-Polymetis, которого действительно можно сравнить
с древним “лиссом* в современном костюме: у него живые, пластичные движениЯ,
неукротимый пыл и ум, делающий его "мужем совета".
     * ’. е. Ћдиссеем.

     Џусть  читатель  представит  себе прекрасную ”ранцию,  окруженную  всей
киммерийской  …вропой, словно  надвигающейсЯ  на нее  черной тучей,  готовой
разразитьсЯ огненным  громом войны;  сама  же  прекраснаЯ  ”ранциЯ не  может
двинутьсЯ, свЯзаннаЯ по  рукам  и  ногам сложными путами своего  социального
одеЯниЯ или  сострЯпанной  длЯ нее  конституции.  Џрибавьте  к  этому голод,
заговоры   аристократов,  отлучающих   от  церкви   свЯщенников-диссентеров,
"некоего ‹ебрена", подгонЯющего своего вороного конЯ на глазах у всех, и еще
более  страшного   в   своей  незримости   инженера  ѓогела*,   скачущего  с
шифрованными письмами королевы!
     * Ѓарон де ѓогела - доверенное лицо королевы Њарии Ђнтуанетты.

     ЌеприсЯгнувшие свЯщенники вызывают новые беспорЯдки на Њэне и ‹уаре; ни
‚андеЯ, ни торговец шерстью Љатлино не перестают ворчать и брюзжать. Ђ вот и
опЯть выступает  на  сцену  †алес:  сколько  раз  придетсЯ  уничтожать  этот
реальный или воображаемый вражеский  стан! ‚от уже около двух лет, как он то
тускнел, то  снова Ярко  разгоралсЯ в перепуганном воображении патриотов; на
самом  деле,  если бы знали патриоты!  ќто один из изумительнейших продуктов
природы,  действующей вместе с  искусством. Ђристократы-роЯлисты под тем или
иным предлогом собирают  простой  народ  в  ‘евеннских  горах; народ этот не
боитсЯ мЯтежей  и охотно  деретсЯ,  только бедные головы  его туго поддаютсЯ
убеждению.  ђоЯлисты ораторствуют,  играЯ  главным  образом  на  религиозной
струне: "Џравоверных свЯщенников преследуют, навЯзывают нам ложных пастырей;
протестанты  (некогда  подвергавшиесЯ  каре)  теперь  торжествуют, свЯщенные
предметы  бросаютсЯ  собакам"; таким  образом вызываетсЯ  в набожных  горцах
глухой ропот.  "Љак же  нам  не  вступитьсЯ, храбрые севен-нские сердца,  не
поспешить на  помощь? ‚едь  нам повелевает это  свЯщеннаЯ  религиЯ, наш долг
перед Ѓогом и Љоролем".  "Si  fait, si fait (Љонечно,  конечно),  - отвечают
всегда  храбрые  сердца.  -  Mais  il  y  a  de  bien bonnes choses dans  la
Revolution!" (Ќо в революции есть много хорошего!) €так, дело это, что бы ни
говорили, вертитсЯ  только  вокруг своей оси, не  сходит с места  и остаетсЯ
простой бутафорией⁴⁰.
     ’ем не менее больше льстите, играйте на  известной струнке все громче и
быстрее, вельможные роЯлисты!  Љрайним  напрЯжением  сил вы  можете добитьсЯ
того,  что  в будущем  июне этот †алесский лагерь  внезапно  превратитсЯ  из
бутафорского в настоЯщий. ‚  нем две тысЯчи человек, которые хвастают, будто
их  семьдесЯт  тысЯч;  вид  у  него  очень  странный:  развевающиесЯ  флаги,
сомкнутые   штыки,    прокламации   и   комиссиЯ   гражданской   войны   под
председательством  д'Ђртуа! Џусть ђебекки или другой какой-нибудь пылкий, но
рассудительный  патриот  вроде "подполковника Ћбри",  если  ђебекки  занЯт в
другом месте, пусть они немедленно двинут национальных гвардейцев  и рассеют
†алесский  лагерь, да, кстати, разгромЯт  и старый замок⁴¹, чтобы
по возможности ничего больше не было слышно об этом лагере.
     ‚ феврале и марте страх, особенно у сельского населениЯ ”ранции, достиг
крайних пределов, почти граничащих с безумием. Џо городам и деревнЯм носЯтсЯ
слухи о войне, об избиении, о близости австрийцев, аристократов, а главное -
разбойников. ‹юди покидают свои дома и хижины и, забрав жен и детей, бегут с
криками,  сами не знаЯ куда. ’акаЯ паника, по  словам очевидцев, никогда еще
не охватывала нацию и не  охватит даже  во времена  так называемого террора.
‚есь край по течению ‹уары, весь центр и юго-восточнаЯ область поднимаютсЯ в
смЯтении  "одновременно,  как  от  электрического  удара"  -  ведь  и  хлеба
становитсЯ все меньше и меньше. "Ќарод запирает баррикадами въезды в города,
натаскивает  камней в верхние этажи,  женщины  готовЯт кипЯток, с  минуты на
минуту ожидаЯ атаки.  ‚ деревнЯх непрерывно звонит набат, толпы созванных им
крестьЯн бродЯт по дорогам в поисках воображаемого врага.  Ћни вооружены  по
большей  части  косами  на  деревЯнных  древках,  и когда  эти дикие полчища
подходЯт к забаррикадированным  городам, то нередко  их самих  принимают  за
разбойников".
     ’ак  бурлит  стараЯ  ”ранциЯ, готоваЯ рухнуть.  Љаков  будет конец,  не
известно ни одному смертному, но, что конец близок, это знают все.

ѓлава седьмаЯ. ЉЋЌ‘’€’“–€џ Ќ… †…‹Ђ…’ €„’€

     ‚сему  этому наше  бедное ‡аконодательное собрание, у которого вдобавок
не ладитсЯ с  конституцией,  не может  противопоставить ничего, что могло бы
помочь,  кроме   всплесков   парламентского   красноречиЯ.   Ћно  продолжает
дебатировать, обвинЯть, упрекать, представлЯЯ собою шумный, волнующийсЯ, сам
себЯ пожирающий хаос.
     Ђ две  с  лишним  тысЯчи постановлений? —итатель,  к  счастью,  они  не
касаютсЯ ни тебЯ,  ни менЯ.  ќто случайные постановлениЯ, глупые или нет, но
рассчитанные только на данный день, на злобу этого днЯ. €зо всех двух  тысЯч
не наберетсЯ и десЯти, которые могли бы быть нам полезны или вредны, да и те
большею частью при самом рождении задушены королевским veto. ‘огласно одному
из них, 17 ЯнварЯ в Ћрлеане открыл свои заседаниЯ ‚ерховный суд (Haute Cour)
‡аконодательного  собраниЯ.  ’еориЯ  его  была  выработана  Љонституантой  в
прошлом мае  и теперь применЯетсЯ на практике. ќто  суд длЯ  разбирательства
политических преступлений; у него не будет недостатка в работе. Џо отношению
к этому  суду  было постановлено, что он не нуждаетсЯ в  санкции королЯ, так
что  здесь  veto  не  могло иметь  места. „ругим  постановлением  с прошлого
октЯбрЯ  допущены браки свЯщенников. Ћдин отважный  свЯщенник, мало того что
женилсЯ до изданиЯ этого закона, но еще пришел со своей молодой женой в суд,
чтобы все могли порадоватьсЯ его медовому  месЯцу  и  чтобы добитьсЯ изданиЯ
закона.
     Њенее утешительны законы против протестующих  свЯщенников,  и,  однако,
они  не  менее   нужны!  Ќас  главным   образом   интересуют   постановлениЯ
относительно свЯщенников и эмигрантов: это две краткие серии  постановлений,
выработанных  в   бесконечных  дебатах  и  уничтоженных   королевским  veto.
‚ерховное  Ќациональное   собрание  обЯзательно  должно   было  привести   в
повиновение  этих  непокорных,  клерикалов  или  мирЯн,  и  принудить  их  к
послушанию, однако всЯкий раз, когда мы направлЯем наш законодательный кулак
и хотим придавить или  даже раздавить совсем,  чтобы  непокорные уступили, в
дело вмешиваетсЯ  королевское veto,  парализуЯ нас,  как волшебством,  и наш
кулак,  едва  сжимающий,  а еще меньше  уничтожающий, не  оказывает никакого
действиЯ.
     Џоистине  грустнаЯ   сериЯ   постановлений,   даже   несколько   серий,
парализованных этим veto. ‘начала 28 октЯбрЯ 1791  года мы имеем возвещенную
глашатаЯми  и  плакатами  прокламацию  ‡аконодательного   собраниЯ,  котораЯ
приглашает эмигрировавшего Monsieur, брата  королЯ,  под  страхом  наказаниЯ
возвратитьсЯ в течение двух месЯцев. Ќа это приглашение Monsieur не отвечает
ничего, если не считать газетной пародии, в которой он под страхом наказаниЯ
приглашает высокое  ‡аконодательное собрание  "вернутьсЯ к здравому смыслу в
течение двух месЯцев". ’огда ‡аконодательному собранию приходитсЯ прибегнуть
к  более  строгим  мерам.  ’ак,  9  ноЯбрЯ  мы   объЯвлЯем  всех  эмигрантов
"подозреваемыми в заговоре" и, короче,  "объЯвленными вне закона", если  они
не вернутсЯ  к Ќовому  году,  - скажет  ли  король veto? —то с владений этих
людей должны взиматьсЯ "тройные налоги" или даже что владениЯ их должны быть
секвестированы, понЯтно  само  собой.  ‡атем, когда к Ќовому  году никто  не
вернулсЯ, "мы  заЯвлЯем" - и через две недели повторЯем еще  внушительнее, -
что Monsieur лишаетсЯ права на наследование короны (dechu) и, мало того, что
Љонде,  Љалонн  и  еще  довольно  длинный  список  других лиц  обвинЯютсЯ  в
государственной  измене и подлежат суду  ‚ерховного  орлеанского  совета.  -
Veto! ‡атем по отношению к  неприсЯгающим свЯщенникам в минувшем ноЯбре было
постановлено, что они лишаютсЯ получаемых  ими пенсий, "отдаютсЯ  под надзор
surveillance" и в  случае надобности подвергаютсЯ изгнанию. - Veto!  ‘ледует
еще более строгаЯ мера, но ответом на нее опЯть-таки ЯвлЯетсЯ veto.
     Veto  за veto; наш  кулак парализован! Ѓоги и  люди могут  видеть,  что
‡аконодательное  собрание  находитсЯ  в ложном  положении.  Ќо кто же  не  в
ложном?  ЏоднимаютсЯ  уже  голоса  за  "Ќациональный  Љонвент"⁴².
Ѓедное ‡аконодательное собрание, пришпориваемое и побуждаемое к деЯтельности
всей ”ранцией и всей …вропой, не может действовать;  оно может только сыпать
укоры, разглагольствовать, вносить бурные "предложениЯ", длЯ которых закрыты
все ходы, и кипЯтитьсЯ с шумом и пенЯщейсЯ Яростью!
     Љакие сцены происходЯт в этом  национальном зале! Џредседатель звонит в
свой  неслышный  колокольчик или  в  знак  крайнего отчаЯниЯ надевает шлЯпу;
"минут  через  двадцать шум  утихает",  и  тот  или  другой нескромный  член
‘обраниЯ препровождаетсЯ на три  днЯ  в тюрьму Ђббатства.  Ќадо пригласить и
допросить подозрительных лиц; старый  де  ‘омбрей  из  „ома инвалидов должен
дать отчет, почему он оставлЯет ворота открытыми. Ќеобычный дым поднЯлсЯ над
‘еврской фарфоровой фабрикой, указываЯ на заговор; мастера поЯснЯют, что это
сжигаютсЯ  "Њемуары"  ‹амот,  героини истории  с  ожерельем,  скупленные  …е
‚еличеством⁴³, которые тем не менее всЯкий  желающий может читать
и поныне.
     ‡атем  рождаетсЯ  подозрение,  что  герцог  Ѓриссак  и  конституционнаЯ
гвардиЯ королЯ "тайно изготовлЯют патроны  в погребах": это шайка роЯлистов,
честных и  нечестных; многие  из  них  - настоЯщие  головорезы, набранные  в
игорных домах и притонах;  их 6000 вместо 1800, и они мрачно глазеют на нас,
когда  мы  входим во дворец⁴⁴. Џоэтому после  бесконечных  прений
Ѓриссака   и  королевских  гвардейцев   решают  распустить  и  действительно
распускают  после   двух  месЯцев  существованиЯ,  так  как  охрана  эта  не
продержалась и до марта того  же года.  ’аким образом, новый конституционный
штат  (Maison   militaire)   королЯ  распущен,   и  ему   опЯть   приходитсЯ
довольствоватьсЯ охраной  одних швейцарцев и синих  национальных гвардейцев.
Џо-видимому,  такова  участь  всех   конституционных  начинаний.  Љороль  не
согласилсЯ на учреждение при нем конституционного гражданского штата (Maison
civile),  как  ни  настаивал на  этом  Ѓарнав;  старые постоЯнные  герцогини
косились на новых людей и держались в стороне; к тому же и королева считала,
что  не  стоит  этого  затевать, так  как  дворЯнство  очень  скоро вернетсЯ
торжествующим⁴⁵.  ЏродолжаЯ  следить  за  тем, что  происходит  в
национальном  зале, мы видим, как  епископ ’орне, конституционный  прелат не
слишком  строгих  нравов,  предлагает  уничтожить "духовное одеЯние  и  тому
подобные карикатурные вещи". …пископ ’орне горЯчо защищает  свое предложение
и кончает тем,  что  снимает свой наперсный крест и  бросает  его в качестве
залога на стол. Љрест этот немедленно покрываетсЯ  крестом  ’е Deum ”оше,  а
потом и другими крестами и знаками духовного сана, пока все не освобождаютсЯ
от них; вслед  за тем один клерикальный сенатор срывает свою ермолку, другой
- свое жабо, чтобы фанатизм не обрушилсЯ на них⁴⁶.
     Љак  быстро все это  делаетсЯ! € как несущественно, туманно, бессильно,
почти  призрачно,  словно  в  царстве  теней! Ќеугомонный  ‹енге,  кажущийсЯ
сморщившимсЯ,  словно призрак,  ходатайствует здесь о  каком-то  своем деле,
среди шума и перерывов,  превосходЯщих человеческое терпение, и в результате
этот  раздражительный,  сухой человечек "разрывает свои бумаги и удалЯетсЯ".
„ругие почтенные  члены  в  возбуждении  также рвут  свои  бумаги; Њерлей де
’ионвиль рвет свои бумаги, крича: "’ак вам не спасти народа!" Ќет недостатка
и в депутациЯх: депутации от секций, обыкновенно с жалобами  или доносами  и
всегда с  пылкими  патриотическими чувствами, депутациЯ от женщин, например,
которые просЯт, чтобы им было разрешено взЯть пики и упражнЯтьсЯ на Њарсовом
поле. Џочему бы и нет, амазонки, если вам так этого хочетсЯ! ‡атем, исполнив
поручение и получив  ответ, депутации "дефилируют по залу  с пением "Ca ira"
или  же кружатсЯ в  ней, танцуЯ свою ronde patriotique - новую "Љарманьолу",
или  военный   танец   и   танец  свободы.   Џатриот  ѓюгенен,  экс-адвокат,
экс-карабинер,   судейский  экс-писец,   ЯвлЯетсЯ  в   качестве  депутата  в
сопровождении  представителей  ‘ент-Ђнтуана  и  жалуетсЯ  на антипатриотизм,
голод,  продажность,  людоедов,  вопрошаЯ  в  заключение  высокое  собрание:
"Ќеужели  же   в   ваших  сердцах  не  забьет  набат  против  этих  mangeurs
d'hommes?"⁴⁷
     Ќо главным и  постоЯнным  занЯтием  ‡аконодательного собраниЯ  ЯвлЯютсЯ
порицаниЯ королевских министров. Ћ министрах …го ‚еличества мы до сих пор не
говорили да и  впредь не скажем  почти ничего. Ћни  еще призрачнее! ѓрустное
зрелище:  ни один не может удержатьсЯ, ни  один  по крайней  мере со времени
исчезновениЯ  Њонморена;  "старейшему по службе  в совете королЯ  иногда  не
более  десЯти  дней"⁴⁸.  ќто конституционалисты-фейЯны,  как  наш
почтенный    Љайе    де    ѓревилль,   как    злополучный    „елессар,   или
конституционалисты-роЯлисты,  как  Њонморен,  последний  друг  Ќеккера,  или
аристократы, как Ѓертран де Њольвиль*. ‚се они мелькают, словно  призраки, в
огромном, кипучем  смЯтении;  жалкие  тени,  брошенные  во  власть  бушующих
ветров; бессильные, без значениЯ - стоит ли обременЯть ими людскую памЯть?
     * Ѓертран де Њольвиль Ђнтуан ”рансуа - морской министр в 1791 г.

     Ќо как часто собирают вместе этих  бедных королевских министров, как их
расспрашивают, опекают;  им даже угрожают, их почти запугивают! Ћни отвечают
что   могут,   с   искуснейшим   притворством  и   казуистикой,   и   бедное
‡аконодательное собрание  не знает,  что  делать  с их  ответами. Ќесомненно
одно: …вропа надвигаетсЯ на нас, и ”ранциЯ  (хотЯ еще и не мертваЯ) не может
двинутьсЯ  с  места.   Ѓерегитесь,   господа   министры!  џзвительный  ѓюаде
пронизывает   вас   перекрестными   вопросами   с  внезапными   адвокатскими
заключениЯми;  дремлющаЯ бурЯ,  притаившаЯсЯ  в  ‚ерньо,  может  проснутьсЯ.
Ќеутомимый  Ѓриссо  составлЯет  доклады,  обвинениЯ, бесконечные  водЯнистые
рассуждениЯ:  настал великий  праздник длЯ этого  человека.  Љондорсе  пишет
своим  твердым  пером "обращение  ‡аконодательного собраниЯ  к  французскому
народу"⁴⁹.  Џламенный  Њакс   €нар,  который,   впрочем,   желает
выставить против этих киммерийских врагов "не меч и огонь, а свободу", стоит
за  объЯвление "министров  ответственными под страхом смерти, nous entendons
la mort".
     ‚  самом  деле,  положение становитсЯ  серьезным:  времЯ не  терпит,  и
поЯвились изменники. “ Ѓертрана  де ЊольвилЯ гладкий Язык, а  в сердце этого
известного аристократа  желчь. Љак он скор на ответы и разъЯснениЯ и как они
изворотливы  и приЯтны длЯ слуха! Ќо самое замечательное случилось  однажды,
когда Ѓертран  кончил отвечать  и  удалилсЯ.  …два высокое  ‘обрание  начало
обсуждать,  что  с  ним делать, как  вдруг  зал  наполнилсЯ дымом -  густым,
удушливым дымом, так что совершенно нельзЯ было говорить; все только хрипели
и кашлЯли, и заседание  пришлось  отложить⁵⁰.  —удо?  •арактерное
чудо? —ем оно объЯснЯетсЯ - неизвестно;  известно только,  что "истопник был
назначен Ѓертраном" или кем-то  из  его подчиненных.  Ћ  смрадное, смЯтенное
царство теней с  танталовыми муками, с Яростными огненными потоками и реками
жалоб!  ‡ачем нет  у  тебЯ ‹еты,  в  которой  можно было покончить  с  этими
страданиЯми?

ѓлава восьмаЯ. џЉЋЃ€Ќ–›

     ’ем не менее пусть патриоты  не  впадают  в отчаЯние. ђазве нет у нас в
Џариже  по  крайней  мере  добродетельного  Џетиона и  целого  патриотически
настроенного муниципалитета? „обродетельный  Џетион  уже  с  ноЯбрЯ  состоит
парижским  мэром; в нашем  муниципалитете публика  - теперь она  допускаетсЯ
туда  - может  видеть энергичного „антона; Язвительного, неповоротливого, но
надежного   ЊанюэлЯ;   решительного,   без  тени   раскаЯниЯ   Ѓийо-‚аренна,
воспитанника иезуитов;  способного редактора  ’альена и  других, лучших  или
худших, но истых патриотов.  ’ак сложились  ноЯбрьские  выборы,  на  радость
большинству  граждан;  сам двор поддерживал Џетиона,  а  не  ‹афайета. ’аким
образом, Ѓайи и  его фейЯнам, давно уже начавшим уменьшатьсЯ,  подобно луне,
пришлось с  грустью откланЯтьсЯ и удалитьсЯ  в небытие или, пожалуй, в нечто
худшее, в обманчивый  полусвет со страшной тенью красного флага и  с горькой
памЯтью о Њарсовом  поле. Љак быстро двигаютсЯ вперед люди и ЯвлениЯ! ’еперь
‹афайет не  будет,  как в „ень  ”едерации, бывший зенитом его жизни, "твердо
опиратьсЯ мечом на Ђлтарь Ћтечества" и присЯгать перед лицом ”ранции; о нет,
с  того днЯ звезда  его все бледнела и склонЯлась к закату и теперь печально
стоит на  краю горизонта; ‹афайет командует одной из трех армий этих верениц
линЯющих журавлей и ведет себЯ крайне подозрительно и бездеЯтельно, чувствуЯ
себЯ неловко.
     Ќо разве в крайнем случае  патриоты,  располагающие тысЯчами сил в этой
мировой столице, не могут справитьсЯ сами? ђазве у них нет рук, нет пик? Њэр
Ѓайи не мог помешать ковать пики, а мэр Џетион и ‡аконодательное собрание не
только не мешают,  но  и санкционируют это дело. „а и  почему  нет,  раз так
называемаЯ  конституционнаЯ  гвардиЯ  королЯ  "тайно  изготовлЯла  патроны"?
ђеформы    нужны    и    в    самой    Ќациональной    гвардии,   весь    ее
фейЯно-аристократический  штаб должен быть распущен. ѓраждане без  мундиров,
пики рЯдом с мушкетами, несомненно, могут быть допущены в гвардию в нынешние
времена; разве "активный" гражданин  и  пассивный, могущий сражатьсЯ за нас,
не  одинаково  желанны оба? Ћ друзьЯ мои  патриоты, без сомнениЯ, так! Ѓолее
того, очевидно, что патриоты, будь они  даже и в белых жабо здравомыслЯщие и
уважаемые,  должны или чистосердечно оперетьсЯ на  черную  необъЯтную  массу
санкюлотизма, или же исчезнуть самым  ужасающим образом,  провалившись в ад!
Џоэтому одни  отворачиваютсЯ  от  санкюлотов, презирают их; другие  готовы с
чистым  сердцем  оперетьсЯ  на   них,  третьи,  наконец,  обопрутсЯ  на  них
нечистосердечно, и каждую из этих трех групп постигнет своЯ участь.
     Ћднако  разве  в  данной  ситуации  мы  не  имеем  сейчас добровольного
союзника, который сильнее всех остальных, - союзника по имени ѓолод? ѓолод и
тот вихрь  панического  страха, который нагнетает  голод  и все  прочие наши
беды, вместе взЯтые! ‚едь санкюлотизм растет оттого, от  чего другие ЯвлениЯ
умирают.   ’упоумный  Џьер  Ѓай   произнес,  хотЯ  и  бессознательно,  почти
эпиграмму, и патриоты смеЯлись не над ней, а над ним, когда он  писал: "Tout
va  bien   ici,   le   pain  manque"   (‡десь  все   идет   хорошо  -  хлеба
нет)⁵¹.
     Љроме того, у патриотов есть своЯ конституциЯ, способнаЯ ходить, и свой
небессильный  парламент,  или  назовем  его  вселенским  собором,  собранием
церквей †ан †ака ђуссо, а  именно: џкобинское  общество "Њать". ‚едь у  этой
матери триста взрослых  дочерей с маленькими внучками, пытающимисЯ ходить, в
каждой французской деревне,  исчислЯемыми, по мнению  Ѓерка, сотнЯми  тысЯч!
‚от  это  настоЯщаЯ конституциЯ, созданнаЯ  не  тысЯчью  двумЯстами высокими
сенаторами,  а  самой  природой  и возникшаЯ  сама собой, бессознательно, из
потребностей  и  стараний  25  миллионов  людей!  Ќаши  Якобинцы  - "господа
законодатели";  они изыскивают  темы дебатов длЯ  ‡аконодательного собраниЯ,
обсуждают  мир  и  войну,  устанавливают  заранее,  что  должно  делать  это
‘обрание, к огромному  возмущению философов и большинства историков, которые
судЯт  в  этом  случае  естественно,  но  не  умно.  ЏравЯщаЯ  власть должна
существовать; все ваши прочие власти - обман; эта же - действительно власть.
     ‚елико  "Ћбщество-Њать"!  Ћно имело  честь быть  обвиненным  австрийцем
Љауницем⁵²  и  потому  еще дороже  патриотам. ЃлагодарЯ  удаче  и
смелости оно  уничтожило самих фейЯнов,  по  крайней мере Љлуб  фейЯнов.  18
февралЯ Якобинцы с  удовлетворением наблюдали, как этот клуб, некогда высоко
державший голову, закрылсЯ, погас; патриоты с  шумом вошли туда, и последние
его минуты огласились их свистом. Ћбщество "Њать" увеличило свое помещение и
занЯло  теперь всю среднюю часть Якобинской  церкви. ‡аглЯнем в нее вместе с
достойным ’улонжоном, нашим старым другом из бывшей Љонституанты, который, к
счастью, не лишен способности видеть.  "Ќеф* церкви Якобинцев, - говорит он,
-  превращен в  обширную  арену,  в  которой  места поднимаютсЯ  полукругом,
наподобие амфитеатра, до самого верха куполообразной крыши. ‚ысокаЯ пирамида
черного мрамора, построеннаЯ около одной из  стен и бывшаЯ раньше надгробным
памЯтником,  одна оставлена на  месте; к ней  примыкает теперь помещение длЯ
членов   бюро.  ‡десь,  на  возвышенной  эстраде,  заседают  председатель  и
секретари;  сзади  над ними  стоЯт  белые бюсты Њирабо,  ”ранклина  и многих
других,  в  том  числе  даже Њарата.  Ќапротив - трибуна,  поднимающаЯсЯ  до
середины пространства между полом и верхом  купола, так что оратор находитсЯ
как раз в центре. ‘ этого места  гремЯт  голоса,  потрЯсающие  …вропу; внизу
безмолвно  куютсЯ перуны и  тлеют головни будущих пожаров. …сли проникнуть в
этот  огромный  круг,  где  все  безмерно, гигантских  размеров,  то  нельзЯ
подавить чувства страха  и удивлениЯ; воображению  рисуютсЯ  ужасные  храмы,
которые исстари поэзиЯ посвЯщала мстительным божествам"⁵³.
     *  Ќеф  (корабль)  -  название  продольной   части  западноевропейского
христианского храма.

     Љакие сцены  происходЯт в  этом  Якобинском амфитеатре! Љ  сожалению, у
истории  нет  времени  занЯтьсЯ ими!  ‡десь дружно  развевались флаги  "трех
свободных  народов мира", три братских  флага Ђнглии,  Ђмерики и ”ранции;  с
одной  стороны, выступала лондонскаЯ депутациЯ  вигов и их клуба; с другой -
молодые   французские   гражданки;   прекрасные,   сладкоголосые   гражданки
торжественно посылали депутатам приветствиЯ и братские поцелуи, трехцветные,
собственноручно вышитые  значки и, наконец, колосьЯ пшеницы, в то времЯ  как
своды  дрожали от единодушных криков: "Vivent les trois peuples libres!" („а
здравствуют  три  свободных  народа!)  Џоистине  драматичнаЯ  сцена!  „евица
’еруань рассказывает с этой  воздушной трибуны о  своих бедствиЯх в Ђвстрии;
она  ЯвлЯетсЯ,   опираЯсь   на  руку   †озефа  енье,  брата  поэта,  просит
освобождениЯ несчастных швейцарцев полка атовье⁵⁴. Ќадейтесь, 40
швейцарцев, гребущих в брестских водах, вы не забыты!
     „епутат Ѓриссо ораторствует с трибуны; „емулен,  наш  безбожный Љамиль,
громко  выкрикивает снизу:  "Coquin!"* ‡десь же, хотЯ гораздо чаще в  церкви
кордельеров,  гремит  и  львиный голос  „антона. ‡лобный  Ѓийо-‚аренн  также
здесь;  Љолло д'ќрбуа кипЯтитсЯ,  ратуЯ за 40  швейцарцев. ‹юбитель изрекать
Њанюэль  выразительно  заканчивает  речь  словами: "Ћдин из министров должен
погибнуть!", на что амфитеатр отвечает: "Tous, tous!" (‚се, все!) Ќо местным
верховным жрецом  и  главным  оратором  ЯвлЯетсЯ ђобеспьер, неподкупный,  но
скучный  человек.  Љакой  патриотический дух жил  в людЯх того  времени, это
доказывает уже один тот факт, что полторы тысЯчи человек могли каждый  вечер
добровольно,  целыми  часами,  слушать  речи ђобеспьера  и рукоплескать ему,
ловить каждое его слово, как будто от этого зависела  их  жизнь. Ђ между тем
редко более несносный человек  открывал рот на  ораторской трибуне. †елчный,
бессильно-непримиримый, скучно-тЯгучий,  сухой, как гарматтан**, он ратует в
бесконечно серьезной, но поверхностной речи против немедленной войны, против
шерстЯных  колпаков или bonnets rouges, против многого другого, ЯвлЯЯ  собой
далай-ламу  патриотов.  ’ем не  менее  ему  почтительно возражает  маленький
человечек с  резким голосом,  но с красивыми глазами  и  прекрасным  высоким
лбом;  по словам  газетных репортеров,  это ‹уве,  автор прелестного  романа
"Faublas".  Ѓудьте стойки, патриоты! Ќе расходитесь по двум  дорогам теперь,
когда ”ранциЯ, охваченнаЯ паникой, рушитсЯ в сельских округах и киммерийскаЯ
…вропа надвигаетсЯ на вас грозой!
     * Ѓездельник.
     ** ‡нойный ветер побережьЯ ‡ападной Ђфрики.

ѓлава девЯтаЯ. Њ€Ќ€‘’ђ ђЋ‹ЂЌ

     Ћднако  в  преддверии  весеннего   равноденствиЯ  патриотов  неожиданно
озарЯет луч надежды  - назначение нового министерства, насквозь проникнутого
духом патриотизма.  Љороль  в  своих  бесчисленных  попытках смешать огонь с
водой  хочет попробовать  и  это.  Quod  bonum  sit!  ‡автраки  г-жи  д'ћдон
приобретают новый смысл; нет ни одного человека, не исключаЯ женевца „юмона,
который   не  высказал   бы  на  них  своего   мнениЯ,  и  вот   переговоры,
продолжавшиесЯ с  15 по  23 марта 1792 года,  приходЯт наконец к счастливому
результату - к назначению патриотического министерства.
     ѓенерал  „юмурье,  которому вверен портфель министра  иностранных  дел,
должен выступить против  Љауница и  австрийского императора в ином тоне, чем
бедный  „елессар*,  который предан  за  мЯгкотелость  орлеанскому ‚ерховному
суду.  ‚оенный министр Ќарбонн смыт рекой времени; бедный евалье де ѓрав**,
избранный  двором,  тоже  вскоре исчезнет; затем  внезапно  главой  военного
министерства  станет серьезный  ‘ерван, способный  военный инженер.  †еневец
Љлавьер видит, как  сбываетсЯ одно его предчувствие: проходЯ однажды,  много
лет назад, бедным женевским изгнанником  мимо министерства  финансов, он был
внезапно озарен странной мыслью, что ему суждено быть  министром финансов; и
вот  он  получает это назначение,  а его беднаЯ  больнаЯ жена, на  излечение
которой  врачи потерЯли  всЯкую  надежду, встает и ходит, уже  не как жертва
своих нервов, а как  победительница их⁵⁵. Ќо  прежде всего  кто у
нас  министр внутренних  дел?  ђолан  де ла Џлатьер  из  ‹иона!  ’ак  решили
бриссотинцы,  общественное  или частные  мнениЯ  и  завтраки  на  ‚андомской
площади. ‘трогий ђолан, похожий на разрЯженного квакера (Quaker endimanche),
отправлЯетсЯ  на  целование  руки   в  ’юильри  в   круглой   шлЯпе,  гладко
причесанный, завЯзав башмаки простыми лентами или шнурками. –еремониймейстер
отзывает в  сторону  „юмурье: "Quoi,  Monsieur!  “ него башмаки без прЯжек!"
"Ђх, месье, отвечает  „юмурье, взглЯнув на шнурки, - все пропало!" (Tout est
perdu!)⁵⁶*   „елессар  Ђнтуан  (1742-1792)  -  министр   иностранных  дел,
предшественник „юмурье на этом посту.
     **  Њаркиз  де  ѓрав  Џьер  Њари  (1755-1823) -  военный,  политический
деЯтель, писатель. ‘ марта  по  май 1792 г.  занимал пост военного министра,
эмигрировал в Ђнглию, вернулсЯ в 1804 г.

     €  вот наша  красавица  ђолан переселЯетсЯ из своего верхнего этажа  на
улице ‘ен-†ак в роскошные салоны, которые некогда занимала  г-жа Ќеккер. …ще
раньше   в  этом  помещении   жил   Љалонн;  он   завел  всю  эту  позолоту,
инкрустированную мебель и  бронзу, повесил эти люстры, венецианские зеркала,
отполировал весь паркет и превратил  эти салоны в настоЯщий дворец Ђладдина.
Ђ  теперь, смотрите,  он уныло бродит по  …вропе, чуть не  потонул в, ђейне,
спасаЯ свои бумаги. Vos non  vobis!  Љрасавица ђолан, умеющаЯ найти выход из
любого  положениЯ,  устраивает  по   пЯтницам  парадные  обеды,  на  которых
присутствуют все  министры; по  окончании обеда она удалЯетсЯ за свой столик
и,  по-видимому,  усердно пишет,  однако не пропускает  ни  слова,  и, если,
например, депутат Ѓриссо и  министр Љлавьер слишком  горЯчо спорЯт, она,  не
без робости, но  с лукавой  грацией, стараетсЯ примирить их. ѓолова депутата
Ѓриссо, забравшегосЯ вдруг на такую высоту, говорЯт, начинает кружитьсЯ, что
часто случаетсЯ со слабыми головами.
     ‡авистники  распускают слух,  что настоЯщий министр - жена ђолана, а не
он сам; по  счастью, это худшее, в  чем могут упрекнуть ее. ‚о всЯком случае
чьЯ бы голова  ни кружилась, но только не голова этой мужественной  женщины.
Ћна так же величаво спокойна в этих апартаментах, как некогда на собственном
наемном чердаке  в монастыре урсулинок! Ћна,  молодой девушкой лущившаЯ бобы
длЯ своего обеда,  побуждаемаЯ к этому  рассудительностью и расчетом,  знает
цену этой роскоши  и самой себе;  ее  нельзЯ  смутить  этими инкрустациЯми и
позолотой.  Љалонн, создавший  это великолепие,  давал здесь  обеды,  причем
старик  Ѓезанваль дипломатически шептал ему, что  нужно, на ухо; Љалонн  был
велик, и все-таки мы видели, как в конце концов ему  осталось только "ходить
большими шагами взад и вперед".  Џотом был Ќеккер, а где  теперь  Ќеккер?  €
новых министров также принесла сюда быстраЯ смена событий;  такаЯ же быстраЯ
смена и унесет нас отсюда. ќто не дворец, а караван-сарай!*
     * Љараван-сарай (тур.) - постоЯлый двор.

     ’ак  колышетсЯ и кружитсЯ  этот беспокойный мир день  за днем, месЯц за
месЯцем. “лицы Џарижа  и всех  городов  ежедневно  залиты  волнующимсЯ морем
людей,  которые к  ночи исчезают, принимаЯ  горизонтальное положение в своих
кроватЯх,  чтобы  наутро, проснувшись, снова занЯть вертикальное положение и
прийти в  движение. ‹юди ходЯт  по своим  делам, умным  или  глупым; инженер
ѓогела  разъезжает взад и  вперед с  шифрованными письмами королевы. ѓ-жа де
‘таль  в хлопотах: она  не может  вытащить своего Ќарбонна из реки  времени;
принцесса  ‹амбаль  тоже  в хлопотах:  она  не может помочь  своей королеве.
Ѓарнав,  видЯ, что фейЯны  рассеЯлись  и  Љобленц  слишком  оживлен,  просит
позволениЯ  на  прощание  поцеловать  руку  королевы,  "не  предвидЯ  ничего
хорошего из  ее новой линии поведениЯ", и удалЯетсЯ  в  родной ѓренобль, где
женитсЯ на  богатой  наследнице. ‚ кафе "‚алуа"  и ресторане "Њео" ежедневно
слышны  гасконады  - громкаЯ болтовнЯ роЯлистов  на  половинном жалованье  с
кинжалами  или  без.  Ћстатки  аристократических   салонов   называют  новое
министерство Ministere  Sansculotte (министерством санкюлотов). ‹уве,  автор
"”обласа", занЯт  у Якобинцев. Љазотт,  автор  романа "Le diable  amoureux",
занЯт в  другом  месте. ‹учше бы тебе сидеть смирно, старик Љазотт, ведь это
мир, в  котором  волшебное становитсЯ  Явью. ‚се  занЯты  и  при  этом  лишь
наполовину сознают, что делают: разбрасывают семена, большей частью плевелы,
по огромному "полю времени", которое покажет впоследствии, что они посеЯли.
     ‘оциальные  взрывы  несут  в  себе  нечто  страшное, как  бы  безумное,
волшебное, но  это жизнь и на  самом деле хранит  в своих тайниках;  так, по
легенде,  немаЯ  землЯ,  если  вырвать  из   нее  волшебный  корень,  издает
демонический,  сводЯщий  с   ума  стон.  ќти  взрывы  и   возмущениЯ  зреют,
разрЯжаютсЯ,  подобно  немым  страшным   силам  природы,  и  все  же  они  -
человеческие  силы,  и  мы  сами  часть  их. „емоническое,  заключающеесЯ  в
человеческой жизни,  разразилось над нами, оно сметет и нас! Ћдин день похож
на  другой,  и все же они не одинаковы,  а различны.  ‘колько вещей на свете
растут безмолвно,  неудержимо,  каждую  минуту! ђастут  мысли,  формы  речи,
обычаи и даже костюмы; еще заметнее  растут поступки и дела и роковаЯ борьба
”ранции с самой собой и с целым миром.
     ’еперь слово  "‘вобода"  никогда  не  произноситсЯ  одно,  а  всегда  в
сочетании  с  другим:  ‘вобода  и ђавенство.  —то  же  в  царстве свободы  и
равенства могут  означать такие слова, как "господин", "ваш покорный слуга",
"имею честь быть" и  тому подобные? ‹охмотьЯ и  волокна старого  феодализма,
которые, хотЯ бы только в  грамматическом отношении, должны быть искоренены!
‚  џкобинский клуб давно уже внесены такого рода предложениЯ, но  он не  мог
занЯтьсЯ ими в настоЯщий момент. ‡аметьте, какой символический головной убор
носЯт теперь  Якобинцы:  шерстЯной колпак (bonnet de laine) -ночной  колпак,
более известный под названием "bonnet rouge" (красный колпак), потому что он
красного цвета.  Љолпак этот принЯто  носить не только как  фригийскую шапку
свободы, но  и ради удобства  и отчасти в  честь патриотов низших классов  и
героев Ѓастилии; значит, красный  ночной колпак имеет троЯкое значение. „аже
кокарды теперь начинают делать  из трехцветной шерсти:  кокарды из лент, как
признак  фейЯнской  гордости  высших  классов,  становЯтсЯ  подозрительными.
‡намениЯ времени!
     „алее, обратите внимание  на родовые муки …вропы или,  вернее, на плод,
который  она  принесет,  потому что  отмечать  последовательно муки и  крики
австрийско-прусского   союза,  антиЯкобинские   депеши   Љауница,   изгнаниЯ
французских послов и так далее было бы слишком долго. „юмурье переписываетсЯ
с  Љауницем,  Њеттернихом  или  Љобенцлем*  в  другом  тоне, чем  делал  это
„елессар. ЋтношениЯ становЯтсЯ  все более натЯнутыми;  по поводу кобленцских
дел и  многого другого требуетсЯ категорический ответ. Ќо его нет! Ђ так как
его  нет, то  20 апрелЯ 1792  года король  и министры  ЯвлЯютсЯ  в Salle  de
Manege, излагают положение  дел,  и  бедный  ‹юдовик "со слезами  на глазах"
предлагает, чтобы ‘обрание постановило объЯвить войну. Џосле должных потоков
красноречиЯ война декретирована в тот же вечер.
     *  Љобенцль   ‹юдвиг  (1753-1809)   -  граф,  австрийский  дипломат   и
государственный деЯтель.

     €так, значит, война! Џариж, полный ожиданиЯ,  толпой ЯвилсЯ на утреннее
и в  еще  большем  числе на вечернее заседание.  ‡десь и герцог Ћрлеанский с
двумЯ  сыновьЯми;  он  смотрит,  широко  раскрыв  глаза,  с  противоположной
галереи⁵⁷.  Њожешь  смотреть,  ”илипп:  эта  война  будет  богата
результатами как  длЯ  тебЯ,  так  и  длЯ всех. Љиммерийский обскурантизм  и
трижды  славнаЯ революциЯ будут сражатьсЯ за исход ее около двадцати четырех
лет,  топча  и  давЯ все в титанической  борьбе,  прежде  чем  придут  не  к
соглашению, а только  к  компромиссу  и  к приблизительному признанию каждым
того, что есть в другом.
     ’ак  пусть наши три генерала* на  границах  основательно все взвесЯт  и
пусть бедный  евалье  де  ѓрав, военный министр,  обдумает, что ему делать!
—его можно ожидать от трех  армий с их генералами, это легко предвидеть. —то
касаетсЯ  злосчастного  евалье де ѓрава, то в вихре надвигающихсЯ событий и
обрушивающихсЯ  на  него  дел  он  терЯет  голову,  бестолково   вертитсЯ  в
круговороте, подписываетсЯ в конце  концов: "„е  ѓрав,  мэр  Џарижа",  затем
выходит   в  отставку  и  переправлЯетсЯ  через  Љанал,   чтобы  погулЯть  в
Љенсингтонских садах⁵⁸. Ќа  его пост  назначаетсЯ строгий ‘ерван,
способный военный инженер. Џочетный ли это пост? ‚о всЯком случае трудный.
     * ‹афайет, ђошамбо, ‹юкнер.

ѓлава десЯтаЯ. Џ…’€ЋЌ-ЌЂ–€џ-Џ€ЉЂ

     €   все  же  как   шаловливо  играют  в  темных,  бездонных  стремнинах
фантастически  окрашенные  брызги  и тени,  скрываЯ бездну  под  распыленной
радугой! ЌарЯду с обсуждением войны с Ђвстрией и  Џруссией ведутсЯ не менее,
а  пожалуй, и более оживленные прениЯ о том, следует ли освободить 40 или 42
швейцарца с брестских галер. € в случае освобождениЯ следует ли  почтить  их
общественными или же только частными торжествами?
     „евица ’еруань,  как мы видели, говорила, и  Љолло  продолжал ее  речь.
ђазве   последнее  самоизобличение  Ѓуйе  в  Ќочь  пор  не  заклеймило  так
называемый мЯтеж в Ќанси названием "резнЯ  в Ќанси" в мнении всех патриотов?
Ќенавистна эта  резнЯ; ненавистна "общественнаЯ благодарность",  высказаннаЯ
за него  лафайето-фейЯнами!  Џатриоты-Якобинцы  и  рассеЯнные фейЯны борютсЯ
теперь  не  на  жизнь,  а  на  смерть  и  сражаютсЯ  всЯким   оружием,  даже
театральными  спектаклЯми.   Џоэтому   стены  Џарижа   покрыты  плакатами  и
контрплакатами  по  поводу  швейцарских  болванов.  Њежду  газетами  ведетсЯ
полемика; актер  Љолло  возражает рифмоплету  ђуше, †озеф  енье,  Якобинец,
рыцарь ’еруань, - своему брату поэту Ђндре,  фейЯну, мэр  Џетион  - „юпон де
Ќемуру, и в течение двух месЯцев все умы поглощены этим  делом, пока наконец
оно не разрешаетсЯ.
     Gloria  in   excelsis!  40  швейцарцам   наконец  "дарована  амнистиЯ".
ђадуйтесь,  40 швейцарцев,  снимайте ваши грЯзные шерстЯные колпаки, которые
должны стать теперь шапками ‘вободы. Ѓрестское отделение  Њатери патриотизма
приветствует вас при высадке на берег поцелуЯми в обе щеки; за ваши железные
ручные  кандалы дерутсЯ,  как  за  свЯщенные  реликвии; брестское  общество,
конечно,  может  получить часть  их,  которую  оно  перекует  на  пики,  род
свЯщенных пик, но  другаЯ часть должна принадлежать Џарижу  и спускатьсЯ там
со свода рЯдом  со  знаменами трех свободных  народов! Љакой, однако, гусь -
человек! Ћн  готов гоготать над чем угодно: и над плюшем и атласом монархов,
и над шерстЯными  колпаками каторжников, и над всем, и над ничем, -  и готов
гоготать от всей души, если и другие гогочут!
     “тром 9 апрелЯ эти  40  тупоголовых швейцарцев прибывают  через ‚ерсаль
среди  несущихсЯ к небу "виват" и при скоплении мужчин и женщин.  €х ведут в
городскую   ђатушу,   даже   в   само   ‡аконодательное  собрание,   хотЯ  и
небеспрепЯтственно.  €х   приветствуют   торжественными   речами,   угощают,
одаривают, в чем, не из-за угрызений совести, принимает участие даже двор, и
на  следующее  воскресенье  назначаетсЯ  общественное  празднество  в  честь
их⁵⁹. ‚ этот день их сажают  на "триумфальную колесницу", похожую
на корабль, везут через Џариж под звуки труб и барабанов, при рукоплесканиЯх
толпы, привозЯт на Њарсово поле  к Ђлтарю Ћтечества и наконец, так как времЯ
от всего приносит избавление, увозЯт и предают вечному забвению.
     ‚след  за  тем  и разогнанные  фейЯны,  или та  партиЯ,  котораЯ  любит
свободу, но  не  больше, чем монархию, тоже  желают устроить свой праздник -
праздник  в памЯть ‘имонно, злополучного  мэра ќтампа,  погибшего за закон -
несомненно за закон, хотЯ Якобинцы  и  оспаривают  это,  - потому что он был
раздавлен  во времЯ хлебного бунта  вместе со своим красным флагом. Ќа  этом
празднестве также присутствует народ, но не рукоплещет.
     ‘ловом,  в   празднествах  нет  недостатка;  красивые  радужные  брызги
сверкают, в то времЯ как все с утроенной  скоростью несетсЯ к своей Ќиагаре.
ЏроисходЯт  национальные   банкеты,  покровительствуемые   мэром   Џетионом;
‘ент-Ђнтуан   и  дебелые  представительницы  ђынка   дефилируют  через  Љлуб
Якобинцев, так как, по словам ‘антера, "их счастье иначе было бы  неполным",
хором  распеваЯ  "Ca  ira!" и  танцуЯ  ronde  patriotique.  ‚ их числе мы  с
удовольствием  видим ‘ент-ћрюга, свЯтого •ристофора  карманьолы,  специально
длЯ этого  "в  белой шлЯпе".  Ќекий  ’амбур, или национальный барабанщик,  у
которого   только  что   родилась  дочка,   даже  решаетсЯ  окрестить  новую
французскую гражданку перед  Ђлтарем Ћтечества. ’ак  и  делают по  окончании
пира; обрЯд совершает ”оше, епископ молебнов. ’юрио  и другие почтенные лица
ЯвлЯютсЯ    крестными,     и    дитЯ    получает    имЯ    Џетион-ЌациЯ-Џика
(Petion-National-Pique)⁶⁰.   ѓулЯет   ли   еще   по   земле   эта
замечательнаЯ гражданка, котораЯ  теперь  должна  бы  находитьсЯ в почтенном
возрасте?  Ќе  умерла  ли  она,  когда  у нее  прорезывались зубы? ‚едь  длЯ
всемирной истории это не безразлично.

ѓлава одиннадцатаЯ. ЌЂ‘‹…„‘’‚…ЌЌ›‰ Џђ…„‘’Ђ‚€’…‹њ

     Ћднако  от  танцев  "Љарманьолы"  и пениЯ "Ca ira!" дело  не сделаетсЯ.
ѓерцог Ѓрауншвейгский* не танцует карманьолу,  а  заставлЯет работать  своих
фельдфебелей.
     Ќа границах наши  армии - будь  это  измена или нет -  ведут себЯ самым
отчаЯнным образом. Љомандиры ли у  них  плохие, или плохи сами войска? Љакие
это    солдаты?    ЌеснарЯженные,   недисциплинированные,    мЯтежные,    за
тридцатилетний  период  мира**  ни разу  не  видавшие огнЯ?  Ќемудрено,  что
маленькаЯ  вылазка  ‹афайета  и  ђошамбо,  предпринЯтаЯ  ими  в  австрийской
”ландрии,  оказалась  настолько  неудачной,  насколько  вообще  может   быть
вылазка:  солдаты испугались  собственной тени, закричали: "On  nous trahit"
(Ќам изменЯют) - и побежали назад в дикой панике  при первом же выстреле или
даже до  него; в результате  все свелось к  тому, что они повесили  двух или
трех пленных, которых  им  удалось случайно захватить, да убили собственного
командира, бедного ’еобальда  „иллона,  которого загнали в  хлебный  амбар в
городе ‹илле.
     * ѓерцог  Ѓрауншвейгский  (Љарл  ‚ильгельм ”ердинанд) (1735-1806) после
встречи в Џильнице назначен главнокомандующим объединенными силами Џруссии и
Ђвстрии.
     ** ‘ момента окончаниЯ ‘емилетней войны (1756-1763).

     Ђ  бедный ѓувьон,  тот самый, что беспомощно сидел  во  времЯ восстаниЯ
женщин?   Ћн  покинул  зал  ‡аконодательного  собраниЯ  и  сложил   с   себЯ
парламентские обЯзанности в негодовании и отчаЯнии, когда туда были допущены
галерные рабы из атовье. “ходЯ,  он сказал: между австрийцами и  Якобинцами
солдату ничего более не  остаетсЯ, как умереть⁶¹,  и  "в  темную,
бурную ночь"  бросилсЯ в зиЯющие  пасти австрийских пушек и погиб в  схватке
при Њобеже 9 июнЯ. ‚от кого законодательный патриотизм  должен оплакивать  с
трауром и похоронным пением  на Њарсовом  поле! Њного  есть  патриотов умнее
его, но нет ни одного вернее.  ‘ам  ‹афайет возбуждает все  больше и  больше
сомнений: вместо  того чтобы бить австрийцев, он пишет доносы  на Якобинцев.
ђошамбо,  совсем обескураженный,  покидает  службу;  остаетсЯ  один  ‹юкнер,
старый, болтливый прусский гренадер.
     Ѓез армии, без генералов! Ђ  киммерийскаЯ  ночь уже надвигаетсЯ; герцог
Ѓрауншвейгский пишет  свое  воззвание,  готовый  выступить  в  поход.  Џусть
патриотическое министерство и ‡аконодательное собрание скажут, что при таких
обстоЯтельствах они намерены  делать. Џрежде  всего,  уничтожить  внутренних
врагов, отвечает патриотическое ‡аконодательное собрание и предлагает 24 маЯ
декрет об  изгнании  неприсЯгнувших свЯщенников. € собрать Ядро  решительных
внутренних  друзей,  прибавлЯет военный министр ‘ерван и  предлагает  7 июнЯ
свой проект лагерЯ двадцати тысЯч. „вадцать тысЯч национальных добровольцев,
по  пЯти тысЯч от каждого кантона,  отборных  патриотов; это  возможно: ведь
внутренние дела находЯтсЯ в ведении ђолана. Ћни должны собратьсЯ в Џариже и,
разумно  распределенные,  служить  защитой  против  чужеземных австрийцев  и
домашнего  "австрийского комитета".  ‚от  что могут  сделать  патриотическое
министерство и ‡аконодательное собрание.
     ‘ервану и патриотам такой план кажетсЯ разумным и хитро придуманным, но
он  не  кажетсЯ  таковым  фейЯнам,  тому  фейЯно-ари-стократическому   штабу
парижской гвардии,  который,  еще раз  повторЯем,  должен быть распущен. ќти
люди  видЯт  в  плане ‘ервана обиду  и  даже, как они  говорЯт, оскорбление.
‚следствие этого поЯвлЯютсЯ петиции от синих фейЯнов в погонах,  но их плохо
принимают.  „аже  в конце  концов  поступает  петициЯ,  называемаЯ  петицией
"восьми  тысЯч  национальных  гвардейцев"  -  по количеству стоЯщих  под нею
подписей,  включаЯ  женщин и  детей.  ќта  знаменитаЯ  петициЯ восьми  тысЯч
действительно принимаетсЯ,  и  петиционеры,  все  с оружием,  допускаютсЯ  к
почестЯм заседаниЯ, если  только почести или даже  заседание  состоЯтсЯ, так
как в  ту  минуту,  когда  штыки  петиционеров  поЯвлЯютсЯ  у  одной  двери,
заседание   "откладываетсЯ"   и   члены  ‘обраниЯ   устремлЯютсЯ  в   другую
дверь⁶².
     ѓрустно  было  видеть  в  эти  же  дни,   как  национальные  гвардейцы,
эскортируЯ  процессию Fete Dieu или  Corpus Christi, хватали  за  шиворот  и
избивали  всЯкого патриота,  который  не снимал  шапки  во времЯ  пронесениЯ
„аров. Ћни приставлЯют штыки к груди мЯсника ‹ежандра, патриота,  известного
со времени бастильских дней, и угрожают убить  его, хотЯ он утверждает,  что
почтительно  сидел  в  своем  кабриолете  на  расстоЯнии  пЯтидесЯти  шагов,
дожидаЯсь, пока процессиЯ пройдет. Џравоверные женщины даже кричали, что его
нужно вздернуть на фонарь⁶³.
     ‚от до чего дошли фейЯны в этом  корпусе! Ќо разве офицеры его  не есть
детище главного фейЯна  - ‹афайета? …стественно, что двор заигрывал с ними и
ласкал их  уже со времени роспуска  так называемой  конституционной гвардии.
Ќекоторые батальоны целиком состоЯт, "petris", из чистокровных аристократов,
например  батальон des Filles-Saint-Thomas, состоЯщий из банкиров,  биржевых
маклеров  и  других толстосумов  с  улицы  ‚ивьен. Ќаш достойный старый друг
‚ебер, молочный брат  королевы, также служит в этом батальоне,  и можно себе
представить, насколько его намерениЯ патриотичны.
     Ќе заботЯсь об этом или, вернее, озабоченное всем этим, ‡аконодательное
собрание, поддерживаемое патриотической ”ранцией  и сознанием необходимости,
утверждает  проект  лагерЯ  двадцати  тысЯч.  ђешительное,  хотЯ и  условное
изгнание вредных свЯщенников оно постановило уже раньше.
     ’еперь будет  видно, за  нас ли наследственный представитель или против
нас. ЏрибавитсЯ  или нет к нашим  прочим бедствиЯм  еще самое невыносимое из
всех, которое сделает нас не только нацией, находЯщейсЯ в крайней  опасности
и  нужде;  но  и  нацией  парализованной,  закутанной в  погребальный  саван
конституции, со свЯзанными руками и принужденной, в судорогах и конвульсиЯх,
дожидатьсЯ, не имеЯ возможности двинутьсЯ с места,  пока прусские веревки не
вздернут  нас на  виселицу.  Џусть  наследственный  представитель хорошенько
обдумает  это. Џостановление о  свЯщенниках? ‹агерь двадцати тысЯч?  ЉлЯнусь
небом, он отвечает  veto!  veto! ‘трогий ђолан вручает свое письмо к  королю
или, вернее, письмо своей жены, написанное ею целиком на одном из заседаний;
это одно  из  самых  откровенных писем,  когда-либо полученных  каким-нибудь
королем.  ‹юдовик имеет  счастье прочесть  это откровенное письмо  ночью; он
основательно переваривает его, и на следующее утро все министерство получает
отставку. Џроисходит это 13 июнЯ 1792 года⁶⁴.
     Њуж  совета „юмурье с  неким „юрантоном, называемым  министром юстиции,
остаютсЯ еще на день или на два при довольно подозрительных обстоЯтельствах;
„юмурье  говорит с королевой, почти плачет вместе с  нею,  но в конце концов
также  уезжает  в  армию,   предоставлЯЯ  принЯть  кормило   правлениЯ   тем
полупатриотическим  или  непатриотическим министерствам, которые в состоЯнии
сделать это.  Ќе будем называть их: это новые,  быстро сменЯющиесЯ призраки,
мелькающие, как картины в волшебном фонаре, только еще туманнее!
     ‡лосчастнаЯ  королева,  злосчастный  ‹юдовик!  ќти два  вето  были  так
естественны: разве свЯщенники не мученики и не друзьЯ? ђазве мог этот лагерь
двадцати  тысЯч  состоЯть  из  кого-нибудь,  кроме  буйных  санкюлотов?  Ћни
естественны,  да,  но  тем не  менее  длЯ  ”ранции  нестерпимы.  ‘вЯщенники,
орудующие заодно с Љобленцем* должны  отправитьсЯ  со своим  мученичеством в
другие  места;  буйные санкюлоты,  только  они, а  не какие  иные  существа,
прогонЯт австрийцев. …сли ты предпочитаешь австрийцев, то, ради самого Ѓога,
ступай и присоединись к ним. …сли нет, объединись открыто с теми,  кто будет
боротьсЯ с ними до последнего вздоха. ‘реднего выхода нет.
     €ли,  может  быть,  длЯ  такого  человека,  как ‹юдовик,  остаетсЯ  еще
какой-нибудь  крайний  выход?  ‘крытые  роЯлисты,   бывший  министр  Ѓертран
Њольвиль,  бывший   член   Љонституанты  Њалуэ  и  всевозможные  беспомощные
субъекты, не перестают  предлагать свои советы. ‘тарое королевство, кружитсЯ
и  несетсЯ  на волнах событий  неведомо  куда, с надеждой обращаЯ взор то  к
‡аконодательному собранию, то к Ђвстрии и Љобленцу либо снова рассчитываЯ на
счастливые случайности.

ѓлава двенадцатаЯ. ЏђЋ–…‘‘€џ —…ђЌ›• ЃђћЉ

     ЌайдетсЯ ли во ”ранции хотЯ бы один мыслЯщий человек, который при таких
обстоЯтельствах  сможет  убедить  себЯ,  что  конституциЯ  способна устоЯть?
ѓерцог Ѓрауншвейгский не дремлет, через несколько дней он двинетсЯ в  поход.
ЋстанетсЯ   ли  ”ранциЯ   спокойной,   пока  не  разразитсЯ   брауншвейгскаЯ
‚арфоломеевскаЯ ночь и не сделает ”ранцию  тем, чем стала Џольша, и ее Џрава
—еловека не превратЯтсЯ в прусскую виселицу?
     Џоистине это страшный момент длЯ всех.
     ЌациональнаЯ  смерть или неестественный, судорожный  взрыв национальной
жизни, тот самый демонический  взрыв, о котором мы говорили  выше! Џатриоты,
смелость которых имеет  известные пределы, поступили  бы разумнее,  если  бы
удалились,  подобно  Ѓарнаву, наслаждающемусЯ коротким  семейным счастьем  в
ѓренобле. Џатриоты же, смелость которых не имеет пределов, должны скрытьсЯ в
подполье  и,  отважась  на все  и  всему  бросаЯ  вызов,  искать  спасениЯ в
хитрости, в заговорах  с целью  восстаниЯ. ђолан и молодой Ѓарбару разложили
перед  собой  карту ”ранции и,  по словам  Ѓарбару,  "со слезами" смотрЯт на
находЯщиесЯ  на  ней  реки  и  горные цепи;  они хотЯт  отступить  за ‹уару,
защищать  овернские   горные  лабиринты,  спасти  хотЯ  бы  небольшую  часть
свЯщенной территории свободы  и умереть по крайней  мере в ее последнем рве.
‹афайет пишет  энергичное письмо к  ‡аконодательному собранию,  направленное
против Якобинцев⁶⁵*, но оно не может исцелить неисцелимое.
     * ‚  этом  письме,  в  частности,  говорилось:  "ЋбстоЯтельства  сейчас
трудные. ”ранции грозЯт опасности извне, а внутри она раздираема волнениЯми.
Њежду  тем   как   иностранные  дворы   возвещают   о  недопустимых   планах
посЯгательства на наш  национальный суверенитет  и тем самым объЯвлЯют  себЯ
врагами  ”ранции,  внутренние  враги,  опьЯненные  фанатизмом  и  гордостью,
поддерживают   химерическую  надежду   и  утомлЯют  нас   еще  своим  наглым
недоброжелательством.
     ‚ы  должны их  укротить,  господа,  и вы будете  достаточно сильны  длЯ
этого, лишь придерживаЯсь Љонституции и справедливости. ‚ы, конечно, этого и
хотите... Ќо обратите ваши взоры на то, что творитсЯ среди вас и вокруг вас.
Њожете ли вы не видеть, что некаЯ  группа или, избегаЯ туманных определений,
что  ЯкобинскаЯ  группа  вызвала  все  беспорЯдки? Ћна сама  во всеуслышание
сознаетсЯ в этом: организованнаЯ как отдельное государство со своей столицей
и аффилированными обществами, слепо  повинующимисЯ  нескольким  честолюбивым
вожакам, эта секта образует отдельную корпорацию в лоне французского народа,
чьи права она узурпирует, подчинЯЯ себе его представителей и уполномоченных"
(цит. по: †орес †. ‘оциалистическаЯ историЯ ”ранцузской революции. ’. Џ. (‘.
495).

     ‚перед, о вы, патриоты, храбрость которых не знает пределов! ’еперь вам
приходитсЯ  действовать  или  умереть.  Џарижские секции заседают в глубоком
раздумье и  посылают депутации  за  депутациЯми  в зал Њанежа с  петициЯми и
разоблачениЯми.   ‚елик   их   гнев   против   тиранического   veto,  против
"австрийского комитета" и  соединенных  киммерийских королей! Ќо что толку в
этом?  ‡аконодательное  собрание  прислушиваетсЯ к  "набату  наших  сердец",
удостаивает  нас  чести  заседаний,  смотрит,  как мы с бахвальством и шумом
проходим по залу,  но лагерь  двадцати тысЯч  и постановление о свЯщенниках,
отмененные   королевским   veto,   стали   длЯ   ‡аконодательного   собраниЯ
невозможными. Џламенный €нар  говорит:  "“ нас будет равенство, хотЯ бы  нам
пришлось  сойти  за  него в могилу".  ‚ерньо  высказывает гипотетически свои
грозные €езекииловы* видениЯ о  роке антинациональных  королей.  Ќо вопрос в
том:  уничтожат  ли   veto   гипотетические   пророчества  в   соединении  с
бахвальством,  или  же  veto,  будучи в безопасности  в ’юильрийском дворце,
останетсЯ   несокрушимым?  Ѓарбару,  утерев   слезы,  пишет   в  Њарсельский
муниципалитет, чтобы ему  прислали  "шестьсот  человек, умеющих умирать (qui
savent mourir)"⁶⁶. Џослание пишетсЯ не с влажными, а с пламенными
глазами - и ему повинуютсЯ!
     * €езекииль - древнееврейский пророк VII в. до н. э.

     ’ем  временем подошло 20 июнЯ,  годовщина прославившейсЯ  на  весь  мир
клЯтвы в ‡але длЯ игры в мЯч, и, как слышно, некоторые граждане намереваютсЯ
в  этот день  посадить  in Mai,  или дерево  ‘вободы,  на  террасе фейЯнов в
’юильрийском  саду  и, быть  может,  также  подать  петицию ‡аконодательному
собранию и королю относительно двух  veto со всеми  демонстрациЯми, звоном и
маршами,  какие только  окажутсЯ  пригодны и  возможны.  ’ак  поступали  уже
отдельные секции;  но  что, если бы они при таких тревожных  обстоЯтельствах
пошли в ’юильри все или большаЯ часть их и посадили там свое майское дерево*
и набат забил в их сердцах?
     *   ‘таринный  обрЯд,  свЯзанный   с  культом   растительности.  ‚есьма
распространен в средневековой  …вропе. ‚округ  майского  дерева устраивались
игры и плЯски.

     ‘реди друзей королЯ может  быть только  одно  мнение относительно этого
шага,  среди друзей народа  могут быть  два! ‘ одной стороны, не окажетсЯ ли
возможным  отпугнуть эти  проклЯтые veto?  ’айные  патриоты и даже  депутаты
‡аконодательного  собраниЯ  могут  иметь каждый  свое  мнение  или  не иметь
никакого, но самаЯ тЯжелаЯ задача выпадает, очевидно, на долю мэра Џетиона и
муниципального совета, патриотов и в  то же  времЯ охранителей общественного
спокойствиЯ. Ћдной рукой старатьсЯ затушить дело, другой - раздуть его!  Њэр
Џетион   и   муниципалитет  могут  склонЯтьсЯ  на  эту  сторону;  управление
департаментов с  прокурором синдиком ђедерером, придерживающиесЯ направлениЯ
фейЯнов,  могут  склонЯтьсЯ  на  другую.  ‚  общем всем  придетсЯ  поступать
сообразно  со  своим одним  или со  своими двумЯ  мнениЯми,  и  всЯкого рода
влиЯниЯ, официальные  представлениЯ перекрещиваютсЯ  самым нелепым  образом.
Њожет  быть,  в  конце  концов  проект  желательный,  хотЯ  вместе  с тем  и
нежелательный,  рассеетсЯ  сам  собой, разбившись  о столько  осложнений,  и
превратитсЯ в ничто?
     Ќе  тут-то  было:  20  июнЯ  утром   большое  дерево  ‘вободы,   именно
ломбардский  тополь,  лежит на  виду,  привЯзанное  к телеге,  в  предместье
‘ент-Ђнтуан. ‘обираетсЯ  и предместье  ‘ен-Њарсо, на крайнем  юго-востоке, и
всЯ отдаленнаЯ  восточнаЯ окраина; собираютсЯ  мужчины и женщины с пиками  и
невооруженные  любопытные - с  самыми что  ни  на есть мирными  намерениЯми.
џвлЯетсЯ  муниципальный советник в  трехцветном шарфе  и говорит с  народом.
Њолчи,  скажем  мы  ему;  все  мирно,   согласно  закону:  разве  петиции  и
патриотические  майские   деревьЯ   не   разрешены?  ’рехцветный   муниципал
удалЯетсЯ,  ничего  не добившись; струйки  санкюлотов продолжают  стекатьсЯ,
соединЯЯсь в  ручьи; около полуднЯ  к западу направлЯетсЯ  уже  внушительнаЯ
река  или  сеть  все  прибывающих рек, предводимых длинным  ‘антером в синем
мундире и длинным ‘ент-ћрюгом в белой шлЯпе.
     Љаких только  процессий мы не видели:  Corpus Christi и ‹ежандра в  его
кабриолете; кости ‚ольтера, везомые  волами и  возницами в римских костюмах;
празднества  атовье и ‘имонно;  похороны ѓувьона, мнимые похороны  ђуссо  и
крещение Џетион-Ќации-Џики! ’ем не  менее эта  процессиЯ  имеет свой, особый
характер. ’рехцветные ленты развеваютсЯ на поднЯтых пиках; окованные железом
палки и  немало эмблем, среди которых особенно выдаютсЯ две, трагического  и
нетрагического  значениЯ:  бычье  сердце,  пронзенное  железным  острием,  с
надписью:  "Coeur  d'aristocrate"  (‘ердце  аристократа)  -  и  другаЯ,  еще
поразительнее,  собственно,  знамЯ  шествиЯ:  пара  старых  черных  панталон
(говорЯт,  шелковых),  растЯнутых   на  крестообразных  палках   высоко  над
головами, со следующими достопамЯтными словами: "Tremblez, tyrans, voila les
sansculottes!" (’репещите,  тираны, вот санкюлоты!) ЏроцессиЯ тащит с  собою
две пушки.
     Њуниципальные советники  в трехцветных  шарфах  снова  встречают ее  на
набережной  ‘ен-Ѓернар  и   серьезно  убеждают,  приказав  остановитьсЯ.   -
“спокойтесь,  добродетельные   муниципальные  советники,   мы  мирные,   как
воркующий  голубь.  Џосмотрите  на наше майское дерево  ‡ала длЯ игры в мЯч.
ЏетициЯ законна, а что  касаетсЯ оружиЯ,  то разве верховное ‡аконодательное
собрание  не принЯло так называемых  восемь тысЯч с оружием, хотЯ они и были
фейЯнами? ђазве наши пики не из национального железа? ‡акон нам отец и мать,
и мы не хотим  оскорблЯть  его,  но патриотизм -  наша собственнаЯ душа.  Њы
настроены  мирно, добродетельные  муниципальные советники,  а  впрочем,  нам
времЯ  дорого.  ЋстановитьсЯ мы  не  можем,  идите  и вы  с  нами. -  —ерные
панталоны  нетерпеливо колышутсЯ,  колеса пушек громыхают,  тысЯченогаЯ рать
движетсЯ дальше.
     Љак она достигла зала  Њанежа, подобно все растущей реке; как  ее после
долгих прений  впустили, как она прочитала свой  адрес и  прошла,  танцуЯ, с
пением "Ca ira!"  под  предводительством  длинного, зычноголосого ‘антера  и
такого же длинного  и  голосистого  ‘ент-ћрюга; как  она растеклась, уже  не
растущей  рекой,   а  замкнутым  Љаспийским  морем,  по  всему  пространству
’юильрийского  сада;  как  передние патриоты,  теснимые  задними к  железным
перекладинам решеток,  рисковали быть задавленными  и  вдобавок  должны были
смотреть  в страшные жерла  пушек, ибо кругом стоЯли национальные батальоны;
как  трехцветные  муниципальные  советники  и патриоты  суетились с входными
билетами  и  их величества  сидели во  внутренних  апартаментах,  окруженные
людьми  в черном, - все это человеческаЯ фантазиЯ может себе представить,  а
желающие  могут  прочесть  в старых  газетах и  в "•ронике  пЯтидесЯти дней"
синдика ђедерера⁶⁷.
     Ќаше майское дерево  посажено если не  на террасе фейЯнского монастырЯ,
куда  нет доступа, то в саду  капуцинов,  т. е. настолько близко,  насколько
оказалось  возможным.  Ќациональное  собрание  отложило  свое  заседание  до
вечера:  может  быть, это разлившеесЯ море,  не  находЯ  доступа, вернетсЯ к
своим истокам и мирно исчезнет? “вы,  нет  еще; задние все еще напирают; они
не знают, какаЯ  давка  впереди. ‚о всЯком  случае  желательно было бы, если
возможно, сначала поговорить немножко с …го ‚еличеством.
     ’ени  становЯтсЯ  длиннее,  солнце  клонитсЯ  к  западу;  четыре  часа;
покажетсЯ  ли  …го  ‚еличество? …два  ли. ‚ таком  случае комендант  ‘антер,
мЯсник  ‹ежандр,  патриот  ѓюгенен  с  набатом  в  сердце  и  еще  некоторые
авторитетные  лица  сами  войдут  к  нему.  ЌачинаютсЯ  просьбы  и  увещаниЯ
утомленной, колеблющейсЯ Ќациональной гвардии, которые становЯтсЯ все громче
и   громче,   подкреплЯемые   грохотом   двух  пушек.  ‚орота   нерешительно
открываютсЯ, бесконечные толпы санкюлотов устремлЯютсЯ  вверх по  лестницам,
стучат  в деревЯнную караулку  у  личных  апартаментов  их  величеств.  ‘тук
постепенно   превращаетсЯ  в  грохот,  в  разрушение;  деревЯннаЯ   караулка
разлетаетсЯ  в щепки. € вот  наступает сцена, которую долго и не без причины
оплакивал мир, ибо более грустное зрелище, чем эти две стоЯщие  лицом к лицу
несообразности, как  бы  осознавшие  свою взаимную  несообразность  и  глупо
смотрЯщие одна на другую, миру редко приходилось видеть.
     Љороль ‹юдовик  при  стуке в его дверь отворЯет  ее,  стоит  с открытой
грудью  и  спрашивает:  "—то вам нужно?"  Њоре санкюлотов испуганно  пЯтитсЯ
назад,  однако возвращаетсЯ,  теснимое задними  рЯдами,  с  криками:  "Veto!
Џатриотическое  министерство! „олой veto!"  Ќа  что ‹юдовик храбро отвечает,
что сейчас не времЯ длЯ  этого и  не таким  способом можно  предъЯвлЯть  ему
подобные  требованиЯ.  Џочтим всЯкую  доблесть  в человеке: ‹юдовик не лишен
мужества; у него даже есть высший род  его,  называемый моральным мужеством,
хотЯ  только  пассивнаЯ  половина  его.  Њалочисленные  дворцовые  гренадеры
отступают  вместе  с  ним в оконную нишу, и  он  стоит  здесь  с безупречной
пассивностью среди криков и толкотни. Љакое зрелище! …му дают красный колпак
‘вободы, он спокойно надевает его и забывает на своей голове. Ћн жалуетсЯ на
жажду -  полупьЯный сброд  протЯгивает  ему бутылку, он  пьет из нее.  "‚аше
‚еличество,  не  бойтесь",  -  говорит один  из его  гренадеров. "ЃоЯтьсЯ? -
отвечает ‹юдовик. - Џощупай-ка". € кладет его руку себе на сердце. ’ак стоит
…го ‚еличество  в красном  шерстЯном  колпаке; черномазые санкюлоты толпЯтсЯ
вокруг  него  бесцельно,  с  нечленораздельными  звуками и  криками:  "Veto!
Џатриотическое министерство!"
     € это продолжаетсЯ больше трех  часов! Ќациональное собрание  отложено,
трехцветные . советники почти бесполезны, мэр  Џетион заставлЯет себЯ ждать,
из властей нет никого. Љоролева с детьми и  сестрой …лизаветой,  в слезах  и
страхе,  но   не   за   себЯ,   сидЯт   в   одной  из   внутренних   комнат,
забаррикадированных  столами,  с   охраной  гренадер.  ‹юди  в   черном  все
благоразумно  исчезли.  ‘лепое   море  санкюлотов,   бушуЯ,  разливаетсЯ  по
королевскому дворцу в течение целых трех часов.
     ’ем  не  менее  всему  на  свете  приходит  конец.  џвлЯетсЯ  ‚ерньо  с
депутацией  от   ‡аконодательного   собраниЯ,  так  как  вечернее  заседание
открылось.  Џриехал мэр  Џетион;  он ораторствует, "поднЯтый  на  плечи двух
гренадер". ‚ этом неудобном положении и во многих  других, снаружи и внутри,
мэр Џетион говорит долго;  говорЯт и многие другие; наконец комендант ‘антер
удалЯетсЯ со своими санкюлотами через противоположный выход из дворца. Љогда
они проходЯт по комнате, где  среди столов и  гренадер с видом оскорбленного
достоинства и грустной покорности сидит королева,  одна из женщин предлагает
и  ей  также красный  колпак. Љоролева  держит его  в руке, даже надевает на
голову маленькому наследному принцу. "Њадам, - говорит ‘антер, - народ  этот
любит  вас больше, чем  вы  думаете"⁶⁸. Ћколо восьми часов вечера
члены королевской  семьи, "обливаЯсь слезами", падают в объЯтиЯ друг  другу.
ЌесчастнаЯ семьЯ! Љто не стал бы оплакивать ее, если бы не было целого мира,
также достойного быть оплаканным?
     €так, век  рыцарства миновал,  и настал век голода. ‚о всем нуждающийсЯ
санкюлотизм  смотрит в  лицо  своему  королю  -  распорЯдителю,  королю  или
всемогущему человеку - и  убеждаетсЯ, что он ничего не  может дать ему;  две
стороны, после долгих веков столкнувшиесЯ лицом к лицу, ошеломленно  смотрЯт
друг на друга:  "‚от  это -  Я"; "Ќо, ради  самого Ќеба, разве  это ты?" - и
отступают, не  знаЯ,  что делать далее. Ћднако  раз несообразности  признали
себЯ несообразными, то что-нибудь из этого должно же выйти.
     ‘удьбе  известно, что  именно. ’аково было  это всемирно  знаменитое 20
июнЯ,  больше  заслуживающее названиЯ  процессии черных  брюк. Ќа этом самое
времЯ  закончить наше описание  первого французского двухлетнего парламента,
его деЯтельности и результатов ее.

 * Љнига VI. ЊЂђ‘…‹њ…‡Ђ * 


ѓлава перваЯ. Ќ…„…‰‘’‚“ћ™Ђџ €‘ЏЋ‹Ќ€’…‹њЌЂџ ‚‹Ђ‘’њ

     Њогло  ли  такое 20  июнЯ каким-нибудь  образом  "привести в  действие"
парализованную исполнительную  власть? ‘овсем  наоборот, везде высказываетсЯ
огромное  сочувствие тЯжко  оскорбленному королю,  оно выражаетсЯ в адресах,
петициЯх  -  в  "Џетиции  двадцати тысЯч  жителей  Џарижа"  и  ей  подобных;
происходит решительное соединение вокруг трона.
     Љазалось,   что  король  ‹юдовик   мог  бы  как-то  использовать  такое
настроение.  Ћднако он не  делает из него ничего,  даже не пытаетсЯ сделать;
взоры его обращены вдаль, преимущественно в Љобленц: симпатиЯ и поддержка  у
себЯ дома его не интересуют.
     ‚  сущности эта симпатиЯ сама  по себе немногого и  стоит. ќто симпатиЯ
людей,  все еще  верЯщих,  что конституциЯ  может наладитьсЯ. Џоэтому старый
разлад и  брожение,  или симпатии фейЯнов  к королю и Якобинцев к Ћтечеству,
снова заставлЯют их действовать  друг против друга  внутри нарЯду со страхом
перед Љобенцлем и Ѓрауншвейгом, действующими извне, - этот разлад и брожение
будут идти своим путем, пока не созреет и не наступит катастрофа. ‚виду того
что  герцог Ѓрауншвейгский  готов  выступить  в  поход, можно полагать,  что
катастрофа уже недалека. ‡а дело же вы, двадцать пЯть миллионов французов, и
вы, иностранные властители,  угрожающие  эмигранты, германские  фельдфебели;
пусть  каждый  делает  что  может!  Ђ  ты,  читатель,  на  таком  безопасном
расстоЯнии посмотришь, что они между собой из всего этого сделают.
     ‘ледует  поэтому  рассматривать это  достойное  сожалениЯ  20  июнЯ как
бесполезное  дело: не катастрофа,  а, вернее,  катастаз,  или высшаЯ степень
напрЯженности. ђазве черные брюки этого 20 июнЯ не развеваютсЯ в воображении
истории, подобно меланхолическому флагу отчаЯниЯ, умолЯЯ  о помощи,  которой
не может оказать ни один  смертный? “молЯЯ о сострадании, отказать в котором
кому бы  то ни было было  бы жестокосердно! ЏронесутсЯ  и другие такие флаги
через историческое воображение, или,  так  называемые  событиЯ, мрачные  или
Яркие  символические ЯвлениЯ,  и мы  отметим  их  одно  за  другим,  как  бы
вскользь.
     Џервое Явление,  через  неделю  и  один  день, - это ‹афайет у  барьера
‘обраниЯ. “слышав о скандальном 20 июнЯ, он немедленно покинул свою армию на
северной  границе - неизвестно, в  худшем или  в лучшем порЯдке - и  приехал
28-го числа в Џариж, чтобы усмирить Якобинцев: не письмами теперь, а устными
увещаниЯми  и силой своего  характера, став с  ними  лицом  к лицу.  ‚ысокое
‘обрание   находит  этот  шаг  сомнительным,  оказываЯ  ему,  однако,  честь
участвовать  в заседании¹. „ругих  почестей  или  успехов на  его
долю, к сожалению, почти  не  выпадает;  все галереи ворчат,  пламенный €нар
мрачен, Язвительный ѓюаде не скупитсЯ на сарказмы.
     Ђ снаружи по окончании заседаниЯ сьер ђессон, владелец  патриотического
кафе  в   этом   районе,   слышит   на  улице  шум  и   выходит  со   своими
завсегдатаЯми-патриотами  посмотреть,  что это значит: это проезжает  экипаж
‹афайета  с   шумным  эскортом  синих  гренадер,  канониров,  даже  линейных
офицеров,  гарцующих  кругом  него с  криками  "ура!".  Ћни  останавливаютсЯ
напротив двери  ђессона,  кивают  в  его сторону  плюмажами,  даже потрЯсают
кулаками и ревут:  "A bas les jacobins!"  („олой Якобинцев!), но, к счастью,
воздерживаютсЯ от нападениЯ. Џроехав, они сажают майское дерево перед дверью
генерала,  сопровождаЯ  это  сильным  буйством. Ћбо всем  этом сьер ђессон с
горечью рассказывает  в  тот  же  вечер  в  џкобинском клубе². Ќо
ђессон и Якобинцы могут только догадыватьсЯ, что в то же  самое  времЯ совет
из заЯдлых фейЯнов, неуничтоженный гвардейский  штаб  и все, кто имеют вес и
положение, тайно  обсуждают у генерала вопрос: нельзЯ ли устранить Якобинцев
силой?
     Ќа  следующий день  в ’юильрийском саду должен произойти смотр тех, кто
вызоветсЯ сделать  такую  попытку.  “вы, говорит ’улонжон,  вышло  едва  100
человек. ‘мотр откладываетсЯ на день, чтобы осведомить о нем побольше людей.
Ќаутро, в субботу, выходит "каких-нибудь три  десЯтка",  которые расходЯтсЯ,
пожимаЯ  плечами!³ ‹афайет  поспешно садитсЯ  снова в  колЯску  и
возвращаетсЯ, получив паузу длЯ размышлений о многом.
     ЏарижскаЯ пыль еще не слетела с колес его экипажа, и летнее воскресенье
только что наступило, а депутациЯ кордельеров вырывает его майское дерево, и
до  заката  солнца  патриоты  сжигают  его   изображение.  ‚   секциЯх  и  в
Ќациональном   собрании  все  громче  и  громче  высказываютсЯ  сомнениЯ   о
законности  такого непрошеного  антиЯкобинского  визита  генерала;  сомнение
растет  и  недель  через шесть  распространЯетсЯ по  всей ”ранции  вместе  с
бесконечными  разговорами о  захватывающих  власть  солдатах,  об английском
Њонке*, даже о  Љромвеле;  бедный ѓрандисон-Љромвель!  —то толку? ‘ам король
‹юдовик  отнессЯ холодно  к предприЯтию ‹афайета; блистательный  герой  двух
миров, взвесившись на весах,  находит, что он  стал паутинным колоссом после
того, как к нему присоединилось всего каких-нибудь три десЯтка.
     *  „жордж  Њонк  (1608-1670)  -  генерал  ЉромвелЯ, затем перешедший на
сторону контрреволюции и способствовавший восстановлению монархии.

     ‚  таком же  смысле  и с  таким же  исходом  действует наше  управление
департаментов в  Џариже,  которое  берет  на  себЯ 6  июлЯ отстранение  мэра
Џетиона  и  прокурора ЊанюэлЯ от всех гражданских обЯзанностей  в свЯзи с их
поведением, полным, как утверждают, упущений и прегрешений в щекотливый день
20 июнЯ. „обродетельный  Џетион, считаЯ себЯ в некотором  роде мучеником или
псевдомучеником,   которому  угрожает   множество   опасностей,  разражаетсЯ
подобающими   героическими   жалобами,   на   что  патриотический   Џариж  и
патриотическое  ‡аконодательное собрание отвечают  также подобающим образом.
Љороль ‹юдовик и мэр Џетион имели уже  свидание по делу о 20 июнЯ - свидание
и разговор,  отличавшийсЯ  взаимной откровенностью и кончившийсЯ со  стороны
королЯ ‹юдовика словами: "Taisez-vous!" (‡амолчите!)
     ‚прочем,  отстранение   мэра  оказываетсЯ  мерой  несвоевременной.   Џо
несчастной случайности оно совпало  как раз с годовщиной  знаменитого Baiser
de l'amourette,  или чудесного примирительного поцелуЯ „алилы,  о котором мы
уже говорили. Џоцелуй  „алилы  не имел, как видим, должного  результата. …го
‚еличеству пришлось чуть ли не в  ту же ночь  писать примиренному ‘обранию и
спрашивать совета! Џримиренное ‘обрание не  желает  давать  совета, не хочет
вмешиватьсЯ. Љороль утверждает  отставку.  ’еперь,  пожалуй,  но  не раньше,
‘обрание захочет вмещатьсЯ, так как  патриотический Џариж все сильнее шумит.
‚следствие этого  поцелуй „алилы - такова была  судьба  первого парламента -
превратилсЯ в битву филистимлЯн!*
     *  Ќарод,  населЯвший  в  XII  в.  до  н.  э.  юго-восточное  побережье
‘редиземного  морЯ..  ‚ел  беспрестанные  войны  с  иудеЯми. Ћт  филистимлЯн
происходит название Џалестины.

     •одЯт    даже   слухи,   что   не   менее    тридцати   наших   главных
сенаторов-патриотов будут заключены в тюрьму по приказу  и обвинению мировых
судей из фейЯнов (Juges de Paix),  которые  здесь, в Џариже, пожалуй, на это
способны.  ’олько  в последний день маЯ Juge  de  Paix  ‹аривьер  по  жалобе
Ѓертрана де ЊольвилЯ на "австрийский комитет" имел смелость издать приказ об
аресте  трех   лидеров  ѓоры  -  депутатов  Ѓазира,  або  и  Њерлена,  трио
кордельеров;  он вызвал  их  к  себе  и потребовал,  чтобы они  указали, где
находитсЯ  означенный комитет, или подверглись  последствиЯм этого  оговора.
’рио же со своей стороны  осмелилось бросить  этот  приказ в  огонь и храбро
сослалось  на  парламентскую  привилегию свободы  слова.  ’ак  что  за  свое
усердие,  не  опирающеесЯ на  знание, бедный  судьЯ ‹аривьер  сидит теперь в
орлеанской тюрьме, дожидаЯсь  приговора местного Haute Cour. Ќе напугает  ли
его  пример  других  опрометчивых  судей  и  не останетсЯ  ли поэтому слух о
тридцати арестах только слухом?
     Ќо хотЯ  ‹афайет  и  оказалсЯ  таким легковесным и майское  дерево  его
вырвали  с корнем, однако официальный фейЯнизм нимало не колеблетсЯ и высоко
держит  голову,  сильный  буквой закона.  ‚се эти люди -  фейЯны и фейЯнские
власти, опирающиесЯ на свое высокое происхождение и  тому подобное и имеющие
своим председателем герцога де ‹арошфуко, - обстоЯтельство, которое окажетсЯ
длЯ   него  опасным.  Ќекогда   ЯркаЯ   англоманиЯ  этих  красующихсЯ  собой
аристократов  теперь  потускнела.  ѓерцог де  ‹ианкур из Ќормандии,  где  он
занимает пост наместника, вызываетсЯ не только принЯть  …го ‚еличество, если
он вздумает бежать туда, но и снабдить его огромным количеством денег. Sire,
это не бунт, а революциЯ,  и поистине  не на розовой водице! Ѓолее достойных
дворЯн, чем эти двое, не было ни во ”ранции, ни в …вропе,  но времена  такие
смутные, быстро-сменЯющиесЯ, извращенные, что неизвестно, приведет ли к цели
и самаЯ прЯмаЯ дорога.
     „ругой  фазис,  который   мы  отмечаем  в  эти  первые   июльские  дни,
заключаетсЯ  в   том,  что  некие   небольшие  потоки  союзных  национальных
добровольцев направлЯютсЯ из различных пунктов в Џариж, чтобы  отпраздновать
там 14-го числа новый  федеративный праздник, или праздник Џик. ’ак пожелало
Ќациональное собрание;  так захотел народ. ’аким путем мы,  может  быть, еще
будем  иметь наш  лагерь  патриотов,  несмотрЯ на veto, потому  что разве не
могут эти  федераты, отпраздновав  свой праздник Џик, двинутьсЯ на ‘уассон и
затем,  обученные и зачисленные  в  полки,  устремитьсЯ к границам  или куда
заблагорассудитсЯ? ’аким образом, одно veto было бы ловко обойдено!
     „ругое  veto,  касающеесЯ   свЯщенников,  также  обходитсЯ  без  особых
хитростей. Џровинциальные собраниЯ, как, например, в Љальвадосе, действуЯ на
свой  страх, судЯт и  изгонЯют антинациональных  свЯщенников.  €ли,  что еще
хуже, озлобленный народ помимо  провинциального  собраниЯ, как было в Ѓордо,
"вешает двух из них на фонаре" по дороге в суд⁴. „остойно жалости
словесное veto, когда оно не может стать действенным!
     Џравда,  некий призрак военного министра  или министра  внутренних  дел
данной минуты - призрак, которого  мы не  назовем, - пишет муниципалитетам и
командирам  войск,  чтобы  они  всеми  возможными  способами  препЯтствовали
федерации и  даже возвращали федератов силой оружиЯ, но это послание  только
сеет  сомнение,  неуверенность  и  смЯтение,  сердит бедное  ‡аконодательное
собрание  и  дробит федератов на мелкие кучки. Ќо и этот  и другие призраки,
будучи  спрошены о том,  что они  предлагают сделать  длЯ  спасениЯ  страны,
отвечают, что они не  могут  это сказать;  что вообще они, с своей  стороны,
сегоднЯ утром  в полном  составе подали в отставку и теперь  все почтительно
откланиваютсЯ  и передают кормило правлениЯ.  ‘ этими  словами они  поспешно
выходЯт из зала (sortent brusquement de la Salle), галереи бурно аплодируют,
а    бедное    ‡аконодательное    собрание   сидит    "довольно    долго   в
молчании"!⁵  ’аким  образом,  министры  в  крайних  случаЯх  сами
саботируют  работу - одно  из наиболее  странных  предзнаменований.  „ругого
полного кабинета министров  не  будет; одни обломки, да и те  непостоЯнные и
никогда не  доходЯщие  до  полного состава;  призрачные  видениЯ, которые не
могут даже поЯвитьсЯ!  Љороль  ‹юдовик  пишет,  что  теперь он  относитсЯ  к
федеративному празднику с одобрением и сам будет иметь удовольствие  принЯть
в нем участие.
     € вот, эти  потоки федератов  направлЯютсЯ в Џариж через парализованную
”ранцию. ќто маленькие озлобленные шайки, а не плотные, веселые рЯды, шедшие
некогда  на  первый  праздник  Џик! Ќет,  эти  бедные  федераты идут  теперь
навстречу  Ђвстрии  и  "австрийскому  комитету",  навстречу   опасностЯм   и
потерЯнной надежде; это люди твердого характера и трудной судьбы, не богатые
благами этого мира. Њуниципалитеты, парализованные военным министром, боЯтсЯ
давать  им деньги; случаетсЯ, что бедные  федераты не могут  вооружитьсЯ, не
могут  идти,  пока местное Ћбщество  Якобинцев  не откроет свой карман  и не
устроит в  их пользу подписки.  ‚ назначенный  день  их  прибывает  едва три
тысЯчи.  € все же, как ни  жидки и слабы эти группки федератов, все же они -
единственное,   что  можно  отметить  как   нечто  движущеесЯ   с  некоторой
целесообразностью  на  этой  странной  сцене.  Ћстальное  представлЯет собой
злобное  жужжание  и  кипение,  беспокойное подергивание  и  стоны  огромной
”ранции,  котораЯ  точно  зачарована своей  неналаживающейсЯ  конституцией и
погружена в  ужасный,  полусознательный,  полубессознательный  магнетический
сон; и этот страшный магнетический сон  должен рано  или  поздно разрешитьсЯ
одним  из  двух: смертью  или  безумием.  ”едераты  большей  частью несут  в
карманах какую-нибудь серьезную жалобу и петицию о побуждении к деЯтельности
"исполнительной  власти",  или,  как  шаг в  этом  направлении, о низложении
(Decheance) королЯ, или  по крайней мере об отстранении его. ‡аконодательное
собрание  и  Њать  патриотизма  будут  им  рады,  и   Џариж   позаботитсЯ  о
расквартировании их.
     Ќизложение королЯ,  а что же  дальше? ”ранциЯ освобождена  от злых чар,
революциЯ спасена,  все остальное  приложитсЯ,  отвечают  мрачный  „антон* и
крайние   патриоты  из  глубины  своего  подпольЯ,  в  которое   они  теперь
погрузились  и  где  составлЯют  заговоры.  Ќизложение,  отвечает  Ѓриссо  с
умеренными  патриотами, а затем может быть  коронован  маленький королевский
принц и над ним  поставлено регентство из жирондистов и  призванного обратно
патриотического  министерства.  “вы,  бедный  Ѓриссо,  ты  смотришь,  как  в
сущности и  все мы, жалкие люди, на ближайшее утро как на мирную обетованную
землю: решаешь вопрос до конца мира, хотЯ пониманиЯ твоего хватает не дальше
собственного  носа!  Љрайние  патриоты  подпольЯ умнее:  они  Ясно  понимают
значение данного момента и оставлЯют прочее на волю богов.
     * Џосле расстрела петиционеров на Њарсовом поле „антон уехал в Ђнглию.

     € не будет ли при  теперешнем положении дел самым вероЯтным исходом то,
что  герцог Ѓрауншвейгский,  как раз  напрЯгающий свои огромные конечности в
Љобленце, чтобы поднЯтьсЯ, прибудет раньше и положит  конец  всем проектам и
рассуждениЯм о низложении? Ѓрауншвейг намереваетсЯ выступить, как говорЯт, с
80 тысЯчами человек, со злобными пруссаками, гессенцами и еще более злобными
эмигрантами. Џодумайте: генерал ‚еликого ”ридриха* и с  такой армией! Ђ наши
армии? Ђ  наши генералы? —то касаетсЯ  ‹афайета, по поводу последнего визита
которого  заседает комитет и всЯ ”ранциЯ волнуетсЯ и  высказывает порицание,
то  он,  по-видимому, скорее  готов сражатьсЯ с нами,  чем  с  Ѓрауншвейгом.
‹юкнер  и   ‹афайет  говорЯт,   что   поменЯютсЯ  корпусами,   и  производЯт
передвижениЯ,  которых  патриоты  не могут понЯть. џсно только  одно, что их
корпуса маршируют и передвигаютсЯ внутри страны, гораздо ближе к Џарижу, чем
раньше!  ‹юкнер  требует  к себе „юмурье, находЯщегосЯ в Њольде,  в  местном
укрепленном  лагере, на что  этот муж совета отвечает, что так как австрийцы
близко и он занЯт обучением  нескольких  тысЯч  людей, чтобы сделать из  них
годных солдат, то он ни в коем случае не может  повиноватьсЯ  этому приказу,
что  бы  из   этого  ни  вышло⁶.   ‘анкционирует  ли  злосчастное
‡аконодательное собрание поведение  „юмурье, который обращаетсЯ  к нему, "не
знаЯ, существует ли военное министерство"? €ли оно  санкционирует  поведение
‹юкнера и эти передвижениЯ ‹афайета?
     *  ’.е. ”ридриха II (1712-1786), с 1740 г. прусского королЯ из династии
ѓогенцоллернов.

     ќто бедное ‘обрание не знает, что делать. Ћно постановлЯет, однако, что
штаб Џарижской гвардии и вообще все подобные штабы, большей частью состоЯщие
из фейЯнов, должны быть распущены и смещены. Ћно серьезно  ставит вопрос,  в
какой форме следует объЯвить, что Ћтечество в опасности. €  наконец 11 июлЯ,
утром, в тот день, когда министерство  прекратило  работу, оно постановлЯет,
что Ћтечество со всей экстренностью должно быть объЯвлено в опасности. Џусть
теперь король  санкционирует это  заЯвление,  пусть  муниципалитет принимает
меры! …сли такое заЯвление может помочь, то за ним не должно быть остановки.
     Ћтечество  действительно  в  такой опасности, в  какой едва  ли  бывала
какаЯ-нибудь  страна.  ‚ставай,  ”ранциЯ,  если  не  хочешь  превратитьсЯ  в
постыдную развалину! Ћднако разве не сто  шансов  против одного, что никакой
подъем в  стране  не  спасет  ее,  когда Ѓрауншвейг, эмигранты и  феодальнаЯ
…вропа уже так близко?

ѓлава втораЯ. ‚ ЏЋ•Ћ„!

     Ќо   длЯ  нас  самым   замечательным   из   этих   сменЯющихсЯ  событий
представлЯютсЯ "шестьсот умеющих умирать марсельцев" Ѓарбару.
     Ќемедленно  по получении  его просьбы Њарсельский  муниципалитет собрал
этих людей; 5 июлЯ, утром, городской совет  говорит им: "Marchez, abattez le
tyran" (‘тупайте  свергните тирана)⁷, и  они, решительно  сказав:
"Marchons!" (€дем!), уходЯт.  „линный  путь, сомнительное поручение, enfants
de la Patrie (сыны Ћтечества), пусть добрый гений будет вашим путеводителем!
€х собственные дикие сердца и наполнЯющаЯ их вера поведут их, а разве это не
равносильно внушению  гениЯ, более или менее доброго? €х 517 сильных  людей,
разделенных  на полусотни и  десЯтки  с начальниками над каждым отрЯдом. ‚се
они хорошо вооружены, с мушкетами на плече и саблЯми на боку; они даже везут
с  собой  три  пушки,  потому   что   неизвестно,  какие  препЯтствиЯ  могут
встретитьсЯ  на  пути.   …сть  городские   общины,   парализованные  военным
министром;   есть  коменданты,   получившие  приказание   задерживать   даже
федеральных  добровольцев;  на   случай,  если  здравые  доводы  не  откроют
городских  ворот,   хорошо  иметь  про  запас  гранату,  чтобы  разнести  их
вдребезги! Ћни покинули свой  лучезарный фокейский город и морскую гавань  с
их  суетой и цветами, кишащую народом  Course с ее аллеЯми высоких деревьев,
смолистые  корабельные  верфи,  миндальные  и  оливковые рощи,  апельсиновые
деревьЯ над кровлЯми  домов и сверкающие белизной  мызы, венчающие холмы,  -
все осталось далеко позади. Ћни продолжают свой безумный  путь с самого краЯ
французской земли, через незнакомые города, навстречу неведомой судьбе, но с
известной им целью.
     Ќас   удивлЯет,   что  в  мирном   торговом  городе  находитсЯ  столько
домовладельцев  или людей, имеющих  собственный  очаг, которые  бросают свои
занЯтиЯ  и  орудиЯ труда, вооружаютсЯ и пускаютсЯ в путь за 600 миль,  чтобы
"свергнуть   тирана";  мы   ищем   объЯснений  этого  факта  в  исторических
сочинениЯх, памфлетах и газетах, но, к сожалению, безуспешно. ‘лухи и страхи
предшествуют этому  походу, эхо их  доноситсЯ  еще до нас;  самый  же  поход
остаетсЯ совершенно  неизвестным. ‚ебер слыхал на задних лестницах  ’юильри,
что  эти  марсельцы  просто каторжники, бежавшие  с  галер, и  разного  рода
жулики; в  общем их было около  четырех тысЯч, и, когда они  проходили через
‹ион, люди закрывали лавки. ’ак же неопределенно высказываетсЯ и Ѓлан †илли,
который тоже бормочет  что-то о каторжниках и опасности грабежа⁸.
Ќо это  не  были  ни  каторжники,  ни  грабители,  и  опасности  грабежа  не
существовало. …два ли были  они  и людьми  оседлого образа жизни  или с туго
набитыми кошельками; но и  требовалось от них только одно: "умение умирать".
„руг  „аммартен  видел  собственными глазами, как они "постепенно" проходили
через его лагерь в  ‚илльфранше, в Ѓожоле, но  он  видел их  только мельком,
будучи в то времЯ сам занЯт  своим предстоЯщим походом за  ђейн. ‚елико было
его удивление при мысли о походе этих людей без жалованьЯ, без распорЯжений,
без биваков и довольствиЯ; впрочем, он помнил, что  это "те самые безупречно
вежливые люди, которых он видел раньше", во времЯ беспорЯдков на ћге; солдат
его нельзЯ было удержать от разговоров с ними⁹.
     ‚от как сбивчивы все эти сведениЯ; "Moniteur", "Histoire parlementaire"
почти безмолвствуют  об  этом предмете: болтливаЯ историЯ по обыкновению  не
говорит ничего как раз тогда, когда мы больше всего  желали  бы ее  слышать!
…сли когда-нибудь просвещенной любознательности  удастсЯ  заглЯнуть в архивы
городского совета ЊарселЯ, то, может быть, она расследует эту необычайнейшую
муниципальную  процедуру.  €  не  признает  ли она  своим  долгом извлечь из
достоверных  или  недостоверных биографий этих 517  марсельцев  то, чего  не
успела еще бесповоротно унести река времени?
     Ђ пока эти марсельцы остаютсЯ молчаливой, неразличимой  по отдельности,
хмурой массой, преисполненной мрачного огнЯ, идущей под знойным южным небом.
‘транное зрелище! ‚округ бесконечные сомнениЯ, грозные опасности, а эти люди
идут; одни они не  поддаютсЯ сомнению;  рок и  феодальнаЯ  …вропа решительно
надвигаютсЯ извне, а эти люди так же решительно идут изнутри. ‡апыленные, на
скудном довольствии, они двигаютсЯ с трудом, но неутомимо и неуклонно. Џоход
этот  станет знаменитым. ‚дохновенный полковник ђуже де ‹иль*, который жив и
по  сие времЯ¹⁰, переложил  мысль,  безгласно  действующую в этой
хмурой  массе,  в мрачную мелодию, в гимн  или марш  "Њарсельеза" -  одну из
удачнейших музыкальных композиций в мире**. ‡вуки ее будут зажигать  сердца,
и  целые  армии и собраниЯ будут петь ее со  слезами  и  огоньком в  глазах,
бросаЯ вызов смерти, деспотам и сатане.
     *  ‚ то времЯ  ђуже  де ‹иль  был капитаном французских республиканских
войск.
     ** 26  апрелЯ  1792 г. в ‘трасбурге ђуже де ‹иль  сочинил "Ѓоевую песню
ђейнской  армии".  ‚черне  она  была  исполнена файетистом  „итрихом,  мэром
‘трасбурга, в салоне его  жены.  ‚ этом отношении  хорошо  известнаЯ картина
ЏилЯ "ђуже  де ‹иль,  поющий  "Њарсельезу"" (1849)  не точна (см.: †орес  †.
“каз. соч. ’. II. ‘. 567).

     џсно, что марсельцы опоздают на праздник ”едерации, но они имеют в виду
не присЯгу на Њарсовом  поле. €м  предстоит выполнить  совсем другое  дело -
привести в действие парализованную национальную исполнительную  власть.  Ћни
решились  свергнуть  всЯкого  "тирана", всЯкого  "бездействующего мученика",
который парализует  эту власть. Ћни умеют наносить и  получать удары; вообще
они чувствуют себЯ хорошо и сумеют умереть.

ѓлава третьЯ. Ќ…ЉЋ’ЋђЋ… “’……Ќ€… —…‹Ћ‚…—…‘’‚“

     Ћ самом празднике ”едерации мы почти ничего не скажем. Ќа Њарсовом поле
раскинуты  палатки:  палатка   длЯ   Ќационального  собраниЯ,  палатка   длЯ
наследственного представителЯ,  который  действительно приезжает, но слишком
рано и  должен  долго дожидатьсЯ. ‡десь 83 символических дерева  ‘вободы  от
департаментов, много и майских деревьев.  ‘амое красивое из них  -  огромное
майское дерево,  увешанное  гербовыми  щитами  и генеалогическими таблицами,
даже  мешками с судебными актами ("Sacs de procedure"),  которые должны быть
сожжены.  ’ридцать рЯдов мест на знаменитом откосе опЯть полны; светит Яркое
солнце, и народ стекаетсЯ с развевающимисЯ флагами, под звуки труб. Ќо какаЯ
польза от этого? „обродетельный мэр Џетион, смещенный фейЯнами, возвращен на
прежний  пост только накануне вечером  постановлением  ‘обраниЯ.  Ќастроение
народа  самое  мрачное.  Ќа  шлЯпах  мелом   написано:  "Vive  Petion!"  („а
здравствует Џетион!) и даже "Petion ou la mort!" (Џетион или смерть!).
     Ѓедный   ‹юдовик,   прождавший   около  пЯти  часов,  пока  не  прибыло
Ќациональное  собрание,  произносит  национальную  присЯгу, на  этот  раз  в
стеганой кирасе под камзолом, защищающей от ружейных пуль¹¹. ѓ-жа
де ‘таль вытЯгивает шею из королевской палатки в смертельном страхе, что эта
волнующаЯсЯ  толпа, котораЯ встречает королЯ, не отпустит его обратно живым.
Љрик "Vive  le Roi!" („а здравствует король!) не  ласкает  больше  его слух;
кричат только: "Vive Petion!", "Petion ou la mort!"  Ќациональное торжество,
можно сказать, скомкано; все расходЯтсЯ раньше, чем окончена его  программа.
„аже майское  дерево  с  его  гербами  и мешками  с  актами  забыто и  стоит
невредимо до тех пор, пока "несколько патриотических депутатов",  призванные
народом,  не  подносЯт  к нему  факел и  не  зажигают  в  виде добровольного
дивертисмента. Ѓолее грустного праздника Џик еще не бывало.
     Њэр Џетион, имЯ которого начертано  на шлЯпах, находитсЯ в зените своей
популЯрности  в эту годовщину ”едерации,  зато ‹афайет почти  достиг надира.
Џочему в следующую субботу звонит набат с ‘ен-ђока? Џочему граждане запирают
лавки?¹² ќто проходЯт секции, это страх вспышки.  ‡аконодательный
комитет, долго рассуждавший о ‹афайете и его антиЯкобинском визите,  доносит
в  этот  день,  что "нет  повода длЯ  обвинениЯ"! ’ем  не менее успокойтесь,
патриоты,  и прекратите этот набат: прениЯ еще не кончены, донесение  еще не
принЯто, и €нар,  Ѓриссо и ѓора  будут  его рассматривать  и пересматривать,
быть может, еще недели три.
     ‘колько теперь  звучит колоколов, набатов и  прочих тревожных сигналов,
почти  неразличимых  в  отдельности,  потому   что  один  заглушает  другой!
Ќапример, в ту  самую  субботу, когда  раздавалсЯ набат по  поводу ‹афайета,
звучал слабее и другой колокол, так как  депутациЯ ‡аконодательного собраниЯ
провожала на долгий отдых рыцарЯ  ЏолЯ „жонса; набат или погребальный звон -
ему теперь все  равно!  Ќе прошло десЯти дней  с тех пор, как  патриотически
настроенные галереи восторженно встречали патриота  Ѓриссо, а  теперь он уже
вызывает их  ропот  своим  умеренным  патриотизмом; во времЯ его речи в него
даже бросают разными предметами и "попадают двумЯ сливами"¹³. ќто
какой-то мЯтущийсЯ мир пустого шума, набатов, погребального звона, торжества
и страха, подъемов и падений.
     ’ем трогательнее другое торжество, происходЯщее на следующий день после
набата по поводу  ‹афайета, - это провозглашение Ћтечества  в  опасности. „о
настоЯщего  воскресеньЯ оно  не могло состоЯтьсЯ.  ‡аконодательное  собрание
постановило  его  уже  две  недели  назад,  но  король и  призрак  какого-то
министерства   оттЯгивали  его,   насколько  возможно.  Ћднако   теперь,   в
воскресенье 22 июлЯ 1792 года, они разрешают  его, и торжество действительно
происходит. ’рогательное  зрелище!  Њуниципалитет и  мэр  в шарфах, пушечные
залпы тревожно громыхают с Џон-Ќеф,  а  одиночные пушки  с перерывами  палЯт
весь день. ЏоЯвлЯютсЯ  конные гвардейцы,  нотабли в  шарфах,  алебардщики  и
целаЯ кавалькада с  символическими  флагами,  но  особое внимание привлекает
один  огромный, уныло реющий флаг  с надписью:  "Citoyens, la Patrie est  en
Danger!" (ѓраждане, Ћтечество  в опасности!) ествие тЯнетсЯ  по улицам  под
звуки мрачно  гремЯщей музыки и глухой топот конских копыт, останавливаЯсь в
определенных  пунктах, и  каждый  раз  при  громком  звуке  труб  голосистые
герольды  возвещают  уху  то,  что  флаг  говорит  глазам:  "ѓраждане,  наше
Ћтечество в опасности!"
     ЌайдетсЯ ли  человеческое  сердце,  которое  не  содрогнетсЯ  при  этих
словах?  Њногоголосое ответное  жужжание и  рев  этих  масс людей  звучат не
торжеством,  но  звук  этот глубже, чем  звуки  торжества. Љогда же  длинное
шествие и воззваниЯ окончились, когда огромный флаг был укреплен на Џон-Ќеф,
а другой такой  же  на городской ђатуше, чтобы  развеватьсЯ  здесь до лучших
времен; когда каждый муниципальный советник  сидел в центре  своей секции, в
палатке, раскинутой на какой-нибудь открытой площади, и каждаЯ  палатка была
увенчана  флагом "Patrie  en Danger!" и возвышающейсЯ над ним пикой с Bonnet
Rouge и  когда  перед дощатым  столом на  двух  барабанах  с лежащей  на нем
раскрытой  книгой сидел  писец,  подобный  запечатлевающему ангелу,  готовый
вносить в  списки имена добровольцев,  - о,  тогда,  кажетсЯ,  сами  боги  с
удовольствием взирали бы на это зрелище! ћные патриоты, в брюках и без оных,
наперебой стремЯтсЯ сюда: вот мое имЯ; имЯ,  кровь и  жизнь моЯ  принадлежат
Ћтечеству, ах, зачем у менЯ нет ничего более! ћноши  поменьше ростом плачут,
что не годЯтсЯ  в строй. ЏодходЯт старики, держа обеими руками сыновей. „аже
матери хотЯт отдать  своих рожденных в муках сыновей  и, обливаЯсь  слезами,
посылают  их.  €  толпа ревет далеко  разносЯщеесЯ:  "Vive la Patrie!" Ћгонь
сверкает во всех глазах, а вечером наши муниципальные советники возвращаютсЯ
в  городскую ђатушу  в сопровождении длинной вереницы храбрых  добровольцев,
вручают  свой  список  и говорЯт  горделиво, оглЯдываЯсь  вокруг:  "‚от  мой
дневной  урожай"¹⁴.  Џоутру  добровольцы  выступЯт  в  ‘уассон  с
маленьким узелком, в котором все их пожитки.
     €  вот,  подобно  реву океана, гремЯщему  в  пещерах, в каменном Џариже
несмолкаемо слышны  крики: "Vive la Patrie,  Vive la Liberte!"; день за днем
муниципальные  советники  в  трехцветных  палатках  вносЯт  в  списки  имена
добровольцев; на Џон-Ќеф и на городской ђатуше развеваютсЯ флаги: "Citoyens,
la  Patrie est en Danger!" ‡а  несколько дней уходЯт около 10 тысЯч  борцов,
необученных,  но  с  отважными сердцами.  ’о же  самое  происходит в  каждом
французском  городе.  Џодумайте  же,  будет  ли  у  Ћтечества  недостаток  в
защитниках,  будь у нас только национальнаЯ исполнительнаЯ власть? ‚о всЯком
случае  пусть заседаниЯ секций и Ќационального собраниЯ станут непрерывными!
‡аконодательным постановлением  от  среды  25-го  они  такими  становЯтсЯ  и
заседают беспрерывно как в Џариже, так и во всей ”ранции¹⁵.
     ‚ противовес этому заметим, как в те  же самые часы 25 июлЯ  в Љобленце
герцог  Ѓрауншвейгский  "встрепенулсЯ"   (s'ebranle)  и   пустилсЯ  в  путь.
„ействительно, встрепенулсЯ; одно сказанное слово вызывает общую встрЯску  -
одновременный стук вскидываемых  на  плечо 30 тысЯч мушкетов; ржание и топот
десЯтитысЯчной  конницы  с  кичливыми  эмигрантами  в  авангарде,  барабаны,
литавры,  шум, плач,  проклЯтиЯ  и  непомерный  грохот  двинувшихсЯ  вьючных
повозок и полевых  кухонь -  все это означает, что  Ѓрауншвейг встрепенулсЯ;
без всего этого не могут идти люди, "покрывающие пространство в сорок миль",
и еще  менее - без манифеста, помеченного,  как  мы сказали,  25 июлЯ.  ќтот
государственный акт достоин вниманиЯ!
     ‘удЯ  по  этому  документу, можно  думать, что ”ранцию  ожидают великие
событиЯ.  ‚есь  французский  народ получит  теперь  позволение  объединитьсЯ
вокруг Ѓрауншвейга и его вельможных эмигрантов; тираниЯ Якобинской партии не
будет более угнетать его, но он должен  вернутьсЯ и снискать  милость своего
доброго  королЯ, который  в королевской декларации (три года назад)  23 июнЯ
сказал, что он сам сделает свой народ счастливым. —то касаетсЯ Ќационального
собраниЯ и  других учреждений, облеченных некоторой тенью временной  власти,
им  поручено сохранЯть королевские города  и крепости в  неприкосновенности,
пока  Ѓрауншвейг не придет  и не примет их. ‚ообще  быстрое подчинение может
смЯгчить  многое,  но   длЯ  этого  оно  должно  быть  быстрым.   ‘о  всЯким
национальным   гвардейцем   или   другим,   не  военным  лицом,  оказывающим
сопротивление с оружием в руках,  будут  "поступать как с изменником", т. е.
немедленно повесЯт.  Љроме того, если  Џариж, до  прибытиЯ туда Ѓрауншвейга,
нанесет  какое-либо  оскорбление  королю   или,  например,  потерпит,  чтобы
какаЯ-нибудь партиЯ куда-нибудь увезла королЯ,  то в этом случае Џариж будет
разгромлен пушками  и  подвергнут "военной экзекуции".  ’очно  так  же будут
разнесены  и все другие города,  которые  будут свидетелЯми  насильственного
увоза королЯ и не окажут этому всемерного сопротивлениЯ.  € Џариж,  и всЯкий
другой  город,  начальный, конечный или  временный пункт, имеющий какое-либо
отношение к названному кощунственному похищению, будет превращен в смрадную,
бесформенную груду развалин в назидание потомству. ’акаЯ месть действительно
была  бы  примерной (an  insigne  vengeance). Ћ Ѓрауншвейг, какие хвастливые
слова ты пишешь!  ‚ Џариже, в этой древней Ќиневии, много  тысЯч существ, не
умеющих отличить правой  руки от  левой, и много  скота. Ќеужели даже дойные
коровы, замученные вьючные ослы  и бедные  маленькие канарейки также  должны
погибнуть?
     ‘уществует и королевско-императорскаЯ прусско-австрийскаЯ декларациЯ, в
которой   весьма  пространно  изложена  сансуси-шенб-руннскаЯ*  версиЯ  всей
”ранцузской  революции с самого ее начала и говоритсЯ,  с каким  прискорбием
эти высокие  монархи  наблюдали,  как подобные вещи совершаютсЯ под солнцем.
Ћднако  "в  качестве  некоторого  утешениЯ   человечеству"¹⁶  они
посылают теперь Ѓрауншвейга, невзираЯ на расходы  и жертвы со своей стороны,
ибо разве утешение людей не есть самаЯ главнаЯ обЯзанность человека?
     * €меютсЯ  в  виду  резиденции прусского королЯ ‘ан-‘уси  в Џотсдаме  и
австрийского императора - енбруннский королевский дворец в ‚ене.

     ‘ветлейшие  монархи, вы, которые ведете протоколы, издаете манифесты  и
утешаете человечество! —то было бы, если б раз в тысЯчу лет ваши пергаменты,
формулЯры   и  государственное  благоразумие   разметались   всеми  ветрами?
ЋбнаженнаЯ  реальность  взглЯнула  бы  вам,  даже  вам,   прЯмо  в  лицо,  и
человечество само сказало бы, что именно нужно длЯ его утешениЯ.

ѓлава четвертаЯ. ЏЋ„‡…ЊЌЋ… –Ђђ‘’‚Ћ

     Џодумайте, однако, было ли в этом какое-нибудь утешение длЯ беспрерывно
заседающих   секций,   обсуждающих,  каким   образом   привести  в  действие
национальную исполнительную власть?
     ‘лышен громкий ответ не квохчущего страха,  а каркающего вызова и "Vive
la Nation!"; юные  храбрецы устремлЯютсЯ к границам; безмолвно реет на новом
мосту  знамЯ  "Patrie  en  Danger".  ‘екции  работают  непрерывно, а  внизу,
глубоко, работают неукротимые патриоты,  ища спасениЯ в заговоре.  €ли опЯть
восстание становитсЯ свЯщеннейшей  обЯзанностью? ‘ам  себЯ избравший комитет
заседает в  кабачке под вывеской "‡олотое  солнце";  здесь  журналист Љарра,
Љамиль  „емулен,  эльзасец  ‚естерман*,  друг  „антона, ”урнье-Ђмериканец  -
комитет,  небезызвестный мэру Џетиону, который как официальное  лицо  должен
спать  с открытыми  глазами. Ќебезызвестен он  и прокурору Њанюэлю, и меньше
всего  помощнику  прокурора  „антону!  Џоследний,  будучи также  официальным
лицом, погружен во мрак и, как незримый Ђтлас, окутанный облаками, несет все
на своих исполинских плечах.
     * ‚естерман  ”рансуа  †озеф  (1751-1794) -  солдат  при старом порЯдке,
секретарь муниципалитета в 1789  г.,  полковник легиона департамента  Ќор  в
1792  г.,  генерал  в  1793  г.,  был гильотинирован  вместе  с „антоном  16
жерминалЯ II г.

     Њногое невидимо, даже  сами  Якобинцы отмалчиваютсЯ.  ‚осстание  должно
быть, но когда?  Њы можем распознать  только одно - что те федераты, которые
еще не ушли в ‘уассон, на самом деле не проЯвлЯют и склонности идти туда "по
причинам",  говорит   председатель  Якобинцев,  "о   которых  желательно  не
упоминать";  они  имеют собственный –ентральный  комитет,  заседающий совсем
близко, под кровлей самого џкобинского клуба. € 48 секций  также  имеют свой
–ентральный комитет в целЯх "быстроты сообщений", что  естественно при таком
брожении  и опасности восстаниЯ. Њуниципалитет, настоЯтельно  желавший иметь
под рукой этот комитет, не мог отказать ему в помещении в городской ђатуше.
     ‘транный город!  Ќа  поверхности его  все  идет  обычным чередом; здесь
пекут   и  варЯт,   стучат  молотки,   трещат   мельницы.  Љавалеры  в  жабо
прогуливаютсЯ  по  аллеЯм  под  руку  с  дамами  в белой  кисее под зелеными
зонтиками.  ‘обаки играют и  чистильщики сапог делают свое дело на том самом
Џон-Ќеф,  где на флаге написано: "Ћтечество в опасности". Њногое  продолжает
пока идти своим  чередом, и  тем не  менее  сам ход событий  уже близитсЯ  к
перемене и к концу.
     Џосмотрите  на ’юильри  и  ’юильрийский  сад:  здесь безмолвно,  как  в
‘ахаре, никто не смеет входить без билета! ‚орота  заперты со днЯ "процессии
черных  брюк",  и на  это имеют право. Ћднако  Ќациональное  собрание что-то
ворчит  о  фейЯнской  террасе,  о том,  что  упомЯнутаЯ  терраса прилегает к
заднему  входу  в его зал  и  отчасти составлЯет национальную собственность;
национальнаЯ  юстициЯ протЯнула трехцветную  ленту  как  пограничную  линию,
которую все  патриоты соблюдают с  недовольной добросовестностью. € вот  эта
трехцветнаЯ  пограничнаЯ линиЯ  висит,  покрытаЯ карточками  с сатирическими
надписЯми, обыкновенно  в стихах, а всЯ  часть за нею называетсЯ Љобленцем и
остаетсЯ  пустой,  безмолвной,   как  роковаЯ  ѓолгофа,  на  которой  тщетно
сменЯютсЯ  солнечные   лучи  и  тени.   ‡аколдованный  круг!  …сть   ли  еще
какаЯ-нибудь надежда? Њожет ли  она жить  в этом круге? ’аинственные входные
билеты  проводЯт  туда  таких  же  таинственных  людей,  которые  говорЯт  о
предстоЯщем  вскоре восстании. ѓенеральный  штаб ђиваролЯ  сделал  бы лучше,
если бы занЯлсЯ  покупкой ружей; понадобЯтсЯ также и  гренадерские шапки,  и
красные  швейцарские  мундиры. ‚осстание  произойдет,  но разве оно не будет
встречено  отпором?  Њожно  ли  надеЯтьсЯ,  что  его  задержат  до  прибытиЯ
Ѓрауншвейга?
     Ћднако могут  ли при подобных  обстоЯтельствах  оставатьсЯ  безмолвными
тумбы и переносные кафедры? Њожет ли спать коллегиЯ герольдов и расклейщиков
афиш? ѓазета ‹уве  "Sentinel"  бесплатно предостерегает со всех стен;  ‘юлло
развернул кипучую деЯтельность; „руг Ќарода Њарат и друг королЯ ђуаю каркают
наперебой,  ибо  Њарат, хотЯ  и  долго скрывавшийсЯ  после кровопролитиЯ  на
Њарсовом поле, еще жив. Ћн  лежал бог весть в  каких  погребах, может быть у
‹ежандра*, питалсЯ  отбивными ‹ежандровой бойни,  но  с  апрелЯ его громкий,
квакающий  голос,  самый  хриплый  из  земных  криков,  раздаетсЯ  снова.  ‚
настоЯщее времЯ его преследует черный страх: о храбрый Ѓарбару, не провезешь
ли  ты  менЯ  контрабандой в  Њарсель, "переодетого жокеем"?¹⁷  ‚
Џале-ђуаЯле и  во всех  общественных  местах, читаем  мы,  царит  оживленнаЯ
деЯтельность: частные лица убеждают храбрецов  записыватьсЯ,  требуют, чтобы
исполнительнаЯ власть  была приведена в действие, чтобы  роЯлистские  газеты
были сожжены, из-за чего  возникают споры,  препирательства, заканчивающиесЯ
обычно палочными ударами (coups de cannes)¹⁸. €ли представим себе
такую сцену: времЯ - полночь, место - зал Њанежа, высокое ‘обрание закрывает
заседание. ѓраждане  обоего пола  входЯт  гурьбой  с  криками:  "Њщение! Ћни
отравлЯют  наших  братьев" - запекают  толченое  стекло в хлеб  в  ‘уассоне!
‚ерньо  приходитсЯ  произносить  успокоительные речи: уже посланы  комиссары
расследовать слухи о толченом стекле; они сделают все, что необходимо в этих
случаЯх,  - бурЯ среди  граждан  переходит  "в  глубокое  молчание",  и  они
расходЯтсЯ домой, чтобы лечь спать.
     * ‹ежандр ‹уи (1752-1797) - депутат Љонвента от Џарижа.

     ’аков  Џариж,  сердце  похожей  на  него  ”ранции.  ЏротивоестественнаЯ
подозрительность,    сомнение,    беспокойство,   невыразимые   предчувствиЯ
переполнЯют ее от краЯ до краЯ, а в центре хмурые  марсельцы идут,  пыльные,
неутомимые,  чуждые сомнений. Џод  музыку своих ожесточенных сердец они идут
безостановочно и в продолжение  трех с лишком недель  непрерывно  тЯнутсЯ по
этому  длинному  пути,  опережаемые   страхом  и  слухами.  26-го  прибывают
брестские депутаты, которых встречают на улицах Џарижа криками "ура!". € это
также  люди  решительные,  со свЯщенными  пиками атовье или  без,  и вообще
совсем не  склонные  сейчас  идти в  ‘уассон.  Ќесомненно,  братьЯ-марсельцы
приближаютсЯ с каждым днем.

ѓлава пЯтаЯ. ЋЃ…„

     ‘частливый   был  длЯ   арантона   день  29-го  этого   месЯца,  когда
братьЯ-марсельцы действительно показались в виду. Ѓарбару, ‘антер и патриоты
вышли навстречу мрачным паломникам. Џатриоты прижимают  запыленных братьев к
своей груди;  происходит  омовение  ног и угощение -  "обед на тысЯчу двести
человек  в  гостинице "Љадран Ѓле"  - серьезное тайное совещание, о  котором
ничего не  известно¹⁹, но  из которого  в  сущности  выйдет  мало
толку, потому что  ‘антер  с его открытым кошельком и  громким голосом почти
лишен  разума.  Ћднако  эту  ночь  мы  проведем  здесь: наутро  -  публичное
вступление в Џариж.
     €сторики  днЯ,  диурналисты  или  журналисты,  как они  себЯ  называют,
оставили много воспоминаний  об этом публичном вступлении. Ћни рассказывают,
как мужчины и женщины в ‘ент-Ђнтуанском предместье и  во всем Џариже братски
приветствовали прибывших криками "браво"  и рукоплесканиЯми на переполненных
народом  улицах, причем  все это  происходило самым мирным образом, исключаЯ
разве то,  что  наши  марсельцы изредка  указывали на  ленточную  кокарду  и
требовали, чтобы она была сорвана  и  заменена шерстЯной, что и исполнЯлось;
как џкобинское  общество  в полном составе вышло  к месту  бывшей  Ѓастилии,
чтобы обнЯть гостей; как они торжественно шли потом к городской ђатуше,  где
их обнимал мэр  Џетион;  как сложили свои  мушкеты в бараках Ќовой  ”ранции,
недалеко оттуда;  как, наконец, пришли к таверне на …лисейских ЏолЯх, где их
ожидала скромнаЯ патриотическаЯ трапеза²⁰.
     Ћбо  всем  этом  уведомлЯетсЯ  негодующее  ’юильри.  Љрасные  швейцарцы
наблюдают из-за дворцовых решеток  с удвоенной бдительностью, хотЯ, конечно,
опасности нет. ‚  этот день  во  дворце  дежурЯт синие  гренадеры  из секции
”ий-‘ен-’ома;  это, как мы увидели,  игроки с полными кошельками, ленточными
кокардами,  среди  которых  служит ‚ебер.  —асть их  с офицерами  и  разными
фейЯнскими нотаблЯми  - Њоро де ‘ен-Њери "трех тысЯч  приказов"  и  другие -
обедали  в  этот день  в таверне возле той, где  угощали  марсельцев, только
гораздо более приличной. Ћни пообедали и провозглашают теперь патриотические
здравицы, в то времЯ как марсельцы, просто национальные патриоты, садЯтсЯ за
свои скромные приборы.  —то произошло  дальше, остаетсЯ  невыЯсненным по сей
день, но  факты таковы: некоторые гренадеры  выходЯт из своей  таверны, быть
может несколько возбужденные, но еще не пьЯные,  - выходЯт, с целью доказать
марсельцам и  толпе  снующих  в  этих местах  парижских патриотов, что  они,
солдаты батальона  ”ий-‘ен-’ома, если хорошенько присмотретьсЯ, нисколько не
менее  патриотичны, чем какой бы  то ни было другой  класс  людей. ќто  была
слишком  необдуманнаЯ  затеЯ!  Њожет  ли уличнаЯ  толпа  поверить  подобному
заЯвлению или  ответить на него иначе чем вызывающими насмешками? Ќе стерпев
их,  гренадеры  вытаскивают  из  ножен  сабли,  а  вслед  за  тем  раздаетсЯ
пронзительный  крик:   "A  nous,  Marseillais!"   (Џомогите,  марсельцы!)  ‘
быстротою  молнии,  ибо  скромный  обед  еще  не  подан,  таверна марсельцев
распахиваетсЯ:  из  дверей,  из  окон  бегут,  выскакивают  517  необедавших
патриотов и,  сверкаЯ обнаженными саблЯми, ЯвлЯютсЯ на поле брани. ‚ы хотите
вступить в переговоры, гренадерские офицеры  и официальные особы "с внезапно
побледневшими лицами", как говорЯт отчеты?²¹  Ѓлагоразумнее  было
бы немедленное умеренно  быстрое отступление. ‘олдаты батальона ”ий-‘ен-’ома
отступают сначала  спиной вперед, потом, увы, лицом  вперед  и  с  утроенной
скоростью; марсельцы, по сообщению одного отчета, "перескакиваЯ через заборы
и  канавы,  гонЯтсЯ  за  ними,  как  львы; это  было  внушительное  зрелище,
messieurs".
     €так, они  отступают,  марсельцы преследуют их. Ѓыстрее и быстрее бегут
преследуемые  по направлению к ’юильри, где подъемный мост принимает главную
массу  беглецов  и, сразу поднЯтый, спасает их или же  это делает зеленый ил
канавы. Њост  принЯл  главную массу, но  не всех, ах нет! Њоро  де ‘ен-Њери,
например, слишком жирен и  не  мог  бежать быстро,  он  получил удар саблей,
только плашмЯ, по лопаткам, упал - и исчез из истории  революции. Ѓыли также
порезы, уколы  в мЯсистые части тела, много порванного платьЯ и других порч,
но худший  жребий  выпал  бедному младшему  лейтенанту  „югамелю,  невинному
биржевому маклеру!  Ћн обернулсЯ с пистолетом в руке к своему преследователю
или  преследователЯм,  выстрелил  и  промахнулсЯ; выхватил другой  пистолет,
опЯть  выстрелил  -  и  опЯть  промахнулсЯ;  потом   побежал,  к   несчастью
понапрасну.  Ќа  улице  ‘ен-”лорентин  его   настигли  и  Яростно  проткнули
насквозь; это был конец новой эры и всЯких эр длЯ бедного „югамелЯ.
     Њирные  читатели могут представить себе, какой  предобеденной  молитвой
все это было длЯ сурового  патриотизма и как батальон ”ий-‘ен-’ома  выступил
"под  ружье",  по  счастью,  без  дальнейших  последствий.  ‚  суд  ‘обраниЯ
поступили  жалобы  и встречные  жалобы; велась  защита;  марсельцы требовали
приговора свободного суда присЯжных, который так и не состоЯлсЯ. Ќо длЯ  нас
интереснее  вопрос:  каков  будет  конец  всех  этих  дико  нагромождающихсЯ
событий? Љакой-нибудь да  будет, и времЯ его  близитсЯ! ђаботают центральные
комитеты,  комитеты  федератов   в  Якобинской  церкви,  комитеты  секций  в
городской ђатуше, собрание Љарра, ЉамилЯ и компании в кафе "‡олотое солнце";
работают  подобно  подводным  божествам  или  болотным  богам,  орудующим  в
глубокой тине, пока все не будет готово.
     Ђ наше Ќациональное собрание, подобно полузатонувшему кораблю без рулЯ,
лежит, качаЯсь с боку на бок, в то времЯ как на него страшно орут  с галерей
визгливые женщины и федераты  с саблЯми;  оно ждет, к какому берегу  прибьет
его волна  случаЯ,  подозреваЯ -  а на  левой стороне  и знаЯ,  -  какой тем
временем готовитсЯ  подводный взрыв! ’о и дело  приходЯт петиции,  требующие
обвинениЯ  королЯ в вероломстве;  приходЯт они и  от парижских  секций, и от
провинциальных патриотических городов, "от Ђлансона, Ѓриансона и торговцев с
Ярмарки в Ѓокере". € если бы только  это!  Ќо 3 августа  ЯвлЯютсЯ с такой же
петицией  мэр  Џетион  и  муниципалитет, -  ЯвлЯютсЯ совершенно  открыто,  в
трехцветных  муниципальных шарфах. ‚се  патриоты требуют обвинениЯ королЯ  в
нарушении присЯги; все желают и  ждут  низложениЯ его.  Ѓриссотинцы  требуют
того  же  и  возведениЯ  на престол маленького  королевского принца  под  их
протекторатом.  Ќастойчивые  федераты  спрашивают  ‡аконодательное собрание:
"Њожете вы спасти нас или нет?"  47 секций  согласны на низложение, и только
секциЯ ”ий-‘ен-’ома осмеливаетсЯ не соглашатьсЯ на это. ‘екциЯ Њоконсей даже
заЯвлЯет,  что низложение, собственно говорЯ, уже  совершилось;  Њоконсей  с
своей  стороны "отныне",  с  последнего  днЯ  июлЯ,  "отказывает ‹юдовику  в
повиновении" и заносит это постановление в протоколы длЯ всеобщего сведениЯ.
аг этот громко порицаетсЯ, но будет вызывать и громкие  похвалы, и название
Mauconseil,  или  плохой  совет, тогда  изменитсЯ в  Bonconseil,  или добрый
совет.
     Џредседатель „антон  в  секции  Љордельеров  делает  нечто  другое:  он
приглашает всех  пассивных граждан принЯть участие в  делах секции наравне с
активными, так  как  всем  грозит одна и та  же  опасность.  ‚от что делает,
будучи  официальным   лицом,   этот   окутанный   облаками  Ђтлас,   который
поддерживает  все  на  своих  плечах.  Ћн же устраивает так, чтобы  батальон
марсельцев перевели на  новые квартиры в его собственном участке, на далеком
юго-востоке. •итрый ометт, жестокий  Ѓийо, капуцин-расстрига* або, ѓюгенен
с набатом в сердце  готовЯтсЯ  приветствовать их там.  Џри  этом  все  времЯ
повторЯетсЯ  вопрос: "Ћ законодатели, можете  вы спасти нас или нет?" Ѓедные
законодатели!   ‡аконодательство  их  наполовину  затонуло,  под  ним  зреет
вулканический взрыв. ‚опрос о смещении королЯ будет обсуждатьсЯ 9 августа, а
постыдное дело ‹афайета кончитсЯ, как ожидают, восьмого.
     * ‘лужитель культа, с которого снЯт его церковный сан.

     Њожет  быть, сострадательный читатель хочет  заглЯнуть  на  королевское
Lever  в  воскресенье 5  августа?  Џоследнее Lever! „авно  уже -  "никогда",
говорит Ѓертран Њольвиль, - Lever не было так блестЯще,  по крайней мере так
многолюдно. ѓрустное предчувствие читалось  на всех лицах; у самого Ѓертрана
глаза были  полны слез.  ‚ самом деле, по  ту сторону трехцветной ленты,  на
фейЯнской террасе, идут дебаты ‡аконодательного собраниЯ, дефилируют секции,
весь Џариж на ногах в это самое воскресенье,  требуЯ Decheance²².
’ем временем  здесь, за лентой, в сотый  раз  предлагаетсЯ проект увезти …го
‚еличество в ђуан, в замок ѓайон. вейцарцы ждут  в Љурбвуа, многое  готово,
король  сам  почти готов.  ’ем не  менее  в  сотый раз,  когда близок момент
действовать,  король  отступает после того, как все  в трепете  ждали  целый
бесконечный день; у него "есть  причины думать, -  пишет он, - что восстание
еще не так назрело, как  вы предполагаете".  Ѓертран де Њольвиль вне себЯ от
досады и отчаЯниЯ (d'humeur et de desespoir)²³.

ѓлава шестаЯ. ЏЋ‹“ЌЋ—Ќ›… ЉЋ‹ЋЉЋ‹Ђ

     ‚ действительности же восстание  как  раз готово вспыхнуть. ‚ четверг 9
августа,  если постановление  о низложении королЯ  не будет вынесено в  этот
день ‡аконодательным собранием, то мы должны вынести его сами.
     ‡аконодательное  собрание? Ѓедное,  утлое ‡аконодательное  собрание  не
может  принЯть  никакого  постановлениЯ.  ‚  среду  8-го, после  бесконечных
дебатов, оно не может предъЯвить обвинение даже ‹афайету и оправдывает его -
слышите, патриоты!  -  оправдывает  большинством в два голоса против одного.
Џатриоты   слышат.  Њучимые   страхом  перед  пруссаками   и   всевозможными
подозрениЯми,  патриоты  бушуют  целый  день вокруг зала Њанежа,  оскорблЯют
многих  влиЯтельных  депутатов из  оправдавшей  правой,  даже  выгонЯют  их,
хватают с грозными криками  за ворот. „епутат ‚облан и другие счастливы, что
им удаетсЯ укрытьсЯ в  караульных  и спастись  через заднее окно.  €  вот на
следующий   день  поступают   бесконечные  жалобы,  письмо  за   письмом  от
оскорбленных  депутатов; времЯ  проходит  в жалобах,  прениЯх  и  бесплодной
болтовне: солнце в четверг садитсЯ, как и во все прочие дни, постановление о
низложении  не принЯто. Џоэтому по  шатрам,  о  €зраиль!  (’о  your tents, Ћ
Israel!)*
     * –итата  из Ѓиблии (3-Я Љнига –арств XII. 16) - призыв к неповиновению
царю „авиду.

     џкобинское   общество  умолкает;   группы   перестают   ораторствовать;
патриоты, сомкнув уста, "берут друг  друга под руку", идут рЯдами  по  двое,
быстрым,   деловым   шагом   и   исчезают   в  темных   кварталах  восточной
окраины²⁴. ‘антер готов, или  мы  его сделаем готовым. ‘орок семь
секций  из  сорока восьми  готовы; даже  секциЯ  ”ий-‘ен-’ома поворачиваетсЯ
Якобинской стороной  кверху, фейЯнской книзу и  также  готова. Џусть крайние
патриоты осмотрЯт свое оружие, будь то пика или мушкет, а брестские братьЯ и
прежде  всего  хмурые  марсельцы  пусть готовЯтсЯ  к  тому  часу,  когда они
понадобЯтсЯ! ‘индик ђедерер знает  и сожалеет  или нет, смотрЯ, какой оборот
примет дело, что 5000 пулевых патронов за эти немногие дни розданы федератам
в городской ђатуше²⁵.
     Ђ вы тоже, храбрые господа, защитники королЯ, стекайтесь и  вы со своей
стороны в  ’юильри. Ќе  на Lever,  a  на  Coucher, во  времЯ которого многих
уложат в постель. ‚аши входные билеты нужны, но еще нужнее ваши ружьЯ! - Ћни
собираютсЯ  толпою, люди  храбрые, также  умеющие умирать. -  Џришел  старый
фельдмаршал Њалье, глаза его опЯть блестЯт,  хотЯ и  затуманенные пережитыми
почти  восемьюдесЯтью  годами.  Њужайтесь,  братьЯ!  “  нас  тысЯча  красных
швейцарцев,  надежных  сердец, стойких, как  альпийский гранит. Ќациональные
гренадеры по  меньшей  мере друзьЯ  порЯдка;  командир из  Њанда*  проЯвлЯет
лоЯльное  рвение "и  ручаетсЯ за них головой". Ћн ручаетсЯ  и  за свой штаб,
который, по счастью, еще не распущен, хотЯ декрет уже принЯт.
     * Њанда де ѓранье †ан Ђнтуан - командующий Ќациональной гвардией в 1792
г.

     Љомендант Њанда свЯзалсЯ с мэром  Џетионом и  носит  при себе в эти три
днЯ его письменный приказ подавить силу силой. ќскадрон с пушками на Џон-Ќеф
должен повернуть назад марсельцев, если они захотЯт перейти реку; эскадрон у
городской ђатуши должен разрезать надвое идущих из ‘ент-Ђнтуана "при  выходе
их из-под арки ‘ен-†ан", прогнать одну половину в темные кварталы  восточной
окраины, а другую вперед "сквозь ворота ‹увра". Ќемало  эскадронов и конницы
в  Џале-ђуаЯле, на  ‚андомской площади;  все  они  должны  идти  в  атаку  в
надлежащий  момент и очищать ту или другую улицу. “ нас будет новое 20 июнЯ,
только  еще  более бесплодное? €ли, может  быть, восстание совсем не посмеет
разразитьсЯ? ќскадроны  Њанда,  коннаЯ жандармериЯ и синие гвардейцы  идут с
топотом,  брЯцаЯ  оружием; канониры  Њанда громыхают  пушками. ‚се  это  под
покровом ночи под звуки барабанов,  бьющих сбор, когда  люди  ложатсЯ спать.
’акова ночь на 9 августа 1792 года.
     ‘  другой стороны, 48 секций сообщаютсЯ  между собой с помощью  быстрых
гонцов;  каждаЯ  из   них  выбирает  "по   три  делегата  с  неограниченными
полномочиЯми".  ‘индик ђедерер и мэр Џетион посылаютсЯ в  ’юильри, а храбрые
законодатели, когда барабан  возвестит  опасность, должны отправитьсЯ в свой
зал. „евица ’еруань надела гренадерскую  шапку и короткую амазонку, засунула
за поЯс пару пистолетов и прицепила сбоку саблю в ножнах.
     ‚от какаЯ игра  разыгрываетсЯ в этом  сатанинском  Џариже, городе  всех
демонов! Ђ все  же ночь,  когда мэр  Џетион  прохаживаетсЯ  по ’юильрийскому
саду,  "прекрасна   и  спокойна":  Ћрион   и   ЏлеЯды   сверкают  совершенно
невозмутимо.    Џетион   вышел   в   сад;    "жара"   внутри   дворца   была
невыносима²⁶.  Љороль принЯл его  весьма сурово,  как и следовало
ожидать,  и теперь  нет выхода: синие эскадроны Њанда поворачивают его назад
от  всех  ворот;  гренадеры  ”ий-‘ен-’ома даже дают волю Языку,  обмениваЯсь
предположениЯми, как поплатитсЯ  добродетельный мэр  "в случае какого-нибудь
несчастьЯ"  и  т.  п.,  хотЯ   другие,  наоборот,  преисполнены  вежливости.
Ќесомненно, что  в  эту ночь в  Џариже никто не  был в более затруднительном
положении,  чем  мэр  Џетион;  он, так  сказать,  обЯзан  под страхом смерти
улыбатьсЯ  одной стороной  лица  и плакать  - другой, а если  он сделает это
недостаточно  искусно,  ему  грозит  смерть!  ’олько  в   четыре  часа  утра
Ќациональное  собрание,  узнав о его положении, приглашает его "дать отчет о
положении Џарижа", о котором он  ничего не знает;  однако благодарЯ этому он
попадает домой, в  постель, и в ’юильри остаетсЯ одна его золоченаЯ  карета.
…два ли менее щекотлива и задача ђедерера,  который должен выжидать, пока не
решитсЯ  вопрос,  плакать  ему  или  смеЯтьсЯ,  пока   не  увидит  конечного
результата. Ћн  подобен двуликому џнусу, или мистеру  ‘мотри ‚ Ћбе  ‘тороны,
как выражаетсЯ ЃеньЯн.  Ќу а пока эти оба Януса  гулЯют с другими такими  же
двуликими и "говорЯт о безразличных предметах".
     ђедерер времЯ  от  времени  входит  во  дворец  послушать,  поговорить,
послать в управление департаментов, так как, будучи их  прокурором-синдиком,
он  не знает,  как себЯ  вести. Љомнаты все полны:  около  семисот господ  в
черном толпЯтсЯ и протискиваютсЯ в  них;  красные  швейцарцы  стоЯт,  словно
скала;  призрак  или  полупризрак  министерства  с  ђедерером и  советниками
толпЯтсЯ вокруг их величеств; старый маршал Њалье коленопреклоненно заЯвлЯет
королю,  что он и  эти храбрые  господа  пришли умереть за  него. —у!  ‘реди
мирной полуночи вдруг раздаетсЯ  звон отдаленного набата! „а,  нет сомнениЯ:
одна  колокольнЯ  за  другой подхватывает странную речь. –аредворцы в черном
прислушиваютсЯ у отворенных окон, различают отдельные колокола²⁷:
это набат с ‘ен-ђока, а этот не  с ‘ен-†ака ли, называемого de la Boucherie?
„а, Messieurs! €  даже  ‘ен-†ермен Ћксерруа - разве вы  не слышите его? ќтот
самый  колокол грозно звучал 220 лет назад, в вечер ‚арфоломеевской ночи, но
тогда  по  приказанию  королЯ*. € колокола продолжают гудеть.  ‚от ударили в
колокол и на городской  ђатуше,  его можно  узнать по тону! „а, друзьЯ,  это
городскаЯ ђатуша,  это она говорит так с ночью чудесным металлическим Языком
и человеческой рукой: сам Њарат, как известно, дергал веревку! Њарат звонит;
ђобеспьер куда-то зарылсЯ; его не видно в течение ближайших сорока часов;  у
некоторых  людей есть мужество, а  у других  его все  равно что нет, и  даже
злоба не придаст им его.
     *  €збиение  гугенотов, организованное католиками в ночь на  24 августа
1572 г. (праздник свЯтого ‚арфоломеЯ).

     ‘мЯтение усиливаетсЯ, по мере того как постепенно приближаетсЯ исход, и
час сомнений рождает, в муках и слепой борьбе, уверенность, которую ничто не
может уничтожить! „елегаты с неограниченными полномочиЯми, по три от  каждой
секции,  в общем 144 человека, собрались около полуночи  в городской ђатуше.
ќскадрон  Њанда, стоЯщий  здесь,  не препЯтствовал их  входу: разве  они  не
представлЯют –ентральный комитет  секций, обыкновенно заседающий здесь, хотЯ
сегоднЯ и  в  большем  количестве?  Ћни здесь, но среди  них царЯт смущение,
нерешительность  и  празднаЯ  болтовнЯ.  ‘нуют юркие  гонцы,  жужжат слухи о
черных придворных, о красных швейцарцах, о Њанда и его отрЯдах, готовых идти
в атаку.  Ќе лучше ли отложить  восстание?  „а,  отложить. ѓа!  ‘лышите?  €з
‘ент-Ђнтуанского предместьЯ  доносЯтсЯ красноречивые звуки: набат звонит там
как бы  сам собою! Ќет, друзьЯ, вы  не можете отложить восстание;  вы должны
произвести его и с ним жить или умереть!
     €так, скорее!  Џусть  прежние муниципальные  советники  сложат  с  себЯ
полномочиЯ и мандаты  перед  лицом избравшей их верховной народной  власти и
передадут  их  этим  новым ста сорока  четырем!  ‚олей или  неволей,  старые
муниципалы, но вы должны уйти. „а разве не счастье длЯ иного муниципала, что
он   может  умыть  себе   руки   в  этом   деле  и   сидеть  парализованным,
безответственным,   пока  не  пробьет  его   час,  или   даже   идти   домой
спать?²⁸ ЋстаютсЯ из старых только двое или, самое большее, трое:
мэр Џетион,  в это  времЯ  гулЯющий  в ’юильри, прокурор Њаню-эль  и товарищ
прокурора „антон,  этот невидимый, все поддерживающий Ђтлас.  ‘реди этих ста
сорока четырех находЯтсЯ ѓюгенен с набатом в сердце, Ѓийо,  ометт, редактор
’альен, ”абр  д'ќглантин,  ‘ержан*, Џани**, короче, весь  распускающийсЯ или
уже  распустившийсЯ  цвет  беспредельного  патриотизма.  ђазве  мы,  как  по
волшебству, не составили новый муниципалитет с самой неограниченной властью,
готовый   действовать   и   объЯвить  себЯ  просто-напросто  "на   положении
восстаниЯ"?  Џрежде всего пошлем за комендантом Њанда;  пускай он  предъЯвит
приказ, полученный им от мэра, и пусть новые муниципальные советники посетЯт
те отрЯды, которым  предписано выступить в атаку, а набат  пускай звонит как
можно громче. ‚перед, вы, сто сорок четыре! Ћтступать вам уже поздно.
     * ‘ержан Ђнтуан ”рансуа (1751-1847) - видный кордельер, член Љоммуны 10
августа, депутат Љонвента от Џарижа.
     **   Џани  ќтьен  †ак   (1759-1832)   -  депутат  Љонвента  от  Џарижа,
руководитель Ќаблюдательного комитета Љоммуны.

     —итатель, не думай  в своем спокойном положении, что восстание - легкое
дело. ‚осстание - дело трудное: каждый человек  не уверен даже  в  ближайшем
соседе, совершенно не уверен в дальних соседЯх,  не знает, какаЯ сила с ним,
какаЯ против него,  и уверен только в одном: что в случае неудачи его удел -
виселица!  ‚осемьсот  тысЯч  голов, и  в  каждой из  них особаЯ оценка  этой
неизвестности и  особаЯ, соответствующаЯ  ей  теориЯ  поступков; из стольких
неуверенностеи   вытекает  с   каждой   минутой  уверенность  в  неизбежном,
неизгладимом  конечном результате,  который  может одинаково  привести  и  к
гражданскому венцу, и к позорной петле.
     …сли  бы  читатель  мог  полететь,  подобно  Ђсмодею*, мановением  руки
открыть  все крыши и  частные  квартиры  и заглЯнуть в  них  с  башни собора
Џарижской  Ѓогоматери,  какой  Џариж  увидел бы  он!  ‚изг  и  причитаниЯ на
высочайших  дискантовых  нотах,  воркование  и скептические речи  в  басовых
тонах;  мужество,  доходЯщее  до  отчаЯнного  упорства; трусость,  безмолвно
дрожащаЯ  за  забаррикадированными  дверЯми,  а  вокруг  - спокойно храпЯщее
тупоумие, которое всегда способно  спать. € между  этим звоном  заливающихсЯ
колоколов и этим храпом  тупости какаЯ  еще  лестница  трепета, возбуждениЯ,
отчаЯниЯ! € над всем этим лишь ‘омнение, Ћпасность, ‘мерть и Ќочь!
     * ‚ библейской мифологии злой дух.

     Ѓорцы  одной секции выходЯт, но  узнают,  что  соседнЯЯ не трогаетсЯ, и
уходЯт обратно.  ‘ент-Ђнтуан, по эту сторону реки, не уверен в ‘ен-Њарсо, по
ту сторону. Ќадежны  лишь храп тупости  да 600 марсельцев,  умеющих умирать.
Њанда, дважды вызванный,  не ЯвлЯетсЯ  в ђатушу. ѓонцы летают  беспрерывно с
быстротой отчаЯниЯ; тысЯчи голосов шепотом  обмениваютсЯ слухами.  ’еруань и
частные  патриоты,  подобно  ночным  птицам,  носЯтсЯ  в  тумане,  производЯ
разведку  то  там,  то  здесь.  €з Ќациональной  гвардии  около  трех  тысЯч
последовало  за  Њанда, когда он велел  бить  сбор; остальные следуют  своей
собственной   теории  неуверенности,  одни  -  что  лучше  было  бы  идти  с
‘ент-Ђнтуаном,  другие, многочисленные  - что  в  подобном случае безопаснее
всего было  бы  лечь  спать.  Ђ барабаны  бьют,  словно  исступленные, набат
звонит.  Ќо  даже  ‘ент-Ђнтуан  только  выходит  и возвращаетсЯ;  коменданту
‘антеру не веритсЯ, что марсельцы и ‘ен-Њарсо пойдут. Ћ лениваЯ пивнаЯ бочка
с громким голосом и деревЯнной головой! ‚ремЯ ли теперь колебатьсЯ? ќльзасец
‚естерман  хватает  его за горло с  обнаженной  саблей, и теперь эта  тупица
верит.  ’аким образом, в  суете, неуверенности и при  звоне набата, проходит
долгаЯ ночь;  всеобщее  волнение  достигает  истерического напрЯжениЯ, но из
этого ничего не выходит.
     Ћднако по третьему вызову Њанда  ЯвлЯетсЯ. Ћн приходит один, без стражи
и удивлЯетсЯ, видЯ новый муниципалитет.  …го прЯмо спрашивают, считает ли он
возможным   выполнить   приказ  мэра  противодействовать  силе   силой  и  о
стратегическом  плане, состоЯщем в том,  чтобы разрезать ‘ент-Ђнтуан на  две
половины; он отвечает, что может сделать это. ’огда  муниципалитет  находит,
что  было  бы  правильно  отослать этого  национального  стратега  в  тюрьму
Ђббатства  и предоставить  судить его  судебной  палате.  “вы,  снаружи  уже
теснитсЯ  суд, но  суд не писаного закона, а  первобытного  кулачного права,
суд, взволнованный до истерики, жестокий, как  страх,  слепой, как  ночь,  и
этот-то суд вырывает бедного Њанда из  рук его охранителей, валит его на пол
и  убивает  на  ступенЯх  городской  ђатуши.  ‘мотрите,  новые муниципальные
советники  и  ты,  народ, на положение восстаниЯ! Љровь  пролита,  за  кровь
придетсЯ ответить. “вы, при такой истерии крови прольетсЯ еще больше, потому
что в этом отношении человек похож на тигра: ему стоит только начать.
     ‘емнадцать   субъектов   было   схвачено   разведчиками-патриотами   на
…лисейских ЏолЯх, в то времЯ как они, едва видимые,  проносились перед ними,
также едва видимыми. …сть  у  вас пистолеты, рапиры, вы, семнадцать? ‚ы один
из  проклЯтых  "мнимых   патрулей",   которые  бродЯт  с   антинациональными
намерениЯми, рыскаЯ, кого выследить, что истребить! ‘емнадцать пленных ведут
на ближайшую  гауптвахту,  одиннадцать  из них спасаютсЯ через заднее  окно.
"—то  это?"  „евица  ’еруань  поЯвлЯетсЯ   у   переднего  выхода  с  саблей,
пистолетами и свитой, обличает изменническое соглашение и хватает оставшихсЯ
шестерых, чтобы не было  надругательства над народным  правосудием.  €з этих
шестерых  спасаютсЯ  еще двое во  времЯ суеты и прений суда кулачного права;
остальные   четверо   несчастных   убиты,   как   Њанда;   это   два  бывших
лейб-гвардейца,  один  веселой  жизни аббат и роЯлистский  памфлетист  ‘юлло
известный нам по имени  писатель  и острЯк  Ѓедный  ‘юлло, его "Ђпостольские
деЯниЯ" и  остроумные журналы-плакаты (он был талантливый человек) приходЯт,
таким образом, к концу; сомнительные шутки разрешаютсЯ серьезным ужасом! ‚от
над какими делами занимаетсЯ утро 10 августа 1792 года.
     Џодумайте,  какую ночь провело бедное Ќациональное собрание, заседающее
"в большом меньшинстве", пытаЯсь  дебатировать, дрожа и  трепеща от  страха,
поворачиваЯсь ко всем тридцати двум азимутам сразу, как магнитнаЯ  стрелка в
бурю! Џроизойдет ли  восстание? —то, если оно произойдет  и не удастсЯ? “вы,
ведь  в  этом  случае черные  придворные  с ружьЯми,  красные  швейцарцы  со
штыками,  опьЯненные  победой, могут обрушитьсЯ  на  нас  и  спросить:  "’ы,
нерешительное,  утлое,   само   себЯ  смущающее,   само  себЯ   уничтожающее
‡аконодательное собрание,  что ты делаешь  здесь, почему ты  не тонешь?" €ли
представьте  себе  бедных   национальных  гвардейцев,   стоЯщих  биваком  во
"временных палатках" или, выстроившись рЯдами, переминающихсЯ с ноги на ногу
всю долгую ночь,  в то времЯ  как  новые трехцветные муниципалы  приказывают
одно, а старые  офицеры Њанда - другое! Џрокурор Њанюэль  приказал  оттащить
пушки  с Џон-Ќеф;  никто не решаетсЯ его ослушатьсЯ.  Ћчевидно,  значит, что
старый,  так давно уже  обреченный  штаб наконец в  эти  часы распущен и наш
комендант теперь не Њанда, а ‘антер? „а,  друзьЯ, отныне ‘антер наверное уже
не  Њанда! ЋтрЯды,  которые должны  были  идти  в  атаку,  не  видЯт  ничего
определенного, кроме того, что они  промерзли, голодны,  утомлены  караулом,
что  было бы печально  убивать своих же братьев-французов  и еще печальнее -
быть  убитыми ими.  ‚не  и  внутри тюильрийской  ограды  люди  эти  охвачены
мрачным,  нерешительным  настроением. Ћдни только  красные  швейцарцы  стоЯт
непоколебимо.  Ћфицеры  подкреплЯют  их  водкой,   от  которой  национальные
гвардейцы, зашедшие слишком далеко вперед длЯ водки, отказываютсЯ.
     Љороль ‹юдовик прилег тем временем отдохнуть; на  парике его,  когда он
поЯвлЯетсЯ,  с одной стороны нет пудры²⁹. ‘тарый маршал  Њалье  и
господа в черном становЯтсЯ тем бодрее, чем долее медлит народ с восстанием;
они  даже  острЯт: "Le  tocsin  ne rend pas"  (Ќабат, подобно тощей,  дойной
корове, не действует).  ‚прочем, разве нельзЯ провозгласить закон о  военном
положении? ’рудно, так как мэр Џетион, по-видимому,  ушел. ‘ другой стороны,
наш временный комендант, так как  Њанда только что ушел в  ђатушу, жалуетсЯ,
что такое большое количество придворных в черном затруднЯют службу, ЯвлЯютсЯ
бельмом  на  глазу   у   национальных  гвардейцев.  Ќа   что  …е  ‚еличество
выразительно  отвечает, что это люди  верные, готовые повиноватьсЯ,  готовые
все перенести.
     Њежду  тем  желтый свет ламп  в королевском  дворце меркнет  при  свете
занимающейсЯ утренней  зари.  ’олкотнЯ,  суета,  смЯтение нарастают по  мере
того,   как  дело   близитсЯ   к  концу.   ђедерер  и  призрачные   министры
протискиваютсЯ в  толпе, совещаютсЯ в  боковых  комнатах то с королем, то  с
королевой, то с  обоими  вместе. ‘естра …лизавета  отводит королеву к  окну:
"‘естра, посмотри, какой чудесный восход!"  - как раз над церковью Якобинцев
и той  части города! Љакое  счастье,  если б из  набата ничего не  вышло! Ќо
Њанда  не возвращаетсЯ.  Џетион ушел; многое колеблетсЯ  на невидимых весах.
Ћколо  пЯти часов  из сада поднимаетсЯ  какой-то гул, похожий на  ликование,
переходЯщий в рев  и заканчивающийсЯ вместо  "Vive le Roi!" криком "Vive  la
Nation!". "Mon Dieu! - восклицает один из призрачных министров. -—то  он там
делает?" ќто  король,  вышедший со  старым  маршалом  Њалье произвести смотр
войскам,  и  ближайшие  отрЯды  приветствуют  его  таким  образом.  Љоролева
заливаетсЯ слезами. Ћднако,  когда она  снова  выходит из кабинета, глаза ее
сухи и спокойны,  взглЯд  даже  весел.  "ЂвстрийскаЯ  губа  и  орлиный  нос,
выдающийсЯ   более   обыкновенного,   придавали    ее   лицу,   -    говорит
Џелтье³⁰, - величие, о котором не видевшим ее в эти минуты трудно
составить себе представление". Ћ дочь ’ерезии!
     Љороль  ‹юдовик  входит,  тЯжело  дыша  от  усталости,  но  все  же  со
свойственным  ему равнодушным  видом.  €з всех надежд самаЯ приЯтнаЯ  в  эту
минуту та, что набат кончитсЯ ничем.

ѓлава седьмаЯ. ‚…‰–Ђђ–›

     Ќесчастные друзьЯ, набат принес,  уже принес  результаты! ‘мотрите, как
при первых солнечных лучах неизмеримый, порожденный ночью океан пик и ружей,
сверкаЯ,  надвигаетсЯ  с далекого  востока!  Ћно идет,  это страшное войско:
‘ент-Ђнтуан движетсЯ  с  этой  стороны  реки,  ‘ен-Њарсо  -  по  той, хмурые
марсельцы  - впереди.  ‘ далеко  слышным  гулом  и зловещим ропотом, подобно
приливу  океана, вздымающемусЯ  из  глубины  пучин под  влиЯнием  луны,  они
надвигаютсЯ, сверкаЯ оружием; никакой король, ни Љанут, ни ‹юдовик, не может
приказать  этому  океану  повернуть  назад.   ‚олнующиесЯ   боковые   потоки
невооруженных,  но шумных зрителей стремЯтсЯ туда  и сюда;  стальное  войско
подвигаетсЯ вперед. Ќовый  комендант ‘антер, правда, остановилсЯ в городской
ђатуше отдохнуть на полдороге, но эльзасец ‚естерман  со сверкающей саблей в
руке не отдыхает, ни секции, ни марсельцы, ни девица ’еруань не отдыхают, а,
не останавливаЯсь, идут вперед.
     ѓде же отрЯды Њанда, которые должны были идти в атаку? Ќи один отрЯд не
двигаетсЯ, а если двигаетсЯ, то в неверном направлении, не  по той дороге, и
офицеры  радуютсЯ, что они делают  хоть это.  Џоныне  неизвестно в точности,
оказал  ли отрЯд на Џон-Ќеф хотЯ  бы  тень  сопротивлениЯ,  во всЯком случае
мрачные марсельцы в сопровождении ‘ен-Њарсо переходЯт его беспрепЯтственно и
уже  с  твердой надеждой приближаютсЯ  к  сентантуанцам и  остальным,  чтобы
вместе  направитьсЯ к  ’юильри  -  цели  их  похода.  ’ам  наслышаны  об  их
приближении, и все приходит в  движение: красные  швейцарцы осматривают свои
пороховницы;  придворные  в  черном  вытаскивают ружьЯ, рапиры,  кинжалы,  у
некоторых  даже каминные лопатки; каждый хватаетсЯ за то оружие,  какое есть
под рукою.
     ‘удите  же,  как  при  таких  обстоЯтельствах  чувствовал  себЯ  синдик
ђедерер! Ќеужели милосердное небо  не укажет среднего спасительного пути длЯ
бедного синдика, колеблющегосЯ между двумЯ сторонами? …сли бы …го ‚еличество
согласилсЯ пройти к  Ќациональному собранию! Ќо …го ‚еличество и особенно …е
‚еличество не могут согласитьсЯ на это.  Ћтветила ли королева "fi  donc"  на
это предложение  или  сказала  даже, что  предпочитает  быть пригвожденной к
стенам? Џо-видимому, нет. Џишут также, что она дала королю пистолет, говорЯ,
что теперь времЯ показать себЯ - теперь или никогда. Ѓлизкие свидетели этого
не видели, и мы также. Ћни видели только, что она  была царственно спокойна,
она  не  рассуждала,  не  спорила  с  неизбежностью,  но,  подобно  –езарю в
Љапитолии, завернулась в свою мантию,  как надлежит королевам и сынам Ђдама.
Ќо ты, ‹юдовик?  €з  какого  же материала создан  ты?  Ќеужели ты  не можешь
рискнуть хоть раз,  ради  спасениЯ жизни  и  короны? ‘амаЯ глупаЯ, загнаннаЯ
лань умирает  не  так.  Ќеужели  ты самый  немощный из  смертных  или  самый
кроткий? ‚о всЯком случае, самый злополучный.
     Џоток надвигаетсЯ,  смЯтение  синдика ђедерера и всех  все возрастает и
возрастает. Ќеистовый  шум доноситсЯ от вооруженных  национальных гвардейцев
во  дворе; всюду бесконечное жужжание Языков.  —то посоветовать? Ђ поток уже
близок! ѓонцы,  разведчики  поспешно отдают отчет через наружные решетки или
переговариваютсЯ,   сидЯ  верхом   на  стенах.  ‘индик  ђедерер   выходит  и
возвращаетсЯ, канониры спрашивают его: "‘трелЯть  ли нам в  народ?" Њинистры
спрашивают:  "‚орвутсЯ ли в королевский дворец?" ‘индику ђедереру приходитсЯ
вести трудную игру. Ћн говорит с канонирами  красноречиво, с жаром,  с таким
жаром,  с  каким только  может говорить  человек, которому приходитсЯ дышать
холодом и жаром одновременно. •олодом и жаром, ђедерер? —то касаетсЯ нас, то
мы не  можем одновременно  и жить, и  умереть! Љанониры в ответ бросают свои
фитили. - Џодумайте об этом ответе, король ‹юдовик и королевские министры, и
пойдите  по надежному среднему пути бедного синдика ђедерера  в  зал Њанежа.
Љороль ‹юдовик  сидит,  опершись руками о колени  и нагнувшись телом вперед,
пристально смотрит некоторое  времЯ на ђедерера, потом отвечает, глЯдЯ через
плечо на королеву: "Marchons!" (Џойдем!) Ћни идут: король ‹юдовик, королева,
сестра …лизавета, двое  королевских детей  и  гувернантка  - в сопровождении
синдика   ђедерера   и  других   официальных  лиц,   среди  двойной  шеренги
национальных  гвардейцев.  ‹юди  с  мушкетами,  стойкие  красные  швейцарцы,
смотрЯт  грустно, с укоризной,  но  слышат от  синдика только слова: "Љороль
идет в ‘обрание, расступитесь!" Ќесколько  минут назад на всех часах пробило
восемь. ‚ этот час король покинул ’юильри навсегда.
     Ћ  стойкие швейцарцы и храбрые дворЯне  в  черном, ради какого дела  вы
жертвуете собою сами и жертвуют вам другие! Џосмотрите в западные окна, и вы
увидите,  как  спокойно король  ‹юдовик  продолжает свой путь,  а  маленький
королевский принц,  "играЯ,  подбрасывает  ногами упавшие  листьЯ". ЃушующаЯ
толпа кишит  на параллельной с ними фейЯнской террасе;  в ней особенно шумит
один, с длинной  жердью: не  вздумают  ли они загородить наружную лестницу и
задний выход из зала,  когда королевскаЯ семьЯ подойдет? ЉоролевскаЯ гвардиЯ
может  дойти только до  нижней ступеньки. ‘мотрите,  вот  выходит  депутациЯ
законодателей; человека  с  длинной  жердью  успокаивают  увещаниЯми, охрана
‘обраниЯ соединЯетсЯ  с королевской охраной, и  все в  крайнем случае  могут
поднЯтьсЯ вместе; наружнаЯ лестница  свободна или по меньшей мере проходима.
€х величества поднимаютсЯ; синий гренадер берет на руки бедного королевского
принца, спасаЯ его от  давки; их величества вошли и навсегда исчезли с ваших
глаз. - Ђ  вы,  швейцарцы и придворные в  черном? ‚ас оставили стоЯть  среди
зиЯющей бездны и землетрЯсениЯ восстаниЯ без компаса,  без команды;  если вы
погибнете, то будете больше чем мучениками, потому что погибнете не за идею.
Џридворные в  черном большей  частью исчезают через  всевозможные выходы,  а
бедные швейцарцы не знают, что делать:  длЯ них  Ясна только единственнаЯ их
обЯзанность оставатьсЯ на своем посту, и они исполнЯт ее.
     Ћднако   сверкающее  море  стали  приблизилось,  оно  ударЯетсЯ  уже  о
дворцовые  ограды  и восточные  дворы, непреодолимое,  с шумом  вздымающеесЯ
вширь  и  вдаль,  -  оно  врываетсЯ,  наполнЯет  площадь  Љарусель,  мрачные
марсельцы впереди.  Љороль ‹юдовик ушел, говорите вы, в ‘обрание! Џрекрасно;
но пока ‘обрание не сместит его, что толку  в этом? Ќаше место здесь, в этом
замке,  или в  его крепости; мы  должны  остатьсЯ здесь. Џодумайте,  стойкие
швейцарцы, хорошо ли, если начнетсЯ убийство  и братьЯ  станут расстреливать
друг  друга из-за  каменного зданиЯ?  Ѓедные  швейцарцы,  они не  знают, что
делать:  из южных окон некоторые бросают патроны в знак братства; они  стоЯт
плотными  рЯдами  на  восточной наружной  лестнице и  внутри  вдоль  длинных
лестниц  и  коридоров,  стоЯт миролюбиво, но отказываютсЯ двинутьсЯ с места.
‚естерман говорит с ними на  немецко-эльзасском  наречии, марсельцы  умолЯют
темпераментной провансальской речью и  мимикой; оглушительный гул увещаний и
угроз окружает  их.  вейцарцы  стоЯт  непоколебимо,  мирно,  но неподвижно,
подобно красной гранитной плотине среди бушующего и сверкающего морЯ стали.
     Љто  может  помешать  неизбежному?  Њарсельцы и  всЯ ”ранциЯ  на  одной
стороне, гранитные швейцарцы на  другой. †есты становЯтсЯ все  возбужденнее,
марсельцы  размахивают  саблЯми;  швейцарцы хмурЯтсЯ, и пальцы  их  нажимают
ружейные курки. ‚друг, заглушаЯ весь  шум, три  Ядра  из  марсельских пушек,
направленных плохим  артиллеристом,  с  громом вылетают и катЯтсЯ по крышам!
вейцарцы  командуют:  "‘трелЯть!"  €  стрелЯют залпами,  повзводно,  беглым
огнем;  немало марсельцев,  и среди них "высокий  мужчина,  шумевший  больше
всех",  падают  безмолвно  и  лежат,  пригвожденные к  мостовой,  немало  их
окончили здесь свой  длинный, пыльный путь!  Џлощадь Љарусель  пуста: черное
море   отступило,   "некоторые   бежали,   не  останавливаЯсь,   до   самого
‘ент-Ђнтуана".  Љанониры без фитилей  исчезли в пространстве,  оставив  свои
пушки, которыми швейцарцы завладевают.
     —то это был за залп! Ћн  разнессЯ приговором  по всем четырем  сторонам
Џарижа  и отдалсЯ во  всех сердцах, подобно  звуку военного  клича  Ѓеллоны!
•мурые  марсельцы,  тотчас же  снова  соединившиесЯ,  превратились в  черных
демонов,  умеющих умирать. Ќе отстают  ни  Ѓрест, ни  эльзасец ‚естерман, ни
девица ’еруань  - настоЯщаЯ  ‘ивилла* ’еруань.  Њщение! Victoire pu la mort!
(Џобеда или смерть!) €з всех патриотских  ружей и орудий, больших и малых, с
фейЯнской террасы и со всех террас и  площадей широко разлившегосЯ мЯтежного
морЯ  поднимаетсЯ  в   ответ  красный  огненный  вихрь.  ‘иние  национальные
гвардейцы, стоЯщие в саду, не могут помешать своим ружьЯм действовать против
иноземных  убийц,  потому  что  в  скученной   толпе  людей  между   ружьЯми
устанавливаетсЯ  симпатиЯ.  „а  и  все  человечество,  подобно   настроенным
струнам,  обладает  бесконечным  созвучием и  единством:  ударьте  по  одной
струне,  и   все   одинаково  настроенные  зазвучат   тихой   мелодией   или
оглушительным  воплем безумиЯ! Љонные жандармы скачут очертЯ голову;  по ним
стрелЯют только потому, что они движутсЯ; они скачут через Љоролевский мост,
сами не  знаЯ куда.  Њозг  Џарижа, воспаленный  мозг,  здесь, в  центре,  он
охвачен пламенем безумиЯ.
     *  ‘ивиллами  древние   греки   и  римлЯне   называли   полулегендарных
прорицательниц,  которые жили в пещерах у  источников  и в состоЯнии экстаза
предсказывали будущее.

     ‘мотрите, огонь  не  прекращаетсЯ;  беглый  огонь швейцарцев  из дворца
также не ослабевает. Ћни захватили даже, как мы видели, пушки, а теперь в их
руки попадают еще  три, с другой стороны,  но, к сожалению, без  фитилей;  с
помощью  лишь   стали   и  кремнЯ  ничего  не  выходит,  несмотрЯ   на   все
попытки³¹.  …сли  бы  удалось  ответить!  Џатриотические  зрители
озабочены.  Ћдин весьма  странный патриот-зритель  думает,  что, если  бы  у
швейцарцев был командир,  они  победили бы. Њнение  этого зрителЯ имеет вес:
его имЯ - Ќаполеон Ѓонапарт³². Ќа другом берегу  реки также стоЯт
внимательные зрители, в том числе женщины, и среди них остроумный доктор Њюр
из  ѓлазго*;  пушки  с  грохотом  проезжают  мимо  них,  останавливаютсЯ  на
Љоролевском  мосту  и разрЯжают  свои чугунные утробы против ’юильри,  и при
каждом   новом   залпе   женщины   и   зрители   "кричат   от   восторга   и
рукоплещут"³³.  „ьЯвольский город! ‚  отдаленных улицах люди пьют
утренний  кофе, идут по своим  делам, останавливаЯсь времЯ от времени, когда
глухое эхо становитсЯ несколько громче. Ђ здесь марсельцы падают раненые, но
у  Ѓарбару  есть  врачи;  он и  сам  здесь  и действует,  хотЯ  втайне,  под
прикрытием.  Њарсельцы,  падаЯ, пораженные  насмерть, передают  свои  ружьЯ,
указывают, в каком  кармане у них  патроны, и  умирают бормоча:  "Ћтомсти за
менЯ,  отомсти  за Ћтечество". ”едеральных  брестских офицеров,  скачущих  в
красных мундирах,  расстреливают, принимаЯ за швейцарцев. ‘мотрите, Љарусель
в  огне! Џариж  превратилсЯ  в  ад!  „а, бедный город охвачен  лихорадкой  и
судорогами! Љризис продолжаетсЯ около получаса.
     *  „емократическаЯ  общественность  Ђнглии  приветствовала  ”ранцузскую
революцию  и  ее  идеи.  ќто  сочувствие  проЯвилось  в  создании  различных
демократических      обществ.       ‚      отландии      была       создана
революционно-демократическаЯ организациЯ  "Ћбщество друзей народа",  которой
руководил доктор Њюр. ‚ 1793 г.  он был  предан суду и приговорен к 14 годам
каторги.

     Ќо кто  это  показываетсЯ  у заднего  выхода  зала Њанежа  со  значками
‡аконодательного собраниЯ и  пробираетсЯ сквозь сутолоку,  под  смертоносным
градом по  направлению к ’юильри и швейцарцам? ќто письменное приказание …го
‚еличества  прекратить стрельбу!  Ћ злополучные швейцарцы! Џочему у  вас  не
было приказаниЯ не начинать ее? вейцарцы с радостью прекратили бы стрельбу,
но кто может заставить обезумевших мЯтежников сделать это? ‘  мЯтежом нельзЯ
говорить, еще  меньше он,  гидроголовый,  может слышать. Њертвые и умирающие
сотнЯми  лежат  вокруг;  их  несут, окровавленных, по  улицам  длЯ  оказаниЯ
помощи, и вид  их, подобно  факелу  фурий, зажигает безумие.  Џатриотический
Џариж ревет,  как  медведица, у которой отнЯли медвежат. "‚перед,  патриоты!
Њщение!  Џобеда  или  смерть!"  Ѓыли люди,  бросавшиесЯ в  свалку  с  одними
тросточками вместо всЯкого  оружиЯ³⁴. “жас и безумие царЯт в этот
час.
     вейцарцы,  теснимые   снаружи,   парализованные   изнутри,   перестали
стрелЯть, но не перестали  падать от пуль. —то  им делать? Њомент отчаЯнный.
€скать  прикрытиЯ или  немедленно  умереть? Ќо  где  прикрытие?  Ћдна  часть
выбегает  на  улицу  „е-‹ешель и уничтожаетсЯ целиком  (en  entier).  „ругаЯ
часть,  с  другой  стороны, бросаетсЯ в сад,  "под сильным  огнем" вбегает с
мольбой  в Ќациональное  собрание, встречает сочувствие и  укрываетсЯ там на
задних скамейках.  ’ретьЯ, самаЯ большаЯ,  составив  колонну в 300  человек,
устремлЯетсЯ к …лисейским ЏолЯм. Ђх, если б вам удалось достигнуть Љурбевуа,
где  находЯтсЯ другие  швейцарцы!  “вы,  под сильным огнем  колонна  "вскоре
расстраиваетсЯ  из-за  различиЯ  во  мнениЯх",  распадаетсЯ  на разрозненные
кучки; часть прЯчетсЯ в закоулках,  остальные умирают,  сражаЯсь  на улицах.
‘трельба  и  убийства не прекращаютсЯ  еще  долго.  ‘трелЯют даже в  красных
швейцаров  при отелЯх независимо  от того, швейцарцы ли они  от рождениЯ или
suisse только по названию. ‘трелЯют  даже  в пожарных,  заливающих дымЯщуюсЯ
Љарусель: почему же  Љарусели не  сгореть?  Ќекоторые швейцарцы  спасаютсЯ в
частных домах и находЯт,  что  сострадание  все  еще  живет  в  человеческих
сердцах.  •рабрые марсельцы, еще  недавно столь грозные,  тоже  милосердны и
хлопочут над спасением раненых. †урналист  ѓорса горЯчо увещает  разъЯренные
группы. Љлеманс, виноторговец, натыкаетсЯ на решетку ‘обраниЯ, держа за руку
спасенного им швейцарца;  страстно рассказывает, с каким трудом и опасностью
он  спас  его,  обещает,  будучи  сам  бездетен,   помогать  ему   и,  среди
рукоплесканий, падает  без  чувств на шею  бедному швейцарцу. Ќо большинство
убито и даже искалечено. ЏЯтьдесЯт (некоторые говорЯт, восемьдесЯт)  человек
отводЯтсЯ национальными гвардейцами в качестве пленных  в  городскую ђатушу,
но на ѓревской площади озлобленный народ бросаетсЯ на них и  убивает всех до
единого. "Ћ Peuple, которому завидует ‚селеннаЯ!" Peuple, охваченный Яростью
безумиЯ!
     Ќемногое в истории кровавых бань ужаснее этого побоища. Љак неизгладимо
запечатлеваетсЯ  в  грустном  воспоминании  краснаЯ  нить несчастной колонны
красных швейцарцев, "распадающейсЯ из-за несогласиЯ во мнениЯх" и исчезающей
во мраке  и  смерти! —есть  вам, храбрые люди, и  почтительное сожаление  на
долгие времена! ‚ы были не мученики, но почти более  чем мученики. Ћн не был
вашим  королем, этот  ‹юдовик,  и он  покинул  вас,  как король из  трЯпок и
лохмотьев: вы  были  только проданы ему  за несколько грошей в день,  но  вы
хотели работать за  свое жалованье, сдержать данное слово. ђабота эта теперь
означала смерть, и вы исполнили ее. ‘лава вам и да будет жива во все времена
стараЯ  Deutsche  Biederkeit  и  Tapferkeit  и   доблесть,  заключающаЯсЯ  в
достоинстве и верности, будь эти качества швейцарскими или саксонскими! ‹юди
эти были не побочными, а  законными сынами ‡емпаха и Њуртена,  преклонЯвшими
колена,  но  не  перед  тобой,  бургундский  герцог!  Џусть  путешественник,
проезжающий через ‹юцерн, свернет в сторону взглЯнуть  на их монументального
‹ьва - не ради только ’орвальдсена!* ‚ысеченлаЯ из цельной скалы фигура льва
отдыхает у тихих  вод озера, убаюкиваемаЯ далекими звуками  rance-des-vaches
(пастушеской песни);  вокруг  безмолвно  стоЯт на часах  гранитные  горы,  и
фигура, хотЯ и неодушевленнаЯ, говорит.
     *  Ѓертель  ’орвальдсен  (1768  или  1770-1844)  -  датский  скульптор,
представитель классицизма. ЏамЯтник,  о котором идет речь, посвЯщен солдатам
швейцарской королевской гвардии, сражавшимсЯ на стороне французского королЯ.

ѓлава восьмаЯ. ЉЋЌ‘’€’“–€џ ђЂ‡ђ›‚Ђ…’‘џ ЌЂ —Ђ‘’€

     ’аким  образом, 10 августа  и  выиграно  и проиграно. Џатриоты  считают
своих убитых многими тысЯчами, так смертоносен был огонь швейцарцев из окон;
в  конце концов число их  сводитсЯ к  1200. ќто  был нешуточный  бой. Љ двум
часам днЯ  резнЯ,  разгром и  пожар еще  не прекратились,  распахнутые двери
Ѓедлама еще не закрылись.
     Љак  потоки   неистовствующих   санкюлотов  ревели  во  всех  коридорах
’юильрийского дворца, беспощадные  в своей жажде мщениЯ; как убивали, рубили
лакеев и г-жа Љампан видела занесенную над ее головой марсельскую  саблю, но
мрачный  герой  сказал  "Va-t-en!"  (Џошла  прочь!)   и  оттолкнул  ее,   не
тронув³⁵;  как  в погребах  разбивали  бутылки  с вином, у  бочек
вышибали  дно  и  содержимое  их  выпивали;  как во всех  этажах,  до  самых
чердаков, окна  извергали  драгоценную  королевскую мебель и как, заваленный
золочеными  зеркалами, бархатными  драпировками, пухом  распоротых  перин  и
мертвыми человеческими телами, ’юильрийский сад не походил ни на один сад на
земле, -  обо всем этом  желающий может найти подробное описание “ Њерсье, у
желчного ЊонгайЯра или у  Ѓолье  в "Deux Amis". 180 трупов швейцарцев лежат,
сваленные в груду, непокрытые, их “бирают только на следующий день. Џатриоты
изорвали  их красные мундиры в  клочьЯ и носЯт их  на  концах пик;  страшные
голые тела лежат  под солнцем и звездами;  любопытные обоего пола  стекаютсЯ
посмотреть   на  них.  Ќе   будем  этого  делать!  Ћколо  сотни   повозок  с
нагроможденными  на  них  трупами направлЯютсЯ  к кладбищу свЯтой Њагдалины,
сопровождаемые воплЯми  и  плачем, потому  что  у  всех  были  родственники,
матери,  здесь  или на родине; это одно из тех кровавых полей, о которых  мы
читаем  под названием "славнаЯ победа",  очутившеесЯ  в этом  случае у самой
нашей двери.
     Ќо марсельцы свергли тирана  во  дворце; он разбит и едва ли подниметсЯ
вновь.   Љакой   момент   переживало   ‡аконодательное    собрание,    когда
наследственный  представитель  вошел при таких  обстоЯтельствах и  гренадер,
несший маленького королевского принца, спасаЯ его от давки, поставил его  на
стол ‘обраниЯ! Њомент, который нужно было  сгладить  речами в ожидании того,
что  принесет следующий. ‹юдовик  сказал  несколько слов:  "Ћн пришел  сюда,
чтобы предупредить большое преступление; он думает, что нигде не находитсЯ в
большей  безопасности, чем здесь". Џредседатель  ‚ерньо ответил  в  коротких
неопределенных выражениЯх  что-то  о  "защите  конституционных  властей",  о
смерти на своих постах³⁶. € вот король ‹юдовик садитсЯ сначала на
одно место, потом на другое, потому  что возникает затруднение:  конституциЯ
запрещает  вести  прениЯ в  присутствии королЯ;  кончаетсЯ  тем, что  король
переходит со своей семьей в "Loge of the Logographe" -  в ложу протоколиста,
находЯщуюсЯ вне  заколдованного конституционного  круга и отделенную от него
решеткой. ‚от  в  какую  клетку,  площадью 10 квадратных футов, с  маленьким
кабинетиком  у  входа,  замкнут теперь  король  обширной  ”ранции:  здесь  в
продолжение шестнадцати часов он и его семьЯ могут смирно сидеть на глазах у
всех или  времЯ от  времени удалЯтьсЯ в кабинетик. ‚от до какой удивительной
минуты пришлось дожить ‡аконодательному собранию!
     Ќо  что за момент был этот  и  следующий  за ним, когда несколько минут
спустЯ грЯнули три марсельские пушки, затрещал беглый огонь швейцарцев и все
загремело,  словно   наступил  ‘трашный   суд!  Џочтенные   члены   ‘обраниЯ
вскакивают, так  как пули залетают  даже  сюда,  со  звоном  влетают  сквозь
разбитые стекла и поют свою победную песнь  даже  здесь. "Ќет, это наш пост;
умрем на своих местах!" ‡аконодатели снова садЯтсЯ и сидЯт, подобно каменным
изваЯниЯм. Ќо не может  ли ложа  протоколиста быть взломана сзади?  ‘ломайте
решетку,  отделЯющую ее  от заколдованного  конституционного круга!  ‘торожа
разбивают и ломают; …го ‚еличество сам помогает изнутри, и  решетка уступает
общим усилиЯм; король и ‡аконодательное собрание теперь соединены, неведомаЯ
судьба парит над ними обоими.
     Ћдин удар грохочет за другим; задыхающиесЯ гонцы с широко раскрытыми от
ужаса  глазами   врываютсЯ  один  за  другим;  отправлЯетсЯ  приказ   королЯ
швейцарцам. “жасающий треск кончилсЯ. ‡апыхавшиесЯ гонцы, бегущие швейцарцы,
обвинЯющие  патриоты,  общий трепет - и конец.  Љ  четырем часам  почти  все
закончено.
     ЏриходЯт  и  уходЯт при громе  виватов новые  муниципальные советники с
тремЯ флагами: Liberte,  Egalite,  Patrie. ‚ерньо, предлагавший  в  качестве
председателЯ несколько часов  назад умереть за  конституционные  учреждениЯ,
теперь  в  качестве  докладчика  комитета  вносит предложение  провозгласить
низложение королЯ  и  немедленно созвать Ќациональный Љонвент  длЯ выЯснениЯ
дальнейшего! ’олковый доклад, должно быть, уже лежал готовым  у председателЯ
в  кармане. ‚ подобных случаЯх  у председателЯ многое должно быть готово, но
многое и не готово, и, подобно двуликому  џнусу, он должен смотреть вперед и
назад.
     Љороль ‹юдовик  все это слушает. Ћколо полуночи  он  удалЯетсЯ  "в  три
маленькие   комнаты  на   верхнем  этаже",  пока  длЯ  него   не  приготовЯт
‹юксембургский дворец  и "национальную охрану". ‹учшей охраной был бы герцог
Ѓрауншвейгский. ‚прочем,  кто знает? Њожет быть, и нет.  Ѓедные развенчанные
головы!  Ќа следующее  утро  толпы  приходЯт  поглазеть  на  них  в их  трех
комнатках  наверху.  ЊонгайЯр   говорит,  что   августейшие  пленные   имели
беззаботный,  даже   веселый  вид,   что   королева   и  принцесса  ‹амбаль,
присоединившаЯсЯ  к ней ночью, глЯдЯ в  открытое окно, "стрЯхивали пудру  со
своих волос на стоЯвший внизу народ и смеЯлись"³⁷. Ќо ЊонгайЯр  -
желчный, изломанный человек.
     ‚прочем,  можно  догадатьсЯ,  что  ‡аконодательное  собрание и  главным
образом  новый   муниципалитет  продолжают  свою   деЯтельность.  ѓонцы   от
муниципалитета или ‡аконодательного собраниЯ и быстрые эстафеты летЯт во все
концы ”ранции, преисполненные торжества, смешанного с негодующим сожалением,
потому что победа стоила жизни 1200 человек.  ”ранциЯ  шлет свой смешанный с
негодованием  ликующий ответ: 10 августа будет тем же, что и 14 июлЯ, только
еще кровавее, еще  многозначительнее*. „вор замышлЯет заговор? Ѓедный  двор:
он  побежден, и ему придетсЯ нести  последствиЯ опустошениЯ и пренебрежениЯ.
Џадают все  статуи  королей! „аже  бронзовый  ѓенрих,  хотЯ когда-то на  нем
красовалась  трехцветнаЯ  кокарда, рушитсЯ вниз с Џон-Ќеф,  где  развеваетсЯ
знамЯ "Ћтечество  в опасности". …ще стремительнее опрокидываетсЯ ‹юдовик XIV
на ‚андомской площади и даже,  падаЯ, разбиваетсЯ. ‹юбопытные могут заметить
надпись на копытах его конЯ: "12 августа 1692" - сто лет и один день.
     *  10  августа  1792  г.  в Џариже  победило  народное  восстание.  …го
важнейшим непосредственным  результатом было свержение тысЯчелетней монархии
и    ликвидациЯ    цензовой   антидемократической   системы,   установленной
конституцией 1791 г.  Ќародное восстание 10 августа изменило соотношение сил
во  ”ранцузской  революции. 10 августа была фактически свергнута  не  только
монархиЯ, но и политическое господство фейЯнской крупной буржуазии.

     10 августа  было в пЯтницу.  …ще  до конца недели старое патриотическое
министерство  призвано вновь  на  свой  пост  в  том составе, какой оказалсЯ
возможным:  строгий   ђолан,  женевец  Љлавьер,  затем  тЯжеловесный  Њонж*,
математик,  бывший  каменотес,   и  в   качестве  министра  юстиции  „антон,
приведенный  сюда,  как  он  образно  говорит, "сквозь  брешь патриотических
пушек!" ќти  люди  должны под руководством  законодательных комитетов вести,
как  умеют,  разбитый  корабль.   Њного  будет  смЯтениЯ  со  старым,  утлым
‡аконодательным   собранием  и  с  энергичным   новым  муниципалитетом!   Ќо
составитсЯ Ќациональный  Љонвент -  и  тогда! Ћднако пусть  без  промедлениЯ
будет установлен в Џариже новый суд  присЯжных  и уголовный трибунал,  чтобы
произнести приговор над всеми преступлениЯми и заговорами, относЯщимисЯ к 10
августа.  ‚ерховный  суд  в  Ћрлеане  далек, медлителен,  а  за  кровь  1200
патриотов  должно  быть заплачено кровью  же, какой  бы  ни было. ’репещите,
преступники  и  заговорщики: министром  юстиции стал „антон! ђобеспьер после
победы    тоже    заседает    в    новом    муниципалитете,    революционном
"импровизированном  муниципалитете",  называющем  себЯ  ѓенеральным  советом
Љоммуны.
     * Њонж ѓаспар (1746-1818) - создатель начертательной геометрии, морской
министр с 10 августа 1792 г. до 13 апрелЯ 1793 г.

     ’ри  днЯ  уже ‹юдовик  и его семейство слушают  в  ложе  протоколиста в
‡аконодательном  собрании дебаты, а на  ночь удалЯютсЯ в  маленькие  верхние
комнаты. ‹юксембургский дворец и  национальную охрану не успели приготовить,
к  тому  же в  ‹юксембургском  дворце  оказываетсЯ слишком  много  выходов и
погребов:  никакой  муниципалитет  не   может  взЯть  на  себЯ  его  охрану.
ЌепроницаемаЯ тюрьма ’ампль, правда не  столь  элегантнаЯ,  была бы  гораздо
надежнее.  ’ак в ’ампль!  ‚ понедельник 13 августа  1792 года  ‹юдовик и его
печальнаЯ низложеннаЯ семьЯ переезжают туда.  Џри  проезде их по  ‚андомской
площади  разбитаЯ статуЯ ‹юдовика XIV еще валЯетсЯ на  земле. Џетион боитсЯ,
что  взглЯд   королевы   может   показатьсЯ  толпе  насмешливым  и   вызвать
раздражение,  но  она  опускает  глаза  и  ни  на  что  не  смотрит.  "„авка
чудовищнаЯ", но все спокойно; кое-где кричат: "Vive  la Nation!", но большаЯ
часть смотрит  молчаливо. ”ранцузский король  исчезает за  воротами  ’амплЯ;
старые  зубчатые  башни  накрывают его,  подобно  огнетушителю,  называемому
Bonsoir;  из  этих  самых башен  пЯтьсот  лет  назад французскаЯ королевскаЯ
власть вывела на сожжение несчастных  †ака Њоле  и его тамплиеров*.  ‚от как
изменчива  судьба людей на нашей планете! ‚се иностранные послы, в том числе
английский,  лорд  ѓауер,   потребовали   свои   грамоты   и  в  негодовании
разъезжаютсЯ, каждый к себе на родину.
     *   ’амплиеры   -   члены  католического   духовно-рыцарского   ордена,
основанного в €ерусалиме ок. 1118  или 1119 г. ‚ конце XIII в.  обосновались
во ”ранции. †ак Њоле (ок.  1243-1314) - последний магистр ордена тамплиеров.
‚месте с другими  членами ордена был обвинен  в манихействе  и приговорен  к
сожжению на костре.

     €так, с конституцией покончено? Ћтныне и  вовеки! Љончилось это мировое
чудо;  первый двухгодичный парламент, потерпев крушение, дожидаетсЯ  только,
пока  ЯвитсЯ  Ќациональный Љонвент,  и тогда погрузитсЯ в бездонные  глубины
времени.   Њожно   представить   себе   молчаливую  Ярость   бывших   членов
“чредительного   собраниЯ,   создателей   конституции,   вымерших   фейЯнов,
полагавших,  что  конституциЯ   выживет.   ‹афайет  во   главе  своей  армии
поднимаетсЯ до высот положениЯ. ‡аконодательное собрание посылает к нему и к
армии на северной  границе комиссаров, чтобы  склонить их к признанию нового
порЯдка. Ќо ‹афайет  приказывает ‘еданскому  муниципалитету  арестовать этих
комиссаров  и держать их под строгим караулом, как мЯтежников, до дальнейших
его распорЯжений. ‘еданский муниципалитет повинуетсЯ.
     Њуниципалитет повинуетсЯ,  но солдаты? ‘олдаты  армии ‹афайета, подобно
всем солдатам, испытывают смутное  чувство, что они сами санкюлоты в кожаных
поЯсах,  что победа  10 августа - их  победа.  Ћни  не  хотЯт  подниматьсЯ и
следовать за ‹афайетом в Џариж; они  предпочитают  поднЯтьсЯ и  послать туда
его самого. Џоэтому уже в ближайшую субботу, 18-го числа, ‹афайет, наведЯ по
мере  возможности порЯдок в своих войсках,  уезжает в сопровождении двух или
трех   негодующих  офицеров  своего  штаба,   в  том  числе  бывшего   члена
Љонституанты  Ђлександра  де  ‹амета.  Ћни  поспешно  пересекают  границы  и
направлЯютсЯ в ѓолландию.  “вы, ‹афайет стремительно скачет, чтобы попасть в
когти  австрийцев!  „олгое  времЯ  колеблЯсь  и трепеща,  простоЯв  на  краю
горизонта, он  исчезает в  казематах  Ћльмюца, и роль его в  истории  первой
”ранцузской революции кончаетсЯ. Џрощай, герой двух миров,  тощий, но плотно
сколоченный, достойный почтениЯ человек!  ‘реди долгой  суровой  ночи плена,
среди  прочих  неурЯдиц,  триумфов  и перемен ты  будешь  держатьсЯ  стойко,
"зацепившись  Якорем за вашингтонскую формулу", и будешь считатьсЯ героем  и
совершенным   характером,  хотЯ  бы  героем  только  одной  идеи.  ‘еданский
муниципалитет каетсЯ и протестует, солдаты кричат: "Vive la Nation!" Џолипет
„юмурье из лагерЯ в Њольде назначаетсЯ главнокомандующим.
     ‘кажи, о Ѓрауншвейг! какого рода "военной экзекуции" заслуживает теперь
Џариж?   ‚перед,   вы,   хорошо    дрессированные   истребители   с   вашими
артиллерийскими повозками и  гремЯщими  походными котлами!  ‚перед, статный,
рыцарский король Џруссии, кичливые эмигранты и бог войны Ѓрольи! ‚перед, "на
утешение человечеству", которое воистину нуждаетсЯ в некотором утешении!

Last-modified: Mon, 20 Jan 2003 08:00:22 GMT
Ћцените этот текст:
’омас Љарлейль. ”ранцузскаЯ революциЯ. ЉонституциЯ

***ЉЋЌ‘’€’“–€џ***

* Љнига I. ЏђЂ‡„Ќ€Љ Џ€Љ *

ѓлава перваЯ. ‚ ’ћ€‹њђ€

ѓлава втораЯ. ‚ ЊЂЌ…†…

ѓлава третьЯ. ‘ЊЋ’ђ

ѓлава четвертаЯ. †“ђЌЂ‹€‘’€ЉЂ

ѓлава пЯтаЯ. Љ‹“Ѓ›

ѓлава шестаЯ. Љ‹џЌ“‘њ!

ѓлава седьмаЯ. —“„…‘Ђ

ѓлава восьмаЯ. ’Ћђ†…‘’‚…ЌЌ›‰ ‘Ћћ‡ € „ЋѓЋ‚Ћђ

ѓлава девЯтаЯ. ‘€Њ‚Ћ‹€ЉЂ

ѓлава десЯтаЯ. —…‹Ћ‚…—…‘’‚Ћ

ѓлава одиннадцатаЯ. ЉЂЉ ‚ ‡Ћ‹Ћ’Ћ‰ ‚…Љ*

ѓлава двенадцатаЯ. ѓђЋЊ € „›Њ

* Љнига II. ЌЂЌ‘€ *

ѓлава перваЯ. Ѓ“‰…

ѓлава втораЯ. ‡Ђ„…ђ†ЉЂ †Ђ‹Ћ‚ЂЌњџ € Ђђ€‘’ЋЉђЂ’›

ѓлава третьЯ. Ѓ“‰… ‚ Њ…–…

ѓлава четвертаЯ. Ќ…„Ћ€ЊЉ€ ‚ ЌЂЌ‘€

ѓлава пЯтаЯ. €Ќ‘Џ…Љ’Ћђ ЊЂ‹њ‘…Ќњ

ѓлава шестаЯ. Ѓ“‰… ‚ ЌЂЌ‘€

* Љнига III. ’ћ€‹њђ€ *

ѓлава перваЯ. ќЏ€Њ…Ќ€„›*

ѓлава втораЯ. ЃЋ„ђ‘’‚“ћ™€…

ѓлава третьЯ. ‘ Њ…—ЋЊ ‚ ђ“Љ…

ѓлава четвертаЯ. Ѓежать или не бежать?

ѓлава пЯтаЯ. „…Ќњ Љ€Ќ†Ђ‹Ћ‚

ѓлава шестаЯ. Њ€ђЂЃЋ

ѓлава седьмаЯ. ‘Њ…ђ’њ Њ€ђЂЃЋ

* Љнига IV. ‚Ђђ…ЌЌ *

ѓлава перваЯ. ЏЂ‘•Ђ ‚ ‘…Ќ-Љ‹“

ѓлава втораЯ. ЏЂ‘•Ђ ‚ ЏЂђ€†…

ѓлава третьЯ. ѓђЂ” ”…ђ‡…Ќ*

ѓлава четвертаЯ. Ѓ…ѓ‘’‚Ћ

ѓлава пЯтаЯ. ЌЋ‚Ђџ Ѓ…ђ‹€ЌЂ

ѓлава шестаЯ. Ѓ›‚€‰ „ђЂѓ“Ќ „ђ“ќ

ѓлава седьмаЯ. ЌЋ—њ ЏЋђ

ѓлава восьмаЯ. ‚Ћ‡‚ђЂ™…Ќ€…

ѓлава девЯтаЯ. Њ…’ЉЂџ ЏЂ‹њЃЂ

* Љнига V. Џ…ђ‚›‰ ЏЂђ‹ЂЊ…Ќ’ *

ѓлава перваЯ. Џђ€Ќџ’€… ЉЋЌ‘’€’“–€€

ѓлава втораЯ. ЉЌ€ѓЂ ‡ЂЉЋЌЋ‚

ѓлава третьЯ. Ђ‚€ЌњЋЌ

ѓлава четвертаЯ. Ќ…’ ‘Ђ•ЂђЂ

ѓлава пЯтаЯ. ЉЋђЋ‹€ € ќЊ€ѓђЂЌ’›

ѓлава шестаЯ. ђЂ‡ЃЋ‰Ќ€Љ€ € †Ђ‹…‘

ѓлава седьмаЯ. ЉЋЌ‘’€’“–€џ Ќ… †…‹Ђ…’ €„’€

ѓлава восьмаЯ. џЉЋЃ€Ќ–›

ѓлава девЯтаЯ. Њ€Ќ€‘’ђ ђЋ‹ЂЌ

ѓлава десЯтаЯ. Џ…’€ЋЌ-ЌЂ–€џ-Џ€ЉЂ

ѓлава одиннадцатаЯ. ЌЂ‘‹…„‘’‚…ЌЌ›‰ Џђ…„‘’Ђ‚€’…‹њ

ѓлава двенадцатаЯ. ЏђЋ–…‘‘€џ —…ђЌ›• ЃђћЉ

* Љнига VI. ЊЂђ‘…‹њ…‡Ђ *

ѓлава перваЯ. Ќ…„…‰‘’‚“ћ™Ђџ €‘ЏЋ‹Ќ€’…‹њЌЂџ ‚‹Ђ‘’њ

ѓлава втораЯ. ‚ ЏЋ•Ћ„!

ѓлава третьЯ. Ќ…ЉЋ’ЋђЋ… “’……Ќ€… —…‹Ћ‚…—…‘’‚“

ѓлава четвертаЯ. ЏЋ„‡…ЊЌЋ… –Ђђ‘’‚Ћ

ѓлава пЯтаЯ. ЋЃ…„

ѓлава шестаЯ. ЏЋ‹“ЌЋ—Ќ›… ЉЋ‹ЋЉЋ‹Ђ

ѓлава седьмаЯ. ‚…‰–Ђђ–›

ѓлава восьмаЯ. ЉЋЌ‘’€’“–€џ ђЂ‡ђ›‚Ђ…’‘џ ЌЂ —Ђ‘’€

ЉЋЌ‘’€’“–€џ

ѓлава шестаЯ. Ѓ›‚€‰ „ђЂѓ“Ќ „ђ“ќ

ѓлава седьмаЯ. ЌЋ—њ ЏЋђ

ѓлава третьЯ. Ќ…ЉЋ’ЋђЋ… “’……Ќ€… —…‹Ћ‚…—…‘’‚“

ѓлава седьмаЯ. ‚…‰–Ђђ–›
