е будет опорочено, лишь  бы  ”ранциЯ  была
свободна!) Ќеобходимо, чтобы ”ранциЯ  снова поднЯлась длЯ решительной мести,
чтобы поднЯлсЯ миллион  ее правых рук, как один человек и одно сердце. Ќужно
немедленно произвести набор в Џариже; пусть  каждаЯ его секциЯ поставит свои
тысЯчи солдат;  пусть то  же сделает каждаЯ секциЯ ”ранции! 96 комиссаров из
нашей среды,  по два на каждую из  48 секций, пусть  отправЯтсЯ  тотчас же и
скажут  Џарижу,  что родине  нужна его  помощь.  Џусть 80 других  немедленно
разъедутсЯ по всей  ”ранции, разнесут по ней  огненный крест  и  созовут всю
нашу  боевую  рать.  ќти  восемьдесЯт  должны уехать  еще  до закрытиЯ этого
заседаниЯ, и пусть они хорошенько обдумают в пути, какое поручение возложено
на них. Ќужно как можно скорее устроить лагерь на 50 тысЯч душ между Џарижем
и  северной границей, потому что скоро начнут прибывать парижские волонтеры.
Џлечом  к плечу  ударим мы на врага в  могучем бесстрашном порыве и отбросим
этих  сынов  ночи,  и ”ранциЯ  вопреки  всему  миру  будет свободна!"<sup>13
</sup>’ак  гремит голос ’итана во всех секциЯх, во всех французских сердцах.
‘екции  заседают  непрерывно  в эту же ночь, вербуЯ и записываЯ  волонтеров.
Љомиссары Љонвента  быстро  переезжают  из  города в город, разносЯ огненный
крест, пока не вспыхивает всЯ ”ранциЯ. € вот на городской ђатуше развеваетсЯ
флаг  "Ћтечество  в  опасности";  с собора Џарижской  богоматери  спускаетсЯ
черный флаг; читаютсЯ прокламации, произносЯтсЯ пламенные  речи; Џариж снова
стремитсЯ сокрушить своих врагов. ЏонЯтно, что при таких  обстоЯтельствах он
не  в  кротком  настроении духа. Ќа  улицах, особенно  вокруг  зала  Њанежа,
волнение.  ”ейЯнскаЯ  терраса  кишит  озлобленными  гражданами  и еще  более
озлобленными  гражданками; ‚арле  со своей  складной  табуреткой  поЯвлЯетсЯ
всюду,  где  только  возможно;  из  всех сердец, со  всех уст  срываютсЯ  не
особенно умеренные восклицаниЯ о коварных краснобаЯх hommes d'etat - друзьЯх
„юмурье, тайных  друзьЯх  Џитта и  Љобурга.  „ратьсЯ  с  врагом!  „а, и даже
"заморозить его  страхом"  (glacer d'effroi), но  сначала  наказать домашних
изменников!  Љто   те,  кто,  соперничаЯ  и  ссорЯсь,  в  своей  иезуитской,
сдержанной манере стараютсЯ сковать патриотическое движение? Љто сеет раздор
между  Џарижем  и ”ранцией и отравлЯет общественное  мнение в департаментах?
Љто потчует нас лекциЯми  о свободной торговле зерном, когда мы просим хлеба
и установлениЯ максимума цен? Њожет ли наш  желудок удовлетворитьсЯ лекциЯми
о свободной торговле? € как мы будем сражатьсЯ с австрийцами - умеренным или
неумеренным способом? Љонвент должен быть очищен.
     "Ќазначьте быстрый суд над изменниками  и установите предельные цены на
зерно", - энергично говорЯт патриоты-добровольцы, дефилируЯ по залу Љонвента
перед отправлением к границам; они ораторствуют с  героическим  красноречием
Љамбиса, вызываЯ восторженные  крики со стороны  галереи  и  ѓоры и ропот со
стороны правой и равнины. ‘лучаютсЯ и чудеса: например,  когда  один капитан
секции Џуассоньер  пылко разглагольствует  о  „юмурье, максимальных  ценах и
подпольных роЯлистах  и его отрЯд вторит  ему, размахиваЯ  знаменем, один из
депутатов  вдруг различает  на cravates, или полосах, этого  самого  знамени
королевские лилии! Љапитан секции и его отрЯд в ужасе кричат и "топчут знамЯ
ногами",  наверное,  это  опЯть выходка  какого-нибудь подпольного роЯлиста.
‚есьма  возможно<sup>14</sup>,  хотЯ,  быть  может,  это просто старое знамЯ
секции, сделанное раньше длЯ  10 августа, когда такие  полосы предписывались
законом!<sup>15</sup>
     ЏросматриваЯ   мемуары  жирондистов   и  стараЯсь  отделить  истину  от
болезненной игры  воображениЯ,  историЯ  находит,  что  эти мартовские  дни,
особенно  воскресенье 10  марта, играют большую роль. ‡аговоры  и  заговоры,
между прочим  заговор об  убийстве  депутатов-жирондистов,  с  каковой целью
анархисты и  подпольные роЯлисты заключили будто бы между собой адский союз!
Џо  большей  части  этот заговор  -  плод  больной фантазии;  вместе  с  тем
бесспорно,  что  ‹уве  и некоторые  жирондисты,  опасаЯсь,  что  их  убьют в
субботу, не пошли на вечернее заседание, а совещались между  собой, побуждаЯ
друг  друга  к какому-нибудь решительному поступку, чтобы покончить  с этими
анархистами, на что  Џетион,  открыв окно и  найдЯ,  что ночь  очень  сыраЯ,
ответил  лишь:   "Ils   ne   feront   rien"   -  и   "спокойно   взЯл   свою
скрипку"<sup>16</sup>, говорит ‹уве, чтобы нежным прикосновением к лидийским
струнам  оградить  себЯ от  снедающих  забот.  Џочему-то  ‹уве  считал,  что
особенно ему грозит опасность быть убитым; впрочем, многие другие жирондисты
не  ночевали  дома в эту  ночь  и все  остались  живы. Ќе  подлежит, однако,
сомнению,  что к журналисту ѓорса, депутату и  отравителю департаментов, и к
его издателю ворвалась в  дом  шайка патриотов,  среди  которых, несмотрЯ на
мрак, дождь  и  сумЯтицу, можно  было  узнать  ‚арле  в  красном  колпаке  и
”урнье-Ђмериканца;  они перепугали  их  жен,  разрушили  станки, перепортили
шрифты  и находившийсЯ там материал, так как  мэр не  вмешалсЯ своевременно;
ѓорса пришлось  спасатьсЯ с пистолетом в  руке "по крыше через  заднюю стену
дома". Ќа  следующий  день было воскресенье,  день праздничный, и  на улицах
царило  более  сильное  возбуждение,  чем когда-либо:  уж  не  замышлЯют  ‹и
анархисты  повторениЯ  сентЯбрьских   дней?  Џравда,   сентЯбрьские  дни  не
повторились;   однако   этот   истерический   страх,   в  сущности  довольно
естественный, почти достиг своего апогеЯ<sup>17</sup>.
     ‚ерньо  жалуетсЯ  и  скорбит  в  мЯгких,  закругленных  фразах.  ‘екциЯ
Bonconseil  („оброго ‘овета), а  не  Mauconseil  („урного ‘овета),  как  она
называлась  некогда,  вносит замечательное  предложение: она  требует, чтобы
‚ерньо, Ѓриссо, ѓюаде и другие обвинЯющие  патриотов краснобаи-жирондисты, в
числе двадцати двух, были взЯты под арест! ‘екциЯ „оброго ‘овета,  названнаЯ
так после  10 августа,  получает  жесткую  отповедь, словно  секциЯ  „урного
‘овета<sup>18</sup>;  но  она  сказала  свое,  слово  ее  произнесено  и  не
останетсЯ без последствий.
     Ћдна  особенность  и  в  самом  деле поражает  нас  в  этих  несчастных
жирондистах -  это их роковаЯ близорукость и  роковаЯ слабохарактерность;  в
этом корень зла. Ћни словно чужие народу, которым хотели бы управлЯть, чужие
тому  делу,  за  которое  взЯлись.  ‘колько  бы  ни  трудилась  природа,  им
открываетсЯ во всех ее трудах только неполнаЯ схема их: формулы, философские
истины,  разные  достойные  поучениЯ,  написанные  в  книгах  и   признанные
образованными людьми. € они  ораторствуют,  рассуждают,  взывают  к  друзьЯм
законности, когда дело идет не о законности или незаконности, а о том, чтобы
жить или  не  жить. Ћни педанты  революции,  если не  иезуиты.  €х формализм
велик, но велик и эгоизм. „лЯ них ”ранциЯ, поднимающаЯсЯ,  чтобы сражатьсЯ с
австрийцами, поднЯлась только  вследствие заговора 10 марта и  с тем,  чтобы
убить  двадцать  два  из  них! ќто чудо  революции,  развивающеесЯ по  своим
собственным  законам  и по законам природы, а  не  по  законам их формулы  и
выросшее  до  таких  страшных  размеров  и  форм, недоступно их  способности
понимать и верить, как невозможность, как "дикий хаотический сон". Ћни хотЯт
республики,  основанной  на  том,  что  они   называют   добродетелЯми,  что
называетсЯ  приличиЯми и  порЯдочностью,  и  никакой  другой.  ‚сЯкаЯ другаЯ
республика,   посланнаЯ    природой   и   реальностью,    должна   считатьсЯ
недействительной,   чем-то   вроде   кошмарного  видениЯ,  не  существующей,
отрицаемой  законами природы  и учениЯ.  “вы! реальность  туманна длЯ самого
зоркого глаза; а что касаетсЯ этих людей, то они и  не хотЯт смотреть на нее
собственными  очами,  а  смотрЯт  сквозь  "шлифованные стекла" педантизма  и
оскорбленного  тщеславиЯ, показывающие ложную,  зловещую картину.  ЏостоЯнно
негодуЯ и сетуЯ на заговоры  и  анархию, они сделают только одно:  докажут с
очевидностью,  что  реальность  не  укладываетсЯ  в  их  формулы,  что  она,
реальность,  в  мрачном  гневе  уничтожит  и учение,  и  их  самих!  —еловек
осмеливаетсЯ на то,  что он осознает.  Ќо гибель человека начинаетсЯ  тогда,
когда  он терЯет зрение;  он видит уже не реальность, а ложный призрак ее и,
следуЯ  за  ним, ощупью  идет, с меньшей или  большей  скоростью,  к полному
мраку, к гибели, котораЯ есть великое море тьмы, куда беспрестанно вливаетсЯ
прЯмыми или извилистыми путЯми всЯкаЯ ложь!
     Њы  можем  отметить  это  10  марта как  эпоху  в  судьбе  жирондистов:
озлобление их дошло до ожесточениЯ, ложное понимание положениЯ - до затмениЯ
ума.   Њногие   из   них   не   ЯвлЯютсЯ   на   заседаниЯ,   иные   приходЯт
вооруженные<sup>19</sup>.  Љакой-нибудь  почтенный  депутат  должен  теперь,
после завтрака, не только делать заметки, но и проверЯть,  в порЯдке  ли его
пистолеты.
     Њежду тем дела „юмурье в Ѓельгии  обстоЯт  все хуже.  ‚ина ли то  опЯть
генерала  Њиранды  или  кого-нибудь другого, но несомненно,  что "битва  при
Ќеервинде" 18 марта проиграна и наше поспешное  отступление сделалось  более
чем  поспешным. Џобедоносный  Љобург с  своими подгонЯющими нас  австрийцами
висит, как чернаЯ туча, над нашим  арьергардом.  „юмурье  денно  и  нощно не
сходит  с конЯ; каждые  три часа  происходЯт стычки; все  наше  расстроенное
войско, полное  Ярости,  подозрений,  паники,  поспешно стремитсЯ назад,  во
”ранцию! „а и сам-то „юмурье - каковые его намерениЯ? Ќедобрые, по-видимому!
…го  депеши  в  комитет открыто обвинЯют расколотый  надвое  Љонвент за зло,
принесенное ”ранции и ему, „юмурье.  Ђ речи его? ‚едь  он  говорит напрЯмик!
Љазнь деспота этот „юмурье называет убийством королЯ. „антон и ‹акруа, вновь
поспешившие  к  нему  комиссары,  возвращаютсЯ  с  большими сомнениЯми; даже
„антон теперь сомневаетсЯ.
     Љ  „юмурье  спешно   отправлЯютсЯ  по   поручению   бдительной   Њатери
патриотизма еще  три посланца  Якобинцев - Џроли,  „юбюиссон и Џерейра;  они
немеют от изумлениЯ, слыша речи генерала. Љонвент, по его словам, состоит из
300 подлецов и 400  недоумков: ”ранциЯ не может существовать без королЯ. "Ќо
мы же  казнили нашего королЯ". "Ђ какое  мне дело!" - запальчиво кричит этот
генерал, не  умеющий молчать. "Ќе все ли мне  равно, будут ли  звать  королЯ
Ludovicus, или Jacobus, или Philippus", - возражает Џроли и спешит донести о
ходе дел. ’ак вот на что надеютсЯ по ту сторону границ.

        ѓлава пЯтаЯ. ‘ЂЌЉћ‹Ћ’› ќЉ€Џ€ђЋ‚Ђ‹€‘њ

     Ѓросим теперь  взглЯд  на великий французский  санкюлотизм, на это чудо
революции  -  движетсЯ ли оно, растет  ли? ‚едь в  нем в одном заключена еще
надежда длЯ ”ранции. ’ак  как  с ѓоры исходЯт декрет  за  декретом, подобные
созидающим  fiats,  то,  согласно  природе  вещей,   чудо  революции  быстро
вырастает  в  эти дни,  развивает один член за  другим  и принимает страшные
размеры.  ‚ марте 1792  года мы  видели, как  всЯ  ”ранциЯ,  объЯтаЯ  слепым
ужасом, бежала запирать городские заставы, кипЯтила смолу длЯ разбойников. ‚
нынешнем марте мы счастливее, потому что можем взглЯнуть ужасу прЯмо в лицо,
так  как у нас  есть  творческаЯ ѓора, котораЯ  может  сказать  fiat.  Ќабор
рекрутов совершаетсЯ с ожесточенной быстротой,  однако наши волонтеры медлЯт
с выступлением,  пока измена  не  будет  наказана  дома:  они не стремЯтсЯ к
границам,  а мечутсЯ  взад и вперед  с требованиЯми  и  изобличениЯми.  ѓора
вынуждена говорить новое fiat и новые fiats.
     € разве она не делает этого? ‚озьмем длЯ первого примера так называемые
Comites  revolutionnaires  длЯ  ареста  подозрительных  лиц.   ђеволюционные
комитеты,  состоЯщие  из 12 выборных патриотов,  заседают в каждой городской
ђатуше ”ранции, допрашивают подозреваемых, ищут  оружие, производЯт домашние
обыски  и  аресты  - словом, заботЯтсЯ  о том,  чтобы ђеспублике  не нанесли
какого-нибудь вреда. —лены их,  избранные всеобщей подачей голосов, каждый в
своей секции,  представлЯют своего  рода  квинтэссенцию Якобинства; около 44
тысЯч таких лиц  неусыпно бодрствуют над ”ранцией! ‚ Џариже и во всех других
городах дверь каждого дома должна быть снабжена четкой надписью с  фамилиЯми
квартирантов "на  высоте,  не  превышающей  пЯть  футов  от  земли";  каждый
гражданин   должен   предъЯвлЯть  свою   Carte   de   civisme,   подписанную
председателем   секции;  каждый  должен  быть  готов   дать  отчет  о  своих
убеждениЯх.  Џоистине,  подозрительным  лицам  лучше  бежать  с  этой  почвы
‘вободы!  Ќо  и  уезжать  небезопасно: все  эмигранты объЯвлены изменниками;
имущество их переходит в национальную собственность, они вне закона, "мертвы
в законе", конечно, за тем исключением, что  длЯ наших надобностей они будут
"живы перед законом еще пЯтьдесЯт лет", и выпадающие за это времЯ на их долю
наследства также признаютсЯ  национальной собственностью! ЃезумнаЯ жизненнаЯ
энергиЯ Якобинства  с 44  тысЯчами центров деЯтельности циркулирует  по всем
жилам ”ранции.
     ‚есьма   примечателен   также   Tribunal   Extraordinaire<sup>20</sup>,
декретированный  ѓорой; причем некоторые жирондисты  противились этой  мере,
так как подобный суд, несомненно, противоречит всем  формам, другие же из их
партии  соглашались,  даже  содействовали  принЯтию   ее,  потому  что...  о
парижский  народ, разве  не все мы одинаково ненавидим изменников? "’рибунал
‘емнадцатого", учрежденный минувшей осенью, действовал быстро, но этот будет
действовать  еще   быстрее.  ЏЯть   судей,   постоЯнные  присЯжные,  которые
назначаютсЯ из  Џарижа и окрестностей во избежание потери времени на выборы;
суд этот не подлежит апеллЯции, исключает почти всЯкие процессуальные формы,
но должен  как можно скорее  "убеждатьсЯ"  и  длЯ  большей  верности  обЯзан
"голосовать  во  всеуслышание"   длЯ  парижской   публики.  ’аков   Tribunal
Extraordinaire,   который   через   несколько   месЯцев   самой   оживленной
деЯтельности будет  переименован  в Tribunal Revolutionnaire, как он  уже  с
самого начала  назвал себЯ.  ‘ ѓерманом или „юма в  качестве председателЯ, с
”укье-’енвилем  в качестве генерального прокурора и с присЯжными, состоЯщими
из  людей вроде гражданина  ‹еруа,  давшего  самому  себе прозвище  Dix Aout
(‹еруа „есЯтое Ђвгуста), суд этот сделаетсЯ чудом мира. ‚ его лице санкюлоты
создали себе острый меч, волшебное оружие, омоченное  в адских водах ‘тикса,
длЯ лезвиЯ которого всЯкий щит, всЯкаЯ защита, силой или хитростью, окажутсЯ
слишком  слабыми; он  будет косить жизни и разбивать чугунные  ворота, взмах
его будет наполнЯть ужасом сердца людей.
     Ќо,  говорЯ  о формировании аморфного санкюлотизма, не следует  ли  нам
прежде  всего  определить,  каким  образом бесформенное  получило голову. Ќе
будет  метафорой,   если   мы   скажем,   что   существующее   революционное
правительство продолжает  находитьсЯ в  весьма анархичном состоЯнии. €меетсЯ
исполнительный совет министров, состоЯщий из шести членов, но они,  особенно
после  ухода  ђолана,  едва  ли  сами знали, министры  они или  нет.  ‚ысшую
инстанцию  над  ними составлЯют комитеты Љонвента, все равные между собой по
значению;  комитеты  двадцать  одного,  обороны,  общественной  безопасности
назначаютсЯ одновременно или один за другим длЯ  специальных целей. ‚семогущ
один Љонвент, особенно если Љоммуна заодно с ним; но он слишком  многочислен
длЯ  административного  корпуса.   Џоэтому  в  конце  марта  ввиду  опасного
положениЯ  ђеспублики,  находЯщейсЯ   в   быстром  коловращении,   создаетсЯ
маленький  Comite  de  Salut Public<sup>21</sup>,  повидимому, длЯ различных
случайных дел, требующих  неотложного решениЯ, на  деле же, оказываетсЯ, длЯ
своего рода всеобщего надзора и  всеобщего порабощениЯ. —лены  этого  нового
комитета должны еженедельно  давать отчет о  своих действиЯх,  но совещаютсЯ
втайне. —ислом их девЯть, и все они стойкие патриоты, один из них -  „антон;
состав  комитета   должен   обновлЯтьсЯ   каждый  месЯц,  однако  почему  не
переизбрать их, если они  окажутсЯ  удачными? ‘уть дела в  том, что их всего
девЯть и они  заседают втайне. Ќа первый взглЯд этот комитет кажетсЯ органом
второстепенным, но  в нем есть  задатки  длЯ развитиЯ! …му  благоприЯтствуют
счастье  и  внутреннЯЯ энергиЯ  Якобинцев, он принудит все комитеты  и самый
Љонвент к немому послушанию, превратит шестерых министров в  шесть прилежных
писцов и будет некоторое времЯ  исполнЯть свою волю на земле и под небесами.
Џеред этим Љомитетом мир до сих пор содрогаетсЯ и вопиет.
     …сли мы  назвали этот  ђеволюционный трибунал мечом, который  санкюлоты
выковали сами  длЯ  себЯ,  то "закон о максимуме" можно назвать провиантским
мешком или котомкой, в которой как-никак  все  же можно найти порцию  хлеба.
Џравда,   это  опрокидывает  политическую  экономию,  жирондистскую  свободу
торговли  и  всЯкие  законы  спроса  и предложениЯ, но что делать? Џатриотам
нужно жить, а у алчных фермеров,  по-видимому, нет  сердца. Џоэтому "закон о
максимуме", устанавливающий  предельные цены на зерно  и  утвержденный после
бесконечных  усилий<sup>22</sup>,  постепенно  распространитсЯ  на  все виды
продовольствиЯ, но можно  себе представить, после каких схваток и  кутерьмы!
—то делать, например, если крестьЯнин  не хочет  продавать свой товар? ’огда
его  нужно принудить  к этому. Ћн  должен дать  установленным властЯм точные
сведениЯ об  имеющемсЯ  у  него запасе зерна, и пусть он не  преувеличивает,
потому что в этом  случае его  доходы,  такса и  контрибуции  соответственно
повысЯтсЯ; но  пусть  и  не  преуменьшает,  потому что  к назначенному  дню,
положим в  апреле,  <i>в</i>  амбарах  его  должно  оставатьсЯ  менее  одной  трети
объЯвленного  количества,  а  более  двух  третей  должно быть обмолочено  и
продано. Ќа него могут донести, и с него возьмут штраф.
     ‚от  таким  запутанным переворотом всех  торговых  отношений  санкюлоты
хотЯт  поддержать свое  существование, раз  это невозможно  иным образом.  ‚
общем  дело  принЯло  такой оборот, что, как сказал  однажды Љамиль „емулен,
"пока санкюлоты сражаютсЯ, господа  должны платить".  ‡атем  ЯвлЯютсЯ Impots
progressifs  (прогрессивные налоги),  с быстро  возрастающей  прожорливостью
поглощающие "излишек доходов" у людей: имеющие свыше 50 луидоров  в год  уже
не  изъЯты  из  обложениЯ;  если  доходы  исчислЯютсЯ  сотнЯми, то  делаетсЯ
основательное кровопускание,  а если тысЯчами и  десЯтками  тысЯч, то  кровь
льетсЯ  ручьЯми.  Џотом   поЯвлЯютсЯ   реквизиции,  "принудительный  заем  в
миллиард",  на  который,  разумеетсЯ,  всЯкий  имеющий   что-нибудь   должен
подписатьсЯ. Ѓеспримерное Явление: ”ранциЯ дошла  до того, что стала страной
не длЯ богачей, а длЯ беднЯков!  Ђ затем если кто-нибудь вздумает бежать, то
что пользы?  ‘мерть перед  законом  или  жизнь в  течение еще 50 лет  длЯ их
проклЯтых надобностей! ’аким образом, под пение "Ca  ira" все идет кувырком;
в  то  же  времЯ  происходЯ:  бесконечные  продажи  национального  имущества
эмигрантов,  а Љамбон сыплет ассигнациЯми,  как из рога изобилиЯ. ’орговлЯ и
финансы  санкюлотов  и  гальваническое  существование их  при  установленных
максимальных  ценах и очередЯх у булочных, при жадности, голоде,  доносах  и
бумажных  деньгах;  их  начало  и  конец  остаютсЯ самой  интересной  главой
политической экономии, которой еще предстоит быть написанной.
     ђазве все это не  находитсЯ в резком противоречии  с учением?  Ћ друзьЯ
жирондисты;  мы  получим  не  республику  добродетелей,  а  республику  сил,
добродетельных и иных!

        ѓлава шестаЯ. €‡Њ…ЌЌ€Љ

     Ќо что же „юмурье с его бегущим войском, с его королем Ludovicus'oM или
королем Phili-ppus'ом? ‚от где кризис; вот в чем  вопрос: революционное чудо
или  контрреволюциЯ?   ѓромкий  крик  наполнЯет  северо-восточную   область.
Ћхваченные Яростью,  подозрениЯми  и  ужасом,  солдаты беспорЯдочной  толпой
мечутсЯ из стороны в сторону; „юмурье  денно  и нощно не сходит  с  конЯ, он
получает массу рекомендаций и советов, но было  бы  лучше,  если  бы  он  не
получал их вовсе, ибо из всех рекомендаций он выбрал соединитьсЯ с Љобургом,
двинутьсЯ на Џариж,  уничтожить Якобинство  и с каким-нибудь  новым королем,
‹юдовиком или ”илиппом, восстановить конституцию 1791 года!<sup>23</sup>
     “ж не покинули ли „юмурье  мудрость и  фортуна? Џринципов  политических
или  иных  верований,  за  исключением  некоторых  казарменных  убеждений  и
офицерской  чести, за ним не водилось, но как бы то ни  было, а квартиры его
армии  в  Ѓур-‘ент-Ђмане  и  главнаЯ  квартира  в  деревне  ‘ент-Ђман-де-Ѓу,
неподалеку  от  них, превратились в  Ѓедлам;  туда  сбегаютсЯ  и  съезжаютсЯ
национальные  представители и  Якобинские миссионеры.  €з  "трех городов"  -
‹иллЯ,  ‚алансьена или  даже Љонде, которые „юмурье  желал бы захватить  длЯ
себЯ, - не  удаетсЯ захватить ни одного. Ћфицера его впускают,  но городские
ворота запираютсЯ за ним, а затем, увы, запираютсЯ за ним и ворота тюрьмы, и
"солдаты его бродЯт по городским  валам". Љурьеры скачут  во весь опор; люди
ждут  или  как  будто  ждут, чтобы  начать  убивать или  быть убитыми самим;
батальоны,  близкие к безумию от подозрений и неуверенности,  среди "Vive la
Republique!" и "Sauve qui peut*" мечутсЯ туда и сюда, а гибель и  отчаЯние в
лице Љобурга залегли неподалеку в траншеЯх.
     * ‘пасайсЯ, кто может (фр. ).

     ѓоспожа †анлис и  ее  прелестнаЯ принцесса ЋрлеанскаЯ находЯт, что этот
Ѓур-‘ент-Ђман - совсем не  подходЯщее длЯ них место: покровительство „юмурье
становитсЯ хуже, чем отсутствие  оного. ѓ-жа †анлис  энергична;  это одна из
самых энергичных женщин,  словно  наделеннаЯ  девЯтью  жизнЯми, ее ничто  не
может сокрушить; она укладывает свои  чемоданы, готовЯсь тайно  бежать. ‘вою
любимую  принцессу она хочет оставить здесь с  принцем ќгалите артрским, ее
братом.  Ќа заре холодного апрельского  утра г-жу †анлис в соответствии с ее
планом можно видеть  в наемном экипаже на улице ‘ент-Ђман; почтальоны только
что хлопнули бичами,  готовЯсь  тронутьсЯ, - как вдруг,  задыхаЯсь, выбегает
молодой  принц-брат, несЯ принцессу на руках, и кричит, чтобы  подождали. Ћн
схватил бедную девушку в ночной  сорочке, не  успевшую взЯть/ничего из своих
вещей, кроме  часов из-под  подушки;  с  братским  отчаЯнием он бросает ее в
экипаж между картонками,  в объЯтиЯ †анлис: "‚о  имЯ ѓоспода и милосердиЯ не
покидайте ее!" ‘цена бурнаЯ, но непродолжительнаЯ: почтальоны хлопают бичами
и трогаютсЯ. Ќо  куда?  Џо  проселочным  дорогам  и  крутым горным  ущельЯм,
отыскиваЯ по ночам дорогу с фонарЯми, минуЯ опасности: австрийцев, Љобурга и
подозрительных французских национальных  солдат,  женщины попадают наконец в
вейцарию,  благополучно, но почти без денег<sup>24</sup>. •раброму молодому
ќгалите предстоит в  высшей степени бурное утро, но  теперь  ему по  крайней
мере придетсЯ боротьсЯ с затруднениЯми одному.
     € действительно, около деревни,  славЯщейсЯ своими целебными грЯзЯми  и
потому называемой ‘ент-Ђман-де-Ѓу,  дела обстоЯт  худо. Ћколо  четырех часов
пополудни  во  вторник 2 апрелЯ  1793 года во  весь опор мчатсЯ два курьера.
"Mon General! —етыре национальных представителЯ с военным министром во главе
едут  сюда  из ‚алансьена,  следом  за нами", - с какими намерениЯми,  можно
догадатьсЯ! Љурьеры еще не кончили доклад, как военный министр, национальные
представители  и   старый  архивариус  Љамю   в  качестве  председателЯ  уже
приезжают.  Mon General  едва  успел  приказать гусарскому полку де Ѓершиньи
построитьсЯ и ожидать поблизости на всЯкий случай. Ђ  в это времЯ уже входит
военный  министр  Ѓернонвиль  с  дружескими  объЯтиЯми, так  как  он  давний
приЯтель „юмурье; входит архивариус Љамю и трое остальных.
     Ћни предъЯвлЯют бумаги и приглашают генерала на суд Љонвента только длЯ
того, чтобы дать одно или два разъЯснениЯ. ѓенерал находит это неподобающим,
чтобы  не  сказать  невозможным, и говорит, что  "служба пострадает".  ‡атем
начинаютсЯ рассуждениЯ; старый архивариус  повышает голос. Ќо повышать голос
в  разговоре   с   „юмурье  -  празднаЯ  затеЯ;  он  отвечает  лишь  злобной
непочтительностью.  € вот, среди штабных  офицеров в плюмажах, но с  хмурыми
лицами, среди опасностей и неуверенности бедные национальные посланцы спорЯт
и совещаютсЯ,  уходЯт  и  возвращаютсЯ  в  течение  двух часов,  и  все  без
результата. Ќаконец  архивариус Љамю,  совсем уже разгорЯчившийсЯ, объЯвлЯет
от  имени  Ќационального  Љонвента,  ибо он на это уполномочен,  что генерал
„юмурье  арестован.  "Ѓудете   ли  вы  повиноватьсЯ  распорЯжению  Љонвента,
генерал?" "Pas  dans ce moment-ci" (Ќе в данную минуту), -  отвечает генерал
тоже  громко, затем, взглЯнув  в  другую сторону,  произносит  повелительным
тоном несколько неизвестных слов, по-видимому немецкую команду<sup>25</sup>.
ѓусары  хватают  четырех  национальных представителей  и  военного  министра
ЃернонвилЯ; выводЯт их из  комнаты,  из деревни,  за  французские сторожевые
посты  и в двух  экипажах отвозЯт их  в  ту же  ночь  к  Љобургу  в качестве
заложников  и   военнопленных;  их  долго  будут   держать  <i>в</i>  Њаастрихте  и
австрийских крепостЯх!<sup>26</sup> Jacta est alea.
     ‚ эту  ночь „юмурье  печатает свою  "прокламацию";  в эту ночь и завтра
армиЯ „юмурье, опутаннаЯ мраком и Яростью, в полуотчаЯнии должна сообразить,
что  делает генерал и что  делать  ей самой. ‘удите, была  ли  эта среда длЯ
кого-нибудь радостным днем! Ќо в четверг утром мы видим  „юмурье с небольшим
эскортом, с ќгалите артрским и немногими офицерами штаба, едущим по большой
дороге  в  Љонде;  может  быть,  они  едут в Љонде и там  попытаютсЯ убедить
ѓаррисона?  ’ак или иначе, они собираютсЯ иметь беседу с  Љобургом, который,
согласно  уговору,  ждет  в  лесу поблизости.  Ќедалеко от деревни „уме  три
национальных  батальона  -  люди, преисполненные Якобинства, - проходЯт мимо
нас; они идут довольно быстро - по-видимому, по недоразумению, так как мы не
приказывали им идти  по этой дороге. ѓенерал слезает  с  конЯ, входит в дом,
чуть поодаль от дороги,  и хочет  дать батальонам письменный дневной приказ.
—у!  —то  за  странный  рокот,  что  это  за  лай  и  вой  и громкие  крики:
"€зменники!",  "Ђрестовать!"   Ќациональные  батальоны  сделали   поворот  и
стрелЯют!  Ќа конЯ, „юмурье, и  скачи  во  весь опор! Ћн и его штаб  глубоко
вонзают шпоры  в бока лошадей, перескакивают  через канавы на  полЯ, которые
оказываютсЯ  болотами,  барахтаютсЯ и  нырЯют,  спасаЯ свою жизнь; вслед  им
несутсЯ проклЯтиЯ и  свистЯт пули. Џо  поЯс в грЯзи, с лошадьми или без них,
потерЯв несколько слуг убитыми, они спасаютсЯ из-под выстрелов в австрийский
лагерь  генерала  Њакка.  Џравда,  на  следующее  утро  они  возвращаютсЯ  в
‘ент-Ђман  к  верному  иностранному полку Ѓершиньи,  но  какаЯ в том польза?
ЂртиллериЯ взбунтовалась и ушла  в ‚алансьен; все  взбунтовались или  готовы
взбунтоватьсЯ;  за   исключением   одного   иностранного   полка   Ѓершиньи,
каких-нибудь несчастных полутора тысЯч человек, никто не  хочет следовать за
„юмурье,   против   ”ранции   и   нераздельной   республики;   карьера   его
кончена<sup>27</sup>.
     ‚  этих  людЯх  так  крепко  укоренилсЯ  инстинкт  французской  крови и
санкюлотства, что они не последуют ни за „юмурье, ни за ‹афайетом, ни за кем
из смертных в  таком деле. Ѓудут  крики "Sauve gui  peut", но  будут и крики
"Vive la  Republique!".  Џриезжают  новые  национальные представители, новый
генерал „ампьер, вскоре после того убитый в сражении*, новый генерал Љюстин;
возбужденные войска отступают в лагерь  ”амара и, насколько могут, оказывают
сопротивление Љобургу.
     * „ампьер Ћгюст -Ђнри Њари, маркиз (1756- 1793). 4  апрелЯ 1793 г., был
временно назначен главнокомандующим ‘еверной  и Ђрденнской армиЯми. ‚о времЯ
попытки  отбить натиск Љонде 8  маЯ 1793  г., когда он шел  в атаку во главе
своих  войск, ему  оторвало Ядром  ногу. Ћн умер на следующий  день.  11 маЯ
Љонвент принЯл постановление о перенесении его останков в Џантеон.

     €так, „юмурье в австрийском лагере: драма  его завершилась таким скорее
печальным образом. ќто  был весьма  ловкий, гибкий человек,  один  из Ѓожьих
ратников,  которому недоставало  только  дела.  ЏЯтьдесЯт  лет  незамечаемых
трудов и доблести; один год трудов и доблести на виду у всех стран и веков и
затем еще  тридцать лет, опЯть незамечаемых, прошедших в писании мемуаров, в
получении английской пенсии, в бесполезных планах и проектах. Џрощай,  Ѓожий
ратник! ’ы был достоин лучшей участи.
     таб  его  разбредаетсЯ  в  разные  стороны.  •рабрый  молодой  ќгалите
добираетсЯ  до вейцарии  и  домика г-жи  †анлис,  куда  приходит  с крепкой
узловатой  палкой в руке и с  сильным сердцем в  груди.  ќтим ограничиваютсЯ
теперь все его владениЯ. 6 апрелЯ ќгалите-отец сидел в своем дворце в Џариже
и играл в вист, когда вошел сыщик. ѓражданин ќгалите приглашаетсЯ в  комитет
Љонвента!<sup>28   </sup>„опрос  с  предложением   идти   под  арест,  затем
заключение в тюрьму, отправка в  Њарсель и в замок €ф! Ћрлеанство потонуло в
черных  водах;  дворец ќгалите, бывший  Џале-ђуаЯль, должно  быть, сделаетсЯ
дворцом национальным.

        ѓлава седьмаЯ. ‚ ЃЋђњЃ…

     Ќаша ђеспублика может быть на бумаге "единой и неразделимой",  но какаЯ
от этого польза, пока  длитсЯ такое положение дел: в Љонвенте - федералисты,
в  армии - ренегаты,  всюду - изменники!  ”ранциЯ,  уже  с 10  марта занЯтаЯ
отчаЯнным набором рекрутов, не  стремитсЯ к  границам,  а только  мечетсЯ из
стороны  в  сторону.  ќто  предательство  надменного  дипломатичного „юмурье
тЯжело ложитсЯ на красноречивых,  высокомерных hommes d'etat*, с которыми он
был заодно, и составлЯет вторую эпоху в их судьбе.
     €ли, пожалуй, вернее сказать, что втораЯ эпоха, хотЯ в то времЯ и  мало
замеченнаЯ,  началась  длЯ  жирондистов  в  тот день, когда в свЯзи  с  этим
предательством они  порвали с „антоном. Ѓыл  первый день апрелЯ; „юмурье еще
не пробралсЯ через болота к Љобургу, но, очевидно, намеревалсЯ сделать  это,
и комиссары Љонвента  отправились арестовать  его;  в  это  времЯ  жирондист
‹асурс** не находит  ничего  лучшего, как поднЯтьсЯ и иезуитски вопрошать  и
пространно намекать, что, может быть, главным сообщником „юмурье был „антон!
†иронда соглашаетсЯ с сардонической  усмешкой.  ѓора  затаила дыхание.  Џоза
„антона,  говорит   ‹евассер***,  была  на  протЯжении  этой  речи  достойна
замечаниЯ.  Ћн  сидел  прЯмо,  делаЯ  над  собою  судорожное  усилие,  чтобы
оставатьсЯ  неподвижным; глаза его  временами вспыхивали диким блеском,  рот
искривлЯлсЯ  презрением  титана<sup>29</sup>.  ‹асурс продолжает говорить  с
адвокатским красноречием: ум его рождает то одно предположение, то другое, и
предположениЯ  эти  заставлЯют его  страдать,  так  как  они бросают  весьма
прискорбную тень на патриотизм „антона, но он, ‹асурс,  надеетсЯ, что „антон
найдет возможным рассеЯть эту тень.
     * ’. е. государственных деЯтелей.
     ** ‹асурс Њарк „авид (1763-1793) -  протестантский  свЯщенник,  депутат
‡аконодательного собраниЯ, а затем Љонвента от департамента ’арн.
     ***  ‹евассер  (из  ‘арты)  ђене  (1747-1834)  -  депутат  Љонвента  от
департамента ‘арта, монтаньЯр.

     "Les scelerats!"* - восклицает „антон, когда тот кончил, и,  вскочив со
сжатым  кулаком, скатываетсЯ с ѓоры,  подобно  потоку лавы. Ћтвет его готов:
предположениЯ ‹асурса разлетаютсЯ, как  пыль,  но оставлЯют после себЯ след.
"‚ы были правы, друзьЯ с ѓоры, - начинает  „антон, - а Я был  не прав: мир с
этими  людьми  невозможен.  ’ак  пусть  будет  война.  Ћни  не желают спасти
ђеспублику вместе с нами - она будет спасена без них, будет  спасена вопреки
им". ќто настоЯщий взрыв бурного парламентского красноречиЯ, и речь  „антона
стоит   и   теперь   прочесть  в  старом   "Moniteur".   Џламенными  словами
ожесточенный, суровый  тиран терзает и клеймит  жирондистов;  и  при  каждом
ударе радостнаЯ  ѓора подхватывает хором;  Њарат  повторЯет последнюю фразу,
как музыкальное bis<sup>30</sup>. ЏредположениЯ ‹асурса исчезли; но перчатка
„антона осталась.
     * Џодонки, мерзавцы (фр. ).

     ’ретью эпоху  или сцену в жирондистской драме, вернее,  завершение этой
второй эпохи мы исчислЯем с того днЯ, когда терпение добродетельного Џетиона
наконец  лопнуло и когда жирондисты, так сказать, поднЯли перчатку „антона и
декретировали обвинение Њарата.  ќто было одиннадцатого числа того же апрелЯ
при возникшем  по  какому-то  поводу  возбуждении,  какие  возникали  часто;
председатель надел шлЯпу, потому что воцарилсЯ полный Ѓедлам. ѓора и †иронда
бросились друг на друга с кулаками, даже с зажатыми в руках пистолетами, как
вдруг  жирондист „юперре обнажил шпагу!  Џри  виде сверкнувшей  смертоносной
стали поднЯлсЯ ужасный крик, немедленно  успокоивший всЯкое другое волнение.
‡атем   „юперре  вложил   шпагу  обратно  в  ножны,   признавшись,   что  он
действительно обнажил ее, движимый некоторого рода свЯщенной Яростью (sainte
fureur)  и  направленными  на  него   пистолетами,  но  что  если  бы  он  в
отцеубийственном  порыве  хотЯ бы оцарапал кожу Ќародного Џредставительства,
то  схватил бы  пистолет, также бывший при  нем, и тут же размозжил  бы себе
череп<sup>31</sup>.
     €  вот  тогда-то  добродетельный  Џетион,  видЯ  такое  положение  дел,
поднЯлсЯ  на  следующее  утро,  чтобы  выразить  сожаление  по  поводу  этих
волнений,  этой   бесконечной   анархии,  вторгающейсЯ  в   самое  свЯтилище
законодательной власти. ђопот и  рев,  какими  ѓора встретила его заЯвление,
окончательно вывели его из терпениЯ, и он заговорил резко, вызывающим тоном,
с пеной у рта, "из чего, - говорит Њарат, - Я заключил, что у него сделалось
собачье бешенство,  la rage". Ѓешенство  заразительно, поэтому  выставлЯютсЯ
новые требованиЯ,  также  с  пеной  у рта: об  истреблении  анархистов  и, в
частности,  о   предании  суду  Њарата.   Џредать   народного  представителЯ
ђеволюционному   трибуналу?   Ќарушить   неприкосновенность   представителЯ?
Ѓерегитесь,  друзьЯ!  ќтот  бедный  Њарат  не лишен  недостатков, но  чем он
провинилсЯ против  свободы или равенства? ’ем, что любил их и боролсЯ за них
не слишком умно, но во всЯком случае весьма усердно. Ћн боролсЯ в  тюрьмах и
подвалах, в гнетущей бедности, среди проклЯтий людей, и именно в этой борьбе
он  стал  таким грЯзным, гнойным, именно  поэтому голова  его  стала головой
‘толпника! €  его вы хотите  подставить  под ваш острый меч, в  то времЯ как
Љобург и Џитт, дыша огнем, надвигаютсЯ на нас!
     ѓора  шумит, †иронда также  шумит,  но  глухо; на  всех  губах пена. "‚
непрерывном   двадцатичетырехчасовом   заседании"   посредством   поименного
голосованиЯ и  с  невероЯтными усилиЯми †иронде удаетсЯ  настоЯть  на своем:
Њарат  предаетсЯ  ђеволюционному  трибуналу  длЯ  ответа   по  поводу  своей
февральской  статьи о повешении  скупщиков  на дверных  притолоках  и других
преступлениЯх, и после недолгих колебаний он повинуетсЯ<sup>32</sup>.
     €так,  перчатка  „антона  поднЯта, завЯзываетсЯ, как он  и  предсказал,
"война без перемирий и без договоров"  (ni treve, ni  composition). Џоэтому,
теориЯ и реальность, сойдитесь теперь друг с другом, сцепитесь в смертельной
схватке и боритесь до конца;  рЯдом  вы не можете  жить, одна  из вас должна
погибнуть!

        ѓлава восьмаЯ. ‚ ‘Њ…ђ’…‹њЌЋ‰ ‘•‚Ђ’Љ…

     ќта смертельнаЯ  борьба продолжалась около шести  недель или более, что
бросает  свет на  многое  и  показывает,  какаЯ  сила,  хотЯ бы только  сила
инерции,  заключаетсЯ  в  установленных  формулах и  как  слаба  рождающаЯсЯ
действительность.  Ќародное дело  - обсуждение  акта конституции, потому что
наша конституциЯ решительно  должна  быть  готова,  идет тем временем  своим
чередом. Њы даже менЯем место:  переселЯемсЯ 10 маЯ из старого зала Њанежа в
наш  новый  зал  в ’юильрийском дворце, бывшем  некогда королевским, а  ныне
принадлежащем  ђеспублике. Ќадежда и сострадание  все еще  борютсЯ в сердцах
людей против отчаЯниЯ и Ярости.
     ‚  течение  шести недель идет  крайне темнаЯ, запутаннаЯ  борьба не  на
жизнь, а на смерть. џрость формалистов против  Ярости реалистов, патриотизм,
эгоизм,  гордость, злоба, тщеславие, надежда и отчаЯние - все обострилось до
степени  безумиЯ; Ярость сталкиваетсЯ  с  Яростью, подобно  бурным встречным
вихрЯм;  один  не понимает другого; слабейший  когда-нибудь  поймет,  что он
действительно сметен прочь! †ирондисты сильны, как установленнаЯ  формула  и
добропорЯдочность;  разве  72  департамента или  по  крайней мере  почтенные
департаментские власти не высказываютсЯ  за нас? Љальвадос, преданный своему
Ѓюзо.  как  намекают  донесениЯ,  готов  даже возмутитьсЯ; Њарсель, колыбель
патриотизма,  подниметсЯ; Ѓордо и  департамент  †иронды восстанут, как  один
человек; словом, кто не восстанет, если наше Representation  Nationale будет
оскорблено или  повредЯт хотЯ  бы один  волос  на голове  депутата?  ѓора же
сильна,  как  действительность  и   смелость.  ђазве  не  все  возможно  длЯ
действительности ѓоры? ‚озможно и новое 10 августа, а если понадобитсЯ, даже
и новое 2 сентЯбрЯ!
     Ќо что за шум, похожий на  свирепое ликование, поднимаетсЯ в среду днем
24 апрелЯ  1793  года? ќто Њарат возвращаетсЯ  из  ђеволюционного трибунала!
ЌеделЯ  или  более  смертельной опасности, затем  торжественное  оправдание:
ђеволюционный трибунал  не находит  мотивов длЯ  обвинениЯ этого человека. €
вот око истории видит,  как патриоты, всю неделю  печалившиесЯ о невыразимых
вещах, разражаютсЯ восторженными криками, обнимают  своего Њарата, поднимают
его  и с  триумфом несут  на  плечах  по улицам Џарижа. Ћскорбленного  „руга
Ќарода,  увенчанного  венком  из  дубовых  листьев,  несут  на  руках  среди
волнующегосЯ  морЯ  красных  колпаков,  карманьольских  блуз*,  гренадерских
касок, женских чепцов, среди шума, подобного рокоту морЯ! Ћскорбленный  „руг
Ќарода  достиг  кульминационной точки и  касаетсЯ звезд своей величественной
головой.
     *  Љарманьола  -  короткаЯ  куртка  с  несколькими рЯдами металлических
пуговиц, какую носили  жители Љарманьолы в Џьемонте. ‚ сочетании  с длинными
черными  штанами,  трехцветным жилетом и красным  колпаком  - одежда, широко
распространеннаЯ в  народе в период ”ранцузской революции. Ћтсюда и название
революционной народной песни и танца "Љарманьола".

     —итатель  может представить себе,  с какой миной ‹асурс, намекавший  на
"прискорбные предположениЯ" и председательствующий теперь  в Љонвенте, будет
приветствовать этот  ликующий поток, когда он  вольетсЯ сюда, и во главе его
тот, который  был  предан суду! Ќекий  сапер,  выступивший по этому поводу с
речью,  говорит, что  народ знает своего друга и  дорожит его жизнью так же,
как и своей собственной, и тот, "кто захочет получить голову Њарата, получит
также  и  голову  сапера"<sup>33</sup>. ‹асурс  отвечает  каким-то  неЯсным,
удрученным бормотанием, слушать которое,  говорит ‹евассер,  нельзЯ было без
усмешки<sup>34</sup>. Џатриотические секции,  волонтеры,  еще  не ушедшие  к
границам, ЯвлЯютсЯ с требованием  "произвести чистку от  изменников в  вашем
собственном лоне", требуют изгнаниЯ, даже суда и приговора  над 22 мЯтежными
депутатами.
     ’ем  не  менее  †иронда  настоЯла  на  создании  Љомиссии двенадцати  -
комиссии,   специально   назначенной   длЯ   расследованиЯ   беспорЯдков   в
законодательном  свЯтилище: пусть  санкюлоты говорЯт что  хотЯт,  законность
должна  восторжествовать.  Џредседательствует  в этой комиссии  бывший  член
“чредительного собраниЯ ђабо  ‘ент-ќтьен; "это  последнЯЯ доска, на  которой
потерпевшаЯ крушение ђеспублика еще может как-нибудь спастись". Џоэтому ђабо
и его  товарищи усердно заседают, выслушивают  свидетелей, издают приказы об
арестах,  глЯдЯ в огромное туманное  море беспорЯдков  - чрево ”ормулы  или,
быть  может, ее  могилу! Ќе бросайсЯ  в  это  море,  читатель!  ’ам  мрачное
отчаЯние  и  смЯтение; разъЯренные  женщины  и  разъЯренные мужчины.  ‘екции
приходЯт,  требуЯ  выдачи  двадцати двух,  потому что  число,  первоначально
данное  секцией  Bonconseil  (Ѓонконсей),  удерживаетсЯ,  хотЯ  бы  имена  и
менЯлись.  „ругие секции, побогаче, восстают против такого  требованиЯ; даже
одна и та  же секциЯ  сегоднЯ требует, а назавтра изобличает это требование,
смотрЯ по тому, заседают  ли  в этот день богатые  или бедные  из ее членов.
Џоэтому  жирондисты постановлЯют,  чтобы все секции  закрывались  "в  десЯть
часов вечера", до прихода рабочего народа, но постановление это остаетсЯ без
последствий.  Ђ  по ночам  Њать патриотизма  плачет,  горько  плачет,  но  с
горЯщими глазами!  ”урнье-Ђмериканец,  два банкира  ”рей и  апостол  свободы
‚арле  не  бездействуют;  слышен  также  зычный  голос  маркиза  ‘ент-ћрюга.
Љрикливые  женщины  вопЯт на всех галереЯх, в  Љонвенте и внизу. “чреждаетсЯ
даже  "центральный комитет" всех  48  секций;  огромный и  сомнительный,  он
заседает в  полумраке  дворца архиепископа, издает  резолюции  и сам таковые
принимает;  это центр  секций, занимающийсЯ обсуждением страшного  вопроса о
повторении 10 августа!
     Ћтметим одну  вещь,  могущую  пролить  свет  на  многое, - внешний  вид
патриотов  более нежного  пола,  предстающих  пред глазами  этих  двенадцати
жирондистов  или  нашими собственными.  …сть па