ев? €х ослепили греки после одного  сражениЯ,  когда
они попали в плен.
   џ покашлЯл от смущениЯ в кулак и ничего ему не ответил.
   ЋпьЯненный вином и музыкой, ‚ладимир подпер рукою  голову  и  о  чем-то
думал. ‚ своей ревности Я представлЯл себе, что он мечтает об Ђнне.
   “ руссов нет гинекеев. “ них женщины не опускают  глаз  при  встрече  с
мужчинами и участвуют во всех общественных делах,  открыто  выражают  свое
мнение на собраниЯх, а  при  случае  даже  сражаютсЯ  рЯдом  с  мужьЯми  и
братьЯми на городских стенах. Ћни также  принимают  участие  в  пирах.  Ќо
русские жены были далеко.
   Љ  нашему   ужасу,   на   пире   поЯвилась   дочь   убитого   стратига,
семнадцатилетнЯЯ девица, еще  не  успевшаЯ  осушить  сиротские  слезы.  …е
посадили за стол рЯдом с кнЯзем, простодушно ухаживали за ней и утешали, и
отрок принес ей серебрЯную чашу  с  вином.  „рожащими  руками  заплаканнаЯ
девушка взЯла тЯжелый кубок, но отвернулась от него... ‘колько испытаний в
водовороте военных событий выпадает иногда на долю ни в  чем  не  повинных
людей!
   - Џей, греческаЯ красавица! - кричали ей воины.
   ЏоЯвились другие женщины. ‘реди них были случайно ‘хваченные  на  улице
служанки, может быть похищенные из семейных домов добродетельные  матроны.
Ќо много было также блудниц из портовых  кабачков.  Ћднако  Я  не  заметил
никакого бесчинства. ‚оины пили с женщинами вино, дарили  им  ожерельЯ,  с
необыкновенной щедростью сыпали им в пригоршни серебрЯные монеты.
   Њой сосед говорил какой-то женщине, может быть жене местного торговца:
   - Џолюби менЯ!..
   ‘праведливость требует отметить, что, по-видимому,  красавица  была  не
прочь полюбить этого щедрого человека. Ќо  некоторые  воины  под  влиЯнием
вина готовы были схватитьсЯ за мечи, не поделив греческих поцелуев. ‚ зале
было шумно, и уже легкомысленные женщины смеЯлись  пьЯным  смехом.  ’олько
слепцы, забытые всеми, сидели  безучастно  и  смотрели  незрЯчими  глазами
куда-то вдаль, созерцаЯ среди вечной ночи свои величественные образы.
   ‚идЯ, что до нас уже нет никому дела, мы с Ќикифором Љсифием и ‹еонтием
•рисокефалом встали из-за стола и незаметно покинули собрание.
   „орогой, когда мы пробирались по ночным улицам в  порт,  где  нас  ждал
дромон, Љсифий рассмеЯлсЯ и похлопал магистра по плечу.
   - € с кем только наш достопочтенный магистр не сравнивал  варвара!  Љак
ты изволил сказать? Ќовый Њоисей! ђавноапостольный Љонстантин!
   ‹еонтий угрюмо молчал.
   - …сли бы у менЯ были схоларии в достаточном  количестве,  -  продолжал
Љсифий, - легко можно было бы перебить их всех на пиру.
   Ќастала очередь торжествовать магистру. Ћбернувшись к спутнику,  он  не
без ехидства заметил:
   - ‚ерю, что господь наделил тебЯ воинскими способностЯми, но сомневаюсь
в том, чтобы он отпустил тебе много ума. Џодумай сам! ’ы  хочешь  перебить
скифов... Ђ кто же тогда будет помогать  благочестивому  в  его  борьбе  с
‚ардой ‘клиром и другими мЯтежниками? Ћбдумай это на досуге - может  быть,
и поймешь со временем...
   Ќе знаЯ, что ответить на это, Љсифий передразнивал  магистра,  подражаЯ
его елейному голосу:
   - Љому уподоблю тебЯ?  ‚торому  Њоисею  уподоблю!  ‘  кем  сравню  твое
великолепие? ‘ великолепием ћстиниана...
   Ћн выпил лишнее на пиру.
   - ‘ кем ты его еще сравнивал, отец? ЉажетсЯ, с Ђхиллесом? "…ще уподоблю
тебЯ герою, разрушившему €лион". ’ак и сказал,  клЯнусь  свЯтым  „имитрием
‘олунским... ‡олотые у тебЯ уста...
   - Ћсел! - не выдержал •рисокефал. - Ќе клЯнись именем свЯтого!
   - Џрекратите вашу ссору, - сказал Я, - лучше  будем  скорбеть,  что  мы
отдали Џорфирогениту варварам.
   - Ђ по-твоему, лучше погибнуть ромейскому государству? -  обратилсЯ  ко
мне магистр.
   - —то стоит государство, которое торгует женской красотой.
   - ‡амолчи! - оборвал менЯ магистр. - ‡най  свои  корабли!  Ђ  остальное
поручено мне. ’ебе приличнее стихи  писать,  как  „имитрию  Ђнгелу,  а  не
заниматьсЯ государственными делами.
   ‚ эти дни Я  успел  хорошо  познакомитьсЯ  с  городом.  ‡а  исключением
немногих сгоревших во времЯ осады кварталов, где еще пахло гарью пожарищ и
погорельцы не переставали рытьсЯ в развалинах,  отыскиваЯ  остатки  своего
имущества, все сохранилось в неприкосновенности. Њощеные улицы, продольные
и поперечные, - некоторые из них спускались красивыми лестницами к морю, -
содержались в порЯдке  и  были  снабжены  водостоками.  „ома  в  •ерсонесе
строЯтсЯ из камнЯ; они двухэтажные, покрыты красной черепицей и  на  улицы
обращены своими глухими стенами. ‚ход в такое  жилище  обычно  со  стороны
внутреннего двора, куда можно попасть через узкий  переулок.  Ќа  площадЯх
стоЯт многочисленные церкви, общественные бани, а иногда  и  фонтаны,  где
струи истекают из львиных пастей. ‡десь местные  хозЯйки  берут  воду  длЯ
приготовлениЯ пищи.
   „вери часто полукруглые, с украшениЯми над ними или с выбитыми в  камне
крестами, охранЯющими обитателей от козней дьЯвола. €ногда  попадаютсЯ  на
глаза цистерны, оставшиесЯ в городе  еще  со  времен  римского  императора
”еодосиЯ.
   Њы заходили с магистром ‹еонтием  в  церкви  и  базилики.  Њногие  были
переделаны из Языческих капищ. Ћсобенно мне понравилась  древнЯЯ  базилика
на высоком берегу морЯ. …е прежде всего видЯт мореходы с кораблей.
   Њы перешагнули мраморный, стертый ногами молЯщихсЯ порог и  вступили  в
обширное, полное воздуха и света помещение. Ѓазилика это трехнефнаЯ, и  на
каждой стороне  ее  стоЯт  по  одиннадцать  мраморных  колонн,  украшенных
капителЯми с монограммами •риста, крестами и листьЯми аканта. Ќа  колоннах
греческие надписи с именами благодетелей свЯтого храма. Ќо имена  римские.
џ прочел: "‚алериан, сын ‚алериЯ". € дальше:  "Њаркиан,  сын  ѓаЯ"...  ќти
мраморные столпы как бы ведут  мысли  верных  к  абсиде,  где  совершаетсЯ
жертва. Џол в базилике из белых мраморных плит, а по бокам покрыт  богатой
стеклЯнной мозаикой - черные круги по желтому фону, с белыми квадратами  в
центре их пересечениЯ.
   Ћсмотрели  мы  и  достопримечательности  храма.  ‚  стену  его  вделана
мраморнаЯ плита, на которой изображен возлежащий муж с венком  в  руке,  а
рЯдом  с  ним  сидЯщаЯ  в  печальной  позе  женщина,  с  лицом,   закрытым
покрывалом, и около нее мальчик-раб. Ќа камне надпись на плохом  греческом
Языке гласит: "ѓосподи, помоги всему этому дому! Ђминь!"
   ђЯдом с базиликой стоит  крещальнЯ  -  небольших  размеров  строение  с
основанием  в  виде  креста.  Џол  здесь  тоже  мозаичный,   с   рисунком,
составленным из лоз с красными и черными гроздьЯми; в другом  месте  -  из
кругов, в каждом из которых помещена птица, а в центральном круге павлин с
распущенным хвостом, как символ вечности.
   Џосреди крещальни помещаетсЯ круглаЯ мраморнаЯ купель. Њы  рассмотрели,
что вода в нее подаетсЯ по глинЯной трубе, а отсюда  истекает  в  колодец.
„иаметр купели - восемь локтей.
   Њы вышли из базилики и поднЯлись на городскую стену, чтобы полюбоватьсЯ
морем. Ћно было прекрасно в этот утренний час, а  справа  лиловели  дивные
берега …впатории. Ѓазилика в Языческие времена была посвЯщена Ђфродите,  и
трудно было бы найти в городе более соблазнительное  место  длЯ  постройки
храма богини любви...
   ‚ центре города стоЯт другие храмы.  Њногие  из  них  с  усыпальницами,
богато украшены мозаикой и стенной  живописью.  ќто  -  церкви  „венадцати
апостолов, ‘офии, св.ЏрокопиЯ, св.€акова. Џоследний храм стоит на площади,
где в •ерсонесе происходит торг и где в те  дни  еще  стоЯла  квадрига  на
триумфальной арке ”еодосиЯ. Ќа противоположной стороне площади расположены
термы, и однажды мы посетили их, чтобы омыть свои тела от дорожного праха.
   ќто весьма древнее каменное здание, состоЯвшее  из  двух  помещений:  в
одном люди раздеваютсЯ,  в  другом  совершают  омовение.  ђЯдом  находитсЯ
пристройка с топкой, откуда в мыльню по трубам поступает  горЯчаЯ  вода  и
раскаленный воздух, потребный длЯ вызываниЯ пота у моющихсЯ  и  согреваниЯ
бани в зимнее времЯ.
   ‚ бане, среди суеты, плеска воды и в облаках пара, мы  познакомились  с
человеком, которого в  нагом  виде  трудно  было  чем-нибудь  отличить  от
простых смертных. Ќо в одеЯнии он оказалсЯ местным коммеркиарием, то  есть
смотрителем мыта, и даже в  сане  спафарокандидата.  …го  звали  ”отин.  ‚
обЯзанности  такого  чина  входит  надзор  за  таможней,  государственными
складами и хранилищами всЯкого рода, а также за  податЯми  натурой.  ”отин
оказалсЯ очень любезным человеком и по нашей просьбе  согласилсЯ  показать
камень с прославленной присЯгой херсонитов. Њы  шли  по  довольно  широкой
улице, вымощенной плитами, чувствовали приЯтную легкость  во  всех  членах
тела после бани и слушали нашего проводника. €граЯ присвоенной ему печатью
с изображением креста среди двух произрастающих лоз, он уверенно  вел  нас
по  кривым  переулкам  к  древнему  храму,   тоже   некогда   посвЯщенному
какому-нибудь Языческому ложному богу.  Ќа  маленькой  площади  росли  три
огромных  дуба.  ‚озможно,  что  здесь  некогда  была  палестра,  судЯ  по
выщербленным непогодою мраморным скамьЯм.
   - ‚от мы и у цели нашего пути, - показал ”отин  на  мраморную  плиту  у
стены храма.
   Њы  склонились  над  нею,  и  ‹еонтий  стал  разбирать   надпись,   уже
пострадавшую от времени. Ћн читал ее вслух,  и  даже  в  его  произношении
слова наполнили воздух аттической музыкой.
   - "ЉлЯнусь ‡евсом, ‘олнцем, „евою, всеми олимпийскими богами,  богинЯми
и героЯми, кои владеют городом, страною и укреплениЯми..."
   Ћн остановилсЯ.
   - ‚ чем дело? - спросил Я, тоже почтительно склонЯсь к плите, хотЯ  она
была свидетельницей иных времен, когда люди еще не знали истинного бога.
   - ‡десь запачкано голубиным пометом, - объЯснил ‹еонтий.
   Џотом он стал читать:
   -  "ЉлЯнусь,  что  буду  единодушен  со  всеми  гражданами   в   защите
благосостоЯниЯ и свободы города и не предам •ерсонес, ни  Љиркинитиды,  ни
Џрекрасную гавань, ни другие укрепленные места, коими  владеют  херсониты,
ни варварам, ни эллинам, но буду охранЯть все это длЯ народа херсонитов  и
не нарушу демократии..."
   ‹еонтий опЯть умолк.
   - ЌельзЯ сказать, что современные нам херсониты достойны своих предков,
- рассмеЯлсЯ он.
   ”отин благоразумно поЯснил:
   - ЊенЯютсЯ времена, и вместе с ними изменЯютсЯ обстоЯтельства.
   Ћднако видно было, что клЯтва мало интересовала моих спутников.  џ  сам
дочитал ее текст:
   - "€ не передам на словах ничего тайного ни  эллину,  ни  варвару,  что
может принести ущерб нашему городу, и никакого дара не дам и не  приму  ко
вреду его граждан, и хлеба, вывозного с равнины, не буду продавать  нигде,
кроме как в •ерсонесе..."
   ”отин вдруг заторопилсЯ и покинул нас, может быть  из  бережливости  не
желаЯ пригласить в свой дом чужих людей и потратитьсЯ на угощение, хотЯ мы
и были в этом городе представителЯми самого василевса,  или  действительно
будучи по горло занЯт  мытными  делами,  и  мы  пошли  прочь.  ‹еонтий  по
обыкновению зевал, устав от бани  и  прогулки,  и  по  дворцовой  привычке
прикрывал рот рукою. Ђ Я испытывал почему-то печаль, вспоминаЯ только  что
прочитанные  слова  на  камне,  и  на  некоторое  времЯ   даже   забыл   о
действительности. ‘читаю,  что  Я  истинный  христианин.  џ  соблюдаю  все
церковные правила. Ќо странно -  каждый  раз,  когда  Я  читаю  Языческого
философа, или смотрю на мрамор статуи, или просто  касаюсь  рукой  древних
камней, мне почему-то становитсЯ грустно, и точно какаЯ-то  зарЯ  начинает
тогда мерцать мне во мраке. Ѓоюсь, что такие  мысли  греховны  и  их  надо
всЯчески избегать...
   ЌачинаЯ со следующего днЯ, мы стали готовитьсЯ к  отплытию  в  обратный
путь. ‚ порту воины грузили на корабль, под наблюдением ЉсифиЯ, баранов  и
хлебы, а мы с ‹еонтием, без слуг и без телохранителей, бродили по-прежнему
по улицам, и люди видели наше унижение.  ‚ыход  в  море  был  назначен  на
полночь, чтобы использовать благоприЯтный ветер, неизменно начинающий дуть
в этот час в сторону морЯ, поэтому у нас еще было достаточно  времени  длЯ
прогулок.
   Ќа базаре толпились херсониты. ЊирнаЯ жизнь понемногу вступала  в  свои
права. “же кое-где открылись лавки, в которых  руссы  покупали  материи  и
женские украшениЯ, и торговец показывал им цену вещи на пальцах.
   €ногда до нас долетали обрывки разговоров.  Ќа  главной  улице  города,
котораЯ называетсЯ Ђракса и вдоль которой с одной  стороны  шел  водосток,
некий житель говорил слушателю, указываЯ на нас перстом:
   - Џосланцы василевса. ‚ порту стоит ромейский корабль.  Ђ  прочие  -  в
гавани ‘имволов...
   Ћднажды из толпы нам крикнули:
   - Џредали нас варварам!
   ‚ группе людей, сидевших на ступеньках храма в ожидании, когда  откроют
его длЯ богослужениЯ, шел оживленный спор.
   - Љаган  руссов  принЯл  крещение  от  латынЯн,  -  утверждал  один  из
споривших, - поэтому папа и присылает посольство из ђима.
   - Ќе от латынЯн, а из рук нашего епископа Џавла, что сопровождал варЯга
Ћлафа в Љиев. ќто мне доподлинно известно.
   - Ђ Я  говорю,  -  вмешалсЯ  третий,  -  что  его  крестили  болгарские
пресвитеры.
   - Ќе болгарские, а русские!
   Њы торопились, времени у нас было мало, и нам так и не удалось  узнать,
на чем порешили спорившие. ЊенЯ мучила жажда, и Я решил попросить  воды  в
первом же доме.
   Ќа улице стоЯла тишина, потому что всЯ хозЯйственнаЯ  жизнь  происходит
на внутренних дворах, куда надо пройти узким  переулком.  Љогда  мы  вошли
через низкую дверь во дворик, мы увидели  дом,  каких  сотни  и  тысЯчи  в
•ерсонесе: он был в два жильЯ, к нему теснились пристройки,  и  под  сенью
орехового  дерева  три  курицы  искали  пищи   под   строгим   наблюдением
черно-зеленого петуха с красным гребнем. ‚ углу молодаЯ девушка сидела  на
корточках и молола на ручных  жерновах  пшеницу,  наполнЯЯ  воздух  теплым
мучным запахом. Ћколо нее был врыт в землю глинЯный пифос,  где  хранилось
зерно. „верь в кладовку была открыта и позволЯла видеть амфоры с  вином  и
маслом. ’ут же была сложеннаЯ из кирпичей печь  длЯ  выпеканиЯ  хлеба.  Ќа
стене висела рыболовнаЯ снасть с каменными грузилами.
   ‚ дом вела каменнаЯ лестница, так как нижнее жилье  было  отведено  под
столЯрную мастерскую, судЯ по стружкам у широкой дери.
   џ приветствовал девицу, орудовавшую жерновами с таким прилежанием,  что
звЯкало ее ожерелье из серебрЯных монет. Ћна была, очевидно, служанкой или
дочерью хозЯина. Љогда Я  попросил  ее  дать  мне  напитьсЯ,  она  встала,
поправила рукой упавшие  на  лицо  волосы,  сверкнула  черными  глазами  и
сказала просто:
   - Џойдемте!
   Њы с ‹еонтием поднЯлись за  нею  по  наружной  лестнице  с  перилами  и
очутились в довольно низком и  скромном  помещении,  отличавшемсЯ  большой
опрЯтностью. ‘тены горницы были окрашены в розовый  цвет,  в  углу  висела
резнаЯ деревЯннаЯ икона с изображением трех ангелов под дубом Њамврийским,
а на полке была расставлена в порЯдке чисто  вымытаЯ  глинЯнаЯ  посуда,  в
которой обитатели дома принимали пищу. Ќа столе лежал каравай  хлеба.  Ќам
навстречу поднЯлсЯ благообразный  человек.  ЃелозубаЯ  служанка  объЯснила
ему, что мы просим напоить нас, и он  велел  ей  исполнить  наше  желание.
„евушка побежала и тотчас принесла в кувшине немного тепловатой воды, а  в
другом сосуде вино, и мы утолили жажду. —аша в форме древней  патеры,  без
ручки  и  ножки,  была  сделана  из  красноватого   стекла,   с   надписью
по-гречески: "Џей и живи!"
   ’рубы акведука уже починили, и в городе снова было  изобилие  воды,  но
наученные горьким опытом люди берегли ее, и служанка снова вылила  остаток
питьЯ из кувшина в амфору.
   - Џочему вы не отразили скифов и не дождались помощи от нас? -  спросил
Я.
   —еловек погладил степенно бороду.
   - …сли бы варвары не разрушили акведук, мы не пустили  бы  Язычников  в
город.
   џвилась из другой горницы старуха с палкой в руке и  прибавила,  шамкаЯ
беззубым ртом:
   - ’ри днЯ мы употреблЯли в пищу только соленую рыбу, а воды не было уже
ни капли. Ќечем было омочить Язык. †или как в аду... Ђ теперь что будет  с
нами?
   - Љакие настали времена! - сокрушалсЯ старик. - Ќе  знаешь,  будешь  ли
дышать завтра земным воздухом...
   џ поблагодарил еще раз  за  воду,  пожелал  людЯм  благополучиЯ,  и  мы
покинули этот гостеприимный дом и спустились в порт.  „ромон  все  так  же
торжественно стоЯл в заветрии, ожидаЯ нашего возвращениЯ.
   Ќа  другой  день  к  вечеру  на  корабль   Явились   †адберн,   молодой
военачальник по имени ‚сеслав и еще  два  знатных  русса,  чтобы  плыть  в
Љонстантинополь. ‚ладимир поручил этим людЯм отвезти послание василевсам.
   Ќад Џонтом ќвксинским садилось солнце, прекрасное, как в четвертый день
творениЯ. Џаруса медленно всползали на мачты. Љорабли один за другим вышли
из  гавани  ‘имволов.  ЏользуЯсь  благоприЯтным  ветром,  мы   отплыли   к
василевсу. ‡нала ли Ђнна, вышиваЯ в тишине гинекеЯ воздух  длЯ  церковного
потира или читаЯ стихи €оанна ѓеометра, что участь ее уже была  решена?  Ђ
мне хотелось броситьсЯ в море, на съедение рыбам. Ќичто не радовало менЯ в
тот день - ни солнце,  ни  возвращение  в  город  ромеев,  ни  предстоЯщаЯ
встреча  с  „имитрием  Ђнгелом.  ‘  тЯжестью  на  сердце  Я  жил  в   этом
несовершенном мире, который сгорит когда-нибудь в мгновение  ока  за  свои
грехи.


   Њы  совершили  обратный  путь  без   событий,   достойных   упоминаниЯ,
благоразумно  не  удалЯЯсь  от  берегов  и  не  терЯЯ  землю  из  виду,  и
благополучно прибыли в Љонстантинополь.
   Џервой новостью, котораЯ поразила нас, было известие о гибели хранителЯ
печати ‚асилиЯ. Њы узнали, что всемогущий евнух, державший в  своих  руках
все  нити  управлениЯ,  чем-то  разгневал  благочестивого  и  без  всЯкого
судебного рассмотрениЯ был смещен,  сослан  в  отдаленный  монастырь,  где
вскорости и умер, не выдержав свалившихсЯ на него несчастий. „ом  его  был
разграблен городской чернью, а огромные имениЯ взЯты в пользу государства.
‚сего нескольких дней было достаточно,  чтобы  погибло  такое  могущество!
‘овершив  то,  что  ему  положено  было  совершить,  и  пройдЯ  на   земле
назначенное времЯ, евнух покинул этот мир,  в  котором  столько  людей  он
сделал несчастными.
   Ћдним из первых, кого Я встретил по возвращении в город,  был  „имитрий
Ђнгел. Ћн принадлежал к богатой и знатной  семье.  Ѓрат  его  был  некогда
доместиком схол, другой брат  -  стратигом  ЋпсикиЯ.  Ђ  он  уклонЯлсЯ  от
служениЯ во дворце или на поле битвы и проводил времЯ  в  ничегонеделании,
посвЯщаЯ свои дни чертежам трудноосуществимых храмов, крепостей и дворцов.
’еперь он носилсЯ с мыслью построить церковь, еще  более  прекрасную,  чем
Ќеа, удивлЯющую мир совершенством своих линий.  ‘отрЯсаЯсь  от  кашлЯ,  он
говорил мне:
   - Џонимаешь, мой друг! Ћбширный, наполненный воздухом атриум, в котором
шумЯт фонтаны. Ћчень  много  воды.  ‚ода  струитсЯ  из  бронзовых  львиных
пастей, из клювов  павлинов,  из  труб,  из  тюльпанов  и  лилий.  Љолонны
окружают атриум мраморным лесом... Љупол... ах, если  бы  ты  знал,  какой
легчайший купол Я вычертил длЯ этой церкви! Ђ на сводах ее, среди пальм  и
пасущихсЯ на лужайках агнцев, рано утром, на фоне золотых небес и  розовой
зари, василевс поклонЯетсЯ •ристу,  симметрично  окруженный  епископами  и
патрикиЯми...
   - Џрекрасно, - отвечал Я рассеЯнно.
   - Ћ, это будет лучше, чем базилика свЯтого ‹уки, которую  мы  построили
недавно в ”окиде! Џрирода богата, но в ней много случайного. Ќадо  собрать
все единичные положениЯ  листьев,  чтобы  создать  одно,  составленное  из
многих, совершенное, созданное дуновением умозрительного ветерка. ‹истьЯми
такого аканта Я украшу капители атриума. Ќадо, чтобы душа  чувствовала  не
движение грубого земного ветра, а дыхание небесного €ерусалима...
   ‚ другое времЯ Я слушал бы его с удовольствием, но теперь  мой  ум  был
полон забот и огорчений.
   - Ќадо, чтобы каменные стены покрылись лужайками райских цветов,  чтобы
они заполнили скучное пространство кирпичной кладки...
   Њне было не до цветов. Њолодой русский военачальник ‚сеслав, которого Я
привез из •ерсонеса, был поручен моим заботам. ђуссы с нетерпением  ждали,
когда им будет позволено видеть василевсов.
   Џрием послов состоЯлсЯ по традиции  в  Њагнаврской  зале.  ђади  такого
случаЯ возлюбленный брат василевса даже покинул долину ‹икоса,  где  в  те
дни начиналсЯ  сбор  винограда,  что  давало  ему  возможность  любоватьсЯ
смуглыми прелестЯми поселЯнок, срезавших пурпурные гроздьЯ.
   Ѓольшой дворец гудел, как улей.  џ  доставил  туда  в  указанное  времЯ
русских посланцев, и, задираЯ  головы  к  золотому  потолку  залы,  они  с
удивлением осматривали в Џантеоне пышные мозаики побед. ‚ свою  очередь  и
руссы  привлекали  к  себе  всеобщее  внимание,  так  как  людЯм  хотелось
взглЯнуть на покорителей •ерсонеса.
   џвилсЯ препозит, ведавший приемом послов.  Џодъемные  механизмы  тронов
были  заблаговременно  проверены,  обильно  смазаны   маслом,   чтобы   по
возможности  не  скрипели.  Њагнаврскую  залу  по   обыкновению   украсили
паникадилами, коврами и  хоругвиЯми.  “же  курились  кадильницы,  наполнЯЯ
запахом благовоний залы и смежные помещениЯ.
   ‚арвары с удовольствием помылись в  термах,  потому  что  руссы  весьма
опрЯтны. ‚последствии Я узнал, что у них в Ќовгороде, Џлескове,  ‹адоге  и
других северных городах большое количество бревенчатых бань, где в облаках
горЯчего пара они имеют обыкновение бить себЯ  березовыми  ветвЯми,  чтобы
усилить выделение пота.
   Њы подвели руссов к двери в тронную залу  и  еще  раз  напомнили  им  о
троекратном земном поклонении, без которого не могло состоЯтьсЯ  торжество
приема. Ђдмиссионалий, придворный  чин,  на  обЯзанности  которого  лежало
вводить послов, не скрываЯ своего удовольствиЯ, что  принимает  участие  в
таком важном событии, отворил дверь и ввел руссов в зал.  Ќо  от  зрелища,
которое должно было несколько мгновений спустЯ  представитьсЯ  их  глазам,
скифов еще отделЯла пурпуроваЯ завеса. Ћна медленно стала раздвигатьсЯ,  и
тогда они увидели василевсов, сидЯщих на низких золотых  тронах.  ‡аиграли
органы. ’акой музыки никогда не слышали грубые варварские уши.
   Џеред тронами стоЯло позолоченное дерево,  на  ветвЯх  которого  сидели
птицы, сделанные из чистого золота и серебра, - павлины, соловьи, голуби и
орлы.  Ќезримый  механизм  был   приведен   в   действие.   Џтицы   запели
механическими  голосами:  трещал  заводной   соловей,   кричали   павлины,
ворковали голуби, клекотали орлы. Ћколо  трона  ожили  два  золотых  льва.
‘прЯтанные в их телах  пружины  и  мехи  работали  без  заминки.  †ивотные
раскрывали страшные пасти, рычали, высовывали Языки, били  себЯ  хвостами.
Џослы стоЯли растерЯнные, позабыв о всех наставлениЯх. Ћднако Я видел, что
все это не устрашает их, а только кажетсЯ любопытным.
   - Џадайте! Џадайте ниц! - шептал Я.
   Ќо они стоЯли, а в это времЯ механизмы уже поднЯли на некоторую  высоту
подвешенные на цепЯх троны.
   џ знал, что за стеной люди с  огромным  напрЯжением  вращают  скрипучее
колесо, приводЯщее в движение механизмы. ќто  напоминало  представление  в
театре.  џ  наблюдал  за  руссами,  так  как  мне  хотелось  знать,  какое
впечатление производит на них это зрелище. ђуссы молча стоЯли.
   Џотом Я расспрашивал их. Ћни говорили, что больше всего им  понравилась
музыка.
   - Ђ троны и рычащие львы? - спросил Я.
   Ћни сказали:
   - ђазве мы дети?
   Ќовый возглас препозита  и  новое  возвышение  тронов.  Џосле  третьего
возгласа послы с удивлением увидели, что василевсы уже вознеслись, как  на
небеса, под самые  своды  залы,  витали  там  в  клубах  фимиамного  дыма.
‘тратиги,   доместики,   патрикии,   евнухи   смотрели    на    пораженных
необыкновенным  зрелищем  варваров.  ‚  глубине  залы   блистали   оружием
протекторы и драконарии. Ћрганы ревели во всю силу  гидравлических  мехов.
”имиам туманил зрение.
   Ќаконец музыка умолкла. Џослы все так же молча озирались по сторонам.
   Ќикаких земных метаний! Њы с  магистром  ‹еонтием  растерЯнно  смотрели
друг на друга. –еремониал был нарушен. ‹еонтий мне шепнул:
   - Ђ Ћльга? ђазве она не кивнула едва головой  на  приветствие  августы?
Ќевежи!
   Џрепозит,   обернув   руку   полой   хламиды,   произнес   традиционное
приветствие:
   - Ѓлагочестивые василевсы ‚асилий  и  Љонстантин  выражают  радость  по
поводу  благополучного  прибытиЯ  послов  их  любимого  брата  во   •ристе
‚ладимира в сей город...
   џ перевел  приветствие.  ‚асилевсы  сидели  на  тронах,  как  изваЯниЯ.
‚асилий был Явно недоволен. ‚ глазах Љонстантина мелькал  лукавый  огонек.
…му было смешно. Ќо уже клубы фимиамного дыма скрывали от взоров  смертных
лица боголюбивых государей...
   ЋбстоЯтельства торопили нас.  ‘удьбы  ромеев  висели  на  волоске.  Љак
хрустальный шар, вращалсЯ в руке ромейского  автократора  мир,  порученный
его заботам. Ќо судьбе было угодно, чтобы именно Я  отвез  Ђнну  варварам,
своими собственными руками вручил жестокому волку наше лучшее сокровище.
   Ќикогда не забуду того черного в моей жизни днЯ, когда был назначен час
отплытиЯ в ’аврику. Љак убивалась Ђнна, покидаЯ гинекей, осыпаЯ  поцелуЯми
близких! ‡ачем в ней расцвела  нежным  цветком  смуглаЯ  красота  ”еофано!
‡ачем мы не уберегли ее! Ќо спросите сердце и разум: что было делать  нам,
прогневавшим господа? Ќа „унае снова  поднимались  мизЯне  и  готовы  были
вторгнутьсЯ  в  пределы  фракийской  фемы.  ‚  Ђзии  положение  оставалось
катастрофическим,  и  мЯтежники  могли  каждый  день  получить  помощь  от
безбожных агарЯн.
   Њне рассказывали, что Ђнна плакала, заламываЯ руки:
   - ‹учше бы мне умереть, чем ехать в ‘кифию!
   Љонстантин обнимал ее и плакал вместе с нею. ‚асилий  в  гневе  теребил
бороду. Џо его суровому лицу тоже катились  слезы,  слезы  сурового  мужа,
редкие и драгоценные, как алмазы.
   Љонстантин рыдал:
   - Џрощай, сестра! Љак в гроб Я кладу твою красоту! „а не  погубит  тебЯ
гиперборейский климат!
   ‚ третий  раз  за  короткое  времЯ  Я  отправлЯлсЯ  в  далекое  морское
путешествие. ‘нова поднимал  парус  старый  корабль,  выдержавший  столько
бурь, снова поплыли мимо нас голубоватые берега.
   ‡а несколько дней до отплытиЯ Я беседовал с  василевсом  во  внутренних
покоЯх. Ћн сказал:
   - ’ы пересекал Џонт по звездам небесным.  Ќо  теперь  ты  пойдешь  мимо
Њесемврии, вдоль мизийских берегов, как обычно плавают ромейские  корабли.
ЌельзЯ испытывать провидение.
   - ‚се будет, как повелит твоЯ свЯтость.
   - ‚озьми лучший корабль, которому Я мог бы  доверить  такое  поручение.
Џроверь внимательно снасти и паруса и выбери самых опытных  корабельщиков,
на рвение которых ты можешь положитьсЯ. ђассчитай все  заранее,  чтобы  не
было неприЯтных неожиданностей. Ќе упускай из  виду  никакой  случайности.
‚се должно быть предусмотрено.
   џ стоЯл перед ним, опустив глаза.
   - Љакой дромон ты выбираешь длЯ Џорфирогениты?
   - Џозволь мне взЯть "„венадцать апостолов". ќто крепкий корабль, хорошо
слушающийсЯ рулЯ и легко выдерживающий качку во времЯ бури. Џутешествие  в
это времЯ года сопрЯжено с опасностЯми.  Ќо  на  нем  Џорфирогените  будет
спокойно.
   ‚асилий развернул пергамен и  стал  просматривать  корабельные  списки.
‘косив глаза, Я увидел столбик названий:
   "„венадцать апостолов"
   "†езл Ђарона"
   "Џобедоносец ђомейский"
   "‘в.„имитрий ‚оин"
   "”еодосии ‚еликий"
   "„ракон"
   "‘вЯтой €ов"...
   Ћбмакнув тростник в золотую чернильницу (военнаЯ добыча, напоминание  о
победе под Ђнтиохией), василевс с искаженным  лицом  вычеркнул  из  списка
"†езл Ђарона",  уничтоженный  пожаром  у  берегов  ’аврики.  —ернила  были
пурпурного цвета.
   ‡а несколько месЯцев ‚асилий постарел на десЯть лет. ‚ его русой бороде
поЯвились в большом количестве седые волоски. ѓлаза  василевса  покраснели
от бессонных ночей, веки опухли.
   - Џусть два других кораблЯ сопровождают Џорфирогениту до конца пути,  -
прибавил ‚асилий.
   ’еперь три кораблЯ шли, не упускаЯ из виду берег. †ертва вечернЯЯ, Ђнна
плыла навстречу своей печальной судьбе.
   ‘ нею был магистр ‹еонтий  •рисокефал,  не  в  первый  раз  выполнЯвший
ответственные поручениЯ василевсов, и другой магистр, „ионисий ‘подион,  а
также  доместик  …всевий  Њаврокатакалон,  митрополит  Ђнтиохийский  ”ома,
пресвитеры, и евнухи, и прислужницы. Ћни берегли  сестру  василевсов,  как
драгоценную жемчужину. …внухи и дворцовые женщины (некоторые из  них  были
лоратные патрикианки)  укутывали  ее  в  шерстЯные  одежды,  оберегали  от
непогоды и морского ветра, прЯтали от  посторонних  глаз.  Ќо  корабль  не
гинекей. џ видел иногда по утрам, как Ђнна стоЯла на помосте с  кем-нибудь
из своих женщин и смотрела  на  море.  џ  видел,  как  слезы  туманили  ее
божественное зрение. Љогда Я думал, что скоро руки варвара  будут  ласкать
эту смугловатую красоту, мое сердце сжималось от горЯ и ревности.
   €ногда поднималсЯ на верхний помост боЯзливый  …всевий  Њаврокатакалон.
ђаскрыв, как некаЯ огромнаЯ рыба, рот, он озиралсЯ со страхом по сторонам,
не очень, должно быть,  доверЯЯ  прочности  кораблЯ.  ‚етер  развевал  его
пышную бороду, величием которой он так гордилсЯ на  собраниЯх.  Ќо  теперь
ему было не до бороды. †алкими устами он шептал:
   - Џогибнем мы, как фараон с колесницами, в пучинах...
   Љак ничтожна  человеческаЯ  душа,  когда  она  не  обуреваема  великими
страстЯми! ЉакаЯ забота этому человеку до прекрасного! Љак свиньЯм,  таким
нужны не страшные небесные громы, не  бури,  а  спокойное  житие,  корыто,
теплаЯ постель. Ќе героическаЯ  стихиЯ  морей,  а  грЯзнаЯ  лужа...  Љаким
грузом висЯт  эти  люди  на  рвущейсЯ  к  небесам  душе.  Ћни  -  плевелы,
засорЯющие  поле  с  пшеницей  господа,  сорные  травы,   достойные   быть
вверженными в печь. Ћни не холодны и не горЯчи и не способны ни  на  какое
прекрасное дело.
   Љолесниц фараоновых и коней  не  было.  ‡ато  на  корме,  в  деревЯнной
загородке, находились бараны,  предназначенные  в  пищу  корабельщикам  во
времЯ долгого пути. Љаждый день приходил к ним с ножом  кухарь,  зверского
вида человек с ладанками и крестиками на волосатой груди, и  резал  одного
барана. Ћстальные покорно ждали своей очереди, пожираЯ припасенные длЯ них
сухие травы, не беспокоЯсь о завтрашнем дне. „лЯ них  не  было  в  мировом
порЯдке ни вечной жизни,  ни  славы,  кроме  славы  наполнить  пищей  наши
желудки. ‡ато не дано им и  страданий,  которые  испытывает  человек.  —ем
возвышеннее стремлениЯ человека, тем больше суждено ему вкусить печали.
   Ћднажды  Џорфирогенита  стоЯла  на  помосте  кораблЯ  и   смотрела   на
взволнованное море. Љорабль покачивалсЯ на волнах, и снасти  скрипели.  Њы
уже повернули от мизийских берегов на  восток  и  находились  недалеко  от
’аврики... ‘о всех сторон  окружала  нас  морскаЯ  стихиЯ,  только  слева,
вдали, виден был берег. Љроме Ђнны, никого на помосте не было. Ќасытившись
бараниной,  люди  отдыхали  внизу.  Љормчие  стоЯли  на  кормовых  веслах,
направлЯЯ ход  кораблЯ,  да  сторожевой  корабельщик  высоко,  в  мачтовой
кошнице, пел псалом, чтобы не уснуть под мерное  качание  кораблЯ.  Џаруса
прекрасно наполнились морским ветром. Љорабельщик пел:

   Ѓлажен муж, не идущий на совет нечестивых...

   „алеко позади, в мглистом тумане, шли  другие  два  кораблЯ:  "”еодосии
‚еликий" и "Џобедоносец ђомейский".
   ѓлаза Ђнны были печальны. Ћт слез и бессонных ночей  их  красота  стала
еще страшнее. Ћни были огромны, эти никогда не мигающие глаза.  Ѓрови  над
ними взлетали еще выше, придаваЯ что-то нечеловеческое бледному  лицу.  Ќа
нем отражалось внутреннее страдание. ќто была не обыкновеннаЯ смертнаЯ,  а
дочь и сестра василевсов,  котораЯ  живет,  повинуЯсь  иным  законам,  чем
судьбы женщин в обычных домах.
   Ќа черных волосах, разделенных  пробором,  не  было  ни  покрывала,  ни
диадемы, ни простой нитки жемчуга. „а жемчуга ли  в  морском  путешествии?
ЏрижимаЯ руку к груди, а другой держась за веревочную  снасть,  в  зеленом
шелковом одеЯнии, которое развевалось от ветра, Ђнна не отрываЯсь смотрела
на море. Ќикого около нее в эту минуту не было. ЋпасаЯсь, что разум ее мог
помутитьсЯ от горЯ, Я приблизилсЯ.  ‚едь  за  бортом  колыхалась  страшнаЯ
стихиЯ.
   Џочему мой Язык  не  прилип  к  гортани?  Џочему  Я  не  удержал  своей
дерзости? Ќо, оглЯнувшись и видЯ, что никто не мог наблюдать за нами,  так
как от корабельщика в кошнице нас скрывал парус, кормчие были на корме,  а
гребцы под помостом, Я сказал:
   - Џорфирогенита!
   Ћна обернулась ко мне с удивлением.
   ќто было  страшнее,  чем  секиры  руссов  или  стрелы  болгар  на  поле
сражениЯ. џ чувствовал, что под моими ногами разверзаетсЯ бездна,  готоваЯ
поглотить менЯ, корабль, весь мир. џ понимал, что погибаю. Ќо  Я  уже  был
бессилен удержать свои чувства. ‚ эту минуту Я не  боЯлсЯ  ни  гибели,  ни
гнева автократора, ни вечных мучений. Ђнна поднЯла  на  менЯ  свои  глаза,
наполненные до краев изумлением.
   ‡адыхаЯсь от волнениЯ, Я стал говорить:
   - ѓоспожа! џ вижу твои слезы. џ слышу, как ты  плачешь  по  ночам.  Љак
пес, Я брожу около тебЯ, никому не доверЯЯ. •очешь, Я направлю  корабль  к
берегам €верии? џ опытный мореходец. Њы дойдем туда в три  днЯ.  Ќикто  не
догадаетсЯ ни о чем, пока мы  не  пристанем.  ’ам  ты  найдешь  безопасное
убежище. —то значат судьбы ромеев в сравнении с твоим счастьем?
   Ђнна смотрела на менЯ как на безумца.
   - —то ты говоришь?  -  прошептала  она  и  сжала  руки  на  груди,  как
мученица. - —то ты говоришь? Ћпомнись!
   - џ вижу слезы твои, госпожа, - упал Я на колени перед нею, - а  с  тех
пор, как Я тебЯ увидел, там, во дворце, в зале с малахитовыми колоннами, Я
ни о чем другом не могу думать, кроме тебЯ.
   - Љогда ты видел менЯ?
   - Џомнишь, ты бежала за котенком и смеЯлась?
   - ’еперь Я вспоминаю. ќто был ты?
   - ќто был Я.
   Ђнна улыбнулась горько, всматриваЯсь в даль, может быть в тот гремевший
гимнами день, когда она беззаботно резвилась в гинекее.
   - „а, теперь Я вспомнила. Џрипоминаю твое  лицо.  ‘колько  у  нас  было
разговоров по этому поводу.
   Ќе в силах сдержать своей  страсти,  Я  припал  к  ее  ногам,  покрываЯ
поцелуЯми жемчужные крестики обуви.  Ќо  в  это  времЯ  парус  заполоскал,
прилип к мачте, и  кормчие  стали  звать  корабельщиков,  чтобы  подтЯнуть
снасти.
   - ‚стань, встань! - ужаснулась она. - ’ы потерЯл разум...
   џ встал. ’еперь мне казалось, что  все  случившеесЯ  происходит  как  в
бреду. џ, простой смертный, волею случаЯ вознесенный до  званиЯ  патрикиЯ,
осмелилсЯ сказать такие слова сестре василевсов!  џ  уже  чувствовал,  как
расплавленный металл вливаетсЯ  в  мою  гортань,  сжигаЯ  внутренности.  ‚
голове мелькнуло: не пройдет и трех дней - и менЯ ослепЯт, забьют насмерть
плетьми или бросЯт в темницу и отлучат от церкви...
   ѓрудь Ђнны вздымалась от сильного дыханиЯ. ‚етер играл  зеленым  шелком
ее длинной одежды.
   ‚ это мгновенье отворилась дверца камары, и оттуда  показалось  опухшее
от сна бабье лицо евнуха  ђомана,  бывшего  папиЯ,  а  теперь  куропалата,
которому василевс поручил свою возлюбленную сестру.  џ  услышал  пискливый
голосок:
   - ѓоспожа! ‘олнце приближаетсЯ к закату. Ћпасаюсь, что морскаЯ  сырость
может повредить твоему здоровью. ‚немли твоему рабу и спустись вниз!
   ‡а евнухом прибежали прислужницы. Ћдна из них  держала  в  руках  белый
шерстЯной плащ. Ћна накинула его на плечи госпожи, и Ђнна, прижимаЯ плащ у
шеи тонкими пальцами, удалилась,  а  ветер  раздувал  белое  одеЯние,  как
крыльЯ голубЯ. Ћна была спасительницей государства ромеев,  и  красота  ее
оказалась сильнее нашего оружиЯ и даже греческого огнЯ.
   Љорабельщик пел псалом:

   ЋхранЯет господь путь праведных,
   € путь нечестивых погибнет...

   ѓолос у него был пронзительный и  мерзкий,  но  пел  он  с  увлечением,
вполне довольный своими музыкальными способностЯми.
   Ђнна спустилась по ступенькам в темное чрево кораблЯ.  ЏотираЯ  руки  и
позевываЯ, евнух подошел и с подозрением посмотрел мне в глаза.
   -  —то  случилось,   патрикий   €раклий?   ’ы,   кажетсЯ,   говорил   с
Џорфирогенитой? Ћ чем же вы беседовали, хотел бы Я знать?
   - ’ы ошибаешьсЯ, достопочтенный, - оправдывалсЯ Я и отстранЯл  от  себЯ
руками воздух.
   - Ђ вот мы сейчас узнаем. ќй, любезный, -  крикнул  он  корабельщику  в
кошнице, - спустись-ка к нам с твоих небесных высот!
   Љорабельщик прекратил  пение,  приставил  ладонь  к  уху,  чтобы  лучше
слышать. …внух показал ему знаками, что надо спуститьсЯ на  помост.  Љогда
тот сполз с мачты, ђоман спросил:
   - ’ы ведь видел, как патрикий разговаривал с Џорфирогенитой?
   Љорабельщик замотал головой. ќто  был  человек  с  нелепой  бородой,  с
копной нечесаных  волос,  лопоухий.  ‚ероЯтно,  он  опасалсЯ  впутатьсЯ  в
опасную историю и предпочитал все отрицать. ђоман махнул рукой, не надеЯсь
узнать что-либо от этого не сильного разумом человека.  Љорабельщик  снова
полез на мачту. Њгновение спустЯ опЯть послышалсЯ его мерзкий голос...
   - —то за сладкоголосый соловей! - не выдержал евнух.
   џ пошел к кормчим,  делаЯ  вид,  что  мне  надо  проверить  направление
корабельного пути. Ќесколько корабельщиков лежали у кормовой башни и  вели
разговор. Ћдин из них, с отрубленными в сарацинском плену ушами,  над  чем
всегда потешались его товарищи, рассказывал:
   - ‚зЯли сарацины город. Џленили всех ромеев и решили  их  оскопить.  Ќо
городские женщины возмутились. ЏриходЯт к сарацинскому  эмиру  и  говорЯт:
"ђазве ты воюешь с женщинами?" - "Ќет, говорит, мы не воюем с  женщинами".
- "’ак за что же ты хочешь наказать нас?"
   Ћт хохота приЯтели хватались за животы.
   Ќа девЯтый день путешествиЯ мы приблизились к берегам ѓотских Љлиматов.
Љогда сторожевой корабельщик увидел из кошницы башни  •ерсонеса,  Я  велел
украсить корабли пурпуром и  вывесить  хоругвь  с  изображением  пречистой
девы, хранившей нас среди опасностей.  ‚се  поднЯлись  наверх.  “тро  было
свежее, но солнечное, радостное. ‚етер нес  корабли  в  мЯгких  и  упругих
объЯтиЯх к •ерсонесу.
   Ѓерег приближалсЯ с каждым мгновением. ‘тадиЯ  за  стадией  уменьшалось
пространство между кораблЯми и землей.
   - ‚от и миновали страшный Џонт! - радовалсЯ …всевий Њаврокатакалон.
   - ‘лава €исусу •ристу во веки веков! -  поддержал  его  митрополит,  ни
разу не поднЯвшийсЯ на помост, проболевший все путешествие.
   - € ныне, и присно... - перекрестилсЯ …всевий.
   “же можно было отчетливо рассмотреть  городские  башни,  вход  в  порт,
белые ступени спускающейсЯ к морю лестницы, запруженной народом. ‘  каждым
мгновением все выше и выше вырастали перед нами  башни.  Ќаконец  мы  тихо
прошли мимо их каменного величиЯ. Љормчие с искаженными лицами налегали на
кормила. Џаруса падали с мачт... ‚есла замерли...
   ‘ волнением мы смотрели на город. ’олпы народа ждали  нашего  прибытиЯ.
‘олнце блистало на крестах хоругвей,  на  серебрЯных  украшениЯх  огромной
иконы, покачивающейсЯ над морем человеческих голов, на  золотых  стихарЯх.
Ђнна стоЯла на корабельном помосте, в клубах фимиамного  дыма,  окруженнаЯ
магистрами, патрикиЯми и пресвитерами, ведомаЯ на заклание,  оплаканнаЯ  и
отпетаЯ. †емчужные нити свешивались с ее диадемы, колыхались у обезумевших
глаз. ‹ицо Ђнны было нарумЯнено, и это особенно подчеркивало ее бледность.
ѓлаза, глубокие и никогда не мигающие, уставились в небеса. ‘мываЯ румЯна,
по щеке катилась слеза. ‚ этот час она была подобна  какому-то  Языческому
божеству. Ђ на берегу хоры пели: "ѓрЯди, голубица..."
   Ѓородатые и светлоусые воины, в остроконечных шлемах,  но  без  оружиЯ,
стоЯли бесконечными рЯдами. ‚ладимир ждал свою невесту,  прекрасную  дщерь
василевса,  совершившую  ради  него  длительное  и  опасное   путешествие.
Ћкруженный херсонитами, он как бы простирал к кораблю руки. ‘ его  широких
плеч тЯжелой парчой свисала хламида, и драгоценные камни  переливались  на
аграфе. Ќа голове сиЯла золотаЯ диадема, положеннаЯ ему по сану кесарЯ.  €
вот новаЯ €фигениЯ, превозмогаЯ слезы, едва-едва  коснулась  похолодевшими
устами румЯной щеки варвара, еще вчера  приносившего  человеческие  жертвы
русскому  ‡евсу,  а  ныне  собиравшегосЯ  приЯть  вместе  с  этим  цветком
императорских гинекеев царство небесное и, может быть, апостольскую славу.
   ‚олосы зашевелились у менЯ на голове, когда Я увидел на  ногах  варвара
пурпурную обувь, какой не подобает  носить,  кроме  автократора  ромеев  и
повелителЯ Џерсии, ни одному человеку на земле. џ не знал,  в  чем  горшее
унижение длЯ ромеев: в том ли, что мы  отдавали  ему  ЃагрЯнородную  дщерь
василевсов, или в этих пурпурных кампагиЯх?
   ‚округ смотрели на нас любопытные голубые  и  серые  варварские  глаза.
‹еонтий, всхлипываЯ, шепнул мне:
   - Ќу что ж! “таим слезы  и  порадуемсЯ,  что  богохранимое  государство
ромеев вышло невредимым из таких испытаний...


   Љак в  тумане  ходил  Я  по  улицам  •ерсонеса  в  тот  день,  когда  с
триумфальной арки императора ”еодосиЯ варвары совлекли вервиЯми  бронзовую
квадригу  -  летЯщих  в  воздухе  коней  и  героЯ,  увенчанного   остриЯми
солнечного сиЯниЯ. ‘  необыкновенным  искусством  они  опустили  на  землю
огромную тЯжесть,  не  повредив  прекрасного  произведениЯ  художника.  Ќа
площади, отмахиваЯсь хвостами от насекомых, волы спокойно  ожидали,  когда
нужно будет тащить груз, как будто они стоЯли  не  на  агоре,  где  народу
оглашали новеллы ва