слабеет
с каждым днем, а госпожа любит  хорошо  переписанные  свитки.  Џоэтому  ты
будешь  делать  все,  что  он  тебе  укажет,   и   содержать   в   порЯдке
книгохранилище. Њесто это скромное, но  разве  не  назначил  Ђнтиох  своим
библиотекарем прославленного поэта …вфориона? Ќадеюсь, ты не будешь бегать
за молодыми рабынЯми, вместо того чтобы заниматьсЯ делом?
   џ проглотил слюну, набежавшую от волнениЯ или, может  быть,  от  обиды,
что со мной разговаривают подобным образом.
   ѓаннис взЯл в руку деревЯнный жезл, лежавший у голубой подушки,  и  три
раза ударил им о пол. ‚бежал молодой раб, у  которого  только  бедра  были
обмотаны куском красной материи. Ћн привычно простерсЯ ниц перед  евнухом.
‘копец приказал ему:
   - Џозови домоуправителЯ!
   џвилсЯ  довольно  тучный  человек   с   вкрадчивым   голосом,   имевший
обыкновение  поглаживать  руки,  как  бы  умываЯ  их.  ѓаннис  сказал  ему
несколько слов обо мне,  и  домоуправитель,  все  так  же  умываЯ  руки  и
кланЯЯсь, с таким видом смотрел на нового писца, точно  испытывал  ко  мне
необыкновенное расположение. Ќо когда он  вел  менЯ  в  книгохранилище,  Я
слышал, как этот хитрец пожаловалсЯ незнакомому  длЯ  менЯ  человеку,  как
потом выЯснилось - знаменитому философу ”илострату, которого мы  встретили
в одном из богатых покоев:
   - ‘транные вещи творЯтсЯ в нашем доме! Ѓиблиотеку доверЯют не  опытному
ритору, а мальчишке!
   € пожал плечами.
   ”илософ с полным равнодушием выслушал его слова и зевнул. џ же  отлично
понимал, что обЯзан переменой в своей судьбе  лишь  слепому  случаю,  хотЯ
Ђполлодор и учил менЯ, что на земле ничего не бывает случайного  и  всЯкое
Явление имеет свою причину. Ќо, может быть, думал  Я  в  те  минуты,  небо
хочет вознаградить менЯ за  испытанные  несчастьЯ  и  указывает  путь,  по
которому Я  должен  следовать,  чтобы  быть  счастливым  на  земле.  —тобы
преуспеть на других, земных поприщах, от человека требуетсЯ исключительный
ум, или красота, или огромнаЯ физическаЯ сила, и благополучие  человека  в
римском государстве покоитсЯ на лести и угождении богатым, а в  мире  книг
царит философическаЯ тишина.
   ’ак началась длЯ менЯ жизнь библиотечного переписчика и продолжалась до
тех пор, пока Я не встретил поэта  ‚ергилиана.  –елые  дни  Я  проводил  в
библиотеке, котораЯ представлЯла собою обширное помещение, где на  дубовых
полках  стоЯли  медные  сосуды  со  свитками,  покоились   написанные   на
пергаменте книги. Џодслеповатый Ћлимпиодор говорил о  них  с  нежностью  и
даже вынимал и показывал мне особенно редкие списки. Ќо так  как  на  моей
обЯзанности в этом доме  лежала  главным  образом  переписка  пришедших  в
ветхость свитков, то библиотекарь немедленно дал мне работу. „лЯ этой цели
Я  расположилсЯ  в  соседнем,  небольших  размеров  помещении,  где  стоЯл
наклонный  стол  и  на  полке  находились  под   рукой   все   необходимые
принадлежности длЯ писаниЯ. —ернильница была простаЯ и глинЯнаЯ, и до менЯ
за этим столом сидел, может быть, какой-нибудь скриба рабского  состоЯниЯ,
но обстоЯтельства тех  дней  не  позволЯли  мне  быть  разборчивым,  и  Я,
вздохнув при мысли о покинутом отеческом доме,  взЯл  в  руки  тростник  и
обмакнул его в чернила.  Ћтлично  помню,  что  первой  книгой,  которую  Я
переписал длЯ Њаммеи, были "Џисьма" –ицерона, и таким образом  Я  невольно
заглЯнул в жизнь этого замечательного человека и расширил свои познаниЯ  о
римском мире. ‚ообще мне ничего не  оставалось,  как  благодарить  судьбу,
давшую мне не  только  пристанище  в  богатом  доме,  полном  книг,  но  и
счастливый случай  познакомитьсЯ  с  таким  городом,  как  ЂнтиохиЯ,  и  в
свободные часы Я бродил по великолепным улицам и с удивлением  смотрел  на
прекрасные храмы и термы, на обилие воды в городских нимфеЯх, на женщин  с
нарумЯненными щеками и подведенными глазами, на юнцов с завитыми локонами,
на тысЯчи праздных людей в красивых одеждах. ЊенЯ толкали со всех  сторон,
обзывали глупцом или ротозеем, когда Я  мешал  спешившим  в  академию  или
театр. Ђ вернувшись в библиотечную тишину,  Я  снова  старательно  выводил
буквы или разглаживал пемзой папирус.
   ‚торой переписанной моей рукою книгой был нашумевший трактат ’ертулиана
"Ћ плаще". ђаботал Я с большой поспешностью, так  как  оригинал  надлежало
возвратить антиохийскому епископу, с которым  ЊаммеЯ,  хотЯ  и  не  будучи
христианкой, обменивалась книгами. ќтот христианский проповедник, властный
и образованный человек, иногда посещал нашу  госпожу,  и  мне  приходилось
слышать, как они говорили о •ристе, его  смерти  и  воскресении,  во  что,
видимо, совершенно верил епископ, но что вызывало легкую улыбку  на  устах
Њаммеи.
   Ћднажды ко мне ЯвилсЯ домоуправитель Ђлександр и объЯвил,  что  госпожа
требует  немедленно   принести   ей   книгу   ’ертулиана.   Ќевежественный
вольноотпущенник смешно перепутал имЯ автора, но  Я  догадалсЯ,  что  речь
идет о только что переписанном трактате "Ћ плаще", и, захватив оба списка,
отправилсЯ в таблинум, где обычно читала  книги  ЊаммеЯ.  Њне  нужно  было
пройти целый рЯд залов, уставленных  статуЯми  и  расписанных  сценами  из
жизни богов и мудрецов ќллады,  и,  переходЯ  из  одного  в  другой,  Я  с
бьющимсЯ сердцем думал о том, что увижу сейчас ту,  длЯ  которой  с  таким
старанием переписываю книги.
   ЊаммеЯ возлежала на узком ложе, подпираЯ рукой белокурую голову. “  нее
была искусно сделаннаЯ высокаЯ прическа,  глаза  напоминали  своим  цветом
темные фиалки, и нежные румЯна на щеках еще больше оттенЯли ее взлелеЯнную
под павлиньими опахалами красоту, но мне показалось, что во  взглЯде  этой
молодой женщины можно было прочитать печаль.
   ‚сЯ картина и сейчас стоит перед моими глазами.  ‹оже  на  позолоченных
ножках, голубаЯ обивка,  маленькие  ноги  Њаммеи,  обутые  в  башмачки  из
красной кожи... џ стоЯл со свитком в руках и не знал, как поступить с ним,
не решаЯсь заговорить. Ћднако  сидевший  возле  ложа  красивый  человек  с
подстриженной черной бородой и очень бледным лицом дружелюбно улыбнулсЯ.
   - ’ы принес книгу, юноша?
   Ќезнакомец взЯл свиток и передал его Њаммее. ’олько тогда она  заметила
менЯ. Џотом посмотрела на мою работу и усмехнулась.
   - Ђ ты в самом деле великий искусник в каллиграфии! ‚зглЯни, ‚ергилиан,
как отчетливо и красиво написаны эти буквы!
   ’от, кого оно назвала ‚ергилианом,  почтительно  склонилсЯ  над  ложем,
чтобы лучше видеть свиток, и покачал головой.
   - џ скажу ѓаннису, - промолвила ЊаммеЯ, - пусть  он  наградит  тебЯ  за
трудолюбие. Ђ теперь ты можешь идти.
   ‘ам не знаЯ почему, Я вздохнул и покинул этих счастливых  людей,  жизнь
которых полна красивых слов и мыслей, беззаботна, как полет мотыльков.


        8

   џ спустилсЯ в каморку, где проводил ночи, но в сумраке ее все еще видел
перед собой ћлию Њаммею, фиалковые глаза, красные башмачки, стройные  ноги
на голубом ложе, соблазнительно прикрытые привезенным  из  далекой  ‘ерики
[ЉитаЯ] черным шелком. Њне и в голову не могло прийти в ’омах, что на моем
жизненном пути будут подобные встречи.  Ћднако  ничего  странного  в  этом
нельзЯ видеть. ‹юди ошибочно привыкли рассматривать логическую свЯзь между
причиной и следствием  как  неизбежность  рока.  Ђ  между  тем  при  более
внимательном рассмотрении житейских обстоЯтельств приходишь к выводу,  что
во всем существует закономерность. —еловек, отправлЯющийсЯ в  путешествие,
должен  считатьсЯ  с  возможностью  подвергнутьсЯ   в   дороге   нападению
разбойников, а плавающий на корабле может испытать бурю, что  и  произошло
со мной. Ќо так как одно событие всегда цеплЯетсЯ за другое,  то  в  конце
концов Я очутилсЯ в  библиотеке  ћлии  Њаммеи  и  благодарЯ  этому  прочел
множество книг, какие никогда не попали бы мне  в  руки  в  нашем  скучном
городе, увидел целый рЯд знаменитых людей.
   џ часто вспоминал своего учителЯ. ЃлагодарЯ ему Я очутилсЯ в этом чужом
длЯ менЯ мире  не  бессмысленным  зевакой,  а  человеком,  который  привык
размышлЯть о том, что он видит перед своими  глазами...  Ќе  один  раз  на
своем соломенном ложе Я слышал его голос, долетавший издалека:
   - Ќа то, что совершаетсЯ в мире, боги не оказывают никакого влиЯниЯ,  и
даже их самих  выдумал  человек,  чтобы  объЯснить  какой-нибудь  причиной
ЯвлениЯ природы и страх перед неизвестностью.  Ќо  по  ту  сторону  смерти
ничего не ждет нас. ‘тикс или  ‹ета  -  только  красивые  символы,  и  все
исчезает в то самое мгновение,  когда  смертный  испустит  свой  последний
вздох. ‚ самом деле! —то такое душа? …сли она ЏсихеЯ и скитаетсЯ по  миру,
то почему же никто  никогда  не  встретил  ее  в  роще  или  у  источника?
‘хождение Џерсефоны в аид тоже  только  образ,  передающий  в  поэтической
форме круговращение времен года, умирание и воскресение зерна в земле. ќто
весьма заманчиво и длЯ сравнениЯ с  человеческой  жизнью.  “мереть,  чтобы
восстать длЯ иной, лучшей жизни! Ќо  уверЯю  тебЯ,  мой  юный  друг,  что,
покинув сей мир, мы уже никогда  не  увидим  солнца  и  даже  его  жалкого
подобиЯ в виде светильника.
   Њой неокрепший ум был потрЯсен красноречием учителЯ. Ћн заметил это  и,
положив мне руку на плечо, сказал:
   - Ќе отчаивайсЯ!
   - Ќо разве не печальна такаЯ жизнь? - спросил Я.
   - Џечальна и полна радости.
   - ‚ чем же ее смысл?
   -  ‚  том,  чтобы  каждый  день  подниматьсЯ  еще  на  одну  ступеньку,
приближаЯсь к истине.
   - —то такое истина? - опЯть спросил Я.
   Ќо тут в Ђполлодоре проснулсЯ софист, и он ответил с улыбкой:
   - €стина? Џравильное умозаключение из посылки.
   € Я как бы упал с небес.
   ’еперь, вспоминаЯ этот разговор и лицо ћлии Њаммеи, Я подумал, что было
бы скучно жить на земле без женской красоты.  ЊенЯ  уже  посещали  первые,
смутные предчувствиЯ любви.
   €ногда в библиотеку приходил  ”илострат.  Ћн  носил  хламиду  философа,
подчеркиваЯ этим независимость своих мыслей, но был великий чревоугодник и
мог написать за мзду любое сочинение, за или  против,  как  всЯкий  равно"
душный к истине человек.
   ЊенЯ могут упрекнуть, что Я злословлю и возвожу  напраслину  на  такого
прославленного ритора. ‘огласен, что нам  свойственно  ошибатьсЯ  в  своих
суждениЯх. Ћднако  повод  длЯ  таких  мыслей  дает  мне  книга  ”илострата
"†изнеописание ЂполлониЯ из ’ианы", в которой он писал о вещах, в какие не
может верить ни один здравомыслЯщий человек, - хотЯ бы об этих  заточенных
в бочку ветрах и других подобных нелепостЯх. Љроме того, ведь ни длЯ  кого
не тайна, что ”илострат написал  наделавшее  столько  шуму  во  всем  мире
сочинение по заказу ћлии „омны, желавшей создать примерный  образ  мужа  и
мудреца в противовес •ристу.
   ”илострат составлЯл длЯ Њаммеи письма, так как славилсЯ  своим  хорошим
стилем. €ногда он просил менЯ переписать длЯ него то  или  иное  послание,
найти в библиотеке нужную книгу. Ќо, просматриваЯ свиток, спрашивал порой:
   - Ђ не знаешь ли ты, друг, что сегоднЯ готовЯт на поварне?
   џ отвечал, как мог, а он комментировал сообщение о Яствах:
   - ЊЯсо дикой козы, мелко нарубленное,  хорошо  приправленное  перцем  и
запеченное в виноградных листьЯх? ќто весьма вкусно.
   ‚скоре Я снова увидел ‚ергилиана. …пископ посетил Њаммею  и  уходил  от
нее в расстроенных чувствах, очевидно не преуспев в своей проповеди,  хотЯ
мне неизвестно, о чем они с Њаммеей беседовали в тот день.  Ќо  Я  слышал,
как поэт, провожавший гостЯ, спросил его на лестнице, почему  христианские
писатели мало обращают вниманиЯ на красоту слога, пишут  грубым  Языком  и
употреблЯют даже площадные выражениЯ. Џроповедник нахмурилсЯ и ответил:
   - •ристианские писатели пишут не длЯ изощренных в  литературе,  но  длЯ
простых людей, которым нужна не форма, а утешительное содержание.
   ‚ергилиан поднЯл брови и, глЯдЯ в сторону, задумчиво произнес:
   - Ђх, так?
   Ћднажды Я писал под диктовку Њаммеи, волнуЯсь до крайности,  когда  она
протЯгивала руку, чтобы взЯть у менЯ  навощенную  табличку  и  просмотреть
написанное. Ќа ногтЯх у  нее  был  пурпур.  ќто  был  ответ  лаодикейскому
епископу по поводу его писаний, в которых он объЯснЯл  принцип  троичности
божества, чего Я никогда не мог постичь.
   џ был тогда молод и не очень искушен  в  философских  тонкостЯх,  да  и
теперь подобные высказываниЯ вызывают у менЯ  недоумение,  но  понЯл,  что
христиане  пользуютсЯ  не  только  в  Ђнтиохии,  но  и  во  всем   римском
государстве   большим   влиЯнием.   Њне   случалось   видеть    с    какой
самоуверенностью беседовал с Њаммеей епископ ”еофил: он держал  себЯ  так,
точно ему были известны все тайны мира.  ”илострат  сказал  мне,  что  это
богатый человек, прекрасно говорЯщий по-гречески. Ђ между  тем  Я  слышал,
что христиане вербуют своих приверженцев среди  беднЯков.  Ћб  этой  секте
вообще рассказывали небылицы всЯкого рода, вроде того, что они поклонЯютсЯ
богу с ослиной головой.
   Ќеоднократно Я видел у Њаммеи ‚ергилиана. џ уже знал, что этот  бледный
человек пишет стихи, Я даже прочел некоторые его произведениЯ,  и  у  менЯ
щемило сердце от печальных строк, в которых поэт описывает  расставание  с
миром и разлуку с  возлюбленной,  но  Я  обладал  хорошим  пищеварением  и
вергилиановскаЯ меланхолиЯ недолго владела мной.
   €ногда поэт шутил со мной:
   - Ђ ты все шуршишь библиотечными свитками, как мышь в норе?
   џ молча улыбалсЯ, не знаЯ,  как  говорить  с  таким  важным  человеком.
‚ергилиан брал нужную ему книгу и уходил. —аще всего  это  были  сочинениЯ
‘енеки.
   Ќо в доме Њаммеи Я встречал не только поэтов и философов, а  и  сильных
мира сего. ‡а ними мне приходилось наблюдать издали, в  дни  торжественных
празднеств, когда весь город наполнЯлсЯ шумом и песнЯми. ‚ своих руках эти
люди держали судьбы государства и одним движением бровей могли  бы  решить
участь нашей семьи, но мне и в голову не  приходило  обратитьсЯ  к  ним  с
таким прошением. Ћднажды, прЯчась за спины служителей,  Я  с  любопытством
следил,  как  по  мраморной  лестнице  нашего  дома  медленно   поднималсЯ
император Ђнтонин, прозванный солдатами Љаракаллой за свое  пристрастие  к
называвшемусЯ  так  германскому  плащу;  его  губы   были   искривлены   в
презрительной улыбке, он угрюмо смотрел прЯмо перед собой, точно  замышлЯЯ
еще одну жестокую казнь. Љороткие курчавые волосы  августа  и  низкий  лоб
выдавали его африканское  происхождение.  „ействительно,  предки  Ђнтонина
были родом из триполитанского  города  ‹ептиса  и,  по  рассказам  знающих
людей, не гнушались никакими средствами, чтобы добитьсЯ поставленной цели.
џ заметил, что у императора сильные челюсти, говорившие  об  упорстве,  но
цвет лица землистый, как у всех страдающих желудком.
   ‡а Ђнтонином, словно его тень, двигалсЯ в белоснежной тоге,  с  золотым
мечом, висевшим на груди, - знаком достоинства префекта преториЯ,  Ћпеллий
Њакрин. ЌельзЯ было не обратить вниманиЯ на его узкие,  блиставшие  злобой
глаза и широкий, как у рыбы,  рот,  глубоко  вдавленную  переносицу.  ќтот
смуглый некрасивый нумидиец, очевидно, носил некогда серьгу в  левом  ухе,
от которой осталась смешнаЯ дырочка в мочке. “ него был такой  вид,  точно
он чует врага в каждом встречном. Ћ жестокости  префекта  преториЯ  ходили
ужасные рассказы.
   Ќаоборот, мЯсистое, румЯное лицо ђетиана, префекта ‚торого  ЏарфЯнского
легиона  и  любимца  императора,  решительно  ничего  не  выражало,  кроме
готовности повиноватьсЯ. Ћ ђетиане говорили, что он  предан  августу,  как
пес. Ќо событиЯ показали иное.
   ‚се было интересно и ново длЯ менЯ. џ слышал,  как  Њакрин,  следуЯ  за
императором, говорил ђетиану:
   -  ‚  чем  зло?  ‚  том,  что  на  земле  распространЯетсЯ  безбожие  и
противогосударственное заблуждение христианской секты. ‹юди самого низкого
званиЯ и даже рабы считают себЯ равными нам.  ќто  они  подкапываютсЯ  под
прекрасное здание  республики,  покоЯщеесЯ  на  строгих  законах.  ‚едь  в
государстве каждому предоставлено по его положению: сенатору - привилегии,
торговцам - прибыль, воинам - полагающеесЯ им содержание,  ремесленнику  -
плата за труд, а рабу - пища и приЯтное сознание,  что  он  служит  своему
господину.
   - ’ы это хорошо сказал, - согласилсЯ ђетиан.
   - € сколь справедливо, - поспешил прибавить какой-то старичок в  тунике
с широкой красной полосой.
   Ќо проходивший в это  мгновение  раб  с  амфорой  в  руках  заскрежетал
зубами:
   - ЏроклЯты они до скончаниЯ века!
   - Њолчи! - шепнул товарищу другой раб, шедший с ним.
   џ удивилсЯ. ‚едь эти люди не гребли на галере и не работали на руднике,
а всего лишь прислуживали в доме богатой госпожи.  Ќо,  очевидно,  в  этом
свободолюбивом городе рабы даже на легкой работе не  были  довольны  своим
существованием. ‚прочем, только в  праздничные  дни  их  одевали  здесь  в
нарЯдные  туники,  а  в  обычное  времЯ  они  ходили  в  рубищах,  вертели
мельничные жернова, и на ночь их запирали в вонючее помещение на задворках
великолепного дома, где находились всЯкого рода склады,  отхожие  места  и
выгребные Ямы, полные нечистот.
   ‚ моей памЯти встает одна из антиохийских картин...
   ‚ окно слышно, как  плещут  фонтаны.  ‘реди  лавровых  деревьев  кричат
неприЯтными голосами павлины. €з  пиршественного  зала  доноситсЯ  музыка.
Ђрфистки искусно перебирают струны,  и  под  эту  музыку  рЯдом  с  сыном,
Ђнтонином Љаракаллой, в облаках благовоний идет ћлиЯ „омна. Ћна  в  пышной
пурпуровой одежде,  расшитой  золотыми  узорами,  -  торжественном  нарЯде
августы, "матери  лагерей",  как  ее  называют  легионеры.  “  императрицы
прекрасные сирийские глаза, они полны ума, в  них  как  бы  пылает  черный
огонь. Љрасота ее еще не отцвела.
   ‚месте с нею идут ее сестра, страшнаЯ,  горбоносаЯ  ћлиЯ  Њеса,  и  две
племЯнницы - ЊаммеЯ и ‘оэмида. ЏерваЯ  -  печальнаЯ  красавица  с  высокой
прической  из  белокурых  волос,  какие  бывают  у  германок;  она   полна
достоинства и в своих одеждах предпочитает  темные  цвета;  на  ней  синЯЯ
туника, а сверху черное покрывало с серебрЯной бахромой, и  шелк  скрывает
ее фигуру, полную тайны длЯ менЯ. —ерноглазаЯ и смугловатаЯ ‘оэмида идет в
бесстыдно полупрозрачном одеЯнии; у нее Яркий рот и неопределеннаЯ  улыбка
на устах, в маленьких ушах покачиваютсЯ огромные  серьги  в  виде  золотых
колец; походка ее полна неги, и  бедра  колышутсЯ  при  каждом  шаге;  при
взглЯде на эту восточную красоту во рту пересыхает, как в пустыне.
   Љ ‘оэмиде прижимаетсЯ  сын  ќлагабал,  прелестный,  похожий  на  нежную
девочку, с такими длинными ресницами, что от них как бы падает тень на его
румЯные, как персик, щеки. Ќо, несмотрЯ на  детский  возраст,  он  состоЯл
наследственным жрецом в храме ‘олнца, последний отпрыск древней  сирийской
фамилии. џ видел это страшное свЯтилище, где  бородатые  жрецы  в  золотых
тиарах приносЯт кровавые жертвы.
   Џозади, опустив голову, бредет  Ђлександр,  сын  Њаммеи,  задумчивый  и
молчаливый отрок, слишком рано  погрузившийсЯ  в  чтение  книг  и  поэтому
потерЯвший  вкус  к  играм  и  гимнастическим   упражнениЯм,   с   пользой
укреплЯющим тело.
   ‚се это люди, наделенные красотой или редким умом, обладающие властью и
золотом, что дает возможность держать в повиновении легионы,  нанимать  на
службу целые племена германцев. Њне было странно, что Я попал в этот  мир,
имел случай наблюдать жизнь, скрытую даже от историков,  и,  не  привлекаЯ
ничьего вниманиЯ, подслушивать разговоры и даже сокровенные мысли,  потому
что никто не стеснЯетсЯ скромного писца.
   ЂнтиохиЯ  ликовала  и  веселилась.  ‚  те  дни  в  городе   происходили
празднества по случаю прибытиЯ парфЯнских послов длЯ переговоров  о  браке
императора с дочерью  парфЯнского  царЯ,  поэтому  на  городских  площадЯх
народу раздавали хлеб, мЯсо и вино. Ђвгуст тоже прибыл  в  Ђнтиохию,  весь
день провел в лагере, где разговаривал с солдатами как равный с равными, а
вечером  посетил  праздник  Њаммеи,  и  когда  очутилсЯ  средь  избранного
общества, то снова надел на себЯ личину презрениЯ.
   џ хорошо запомнил, что в тот вечер ‚ергилиан читал перед собранием свои
стихи:

   Љак пчела персидскую розу,
   не могу забыть пурпур
   той зари, что колонны
   разделили на равные части
   ’ы скоро менЯ покинешь,
   и ночь без тебЯ настанет...

   ЊаммеЯ повторила:

   ...и ночь без тебЯ настанет...

   ‘оэмида таинственно улыбалась, сидЯ рЯдом с хмурым императором.
   ‚о внутреннем дворе дома был разведен  сад.  ‚доль  дорожек,  усыпанных
разноцветным гравием, росли однообразно  подстриженные  деревьЯ.  ‚прочем,
здесь насчитывалось больше статуй, чем деревьев. ќти богини и  нимфы  были
позолочены, что придавало особенно странный вид не только саду, но  и  тем
речам, которые здесь слышались. ‹юди  говорили  среди  этой  искусственной
красоты о возвышенных вещах, о пребывании на земле  трепетной  Џсихеи.  …е
здесь легко смешивали с иудейской Ђхамот или с христианской душой, которой
предназначено пройти бесчисленные мытарства, чтобы  получить  спасение  на
небесах.  ќти  тунеЯдцы  часами  беседовали  о  любви,  но  то   была   не
простодушнаЯ любовь пастушки и дровосека, а доведеннаЯ до  безумиЯ  любовь
образованных людей, в которой трудно отличить, где пылает страсть,  а  где
разжигаетсЯ похоть, и в подобных чувствах смешались пороки трех материков.
џ не все понимал, что слышал тогда, порой закрывал руками уши и  убегал  в
свое уединение, в библиотечную тишину, но и там до менЯ долетал  волнующий
женский смех.
   ‚ергилиан был прост в обхождении с людьми, и мне  приходилось  не  один
раз беседовать с поэтом, когда он приходил в библиотеку. ќтот  беспокойный
человек был полон противоречий. ’очно каждую минуту он был не там, где ему
хотелось быть, и всегда в  разлуке  с  чем-то,  чего  ему  не  хватало.  ‚
Ђнтиохии говорили о его близости с ‘оэмидой и о нежной дружбе с Њаммеей.
   ‚ один прекрасный день в библиотеку ЯвилсЯ ”илострат. ќтот обращалсЯ со
мной по-приЯтельски.
   - ’ы не видел ‚ергилиана? €щу его повсюду и не  могу  найти.  Ћн  нужен
госпоже. ѓде его опочивальнЯ? ‡доров ли он?
   џ ответил, что не видел поэта со вчерашнего днЯ, и мы отправились в тот
покой, где он проводил ночи. ”илострат, тЯжело дыша, поднЯлсЯ по  лестнице
и, не постучав в дверь, отворил ее. —то он увидел, Я  не  знаю,  но  ритор
сказал, заглЯдываЯ в спальню:
   - Ќе надо ли вам чего-нибудь длЯ подкреплениЯ?  •орошо  длЯ  любовников
покушать похлебки из пореЯ, заправленной перцем.
   Њожет быть, Я стоЯл на пороге  незнакомой  длЯ  менЯ  страны  любви?  џ
растерЯнно смотрел  на  философа.  Њне  даже  показалось,  что  Я  услышал
печальный вздох...
   - Џойдем, друг, - сказал ”илострат, - нам с тобой нечего здесь делать.
   Ћн плюнул на мрамор пола, и Я в смущении спустилсЯ по лестнице.
   ‚ергилиан много  путешествовал  и,  может  быть,  длЯ  этого  и  бралсЯ
выполнЯть поручениЯ дЯди, сенатора ЉальпурниЯ. Ќо, отправлЯЯсь по  просьбе
сенатора в плавание, ‚ергилиан больше думал о встречах  с  интересовавшими
его людьми, чем о дЯдюшкиных товарах или о пшенице его латифундий, от чего
доходы сенатора терпели ущерб, и он даже грозил лишить  своего  нерадивого
племЯнника наследства.
   џ встретил однажды поэта на берегу Ћронта. ‚се пространство вдоль реки,
от Ђнтиохии  до  самой  „афны,  застроено  белыми  виллами,  где  резвЯтсЯ
счастливые дети, гулЯют группами  девушки,  летают  белые  голуби.  „афна,
знаменитое предместье,  -  один  сплошной  сад,  славЯщийсЯ  на  весь  мир
кипарисами, лавровыми  деревьЯми,  фонтанами,  искусственными  ручьЯми,  а
главным образом храмом Ђполлона и празднествами  в  его  честь,  во  времЯ
которых всЯ ЂнтиохиЯ целый месЯц проводит в различных увеселениЯх.
   Џоэт шел в сторону „афны,  в  легкой  желтой  тунике,  перебросив,  как
спартанский  юноша,  синюю  хламиду  через  плечо.  џ  приветствовал   его
поклоном, а он дружелюбно сказал:
   - ‡дравствуй! „аже ты оставил  свои  свитки,  чтобы  подышать  вечерним
воздухом?
   ‚ергилиан посмотрел на реку. Џо  ней  медленно  плыли  барки  с  косыми
парусами,  нагруженные  розоватыми  амфорами,  в  каких  перевозЯт   вино.
Ђнтиохийские лозы соперничают с виноградом Ѓибла, ѓазы и ’ира.
   - €так, мой друг, ты родом из „акии? - спросил поэт.
   - ’очнее говорЯ, из Њалой ‘кифии. џ родилсЯ  в  ’омах,  что  на  берегу
Џонта.
   - •отелось бы мне побывать там. ’ы показал бы мне могилу ЋвидиЯ.
   - ЉаменнаЯ плита над нею совсем вросла в землю, а урна покосилась...  -
начал Я описание родного города.
   Ќо он перебил менЯ, задумчиво глЯдЯ вдаль, туда,  где  за  моей  спиной
солнце уже приближалось к горизонту:
   - ‚ы живете среди варваров?
   - …сть у нас немало людей, которых вы называете варварами.
   - Ђ где обитают варварские племена?
   - ‡а оборонительным валом.
   - ќто далеко от римской границы?
   - Ќесколько дней пути от нашего города.
   - Њне кажетсЯ, - начал ‚ергилиан, - что люди живут  там  по-иному,  чем
мы. Ћни ближе к природе, возделывают землю длЯ того, чтобы  есть  хлеб,  и
наделены завидным здоровьем. Ћни не знают, что такое сомнение,  их  заботы
разумны, свЯзаны с добыванием пищи и топлива, а также с  мыслЯми  о  своих
детЯх. Ћни живут ради будущих поколений, в случае  опасности  поднимаютсЯ,
как один человек, с оружием в руках, а мы тратим силы на ничтожные дела и,
когда нам угрожает опасность, собираем всюду, где можем, наемников.
   џ стоЯл перед ним, и мне почему-то было неловко  слушать  такие  слова,
точно он хвалил менЯ самого, но Я уже знал, что в больших римских  городах
людЯм, по крайней мере лучшим из них, опротивели пороки и лень, хотЯ они и
не находили выхода из создавшегосЯ положениЯ.
   ‚ергилиан помолчал некоторое времЯ.
   - Џочему ты оставил ’омы?
   џ рассказал о поручении отца, о своем путешествии, о  буре  и  пленении
разбойниками  и  о  необходимости  отправитьсЯ  в  ђим,   чтобы   добитьсЯ
справедливости в сенате.
   - ’ак в чем же дело? - улыбнулсЯ он. - ‚ этом Я легко могу помочь тебе.
‘коро уйдет в море наш корабль "”ортуна ЉальпурниЯ", и Я  с  удовольствием
доставлю тебЯ в ђим, хотЯ по пути мне придетсЯ побывать в  Ђлександрии.  ‚
ђиме Я знаю многих влиЯтельных сенаторов, и мой дЯдЯ  тоже  принадлежит  к
этому почтенному сословию, и если все так, как  ты  изложил  мне,  то  они
охотно помогут отменить несправедливое решение судьи. Ќапомни мне о  твоем
деле, когда Я буду в библиотеке. Ђ теперь прощай!
   Џоэт приветливо помахал мне рукой и удалилсЯ, а Я  поблагодарил  судьбу
за то, что она покровительствует бедному путнику в этом огромном и  полном
опасностей мире.
   Ќочью, лежа на своей жесткой подстилке в  каморке,  что  домоуправитель
отвел мне под лестницей, Я стал подсчитывать, через сколько  дней  Я  могу
очутитьсЯ в ђиме и какое понадобитсЯ времЯ, чтобы возвратитьсЯ в ’омы.  Ќо
Я не знал  еще,  что  человеческие  предположениЯ  стоЯт  немногого,  если
легкомысленный поэт вмешалсЯ в твою жизнь.


        9

   ‚ергилиан Явно не спешил  покинуть  Ђнтиохию,  и  Я  неоднократно  имел
случай наблюдать, что ЊаммеЯ и ‘оэмида  как  бы  состЯзались  в  искусстве
уловлениЯ поэта в свои сети, а он, казалось, не знал, что слаще -  похвалы
ли его стихам из уст одной или поцелуи другой.  ‚  ђим  мы  написали,  что
торговые переговоры затЯгиваютсЯ.
   ‚се в этом доме располагало к любви. Љурильницы наполнЯли залы облаками
аравийских благовоний, здесь  часто  слышалась  заглушеннаЯ  музыка,  люди
говорили шепотом, не желаЯ потревожить покой госпожи или опасаЯсь  вызвать
гнев ее ни в чем не знающей меры сестры, жестоко наказывавшей рабынь.
   Њне иногда приходилось видеть Њаммею совсем близко, когда Я приносил ей
из библиотеки переписанные книги. Ќе очень торопЯсь уходить, Я стоЯл перед
нею и смотрел, как свиток с приЯтным шорохом развертываетсЯ в ее руках.
   ‚ то утро ЊаммеЯ еще была занЯта своей красотой. ‘ таким  видом,  точно
они совершали дело государственной важности, около госпожи хлопотали  пЯть
или шесть рабынь. ЊаммеЯ сидела на  круглом  мЯгком  сиденье  без  спинки,
вокруг  которого  рабынЯм  было  удобно,  украшаЯ   свою   повелительницу,
переходить с одного места на другое. џ терпеливо ждал, когда они  закончат
это занЯтие, а судЯ по выражениЯм их юных  озабоченных  лиц,  то  была  не
менее тЯжелаЯ работа, чем труд у ручного жернова. Ћдна из  рабынь  покрыла
лицо Њаммеи какой-то массой,  напоминающей  жидкое  тесто,  и  старательно
разглаживала щеки обеими нежными девичьими руками, потом снЯла мазь чистым
полотнЯным платом. „ругаЯ покрыла лоб, шею и  руки  белилами,  а  на  щеки
наложила восхитительные румЯна, от которых лицо госпожи как  бы  озарилось
утренней зарей. ‚ это времЯ третьЯ расчесывала костЯным гребнем  белокурые
волосы Њаммеи, и еще  одна  рабынЯ  подкрасила  кармином  ее  рот  и  чуть
оттенила голубоватой краской глаза.  ‚сЯ  эта  красота  была  заключена  в
крошечных флаконах и ларцах из слоновой кости, стоЯвших перед  Њаммеей  на
столе. ’ут же звенели на мраморном полу медные тазы длЯ умываниЯ и кувшины
с горЯчей водой. ѓоспожа держала высоко в руке серебрЯное,  отполированное
до блеска зеркало  и  поворачивала  его  в  разные  стороны,  чтобы  лучше
рассмотреть себЯ.
   Ќа Њаммее была только шелковаЯ туника вишневого цвета.  ’акие  материи,
окрашенные в ’ире  содержимым  каких-то  редких  раковин,  стоЯт  огромных
денег. Љараваны с шелком идут из далекой ‘ерики по гористым дорогам  Ђзии,
мимо Љаменной Ѓашни, затем направлЯютсЯ через €ссидонскую ‘кифию, к  Џонту
ќвксинскому, а оттуда везут  драгоценный  товар  на  кораблЯх  в  ‹аодикею
Џриморскую или Ћстию, чтобы одевать в эти ласкающие тело  ткани  красавиц,
подобных Њаммее.
   “крашение госпожи приближалось к концу. ђабынЯ взЯла  на  иглу  немного
жирной  мази,  приготовленной  из  обыкновенной  сажи  с  благовониЯми,  и
осторожно подчернила ресницы Њаммеи. “же доверенные  рабыни  несли  ларец,
где  хранЯтсЯ  драгоценности,  и  с  огромными  предосторожностЯми   стали
вынимать из него кольца и браслеты, серьги, ожерельЯ,  чудесные  жемчужные
диадемы. „вух из этих рабынь Я знал - их звали ‹олла и ЏенниЯ. Ћни держали
в широко разведенных руках одежды,  приготовленные  длЯ  госпожи:  одна  -
нежно-желтое одеЯние,  другаЯ  -  вишневое,  расшитое  черными  пальмовыми
ветвЯми. € пока у Њаммеи умыли ноги, покрыли пурпуром ногти и обули  ее  в
высокие красные башмачки, а потом осыпали при помощи пуховки, сделанной из
перышек  цыпленка,  нежнейшим  порошком  лицо,  Я  стоЯл  и  созерцал  эти
действиЯ.
   ЏроходЯ мимо с медным тазом, в котором плавала в воде губка,  и  лукаво
толкнув менЯ локтем, ‹олла шепнула:
   - Љогда банЯ смоет нашу красоту, опЯть придетсЯ все начинать сначала.
   €  тЯжело  вздохнула.  Ќо  ЊаммеЯ,  уже,  может  быть,  разглЯдев   мое
изображение, случайно мелькнувшее в ее зеркале, повернула голову:
   - ќто ты, писец?
   ‚ то утро Я принес  госпоже  только  что  переписанное  мною  с  особым
тщанием сочинение ”илострата "†изнеописание ЂполлониЯ  из  ’ианы".  ђабыни
удалились, и ЊаммеЯ взЯла из моих  рук  книгу  и  стала  читать,  а  Я  не
отрываЯсь смотрел на ее лицо. Ћно всегда повергало  менЯ  в  смущение.  Ќо
’еофраст, приближенный раб ‚ергилиана, однажды сказал мне со смехом, когда
Я стал восхищатьсЯ белокурыми волосами Њаммеи:
   - ’ы мало смыслишь в женских ухищрениЯх. Ѓелокурые  волосы?  •а-ха!  €х
сделает тебе любой цирюльник. ’ы невежественный сармат и ничего не знаешь,
а Я своими собственными глазами видел, как рабынЯ сыпала на волосы госпожи
золотой песок. Џотом она долго сушила их на солнце.
   ‚ороватый ’еофраст, родом каппадокиец, был боек  на  Язык,  не  спускал
умильных глаз со своего снисходительного господина и часто получал от него
подачки, но обладал трусливой душонкой,  и  мне  стало  неприЯтно,  что  Я
заговорил с таким человеком о красоте женщины.
   ЊаммеЯ читала  книгу,  в  которой  один  за  другим  сменЯлись  искусно
построенные периоды. ‹ебеди сладостно пели на заре в  далекой  Љаппадокии,
когда мать эллинского мудреца уснула однажды в лавровой роще и увидела  во
сне бога ЏротеЯ... ‚месте со свитком развивалась  и  трогательнаЯ  историЯ
пророка. ‘веркали молнии и гремел гром средь Ясного днЯ  в  день  рождениЯ
ЂполлониЯ, одно за другим совершались  поразительные  чудеса  и  возникали
дорожные приключениЯ, когда великий  человек  отправилсЯ  в  €ндию,  чтобы
постичь там древнюю мудрость браминов  и  взглЯнуть  по  дороге  на  цепи,
которыми был прикован  к  кавказской  скале  Џрометей.  ‚етры  томились  в
огромном глинЯном сосуде, готовые вырватьсЯ каждое мгновение  на  свободу,
чтобы ломать дубы и топить корабли...
   ЊаммеЯ вздохнула и отложила книгу. Њожет быть, она  только  что  прочла
слова о том, что надо заботитьсЯ не о красоте храмов, но о  душе,  или  то
место в книге, где говоритсЯ, что  кузнечики  имеют  возможность  петь  по
своему желанию, в то времЯ как злые закрывают уста мудрецу...
   Ќа мраморном полу стоЯл бронзовый сосуд со свитками. Њаммее  достаточно
было протЯнуть руку, чтобы найти в нем не только платоновские диалоги,  но
и "Ђпологию" ’ертулиана, в которой пламенный  защитник  христианской  веры
потрЯсал основы государства. ‚ этом покое часто слышались слова о логосе и
других непонЯтных длЯ менЯ вещах, но Я  вполне  отдавал  себе  отчет,  что
здесь собираютсЯ образованные  люди.  ‚прочем,  с  речами  о  гностической
мудрости иногда мешались у них и разговоры о земных  предприЯтиЯх  римлЯн.
ЊенЯ мало стеснЯлись в этом доме, и однажды Я  даже  услышал,  как  ѓаннис
развивал свои мысли о современном положении  на  ‚остоке,  с  раздражением
говорил о Џальмире,  бывшей,  по-видимому,  бельмом  в  его  глазу,  и  не
скрывал, что считает ее опасной соперницей Ђнтиохии.
   ‡аплывший жиром, но наделенный острым, как бритва, умом, ѓаннис говорил
Њесе, худощавой, горбоносой старухе с огромными глазами:
   -  ‘оотношение  сил  не  позволЯет   в   настоЯщее   времЯ   думать   о
самостоЯтельном существовании сирийской провинции. Ћб этом  могут  мечтать
только недальновидные глупцы. €ли любители ловить рыбу в мутной воде.  —то
им до того, что в этой страшной борьбе  между  ‚остоком  и  ‡ападом  будут
разрушены наши города,  а  жители  уведены  в  плен?  Ќет,  времЯ  Ђнтиоха
миновало   безвозвратно,   и   длЯ   самостоЯтельности   нет   необходимых
предпосылок. Ћтпадение ‘ирии заставило бы ђим напрЯчь все  свои  силы  длЯ
подавлениЯ восстаниЯ, так как римлЯн интересует дорога в €ндию.  ‘  другой
стороны, мы очутились бы в таком случае лицом к лицу с Џарфией. ЃоротьсЯ с
нею один на один нам не по силам. ‚ыгоднее во  сто  крат  жить  в  мире  с
далеким ђимом и под сенью его оружиЯ.
   ’онкий голосок евнуха плохо вЯзалсЯ с мужественной Ясностью его мыслей.
   - ЏарфиЯ раздираетсЯ междоусобиЯми, - заметила Њеса.
   - Ќо они могут прекратитьсЯ в любой день, а ведь не  следует  забывать,
что в распорЯжении парфЯнских владык многочисленнаЯ конница. Ћна все  чаще
и чаще решает судьбу сражений.
   - Ќо разве у нас не найдетсЯ достаточно средств,  чтобы  найти  сколько
угодно наемников?
   ‚се тем же немного поучительным  тоном,  как  разговаривают  с  детьми,
ѓаннис, привыкший считать старуху выжившей из ума, ответил:
   - ќто справедливо. Ќо государства никогда не достигали ничего  великого
с помощью наемников. Џротив каждого копьЯ найдетсЯ более длинное копье,  а
длЯ острого меча еще более острый.
   Њеса сильнее сжала тонкий, старушечий рот.
   ЊаммеЯ слушала такие  разговоры  с  досадой.  ‚  сравнении  с  духовной
властью ќллады, покорившей  народы  своим  гением,  ђим  представлЯлсЯ  ей
грубым и жадным, простиравшим руки ко всему плотскому. ’олько в  греческих
книгах  или  в  пламенном  пафосе  христиан  она  находила  возвышенное  и
прекрасное. ‡а подобные мысли Ћриген и послал ей потом знаменитое, столько
раз цитированное  письмо  о  "душе,  рождающейсЯ  христианкой",  а  другой
светильник церкви, гневливый €пполит,  посвЯтил  ей  в  далеком  галльском
городе ‹угдунуме трактат "Ћ  воскресении".  Ќо  она  не  присоединилась  к
гонимым христианам, потому что была слишком изнеженной, и довольствовалась
разговорами о божестве.
   Џерестав слушать ѓанниса, Я напрЯг свой слух, чтобы уловить слова,  что
произносила ЊаммеЯ, обращаЯсь к сидевшему около ее ложа ‚ергилиану:
   - Ѓожество разлито во  всем  мире,  оно  -  в  дыхании  всЯкого  живого
существа и заключено в каждой былинке. Ћднако мир несовершенен и нуждаетсЯ
в постоЯнных изменениЯх, какие может ему дать только любовь...
   ‚ этом покое, с большим вкусом  украшенном  статуЯми  и  мрамором,  без
назойливой  живописи  на  стенах,  разместившись  на  удобных  сиденьЯх  с
когтистыми  позолоченными  ножками,  люди  говорили   о   прекрасных,   но
бесплодных материЯх. € наш греческий город,  где  некоторые  знают  ѓомера
наизусть и где жил разумнейший из людей ритор Ђполлодор, представлЯлсЯ мне
теперь по сравнению с Ђнтиохией темной деревушкой.
   ‘лова Њаммеи, видимо, затронули в душе ‚ергилиана  родственные  струны.
Ћн попыталсЯ найти какое-то более точное определение длЯ своей мысли.
   - Њир настолько нуждаетсЯ в улучшении, что его необходимо переделать от
пещер до облаков.
   ЊаммеЯ рассмеЯлась, показав на мгновение ослепительные зубы.
   џ знал, что поэт много путешествовал. ‡а несколько  лет  странствий  он
успел побывать даже на далеком  „унае,  недалеко  от  наших  пределов.  Ћн
проделал это утомительное путешествие, выехав из Ђфин на ”ессалонику, а из
этого города направившись в ‘ердику, где попал на удобную дорогу  ‚изантии
- ‘ирмий и  через  Ђквилею  совершил  огромный  путь,  чтобы  собственными
глазами взглЯнуть на таинственный варварский мир. Џоводом длЯ  путешествиЯ
послужил  договор,  заключенный  сенатором   Љальпурнием   с   карнунтским
торговцем ѓрацианом ‚иктором на  поставку  бычьих  кож.  ‚иктор,  кажетсЯ,
человек себе на уме и не упускавший случаЯ нажить  лишний  денарий,  начал
поставлЯть кожи плохого качества, и дЯдЯ просил ‚ергилиана проверить через
знающих людей дубление кож, хотЯ поэт столько  же  понимал  в  этом  деле,
сколько в производстве гвоздей. ‡ато он  увидел  величественную  реку,  за
которой живут  уже  варвары,  увы,  наделенные  такими  же  пороками,  как
римлЯне, и рассказывал мне о  своем  разочаровании  в  поисках  счастливых
людей.  Ќо  когда  речь  заходила  о  ѓрациане  ‘екунде,  дочери  ‚иктора,
‚ергилиан выбирал самые трогательные слова,  чтобы  описать  эту,  по  его
словам, мрамороподобную красоту, и Я не понимал, как  мог  поэт,  с  такой
чистотой рассказывавший о прелестной девушке, проводить дни и ночи с  этой
злой и жадной, как куртизанка, ‘оэмидой. ‚прочем, что Я  понимал  тогда  в
любви? ‚ те дни менЯ отвлекала от любовных помыслов жажда  странствий,  и,
когда ‚ергилиан собралсЯ отправитьсЯ в Џальмиру, Я  попросил  поэта  взЯть
менЯ с собою. „лЯ него это  была  очереднаЯ  поездка,  а  длЯ  менЯ  целое
событие. ‚ообще путник никогда не знает, что ждет его в дороге.
   Њеса отправлЯла тогда в Џальмиру  караван  верблюдов.  „вести  животных
были  нагружены  мраморными  плитами,  гвоздЯми  и  прочими  строительными
материалами, требующимисЯ в большом количестве при возведении общественных
зданий и вилл, что  вырастали  на  пальмирских  улицах,  как  грибы  после
теплого дождЯ в сарматском лесу. ѓород расцветал в пустыне, в нем  звенело
золото, и люди вечно торопились куда-то,  лишали  себЯ  сна  в  заботах  о
наживе, и глаза у них были полны беспокойного  блеска.  ѓаннис  посылал  в
Џальмиру десЯть талантов длЯ закупки аравийских благовоний, чтобы потом  с
прибылью перепродать их в ђиме.
   ‘ тех пор как в „уре стоЯл римский охранный  отрЯд,  караваннаЯ  дорога
Џальмира - ЂнтиохиЯ сделалась более или менее безопасной:  длЯ  устрашениЯ
нарушителей порЯдка префекты безжалостно распинали разбойников на крестах.
’ем не менее ходили слухи об участившихсЯ нападениЯх  бродЯчих  племен,  и
ѓаннис нанЯл в качестве охраны сорок лучников на быстроходных верблюдах.
   Љараван  двинулсЯ  в  путь  на  заходе  солнца,  когда  немного   спала
невыносимаЯ дневнаЯ жара и стало  легче  дышать.  ‡еваки  с  удовольствием
наблюдали суету,  царившую  на  городской  площади  перед  выступлением  в
далекое странствие по пустыне, и удивлЯлись величине каравана.  Џогонщики,
неутомимые и быстроногие люди, еще раз проверили прочность вьючных  ремней
и копыта животных.
   Ќаконец Ђнтимах, старый  каравановодитель,  поднЯл  руки  к  небесам  и
произнес молитву перед выступлением:
   - „а будут милостивы к нам и к нашим животным ‚аалшамин  и  властвующий
над ночами и лунами Ђглибол!
   џ с любопытством смотрел, с  каким  достоинством  поднимались  с  колен
верблюды,  задираЯ  кверху  маленькие  надменные  головы  с   презрительно
сомкнутыми губами. Џесок захрустел под мозолистыми стопами. Љогда  очередь
дошла до моего верблюда, Я с непривычки едва не упал с его горба на землю,
но удержалсЯ,  вцепившись  в  луку  седла.  Њы  двинулись  с  площади  под
мелодичный  звон  колокольчиков,  подвешенных  к  шеЯм  верблюдов,   чтобы
отгонЯть злых духов пустыни. ‘ильно пахло  верблюжьей  мочой.  Ќагруженные
товарами, "корабли пустыни" уходили в темноту наступающей ночи.


   ЊенЯ действительно укачивало на верблюде, как в море.
   - ‘мотри на звезды, - посоветовал мне Ђнтимах, - тогда  тебЯ  не  будет
тошнить.
   ‚ергилиан ехал на муле, и так  же  поступил  ѓаннис,  направлЯвшийсЯ  в
Џальмиру  по  каким-то  торговым