остоинства умел  он  лучше  оценить  после  сравнениЯ  с  другими
предметами его волокитства.  ‘казывали также,  или он говорил,  что жена его
смотрела будто бы довольно хладнокровно на его проказы. Ћн не имел детей, но
всегда их  желал.  ‹аскаЯ чужих,  забывал,  что они не его,  и  эта любовь к
детЯм,  соединЯЯсь с мыслью,  что судьба отказала ему быть отцом, делала его
иногда особенно грустным.  ‘  некоторого времени жена его гостила у родных в
Њоскве,  где и занемогла опасно.  Ќосились даже слухи, что она умерла. Њожет
быть,  старалсЯ подтвердить их и  сам ‚олынской.  ‚ продолжение этой разлуки
барскаЯ  барынЯ  составила  порЯдочный  входЯщий  журнал  его  проказам  длЯ
поднесениЯ своей  госпоже;  особенно один  новый  нумер,  по  необыкновенной
важности, требовал больших трудов длЯ очистки.
     Ќо   ветреник  в   делах   сердечных  был   совсем   другой   в   делах
государственных,  и  если б  порывы пламенной души его  не  разрушали иногда
созданий его ума, то ђоссиЯ имела бы в нем одного из лучших своих министров.
Џриродные дары старалсЯ он  образовать чтением лучших иностранных писателей,
особенно политических,  длЯ  перевода которых держал у  себЯ ‡уду,  ученого,
хитрого,  осторожного,  служившего ему секретарем и переводчиком, ментором и
поверенным.  ‹юбЯ свое отечество выше всего,  он тем с  большим негодованием
смотрел,  как  Ѓирон  полосовал его  бичом своим,  и  искал удобного случаЯ,
открыв все  государыне,  вырвать орудиЯ казни из  рук,  которым она  вверила
только кормило своего государства. ‚ то времЯ, когда раболепнаЯ чернь падала
пред  общим  кумиром и  лобызала холодный помост капища,  обрызганный кровью
жертв;  когда  железный  уровень  беспрестанно наводилсЯ над  ђоссиею,  один
‚олынской,  с  своими  друзьЯми,  не  склонЯл  пред  ним  благородного чела.
‚озвышенному характеру его  давали эту  смелость и  нужда  в  нем  по  делам
государственным  и  милостивое  внимание  к  нему  государыни,  знавшей  его
преданность к  ней  и  любовь к  отечеству.  ’рудно было  разуверить в  этом
императрицу.  Ѓирон же,  добиваЯсь возможности погубить своего соперника, не
только не показывал,  что оскорблЯлсЯ его гордостью, но, напротив, казалсЯ к
нему  особенно внимателен и  при  всЯком  случае  старалсЯ обратить на  него
милости ее  величества.  ‚прочем,  оба  измерЯли друг друга,  чтобы вернее и
ловче уронить. Ћдин из них непременно должен был пасть.
     Њы оставили нить нашей повести в  зале ‚олынского,  когда он задумалсЯ.
Њинуты эти канули в вечность -  он встрепенулсЯ,  поднЯл голову,  заложил за
уши черные кудри свои и осмотрелсЯ кругом. Џеред ним стоЯли цыган и цыганка.
ЏоследнЯЯ,   красавица  в  полном  смысле  этого  слова,  но  красавица  уже
отцветшаЯ,  с  орлиною  проницательностью рассматривала вельможу  с  ног  до
головы.  Љазалось,  она любовалась им.  …сли бы нас спросили, что она думала
тогда,  мы б сказали:  такого бравого мужчину желала своей дочери!  Њожно ли
поверить?  -  кабинет-министр устыдилсЯ,  что был застигнут в своем припадке
взором цыганки,  пристально на него устремленным!  Ћднако ж это было так: он
смутилсЯ, как будто пораженный чем-то.
     - —удеснаЯ игра природы!..  - воскликнул он, наконец, обращаЯсь к ‡уде.
- ‡амечаешь ли?
     - џ  видел...  только  раза  три...  и  поражен необычным сходством,  -
ответил секретарь, сощурив лукаво свои глазки.
     ‚о  времЯ  этого  переговора  на  лице  цыганки  переливалось  какое-то
замешательство;  однако  ж,  победив его,  она  своими смелыми взорами пошла
навстречу пытливым взорам кабинет-министра и секретарЯ его.
     - Љак тебЯ зовут? - спросил ее ‚олынской.
     - Њариулой, - отвечала она.
     - „аже  имЯ!..  „иковина!..  ‡наешь ли,  Њариула,  что  лицо твое самое
счастливое?
     - ’аланливо {Џрим. стр. 31} оно и тем, что полюбилось вашей милости.
     - ЋстаньсЯ здесь; Я с тобой еще поговорю.
     –ыганка благодарила,  приложив руку  к  сердцу и  немного наклонившись,
потом стала позади кресел вельможи, в некотором отдалении.
     - Љто далее? - спросил ‚олынской.
     џвилась малороссиЯнка, одна.
     - ѓде  ж  пара  ее?  -  был  грозный вопрос  ЂртемиЯ Џетровича.  -  ќй,
Џодачкин! џ тебЯ спрашиваю.
     Џри   этом  вопросе  свинцовый  нос  Џодачкина  побелел;   матушка  его
необыкновенно дрогнула плечами и затрЯсла головой,  как марионетка,  которую
сильно дернули за пружину. ќтот вопрос поднЯл всю нечисть со дна их душ.
     ЏравЯщий должность пристава сделал несколько шагов вперед и, запинаЯсь,
отвечал:
     - ќто  пьЯница,  ваше превосходительство,  презлой,  и  пресердитый,  и
преупрЯмый, ваше превосходительство...
     - ’ак что ж? ты не мог его усмирить?
     - „орогой Я  уломал было его.  „а под ‘анкт-Џитером он начал огрызатьсЯ
на менЯ,  ваше превосходительство, мы уж и побаивались, что кусатьсЯ станет.
ЏамЯтуЯ долг присЯги и точный смысл данной мне инструкции, Я поспешил набить
на -него колодки.
     - ‹жешь!  тебе  дана  инструкциЯ обходитьсЯ как  можно лучше с  людьми,
которых тебе поручат: на это была собственнаЯ волЯ государыни.
     - Ѓожусь  богом,   ваше  превосходительство,   чтоб  мне  в   тартарары
провалитьсЯ,  колодки прелегкие,  и  коли позволите,  Я  пройду в  них целую
версту, не вспотев. Ђ он ехал в них, да еще в крытой кибитке!
     - Људа ж он теперь девалсЯ?
     - Љолодки с него сбили,  когда вели его сюда на смотр, и он невесть как
пропал...
     - Ѓездельник!  ‡наю все...  Я хотел только испытать тебЯ... ты продаешь
менЯ фавориту...  ѓм!  людей сбывают,  как  поганую кошку!..  люди пропадают
среди бела днЯ! Ќо Я отыщу, хотЯ б мертвого... хотЯ остатки вырву из волчьей
пасти!.. Џора, пора и волка на псарню!
     - ‘аввишна!  - прибавил грозно ‚олынской, взглЯнув на барскую барыню, -
полюбуйсЯ подвигами своего сынка.  Љак думаешь,  мало его повесить за  такое
дело!
     ‘аввишна поклонилась,  сложа руки, и ответствовала голосом глубочайшего
смирениЯ:
     - Ѓуди твоЯ барскаЯ волЯ, батюшка! ’ы над нами владыка, а мы твои рабы.
     - ’ы в этих делах не участница, - продолжал ‚олынской, смЯгчив голос, -
Я  знаю,  ты  всегда была предана роду нашему.  Ќо  этому мошеннику стоило б
набить колодки, такие же легонькие... кабы Я не дал себе слова...
     - Ѓатюшка!  отец родной! - завопила барскаЯ барынЯ, - помилуй за службу
покойного мужа моего,  а вашего дЯдьки.  € Я тебе, милостивец, служу сколько
сил есть,  готова за кроху твою умереть...  ‚от что ты,  глупый,  наделал, -
прибавила она, обратЯсь к своему сыну и горько всхлипываЯ.
     - ‘  глаз моих долой,  негодЯй!  ‘частлив,  что не по тебе отец и мать.
’еперь оставьте менЯ, вы все, кроме тебЯ, мой дорогой ‡уда, и тебЯ...
     ‡десь Ђртемий Џетрович дал знак рукой цыганке, чтобы она не уходила.
     - ‘мотр остальным завтра!


     ѓлава II
     –›ѓЂЌЉЂ


     џ цыганка не простаЯ...
     ‡наю ворожить.
     Џоложи, барин, на ручку,
     ‚сю правду скажу.

     Ћпера "ђусалка" {Џрим. стр. 33}


     ‚олынской,  цыганка,  сделавшаЯ на него какое-то чудное впечатление,  и
‡уда остались втроем.  ’огда Ђртемий Џетрович подозвал ее к  себе и  ласково
сказал ей:
     - ‘молоду ты была, верно, красавицей?
     –ыганка, несмотрЯ на свои лета, покраснела.
     - „а,  барин,  -  отвечала она,  -  в  свое  времЯ  много таких знатных
господчиков,  как ты,  за  мною увивалось;  может статьсЯ,  иной целовал эти
руки,  - ныне они черствые и просЯт милостыню! Ћ! тогда не выпустила бы Я из
глаз  такого  молодца.  Ќо  прошлого  не  воротишь;  не  соберешь уже  цвета
облетевшего.
     - Ќет ли у тебЯ дочки? Њне любопытно было бы видеть ее.
     - Љабы имела,  Я сама привела бы ее к тебе на колена.  Ќародила Я деток
не длЯ свету божьего;  да и кстати!  не таскаютсЯ за мной, не пищат о хлебе.
“ложила всех спать непробудным сном.
     - †аль,  очень жаль,  что у  тебЯ нет взрослой дочки,  а то б сличил...
—удесное сходство!  —ем  более  всматриваюсь,  тем  удивлЯюсь более...  „аже
маленькаЯ,  едва заметнаЯ веснушка на левой щеке!..  ‡наешь ли, Њариула, что
ты  походишь на  одну  мою  знакомую кнЯжну как  розан  увЯдающий на  розан,
который только что распукиваетсЯ?
     ‚о времЯ этих замечаний на лице цыганки показались белые пЯтна, губы ее
побледнели; но она, силЯсь улыбнутьсЯ, отвечала:
     - Џокажи мне, желанный мой, когда-нибудь мою двойнюшку.
     - Џожалуй,  Я доставлю тебе этот случай. ‚о дворце, как и везде, старые
и молодые девки любЯт ворожить об суженых.
     - ’ак  эта  кнЯжна живет во  дворце?  -  спросила Њариула,  и  глаза ее
необыкновенно заблистали, и румЯнец снова выступил на лицо.
     - Џод бочком у самой государыни. ѓосударынЯ ее очень жалует.
     - Људа ж нам,  воронам,  в такие высокие хоромы!  —ай, одышку схватишь,
считаЯ ступени вверх по лестнице, - каково ж, когда заставЯт считать вниз!
     - ‘о мною сойдешь и взойдешь безопасно, только, чур, уговор, поворожить
кнЯжне на мою руку, понимаешь...
     - Џонимаю, понимаю, это наше дело!.. ‚идно, ты больно заразилсЯ ею?
     - Џо уши!
     - €... наверно, она... также тебЯ любит?
     - ’ы ворожеЯ; отгадай сама!
     - €зволь,  господин талантливый,  пригожий;  да только и  от менЯ будет
уговор: теперь ты должен положить мне золотой на ручку, а за первый поцелуй,
который даст тебе твоЯ желаннаЯ, подарить мне богатую фату.
     - ‚от  тебе  рублевик;  золотую фату получишь,  когда сбудетсЯ,  о  чем
говоришь. —его б Я не дал за такое сокровище!
     - Џобожись, что не обманешь!
     - ѓлупенькаЯ!.. Ќу, да будет мне стыдно, коли Я солгу.
     - „авай же руку свою.
     ‚олынской усмехнулсЯ,  посмотрел на ‡уду, слегка покачавшего головой, и
протЯнул ладонь своей руки.  –ыганка схватила ее, долго рассматривала на ней
линии, долго над ней думала, наконец произнесла таинственным голосом:
     - „авно пели вам  с  пригожей девицей подблюдные песни;  были на  ваших
головах венцы из  камени честна,  много лобызаний дал ты  ей;  да недавно ей
спели "упокой господи!", дал ты ей заочно последнее земное целование.
     ‚олынской покачал печально головой в знак подтверждениЯ.
     - Љак будто по-писаному рассказывает,  -  произнес лукаво ‡уда, едва не
хлопаЯ в ладоши.
     - „еток у тебЯ нет; тебе их очень хочетсЯ.
     - ’ы вырезала мое сердце и прочла в нем, - сказал, вздохнув, ‚олынской.
- —то ж далее?
     - ‘коро, очень скоро опЯть золотой венец!.. твоЯ суженаЯ девица... рост
высокий, черный глаз из ума выводит... бровь дугой... бела, как кипень...
     - ‘кажи лучше,  с  маленьким загарцем,  как  чесаный лен;  но  что твои
белЯнки перед ней!
     - ‘татьсЯ может, и ошиблась, - сказала цыганка, покраснев. - Њолвлю еще
тебе,  что она не из земли русской,  а из страны далекой, откуда лебеди сюда
прилетают...
     - Ћ! да это слишком много; ты уж успела поразведать кое-что...
     ‘екретарь пожал  плечами и  сделал ручками знак  восклицаниЯ.  Њариула,
углубись в рассматривание ладони, продолжала:
     - ‹инии так выходЯт;  не Я их проводила!  ‘мотри,  береги сокровище; не
расточи его своею ветреностию; береги и себЯ! ‚ твоей суженой не рыбьЯ кровь
здешних русских женщин...  Џервое дитЯ  будет у  тебЯ мужеска пола...  „алее
черты путаютсЯ так,  что не разберешь!  „овольно длЯ руки сердечной; дай мне
правую   ручку   (‚олынской   передал   ей   другую   руку).   ќта   владеет
мечом-кладенцем,  или...  перышком,  которое, говорЯт, режет исподтишка, что
твое железо!  ЏраваЯ ручка достает деньги, честь, славу!.. Ћ! длЯ этих вещиц
забываете вы и про любовь, а наша сестра горюй и сохни!
     - „а  какаЯ же  ты красноречиваЯ!..  ѓде всему этому набралась?  ‚идно,
вспомнила старину!.. ‚от теперь-то и запутаешьсЯ...
     - ЏопытаемсЯ!..  ‘лушай же! ’ы в силе у матушки-царицы; но борешьсЯ или
собираешьсЯ боротьсЯ с человеком, который еще сильнее тебЯ. Ѓрось свои затеи
или укроти свой ретивый нрав,  уложи свое сердце.  ‘илою ничего не возьмешь,
разве возьмешь лукавством.  ‚ыжидай всего от времени... “ступай шаг первому:
довольно, если будешь вторым...
     - •оть  десЯтым,  -  воскликнул ‚олынской вне  себЯ,  -  но  только  за
человеком,  который этого бы  стоил,  который бы любил ђоссию и  делал бы ее
счастливою.
     - Ђ то, смотри, если эта втораЯ линиЯ напрЯмик переступит эту первую, -
беда тебе!
     - ‚ сторону нашего мертвого ЊахиавелЯ!  -  сказал ‡уда,  -  примемсЯ за
живого, который, право, дает советы не хуже хитрого секретарЯ –есарЯ ЃоргиЯ!
{Џрим. стр. 35}
     - Њариула!  -  произнес ласково кабинет-министр, - ты умна, как хорошаЯ
книга,  видишь много впереди и назади,  похожа на одну особу,  которую...  Я
уважаю, и потому мне очень полюбилась.
     - „орога мне твоЯ ласка, господин, дороже злата и серебра.
     - Љогда ж ты хочешь... ‚идеть свою двойню?
     - •оть сейчас, - хотела сказать цыганка и удержалась. - Ќыне, завтра, -
отвечала она, - мне все равно, лишь бы твоей милости в угоду было.
     - Ќыне Я  никуда не выеду;  но завтра поговорю о  тебе,  как о  славной
ворожее, придворным барышнЯм, Явись в полдень во дворец, спроси менЯ, - тебЯ
позовут, Я за это берусь.
     - ‚о дворец?.. ЊенЯ заранее дрожь пронимает.
     - ЏустЯки!.. „ом с людьми, как и мы!.. ’олько не забудь условиЯ.
     - Љоли надо тебе будет приворотный корешок или заговоры...
     - ‘корей  твое  лукавство  и  мастерство  на  некоторые  дела.  ‘мотри!
(‚олынской положил палец на свои губы.)
     - Ќе  бойсЯ,  барин;  ты  напал не на такую дуру!  …сли б  пытали менЯ,
скорей  откушу  себе  Язык  и  проглочу его,  чем  проговорюсь.  Џрощай  же,
талантливый мой; не забудь про фату!
     - “ менЯ,  обещано -  так сделано! ‡уда, напиши от имени моего записку,
чтобы ее и цыгана,  который с ней, полициЯ нигде не тревожила и что Я за них
отвечаю.
     ‡аписка была готова в одну минуту,  подписана самим кабинет-министром и
вручена чудесной –ивилле {Џрим.  стр.  36}.  Ћн отправилсЯ с  ‡удой в другую
комнату,  а  Њариула,  произнесЯ вслед  им  вполголоса,  но  так,  чтобы они
слышали:  "‡ачем Я не знатнаЯ госпожа? ‡ачем нет у менЯ дочери?" - спешила к
товарищу своему.
     ‘тарый  дородный цыган,  дожидавшийсЯ своей  подруги  на  дворе,  очень
обрадовалсЯ ее поЯвлению.  †естокий,  с  лишком в  двадцать градусов,  мороз
прохватывал его до того, что он, за неимением с кем погретьсЯ вручную, готов
был побарахтатьсЯ с медведем. Ќо как Њариула, после милостивого обхождениЯ с
нею кабинет-министра,  сделалась важной особой в  доме его,  то и  доставила
вход в  кухню своему товарищу,  едва не  окостеневшему.  ’ам  его отогрели и
обоих накормили,  как свиней на  убой.  ‚о  времЯ их  обеда сбегали не раз в
кухню дворовые люди и перешептывались о чем-то с поварами.  € потому цыганка
на вопросы свои, издали забегавшие о семейной жизни гостеприимного и доброго
барина,  получила только  ответы,  утвердившие ее  в  мысли,  что  ‚олынской
вдовец.
     ‚ыходЯ  из  дому,  она  делалась  более  и  более  задумчивою и  что-то
бормотала про себЯ.
     - Љакой мороз!  -  сказал ее  товарищ,  нахлобучив плотнее свою шапку и
подвЯзываЯ себе бороду платком.  -  ’ого и  глЯди,  что оставишь нос и уши в
этом чухонском городке,  который ближе бы назвать городскими слободками. ’ам
палаты,  около них  жмутсЯ мазанки;  здесь опЯть палаты,  и  опЯть около них
мазанки,  словно ребЯтишки в лохмотьЯх свЯзались в игру с богатым мужиком. Ђ
меж  ними  луга  да  площади,  как  будто  нарочно,  чтоб  ветру ходить было
разгульнее!
     –ыганка молчала.
     - ‘ильно же машут мельницы! только они и нагреваютсЯ ныне. “ф!
     –ыганка все хранила угрюмое молчание.
     - ѓе, ге! да у тебЯ щека побелела; оттирай скорей.
     - Џускай белеет!..  Љабы мороз изрыл мне  все лицо так,  чтобы признать
менЯ нельзЯ было!
     - —то с тобой, Њариуленька? ’ы больно сердита.
     - ‹ишь бы  носа не  откусил!  (–ыганка закрыла его рукавом своим).  Ѓез
носу страшно было бы показатьсЯ к  ней.  ‘ердце петухом поет во мне от одной
мысли,  что она менЯ испугаетсЯ и велит выгнать.  (Ќемного помолчав.) ‡автра
во  дворец?..  џ  погублю ее сходством,  Я  сниму с  нее голову...  Ќа такой
вышине,  столько счастиЯ, и вдруг... Ќет, Я не допущу до этого... ‚ырву себе
скорее глаз,  изуродую себЯ...  Ќаучи, ‚асилий, как на себЯ не походить и не
сделатьсЯ страшным уродом.
     - „ай подумать в тепле; а то и мысли стынут.
     - Џридумай,  голубчик;  камень с груди свалишь.  ЊенЯ не жалей, пожалей
только мое дитЯ, мое сокровище. ‚озьми все, что у менЯ есть; мало, Я пойду к
тебе в кабалу.
     - џ  твой слуга,  ты  моЯ  кукона и  благодетельница;  поишь,  кормишь,
одеваешь менЯ...  ђазве только убить себЯ велишь, тогда тебЯ не послушаю. „а
из какой же беды хочешь себЯ исковеркать?
     - ‚от видишь, ‚асЯ, по соизволению божью, моЯ Њариорица здесь... Ќа что
ж бы Я пришла сюда,  как не посмотреть на ее житье-бытье? Њариорица в чести,
в знати...  за нею ухаживают, как за кнЯжной, за нее сватаютсЯ генералы... и
вдруг  узнают,  что  она...  дочь  цыганки!..  Љаково мне  тогда будет?  что
станетсЯ с нею?..  Ќет, не переживу этого! скорей накину на себЯ петлю!.. Ќа
беду,  она похожа на  менЯ,  как две капли воды;  вот уж и  ‚олынской и  его
приближенный признают это... Џризнают и другие!.. ѓосподи, господи! от одной
мысли менЯ в полымЯ бросает!.. €з кнЯжон в цыганки!.. Љаково так упасть!.. џ
ее лелеЯла,  Я берегла ее от этого позора;  она не знает,  что Я мать ее,  -
пусть никогда и не узнает!.. Њне сладко быть матерью, а не называтьсЯ только
ею;  сладко видеть Њариорицу счастливою,  богатою,  знатною;  не  хочу ничем
потревожить ее счастиЯ... “мру с тем, что Я могла б одним словом... да! таки
одним словом...  и не сказала его.  ‚идишь,  мне одной обЯзана она всем. Ѓог
это знает да Я!  ‚от что менЯ утешает; вот, ‚асенька, что менЯ утешит, когда
глаза мои станут навеки закрыватьсЯ.
     Њариула утерла слезы на щеках.
     - Ќу, Њариуленька, разогрела ты менЯ пуще водки, - сказал старый цыган,
покрехтываЯ, - Я помогу как-нибудь твоему горю - вот тебе мое слово свЯто!
     Ћба замолчали.
     Џусто было на улицах и площадЯх;  лишь изредка мелькал курьер,  сидЯ на
облучке  закрытой  кибитки;  по  временам  шнырЯли  подозрительные лица  или
гремели мерным звуком цепи и раздавалась заунывнаЯ песнь колодников: "Ѓудьте
жалостливы,  милостивы до нас,  до бедных невольников,  заключенных,  •риста
ради!"  Ќа всем пути наших цыган встретили они один экипаж:  это был рыдван,
облупленный временем;  его тащили четыре клЯчи веревочными постромками, а на
запЯтках стоЯли три высокие лакеЯ в  порыжелых сапогах,  в  шубах из красной
собаки  и  с  полинЯлыми гербовыми  тесьмами;  из  колымаги  же  проглЯдывал
какой-то  господин в  бархатной шубе с  золотыми кистЯми,  причесанный a  la
pigeon [как голубь (франц.)].  Ћкошки были опущены,  вероЯтно потому, что не
поднимались,  и  оттого-то  грел  он  себе концы ушей,  не  закрытые пуклЯми
[буклЯми,  локонами (франц.)],  то  правым,  то левым рукавом шубы.  ‚асилий
частенько озиралсЯ, стараЯсь, по приметам домов, не сбитьсЯ с пути.
     - —то  ты  так посматриваешь по  сторонам?  -  спросила цыганка.  -  Ќе
сбились ли мы с дороги? ‚едь Я сказала тебе, ко дворцу.
     - Ќе  бойсЯ;  Я  Џетров город знаю,  как ты свои џссы.  Ѓылому русскому
матросу,   да   еще  матросу  Џетра  Ђлексеевича,   стыдно  не  знать  этого
корабельного притона.  Ќырну и вынырну здесь,  где хочу.  Џожалуй, Я перечту
тебе все  дома.  ‚от  эти  каменные палаты,  как  сундук с  высокой крышкою,
Ћстермановы [Ќыне дом ‘ената. (Џримеч. автора.)]. Ќеподалечку выходит на луг
деревЯнный  домик  со   столбиками:   это  подворье  новгородского  архиереЯ
Џрокоповича.  Ќаправо  церковь  каменнаЯ,  огороженнаЯ  деревЯнным  забором,
€сакиЯ „алмацкого.  ‘транно!  как  ни  приду  в  Џитер,  все  она  строитсЯ.
„иковинные были на  ней часы с  курантами!  ’ридцать пЯть тысЯч стоили;  как
час, так и заиграют свои штуки. ѓода за четыре, говорЯт, разгневалсЯ батюшка
€льЯ-пророк,  что музыка над церковью, да и разбил громом часы. ‚от, идем мы
теперь мимо  адмиралтейской крепостцы:  небось не  перемахнешь чрез  валики,
даром что водица в канавах заморожена. ‘мотри-ко, купол-ат над башнею горит,
будто славушка Џетра Ђлексеевича.  ’о-то был великий государь, хоть и больно
бивал из  своих рук!  ‡ато при  нем  все  шло  как по  маслу,  и  житье было
привольное,  веселое,  лишь своего дела не  запускай.  Џо этой ‹уговой линии
выступали здесь чинно из болот мазанки,  да в мазанках слышны были с утра до
ночи песни.  Ђ  теперь,  как очистил их пожар,  встали наперекор ему высокие
палаты - эки гордые, так и прут небо! Њало высокой кровли, давай и на кровлю
надеть шлЯпу,  или будку чванливую... ‡ато ни гу-гу! молчат, как домовища, и
скучны, как остроги.
     –ыганка  плохо  слушала  рассказы  своего  товарища  и   с  нетерпением
высматривала вперед,  не видать ли дворца. ‚друг кто-то, следовавший за ними
так тихо, что скрал шум своих шагов, закричал:
     - ‘тойте! слово и дело!
     - Ѓатюшка!  голубчик!  -  завопила  цыганка,  поспешив  сунуть  в  руку
незнакомца мелкую серебрЯную монету,  -  отпусти;  мы  идем по  делу ЂртемиЯ
Џетровича ‚олынского.
     Џри этом имени незнакомец осмотрелсЯ;  видЯ,  что поблизости их не было
никого, взЯл деньги и примолвил:
     - ‘тупайте!  хорошо,  что на доброго человека напали,  а  то б не легко
распутались.
     € в самом деле эта встреча могла бы повести цыган к заплечному мастеру.
Њолча шли  они далее.  Ќо  скоро показалсЯ трехъЯрусный дом с  корабликом на
каждых воротах по сторонам, а за ним ‡имний дворец. Џри виде этих палат Язык
старика вновь развЯзалсЯ.
     - ‚идишь ли, - сказал он, - этот дом с корабликами по бокам?
     - ‚ижу, ну!
     - ќто дом Ђпраксина.  Ђ за ним палаты,  вот что солнышко играет в окнах
незамороженных?
     - Ќе дворец ли уж?
     - „а,  славное житье в нем,  а пуще всего,  что там больно тепло.  —ай,
матушка-государынЯ ходит теперь спустЯ рукава или поваливаетсЯ на пуховиках!
“ф! брр! экой морозина, так и хватает за сердце!
     –ыган,  говорЯ это,  проворно плечами переминал и  частенько похлопывал
рукавицами.
     - ‡наешь ли,  -  произнесла с  восторгом Њариула,  удвоив шаги и поднЯв
выше голову, - знаешь ли, что моЯ Њариорица живет вот тут, в этом дворце?
     ‘тарик покачал головою.
     - „а,  да,  неверный таки  живет  в  этих  больших  каменных палатах!..
Њариорица - кнЯжна... ее ласкает, любит сама государынЯ...
     - Ќе морочит ли уж кто тебЯ?
     - Џоспорь,  Я  тебе выцарапаю глаза!  ‘то  человек мне  это  сказывали.
‘проси любого прохожего.  ‚се ее хвалЯт,  все ее любЯт...  Ћ!  она и сызмала
была такаЯ добраЯ... Ђ ‚олынской?.. Љабы это случилось?.. Џочему ж и не так?
‚едь  она  ему  ровнюшка!..  Њариорица кнЯжна...  ЊилаЯ  Њариорица!..  ‚асЯ,
дурачок, миленький, друг мой, что ж ты не говоришь ничего, глухой?
     €  глаза цыганки прыгали от радости,  и  щеки ее на морозе разгорались.
Љазалось, она готова была идти плЯсать на площади.
     - Ќе с ума ли ты сошла,  моЯ кукона? [Џо-молдавански: госпожа. (Џримеч.
автора.)]
     - Џравда, есть с чего рехнутьсЯ! Џогоди, остановимсЯ-ка против дворца.
     - —тобы на  нас  опЯть закричали слово и  дело  и  посадили в  каменный
мешок.
     - Џускай кричат,  пусть запрЯчут!  Ќе боюсь никого.  ‚идишь,  видишь, у
одного окна кто-то двигаетсЯ...  может быть, она смотрит... Ћна, она! ‘ердце
ее почуЯло свою мать...  ‚асилий!  ведь она смотрит на менЯ? ‚асилий! говори
же...
     - ‘мотрит, - сказал старик, вздохнув и качаЯ головой.
     - Ѓожье  благословенье  над  тобой,  дитЯ  мое!  ’ы  во  дворце,  милаЯ
Њариорица,  в тепле, в довольстве, а Я... бродЯга, нищаЯ, стою на морозе, на
площади... „а что мне нужды до того! ’ебе хорошо, моЯ душечка, мой розанчик,
мой херувимчик,  и мне хорошо; ты счастлива, ты кнЯжна, Я счастлива вдвое, Я
не  хочу  быть  и  царицей.  Љак  сердце  бьетсЯ от  радости,  так  и  хочет
выпрыгнуть!..  ‡наешь ли,  милочка,  дочка моЯ,  дитЯ мое, что это все Я длЯ
тебЯ устроила...
     - ‚от  к  крыльцу подают две  кареты золотые,  все в  стеклах,  как жар
горЯт.  ќкой осмеричок!..  Ђ  шоры,  видно,  из кована золота!  ‡нать,  сама
государынЯ изволит ехать,  а  когда она едет,  не  велЯт стоЯть на дворцовой
площади.
     - Џобежим к крыльцу!
     - ‚олЯ  твоЯ,  наживем себе  петлю,  а  пуще всего,  как  ты  говоришь,
погубишь свою...
     - Џогубить?  „урак! разве Я не мать? Њожет статьсЯ, Њариорица поедет...
хоть одним глазком взглЯну...
     € цыганка в несколько прыжков у крыльца дворцового,  и покорный товарищ
за ней,  ни жив ни мертв.  ‚  другое времЯ палки осыпали бы их,  но было уже
поздно.
     ЏоЯвилась государынЯ Ђнна €оанновна среди толпы придворных. Џо лицу ее,
смуглому,  рЯбоватому,  но  величавому,  носилось  облако  уныниЯ,  которое,
заметно  было,  силилась она  прикрыть улыбкой.  Ћна  недомогала,  и  медики
присоветовали ей  как  можно более рассеЯниЯ и  движениЯ на  свежем воздухе.
’еперь ехала она в  манеж Ѓирона,  где обыкновенно упражнЯлась,  с полчаса в
верховой езде.  …й вздумалось быть там ныне,  не предварив никого,  и только
едва успели придворные послать к  герцогу нарочного уведомить его об  этом и
двух дежурных пажей в  самый манеж приготовить там все к приезду государыни.
‡а  нею шло несколько придворных кавалеров и  дам в  бархатных шубах светлых
цветов.
     Њежду  этими  дамами  одна   отличалась  чудною  красотою  и   собольею
островерхою шапочкой  наподобие  сердца,  посреди  которой  алмазнаЯ  прЯжка
укреплЯла три  белые  перышка неизвестной в  ђоссии  птицы.  —ерные  локоны,
выпадаЯ из-под  шапочки,  мешались с  соболем воротника.  …сли б  в  старину
досталось описывать ее  красоту,  наши деды молвили бы просто:  она была так
хороша,  что ни в сказках сказать,  ни пером описать.  ќто была молдаванскаЯ
кнЯжна Њариорица ‹елемико.
     ѓосударынЯ села в  первую карету с придворною дамою постарше;  в другую
карету вспрыгнула Њариорица, окруженнаЯ услугами молодых и старых кавалеров.
’олько что мелькнула ее  гомеопатическаЯ ножка,  обутаЯ в  красный сафьЯнный
сапожок,  -  и  за  кнЯжною полезла ее  подруга,  озабоченнаЯ своим роброном
[модным платьем с  закругленным шлейфом (франц.)].  ‚  это  времЯ надо  было
видеть в  толпе два неподвижные черные глаза,  устремленные на  молдаванскую
кнЯжну;  они вонзились в нее,  они ее пожирали;  в этих глазах был целый мир
чувств,  всЯ душа,  всЯ жизнь того,  кто ими смотрел;  если б они находились
среди тьмы лиц,  вы  тотчас заметили бы эти глаза;  они врезались бы в  ваше
сердце,  преследовали бы  вас  долго,  днем  и  ночью.  ќто  были два  глаза
матери...  ЋглЯнувшись из  кареты,  заметила их и  кнЯжна:  она вздрогнула и
невольно стиснула руку  своей подруги.  Љареты двинулись.  ђаздалсЯ в  толпе
крик, глухой, задушенный, скипевшийсЯ в груди... ‚ этой же толпе хохотали.
     - —то такое? - спрашивали друг у друга.
     - “пала  какаЯ-то  цыганка,  -  отвечали голоса,  -  видно,  сдавили  в
тесноте... „а палка не свой брат, сейчас поднимет и умирающего.


     ѓлава III
     ‹…„џЌЂџ ‘’Ђ’“џ


     € так погибну в цвете лет,
     €стлею здесь без погребеньЯ
     € неоплакан от друзей!
     € сим врагам не будет мщеньЯ
     Ќи от богов, ни от людей.

     "€вик, журавли" †уковский {Џрим. стр. 42}


     ‹етний  дворец,  ‹етний сад  -  сколько цветущих воспоминаний увиваютсЯ
около этих двух имен!  ’ам,  говорите вы,  в маленьких покоЯх Џетр I созидал
дела великие, которых последствиЯ осенЯт и наших потомков.
     ’ам,  под  тенью  дерев,  им  самим посаженных,  любил государь,  после
заповеданных трудовых дней,  тешитьсЯ,  как добрый,  простой семьЯнин.  Љому
также не известно, что этот сад бывал сборным местом всего Џетербурга, когда
царь,  от  избытка удовольствиЯ,  спешил сообщить своим любезным подданным и
детЯм весть об  успехе важного подвига,  совершенного им  длЯ  блага ђоссии?
ђадость передавалась безусловно; все состоЯниЯ в ней равно участвовали. “ж и
наши  прадеды  не  любили  ломатьсЯ  на  зов  надежды-государЯ  и   угощениЯ
матушки-царицы и великих кнЯжон. •мельные от вина, медов и торжества, они не
чинилисЯ,  тем более что,  по простому обычаю старины, и сам державный бывал
иногда навеселе.  ‚се говорили вслух о том,  что было у них на душе,  потому
что  в  душе ничего не  таилось против хозЯина.  Ђллеи кипели и  шумели;  на
скамьЯх  обнимались;  в  гроте,  убранном  на  диво  заморскими  раковинами,
слышались  поцелуи;  водометы  плескали,  и  самые  мраморные статуи,  между
перебегающими группами, казалось, двигались. Ќа царицыном лугу народ роилсЯ;
там  деревЯнный лев,  обремененный седоками,  беспрестанно нырЯл  в  толпе и
высоко  возносилсЯ на  воздух;  покорные под  всадниками лошадки  и  сани  с
обнимающимисЯ парами кружились так,  что глазам зрителей было больно. ’ут же
любопытных допускали смотреть в  зверинце двух живых львов и  слона.  ’олько
темнаЯ ночь разгонЯла пирующих.  Љогда же государь,  распрощавшись с гостЯми
своими,  уходил в  двухэтажный домик,  охранЯемый любовью народной,  он  мог
слышать, как провожали его виваты иностранцев и благословениЯ русских.
     €  вдруг исчезает на  времЯ очарование этих  воспоминаний.  Џорог этого
храма переступает Ѓирон,  поставив у входа его секиру. ‚ жилище державного и
вместе  великого  свЯтотатственно  водворЯетсЯ  он,  не  прикрыв  доблестЯми
душевными рода  своего,  не  скрасив славными подвигами своего  властолюбиЯ.
Ќаружным величием стараетсЯ он заменить истинное:  к маленькому дому сделаны
огромные пристройки; блестЯщий двор и гвардиЯ герцога курлЯндского наполнЯют
его. ‚идны везде власть, великолепие, фортуна; везде вытЯгиваетсЯ временщик;
но  где сила народной любви?  где человек народный,  вековой?  „ом переменил
хозЯина,  и  все  в  нем  и  вокруг его изменилось:  бывало,  походил он  на
кордегардию,  и  его  все-таки  величали дворцом;  Ѓирон силитсЯ сделать его
дворцом - и он смотрит кордегардией. “жас царствует вокруг этого жилища; сад
и в праздниках и в будни молчалив; не нужно отгонЯть от него палкою, - и без
нее  его  убегают,  как лабиринта,  куда попавшись,  попадешьсЯ к  Њинотавру
{Џрим.  стр.  43} на съедение;  кому нужно идти мимо жилища Ѓирона,  тот его
дальними дорогами обходит.
     ‡имой -  именно в то времЯ, в которое происходит начало действиЯ нашего
романа,  -  зимой,  говорю Я,  сад с окованными водами,  с голыми деревьЯми,
этикетно напудренными морозом,  с  пустыми  дорожками,  по  которым  жалобно
гулЯет  ветер,   с  остовами  статуй,  беспорЯдочно  окутанных  тогами,  как
саванами, еще живее представлЯет ужас, царствующий около ее владельца.
     Ѓлагодарение богу, нечистый дух выкурен из этого жилища с того времени,
как  посетил его добрый гений дщери Џетровой;  очарование воспоминаний снова
окружает маленький домик в ‹етнем саду.
     Ќо обратимсЯ к зиме 1739/40 года.
     Њы не взойдем теперь в  жилище Ѓирона,  а  перенесемсЯ через ”онтанку в
манеж  его.  Ћн  расположен  на  берегу  в  длинной  мазанке  с  несколькими
осьмиугольными окнами по  стенам и  двумЯ  огромными,  из  пестрых изразцов,
печами на  концах.  Џодле одной печи сделано возвышение в  виде амфитеатра с
узорочными перильцами и  балдахином из малинового сукна с  золотою бахромой.
Џод балдахином стоЯт кресла с высокою спинкою,  обитые малиновым бархатом. “
ручек  вытЯгиваютсЯ два  пажика в  высоких напудренных париках,  с  румЯными
щечками,   как  два  розана,  уцелевшие  под  хлопками  снега,  в  блестЯщих
французских кафтанах, которых полы достают почти до земли, в шелковых чулках
и  башмаках с  огромными прЯжками.  Џо  временам кладут они  на  перила свои
детские головы в стариковской прическе, как бы высматриваЯ кого-то. ‚от все,
что замечательно в  манеже.  ‡а ним,  через обширный двор,  тЯнутсЯ каменные
великолепные конюшни,  в которых красавицам лошадЯм, выписанным из ѓолстинии
{Џрим.  стр.  44}, Ђнглии и Џерсии, тепло и привольно. Љак их холЯт и нежат!
‹юди, ухаживающие за ними, завидуют их житью-бытью. Ћт конюшен идет каменнаЯ
ограда до  набережной;  за оградою нечистый дворик и  посреди его колодезь с
насосом,  ручкою длЯ  качки воды и  желобом,  проведенным в  конюшню.  Џодле
самого колодца дерево почти без  сучьев.  Ќа  главный двор  два  въезда -  с
”онтанки и с Ќевы.
     ‚ообразим, что мы пришли к манежу за полчаса до пажей, и посмотрим, что
делаетсЯ на заднем дворике.
     Љ  дереву  крепко привЯзан под  мышки  мужчина,  высокий,  сутуловатый,
желтоликий,  с  отчаЯнием в  диких взорах;  на нем одна рубашка;  босые ноги
оцеплены.  •охол на  бритой голове изобличает род  его.  ќто  малороссиЯнин,
которого недоставало на  смотру ‚олынского.  †естокий мороз  хватает жгучими
когтЯми все  живое;  людЯм тЯжело дышать;  полет птиц замедлЯетсЯ,  и  самое
солнце, как раскаленное Ядро, с трудом выдираетсЯ из морозной мглы. Љаково ж
в одежде тропичных стран стоЯть в снегу под влиЯнием такой атмосферы? Ћднако
ж малороссиЯнин еще стоит - не стонет, а только скрежещет зубами. ‘начала он
дрожал,  теперь окаменел; ноги его горели, как на раскаленном железе, теперь
онемели.  Џротив него храбритсЯ офицер среднего роста,  пузастый, с зверскою
наружностью,  в медвежьей шубе.  ќто адъютант герцога курлЯндского, ѓроснот.
Џо обеим сторонам малороссиЯнина человека с четыре конюхов.
     - Ћбругать его  светлость!  писать на  него  доносы!  -  кричал ѓроснот
ломаным русским Языком и  сиплым от  досады голосом,  острЯ  кулаки на  свою
жертву.  -  ‡наешь ли,  с кем тЯгаешьсЯ?.. Њы всчешем тебе хохол курлЯндскою
гребеночкой; мы собьем с тебЯ панскую спесь, поганый Њазепа!
     ЊалороссиЯнин глубоко вздохнул и поднЯл глаза к небу.
     - —то? мороз не уговаривает ли тебЯ? ‘кажешь ли, где бумаги?
     - Ќи! - произнес твердо малороссиЯнин.
     - Џосмотрим! ѓей, ребЯта! ушат с водою! - закричал адъютант.
     ђазом  накачали конюхи воды  в  ушат.  ‹ицо  малороссиЯнина исковеркали
судороги; потом глаза его налились кровью и впились в своего мучителЯ.
     ѓроснот  трЯхнул  головой,   как  бы  длЯ  того,  чтобы  избавитьсЯ  от
неподвижного взглЯда своего мученика,  и  дал  приказ двум  конюхам стать на
скамейку, приготовленную у дерева, и поднЯть туда ж ушат с водой.
     - ‘кажешь ли, куда девал донос? - спросил он.
     - Џередал богу, - был ответ.
     - Ћкатите ж его!
     € ушат воды вылит на голову несчастного.
     Ћблако пара обхватило его, но скоро исчезло, подрезанное морозом. •охол
его  унизалсЯ бусами,  темЯ задымилось;  рубашка стала на  нем,  как  бумага
картоннаЯ.
     - ѓо-го-го!  -  застонал малороссиЯнин в  этом  жестком  мешке,  собрав
последние силы, - дойдет бумага до императрицы, хоть сгину... ‘кажи своей...
бесовой собаце... Ѓог отплат... брр...
     ‡десь он захлебнулсЯ.
     - …ще ушат и еще! удвоить порцию! - заревел адъютант.
     „ругой ушат воды обдал мученика с  ног до  головы.  Ќа этот раз рубашка
покрылась чешуей,  и струи,  превратЯсь будто в битое стекло,  рассыпались с
треском по снегу.
     Џосле  третьего ушата хохол повис назад,  как  ледЯнаЯ сосулька,  череп
покрылсЯ новым блестЯщим черепом,  глаза слиплись, руки приросли к туловищу;
всЯ  фигура облачилась в  серебрЯную мантию с  пышными сборами;  мало-помалу
ноги пустили от  себЯ ледЯные корни по земле.  …ще жизнь вилась легким паром
из  уст несчастного;  кое-где сеткою лопалась ледЯнаЯ епанча,  особенно там,
где было место сердца; но вновь ушат воды над головою - и малороссиЯнин стал
одною неподвижною, мертвою глыбой.
     - ѓосударынЯ будет скоро в манеж!  -  закричали на дворе,  - вот и пажи
приехали.
     - ‹ей,  лей проворнее!  а  то мне и вам беда!  -  командовал испуганный
адъютант.
     …ще  два-три  ушата,  и  нельзЯ  было  признать  человека  под  ледЯною
безобразною статуей. Ћна стала на страже колодца. ‘олнце, выплыв из морозной
мглы,  вспыхнуло на миг, как будто негодуЯ на совершенное злодеЯние, и опЯть
скрылось во мгле.
     - ѓосударынЯ едет! - закричали опЯть на дворе.
     ѓроснот возвратилсЯ в  манеж,  будто ни в чем не бывало,  а исполнители
его подвига - в конюшню.
     ѓосударынЯ любила верховую езду и была в ней очень искусна. Ќынешний же
раз,  чувствуЯ себЯ слабою,  сделала только два-три вольта,  сошла с лошади,
села  на  кресла  под  балдахином,  окруженнаЯ  своею  свитой,  и  с  высоты
любовалась  мастерскою ездою  Ѓирона,  статного,  довольно  красивого,  хотЯ
жестокость  его  прокрадывалась по  временам  сквозь  глаза  и  вырезывалась
неприЯтным сгибом на концах губ.  Ћн был в светло-голубом бархатном кафтане.
Ќа лошади под ним, изабеллова цвета {Џрим. стр. 46}, блистал чепрак, облитый
золотом и  украшенный по  местам  шифром  государыни из  бирюзы;  крупные же
бирюзовые каменьЯ  вделаны были  в  уздечку.  ѓерцог  подъехал,  наконец,  к
возвышению,  где находилась императрица, и, скинув перед ней шлЯпу, поникнув
несколько головой,  ждал  себе лестной награды.  ѓосударынЯ встала с  своего
места,  подошла к  перилам,  приветствовала всадника улыбкой,  ласкала рукою
прекрасное животное,  на котором сидел Ѓирон и  которое положило свою голову
на перила,  как бы ожидаЯ и  себе вниманиЯ царицы.  ђазные нежные имена были
даны  любимице  Ѓирона,  названной им  бриллиантом его  конюшни;  красавица,
казалось,  от  удовольствиЯ била  землю копытом.  ‚елено было принесть кусок
хлеба,  который и  схватила она  осторожно из  нежных  рук.  Џридворные дамы
любовались этою сценою;  всЯ  душа пажиков была в  глазах их,  сверкающих от
радости; одна Њариорица не заботилась о том, что делалось около нее, и часто
обращалась взорами ко входу в манеж.
     - …дем! - сказала, наконец, Ђнна €оанновна, кивнув благосклонно Ѓирону,
и он,  соскочив с лошади,  оставшейсЯ как бы вкопанною на своем месте,  свел
государыню с возвышениЯ.
     “  входа в  манеж трЯслись на морозе ѓроснот и нечто в розовом атласном
кафтане,  которое можно  было  б  изобразить надутым шаром с  двумЯ толстыми
подставками в виде ног и с надставкою в виде толстой лысой головы, о которую
разбилась бы черепаха, упав с высоты.
     ‚  этой  голове  было  пусто;  не  думаю,  чтобы  сыскалось сердце и  в
туловище,  если бы  анатомировали это  нечто,  зато оно ежедневно начинЯлось
Яствами и  питьЯми,  которых достало бы  длЯ пЯтерых едоков.  ќто нечто была
трещотка,  ветошка,  плевальный Ящик Ѓирона.  ‚о  всЯкое времЯ носилось оно,
вблизи или вдали,  за своим владыкою.  ‹ишь только герцог продирал глаза, вы
могли  видеть это  огромное нечто  в  приемной зале  его  светлости смиренно
сидЯщим у  дверей прихожей на  стуле;  по  временам око вставало на цыпочки,
пробиралось к  двери ближайшей комнаты так тихо,  что можно было в это времЯ
услышать падение булавки на пол,  прикладывало ухо к замочной щели ближайшей
комнаты и  опЯть со  страхом и  трепетом возвращалось на  цыпочках к  своему
дежурному стулу.  …сли герцог кашлЯл,  то  оно  трЯслось,  как осенний лист.
Љогда же  на  ночь камердинер герцога выносил из  спальни его платье,  нечто
вставало с своего стула, жало руку камердинеру и осторожно, несЯ всю тЯжесть
своего  огромного туловища в  груди  своей,  чтобы  не  сделать им  шуму  по
паркету,  выползало  или  выкатывалось из  дому,  и  нередко  еще  на  улице
тосковало от сомнениЯ,  заснула ли его светлость и не потребовала бы к себе,
чтобы над ним пошутить.  ‚ы  могли видеть нечто у  входов верховного совета,
сената,  дворца  и  даже  ’айной  канцелЯрии,  когда  в  них  находилась его
светлость; на всех церемониалах, ходах, пиршествах и особенно жирных обедах,
где  только обреталась его  светлость.  ќтот кусок мЯса,  на  котором творцу
угодно  было   начертать  человеческий  образ,   это   существо  именовалось
Љульковским.  ‚ысочайшее его благо, высшаЯ пища его духа или пара животного,
заключалось в  том,  чтобы  находитьсЯ при  первом  человеке  в  империи.  ‚
царствование …катерины он находилсЯ при Њеншикове,  в  царствование Џетра II
при  „олгоруком,  ныне же  при Ѓироне.  ’ак переходил он  от  одного первого
человека в  государстве к  другому,  не возбуждаЯ ни в  ком опасениЯ на счет
свой и ненависти к себе,  во всЯкое времЯ,  при всех переменах,  счастливый,
довольный своей судьбой.  ѓде  был временщик,  там и  Љульковский;  привыкли
говорить, что где Љульковский, там и временщик. ‘делатьсЯ необходимою вещью,
хоть плевательницею этого,  -  вот  в  чем заключалась цель его помышлений и
венец его жизни. € он достиг этой цели: от привычки видеть каждый день то же
бесстрастное,  спокойное,  покорное  лицо,  Ѓирон  скучал,  когда  занемогал
Љульковский.  ‚сЯкое утро и вечер первый человек в империи приветствовал его
улыбкой,  иногда  и  гримасой,  котораЯ  всегда  принималась за  многоценную
монету,  а если герцог в добрый час расшучивалсЯ,  то удостоивал выщипать из
немногих волос Љульковского два-три  седых волоса,  которых у  него  еще  не
было.  ‡нак  этой  милости,  несмотрЯ на  боль,  особенно радовал  его.  „лЯ
поощрениЯ ж  к  дальнейшему ревностному служению иногда поручали ему первому
повестить о награде или немилости,  ниспосылаемых герцогом.  Љроме этого, во
всю жизнь его давали ему, еще при …катерине, одно важное поручение в €талию;
но он,  исполнив его весьма дурно, возвратилсЯ оттуда католиком. € веру свою
переменил он  от  желаниЯ угодить первому человеку в  ђиме,  то  есть  папе,
которого туфли  удостоилсЯ поцеловать за  этот  подвиг.  Ћ  ренегатстве его,
скрываемом им в Џ