ушал;
сначала сердилсЯ на него,  потом стал его удалЯтьсЯ;  наконец, не имеЯ около
себЯ никого,  с  кем  мог бы  поделитьсЯ душою,  обратилсЯ опЯть к  нему,  с
условием не раздражать его противоречием.
     - ‘тоит только,  -  говорил он  ему,  -  получить мне от тайного нашего
поверенного условленный пароль,  и хандра моЯ,  как чад,  пройдет. ‚ерь мне,
времЯ это  очень близко.  ѓосударынЯ стала чаще сердитьсЯ на  Ѓирона и  даже
сделала  опыт  лично  изъЯвить ему  свой  гнев.  Ќедаром скрывает он  обиду,
которую Я нанес ему и которую ни простить, ни забыть нельзЯ. ќто уж означает
его слабость.  „ва-три днЯ решительного гнева государыни на него -  и  тогда
одно слово,  только одна мысль о  слезах и  крови моих соотечественников,  о
ђоссии,  молЯщей менЯ быть заступником своим, и Я бегу исполнить свой долг и
умереть, если нужно, за свЯтое дело. ’огда не будет места в сердце ни другу,
ни  ‹елемико,  ни  одному  живому существу на  свете.  Џостригусь отечеству,
произнесу роковой обет и вырву все земное из земного сердца.  Ђ теперь, волЯ
твоЯ, не могу, не в силах... Я еще не в свЯтой ограде... дай мне насладитьсЯ
за  нею  благами  мирскими,  насмотретьсЯ  на  прекрасные  очи,  наслушатьсЯ
волшебного голоса, и потом - готов хоть на плаху!
     ‡уда,  слушаЯ  его,  качал  печально головой,  пожимал слегка плечами -
делать было нечего.
     Љогда уведомили ‚олынского,  что Џодачкин произведен в  офицеры вопреки
его воле, он махнул рукой и сказал:
     - •оть бы в сенаторы!
     Љогда ‡уда известил его, что замороженный ѓорденко зарыт на берегу Ќевы
в  известном месте и  готов встать из своего снежного гроба,  чтобы обличить
Ѓирона в ужасном злодеЯнии, ‚олынской отвечал:
     - •орошо!  но  пусть  подольше  не  тревожат  этого  несчастного трупа.
Ѓедному и по смерти не дадут покоЯ.
     “знав,  что конюхи Ѓирона,  возившие ледЯную статую на  Ќеву,  бежали в
деревни ЂртемиЯ Џетровича и готовы в свидетели, он сказал своему секретарю:
     - —елнок их в пристани;  не трогайте его с места.  Ќапротив, употребите
все  средства,  чтобы обеспечить их  от  опасности.  Ќаше дело подвизатьсЯ и
гибнуть за отечество,  если нужно:  в гербу каждого дворЯнина вырезаны слова
чести,  долга,  славы;  сердце каждого из  нас  должно выучить эти  слова  с
малолетства,  тотчас  после  заповедей господних.  Ђ  конюхов зачем  неволею
тащить, может быть, на гибель за предмет, которого они не понимают?..
     ђаз какой-то нищий в сумерки у подъезда подал ему бумагу и скрылсЯ. ќто
был  подлинный  донос  ѓорденки,   доставленный  ‹ипману  цыганкою  и  потом
переданный самому Ѓирону.  ‘окровище длЯ кабинет-министра!  Ќе видав доноса,
он не мог иметь понЯтиЯ о драгоценных тайнах,  в нем заключавшихсЯ.  Ђртемий
Џетрович обрадовалсЯ было этой находке и вместе чего-то испугалсЯ. "Ќе ведет
ли эта роковаЯ бумага,  - говорил он сам с собою, - к решительной минуте и к
разлуке  с  Њариорицей,  как  она  привела  несчастного ѓорденку  к  ужасной
смерти?"
     „умал ли  ‚олынской о  своей супруге?  “ж  конечно!  Ќо каковы были эти
думы!..  ‘трашнаЯ борьба происходила сначала в душе его. Ћн ценил любовь ее,
ее доброту и любезность,  обвинЯл себЯ в неблагодарности, мучилсЯ, терзалсЯ,
как преступник,  проклинал свою слабость и все это кончал тем, что жил одною
любовью к Њариорице. Џортрет жены казалсЯ ему беспокойным обличителем, давил
его своим присутствием -  портрет был снЯт и поставлен за бюро. ЃоЯсь, чтобы
она не приехала,  писал к ней,  что он сам скоро будет в Њоскву проездом, по
случаю  данного  ему  от  правительства  поручениЯ,  и  чтобы  она  его  там
дожидалась.  ‘  трудом повиновалось перо,  и  сердце поворачивалось в груди,
когда он уверЯл ее в нежной неизменЯемой любви. Ќе сроднившись с обманом, он
тем более мучилсЯ,  употреблЯЯ его.  Њежду тем, доведенный своею страстью до
исступлениЯ,  ломал голову, как бы развестись с женой, и уж заранее искал на
этот случай в главных членах синода. Ћна не родила: какой еще лучшей причины
к разводу?.. Ќе он первый, не он и последний!
     Ќе могли ничего над ним и предостережениЯ тайного друга, чтобы он берег
себЯ более всего от себЯ ж.  "‚аша любовь к  кнЯжне ‹елемико погубит вас,  -
писал к  нему аноним,  -  она известна уж вашим врагам и служит им важнейшим
орудием против вас".
     - Ћ! эти затейливые опасениЯ, - говорил ‚олынской, - дело моего слишком
осторожного ‡уды.  Џустое!  одна любовь не помешает другой.  џ сказал уж ему
однажды навсегда,  что не  покину намерениЯ спасти мое отечество и  не  могу
оторвать кнЯжну от своего сердца.
     —ем более ‚олынской в эти дни душевного припадка показывал себЯ слабым,
тем усерднее работал за него ‡уда и тайный поверенный кабинет-министра,  как
мы и видели уже выше.  Ћни верили,  хотЯ и с боЯзнью, по опытам благородного
характера  его,   что  одно  чувство  должно  в  нем  в  решительные  минуты
восторжествовать над другим. € потому не упускали случаев и времени быть ему
полезными в  борьбе с сильным,  коварным временщиком.  Џротив подкопов его и
‹ипмана проводили они свои контрмины,  не  менее надежные;  но и  те большею
частью принуждены были скрывать от ЂртемиЯ Џетровича,  любившего сражатьсЯ в
чистом поле.
     Ќадо еще упомЯнуть о  том,  что случилось поздно вечером в  самый день,
как он виделсЯ с  кнЯжною в биллиардной дворца.  ‘идел он в своем кабинете с
‡удой и  рассказывал ему  свою заносчивую ссору с  Ѓироном,  скорбЯ,  что не
послушаласЯ советов друзей.  ‚друг за стеной кабинета, в гардеробной, кто-то
застонал, и вскоре раздалсЯ визг и крик.
     - —то  это такое?  -  спросил Ђртемий Џетрович,  вздрогнув и  вскочив с
канапе, - не режут ли уж кого у менЯ в доме?.. —его доброго!
     - Ќе могу понЯть, что бы это такое было, - отвечал секретарь.
     - Ѓатюшки!  - раздалось снова, - батюшки! спасите от нечистого! Џустите
христианскую душу на покаЯние.
     ‚олынской и  ‡уда бросились на этот крик в  гардеробную,  но в ней,  за
темнотой,  нельзЯ  было  ничего различить.  ’олько слышно было,  что  хрипел
человек,  выбивавшийсЯ из  шкапа,  который стоЯл  у  стены кабинета.  Џодали
свечи,  и  что ж  представилось?  ЃарскаЯ барынЯ в  обмороке,  растрепаннаЯ,
исцарапаннаЯ, и араб подле нее, хохотавший от всей души.
     - ‘ ума ты,  видно,  сошел,  - сказал с сердцем Ђртемий Џетрович, - что
вздумал так пугать старую женщину!
     - Ќе женщину, а поганую ведьму, - отвечал араб, коварно усмехнувшись. -
†аль, что она совсем не околеет.
     - —то это все значит?
     - Ђ вот что,  сударь. „авно подметили мы с господином ‡удою проказы ее.
‹ишь только к вам в кабинет их милость или какой ваш благоприЯтель, этот бес
в юбке тотчас в гардеробную, и всЯкий раз, слышу, дверь на запор. ‚зглЯнул Я
однажды в комнату:  ни душонки в ней! Љой черт, думал Я, куда она пропадает?
‚  другой будь Я  умнее -  следом за ней караульный глаз в  скважину и вижу:
разбойница вошла в  шкап и  пробыла там все времечко,  пока у вас оставались
гости.  „ай-ка порасскажу об этом господину ‡уде;  тут,  думал Я, промаху не
будет. Џоцеловал менЯ его милость за эту весточку, настрого приказал до поры
молчать -  извольте же  видеть,  сударь,  почему Я  не  смел пораскрыть нашу
тайность.  (ѓлаза араба заискрились,  и улыбающиесЯ черные губы его показали
два рЯда жемчужин.)
     - ‚иноват, что посердилсЯ на тебЯ, друг мой, - сказал ‚олынской.
     - € больше бы погневались, сударь, так беда невелика. Џотом... потом...
да,  его  милость  господин  ‡уда  подметил на  днЯх  в  кабинете за  канапе
просверленную дырочку.  ‘мекнули мы,  что  это  щель  из  шкапа гардеробной.
Џодделали ключ -  маршалок был  с  нами заодно,  -  ныне успел Я  в  сумерки
забратьсЯ в  дозорную будку,  затворив за  собою  исправно дверь.  Џошарил в
шкапе и нашел преисправную щель,  из которой все слышно, что говоритсЯ у вас
в  кабинете.  ‚от  почуЯла чутьем наша жар-птица,  что  у  вас  будет с  его
милостью потайной разговор,  и  шасть ко  мне  под  бочок.  "Њилости просим,
кукушечка, к стрелку поближе!" - сказал Я про себЯ. ’олько что приложила она
ухо к щели,  Я ей в бок булавку.  Џочесалась она и опЯть за свою работу. ’ут
уж запустил Я  ей стрелку поглубже так,  что она порЯдком охнула,  сотворила
крестное знамение и примолвила:  "‘ нами сила крестнаЯ!" ЋкаЯннаЯ! мало, что
людей морочит,  и  бога-то хочет обмануть!..  „ал Я ей вздохнуть крошечку да
как схвачу ее вдруг в охапку и начал душить,  щекотать,  кусать...  ну, была
такаЯ потеха,  сударь,  что  рассказать не  сумею...  все  жилки надорвал со
смеху.  Ђ теперь (араб ужасно взглЯнул на свою жертву) ох!  кабы моЯ волЯ...
нож ей в бок - одним крокодилом на свете меньше!
     - Ћна умерла,  -  сказал один из слуг, составивших кружок около барской
барыни.
     Ћн взЯл ее за руки, и руки упали окоченелые на пол.
     - Џустить ей кровь! - примолвил другой, - вспрыснуть ее холодной водой.
     - Ђ лучше плеткой! - перебил маршалок.
     - Ђх!  вспрыснуть водой,  -  возопила вдруг плутовка,  открыв несколько
глаза.
     ‚олынской с презрением отворотилсЯ от нее и сказал дворне:
     - ‚ыбросьте эту поганую кошку вон сию ж  минуту за  ворота со  всеми ее
пожитками. —тоб духу ее здесь не пахло!
     - € вот,  наконец,  -  сказал ‡уда, когда они возвращались в кабинет, -
ваш домашний шпион у вас в руках! џ советовал бы вам допросить строжайше эту
неблагодарную тварь.
     - Ќе  пытать ли  ее  по-бироновски?..  Ќу  ее  к  черту!  Џропавшего не
воротишь.  Ђ  что до  благодарности,  не  говори мне об этом,  друг мой!  ’ы
знаешь,  сколько Я  сам виноват пред одной особой (он разумел жену);  чего ж
ожидать от черни?..
     €звестно,  что  слуги всЯкого рода любЯт быть приЯтными своим господам,
усиливаЯ приговоры их.  Ѓлагородному Ђртемию Џетровичу нельзЯ  было  угодить
таким образом; но дворнЯ, ожесточившись против барской барыни, удовлетворЯла
в этом случае только своему негодованию. Ќевесту Љульковского, снова упавшую
в  обморок,  отнесли за  ворота с  ругательствами всЯкого рода и  с  горЯчим
телесным уроком и выбросили на снежный сугроб. ’уда ж принесли ее имущество.
ЋпозореннаЯ,  измученнаЯ,  волоча кое-как за  собою пожитки,  которые только
могла укласть в  огромный узел,  боЯсь в  полуночные часы  попасть на  зубок
нечистому,  увЯзаЯ не раз в сугробы снежные, она не раз вычитывала с ужасом:
"Ѓатюшки,  мои  светы!  вынеси,  самсонова сила,  легкое  перо!.."  Ќаконец,
полумертваЯ,  она дотащилась едва к утру до жилища ‹ипмана. ‡десь оказали ей
всЯкую помощь, какую требовали ее подвиги и сан Љульковского невесты.
     Ћднажды  утром  доложили  Ђртемию  Џетровичу,  что  цыганка  отыскана и
приведена. ќто известие обрадовало его.
     - ’олько боимсЯ ошибитьсЯ,  она ли еще,  сударь, - говорил посланный, -
ѓолос ее, пол-лица также ее, а с другой стороны - урод уродом. –ыган при ней
тот же,  что и  прежде ходил с  пригожей Њариулой.  ‘тоЯт на том,  что она и
есть, и божатсЯ, и клЯнутсЯ, а может, сударь, морочат.
     - Ќет  ли  в  воздухе какой заразы,  что  все стали бредить!  -  сказал
Ђртемий Џетрович, - введите ее ко мне.
     ‚вели цыганку в кабинет,  в котором никого,  кроме него,  не было. Ћдин
глаз у ней был закрыт пуком волос, праваЯ щека фатою.
     - Њариула, это ты? - спросил ‚олынской.
     - џ,  господин,  но только не пригожаЯ, талантливаЯ Њариула, на которой
ты  останавливал свои высокие очи.  ‘о мною случилась беда...  Я  обварилась
кипЯтком и... признаешь ли менЯ теперь?
     ѓолос ее дрожал.  Ћна поднЯла фату и  пук волос.  ™ека,  в  одном месте
исписаннаЯ красными узорами,  в другом собраннаЯ рубцами,  сине-кроваваЯ Яма
наместо глаза - все это безобразие заставило ЂртемиЯ Џетровича отвратитьсЯ.
     - —то, барин?.. ‚от ваша хваленаЯ красота!
     Ѓрезгливо вскинул он  взоры на  нее,  махнул рукой,  чтобы она  закрыла
по-прежнему свое безобразие,  и, когда она это исполнила, посмотрел на нее с
жалостью, глубоко задумалсЯ с минуту, наконец сказал:
     - Њне твоЯ красота не нужна, Њариула, а нужна твоЯ верность, твой ум.
     - џ  уж  раз  докладывала вам:  рада вам  служить,  добрый господин,  -
отвечала цыганка с живым участием.
     ’ут ‚олынской призналсЯ,  что он любит кнЯжну ‹елемико и что она к нему
неравнодушна.
     ™ека цыганки загорелась.
     - —то ж далее?.. - спросила она с нетерпением.
     - ‚от видишь,  Я  писал к  ней;  ответ ее  готов,  но  ей не через кого
переслать его... ’ы должна сходить во дворец и получить записочку.
     - ‘ радостью...  -  отвечала Њариула,  запинаЯсь, как будто стоЯл у ней
кусок в горле.
     €  дрожащий голос  ее  и  белые пЯтна,  выступившие на  пламенной щеке,
изменЯли ее душевному беспокойству.  Њысль,  что мать...  сама... Ќо она это
делала длЯ блага своей дочери.  Њожет статьсЯ, Ђртемий Џетрович хочет только
погубить Њариорицу!..  ЏовереннаЯ их  тайн,  она  будет иметь возможность ее
спасти...
     - ’олько  с  условием,  -  примолвила она  умолЯющим  голосом,  -  буду
помогать тебе всем моим разумением,  всем лукавством,  да... смотри, добрый,
милый,  честный барин,  не сделай несчастною бедную девушку... ѓоворЯт, Я уж
успела выведать...  сирота круглаЯ,  не имеет ни отца,  ни матери,  с  чужой
стороны... не доведи ее до погибели, побойсЯ бога, женись на ней.
     - Ћ! да с какими же ты причудами!.. это дело свахи и попа.
     - Ђ  что ж  Я,  как не сваха!..  ‚от видишь,  барин,  Я много уж грехов
принЯла на свою душу:  бог за то и наказал менЯ.  Њы хоть и цыгане,  а знаем
бога. Џора мне жить честно. Љоли не примешь моего условиЯ, - прибавила она с
твердостью и  жаром,  -  Я  и  дел  никаких  начинать  не  стану.  —то  ж?..
женишьсЯ?..
     - “ж конечно!.. „лЯ чего б иначе!..
     - ЏоклЯнись.
     - Љак же  ты неотвЯзчиво требуешь!..  ‘транно!..  Ћднако ж...  пожалуй,
клЯнусь...
     - ‚семогущим богом... ‘лышишь?
     ѓолос Њариулы был  грозен,  одинокий глаз ее  страшно сверкал;  в  душе
‚олынского совесть невольно забила тревогу.
     - “ж конечно... €м... - сказал он, смутЯсь, - если только позволЯт...
     - Љто ж?
     - Ќапример, государынЯ.
     - Ћ,  чего боЯре не выхлопочут,  когда только захотЯт.  Џомни,  господь
карает тех, кто преступает клЯтву.
     ‚олынской старалсЯ усмехнутьсЯ.
     - Џраво, ты, Њариула, годишьсЯ в проповедники.
     - ЏобоишьсЯ суда небесного, так начнешь говорить и проповеди. ’еперь мы
условились:  ты  будешь иметь пригожую женку;  сиротка найдет себе  доброго,
знатного,  богатого мужа;  а  Я буду с фатой...  не забудь же фату за первый
поцелуй...  и  душа  моЯ  не  даст  ответа  богу,  что  погубила мою...  мою
красавицу...  •оть и не видывала ее,  но люблю-таки,  сама не знаю почему...
может статьсЯ,  потому,  что сама была в такой беде, как она. € менЯ погубил
когда-то такой же красивый барин,  как и ты... (Њариула утерла навернувшиесЯ
на глазу слезы.) Љогда-нибудь Я тебе это расскажу. Ќо Я не плакать пришла, а
дело делать. †ду твоего наказу.
     Џозван  был  араб  и  получил наставлениЯ провесть цыганку во  дворец к
кнЯжне  ‹елемико.   Џри  наказе  Њариуле,  чтобы  она  исполнила  хорошенько
поручение, Ђртемий Џетрович хотел пожаловать ей золотую монету. Ќо цыганка с
гордостью оттолкнула руку его,  обещаЯсь,  впрочем,  взЯть деньги, когда все
уладит.


     ѓлава X
     ЏЋ‘‹ЂЌЌ€–Ђ


     ђоднаЯ мать... Ћ боже! мать роднаЯ
     …й в руку чистую влагает нож;
     ‚едет ее сама к ужасной бездне
     € думает: веду ее к венцу,
     Ќа ложе пышное любви и счастьЯ...


     Ќе  столько  тревожит  любовника  первое  тайное  свидание  с   любимым
предметом,  как  тревожило Њариулу  свидание с  кнЯжною ‹елемико.  ђадость и
страх видеть так  близко дочь  свою,  говорить с  нею  до  того волновали ее
кровь,  что  занималсЯ у  нее  дух;  в  голове и  сердце ее  стучали молоты.
Ќесколько раз дорогою останавливалась она, чтобы перевести дыхание.
     - ‘мело  за  мною,  -  сказал  араб,  входЯ  на  крыльцо  у  маленького
дворцового подъезда,  и  потом,  изредка  оборачиваЯсь к  своей  спутнице  и
ободрЯЯ ее взором, повел сквозь саранчу придворных слуг по извилинам лестниц
и коридоров.
     Ѓыло  близко  к  девЯти  часам  утра;  но  все  во  дворце  еще  ходило
полусонное.
     Њариула выставила тут вполне свое безобразие.
     - Људа ведешь этого урода? - спрашивали араба любопытные.
     - Људа приказано, - отвечал он, - много знать будете - состаритесь.
     €ногда отделывалсЯ на нескромные вопросы молчанием; кому нужно говорил,
что герцог хочет ввести к государыне цыганку, котораЯ чуднаЯ гадальщица.
     - Њысли читает,  братец,  -  говорил он, - знает, что с тобою было, что
будет и какою смертью умрешь.
     ’акие  рассказы возбуждали во  многих  желание  познакомитьсЯ с  чудною
ворожеею. ‘уеверие - общаЯ слабость людей во всех званиЯх.
     ‚  одном коридоре,  где ходили тихо,  на цыпочках,  Ќиколай вызвал чрез
камер-лакеЯ арабку,  привезенную с ним вместе в ђоссию.  Ћн сказал ей что-то
по-своему. ЊолодаЯ пригожаЯ негритЯнка, с коралловым ожерельем вокруг черной
шеи, в белой шерстЯной одежде, умильно улыбнулась своему соотечественнику, -
в этой улыбке было что-то более, нежели дружеское приветствие, - кивнула ему
курчавою головкой,  даваЯ  знать,  чтобы следовал с  своей подругой за  нею,
привела их к  одной двери в коридоре,  отворила осторожно дверь и,  всунув в
отверстие голову, сказала:
     - ЉнЯжну спрашивает женщина. Њожно войти?
     - Љто  там?  -  раздалсЯ приЯтный голос,  пробежавший по  всем  струнам
Њариулина сердца. Ќоги ее готовы были подкоситьсЯ.
     - ЉакаЯ-то цыганка вас спрашивает, - отвечала арабка.
     …два  слово  "цыганка"  было  произнесено,   послышалось,   что  кто-то
опрометью бросилсЯ со стула или другой мебели и  вслед затем кто-то произнес
уже дрожащим голосом:
     - Џускай войдет!
     Ђраб с  своею соотечественницею отошли в  сторону,  чтобы потосковать о
родине,  шепнуть друг  другу слово любви и  между тем  задержать в  коридоре
служанку  кнЯжны,  вышедшую за  завтраком.  Њариула  поспешила закрыть  свое
безобразие,  но,  за скоростью и боЯзнью,  сделала это так неловко,  что при
входе ее  в  комнату страшный глаз ее,  будто впадина в  черепе мертвеца,  и
багровые швы,  которыми было  исписано полулицо,  первые  бросились в  глаза
кнЯжны.
     Њариорица была одна в комнате. Ћна едва не вскрикнула, увидав циклопа в
образе женщины,  и сделала шага два назад, трЯсЯсь и смотрЯ на нее с большим
отвращением.  ‚  эту  минуту она  забыла даже  о  цели посещениЯ этой чудной
посланницы.
     ’репет сообщилсЯ и Њариуле;  к нему примешалось и чувство унижениЯ. Ћна
остановилась  у  дверей,  как  бы  готоваЯ  распастьсЯ.  ‚  таком  положении
находились обе несколько мгновений:  одна -  как бы  умаливаЯ одиноким своим
глазом  простить  ей  ее  безобразие,  другаЯ  приучаЯ  себЯ  к  виду  этого
безобразиЯ мыслью  о  том,  кто  послал ее.  ЏерваЯ,  призвав на  помощь все
присутствие духа,  старалась  поправить свои  волосы  на  кровавую  впадину,
стЯнуть фату на щеку и  стать в  такое положение,  что одна пригожаЯ сторона
лица ее была видна Њариорице. ќтот маневр помирил их.
     - —то тебе надобно? - спросила наконец Њариорица.
     - ‚ы...  сударынЯ...  знаете,  зачем...  Ђртемий Џетро...  -  џзык ее с
трудом двигалсЯ.
     Џри  этом  магическом имени кнЯжна забыла прежний страх.  ‡а  несколько
мгновений она  боЯлась взглЯнуть на  цыганку,  теперь готова была обнЯть ее.
ЃоЯзнь  заменил  стыд  поверить  другой...  незнакомой  женщине  свои  тайны
сердечные. ‚спыхнув, она перебила торопливо речь посланницы:
     - ’ак он прислал тебЯ?.. ЉакаЯ ты добраЯ!.. ‘адись, милаЯ! Ќе оскорбила
ли Я тебЯ?..
     Њариула воспользовалась этим сердечным волнением и робко, униженно, как
собака,  которую побил  хозЯин и  зовет опЯть,  чтобы приласкать,  подошла к
кнЯжне, соразмерЯЯ свои шаги с впечатлением, которое выказалось на лице ее.
     - Ћскорбить!..  Ћ,  нет!..  -  сказала цыганка с особенным чувством,  -
менЯ...  ты...  вы...  может ли  это  статьсЯ!  „а,  Ђртемий Џетрович правду
говорил, что Я найду добрую, прекрасную барышню...
     Ћна  повела по  всей  фигуре кнЯжны свой  блестЯщий,  одинокий глаз,  в
котором горела любовь самаЯ нежнаЯ,  самаЯ умилительнаЯ; любовалась красотою
своей дочери,  пламенем очей ее, правильностию коралловых губ; этим одиноким
глазом осЯзала шелк ее волос,  обвивала тонкий стан ее, целовала ее и в очи,
и  в  уста,  и  в грудь...  € могла ли она вообразить себе,  чтобы эта самаЯ
прекраснаЯ кнЯжна,  живущаЯ во дворце, окруженнаЯ таким очарованием счастьЯ,
была некогда маленькаЯ цыганочка Њариула,  в  худых,  суровых пеленках,  под
разодранным шатром?.. Џрочь, прочь эта мысль!..
     Љогда цыганка примечала,  что тень боЯзни снова набегала на лицо кнЯжны
‹елемико,  она  произносила опЯть  волшебное имЯ  ‚олынского.  ’аким образом
дошла до того,  что могла взЯть ее руку...  €  мать с трепетом,  с восторгом
неописанным поцеловала руку своей дочери... Ћ! как была она счастлива в этот
миг!.. Ћна была награждена за все прошлые муки и за будущие.
     - †аль мне тебЯ, милаЯ, - сказала Њариорица. - Ћтчего ж у тебЯ половина
лица так испорчена?
     - ‚от видишь,  добраЯ барышнЯ,  у менЯ была дочка, лет шести. ‘лучись у
нас в доме пожар.  Љто подумает об дочери,  как не мать! —то дороже длЯ нас,
как не дитЯ!  џ  хотела спасти ее,  упала под горЯщее бревно и  обожгла себе
половину лица.
     - Џожар!..  пожар!..  -  твердила Њариорица,  приводЯ  себе  что-то  на
памЯть. - Ђ где это было?
     - „алеко, очень далеко; где ж вам и знать этот край! ‚ џссах.
     "€ Я  родилась в џссах!..  и менЯ спасли в пожаре!.." -  думала кнЯжна,
потом сказала:
     - ’ак ты моЯ землЯчка! џ сама ведь тамошнЯЯ.
     - Џолюби менЯ,  милаЯ,  хорошаЯ барышнЯ! •оть ты и знатнаЯ госпожа, а Я
беднаЯ цыганка, но все-таки из одного краЯ.
     - Ћ! как же! как же!..
     € Њариорица взЯла за руку цыганку и посадила ее подле себЯ.
     - —то ж? ты спасла свою дочку?
     Њариула боЯлась сказать лишнее и отвечала:
     - Ќет, беднаЯ погибла в огне; и косточек ее не нашли.
     †алость обнаружилась на  лице доброй девушки;  слезы навернулись на  ее
глазах.
     - Ћ,  с  этих пор ты можешь открывать при мне все лицо свое.  џ не буду
тебЯ боЯтьсЯ... ЃеднаЯ! и что ж, у тебЯ была только одна дочь?
     - ’олько одна!.. €звините... сударынЯ, если Я вам скажу... она походила
на вас очень, очень много.
     ’ут  Њариула опЯть с  нежностью схватила руку тронутой кнЯжны,  крепко,
сладостно осЯзала ее в своих руках, еще раз поцеловала ее, и кнЯжна оставила
цыганку делать, что она хочет, и сама ее поцеловала.
     Ќо горничнаЯ могла прийти и расстроить беседу, огражденную столь хорошо
случаем от  беспокойных свидетелей.  Ќа  этот  раз  покуда довольно было длЯ
матери...  Ћна напомнила о письмеце.  ’оропливо вынуто оно из груди, теплое,
согретое у сердца.
     - …сли  он  поручил  тебе  взЯть  его,  -  сказала  Њариорица,  отдаваЯ
свернутую бумажку, - так Я тебе верю.
     - Ѓог, ты да Я будем только знать, - отвечала цыганка и, намолив кнЯжне
тысЯчи благословений господних, вышла от нее в упоении восторга.
     Ђртемий Џетрович ожил,  получа письмо: чего не сказал он посланнице! Ћн
готов был ее озолотить.
     ‚ бумажке, которую принесла она, заключалось следующее:

     "Џонедельник, поутру.

     ‚ы требовали ответа на свое письмо:  вот он.  ’ут мое все:  и  стыд,  и
мнение ваше, и жизнь моЯ! ‚озьмите это все в дар от менЯ. Ќе думала Я долго,
писать  ли  к  вам:  мое  сердце,  ваши  муки,  сама  судьба приказывали мне
отвечать.
     ‚ы,  верно,  хотите знать,  люблю ли вас?  …сли б Я не боЯлась чего-то,
если бы  менЯ не  удерживало что-то  непонЯтное,  Я  давно сама бы  это  вам
сказала.  „а, Я вас люблю, очень, очень. ќто чувство запало ко мне глубоко в
сердце с  первой минуты,  как Я вас увидела,  и пустило корни по всему моему
существу.  ’ак,  видно,  хотел мой рок,  и Я повинуюсь ему. Ќеведомое ли мне
блаженство вы мне готовите,  или муки,  которых Я  до сих пор не знаю,  Я не
могу, не хочу избегнуть ни того, ни других.

     Џоутру же.

     џ  хотела послать к  вам мой ответ в  толстой книге учителЯ;  да  уж ее
отослали. Ђх! как досадно! —то подумаете вы?.. ѓлаза мои красны от слез.

     Ќа другой день.

     ’ы сказал,  что умрешь,  если не буду тебе отвечать.  ‚идишь ли?  Я все
сделала, что ты хотел.
     ’еперь будешь ли жить? скажи, милый!
     „лЯ чего не могу угадывать твоих желаний?..  …сли нужна тебе моЯ жизнь,
возьми ее. „лЯ чего не имею их тысЯчи, чтобы тебе их отдать?
     ‚место вы пишу ты,  по-своему,  не по-здешнему. …сли б ты знал, как это
сладко!.. Џиши так же.

     ‘реда.

     ‚се  нет  посланницы!  €  тебЯ  не  вижу.  ‡доров ли?  боюсь спросить у
сторонних.
     ’еперь знаю, как сладко и как мучительно любить!

     ‚ечером.

     „евушка к  тебе  пишет,  и  что  она  пишет?..  ‡наю,  это  очень дурно
по-здешнему.  Њне самой стыдно прочесть, что Я написала. ‚ •отине, сказывали
мне,  там за  это казнЯт.  Ќо  Я  не могу превозмочь,  что свыше менЯ...  €,
прочитав мое письмо, продолжаю, и в •отине Я писала бы к тебе.
     џ  спрашивала своих подруг,  какое самое нежное имЯ на русском;  милый,
голубчик -  сказали они.  €  Я  говорю тебе это  имечко,  потому что другого
нежнее не знаю.  Њожет быть,  они менЯ обманывают, а может быть, они никогда
не   любили  по-моему.   Љаких  сладких  имен  не   насказала  бы   Я   тебе
по-молдавански, по-турецки!.."

     ‚ своде законов сердечных отыщите статью:  о письмах, и вы там найдете,
что первое письмо между влюбленными не бывает никогда последним,  сколько бы
ни клЯлась слабейшаЯ половина не писать, не отвечать более. ќтот клубок, раз
выпущенный из  рук под гору,  разматываетсЯ до  тех пор,  пока оборветсЯ или
израсходуетсЯ.  € потому,  в силу этой статьи,  переписка продолжалась между
вашими  влюбленными.  ‚олынской  пускал  к  Њариорице страстные посылки,  от
которых бросало ее  в  полымЯ  и  она  терЯла  малейший остаток спокойствиЯ.
Њечтать о  нем  было уже  длЯ  нее мало;  видеть его,  быть близкой к  нему,
говорить с  ним и  не  наговоритьсЯ -  сделалось потребностью ее жизни.  Ћна
видела,  слышала, чувствовала только им; покорнаЯ во всем его воле, она была
даже раба его взора -  по  нем была весела или скучна,  по  этому регулЯтору
двигалось ее бытие, управлЯлась ее судьба. …ще непорочнаЯ своими поступками,
она  уже  в  пламенных письмах ‚олынского умела напитать свое  воображение и
сердце всеми обольщениЯми порочной страсти.  џд  протекал уже по  ее  жилам.
ЌесчастнаЯ была  на  краю  гибели.  Ђ  он?..  †ивЯ  в  веке развращенном,  в
обществе,  в котором обольщение считалось молодечеством и пороки такого рода
нЯнчились беззакониЯми временщика,  свивавшего из  них  свои  вожжи и  бичи;
зараженный  общим  послаблением  нравов  и  порабощенный своей  безрассудной
любви,  ‚олынской думал только об  удовольствиЯх,  которые она  ему готовит.
‘овесть замерла,  бог был забыт,  рассудок околдован. ђассуждает ли человек,
напившийсЯ опиума?
     Џередача писем  делалась через  руки  Њариулы,  которой  и  ‚олынской и
Ѓирон, каждый длЯ своих видов, помогали всЯчески укрепитьсЯ во дворце. ’аким
образом,   мать   сама   способствовала  несчастной  страсти  своей  дочери,
успокоеннаЯ насчет  ее  клЯтвою обольстителЯ,  что  он  на  ней  женитсЯ,  и
отуманеннаЯ  нежными  ласками  Њариорицы,  за  которые  платила  угождениЯми
всЯкого рода.  Њожет  статьсЯ,  к  слабости матери присоединЯлись и  нежные,
заботливые расчеты,  что, помогаЯ этой любви, она в состоЯнии будет неусыпно
следить за  ходом ее  и  вовремЯ предупредить погибель дочери.  Њариорица до
того ее полюбила,  что садилась к ей на колена,  обвивала свои руки около ее
шеи,  убирала мастерски безобразие ее полулица фатою и волосами, целовала ее
в остальный глаз,  миловала,  как свою нЯню,  кормилицу, едва не как мать. €
Њариула, в упоении от этих ласк, сама называла ее нежнейшими именами.
     - Њилое дитЯ мое,  -  говорила она, - ненаглЯднаЯ, душечка, жизненочек,
люби этого пригожего ‚олынского.  Ћн  сделает тебЯ счастливою.  Ќо только до
женитьбы своей не давай ему много воли над собой.  Ћдин поцелуй... не более!
Ђ то пропадешь навеки, достанешьсЯ в когти дьЯволу!..
     - Ћх,   Њариуленька,  дорогаЯ  моЯ,  -  отвечала,  вздыхаЯ,  влюбленнаЯ
девушка, - боюсь, этот поцелуй сожжет менЯ.


         * —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ * 


     ѓлава I
     ‹…„џЌЋ‰ „ЋЊ


     ‚се чудо из чудес, куда ни поглЯди!
     Љаков же феин был дворец, признатьсЯ вам,
     ’о врЯд изобразит и Ѓогданович сам.

     €. „митриев {Џрим. стр. 173}


     џ сберегла тебе невинных уст лобзанье.

     "Њанцениль". ’уманский {Џрим. стр. 173}


     ђабота  спела.  Њежду  адмиралтейством и  ‡имним  дворцом,  как  бы  по
мановению волшебного жезла, встало в несколько дней дивное здание, какого ни
одна страна,  кроме ђоссии,  не  производила и  какое мог  только произвесть
суровый север наш  с  помощью жестокой зимы  1740 года.  ‚се  здание было из
воды.  ”ундамент клалсЯ из воды; стены, кровлЯ, стекла, украшениЯ выводились
из нее же; все спаЯвалось водою; вода принимала все формы, какие угодно было
затейливому воображению дать ей. € когда солнце развернуло свои лучи на этом
ледЯном доме,  он  казалсЯ высеченным из  одного  куска  сапфира,  убранного
фигурами  из  опала.  ‘овременник этих  ледовитых затей,  почтеннейший ѓеорг
‚олфганг Љрафт  {Џрим.  стр.  173},  оставил "длЯ  охотников до  натуральной
науки" подробное описание дома [‚ книжице,  ныне довольно редкой и известной
под   названием:   Џодлинное   и   обстоЯтельное  описание   построенного  в
‘анкт-Џетербурге,  в ѓенваре 1740 года,  ледЯного дома и всех находившихсЯ в
нем домовых вещей и  уборов,  с приложенными притом гридированными фигурами,
также и некоторыми примечаниЯми о бывшей в 1740 году во всей …вропе жестокой
стуже, сочиненное длЯ охотников до натуральной истории чрез ѓеорга ‚олфганга
Љрафта,   ‘.-Џетербургской  €мператорской  Ђкадемии  Ќаук  члена  и   физики
профессора.  -  Џечатано  при  €мператорской Ђкадемии Ќаук,  1741.  (Џримеч.
автора.)].  Ќе  желаЯ  лишить  господина Љрафта достойной славы  или,  лучше
сказать, боЯсь вступить с ним в состЯзание, предоставлЯю ему самому говорить
на немецкий лад о  способе постройки,  расположении и украшениЯх любопытного
зданиЯ [Ќеохотники до  натуральной науки могут пропустить текст г-на Љрафта.
(Џримеч. автора.)].
     "‘амый  чистый  лед,  наподобие  больших  квадратных  плит,  разрубали,
архитектурными  украшениЯми  убирали,   циркулем  и   линейкою  размеривали,
рычагами одну  ледЯную плиту на  другую клали и  каждый рЯд  водою поливали,
котораЯ тотчас замерзала и  вместо крепкого цемента служила.  ’аким  образом
чрез  краткое времЯ построен был  дом,  который был  длиною в  восемь сажен,
шириною в две сажени с половиною, а вышиною вместе с кровлею в три сажени.
     Ќапереди перед домом стоЯло шесть ледЯных точеных пушек,  которые имели
колеса и станки ледЯные ж,  что и о всем последующем разуметь должно,  разве
что не  ледЯное случитсЯ,  о  чем именно упомЯнуто будет.  Џушки величиною и
размером против медных трехфунтовых сделаны и высверлены были. €з оных пушек
неоднократно стрелЯли;  в  каковом случае  кладено в  них  пороху по  четыре
фунта,  и  притом  посконное или  железное Ядро  заколачивали.  (’акое  Ядро
некогда в  присутствии всего императорского придворного штата,  в расстоЯнии
шестидесЯти шагов,  доску  толщиною в  два  дюйма насквозь пробило.)  …ще  ж
стоЯли в  том же  рЯду с  пушками две мортиры.  Ћные сделаны были по размеру
медных  мортир  против  двухпудовой  бомбы  [€з  которых  многократно  бомбы
бросали,  причем  на  зарЯд  в  гнездо 1/4  фунта  пороху кладено.  (Џримеч.
автора.)].  Ќапоследок в  том  же  рЯду  у  ворот стоЯли два  дельфина.  ‘ии
дельфины помощию насосов огонь от  зажженной нефти из  челюстей выбрасывали,
что  ночью  приЯтную потеху  представлЯло.  Џозади помЯнутого рЯду  пушек  и
мортир сделаны были около всего дому из ледЯных балЯс изрЯдные перила, между
которыми,  в равном расстоЯнии, четвероугольные столбы стоЯли. Љогда на оный
дом  изблизи  смотрели,   то  с  удивлением  видна  была  вверху  на  кровле
четвероугольными столбами  и  точеными  статуЯми украшеннаЯ галереЯ,  а  над
входом преизрЯдный фронтишпиц,  в  разных местах статуЯми украшенный.  ‘амый
дом имел дверные и оконишние косЯки,  также и пилЯстры,  выкрашенные краскою
наподобие зеленого мрамора.  ‚  одном  же  доме  находились крыльцо  и  двое
дверей;  при входе были сени, а по обеим сторонам покои без потолку, с одною
только крышею.  ‚ сенЯх было четыре окна,  а в каждом покое по пЯти окон,  в
которых как рамки,  так и стекла сделаны были из тонкого чистого льду. Ќочью
в оных окнах много свеч горело, и почти на каждом окне видны были на полотне
писаные смешные картины,  причем сиЯние,  сквозь окна  и  стены проницающее,
преизрЯдный и весьма удивительный вид показывало.  ‚ перилах, кроме главного
входа,  находились еще двои сторонние ворота и  на них горшки с  цветами и с
померанцевыми деревьЯми, а подле них простые ледЯные деревьЯ, имеющие листьЯ
и  ветви ледЯные ж,  на  которых сидели птицы,  что все изрЯдным мастерством
сделано было.
     Ќаружное,  прочее сего  дому украшение состоЯло в  следующих вещах.  Ќа
всЯкой  стороне,   на   пьедестале  с   фронтишпицем,   поставлено  было  по
четырехугольной пирамиде.  ЏомЯнутые пирамиды  внутри  были  пусты,  которые
сзади от  дому вход имели.  Ќа каждой оных стороне высечено было по круглому
окну, около которых снаружи размалеванные часовые доски находились, а внутри
осьмиугольный бумажный  большой  фонарь  (со  множеством  зажженных  свечей)
висел,  у  которого на каждой стороне всЯкие смешные фигуры намалеваны были.
Ћный  фонарь  находившийсЯ внутри потаенный человек вкруг  оборачивал,  дабы
сквозь  каждое окно  из  помЯнутых фигур  одну  за  другою смотрители видеть
могли.  Џо правую сторону дома изображен был слон в надлежащей его величине,
на котором сидел персианин с чеканом {Џрим.  стр.  175} в руке,  а подле его
два персианина в обыкновенной человеческой величине стоЯли.  ‘ей слон внутри
был пуст и так хитро сделан,  что днем воду, вышиною в двадцать четыре фута,
пускал, котораЯ из близ находившегосЯ канала адмиралтейской крепости трубами
проведена была,  а ночью, с великим удивлением всех смотрЯщих, горЯщую нефть
выбрасывал.  ‘верх же того,  мог он,  как живой слон, кричать, каковый голос
потаенный в нем человек трубою производил. ’ретие, на левой стороне дома, по
обыкновению северных стран, изо льду построена была банЯ, котораЯ, казалось,
будто бы из простых бревен сделана была,  и которую несколько раз топили,  и
действительно в ней парились.
     ’еперь посмотрим,  каким образом убраны были покои.  ‚  одном из них на
одной половине стоЯл уборный стол,  на котором находилось зеркало, несколько
шандалов со  свечами,  которые по  ночам,  будучи  нефтью намазаны,  горели,
карманные часы  и  всЯкаЯ посуда,  а  на  стене  висело зеркало.  Ќа  другой
половине видны были  преизрЯднаЯ кровать с  завесом,  постелью,  подушками и
одеЯлом, двое туфли, два колпака, табурет и резной работы комель {Џрим. стр.
176},  в  котором  лежащие  ледЯные дрова,  нефтью  намазанные,  многократно
горели.  ‚ другом покое, по левую руку, стоЯл стол, а на нем лежали столовые
часы,  в  которых находЯщиесЯ колеса сквозь светлый лед  видны  были.  ‘верх
сего, на столе в разных местах лежали длЯ играниЯ примороженные карты. Џодле
стола по обеим сторонам стоЯли резной работы два долгие стула, а в углах две
статуи.  Џо правую руку стоЯл резной угольной поставец с  разными небольшими
фигурами,  а  внутри оного стоЯла точенаЯ посуда,  стаканы,  рюмки и блюда с
кушаньем.  ‚се оные вещи изо льду сделаны и приличными натуральными красками
выкрашены были".
     Ќазначен был  государынею день длЯ  осмотра ледЯного дома;  ей  приЯтно
было видеть,  как исполнили ее мысль, и - вместе забытьсЯ, хотЯ на несколько
минут,  от душевной и телесной болезней,  ее осаждавших.  Ђ чтобы очарование
зрелища было сильнее, положено было смотреть дом ночью, при освещении.
     ‚есь  Џетербург поднЯлсЯ  на  ноги  или  заставил двигатьсЯ ноги  своих
лошадей; со всех концов его тЯнулись нити пешеходов и рЯды экипажей. ‘тарики
будто умылись живой водой и, схватив свою старость в охапку, бежали к фокусу
общего любопытства;  дети, вцепившись в полу отцовского кафтана, влеклись за
толпою.  Ћстались в  домах недвижный больной,  или мать с грудным младенцем,
боЯвшаЯсЯ подвергнуть его опасностЯм народной тесноты,  или слепец, которому
воображение заменЯло и зодчих, и живописцев, и самые чудеса природы; но и те
с нетерпением ожидали рассказов о чудном ледЯном доме.  ‡абыты нужды, голод,
страх бироновского имени и казни.
     ‚ыступив из мрака ночи с своими огнЯми,  ледЯной дом сиЯл металлическим
блеском и далеко бросал от себЯ свет на ‹уговую линию,  очертивши им пестрый
полукруг лиц и  ног;  площадь казалась вымощенною верхушками голов.  Ќередко
усиленный крик ледЯного слона,  или огненный фонтан,  бивший из  хобота его,
или новаЯ смешнаЯ фигура на  окнах заставлЯли зрителей вторгатьсЯ за  черту,
заказанную слободскими десЯтскими и сотскими. ђусские остроты сыпались часто
под русскою палкою.
     - Џосмотри,  братец,  -  говорил один,  -  на  первой  картине немец  в
трехугольной шлЯпенке, в изодранном кафтанишке, худой, как спичка, бредет со
скребницей и щеткой в руке, а на последней картине разжирел, аки боров; щеки
у него словно пышки с очага;  едет на бурой кобылке,  на золотом чепраке,  и
бьет всех направо и налево обухом.
     - ќка простота!  -  возражал другой,  - там входил он на ђусь пешком, а
тут гулЯет по ней верхом;  там,  вишь,  он чистил лошадку,  а  здесь едет на
чищенной.
     - ‚анька, а ‚анька! это что за изба? - спрашивал один.
     - ЃанЯ, - был ответ.
     - „лЯ  наших  парильщиков  не  тесненька  ли,   ‘емен  Љондратьевич?  -
спрашивал третий.
     - Ќапрасно и  строить трудились,  -  примолвил четвертый,  -  и у нас в
Џитере на всЯком месте готова банЯ.
     - ќ!  господин десЯтский, поберегите длЯ переду свой веничек; здесь, на
морозе, негоже поддавать пару...
     - ‘тупайте мимо,  господин сотский;  видишь,  мы-ста сами стоим впереди
тысЯчи.
     - ‘лышь? ледЯной слон кричит!
     - € камни вопиют во времена тЯжкие, - произнес какой-то книжник важным,
поучительным тоном.
     ’аким  образом,  наши  Ѓомарше  с  бородками,  площадные ценсоры своего
времени,  тешили вдоволь глаза и Языки свои. Љазалось, они остротами отмщали
на  знати свою бедность и  унижение и  согревались от  жестокого задушавшего
мороза.
     - ѓосударынЯ,   государынЯ!  -  закричали  сотские  -  и  все  замолкло
благоговейною тишиной.
     ‡аскрипел снег,  тиснутый  сотнЯми  подков,  зашипел  он  от  множества
порезов;  показалсЯ эскадрон гусар и вслед затем сани государынины, за коими
тЯнулсЯ рЯд  экипажей.  €з  ледЯного дома  выступило несколько придворных на
крыльцо и  впереди всех  ‚олынской.  Љогда сани поравнЯлись с  ним,  он  был
подозван  к  ее  величеству.  Ћна  изволила  милостиво расспрашивать его  об
устройстве  дома   и   смеЯлась  очень   карикатурным  изображениЯм,   часто
переменЯвшимсЯ на  окнах.  Љабинет-министр  давал  замысловатые  объЯснениЯ.
‚друг, при одной перемене, кто-то за санЯми государыни вскричал с сердцем:
     - ѓлупость, достойнаЯ своего творца!.. —резвычайно глупо!..
     ѓолос,  произнесший эти слова, был Ѓиронов; нельзЯ было в том ошибитьсЯ
ни  императрице,  ни  окружавшим  ее.  Ћна  вздрогнула от  неожиданности их,
нахмурила брови и с гневом сказала:
     - Ќе знаю, на чьей стороне глупость!..
     ќто было первое важное,  немилостивое обращение к  Ѓирону,  которое она
позволила себе с  тех пор,  как его знала.  Џри этом обращении она взглЯнула
назад:  пылающий взор  ее  любимца,  стоЯвшего у  ней  на  запЯтках,  дерзко
встретил ее взглЯд.
     ‡адыхаЯсь    от    досады,    государынЯ    продолжала   относитьсЯ   к
кабинет-министру:
     - ђастолкуйте мне,  мой любезный Ђртемий Џетрович, что бы такое значили
эти картины?
     Ћни  не  могли  быть  загадкою  длЯ  посвЯщенных в  таинства  Ѓироновых
проделок.  Ќа картинах представлено было: 1-е) сцена замораживаниЯ ѓорденки,
снЯтаЯ как бы с натуры;  2-е) сцена на Ќеве,  где ЯвлЯетсЯ привидение, чтобы
отнЯть ледЯной труп у  конюхов;  3-е)  маскерадные герои на  ‚олковом поле и
4-е) самоубийство ѓроснота.
     - ‚аше величество,  -  отвечал ‚олынской, - изволите, конечно, помнить,
что,  выезжаЯ из  манежа герцогского,  заметили ледЯную статую на  маленьком
дворе у конюшен его светлости.
     - Џомню.
     - €менно эта статуЯ подала вашему величеству мысль сделать ледЯной дом,
которого быть  строителем Я  удостоен вами.  €  потому Я  хотел  сохранить в
картине  происшествие,   давшее  ему  начало.  ЌастоЯщую  ледЯную  статую  Я
постаралсЯ достать и  перенес в  одну из комнат,  которые буду иметь счастие
вам показывать. Џрочие картины - вымысел живописца.
     - Ћчень благодарна за ваше намерение,  и если вы сделали глупость,  как
угодно сказать иному,  то Я перваЯ подала вам к ней повод. ђазделЯю вместе с
вами силу гнева его светлости, хотЯ, впрочем, не понимаю причины ее.
     €рониЯ заметна была в самом голосе государыни.
     - ‚ремЯ,  конечно,  объЯснит,  почему так не нравитсЯ его светлости