ашего  друга  держитсЯ на  одной  цепочке с  тайною молдаванки.  ’роньсЯ он
только на какое дело против Ѓирона,  и кнЯжну сделают чернее углЯ:  вот чего
страшитсЯ несчастный,  попавшийсЯ в  эту западню,  хитро устроенную,  нечего
таить,  господин ‡уда!  -  ЌельзЯ расчислить,  - примолвил Џерокин с сильною
грустью,  -  до чего дойдет гнев государыни, когда она узнает, что ‚олынской
обольстил ее  любимицу.  Ќесчастный разбил лучшую ее игрушку!..  (‡уда хотел
что-то возразить, но говоривший сделал ему знак, чтобы он молчал.)
     „ействительно ли  это так и  буквально ли так -  не ведаем:  стыдно нам
входить в  подробности этого дела;  но у фаворита есть свидетели...  статьсЯ
может,  в  его руках находитсЯ и переписка:  чего же более длЯ улики ЂртемиЯ
Џетровича?  ‚о всЯком случае безрассудно,  стыдно, грешно!.. ЋправданиЯ нет.
Ќо  всего этого не воротишь.  „ело в  том теперь,  чтобы спасти нашего друга
наперекор ему и, если можно, через него спасти нашу кормилицу ђоссию. ЃеднаЯ
ђоссиЯ!  не молоко, а кровь выпытывают из грудей твоих. Ћтважим за тебЯ все,
чего дороже нам нет на свете; а там буди волЯ божьЯ!..
     ’ронутый Џерокин остановилсЯ,  как бы  длЯ того,  чтобы собрать силы на
объЯснение трудного подвига,  на  который он  решалсЯ,  и  потом продолжал с
особенным чувством:
     - ‘ердце  мое  придумало только одно  средство,  крайнее,  решительное.
‚ремЯ терЯть не надо.  ‚от видишь,  в  чем это средство.  ‚олынской не любит
жены своей,  а  моей бедной сестры;  это Ясно:  что делать?  насильно мил не
будешь! Њожет статьсЯ, причина этой холодности и та, что она не имеет детей.
‘естре Я  почти все открыл письмом и убеждаю ее длЯ блага общего согласитьсЯ
на развод.  ’еперь же отправлЯемсЯ к государыне с тем,  чтобы ей рассказать,
как  друг  наш  вовлечен в  любовную свЯзь  с  кнЯжной,  как  Ѓирон старалсЯ
всЯчески усилить эту свЯзь -  на это и  мы представим документики -  и будем
умолЯть ее  величество позволить Ђртемию Џетровичу развестись с  его  женой.
“верены,  что  государыню легко убедить к  согласию -  она  души  не  чает в
молдаванской кнЯжне;  духовные особы после того не  запнутсЯ.  ’аким образом
‚олынской выйдет сух  из  воды,  и  государынЯ получит сильное предубеждение
против  своего  любимца.  ’огда  представим ей  в  живых  красках несчастное
положение ђоссии, объЯвим, как верноподданные, что длЯ спасениЯ отечества от
систематического грабежа и  опустошениЯ,  длЯ избавлениЯ самой государыни от
нареканиЯ потомства остаетсЯ ей удалить от себЯ курлЯндца и  вручить кормило
не государства, но государственных дел ‚олынскому.
     - Ђ сестра твоЯ?.. - спросил сквозь слезы ™урхов.
     - ќто его дело,  а не твое,  -  прервал с твердостью граф Љупшин. - ’ам
нет ни сестры,  ни брата,  там нет родства, где дело идет о благе отечества.
’рудна жертва нашего доброго Џетра,  кто из нас с  этим не согласитсЯ?  Џо Я
сам первый положил палец в  эту рану и уверен,  что,  кроме ее,  нет другого
спасениЯ. Ћжидаем теперь твоих возражений, ‡уда.
     - Љакие возражениЯ!..  - ‡уда трепетал от изумлениЯ и радости; он готов
был  пасть в  ноги вельможам,  сознаваЯсь,  что минута благородного восторга
может иногда более дальновидных, тонких расчетов ума.
     - ’еперь,  -  продолжал граф Љупшин,  -благословЯсь,  посоветуемсЯ, как
повести ловчее речь матушке государыне:  ум хорошо, а два лучше! •удо только
то совещание,  где много умничаньЯ - это знак, что совещатели думают более о
себе, нежели о благе общем.
     ‚се  перекрестились,  положили  по  три  земных  поклона  пред  образом
спасителЯ;  за  ними последовал в  благоговейном умилении €ван,  которого не
считали ни лишним,  ни опасным в этом дружеском совещании. Џосле того начали
разбирать,  что  каждому  из  трех  вельмож,  собиравшихсЯ  на  аудиенцию  к
государыне,  надо было говорить:  приготовлЯлись немного - каждый должен был
сказать,  что бог положил ему на сердце длЯ блага отечества. € вот собрались
они во  дворец,  одушевленные чистотою и  благородством своих намерений;  но
между тем встретилась помеха.
     ‡а  дверьми  подслушивал  карла  Џерокина.   ќтот  хотЯ  и  наружностью
поприЯтнее был  карлы ™урхова,  но  не  менее лукав и  зол.  Џодобравшись на
цыпочках к замочной щели и затаив дыхание, повиснул на ней слухом. •отЯ ‡уда
выходил  в  прихожую наведатьсЯ,  не  подслушивает ли  кто,  но  застал  его
дремлющим в  дальнем углу на  залавке -  так  умел он  мастерски спастись от
всЯкого подозрениЯ!  “знав о замыслах друзей, уродец-слуга тихонько, бочком,
выполз из прихожей на двор и - приЯтелю своему, безобразному карле ™урхова.
     - ‚о  что ни станет,  -  ‘казал он ему,  передав сущность совещаниЯ,  -
обернись хоть птицей и дай знать проворнее герцогу об этих замыслах.
     “смехнулсЯ  безобразный  карла  так,   что  задрожали  брыли  его.  ќто
предложение длЯ  него  находка,  сладкий  кусочек на  голодный зуб.  ‹учшего
случаЯ не найдетсЯ отомстить грубиЯну Џерокину и его друзьЯм.
     - ‘тупай в  свое  место,  будет сделано!  -  отвечал он;  перекатилсЯ в
кухню, взЯл оттуда добрый кусок мЯса, растерзал его надвое зубами, свистнул,
гаркнул:  -  “далаЯ!  сивка-бурка,  вещаЯ каурка,  стань предо мной, как лес
перед травой.
     Ћткуда ни  возьмись огромнаЯ датскаЯ собака,  выше его ростом,  прЯмо к
нему;  начала около  него  ластитьсЯ,  визжать от  радости,  махать хвостом,
обнюхала куски мЯса, но не осмелилась схватить их.
     - ‘ослужи мне службу, - сказал бесенок, потрепав “далую по спине.
     „атчанка хорошо понЯла волю его и  вытЯнулась,  как выезженнаЯ верховаЯ
лошадь;  карла скок на нее,  схватилсЯ одной рукой за шею,  как за гриву,  а
другой бросил кусок мЯса за ворота; собака туда ж, схватила кусок и, взметаЯ
пылью снег из-под ног,  летом помчала своего седока прЯмо к  ‹етнему дворцу,
который был не далее ста сажен от дома ™урхова.
     ’акое путешествие делал бесенок не  в  первый раз;  он  езжал на  своем
Ѓуцефале {Џрим. стр. 218} и в ѓостиный двор и на почту. ‘обака-конь известна
была в околотке.  Џричину ее любви отгадать не трудно:  он кормил ее,  когда
другие забывали это исполнить.
     “  заднего подъезда ‹етнего дворца соскочил он с  нее прЯмо на крыльцо,
спросил, кого и что нужно, передал все верно, получил свою награду, опЯть на
конЯ, который исправно дожидалсЯ его, - выдал ему собачью награду, остальной
кусок мЯса, и, будто ни в чем не бывало, мигом возвратилсЯ домой, торжествуЯ
в сердце свой подвиг. Ќа радости бросил он гривну дворне.
     - Џейте за  здоровье “далой!  -  закричал он -  и  все пило за здоровье
собаки-конЯ.
     „рузьЯ совсем было  собрались во  дворец,  когда  ЯвилсЯ курьер герцога
курлЯндского с пакетом от его светлости.
     - —то за новость? - закричали друзьЯ.
     ђаспечатан пакет,  и в самом деле неожиданнаЯ,  чуднаЯ новость отнЯла у
них Языки и движение. ‚от что заключалось в пакете:
     "…е     императорское    величество    приказала    объЯвить     вашему
превосходительству,  что  назначеннаЯ вам  аудиенциЯ отменЯетсЯ до  другого,
неопределенного днЯ.  ‚месте с  сим  повелено дать  вам  знать,  чтобы  все,
имеющие вход  ко  двору,  дамы и  кавалеры,  Явились в  параде ныне,  в  час
пополудни, в квартиру Џедрилло, на родины его супруги, придворной козы".
     Џодлинный подписал: ќрнст, герцог курлЯндский.
     ќтот ордер был на  имЯ его превосходительства ЂндреЯ €вановича ™урхова.
Џосланный герцога,  узнав, будто нечаЯнно, что у господина тайного советника
находились гоф-интендант Џерокин и  сенатор граф ‘умин-Љупшин,  вручил им по
такому же извещению.
     „олго еще после ухода вестового стоЯли друзьЯ,  будто ошибенные громом.
“нижение, стыд, грусть раздирали им душу.
     - ЉакаЯ жестокаЯ насмешка! - сказал, наконец, Џерокин, пыхтЯ от досады.
     ѓраф Љупшин дрожал от чувства унижениЯ и  молча исколотил своею тростью
невинный пол.
     ™урхов крЯхтел.
     € все трое отправились к ‚олынскому,  уверенные,  что унижение до такой
степени  русских вельмож должно  взорвать его  и  подвигнуть на  благородную
месть.


     ѓлава VII
     ђЋ„€Ќ› ЉЋ‡›


     ‘трашитесь, чтоб коза
     Ќе обернулась волком.
     Et toi, Brutus?... Voltaire
     [€ ты, Ѓрут?.. ‚ольтер {Џрим. стр. 219} (франц.)]

     Њолчи, все знаю Я сама;
     „а эта крыса мне кума!

     Љрылов {Џрим. стр. 219}


     ‚олынской получил  также  приглашение ЯвитьсЯ в  квартиру Џедрилло,  на
родины  его  четвероногой половины.  Ћн  не  рассуждал:  унизительно ли  длЯ
кабинет-министра,  вместо  того  чтобы  заниматьсЯ  государственными делами,
присутствовать при невиданном и неслыханном шутовском представлении. „о того
ль ему,  когда рассудок его помрачен обстоЯтельствами,  в  которые он впутал
себЯ  и  кнЯжну  ‹елемико с  помощью благоприЯтелЯ своего -  Ѓирона.  Ћн  не
оскорбилсЯ  этим   приглашением:   после  вечера,   в   который  сердце  его
наслаждалось  таким  блаженством  и  изведало  столько  мук,  оно  не  могло
остановитьсЯ ни  на каком определенном чувстве.  ’о клЯлсЯ он ужасною местью
отомстить врагу за насмешку, и тотчас отступал от своего намерениЯ, страшась
подвергнуть бедную кнЯжну стыду и  унижению,  гневу государыни и  бог  знает
какой несчастной участи.  Ћдна мысль об этом останавливала в нем кровь, и он
внутренно мирилсЯ на  несколько мгновений с  Ѓироном,  называЯ его  молчание
насчет рокового вечера благородным поступком,  между тем  как  этот поступок
был только дело холодного, утонченного расчета. ’о сбиралсЯ он писать к жене
- добрейшему,  прекрасному созданию, которое столько любило его и ни разу, с
тех пор как они жили вместе, не подало ему причины к неудовольствию; решалсЯ
изобразить  ей  свою  неблагодарность,   свое  безрассудство  и  просить  ее
возвратитьсЯ скорее в  Џетербург,  чтобы спасти его от него самого.  Ћн даже
плакал  слезами  раскаЯниЯ.  Ќо  этот  припадок благоразумиЯ и  совести  был
краток:  одна  мысль  о  Њариорице с  пылающим поцелуем -  и  все  намерениЯ
исчезали,  как тень,  наведеннаЯ мимолетным облачком, и душа его с жадностью
хваталась за  чашу наслаждений,  еще недопитую.  "Џогоди,  -  нашептывал ему
сатана-страсть,  -  не  весь еще мир дивных восторгов развил Я  длЯ тебЯ;  Я
раскрою тебе чертоги,  полные чудес.  ‘частливец! знаешь ли, что блаженство,
которое далось тебе так легко,  согласилсЯ бы иной купить огнем вечным; а ты
не  хочешь заплатить за него несколькими часами муки земной?  ‚зглЯни только
на нее:  оцени сокровище,  которым обладаешь,  и -  трус!  уступи его,  если
можешь, угрозам судьбы и людей".
     €  несчастный поддавалсЯ опЯть своей страсти,  а может статьсЯ,  только
силе  своего пламенного воображениЯ.  "Ќо,  -  думал он,  -  если  Њариорица
узнает,  что Я  женат?  Љаково ей это услышать в обществе,  между подругами,
может статьсЯ при  самой государыне!  Ћна  изменит себе,  она погубит себЯ и
менЯ.  …сли  она  и  будет  уметь  скрыть свое  смущение,  каково мне  тогда
показатьсЯ ей на глаза?  —то сказать?  Љакое извинение принести?  Ќет! лучше
самому  предупредить ее,  объЯвить ей  письмом все,  как  было.  ‘трасть все
оправдает.  „ругого средства нет спасти ее от нового мучительного положениЯ.
Ќадо, чтоб она, рано или поздно, это узнала; довольно, что Я два, три месЯца
скрывал свою тайну; надо когда-нибудь развЯзку. ђазвод с женой еще осталсЯ к
моему спасению. …сть надежда!.. —то будет, то будет!"
     ‚се это, однако ж, легче было говорить в чаду страсти, со слов надежды,
нежели сделать.  ЉажетсЯ,  на  душу его  набегали уже нечистые своекорыстные
намерениЯ.  Ѓлагородного,  возвышенного ‚олынского нельзЯ было в нем узнать,
так сети лукавых,  его безрассудство и  любовь опутали со  всех сторон ум  и
сердце его.
     Ћн  написал письмо к  кнЯжне;  но  с  кем  доставить его?  Џо  новую ли
неосторожность прибавить к  прежним и  усилить несчастие Њариорицы?  Ѓывало,
цыганка так проворно, так мастерски исполнЯла его поручениЯ; а теперь нельзЯ
и  подумать,  чтоб согласилась взЯтьсЯ за это дело эта чудеснаЯ,  загадочнаЯ
женщина,  столько похожаЯ на  кнЯжну и  такаЯ заботливаЯ об ее спокойствии и
счастии,  как  будто это спокойствие и  счастие были ее  собственные -  даже
более,  чем ее.  Љак жестоко платит она ‚олынскому за его преступную любовь!
–ыганка неугомонней его  совести;  везде  преследует его.  Ћн  во  дворец  -
цыганка  тут,  на  дворцовой  площади,  у  дворцового крыльца,  кивает  ему,
указывает на небо; он из дворца - неумолимаЯ опЯть тут же и опЯть напоминает
ему небо.  Љабинет-министр думает уже употребить против нее свою власть:  ей
ли напоминать ему его обЯзанности?..
     Љакие  ж  средства возьмет  он  доставить письмо?  Ћн  зван  на  родины
придворной козы.  Љстати,  он заедет во дворец доложить государыне,  что все
затеи к свадьбе Љульковского готовы,  и спросить, когда ее величеству угодно
будет назначить день длЯ церемонии.  Ќе увидит ли там Њариорицы?  не удастсЯ
ли отдать ей письмо?
     ‹ошадей!  -  он  скачет во дворец.  ‘лед его кареты занесло уже снегом,
когда  приехал к  нему  дружеский триумвират и  с  ним  маленький ‡уда.  —то
делать?  Џерокин объЯвлЯет,  что он не поедет на шутовские родины козы, хотЯ
на  то была волЯ государыни.  ™урхов колеблетсЯ:  он хотел бы возвратитьсЯ к
своему красному колпаку,  тиковой фуфайке,  польским собачкам и  неизменному
€вану,  к  своей  блаженной  лени  и  свободе,  к  своему  маленькому  миру,
заменЯющему  все,   что  за  ним  делаетсЯ  в  большом,  земном  мире.  ѓраф
‘умин-Љупшин едет,  но клЯнетсЯ, что не умолчит пред государыней унижениЯ, в
каком  фаворит  водит  русское  дворЯнство  на   шутовской  цепочке  или  на
колодничьей цепи.  €  коль скоро оба друга его узнают его твердое намерение,
они клЯнутсЯ разделить с ним опасности и честь этого днЯ.
     ЏроезжаЯ  дворцовую  площадь,  ‚олынской боитсЯ  взглЯнуть сквозь  окно
кареты, чтобы не увидать своей совести, воплощенной в виде цыганки.
     Ћн  застал государыню на выходе из внутренних покоев.  …е принимает под
руку Ѓирон с подобострастием самого преданного слуги.
     - Џодождите,  -  сказала она,  возвращаЯсь назад, - Я хочу перекрестить
свою ‹елемико от призору очес.
     ‚дали, в дверЯх, показалось, как в раме, бледное, но все еще прекрасное
лицо  и  стройнаЯ  фигура  восточной девы.  Ќе  знаю,  говорили ли  мы,  что
государынЯ находила особенное удовольствие почти  каждый день  перерЯжать ее
по своему вкусу;  над ней,  как над куклой, делала она опыты костюмов разных
народов,  а  иногда  по  собственной прихоти соединЯла их  несколько вместе.
Ћсобенно любила играть ее длинными черными волосами:  то рассыпала их кругом
головы,  то свивала густыми струЯми вдоль щек и  по шее,  то заплетала в две
косы,  позволЯЯ им сбегать из-под золотой фески, или обвивала ими голову под
собольей шапкой,  или пускала по спине в  одну густую косу почти до полу.  €
всегда кстати можно было  сказать кнЯжне:  "‚о  всех ты,  душенька,  нарЯдах
хороша!" {Џрим.  стр.  222} Ќыне Њариорица одета по-своему,  по-молдавански.
“видав ЂртемиЯ Џетровича, она вдруг всЯ вспыхнула и побледнела. ќти перемены
были так быстры,  что глаз едва мог за ними следовать.  ѓосударынЯ подозвала
ее к себе,  перекрестила,  поцеловала в лоб и в глаза,  потом, обернувшись к
своему кабинет-министру, примолвила:
     - џ ведь правду говорила, что вы сглазите мою ‹елемико, помните ли?..
     ‚олынской хотел улыбнутьсЯ, но его улыбка выразилась так насильственно,
что походила на гримасу:  бледнеЯ, он искал слов - и не находил их. ‚ словах
государыни было  столько убийственной правды.  ЉнЯжна,  не  знаЯ также,  что
делать,  целовала руки государыни и  в  этих ласках старалась укрыть себЯ от
наблюдательных взоров, на нее обращенных.
     - Љаково?  вы  не помните!  -  сказала государынЯ,  возвращаЯсь назад и
принЯв руку  Ѓирона,  чтобы  на  ней  оперетьсЯ,  -  вот  видите,  женщины -
памЯтливее!
     - ‚иноват,  ваше величество... дела государственные... заботы, могли...
- отвечал, не докончив ответа, смущенный ‚олынской.
     ѓосударынЯ, усмехаЯсь, продолжала:
     - Ћх, ох, Ђртемий Џетрович, недаром говорЯт, что у вас глаз не простой.
‚олЯ ваша,  вы знаетесь с нечистой силой! Џоверите ли, Я сама иногда хочу на
вас посердитьсЯ;  но вы лишь только на менЯ взглЯнете,  Я,  хотЯ и владычица
могущественной империи, уступаю вам...
     ‚  это  мгновение герцог так  грубо  отнЯл свою  руку,  что  государынЯ
покачнулась набок своим тучным корпусом и,  может статьсЯ, подвергла бы себЯ
неприЯтности и  стыду падениЯ,  если бы  ловкий кабинет-министр,  оживленный
лестной шуткой императрицы, не успел поддержать ее и занЯть место Ѓирона.
     - —то с вами,  герцог?  -  спросила она, покраснев и с сердцем. Ќо этот
гнев только что промелькнул.  ѓосударынЯ была женщина и  скоро перетолковала
по-своему  досаду герцога.  Ћна  в  свою  очередь отнЯла потихоньку руку  от
‚олынского,  кивнув  ему,  однако ж,  ласково в  знак  благодарности,  потом
протЯнула руку  Ѓирону,  от  которой этот не  смел уж  отказатьсЯ,  покачала
головой в  виде упрека и  примолвила дружеским тоном:  -  —то  с  вами,  мой
любезный ќрнст?..  …сли на вас нашел вчерашний припадок,  отдохните:  а Я не
хочу другого провожатого, кроме вас...
     Џосле этих слов можно ли было думать побороть любимца государыни в  уме
и  сердце  ее?  Ќесчастен,  кто  это  замышлЯл только!  Џравду говорил ‡уда,
предрекаЯ ‚олынскому неудачу в  самом начале борьбы его с  Ѓироном.  Ќо  кто
разгадает сердце человеческое, этого сфинкса, доселе не разобранного во всех
причудах его,  этого оборотнЯ, неуловимого в своих изменениЯх? Ћдна минута -
и государынЯ могла переменитьсЯ.
     ‘  неудовольствием  уступил  ‚олынской  своему  счастливому  врагу,  но
воспользовалсЯ этим случаем,  чтобы отстать от государыни, продолжавшей свой
путь к одной из внутренних дворцовых лестниц.  Ѓросив,  как милостыню, слова
два-три  то  одному,  то  другому из  свиты ее  и,  между разговором,  даваЯ
проходить  толпе,  жаждущей  лицезрениЯ  императрицы,  он  очутилсЯ  один  в
комнате.  ЋглЯнулсЯ назад -  сердце угадало -  Њариорица стоит на конце этой
комнаты,  унылаЯ,  неподвижнаЯ,  опираЯсь на ручку двери.  Ћна провожала его
взорами,  подстерегала в  его  движениЯх и  взглЯдах  хотЯ  минутное к  себе
участие;  душа ее  влеклась по  его  следам.  Љак  скоро она  заметила,  что
‚олынской отстал, любовь заиграла румЯнцем в ее щеках.
     Ђртемий Џетрович опЯть осмотрелсЯ -  в комнате ни души! ‚ынул письмо из
кафтана,  преклонил  его  до  земли,  положил  на  ближайшее окно,  стараЯсь
объЯснить  страстною мимикой,  что  сердце  его  раздираетсЯ от  горести,  и
поспешил догнать свиту императрицы и  вовремЯ вмешатьсЯ в  толпу.  Њариорица
схватила письмо,  прижала его  к  сердцу и  исчезла.  ‚се это было сделано в
два-три  мгновениЯ,  быстрые,  как  молниЯ.  “  квартиры Џедрилло успел  еще
Ђртемий  Џетрович  быть  замеченным  государыней и  -  в  отсутствие Ѓирона,
уходившего вперед  установить зрелище,  -  взыскан  милостью ее,  выраженною
глазами и  на  словах.  ’акое  обращение государыни с  ‚олынским держало еще
некоторых царедворцев в  надежде,  а  других в  страхе,  не  поколеблютсЯ ли
решительно на его сторону весы царского благорасположениЯ к невыгоде Ѓирона.
     „иво-дивное ожидало зрителей в  квартире Џедрилло,  превращенной на сей
раз из  нескольких комнат в  одну обширную залу со  сценою,  на которую надо
было всходить по  нескольким ступенЯм.  ‘цена была убрана резными атрибутами
из  козьих рогов,  передних и  задних ног,  хвостов и  так далее,  свЯзанных
бантами из  лент.  ‚о  глубине сцены,  на пышной постели и  богатой кровати,
убранной малиновым штофным  занавесом,  лежала  коза,  самаЯ  хорошенькаЯ из
козьего прекрасного пола.  Ћна  убрана была  в  блондовый чепец  с  розовыми
лентами; из-под шелкового розового одеЯла, усыпанного попугаЯми и заморскими
цветами,  изредка  заметно  было  беспокойное движение  ее  свЯзанных ножек.
‚прочем,  она  глЯдела  на  посетителей  довольно  умильно,  приподнимаЯ  по
временам свою  голову с  подушки.  Џодле  нее,  на  богатой подушке,  лежала
новорожденнаЯ козочка,  повитаЯ и  спеленутаЯ,  как должно.  Ћт обоих концов
кровати до  авансцены расположены были в  два рЯда все придворные шуты,  кто
прЯмо,  как столб,  кто сгорбившись более или менее, кто на коленах, так что
представлЯли собою лестницу,  восходЯщую к  стороне кровати.  ‚се они были в
блестЯщих кафтанах и  пышно причесаны.  „вое  из  них,  один против другого,
держали по дымЯщейсЯ курильнице,  двое по умывальнице,  и в таком же порЯдке
по серебрЯному блюду,  утиральнику,  шитому золотом,  и другим вещам, нужным
длЯ  туалета.  ‡а  кроватью,  в  почтительном  отдалении,  стоЯло  несколько
десЯтков карл и  карлиц с козьими рожками,  рыльцами и в косматом одеЯнии из
козьей шерсти, а ближе к родильнице, в таком же нарЯде, с прибавкою чепца, -
повивальнаЯ  бабка,  котораЯ  по  временам  брала  на  руки  новорожденную и
убаюкивала ее.  Ќе  видать было одного Ѓалакирева:  он накануне дошутил свою
последнюю земную шутку,  уложась в гроб и не вставши из него.  (‡а несколько
дней назад потребован он был к  герцогу длЯ получениЯ отеческого наставлениЯ
за острое словцо,  не вовремЯ сказанное временщику.) Џедрилло, одетый богаче
прочих своих собратий и  вчесанный двумЯ этажами волос выше их,  при  ордене
Ѓенедетто,   принимал  гостей  со  всем  приличием,   должным  их  сану,   и
непринужденною заботливостью хозЯина-придворного.
     ‚веденнаЯ в спальню родильницы,  государынЯ подошла к постели, изволила
высыпать  из  кошелька на  особо  приготовленную подушку  несколько десЯтков
золотых монет на  зубок и  потом спросила госпожу Џедрилло об  ее  здоровье.
ђодильница (тиснутаЯ  за  ногу  повивальною бабкой)  преумилительно заблеЯла
ответ,  и  вместе с  этим весь ее козий штат заблеЯл хором:  кто басом,  кто
тенором,  кто дискантом,  чему ее величество изволила от души смеЯтьсЯ. ‚ то
же  самое  времЯ  кабинет-секретарь ќйхлер записывал на  длинном листе особ,
бывших в  зале,  и  потом,  когда Ђнна €оанновна присела на  кресла,  герцог
вызывал по этому списку всех посетителей и  посетительниц,  одного за одним,
по классам,  с  тем чтобы они подходили к родильнице и исполнЯли то же,  что
сделала  государынЯ.  ‚ыполнивши этот  обрЯд,  спрашивали также  о  здоровье
госпожи Џедрилло,  и  на  каждый  вопрос  давала она  исправно козий  ответ,
которому вторил тот же гармонический хор. Ќа сцене одни шуты удерживали свое
хладнокровие и  важность,  от  чего  еще  более усиливалось смешное зрелище.
Ћдним  словом,  потеха  была  такаЯ,  что  государынЯ забыла свою  болезнь и
хохотала до  слез;  все за нею смеЯлось также,  не в  состоЯнии быв соблюсти
должного приличиЯ,  чем она нимало не оскорблЯлась. € ‚олынской положил свою
богатую дань на подушку родильницы; и он наведалсЯ, как и прочие придворные,
о здоровье козы!..
     Њежду тем  как  толпа обоего пола  в  неподдельном восхищении обступала
постель родильницы,  вошли в  залу три человека и стали посреди нее,  как бы
оглашенные,  сомкнувшись рЯдом. Ћдин, седовласый старец, опиралсЯ в глубокой
горести на трость: в нем узнают графа ‘умина-Љупшина. Ќе трудно угадать, кто
были  по  бокам  его.   ЏоЯвление  этих  трех  фигур,  так  смело  и  дружно
отделившихсЯ от придворной толпы,  так одиноко,  молчаливо и мрачно стоЯвших
посреди  огромной  комнаты  и   веселиЯ  шутовского  праздника,   дерзавших,
по-видимому,  ослушатьсЯ воли императрицы,  сковало смех и  обратило на себЯ
общее внимание.  Џророки,  ЯвившиесЯ в сонме грешников,  не сделали бы между
ними большего впечатлениЯ. ‘начала пронессЯ глухой шепот в толпе; потому все
замолкло,  вперив взоры  на  лицо  государыни,  на  котором хотели разгадать
приговор дерзким возмутителЯм ее удовольствий.  Ѓирон казалсЯ встревоженным,
ожидаЯ на  себЯ,  по предчувствию нечистой совести,  какого-нибудь нападениЯ
этих  смелых  подвижников правды.  Ќе  менее  его  смутилсЯ ‚олынской.  ‘ама
государынЯ,  которую всЯкаЯ нечаЯнность сильно тревожила, пораженнаЯ грозною
неподвижностью трех  друзей,  не  могла  скоро освободитьсЯ от  мучительного
чувства, ее обнЯвшего. Ќаконец, она спросила, обратЯсь к герцогу:
     - —то они там? велите им подойти.
     •озЯин праздника,  Џедрилло,  сошел к  ним  и  объЯвил волю государыни,
чтобы они подошли к  родильнице и сделали то же,  что и другие.  ‚ельможи не
дали ответа, и Џедрилло доложил, что они не повинуютсЯ.
     - Ћпасные люди!.. - сказал Ѓирон, наклонЯсь почти к уху государыни. - џ
вам уж докладывал, что они замышлЯют... …ще ныне получил Я тайные известиЯ о
худых намерениЯх...  заговор...  статьсЯ может,  они  выбрали этот случай...
есть важные сообщники... но Я взЯл свои меры.
     Џетр,  …катерина и...  (умолчим: он жив - живым хвала столько похожа на
лесть) пошли бы навстречу беде.  ’ак делают великие духом; но Ђнна €оанновна
была больнаЯ женщина, и любимец ее умел пользоватьсЯ ее немощами. Ћторопев и
бледнеЯ,  она  шепотом просила его  усилить свои предосторожности на  случай
худого намерениЯ.  Ѓирон пошел отдавать кому  нужно приказы.  ‘трах невольно
сообщилсЯ толпе; а чего боЯлись - никто не знал.
     ќти   распорЯжениЯ,   этот   страх  достойны  были   смеха:   опасность
существовала только  на  Языке  коварного фаворита и  перешла в  воображение
государыни, покоренной его демонскому влиЯнию, от нее к женщинам и некоторым
царедворцам, испуганным, может быть, только длЯ виду, из угождениЯ.
     ‚се заволновалось.
     ‚олынской,  слышавший коварные остережениЯ Ѓирона,  вспыхнул - он забыл
все:  и  Њариорицу,  и  свою  любовь,  и  свои  опасениЯ;  он  видел  только
благородный подвиг друзей -  и одной искры прекрасного,  брошенной вовремЯ в
эту душу, довольно было, чтобы воспламенить ее. Џока не падает луч солнца на
Њемнонову статую {Џрим. стр. 226}, она не издает дивных звуков. Ћн подошел к
государыне и сказал ей с особенною твердостью:
     - Ќапрасно коварство пугает ваше величество пустыми опасениЯми. џ кладу
голову мою на плаху,  если эти господа не пришли повергнуть к  стопам твоим,
как верноподданные,  а  не  как бунтовщики,  молениЯ бедствующего отечества,
которым внЯть пора.
     ќтою смелою речью открыта была война соперников,  скрывавшаЯсЯ доселе в
потаенных действиЯх.
     - ‡десь не место длЯ докладов,  -  вскричал озлобленный Ѓирон. - Ђ чем,
сударь,  назвать,  как не  бунтовщиками,  людей,  которые приходЯт возмущать
удовольствиЯ ее величества и в глазах ее противитьсЯ ее воле. € вы, господин
кабинет-министр, заодно с ними!
     - „а! - всегда заодно с верными сынами отечества, а не врагами его! € Я
горжусь этим, ваша светлость! - отвечал ‚олынской.
     - —то за споры в присутствии моем? - сказала государынЯ сначала гневно,
потом смЯгчив голос.  - ‡десь, конечно, вовсе не место... Њне нигде не дадут
покоЯ, боже мой!.. ќтого недоставало!.. € вы, Ђртемий Џетрович?..
     ЋбратЯсь  к  ‚олынскому,  государынЯ покачала головой,  как  бы  хотела
сказать: "€ ты, мой сын?.. ’обою Я так дорожила, так долго сберегала тебЯ от
нападений моего  любимца,  закрывала своею грудью,  а  ты  поразил менЯ  так
нечаЯнно,  прЯмо в  сердце?" •отЯ этих слов произнесено не было,  но Ђртемий
Џетрович выразумел смысл их  в  голосе и  взорах императрицы и,  покорЯсь ее
милостивому упреку, приблизилсЯ к друзьЯм и просил их выбрать другое времЯ и
место длЯ своих представлений.
     - ѓде ж место,  -  воскликнул с негодованием граф ‘умин-Љупшин, - когда
мы не можем более иметь доступ к  нашей государыне?  Ќыне назначена была нам
аудиенциЯ у  ее величества -  и что ж?  выгоды иностранного шута предпочтены
выгодам отечества?
     - Њы  не  выйдем отсюда,  пока не будем услышаны,  -  произнес с  жаром
Џерокин.
     ‚се  трое  подошли  к  сцене  и  пали  на  колена  перед  императрицей.
‚осторженный старец продолжал:
     - ‚ последний раз, может быть, перед смертным часом, пришли мы говорить
тебе истину.  ‚ели нас казнить,  но  выслушай ее!  ЏоруганнаЯ злодеем ђоссиЯ
взывает к  тебе,  матери ее.  “слышишь голос ее  позднее,  там,  где и  цари
предстают на  суд верховного владыки и  отдают ему отчет в  делах своих;  но
тогда уж  будет не  времЯ.  Љаждый из  твоих подданных ЯвитсЯ к  тебе не  на
коленах,  как мы теперь,  с молением и слезами, но станет обвинителем твоим,
укажет господу на  кровавые Язвы  свои,  на  рубища,  на  цепи,  которыми ты
позволила  недостойному любимцу  нас  отЯгчить,  расскажут господу  унижение
человечества.  ‘коморохи  предпочтены истинным  слугам  отечества  и  твоим,
подозрение дало брату нож против брата, сыну против отца.
     Ѓирон давно взЯл государыню под руку и  приметно увлекал ее,  сохранЯЯ,
однако ж, наружное уважение.
     - Ќе  хочу  ничего слышать,  -  кричала она,  махаЯ платком и  сходЯ со
ступеней. - ‡десь не место, говорю вам. џ вам назначу день... Ќе хочу ничего
слышать...   Ћни  продолжают.   Ѓоже  мой!   Ѓоже  мой!  ѓрубиЯны,  дерзкие,
бунтовщики!
     - Ќет,  государынЯ, матушка наша, мы не бунтовщики, - прервал ™урхов, -
вели нам пролить кровь нашу,  но только за тебЯ и отечество, и мы источим ее
до  последней капли.  “милосердись над  своею ђоссиею:  грудь ломитсЯ у  ней
оттого, что она, боЯсь проговоритьсЯ, затаила даже свое дыхание; все ходит в
ней на цыпочках,  чтобы не оскорбить слуха курлЯндского герцога; верные сыны
твои  запаЯли свои  уста,  придавили свое  сердце,  чтобы оно  не  выстучало
заветной чести и правды.  ђусские до того дошли, что стыдЯтсЯ, не только что
боЯтсЯ,  быть благородными.  Џравда и опала, честь и казнь - стали одно и то
же.
     ѓосударынЯ,  продолжаЯ идти,  не слыхала уж этих слов.  ‘коро сковалось
около нее  кольцо из  царедворцев,  так  что  нельзЯ было видеть ее,  и  она
осторожно вынесена потоком, хлынувшим из квартиры Џедрилло.
     ‡ала опустела,  и стало в ней так тихо,  как в хижине поселЯнина, когда
он  со всею семьею своей отходит в  поле.  Ћстались только на ступенЯх сцены
три  друга,  в  прежнем  положении на  коленах,  опустив печально голову,  и
посреди  сцены  ‚олынской,  прежний ‚олынской,  во  всем  величии и  красоте
благородного негодованиЯ,  выросший, казалось, на несколько вершков, отрЯсаЯ
свои кудри,  как гневный лев свою гриву, поднЯв нахмуренное чело и пламенные
взоры к небу - последней защите отечеству против ее притеснителЯ. Ќа постели
лежала еще беднаЯ,  свЯзаннаЯ козочка,  и  подле нее,  прикованнаЯ к кровати
страхом, повивальнаЯ бабка, карлица, одетаЯ по-козьему.
     Ќаконец,   три   друга   встали,   послав   дружески  горестный  взглЯд
кабинет-министру, с которым примирил их благородный его характер. Ћн подошел
к ним. ‚се молча пожали друг другу руку.
     - ђазве бог и  …лисавета -  дщерь великого Џетра,  а  не Ђнна -  спасут
ђоссию! - воскликнул граф Љупшин.
     …ще  не  успели они  выйти из  дворца,  как ™урхову,  Џерокину и  графу
‘умину-Љупшину объЯвлен арест.  ™урхов просил одной милости - прислать ему в
место заключениЯ четырех польских собачек,  колпак и фуфайку. Ћб €ване он не
упоминал;  но этот сам ЯвилсЯ,  и ему не отказали в почетном месте на соломе
возле его господина.


     ѓлава VIII
     Џ€‘њЊЋ € Ћ’‚…’


     ‚ письме [Џисьмо это выпущено по обстоЯтельствам.  (Џримеч.  автора.)],
переданном,  как мы уж сказали,  кнЯжне ‹елемико,  открывал ей ‚олынской, со
всем красноречием страсти и отчаЯниЯ,  что он женат. ‚месте с этим, стараЯсь
возвысить ее  до  небес,  делаЯ из  нее  женщину необыкновенную,  как  будто
нездешнего  мира,  думал  данью  лести  умилостивить  ее  и  испросить  себе
прощение. Ћслепленный, он еще не знал ее хорошо.

     Ћтвет.

     "Ќе знаю,  выше,  ниже ли Я других женщин;  но уверена,  что ни одна не
может любить тебЯ, как Я.
     Ќесколько уж  дней известно мне,  что  ты  женат.  Ћ  женщине,  которую
называют твоей женой,  говорили при  государыне.  ‘начала поразило менЯ  это
известие, не скрою от тебЯ. Ќо оно пришло поздно. џ не могу переменить себЯ,
не могу покинуть любви своей;  она сильнее менЯ, сильнее самой судьбы! € как
и откуда изгоню Я тебЯ?  Ќет капли крови во мне, котораЯ не напитана была бы
самою пламенною к тебе любовью;  нет биениЯ сердца, которое не отозвалось бы
ею,  -  места во всем существе моем,  где бы ты не жил. џ всЯ твоЯ! €мей сто
жен,  сто любовниц - Я твоЯ, ближе, чем кора при дереве, растенье при земле.
„елай из  менЯ что  хочешь,  как из  вещи,  котораЯ тебЯ утешает и  которую,
измЯвши,  можешь покинуть,  как  из  плода,  который ты  волен высосать и  -
бросить!..  џ создана на это;  мне это определено при рождении моем.  ѓовори
мне что хочешь,  против себЯ; пускай целый мир видит в тебе дурное: Я ничего
не слышу, ничего не вижу, кроме тебЯ - прекрасного, возвышенного, обожаемого
мною!
     ’ы  виноват передо мною?..  Ќикогда!  ’ы преступник из любви ж  ко мне:
могу ль тебЯ наказывать?  Љаждый удар на тебе повторилсЯ бы сторицей на моем
сердце.
     ‚идишь, Я женщина слабаЯ, самаЯ слабаЯ женщина!
     ‘кажи мне только,  милый,  бесценный друг! что ты не любишь своей жены;
повтори мне это несколько раз:  мне будет легче. € она не стоит тебЯ! …сли б
она тебЯ любила, покинула ли бы тебЯ на такое долгое времЯ?
     Џогода или ведро будет,  подъезжай в  полночь к дому Ђпраксина.  џ хочу
доказать тебе,  как Я тебЯ люблю.  ѓорничнаЯ моЯ предана мне;  она подкупила
еще  одного верного человека:  менЯ  проводЯт.  „оставь мне  в  другое времЯ
денег,  поболее денег -  все длЯ тебЯ, мой неоцененный друг! …сли б можно, Я
подкупила бы весь мир, чтобы владеть тобою - без страха за тебЯ".

     Ћтвет написан, но с кем послать? ѓорничнаЯ, котораЯ со времени рокового
вечера освобождена от  дальнейшего присмотра за  кнЯжной и  доносов (за  что
положила уже сто земных поклонов),  с восторгом отправлЯет при ней должность
поверенной.  ѓрунЯ переродилась;  она уж не раба,  а  слуга самаЯ преданнаЯ,
самаЯ усерднаЯ.  „лЯ своей барышни полезет в  огонь и  в воду.  —то делаетсЯ
свободно,  делаетсЯ так легко,  так успешно.  ’Яготит ее  только по временам
памЯть  прошедшего;   особенно  мучит  похищение  из   Ящика  всех  записок,
полученных кнЯжною от ‚олынского. ‘колько могла, облегчила она этот удар длЯ
Њариорицы.  "Ќепременно требовали этих записок",  -  говорила ѓрунЯ; но она,
желаЯ избавить свою барышню от позора,  в отсутствие ее поспешила сжечь их и
потом  сказала лазутчику Ѓирона,  что  сама  кнЯжна их  сожгла.  ѓруды пепла
свидетельствовали об  истине  ее  слов.  ЋбманутаЯ Њариорица,  собрав пепел,
плакала над ним,  как над прахом любимого человека,  и  спрЯтала в  шелковой
подушечке,  которую нередко держала у своего сердца. ’еперь во что ни станет
надо  послать записку.  ѓрунЯ берет поручение на  себЯ;  лишь только она  из
дворца -  навстречу Њариула.  –ыганка так  давно,  так жалобно упрашивала ее
позволить видетьсЯ с ее барышнею; теперь еще усерднее молит об этом, едва не
целует ее рук.  "‚от верный случай поручить ей записку,  -  думает ѓрунЯ,  -
цыганка не раз уж их носила. Ђ то Я могу заплутатьсЯ вечером и не найти дома
‚олынского".
     Ђх!  как отлегло от сердца матери, когда она узнала подробности тайного
свиданиЯ, за которые дарили ее фатой...
     ‚водЯт  цыганку  к  кнЯжне;   ѓрунЯ  шепотом  докладывает,   зачем  она
воротилась.
     Ћт радости дрожит Њариула,  увидев свою дочь,  едва верит,  что у  ней,
осматривает ее с  ног до головы.  ‚ восторге цыганка забывает все прошедшее.
Ћдно,  что ее беспокоит, так это бледность Њариорицы. ЃеднаЯ похудела с того
времени, как она видела ее в первый раз в Џетербурге, и все от любви к нему,
к негодному обманщику ‚олынскому!
     Њариорица ласкает ее,  целует и  вкрадчивым голосом спрашивает цыганку,
любит ли она ее по-прежнему.
     - ‹юблю ли Я?.. ‘кажи, чем это доказать?
     - ‚от видишь это письмецо;  ты знаешь,  к кому оно... отнеси к нему, но
только сейчас, сию минуту, в собственные руки.
     - Љ нему?.. в собственные руки?..
     “жас изобразилсЯ на лице цыганки. Љаково поручение длЯ матери!
     - „а, да, к нему сейчас! - возразила гневно кнЯжна, - или не знай моего
порога.
     - Ќесу!  -  отвечала мать.  -  Ќо знаешь ли,  - прибавила она, отдохнув
несколько от тЯгости своей жертвы,  -  знаешь ли, барышнЯ, что он женат? что
он негод...
     ‚спыхнула Њариорица,  заградила ей уста своей рукой и,  нахмурив брови,
как маленький ћпитер на свою землю, с пылающим взором вскрикнула:
     - –ыганка!  берегись!..  не говори мне про него худого,  или Я проклЯну
тебЯ...
     "Ћна!..  проклЯнет менЯ?..  - думала Њариула, оледенев от ужаса, - дочь
проклЯнет свою мать?..  Ѓоже, боже мой! скажи, бывало ли это в твоем мире?..
Ќеужели надо мной должно совершитьсЯ!"
     - Ќесу твое письмецо,  барышнЯ! - сказала она, и лишь хотела проститьсЯ
с дочерью,  почувствовала в руке деньги... плату за... Ќет имени этому слову
на  Языке  порЯдочных  людей!   ‡емлЯ,   казалось,  растворилась,  чтобы  ее
поглотить;  дрожь ее  пронЯла;  деньги невольно выпали из  рук;  она  хотела
бросить и  письмо,  но  вспомнила проклЯтие и  в  каком-то свЯщенном страхе,
боЯсь,  чтобы одно слово не погасило навеки небесного огнЯ, которому обрекла
себЯ на служение,  и  не погребло ее живую в  землю,  спешила исполнить волю
дочери.
     "—то пишет она в этом письме?" - думала Њариула, несЯ его к ‚олынскому.
Љак дорого заплатила бы,  чтоб знать его содержание!  Ќо  смеет ли  нарушить
тайну дочери,  поручив другому прочесть его?  Ќет,  никогда не допустит она,
чтобы чужие уста читали стыд Њариорицы,  чтобы они растворились длЯ коварной
усмешки над нею!
     Љогда  ‚олынской  возвратилсЯ домой  с  шутовского  праздника,  цыганка
стоЯла уж у крыльца.  Љакими ужасными взорами поменЯлись они! Ћна подала ему
письмо, тот принЯл его.
     - —то? одумалась! - сказал он.
     Ќи слова ответа; но глаза ее были ужасны, - так и расстались.


     ѓлава IX
     ЌЋ—ЌЋ‰ ‘’ЋђЋ†


     ‘  негодованием и  грустью  возвращалсЯ ‚олынской  домой,  помышлЯЯ  об
участи,  ожидавшей его друзей.  Ћни принесли себЯ в жертву делу, которого он
был  главным зачинщиком и  проводником;  его  долг спасти их  или  погибнуть
вместе.  ‚ таком состоЯнии застигла его цыганка, когда он вышел из кареты на
свое  крыльцо.  Џринадлежа весь долгу своему,  он  было забыл,  что  писал к
Њариорице: так одна страсть обхватывала вдруг эту душу, не даваЯ в ней места
другой.  ЏоЯвление неотступной цыганки,  этого ужасного Џолифема {Џрим. стр.
232}  в  женском виде,  готовой,  кажетсЯ,  броситьсЯ на  него и  истерзать,
напомнило ему и письмо его и всю гнусность обольщений,  по которым он провел
сердце неопытной девушки.  ќта мысль помутила в  нем чистоту и возвышенность
намерений,  возбужденных твердостью друзей его.  —то  еще  готовит ему ответ
кнЯжны?  Ћн спешит и  боитсЯ прочесть его;  он каетсЯ,  что писал к ней и до
того дошел,  что желает в ней перемены чувств. Њожет быть, и произвела это в
ней весть об его женитьбе.  Љабы так?..  —удный человек!  могущ, как море, и
непостоЯнен, как оно с своими отливами и приливами: то безбоЯзненно ходЯт на
дне  его  птички,  то  на  разъЯренных волнах своих поднимает оно корабли до
облаков.
     "Њариорица предалась мне,  - думает он, увлекаЯсь чувством прекрасного,
пустившего уже во всем существе его сильные побеги,  - Њариорица моЯ, но еще
не  осквернена преступлением.  Ђ  свет?..  он считает ее преступницею со днЯ
рокового  вечера.   ‘вет!   это  завистливое  собрание  личностей,   готовое
оклеветать все, что только делаетсЯ не длЯ каждой из них, и поднЯть до небес
все,  что  ей  льстит!  ‘тоит мне победить себЯ,  возвратить Њариорицу этому
себЯлюбивому уроду,  и, снова предмет его надежд и искательства, взлелеЯннаЯ
снова им,  она выйдет чиста и  непорочна из  уст его,  будто сейчас вышла из
купели".
     —то  за  чародей человек,  когда нужно ему  оправдать свои  проступки и
помиритьсЯ с  судьбой!  Љак легко в  мыслЯх своих расстановлЯет он  на сцене
мира актеров,  разыгрывающих с ним драму его жизни,  заставлЯет их говорить,
действовать и  чувствовать по-своему и  ведет эту  драму к  желанному концу!
Љакой он  искусный лекарь длЯ тех ран,  которые сам наделал и  растравил так
мастерски! Ќо подумал ли ты, Ђртемий Џетрович, что сердце, которое ты смесил
в своих руках, по горЯчей прихоти своей, принЯло уже форму, которую ты хотел
ему дать,  и отвердело в ней так,  что ты можешь переменить ее не иначе, как
разбив?  Џодумал  ли,  что  ты  развратил уже  несчастную девушку страстными
речами, письмами, лобзаниЯми; что ты отдал ее в добычу общественному мнению?
Ђ  знаешь ли,  что  такое в  твое времЯ общественное мнение?  ќхо сильного и
богатого,  ротозей,  который ловит  мух  и  готов,  смотрЯ по  намеку своего
повелителЯ,  назвать  их  соловьЯми или  тарантулами,  выточенное искусно до
пустоты  дерево,  издающее  звук,  угодный  камертону,  в  него  ударЯющему,
обезьЯна,  повторЯющаЯ темпы временщика!  ‘вет  молчит,  пока  властелин его
сковал ему уста грозою;  но  одно слово -  и  бесчестье бедной девушки,  как
ходЯчаЯ монета,  разойдетсЯ по рукам черни,  жадной к злословию.  ‡наю,  что
Њариорица еще достойна обожаниЯ,  но прибавь -  обожаниЯ мудреца, не дающего
своего суда  по  первым признакам и  влиЯнию других.  ѓлупое множество судит
иначе,  по одной наружности или как ему прикажут. ’ы, забывшись, обнЯл кумир
в глазах черни,  и чернь перестала ему поклонЯтьсЯ и бессмысленнаЯ повергает
его  в  пра