ть...  —то за жена!..  Џускай себе живет на здоровье у  своего
братца,  да распускает басни о  муже,  да себе и  людЯм на потеху малюет его
сажей с ног до головы!..  Ќет,  Њариорица на ее месте не то бы сделала... Ћ!
это душа возвышеннаЯ,  не  рЯдоваЯ!  „а  много ли  Њариориц на  свете?  €  Я
пожертвовал  ею!..  Ќеблагодарный!..  -  Ќо,  -  прибавил  он,  успокоившись
несколько от  сильного душевного волнениЯ,  в  которое  бросила его  ужаснаЯ
посылка,  -  Я исполнил долг свой.  Ќе пойду назад.  Џускай вина будет не на
моей стороне!..
     ‚  этот же  день ‡уда доставил ему  другого рода послание.  Ћно было от
кнЯжны ‹елемико.
     "Њне все известно,  -  писала она,  -  все: и предложение государыни, и
любовь к  тебе жены,  и  отношениЯ твои к ней.  Ќе хочу быть причиною твоего
несчастиЯ.  ‚  сердце моем отыскала Я  средства помочь всему...  Ќо  Я  сама
должна с  тобою переговорить...  тайну мою не  доверЯю ни бумаге,  ни людЯм.
Ѓудь у ледЯного дома к стороне набережной,  в 12 часов ночи. ’еперь никто...
не  помешает..."  „а!   никто  не  помешает:  ее  ангела-хранителЯ  уж  нет;
сумасшедшаЯ мать сидит в Яме.
     —то ей мать? “ ней в мире никого нет, кроме него; он один длЯ нее все -
закон, родство, природа, начало и конец, альфа и омега ее бытиЯ, все, все.
     - Ћ! эта пишет иначе, - сказал ‚олынской, - буду, непременно буду, хоть
назло той...


     ѓлава IX
     ЌЋ—ЌЋ… ‘‚€„ЂЌ€…


     Ћ милый! Џусть растает вновь
     ЊоЯ душа в твоем лобзанье:
     Џриди, допей мою любовь,
     „опей ее в моем дыханье.
     Џрилипну Я к твоим устам,
     € все тебе земное счастье,
     € всей природы сладострастье
     ‚ последнем вздохе передам.

     ‚. ’еплЯков {Џрим. стр. 289}


     Ќо шути с огнем, обожжешьсЯ.

     Џословица


     "‡ачем долее жить?  -  думала Њариорица,  прочитав письмо от ‡уды,  - Я
любила, узнала все, что в любви и в жизни есть прекрасного... чего мне ждать
еще? ђазрушениЯ моего и конца этой любви, не во мне, нет - моЯ любовь должна
перейти со мною и  в  другой мир,  -  но в  его сердце.  џ только помеха его
счастию.  …сли Я буду за ним,  что принесу ему?  Њинутные восторги и,  может
статьсЯ,  раскаЯние, чувство несчастиЯ его жены и младенца - о! это дитЯ мне
так же дорого,  как бы оно было мое;  оно мне не чужое,  дитЯ моего ЂртемиЯ!
‹учше умереть,  и умереть любимою,  гордою, счастливою его любовью, с именем
невесты,  любовницы,  друга,  унесЯ с собою памЯть сердца милого человека. џ
прикую ее к своей могиле восторгами, признательностию, жертвами. Ќе завиднее
ли  это,  чем жить длЯ того,  чтобы вечно тревожить его спокойствие и  ждать
охлаждениЯ,  видеть его неверность,  может статьсЯ и презрение?  ‹учше всего
умереть теперь,  когда все  зовут менЯ  прекрасною.  •очу и  в  гробу лежать
достойною его любви,  а  не  сухим,  желтым оставом,  от  которого он  будет
отворачиватьсЯ, который поцелует с отвращением".
     ’ак думала Њариорица,  решаЯсь пожертвовать собою длЯ блага ‚олынского.
Ќаходили минуты,  в которые ей становилось грустно, холодно от мысли умереть
такой молодою,  когда существо ее только что раскинулось было пышным цветом,
когда на устах и груди ее млели поцелуи любви, когда сердце нежило так много
темных и  вместе сладких желаний.  Ќо  мысль,  что ей  обЯзан он будет своим
спокойствием,  счастием, славою, торжествовала надо всем, уносила ее в небо,
откуда  она  смотрела глазами  любви  неземной на  свой  земной  подвиг.  …й
становилось тогда  легко,  радостно;  какой-то  дивный  восторг согревал ее;
казалось ей,  душа ее расправлЯла огненные крыльЯ,  чтобы скорее понестись в
это небо и утонуть в нем...
     ‚от какие способы изберет она, чтобы исполнить свои замыслы.
     Њариорица оставит письмо к государыне,  в котором откроет, что она дочь
цыганки.  “ж  и  этот  подвиг не  безделица!  ‡наю,  чего стоит иным просить
грамоты на  дворЯнство,  то есть объЯвить,  что был некогда не дворЯнином...
Љаково ж кнЯжне,  царской любимице,  которую носили на руках, которой улыбка
ценилась вместо милости,  ей  признатьсЯ этим самым людЯм,  что  она дочь...
бродЯги!  Ћна,  однако ж,  сделает это. „лЯ чего ж? „лЯ того, что ‚олынскому
нельзЯ будет женитьсЯ на  дочери цыганки,  и  это  самое послужит ‚олынскому
оправданием.  Џотом Њариорица будет лгать в  письме своем...  в первый раз в
жизни солжет -  будет клеветать на  Ѓирона...  —его  не  сделает длЯ  милого
ЂртемиЯ?.. Ћ! в какие злодеЯниЯ не пустилась бы она, если б он был злодей!..
Ћна скажет в  письме к государыне,  что герцог знал ее низкое происхождение,
но сам уговорил Њариулу не открывать этого никому, а помогать всЯчески свЯзи
дочери с кабинет-министром.  Ћна будет клеветать и на себЯ:  скажет, что еще
до  приезда в  Џетербург была порочна...  что она неблагодарнаЯ,  негодЯйка,
презренное орудие Ѓирона, избранное им длЯ погибели его врага; что, взЯвшись
погубить ‚олынского,  невольно полюбила его  и  потом из  любви решилась его
спасти, доставив государыне бумагу с доносом на герцога. Њариорица прибавит,
что раскаЯние,  нестерпимые угрызениЯ совести заставили ее, наконец, открыть
все  пред тем,  как она решилась прекратить недостойную жизнь...  Џрекрасно!
Ѓирон после этого письма падет решительно...  а  Ђртемий,  ее милый Ђртемий,
будет в милости,  в чести,  в славе,  дитЯ его не умрет, жена не посмеет его
упрекнуть ни  в  чем...  Ќо  милый,  бесценный Ђртемий ее также должен будет
знать, что она все это налгала, наклеветала на себЯ, что все это жертва, ему
принесеннаЯ...  Ћна  хочет видеть его в  последний раз и  доказать,  что его
одного любила и вечно будет любить. Ђ там... пук его волос у сердца, мысль о
нем и снежный саван -  какой лучше смерти желать?..  Ќо,  - прибавила она, -
нынешний день мой; он должен мне его подарить!
     ‚  таком  упоении  сердечных замыслов послала она  к  Ђртемию Џетровичу
записку,  которую мы  уж  видели;  потом приготовила письмо к  государыне и,
запечатав, положила у себЯ за зеркалом.
     Ќо каким образом Њариорица выполнит свое обещание прийти в  назначенный
час к ледЯному дому?  ЏовереннаЯ ее тайн, ѓрунЯ, больна (ей велено сказатьсЯ
больной,  потому что она неспособна к злодеЯниЯм:  видно,  что власть Ѓирона
имеет еще во  дворце скрытых,  но  ревностных исполнителей).  ѓрунЯ заменена
какою-то  дуегной  [„уегной  -  дуэньей,  пожилой  женщиной,  наблюдающей за
поведением девушки (исп.)], которой наружность не предвещает ничего доброго.
‘вободный выход Њариорице из дворца уладит арабка,  приЯтельница ЌиколаЯ; но
можно ли утаить свое ночное путешествие от горничной, спЯщей за перегородкой
ее  спальни?  —его б  ни стоило,  надо купить молчание ее.  ‹юбовь Њариорицы
готова и на это унижение:  ведь эта жертва последнЯЯ! Џосле смерти ее пускай
говорЯт что  хотЯт,  лишь  бы  милый Ђртемий знал  ее  тем,  чем  она  есть!
ЌеосторожнаЯ!..  ‚ремЯ быть осторожной!.. ЋткрываетсЯ... ‘ радостью, которой
изученное притворство непонЯтно длЯ неопытной девушки,  отвечают, что готовы
помогать во  всем  такой  милой,  доброй барышне,  предлагают услуги бойкие,
ловкие,  сулЯщие успех  верный.  Ќичего не  требуют,  кроме молчаниЯ.  ’айна
запечатлена ужасною клЯтвою. ‚се улажено.
     ЋжиданиЯ двенадцатого часа исполнены душевной тревоги.  ‚  этот час все
улЯжетсЯ во дворце и  месЯц уйдет за снежную окрайницу земли.  Ђ  теперь как
все  везде  суетитсЯ!  назло  ей  каким  Ярким  светом  налилсЯ  месЯц!  как
ослепительно вырезываетсЯ он  на  голубом  небе!  ’олько  по  временам струи
облачков наводЯт на  него  легкую  ржавчину или  рисуютсЯ по  нем  волнистым
перламутром.  Љак  пышет  свет  этого  месЯца  на  серебрЯный мат  снегов  и
преследует по нем малейшие предметы! ѓде укрытьсЯ от этого лазутчика?
     "Њожет быть,  - говорит сама с собою Њариорица, сокращаЯ разлуку думами
о нем,  - может быть, и он смотрит теперь этому безжалостному месЯцу в глаза
и упрашивает его о том же,  о чем Я умолЯю его.  ‹уч этот, который падает на
менЯ и гнетет так мое сердце, может статьсЯ, проник и в его грудь. —увствует
ли он, что Я зову его проститьсЯ со мною навсегда - навеки. Ѓоже! как ужасно
это слово!..  Ќе  жалко бы мне покинуть твой мир,  где бы его не было,  твое
прекрасное солнышко, которое не освещало бы его вместе со мною, блеск двора,
алмазы,  зависть подруг,  почести,  которых он не разделЯл бы со мной, - это
все,  чем ты,  мой боже!  так щедро наделил менЯ (она посмотрела в  зеркало,
отражавшее всю роскошь ее  прелестей)...  это все,  если б  оно не  было ему
назначено;  не жалко бы мне тогда покинуть твой мир; но теперь... когда он в
этом мире, расстатьсЯ со всем этим... больно, грустно!"
     € Њариорица плакала.
     "Ќа  то  была  твоЯ всемогущаЯ волЯ,  прибавила она,  упав на  колена и
молЯсь,  - Я призвана была на землю спасти его своею любовью от бед, уберечь
длЯ славы его и счастиЯ других... „а будет твоЯ волЯ! - жертва готова".
     Џотом она вспомнила мать...  …й известно было,  что государынЯ посылала
наведатьсЯ о  цыганке Њариуле:  говорили,  что бедной лучше,  что она уж  не
кусаетсЯ...  ‘ердце  Њариорицы  облилось  кровью  при  этой  мысли.  —ем  же
помочь?..  ”атализм увлек и  мать в  бездну,  где суждено было пасть дочери.
Ќикто уж не поможет,  кроме бога. …го и молит со слезами Њариорица облегчить
участь  несчастной,  столько ее  любившей.  ‡апиской,  которую оставлЯет при
письме к государыне, завещает Њариуле все свое добро.
     Ќо месЯц скрылсЯ за снежный обзор; во дворце все расходитсЯ на покой по
отделениЯм;  в коридоре слышна неучтиваЯ зевота гоф-лакеЯ;  скоро двенадцать
часов...  и  с  мыслью об этом часе ‚олынской,  один ‚олынской становитсЯ на
страже у сердца Њариорицы. Њечты ее обнЯли его и не хотЯт более покинуть: ей
уж так мало осталось времени любить его и думать о нем на земле!.. Ћна горит
всЯ  в  ожиданиЯх роковых минут свиданиЯ;  щеки  ее  пылают,  грудь пожирает
ужасное пламЯ,  в  устах  пересохло...  жажда томит ее...  Ћна  просит пить.
ЏриносЯт воды...  довольно мутной... Џоднос в руках служанки дрожит так, что
питье  плещет  чрез  край  стакана;   помертвелое  лицо  ее  что-то  страшно
подергивает.  Њариорица ничего не  замечает;  вода  выпита разом.  Љогда  ей
замечать!  на  адмиралтейство ударЯет двенадцать часов,  и  все  существо ее
судорожно потрЯслось...
     Ќаброшена кое-как на плеча шуба,  накинута шапочка набекрень...  кто-то
стукнул в дверь: это арабка. €дут... по коридорам, худо освещенным или вовсе
темным;  спускаютсЯ по  узким,  истертым,  душным лесенкам,  кое-где ощупью,
кое-где падают... ‘коро ли? ‚от сейчас!
     € вот они у какой-то двери:  ключ щелкнул, дверь вздохнула... Њариорица
дышит свежим,  холодным воздухом; она на дворцовой набережной. Ќеподалеку, в
темноте,  слабо рисуетсЯ высокаЯ фигура... Ѓлиже к ней. ЋбменЯлись вопросами
и  ответами:  "’ы?"  -  "џ!" -  и Њариорица пала на грудь ЂртемиЯ Џетровича.
„олго были они безмолвны;  он целовал ее,  но это были не прежние поцелуи, в
которых горела безумнаЯ любовь,  -  с  ними лились теперь на лицо ее горЯчие
слезы раскаЯниЯ.
     - „о чего довел Я тебЯ, несчастную! - сказал он, наконец.
     - Ћ! не говори мне про несчастиЯ, - возразила она, увлекаЯ его далее. -
—его недостает мне теперь?  Я  с  тобою...  ‚от видишь,  как Я  обезумела от
своего счастиЯ...  мне столько было тебе сказать,  и  Я  все забыла.  Џостой
немного... дай мне насмотретьсЯ на тебЯ, пока глаза могут еще различать твои
черты; дай мне налюбоватьсЯ тобою, может быть в последний раз...
     Ћни остановились, Њариорица схватила его руку, жала ее в своих руках, у
своего  сердца,   силилась  пламенными  взорами  прорезать  темноту,   чтобы
вглЯдетьсЯ в ЂртемиЯ Џетровича и удержать милые ей черты.
     - ‚ последний раз? - спросил он с горестным участием, - отчего так?
     - Ќам должно расстатьсЯ! - отвечала она.
     Ћн  не  возражал,  но  с  нежностью  поцеловал ее  руку.  Њолчание  его
говорило: нам должно расстатьсЯ!
     - Ќу, если б Я умерла, поплакал ли бы ты обо мне?
     - —то это значит?.. объЯснись...
     - Ќадо ж когда-нибудь умереть... не ныне, завтра... когда-нибудь...
     - ЊилаЯ!  не  мучь менЯ,  ради бога...  —то  за  ужасные мысли,  что за
намерениЯ? скажи мне.
     „огадываЯсь по трепету его рук, по сильному биению сердца, ударЯвшего в
ее  грудь,  что мысль об ее смерти встревожила ЂртемиЯ Џетровича,  довольнаЯ
этими знаками любви, она старалась успокоить его.
     - Ќет, милый, нет, Я пошутила... Я буду жить, но такаЯ жизнь все равно,
что   смерть...   нам  надо  расстатьсЯ  длЯ  твоего  счастиЯ,   длЯ  твоего
спокойствиЯ...  Ћднако ж пойдем далее;  здесь могут нас заметить...  ‚идишь,
как Я стала осторожна!
     Ћни пошли далее.
     Ќа  этот раз ‚олынской дал было обет сохранить себЯ от  всех искушений;
но  ласки Њариорицы были так  нежны,  так  жарки,  что  обеты его  понемногу
распадались...
     Ќадо  было  иметь  силу  остановитьсЯ на  первом  шагу,  объЯснить свои
намерениЯ,  как друзьЯ проститьсЯ, но... они пошли далее. Љаким исступленным
восторгом   пылала   она,   жрица   любви   возвышенной  и   вместе   жертва
самоотвержениЯ!..  Ќе  земным  наслаждениЯм продавала  она  себЯ,  Њариорица
сожигала себЯ на свЯщенном костре...
     ‹юбовники остановились у  дверей ледЯного дома.  —удное это здание,  уж
заброшенное,  кое-где распадалось;  стража не охранЯла его;  двери сломанные
лежали  грудою.   ‚етер,  проникаЯ  в  разбитые  окна,  нашептывал  какую-то
волшебную таинственность. Ѓудто духи овладели этим ледЯным дворцом. „ва рЯда
елей  с  ветвЯми,  густо  опушенными инеем,  казались  рыцарЯми  в  панцирЯх
матового серебра, с пышным страусовым панашом на головах.
     ‚олынской стал у  порога и  не шел далее.  ‘вЯтое чувство заглЯнуло еще
раз в его душу.
     - —то ж?.. - сказала она, увлекаЯ его, как исступленнаЯ вакханка.
     - …сли переступим порог, мы погибли, - отвечал он.
     - „итЯ!..  ’ы боишьсЯ любви моей?..  Ќе погубить,  спасти тебЯ хочу; но
вместе хочу, чтобы ты менЯ знал...
     ќтим  упреком все  свЯтое опрокинулось в  душе  его.  Џристыженный,  он
схватил ее в свои объЯтиЯ и понес сладкое бремЯ...
     - Ћ милый! - сказала она, крепко обвив его своими руками, - наконец, ты
мой,  на этот час ты мой:  не отдам тебЯ никому,  приди хоть сам бог!..  „лЯ
этого часа Я  послана провидением на землю,  длЯ него Я  жила...  в  нем мое
прошедшее и будущее...

     „ворец  в  своей  черной  мантии  уже  приподнималсЯ  пред  ними.   Ћни
прощались,  долго прощались... ‹ицо ‚олынского было мокро от слез Њариорицы;
сердце его разрывалось.
     Ћни  расстались было,  но  опЯть  воротились друг  к  другу.  …ще  один
длинный,  томительный поцелуй...  он проводил ее до дворца. …ще один... губы
ее  были  холодны,   как  лед;   она  шаталась...  „верь  отворилась,  дверь
вечности... Њариорица едва имела силы махнуть ему рукой... и исчезла.
     Ћн еще долго стоЯл на одном месте, погруженный в ужасное предчувствие.
     Ќесчастный! ты увидишь ее - разве там, где мертвые встают!..
     - Ќе покидай менЯ, - сказала Њариорица, стиснув руку арабке, отворившей
ей потаенную дверь, - у менЯ ножи в груди... режут ее... Ќо счастие мое было
так  велико!..  џ  все  преодолела...  победа  за  мной!..  ’еперь  нет  сил
терпеть...  Џонимаю...  Яд... Љак Я им благодарна!.. Ћни... за менЯ сами все
исполнили... избавили менЯ от самоубийства... ѓосподи! как ты милостив!
     €спуганнаЯ арабка с трудом дотащила ее до ее комнаты. Ѓыло в ней темно.
‘лужанка спала или притворЯлась спЯщею.  Њариорица не  велела будить ее,  не
велела зажигать свечу.  ‘ильные конвульсии перебирали ее; по временам слышен
был скрежет зубов, но она старалась, сколько могла, поглотить в себе ужасные
муки.
     - Љакие страданиЯ!  -  говорила она, не пускаЯ от себЯ арабку, - но все
это пройдет сейчас!..  ‚от уж и прошло!..  Љак хорошо!..  Ђх! милаЯ, кабы ты
знала,  какаЯ  прекраснаЯ ночь!  Ќа  мне  горЯт  еще  его  поцелуи...  Љакое
блаженство умереть так!.. ‡автра ты скажешь ему, что Я умерла счастлива, как
нельзЯ счастливее, как нельзЯ лучше; прибавь, что никто не будет любить его,
как Я...  Ћ! он менЯ не забудет... он оценит, что Я длЯ него сделала... ‘ыщи
за  зеркалом письмо,  отдай  государыне,  но  только тогда,  когда  менЯ  не
станет... поклЯнись, что отдашь... ‚ этом письме его счастие...
     € арабка, не знаЯ, что делает, клЯлась, обливаЯсь слезами.
     - Ћх!  Ѓоже,  боже мой!..  что-то у менЯ в груди...  Ќичего,  ничего, -
произнесла она тише, уцепЯсь за рукав арабки, - это пройдет скоро... ‘лышишь
ли?  скажи ему, что посреди самых жестоких мук... милый образ его был передо
мною...  пойдет со  мной...  что имЯ его...  на  губах...  в  сердце...  ох!
милый... Ђртемий... прости... Ђрт...
     Љонец этого слова договорила она в вечности.
     ЃреннаЯ храмина опустела;  дух, оглашавший ее гимнами любви и пропевший
последний высокий стих  этой любви,  отлетел...  Ђрабка держала уж  холодный
труп на  руках своих.  Ћна  вскрикнула,  ужасно вскрикнула,  так  что  стены
задребезжали.
     - —то такое? что такое? - спросила вскочившаЯ с постели служанка.
     - ЉнЯжна... умерла! - могла только сказать арабка.
     - ЉнЯжна умирает,  -  повторила служанка,  выскочив в  коридор,  и этот
возглас  раздалсЯ  по  дворцу  и  дошел  осторожно,  шепотом,  до  изголовьЯ
государыни.
     Џризваны были искуснейшие лекари,  употреблЯли все, чтобы... Ќо мертвые
не воскресают. ‘ трудом оттащили Ђнну €оанновну от трупа любимицы ее.
     Љогда этот труп клали в  гроб,  на  груди ее,  у  сердца,  лежал венком
черный локон... Ќи одна злодейскаЯ рука не посЯгнула на него; он пошел с нею
в гроб.
     Ќебо услышало твои молитвы,  прекрасное,  высокое создание! ты умерла в
лучшие минуты своей жизни;  ты  отлетела на  небо  с  венком любви,  еще  не
измЯтым, еще вполне сохранившим свое благоухание!..


     ѓлава X
     ЏЋ•ЋђЋЌ›


     Ќе узнавай, куда Я путь склонила,
     ‚ какой предел из мира перешла...
     Ћ друг! Я все земное совершила,
     џ на земле любила и жила!

     †уковский {Џрим. стр. 296}


     Џоутру,  чтобы  не  тревожить  государыни близостью  мертвеца,  вынесли
кнЯжну ‹елемико в церковь €сакиЯ „алматского.
     ‚ыносы были великолепные.
     ‚о дворце решили,  что она умерла от удара.  ‘ама Ђнна €оанновна видела
раз,  как она кашлЯла с кровью;  по разным признакам надо было ожидать такой
смерти,  говорили доктора. ‚спомнили теперь, будто профессор физики и вместе
придворный астролог  (Љрафт)  за  несколько  дней  предсказывал ее  кончину.
“тешались тем, что суженого не избегнешь.
     Џисьма Њариорицы к государыне не нашлось за зеркалом...
     ‚се в городе знали о смерти кнЯжны;  но тому,  кто был первою виною ее,
не смели о ней сказать. Ќаконец... и он узнал.
     Ћтказываюсь от муки описывать ужасное его состоЯние.  ‘кажу только, что
у него,  как у несчастной королевы Њарии-Ђнтуанетты {Џрим. стр. 297}, в один
день побелели волосы.
     Ѓыло много посетителей у гроба кнЯжны ‹елемико.
     Љак хорошо лежала она в  нем,  будто живаЯ!  Љак шли к ней на ее черных
волосах этот  венок  из  цветов и  эта  золотаЯ диадема,  которою венчают на
смертном одре и последнего из людей!..
     ‚идели у  этого  гроба рыдающую женщину;  видели,  как  она  молилась с
горЯчею верою за упокой души усопшей, как она поцеловала и перекрестила ее.
     ЊолившаЯсЯ за Њариорицу, благословлЯвшаЯ ее, была жена ‚олынского.
     ‚идели потом у гроба мужчину...  ‹ицо мертвеца, искаженное страданиЯми,
всклоченные волосы...  в мутных, страшных очах ни слезинки! ‚ид его раздирал
душу.  ќто был сам ‚олынской. ‡абыв стыд, мнениЯ людей, все, он притащилсЯ к
трупу  той,  которой  лобзаниЯ еще  не  остыли  на  нем...  „олго  лежал  он
полумертвый на холодном помосте храма.  ‚став,  он застонал...  от стона его
потрЯслись стены храма,  у зрителей встали волосы дыбом...  ‘лужитель алтарЯ
оскорбилсЯ   этими   стенаниЯми...    несколько   десЯтков   рук    вытащили
несчастного...  …му не дали проститьсЯ с ней...  Њожет быть,  он и не посмел
бы!
     –елый день  женщины,  дети,  старики,  множество народа толпились около
гроба кнЯжны. ‚сЯкий толковал по-своему о смерти ее; иной хвалил приличие ее
нарЯда,  другой - узоры парчи, богатство гроба, все превозносили красоту ее,
которую и смерть не посмела еще разрушить.
     ‚  этот самый день Њариула жалобно просилась из Ямы;  в ее просьбе было
что-то  неизъЯснимо убедительное.  Ќа  другой день опЯть те же просьбы.  Ћна
была так  смирна,  так благоразумна,  с  таким жаром целовала руки у  своего
сторожа,  что ей нельзЯ было отказать.  „оложили начальству, и ее выпустили.
’оварищ ее,  ‚асилий,  не  отходил от  нее.  ‹ишь только почуЯла она  свежий
воздух и свободу, - прЯмо на дворцовую площадь. Џришла, осмотрелась... глаза
ее остановились на дворце и радостно запрыгали.
     - ‚едь это дворец? - спросила она.
     - ’ы  видишь,  -  отвечал печально цыган,  знавший уже о  смерти кнЯжны
‹елемико.
     - „а,  да,  помню!.. ’ут живет она, мое дитЯ, моЯ Њариорица... „авно не
видала ее,  очень давно!  Ѓожье благословение над тобой,  мое дитЯ!  Џорадуй
менЯ,  взглЯни хоть в  окошко,  моЯ душечка,  мой розанчик,  мой херувимчик!
‚идишь...  видишь,  у одного окна кто-то двигаетсЯ...  ‡нать, она, душа моЯ,
смотрит...  Ћна,  она!  ‘ердце ее  почуЯло свою мать...  ‚асенька!  ведь она
смотрит на менЯ, говори же...
     - ‘мотрит,  -  сказал старик,  и  сердце его поворотилось в  груди.  Ћн
отвернулсЯ, чтобы утереть слезы.
     - Љаково ж,  ‚асенька?  ЉнЯжна!..  в  милости,  в любви у государыни!..
Ќевеста ‚олынского...  скоро свадьба!..  Љаково?  ‚едь это  все Я  длЯ тебЯ,
милочка,  устроила.  ’ы грозишь мне,  чтобы Я не проговорилась...  Ќебось не
скажу, что мать твоЯ цыганка... „а не проговорилась ли Я когда, ‚асенька?..
     Ћна терла себе лоб, как будто припоминала себе что-то.
     - Ќет, никогда.
     - ’о-то и есть!..  Ќе пережить бы мне этой беды!..  ЏроговоритьсЯ?.. да
разве Я с ума сошла!.. Ќе бойсЯ, душечка моЯ, не потревожу твоего счастиЯ...
Ѓог это будет знать да Я.
     Њариула была счастлива; это счастье горело в черных диких глазах ее.
     ‚друг  от   €сакиЯ  „алматского  ветер  донес  до  слуха  ее  заунывное
похоронное пенье.
     - —то это? - сказала она, откинув фату свою, чтобы лучше слышать.
     Џенье приближалось.
     - Љого-то хоронЯт...  ‘лава богу,  что не с той стороны... не из дворца
несут!..
     - „а,  не из дворца, - подхватил испуганный цыган. - Њне сказывали, что
кнЯжна ‹елемико будет ныне в ѓостином дворе.  Џойдем лучше туда,  дожидатьсЯ
ее.
     - Џойдем,  -  отвечала Њариула,  крепко схватив его за  руку,  -  может
статьсЯ, мы там увидим ее.
     Ћни отошли к большой прешпективе.
     ‚  это  времЯ  вдали  поравнЯлсЯ с  ними  розовый гроб,  предшествуемый
многочисленным синклитом.  Њариула остановилась...  ‚ытЯнув шею,  она  жадно
прислушивалась к пенью; сердце ее шибко билось, синие губы дрожали.. ѓроб на
повороте улицы исчез.
     - ‘лава богу,  что не из дворца!  - повторила она; кивнула еще раза два
дворцу ласково,  с  любовью,  как бы  говорЯ:  "Ѓожье благословение над этим
домом!" -  и побежала с товарищем к ѓостиному двору искать,  смотреть кнЯжну
‹елемико...


     ѓлава XI
     Ђђ…‘’


     „елайте с ним, что хотите...
     с той поры как землЯ взЯла ее к себе,
     он перестал быть вельможею,
     подданным, гражданином, мужем...
     все свЯзи его с миром прерваны.


     Џрошло несколько дней.  ‚олынской,  убитый своею судьбой, не выходил из
дому.  „о слуха Ђнны €оанновны успели уж довесть ночное путешествие...  „ела
государственные стали.  Ћна грустила,  скучала, досадовала. ‚ таком душевном
состоЯнии призвала к себе Ћстермана, Њиниха и некоторых других вельмож (все,
кроме Њиниха,  были Явные противники ‚олынского) и требовала советов, как ей
поступить в  этих затруднительных обстоЯтельствах.  Ћстерман и за ним другие
объЯснили,  что спасти государство от  неминуемого расстройства может только
герцог курлЯндский. Њиних молчал.
     ќтот ответ льстил сердцу государыни;  она  спешила им  воспользоватьсЯ.
Ѓирон был позван.
     ‘обираЯсь во  дворец,  герцог  велел  позвать  к  себе  ‹ипмана.  ‘реди
ликованиЯ семейного он обнЯл его и поздравил с победой.
     - џ вам ручалсЯ за нее головой моей, - отвечал ‹ипман.
     ѓлаза   обоих  блистали  адским  огнем.   ѓерцог  хотел  показать  свое
великодушие.
     - †елаешь ли, - сказал он, - чтоб Я облегчил участь твоего племЯнника и
ограничилсЯ одним изгнанием?
     - ’ребую  его  казни,   -  подхватил  клеврет  с  жестокою  твердостью,
поразившею самое семейство его патрона.  ‡а  эту твердость,  достойную Ѓрута
(как говорил Ѓирон), он удостоилсЯ нового прижатиЯ к груди его светлости.
     Џасмурный,  угрюмый ЯвилсЯ  Ѓирон  во  дворец.  Ќе  уступаЯ,  он  хотел
возвратить прежнее свое влиЯние на душу государыни.  ќто ему и удалось. ‹ишь
только  показалсЯ он  у  нее,  она  протЯнула ему  дрожащую руку  и  сказала
голосом, проникнутым особенным благоволением:
     - ‡абудем старое; мир навсегда!
     Џрипав на  колено,  Ѓирон  спешил поцеловать эту  руку;  потом,  встав,
произнес с твердостью:
     - Ѓлаговолением вашего величества вознагражден Я за несправедливости. ‚
них  вовлекли вас  враги мои;  но  забыть прошедшее могу  и  должен только с
условием.  Ќе хочу говорить о кровных оскорблениЯх слуги,  преданного вам до
последнего  издыханиЯ,  посвЯтившего  вам  себЯ  безусловно,  неограниченно,
готового длЯ  вас  выдержать все  пытки:  за  эти обиды предоставлЯю суд вам
самим.  Ќо  оскорбление моей императрицы мЯтежными подданными,  унизительное
приноровление вас к какой-то €оанне, нарушение вашего спокойствиЯ даже среди
невинных забав ваших,  позорнаЯ свЯзь в самом дворце,  которой причину нагло
старались мне  приписать,  бесчестье и  смерть  вашей  любимицы,  умышленное
расстройство государственного управлениЯ и возбуждение народа к мЯтежу... o!
в  таком случае чем  кто ближе к  вам,  тем сильнее,  неумолимее должен быть
защитником ваших прав. Ћн не отойдет от вашего престола, пока не охранит его
и  нарушители  этих  прав  не  будут  достойно  наказаны.   ‚аше  величество
возвращаете мне снова милости ваши и прежнюю мою власть:  не приму их иначе,
как с головою мЯтежного ‚олынского и сообщников его...
     - ќтого  никогда  не   будет!   -   вскричала  государынЯ,   испуганнаЯ
решительным предложением своего любимца.
     - ‚  таком  случае  Я,  как  ложный  обвинитель  верноподданных  ваших,
повергаю себЯ высшему суду: вы должны менЯ казнить.
     - Ќет,  нет,  вы  по-прежнему мой  советник,  мой  друг;  ‚олынского мы
удалим...
     - ќтого мало длЯ  примера подобных ему  или  мне.  ЊоЯ  или  его голова
должна слететь; нет середины, ваше величество! €збирайте.
     Ѓоже мой!  что они со мною делают!  -  говорила Ђнна €оанновна, обращаЯ
глаза к небу, как бы просЯ его помощи.
     - ‚ашему величеству предлагают собственное ваше  благо,  благо империи,
вверенной вам богом.
     - Џо крайней мере не без суда...  „а, Я хочу, чтобы он предан был суду,
и если оправдаетсЯ...
     - ЋбвинениЯ законные,  - сказал Ѓирон, вынув из бокового кармана бумагу
и подложив ее к подписи государыни, - закон и должен наказать или оправдать.
џ  ничего другого не требую.  Ћсмелюсь ли Я,  преданный вам раб,  предлагать
что-либо  недостойное вашего характера,  вашей  прекрасной,  высокой души?..
‚зглЯните на  осуждениЯ...  ѓосударынЯ!  твердость есть также добродетель...
‚спомните, что этого требует от вас ђоссиЯ.
     Џеро  подано государыне.  „рожащею рукою  подписала она  приказ держать
‚олынского под арестом в собственном доме, и предать его суду за оскорбление
величества, и прочее, и прочее.
     “часть кабинет-министра и  его друзей была решена.  ’ак вертитсЯ колесо
фортуны!..
     Џока нарЯжалсЯ суд, ќйхлер успел дать знать об этом Ђртемию Џетровичу.
     - ‘пасайтесь, - говорил он ему, - голова ваша обречена плахе.
     - џ ожидал этого, - отвечал хладнокровно ‚олынской, приподнЯв с подушки
отЯжелевшую голову,  -  Я готов...  Џора!  Ќедостойный муж,  недостойный сын
отечества,  омерзевший друзьЯм,  самому себе,  Я  только тЯгочу собою землю.
‡уда прав:  не  мне,  с  моими страстЯми,  братьсЯ было за  свЯтое,  великое
дело!.. Ќаказание, посылаемое мне богом, считаю особенной длЯ себЯ милостью.
Ђх! …сли б оно искупило хоть часть грехов моих... Ќет, друг мой, Я не побегу
от руки,  менЯ карающей.  †аль мне только вас... ‘пасайтесь вы с ‡удою, пока
еще времЯ.
     ‚олынской встал, отпер свое бюро и вынул несколько свертков с золотом.
     - ‚озьмите это,  друзьЯ мои...  поспешите где-нибудь укрытьсЯ... деньги
вам помогут лучше людей...  а  там проберетесь в  чужие краЯ.  „а спасет вас
десница милосердого бога от  новых бед и  страстей,  подобных моим...  Љогда
менЯ не будет, не помЯните менЯ лихом...
     - ‡а  кого почитаете вы менЯ?  -  прервал с  негодованием ќйхлер.  -  џ
поклЯлсЯ разделить вашу участь,  какова бы она ни была, и никогда не изменЯл
своему слову. ђазве и у менЯ недостанет сил умереть?..
     Ќе было ответа. ђыдаЯ, они обнЯлись.
     Љогда ‚олынской узнал,  кто был нарЯжен судить его,  он  уверилсЯ,  что
смертный его приговор неминуем.
     - Ќо прежде казни моей,  -  сказал он,  - хочу еще замолвить одно слово
государыне за  мое  отечество.  €стина  перед  смертным  часом  должна  быть
убедительна.
     ЌадеЯсь всего хорошего от личного свиданиЯ его с государыней, ќйхлер не
отговаривал его.
     Ќаскоро оделсЯ кабинет-министр и  отправилсЯ во дворец.  ‚незапному его
там   поЯвлению   изумились,   как   удивились  бы   поЯвлению  преступника,
сорвавшегосЯ с  цепи.  Џридворные со страхом перешептывались;  никто не смел
доложить  о  нем  императрице.  Ќедолго  находилсЯ  он  в  этом  положении и
собиралсЯ уж идти далее,  прЯмо в кабинет ее величества,  как навстречу ему,
из  внутренних покоев  -  Џедрилло.  Ќаклонив голову,  как  разъЯренный бык,
прЯмо, всею силою, - в грудь ‚олынского. Ќа груди означилсЯ круг от пудры.
     - ѓе,  ге,  ге! каковы рога у козла! - вскричал Џедрилло, отскочив шага
на два назад, выпучил страшно глаза и заблеЯл по-козлиному.
     ђазъЯренный,  забыв,  что он  во дворце,  кабинет-министр замахнулсЯ на
шута тростью... удар был силен и пришел в шутовскую харю.
     ‘ ужасным криком растЯнулсЯ Џедрилло; кровь полила из носу струею.
     - Љровь! кровь! убил!.. - раздалось по дворцу.
     ’ревога,  беготнЯ,  шум.  Џрислуга, лекарЯ, придворные - все смешалось,
все составило новый, грозный обвинительный акт против кабинет-министра.
     ута,  вскоре оживленного,  прибрали. Ќо через несколько минут вышел из
внутренних  покоев  фельдмаршал Њиних  и  объЯвил  ‚олынскому  от  имени  ее
императорского величества,  чтоб  он  вручил ему  свою  шпагу  и  немедленно
возвратилсЯ домой,  где  ему  назначен арест.  ќто объЯвление сопровождалось
дружеским и горестным пожатием руки.
     - ѓраф!  -  отвечал ‚олынской,  отдаваЯ ему свою шпагу и гоф-лакею свою
трость,  -  участь моЯ решена... Ћт вас ђоссиЯ имеет право ожидать, чтобы вы
докончили то,  что  внушила мне  любовь к  отечеству и  что Я  испортил моею
безумною страстью... €збавьте ее от злодеЯ и шутов и поддержите славу ее...
     Љогда он возвращалсЯ домой, несколько людей остановили его карету.
     - ‘пасайсЯ,  наш  отец,  -  говорили они,  -  дом  твой окружен крепким
караулом. ЋтпрЯжем лошадей и ускачем от беды.
     - Ѓлагодарю,  друзьЯ мои,  -  отвечал Ђртемий Џетрович и  велел  кучеру
ехать прЯмо домой.
     Џленник сам  отдалсЯ страже.  Ќа  дворе  успел  он  только проститьсЯ с
‡удою,  которого увлекали.  ‚ прихожей встретили его объЯтиЯ жены,  забывшей
все прошедшее при одной вести,  что муж ее в  несчастии.  Ћна узнала от ‡уды
благородный поступок  ЂртемиЯ  Џетровича  по  случаю  предложениЯ государыни
женитьсЯ на кнЯжне ‹елемико.
     ‘уд  продолжалсЯ несколько  дней.  Ќе  все  формы  были  соблюдены.  Ќо
‚олынского и  друзей его  велено осудить,  и  кто  смел  отступить от  этого
повелениЯ?..  Љ  прежним обвинительным пунктам присоединили и пролитие крови
во дворце.  Ћдин из судей (“шаков),  подписываЯ смертный приговор, заливалсЯ
слезами.
     ‘ этим приговором герцог курлЯндский ЯвилсЯ к государыне.
     - —то несете вы мне? - спросила она дрожащим голосом и всЯ побледневши.
     - ‘мертный приговор мЯтежникам, - отвечал он с грозною твердостью.
     - Ђх!  ѓерцог,  в  нем написана и  моЯ смерть...  ‚ы  решились отравить
последние дни моей жизни...
     ѓосударынЯ заплакала.
     - џ желаю только вашего благополучиЯ и славы! ‚прочем, на всЯкий случай
Я изготовил другое решение.
     Ѓирон, трЯсЯсь в ужасном ожидании, подал ей другую бумагу.
     - —то это значит?  -  вскричала Ђнна €оанновна,  -  казнь ваша?..  € вы
даете мне выбирать?..
     - ’у голову, котораЯ длЯ вас дороже. џ не могу пережить унижение закона
и честь вашу.
     - ѓосподи!  ѓосподи! что должна Я делать?.. ѓерцог, друг мой! сжальтесь
надо мною... мне так мало остаетсЯ жить... Я прошу вас, Я вас умолЯю...
     ѓосударынЯ вне себЯ ломала себе руки.  Ѓирон был неумолим. ‚ эти минуты
он истощил все свое красноречие в защиту чести,  закона,  престола... ‡лодей
восторжествовал.    —етыре    роковые   буквы    "Ђнна"    подписаны   рукою
полуумирающей... ‘лезы ее испЯтнили смертный приговор.


     ѓлава XII
     ђЂ‡‚џ‡ЉЂ


     ‚о  все времЯ,  пока продолжалсЯ суд,  ЌатальЯ Ђндреевна не отходила от
своего мужа,  утешала его как могла,  читала ему псалмы, молилась с ним и за
него.  Џоследние часы его были услаждены этим ангелом,  посетившим землю, не
принЯв на  ней  ничего земного,  кроме человеческого образа.  Ћна  понемногу
облегчала длЯ него ужасный путь.
     Ќаступил роковой час.  Џрислали -  кого  ж?  Џодачкина -  взЯть бывшего
кабинет-министра  из-под  домашнего ареста,  чтобы  до  исполнениЯ приговора
держать его в крепости.
     - Ѓезумцы!  -  сказал,  горько усмехаЯсь,  ‚олынской, когда надевали на
него  цепи,  -  они  думают  оскорбить менЯ,  подчинив надзору бывшего моего
слуги! џ уж но земной, а там не знают ни оскорблений, ни цепей.
     ’олько при виде жены,  лежавшей без памЯти на пороге и загородившей ему
собой  дорогу,   он  потерЯл  твердость.  Ћблив  слезами  ее  ледЯные  руки,
повергнулсЯ пред образом спасителЯ,  молилсЯ о  ней,  поручал ее с младенцем
своим милостЯм и покровительству царЯ небесного:
     - Ѓудь им  отец вместо менЯ!  …сли у  менЯ будет сын,  научи его любить
отечество выше всего и...
     ’олько бог слышал остальные слова.
     - џ  хотел просить ее  благословениЯ,  -  сказал он,  когда толкнул его
грубо Џодачкин и напомнил, что времЯ идти, - но, видно, Я недостоин и его...
     - Џрости мне,  хоть заочно,  - прибавил он; с грустью еще раз поцеловал
ее руку и перешагнул через нее...
     Ќа дворе ожидало его новое горестное зрелище.  ‚сЯ дворнЯ, от малого до
большого,  выстроилась в  два  рЯда.  ‚се плакало навзрыд;  все целовали его
руки,  прощались с  ним,  молили отца небесного помиловать их  отца земного.
Љаждого обнЯл он,  всех умолЯл служить Ќаталье Ђндреевне, как ему служили...
не покидать ее в случае невзгоды...
     “молчу об  ужасном заточении,  об ужасных пытках...  скажу только:  они
были достойны сердца временщика.
     Ќаконец, день казни назначен.
     Љ лобному месту,  окруженному многочисленным народом,  привезли сначала
‚олынского,  потом  тайного  советника ™урхова в  красном колпаке и  тиковой
фуфайке (не  знаю  как,  очутились тут  же  и  четыре  польские собачки его;
верного €вана не допустили); прибыли на тот же пир седовласый (сенатор) граф
‘умин-Љупшин,   неразлучный  с   ним   (гоф-интендант)  Џерокин  и   молодой
(кабинет-секретарь) ќйхлер.  Љакое отборное общество!  почти все,  что  было
благороднейшего  в   Џетербурге!..   Ќедоставало  только  одного...   „рузьЯ
осматривались, как будто искали его.
     - ѓде ж ‡уда? - спросил ќйхлер.
     - Ћн  сослан  в  Љамчатку,  -  отвечал офицер,  нарЯженный в  экзекуцию
[“часть  ‡уды   облегчена,   без   всЯкого,   однако  ж,   со   стороны  его
домогательства,  потому только,  что он  в  самом начале борьбы ‚олынского с
Ѓироном уговаривал первого не вступать в нее.  „о ссылки наказан он,  однако
ж,   плетьми.   Ћдну   участь  и   в   одно   же   времЯ  с   ќйхлером  имел
генерал-кригскомиссар ‘оймонов. (Џримеч. автора)].
     - Ѓлагодарение богу!  -  воскликнул с чувством ‚олынской,  - хоть одним
меньше!
     Ќегодование вылилось на лице ќйхлера.
     - Ђ разве менЯ выкинете из вашего счета,  -  сказало новое лицо, только
что  приведенное на  лобное место (это  был  служка несчастного архиепископа
”еофилакта), - по крайней мере Я благодарю господа, что дозволил мне умереть
не посреди рабов временщика. “тешьтесь! мы идем в лоно отца небесного.
     „рузьЯ,  старые  и  новый,  обнЯлись,  прочитали  с  умилением молитву,
перекрестились и ожидали с твердостью смерти.
     ‘начала пала  рука  ‚олынского,  потом  три  окровавленные головы (его,
™урхова и  Џерокина).  ќйхлер и служка не удостоены этой чести:  их наказали
кнутом и сослали в ‘ибирь, в каторжную работу. ѓрафу Љупшину (по лишении его
чинов!..) отрезали Язык и дали паспорт в вечную ссылку. ‚идно было по знакам
его, что он просил смерти.
     ‚  это  времЯ  раскаленное  Ядро  солнца  с  каким-то  пламенным  рогом
опускалось в тревожные волны Ѓельта {Џрим.  стр.  305}.  готовые его окатить
[Џосле  жестоких морозов была  оттепель,  отчего  в  заливе переломалсЯ лед.
(Џримеч.  автора)],  залив,  казалось, подернулсЯ кровью. Ќарод ужаснулсЯ...
"‚идно, пред новой бедой", - говорил он, расходЯсь.
     ‚се мертвое отвезли,  на телеге под рогожкою, на ‚ыборгскую сторону, ко
храму  ‘амсона-странноприимца  [‚ыстроенному  Џетром  I   в  памЯть  победы,
одержанной под  Џолтавою.  (Џримеч.  автора.)];  все  живое выпроводили куда
следовало.
     Џредание говорит,  что  на  лобном  месте  видели  какого-то  некреста,
ругавшегосЯ над  головою ‚олынского и  будто произнесшего при  этом  случае:
"Џопру пЯтою главу врага моего".  Џо бородавке на щеке, глупо-умильной роже,
невольническим ухваткам можно бы  подумать,  что этот изверг был...  Ќо нет,
нет, сердце отказываетсЯ верить этому преданию.
     ‚скоре ’редьЯковский получил кафедру элоквенции.
     Џредание говорит также, что на первом этапе нашли ќйхлера, плавающего в
крови, и подле него ржавый гвоздь, которым он себЯ умертвил.
     ‘о  днЯ казни полициЯ беспрестанно разбирала в  драке людей ‚олынского,
пустившихсЯ в пьЯнство, с людьми Ѓирона. Ќеугомонных принуждены были выслать
из города, а некоторых наказать плетьми.
     Ћт всего этого разрушениЯ осталась одна несчастнаЯ ‚олынскаЯ,  -  божье
дерево,  выжженное почти до  корнЯ ужасною грозою.  Ћна  дала слово жить длЯ
своего младенца - и исполнила его.
     ‚се имение осужденных было взЯто в казну. †ене бывшего кабинет-министра
оставили дворов пЯть в  каком-то  погосте,  удаленном от Џетербурга.  ‡а нею
просились все дворовые люди; но позволили идти только двум старикам.
     ‹едЯной дом рухнулсЯ;  уцелевшие льдины развезены по погребам.  ‚  доме
‚олынского,  прежде столь шумном и веселом,  выл ветер. Ќарод говорил, что в
нем поселилсЯ дух...
     Љогда растаЯл снег, на берегу Ќевы оказалсЯ весьма хорошо сохранившийсЯ
труп человека с  бритой головой и  хохлом...  Џод  смертною казнью запрещено
было говорить об этой находке.


     ѓлава XIII
     ќЏ€‹Ћѓ


     ‘ыны отечества! в слезах
     Љо храму древнему ‘амсона!
     ’ам за оградой, при вратах
     Џочиет прах врага Ѓирона.
     Ћтец семейства! приведи
     Љ могиле мученика сына:
     „а закипит в его груди
     ‘вЯтаЯ ревность гражданина! {Џрим. стр. 306}

     ... Ђнгелам своим заповедает о тебе,
     сохранЯть тебЯ на всех путЯх твоих.

     Џс. •с. ст. 11.


     Ђнна  €оанновна недолго  пережила  казнь  ‚олынского.  —тобы  сделатьсЯ
правителем  ђоссии,  Ѓирону  недоставало  только  имени:  исторгнув  его  от
умирающей государыни,  предсказавшей вместе с  этим  падение своего любимца,
регент  недолго  пользовалсЯ  своею  грозною,   хищническою  властью.  ‘лово
мученика не  прошло мимо.  Љто не  знает об  ужасной ночи,  в  которую,  под
неучтивыми ружейными прикладами,  стащили его за  волосы с  пышной дворцовой
постели, чтобы отправить в ‘ибирь по пути, протоптанному тысЯчами его жертв?
Љто не слыхал об этой ночи,  в  которую жена его,  столь надменнаЯ и пышнаЯ,
предана поруганию солдат,  влачивших ее  по  снегу  в  самой  легкой  ночной
одежде?  ‡а плащ,  чтобы прикрыть свою наготу,  отдала бы она тогда все свои
бриллианты!..  Њиних совершил это  дело,  может быть  оплодотворив в  сердце
своем семена, брошенные на него ‚олынским.
     Њелькнула  на  ступенЯх  трона  и  неосторожно оступилась на  нем  Ђнна
‹еопольдовна,  это миловидное,  простодушное дитЯ-женщина,  рожденнаЯ не длЯ
управлениЯ царством,  а  длЯ неги и любви.  ђоссиЯ ждала свою родную царицу,
дочь  Џетра  ‚еликого и  …лисавета Џетровна одним  народным именем  умела  в
несколько  часов  приобресть державу,  которую  оспоривала у  ней  глубокаЯ,
утонченнаЯ,  хотЯ и своекорыстнаЯ,  политика, умевшаЯ постигнуть русский ум,
но не понимавшаЯ русского сердца.  "‚ы знаете,  чьЯ Я  дочь?" -  сказала она
горсти русских,  и  эта горсть,  откликнувшись ей родным приветом матери,  в
одну ночь завоевала длЯ нее венец, у ней несправедливо отнЯтый.