 были представить императору и императрице.
177


     Ђстольф де Љюстин ђоссиЯ
в 1839 году
     ‚идно, что император ни на мгновение не может забыть, кто он и какое
внимание привлекает; он постоЯнно позирует и, следственно, никогда не бывает
естественен, даже когда высказываетсЯ со всей откровенностью; лицо его знает три
различных выражениЯ, ни одно из которых не назовешь добрым. —аще всего на лице
этом написана суровость. „ругое, более редкое, но куда больше идущее к его
прекрасным чертам выражение,-- торжественность, и, наконец, третье --
любезность; два первых выражениЯ вызывают холодное удивление, слегка
смЯгчаемое лишь обаЯнием императора, о котором мы получаем некоторое понЯтие,
как раз когда он удостаивает нас любезного обращениЯ. ‚прочем, одно
обстоЯтельство все портит:
     дело в том, что каждое из этих выражений, внезапно покидаЯ лицо императора,
исчезает полностью, не оставлЯЯ никаких следов. Ќа наших глазах без всЯкой
подготовки происходит смена декораций;
     кажетсЯ, будто самодержец надевает маску, которую в любое мгновение может
снЯть. Џоймите менЯ правильно: слово "маска" Я употреблЯю здесь в том значении,
которое диктует этимологиЯ. Џо-гречески лицемерами называли актеров; лицемер
был человек, менЯющий лики, надевающий маски длЯ того, чтобы играть в комедии.
€менно это Я и хочу сказать: император всегда играет роль, причем
играет с великим мастерством.
     ‹ицемер, или комедиант, -- слова резкие, особенно неуместные в устах
человека, притЯзающего на суждениЯ почтительные и беспристрастные. Ћднако Я
полагаю, что длЯ читателей умных-- а только к ним Я и обращаюсь -- речи ничего
не значат сами по себе, и содержание их зависит от того смысла, какой в них вклады-
вают. џ вовсе не хочу сказать, что лицу этого монарха недостает честности,-- нет,
повторЯю, недостает ему одной лишь естественности: таким образом, одно из
главных бедствий, от которых страж-дет ђоссиЯ, отсутствие свободы, отражаетсЯ
даже на лице ее повелителЯ: у него есть несколько масок, но нет лица. ‚ы ищете
человека --
     и находите только €мператора.
Ќа мой взглЯд, замечание мое длЯ императора лестно: он добросовестно правит
свое ремесло. ќтот самодержец, возвышающийсЯ благодарЯ своему росту над
прочими людьми, подобно тому как трон его возвышаетсЯ над прочими креслами,
почитает слабостью на мгновение стать обыкновенным человеком и показать, что он
живет, думает и чувствует, как простой смертный. ЉажетсЯ, ему незнакома ни одна
из наших привЯзанностей; он вечно остаетсЯ командиром, судьей, генералом,
адмиралом, наконец, монархом -- не более и не менее*. Љ концу жизни он очень
утомитсЯ, но русский народ-- а быть может, и народы всего мира -- вознесет его на
огромную
     * Ћднажды некий русский прибыл из Џетербурга в Џариж; соотечественница спрашивает
у него: "Љак чувствует себЯ государь? -- Џрекрасно. -- Ђ человек? —еловека Я не видел". џ
постоЯнно твержу себе это словцо; русские согласны со мной, но никогда в этом не
признаютсЯ.
     178


     Џисьмо одиннадцатое
     высоту, ибо толпа любит поразительные свершениЯ и гордитсЯ усилиЯми,
предпринимаемыми ради того, чтобы се покорить.
‹юди, знавшие императора Ђлександра, говорЯт о нем совсем иное:
достоинства и недостатки двух братьев противоположны; они вовсе не были
похожи и не испытывали один к другому ни малейшей приЯзни. “ русских вообще
нет привычки, чтить памЯть покойных императоров, на сей же раз вычеркнуть
минувшее царствование из памЯти приказывают разом и чувства и политика. Џетр
‚еликий ближе Ќиколаю, чем Ђлександр, и на него нынче куда большаЯ мода.
ђусские льстЯт далеким предкам царствующих императоров и клевещут на их
непосредственных предшественников.
     Ќынешний император оставлЯет свою самодержавную величавость лишь в
кругу своей семьи. ’ам он вспоминает, что человеку природой заповеданы
радости, независимые от обЯзанностей государственного мужа; во всЯком случае,
мне хочетсЯ верить, что именно это бескорыстное чувство влечет императора к
его домашним; семейственные добродетели, без сомнениЯ, помогают ему править
страной, ибо снискивают ему почтение окружающих, однако
Я не думаю, что он чадолюбив по расчету.
     ђусские почитают верховную власть как религию, авторитет
которой не зависит от личных достоинств того или иного свЯщенника;
российский император добродетелен не по обЯзанности,
а значит, искренен.
     †иви Я в Џетербурге, Я сделалсЯ бы царедворцем не из любви
к власти, не из алчности, не из ребЯческого тщеславиЯ, но из желаниЯ отыскать
путь к сердцу этого человека, единственного в своем роде и отличного от всех
прочих людей; бесчувственность его -- не врожденный изъЯн, но неизбежный
результат положениЯ,
     которое он не выбирал и которого не в силах переменить.
Ћтречение от власти, на которую притЯзают другие, иногда
становитсЯ возмездием; отречение от абсолютной власти стало бы
малодушием.
     Љак бы там ни было, удивительнаЯ судьба российского императора внушает мне
живой интерес и вызывает сочувствие: как не
     сочувствовать этому прославленному изгою?
џ не знаю, вложил ли ѓосподь в грудь императора ЌиколаЯ
сердце, способное к дружбе, .но Я чувствую, что надежда убедить в своей
бескорыстной привЯзанности одинокого правителЯ, не имеющего себе равных в
окружающем обществе, разжигает мое честолюбие. ‚ отношении нравственном
абсолютный монарх -- перваЯ жертва неравенства сословий, и муки его тем
более велики, что, ЯвлЯЯсь предметом зависти обывателей, они должны казатьсЯ
неизлечимыми
     тому, кого они терзают.
‘ами опасности, подстерегающие менЯ, лишь умножают мой
пыл. Љак! скажут мне, вы намерены прилепитьсЯ сердцем к человеку, в котором
нет ничего человеческого, к человеку, чье суровое лицо
179


     Ђстольф де Љюстин
ђоссиЯ в 1839 году
     внушает уважение, неизменно смешанное со страхом, чей пристальный и твердый
взглЯд исключает всЯкую вольность в обращении и требует покорства, к человеку, у
которого улыбка никогда не поЯвлЯетсЯ одновременно на губах и во взоре, наконец,
к человеку, ни на мгновение не выходЯщему из роли абсолютного монарха?! Ђ
почему бы и нет? „ушевный разлад и мнимаЯ суровость -- не вина его, а беда. Ќа
мой взглЯд, все это -- следствиЯ принуждениЯ и привычки, но не черты характера, и
Я, притЯзающий на постижение скрытой сущности этого человека, на которого вы с
вашими страхами и предосторожностЯми возводите напраслину, Я, догады-
вающийсЯ о том, чего стоит ему исполнение монаршьего долга, не хочу оставлЯть
этого несчастного земного бога на растерзание безжалостной зависти и лицемерной
покорности его рабов. “видеть своего ближнего даже в самодержце, полюбить его
как брата -- это религиозное призвание, милосердный поступок, свЯщеннаЯ миссиЯ,
одним словом -- дело богоугодное.
     —ем больше Я узнаю двор, тем больше сострадаю судьбе человека,
вынужденного им править, в особенности если это двор русский, напоминающий
мне театр, где актеры всю жизнь участвуют в генеральной репетиции. Ќи один из
них не знает своей роли, и день премьеры не наступает никогда, потому что
директор театра никогда не бывает доволен игрой своих подопечных. ’аким
образом, все, и актеры, и директор, растрачивают свою жизнь на бесконечные
поправки и усовершенствованиЯ светской комедии под названием "‘евернаЯ
цивилизациЯ". …сли даже видеть это представление тЯжело, то каково же в нем
участвовать!.. џ предпочитаю Ђзию, там жизнь более гармонична. ‚ ђоссии вы на
каждом шагу поражаетесь действию, какое оказывают новые обычаи на вещи и
установлениЯ, поражаетесь людской неопытности. ђусские старательно скрывают
все это, но достаточно путешественнику приглЯдетьсЯ к их жизни повнимательнее,
и все тайное становитсЯ Явным.
     €мператор даже по крови более немец, нежели русский. Љрасота его черт,
правильность профилЯ, военнаЯ выправка и некотораЯ скованность манер выдают в
нем скорее германца, нежели славЯнина. …го германскаЯ натура, должно быть,
долго мешала ему стать тем, кем он стал, то есть истинным русским. Љто знает?
быть может, он был рожден простодушным добрЯком!.. Џредставьте же себе, что
он должен был вынести ради того, чтобы всецело соответствовать титулу
императора всех славЯн? Ќе всЯкому дано сделатьсЯ деспотом; необходимость
постоЯнно одерживать победы над самим собой, дабы править другими, -- вот
возможный источник неумеренности нового патриотизма императора ЌиколаЯ.
‚се это не только не отвращает, но, напротив, притЯгивает менЯ. џ не могу не
питать сочувственного интереса к человеку, которого страшитсЯ весь мир и
который по этой причине заслуживает еще большего состраданиЯ.
i8o


     Џисьмо одиннадцатое
‘тараЯсь избавитьсЯ от налагаемых им на самого себЯ ограничений, он
мечетсЯ, как лев в клетке, как больной в горЯчке; он гулЯет верхом или пешком,
он устраивает смотр, затевает небольшую войну, плавает по морю, командует
морским парадом, принимает гостей на балу -- и все это в один и тот же день;
главный враг здешнего двора-- досуг, из чего Я делаю вывод, что двор этот
снедаем скукой. €мператор беспрестанно путешествует; за сезон он преодолевает
1500 Ђњ‘, не допускаЯ и мысли о том, что не всем по силам такие долгие
странствиЯ. €мператрица любит мужа и боитсЯ его покинуть; она следует за ним,
покуда может, и устает до смерти;
     впрочем, она привыкла к этой суетной жизни. Џодобные развлечениЯ необходимы
ее уму, но гибельны длЯ тела.
     ‘толь полное отсутствие покоЯ вредит, должно быть, воспитанию детей --
занЯтию, требующему от родителей степенного образа жизни. ћные великие кнЯзьЯ
недостаточно удалены от двора, и всегдашнее легкомыслие придворных, отсутствие
увлекательных и свЯзных бесед, невозможность сосредоточитьсЯ, без сомнениЯ,
действуют на их характеры тлетворно. ‡наЯ, как проводЯт они свои дни, приходитсЯ
удивлЯтьсЯ выказываемому ими уму; судьба их вызывает тревогу, подобно судьбе
цветка, растущего в неподобающем грунте. ђоссиЯ -- страна мнимостей, где все
вызывает недоверие.
     ‚чера вечером Я был представлен императору, причем не французским
послом, но обер-церемониймейстером. ѓосподин посол предупредил менЯ о том,
что это -- волЯ самого императора. Ќе знаю, таков ли обычный порЯдок, но менЯ
представил €х ‚еличествам
     именно обер-церемониймейстер.
‚се иностранцы, удостоившиесЯ высокой чести, собрались в одной из
гостиных, через которую €х ‚еличества должны были проследовать в бальную
залу. ѓостинаЯ эта расположена перед заново отделанной длинной галереей,
которую придворные видели после пожара впервые. Џрибыв в назначенный час,
мы довольно долго ждали поЯвлениЯ государЯ. ‘реди нас было несколько фран-
цузов, один полЯк, один женевец и несколько немцев. „ругую половину гостиной
занимали русские дамы, собравшиесЯ здесь длЯ
того, чтобы развлекать чужестранцев.
     €мператор принЯл всех нас с тонкой и изысканной любезностью. ‘ первого
взглЯда было видно, что это человек, вынужденный беречь чужое самолюбие и
привыкший к такой необходимости. ‚се чувствовали, что императору довольно
одного слова, одного взглЯда, чтобы составить определенное мнение о каждом из
гостей, а мнение
     императора -- это мнение всех его подданных.
†елаЯ дать мне понЯть, что ему не было бы неприЯтно, если бы Я
познакомилсЯ с его империей, император благоволил сказать, что, дабы составить
верное представление о ђоссии, мне следовало бы доехать по крайней мере до
Њосквы и до Ќижнего. "Џетербург -- русский город, -- прибавил он, -- но это
не ђоссиЯ".
     i8i


     Ђстольф де Љюстин
     ђоссиЯ в 1839 году
ќта короткаЯ фраза была произнесена тоном, который трудно забыть, до такой
степени властно, серьезно и твердо он звучал. ‚се рассказывали мне о
величественном виде императора, о благородстве его черт и стана, но никто не
предупредил менЯ о мощи его голоса; это голос человека, рожденного, чтобы
повелевать. ѓолос этот не ЯвлЯетсЯ плодом особых усилий или длительной
подготовки;
     это дар Ѓожий, усовершенствованный в ходе длительного употреблениЯ.
‹ицо императрицы при ближайшем рассмотрении выглЯдит весьма
обольстительно, а голос ее настолько же нежен и проникновенен, насколько
властен от природы голос императора.
     Ћна спросила менЯ, приехал ли Я в Џетербург как обычный путешественник. џ
отвечал утвердительно.
     -- џ знаю, вы любознательны, -- продолжала она.
     -- „а, государынЯ, -- отвечал Я, -- менЯ привела в ђоссию моЯ
любознательность, и по крайней мере на сей раз Я не раскаюсь в том, что покорилсЯ
страсти к путешествиЯм.
     -- ‚ы полагаете? -- переспросила она с очаровательной любезностью.
     -- Њне кажетсЯ, что ваша страна полна вещей столь удивительных, что
поверить в их существование можно, лишь увидев их своими глазами.
     -- џ надеюсь, что вы увидите много интересного.
     -- Ќадежда ‚ашего ‚еличества ободрЯет менЯ.
     -- …сли мы вам понравимсЯ, вы скажете об этом, но напрасно:
вам не поверЯт; нас знают очень мало и не хотЯт узнать лучше.
‘лова эти, слетевшие с уст императрицы, поразили менЯ, ибо обличали
озабоченность говорившей. Њне показалось также, что в них она с редкостной
любезностью и простотой выразила свою благосклонность ко мне.
€мператрица с первого же мгновениЯ внушает почтение и доверие; видно, что,
несмотрЯ на вынужденную сдержанность речей и придворные манеры, в ней есть
душа, и это несчастье сообщает ей неизъЯснимую прелесть. Ћна больше, чем
€мператрица, она -- женщина.
     Ћна показалась мне очень уставшей; худоба ее ужасает. Ќет человека,
который не признавал бы, что бурнаЯ жизнь убивает государыню, однако, веди она
жизнь более покойную, она умерла бы от скуки.
Џразднество, начавшеесЯ после того, как мы были представлены,-- одно из
самых пышных, какие мне довелось видеть в своей жизни. ќто настоЯщаЯ феериЯ,
причем холодноватое великолепие обычных балов оживлЯлось восторженным
изумлением, какое вызывали у придворных все залы восстановленного за год
дворца; восторги эти придавали происходЯщему некоторый драматический
интерес. Љаждый зал, каждаЯ роспись становились предметом удив-
i8a


     Џисьмо одиннадцатое
лениЯ длЯ самих русских, бывших свидетелЯми пожара и впервые переступивших
порог этого великолепного зданиЯ с тех пор, как по воле земного бога храм его
восстал из пепла. "Љакое усилие воли!" -- думал Я при виде каждой галереи,
каждой мраморной статуи, каждого живописного полотна. •отЯ все эти украшениЯ
были восстановлены не далее, как вчера, стилем своим они напоминают то
столетие, когда дворец был построен; все, что представало моим глазам, казалось
мне уже древним; в ђоссии подражают всему, даже времени. —удеса эти внушали
толпе восхищение поистине заразительное; видЯ триумф воли одного человека и
слыша восклицаниЯ других людей, Я сам начинал уже куда меньше возмущатьсЯ
ценой, в которую стало царское чудо. …сли Я поддалсЯ этому воздействию по
прошествии двух дней, как же снисходительно следует относитьсЯ к людЯм,
рожденным в этой стране и всю жизнь дышащим воздухом этого двора!.. иными
словами, ђоссии, ибо все подданные этой огромной империи дышат воздухом
двора. џ не говорю о крепостных, да, впрочем, и они -- постольку, поскольку
состоЯт в сношениЯх с помещиками,-- испытывают влиЯние мысли государЯ,
единовластно одушевлЯющей империю; длЯ крестьЯн их хозЯин -- воплощение
верховного владыки; в ђоссии повсюду, где есть люди покорствующие и люди
повелевающие, незримо присутствуют образы императора и его двора.
‚ других краЯх бедный человек -- либо нищий, либо разбойник;
в ђоссии он -- царедворец, ибо здесь низкопоклонники-царедворцы имеютсЯ во
всех сословиЯх; вот отчего Я говорю, что всЯ ђоссиЯ -- это двор императора и что
между чувствами русских помещиков и чувствами европейских дворЯн старого
времени существует та же разница, что и между низкопоклонством и
аристократизмом, между тщеславием и гордостью! одно убивает другое; впрочем,
настоЯщаЯ гордость повсюду такаЯ же редкость, как и добродетель. ‚место того,
чтобы проклинать низкопоклонников, как делали Ѓомарше и многие другие,
следует пожалеть этих людей, которые, что ни говори, тоже люди. Ѓедные
низкопоклонники!.. они вовсе не чудовища, сошедшие со страниц современных
романов и комедий либо революционных газет; они просто-напросто слабые,
развращенные и развращающие существа; они не лучше, но и не хуже других,
однако подвергаютсЯ большим искушениЯм. ‘кука -- Язва богачей;
однако она -- не преступление; тщеславие и корысть -- пороки, длЯ которых двор
служит благодатной почвой,-- сокращают жизнь прежде всего самим придворным.
Ќо если царедворцы мучимы более сильными страстЯми, они ничуть не более
порочны, чем все прочие люди, ибо они не искали и не выбирали своего
положениЯ. Ќаши мудрецы сделали бы важное дело, если бы сумели втолковать
толпе, что ей следует пожалеть обладателей тех фальшивых благ, которым она
завидует.
     џ видел людей, танцевавших на том месте, где год назад едва не
183


     Ђстольф де Љюстин
ђоссиЯ в 1839 "'„“
     погибли под обломками дворца они сами и где сложили голову многие другие люди
     -- сложили голову ради того, чтобы двор смог предатьсЯ увеселениЯм точно в день,
назначенный императором.
     ‚се это казалось мне не столько прекрасным, сколько удивительным;
философические размышлениЯ непременно омрачают мне любые русские праздники
и торжества: в других странах свобода рождает веселость, плодЯщую иллюзии; в
ђоссии деспотизм умножает раздумьЯ, прогонЯющие очарование, ибо тот, кто
мыслит, не
     склонен к восторгам.
Ќаиболее распространенный в этих краЯх танец не препЯтствует задумчивости:
танцующие степенно прохаживаютсЯ под музыку;
каждый кавалер ведет свою даму за руку, сотни пар торжественно пересекают
огромные залы, обходЯ таким образом весь дворец, ибо людскаЯ цепь по прихоти
человека, возглавлЯющего шествие, вьетсЯ по многочисленным залам и галереЯм; все
это называетсЯ -- танцевать полонез. Ћдин раз взглЯнуть на это зрелище забавно, но Я
полагаю, что длЯ людей, обреченных танцевать этот танец всю жизнь,
бал очень скоро превращаетсЯ в пытку.
     Џетербургский полонез возвратил менЯ во времена ‚енского конгресса 1814
года, когда Я сам танцевал полонез на большом балу. ’огда на европейских
празднествах никто не соблюдал этикета;
     величайшие государи развлекались бок о бок с простыми смертными. ‘лучай
поместил менЯ между российским императором Ђлександром и его супругой,
урожденной принцессой Ѓаденской. џ принимал участие в общем шествии, весьма
смущенный тем, что невольно оказалсЯ вблизи этих августейших особ. ‚незапно
цепь танцующих пар по непонЯтной причине остановилась, музыка же продолжала
звучать. €мператор нетерпеливо перегнулсЯ через мое плечо и очень резко сказал
императрице: "„вигайтесь же!" €мператрица обернулась и, увидев за моей спиной
императора в паре с женщиной, за которой он уже несколько лет открыто ухаживал,
произнесла с непередаваемой интонацией: "‚ежлив, как всегда!" ‘амодержец
взглЯнул на менЯ и прикусил губу. ’ут пары двинулись
вперед -- танец возобновилсЯ.
     ЃольшаЯ галереЯ, стены которой до пожара были побелены,
а теперь целиком покрыты позолотой, восхитила менЯ. Ќесчастье сослужило
хорошую службу императору, обожающему роскошь... Я хотел назвать ее царской,
но слово это не выражает в полной мере здешнего великолепиЯ; слово
божественнаЯ лучше передает мнение
     верховного правителЯ ђоссии о себе самом.
Џослы всех европейских держав были приглашены на бал, где могли убедитьсЯ
в том, какие чудеса творит российское правительство, столь сурово бранимое
обывателЯми и вызывающее столь сильную зависть и столь безудержное
восхищение у политиков, людей сугубо практических, которые поражаютсЯ в
первую очередь простоте деспотического механизма. ѓромаднейший дворец в мире,
184


     Џисьмо одиннадцатое
восстановленный за один год,-- какой источник восторгов длЯ
людей, привыкших существовать вблизи трона.
     ‚еликих результатов нельзЯ достичь, не пойдЯ на великие жертвы; единоначалие,
могущество, власть, военнаЯ мощь -- здесь все это покупаетсЯ ценою свободы, а
”ранциЯ купила политическую свободу и промышленные богатства ценою
древнего рыцарского духа и старинной тонкости чувств, именовавшейсЯ некогда
национальной гордостью. Ќа смену этой гордости пришли иные добродетели,
менее патриотические, но более всеобщие: человеколюбие, религиЯ, милосердие.
‚есь мир признает, что во ”ранции сегоднЯ куда больше истинно верующих, чем
во времена всемогущества церкви. †елаЯ сохранить достоинства
взаимоисключающие, мы терЯем те достоинства, что годны всегда и всюду. ‚от
чего не понимают мои соотечественники, притЯзающие на то, чтобы все
разрушить и одновременно все сберечь. ‚сЯкое правительство имеет нужды, с
которыми ему следует смиритьсЯ и которые ему следует уважать, если оно
не хочет погибнуть.
     Њы же хотим быть коммерсантами, как англичане, свободными,
как американцы, ветреными, как полЯки в эпоху сеймов, воителЯми, как русские, и,
следственно, не становимсЯ ничем. ‡дравый смысл нации состоит в том, чтобы
угадать и выбрать себе цель в согласии со своим духом, а затем решитьсЯ на все
жертвы, необходимые длЯ достижениЯ этой цели, поставленной природой и
историей. €менно
     в этом -- сила Ђнглии.
”ранции недостает здравомыслиЯ в идеЯх и умеренности в желаниЯх.
Ћна великодушна, даже смиренна, но она не умеет пускать
в ход и направлЯть свои силы. Ћна идет куда глаза глЯдЯт. ‘трана, где со времен
”енелона только и разговоров, что о политике, и по сей день не имеет ни власти,
ни управлениЯ. ‚се кругом видЯт зло и оплакивают его, что же до средства от него
избавитьсЯ, каждый ищет его, повинуЯсь голосу собственных страстей, и,
следственно, никто его не находит: ведь страсти способны убедить лишь того, кто
им подвластен.
     ’ем не менее истинно приЯтную жизнь можно вести только
в Џариже; там люди развлекаютсЯ, бранЯ все кругом; в Џетербурге же люди
скучают, все кругом расхваливаЯ; впрочем, наслаждение не ЯвлЯетсЯ целью
жизни; оно не ЯвлЯетсЯ таковой даже длЯ отдельных
личностей, о нациЯх же не приходитсЯ и говорить.
Љак ни раззолочена бальнаЯ зала ‡имнего дворца, но галереЯ, где был
сервирован ужин, показалась мне еще более достойной восхищениЯ. Ћна пока не
совсем отделана, но светильники из белой бумаги, развешанные по случаю бала в
царских хоромах, выглЯдели так фантастично, что пришлись мне по душе.
Љонечно, волшебному дворцу пристало иное освещение, но сегоднЯ здесь было
светло, как днем: мне этого довольно. ЃлагодарЯ успехам промышленности
i85


     Ђстольф де Љюстин
ђоссиЯ в 1839 году
     французы забыли, что такое свеча; в ђоссии же, как мне показалось, до сих пор
употреблЯют самые настоЯщие восковые свечи. ‘тол ломитсЯ от Яств; все на
царском пиру было таким колоссальным, всего было так много, что Я не знал, чему
дивитьсЯ больше: величию целого или обилию частей. ‚округ одного стола,
накрытого в одной зале, разместилась тысЯча человек.
‚ число всех атих гостей, более или менее блистающих золотом и
брильЯнтами, входил и киргизский хан, которого Я видел утром в церкви вместе с
сыном и свитой; заметил Я также и старую царицу ѓрузии, вот уже три десЯтка лет
как лишившуюсЯ трона. ЌесчастнаЯ женщина бесславно прозЯбает при дворе тех,
кто отнЯл у нее корону. Ћна внушила бы мне глубочайшую жалость, если бы не
походила так сильно на восковую фигуру из музеЯ ЉурциЯ. ‹ицо у нее обветренное,
как у солдата, проведшего жизнь в походах, а нарЯд смехотворен. Њы слишком
охотно смеемсЯ над несчастьем, когда оно предстает перед нами в уродливом виде;
став смешным, несчастье терЯет право на сострадание. ‘лыша о плененной царице
ѓрузии, готовишьсЯ увидеть красавицу, видишь же нечто противоположное, а ведь
сердце человеческое очень скоро делаетсЯ несправедливым к тому, что не нравитсЯ
глазам: в атом угасании жалости мало великодушиЯ, но, признаюсь, Я не мог
сохранЯть серьезность, заметив на голове у царицы нечто вроде кивера, ук-
рашенного весьма своеобразной вуалью; остальной нарЯд был выдержан в том же
духе, что и головной убор, причем если все придворные дамы Явились на бал в
платьЯх со шлейфами, то восточнаЯ царица надела платье укороченное и расшитое
без всЯкой меры. ЋдеЯние ее было настолько безвкусно, лицо выражало такую
смесь скуки и низкопоклонства, черты были настолько безобразны, а манеры
настолько неловки, что она вызывала разом и смех, и страх. Џовторю еще раз: не
длЯ того мы ездим так далеко, чтобы принуждать себЯ сострадать людЯм
неприЯтным.
     Ќациональный нарЯд русских придворных дам величественен и дышит
стариной. ѓолову их венчает убор, похожий на своего рода крепостную стену из
богато разукрашенной ткани или на невысокую мужскую шлЯпу без дна. ќтот
венец высотой в несколько дюймов, расшитый, как правило, драгоценными
камнЯми, приЯтно обрамлЯет лицо, оставлЯЯ лоб открытым; самобытный и
благородный, он очень к лицу красавицам, но безнадежно вредит женщинам
некрасивым. “вы, при русском дворе их немало: старики и старухи так дорожат
своими придворными должностЯми, что ездЯт ко двору до самой смерти! ‚ообще,
повторЯю, в Џетербурге красивые женщины встречаютсЯ редко, однако в большом
свете изЯщество и обаЯние с успехом возмещают недостаточную правильность черт
и стройность форм. ‚прочем, всеми названными достоинствами обладают
некоторые грузинки. ‘ветила вти блистают среди северных женщин, словно звезды
среди бездонного южного неба. Џарадные
     i86


     Џисьмо одиннадцатое
     платьЯ с длинными рукавами и шлейфом сообщают облику женщин
нечто восточное и радуют глаз.
     Ћдно странное происшествие помогло мне оценить, сколь безупречна
любезность императора.
     ‚о времЯ бала церемониймейстер объЯснил нам, иностранцам, впервые
присутствующим на придворном празднестве, какие места за столом следует нам
занЯть. "Љогда танцы прервутсЯ, -- сказал он каждому из нас,-- вы пойдете вслед
за всеми в галерею; там вы увидите большой накрытый стол; ступайте направо и
садитесь на
     любые свободные места".
‚ галерее был всего один огромный стол на тысЯчу персон,
предназначенный длЯ дипломатического корпуса, иностранных гостей и русских
придворных. Ћднако у дверей справа стоЯл маленький круглый стол на восемь
персон.
     ‚ число гостей-иностранцев входил один женевец, юноша образованный и
остроумный; нынче вечером он представилсЯ императору в мундире национального
гвардейца, который русский государь не слишком жалует; тем не менее юный
швейцарец чувствовал себЯ во дворце, как дома; то ли по природной самоуверен-
ности, то ли по республиканской развЯзности, то ли по простоте душевной он,
казалось, вовсе не заботилсЯ ни об особах, его окружающих, ни о впечатлении, им
производимом. џ завидовал его совершенной непринужденности, мне отнюдь не
свойственной. ‚прочем, несмотрЯ на разность нашего поведениЯ, оба мы преуспели
одинаково: император обошелсЯ с нами обоими равно любезно.
Ћдна опытнаЯ и' остроумнаЯ особа полушутЯ, полусерьезно посоветовала мне,
если Я хочу произвести благоприЯтное впечатление на государЯ, смотреть на него
почтительно и робко. ‘овет этот был совершенно излишен, ибо Я дик от природы:
мне было бы не под силу зайти в хижину угольщика и свести с ним знакомство --
что же говорить об императоре! ЌемецкаЯ кровь дает себЯ знать;
итак, сама природа вложила в менЯ довольно застенчивости и сдержанности,
чтобы успокоить тревогу государЯ, который был бы так велик, как ему хочетсЯ,
если бы меньше пексЯ о почтительности подданных. ‚от новое подтверждение
моей мысли о том, что при русском дворе всЯ жизнь уходит на генеральные
репетиции! ‚прочем, тревога эта не всегда владеет императором. ‘ейчас Я
приведу вам доказательство природного великодушиЯ российского монарха.
џ уже сказал, что женевец, ничуть не разделЯвший мою старомодную
робость, менее всего заботилсЯ о соблюдении приличий. ќто понЯтно: он молод и
исповедует идеи своего века; всЯкий раз, когда император заговаривал с ним, Я не
без зависти любовалсЯ его
     уверенным видом.
‚скоре, однако, швейцарец подвергнул любезность …го ‚еличества
решительному испытанию. ‚ойдЯ в пиршественную залу, республиканец,
согласно полученным нами указаниЯм, двинулсЯ
i87


     Ђстольф де Љюстин
ђоссиЯ в 1839 году
     вправо, увидел маленький круглый стол и бесстрашно уселсЯ за него в полном
одиночестве. Ќесколько мгновений спустЯ, когда гости занЯли свои места за
большим столом, император вместе с несколькими офицерами из числа его
приближенных сел за маленький стол напротив почтенного национального
гвардейца из †еневы. „олжен вам сказать, что императрицы за этим столом не
было. Џутешественник осталсЯ на своем месте, сохранЯЯ ту непоколебимую
уверенность в себе, котораЯ так восхищала менЯ в нем и котораЯ в этот миг
превратилась в государственную доблесть.
     Ћдного места за маленьким столом недостало, поскольку император не
рассчитывал на девЯтого сотрапезника. Ћднако с любезностью, безупречнаЯ
элегантность которой стоит деликатности добрых душ, он тихо приказал слуге
принести еще один стул и прибор, что и было исполнено без шума и суеты.
Њесто мое за большим столом находилось неподалеку от маленького стола, за
которым сидел император, поэтому поступок его не ускользнул от моего вниманиЯ,
равно как, впрочем, и от вниманиЯ того, кто послужил его причиной. Ћднако этот
счастливец не только не смутилсЯ тем, что занЯл чужое место и нарушил волю
государЯ, но невозмутимо продолжил свой разговор с соседЯми по столу. Ѓыть
может, он поступает так из чуткости, говорил Я себе, быть может, он не хочет
привлекать к себе вниманиЯ и просто-напросто дожидаетсЯ мгновениЯ, когда
император встанет из-за стола, чтобы подойти к нему и объЯснитьсЯ. Ќичего
подобного!.. “жин окончилсЯ, но мой герой и не подумал попросить прощениЯ,
находЯ, по всей вероЯтности, оказанную ему честь вполне естественной. „олжно
быть, вечером, возвратЯсь домой, он бестрепетной рукой занесет в свой дневник:
"ужинал с императором". ‚прочем, …го ‚еличество довольно скоро лишил его
этого удовольствиЯ: он встал из-за стола прежде гостей и стал прогуливатьсЯ за
нашими спинами, требуЯ, однако, чтобы никто не трогалсЯ с места. Ќаследник
сопровождал отца:
     Я видел, как он остановилсЯ за спиной английского вельможи маркиза *** и
обменЯлсЯ шутливыми репликами с юным лордом ***, сыном этого маркиза.
Ђнгличане, которые, как и все прочие гости, продолжали сидеть за столом,
отвечали императору и наследнику, не прекращаЯ трапезы и не поворачиваЯсь.
‚ыказав эту английскую вежливость, лорды помогли мне понЯть, что
российский император держит себЯ проще, чем иные частные лица.
џ никак не ожидал, что на этом балу испытаю наслаждение, никак не свЯзанное с
лицами и предметами, менЯ окружавшими;
     Я говорю о впечатлении, произведенном на менЯ величественными ЯвлениЯми
природы. ђтутный столбик поднЯлсЯ до go градусов, и, несмотрЯ на вечернюю
свежесть, во дворце было очень душно. ‚ыйдЯ из-за стола, Я поспешил укрытьсЯ в
амбразуре распахнутого окна. ’ам, совершенно забыв обо всем, что менЯ окружает,
Я залю-
     i88


     Џисьмо одиннадцатое
     бовалсЯ игрой света, какую можно увидеть только на севере, в чудесные по своей
Ясности белые ночи. —ерные, тЯжелые грозовые тучи полосовали небо; часы
показывали половину первого пополуночи;
     в это времЯ года ночи в Џетербурге так коротки, что их едва успеваешь заметить;
утреннЯЯ зарЯ уже занималась над Ђрхангельском; ветер стих, и в просветах между
неподвижными тучами белело небо; казалось, серебристые клинки рассекают
наброшенное на него плотное шитье. ‘вет небес отражалсЯ в невских водах,
пребывавших в полной неподвижности, ибо волны залива, все еще волнуемого
давешней бурей, шли навстречу течению реки и останавливали его, придаваЯ
поверхности Ќевы сходство с молочным морем или перламутровым озером.
Џередо мной простиралась большаЯ часть Џетербурга с его набережными и
шпилЯми; то была картина, достойнаЯ кисти ЃрейгелЯ Ѓархатного. Љраски этой
картины не поддаютсЯ описанию;
     главы собора ‘вЯтого ЌиколаЯ синели на фоне белого неба; над портиком Ѓиржи --
греческого храма, с театральной помпезностью возведенного на оконечности
одного из островов, в том месте, где река разделЯетсЯ на два главных рукава,-- еще
сверкали остатки иллюминации; освещенные колонны зданиЯ, безвкусность
которого не была заметна в такой час и на таком расстоЯнии, отражались в реке,
рисуЯ на ее белой поверхности золотистый фронтон и перистиль; весь город,
казалось, окрасилсЯ в тот же синий цвет, что и собор ‘вЯтого ЌиколаЯ, и
уподобилсЯ заднему плану, который часто встречаетсЯ в картинах старых мастеров;
эта фантастическаЯ картина, написаннаЯ на ультрамариновом фоне в позолоченной
раме окна, каким-то сверхъестественным образом противоречила роскошному
убранству и искусственному освещению дворца. Љазалось, будто город, небо, море,
всЯ природа, соперничаЯ с дворцом, желали по-своему отпраздновать свадьбу
дочери того, кто повелевает всеми этими просторами. ‚ид неба был настолько
поразителен, что человек с воображением мог бы счесть, что во всей ђоссийской
империи, от ‹апландии до Љрыма и Љавказа, от ‚ислы до Љамчатки, царь небесный
подает какой-то знак царю земному. ‘еверное небо щедро на предзнаменованиЯ. ‚о
всем этом таилось нечто удивительное и даже прекрасное.
џ все глубже и глубже погружалсЯ в созерцание, как вдруг нежный и
проникновенный голос пробудил менЯ от грез.
     -- —то вы здесь делаете? -- спросил голос.
     -- ‘ударынЯ, Я восхищаюсь; сегоднЯ Я только это и делаю. џ поднЯл глаза и
увидел императрицу. Њы были одни в амбразуре этого окна, напоминавшего
открытую беседку над Ќевой.
     -- —то до менЯ, -- сказала императрица, -- то Я задыхаюсь; это куда менее
поэтично. ‚прочем, у вас есть все основаниЯ восхищатьсЯ этим видом; он в самом
деле великолепен.
     Ћна принЯлась смотреть в окно вместе со мной.
189


     Ђстольф де Љюстин
ђоссиЯ в 1839 году
     -- џ уверена,-- продолжала она,-- что во всем этом дворце мы единственные,
кто обращает внимание на эту игру света.
     -- ‚се, что Я вижу здесь, ново длЯ менЯ, сударынЯ; Я никогда не прощу себе,
что не приехал в ђоссию, когда был молод.
     -- ‘ердце и воображение всегда молоды.
џ не осмелилсЯ отвечать, ибо императрица точно так же, как и Я, уже вовсе не
молода, и мне не хотелось напоминать ей об этом;
у менЯ могло недостать времени и храбрости уверить ее, что бег времени не
должен ее печалить, ибо ей есть откуда черпать утешение. ЏокидаЯ менЯ, она
сказала с присущим ей изЯществом: "џ сохраню в памЯти этот вечер, когда
страдала и восхищалась вместе с вами". ‡атем она добавила: "џ не ухожу, мы еще
увидимсЯ".
     џ близок с польским семейством, к которому принадлежит женщина,
пользующаЯсЯ особым расположением императрицы. Ѓаронесса***, урожденнаЯ
графинЯ***, воспитывавшаЯсЯ в Џруссии вместе с дочерью королЯ, последовала за
принцессой в ђоссию и никогда не разлучалась с нею; она вышла замуж в
Џетербурге, где живет на положении подруги императрицы. Џодобное постоЯнство
чувства делает честь им обеим. Џо-видимому, баронесса*** сказала обо мне
императору и императрице несколько добрых слов, а моЯ природнаЯ скромность --
лесть особенно тонкаЯ оттого, что невольнаЯ, -- довершила мой триумф.
‚ыходЯ из пиршественной залы и направлЯЯсь в бальную, Я снова подошел к
окну. Ќа сей раз оно выходило во внутренний двор, и здесь глазам моим предстало
зрелище совсем иного свойства, хотЯ и столь же неожиданное и удивительное, что
и зарЯ над Џетербургом. ’о был внутренний двор ‡имнего дворца, квадратный, как
и двор ‹увра. Џокуда длилсЯ бал, двор этот постепенно заполнЯлсЯ народом; тем
временем сумерки рассеЯлись, взошло солнце; глЯдЯ на эту немую от восхищениЯ
толпу -- этот неподвижный, молчаливый и, так сказать, завороженный роскошью
царского дворца народ, с робким почтением, с некоей животной радостью
вдыхающий ароматы господского пира, -- Я ощутил радость. Ќаконец-то Я увидел
русскую толпу; там внизу собрались одни мужчины; их было так много, что они
заполнили весь двор до последнего дюйма... Ћднако развлечениЯ народа,
живущего в деспотических странах, не внушают мне довериЯ, если совпадают с
забавами монарха; Я убежден, что единственные неподдельные чувства, живущие в
груди людей при самодержавном правлении, -- это страх и подобострастие у
низших сословий, гордынЯ и лицемерное великодушие -- у высших.
Ќа петербургском празднестве Я то и дело вспоминал путешествие
императрицы …катерины в Љрым и выстроенные вдоль дороги, в четверти лье одна
от другой, деревни, состоЯщие из одних раскрашенных фасадов; их возвели здесь
из досок, дабы уверить победоносную государыню в том, что в се царствование
посреди пустыни выросли делениЯ. Џодобные мысли до сих пор владеют русскими
IQO


     Џисьмо одиннадцатое
умами; всЯкий стремитсЯ скрыть от взоров победителЯ свои беды и Явить его очам
сплошное благоденствие. „абы угодить тому, кто, по всеобщему убеждению,
желает и добиваетсЯ всеобщего блага, люди ополчаютсЯ против истины, грозЯ ей
заговором улыбок. €мператор -- единственный живой человек во всей империи;
ведь есть -- еще не значит жить!..
     ‘ледует, однако, признать, что народ, толпившийсЯ во дворе, оставалсЯ там,
можно сказать, по доброй воле; мне показалось, что никто не принуждал этих
простолюдинов собратьсЯ под окнами императора и притворЯтьсЯ веселыми;
значит, они и впрЯмь веселились, но источником их весельЯ были забавы господ,
они веселились зело печально, как говорит ”руассар. ‚прочем, прически женщин
из простонародьЯ, ослепительные шерстЯные или шелковые поЯса мужчин в
русских, то есть персидских, кафтанах прекрасного сукна, многообразие красок,
неподвижность людей -- все это вместе напоминало мне огромный турецкий
ковер, которым покрыл двор тот волшебник, что творит все здешние чудеса.
Џартер из голов -- вот прекраснейшее украшение императорского дворца в
первую брачную ночь его дочери; российский монарх был того же мнениЯ, что и Я,
ибо любезно обратил внимание иностранцев на эту молчаливую толпу, одним
своим присутствием доказывавшую, что она разделЯет с государем его радость.
’ень народа преклонЯла колени перед невидимыми богами. €х ‚еличества суть
божества этого ќлизиума, обитатели которого, обрекшие себЯ на смирение, с
восторгом вкушают блаженство, составленное из лишений и жертв.
џ замечаю, что веду здесь такие речи, какие в Џариже ведут радикалы; в
ђоссии Я стал демократом, но это не помешает мне оставатьсЯ во ”ранции
убежденным аристократом; все дело в том, что крестьЯнин, живущий в
окрестностЯх Џарижа, или наш мелкий буржуа куда более свободны, чем помещик
в ђоссии. ’олько тот, кто путешествовал, знает, до какой степени подвержено
человеческое сердце оптическим обманам. Ќаблюдение это подтверждает мысль
госпожи де ‘таль, сказавшей, что всЯкий француз "либо завзЯтый Якобинец, либо
неистовый роЯлист".
     џ возвратилсЯ к себе, ошеломленный величием и щедростью императора и
изумленный бескорыстным восхищением, с каким народ глЯдит на богатства,
которых он не имеет, которых у него никогда не будет и которым он даже не
осмеливаетсЯ завидовать. …сли бы Я не знал, сколько самовлюбленных
честолюбцев плодит ежедневно свобода, Я с трудом поверил бы, что деспотизм
мог породить столько бескорыстных философов.


        Џ€‘њЊЋ „‚…ЌЂ„–Ђ’Ћ…
     Џримечание.-- ‘уета петербургской жизни.-- Ќикакой толпы.-- €стинно русский
император.-- €мператрица, приветливость ее.-- Љакое значение придают в
ђоссии мнению чужестранцев. -- ‘равнение Џарижа с Џетербургом. --
Ћпределение учтивости. -- Џразднество в Њихайловском замке.-- ‚еликаЯ кнЯгинЯ
…лена.-- Ѓеседа с нею.-- Ѓлеск балов, куда мужчины ЯвлЯютсЯ в мундирах. --
€скуснаЯ иллюминациЯ. -- ЋсвещеннаЯ зелень. -- Њузыка вдали.-- Ѓоскет в
галерее замка.-- ”онтан в бальной зале.-- ќкзотические растениЯ.-- “бранство
из одних зеркал.-- ’анцевальнаЯ зала.-- Џриют императрицы.-- ‘ледствие
демократии.-- —то подумают на сей счет наши потомки.-- ЏримечательнаЯ
беседа с императором.-- …го склад ума.--- ’айна ђоссии разгадана.-- ђаботы,
предпринЯтые императором в Љремле. -- “частливость его. -- ‡абавный анекдот
в примечании. -- ЂнглийскаЯ учтивость.-- Ѓал, данный императрицей в честь
семейства „***.-- Џортрет одного француза. -- ѓ-н де Ѓарант. -- Ћбер-камергер.
     -- Ћплошность одного из его подчиненных. -- ‘уровый выговор, полученный им от
императора. -- Љак затруднительно что-либо осмотреть в ђоссии.
Џђ€Њ…—ЂЌ€…
     Џисьмо, которое вы сейчас прочтете, доставил из Џетербурга в Џариж
надежный человек, а мой друг, кому было оно адресовано, сохранил его длЯ менЯ
ввиду некоторых подробностей, показавшихсЯ ему занЯтными. ’он его, более
хвалебный, нежели в тех письмах, какие остались у менЯ, объЯснЯетсЯ тем, что
чрезмернаЯ откровенность могла бы в известных обстоЯтельствах
скомпрометировать лицо, любезно вызвавшеесЯ доставить мой отчет по
назначению. Ћттого Я полагал, что в письме этом -- но только в нем одном --
обЯзан преувеличить добро и сгладить зло; Я почел своим долгом сделать это
признание, ибо в сочинении, единственнаЯ ценность которого состоит в
добросовестности и точности, малейшее притворство было бы просчетом. ‚ымысел
портит рассказ путешественника по той же самой причине, по какой
действительный факт уродует вымышленное произведение, будучи включен в него,
а значит, более или менее искажен.
     IQ2


     Џисьмо двенадцатое
     €так, мне бы хотелось, чтобы письмо это вы читали несколько более
осмотрительно, нежели другие, а главное -- не обошли вниманием примечаниЯ к
нему, которы