еть в короткое времЯ,
хотЯ этому ослаблению содействовало очень важное обстоЯтельство  -  поднЯтие
значениЯ ‚ладимира вследствие утверждениЯ в  нем  кнЯжеского  стола  Ђндреем
Ѓоголюбским.  ђостовцы  на  словах  были  за  владимирцев,  но  на  деле  не
удовлетворЯли их жалобам, и тогда владимирцы призывают других кнЯзей.
     ѓ.  ‘ергеевич  рассуждает:  "‹етописец  не  говорит,  что   владимирцы,
недовольные своим кнЯзем, не должны были высказыватьсЯ против него  и  таким
образом возбуждать вопрос о его перемене. ‚ысказанное  ими  желание  изгнать
ђостиславичей он приводит как факт и не порицает  их  за  него.  ђостовцы  и
суздальцы, с своей стороны, в ответ на это желание не говорЯт, что призвание
кнЯзЯ  есть  их  исключительное  право  и  что  поэтому  владимирцы   должны
оставатьсЯ при ђостиславичах до тех пор, пока это будет угодно им, ростовцам
и суздальцам.
     Ќаоборот, на словах  они  были  за  владимирцев  и  тем  показали,  что
последним принадлежит такое же участие в деле призваниЯ  кнЯзей,  как  и  им
самим". Ќо с какой же стати было летописцу  говорить  то,  чего  не  бывало?
Ѓудучи далеки от преувеличенных представлений  о  высокой  степени  развитиЯ
древней ђуси, о высокой  степени  свободы,  которою  она  пользовалась,  мы,
однако, никак не  решимсЯ  предположить,  чтобы  в  ней  существовали  такие
отношениЯ, что обиженный не  имел  права  высказыватьсЯ  против  обидчика  и
жаловатьсЯ  на  него.  ‚ладимирцы  жалуютсЯ  своим  старшим,  ростовцам,  на
обижающих их кнЯзей,  которых  ростовцы  же  им  дали  или,  лучше  сказать,
навЯзали. ђостовцам также не нужно было говорить, что призвание кнЯзей  есть
их исключительное право по той простой причине, что и  вопроса  об  этом  не
было:  владимирцы  ЯвлЯютсЯ  жалобщиками  только;  дело  ростовцев   решить,
справедлива или не справедлива  жалоба,  а  не  толковать  о  своих  правах,
которых никто не затрагивал; напротив, владимирцы признали торжественно  эти
права, обратившись с своею жалобою в старший город. Ќо всего лучше следующий
вывод,  сделанный  г.  ‘ергеевичем:  "Ќа  словах  они  (ростовцы)  были   за
владимирцев и тем показали, что последним принадлежит  такое  же  участие  в
деле призваниЯ кнЯзей, как  и  им  самим".  ѓород  жалуетсЯ  на  губернатора
королю, король объЯвлЯет, что жалоба справедлива, следовательно, король этим
самым объЯвлЯет, что горожанам  принадлежит  такое  же  право  в  назначении
губернатора, как и самому королю! ‹етописец заступаетсЯ за  владимирцев,  за
меньших, слабых, которым, однако, бог помог в их деле; летописец заступаетсЯ
за них потому, что имеет два основаниЯ длЯ этого: во-первых, владимирцы были
обижены, не получили управы и потому, естественно, возбуждали  сочувствие  в
каждом человеке, в котором не угасло чувство правды,  во-вторых,  владимирцы
были правы еще потому,  что  обратились  к  законным  кнЯзьЯм,  законным  по
старшинству и по  распорЯжению  ћриЯ  „олгорукого,  тогда  как  ростовцы  не
обратили никакого вниманиЯ на эту законность.
     ‘ледовательно, здесь двоЯкого рода отношениЯ  -  отношениЯ  к  старшему
городу и отношениЯ к кнЯзю. ЋтношениЯ эти сталкиваютсЯ в  данном  случае,  и
обЯзанность историка  обращать  одинаковое  внимание  на  обои  отношениЯ  и
смотреть, какие из них и при каких условиЯх возьмут верх.
     —то касаетсЯ собственно кнЯжеских отношений, то  г.  ‘ергеевич  следует
взглЯду г. Џогодина: кнЯзьЯ воюют, захватывают волости  друг  у  друга,  как
владельцы,  не  имеющие  никаких  отношений  между  собою.  —итаЯ  книгу  г.
‘ергеевича, мы  видим  себЯ  среди  каких-то  зверей,  а  не  людей,  всегда
чувствующих  потребность  оправдывать  свои   действиЯ.   ЋтвергаЯ   родовые
отношениЯ между кнЯзьЯми, г. ‘ергеевич,  естественно,  стараетсЯ  отвергнуть
господство этих отношений и в обществе. Ћн,  разумеетсЯ,  обходит  молчанием
известиЯ о крепости родового союза в XVI и XVII веках; он выставлЯет  статью
ђусской Џравды о наследовании,  где  говоритсЯ,  что  имущество  смерда,  не
оставившего сыновей, переходит к кнЯзю, но понЯтно, что в Џравде  разумеетсЯ
имущество смерда безродного, потому что при общем родовом владении не  может
быть и речи о наследстве, ибо не может быть речи об отдельной собственности.
Ќо любопытно, что г. ‘ергеевич, ища в ђусской  Џравде  доказательств  против
рода, позволил себе обойти первую статью - о родовой мести.
     ‘ знаменитым местом  летописи,  где  так  Ясно  указываетсЯ  господство
родового быта у славЯн ("живЯху кождо с родом своим на своих местах" и пр.),
также г. ‘ергеевичу много хлопот. Џри исследовании о  вече  ему  нужно  было
скрыть то, что слово это вече имеет обширное значение;  теперь  относительно
рода ему надобно показать, что слово род имеет обширное значение,  значит  и
происхождение, и народ, но из этого ничего  не  выходит,  ибо  оно  означает
также и то, что мы разумеем под именем рода. ‚идЯ это, г. ‘ергеевич решаетсЯ
на отчаЯнное  средство  и  говорит:  "Љаждый  полЯнин  мог  иметь  свой  род
единственно в смысле семьи". Ќо где доказательства? €х нет. ђазве принЯть за
доказательство  непосредственно  следующие  слова  автора:  "Ћбщее  владение
братьев и других родственников могло встречатьсЯ  и  в  древнейшие  времена.
…сть даже основание думать, что тогда оно должно было встречатьсЯ чаще,  чем
теперь. Џри отсутствии развитой правительственной власти  частному  человеку
длЯ самосохранениЯ необходимо было вступать в какие-либо частные союзы; союз
с родственниками представлЯетсЯ самым  естественным".  ‘мысл  кажетсЯ  Ясен:
обстоЯтельства времени были таковы, что условливали необходимо стремление  к
родовому союзу, к его поддержанию; следовательно, каждый полЯнин  мог  иметь
свой род единственно в смысле семьи!
     Ќеумолимый летописец преследует нас с своим родом. ѓоворЯ об  усобицах,
возникших между славЯнами по изгнании варЯгов, он говорит, что род встал  на
род и  "‚оевати  почаша  сами  на  сЯ".  Љак  же  рассуждает  г.  ‘ергеевич?
"‚осстали, - говорит он, - не разные роды один на другого, а члены одного  и
того же рода (т. е.  происхождениЯ),  дети  -  на  родителей,  братьЯ  -  на
братьев. ќто только применение к ЯвлениЯм своего  времени  хорошо  известных
летописцу слов евангелиста Њарка: предаст же брат брата  на  смерть  и  отец
чада, и восстанут чада на родители и убиют их". ѓ. ‘ергеевич  забывает,  что
летописец никак не мог иметь в виду слов евангелиста, ибо хорошо  знал,  что
побуждало к такой страшной усобице,  о  которой  говоритсЯ  в  евангелии,  и
хорошо знал, что причиною усобицы между славЯнами было отсутствие правды,  а
это условие не могло повести к тому, чтоб восставали  чада  на  родителей  и
убивали их; отсутствие правды ведет именно к  тому,  что  отдельные  роды  в
своих столкновениЯх прибегают к самоуправству, решают дело оружием.
     …сть еще любопытные примеры  обращениЯ  г.  ‘ергеевича  с  источниками.
‹етописец говорит следующее об Ђндрее Ѓоголюбском:  "‚ыгна  Ђндрей  епископа
‹еона из ‘уздалЯ и братью свою погна Њстислава и ‚асилька и два ђостиславича
сыновца своЯ, мужи отца своего  переднии.  ‘е  же  створи  хотЯ  самовластец
быти". ѓ. ‘ергеевич говорит:
     "‘амовластец употреблено здесь по отношению к другим кнЯзьЯм, внукам  и
младшим  сыновьЯм  ћриЯ,  оно   означает   собственно   единовластителЯ,   в
противоположность разделению волости между несколькими кнЯзьЯми, не заключаЯ
в себе никакого указаниЯ  на  самый  характер  власти".  Љонечно  так,  если
пропустить слова: "Њужи отца своего переднии", как делает г.  ‘ергеевич,  но
если оставить эти слова, то выйдет, что кнЯзь, изгонЯющий влиЯтельных  боЯр,
стремитсЯ не к единовластию, а к самовластию. Џритом, как хорошо известно г.
‘ергеевичу, мнение о самовластии ЂндреЯ Ѓоголюбского основано  не  на  одном
приведенном   месте   летописца:   о   характере   ЂндреЯ    свидетельствуют
кнЯзьЯ-современники, которые жалуютсЯ, что Ђндрей обращаетсЯ с ними не как с
родственниками,  а  как  с  подручниками;  наконец,   о   характере   ЂндреЯ
свидетельствует смерть его, побуждениЯ, которые заставили убийц решитьсЯ  на
свое дело, неслыханное прежде на ђуси.
     Џод 1174 годом летописец  говорит:  "ЏриглашасЯ  ђостиславичи  к  кнЯзю
Ђндрееви, просЯче ђоманови  ђостиславичу  кнЯжить  в  Љиеве".  ѓ.  ‘ергеевич
говорит: "Њожно подумать, что Ђндрею  принадлежит  право  раздавать  русские
кнЯжениЯ.  €з  предыдущего  мы  видели,  что  Ђндрей   как   кнЯзь   сильной
‚ладимирской волости мог в  союзе  с  другими  кнЯзьЯми  овладеть  Љиевом  и
ограбить его, но и это только в том случае, когда на его стороне было  более
союзников, чем на стороне киевского кнЯзЯ. ‹учшего  же  права  он  не  имел.
Ћбращение к нему ђостиславичей есть не что иное, как предложение ему  союза,
одною из целей которого  долженствовало  быть  доставление  киевского  стола
ђоману. Џодобное же выражение находим еще под 1202  годом:  "‘лисЯ  к  свату
своему, к великому кнЯзю ‚севолоду, - говорит ђоман Њстиславич своему  тестю
ђюрику, - и аз слю к нему и молимсЯ ему, дабы ти Љиев опЯть дал", т. е.  дал
в  силу  того  фактического  преобладаниЯ,  которое  принадлежало   сильному
владимирскому кнЯзю, а не в силу верховного права". Њы  не  слыхивали,  чтоб
делались предложениЯ о союзе в виде мольбы  о  пожаловании  чего-нибудь,  но
дело не  в  этом.  ѓ.  ‘ергеевичу  хочетсЯ  доказать,  что  в  древней  ђуси
признавалось только право сильного, а не какое-нибудь другое лучшее право.
     ‘ этою целью он заботливо исключает все  известиЯ  о  том,  что  кнЯзьЯ
признавали это лучшее право. ’ак, он не упоминает о том, что ђостиславичи не
признавали за Ђндреем одно право сильного, что они признавали это право и за
собою, потому что вооружились против ЂндреЯ; но за последним они  признавали
еще другое право - право родового старшинства, по которому они  считали  его
себе отцом и обращались к нему так: "Њы называли тебЯ отцом себе, мы до  сих
пор почитали тебЯ, как отца, по любви". ’акое же право  было  и  за  великим
кнЯзем  ‚севолодом,  который  сам  свидетельствует  о  своем  праве,  говорЯ
ђостиславичам: "‚ы назвали менЯ старшим в своем ‚ладимировом племени".
     —то признавалось это право, по которому  кнЯзьЯ  должны  были  занимать
столы  не  захватом,  а  вследствие  родового  старшинства,   неопровержимым
свидетельством служат приведенные в летописи слова великого кнЯзЯ џрослава I
сыну его ‚севолоду: "Ђще ти подаст Ѓог приЯть власть стола моего, по  братьи
своей с правдою и не с насилием, то да лЯжеши у  гроба  моего".  Љак  же  г.
‘ергеевич разделываетсЯ с этим местом летописи, которое он спрЯтал в длинном
примечании, где говоритсЯ о  завещаниЯх  московских  кнЯзей?  "’ак  как  это
место, - говорит г. ‘ергеевич, - находитсЯ в посмертной  похвале  ‚севолоду,
написанной очень дружественной ему рукой, то скорее  надо  думать,  что  оно
сочинено  самим  летописцем  длЯ  оправданиЯ  совершившихсЯ   событий".   Ќо
отчаЯнное средство помочь не  может:  если  бы  даже  и  позволительно  было
предположить, что летописец неизвестно длЯ чего выдумал слова џрославовы, то
его свидетельство нисколько не терЯет своего значениЯ, ибо он мог  высказать
только представление  о  правде,  какое  господствовало  в  современном  ему
обществе.