сколько в нем футов роста - это
количество; его отношение к другим: например, чей он  брат;  место,  где  он
находитсЯ; времЯ, когда родилсЯ; его положение: стоит или сидит; что  имеет:
обувь или вооружение; что делает или что терпит. Џод эти  десЯть  категорий,
длЯ которых Я привел примеры, и  под  самую  категорию  субстанции  подойдет
бесконечное число Явлений.
     29. ЉакаЯ была мне от этого польза? Ђ вред был. ‘читаЯ, что вообще  все
существующее охвачено этими десЯтью категориЯми, Я пыталсЯ и ’ебЯ,  ѓосподи,
дивно простого и не подверженного перемене, рассматривать как субъект ’воего
величиЯ или красоты, как будто они были сопрЯжены с ’обой, как с  субъектом,
т.е. как с телом, тогда как ’вое величие и ’воЯ красота это ’ы сам. ’ело  же
не ЯвлЯетсЯ великим или прекрасным потому, что оно тело: меньшее  или  менее
красивое, оно все равно остаетсЯ телом.
     ‹ожью были мои мысли и о ’ебе, а не истиной:  жалкий  вымысел  мой,  не
блаженнаЯ крепость ’воЯ. €бо ’ы повелел,  и  так  и  стало  со  мной:  землЯ
"начала рожать мне терниЯ и волчцы", и с трудом получал Я хлеб свой.
     30. € какаЯ польза была длЯ менЯ, что Я, в то времЯ негодный  раб  злых
страстей, сам прочел и  понЯл  все  книги,  относившиесЯ  к  так  называемым
свободным искусствам, какие только мог прочесть? џ радовалсЯ, читаЯ их, и не
понимал, откуда в них то, что было истинного и определенного. џ стоЯл спиной
к свету Я лицом к  тому,  что  было  освещено;  и  лицо  мое,  повернутое  к
освещенным предметам, освещено не было. ’ебе известно, ѓосподи, что Я узнал,
без больших затруднений и без людской  помощи,  в  красноречии,  диалектике,
геометрии,  музыке  и  арифметике;  и  быстраЯ  сообразительность  и  остраЯ
проницательность - ’вои дары, но не ’ебе приносил Я их в  жертву.  Ћни  были
мне не на пользу, а скорее на гибель, потому что Я жадно стремилсЯ  овладеть
доброй долей имущества своего, но "не сохранил длЯ ’ебЯ сил своих",  а  ушел
от ’ебЯ прочь, в дальнюю страну, чтобы расточить  все  на  блудные  страсти.
ЉакаЯ польза была мне от хорошегр, если Я не умел им хорошо пользоватьсЯ?  Ђ
Я стал понимать, как трудно даютсЯ  эти  науки  даже  прилежным  и  толковым
ученикам, когда, пытаЯсь их разъЯснить, увидел, что самого выдающегосЯ среди
моих учеников хватало лишь на го, чтобы не так  уж  медленно  усваивать  мои
объЯснениЯ.
     31. ЉакаЯ была мне польза в этом, если Я думал, что  ’ы,  ѓосподи,  Ѓог
истины, представлЯешь собой огромное светЯщеесЯ  тело,  а  Я  обломок  этого
тела? Џредел извращенности! Ќо именно таков  был  Я  тогда!  џ  не  краснею.
ѓосподи, исповедуЯ пред ’обой милосердие ’вое ко мне и призываЯ ’ебЯ: Я ведь
не краснел, богохульно проповедуЯ пред людьми и лаЯ на ’ебЯ.
     ЉакаЯ польза была мне от моего ума, так легко  справлЯвшегосЯ  с  этими
науками, и от такого количества запутаннейших книг, распутанных  без  помощи
учителЯ, если  Я  безобразно  кощунствовал  и  гнусно  заблуждалсЯ  в  науке
благочестиЯ? ‚о вред ли был длЯ малых ’воих ум гораздо  более  медлительный,
если они не уходили от ’ебЯ прочь,  безмЯтежно  оперЯлись  в  гнезде  –еркви
’воей и выращивали крыльЯ любви, питаЯсь пищей здоровой веры?
     ѓосподи, Ѓоже наш, "в тени крыл ’воих обретем мы надежду": укрой нас  и
понеси нас. "’ы понесешь. ’ы понесешь малых детей и до  седин  будешь  нести
их" - ибо сила наша тогда сила когда это ’ы; только  наша  -  она  бессилие.
Ќаше благо всегде у ’ебЯ, и, отвращаЯсь от него, мы развращаемсЯ. Џрипадем к
’ебе, ѓосподи, да не упадем: у ’ебЯ во всей целости благо наше - ’ы сам:  мы
не боимсЯ,  что  нам  некуда  вернутьсЯ,  потому  что  мы  рухнули  вниз:  в
отсутствие наше не рухнул дом наш. вечность ’воЯ.


     I. Љнига пЯтаЯ


     1. Џрими исповедь мою, приносимую в жертву ’ебе Языком моим, который ’ы
создал и побудил исповедовать имЯ ’вое; выздоровели все кости мои: пусть  же
они скажут: "ѓосподи! Љто подобен ’ебе?". Ќичего  нового  не  сообщает  ’ебе
человек, исповедуЯсь в том, что происходит  с  ним,  ибо  не  закрыто  взору
’воему закрытое сердце, и  не  отталкивает  человеческаЯ  жесткость  десницу
’вою: ’ы смЯгчаешь ее, когда захочешь, милосердуЯ или отмщаЯ: "и нет никого,
кто укрылсЯ бы от жара ’воего". „а хвалит ’ебЯ  душа  моЯ,  чтобы  возлюбить
’ебЯ. Ќеумолчно хвалЯт ’ебЯ все созданиЯ ’вои: всЯкаЯ душа,  обратившаЯсЯ  к
’ебе, своими устами; животные и неодушевленнаЯ природа устами  тех,  кто  их
созерцает. „а воспрЯнет же в  ’ебе  душа  наша  от  усталости:  опираЯсь  на
творениЯ ’вои, пусть дойдет к ’ебе, дивно их сотворившему: у ’ебЯ обновление
и подлиннаЯ сила.


        II.

     2. Џусть уходЯт и бегут от ’ебЯ мЯтущиесЯ и грешные. ’ы видишь  их,  ’ы
распределЯешь и тени. € вот - мир прекрасен и с ними, хотЯ они сами  мерзки.
Ќо  чем  повредили  они  ’ебе?  —ем  обесчестили  власть  ’вою  -  полную  и
справедливую от небес и до краЯ земли. Људа бежали, убежав от  лица  ’воего?
ѓде не найдешь ’ы их? Ћни убежали, чтобы не видеть ’ебЯ, видЯщего  их,  и  в
слепоте своей  наткнутьсЯ  на  ’ебЯ,  ибо  ’ы  не  оставлЯешь  ничего  ’обой
созданного. „а, чтобы наткнутьсЯ на ’ебЯ в неправде своей и по правде  ’воей
нести  наказание:  уклонившись  от  кротости  ’воей,   натыкаютсЯ   они   на
справедливость ’вою и падают в суровость ’вою. Ќе знают они, что ’ы всюду  и
нет места, где ’ебЯ бы не было; ’ы, единственный, рЯдом  даже  с  теми,  кто
далеко ушел от ’ебЯ. Џусть же обратЯтсЯ, пусть ищут ’ебЯ; если они  оставили
‘оздателЯ своего, то ’ы не оставил  создание  ‘вое.  Џусть  сами  обратЯтсЯ,
пусть ищут ’ебЯ - вот ’ы здесь, в сердце их, в сердце тех, кто  исповедуетсЯ
у ’ебЯ и кидаетсЯ к ’ебе и плачет на груди ’воей после трудных дорог  своих.
€ ’ы, благостный, отираешь слезы их;  они  плачут  еще  больше  и  радуютсЯ,
рыдаЯ, потому что ’ы, ѓосподи, не человек, не плоть и кровь, но ’ы, ѓосподи,
их ‘оздатель, обновлЯешь и утешаешь их. € где Я был, когда  искал  ’ебЯ?  ’ы
был предо мною: Я же далеко ушел от себЯ, Я не находил  себЯ;  как  же  было
найти ’ебЯ!

        III.

     3.  џ  расскажу  пред  очами  ѓоспода  моего  о  том  годе,  когда  мне
исполнилось двадцать девЯть лет.
     ‚ Љарфаген приехал некий манихейский епископ по имени ”авст.  ќто  была
страшнаЯ сеть дьЯвольскаЯ, и многие запутыва-лись  в  ней,  прельщенные  его
сладкоречием, которое и Я хвалил, различаЯ, однако,  между  ним  и  истинной
сутью вещей, познать  которую  так  жадно  стремилсЯ.  џ  вглЯдывалсЯ  не  в
словесный сосуд, а в то, какое знание предлагает мне отведать из него  этот,
столь известный у них, ”авст. Њолва уже заранее сообщала мне, что он  весьма
осведомлен о всех высоких учениЯх и особенно сведущ в науках свободных.  ’ак
как Я прочел много философских книг и хорошо помнил их содержание,  то  Я  и
стал сравнивать некоторые их положениЯ с бесконечными манихейскими  баснЯми:
мне  казались  более  вероЯтными  слова  тех,  "у  кого  хватило   разумениЯ
исследовать временный мир", хотЯ "не обрели они ѓоспода его". €бо "высок ты.
ѓоспода, и смиренного видишь и гордого  узнаешь  издали",  но  приближаешьсЯ
только "к сокрушенным сердцем", гордые не  находЯт  ’ебЯ,  хотЯ  бы  даже  в
ученой любознательности своей сочли они заезды и песчинки, измерили звездные
просторы и исследовали пути светил.
     4.  Ћни  производЯт  эти   исследованиЯ,   руководствуЯсь   разумом   и
способностЯми, которые ’ы им дал: многое нашли они и пред-сказали  за  много
лет вперед солнечные и лунные затменениЯ, их  день,  их  час  и  каковы  они
будут. ‚ычислениЯ не обманули их: все происходит так, как  они  предсказали.
Ћни  записали  законы,  ими  открытые;  их  и  сегоднЯ  знают   и   по   ним
предсказывают, в каком году, в каком месЯце этого года, в какой  день  этого
месЯца и в какой час этого днЯ луна или солнце затемнитсЯ в  такой-то  своей
части. ‚се и произойдет так, как предсказано.
     „ивЯтсЯ и поражаютсЯ люди,  неосведомленные  в  этой  науке;  ликуют  и
кичатсЯ осведомленные. ‚ нечестивой гордости отходЯ от ’ебЯ  и  удалЯЯсь  от
’воего света, они задолго предвидЯт  будущее  затмение  солнца  и  не  видЯт
собственного в настоЯщем. Ћни благоговейно  не  разыскивают,  откуда  у  них
способности, с помощью которых они все это разыскивают. € даже найдЯ, что ’ы
создал их, они не вручают  себЯ  самих  ’ебе,  чтобы  ’ы  сохранил  их,  как
создание ‘вое, и не закалывают ’ебе в  жертву  то,  что  они  сами  из  себЯ
сделали: оаи не убивают  длЯ  ’ебЯ  ни  своих  превозносЯщихсЯ  мыслей,  как
"птиц"; ни своего любопытства, как "рыб морских",  -  а  оно  заставлЯет  их
бродить по тайным "стезЯм пропасти", - ни своего  распутства,  как  "полевых
скотов", - дабы ’ы,  ѓосподи,  "огнь  поЯдающий",  уничтожил  их  мертвенные
заботы, а их воссоздал длЯ бессмертиЯ.
     5. Ћни не познали Џути, ‘лова ’воего, Љоторым ’ы создал и то,  что  они
вычислЯют, и тех, кто вычислЯет, и чувство, которым они  различают  предметы
вычислений, и разум, с  помо  щыо  которого  вычислЯют:  "мудрость  же  ’воЯ
неисчислима". ‘ам же …динородный  ‘ын  ’вой  "сделалсЯ  длЯ  нас  мудростью,
праведностью и освЯщением"; но Ћн считалсЯ одним  из  нас  и  платил  подать
кесарю. Ћни не познали этого Џути, чтобы спуститьсЯ €м  от  себЯ  к  Ќему  и
через Ќего к Ќему поднЯтьсЯ. Ћни не познали  этого  Џути;  они  думают,  что
вознеслись к звездам и сиЯют вместе с ними - и вот рухнули они на  землю,  и
"омрачилось безумное сердце их". Њного верного сообщают они о твари,  €стину
же, Њастера твари, не ищут благоговейно  и  потому  не  находЯт,  а  если  и
найдут, то, "познав Ѓога, не прославлЯют …го, как Ѓога, и не благодарЯт,  но
суетствуют в умствованиЯх своих и называют себЯ Њудрыми":  себе  приписывают
’вое и  поэтому,  извращенные  и  слепые,  стараютсЯ  ’ебе  приписать  свое;
переносЯт ложь свою на ’ебЯ, Љоторый есть €стина: "изменЯЯ славу  нетленного
Ѓога в  образ  подобный  тленному  человеку,  и  птицам,  и  четвероногим  и
пресмыкающимсЯ, заменили они истину Ѓожию ложью и поклонЯютсЯ и служат твари
вместо ’ворца".
     6. џ запомнил, однако, у них много верного из наблюдений над  природой.
€х разумные объЯснениЯ подтверждались вычислениЯми, сменой  времен,  видимым
поЯвлением звезд. џ сравнивал их положениЯ со словами Њани, изложившего свой
бред в множестве пространнейших сочинений: тут не было разумного  объЯснениЯ
ни солнцестоЯний, ни равноденствий, ни затмений, вообще  ни  одного  из  тех
Явлений, с которыми Я ознакомилсЯ по книгам мирской мудрости. Њне  приказано
было  верить  тому,  что  совершенно  не   совпадало   с   доказательствами,
проверенным вычислением и моими собственными глазами, и было тому совершенно
противоположно.


        IV.

     7. ѓосподи, Ѓоже истины, разве тот, кто знает  это,  уже  угоден  ’ебе?
Ќесчастен человек, который, знаЯ все, не знает ’ебЯ; блажен, кто знает ’ебЯ,
даже если он не знает ничего другого. “ченого же, познавшего  ’ебЯ,  сделает
блаженнее не его наука: чрез ’ебЯ одного  он  блажен,  "если,  познав  ’ебЯ,
прославит ’ебЯ как Ѓога, и  возблагодарит  и  не  осуетитсЯ  в  умствованиЯх
своих". ‹учше ведь обладать деревом и благодарить ’ебЯ за пользу от него, не
знаЯ, сколько в нем локтей высоты и на какую  ширину  оно  раскинулось,  чем
знать, как его вымерить, как сосчитать все его ветви, но не обладать им,  не
знать и не любить его ‘оздателЯ. ’ак и верному ’воему принадлежит  весь  мир
со всем богатством своим, и, как будто ничего не имеЯ, "он  обладает  всем",
прилепившись к ’ебе, которому служит все. Џусть он не знает,  как  вращаетсЯ
ЃольшаЯ Њедведица; глупо сомневатьсЯ, что ему лучше, чем тому, кто  измерЯет
небо, считает звезды, взвешивает вещества - и  пренебрегает  ’обою,  который
"все расположил мерою, числом и весом".


        V.

     8. Љто, однако, требовал, чтобы какой-то Њани писал об этих  предметах?
—тобы обучитьсЯ благочестию, не нужно о них знать. ’ы ведь сказал  человеку:
"‚от: благочестие и есть мудрость". Ћн мог не ведать об этой мудрости,  хотЯ
бы и в совершенстве овладел наукой. Ћна, однако, вовсе не была ему  знакома,
но он бесстыдно осмеливалсЯ поучать. Ћ мудрости, разумеетсЯ, он  ничего  уже
знать не мог. Џроповедовать мирское знание, даже хорошо себе известное, дело
суетное; исповедовать ’ебЯ - это благочестие. ‘бившись как раз с этого пути,
он  много  говорил  по  вопросам  научным,  и  был  опровергнут   настоЯщими
знатоками. џсно отсюда, каким могло быть  его  разумение  в  области,  менее
доступной. Ћн же не соглашалсЯ на малую длЯ себЯ оценку  и  пыталсЯ  убедить
людей, что „ух ‘вЯтой, утешитель и обогатитель верных ’воих, лично в полноте
своего  авторитета  обитает  в  нем.  …го  уличили  в  лживых   утверждениЯх
относительно неба, звезд, движениЯ солнца  и  луны;  хотЯ  это  и  не  имеет
отношениЯ к науке веры, тем не менее кощунственность его  попыток  выступает
здесь достаточно: говорЯ в своей пустой и безумной гордыне о том, чего он не
только не  знал,  но  даже  исказил,  он  всЯчески  старалсЯ  приписать  эти
утверждениЯ как бы божественному лицу.
     9. Љогда Я слышу, как кто-нибудь  из  моих  братьев  христиан,  человек
невежественный, судит вкривь и вкось о вопросах научных, Я терпеливо  взираю
иа его мнениЯ: Я вижу, что  они  ему  не  во  вред,  если  он  не  допускает
недостойных мыслей о ’ебе, ѓосподи, ’ворец всего, и только ничего не знает о
положении и свойствах телесной природы. Ѓудет во вред, если  он  решит,  что
эти вопросы имеют  отношение  к  сущности  вероучениЯ,  и  осмелитсЯ  упрЯмо
настаивать на том, чего он не знает. ’акую немощность, впрочем,  материнскаЯ
любовь переносит у тех, кто верой еще младенец, ожидаЯ пока новый человек не
восстанет в "мужа совершенного", которого  нельзЯ  будет  "завертеть  ветром
всЯкого учениЯ". Љто же  не  сочтет  ненавистным  и  отвратительным  безумие
человека, который, будучи столько раз уличен  во  лжи,  осмелилсЯ  предстать
"Џеред теми, кого он убеждал, как такой  учитель,  основоположник,  вождь  и
глава, что последователи  его  думали,  будто  они  следуют  не  за  простым
человеком, а за „ухом ’воим ‘вЯтым? Њне, впрочем, самому небыло вполне Ясно,
можно ли объЯснить, согласно и с его словами, смену долгих и коротких дней и
ночей, самое смену днЯ и ночи, затмениЯ светил и тому  подобные  ЯвлениЯ,  о
которых Я читал в других книгах. …сли это оказалось возможным, то Я  все  же
оставалсЯ бы в  нерешительности,  действительно  это  так,  или  же  нет.  џ
поддерживал, однако,  свою  веру  его  авторитетом,  будучи  убежден  в  его
свЯтости.


        VI.

     10. Џочти девЯть лет, пока Я в своих душевных скитаниЯх прислушивалсЯ к
манихеЯм, напрЯженно ожидал Я прибытиЯ этого самого ”авста. „ругие  манихеи,
с которыми мне довелось встречатьсЯ, будучи не в состоЯнии ответить  на  мои
вопросы по этим поводам, обещали мне в нем  человека,  который,  приехав,  в
личной беседе очень легко, со всей Ясностью, распутает  мне  не  только  эти
задачи, но и более сложные, если Я стану его  о  них  спрашивать.  Љогда  он
прибыл, Я нашел в нем человека милого, с  приЯтною  речью;  болтовнЯ  его  о
манихейских обычных теориЯх  звучала  гораздо  сладостнее.  —то,  однако,  в
драгоценном кубке поднес к моим жаждущим устам этот  изЯщнейший  виночерпий?
“ши мои пресытились уже такими речами: они не казались мне  лучшими  потому,
что были лучше произнесены; истинными потому, что были красноречивы; душа не
казалась мудрой, потому что у оратора выражение лица подобающее, а выражениЯ
изысканны. ‹юди, обещавшие мне ”авста, не были хорошими судьЯми. Ћн  казалсЯ
им мудрецом только потому, что он услаждал их своей  речью.  џ  знал  другую
породу людей, которым сама истина кажетсЯ подозрительной, и они  на  ней  не
успокоЯтсЯ, если ее преподнести в изЯщной и пространной речи. ’ы же наставил
менЯ, ѓосподи, дивным и тайным образом: Я верю, что это  ’ы  наставил  менЯ,
ибо в этом была истина, а кроме ’ебЯ нет другого учителЯ истины,  где  бы  и
откуда  бы  ни  поЯвилсЯ  ее  свет.  џ  выучил  у  ’ебЯ,  что  красноречивые
высказываниЯ не должны казатьсЯ истиной  потому,  что  они  красноречивы,  а
нескладные, кое-как срывающиесЯ с  Языка  слова,  лживыми  потому,  что  они
нескладны, и наоборот: безыскусственнаЯ речь не будет тем самым истинной,  а
блестЯщаЯречь тем самым лживой. Њудрое и глупое - это как пища, полезнаЯ или
вреднаЯ,  а  слова,  изысканные  и  простые,  -  это  посуда,  городскаЯ   и
деревенскаЯ, в которой можно подавать и ту и другую пищу.
     11. †адность, с  которой  Я  столько  времени  ожидал  этого  человека,
находила себе утоление в оживленном ходе его рассуждений и в той  подобающей
словесной одежде, в которую он  с  такой  легкостью  одевал  свои  мысли.  џ
наслаждалсЯ вместе со многими и расхваливал и превозносил  его  даже  больше
многих, но досадовал, что не могу в толпе слушателей предложить ему вопросы,
менЯ тревожившие, и поделитьсЯ ими, обмениваЯсь мыслЯми в дружеской  беседе.
Љогда же, наконец, ‘лучай представилсЯ, Я вместе с моими  друзьЯми  завладел
им в то времЯ, когда  такое  взаимное  обсуждение  было  вполне  уместно,  и
предложил ему некоторые из вопросов, менЯ волновавших. џ прежде всего увидел
человека, совершенно не звавшего свободных наук, за исключением  грамматики,
да и то в самом  обычном  объеме.  Ђ  так  как  он  прочел  несколько  речей
–ицерона, очень мало книг ‘енеки, кое-что из  поэтов  и  тех  манихеев,  чьи
произведениЯ  были  написаны  хорошо  и  по-латыни,  и  так  как   к   этому
прибавлЯлась еще ежедневнаЯ практика в болтовне, то все это и создавало  его
красноречие, которое от его  ловкой  находчивости  и  природного  очарованиЯ
становилось еще приЯтнее и соблазнительнее. Џравильны ли  воспоминаниЯ  мои,
ѓосподи, Ѓоже мой. ‘удьЯ моей совести? ‘ердце мое и памЯть моЯ открыты ’ебе;
’ы уже вел менЯ в глубокой тайне Џромысла ’воего и обращал лицом к постыдным
заблуждениЯм моим, чтобы Я их увидел и возненавидел.


        VII.

     12. Џосле того, как Ясна мне стала полнаЯ  неосведомленность  ”авста  в
тех науках, великим знатоком которых Я почитал его,  стал  Я  отчаиватьсЯ  в
том, что он может объЯснить и разрешить вопросы, менЯ волновавшие. Ќичего  в
них не понимаЯ, он все же мог обладать истиной веры, не  будь  он  манихеем.
Љниги их полны нескончаемых басен о небе и звездах, о солнце и луне:  Я  уже
не рассчитывал на то, чего мне так хотелось, а именно что он сможет, сравнив
их с вычислениЯми, вычитанными мною в других книгах, до  тонкости  объЯснить
мне, так ли все и обстоит, как об этом написано  у  манихеев,  или  хотЯ  бы
показать, что  их  доказательства  не  уступают  по  силе  другим.  Љогда  Я
предложил ему рассмотреть и обсудить эти вопросы, он  скромно  не  осмелилсЯ
взвалить на себЯ такую ношу. Ћн знал, чего он не знает, и не стыдилсЯ в этом
сознатьсЯ. Ћн не принадлежал к  тем  многочисленным  болтунам,  которых  мне
приходилось терпеть и которые, пытаЯсь менЯ учить, ничего не могли  сказать.
“ ”авста "сердце не было право" по отношению к ’ебе, но было очень осторожно
по  отношению  к  себе  самому.  Ћн  не  был  вовсе  неосведомлен  в   своей
неосведомленности и не хотел, кинувшись очертЯ голову в  спор,  оказатьсЯ  в
тупике: и выйти некуда, и вернутьсЯ трудно. ‡а это  он  понравилсЯ  мне  еще
больше. ‘кромное признание прекраснее, чем знание, которое Я хотел получить;
он же во всех трудных и тонких вопросах, - Я видел это, - вел себЯ неизменно
скромно.
     13. ђвение, с которым бросилсЯ Я на писаниЯ Њани, охладело; еще  больше
отчаЯлсЯ Я в других учителЯх после того, как знаменитый ”авст  оказалсЯ  так
невежествен во многих волновавших менЯ вопросах. џ продолжал свое знакомство
с ним, потому что он страстно увлекалсЯ литературой, а Я, тогда карфагенский
ритор, преподавал ее юношам. џ читал с ним книги -  или  о  которых  он  был
наслышан и потому хотел прочесть их, или которые Я  считал  подходЯщими  длЯ
такого склада ума. ‡накомство с этим человеком подрезало  все  мои  стараниЯ
продвинутьсЯ в этой секте; Я, правда, не отошел от них совсем, но вел  себЯ,
как человек, который, не находЯ пока ничего лучшего, чем учение,  в  которое
он когда-то вслепую ринулсЯ, решил пока что это этим  и  довольствоватьсЯ  в
ожиданиии, не высветлитсЯ ли случайно что-то, на чем  надо  остановить  свой
выбор. ’аким образом, ”авст, длЯ многих оказавшийсЯ "силком смерти",  начал,
сам того не желаЯ и о  том  не  подозреваЯ  распутывать  тот,  в  который  Я
попалсЯ. ђука ’воЯ, ѓосподи, в неисповедимости Џромысла ’воего, не  покидала
души моей. Њать моЯ приносила ’ебе в жертву за менЯ кровавые, из сердх денно
и нощно лившиесЯ слезы, и ’ы дивным образом поступил со мною.  ’ы,  ѓосподи,
так поступил со мною,  ибо  "ѓосподом  утверждаютсЯ  стопы  человека,  и  Ћн
благоволит к пути его". €  кто  подаст  нам  спасение,  как  не  рука  ’воЯ,
обновлЯющаЯ создание ’вое?


        VIII.

     14. ђука ’воЯ была в том, что менЯ убедили переехать в ђим и лучше  там
преподавать то, что Я преподавал в Љарфагене. џ н премину  исповедать  ’ебе,
что побудило менЯ к этому переезду глубина,  в  которой  ’ы  скрываешьсЯ,  и
милосердие ’вое, которое всегда тут с нами, достойны размышлениЯ и хвалы.  џ
решил отправитьсЯ в ђим не потому, что друзьЯ, убеждавшие менЯ, обещали  мне
больший заработок и более видное место,  хотЯ  и  то  и  другое  менЯ  тогда
привлекало; главной же и почти единственной причиной были  рассказы  о  том,
что учащаЯсЯ молодежь ведет себЯ в ђиме спокойнее, что их сдерживает строгаЯ
и определеннаЯ дисциплина, и они не смеют дерзко и беспорЯдочно врыватьсЯ  в
помещение к чужому учителю: доступ к нему в школу открыт вообще только с его
разрешениЯ. ‚ Љарфагене же, наоборот,  среди  учащихсЯ  царит  распущенность
мерзкаЯ, не знающаЯ удержу. Ћни бесстыдно  вламываютсЯ  в  школу  и,  словно
обезумев,  нарушают  порЯдок,  заведенный  учителем  длЯ  пользы  учениЯ.  ‘
удивительной тупостью наносЯт они тысЯчу обид, за которые  следовало  бы  по
закону наказывать; но обычай берет их  под  свое  покровительство.  Ћни  тем
более жалки, что совершают, как нечто дозволенное, поступки, которые никогда
не будут дозволены по вечному закону  ’воему;  они  считают  себЯ  в  полной
безнаказанности, но их наказывает  слепота  к  собственному  поведению;  они
потерпЯт  несравненно  худшее,  чем  то,  что  делают.  “чась,  Я  не  хотел
принадлежать к этой толпе; став учителем,  вынужден  был  терпеть  ее  около
себЯ. Џоэтому мне и  хотелось  отправитьсЯ  туда,  где,  по  рассказам  всех
осведомленных людей, ничего подобного не было. Ќа самом же  деле,  это  "’ы,
надежда моЯ и часть моЯ на земле живых", побудил менЯ,  ради  спасениЯ  души
моей, переменить место на земле: в Љарфагене ’ы  бичом  менЯ  стегал,  чтобы
вырвать  оттуда;  в  ђиме  приманки  расставлЯл,  чтобы  привлечь  туда,   -
действовал через  людей,  любивших  эту  жизнь  смерти;  здесь  они  творили
безумства, там сыпали пустыми  обещаниЯми;  чтобы  направить  шаги  мои,  ’ы
втайне пользовалсЯ их и моею развращенностью. ’е,  кто  нарушал  мой  покой,
были ослеплены мерзким бешенством;  те,  кто  звал  к  другому,  были  мудры
по-земному. € Я, ненавидевший здесь подлинное страдание, стремилсЯ туда -  к
мнимому счастью.
     15. ’ы знал, ѓосподи, почему Я уезжал из Љарфагена и ехал в ђим, но  не
подал об этом никакого знака ни мне, ни матери моей, котораЯ горько  плакала
о моем отъезде и провожала менЯ до самого морЯ.  Ћна  крепко  ухватилась  за
менЯ, желаЯ или вернуть обратно,  или  отправитьсЯ  вместе  со  мной,  но  Я
обманул ее, сочинив, что хочу остатьсЯ с приЯтелем, пока он не  отплывает  с
поднЯвшимсЯ ветром. џ солгал матери - и такой матери! и ускользнул от нее. €
это ’ы милосердно отпустил мне, сохранив менЯ, полного грЯзи и мерзости,  от
морских вод и приведЯ к воде благодати ’воей,  омывшись  которой,  Я  осушил
потоки материнских слез, которыми она ежедневно орошала  пред  ’обою  землю,
плача обо мне. Ћна отказывалась вернутьсЯ без менЯ, и Я с трудом  убедил  ее
провести эту ночь в часовне св. Љиприана, поблизости от нашего кораблЯ. €  в
эту ночь Я тайком отбыл, она же осталась, молЯсь и плача. Ћ чем просила  она
’ебЯ, ѓосподи, с такими слезами? о том, чтобы ’ы не позволил мне отплыть? ’ы
же, в глубине советов ‘воих, слыша главное желание ее, не позаботилсЯ о том,
о чем она просила тогда: да сделаешь из менЯ то, о чем она  просила  всегда.
Џодул ветер и наполнил паруса наши и скрыл от взглЯдов наших берег, где  она
утром, обезумев от боли, наполнЯла уши ’вои жалобами и стонами,  которые  ’ы
презрел: ’ы влек менЯ на  голос  моих  страстей,  чтобы  покончить  с  этими
страстЯми, а ее за ее плотскую тоску хлестала справедливаЯ плеть  боли.  Ћна
любила мое присутствие, как все матери, только гораздо  больше,  чем  многие
матери, и не ведала, сколько радости готовишь ’ы ей моим отсутствием. Ћна не
ведала этого и поэтому плакала и вопила, и в этих муках  сказывалось  в  ней
наследие …вы: в стенаниЯх искала  она  то,  что  в  стенаниЯх  породила.  €,
однако, после обвинений менЯ в обмане и жестокости она  опЯть  обратилась  к
молитвам за менЯ и вернулась к обычной своей жизни; Я же прибыл в ђим.


        IX.

     16. € вот настигла менЯ плетью своей телеснаЯ болезнь; Я уже шел в  ад,
уносЯ с собою все грехи, которые совершил пред ’обою, перед  самим  собою  и
перед другими, - великое и тЯжкое звено, добавленное к  оковам  первородного
греха, которым "мы все умираем в Ђдаме". ’ы ничего еще не  отпустил  мне  во
•ристе, ибо он "не упразднил" еще на кресте своем "вражды", котораЯ  была  у
менЯ с ’обою за грехи мои. Њог ли упразднить ее  этот  распЯтый  призрак,  в
которого Я  верил?  Ќасколько  мнимой  казалась  мне  …го  плотскаЯ  смерть,
настолько подлинной была смерть моей души и  насколько  подлинной  была  …го
плотскаЯ смерть, настолько мнимой была жизнь моей души, не  верившей  в  …го
смерть. ‹ихорадка моЯ становилась все тЯжелее; Я уходил и уходил в погибель.
Људа ушел бы Я, если бы отошел  тогда?  Љонечно,  по  справедливому  порЯдку
’воему, только в огонь и муки, достойные моих дел. Ђ мать не знала этого, но
молилась в отсутствии. ’ы же, присутствуЯ везде, услышал ее  там,  где  была
она, и сжалилсЯ надо мною там, где был Я:  телесное  здоровье  вернулось  ко
мне, еще больному кощунственным сердцем своим. џ  ведь  не  захотел  принЯть
’воего ЉрещениЯ, даже в  такой  опасности;  был  Я  лучше  мальчиком,  когда
требовал от благочестивой матери своей, чтобы она окрестила менЯ; об этом  Я
вспоминал уже, исповедуЯсь ’ебе. џ возрос на позор себе и, безумный, смеЯлсЯ
над ’воим врачеванием, но  ’ы  не  позволил  мне,  такому,  умереть  двойной
смертью. …сли бы такаЯ рана поразила сердце моей матери, она никогда  бы  не
оправилась. џ  не  могу  достаточно  выразить,  как  она  любила  менЯ;  она
вынашивала менЯ в душе своей с гораздо большей тревогой, чем когда-то носила
в теле своем.
     17. џ не знаю, как могла бы она оправитьсЯ, если  бы  в  самой  глубине
любви своей была она пронзена такой смертью моей. ѓде же были горЯчие, такие
частые, непрерывные молитвы? ’олько, у ’ебЯ. ђазве ’ы,  ѓосподи  милосердиЯ,
"презрел бы сердце сокрушенное и смиренное" чистой скромной вдовы,  прилежно
творившей милостыню, охотно служившей служителЯм ’воим, не  пропускавшей  ни
одного днЯ, чтобы не принести жертву к ’воему алтарю; дважды в день, утром и
вечером, неизменно приходившей в  церковь  ’вою  не  длЯ  пустых  сплетен  и
старушечьей болтовни, а чтобы услышать ’ебЯ в словах ’воих и быть услышанной
’обой в молитвах своих. ’акою создала  ее  благодать  ’воЯ.  …е  ли  слезами
пренебрег бы ’ы, ее ли бы оттолкнул и не подал ей помощи, когда она  просила
у ’ебЯ не золота и серебра,  не  бренных  и  преходЯщих  благ,  а  душевного
спасениЯ сыну? Ќет, ѓосподи, нет. ’ы находилсЯ тут, ’ы слышал  ее  и  сделал
все так, как это было предопределено ’обою. Ќевозможно, чтобы  ’ы  обманывал
ее в тех видениЯх и ответах ’воих, из которых Я одни упоминал, а  другие  не
упоминал  и  которые  она  хранила  верным  сердцем  и,  постоЯнно   молЯсь,
предъЯвлЯла ’ебе, как собственноручное ’вое обЯзательство.  €  ’ы  удостоил,
"ибо во веки милость ’воЯ", перед теми, кому ’ы  отпускаешь  все  долги  их,
оказатьсЯ должником, обЯзанным исполнЯть обещаниЯ свои.


        X.

     18. €так, ’ы исцелил менЯ от этой болезни и спас сына  служанки  ’воей,
пока  еще  только  телесно,  чтобы  было  кому   даровать   спасение   более
действительное и надежное. џ и в  ђиме  опЯть  свЯзалсЯ  с  этими  "свЯтыми"
обманутыми обманщиками, и на этот раз не только со  "слушателЯми",  в  числе
которых находилсЯ и тот человек, в чьем доме Я хворал и выздоровел, но  и  с
теми, кого они зовут "избранными". Њне до сих пор еще казалось, что  это  не
мы грешим, а грешит в нас какаЯ-то другаЯ природа; гордость моЯ  услаждалась
тем, что Я не причастен вине, и если Я  делал  что-нибудь  худое,  то  Я  не
исповедовалсЯ в своем проступке, чтобы "’ы исцелил душу Њою, ибо согрешил  Я
пред ’обою" , мне лестно было извинЯть себЯ и обвинЯть  что-то  другое,  что
было со мной и в то же времЯ мною не было. Ќа самом же  деле  Я  представлЯл
собою нечто цельное, но мое нечестие разделило менЯ и поставило против  менЯ
же самого: неизлечимее был грех, потому что Я не считал  себЯ  грешником,  и
окаЯнной неправдой,  ‚семогущий,  было  желать,  чтобы  ’ы  скорее  оказалсЯ
побежден во мне на погибель мою, чем Я ’обою во спасение мое. €бо еще "’ы не
положил, ѓосподи, охрану устам моим и не оградил двери  уст  моих,  дабы  не
уклонилось сердце мое к словам лукавым длЯ извинениЯ дел греховных вместе  с
людьми, делающими беззаконие", поэтому Я и  общалсЯ  с  их  "избранными".  џ
отчаЯлсЯ уже, однако, в том, что могу найти полезное  в  их  лживом  учении,
которым решил удовольствоватьсЯ, если не найду ничего  лучшего;  небрежно  и
кое-как Я за него держалсЯ.
     19. “ менЯ зародилась даже мысль, что наиболее разумными были философы,
именуемые академиками, считавшие, что все подлежит  сомнению  и  что  истина
человеку вообще недоступна. Њне казалось, как и всем, что они именно  так  и
думали; их намерение было мне еще непонЯтно. џ не упускал случаЯ подавить  в
моем хозЯине чрезмерную доверчивость, с которой он,  Я  видел,  относилсЯ  к
сказкам, наполнЯющим манихейские книги. џ продолжал, однако,  быть  ближе  к
манихеЯм и дружнее с ними, чем с людьми, стоЯвшими  вне  этой  ереси.  џ  не
защищал ее уже с прежним пылом, и, однако, близость с манихеЯми (а много  их
укрывалось в ђиме) делала менЯ ленивее на поиски другого, тем более,  что  Я
отчаЯлсЯ, ѓосподи неба и земли, ’ворец всего видимого и невидимого, найти  в
–еркви ’воей истину, от которой они менЯ  отвратили:  мне  казалось  великим
позором верить, что ’ы имел человеческую плоть и  был  заключен  в  пределы,
ограниченные нашей телесной оболочкой. Ђ так  как,  желаЯ  представить  себе
Ѓога моего, Я не умел представить себе ничего иного, кроме телесной величины
- мне и казалось, что ничего бестелесного вообще и не существует, - то это и
было  главной  и,  пожалуй,   единственной   причиной   моего   безысходного
заблуждениЯ.
     20. Џоэтому и зло мыслил Я  как  такую  же  субстанцию,  представленную
темной и бесформенной величиной, - то плотной, которую они называли  землей,
то редкой и тонкой, как воздух; они воображали, что это злой дух,  ползающий
до этой земле. € так как даже мое жалкое благочестие заставлЯло менЯ верить,
что ни одно злое существо не могло быть создано благим Ѓогом, то Я и  решил,
что  существуют  две  величины,  одна  другой   противоположные,   обе   они
бесконечны, только злаЯ поуже, а добраЯ пошире. ќто тлетворное начало влекло
за собой и другие мои богохульства. Љогда  душа  моЯ  пыталась  вернутьсЯ  к
православной вере, то менЯ отталкивало от нее, потому что мысли мои о ней не
соответствовали  тому,  чем  она  была   на   самом   деле.   Њне   казалось
благочестивее, ѓосподи, —ье милосердие засвидетельствовано на  мне,  верить,
что ’ы во всем безграничен, хотЯ в одном приходилось признать ограниченность
’вою  -  там,где  ’ебе  противостоЯла  громада   зла.   ќто   казалось   мне
благочестивее, чем считать, что ’ы был ограничен во всех  отношениЯх  формой
человеческого тела. € мне казалось лучше верить  в  то,  что  ’ы  не  создал
никакого зла (в невежестве своем Я представлЯл его себе не только как  некую
субстанцию, но как субстанцию телесную, потому что и разум не  умел  мыслить
себе его иначе, как в виде тонкого тела, разлитого, однако, в пространстве),
чем верить, что от ’ебЯ произошло то, что Я считал злом. ‘амого же ‘пасителЯ
нашего, …динородного ‘ына ’воего, считал Я как  бы  исшедшим  длЯ  спасениЯ,
нашего из самой светлой части вещества ’воего,  и  не  желал  верить  о  нем
ничему, кроме  своей  пустой  фантазии.  џ  думал,  что  он,  обладаЯ  такою
природою, не мог родитьсЯ от „евы Њарии, не смесившись с  плотью.  ‘меситьсЯ
же с нею и не осквернишьсЯ казалось мне  невозможным  длЯ  такого  существа,
какое Я себе представлЯл. Џоэтому Я боЯлсЯ верить, что Ћн воплотилсЯ,  чтобы
не быть вынуждену верить, что Ћн осквернилсЯ от плоти. ‹юди духовной  жизни,
если им доведетсЯ читать мою исповедь, ласково и  любовно  посмеютсЯ  сейчас
надо мной, но таким был Я.


        XI.

     21. ‡атем Я считал, что в ’воем Џисании невозможно защищать  те  части,
на которые манихеи нападали. €ногда,  правда,  Я  хотел  обсудить  каждую  в
отдельности с кем-нибудь, кто был хорошо осведомлен в этих книгах, и узнать,
что он по этому поводу думает. ЊенЯ еще в Љарфагене  поколебали  рассуждениЯ
некоего ќллидиЯ, открыто выступавшего против манихеев: его словам о  Џисании
противостоЯть было трудно. „овод манихеев казалсЯ мне слабым тем более,  что
они неохотно доставали его из-под спуда перед всеми, а сообщали  только  нам
втайне: они говорили, что Ќовый ‡авет подделан какими-то людьми, захотевшими
привить к христианской вере иудейский закон, но сами не показывали ни одного
подлинного текста. Ђ Я, думаЯ об этих  телесных  громадах,  словно  пленник,
задыхавшийсЯ под их тЯжестью, не мог перевести  дух  и  вздохнуть  чистым  и
прозрачным воздухом ’воей простой истины.


        XII.

     22.  џ  прилежно  взЯлсЯ  за  дело,  ради  которого  Я  приехал:  начал
преподавать в ђиме риторику и сперва собрал у себЯ дома несколько  учеников,
знакомство с которыми доставило мне и дальнейшую известность. € вот Я узнаю,
что в ђиме бывает то, чего в Ђфрике мне  не  доводилось  испытывать:  здесь,
действительно, юные негодЯи не ставили всего вверх дном - это Я сам видел, -
но мне рассказывали о  другом:  "‚друг,  чтобы  не  платить  учителю,  юноши
начинают между собой  сговариватьсЯ  и  толпой  переходЯт  к  другому.  ќтим
нарушителЯм  слова  дороги  деньги;  справедливость  у  них  стоит  дешево".
Ќенавидело таких сердце мое, хотЯ и не "совершенной ненавистью". Њожет быть,
Я больше ненавидел их за то, что мне предстоЯло претерпеть от  них,  чем  за
вред, нанесенный другим. ’акие люди, конечно, гадки: они  "преданы  разврату
вдали от ’ебЯ"; из любви к быстротечным забавам и грЯзной наживе,  пачкающей
руку, котораЯ ее берет, в погоне за этим ускользающим миром,  они  презирают
’ебЯ, Љто неизменно пребывает,  зовет  к  ‘ебе  обратно  и  прощает  блудную
человеческую душу, возвращающуюсЯ к Ќему.  €  теперь  мне  ненавистны  такие
испорченные и развращенные люди, но Я и люблю их, надеЯсь  исправить:  пусть
предпочтут деньгам науку, которой их  учат,  а  ей  ’ебЯ,  ѓосподи,  €стину,
преизбыток надежного блага и чистого мира. ’огда же Я скорее не хотел  иметь
дело с ними, злыми передо мною, чем хотел, чтобы  они  стали  добрыми  перед
’обой.


        XIII.

     23. Џоэтому, когда из Њедиолана прислали к  префекту  ђима  с  просьбой
найти длЯ их города учителЯ риторики и  разрешить  ему  проезд  на  казенных
лошадЯх, то Я стал искать этого места  с  помощью  тех  же  самых  манихеев,
пьЯных тщеславием, чтобы избавитьсЯ от них, от которых Я и уезжал, о чем  ни
сам Я, ни они не  подозревали.  Ѓыло  предложено  произнести  речь:  ‘иммах,
бывший тогда префектом, одобрил ее и отправил менЯ. џ приехал в  Њедиолан  к
епископу Ђмвросию, к  одному  из  учших  людей,  известных  по  всему  миру,
благочестивому служителю ’воему, чьи  проповеди  неустанно  подавали  народу
’воему "тук пшеницы ’воей, радовали  маслом,  опьЯнЯли  трезвым  вином".  ’ы
привел менЯ к нему без моего ведома, чтобы он привел менЯ  к  ’ебе  с  моего
ведома.  ќтот  Ѓожий  человек  отечески  принЯл  менЯ  и  приветствовал  мое
переселение по-епископски. џ сразу полюбил  его,  сначала,  правда,  не  как
учителЯ истины, найти которую в твоей –еркви Я отчаЯлсЯ, но как человека  ко
мне благожелательного.џ прилежно слушал его беседы с народом не с той целью,
с какой  бы  следовало,  а  как  бы  присматриваЯсь,  соответствует  ли  его
красноречие своей славе, преувеличено ли оно похвалами или недооценено; Я  с
величайшим  вниманием  ловил  его  слова   и   беззаботно   пренебрегал   их
содержанием. џ наслаждалсЯ прелестью его  речи,  более  ученой,  правда,  но
менее Яркой и привлекательной по форме, чем речь ”авста.  Џо  содержанию  их
нельзЯ  было  и  сравнивать:  один  заблудилсЯ  в  манихейской  лжи;  другой
спасительно учил спасению. Ќо "далеко спасение от грешников",  каким  Я  был
тогда, и, однако, исподволь и сам того не знаЯ, приближалсЯ Я к нему.


        XIV.

     24. •отЯ Я и не старалсЯ изучить то, о чем он говорил, а  хотел  только
послушать, как он говорит (эта пустаЯ забота о  словах  осталась  у  менЯ  и
тогда, когда Я отчаЯлсЯ, что человеку может быть открыта дорога к ’ебе),  но
в душу мою разом со словами, которые Я принимал радушно, входили и мысли,  к
которым Я был равнодушен. џ не мог  отделить  одни  от  других.  €  когда  Я
открывал сердце свое тому, что было сказано красно, то тут же входило в него
и то, что было сказано истинного - входило, правда, постепенно. Џрежде всего
мне начало казатьсЯ, что эти мысли можно защищать, и Я перестал думать,  что
только по бесстыдству  можно  выступать  за  православную  веру,  отстаивать
которую  против  манихейских  нападок,  по  моим  прежним   понЯтиЯм,   было
невозможно.  Ћсобенно  подействовало  на   менЯ   неоднократное   разрешение
загадочных мест  ‚етхого  ‡авета;  их  буквальное  донимание  менЯ  убивало.
“слышав объЯснение многих текстов из этих книг в  духовном  смысле,  Я  стал
укорЯть себЯ за то отчаЯние, в которое пришел когда-то, уверовав,  что  тем,
кто презирает и осмеивает ‡акон и Џророков, противостоЯть вообще  нельзЯ.  џ
не думал, однако, что мне следует держатьсЯ церковного пути: у  православной
веры есть ведь свой ученые защитники, которые подробно и разумно опровергнут
то, чего Я держалсЯ, раз защищающиесЯ стороны равны  по  силе.  ЏравославнаЯ
вера не казалась мне побежденной, но еще не предстала победительницей.
     25. ’огда же Я приложил все силы к тому, чтобы  попытатьсЯ  как-либо  с
помощью верных доказательств изобличить манихейскую  ложь.  …сли  бы  Я  мог
представить  себе  духовную  субстанцию,  то,  конечно,  все  их  построениЯ
развалились бы, и Я отбросил бы их прочь, но Я не мог. џ  стал,  однако,  по
тщательном рассмотрении и сравнении, приходить к заключению, что большинство
философов гораздо вернее думали о самом мире и обо всей  природе,  доступной
нашим телесным чувствам. €так, по примеру академиков (как  их  толкуют),  во
всем сомневаЯсь и ни к чему не пристав, Я решил все же покинуть манихеев:  Я
не считал возможным в этот период своих сомнений оставатьсЯ в секте, которой
Я уже предпочел некоторых философов; этим  философам,  однако,  Я  отказалсЯ
доверить  лечение  своей  расслабленной  души,  потому  что  они  не   знали
спасительного  имени  •ристова.  €  Я   решил   оставатьсЯ   катехуменом   в
Џравославной –еркви, завещанной мне родителЯми, пока  не  засветитсЯ  передо
мной что-то определенное, к чему Я и направлю путь.


     I. Љнига шестаЯ


     1. Ќадежда моЯ от юности моей, где ’ы был и куда удалилсЯ? ђазве не  ’ы
сотворил менЯ, не ’ы отличил, от животных и сделал разумнее небесных птиц? а
Я "ходил во мраке по скользким стезЯм"; Я искал ’ебЯ вне себЯ и  не  находил
"Ѓога сердца моего" и дошел "до глубины морской", разуверившись и отчаЯвшись
в том, что можно найти истину.
     Љо мне приехала моЯ мать, сильнаЯ своим благочестием;  она  последовала
за мной по суше и по морю, уповаЯ на  ’ебЯ  во  всех  опасностЯх.  ‚о  времЯ
бедствий на  море  она  утешала  самих  морЯков,  которые,  обычно,  утешают
путешественников, когда, незнакомые с морем, они приходЯт  в  смЯтение:  она
обещала им благополучное прибытие потому, что ’ы обещал ей это в видении.
     Ћна нашла менЯ в большой опасности:  отыскать  истину  Я  отчаЯлсЯ.  Ћт
сообщениЯ моего, что Я уже не манихей, но и не православный христианин,  она
не преисполнилась радости будто от нечаЯнного известиЯ: мое жалкое положение
оставлЯло ее спокойной в этом отношении; она оплакивала менЯ, как  умершего,
но которого ’ы должен воскресить;  она  представлЯла  ’ебе  менЯ,  как  сына
вдовы, лежавшего на смертном одре, которому ’ы сказал: "ћноша, тебе  говорю,
встань" - и он ожил и "стал говорить, и ’ы отдал его  матери  его".  Џоэтому
сердце ее не затрепетало в бурном восторге, когда она услышала,  что  уже  в
значительной части совершилось то, о