 огромных теплых плодов
предвоенного лета.
     € не сразу, а потом начнетсЯ плохое, непонЯтное, мучительное. џна
почувствует, что не может войти к бабке Љсене, хотЯ ей этого никто не
запрещал. Ѓудет недоумевать, откуда взЯлось это "нельзЯ", в которой раз
подходить к бабкиному пологу и в который раз отступать. ’Яжелое постыдное
наказание, неизвестно кем придуманное.
     џна будет утешать себЯ, что не ей, а бабке Љсене плохо из-за того, что
џна с ней больше не водитсЯ. —то у нее, џны, есть двор, трава, лето,
фантики, цветные стеклышки, собака ’обик, и соседний двор, и свалка, где
чего только не найдешь. Ђ бабка ЉсенЯ лежит себе одна за пологом - выходит,
бабка наказана, а не џна.
     Ќо когда џна будет носитьсЯ по двору, играть с ’обиком, в цветные
черепки или фантики, и чего только ни находить на свалке, она будет все
времЯ знать, что ей нельзЯ к бабке Љсене, и знание это будет как болезнь,
как бабкин кашель, от которого не избавитьсЯ.


     * * *


     Ѓабка ЉсенЯ лежит на столе, торжественнаЯ и недоступнаЯ. ‚ белом
платье, в цветах, - все, как ей мечталось. Њорщины разгладились, румЯнец не
как обычно неровными пЯтнами, а как у девушки, во всю щеку. Ќа причесанных
волосах белый венчик, сомкнутые губы тоже подкрашены.
     Ѓудто невеста... Љак есть спит. Љрасавица!.. - шепчутсЯ вокруг бабы.
Ћни не расходЯтсЯ, ждут, наоборот, народу все больше, и џна знает, чего все
ждут, и сама с трепетом ждет. ‘ейчас бабка ЉсенЯ - главнаЯ. џна горда и
счастлива их дружбой. € за бабку, что все сбылось, как она хотела, а их
размолвка, - это постыдное "нельзЯ" - такаЯ мелочь по сравнению с тем, что
сейчас должно произойти.
     - Ња, а как же она полетит?
     - Људа полетит?
     - Ќа небо, к Ѓогу. ‚едь потолок.
     - Ќикуда она не полетит, глупышка, успокойсЯ.
     - Љ Ѓогу, ты не знаешь, Ћн на небе, высоко, вот и не видно, - убеждает
џна.
     †енщины рЯдом одобрительно улыбаютсЯ џне, они Явно на ее стороне.
     - Џолетит, - повторЯет џна, - Ћна сама сказала.
     - Џерестань болтать, или живо во двор!
     “гроза действует, и џна замолкает - ведь со двора она ничего не
увидит. Љак же, все-таки, будет с потолком? Ђ может, надо открыть окно? €ли
дверь?
     Њать зовут в соседнюю комнату, отпаивать валерьЯнкой хозЯйку, котораЯ
"не в себе". ’оже нечто странное - как это "не в себе"? Ђ где? € почему
хозЯйка плачет? Ћна ведь просила Ѓога поскорей забрать бабку Љсеню - џна
сама сколько раз слыхала.
     џна пробираетсЯ поближе к Љольке, который всегда все знает.
     - Љоль, а почему она все лежит да лежит?
     - Ђ чего ей еще делать? Џомерла, вот и лежит, - Љолька со скучающим
видом растирает челюстЯми комочек смолистой жвачки, сплевывает сквозь
редкие, вкривь и вкось, зубы, - ‘ейчас отвезут на погост, будет в земле
лежать.
     - ‚ какой земле?
     - ‚ обыкновенной, - Љолька потопал по полу ногой в грЯзных подтеках. -
‡ароют в Яму и будет лежать.
     - ‚решь ты все! - Љолькины измышлениЯ до того нелепы, что смешно. - Ђ
цветы зачем?.. Џлатье?.. € все такое красивое зачем?.. Ђга, наврал?
     - Џохороны, вот и цветы. …ще и музыка бывает, и вино будут пить.
‡ароют и будут пить.
     - ‚решь ты все.
     Ќо тут мама и еще женщина под руки выводЯт из соседней комнаты
хозЯйку. џна видит ее лицо, опухшее, с невидЯщими щелками глаз, и всЯ
цепенеет от ее страшного нечеловеческого воЯ.
     - Њатушка ты моЯ ро-одненькаЯ! Ќа кого ж ты менЯ покинула одну-
одинешеньку! Ѓрошусь Я за тобой во сыру зе-емлю!
     Ѓабы вокруг тоже тихонько подвывают, сморкаютсЯ, вытирают глаза краЯми
платков. ‘ейчас џна тоже заревет - мать называла этот ее рев "извержением"
- до звона в ушах, до икоты, с невесть откуда взЯвшимисЯ неиссЯкаемыми
запасами слез, от которых мгновенно промокало все вплоть до волос и
воротников. ‡аревет не только от страха за бабку Љсеню, за хозЯйку, за маму
и сморкающихсЯ бабок. ќто будет рев-протест против чудовищной нелепости
разыгрываемой взрослыми сцены в ее мире, где еще несколько минут назад было
все так разумно и надежно.
     Њама уведет ее, и даже поступитсЯ своим комсомольским атеизмом: -
Љонечно, полетит ЉсенЯ на небо, с кладбища и полетит. Ќочью, когда звезды
выглЯнут. Ћна к ним и полетит, они будут дорогу указывать.
     € џна успокоитсЯ. ‚ день похорон бабки Љсении, особенно после
назидательных слов, сказанных на поминках батюшкой, что да, смерть всех
заберет с земли, и всех зароют рано или поздно на кладбище, только Ѓог
обЯзательно заберет к ‘ебе на небо тех, кто в Ќего верит, а остальные вечно
останутсЯ лежать в земле, - џна раз и навсегда сделала выбор в пользу Ѓога.
„а, Ћн все сотворил, Ћн все может, чего не может никто - остановить грозу,
помочь нашим победить фашистов и даже помочь кого угодно найти в прЯтки. Ћн
- ‚олшебник, самый главный волшебник над всеми волшебниками. ‚се "откуда?",
"почему?", "когда?", "где?" и "зачем?", которые она уже начала бесконечно
задавать себе и другим, упирались в Ќего и разрешались только в Ќем.
‚сегда, везде, всевидЯщий, всемогущий и всезнающий. Ћна будет отныне каждый
раз перед сном повторЯть …му про себЯ наизусть таинственную Љсенину
молитву, а потом своими словами просить о счастье мамы, уже убитого отца.
—тоб скорей кончилась война и они вернулись домой, чтобы скорей стать
взрослой, и, конечно, о товарище ‘талине, который ведет нас к победе и
защитит маму от фашистов, которые убивают евреев. Ћна привыкнет
разговаривать с Ѓогом, и Ћн будет слышать. ђадоватьсЯ вместе, иногда
сердитьсЯ, обижатьсЯ и прощать. "€ чтоб ’ебе тоже всегда было хорошо!" -
будет молитьсЯ она Ѓогу о Ѓоге.


        Џђ…„„‚…ђ€… 3


     - ‚ нем никогда не было смирениЯ и покорности, - шипел Ђѓ, - €осиф
любил верховодить мальчишками, всегда быть первым. …го даже прозвали Љобой,
что означает "Ќепримиримый", в честь какого-то разбойника:
     - ќтот Љоба из книжки был защитником слабых и угнетенных, €осиф любил
читать про таких ђобин ѓудов и рассказывать о них друзьЯм. Ђ те - слушали
во все уши. ђазве не сказано в Џисании:
     "„ух ѓоспода Ѓога на Њне, ибо ѓосподь помазал ЊенЯ благовествовать
нищим, послал ЊенЯ исцелЯть сокрушенных сердцем, проповедовать пленникам
освобождение и узникам - открытые темницы". /€с.61,1/
     "Ћн будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по
истине; и жезлом уст ‘воих поразит землю, и „ухом уст ‘воих убьет
нечестивого". /€с.11,4/
     - ‚ духовном училище €осиф переходил из класса в класс по первому
разрЯду, пел в церковном хоре, знал наизусть многие главы из ЏисаниЯ.
Ћсобенно был ему близок ‚етхий ‡авет:
     "Џовсюду ходЯт нечестивые, когда ничтожные из сынов человеческих
возвысились". /Џс.11,9/
     "Ќаведи, ѓосподи, страх на них; да знают народы, что человеки они".
/Џс.9,21/
     "€бо нечестивый хвалитсЯ похотью души своей; корыстолюбец ублажает
себЯ". /Џс.9,24/
     "Џодстерегает в потаенном месте, как лев в логовище; подстерегает в
засаде, чтобы схватить бедного; хватает бедного, увлекаЯ в сети свои;
     ‘гибаетсЯ, прилегает, - и бедные падают в сильные когти его;
     ѓоворит в сердце своем: "забыл Ѓог, закрыл лице ‘вое, не увидит
никогда".
     "‚осстань, ѓосподи, Ѓоже мой, вознеси руку ’вою, не забудь
угнетенных". /Џс.9,30-33/
     ’ы видишь, ибо ’ы взираешь на обиды и притеснениЯ, чтобы воздать ’воею
ђукою. ’ебе предает себЯ бедный; сироте ’ы помощник". /Џс.9,35/
     - €осифу нравилось представлЯть себЯ пастырем, проповедовать,
пересказываЯ детворе любимые свои книги и главы из Ѓиблии. ‘ейчас будет
эпизод, когда ты, Ќегатив, искушаЯ его, привел к богатому дому, откуда мать
забирала в стирку белье. €осиф ждал ее, чтобы помочь донести до дома
тЯжелую корзину. ‘ ним, как всегда, был эскорт ребЯтни, внимающей каждому
слову.
     - ’щеславие и властолюбие!
     - Ђ Я говорю - ревность о Ѓоге. Ќеобходимое качество длЯ будущего
"ловца человеков". Ћн ведь рассказывал про прекрасных, любимых своих
героев, защищающих правду и справедливость. Ђ ты подослал ему эту колЯску с
разрЯженной девкой и подвыпившими барчуками. ‚от, мол, смотри, €осиф, как
весело и беззаботно живут люди, на которых горбатитсЯ твоЯ мать... € ты,
молодой, сильный, смелый можешь стать таким же, и на тебЯ будут горбатитьсЯ
другие. ќто совсем не трудно такому, как ты, выбитьсЯ в люди, брось только
жалкие свои проповеди длЯ слабаков...
     Ћни кого-то ждали у парадного. „евка была пышногрудаЯ, смешливаЯ,
рыжеволосаЯ. Ћна непрерывно что-то жевала из стоЯщей у ног корзины с
лакомствами, поправлЯЯ съезжающую набок шлЯпку, ежилась, хихикала,
увертываЯсь лениво от тискающих ее кавалеров. ‚се трое были в подпитии...
     „а, это было абсолютное торжество плоти над духом, наглое торжество
денег, бездельЯ и мамоны, перед которым пасуют всЯкие байки про свЯтых и
прекраснодушных героев, заступающихсЯ за народ... „евка улыбнулась €осифу,
скорчила рожицу - чего, мол, уставилсЯ?
     - Ђ ты, ѓубитель, шептал: "Џоклонись моему хозЯину, откажись от
ЏризваниЯ и материнской клЯтвы, и получишь и это, и более того... € другие
будут ишачить на тебЯ".
     - Ќо ты, Ќегатив, просчиталсЯ - €осиф еще больше возненавидел порЯдок,
при котором многие матери, сестры, отцы и братьЯ должны зарабатывать на
хлеб насущный, обслуживаЯ и ублажаЯ каких-то ничтожных лоботрЯсов, а то и
губить свои души, как эта шлюха. ’оже чьЯ-то дочь и сестра...
     - € тогда Я еще кое-что придумал, - хихикнул Ђѓ, - „евица снова
улыбнулась уставившейсЯ на нее голоштанной мелюзге, что-то шепнула
кавалеру, тот порылсЯ в кармане и бросил мальчишкам горсть монет. Ћх как
жадно бросились те за добычей, катались в пыли, завЯзалась драка. ‚ колЯске
веселились от души. Џобледневший €осиф молча смотрел на них, стиснув губы.
     - ‚от она, твоЯ паства, - шептал Я ему, - ’вои прекраснодушные
слушатели, дети Ѓожии и все эти проповеди про ‡амысел и €стину... ‚от она,
истина. ‘атана тут правит бал, и так будет всегда.
     "Џовсюду ходЯт нечестивые, когда ничтожные из сынов человеческих
возвысились". /Џс.11,9/. ’еперь ты знаешь всему цену. Џоклонись нам,
€осиф!
     € когда со двора, с черного хода вышла …катерина, сгибаЯсь под
тЯжестью бельевой корзины, €осиф молча взЯл у нее ношу - удушливый запах
пота, духов и блевотины, и пошел прочь.
     ’ы добивалсЯ, сын тьмы, чтоб €осиф возненавидел унизительную бедность
и взалкал мамону и порок, но добилсЯ прЯмо противоположного - он навсегда
возненавидел унижающее, порабощающее богатство, а заодно и бедность,
позволЯющую так себЯ унижать и порабощать. „а, он будет пастырем - думал
он, и будет всеми силами обличать порок и вести народ к ‘вету €стины...
     "Џризри на завет ’вой, ибо наполнились все мрачные места земли
жилищами насилиЯ.
     „а не возвратитсЯ угнетенный посрамленным; нищий и убогий да восхвалЯт
имЯ ’вое".
     "‚осстань, Ѓоже, защити дело ’вое, вспомни вседневное поношение ’вое
от безумного". /Џс.73,20-22/
     "‘ небес ’ы возвестил суд: землЯ убоЯлась и утихла,
     Љогда восстал Ѓог на суд, чтобы спасти всех угнетенных земли".
/Џс.75,9-10/
     "Ћн укрощает дух кнЯзей, Ћн страшен длЯ царей земных. /Џс.75,13/
     Ђ теперь дадим слово свидетелЯм жизни €осифа в юности. ‚от показаниЯ
свидетелЯ „.ѓогохиЯ:
     "Ќа выпускных экзаменах €осиф особенно отличилсЯ. Џомимо аттестата с
круглыми пЯтерками, ему выдали похвальный лист, что длЯ того времени
ЯвлЯлось событием из рЯда вон выходЯщим, потому что отец его был не
духовного званиЯ и занималсЯ сапожным ремеслом".
     "Ћсенью 1894 года €осиф „жугашвили блестЯще сдал приемные экзамены в
’ифлисскую духовную семинарию и был принЯт в пансион при ней", -
свидетельствует ‘.ѓогличидзе.
     "Џосле поступлениЯ в семинарию ‘осо заметно изменилсЯ. Ћн стал
задумчив, детские игры перестали его интересовать". /‘видетель
„.Џапиташвили/
     - € тем более прискорбно следующее свидетельство, - злорадно вздохнул
Ђѓ: - "‚ 1899 году ‘осо провел в семинарии всего лишь несколько месЯцев. Ћн
ушел из этого училища и перешел целиком на нелегальную работу среди
рабочих".
     - Џротестую, это уже совсем из другой части. Ђ в этой еще должен быть
кусок про вампиров. ЋпЯть обрыв, что ли?
     ‡атрещал проектор, и...


     * * *


     Ћни возвращались из эвакуации. Љартинки памЯти хаотично накладываютсЯ
одна на одну, наверное, так оно и было в спешке, это "„омой!" с того
внезапного маминого решениЯ, когда едва был дозволен въезд в Њоскву, и мама
сразу же стала собиратьсЯ, не слушаЯ ничьих уговоров, что, мол, лучше
подождать, хотЯ бы из-за ребенка.
     ЃезрассуднаЯ фанатичнаЯ уверенность - там, в подмосковном городке, в
нашем доме, в нашем почтовом Ящике на втором этаже ее ждет письмо от отца.
     ќто €оанна поймет потом.
     ‹етающие над чемоданами мамины руки, летЯщие туда как попало вещи -
она утрамбовывает их, вминает, что-то трещит, ломаетсЯ. џна с детсадовским
мешком длЯ калош, тоже беспорЯдочно набитым фантиками, черепками и
лоскутами /наследство бабки Љсении/, смотрит, как пустеет, обезличиваетсЯ
их угол. Љак за непривычно голым, без занавесок, окном, Љолька с хозЯйкой
пилЯт дрова, и идет во двор похвастать, что они едут домой, что она опЯть
увидит голубую насыпь, и их дом, и отца, и ей купЯт мороженое...
     Ќо не во двор она выходит, а на палубу, где полно баб с корзинами и
мешками, с цеплЯющимисЯ за подол детьми, потому что руки у баб занЯты, и
тоже держитсЯ за мамин подол, пока та с чемоданами продвигаетсЯ к выходу.
     Ѓерег все ближе. Ѓерег-гора, берег-город. ѓород на горе. џна
собираетсЯ спросить маму, почему дома не скатываютсЯ с горы, но уже сидит
на чемодане на платформе. ‚округ снова бабы с цеплЯющейсЯ за подол
ребЯтней, а мамы нет, она ушла "хлопотать". „лЯ џны это непонЯтное слово
зрительно представлЯетсЯ чем-то вроде игры в ладошки. •лопать, лопотать,
перехлопыватьсЯ. Ђ мамы нет и нет, начинает накрапывать дождик. ’о ли џна
хлюпает, то ли капли дождЯ ползут по щекам.
     Џотом они в теплушке, вагон отчаЯнно скрипит, качаетсЯ. †арко, душно,
и те же бабы с ребЯтней, и дождь по вагонному окну, ничего, кроме дождЯ,
как ни стараетсЯ џна что-то разглЯдеть за окном.
     - Љакие еще цветы? Ћсень.
     ѓоворит, а сама тоже смотрит в окно. ’о верит в помЯтый треугольник в
нашем почтовом Ящике, как џна в синие цветы, - тогда ее взглЯд торопит,
летит впереди поезда, - то не верит - и взглЯд в тоске остаетсЯ где-то на
удалЯющемсЯ стыке рельсов, но потом, опЯть ожив, опомнившись, летит вслед
за поездом, догонЯет, обгонЯет... ЋпЯть ищет там, за обтекающей стекло
серой мутью сложенное треугольником, запечатанное хлебным мЯкишем чудо.
     ‘амое удивительное - детали. …два заметный штрих на маминой скуле - от
носа к уху, будто кто-то черкнул карандашом и тут же стер. …го не было,
когда они уезжали в эвакуацию и видели голубую насыпь. Џотом штрих будет
становитьсЯ все глубже, заметнее, пока не станет, как шрам. € из-за него
будет в ней нечто от стареющей актрисы. Ќо это потом, а пока лишь еле
заметный штрих на щеке, и мамин запах, и еще запах жареного лука в вагоне -
џна слышит, как шипит на буржуйке сковородка. Ђ на столике газета - та,
военнаЯ. Ќо џна еще не умеет читать. €оанна может только повторЯть себЯ, ту
џну. Ќикаких отступлений, актриса. Ќет, кукла, марионетка, которую дергает
за ниточку прошлое, никакой свободы воли.
     Њосква. ѓосподи, Њосква. 43-го. ЉажетсЯ, они приехали на Љазанский. Ќу
да, ЉомсомольскаЯ площадь. Ћчень мало машин, допотопные модели, все больше
черные. …ле ползут и гудЯт вовсю. „евушки в длинных приталенных пиджаках,
стриженые или с высокими чубами, с локонами, падающими на квадратные плечи
пиджаков. „а не спеши ты, мама! €дем через стихийную толкучку, торгуют
хлебом, американской тушенкой, трЯпьем, петушками на палочках. Џодкатывает
трамвай. ѓлубокоуважаемый вагоноуважатый. ‚скочить бы сейчас на подножку, и
к Љаланчевке, по ‘адовому, к –ентру. Џобродить по той Њоскве!
     ‡а спиной у мамы рюкзак, в руках по чемодану. џне приказано держатьсЯ
за хлЯстик пальто. € так бегом; через площадь к другому вокзалу. „о их
станции поезд идет около часа, а там пешком двадцать минут до их дома с
почтовым Ящиком на двери. џна хнычет, требуЯ обещанного мороженого. Њама
покупает. Џолное разочарование. ќто никакое не мороженое, а холодный кусок
шоколада на палочке. џна помнит мороженое в бумажном широком стаканчике,
белое, с ванильным вкусом, помнит даже лопаточку.
     Њама, наконец, не выдерживает. Џолучив тумака, глотаЯ слезы, џна
вгрызаетсЯ в шоколадку, исходЯ из принципа "лучше что-то, чем ничего". €
тут же блаженно замирает, ощутив на Языке, под хрусткой шоколадной корочкой
"то самое", довоенное.
     Ќаверное, у всех детей войны столько волшебных воспоминаний свЯзано с
едой.
     џна сидит на чемоданах. ‹ипкаЯ, тающаЯ, ванильнаЯ, сладкаЯ. ‚сЯ в
мороженом, сама - одно сплошное мороженое. Њама ушла брать билеты. —ерез
двадцать минут поезд. Џоезд в детство.
     “ нее было удивительное прекрасное детство. €ли это тоже особенность,
привилегиЯ детей войны? “ них всего было мало - хлеба, одежды, игрушек,
развлечений, но именно поэтому они умели по-настоЯщему радоватьсЯ малому.
Ќовому платью, перешитому из старого маминого, конфете, бутылке лимонада,
рыночному бумажному мЯчику на резинке. € уж как у них работала фантазиЯ,
наделЯЯ это "малое" всеми атрибутами необходимого детству волшебства,
значительности, многозначности!
     ќти сказочные елки с самодельными флажками и клочками старого ватина
на ветках, самодеЯтельные концерты с непременным хором /"‚арЯг" и
"Ђртиллеристы, ‘талин дал приказ", плЯской "џблочко" и "‘ветит месЯц"/, с
декламацией: "€ улетел суровый, и стал фашистов бить, а сестры в туфлЯх
новых пошли себе ходить"... ‘ейчас смешно, а тогда... Љакими замечательными
казались эти стихи о суровом герое-летчике и его мужественной сестренке
Ќаде, котораЯ, бросившись тушить "огненные бомбы" не пожалела новых
туфелек. Ђ велосипед, который в награду подарил ей вернувшийсЯ "со славой"
брат! ќто были замечательные стихи.
     Ђ новогодние подарки! ’ри конфеты, два печеньЯ, один мандарин и
картинка, которую надо вырезать и повесить на елку, замечательные подарки.
     ‡амечательное детство.
     €х небольшой двухэтажный дом /восемь квартир, восемнадцать семей/
стоЯл на самой окраине городка, который тогда был скорее большим селом.
‘разу же за домом - огороды, колхозный луг и колхознаЯ смородина, пруд и
лес, так что можно сказать, что у нее было деревенское детство, детство на
лоне природы. Ќо деревенского этого "лона" тоже было мало. Ќичего буйного,
бескрайнего, пышного, необозримого. ђедкий лесок, где она знала наизусть
все деревьЯ, овражки и полЯны, но все же это был настоЯщий лес, в котором
чирикали птицы, в июле попадалась землЯника, а с августа - грибы, который
был то зеленым, то золотисто-багровым, то беззащитно-прозрачным,
обнаженным, то торжественно белым, в зависимости от времени года. Џравда,
землЯника в нем мерЯлась не банками, не стаканами, а соломинами, на которые
Ягоды нанизывались, как бусы. ѓрибы же - не ведрами и корзинами, а штуками.
’от, кто находил боровик, становилсЯ героем днЯ. ‘частьем было увидеть
неизвестный цветок на лугу, бабочку-траурницу или "Џавлиний глаз",
стрекозу. ‚сего этого было мало, и потому особенно ценилсЯ и лес, и пруд /
со своей купальней, с площадкой длЯ нырЯльщиков, со своим омутом - убежищем
лЯгушек и пиЯвок/, и спуск к пруду, служивший зимой горкой, и ребристый
неровный лед на катке, когда пруд застывал, и единственнаЯ ива с толстой
веревкой, уцепившись за которую можно было летать над водой.
     ‚идимо, уже тогда в этом хрупком пограничном мирке чувствовалась
трогательнаЯ беззащитнаЯ обреченность, и отстаиваЯ, защищаЯ его, дети
любили и отстаивали столь необходимую человеку уверенность в незыблеммости,
прочности, вечности мира своего детства. Ќачала начал.
     ’ак он и сохранилсЯ в ее памЯти, будто на том старом снимке, который
€оанна доставала из пивной картонной коробки, когда "мучилась дурью" /
теперь это называют депрессией/. ”отограф остановил мгновенье, когда
семилетнЯЯ џна растЯнула в дурацкой клоунской улыбке сомкнутые губы, боЯсь
продемонстрировать вечности дырки от выпавших молочных зубов. Ќо шут с ней,
с этой неудачной улыбкой - главное, џна стоЯла на том самом изгибе дороги,
ведущей от вокзала к их дому, откуда были видны луг и огороды, и пруд с
ивой, и лесок. Ћн был как на ладони, этот ее мир, это начало начал, такой
знакомый, такой обманчиво-доступный...
     €оанна мысленно совершала путешествие через огороды и луг до ивы и,
вцепившись в колкую, пропахшую дегтем веревку, пролетала над зеленоватой,
местами подернутой рЯской водой. € так же екало, замирало сердце, и тело
томилось, наслаждаЯсь и мучаЯсь раздвоением - наслаждаЯсь полетом и желаЯ
приземлениЯ, опоры. € когда, наконец, памЯть ее неуклонно втыкалась ногами
в берег, приходили сила и исцеление. Ѓудто у ЂнтеЯ, коснувшегосЯ матери-
земли.
     € вот однажды, в одно из воскресений, особенно "мучаЯсь дурью",
€оанна, стыдЯсь, но утешаЯ себЯ тем, что ностальгиЯ по прошлому свойственна
нынче человечеству в целом, приехала на площадь трех вокзалов и взЯла билет
в детство.
     Џаровиков, естественно, уже не было, электричка до ее станции шла
около получаса, и, вообще, €оанне казалось, что она просто едет в наземном
поезде метро по новому району Њосквы. Љварталы многоэтажных домов, заводы,
бетонные платформы со станционными стеклЯшками... “частки леса проносились
мимо окон быстро и редко, будто поезд въезжал на несколько секунд в зеленый
тоннель.
     Ђ городок ее детства стал теперь настоЯщим городом. ‡десь ходили
автобусы, такси и, пробираЯсь сквозь лабиринт многоэтажных новостроек, она
опЯть не могла отделатьсЯ от ощущениЯ, что так и не уехала из Њосквы.
     Ћна ничего не узнавала, и уж совсем было отчаЯлась найти что-либо хоть
отдаленно имеющее отношение к той фотографии, как вдруг понЯла, что стоит в
той самой точке, где был прежде поворот дороги к дому. ’олько нет впереди
ни огородов, ни луга, ни леса за ними, ни, тем более, пруда с болтающейсЯ
на иве веревкой, а есть Љомбинат бытового обслуживаниЯ, перед которым
толпитсЯ народ в ожидании конца обеденного перерыва, есть детский сад с
Ярко раскрашенными качалками и песочницами, а дальше дома, дома, жители
которых ходЯт в этот Љомбинат сдать в чистку костюм или починить телевизор,
их дети - в этот садик или вон в ту школу, а вечерами взрослые берут этих
своих детей и идут вон в тот кинотеатр, если дети до шестнадцати
допускаютсЯ:
     ‚от что было впереди, а тропинка... ’ропинка осталась. € вела она к ее
дому.
     Џоразительно, что здесь ничего существенно не изменилось, будто этот
клочок земли с ее домом, с ведущей на чердак лестницей, с тремЯ березами у
подъезда и даже протЯнутой меж березами бельевой веревкой, был аккуратно
вырезан из ее памЯти и пересажен сюда, в этот другой новый мир. Ќо город
отторгал, не принимал его, как нечто чужеродное, несовместимое. Ѓывшее
когда-то реальностью, насыщенной жизнью и красками плотью, съежилось,
обесцветилось, оно еще было, но умирало и рушилось на глазах.
     „ом уже давно не ремонтировали, штукатурка на стенах была всЯ в
трещинах и подтеках, местами облупилась, и там, будто ребра, просвечивала
дранка, на крыше проступали ржавые пЯтна. ѓрЯзное осеннее месиво вокруг
дома составлЯло невыгодный контраст с чистенькими, закованными в бетон
тротуарами, по которым она только что шла.
     ’ам, где тропинка поворачивала к ее дому, асфальт обрывалсЯ. ќкономиЯ.
ќто напоминало доску длЯ нырЯльщиков на пруду.
     Љогда-то ее дом был предназначен стать началом нового города -
двухэтажный среди одноэтажных. ‚идимо, поэтому ему и удавалось до сих пор
держатьсЯ в реконструкторских планах. Ќо город шагнул мимо эпохи
двухэтажек, в эпоху многоэтажную, блочную и крупнопанельную. …е дом не был
ни началом нового города, ни концом старого. Ћн ничего не выражал и не
символизировал, он был сам по себе, чужаком.
     Ћна будет стоЯть у краЯ тротуара, смотреть на сидЯщих у подъезда
старух и думать, что навернЯка среди них окажутсЯ знакомые, бывшие когда-то
не старухами, и какой это будет ужас - сейчас подойти к ним, да еще по
грЯзи, да еще в сапогах-чулках, - последний писк, которые она неизвестно
зачем напЯлила...
     ‘тарухи будут тоже смотреть на нее и перешептыватьсЯ.
     - „евушка, вы что-нибудь ищете?
     Ћна вздрогнет и только тут почувствует, насколько натЯнуты нервы -
голос за спиной обрушитсЯ на нее, как лавина. Ђ парень будет улыбатьсЯ - в
нейлоновой куртке на молнии, в расклешенных брюках и с волосами до плеч.
Ћн будет из этого нового города, которым он гордитсЯ и знает назубок, где
какой корпус, где детсад, где школа и комбинат бытового обслуживаниЯ, так
же, как она когда-то знала все о своем том городе.
     Ќо он принЯл ее за свою - на ней тоже будут расклешенные брюки,
прикрывающие лаковые сапожки - чулки, да еще кожаный пиджак в талию, и
кожаный берет с большим козырьком, и сумка через плечо. „евушка!..
     Ћна будет в упор смотреть на него и будет в тот миг сама по себе, не
со старухами и не с ним, как и ее дом. Ќо парень так и не заметит своей
ошибки, видимо, она все же лучше сохранилась, чем дом. Ћн одобрительно
оглЯдит ее пиджак в талию, берет с козырьком и сумку через плечо, горЯ
желанием рассказать и показать, где какой корпус.
     € тогда малодушно повернетсЯ спиной к дому и старухам и, ужасаЯсь сама
себе, спросит, как пройти на вокзал.
     Ћна вдруг осознает, что не пошла на его похороны, потому что он вовсе
не умер, ее дом. Ћн сам удрал с этих похорон и сейчас уезжал вместе с ней,
живой и невредимый. Ћткрытый семи ветрам, высокий - до самых облаков, в
празднично-дерзком Яркорозовом нарЯде. ‘ огородами, лугом и лесом, с нашим
прудом, с ивой на берегу и шершавой веревкой, уцепившись за которую, можно
птицей взмыть над водой в мучительно-сладкой противоречивой жажде полета и
приземлениЯ.
     Ћн ждет ее. Ћна бежит к дому по размытой тропинке, и ’олька ‹учкин в
голубом дамском пальто катит ей навстречу свой обруч.
     Њама ведет џну по тропинке к их дому - от станции минут двадцать
ходьбы. Њимо бараков и деревЯнных домишек с палисадниками, с гераньками на
подоконниках. Њальчишка в голубом дамском пальто, подпоЯсанном ремнем, в
солдатских сапогах, катит по дороге ржавый обруч, шмыгаЯ мокрым носом. ќто
’олик ‹учкин, сын продавщицы Ќади. Ћн будет катать обруч до шестого класса,
и еле ползти на тройках, и тонуть в соплЯх, и тетЯ ЌадЯ будет рыдать над
весами, поливаЯ печенье и прЯники горЯчим соленым дождем слез по поводу
нерадивого ’олика.
     Ђ потом она пошлет ’олика на лето в Љрым, в санаторий - лечить
хронический насморк, и там случитсЯ с ним чудо. Ћн не только излечитсЯ от
соплей, но вернетсЯ вдруг таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни
пером описать. ‚роде бы и ’олик, и не ’олик. € все девчонки в школе будут
по нему помирать, а џна даже посвЯтит ’олику свои первые в жизни стихи, где
будут такие строчки:

     Ќо когда ты в ноЯбрьском парке
     ѓрустно бродишь, менЯ ожидаЯ,
     Џервый снег вдруг становитсЯ жаркой
     ’ополиной метелицей маЯ.

     ќто будет враньем, поэтическим вымыслом. ’олик никогда не поджидал в
парке ни џну, ни какую-либо другую девчонку. Ќи в мае, ни, тем более, в
ноЯбре. ’олик ‹учкин теперь просиживал все свое свободное времЯ в Џавильоне
’ихих €гр, где и в мае, и в ноЯбре, и даже в Январе /павильон не
отапливалсЯ/ собирались любители шахмат. ‚ џлтинском санатории ’олик не
только излечил насморк и стал писаным красавцем - он научилсЯ играть в
шахматы.
     Џотом ’олик получит разрЯд и окончательно помешаетсЯ на шахматах -
будет ездить на соревнованиЯ, олимпиады, расти и совершенствоватьсЯ, про
него начнут писать в газетах, и когда через много лет џна случайно
встретитсЯ с ним, он будет уже знаменитостью, международным гроссмейстером.
     “ставший от славы и от солнца / по капризу судьбы встретЯтсЯ они как
раз на плЯже в џлте/, облысевший и опЯть потерЯвший свою чудесную красоту,
’олик будет лениво просматривать "‹итературку", отбиваЯсь от жужжащих
вокруг "любителей". Ќа нем будут черные сатиновые трусы и клетчатый носовой
платок на голове с торчащими рожками завЯзанными уголками. ђЯдом дебелаЯ
матрона-жена будет вЯзать ему свитер, а ’олик - покорно подставлЯть голую
спину длЯ примерки.
     - Џлавки б мужику купила, клушка! - проворчит соседка џны по номеру, -
€ кепочку нормальную... ‚езет этим клухам! Ќебось барахла вагонами тащит
из-за бугра. € такой мужик интересный!
     Ђ џна будет смотреть на ’олика и видеть, как он катит по улице обруч,
шмыгаЯ носом, как сквозь его замерзшие оттопыренные уши розово просвечивает
солнце, как ревет за прилавком тетЯ ЌадЯ и как она, џна, и еще две
девчонки, коченеЯ от холода, прильнув к замерзшему окну "Џавильона ’ихих
€гр", любуютсЯ чудесной красотой ’ольки ‹учкина, разыгрывающего очередной
дебют. ‚се это вспомнит €оанна спустЯ много лет на џлтинском плЯже и
почему-то раздумает подходить к ’олику, а отправитсЯ с соседкой по номеру в
парикмахерскую делать маникюр. € почему-то мысль, что эта матрона со
спицами - невестка их тети Ќади - будет особенно нестерпимой. Ђ потом она
будет, встречаЯ в газетах его "шахматные прогнозы", представлЯть себе его
голую спину с нашлепкой недовЯзанного свитера.
     Њальчишка обдает их грЯзью и удирает, путаЯсь в полах голубого пальто
и гремЯ обручем. Њама даже не оборачиваетсЯ. ‚ руках по чемоданищу, за
спиной - рюкзак, а она летит, будто крыльЯ в руках, крыльЯ за спиной. Ќа
щеках - два жарких пЯтна-огонька. Ѓелый призрак отцовского письма в нашем
почтовом Ящике манит ее, подхватывает, и она бежит за этим призраком, не
разбираЯ дороги, как ’олик за своим обручем.
     - „урак! - кричит џна еще незнакомому ’ольке ‹учкину. € спешит за
мамой. Њимо длинного одноэтажного барака с большими окнами - здесь она
проучитсЯ семь лет, мимо тети Ќадиного магазина, за которым прЯчетсЯ домик,
где живет ее ‹юська, ужаснаЯ, всЯ от бурых косм до грЯзных пЯток со знаком
минус, запретнаЯ и обожаемаЯ ее ‹юська. ‚ ‹юськином дворе сушатсЯ пеленки -
братишкины. —ерез три года они с ‹юськой возьмут его катать на самодельном
плоту и едва не утопЯт в пруду, потом он поспорит с џной на тысЯчу рублей,
что никогда не женитсЯ, потом поступит в ‘уворовское, а потом, лет через
двадцать, судьбе будет угодно, чтоб в один день подошла у них очередь на
"†игули". € у џны не будет сомнений, что коренастый майор с портфелем -
‹юськин брат ‚итька /у ‚итьки под правым глазом родимое пЯтно с пЯтак/. €
не будет сомнений, что нервнаЯ вертлЯваЯ дама - "’олько вишневый, слышь,
вишневый, лучше уж завтра придем!.." - его законнаЯ супруга, а значит, что
тысЯчу рублей сейчас самое времЯ с него получить.
     €оанна будет великодушна и просто спросит у ‚итьки про ‹юську. Ћн
ответит, что ‹юська второй раз замужем, кажетсЯ, удачно, что у нее дочка, и
что работает она в ЉЃ на заводе.
     ‹юська - чертежница! ‚се равно что представить себе бешено тарахтЯщую
иглу швейной машинки за вытаскиванием занозы из пальца.
     ЋкажетсЯ, что живет теперь ‹юська в десЯти минутах ходьбы от нее, и
€оанна запишет номер ее телефона.
     €оанне достанетсЯ серый автомобиль, и ‚итьке серый, и остальной
очереди. €м объЯснЯт, что всЯ партиЯ - исключительно "сераЯ мышь".
     ‹юське она так и не позвонит.
     Ќо все это будет потом...
     Џоворот к дому. Ќад огородами стелетсЯ дымок - жгут ботву от убранной
картошки. ‡а огородами - пруд, ива с поржавевшей осенней листвой, полоска
луга. „альше, насколько хватает глаз - лес.
     Ќаправо - их дом. Ћни идут по тропинке, выдираЯ ноги из хлюпающей
грЯзи.
     Љакой он красивый, их дом! ‚ысокий, до неба, открытый семи ветрам,
свежевыкрашенный самой немыслимо Яркой розовой краской. Џотому что до
смерти надоели маскировки и затемнениЯ, и не надо боЯтьсЯ бомбежек. ‘коро
жильцы вернутсЯ - с фронта, из эвакуации, и дом встретит их в этом дерзком,
ошеломлЯющем, экзотическом и праздничном нарЯде. Ћни расселЯтсЯ по
квартирам, пахнущим маслЯной краской, и все у них будет - работа и отпуска,
любовь и ссоры, болезни и выздоровлениЯ, падениЯ и взлеты... Ѓудут умирать
старики и рождатьсЯ дети. „ети будут лежать в колЯсках под окнами под
присмотром все тех же старушек, потом играть в песочнице под тремЯ
березами, потом им разрешат бегать за огороды к пруду, потом пойдут в
школу... Ѓудет - было... Ћна вернулась к тебе, старый дом. €з прошлого и из
будущего. „ом ждал ее. € ждал тех, кто вернетсЯ из прошлого в прошлое. €
тех, кто не вернетсЯ никогда.
     Њамины шаги все медленней. “ подъезда ей навстречу кидаетсЯ какаЯ-то
тетка, обнимает, ахает, потом тормошит и џну.
     џна вырываетсЯ, беретсЯ за массивную ручку, выкрашенную, как и сама
дверь, коричневой маслЯной краской. Ћна еще липкаЯ, эта краска, на двери
выпуклый ромб.
     „ремучие двери...
     џна входит, и внезапнаЯ темнота. Ћна тонет в ней, барахтаетсЯ,
захлебываетсЯ, слепо тычась во что-то твердое и холодное.


        Џђ…„„‚…ђ€… 4


     ’рещит проектор. џна барахтаетсЯ на полу меж кресел просмотрового
зала, и тетЯ Љлава из вечности грозно свистит в милицейский свисток. џна
замирает в страхе, в щеку уперлась холоднаЯ ножка кресла, но шевельнутьсЯ
нельзЯ. Џеред глазами - край светЯщегосЯ экрана-простыни и две пары
сандаликов.
     Џленку склеили. Ђ• повествует о третьей тЯжкой болезни отрока €осифа -
оспе, и снова слезно молитсЯ ‚севышнему …катерина, и вновь молитвы
услышаны, смерть отступает. Љто-то приносит выздоравливающему потрепанную
книжицу ’олстого, только не ‹ьва, а совсем другого, про упырей, вурдалаков
и вампиров, что, впрочем, одно и то же.
     - ‚се они вампиры, - вдруг пришел к выводу €осиф, - ‚се богачи. Ћни
живут за счет народного труда и пьют у него кровь. € ничего не боЯтсЯ,
потому что весь мир на стороне богатых. „аже церковь.
     - ‚от это правильно! - оживилсЯ Ђѓ. ‡ато Ђ• замахал ручками:
     - —то ты говоришь, €осиф? ђазве не осуждает Џисание каждой строчкой
своей служение мамоне, богатству? Ћсобенно неправедно нажитому, за счет
других. ‚спомни - богач лишь за то в ад попал, что пировал, когда у дома
его сидел нищий ‹азарь и страдал...
     - џ не о Џисании, Я о церкви. Љак начнут молитьсЯ о царе, о родне,
слугах его, обо всех богатеньких, что кровь пьют... Ђ за бедных кто
заступитсЯ? “ них и денег-то нет на поминание! ќти кровососы даже Ѓога не
боЯтсЯ, их убивать надо.
     - Ѓраво, как анархисты! - захлопал в ладоши Ђѓ. - ‚от это по-нашему!
     - Ћпомнись, €осиф, нам же сказано: "Ќе убий!" Ќет никаких вампиров. Ђ
потом, кроме осинового кола, они пуще всего боЯтсЯ ‘вета...
     - ѓде его взЯть, ‘вет-то, коль кругом одна тьма - прошелестел Ђѓ, -
Љоли весь мир во зле лежит?
     "‚ надмении своем нечестивец пренебрегает ѓоспода: "не взыщет"; во
всех помыслах его: "нет Ѓога!". ‚о всЯкое времЯ пути его гибельны; суды ’вои
далеки длЯ него; на всех врагов своих он смотрит с пренебрежением. ѓоворит в
сердце своем: "не поколеблюсь; в род и род не приключитсЯ мне зла". “ста его
полны проклЯтиЯ, коварства и лжи; под Языком его мучение и пагуба".
/Џс.9,25-28/
     ‘видетели: помощник инспектора ‘.Њураховский, инспектор семинарии
€еромонах ѓермоген: "„жугашвили, оказалось, имеет абонементный лист из
"„ешевой библиотеки", книгами из которой он пользуетсЯ. ‘егоднЯ Я
конфисковал у него соч. ‚.ѓюго "’руженики морЯ", где нашел и названный
лист".
     "Ќаказать продолжительным карцером - мною был уже предупрежден по
поводу посторонней книги - "93г. ‚.ѓюго".


     ђЋ‘‘€џ, ЉЋ’Ћђ“ћ Њ› ЏЋ’…ђџ‹€. ЋЏђЋ‘ ‘‚€„…’…‹…‰.

     "‡вери алчные, пиЯвицы ненасытные! —то мы крестьЯнину оставлЯем? ’о,
чего отнЯть не можем. ‚оздух. „а, один воздух!" ‘видетель ђадищев.
     "Ќичего доброго, ничего достойного уважениЯ или подражаниЯ не было в
ђоссии. ‚езде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы,
личности угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. ‚зглЯд
не останавливаетсЯ ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной
эпохе утешительной". ‘видетель •омЯков
     "—удище обло, огромно, озорно, стозевно и лаЯй". /‘видетель ђадищев./

     "€ горд и наг пришел ђазврат,
     € перед ним сердца застыли,
     ‡а власть Ћтечество забыли,
     ‡а злато продал брата брат.
     ђекли безумцы: нет ‘вободы,
     € им поверили народы.
     € безразлично, в их речах,
     „обро и зло - все стало тенью -
     ‚се было предано забвенью,
     Љак ветру предан дольний прах.
                       /‘видетель Џушкин/

     ‡десь барство дикое, без чувства, без закона,
     Џрисвоило себе насильственной лозой
     € труд, и собственность, и времЯ земледельца,
     ‘клонЯсь на чуждый плуг, покорствуЯ бичам,
     ‡десь рабство тощее влачитсЯ по браздам
     Ќеумолимого владельца.
     ‡десь тЯгостный Ярем до гроба все влекут,
     Ќадежд и склонностей в душе питать не смеЯ,
     ‡десь девы юные цветут
     „лЯ прихоти бесчувственной злодеЯ.
                       /‘видетель Џушкин/

     "ѓоре помышлЯющим беззаконие и на ложах своих придумывающих злодеЯниЯ,
которые совершают утром на рассвете, потому что есть в руке их сила!
     Џожелают полей, и берут их силою, домов - и отнимают их; обирают
человека и его дом, мужа и его наследие.
     Џосему так говорит ѓосподь: вот, џ помышлЯю навесть на этот род такое
бедствие, которого вы не свергнете с шеи вашей, и не будете ходить
выпрЯмившись; ибо это времЯ злое./Њих,2,1-3/

     ‘амовластительный злодей!
     ’ебЯ, твой трон Я ненавижу,
     ’вою погибель, смерть детей
     ‘ жестокой радостию вижу.
     —итают на твоем челе
     Џечать проклЯтиЯ народы,
     ’ы ужас мира, стыд природы,
     “прек ты Ѓогу на земле.
                       /‘видетель Џушкин/

     "‚езде насилиЯ и насилиЯ, стенаниЯ и ограничениЯ, - нигде простора
бедному русскому духу. Љогда же этому конец? Џоймут ли, оценЯт ли грЯдущие
люди весь ужас, всю трагическую сторону нашего существованиЯ?" /‘видетель
Ќикитенко, „невник, 40-е годы 19 в./

     ‚ы, жадною толпой стоЯщие у трона.
     ‘вободы, гениЯ и славы палачи!
     ’аитесь вы под сению закона,
     Џред вами суд и правда - все молчи?
     Ќо есть, есть Ѓожий суд, наперсники разврата
     …сть грозный ‘удиЯ - Ћн ждет
     Ћн недоступен звону злата.
     € мысли, и дела Ћн знает наперед.
                       /‘видетель ‹ермонтов/

     "Џроповедник кнута, апостол невежества, поборник мракобесиЯ,
панегирист татарских нравов - что вы делаете?" "—то вы подобное учение
опираете на православную церковь, это Я еще понимаю - она всегда была
опорою кнута и угодницей деспотизма: но •риста-то зачем вы применили тут?..
Ћн первый возвестил людЯм учение свободы, равенства и братства и
мученичеством запечатлел, утвердил истину своего учениЯ".
     "…сли бы действительно преисполнились истиною •ристовою, а не
диаволова учениЯ - совсем не то написали бы в вашей новой книге. ‚ы сказали
бы помещику, что так как его крестьЯне - его братьЯ во •ристе, а как брат,
не может быть рабом своего брата, то он должен или дать им свободу, или
хоть, по крайней мере, пользоватьсЯ их трудами как можно выгоднее длЯ них,
сознав себЯ, в глубине своей совести, в ложном положении в отношении к
ним". /‘видетель Ѓелинский. Џисьмо к ѓоголю/
     "‚ы знаете, что кнЯзьЯ народов господствуют над ними, и вельможи
властвуют ими.
     Ќо между вами да не будет так, а кто хочет между вами быть большим, да
будет вам слугою". /Њф.20,25-26/
     "ЉнЯзьЯ твои законопреступники и сообщники воров, все они любЯт
подарки и гонЯтсЯ за мздою; не защищают сирот, и дело вдовы не доходит до
них". /€с.1,23/
     ‚от пост, который џ избрал: сними оковы неправды, разреши узы Ярма, и
угнетенных отпусти на свободу, и расторгните всЯкие узы. Љогда голодному
будешь преломлЯть хлеб свой и скитающихсЯ бедных будешь принимать в дом;
когда увидишь нагого и оденешь его и единокровного твоего не спрЯчешьсЯ:
тогда проглЯнет как зарЯ свет твой и исцеление твое процветет скоро и
праведность твоЯ будет тебе предшествовать, и слава ѓосподнЯ будет
сопровождать тебЯ". /€с.58,6-8/

     "‚ихорь злобы и бешенства носитсЯ
     Ќад тобою, страна безответнаЯ,
     ‚се живое, все доброе коситсЯ...
     ‘лышно только, о ночь безрассветнаЯ,
     ‘реди мрака, тобою разлитого,
     Љак враги, торжествуЯ, скликаютсЯ,
     Љак на труп великана убитого!
     Љровожадные птицы слетаютсЯ,
     џдовитые гады сползаютсЯ!
     „ни идут... все так же воздух душен,
     „рЯхлый мир - на роковом пути.
     —еловек - до ужаса бездушен,
     ‘лабому спасеньЯ не найти!"

     "...хватка мертваЯ:
     пока не пустит по миру,
     не отойдЯ, сосет..."
                       /‘видетель Ќекрасов/

     "Ѓывают времена постыдного разврата,
     Џобеды дерзкой зла над правдой и добром.
     ‚се чистое молчит, как будто бы объЯто
     ’упым тЯжелым сном.
     Џовсюду торжество жрецов тельца златого,
     ‹икуют баловни бессмысленной судьбы,
     ‹икуют, образа лишенные людского
     Љлейменые рабы.
     †изнь стала оргией. ‚ душонках низких, грЯзных
     —увств человеческих ничто не шевелит.
     Џируют, плЯшут, пьют...
     ‚се пошло, безобразно.
     Ђ совесть крепко спит..."
                        /‘видетель Ѓарыкова/


     "Ђ вы ненавидите доброе и любите злое; сдираете с них кожу их, а кости
их ломаете и дробите как бы в горшок, и плоть их - как бы в котел.
     € будут они взывать к ѓосподу, но Ћн не услышит от них на то времЯ,
как они злодействуют. /Њих.3,2-4/

     "Ћт ликующих, праздн