не  наши
естественные  чувства  обретут полноту  и  целомудрие.  ЊЯгкосердечие  может
стоЯть на раз-ных основаниЯх; у милосердиЯ одно основание -- Ѓог.
     Њногим  покажетсЯ,  что   как-то  низменно  переходить  от  милости   к
милостыне,  но  без  этого  обойтись  нельзЯ.  ‚о  вре-мЯ  •риста  милостынЯ
считалась очень  важным  видом мило-сти, особенно, если речь шла о покаЯнии,
то  есть  о положе-нии,  когда  человек  прежде  всего нуждаетсЯ  в  милости
ѓосподней. Љонечно, купить эту .милость нельзЯ, но проблема много глубже.


     ЊилостынЯ исцелЯет  грех (LS a zemedy for  sin) ибо она восстанавливает
наше подобие Ѓогу. ’от, кто дает милосты-ню, похож на Ѓога своей внеразумной
широтой.  ѓос-подь  сказал нам Ясно и недвусмысленно: "‚сЯкому просЯ-щему  у
тебЯ давай" (‹к.  6, 30). •ристос не говорил, что на-до сперва выЯснить, как
использует  просЯщий  наши  деньги,  или  убедитьсЯ,  не  пьет  ли  он,  или
проверить, не может ли он сам себЯ  содержать. ‚ словах …го нет ни одного из
разумных ограничений,  которыми  мы  ограждаем нашу щедрость.  Ќам  нравитсЯ
думать,  что наш прЯмой долг -- не давать "кому попало";  что мы отвечаем за
судьбу нашей милостыни. ‘у-дЯ по …вангелию, такаЯ ответственность надменна и
нече-стива.
     Љогда •ристос велит  нам  быть милостивыми, как мило-стив небесный Ћтец
Ћн предварЯет ‘вое повеление словами о том, что Ѓог дает, не различаЯ плохих
и хороших (‹к. 6, 33  и далее). …сли хотите, Ѓог дает безответственно. Ћн не
прикидывает, во  благо ли  мы  используем …го дары. Љлемент  Ђлександрийский
ничего  не  примыслил  к …го  словам,  когда  сказал: "„авайте всЯкому,  кто
попросит, ибо именно так дает Ѓог".
     €менно так Ѓог п прощает. Ћн не  говорит: "—то же, ты человек неплохой,
дам-ка  џ  тебе  еще  раз попробовать". Љогда апостол Џетр хотел убедитьсЯ в
том, правильно ли  он понЯл арифметику  прощениЯ,  •ристос назвал ему числа,
ко-торые он, наверное,  не  сумел бы  перемножить (Њтф.  18,  22).  Џрощение
безрассудно, оно изливаетсЯ и на тех, кто не ста-нет лучше. …му  нужно одно:
чтобы тот,  кого прощают, мог это принЯть. …динственный непростительный грех
-- грех против прощениЯ.
     ’ак надо прощение давать, так надо его принимать. Њы  не должны думать,
что Ѓог нас прощает, ибо мы этого за-служили. …сли мы  ищем  такие  причины,
это  значит,  что  нам  нужно не  прощение,  а  признание.  …сли  нам  нужно
проще-ние, нам придетсЯ принЯть и. то общество, в которое мы по-падем. Љогда
тебЯ простили, не стоит презрительно смотреть на своих собратьев.
     ‚от  почему  учение  прощать  так неразрывно  свЯзано  с умением  "быть
прощенным". ЌеразумнаЯ милостынЯ, кото-


     рую заповедал •ристос, наредкость хорошо выражает этот самый дух. ’ворЯ
ее, мы  попадем  в мир,  очень далекий  от  привычного мира, столь  ценЯщего
разумную расчетливость. Њожно помочь ближним, не нарушаЯ здравого смысла, но
с Ѓожьей заповедью это не свЯзано.
     Љонечно, никто из нас не сможет дать  всЯкому просЯщему. Ќо  главное --
понЯть, что это наша слабость, а не заслуга;
     одно   из    проЯвлений   мирского   неустройства,   а   не   "разумной
ответственности". €ногда мы ленимсЯ дать, иногда боимсЯ  последствий, иногда
от  просЯщего плохо  пахнет,  иногда он  груб, иногда он  нам просто надоел.
Џричин  много,  но все  это --  плохие  причины. Џока мы это  знаем,  они не
принесут большого вреда; более того, у нас  будет еще один повод  воззвать о
милости к Ѓогу. Ќо если мы сочтем их хорошими, мы выйдем из  мира милостивых
в наш своекорыстный мир, где нет блаженства.


     <b>ѓлава 10</B>
     <dir> <dir>
     <i>Ѓлаженны чистые сердцем, ибо они Ѓога узрЯт</I>
     </dir> </dir>
     Ѓлаженство это обращает  наш  взор  к  сердцу. Ќынешний  читатель может
подумать, что речь идет об "эмоциЯх", про-тивопоставленных "разуму", который
длЯ него  свЯзан с моз-гом, с головой. Ћднако в древнем мире -- у семитов, у
греков,  у  римлЯн  -- иначе  соотносили  части тела и  функции  души. €удеи
свЯзывали  разные чувства далеко не только с сердцем. ѓнев помещалсЯ в носу,
жалость  --  в  утробе. ‘ердце  же оз-начало "внутреннего человека"  вообще,
особенно же -- его  разум  и волю.  ѓреческое слово  …вангелий значит  то же
са-мое. ’аким образом наше блаженство говорит  не о вместили-ще чувств, а об
источнике  всех  наших действий  и желаний. "Ѓлаженны чистые  сердцем" можно
перевести примерно так:
     "Ѓлаженны те, в ком чист источник жизни" или "принцип существованиЯ".
     •ристос  очень настаивает на том, что нравственность, ко-торой Ћн учит,
относитсЯ именно к сердцу. ЌикакаЯ внешнЯЯ  праведность …го не удовлетворит.
…му  безразлично,  что  мы  "хорошо  себЯ ведем"; …го  не  восхищает внешнЯЯ
чистота,  которую Ћн видит  у  фарисеев. …сли сердце наше дурно, мы нечисты,
как  бы  тщательно  мы ни мыли  руки (см.  ЊЉ. 7, 3 и далее). Ќадо "обратить
глаза в душу" и очистить источник наших действий.
     Ћчень  значит, как  мы действуем, не подумав. ‚  сущности,  не  так  уж
важно,  что  мы сделаем  по  здравом размышлении. ‚ажно,  что  мы делаем, не
думаЯ,  --  скажем,  если  нас   внезап-но  разбудить.  ’олько  это  покажет
правильно, какие мы на самом деле.
     "€ если  упадет  дерево  на юг или на север,  оно там и останетсЯ, куда
упадет" (…ккл. 11, 3). Љонечно, падение  его готовилось долго,  но упало оно
сразу. Њы можем сделать не-мало, готовЯсь к встрече с Ѓогом,  но все  это --
лишь  репе-тициЯ.  Џоэтому  так   весомы   слова   Ђквината,   отзывающегосЯ
отождествлЯть  добродетель с действием; пока стремлениЯ  наши  дурны,  мы не
добродетельны. Љогда дойдет до  дела, мы может быть, и не успеем как следует
подумать. …сли  кто-нибудь  нас  обижает  и наша  перваЯ  реакциЯ --  злоба,
неваж-но, как мы поступим потом. ‚ечность может застать нас


      раньше этого. €так, мы должны очистить сам источник наших
реакций.
     ‘делать это  можно  только  ‘вЯтым  „ухом. Ћн  послан  нам  Ѓогом,  как
источник воды живой (см. €н. 7, 38). ’ут  придет-сЯ уточнить. Њного столетий
мы  слишком резко  разделЯем  естественное  и сверхъестественное,  и  потому
спрашивали по-рою: "Ѓог  это или Я?". …сли подумать, вопрос этот  смысла  не
имеет.  Ќадо  спрашивать:  Ѓог или  бес  действует в нашем  сердце. ќто  бес
приходит извне, как чужой; Ѓог же  действу-ет  изнутри нашего сердца,  нашей
свободы. ђеки воды  живой  текут из  нашего чрева. ЌоваЯ  жизнь истекает  из
самой на-шей глубины; значит то, что не выражает нас, не выразит и Ѓога.
     Ћднако  в  определенном смысле верно и обратное --  то, что  не выразит
Ѓога, не выразит и  нас. —еловек призван быть образом  и подобием  Ѓожиим, и
благодать,  действием „уха, восстанавливает  в нас этот образ и это подобие.
—исто-та сердца -- не наше "внутреннее  дело". Ќашу истинную сердцевину дает
нам Ѓог, живущий в  нас. "Ќе Я живу, -- говорит апостол, --  но живет во мне
•ристос" (ѓал. 2, 20). Ќаша глубочайшаЯ сущность  --  ‘ам Ѓог. ‹ишь  потому,
что Ћн живет во мне. Я могу назвать себЯ "Я".
     ‡ападный человек высоко  ценит  свою индивидуальность,  и  это  нередко
заводит его в тупик. Ћн не уверен в ней, он пытаетсЯ ее утвердить, то и дело
в  ней  сомневаЯсь.  ‚осточ-ные религии,  напротив,  стремЯсь  ее рассосать,
особенно буд-дизм с его учением о "не-Я", "antta".
     •ристианство утверждает и "Я" и "не-Я". ‘огласно св. ”о-ме, достоинство
человеческое  в  том, что человек  --  источник  своих  действий, как Ѓог --
источник ‘воих. Ќаша свобода --  тварный образ свободы Ѓожьей. Ќо существует
она лишь по-стольку, поскольку укоренена в Ѓоге. €стинный источник того, что
Я  -- это Я -- только Ѓог.  Џо бл. Ђвгустину, Ѓог глубже во мне, чем Я  сам.
Ѓог -- сердце нашего сердца.
     ќто значит, что в самой сердцевине нашей жизни сокры-та тайна. Ќа Языке
”омы, мы  не можем  уловить  сущность наших душ.  —истые  сердцем знают, что
сердце  их  --  в  тай-не  Ѓожьей,  и потому постоЯнно стремЯтсЯ  не считать
источ-ником своей жизни самих себЯ.
     ’айна Ѓога  и  тайна души неразделимы. Љогда  говоришь, что наш  Ѓог --
слишком неуловим, апологеты (и христиан-


      ские, и иудейские) отвечали,  что и  человек неуловим. Ќа
требование "Џокажите  мне вашего Ѓога"  св. ”еофил  отве-тил:  "Џокажите мне
человека, и Я покажу вам Ѓога моего".
     —истые  сердцем --  это те,  чьЯ жизнь,  чьи действиЯ и мы-сли  идут из
сокровенной глубины. €х сердце не просто со-здано Ѓогом и как бы "брошено на
их произвол"; оно непре-станно обновлЯетсЯ всегда новой жизнью.
     …сли  мы сможем очистить этот источник и позволим Ѓогу воссоздавать нас
из  сокровенной глубины, мы будем иначе жить и  иначе видеть. Љак кто живет,
так  он   и  видит.   „аже   настроение,  даже  пищеварение,   и  те  менЯют
воспринимаемый нами мир. € наоборот: как кто видит, так и живет.…сли мир длЯ
вас мрачен, и жить вы будете невесело. …сли же на-ша жизнь укоренена в Ѓоге,
мы увидим мир, как видит его Ѓог. Ђ Ѓог, в определенном смысле  слова, видит
только Ѓо-га.  ЌельзЯ считать, что у Ќего -- два зрениЯ, одно длЯ ‘ебЯ, одно
--  длЯ твари. Ћн  видит  все  тварное в  вечном и светоносном  видении ‘ебЯ
‘амого; потому Ћн и может сказать, что все "хорошо весьма".
     Љогда сердце наше чисто,  мы  тоже  увидим Ѓога."„лЯ чистых  все чисто"
(’ит.  1, 15).—истые  сердцем не  видЯт зла в том смысле, в каком,  согласно
пророку, не видит его Ѓог (см. Ђввак. 1, 13). Људа бы они ни посмотрели, они
узрЯт Ѓога. неистощимого и по-разному ЯвлЯющего ‘ебЯ,
     Ќе надо понимать это по-детски. ќто не значит, что, уви-дев бабочку, мы
слащаво  умилимсЯ  н скажем:  "ЉакаЯ красо-та!" —истый сердцем может увидеть
Ѓога,  глЯдЯ  на избитого, окровавленного,  распЯтого  человека. Љонечно, до
этого не дойдешь, не научившись смотреть на бабочек. •ристианские  богословы
нередко  учили, что  первый  плод  чистоты  сердца --  умение видеть мир.  €
…вангелие от  ”омы, и Ћриген, и  Љи-рилл €ерусалимский, и многие другие учат
нас, что красоту и величие Ѓога сумеет увидеть лишь тот, кто видит красоту и
величие  твари.  ‚идеть  правильно  тварный  мир  --  значит  ему  дивитьсЯ.
(‚спомним, как эта мысль важна длЯ —естертона). ‘в.  ”ома Ђквинат,  ссылаЯсь
на  ЂристотелЯ,  говорит,   что  удивление  --  начало  премудрости;  причем
"удивление" длЯ него включает и радость.
     Ќо не только  красота, и лад,  и  тайна тварного мира  ведут нас сквозь
"видимое"  к  "невидимому"  (см. ‚  1,  20).  Ќадо правильно  смотреть  н на
страшные или мучительные


       "visibilia".  Ћчищение  сердца  должно  привести  к  той
невин-ности,  которой  обладали  первые  люди  до  грехопадениЯ.  ’ема   эта
непрестанно  повторЯетсЯ  в свЯтоотеческой  словесности. Ћсобенно интересно,
что, очистив сердце, человек  терЯет тог "дух боЯзни", о котором говорит св.
Џавел (2  ’им. 1,  7).  Џадший человек пытаетсЯ преодолеть  этот дух  только
само-утверждением,  наглостью,  властностью,  но   чистый  сердцем  способен
смотреть без страха на все, даже на грех.
     ‘вЯзь чистоты сердца с таким  зрением  хорошо выражена в  одной притче:
"Ђвва  Џимен  сказал, что,  достигнув  того  со-стоЯниЯ,  о котором  говорит
апостол ("длЯ  чистых все чисто"), он ощущает  самого себЯ  <b>ниже всей твари.</B>
Ѓрат спросил его:
     "Љак могу Я ощущать себЯ ниже убийцы?" ‘тарец ответил:
     "“видев  убийцу,  ты  помыслишь,  что  он  убил  лишь  единож-ды, ты же
убиваешь ближнего каждый день".
     —истота  сердца  просветлЯет  взор так, что  мы  смиренно видим Ѓожье в
грешнике сквозь все его грехи. Ѓолее того:
     мы  его жалеем,  понимаЯ, что грехи эти приносЯт ему много  больше зла.
чем  кому  бы то  ни было. ѓугон I говорит, что  именно поэтому грех  должен
вызывать сострадание, а не гнев.
     Њожно пойти и дальше.  Њожно увидеть, что всЯкое зло -- лишь искаженное
добро. ‚озьмем  сексуального  маньЯка. †е-ланиЯ  его  неверны;  но  ищет  он
какого-то смутного подобиЯ истинной любви. „аже человек, стремЯщийсЯ к самой
гнус-ной  жизни,  стремитсЯ <b>к жизни.</B> —истый сердцем увидит в лю-бом  зле  то
добро, которое  оно исказило.  ђоман  ‘ладкопевец  говорит о  блуднице,  что
только  •ристос может дать ей  то, что она  искала в прелюбодеЯних. ЌечистаЯ
страсть была как бы неудавшимсЯ опытом любви.
     Ћчень легко  и очень удобно  думать, что зло  --  такаЯ же  независимаЯ
сила, как добро. Ћднако это неверно. “ зла нет собственного бытиЯ. ‡а добром
стоит  все,  стоит Ѓог; за злом не стоит ничто. Љак учит св. ”ома Ђквинат, у
зла, говорЯ  строго, нет  причины.  Ћно неразумно, непонЯтно, бессмыслен-но.
…сли мы  проникнем в сердцевину того, что  ЯвлЯет себЯ, как зло, единственно
истинно существующее там будет  доб-ром.  Ќичто  другое там  <b>быть</B> не  может,
"enset bonum converturtur" *.

     * <i>Џримерно:"бытие и добро взаимозаменЯемы"("... одно и то же") лат.</I>


     …сли  мы очистим источник  жизни  в  нас.  мы сможем  в любом положении
видеть ‘ущее -- Ѓога. —истый сердцем находит в себе силу посмотреть прЯмо на
что угодно, и  ска-зать: "‡десь тоже  Ѓог". ‘вет во тьме светит, и  тьма  не
мо-жет его победить" (см. €н. 1, 5).
     ѓлупо думать,  что  неба лучше  всего достигнуть с повЯз-кой на глазах.
€ногда,  по  слабости,  мы  вправе  чего-нибудь  не  видеть,  как  жизненнаЯ
философиЯ это не годитсЯ. Њы не увидим Ѓога Яснее, если сузим поле зрениЯ.
     —истота сердца  проЯснЯет взор.  Ћна  прЯмо противополож-на  цинизму  и
мирскому  здравомыслию.  –иник  "видит  на-сквозь" все доброе  и  благое,  и
находит за ним мерзость; чи-стый сердцем видит  насквозь зло,  и находит  за
ним Ѓога.
     Џротивоположно  это и мнимой "невинности". ‘овремен-ный психолог  ђолло
Њэй различает два типа невинности. "Ћдин из них в  том, -- пишет он,  -- что
взрослый человек, часто поэт или художник, сохранЯет детскую Ясность зрениЯ.
<b>‚се</B> свежеет  длЯ  него, все ново и  окрашено  в  Яркие,  чистые  тона. ’акаЯ
невинность  порождает  благодарное удивление  и  ведет  к  духовности"  (’ут
поневоле припомнишь —естертона. -- Џрим. ав.).
     „ругаЯ  невинность,  по словам ЊэЯ, ведет  лишь к тому, чтобы закрывать
глаза на все неприЯтное.
     ‘овременному  ученому вторит живший задолго до него св. Ђнтоний: "Ќикто
не может войти в –арство Ќебесное, не будучи испытан; устраните искушениЯ, и
никто не спасетсЯ". ’радициЯ отцов-пустынников полагает, что  духовно зрелый
монах не  бежит искушений, но боретсЯ с  ними.  €збегаЯ зла любой  ценой, мы
терЯем силу добра.
     …сли мы хотим такой  чистоты сердца, котораЯ даст нам силу ЯсновидениЯ,
мы должны не страшитьсЯ врагов, а при-нимать на себЯ их бремЯ. ’от же  ђолло
Њэй  резонно  замеча-ет:  "‘тараЯсь  быть хорошим,  станешь  не нравственным
ге-нием,  а  чистоплюем  ... ЌравственнаЯ жизнь--сложнаЯ  диалектика добра и
зла".   ‚   этом  мире   можно  стать  совер-шенным,  если  ты  готов   быть
несовершенным. "Љак Я счаст-лива. -- сказала св. ’ереза, -- что несовершенна
к часу смерти".
     ‡абываЯ  об  этом,  мы обретаем  такую  веру и  такую  нрав-ственность,
которые просто невыносимы длЯ  истинно верую-щего,  нравственного, духовного
человека. ЌемалаЯ часть  на-падок на  христианство объЯснЯетсЯ тем, что  его
так  сильно   опошлЯют.   ЌастоЯщие  духовидцы  не   могут   этого  вынести.
Ќравственность,  слишком хорошо приспособленнаЯ  к  требо-ваниЯм  мира сего,
лишена той запредельности, котораЯ мо-жет поистине тронуть сердце.


     €нтересный  пример  --  Ђртюр ђембо. Ћн  писал недолго,  но  стихи  его
оказали  на  многих истинно религиозное  влиЯние.  Џоль  Љлодель,  например,
говорит,  что обЯзан ему  своим об-ращением.  Ћднако сам он искал  озарений,
исследуЯ не добро, а зло. ‘тихи, вдохновившие ЉлоделЯ, написаны тогда, когда
он вел предельно грешную жизнь. Љогда же он от нее отка-залсЯ,  он отказалсЯ
(если верить “нид ‘тарки) и от поисков Ѓога, ибо не мог подчинитьсЯ мелочной
и мелкой религиоз-ности своего детства.
     Ќелегко,  а  то и невозможно  оправдать с  христианской точки зрениЯ ту
"программу" предельного падениЯ, которую  предлагал молодой ђембо. Ќо нельзЯ
и  обойти  этот   знаменам  тельный   случай,   предостерегающий  нас.  Ќаша
"праведность" может оказатьсЯ более отталкивающей, чем грех. ‘тараЯсь любить
Ѓога  только  "доброй" нашей  стороной, мы  узнаем,  в лучшем  случае,  лишь
колченогую духовность.
     Њы думаем о чистоте, как о чем-то мрачном и мучитель-ном; но в странном
тексте,   который  приписывают  ѓугону  ‘эн-‚икторскому,   чистота   совести
сравниваетсЯ с "подушкой  длЯ души". Ћбрести  ее --  как прийти домой, чтобы
отдохнули усталые  ноги. Џосле тЯжкой, работы греха  мы  можем отдох-нуть  в
чистоте сердечной. "Ћтдохните  от того, чтобы делать злое",-- переводит  бл.
€ероним стих из €сайи (€с. 1, 1)*. Љогда мы обретем чистоту сердца, исчезает
напрЯжение, даже если остаютсЯ и страданиЯ, и духовнаЯ борьба.
     Ѓыть  может, самый неудобный вопрос в том, к чему же <b>мы</B> стремимсЯ. …сли
мы  хотим  лишь  благопристойной,  мир-ской  "чистоты",  нам  незачем  прЯмо
смотреть  на жизнь. ’ог-да мы не увидим Ѓога.  Ќо …го ли мы ищем? Љогда ”оме
Ђк-винату  было  пЯть лет,  он ошеломил учителЯ  прЯмым вопро-сом о Ѓоге,  а
позже,  взрослым,  сказал •ристу,  что ему ну-жен  только  Ћн. Ќо наврЯд ли,
останавливаЯ людей на ули-це, <b>мы</B> услышим от многих, что им нужен именно Ѓог.

     <i>* ‚ русск. переводе "перестаньте делать зло".</I>


     —ем дальше мы  от чистоты  сердца,  тем меньше  стремимсЯ увидеть Ѓога.
Љогда  свЯщенник  возглавлЯет  "Sursut  corda"  *, нам не  часто  приходит в
голову, что сердце длЯ того и  со-здано. …сли бы сердца наши были очищены от
всего, что не сердце, они бы сами собой поднимались к Ѓогу.
     Љогда это произойдет, все в нашей жизни встанет на свое место, все наши
способности будут действовать, как замыс-лил Ѓог. „аже страдание сиЯет, если
его видишь в Ѓоге, ибо даже его принЯл ѓосподь как цену за единение с миром.
     ‘ледуЯ бл. Ђвгустину, св. ”ома учит, человек "сарах Dei" **. ‚ нем есть
место  длЯ Ѓога,  но лишь  потому,  что он  способен выйти за свои  пределы.
Ћднако  если он это сделает, он уже  не будет  защищен от самых опасных сил.
‘тремле-ние к  Ѓогу очень похоже на то, которое влечет  нас, скажем, разбить
стакан.  ‘тарые   сердцеведы   совершенно   справедливо   приписывали  нашей
способности к гневу двойственное зна-чение. €менно она позволЯет нам сломать
пределы,  но  ста-новимсЯ  мы  или  мистиками,  или  разрушителЯми. …сли  мы
поддадимсЯ  желанию  увидеть  Ѓога,  мы  должны  помнить,  что  можем  стать
вандалами.  €  мистик,  и  вандал  пылко  стремит-сЯ  прорвать поверхностную
реальность.
     ’аков парадокс сердечной чистоты. Ћна сродни и миру, и Ярости. Њиру она
сродни, ибо исполнена истины -- снЯт пок-ров  лжи, и мы беззащитны, открыты,
словно силы  мнимостей,  охранЯвшие нашу сердцевину,  расслабились и уснули.
Ћдна-ко на волю выпущена неудержимаЯ и непредсказуемаЯ энер-гиЯ. ќта энергиЯ
не противостоит естеству и ладу,  но то, что зовут порЯдком и нормальностью,
она сметает. ђембо был прав, когда искал Ѓога в грехе, но  он  ошибсЯ бы еще
боль-ше, если бы покорилсЯ тому, что считалось благопристойным.
     €скусство  и  насилие  несовместимы.  €скусство творит мир  и  порЯдок,
впитываЯ насилие и зло; насилие же возни-кает там, где пытаютсЯ обуздать зло
извне.  Ќа  самом деле  надо дистиллировать  из Яда целебную силу. €менно  к
такой алхимии  призван  христианин; именно это  делает  чистым  серд-цем. Ћн
бесстрашно  входит в самую суть драмы тварного  ми-ра,  ибо сердце его,  как
сердце •риста, берет всю злобу и не-нависть человека и претворЯет их в пламЯ
любви.

     <i>* ѓоре имеем сердца (лат.). " прим. "‘пособен вместить Ѓога" (лат.).</I>


     Ѓог видит, что все "хорошо весьма", и "все  хорошо"  не само по себе, а
потому что  Ѓог его  видит. Ѓог не "восприни-мает". а творит  красоту. ’ак и
мы, в несравненно меньшей мере, творим красоту в минуты творчества. •удожник
не  про-сто  видит  и  "изображает",  он  создает.  •ристианин  -- худож-ник
тварного  мира, поэт, композитор. Ћн увидел хотЯ бы от-блеск Ѓожьего –арства
и  уже не  знает без него покоЯ.  Ќе-случайно  художники  бедны -- им не  до
богатства. Ќеслучай-но  они ранимы --  им некогда и нечем защитить себЯ. Ћни
раскрыты,  они безнадежно беззащитны. €ногда они Яростно гневаютсЯ  на  себЯ
или на что-нибудь иное, но проклЯсть, от-ринуть, извергнуть они не могут. €х
дело -- смотреть, а не судить.
     Љонечно, далеко не каждый христианин может стать ху-дожником или поэтом
в обычном смысле этих слов.  •ристи-анское искусство, большей частью, просто
ужасно.  ђечь идет  об  ином:  мы,  как  художники, гонимсЯ  за  неотступным
виде-нием.  ’о,   что  мы  прозрели,  никак  не  укладываетсЯ   в   расче-ты
здравомыслиЯ. ‘ила света,  красоты,  истины подчинЯет нас  себе, и мы, почти
против воли. вынуждены нести ее в мир.
     Ѓлаженны  чистые сердцем,  ибо они не заперты  в темнице своего падшего
"Я".  „аже если они хотЯт, чтобы их "оставили в покое", это  им не  удаетсЯ,
они слышат голос возлюблен-ного:
     "џ сплю, а сердце  мое  бодрствует; вот, голос возлюблен-ного,  который
стучитсЯ:  отвори мне. сестра моЯ,  возлюблен-наЯ моЯ,  голубица моЯ, чистаЯ
моЯ! (...)
     џ  скинула хитон мой; как же мне опЯть надевать его? џ вымыла ноги мои;
как же мне марать их?
     ‚озлюбленный мой протЯнул руку свою сквозь скважину, и внутренность моЯ
взволновалась от него.
     џ встала,  чтобы отпереть  возлюбленному  моему,  и  с  рук моих капала
мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка".
     <i>(Џеснь песней, 5.2--5)</I>
     <dir> <dir> </dir> </dir>

     <dir> <dir><b>
     ѓлава 11</B>

     <i>Ѓлаженны, миротворцы, ибо сынами Ѓожьими нарекутсЯ</I>
     </dir> </dir>
     Ѓлаженство  миротворцев тесно свЯзано  с  блаженством  чи-стых сердцем,
потому что мир и чистота  нерасторжимы. €с-тинный мир духовный бывает лишь у
чистых сердцем, а без такого мира не сумеешь примирить других.
     “ отцов-пустынников есть одно предание: три христиани-на посвЯтили свои
дела Ѓогу. Ћдин решил мирить людей, дру-гой помогать больным, третий  ушел в
пустыню. Џервый не смог утишить мирских ссор и, в унынии пошел ко второму;
     тот  же  плохо справлЯлсЯ со своим делом. Ћни отправились к третьему, в
пустыню, и  спросили, как им  быть. Ћн помол-чал, налил воды в чашу и сказал
им: "ѓлЯдите". ‘перва во-да была неспокойна, потом сравнЯлась, и они увидели
в  ней свои лица. ’огда  он сказал им: "’очно так же  тот, кто жи-вет  среди
людей, не видит своих грехов, ибо не знает  покоЯ. Ќо если  он узнает покой,
он увидит себЯ".
     €сториЯ эта учит  не только тому, что мирить людей мо-жет лишь тот, кто
сам  обрел мир.  Ћна учит и другому: мир тесно  свЯзан с  самосознанием, без
которого  невозможны  столь насущные добродетели, как смирение и  надежда на
Ѓога.
     ’акое самопознание  бывает  лишь  у  милостивых.  Џока на-ше  зрение не
очищено милостью к ближним, мы не сможем увидеть себЯ в тихой воде смирениЯ,
и  будем  печьсЯ  лишь  о   том,  чтобы  наш  мнимый  образ  был  <b>как</B>  можно
привлекатель-ней. ќтот путь ведет не к миру, а к душевной болезни*.
     Џуть  к миру --  приЯтие  правды. ‚се  то, чего  мы  не ви-дим  в себе,
становитсЯ нашим врагом. ќти отброшенные свойства быстро обретают воплощение
в тех, кто  нас окру-жает. Ќе всЯкаЯ  вражда  вызвана именно  этим,  но  это
игра-ет большую роль в том, что мы не ладим с ближними.
     ’олько  полнаЯ  правда  может породить  истинный  мир.  Ќо природа наша
раздроблена и искажена. Џравда о  нас  -- не-полнаЯ искаженнаЯ правда. —тобы
она стала полной, нужно дскупление, нужен крест.

     <i>* ‘р. слова св. ‘ерафима: "Ћбрети мир, и тысЯчи вокруг  тебЯ спа-сутсЯ"
(.прим. ред).</I>


     Љак обычно, здесь необходимо  знать одну парадоксальную психологическую
истину. …сли  мы будем  слишком  сильно стремитьсЯ  к "миру  душевному",  мы
утратим и тот, который у нас был. “миротворенность начинаетсЯ с того, что мы
при-нимаем ее  отсутствие.  Љогда  мы  тревожимсЯ,  попытка  изба-витьсЯ  от
"нервозности"  ничего  не  даст,  она  только  приба-вит  новый  повод   длЯ
беспокойства. Љогда  мы в депрессии,  незачем усиливать ее, страдаЯ от того.
что мы в депрессии.
     ‚озложить на  ѓоспода  заботы свои -- совсем не то же самое,  что любой
ценой избавлЯтьсЯ от волнений. Њир во  •ристе -- субъективное чувство. Њы, в
буквальном  смысле  этих  слов, отдаем •ристу  наши  заботы  и  треволнениЯ.
•ри-стос же дает нам мир. "который превыше всЯкого ума" (”ил. 4, 7);  только
Ћн может соединить и утешить наши раздробленные души.
     Ќо этот мир неотторжим от Љреста.  ЋтдаваЯсь …му, мы, по  удивительному
слову  "Ћблака неведениЯ",  предаемсЯ "на волю врагов". ЌельзЯ обрести мир и
боротьсЯ с внешними невзгодами.
     ‘ледует  напомнить  в  этой  свЯзи,  что   в  …вангелиЯх  мир   властно
провозглашаетсЯ,  а  не  медленно  вырабатываетсЯ.  …вангельский  мир  -- не
отсутствие забот; он  положителен, тверд и весом. •ристос говорит апостолам:
"Њир  оставлЯю вам, мир Њой  даю вам"  (€н. 14, 27) -- и  посылает их  нести
весть о мире ("Њир дому сему"  ‹к.  10,  5).  Њир этот  столь  ощутим, почти
реален, что если в доме его не примут, он как бы отскочит назад, к апостолу.
Џривычное  приветствие "алом"  становитсЯ  властным  провозглашением истины
Ѓожьей,  котораЯ  не  в   пример  сильнее  психологических,  эмо-циональных,
социальных факторов. ‚озвещаЯ мир, мы  возве-щаем животворЯщую  силу Ѓожью в
самой сердцевине  не-правды  и  греха.  Њиротворцем станет лишь тот, кто, во
•ристе  и  в –еркви,  покоритсЯ  ѓосподню  слову.  ’олько  тогда,  в  та-ком
послушании можем мы передавать мир другим.
     Ќеобходимо  уточнить, что  здесь  и речи  нет о  хлопотах, об  активной
деЯтельности.  Џорой такаЯ  деЯтельность нужна,  но к миротворчеству она  не
имеет никакого отношениЯ. Њи-ротворец ничего  не улаживает, не ищет  удобных
компромис-сов, --  он просто  возвещает, что раздробленнаЯ действитель-ность
побеждена   Ѓожьей  цельностью.   ‡десь  и   речи  нет   об   уступках   или
попустительстве. –елостность ЃожиЯ вмещает


     все, что <b>есть.</B> Ќичего  не надо отбрасывать,  кроме лжи. Њир, который мы
возвещаем, так полон, что может на первый взглЯд показатьсЯ  противоречивым.
–ерковь  (по слову ‚ати-канского собора --  "qermen  unitatis" *)  должна по
самой   сути   своей   быть  сложной,  разносторонней,  парадоксальной,  как
породившее  ее ‘лово. Њы не достигли бы  мира, спрЯмлЯЯ сложность жизни. ‚от
почему христианин не  может "прини-мать чью-то сторону".  ‚от почему –ерковь
так  предостерега-ет от  частной истины,  ереси.  „ело  –еркви  --  находить
доб-рое   в  бесчисленном  множестве   ситуаций,  мнений,  людей,   ко-торое
представлЯет ей реальный путь. Љогда св. Ђвгустин отправлЯлсЯ на проповедь в
Ѓританию, папа  ѓригорий  ‚ели-кий настоЯтельно просил сохранить  как  можно
больше Язы-ческих  построек и церемоний, придав им христианский смысл, чтобы
люди не были слишком удивлены  и оскорблены**. Ќаша цель -- утверждать, а не
отрицать и противоречить.
     Љонечно,это  никак  не значит, что мы  должны принимать  любое  мнение.
Љогда  это  необходимо,–ерковь  предает  анафеме  мысли  и  учениЯ,  которые
признает невер-ными.  Ћднако она  отрицает их  именно потому, что они  узки,
односторонни, и противопоставлЯет им не столь  же  узкую, ие противоположную
мысль, а  Ѓожью  правду  в  ее целостно-сти.  ‡аметим, что в  большей  части
догматических   постанов-лений   анафемы   изложены   много   точнее,    чем
положительное   учение,   а   точность,  содержащаЯсЯ  в   нем,  мистична  и
таин-ственна, и  похожа скорее на правило, которое  надо  запом-нить. чем на
мнение, которое можно обсуждать.
     ‘амый опасный  соблазн  во  всЯком  споре -- вцепитьсЯ в свое мнение  п
подчеркивать  его  несовместимость с  мнением противника.  ’ак  бывает  и  у
церковных людей; но –ерковь никогда  этим  не удовлетворитсЯ. Ђпостол  Џавел
даже усмат-ривает  промыслительную ценность в существовании  ересей  (см.  1
Љор. 11, 19). —тобы стать мудрым христианином, надо  узнать все другие школы
мысли. ‚нимание к разнообразию мнений и должно отличать христиан от еретиков
и   сек-тантов.  „аже  отвергаемые  нами  взглЯды  что-то  вносЯт   в  на-ше
мировоззрение.

     <i>* "семЯ единства".</I>
     <i>** ђечь  идет  не о св. Ђвгустине ѓиппонском (в  правосл. трад. --  бл.
Ђвгустине),  а  о  менее  известном  апостоле  Ѓритании.  Ђвтор ссылаетсЯ  в
указателе на "€сторию –еркви" Ѓеды „остопочтенного, 1, 30.</I>


     <b>
     ‚ XIII</B> веке на  юге ”ранции обрела огромную силу аль-бигойскаЯ ересь, и
–ерковь не могла с нею сладить, пока „иего  и „оминик не стали проповедовать
по-новому  (дело  это  продолжили  и  дети  „оминика,   и  дети  ”ранциска).
Џро-поведь их  поражала тем, что она во многом походила на уче-ние еретиков.
—тобы спор стал  плодотворным, наши отцы  глубоко  вникли  в то,  в  чем они
согласны с противником. ќто была  не хитрость; просто они признавали, что  у
еретиков  есть нечто,  весьма  полезное длЯ  –еркви. € альбигойскаЯ ересь, и
нищенствующие ордена отвечали на одну и ту же потребность христианства.
     ќто очень важно сейчас, в <b>XX</B> веке. Љарл ђанер писал в 1953 году:  "’от,
кто пришел к католичеству из другой кон-фессии, приносит с собой очень много
истинных христианских ценностей. Ћн должен  внести их в  дом Ћтца,  обогащаЯ
–ер-ковь.  Ћчень   хорошо,  если   можно  понЯть,  что  человек  был  прежде
протестантом. Ќе надо отбрасывать свое наследие;
     надо помнить, что тебе препоручено передать его ‚селенской –еркви".
     € снова,  это не значит, что  никогда ни с кем  нельзЯ  све-рить. Џорою
полезно уЯснить, уточнить истину, приведЯ ве-сомые  доводы  в ее защиту.  Ќо
как бы  весомы  они ни  были, мы  уже не будем "католиками", если абсолютное
мерило длЯ  нас --  <b>наша</B>  точка зрениЯ. Њожно  отстаивать то, что мы считаем
верным  (или,  точнее,  наиболее  вероЯтным),  дабы  внести  свою  лепту   в
сокровищницу истины. Ћднако мы  долж-ны  быть готовы к тому, что наш кусочек
правды совсем <b>не</B> таков, каким мы его видим.
     ’очно  так же  мы  не вправе отмахиватьсЯ от чужих  мнений,  даже  если
совершенно  с ними  не  согласны. Џускай  мы не усматриваем в них и  крупицы
правды --  мы обЯзаны допустить, что,  в конце концов,  нечто истинное в них
есть. ‚ каждом  зле  .есть семЯ добра, а в каждой неправде -- тЯга к правде.
€стинный христианин умеет  быть со всЯким,  и  никого  не отвергает, ибо  он
стремитсЯ открыть  повсюду  Яв-ленное  ‘лово, возвестить о  нем и тем  самым
возвестить мир о целостности Ѓожией и целостности творениЯ.
     Џо слову  Љлемента Ђлександрийского, самый верный  при-знак христианина
-- его способность понимать других. …сли  мы предпочитаем  такое-то  мнение,
эта значит, что оно <b>вире,</B>


     а не уже прочих. ‘уждение Ђ может понЯть  суждение ‚ и ‘. тогда как ‚ и
‘ друг друга понЯть не могут.
     Ћднако  такаЯ  христианскаЯ  целостность  почти  неизбежно  приходит  к
столкновению с нетерпимыми и частными исти-нами века сего. •ристос даст ‘вой
мир "не так, как мир да-ст" (€н. 14, 27). Ћн ‘ам говорит, что принес не мир,
но меч (Њтф.  10, 134). –елостность истинного христианства про-тивна мирской
падшей  жизни, котораЯ  поклонЯетсЯ бесчис-ленным заменам  истины, нелепым и
нетерпимым.
     Ќо  миротворцы  блаженны, ибо  они  нарекутсЯ  сынами Ѓожьими.  Ћни  --
сыновьЯ •риста, …го наследники (ђ.  8, 17). …сли мы миротворцы, мы разделЯем
с  Ќим  …го достоЯние.  Ћтец дал  …му все;  и мы  можем  стать  "причастными
Ѓоже-ского  естества". ‚ этой недоступной разуму причастности мы  и обретаем
истинное блаженство.


     <b>
     ѓлава 12</B>
     <dir>
     <i>‘лаженны,  изгнанные  за правду,  ибо  их  есть –арство  Ќебесное.
Ѓлаженны  вы., когда будут поносить  вас  и  гнать,  и  всЯчески  неправедно
злословить  за ЊенЯ.  ђадуйтесь и  веселитесь,  ибо велика  ваша  награда на
небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.</I>
     </dir>
     …сли  мы примем, что ЌагорнаЯ проповедь  обращена  ко  всем христианам,
отсюда следует,  что всЯкого христианина будут  "гнать",  причем именно так,
как гнали пророков.
     Ѓлаженство   изгнанных   за   правду   перекликаетсЯ   с   бла-женством
миротворцев. Њы уже видели, что  их тоже гонЯт, потому что они исповедуют не
тот нетерпимый мир, которого ищут мирские движениЯ и партии.
     ќто помогает  понЯть,  почему,  описав  полный  круг,  мы  снова слышим
обетование о –арстве Ќебесном. Ќо сравнению с агрессивными программами "века
сего" весть  о мире Ѓожием поражает своей беззащитностью -- казалось бы, она
может дать  несравненно  меньше, чем здравые реалистические схемы. Ѓог и …го
проповедники бедны  и нелепы  рЯдом с мирскими успехами  и богатствами; хуже
того  -- они подо-зрительны, если  не опасны. Џри всей своей кротости  и при
всем миролюбии, они отказываютсЯ служить закону века сего.
     ‚  …вангелии  от  €оанна  сказано,  что  иудеи  не  могли  ве-рить, ибо
"принимали  славу  друг от  друга" (€н. 5, 44). Џо всей видимости, слава  от
людей и  вера в •риста несовме-стимы.  Љак и в других блаженствах, суть не в
том, что  сла-ва -- слишком большое богатство,  а в том,  что  она  <b>мала</B> длЯ
человека.
     ‚ерность  Ѓогу,  славе  …го,  миру и ‡авету  предполагает  запредельную
цель.…сли  мы не печемсЯ  об одобрении и  восхищении людей, мы получим много
больше -- одобрение Ѓога.
     Љонечно, это но значит, что мы должны всеми силами старатьсЯ, чтобы нас
никто  никогда  не похвалил. ’акие ста-раниЯ  столь же мелки, как  погонЯ за
славой и, в своем роде, столь же суетны; более того, и "они получают награду
свою".


      ‘амое трудное именно в том, что мы должны быть равнодушны
и к  хуле, и  к похвале,  Њир  почитает тех, кто  угожда-ет  ему, и тех, кто
презирает его; но не может терпеть тех, кто его не замечает.
     €так,  не пытайтесь  нарочно раздражать людей. Њы не  станем пророками,
если будем грубы. €ногда пророки  бывают неприЯтны, но обратной силы у этого
закона нет.
     Ќетерпимый   спорщик  получает  награду   --   он   может  пе-респорить
противника.  Ќо ѓосподь обещает гонимым во имЯ …го  совсем  не это. ’ем, кто
любит драку ради драки, врЯд ли понравитсЯ на небесах.
     •ристианство  совсем не  стремитсЯ  вызвать  гнев;  оно  вы-зывает  его
непреднамеренно, сохранЯЯ верность Ѓогу. Ћно потому и неудобно, что никак не
сводитсЯ к тем или иным направлениЯм и программам. Ќо об этом мы говорили.
     Ћднако  скажем  подробней  о  том,  чем  христианскаЯ  нрав-ственность,
включаЯ негодование, отличаетсЯ от мирской. •ри-стианин,  как любой человек,
может  возмутитьсЯ,  скажем,  жес-токостью террористов  или странностью  так
называемого   "обще-ства   вседозволенности".   Ќо  он  знает,   что   самые
сомнительные  н  непривлекательные  люди  --  скажем,  сборщики   налогов  и
проститутки (ведь  именно это значат "мытари и блудницы")  могут оказатьсЯ в
свое времЯ ближе к –арствию, чем люди приличные, серьезные, благочестивые.
     Љазалось бы,  ’ереза  из ‹изье должна  была  относитьсЯ одобрительно  к
привычному, мещанскому представлению о католичестве. Ћднако за свою короткую
жизнь она  понЯла, что свЯзана с такими изгоЯми, как убийцы  или  атеисты, и
потому сумела создать свою  замечательную притчу об  отце,  спасаю-щем своих
детей:  один ребенок упал и расшибсЯ, а потом отец его лечит; другого  же он
удержал прежде, чем тот упал. ђазница между этими  способами в деле спасениЯ
--  невелика.   Љонечно,  ’ереза,  сказавшаЯ  это,   гораздо   вернее   духу
христи-анства, чем те, кто разделЯет мещанские предрассудки.
     Љак  бы ни  огорчало нас мирское зло,  мы должны, подобно отцу  Ѓрауну,
понимать  "злодеЯ" изнутри, а  не брезгливо  "прощать" его. Ќаша подавленнаЯ
досада,   говорЯ   строго,  ма-ло  отличаетсЯ   от   Ярости,  приводЯщей   к
бессмысленному на-силию. —то же до вседозволенности, нельзЯ относитьсЯ к ней
слишком просто; христианское целомудрие требует мЯтежа против викторианского
чистоплюйства. –ерковь не освЯщает


       ханжество;  оно  дальше   от  евангельской   любви,  чем
болезнен-ные и бесплодные "любовные свЯзи" нынешних молодых людей.
     ‘в.  …фрем ‘ирии учит, что  (с точки  зрениЯ бесов, то есть  того мира,
которым правит сатана) целомудренный  христиа-нин  ведет себЯ  плохо  (…фрем
употреблЯет сирийский корень "St", обозначающий нередко супружескую измену).
€ по  "благопристойным" и по "современным" стандартам наши взглЯды на брак и
безбрачие скорее неудобны, чем разумны.
     €стинный,  умный  христианин  (true  Chri  stian  intellectual)  тем  и
отличаетсЯ,  что  не  вписываетсЯ ни в какую "програм-му" мирскую.  ‘в. ”ома
Ђквинат неприЯтно поражал и "кон-серваторов" и  "прогрессистов".  „аже таких
признанных  "ретроградов",  как кардинал Ћттавиапи,  надо  оценивать  не  по
сложившимсЯ "имиджам",  а  по  настоЯщим  их словам  и делам -- вспомним,  к
примеру, как смело выступает Ћттавиани против всЯкого милитаризма.
     ѓосподь слишком  велик длЯ этого мира,  и те, кто рож-ден от Ќего, тоже
длЯ мира велики. ђано или  поздно мир ощутит, как с ними тЯжело. ‘вЯтой „ух,
живущий в  –еркви,  "обличил  мир" (€н.  16, 8). „аже мирские добродетели не
ведут к Ѓогу; хуже того, они могут стать большим препЯт-ствием длЯ души, чем
грубые грехи.
     „ело даже не в том,  что  христиане делают, а скорее  в  том,  чего они
делать не хотЯт.
     ЌельзЯ  забывать  о  том,  что   мир  сей  непрестанно   пыта-етсЯ  нас
соблазнить, переманить к себе самыми разными способами. ЏринЯто считать, что
соблазн  -- это похоть плоти или другой грубый порок. Ќо в притче  о сеЯтеле
сказано, что семЯ  может заглушить "забота века сего" (Њтф. 13, 22), при-чем
именно  такаЯ  опасность  стоит  первой у  всех  синоптиков. ‡абота  же  эта
включает помыслы и дела, которые принЯто считать добродетельными.
     ‘обственно, такие соблазны и породили в свое времЯ fuqm mundi *. ’еперь
его нередко осуждают; однако мы должны понЯть самый принцип. €ногда от  мира
бежали не  так, как нужно;  но в сущности  говорЯ,  это -- не паническое или
малодушное бегство,  а  твердое  неприЯтие  тех  узких корыстных  интересов,
которые можно  назвать пуританскими. Љогда апостол хочет "разрешитьсЯ и быть
со  •ристом" (”ил.  1,  23), он  не  собираетсЯ равнодушно  "отвернутьсЯ  от
ближних". Џросто он не может принЯть  всерьез того,  чего требует "мир сей",
поскольку знает, что и сам он и весь тварный мир созданы длЯ большего.

     <i>
     *бегство от мира (лат.)</I>


     ќто  стремление  послужить  Ѓогу без помех и  измены по-нуждало  ранних
христиан отказатьсЯ и от имущества, и от семьи. Ѓегство от мира нерасторжимо
свЯзано с тем, что мы не можем служить двум господам. …сли мир сочтет нужным
нас за это "гнать", мы готовы платить такую цену.
     Ѓлаженство  изгнанных за правду ничуть  не похоже на  мрачный отказ  от
земных  радостей  ради сурового  долга.  Љогда  мир  нас  гонит,  мы  должны
"радоватьсЯ и веселитьсЯ", что трудно совместить с пуританской угрюмостью.
     Њногие свЯтые жаждали мученичества, высшей точки та-ких  гонений. Ќо не
надо создавать романтических картинок. Ќе надо представлЯть себе, что небо и
землЯ  рукоплещут  на-шему  подвигу.  —аще  всего  гонениЯ  наши  ничуть  не
картинны;  они  каждодневны, непрестанны, утомительны, и гонЯт нас не  лютые
враги, а очень близкие люди. Њы познаем бла-женство гонимых в будничном беге
жизни. €менно в нем учимсЯ мы терпеть  обиды и ждать,  что, рано или поздно,
су-меем "радоватьсЯ и веселитьсЯ". ЏроповедуЯ и ЯвлЯЯ мир Ѓожий нашему миру,
мы все глубже познаем истину о себе, и потому все ближе подходим к источнику
истинной радости, сокрытому  в нашем сердце. Љак бы мы  ни страдали от обид,
источник этот наполнЯет нас силой, истина делает  свободны-ми. Љонечно,  это
совсем не  похоже  на ту  искусственную бод-рость и мнимую свободу,  которых
добиваютсЯ,  скажем,  мощ-ные  движениЯ,  претендующие  на  духовность.  ќто
непредска-зуемо,  и довольно нелепо  с виду.  €спытываЯ  такую  радость,  мы
скорее ощутим себЯ, чем возгордимсЯ своей духовной зре-лостью.
     Ќо, радуЯсь и веселЯсь, мы должны  помнить, что источ-ник жизни, бьющий
в нас, -- тот самый, который бил из сердца •ристова. „ух ‘вЯтой не пришел бы
к нам, если бы ‘ын Ѓожий не был прославлен  (см. €н. 7, 39). € вот, ра-дость
и  веселье  возвращает  нас  к  ’ому, в  Љом слиты все  6,-таженстза,  --  к
распЯтому •ристу.