        „жин ‚улф. Џыточных дел мастер

   -----------------------------------------------------------------------
   Gene Wolfe. The Shadow of Torturer (1980)
   ("The Book of the New Sun" #1). Џер. - „.‘тарков.
   Њ., "Ђлександр Љорженевский" - "ќксмо-Џресс", 2000.
   Spellcheck by HarryFan, 9 February 2001
   -----------------------------------------------------------------------

                                        ’ысЯчелетьЯ - ничто пред тобой,
                                        ‘толь быстротечен их лет;
                                        Љратки, как стража, вершащаЯ ночь,
                                        Џрежде чем солнце взойдет.


        1. ‚Ћ‘Љђ…‘…Ќ€… € ‘Њ…ђ’њ

   Џожалуй, Я уже тогда  почувствовал  приближение  беды.  ђжаваЯ  решетка
ворот,  преградившаЯ  нам  путь,  и  прЯди  тЯнувшегосЯ  с  реки   тумана,
обволакивавшие острые навершиЯ  прутьев,  словно  горные  пики,  и  поныне
остаютсЯ длЯ менЯ символами изгнаниЯ. ‚от почему  моЯ  повесть  начинаетсЯ
сразу после того, как мы переплыли реку, причем Я, ученик гильдии  палачей
‘еверьЯн, едва не утонул.
   - Ђ стража-то нет, - сказал ђош, мой друг, „ротту, который и  без  него
отлично видел, как обстоЯт дела.
   Џарнишка по имени ќата неуверенно предложил обойти кругом. Љивок и жест
веснушчатой руки означали несколько тысЯч шагов через трущобы под стеной и
подъем по склону холма - туда, где стена –итадели выше  всего.  ќтот  путь
мне еще предстоит пройти - гораздо позже.
   - € нас вот так, запросто, пропустЯт через барбикен? ‚едь  за  мастером
ѓурло пошлют.
   - Ќо почему стража нет на месте?
   - ЉакаЯ разница? - „ротт трЯхнул решетку. -  ќата,  попробуй  -  может,
пролезешь меж прутьев.
   —то ж, „ротт - наш капитан. ќата просунул меж прутьЯми плечо и руку,  и
тут же стало Ясно, что дело безнадежно: туловище не пройдет.
   - Љто-то идет, - прошептал ђош.
   „ротт выдернул ќату из решетки.
   џ оглЯнулсЯ.  ’ам,  в  конце  улицы,  мелькали  фонари;  до  ушей  моих
донеслись шаги и голоса. џ приготовилсЯ прЯтатьсЯ, но ђош удержал менЯ:
   - Џогоди! Ћни с пиками!
   - „умаешь, страж возвращаетсЯ?
   Ћн покачал головой:
   - ‘лишком много.
   - Џо меньшей мере, дюжина, - подтвердил „ротт.
   Њы еще не обсохли после купаниЯ в ѓьолле. ‚ памЯти своей Я  и  посейчас
стою  у  тех  ворот,  дрожа  от  холода.  Љак  все,  что,  будучи  с  виду
непреходЯщим,  неотвратимо  идет  к  концу,  мгновениЯ,  казавшиесЯ  тогда
неимоверно быстротечными, напротив, возрождаютсЯ вновь и вновь - не только
в памЯти моей (котораЯ к конечном счете не позволЯет пропасть  ничему),  в
биении сердца, в морозце по  коже  возобновлЯютсЯ  они,  совсем  как  наше
‘одружество ежеутренне возрождаетсЯ к жизни под пронзительный рев горнов.
   Ќасколько позволЯл судить тускло-желтый свет фонарей, на подошедших  не
было доспехов, однако при них имелись не только пики, замеченные  „роттом,
но и топоры с посохами. Ђ на поЯсе их вожака - длинный  обоюдоострый  нож.
Ќо менЯ гораздо сильнее заинтересовал увесистый ключ на шнурке, обвивавшем
его шею, по виду он вполне подошел бы к замку на воротах.
   Њалыш ќата беспокойно шевельнулсЯ. ѓлавный, заметив нас, поднЯл  фонарь
над головой.
   - Њы ждем здесь, чтобы пройти внутрь, добрый человек, -  громко  сказал
„ротт.
   ђостом он был повыше, но  темное  лицо  его  выражало  крайнюю  степень
почтениЯ.
   - ’олько после рассвета, - буркнул вожак. - Ђ пока, ребЯта, ступайте-ка
по домам.
   -  „обрый  человек,  страж  должен  был  впустить  нас,  но   отлучилсЯ
куда-то...
   ‚ожак шагнул к нам, причем ладонь его легла на рукоЯть ножа.
   - Ќынче ночью вы сюда не пройдете.
   Љакое-то мгновение Я боЯлсЯ, что он догадалсЯ, кто мы.
   „ротт отступил, а мы встали за его спиной.
   - Љто вы, добрые люди? ‘ виду - не солдаты...
   - Њы добровольцы, - сказал один из подошедших. - Џришли охранЯть  своих
умерших.
   - ‡начит, вы можете пропустить нас. ‚ожак отвернулсЯ.
   - ’уда не войдет никто, кроме нас.
   Љлюч его заскрежетал  в  замке.  ‚орота  распахнулись.  €,  прежде  чем
кто-либо смог помешать ему, ќата метнулсЯ внутрь. Љто-то выругалсЯ;  вожак
и еще двое добровольцев ринулись следом, но ќата оказалсЯ  проворней.  …го
шевелюра цвета пеньки и залатаннаЯ рубаха, попетлЯв  среди  осевших  могил
нищих, исчезли в зарослЯх изваЯний выше по склону. „ротт  тоже  устремилсЯ
за ним, но его схватили за руки.
   - Ќужно же найти его! Ќе украдем мы ваших умерших...
   - Ђ тогда зачем вам туда понадобилось? - спросил один из добровольцев.
   - ‘обрать травы, - отвечал „ротт. - Њы - подмастерьЯ у лекарЯ.  Ѓольных
ведь нужно лечить, как по-твоему?
   „оброволец молча таращилсЯ на него.  Џогнавшись  за  ќатой,  человек  с
ключом бросил свой  фонарь.  ‚  неверном  свете  оставшихсЯ  двух  фонарей
доброволец выглЯдел вовсе глупым  и  невинным;  по-моему,  он  был  просто
каким-то чернорабочим.
   - ’ы должен знать, -  продолжал  „ротт,  -  что  некоторые  ингредиенты
обретают полную силу лишь будучи  извлечены  из  кладбищенской  почвы  при
лунном свете. ‘коро ударЯт заморозки, и все погибнет, а нашим мастерам  не
обойтись без запасов на зиму. ’ри мастера устроили  нам  разрешение  войти
сюда нынче ночью; этого же парнишку Я нанЯл у его отца нам в помощь.
   - Ђ вам не во что складывать эти... составлЯющие! „о сих пор  не  устаю
восхищатьсЯ находчивостью „ротта!
   - Њы вЯжем их в снопы и высушиваем, - с этими словами он, без  малейшей
заминки, вынул из кармана клубок обычной бечевки.
   - ЏонЯтно... - пробормотал доброволец, Явно ничего не понимавший.
   Њы с ђошем придвинулись к воротам поближе, но „ротт, напротив, отступил
на шаг.
   - …сли вы не позволите нам собрать травы, мы лучше пойдем. Џожалуй,  мы
теперь не отыщем там даже этого паренька.
   - Ќикуда вы не пойдете. …го нужно убрать оттуда.
   - •орошо...
   „ротт  нехотЯ  шагнул  в  ворота.  Њы,  в  сопровождении  добровольцев,
двинулись за ним. ‚от некоторые  мистические  доктрины  утверждают,  будто
вещный мир  создан  не  чем  иным,  как  человеческим  разумом,  поскольку
управлЯют нами искусственные категории, в которые мы помещаем предметы, по
существу недифференцированные, еще более неосЯзаемые, чем изобретенные длЯ
них слова. ‚от этот самый принцип Я  в  ту  ночь  понЯл  интуитивно,  едва
услышав, как доброволец, замыкавший шествие, захлопнул за нами ворота.
   - Ќу, Я пошел дежурить при своей матери, - сказал доброволец, молчавший
до сих пор. - € так сколько времени потратили  даром  -  ее  уже  за  лигу
отсюда могли бы унести!
   Џрочие согласно забормотали, и отрЯд рассыпалсЯ. Ћдин  фонарь  двинулсЯ
влево, другой - вправо. Њы же с  оставшимисЯ  добровольцами  поднЯлись  на
центральную аллею, которой всегда возвращались к рухнувшему участку  стены
–итадели.
   џ не забываю ничего. ‚ этом - моЯ природа,  радость  моЯ  и  проклЯтие.
Љаждый лЯзг цепи и посвист ветра, оттенок,  запах  и  вкус  сохранЯютсЯ  в
памЯти моей неизменными. џ знаю, что так бывает не  со  всеми,  однако  не
могу представить, как может быть иначе. Ќаверное,  это  -  наподобие  сна,
когда не осознаешь того, что творитсЯ вокруг. Ђ несколько белых  ступеней,
ведших к центральной аллее, и сейчас стоЯт перед моим взором...
   ‚оздух становилсЯ все холоднее. ‘вета при нас не было,  да  вдобавок  с
ѓьолла начал подниматьсЯ туман. Ќесколько птиц,  прилетевших  ночевать  на
ветвЯх сосен и кипарисов, никак не могли угомонитьсЯ, тЯжело  перелетаЯ  с
дерева на  дерево.  џ  помню,  что  чувствовали  мои  ладони,  растиравшие
мерзнувшие плечи, помню  мерцание  удалЯвшихсЯ  фонарей  среди  надгробных
плит, помню запах реки, принесенный  туманом  и  пропитавший  мою  рубаху,
смешавшись с резким запахом свежевскопанной земли. ‚ тот день  Я  едва  не
утонул,  запутавшись  в  гуще  подводных  корней,  а   ночью   -   впервые
почувствовал себЯ взрослым.
   ђаздалсЯ выстрел - Я никогда прежде не  видел  такого.  ‹иловаЯ  молниЯ
расщепила темноту, словно клин,  и  темнота  с  громом  сомкнулась  вновь.
ѓде-то  рухнул  монумент.  €  вновь  -  тишина,   в   которой,   казалось,
растворилось все вокруг. Њы пустились бежать. Ќеподалеку  закричали  люди,
сталь зазвенела о камень, точно чей-то клинок ударил по могильной плите. џ
рванулсЯ  прочь  по  совершенно  незнакомой  (по  крайней  мере,  так  мне
показалось) аллее, узкой - едва-едва разойтись двоим, выложенной обломками
костей и вонзавшейсЯ, точно сломанное ребро, в небольшую низинку. ‚ тумане
не разглЯдеть было ничего, кроме темных глыб памЯтников по бокам  аллейки.
‡атем дорожка внезапно, точно ее выдернули, исчезла из-под ног - видимо, Я
где-то прозевал поворот. …два увернувшись от обелиска, словно из-под земли
выросшего передо мною, Я на полном ходу врезалсЯ  в  человека,  одетого  в
черное пальто.
   Ћн оказалсЯ жестким, точно дерево; удар при столкновении  сшиб  менЯ  с
ног и на времЯ лишил способности дышать.  —еловек  в  черном  пальто  тихо
выругалсЯ, а затем Я услышал свист рассеченного клинком воздуха.
   - —то случилось? - спросил другой голос.
   - Љто-то налетел на менЯ. € исчез, кто бы он ни был. џ замер.
   - Ћткрой фонарь.
   ќтот голос принадлежал женщине и был очень похож на воркованье голубки,
если не считать повелительного тона.
   - ѓоспожа, они накинутсЯ на нас, как стаЯ дхолей, -  возразил  тот,  на
кого Я налетел.
   - Ћни в любом случае скоро будут здесь - ‚одалус стрелЯл. ’ы должен был
слышать.
   - Ќу, выстрел их скорее отпугнет.
   ‚ разговор снова вступил человек, заговоривший первым - Я был тогда еще
слишком неопытен, чтобы распознать характерный акцент экзультанта:
   - ‹учше бы Я не брал это с собой. Џротив людей  такого  сорта  -  нужды
нет.
   ’еперь он был гораздо ближе; какое-то мгновение Я мог видеть его сквозь
туман - очень высокий, худощавый, с непокрытой  головой,  он  стоЯл  возле
толстЯка, на которого Я наткнулсЯ.  ’ретьей  была  женщина,  закутаннаЯ  в
черное. ‹ишившись дыханьЯ, Я не в силах был двигатьсЯ, однако как-то сумел
отползти за постамент статуи и, едва оказавшись в безопасном месте,  снова
принЯлсЯ наблюдать за ними.
   ѓлаза  постепенно  привыкали  к   темноте.   џ   различил   правильное,
продолговатое лицо женщины  и  отметил,  что  она  почти  одного  роста  с
худощавым человеком по имени ‚одалус.
   - ’рави помалу, - скомандовал толстЯк, скрытый теперь от моих глаз.
   Ќа слух, он находилсЯ всего лишь в паре шагов  от  того  места,  где  Я
прЯталсЯ, но из виду пропал надежно, точно вода, вылитаЯ в колодец.  ‡атем
Я увидел, как к ногам худощавого придвинулось что-то черное (должно  быть,
тульЯ шлЯпы толстЯка), и понЯл, в чем дело: толстЯк спустилсЯ в  могильную
Яму!
   - Љак она? - спросила женщина.
   - ‘вежа, как роза, госпожа! ‡апаха почти не чувствуетсЯ, тревожитьсЯ не
о чем. - ‘ невероЯтным длЯ его сложениЯ проворством он выпрыгнул из Ямы. -
Ѓерите другой конец, сеньор; вытащим легче, чем морковь из грЯдки!
   —то сказала после этого женщина, Я не расслышал. •удощавый ответил:
   - ’ебе не стоило ходить  с  нами,  ’еа.  Љак  Я  буду  выглЯдеть  перед
остальными, если вовсе ничем не рискую?
   Ћни с толстЯком закрЯхтели от напрЯжениЯ, и Я увидел, как возле их  ног
поЯвилось что-то белое. Ћба наклонились, чтобы  поднЯть  его.  €  вдруг  -
точно амшаспанд коснулсЯ их  своим  сиЯющим  жезлом  -  туман  всклубилсЯ,
уступив дорогу зеленому лунному лучу. ‚ руках их был труп,  тело  женщины.
’емные волосы ее спутались, лиловато-серое лицо отчетливо  контрастировало
с длинным платьем из какой-то светлой ткани.
   - ‚идишь, сеньор? - сказал толстЯк. - Љак Я и говорил. Ќу вот, госпожа,
- осталось всего ничего. ’олько за стену переправить.
   ‘тоило этим словам слететь с  его  губ,  Я  услыхал  чей-то  вопль.  Ќа
дорожке, ведшей в низинку, поЯвились трое добровольцев.
   - Џридержи их, сеньор, - буркнул толстЯк, взваливаЯ тело на плечо. -  џ
приглЯжу за дамами.
   - ‚озьми это, - сказал ‚одалус. Џоданный им пистолет сверкнул в  лунном
луче, словно зеркальце.
   - ‘еньор, - ахнул толстЯк, - Я и в руках-то никогда не держал...
   - ‚озьми, может пригодитьсЯ!
   ‚одалус  нагнулсЯ  и  поднЯл  что-то  наподобие  темной  палки.  Њеталл
прошуршал по дереву, и в руке его оказалсЯ узкий блестЯщий клинок.
   - _‡ащищайтесь_! - крикнул он. †енщина, точно голубка, заслышавшаЯ клич
арктотера, выхватила блестЯщий  пистолет  из  руки  толстЯка,  и  оба  они
отступили в туман.
   ’рое добровольцев приостановились, затем один двинулсЯ вправо, другой -
влево, чтобы напасть разом с трех сторон. ЋставшийсЯ на белой  дорожке  из
обломков костей был вооружен пикой, а один из его товарищей - топором.
   ’ретьим оказалсЯ вожак добровольцев - тот самый, что говорил с  „роттом
у ворот.
   - Љто ты такой?! - закричал он. - Љакого ќребуса ЯвилсЯ сюда  и  чинишь
непотребства?!
   ‚одалус молчал, но острие его меча пристально следило за добровольцами.
   -  ‚месте,  разом!  -  зарычал  вожак.  -  ‚зЯли!  Ћднако   добровольцы
замешкались, и прежде чем они смогли приблизитьсЯ, ‚одалус ринулсЯ вперед.
Љлинок его, сверкнув в тусклом лунном луче, заскрежетал о навершие пики  -
точно стальнаЯ змеЯ скользнула по  бревну  из  железа.  Џикинер  с  воплем
отскочил назад; ‚одалус отпрыгнул тоже (наверное, опасаЯсь,  как  бы  двое
оставшихсЯ не зашли с тыла), потерЯл равновесие и упал.
   ‚се происходило в темноте, да  и  туман  вовсе  не  улучшал  видимости.
Љонечно, Я видел все, однако и мужчины и женщина  с  правильным,  округлым
лицом были длЯ глаз моих лишь темными силуэтами. € все же  что-то  тронуло
менЯ. Ѓыть  может,  готовность  ‚одалуса  умереть,  защищаЯ  эту  женщину,
заставила менЯ проникнутьсЯ к ней особой симпатией и уж навернЯка породила
восхищение перед самим ‚одалусом. ‘колько раз с тех пор Я, стоЯ на  шатком
помосте посреди рыночной площади  какого-нибудь  городишки  и  заносЯ  мой
верный "’ерминус ќст" над головою какого-нибудь жалкого бродЯги, окутанный
ненавистью толпы и - что еще омерзительнее - грЯзным  сладострастием  тех,
кому доставлЯет наслаждение чужаЯ боль и  смерть,  вспоминал  ‚одалуса  на
краю могильной Ямы и поднимал свой клинок так, точно бью за него.
   ‚одалус, как Я уже говорил, споткнулсЯ. ‚ тот миг Я поверил, будто  всЯ
жизнь моЯ брошена на чашу весов вместе с его жизнью.
   „обровольцы, зашедшие с флангов, кинулись на него, но тот  не  выпустил
из рук оружиЯ. Љлинок сверкнул в воздухе, хотЯ хозЯин  его  еще  не  успел
поднЯтьсЯ. ЏомнитсЯ, Я подумал, что мне очень пригодилсЯ бы  такой  меч  в
тот день, когда „ротт сделалсЯ капитаном учеников, а затем живо представил
себЯ на месте ‚одалуса.
   —еловек с топором, в чью сторону был сделан выпад, отступил,  а  другой
ринулсЯ в атаку, выставив перед собою нож. џ к этому моменту уже  поднЯлсЯ
на ноги и наблюдал за схваткой через плечо халцедонового  ангела.  ‚одалус
едва увернулсЯ от удара, и нож вожака добровольцев ушел в землю  по  самую
гарду. ‚одалус отмахнулсЯ мечом, но клинок был слишком длинен длЯ ближнего
боЯ. ‚ожак, вместо того чтобы отступить, бросил оружие и сжал  ‚одалуса  в
борцовском захвате. „рались они на самом краю могильной  Ямы  -  наверное,
‚одалус увЯз в вынутой из нее земле.
   ‚торой доброволец поднЯл топор, но в последний миг замешкалсЯ - ближним
к нему был вожак. ’огда  он  обошел  сцепившихсЯ  на  краю  могилы,  чтобы
ударить навернЯка, и оказалсЯ меньше чем в шаге от моего укрытиЯ. Џока  он
менЯл позицию, ‚одалус вытащил из земли нож и вонзил его в глотку  вожака.
’опор взметнулсЯ вверх; Я почти  рефлекторно  поймал  топорище  под  самым
лезвием и тут же оказалсЯ в самой гуще  событий.  “дарил  ногой,  взмахнул
топором - и внезапно обнаружил, что все кончено.
   •озЯин окровавленного топора в моих руках был мертв. ‚ожак добровольцев
корчилсЯ у наших ног. Џикинер успел удрать, лишь  пика  его  мирно  лежала
поперек дорожки. ‚одалус поднЯл из травы черную трость  и  упрЯтал  в  нее
свой меч.
   - Љто ты?
   - ‘еверьЯн. Џалач. ’о есть ученик  палача,  сеньор.  Ћрдена  ‚зыскующих
€стины и ЏокаЯниЯ. - ’ут Я набрал полную грудь воздуха. - џ  -  водаларий.
Ћдин из тысЯч водалариев, о которых тебе не известно ничего.
   ‘лово "водаларий" мне довелось слышать где-то однажды.
   - „ержи!
   Ћн  вложил  мне  в  ладонь  предмет,  оказавшийсЯ  небольшой  монеткой,
отполированной до такой степени, что на ощупь она казалась жирной.  ‘жимаЯ
монетку в кулаке, Я стоЯл возле оскверненной могилы и смотрел  ему  вслед.
’уман поглотил ‚одалуса еще прежде, чем тот  выбралсЯ  из  низинки.  —ерез
несколько мгновений серебристый флайер, острый, точно стрела,  со  свистом
пронессЯ над моей головой.
   Ќагнувшись за ножом, выпавшим из горла вожака  добровольцев  -  видимо,
тот, корчась в судорогах, выдернул его, - Я обнаружил, что все еще  сжимаю
монетку в кулаке, и сунул ее в карман.
   ‚от мы полагаем, будто символы созданы  нами.  Ќа  самом  же  деле  это
символы  создают  нас,  определЯЯ  наши  формы  своими  жесткими  рамками.
‘олдату,  принимающему  присЯгу,  вручают  монету  -  серебрЯный  азими  с
чеканным профилем Ђвтарха. ЏринЯть монету - значит  принЯть  на  себЯ  все
обЯзанности, свЯзанные с бременем военной службы; с  этого  момента  ты  -
солдат, хоть, может быть, ни аза не смыслишь в обращении с оружием.  ’огда
Я  еще  не  знал,  насколько  глубоко  заблуждение,  будто  подобные  вещи
оказывают влиЯние, лишь будучи осмысленными. ”актически такаЯ точка зрениЯ
есть суеверие - самое темное и безосновательное. ‘читающий  так  верует  в
действенность чистого знаниЯ; люди же рациональные отлично  понимают,  что
символы действуют сами по себе либо не действуют вовсе.
   €так, в тот миг, когда монетка упала на дно моего кармана, Я ничего  не
знал о догмах, исповедуемых движением во  главе  с  ‚одалусом,  но  совсем
скоро изучил их все - самый  воздух  был  насыщен  ими.  ‚месте  с  ним  Я
ненавидел автократию, хоть и не представлЯл себе, чем ее  можно  заменить.
‚месте с ним Я презирал экзультантов, неспособных восстать против  Ђвтарха
и отсылавших  ему  прекраснейших  из  своих  дочерей  длЯ  церемониального
конкубината. ‚месте с ним Я питал отвращение к народу, которому так сильно
недоставало дисциплины и здравого смысла. €з  тех  же  ценностей,  которые
мастер Њальрубиус  пыталсЯ  привить  мне  в  детстве,  а  мастер  Џалаэмон
прививал и по ту пору, Я принЯл  лишь  одну  -  верность  гильдии.  €  был
абсолютно прав - теперь длЯ менЯ было вполне приемлемо служить ‚одалусу  и
в то же времЯ оставатьсЯ палачом. ’ак оно складывалось и  тогда,  когда  Я
пустилсЯ в долгий путь, завершением коему стал мой трон.


        2. ‘…‚…ђњџЌ

   ЏамЯть подавлЯет менЯ. Ѓудучи взращен среди палачей, Я никогда не  знал
ни отца своего, ни матери. „а и прочие собратьЯ мои во ученичестве знали о
своих родителЯх не больше. ‚ремЯ от времени - особенно с наступлением зимы
- у „верей Њертвых ’ел гомонЯт обиженные жизнью, надеющиесЯ быть принЯтыми
в  нашу  древнюю  гильдию.  Ћни  частенько  награждают  Ѓрата  Џривратника
повествованиЯми о пытках, которым охотно подвергли бы любого ради тепла  и
пищи, а порой даже приносЯт с собою ни в  чем  не  повинных  животных  длЯ
наглЯдной демонстрации.
   ‚се  эти  бедолаги  уходЯт  ни  с  чем.  ’радиции  дней  нашей   славы,
предвосхищавших нынешний век упадка и ту эпоху, что предшествовала ему,  и
ту, что была перед нею, обычаи времен,  название  коим  помнит  сейчас  не
всЯкий книжник, запрещают вербовку людей подобного сорта. €  традиции  эти
чтились даже во времена, о которых Я пишу, когда  гильдиЯ  сократилась  до
двух мастеров при менее чем двух десЯтках подмастерьев.
   ‚ памЯти моей живы все ранние воспоминаниЯ. Џервое из них - Я складываю
в кучу булыжники на ‘таром Џодворье, что лежит к юго-западу от Ѓашни ‚едьм
и отгорожено от  Ѓольшого  „вора.  ‘тена,  в  обороне  которой  полагалось
участвовать нашей гильдии, уже  тогда  была  разрушена;  между  Љрасной  и
Њедвежьей  ЃашнЯми  зиЯла  широченнаЯ   дыра   -   оттуда   Я   частенько,
вскарабкавшись на груду обвалившихсЯ  плит  тугоплавкого  серого  металла,
любовалсЯ некрополем, уходившим вниз по склону Љрепостного •олма.
   Љогда Я стал постарше, некрополь превратилсЯ в место моих игр. „нем его
извилистые  аллеи  патрулировались   стражей,   однако   главной   заботой
патрульных были свежие могилы у подножиЯ холма. Љроме того, они знали, что
мы принадлежим к палачам, и  выгонЯть  нас  из  укромных  кипарисовых  рощ
отваживались лишь изредка.
   ѓоворЯт, наш некрополь - древнейший в Ќессусе. ‚ранье, конечно  же,  но
само существование  подобного  мнениЯ  подтверждает  его  древность,  хотЯ
автархов здесь не хоронили даже в те времена, когда –итадель была  главной
их  резиденцией,  а  знатнейшие  семейства,  как  и  сейчас,  предпочитали
предавать своих длинноруких и  длинноногих  покойников  земле  сокровищниц
собственных поместий. Ђрмигеры и  оптиматы  хоронили  своих  наверху,  под
самой стеной –итадели, простолюдины лежали ниже, а могилы нищих  и  бродЯг
без роду и племени достигали жилых кварталов на берегу ѓьолла.  Њальчишкой
Я редко забиралсЯ так далеко от –итадели - даже вполовину.


   Њы всегда держались втроем - „ротт, ђош и Я.  Џотом  присоединилсЯ  еще
ќата, старший из прочих учеников. Ќи один  из  нас  не  был  рожден  среди
палачей - таких не бывает вовсе.
   ѓоворЯт, в древности женщины состоЯли в гильдии нарЯду с  мужчинами,  и
их сыновьЯ и дочери посвЯщались в гильдейские таинства, как принЯто сейчас
среди золотых дел мастеров и во многих других гильдиЯх. Ќо €мар Ѓез Њалого
Џраведный, заметив, сколь были жестоки те женщины и сколь часто  превышали
они пределы назначенных им наказаний, повелел, чтобы "впредь женскаго полу
среди гильдейских отнюдь не держать".
   ‘ тех пор рЯды наши пополнЯютсЯ лишь детьми тех, кто попадает к  нам  в
руки. ‚ Ѓашне ‘ообразности у нас  приспособлен  железный  прут,  вбитый  в
перегородку на уровне паха взрослого мужчины, и дети мужского пола, ростом
не выше этого прута, воспитываютсЯ нами как собственные. Љогда  же  к  нам
присылают женщину в тЯгостЯх, мы  вскрываем  ее,  и,  если  дитЯ  ЯвлЯетсЯ
мальчиком  и  начинает  дышать,  нанимаем  длЯ  него  кормилицу.   „евочки
отсылаютсЯ к ведьмам. ’ак ведетсЯ у нас со дней €мара, забытых много сотен
лет назад.
   ’аким образом, никто из нас не знал своих предков. Љаждый мог бы быть и
экзультантом - к нам присылают много высоких персон. ‘ детства  у  каждого
из нас складываютсЯ собственные догадки  на  этот  счет,  каждый  пытаетсЯ
расспросить старших наших  братьев-подмастерьев,  но  те,  замкнувшиесЯ  в
собственной горечи, обычно скупы на слова. ‚ тот год, о  котором  Я  пишу,
ќата вычертил на потолке над своей койкой герб одного из северных  кланов,
возомнив, будто ведет происхождение от этой семьи.
   —то до менЯ - сам Я уже считал моим собственным герб,  отчеканенный  на
бронзовой пластине над дверью одного  мавзолеЯ.  ”онтан  над  гладью  вод,
корабль с распростертыми крыльЯми, а в нижней части -  роза.  „верь  давно
разбухла от дождей и покоробилась, на полу лежали два пустых гроба, а  еще
три, слишком тЯжелые длЯ менЯ и до сих пор  нетронутые,  ждали  на  полках
вдоль  стены.  Ќо  не  гробы  -  закрытые  ли,   открытые   -   составлЯли
привлекательность этого места, хотЯ на остатках мЯгких, поблекших  подушек
последних Я иногда отдыхал. Џривлекал, скорее, уют  небольшого  помещениЯ,
толщина  каменных  стен  с  единственным  крохотным   оконцем,   забранным
единственным  железным  прутом,  и  массивность  бесполезной,  никогда  не
затворЯющейсЯ двери.
   ‘квозь окно и дверной проем Я, скрытый от чьих-либо глаз, мог наблюдать
за Яркой жизнью деревьев, кустов и травы снаружи.  Љролики  и  коноплЯнки,
убегавшие и разлетавшиесЯ при приближении, не  слышали  и  не  чуЯли  менЯ
здесь. џ видел, как водЯнаЯ ворона строит себе гнездо и взращивает птенцов
в двух кубитах от моих глаз. џ видел, как лис -  огромный,  крупнее  любой
собаки, кроме самых больших, которых называют ручными  волками,  -  рысцой
бежит сквозь кустарник. Ћднажды этот лис по каким-то своим, лисьим,  делам
забралсЯ даже в разрушенные кварталы на юге - Я видел, как он  возвращалсЯ
оттуда в сумерках. Љаракара выслеживала длЯ менЯ гадюк, скокл  на  вершине
сосны расправлЯл крыльЯ, готовЯсь взлететь...
   Њомент вполне подходит длЯ описаниЯ всего того, за чем Я  наблюдал  так
долго. „есЯтка саросов не хватило бы мне,  чтобы  описать  значение  всего
этого длЯ оборванного мальчишки, ученика палачей. „ве мысли (почти  мечты)
постоЯнно владели мною и делали эти вещи бесконечно дорогими. ЏерваЯ - что
уже в обозримом будущем само времЯ  остановитсЯ;  дни,  сверкающие  Яркими
красками и столь долго тЯнущиесЯ один за другим,  словно  ленты  из  шлЯпы
фокусника, придут к концу; тусклое солнце мигнет  и  погаснет.  ‚тораЯ  же
предполагала, будто где-то существует источник чудесного света  (иногда  Я
представлЯл его себе в виде свечи, а  порою  -  факела),  дарующего  жизнь
всему, что попадет в его лучи, - у опавшего листа отрастут тоненькие ножки
и щупальца, а сухаЯ колючаЯ ветка откроет глазки и снова вскарабкаетсЯ  на
дерево.
   Ќо иногда, особенно в жаркие, сонные  полуденные  часы,  смотреть  было
почти не на что. ’огда Я отворачивалсЯ к бронзовой табличке над  дверью  и
гадал, какое отношение ко мне имеют корабль, фонтан и роза, или глазел  на
бронзовый саркофаг, мною же найденный, отполированный  и  установленный  в
углу. Џокойный лежал, вытЯнувшись во весь рост и сомкнув тЯжелые веки. Џри
свете, проникавшем в мавзолей сквозь  оконце,  Я  изучал  лицо  покойного,
сравниваЯ его со своим, отражавшимсЯ  в  полированном  металле.  Њой  нос,
прЯмой и острый, впалые щеки и глубоко посаженные глаза  были  такими  же,
как у него. “жасно хотелось выЯснить, был ли он, как и Я, темноволос.
   ‡имой Я навещал некрополь  лишь  изредка,  но  с  приходом  весны  этот
мавзолей и его окрестности неизменно служили мне местом длЯ  наблюдений  и
отдыха в тишине. „ротт, ђош и  ќата  тоже  приходили  в  некрополь,  но  Я
никогда не показывал им своего излюбленного убежища; у них, как и у  менЯ,
также имелись свои потайные местечки. ‘обираЯсь вместе,  мы  вообще  редко
лазали по склепам. Њы сражались на мечах из  веток,  швырЯлись  шишками  в
солдат, играли в "веревочку", в  "мЯсо"  или  -  при  помощи  разноцветных
камешков - в шашки, расчертив под доску землю на свежей могиле.
   ’ак развлекались мы в лабиринте могил, также принадлежавшем –итадели, а
иногда еще плавали в огромном резервуаре  у  Љолокольной  Ѓашни.  Љонечно,
там, под толстым каменным  сводом,  нависавшим  над  темной  и  бесконечно
глубокой водой, было холодно и сыро даже летом. Ћднако в резервуаре  можно
было купатьсЯ и зимой, да вдобавок  купанье  это  обладало  преимуществом,
главным, неоспоримым и решающим: оно было запрещено. Љак  упоительно  было
прокрадыватьсЯ к резервуару  и  не  зажигать  факелов,  пока  за  нами  не
захлопнетсЯ тЯжелаЯ крышка люка!  Љак  плЯсали  наши  тени  на  отсыревших
камнЯх, когда пламЯ охватывало просмоленную паклю!
   Љак Я уже говорил, другим  местом  длЯ  купаньЯ  был  ѓьолл,  огромной,
усталой змеей проползавший  сквозь  Ќессус.  ‘  наступлением  теплых  дней
ученики компаниЯми  шли  купатьсЯ  через  некрополь  мимо  высоких  старых
гробниц под стеной –итадели, мимо исполненных тщеславиЯ последних прибежищ
оптиматов, сквозь каменные  заросли  обычных  памЯтников  (минуЯ  дородных
стражей, опиравшихсЯ на  древки  копий,  мы  старались  изображать  высшую
степень почтениЯ) и, наконец, через россыпи простых, смываемых  первым  же
ливнем землЯных холмиков, под которыми покоЯтсЯ нищие.
   Ќа нижнем краю некрополЯ находились те самые железные ворота  -  Я  уже
описывал их. €менно сквозь них прибывали тела,  подлежащие  захоронению  в
могилах длЯ бедных. ЊинуЯ ржавые  решетчатые  створы  ворот,  мы  начинали
чувствовать, что в самом деле вышли за  пределы  –итадели  и,  безусловно,
нарушили правила, ограничивавшие нашу свободу перемещений. Њы были уверены
(или, по крайней мере, делали вид,  будто  уверены),  что  старшие  братьЯ
подвергнут нас пыткам, если проступок откроетсЯ.  Ќа  самом  же  деле  нас
ожидала в  худшем  случае  порка  -  такова  доброта  палачей,  которых  Я
впоследствии предал.
   ѓораздо опаснее  были  длЯ  нас  обитатели  многоэтажных  жилых  домов,
тЯнувшихсЯ вдоль  грЯзной  улицы,  которой  мы  шли  на  реку.  Џорой  мне
думаетсЯ, что гильдиЯ просуществовала столь долго лишь потому, что служила
средоточием людской ненависти, отвлекаЯ ее от Ђвтарха, экзультантов, армии
и даже - в какой-то степени - от бледнокожих какогенов, порой  прибывавших
на “рс с дальних звезд.
   Ћбитатели жилых кварталов обладали тем же чутьем, что и стражи, и  тоже
частенько догадывались, кто мы такие. Џорой из окон  на  нас  выплескивали
помои,  а  гневный  ропот  следовал  за  нами  постоЯнно.  Ћднако   страх,
породивший эту ненависть, служил нам защитой.  Ќикто  никогда  всерьез  не
нападал на  нас,  а  раз  или  два,  когда  на  милость  гильдии  отдавали
тирана-префекта или продажного  парламентариЯ,  на  нас  лавиной  рушились
пожеланиЯ (большей частью непристойные либо невыполнимые) по поводу  того,
как с ним надлежит распорЯдитьсЯ.
   ‚ том месте, где мы купались, естественных берегов не  было  уже  много
сотен лет - два чейна воды, заросшей голубыми ненюфарами, были заперты меж
каменных стен. ‘ набережной в воду спускались  около  десЯтка  лестниц,  к
которым должны были причаливать лодки, и в солнечные дни каждый пролет был
занЯт компанией из десЯти-пЯтнадцати шумных, драчливых юнцов. Ќам четверым
не хватало сил, чтобы отбить себе пролет у такой компании, однако  они  не
могли (по крайней мере, ни разу не попробовали)  и  избавитьсЯ  от  нашего
присутствиЯ, хотЯ, завидев нас, начинали грозить расправой, а  стоило  нам
устроитьсЯ возле, принимались дразнитьсЯ.
   ‚скоре, однако ж, все они уходили  прочь,  и  набережнаЯ  оставалась  в
нашем распорЯжении до следующего купального днЯ.
   џ предпочел описать все это сейчас, так как после спасениЯ ‚одалуса  ни
разу больше не ходил купатьсЯ. „ротт с ђошем думали, что  Я  просто  боюсь
снова оказатьсЯ перед запертыми воротами. Ђ  вот  ќата,  пожалуй,  понимал
истинную причину - в мальчишках, которые вот-вот станут  мужчинами,  порой
просыпаетсЯ прЯмо-таки женское чутье. ‚се дело было в ненюфарах.
   Ќекрополь никогда не казалсЯ мне обителью смерти;  Я  знал,  что  кусты
пурпурных роз, к которым люди питают такое отвращение, служат убежищем длЯ
многих сотен птиц и мелких зверьков. ќкзекуции, которые  Я  наблюдал  и  в
которых столько раз принимал участие, были длЯ менЯ не более чем ремеслом,
обычной мЯсницкой работой (вот только люди зачастую куда менее  невинны  и
ценны, чем скот). Љогда Я думаю о смерти - своей ли, кого-либо из тех, кто
был добр ко мне, или даже о смерти нашего солнца, - перед мысленным взором
моим  поЯвлЯетсЯ  образ  ненюфар  с  бледными,  лоснЯщимисЯ   листьЯми   и
лазоревыми лепестками. € - черными,  тонкими  и  прочными,  словно  волос,
корнЯми, уходЯщими вниз, в темные, холодные глубины вод.
   Њы, по молодости лет, вовсе не задумывались об этих цветах.  Џлескались
среди них, плавали, раздвигаЯ  их  в  стороны  и  не  обращаЯ  на  них  ни
малейшего вниманиЯ. Ђ аромат их хоть как-то перебивал мерзкие,  гнилостные
испарениЯ реки...
   ‚ тот день, перед тем как  спасти  ‚одалуса,  Я  нырнул  в  самую  гущу
цветов, как делал до того тысЯчи раз.
   € не смог вынырнуть. ЊенЯ угораздило попасть в такое  место,  где  гуща
корней была гораздо плотнее, чем где-либо еще. џ  словно  оказалсЯ  пойман
сразу в сотню сетей! џ открыл глаза, но  ничего  не  увидел  перед  собою,
кроме густой, черной паутины корней.  џ  хотел  было  всплыть  -  но  тело
оставалось на  месте,  хотЯ  руки  и  ноги  бешено  загребали  воду  среди
миллионов тонких черных нитей. ‘жав пучок корней в горсти, Я рванул их - и
разорвал, но и это  не  помогло  обрести  подвижность.  ‹егкие,  казалось,
распухли так, что закупорили горло и  вот-вот  задушат  менЯ,  а  после  -
разорвутсЯ на части. Њной овладело непреодолимое желание вдохнуть, втЯнуть
в себЯ темную, холодную воду.
   џ  перестал  понимать,  где  поверхность   воды,   и   сама   вода   не
воспринималась больше как вода. ‘илы оставили менЯ, и страх исчез, хотЯ  Я
сознавал, что умираю или даже уже мертв. ‚ ушах стоЯл громкий,  неприЯтный
звон - и перед глазами возник мастер  Њальрубиус,  умерший  несколько  лет
назад. Ћн будил нас, колотЯ ложкой  по  металлической  перекладине  -  вот
откуда взЯлсЯ этот звон! џ лежал в койке, не в силах поднЯтьсЯ,  хотЯ  все
прочие - „ротт, ђош и ученики помладше были уже на ногах, зевали спросоньЯ
и одевались, путаЯсь в рукавах и штанинах. ЊантиЯ мастера Њальрубиуса была
распахнута, открываЯ обвисшую кожу  на  груди  и  животе,  мускулы  и  жир
которых  были  съедены  временем.  џ  хотел  было  сказать  ему,  что  уже
проснулсЯ, но не смог издать ни звука. Ћн пошел вдоль  рЯда  коек,  колотЯ
ложкой по перекладине, и через какое-то времЯ, показавшеесЯ мне вечностью,
достиг  амбразуры,  остановилсЯ  и  выглЯнул  наружу.  џ  понЯл,  что   он
высматривает менЯ на ‘таром Џодворье.
   Ќо взглЯд его не мог достичь менЯ - Я был в одной из камер под пыточной
комнатой, лежал на  спине  и  смотрел  в  серый  потолок.  ѓде-то  плакала
женщина, но Я не видел ее, а женские рыданиЯ вытеснЯл из сознаниЯ  звон  -
звон ложки о металлическую перекладину. ’ьма сомкнулась надо мной, во тьме
поЯвилось лицо женщины - огромное, точно зеленый лик луны в  ночном  небе.
Ќо плакала не она - Я все еще слышал рыданиЯ, а  лицо  этой  женщины  было
безмЯтежно  и  исполнено  той  красоты,  что  не  приемлет  вовсе  никаких
выражений. ђуки ее потЯнулись ко мне,  и  Я  тут  же  превратилсЯ  в  едва
оперившегосЯ птенца, которого  год  назад  вытащил  из  гнезда  в  надежде
приручить - ладони женщины превосходили размерами гробы из моего потайного
мавзолеЯ, в которых Я иногда отдыхал. ђуки схватили менЯ, поднЯли - и  тут
же швырнули вниз, прочь от  ее  лица  и  звуков  рыданий,  в  непроглЯдную
темноту. „остигнув чего-то, показавшегосЯ  мне  донным  илом,  Я  вырвалсЯ
наружу, в мир света, окаймленного черным.
   Ќо дышать Я по-прежнему не мог - да и не хотел, и грудь не желала,  как
обычно, двигатьсЯ сама по себе. џ заскользил по воде, хотЯ  не  знал,  что
менЯ тащат (позже выЯснилось, что это  „ротт  тащил  менЯ  за  волосы),  и
оказалсЯ на холодных,  скользких  камнЯх,  а  „ротт  с  ђошем  по  очереди
принЯлись вдувать воздух мне в рот. ѓлаза их мелькали передо  мной,  точно
узоры в окошке калейдоскопа. ѓлаза ќаты - их было очень уж много - Я отнес
на счет неполадок в собственном зрении.
   ‚ конце концов Я отпихнул ђоша и изверг  из  себЯ  огромное  количество
черной воды. Џосле этого мне полегчало. џ сумел сесть  и  начал  понемногу
дышать; смог даже пошевелить слабыми, дрожащими руками. ѓлаза,  окружавшие
менЯ, принадлежали реальным  людЯм  -  жителЯм  выходивших  на  набережную
домов. ЉакаЯ-то женщина подала мне чашку чего-то - Я  не  смог  разобрать,
чай это был или бульон. Џитье оказалось обжигающе горЯчим, слегка  соленым
и припахивающим дымом. џ поднес чашку ко рту и почувствовал легкий ожог на
губах и Языке.
   - ’ы уж не утопитьсЯ ли хотел? - спросил „ротт. - € как только  выплыть
смог?!
   џ покачал головой.
   - ’ак и вылетел из воды! - сказали из толпы. ђош подхватил  чашку  -  Я
едва не выронил ее.
   - Њы-то  думали,  ты  где-то  вынырнул  и  прЯчешьсЯ!  —тобы  над  нами
подшутить...
   - џ видел Њальрубиуса.
   Љакой-то старик - судЯ по залЯпанной смолой одежде,  лодочник  -  вдруг
схватил ђоша за плечо:
   - ќто кто такой будет?
   - Ѓыл мастером учеников. Ћн давно умер.
   - ’о есть не женщина?
   ‘тарик держал за плечо ђоша, но взглЯд его был устремлен на менЯ.
   - Ќет, нет, - ответил ђош. - “ нас в гильдии нет женщин.
   ЌесмотрЯ на горЯчее питье и теплый солнечный  день,  Я  ужасно  замерз.
Ћдин из  мальчишек,  с  которыми  мы  дрались  когда-то,  принес  насквозь
пропыленное одеЯло, и Я закуталсЯ в него, но встать и пойти все равно смог
очень не скоро. Љогда мы добрались до ворот  некрополЯ,  от  статуи  Ќочи,
венчавшей караван-сарай на противоположном берегу, осталсЯ лишь  крохотный
черный штришок на фоне  пламенеющего  заката,  а  ворота  были  закрыты  и
заперты на замок.


        3. ‹€Љ Ђ‚’Ђђ•Ђ

   ‚зглЯнуть на монету, данную  ‚одалусом,  мне  пришло  в  голову  только
посредь утра следующего днЯ.  Љак  обычно,  мы,  обслужив  подмастерьев  в
трапезной, позавтракали сами, встретились в классе с  мастером  Џалаэмоном
и, после краткой предварительной лекции, последовали за ним в нижние этажи
наблюдать работу, начатую прошедшей ночью.
   Ќо  здесь,  прежде  чем  писать  дальше,  наверное,   стоит   подробнее
рассказать об устройстве нашей Ѓашни ‘ообразности.  ”асад  ее  выходит  на
западную, заднюю сторону –итадели.  Ќа  первом  этаже  расположены  студии
наших мастеров - там они проводЯт консультации с представителЯми юстиции и
главами  других  гильдий.  Ќад  ними  -  общаЯ  комната,   задней   стеной
примыкающаЯ к кухне. …ще выше находитсЯ трапезнаЯ, котораЯ служит  нам  не
только местом приема пищи, но и залом длЯ собраний. Ќад нею - личные каюты
мастеров, которых в лучшие длЯ гильдии времена было гораздо больше. ќтажом
выше - каюты  подмастерьев,  над  ними  -  дортуары  учеников  и  класснаЯ
комната, мансарды и анфилады заброшенных кабинетов. Ђ  на  самом  верху  -
орудийный  отсек;  то,  что  там  осталось,  членам   гильдии   полагаетсЯ
обслуживать в случае нападениЯ на –итадель противника.
   ‚низу, под всем этим, находЯтсЯ рабочие помещениЯ  гильдии.  ‘разу  под
землей - комната длЯ допросов, а под ней (то  есть  уже  вне  башни,  ведь
комната  длЯ  допросов  изначально  была  реактивным  соплом)  протЯнулись
лабиринты  темниц.  €з  них  используютсЯ  три  этажа,  к  которым   можно
спуститьсЯ по центральной лестнице.  Љамеры  их  непритЯзательны,  сухи  и
чисты, каждаЯ снабжена столиком, креслом и узкой кроватью, котораЯ  жестко
крепитсЯ к полу в центре помещениЯ.
   ‘ветильники в темницах - из  тех,  древних,  которые,  говорЯт,  должны
гореть вечно, хотЯ некоторые уже  погасли.  ‚  то  утро  сумрак  подземных
коридоров вовсе не омрачал моего настроениЯ -  наоборот,  наполнЯл  сердце
радостью:  ведь  именно  здесь  Я,  став  подмастерьем,   буду   работать,
совершенствовать древнее искусство  нашей  гильдии,  возвышусь  до  званиЯ
мастера гильдии  и  заложу  фундамент  длЯ  реставрации  ее  былой  славы.
Љазалось, самый воздух коридоров окутывает менЯ, словно одеЯло, согретое у
чистого, бездымного огнЯ!
   Њы остановились перед дверьми одной из камер,  и  дежурный  подмастерье
заскрежетал ключом в замке. Џациентка, находившаЯсЯ внутри, поднЯла голову
и широко раскрыла темные глаза. ‚ероЯтно, ее напугала  бархатнаЯ  маска  и
чернаЯ мантиЯ, в которые, согласно рангу, был облачен мастер  Џалаэмон,  а
может - массивное оптическое устройство, без которого он почти  ничего  не
видел. Џациентка не проронила ни слова, и, уж конечно,  никто  из  нас  не
заговорил с ней.
   - ‡десь, - начал мастер Џалаэмон в своей обычной суховатой манере, - мы
имеем нечто, выходЯщее  за  рамки  стандартных  юридических  приговоров  и
хорошо  иллюстрирующее  возможности  новейшей  техники.  Џрошедшей   ночью
пациентка была подвергнута допросу -  возможно,  некоторые  из  вас  имели
возможность слышать ее. „вадцать минимов тинктуры были даны  пациентке  до
начала процедуры и десЯть - по окончании. „оза лишь частично предотвратила
шок и потерю сознаниЯ, вследствие чего процедура была прервана, - он подал
знак „ротту, и тот начал разбинтовывать ногу пациентки, -  как  вы  можете
видеть, после удалениЯ кожи правой ноги.
   - Џолусапог? - спросил ђош.
   - Ќет, сапог полностью. Џациентка была служанкой, кожу  которых  мастер
ѓурло находит  чрезвычайно  прочной.  „анный  опыт  наглЯдно  доказал  его
правоту. Џростое циркулЯрное рассечение было сделано под коленом,  и  край
его зафиксирован восемью скобками. ђезультатом тщательного  труда  мастера
ѓурло, Ћдо, Њеннаса и ќйгила Явилась возможность удалениЯ кожи  от  колена
до кончиков пальцев без дальнейшего применениЯ ножа.
   Њы собрались вокруг „ротта.  Њальчишки  помладше  принЯлись  толкатьсЯ,
делаЯ вид, будто знают, на что именно нужно смотреть.  Ђртерии  и  главные
кровеносные   сосуды   остались    неповрежденными,    наблюдалось    лишь
незначительное общее кровотечение. џ помог „ротту сделать перевЯзку.
   Њы уже двинулись к выходу, но женщина вдруг заговорила:
   - џ не знаю! Ћх, неужто вы думаете, что Я не сказала бы, если б  только
знала? Ћна убежала с этим ‚одалусом-из-‹еса, а куда - Я не знаю!
   ‘наружи Я, прикинувшись полным невеждой, спросил у  мастера  Џалаэмона,
кто такой этот ‚одалус-из-‹еса.
   - ‘колько раз Я объЯснЯл, что ни одно  слово,  сказанное  пациентом  во
времЯ допроса, не должно достигнуть твоих ушей?
   - Њного раз, мастер.
   - €, видимо, попусту. Ќе за горами день возложениЯ масок, „ротт с ђошем
сделаютсЯ подмастерьЯми, а ты - капитаном учеников. €менно в таком духе ты
будешь наставлЯть мальчишек?
   - Ќет, мастер.
   Џоймав многозначительный взглЯд „ротта,  стоЯвшего  за  спиной  мастера
Џалаэмона, Я понЯл: он знает, кто  такой  ‚одалус,  и  объЯснит  мне,