        „ени „идро. ЊонахинЯ


     Ћт  ответа маркиза де Љруамар-если только он мне  ответит-зависит  все,
что последует в дальнейшем. Џрежде чем ему написать, Я решила узнать, что он
собой  представлЯет.  ќто  светский  человек,  который создал  себе  имЯ  на
служебном  поприще; он  немолод,  был женат, у него есть  дочь и  два  сына,
которых он любит  и которые платЯт ему  нежной  любовью.  Ћн  знатного рода,
весьма образован, умен, отличаетсЯ  веселым нравом,  любовью к  искусству и,
главное,  оригинальностью.  Џри  мне  с похвалой  отзывались о  его доброте,
порЯдочности  и безукоризненной  честности, и,  судЯ  по горЯчему участию, с
каким он  отнессЯ  к моему делу,  и по  всему, что мне о нем  говорили, Я не
сделала  ошибки, обратившись  к нему.  Ћднако трудно рассчитывать, чтобы  он
решилсЯ изменить мою участь, совершенно менЯ не знаЯ, и это  заставлЯет менЯ
побороть  самолюбие  и  решитьсЯ начать эти  записки, где Я рисую, неумело и
неискусно, какую-то  долю  моих  злоключений  со всем простодушием, присущим
девушке моих лет, и со всей откровенностью, свойственной моему характеру. Ќа
тот  случай, если  мой  покровитель  потребует-да, может быть,  мне и  самой
придет в голову такаЯ  фантазиЯ,-  чтобы  эти  записки были закончены тогда,
когда  отдаленные  событиЯ  уже  изгладЯтсЯ  из  моей  памЯти,-этот  краткий
перечень их и глубокое впечатление, которое они оставили в моей душе  на всю
жизнь, помогут мне воспроизвести их со всей точностью.
     Ћтец  мой  был  адвокатом.  Ћн  женилсЯ  на  моей  матери,  будучи  уже
немолодым,  и  имел  от  нее  трех  дочерей.  …го состоЯниЯ было  более  чем
достаточно,  чтобы основательно  обеспечить  всех трех,  но  длЯ  этого  его
привЯзанность должна была бы равномерно  распределЯтьсЯ между  нами, а Я при
всем  желании не  могу  воздать  ему эту хвалу.  џ, безусловно, превосходила
сестер  умом и красотой,  приЯтностью характера и дарованиЯми, но  казалось,
что  это  огорчало моих родителей. ’е преимущества,  которыми  одарила  менЯ
природа,  и мое прилежание  превратились длЯ  менЯ в  источник горестей,  и,
чтобы менЯ так же любили, нежили, прощали и баловали,  как моих сестер,  Я с
самого раннего  возраста желала быть похожей на  них.  …сли, случалось, моей
матери  говорили:  "“ вас прелестные дочери!", она никогда  не относила этих
слов   на  мой  счет.  €ногда  Я  бывала   сторицей   вознаграждена  за  эту
несправедливость; но  похвалы, полученные мною,  так  дорого обходились мне,
когда мы оставались  одни, что Я готова  была предпочесть равнодушие  и даже
обиды. —ем больше знаков расположениЯ выказывали мне посторонние, тем больше
доставалось мне, когда они  уходили. Ћ, сколько раз Я плакала оттого, что не
родилась  некрасивой,   тупой,   глупой,  тщеславной   -  словом,  со  всеми
недостатками,  помогавшими  моим   сестрам  снискать   любовь  родителей!  џ
спрашивала себЯ-откуда подобнаЯ странность в отношении ко мне отца и матери,
в остальном людей честных, справедливых и благочестивых?  ЏризнатьсЯ ли вам,
сударь?  Ќекоторые слова,  вырвавшиесЯ у отца  в порыве  гнева,-  а  он  был
горЯч,-  некоторые   обстоЯтельства,  подмеченные  мною  в  разные  периоды,
пересуды соседей, болтовнЯ прислуги-все это  заставило менЯ заподозрить одну
причину, котораЯ,  пожалуй,  могла  бы несколько оправдать их. Ѓыть может, у
отца имелись  кое-какие сомнениЯ  по  поводу моего  рождениЯ; быть может,  Я
напоминала матери  о совершенном ею проступке  и о неблагодарности человека,
которому она доверилась сверх меры,-кто знает? Ќо если даже эти подозрениЯ и
не вполне  обоснованны,  то чем  Я рискую,  открываЯ  их вам? ‚ы сожжете это
письмо, а Я обещаю сжечь ваш ответ.
     Њы  поЯвились  на  свет одна вслед за другой и стали взрослыми все  три
одновременно.  Џредставились  подходЯщие партии. ‡а  старшей  сестрой  начал
ухаживать очень  милый молодой человек; вскоре Я заметила, что нравлюсь ему,
и  догадалась,  что  сестра  все времЯ была лишь  предлогом  длЯ  его частых
визитов.  џ  понЯла, сколько  бед может навлечь на  менЯ это предпочтение, и
предупредила  мать. Џожалуй,  это  был  единственный  поступок в моей жизни,
который  доставил ей удовольствие, и вот как менЯ отблагодарили за него: днЯ
четыре спустЯ  или несколько позже мне сообщили, что длЯ менЯ готово место в
монастыре, и  отвезли  менЯ туда на следующий же день.  „ома  мне жилось так
плохо, что это событие ничуть менЯ не огорчило, и Я  отправилась в монастырь
св. Њарии- мой  первый монастырь-с большой охотой. Њежду  тем,  не видЯ менЯ
более, возлюбленный  моей сестры забыл обо мне и стал ее супругом. …го зовут
г-н  Љ., он  нотариус в Љорбейле; они  очень не  ладЯт  между собой.  ‚тораЯ
сестра вышла  замуж за некоего  г-на Ѓошона, торговца  шелками  в Џариже, на
улице Љенкампуа, и живет с ним довольно хорошо.
     Љогда мои сестры оказались пристроены,  Я решила, что теперь вспомнЯт и
обо мне и что Я не замедлю выйти  из монастырЯ. Њне было тогда шестнадцать с
половиной лет.  ‘естрам дали порЯдочное приданое, Я рассчитывала на такую же
участь, и голова моЯ была полна самых соблазнительных планов, как вдруг менЯ
вызвали в  приемную  монастырЯ.  ’ам  менЯ ждал отец ‘ерафим,  духовник моей
матери; он был прежде и моим духовником, и это облегчило ему возможность без
стеснениЯ открыть цель своего прихода; она заключалась в  том, чтобы убедить
менЯ  принЯть   монашество.  џ  громко  вскрикнула,   услыхав  это  страшное
предложение,  и  твердо  заЯвила,  что  не  чувствую  никакой  склонности  к
духовному  званию.  "’ем  хуже,-  сказал  отец  ‘ерафим,-ибо  ваши  родители
совершенно  разорились,  выдав  замуж  ваших  сестер, и  оказались  в  таком
стесненном положении,  что врЯд ли смогут уделить что-либо  вам.  Џодумайте,
мадемуазель:
     вам  придетсЯ либо навсегда  остатьсЯ  здесь,  либо уйти в какой-нибудь
провинциальный монастырь, где  вас  примут  за скромную плату  и  откуда  вы
сможете  выйти только  после  смерти ваших  родителей,  а  эта смерть  может
наступить  еще не скоро..." џ стала  горько жаловатьсЯ и пролила море  слез.
ЌастоЯтельница была предупреждена; она ждала менЯ за дверью приемной. џ была
в неописуемом смЯтении. Ћна спросила у менЯ: "—то с вами, дорогое дитЯ? (Ћна
лучше менЯ знала, что со  мной.)  ‚ каком  вы виде! џ  никогда еще не видала
подобного отчаЯниЯ. Ќа вас страшно смотреть!  “ж  не потерЯли  ли вы  вашего
батюшку или вашу матушку?" Ѓросившись в ее объЯтиЯ, Я чуть было не ответила:
"Ђх, если бы это было так!",  но  сдержалась  и только воскликнула:  "“вы! “
менЯ нет ни отца, ни матери, Я несчастнаЯ девушка,  которую  они ненавидЯт и
хотЯт  похоронить  здесь  заживо".  Ћна выждала, пока  прошел  первый  порыв
отчаЯниЯ, и дала  мне успокоитьсЯ. ‡атем Я более вразумительно рассказала ей
о том,  что  мне  сообщили. Љазалось, она  пожалела  менЯ;  соболезнуЯ,  она
одобрила мое решение ни в коем случае не принимать званиЯ, к которому у менЯ
не  было  ни  малейшей  склонности,  обещала  просить  за  менЯ,  увещевать,
ходатайствовать. Ћ сударь,  вы даже представить себе не можете, как  коварны
эти настоЯтельницы монастырей! Ћна и  в самом деле написала несколько писем.
Ћна показала мне  ответные: ведь она  отлично знала наперед, что ей напишут.
‹ишь много времени спустЯ  Я научилась сомневатьсЯ в ее чистосердечии. Њежду
тем  день, который был назначен  мне  длЯ  решениЯ, наступил,  и она Явилась
сообщить  мне  об этом  с отлично  разыгранной грустью. ‘начала  она  стоЯла
молча, потом  уронила  несколько слов  состраданиЯ,  по которым Я понЯла все
остальное.  Џроизошла  еще  одна  сцена отчаЯниЯ.  Ѓольше  мне  не  придетсЯ
описывать вам их: умение обуздывать свои чувства-великое искусство монахинь.
‡атем она сказала-и, право, мне кажетсЯ, она действительно плакала при этом:
"€так, вы покинете  нас, дитЯ  мое! „орогое  дитЯ, больше  мы не  увидимсЯ с
вами!.." Ћна прибавила еще несколько  слов, но Я  не слушала ее. џ  упала на
стул и сидела  неподвижно, молча, потом вскочила и прижалась к стене,  потом
бросилась  к  настоЯтельнице  и,  рыдаЯ,  излила  скорбь  на ее  груди. "‚от
что,-сказала она,-почему бы вам не сделать одной вещи?  ‚ыслушайте менЯ,  но
только не говорите никому, что этот совет дала  вам Я. џ рассчитываю на ваше
безусловное молчание,  ибо ни в  коем  случае  не хочу,  чтобы  впоследствии
кто-нибудь  мог  упрекнуть менЯ за  это.  —его от вас хотЯт? —тобы  вы стали
послушницей? ’ак  что  же?  Џочему бы  вам  и не стать  ею? Љ  чему  это вас
обЯзывает? Ќи к чему- только пробыть  у  нас  еще два года. Ќеизвестно, кому
суждено  умереть, кому - жить. „ва года -  немалый срок:  мало  ли что может
случитьсЯ за это  времЯ?"  Љ этим  коварным  словам она присоединила столько
ласк, столько дружеского участиЯ, столько  лживой нежности, что Я  поддалась
уговорам. џ знала, где Я была, но не знала, куда это менЯ приведет.
     €так, она написала моему отцу; ее письмо было составлено превосходно-о,
как нельзЯ лучше! Њое горе,  мою скорбь, мои жалобы-ничего она не утаила, и,
уверЯю  вас,  тут  и  более  проницательнаЯ  девушка  была  бы   введена   в
заблуждение. Ћднако в конце письма  говорилось  все  же о моем согласии. € с
какою быстротой  все было готово! Ќазначение днЯ  обрЯда, шитье  монашеского
платьЯ, наступление часа  церемонии-теперь мне кажетсЯ,  что все эти событиЯ
следовали одно за другим без всЯких промежутков.
     ‡абыла вам сказать, что Я виделась с отцом и матерью, что Я сделала все
возможное,  чтобы тронуть их сердца, но  они  оказались  непреклонны.  Ќекий
аббат Ѓлен, доктор ‘орбонны,  подготовлЯл менЯ, а епископ  Ђленский совершил
надо мной обрЯд. ЋбрЯд этот и  сам по себе не принадлежит к числу веселых, а
в этот день  он был особенно мрачен. •отЯ стоЯвшие вокруг монахини старались
менЯ поддержать, колени мои подгибались, и Я двадцать раз готова была упасть
на ступени алтарЯ. џ ничего не  слышала,  ничего  не видела, была в каком-то
оцепенении. ЊенЯ  вели, и Я шла.  ЊенЯ спрашивали, и кто-то отвечал за менЯ.
Ќаконец этот жестокий обрЯд  окончилсЯ. Џосторонние удалились, и Я  осталась
посреди  паствы, к которой менЯ только что приобщили. ’оварки окружили менЯ.
Ћни обнимали  менЯ и говорили друг другу: "Џосмотрите, посмотрите, сестрицы,
как она  хороша! Љак это черное покрывало подчеркивает белизну  ее кожи, как
идет к ней эта повЯзка, как округлЯет щеки, как оттенЯет лицо! Љак красивы в
этой одежде ее стан и руки!.." џ едва слушала их, Я была  безутешна. ‚се же,
надо сознатьсЯ, Я вспоминала их льстивые слова, когда осталась одна в  своей
келье. џ не смогла удержатьсЯ, чтобы не проверить их в маленьком  зеркальце,
и мне показалось, что в них была долЯ справедливости. Љ этому дню приурочены
особые торжества; ради менЯ их сделали еще  более пышными, но Я обратила  на
них мало  вниманиЯ. Ћднако окружающие сделали вид,  будто не замечают  моего
равнодушиЯ, да еще попытались  и менЯ самое убедить в том, что Я в восторге.
‚ечером  после  молитвы  ко мне в  келью Явилась настоЯтельница.  "Џраво, не
знаю,-сказала  она, посмотрев на менЯ,-почему вы питаете такое  отвращение к
этой  одежде.  Ћна  к  вам  очень  идет,   и  вы  в  ней  прелестны.  ‘естра
‘юзанна-премиленькаЯ  послушница, и за это ее будут любить еще больше. Ђ ну,
пройдитесь  немного.  ‚ы   держитесь   недостаточно  прЯмо,  не   нужно  так
горбитьсЯ..."  Ћна показала,  как надо  держать голову,  ноги, руки,  талию,
плечи.  ќто был  настоЯщий урок ЊарселЯ-урок  монастырского изЯщества, ибо у
каждого сословиЯ есть свои нормы  изЯщного. ‡атем она села и сказала: "Ќу, а
теперь  поговорим  серьезно. ‚ы выиграли  два года. ‚аши родители  могут еще
переменить решение, но, может быть, вы сами пожелаете остатьсЯ  здесь, когда
они захотЯт взЯть вас отсюда,-это не так уж невозможно".- "‘ударынЯ, об этом
нечего и  думать".-"‚ы долго были  среди  нас, но вы  еще не знакомы с нашей
жизнью. ‚ ней, конечно, есть свои горести, но она не лишена и отрады..."
     ‚ы,  сударь, отлично  представлЯете себе, что еще она  могла наговорить
мне  о  мире  и  монастыре.  Ћб  этом  написано  много,  и  везде одно и  то
же,-благодарение Ѓогу, мне давали читать  целый  ворох дребедени, где монахи
восхвалЯют свое звание,  которое они хорошо знают  и  ненавидЯт, поносЯ мир,
который они любЯт, но не знают.
     Ќе  стану подробно описывать вам мое послушничество. Ќикто  не  смог бы
выдержать его, если бы строго соблюдались все правила; в действительности же
это наиболее приЯтный  период  монастырской жизни. Ќаставница  послушниц-это
всегда самаЯ  снисходительнаЯ из всех сестер. …е задача - скрыть от вас  все
тернии  монашества: это школа самого тонкого  и самого искусного обольщениЯ.
Ћна  сгущает  окружающий  вас  мрак,  убаюкивает  вас,  усыплЯет,  вводит  в
заблуждение, ослеплЯет. Ќаша наставница как-то особенно  заботилась обо мне.
Ќе думаю, чтобы  нашлась хоть одна душа, молодаЯ и неопытнаЯ, котораЯ смогла
бы  противостоЯть этому зловещему искусству. € в  миру есть бездны, но Я  не
представлЯю себе, чтобы к  ним вели столь отлогие склоны. ‘тоило мне чихнуть
два  раза крЯду-и менЯ освобождали от  церковной  службы, работы, молитвы. џ
ложилась  раньше других, вставала позднее, устав  не существовал  длЯ  менЯ.
‚ообразите,  сударь, в иные дни  Я даже  мечтала о той минуте, когда посвЯщу
себЯ Ѓогу. ‚ миру не было  такой скандальной истории, о которой бы нам здесь
не рассказывали. €стинные  факты искажались, сочинЯлись небылицы, а за  ними
следовали бесконечные хвалы  и благодарениЯ Ѓогу,  ограждающему нас  от этих
оскорбительных происшествий.
     Њежду тем  час,  приход которого  Я иногда  торопила  в  своих  мечтах,
приближалсЯ.  ’еперь  Я  начала  задумыватьсЯ;  Я   почувствовала,  что  мое
отвращение  к  монашеству  проснулось  вновь,  что  оно   растет,  и  решила
признатьсЯ  в  нем  настоЯтельнице  или  наставнице  послушниц. ќти  женщины
жестоко мстЯт за те  неприЯтные минуты, какие мы  им доставлЯем, ибо не надо
думать,  что  им приЯтна  разыгрываемаЯ  ими  роль лицемерок  и те глупости,
которые они вынуждены нам  повторЯть.  ‚ конце концов это так им  надоедает,
становитсЯ таким скучным! € все же  они идут на это, идут ради  какой-нибудь
тысЯчи экю,  котораЯ  достаетсЯ их  монастырю. ‚от  та  основнаЯ цель,  ради
которой  они лгут всю жизнь и готовЯт простодушным девочкам муки отчаЯниЯ на
сорок, на пЯтьдесЯт лет,- а  быть может, и вечную гибель. €бо нет  сомнениЯ,
сударь, что из ста монахинь,  которые умирают, не  достигнув пЯтидесЯти лет,
ровно  сто губЯт свою  душу, а другие,  оставшиесЯ в живых,  тупеют,  терЯют
рассудок или впадают в буйное помешательство, ожидаЯ смерти.
     Љак-то раз одна  из  таких помешанных убежала из кельи, где ее  держали
под замком. џ  увидела ее.  ‚от начало  моего  счастьЯ или же несчастьЯ -  в
зависимости от того, как вы, сударь, поступите со мной. Ќикогда Я  не видела
ничего ужаснее! Ћна была растрепана и  почти  раздета; она волочила за собой
железные  цепи; глаза  ее блуждали; она рвала  на  себе  волосы,  била  себЯ
кулаком в грудь, бегала, выла; она осыпала себЯ  и других  самыми  страшными
проклЯтиЯми;  она пыталась выброситьсЯ из окна. ЊенЯ охватил ужас, Я дрожала
с головы до  ног. ‚ судьбе этой несчастной Я увидела свою судьбу, и у менЯ в
сердце внезапно созрело  решение скорее умереть,  тысЯчу раз умереть, нежели
подвергнуть  себЯ  такой  участи.  Ћкружающие  понЯли,  какое  влиЯние могло
оказать  на менЯ это происшествие,  и  решили предотвратить его последствиЯ.
Њне наговорили об этой монахине множество лживых нелепостей, противоречивших
одна другой: она  будто бы уже была не в своем уме, когда ее  принЯли в этот
монастырь. Ћднажды  -  она переживала  тогда критический  возраст-ее  сильно
напугали, и ей стали ЯвлЯтьсЯ привидениЯ; она  вообразила, что имеет общение
с ангелами; она начиталась  зловредных книг, которые и помутили ей рассудок;
она  наслушалась  проповедников чрезмерно строгой морали, которые так сильно
напугали  ее  судом  Ѓожьим,  что   ее  потрЯсенный   ум  пришел  в   полное
расстройство, и теперь ей  чудЯтсЯ дьЯволы, ад и геенна  огненнаЯ; все  они,
монахини,  просто несчастные из-за нее: ведь это неслыханный  случай-иметь в
своем монастыре подобную личность; и  не помню  уж,  что еще...  ‚се это  не
оказало на менЯ никакого действиЯ. ЃезумнаЯ монахинЯ то и дело приходила мне
на памЯть, и Я вновь и вновь клЯлась себе не произносить никакого обета.
     Ќо вот настал  день,  когда Я  должна  была доказать,  что умею держать
данное себе слово. Љак-то утром, после ранней  обедни, настоЯтельница  вошла
ко мне  в келью. Ћна держала письмо. ‹ицо ее выражало печаль и  уныние, руки
были бессильно опущены,  словно тЯжесть этого письма была чрезмерна длЯ них.
Ћна смотрела на  менЯ;  казалось, слезы готовы были брызнуть из ее глаз. Ћна
молчала, Я  тоже. Ћна ждала,  чтобы  Я заговорила перваЯ. џ едва  не сделала
этого,  но удержалась. Ќаконец она спросила, как Я себЯ чувствую, не слишком
ли затЯнулась сегоднЯ служба, не кашлЯю ли Я: вид мой показалсЯ ей не совсем
здоровым.  Ќа все это  Я отвечала:  "Ќет,  матушка".  Ћна продолжала держать
письмо в опущенной руке. ‡адаваЯ мне эти вопросы, она положила его на колени
и  слегка  прикрыла ладонью. Ќаконец, направив разговор на моих родителей  и
видЯ, что  Я так  и не спрашиваю,  что за листок у нее в  руке, она сказала:
"‚ам письмо..."
     Џри этих словах  сердце  мое  забилось, губы  задрожали, и  Я  спросила
прерывающимсЯ голосом: "Ћт матушки?"
     - ‚ы  угадали.  ‚от, прочтите... Ќемного  оправившись, Я  взЯла письмо.
‘начала Я читала  его довольно твердым голосом, но с каждой  строчкой страх,
негодование, гнев, досада, различные страсти сменЯлись в моей душе, и у менЯ
менЯлсЯ голос, менЯлось выражение лица, Я делала нервные движениЯ: то Я едва
держала  этот  листок  кончиками  пальцев,  то  хватала так,  словно  хотела
разорвать, то с силой сжимала в руке, словно собираЯсь скомкать и отшвырнуть
подальше от себЯ.
     - Ќу что же, дитЯ мое, что мы ответим на это?
     - ‘ударынЯ, вы знаете сами.
     -  „а  нет,  не знаю.  ЋбстоЯтельства  неблагоприЯтны:  ваше  семейство
понесло убытки. „ела ваших сестер расстроены, и у той и у  другой есть дети.
‚аши  родители  исчерпали  свои  средства,  выдав  дочерей замуж,  а  теперь
разорЯютсЯ, чтобы поддержать  их. Ћни не смогут прилично обеспечить вас:  вы
стали послушницей, что было свЯзано с большими расходами. ќтим шагом вы дали
им пищу длЯ определенных надежд. ‚ миру распространилсЯ слух о вашем будущем
пострижении.  ‚прочем, вы можете  по-прежнему рассчитывать на мою помощь.  џ
никогда  еще  никого  не  вовлекала  в  монашество насильно:  это-звание,  к
которому  нас  призывает  Ѓог, и очень опасно  примешивать  свой голос к его
зову. џ не стану  пытатьсЯ взывать  к  вашему  сердцу,  если  ему ничего  не
говорит благодать ѓосподнЯ. „о сих  пор  мне никогда не приходилось упрекать
себЯ в чужом несчастье; ужели Я захочу начать с вас,  дитЯ мое, когда вы так
дороги  мне? џ не забыла,  что первый шаг вы предпринЯли  именно после  моих
уговоров,  и  не допущу, чтобы этим злоупотребили, принудив вас к  чему-либо
помимо  вашей воли.  €так, давайте  подумаем,  обсудим это вместе. •отите вы
стать монахиней?
     - Ќет, сударынЯ.
     - ‚ы не чувствуете никакой склонности к духовному званию?
     - Ќет, сударынЯ.
     - Љем же вы хотите быть?
     - Љем угодно, только не монахиней. џ не хочу быть ею и не буду.
     -  •орошо,  вы  не  будете  монахиней.   „авайте  обсудим  ответ  вашей
матушке...
     Њы  обменЯлись кое-какими  мыслЯми. Ћна написала и показала мне письмо,
которым  Я  осталась очень  довольна.  Њежду тем  ко мне поспешили направить
монастырского  духовника; ко  мне прислали  ученого богослова,  того самого,
который напутствовал  менЯ  перед тем,  как  Я сделалась  послушницей;  менЯ
поручили особому попечению  наставницы; Я  увиделась с  его  преосвЯщенством
епископом Ђленским; мне пришлось вести длинные  споры с разными богомольными
женщинами, которые вмешались в мое дело, хотЯ Я совсем их не  знала; у  менЯ
шли  бесконечные  беседы  с монахами и  свЯщенниками; приезжал отец,  сестры
присылали мне письма, последней Явилась мать-Я  выдержала  все. ’ем не менее
день моего пострига был назначен. —тобы  получить мое согласие, было сделано
решительно все;  когда же убедились,  что  добитьсЯ  его  невозможно, решили
обойтись и без него.
     ‘  этого  момента  Я  была  заперта в келье;  мне предписали  молчание,
разлучили  менЯ со всем миром, предоставили  самой себе,  и  Я  понЯла,  что
решено было распорЯдитьсЯ  мною  помимо моей  воли. џ отнюдь  не  собиралась
сдаватьсЯ!  ‚опрос был  длЯ менЯ решен,  и все ужасы,  настоЯщие или мнимые,
которые  мне преподносили,  не могли  менЯ поколебать. Ћднако  мое положение
было  достойно  жалости. џ не знала,  сколько  времени могло  продлитьсЯ мое
заточение, и еще меньше  знала, что будет  со  мной, когда оно  окончитсЯ. ‚
этом состоЯнии неизвестности  Я  принЯла  одно решение, о котором вы  можете
судить,  как  вам  будет  угодно,  сударь.  џ  никого  больше  не  видела-ни
настоЯтельницы,  ни  наставницы,  ни  послушниц,  ни  товарок.  џ  попросила
передать   первой,   будто   бы  согласна  выполнить   волю   родителей;   в
действительности  же  Я  намеревалась  положить  конец  этим преследованиЯм,
предав  дело огласке, и публично  заЯвить протест против  готовившегосЯ надо
мной  насилиЯ.  €так,  Я  сказала  что  они  хозЯева  моей  судьбы  и  могут
располагать ею  по своему усмотрению, что Я  стану монахиней,  раз таково их
требование. ‚есь монастырь возликовал;
     снова  вернулись  ласковые  речи,  а  с  ними  лесть  и соблазнительные
обещаниЯ: мое сердце внЯло гласу Ѓожию. џ создана длЯ состоЯниЯ совершенства
более, чем кто-либо. ќто было неизбежно, этого ждали все;
     нельзЯ исполнЯть свои обЯзанности так примерно и с таким усердием, если
они не ЯвлЯютсЯ  истинным вашим призванием. Ќаставница послушниц никогда еще
не  видела ни  у  одной из  своих учениц столь Ярко  выраженной склонности к
монашеству, она  была  чрезвычайно  удивлена  моими странностЯми,  но всегда
говорила  настоЯтельнице,  что  надо  стоЯть на  своем- и все пройдет, ибо у
лучших  монахинь  бывают  такие  минуты: это  внушение  злого  духа, который
удваивает свои усилиЯ,  когда видит, что  добыча  от  него ускользает; что Я
избавилась  от  него,  и  теперь  менЯ  ждут  только  розы,  ибо обЯзанности
монашеской   жизни  будут  переноситьсЯ  мною  тем   легче,  чем  сильнее  Я
преувеличивала   их  трудность;  что  тЯжесть   Ярма,  которую  Я   внезапно
почувствовала,  ЯвлЯетсЯ   милостью  неба,   которое   воспользовалось  этим
средством, чтобы его облегчить... Њне казалось несколько странным, что  одна
и та же вещь исходит и от Ѓога и от дьЯвола, смотрЯ по тому, с какой стороны
монахинЯм  вздумаетсЯ   на  нее  посмотреть.  ‚  религии  есть  много  таких
несообразностей, и часто, утешаЯ менЯ, одни говорили, что мои мысли ЯвлЯютсЯ
наваждением дьЯвола, а другие-что  они внушены мне Ѓогом. Ћдно  и  то же зло
исходит  либо от Ѓога, который испытывает  нас, либо от дьЯвола, который нас
искушает.
     џ  вела себЯ с большой осторожностью  и  считала, что могу  отвечать за
себЯ.  џ  виделась  с  отцом  -  он  холодно  говорил  со мной.  ‚иделась  с
матерью-она поцеловала менЯ. Џолучила поздравительные письма от сестер и  от
многих  других лиц. Њне  стало  известно, что напутственное слово произнесет
некий   г-н  ‘орнен,  викарий  церкви  св.  ђоха,  а   г-н  ’ьерри,  канцлер
университета, примет мой обет. „о кануна знаменательного днЯ все шло хорошо,
за  исключением  одного   обстоЯтельства:  Я  узнала,  что  церемониЯ  будет
совершена тайно, что пригласЯт очень немногих и  двери церкви будут  открыты
только длЯ родственников. ’огда, через привратницу, Я пригласила всех  своих
друзей и  подруг, живших  по  соседству; кроме того, мне  разрешили написать
кое-кому из знакомых. ‚сЯ эта толпа, которой никто  не  ожидал, не преминула
ЯвитьсЯ; пришлось впустить ее, и собрание оказалось именно таким, какое было
мне нужно длЯ осуществлениЯ моего замысла. Ђх, сударь, какую  ночь Я провела
накануне этого днЯ! џ вовсе не ложилась. џ сидела на  кровати и призывала на
помощь  Ѓога.  џ  поднимала  руки  к  небу  и  молила  его  быть  свидетелем
совершаемого  надо  мной  насилиЯ. џ представлЯла себе свою роль  у подножиЯ
алтарЯ,  представлЯла себе  девушку, громко  протестующую  против обрЯда, на
который  она  как  будто  сама  согласилась,  скандал  среди присутствующих,
отчаЯние монахинь, гнев  родителей.  "Ћ Ѓоже, что со  мной будет?.." Љогда Я
произнесла  мысленно эти слова, силы вдруг оставили менЯ,  и Я  без сознаниЯ
упала на подушку. ќтот обморок сменилсЯ ознобом, у менЯ дрожали колени, зубы
стучали. ‡а ознобом последовал  страшный жар, в голове у менЯ помутилось. Ќе
помню, как  Я разделась,  как вышла из кельи, но менЯ  нашли в одной сорочке
распростертой на  полу  у дверей  настоЯтельницы, без движениЯ  и  почти без
признаков  жизни.  ‚се  это Я  узнала впоследствии. “тром Я очнулась в своей
келье. ‚округ моей кровати стоЯли настоЯтельница, наставница послушниц и так
называемые сестры-помощницы. џ была совершенно без сил. Њне задали несколько
вопросов,  понЯли  по  моим ответам, что Я не имею  никакого представлениЯ о
том, что произошло,  и ничего мне  не сказали. ЊенЯ  спросили,  как  Я  себЯ
чувствую,  тверда ли  Я  в  своем  свЯтом  решении и ощущаю  ли в  себе силы
перенести волнениЯ этого днЯ.  џ  ответила утвердительно, и против всеобщего
ожиданиЯ обрЯд не был отменен.
     ‚се было подготовлено еще накануне.  ‡азвонили колокола, возвещаЯ всему
миру, что сейчас поЯвитсЯ еще одна несчастнаЯ. “ менЯ снова забилось сердце.
Џришли одевать менЯ. ќтот день-день облачениЯ. ‘ейчас, когда Я вспоминаю всю
эту церемонию, мне кажетсЯ, что в ней могло быть нечто торжественное и очень
трогательное,  если  бы речь  шла  о  молоденькой  и неопытной  девушке,  не
увлекаемой никакими иными склонностЯми.  ЊенЯ привели  в церковь,  отслужили
обедню. „обрый викарий,  предполагавший во мне смирение, которым Я отнюдь не
обладала,  сказал  мне  длинную напутственную речь, где  не было  ни  одного
слова, которое бы не  шло  вразрез  с истиной. Љак  нелепо было все, что  он
говорил о моем счастии, о благодати, о моем мужестве, рвении, усердии и всех
тех  добрых чувствах,  которыми  он  менЯ  наделЯл.  Џротиворечие между  его
похвалами и тем поступком, который Я собиралась совершить, смутило менЯ, и Я
начала колебатьсЯ; но  это колебание длилось недолго. џ лишь острее ощутила,
что  во мне  нет  тех качеств,  какие  требовались, чтобы сделатьсЯ  хорошей
монахиней. Ќаконец страшнаЯ  минута  наступила. Љогда надо было стать на  то
место,  где Я  должна была произнести  обет, у  менЯ  подкосились  ноги. „ве
товарки взЯли  менЯ под руки, голова моЯ  упала на плечо одной из них, Я еле
передвигала ноги. Ќе знаю,  что происходило в душе  присутствующих, но перед
ними  была юнаЯ умирающаЯ жертва, которую влекли к алтарю; со всех сторон до
менЯ доносились  вздохи и  рыданиЯ, но  среди них не  было  слышно вздохов и
рыданий  моих  родителей-Я твердо уверена  в этом. ‚се встали,  некоторые из
молодых девушек  взобрались на стульЯ  и  держались за перекладины  решетки.
Ќаступило глубокое молчание,  и  свЯщенник,  возглавлЯвший  мое пострижение,
сказал:
     - ЊариЯ-‘юзанна ‘имонен, обещаете ли вы говорить правду?
     - Ћбещаю.
     - Џо доброй ли воле и желанию находитесь вы здесь?
     џ  ответила: "Ќет",  но сопровождавшие менЯ  монахини ответили за менЯ:
"„а".
     - ЊариЯ-‘юзанна ‘имонен, даете ли вы Ѓогу  обет  целомудриЯ, бедности и
послушаниЯ?
     ‘ секунду Я колебалась; свЯщенник ждал, и Я ответила:
     - Ќет, сударь. Ћн повторил:
     -  ЊариЯ-‘юзанна ‘имонен, даете ли  вы Ѓогу обет целомудриЯ, бедности и
послушаниЯ? џ ответила более твердым голосом:
     - Ќет, сударь, нет.
     Ћн остановилсЯ и сказал:
     - Џридите в себЯ, дитЯ мое, и слушайте менЯ внимательно.
     -  Ћтец  мой,-сказала  Я  ему,-вы  спрашиваете,  даю  ли  Я  Ѓогу  обет
целомудриЯ, бедности и послушаниЯ. џ хорошо расслышала вас и отвечаю: "Ќет".
     ‡атем, повернувшись  к присутствующим, среди которых раздалсЯ  довольно
громкий шепот, Я знаками показала, что хочу говорить. епот прекратилсЯ, и Я
сказала:
     - ѓоспода,  и  в  особенности  вы, батюшка и матушка, беру  вас  всех в
свидетели...
     Џри  этих  словах  одна  из сестер  задернула  решетку занавесом,  и  Я
увидела, что продолжать бесполезно. Њонахини окружили менЯ, осыпаЯ упреками.
џ слушала их, не говорЯ ни слова. ЊенЯ отвели в келью и заперли там на ключ.
     ‡десь,  в одиночестве, отдавшись своим мыслЯм,  Я  начала успокаиватьсЯ
душой.  џ еще раз  обдумала свой поступок  и ничуть не  раскаЯлась в  нем. џ
решила, что после той огласки,  которой Я добилась, менЯ  не смогут  надолго
оставить здесь и, пожалуй, не посмеют отдать в другой монастырь. џ не знала,
что  менЯ  ожидало, но,  по  моему  убеждению,  ничто  не  могло  быть  хуже
необходимости стать монахиней  помимо воли. „овольно  долгое  времЯ со  мной
никто  не  разговаривал. †енщины, приносившие мне  еду, ставили ее на пол  и
молча уходили.
     ЊесЯц   спустЯ  мне  принесли  мирскую  одежду,  и  Я   снЯла  с   себЯ
монастырскую. џвилась настоЯтельница и  велела мне следовать за ней. џ дошла
с ней до  монастырских ворот. ‡десь  Я села  в экипаж,  где менЯ ожидала моЯ
мать.  Ћна  была одна.  џ села на  переднее  сиденье,  и  карета  тронулась.
Ќекоторое  времЯ мы сидели друг против  друга,  не произносЯ ни слова. ѓлаза
мои были  опущены,  и  Я не  смела  взглЯнуть  на нее.  Ќе  знаю  сама,  что
происходило в моей душе, но вдруг Я бросилась к ногам матушки. џ не говорила
ни слова,  только рыдала  и задыхалась. Ћна  сурово  оттолкнула  менЯ. џ  не
поднЯлась с  колен, у менЯ пошла носом кровь. ЌесмотрЯ  на  сопротивление, Я
схватила  ее руку; орошаЯ  ее слезами и лившейсЯ кровью,  прижимаЯсь  к  ней
губами, Я целовала  ее и говорила: "€ все-таки вы моЯ мать,  все-таки Я ваша
дочь..." Ћна ответила (оттолкнув менЯ еще суровее и вырвав руку):
     "‚станьте, несчастнаЯ, встаньте". џ повиновалась, села  на свое место и
спустила  чепец  на  лицо:  в  звуке  ее голоса было  столько  властности  и
твердости, что мне захотелось укрытьсЯ от ее взглЯда. ‘лезы и кровь, котораЯ
текла у менЯ из носа, смешались вместе, струились по рукам, и, сама  того не
замечаЯ,  Я была всЯ  залита ими. €з нескольких произнесенных матерью слов Я
понЯла, что запачкала  ей  белье  и  платье  и что  она  сердитсЯ на это. Њы
приехали домой,  и  менЯ тотчас же отвели в заранее приготовленную маленькую
комнатку.  Ќа  лестнице Я снова бросилась  к  ногам  матери, схватила  ее за
платье,  но  она  только  обернулась  в  мою сторону-это было  все,  чего  Я
добилась,-и  взглЯнула  на  менЯ,  причем  поворот  ее  головы, губы,  глаза
выразили такое негодование, которое Я не в силах передать вам, но которое вы
можете себе представить.
     џ вошла в свою новую тюрьму, где пробыла полгода, ежедневно умолЯЯ, как
о милости,  разрешить  мне поговорить  с  матерью,  увидетьсЯ  с  отцом  или
написать  им. Њне приносили пищу,  убирали комнату. Џо  праздникам  служанка
сопровождала  менЯ  к обедне а потом  снова  запирала.  џ  читала, вышивала,
плакала, иногда  пела,  и  так  проходили  дни.  Ћдно  лишь  тайное  чувство
поддерживало менЯ-чувство, что  Я свободна и что  моЯ судьба, как тЯжела она
ни была, еще может переменитьсЯ. Ћднако было решено, что Я ста ну монахиней,
и Я стала ею.
     ’акаЯ бесчеловечность, такое упорство со стороны родителей окончательно
подтвердили  мои подозрениЯ относительно  обстоЯтельств  моего  рождениЯ:  Я
никогда  не  могла найти  иных  причин, чтобы оправдать их.  Ћчевидно,  мать
боЯлась, как бы в один прекрасный день Я не заговорила о разделе имущества и
не потребовала своей доли наследства, как бы внебрачнаЯ дочь не оказалась на
одной доске с законными дочерьми. Ћднако тому, что было всего лишь догадкой,
вскоре предстоЯло превратитьсЯ в уверенность.
     ЌаходЯсь под домашним арестом, Я плохо  выполнЯла церковные обрЯды,  но
все  же  в  канун  больших  праздников  менЯ  посылали  на исповедь.  џ  уже
рассказывала  вам, что у менЯ  и у матери был общий духовник. џ поговорила с
ним,  описала  ему  вею суровость  с  какой  обращались  со  мной в  течение
последних трех лет. Ћн знал об этом. ‘ особенной горечью и обидой жаловалась
Я ему на мать.  ќтот свЯщенник поздно  принЯл  духовный сан и еще не утратил
человеколюбиЯ. Ћн спокойно выслушал менЯ и сказал:
     -  „итЯ  мое, не порицайте  свою мать, а лучше  пожалейте. “ нее добраЯ
душа. “верЯю вас, она поступает так помимо воли.
     -  Џомимо  воли!  „а кто же  может ее принудить? ђазве не она произвела
менЯ на свет? € какаЯ же разница между сестрами и мной?
     - ЃольшаЯ.
     - ЃольшаЯ! џ совершенно не понимаю вашего ответа.
     џ начала было сравнивать себЯ с сестрами, но он прервал менЯ и сказал:
     -   „овольно,   довольно.   ‚аши   родители   не    страдают    пороком
бесчеловечности. Џостарайтесь терпеливо переносить  вашу участь, это поможет
вам снискать хотЯ бы милость ѓосподню.  џ увижу вашу матушку  и, уверЯю вас,
употреблю все свое влиЯние на нее, чтобы помочь вам...
     ќтот  ответ "большаЯ" ЯвилсЯ  длЯ менЯ лучом  света. ’еперь Я  более не
сомневалась в том, что догадки по поводу моего рождениЯ были справедливы.
     ‚ ближайшую субботу,  к  концу  днЯ,  около  половины  шестого  вечера,
приставленнаЯ  ко   мне  служанка  поднЯлась  ко  мне  и  сказала:  "Њатушка
приказывает вам одетьсЯ..." —ерез час: "Њатушка велит вам ехать со  мной". “
подъезда Я увидела  экипаж, в который мы и сели-служанка и Я. џ узнала,  что
мы едем в ”ельЯнский монастырь, к отцу ‘ерафиму. Ћн нас  ждал. Ћн  был один.
‘лужанка удалилась, и Я вошла в приемную. џ села, с  тревогой и любопытством
ожидаЯ его слов. ‚от что он мне сообщил:
     - Њадемуазель, сейчас  вы узнаете  разгадку сурового  обращениЯ  с вами
ваших  родителей.  џ  получил  на  это   разрешение  от  вашей  матушки.  ‚ы
рассудиительны, у  вас есть ум, твердость,  вы сейчас уже в  таком возрасте,
когда вам можно было бы доверЯть тайну даже и в  том случае, если бы она  не
имела к  вам прЯмого  отношениЯ. џ давно уже уговаривал вашу матушку открыть
вам  то, что  вы  узнаете сегоднЯ, но  она  никак не  могла решитьсЯ на это:
трудно  матери признатьсЯ  в тЯжком  грехе  своему  ребенку. ‚ам известен ее
характер-ей нелегко  примиритьсЯ с унизительностью некоторых  признаний. Ћна
полагала  что  ей и без  этого удастсЯ осуществить свои намерениЯ касательно
вас, но она ошиблась и расстроена этим. ‘ейчас  она решила последовать моему
совету и поручила мне сообщить вам, что вы не дочь господина ‘имонена.
     - џ это подозревала,-ответила Я быстро.
     - ’еперь, мадемуазель, подумайте, взвесьте, судите сами, может ли  ваша
матушка  без  согласиЯ-  или  даже  с согласиЯ-вашего отца  приравнЯть вас к
другим  дочерЯм, в  то  времЯ  как  вы вовсе  не сестра  им;  может  ли  она
признатьсЯ вашему отцу в проступке, относительно которого у  него и без того
уже немало подозрений?
     - Ќо кто же мой отец?
     - ќтого мне  не открыли, мадемуазель. џсно одно-что вашим сестрам  даны
огромные  преимущества  перед  вами,  что   принЯты   все   возможные   меры
предосторожности: брачные контракты, изменение состава имущества, добавочные
условиЯ, фидеикомиссы и  другие  средства, чтобы свести к нулю причитающуюсЯ
вам по закону часть на тот случай, если бы когда-нибудь вы обратились в суд,
желаЯ  ее получить. …сли  лишитесь родителей, вам достанетсЯ очень мало.  ‚ы
отказываетесь от монастырЯ.  Ѓыть может, настанет день, когда  вы пожалеете,
что не находитесь там.
     - ќтого никогда не будет, сударь; Я ничего не требую.
     - ‚ы не знаете, что такое лишениЯ, труд, нищета.
     - ‡ато Я знаю цену свободы и  гнет монашеского званиЯ, когда к нему нет
влечениЯ.
     - џ сказал вам все, что должен  был  сказать. ’еперь, мадемуазель,  вам
надлежит самой хорошенько обдумать это...
     Ћн встал.
     - …ще один вопрос, сударь...
     - ‘колько вам будет угодно.
     - ‡нают ли сестры то, о чем вы мне сообщили?
     - Ќет, мадемуазель.
     - Љак же они могли решитьсЯ оградить сестру? ‚едь они-то  считают  менЯ
своей сестрой?
     -  Ђх,  мадемуазель, деньги, деньги!  ‚едь  без денег им  бы не сделать
таких выгодных партий! Љаждый думает о себе в этом мире, и Я не советую  вам
рассчитывать на них в случае смерти родителей. Ќе сомневайтесь, они будут до
последнего гроша оспаривать у  вас и  ту жалкую долю,  которую вам  придетсЯ
делить с  ними. “ них много детей; этого  предлога  будет вполне достаточно,
чтобы довести вас до полной нищеты. Љ тому же сейчас они бессильны, все дела
в  руках  их  мужей.  …сли  бы у  ваших  сестер  и  было  некоторое  чувство
состраданиЯ,  то  помощь,  оказаннаЯ  вам  помимо  мужей,  превратилась бы в
источник семейных раздоров. џ  знаю немало подобных  случаев- случаев, когда
покинутым детЯм, а многим даже и законным, помогают в ущерб домашнему  миру.
€,  право, мадемуазель, хлеб, полученный таким путем, очень  горек. Џоверьте
же мне  - помиритесь с родителЯми и сделайте то, чего, очевидно, ждет от вас
матушка:  примите  монашество. ‚ам будет выделена небольшаЯ пенсиЯ,  которой
вам  хватит если не на вполне обеспеченное, то, во всЯком случае, на сносное
существование. Љ  тому  же не  скрою от вас, что Явное  невнимание к вам  со
стороны вашей  матери, ее упорное желание снова  запереть вас в  монастырь и
еще  кой-какие обстоЯтельства-не припомню сейчас, какие именно, в свое времЯ
они были мне известны - произвели на вашего отца точно такое же впечатление,
как и на вас: если прежде у него были сомнениЯ относительно вашего рождениЯ,
то сейчас  у  него их  нет,  и, даже  не будучи  посвЯщенным в  тайну, он не
сомневаетсЯ  в  том, что вы  ЯвлЯетесь его дочерью лишь постольку, поскольку
закон считает  вашим отцом лицо, ЯвлЯющеесЯ законным  супругом вашей матери.
‚ы добры и  благоразумны, мадемуазель. Ћбдумайте же то,  что  вы  только что
узнали.
     џ  встала и залилась слезами. ‚идимо, и сам отец ‘ерафим был растроган.
Ћн кротко возвел глаза к  небу и затем проводил менЯ. џ подозвала приехавшую
со мной служанку, мы снова сели в экипаж и вернулись домой.
     Ѓыл уже поздний час. Ќочью Я думала о том,  что мне открыли, думала  об
этом и весь следующий день. €так, у менЯ не было отца. “преки совести отнЯли
у  менЯ  и  мать.  Ѓыли  принЯты  все  предосторожности,  чтобы  Я  не могла
претендовать на права законнорожденной; мне  предстоЯл домашний плен, весьма
и весьма суровый;  никакой надежды, никакого выхода. Ѓыть может, если бы  со
мной объЯснились раньше,  сразу же  после замужества сестер, и оставили менЯ
дома,  где  продолжали бывать знакомые,  нашелсЯ  бы человек,  которому  мой
характер, ум, внешность, мои способности показались бы достаточным приданым.
’акаЯ возможность не  была упущена  и сейчас, но  моЯ  выходка  в  монастыре
сильно осложнЯла дело: трудно представить себе,  чтобы девушка  семнадцати -
восемнадцати лет  могла  пойти  на такую крайность без  исключительной  силы
воли. Њужчины очень хвалЯт это качество, но, как мне кажетсЯ, охотно мирЯтсЯ
с  отсутствием его у тех, на ком  они предполагают женитьсЯ. €  все же  надо
было испробовать этот выход, прежде чем искать другой. џ решилась откровенно
поговорить  с матерью  и  попросила  у нее  свиданиЯ, на которое и  получила
согласие.
     ќто  было  зимой.  Њать сидела  в  кресле  перед камином. ‹ицо  ее было
сурово,  взглЯд неподвижен, она словно окаменела. џ подошла к ней, бросилась
к ее ногам и попросила простить мне все мои вины.
     -  џ  прощу вас, если увижу,  что  вы  заслуживаете  прощениЯ,-ответила
она.-‚станьте.   Ћтца   нет  дома,  и  вам  вполне   хватит  времени,  чтобы
высказатьсЯ. ‚ы видели отца ‘ерафима и знаете, наконец, кто вы и чего можете
от менЯ ждать. Ќадеюсь, что вы  не собираетесь всю жизнь карать менЯ  за мой
проступок, который  Я и так уж достаточно искупила. €так, мадемуазель,  чего
вы хотите от менЯ? —то вы ре шили?
     -  Њатушка,-  ответила  Я,- Я  знаю, что у менЯ ничего нет и что  Я  не
должна ни на  что  претендовать. џ  вовсе не хочу увеличивать  ваши мучениЯ,
какого бы рода они ни  были.  Ѓыть может, вы  нашли бы  менЯ более  покорной
вашей воле, если бы раньше познакомили менЯ с некоторыми обстоЯтельствами, о
которых мне трудно было догадатьсЯ, но теперь  Я знаю их, знаю, кто Я, и мне
остаетсЯ лишь вести себЯ в соответствии с  моим  положением.  ЊенЯ больше не
удивлЯет разница в вашем  отношении ко, мне и к моим сестрам. џ признаю, что
это справедливо, и подчинЯюсь, но ведь все-таки Я  ваша дочь, вы носили менЯ
в своем чреве и, надеюсь, никогда не забудете об этом.
     - Џусть  Ѓог  менЯ  накажет,-  с  живостью  воскликнула она,-если  Я не
признавала вас своей дочерью, насколько это было в моей власти!
     - ‚ерните же мне свое расположение, матушка,- сказала Я  ей,- позвольте
мне снова быть с вами, верните мне любовь того, кто считает себЯ моим отцом.
     -  …ще  немного,-ответила  она,-и он  приобретет  такую  же уверенность
относительно  вашего рождениЯ, как вы и  Я. Љогда  он осыпает вас упреками