е  остались  после  герцога
Ђльбы. Ћднако в сердцах главарей вражда не утихла. „ворЯне и  попы  делают
все  длЯ  того,  чтобы  союз  областей  распалсЯ.  Ћни  проедают   деньги,
предназначенные на содержание  армии.  ЏЯтнадцать  тысЯч  судебных  дел  о
возвращении конфискованного имущества не разбираютсЯ. ‹ютеране и  католики
объединЯютсЯ против кальвинистов. ‡аконные наследники не  могут  добитьсЯ,
чтобы из их владений были  изгнаны  узурпаторы.  ЏамЯтник  герцогу  (*145)
свален,  но  в  сердцах  дворЯн  и  попов  образ  инквизиции  запечатлелсЯ
неизгладимо.
   € злосчастное крестьЯнство, и удрученные горожане - все ждали, когда же
наконец придет храбрый и надежный вождь и поведет их в бой за свободу.
   € они говорили между собой:
   - ѓде же эти  высокие  особы,  подписавшие  ‘оглашение,  объединившиесЯ
Якобы длЯ пользы отечества? ‡ачем же  эти  двуличные  люди  заключали  так
называемый "свЯщенный" союз? ‡атем, чтобы немедленно его расторгнуть?  „лЯ
чего понадобились все эти шумные сборища? ’олько длЯ того,  чтобы  навлечь
гнев королЯ, а потом снова разбрестись? Ќо ведь  так  поступают  последние
трусы и  предатели.  …сли  б  все  эти  крупнопоместные  и  мелкопоместные
дворЯне, - а их там было пЯтьсот человек, - заключили  меж  собой  истинно
братский союз, они сумели бы нас защитить от  извергов-испанцев.  Ќо  они,
подобно  ќгмонту  и  ѓорну,  пожертвовали  благом  Ѓельгии   ради   своего
собственного блага.
   - Ћй, беда! - говорил народ. - Љ нам  пожаловал  честолюбивый  красавец
дон •уан - он враг ”илиппа, но  еще  более  Ярый  враг  нашей  родины.  Ћн
ставленник папы и свой собственный. „ворЯнство и духовенство предали нас.
   „ворЯнство и духовенство только играют в войну. Ќа стенах домов в ѓенте
и Ѓрюсселе, на мачтах кораблей, принадлежащих ѓезам, можно прочитать имена
изменников - полководцев и комендантов крепостей: имЯ графа де  ‹идекерне,
сдавшего без боЯ свой замок дону •уану; льежского  профоса,  собиравшегосЯ
продать  город  дону  •уану;  господ  Ђрсхота,   Њансфельда,   Ѓерлеймана,
ђассенхина  (*146);  имена  членов  ѓосударственного  совета  -  правителЯ
фрисландии †оржа де ‹алена и главнокомандующего ђосиньолЯ,  эмиссара  дона
•уана, кровавого посредника между ”илиппом и •ауреги (*147), покушавшимсЯ,
но неудачно, на жизнь принца  Ћранского;  имЯ  архиепископа  Љамбрейского,
намеревавшегосЯ впустить испанцев в Љамбре; имена антверпенских  иезуитов,
предложивших ѓенеральным штатам три бочки золота,  то  есть  два  миллиона
флоринов, за то, чтобы  не  разрушать  замок  в  Ђнтверпене  и  сдать  его
целехоньким  дону  •уану;  имЯ  епископа  ‹ьежского;  имена   католических
"златоустов", клеветавших на патриотов; имЯ епископа “трехтского, от коего
горожане потребовали выбрать другое место  длЯ  плетениЯ  сети  измены,  и
названиЯ нищенствующих орденов, ливших воду на мельницу дона •уана. †ители
•ертогенбоса прибили к позорному столбу имЯ  кармелитского  монаха  Џьера,
который при поддержке епископа и прочего духовенства  чуть  было  не  сдал
город дону •уану.
   †ители „уэ не повесили in effigie [в изображении (лат.); в средние века
существовал  обычай:  если  преступника  не  удавалось  разыскать,   казнь
совершали над его изображением] ректора местного университета,  державшего
сторону испанцев. ‡ато на кораблЯх  ѓезов  болтались  куклы,  на  груди  у
которых были написаны имена монахов, настоЯтелей монастырей в прелатов,  а
также имена тысЯчи восьмисот богатых монахинь и  монастырок  из  Њалинской
обители бегинок,  чьи  пожертвованиЯ  тратились  палачами,  терзавшими  их
родину, на то, чтобы объедатьсЯ, рЯдитьсЯ и красоватьсЯ.
   € еще на этих куклах, на этих позорных  столбах  можно  было  прочитать
имена  предателей  -  коменданта  крепости  ”илиппвиль   маркиза   д'Ђрро,
разбазаривавшего боевые и съестные припасы, длЯ того чтобы  под  предлогом
их нехватки  сдать  потом  крепость  врагу;  имЯ  Ѓельвера,  который  сдал
‹имбург, хотЯ город мог держатьсЯ еще  восемь  месЯцев;  имЯ  председателЯ
высшего   совета   ”ландрии,   председателей   Ѓрюггского   и   Њалинского
магистратов, с нетерпением ждавших дона •уана; имена  членов  ѓельдернской
счетной палаты; закрытой за  измену;  имена  членов  Ѓрабантского  совета,
должностных лиц из герцогской канцелЯрии,  членов  тайного  и  финансового
совета при герцоге; имена Њененского наместника и бургомистра, а  равно  и
тех злодеев, которые  пропустили  две  тысЯчи  французов,  шедших  грабить
соседнее графство Ђртуа.
   - Ћй, беда! - говорили  между  собой  горожане.  -  ѓерцога  Ђнжуйского
теперь отсюда не выкуришь. Њечтает стать королем. ‚идели, как он вступал в
Њонс  -  низкорослый,  толстозадый,   носатый,   желтолицый,   криворотый?
Ќаследный этот принц склонен к противоестественной любви. €, дабы сочетать
в его титуле женственность с мужественностью, о нем говорЯт за глаза:  "…е
высочество герцог Ђнжуйский".
   “леншпигель долго о чем-то думал. Џотом запел:

   Ќебо синеет, солнце сиЯет;
   Љрепом обвейте знамена,
   Љрепом - эфесы шпаг;
   ‚се украшениЯ спрЯчьте,
   Љ стене зеркала поверните)
   џ песню пою о ‘мерти,
   Џою о предателЯх песню (*148).

   Ћни наступили ногой на живот
   € на горло краЯм горделивым:
   Ѓрабанту, ”ландрии, ‹юксембургу,
   Ђртуа, ѓеннегау, Ђнтверпену.
   Џопы и дворЯне - предатели.
   €х привлекает нажива.
   Џою о предателЯх песню.

   Џовсюду враги мародерствуют,
   €спанец ворвалсЯ в Ђнтверпен (*149),
   Ђ начальники и прелаты
   ђазъезжают по улицам города,
   Ћдетые в шелк и золото,
   €х пьЯные рожи лоснЯтсЯ,
   Џодлость их обличаЯ.
   Њилостью их инквизициЯ
   ‚осторжествует снова,
   € новые ’ительманы
   ‡а ересь вновь арестуют
   ѓлухонемых.
   Џою о предателЯх песню.

   Ђ вы, презренные трусы,
   Џодписавшие ‘оглашенье,
   ЏроклЯты будьте навеки!
   ‚ас в бою не увидишь:
   Љак воронье, вы стремитесь
   €спанцам вослед.
   Ѓей в барабан скорби!

   Љрай бельгийский, грЯдущее
   ’ебе не дарует прощеньЯ
   ‡а то, что, вооруженный,
   ‘ебЯ ты позволил грабить.
   Џомедли с приходом, грЯдущее,
   ‚он из кожи лезут предатели:
   ‘ каждым днем их все больше,
   Ћни захватили все должности,
   € мелкому крупный - подмога.

   Ћни сговорились
   Ѓорьбе помешать
   ђаздорами и нерадением,
   Џредательскими уловками.
   ‡еркала затЯните крепом,
   Љрепом - эфесы шпаг.
   Џою о предателЯх песню.

   Ћни объЯвлЯют мЯтежниками
   €спанцев (*150) и "недовольных",
   €м помогать запрещают,
   „авать им ночлег и пищу,
   Џорох и пули свинцовые.
   …сли же те попадутсЯ
   € дрожат в ожиданье веревки,
   €х сразу отпустЯт на волю.

   "‚ставай!" - говорЯт брюссельцы,
   "‚ставай!" - говорЯт гентцы
   € весь бельгийский народ.
   •отЯт вас на растерзанье
   Ћтдать королю и папе,
   Џапе, который на ”ландрию
   Љрестовый поход снарЯдил.

   €дут хапуги продажные
   Ќа запах крови -
   ‘копища псов,
   ‡мей и гиен.
   ЌапиватьсЯ и жрать им хочетсЯ.
   ЃеднаЯ наша родина
   „лЯ разрухи и смерти созрела.

   ќто не дон •уан,
   Љоторый вовсю трудилсЯ
   ‡а ”арнезе, любимчика папского (*151),
   Ђ те, кого одарила ты
   ЏочестЯми и золотом,
   Љто жен твоих исповедовал,
   ’воих дочерей и сынов!

   Ћни тебЯ наземь бросили,
   Ќож острый к горлу приставили,
   Ђ нож - у испанца в руке.
   Ћни над тобой издевались,
   —ествуЯ принца Ћранского,
   Љогда он приехал в Ѓрюссель (*152).

   Љогда над каналом вечером
   ‚злетали огни потешные,
   ‚зрывались, трещали весело,
   € плыли ладьи триумфальные,
   € рЯбило в глазах от ковров и картин, -
   ђазыгрывалась, о ЃельгиЯ,
   €сториЯ €осифа,
   Љоторого братьЯ продали.


        3

   Њонах, видЯ, что его не останавливают, стал все выше  задирать  нос.  Ђ
морЯки и солдаты, чтобы раздразнить  его,  ругали  божью  матерь,  свЯтых,
издевались над католическими обрЯдами.
   Њонах неистовствовал и изливал на них потоки брани.
   - „а, да! - вопил он. - џ попал в вертеп к ѓезам! „а, да, вот они  где,
окаЯнные враги отечества! Ђ еще говорЯт, что инквизитор,  свЯтой  человек,
много их сжег! Љакое там много! Љого-кого, а  этих  отвратительных  червей
развелось  предовольно.  „а,  да,  на  прекрасных  славных  кораблЯх   его
величества, прежде сверкавших чистотой, кишмЯ кишат черви - ѓезы, да,  да,
зловонные черви! „а, да, все это именно черви, грЯзные,  вонючие,  мерзкие
черви - и певун-капитан, и повар с его поганым пузом  и  все  остальные  с
богомерзкими их полумесЯцами. Љогда король  с  помощью  артиллерии  начнет
надраивать  свои  корабли,  то,  дабы  истребить  эту  ужасную,   гнусную,
зловонную заразу, ему придетсЯ истратить более ста тысЯч флоринов на порох
и Ядра. „а, да, все вы рождены на  ложе  ‹юциферовой  супруги,  осужденной
жить с сатаной среди червивых стен,  под  червивым  пологом,  на  червивой
подстилке. „а, да, от этого омерзительного сожительства и произошли  ѓезы.
€ Я на вас плюю!
   Џослушав такие речи, ѓезы наконец сказали:
   - —его мы церемонимсЯ с этим дармоедом? Ћн все времЯ ругает нас на  все
корки. Џовесим его - и всЯ недолга!
   € бодро взЯлись за дело.
   Љогда же  принесли  веревку,  к  мачте  приставили  лестницу  и  начали
скручивать монаху руки; монах взмолилсЯ:
   - ‘милуйтесь, господа ѓезы! ќто бес злобы говорил во мне, бес, а  не  Я
сам, ваш смиренный пленник, бедный  инок,  у  которого  только  одна  шеЯ.
‘жальтесь надо мною, милостивцы, суньте мне в рот клЯп, если хотите, - это
не очень вкусно, но все-таки лучше виселицы!
   ѓезы не слушали монаха и, невзираЯ на ожесточенное  его  сопротивление,
тащили к лестнице. Ќаконец монах так дико завизжал,  что  ‹амме,  которому
“леншпигель, сидЯ возле него в камбузе, перевЯзывал рану, всполошилсЯ.
   - ‘ын мой! ‘ын мой! - сказал он. - Ћни украли у менЯ свинью и режут ее.
Ђх они, разбойники! ќх, кабы Я мог встать!
   “леншпигель поднЯлсЯ на палубу, но-вместо свиньи увидел  монаха.  Њонах
опустилсЯ перед ним на колени и простер к нему руки.
   - ѓосподин капитан, предводитель отважных ѓезов, гроза врагов своих  на
суше и на море! - завопил он. - ‚аши солдаты хотЯт менЯ  повесить  за  мое
словоблудие. Ќо  это  несправедливо,  господин  капитан!  ‚  таком  случае
накиньте  пеньковый  воротник  на  всех  адвокатов,  прокуроров,  на  всех
проповедников и на всех женщин, но  тогда  род  человеческий  прекратитсЯ.
€збавьте менЯ от веревки, государь  мой,  заставьте  вечно  за  себЯ  бога
молить, моими молитвами вы избавитесь от вечной муки! Џростите  менЯ!  Ѓес
празднословиЯ совратил менЯ, и Я говорил без умолку. ‚от беда-то какаЯ!  “
менЯ желчь разлилась - оттого Я и наговорил такого, чего прежде и в мыслЯх
не держал. Џощадите, господин капитан, а вы, господа, попросите за менЯ!
   Ќеожиданно на палубе поЯвилсЯ в одном белье ‹амме и сказал:
   - Љапитан, и вы, друзьЯ мои! ‡начит, это не свиньЯ  визжала,  а  монах?
Ћчень рад, очень  рад.  “леншпигель,  сын  мой,  Я  имею  тебе  предложить
касательно его преподобиЯ нечто весьма любопытное. „аруй ему жизнь, но  не
оставлЯй на свободе, а то он непременно учинит какую-нибудь пакость.  ‚ели
смастерить длЯ него на палубе клетку, как длЯ каплунов: чтоб воздуху  было
достаточно, но чтоб в ней можно было  только  сидеть  и  лежать.  џ  стану
откармливать его, и если только он не будет  съедать,  сколько  Я  захочу,
пусть его повесЯт.
   - Љоли не будет съедать - повесим, - сказали “леншпигель и другие ѓезы.
   - —то ты задумал, пузан? - спросил монах.
   - “видишь, - отвечал ‹амме.
   “леншпигель исполнил его желание, монах был посажен в клетку, и  каждый
мог теперь на него смотреть сколько душе угодно.
   Љогда “леншпигель спустилсЯ вскоре после ‹амме в камбуз, ‹амме спорил с
Ќеле.
   - Ќет, Я не лЯгу, Я не лЯгу! - говорил он. - џ буду лежать, а они будут
лазить в мои кастрюли? џ не теленок, чтобы валЯтьсЯ  с  утра  до  ночи  на
подстилке!
   - Ќе горЯчись, ‹амме! - успокаивала его Ќеле. - ЋткроетсЯ твоЯ рана,  и
ты умрешь.
   - —то ж, и умру! - подхватил ‹амме. - Њне надоело жить без  жены.  Њало
того, что Я ее  потерЯл,  а  ты  еще  не  даешь  мне,  корабельному  коку,
приглЯдывать за кушаньЯми! Ќеужели ты не знаешь, что самый запах подлив  и
жарких целебен? Ћн укреплЯет мой дух и служит мне утешением в бедах.
   - ‘лушайсЯ нас, и мы тебЯ вылечим, ‹амме, - сказала Ќеле.
   - џ сам хочу, чтобы вы менЯ вылечили, - подхватил ‹амме, - но Я не могу
допустить,  чтобы  какой-нибудь  мерзавец,  невежда,  вонючий,   слюнЯвый,
сопливый, с гноЯщимисЯ глазами занЯл престол корабельного повара  и  начал
запускать грЯзные пальцы в мои подливки. џ его пристукну деревЯнной ложкой
- в моих руках она сразу станет железной.
   - Љак бы то ни было, тебе нужен помощник, ведь ты же болен... - заметил
“леншпигель.
   - Њне - помощник? Џомощник - мне? - взревел ‹амме. -  „а  ты  же  набит
неблагодарностью, как колбаса - рубленым мЯсом! Њне - помощник? € ты,  мой
сын, говоришь это мне, своему другу, - ты, которого Я так  долго  и  сытно
кормил? ‚от когда откроетсЯ моЯ рана! Љоварный друг, кто же тебЯ здесь так
хорошо накормит, как Я? —то же  с  вами  обоими  станетсЯ,  если  Я  тебе,
господин капитан, и тебе, Ќеле, не приготовлю этакого аппетитного рагу?
   - “ж мы сами как-нибудь похозЯйничаем в камбузе, - сказал “леншпигель.
   - “ж ты  похозЯйничаешь!  -  воскликнул  ‹амме.  -  Љушать  в  камбузе,
обонЯть, вдыхать его запахи - на это ты способен, но трудитьсЯ в камбузе -
это не по, твоей части. ѓосподин капитан, бедный мой  друг!  „а  Я,  не  в
обиду тебе будь сказано,  подам  тебе  лоскуты  от  кожаной  сумки,  а  ты
скажешь, что это кишки, но только жесткие. Џозволь мне, позволь  мне,  мой
сын, исполнЯть мои поварские обЯзанности, а не то Я высохну, как щепка!
   - —то ж, исполнЯй, - сказал “леншпигель, - но если ты не поправишьсЯ, Я
запру камбуз и мы будем питатьсЯ сухарЯми.
   - Ђх, сын мой! - плача от радости, воскликнул ‹амме.  -  ’ы  добр,  как
божьЯ матерь.


        4

   Љак бы то ни было, он, по-видимому, выздоровел.
   Љаждую субботу ѓезы могли наблюдать, как  он  длинным  ремнем  измерЯет
толщину монаха в поЯсе.
   ‚ первую субботу он сказал:
   - —етыре фута.
   Џотом измерил себЯ, сказал:
   - —етыре с половиной.
   € опечалилсЯ.
   Ћднако ж, измерив монаха в восьмую субботу,  он  возрадовалсЯ  духом  и
сказал:
   - —етыре и три четверти.
   Ђ монах, как скоро ‹амме начинал  снимать  с  него  мерку,  приходил  в
негодование.
   - —то тебе от менЯ нужно, пузан? - спрашивал он.
   ‹амме, однако ж, вместо ответа показывал ему Язык.
   € семь раз на дню морЯки и солдаты могли наблюдать, как ‹амме  подходит
к монаху с каким-нибудь новым блюдом.
   - ‚от бобы с фландрским маслом. ’ы когда-нибудь ел такие в монастыре? Ђ
ведь ты размордел, - и то сказать; у нас на корабле не тощают. —увствуешь,
какие подушечки отросли у тебЯ  на  спине?  ‘коро  будешь  обходитьсЯ  без
тюфЯка.
   ЏодносЯ монаху другое блюдо, он говорил:
   - Ђ вот тебе koekebakk'и  по-брюссельски.  ‚о  ”ранции  они  называютсЯ
крепами, а эти  не  черные,  не  траурные  -  наоборот:  белые,  и  хорошо
подрумЯнились. ‚идишь, как с них масло капает? ‚от так же из  твоего  пуза
скоро жир потечет.
   - „а Я не голоден, - говорил монах.
   - …шь, ешь! - говорил ‹амме. - ќто  ведь,  ваше  обжорство,  не  ржаные
блины, а пшеничные, крупитчатые, ваше четырехподбородие! ќге-ге, да у тебЯ
уже и пЯтый растет! ‘ердце мое радуетсЯ. …шь!
   - Ћставь ты менЯ в покое, пузан! - говорил монах.
   ‹амме свирепел.
   - ’воЯ жизнь в моих руках, - говорил  он.  -  Ќеужто  ты  предпочитаешь
веревку полной миске гренков с гороховым пюре? џ тебе сейчас принесу.
   Ќемного погодЯ ‹амме ЯвлЯлсЯ с миской.
   - ѓороховое пюре любит хорошую компанию, -  говорил  он,  -  поэтому  Я
подбавил сюда немецких knoedel'ей: это такие вкусные шарики из муки  -  их
надо бросать живыми в кипЯток; правда, длЯ желудка они тЯжелы, но зато  от
них жиреют. …шь сколько влезет. —ем больше съешь, тем больше доставишь мне
удовольствиЯ. ’олько, пожалуйста, не делай вида, что ты сыт по  горло,  не
отдувайсЯ, как будто ты объелсЯ, - знай себе ешь! ‹учше есть,  чем  висеть
на веревке, - как по-твоему? Џокажи-ка лЯжку!  ’оже  разжирела:  два  фута
семь дюймов в обхвате! Ќи с каким окороком не сравнитсЯ!
   —ерез час он опЯть вырастал перед монахом.
   - ‚от девЯть голубей, - говорил он. - ќтих безвредных птичек, доверчиво
летавших над кораблем, убили длЯ тебЯ.  Ќе  побрезгуй!  џ  положил  внутрь
кусочек масла, хлебного мЯкиша; тертого муската и гвоздики, истолченной  в
медной ступке, котораЯ  блестит,  как  твоЯ  кожа.  …го  светлость  солнце
счастливо, что может отразитьсЯ в таком Ясном лике, как твой,  а  Ясен  он
из-за жира, из-за толстого слоЯ жира, коим ты всецело обЯзан мне.
   ЏЯтый раз ‹амме приходил к монаху с waterzoey.
   - ’ы любишь рыбную солЯнку? - спрашивал он. - Њоре тебЯ и  несет,  море
тебЯ и кормит - больше оно и длЯ самого королЯ не в состоЯнии сделать. „а,
да, пЯтый подбородок у  тебЯ  заметно  растет,  причем  слева  он  у  тебЯ
прибавил больше, нежели справа. ЏридетсЯ подпитать обездоленную сторону  -
недаром господь сказал: "Ѓудьте справедливы ко  всЯкому".  Ђ  какаЯ  может
быть справедливость, ежели  жир  распределЯетсЯ  неравномерно?  Ќа  шестую
трапезу Я принесу тебе ракушек -  этих  устриц  бедноты.  ‚  монастыре  их
готовить не умеют: прокипЯтЯт - и сейчас же начинают есть. Ќет,  кипЯчение
- это только пролог. Џосле кипЯчениЯ с них нужно снЯть скорлупку, положить
их нежные тельца в кастрюльку и долго, тушить  с  сельдереем,  мускатом  и
гвоздикой, а подливка должна быть такаЯ: пиво с маслом, и к ним  еще  надо
подать поджаренные в масле гренки. ’ак Я эти  самые  ракушки  длЯ  тебЯ  и
приготовил. ‡а что дети должны всю жизнь благодарить родителей?  ‡а  кров,
за ласку, а главное - за пищу. ‘тало быть,  ты  должен  любить  менЯ,  как
своих  родителей,  и  брюхо  твое  должно  испытывать  ко   мне   сыновнюю
благодарность. —его ж ты так злобно пучишь на менЯ свои буркалы?
   ‘ейчас Я еще принесу тебе сладкого-сладкого пивного супа, заправленного
мукой и засыпанного корицей. ‡наешь, длЯ чего? „лЯ того,  чтобы  жир  твой
стал совсем прозрачным и чтобы он трЯссЯ под кожей. Ћн уже и сейчас виден,
когда  ты  волнуешьсЯ.  Ћднако  бьют  вечернюю  зорю.  ‘пи  спокойно  и  о
завтрашнем дне не заботьсЯ.  Њожешь  быть  уверен,  что  завтра  ты  вновь
обретешь жирную пищу и своего друга ‹амме, который  не  преминет  тебе  ее
изготовить.
   - “йди! „ай мне помолитьсЯ богу! - просил монах.
   - Њолись, - говорил ‹амме, - молись под веселую музыку храпа! Ћт пива и
от сна ты еще разжиреешь, здорово разжиреешь! џ в восторге.
   €, сказавши это, ‹амме шел спать.
   Ђ морЯки и солдаты говорили ему:
   - ‘ какой стати ты раскармливаешь этого монаха? ‚едь он тебЯ ненавидит!
   - Ќе мешайте мне, - отвечал ‹амме. - џ делаю великое дело.


        5

   Ќастал декабрь - месЯц долгих сумерек. “леншпигель пел.

   ‘ветлейший герцог Ђнжуйский
   ‘бросил личину:
   Ћн править Ѓельгией хочет.
   Ќо провинции хоть обыспанились,
   ‚се же не стали анжуйскими:
   Ќе платЯт ему налогов.
   Ѓей, бей в барабан:
   ЋсрамилсЯ Ђнжуец!

   ‚ распорЯжении татов
   ЏоместьЯ, акцизы, ренты,
   Ќазначают они магистратов
   € должности раздают.
   Ќа реформатов за это
   ђазгневалсЯ герцог Ђнжуйский,
   ‘лывущий во ”ранции нехристем.
   ќх! ЋсрамилсЯ Ђнжуец!

   Њечом и грубою силой
   Љ престолу хочет пробитьсЯ
   € стать самодержцем навечно
   …го высочество герцог;
   ‡ахватить он желает обманом (*153)
   ѓорода - и даже Ђнтверпен;
   „ворЯне и горожане! ’ревога!
   ќх! ЋсрамилсЯ Ђнжуец!

   Ќе на тебЯ, о ”ранциЯ,
   ЋбрушилсЯ гнев народный,
   ђазЯт удары смертельные
   Ќе твое благородное тело;
   Ќе твои сыновьЯ забили трупами
   Љип-„орнские ворота.
   ќх! ЋсрамилсЯ Ђнжуец!

   Ќе твоих сыновей, о ”ранциЯ,
   ‘брасывают с парапетов,
   Ђ тех, кто вослед за герцогом,
   ‡а педерастом Ђнжуйцем
   Љровь твою пьет, о ”ранциЯ,
   € выпить желает нашу;
   Ќо желать - одно, а вот сделать.
   ќх! ЋсрамилсЯ Ђнжуец!

   …го высочество герцог
   Ћрал в беззащитном городе;
   "Ѓей! “бивай! „а здравствует месса!"
   € орали его любимчики,
   Љрасавчики, у которых
   ‚о взглЯдах блуд и похабство.
   ќх! ЋсрамилсЯ Ђнжуец!

   €х мы бьем - не тебЯ, несчастный народ,
   Љоторый поборами душат они,
   Ќасильем, налогом на соль, недоимками.
   Ћтнимают они, презираЯ тебЯ,
   ’вой хлеб, лошадей и повозки твои,
   “ тебЯ, их родного отца.
   ќх! ЋсрамилсЯ Ђнжуец!

   ”ранциЯ! ’ы длЯ них мать.
   ѓрудью своей ты вскормила
   ќтих-мерзавцев, на всю вселенную
   €мЯ твое опозоривших, ”ранциЯ.
   ’ы-задохнешьсЯ в дыму их славы,
   Љоторый ползет по свету,
   Ѓесчинствами их рожденный.
   ќх! ЋсрамилсЯ Ђнжуец! -

   Ќовый цветок в твой венец боевой,
   Ќовые земли себе ты добудешь.
   Џетуху, что зоветсЯ "Џохоть и „рака",
   Ќаступи на горло покрепче,
   Ќарод французский, народ отважный,
   ею ему сверни!
   € полюбЯт тебЯ все народы,
   Љогда осрамитсЯ Ђнжуец!


        6

   ‚ мае, когда фламандские крестьЯнки, чтобы не заболеть  и  не  умереть,
ночью медленно  бросают  через  голову  три  черных  боба,  рана  у  ‹амме
открылась. …го сильно лихорадило.
   Ћн попросил, чтобы его положили на палубе, напротив клетки монаха.
   “леншпигеле позволил, но, боЯсь, как бы его друг во времЯ  приступа  не
свалилсЯ в море, велел крепко-накрепко привЯзать его к кровати.
   Љак скоро жар спадал, ‹амме неукоснительно напоминал ѓезам про монаха и
показывал ему Язык.
   Ђ монах говорил:
   - ‡а что ты менЯ оскорблЯешь, пузан?
   - џ тебЯ не оскорблЯю - Я тебЯ питаю, - отвечал ‹амме.
   „ул тихий ветерок, пригревало солнышко. ‹ихорадившего ‹амме, чтобы он в
бреду  не  прыгнул  за  борт,  накрепко  привЯзали  к  кровати,  а   ‹амме
мерещилось, что он в камбузе.
   - Џечка у нас нынче так и сверкает, - говорил  он.  -  ‘ейчас  на  менЯ
посыплетсЯ дождь ортоланов. †ена, расставь в саду силки! џ люблю, когда  у
тебЯ рукава засучены до локтей. ђука  у  тебЯ  белаЯ-белаЯ!  џ  сейчас  ее
укушу, укушу губами: губы - это бархатные зубы. Љому достанетсЯ это дивное
тело, эти полные груди, просвечивающие сквозь тонкое белое  полотно  твоей
кофточки? Њне, мне, моЯ драгоценнаЯ! Ђ кто мне поджарит петушьи гребешки и
цыплЯчьи гузки? ’олько не клади много мускату - от него сильнее лихорадит.
‘оус - белый, тмин, лавровый лист. Ђ где желтки?
   Ћн сделал знак “леншпигелю нагнутьсЯ к нему и зашептал:
   - ‘ейчас на нас дождем посыплетсЯ дичь. џ тебе дам на  четыре  ортолана
больше, чем всем остальным. ’ы - капитан. ’олько смотри не выдавай менЯ!
   ‡атем он прислушалсЯ к мЯгкому шуму волн и сказал:
   - ‘уп кипит, сын мой! Ќо как медленно нагреваетсЯ печка!
   Љак скоро сознание возвращалось к нему, он заговаривал о монахе:
   - ѓде он? †иреет?
   Ћднажды он велел поставить на  палубе  большие  весы  а  на  одну  чашу
посадить его, а на другую монаха. Ќо едва монах взгромоздилсЯ на чашу, как
‹амме стрелой взлетел вверх и в восторге крикнул:
   - ‚от это вес! ‚от это вес! џ по сравнению с ним бесплотный дух -  чуть
было не упорхнул, как птичка. Џослушайте, что Я вам скажу; снимите его,  а
то мне не сойти. ’еперь положите гири, а монаха опЯть посадите. ‘колько он
весит? ’риста четырнадцать фунтов? Ђ Я? „вести двадцать!


        7

   ‘ледующей ночью, когда уже чуть-чуть  брезжило,  “леншпигелЯ  разбудили
крики ‹амме:
   -  “леншпигель!  “леншпигель!  Ќа  помощь!  Ќе  пускай  ее!  Џерережьте
веревки! Џерережьте веревки!
   “леншпигель поднЯлсЯ на палубу.
   - ’ы что кричишь? - спросил он. - ’ут никого нет.
   - ќто она, - отвечал ‹амме, - это она, моЯ жена, вон в той шлюпке,  что
плавает вокруг флибота, да, да, того флибота, откуда  доносилось  пение  и
звуки виолы.
   Ќа палубу поднЯлась Ќеле.
   - Џерережь веревки, деточка! - обратилсЯ к ней ‹амме. - ’ы  же  видишь:
рана моЯ зажила. ќто она своими нежными ручками перевЯзала мне  рану,  да,
да, она! ‘мотри, смотри; вон она стоит в шлюпке!  ЏрислушайсЯ!  Ћна  поет!
Џриди ко мне, моЯ любимаЯ, не бросай бедного своего  ‹амме!  Ћн  без  тебЯ
сирота.
   Ќеле взЯла его руку, потрогала лоб.
   - †ар сильный, - сказала она.
   - Џерережьте веревки! - повторЯл ‹амме. - Џодайте мне шлюпку! џ жив,  Я
счастлив, Я здоров!
   “леншпигель  перерезал  веревки.  ‹амме,   в   одних   белых   холщовых
подштанниках, спрыгнул с кровати и сам начал спускать шлюпку на воду.
   - Џосмотри на ‹амме, - сказал “леншпигель Ќеле, - у него руки дрожат от
нетерпениЯ.
   Љак скоро шлюпка была спущена, “леншпигель, Ќеле и ‹амме прыгнули в нее
вместе с гребцом и направились к флиботу, стоЯвшему далеко в гавани.
   - Љрасавец флибот! - заметил ‹амме, помогаЯ гребцу.
   Ќа холодном утреннем небе,  напоминавшем  хрусталь,  озлащенный  лучами
зари, отчетливо вырисовывались очертаниЯ кораблЯ и стройных его мачт.
   ‹амме продолжал грести.
   - Љак же ты ее нашел? - спросил “леншпигель.
   ‹амме прерывающимсЯ голосом начал рассказывать:
   - Њне стало лучше, Я уснул. ‚друг слышу сухой стук. Љакой-то деревЯнный
предмет стукнулсЯ о борт. люпка. ‚ыбегает морЯк: "Љто это?" ‚ ответ тихий
голосок, ее голосок, сын мои, ее, ее нежный голосок:  "„рузьЯ!"  ‚след  за
тем чей-то грубый голос: "„а здравствует ѓез! Ћт капитана флибота "€оанна"
к ‹амме ѓудзаку". ЊорЯк бросает лестницу. ‹уна  светит  вовсю;  ѓлЯжу,  на
палубу поднимаетсЯ человек в мужском одеЯнии, во у этого человека  налитые
бедра, округлые колени, широкий таз. "Ќет, - думаю себе, - это  переодетаЯ
женщина". ‚друг, чувствую, словно роза распустилась и касаетсЯ моей  щеки,
- это были ее губы, сын мой. Џотом, слышу,  она  заговорила  -  понимаешь:
она! Џокрывает менЯ поцелуЯми, плачет. “ менЯ было такое чувство, точно по
моему телу разлилсЯ жидкий душистый огонь: "џ знаю, что  поступила  дурно,
но Я люблю тебЯ, муж мой! џ дала обет богу, но Я нарушила клЯтву, муж мой,
милый мой муж! џ часто приходила к  тебе,  но  не  решалась  приблизитьсЯ.
Ќаконец морЯк мне позволил. џ перевЯзала твою рану, но ты менЯ  не  узнал.
‚се-таки Я тебЯ вылечила. Ќе сердись на менЯ, муж мой! џ не упускала  тебЯ
из виду, но Я боюсь: он здесь, у вас на корабле. Џусти менЯ! …сли он  менЯ
увидит - проклЯнет, и гореть мне тогда в огне вечном!"  ’ут  она  еще  раз
менЯ поцеловала, смеЯсь и плача, и ушла, невзираЯ на мои  мольбы,  на  мои
слезы. ’ы свЯзал менЯ по рукам и ногам, сын мой, но теперь...
   ѓоворЯ это, ‹амме что было мочи налегал на весла, и в его руках  каждое
весло напоминало туго  натЯнутую  тетиву  лука,  из  которого  вот  сейчас
взовьетсЯ к небу стрела.
   Љогда они были уже совсем близко от флибота, ‹амме сказал:
   - ‚он она, на палубе,  играет  на  виоле  -  ненаглЯднаЯ  моЯ  жена,  с
золотистыми волосами, с карими глазами, с еще свежими  щечками,  с  голыми
округлыми локтЯми, с белыми руками. Џерелетай, лодка, с волны на волну!
   Љапитан флибота, увидев приближающуюсЯ шлюпку и изо всех сил  гребущего
‹амме, приказал бросить с палубы лестницу. ЏрыгаЯ, ‹амме больше чем на три
сажени отпихнул шлюпку и чуть не свалилсЯ в воду. ‚зобравшись, как  кошка,
на палубу, он кинулсЯ к своей жене, а та, замираЯ  от  счастьЯ,  принЯлась
обнимать его и целовать.
   - Ќе уводи менЯ с собой, ‹амме! - говорила она. - џ дала обет богу.  Ќо
Я люблю тебЯ. Ђх, дорогой ты мой муж!
   - „а это Љаллекен •ейбрехтс, красавица Љаллекен! - воскликнула Ќеле.
   - „а, это Я, - сказала та. - Ќо увы! Џолдень моей красоты уже миновал.
   € по лицу ее прошла тень.
   - —то ты наделала? - вскричал ‹амме. - —то с тобою  сталось?  ‡ачем  ты
менЯ бросила? Џочему ты сейчас хочешь от менЯ уйти?
   - ‚ыслушай менЯ, но только не сердись, - снова заговорила она. - џ тебе
все скажу. ‡наЯ, что монахи - люди божьи, Я одному из них доверилась - его
зовут отец Љорнелис Ђдриансен.
   - —то? - услышав это  имЯ,  возопил  ‹амме.  -  ќтот  злобный  ханжа  с
помойной Ямой вместо рта, откуда он извергает  одни  гадости  да  пакости,
который ни о чем другом не говорил, кроме как об  истреблении  реформатов?
ќтот Ярый  сторонник  инквизиции,  восхвалЯвший  королевские  указы?  ќтот
мерзкий распутник...
   - Ќе оскорблЯй божьего человека, - прервала его Љаллекен.
   - ‡наю Я этого божьего человека! - продолжал  ‹амме.  -  Џакостник  он,
паскудник. Ќужно же было красавице Љаллекен попасть в  лапы  к  блудливому
монаху! Ќе подходи - убью. Ђ Я ее так любил! Њое бедное  обманутое  сердце
принадлежало только ей! ‡ачем ты здесь? ‡ачем ты за мной ухаживала?  Џусть
бы лучше Я умер. “ходи! ‚идеть тебЯ не могу. “ходи! Ђ то Я  брошу  тебЯ  в
море. ѓде мой нож?..
   Љаллекен обнЯла его.
   - ‹амме, муж мой, не плачь! - сказала она. - Ќе думай обо мне дурно!  џ
не была близка с этим монахом.
   - ‹жешь! - крикнул ‹амме, плача и  скрежеща  зубами.  -  џ  никогда  не
ревновал, а теперь вот ревную. ЏагубнаЯ страсть! € бешусь и люблю, хочу то
убить тебЯ, то заключить в объЯтьЯ. “ходи! Ќет, побудь! џ так ее лелеЯл! Ђ
теперь жажду крови. ѓде мой нож? ЊенЯ что-то жжет, гложет,  грызет,  а  ты
смеешьсЯ надо мной...
   ЉроткаЯ и покорнаЯ, она со слезами обнимала его.
   - „а, конечно, Я зрЯ бешусь, - говорил он. - „а, конечно, ты блюла  мою
честь, честь супруга, которую мы, мужчины, столь опрометчиво  пристегиваем
к женской юбке. ‚от почему ты мне  так  сладко  улыбалась,  когда  просила
отпустить тебЯ с подружками послушать проповедь...
   - „ай мне сказать! - целуЯ его, повторЯла Љаллекен. - Џусть Я  умру  на
месте, если говорю неправду.
   - Ќу умирай, - сказал ‹амме. - ‚едь ты же непременно солжешь!
   - ‚ыслушай менЯ! - молила она.
   - ѓовори - не говори, мне все равно, - сказал ‹амме.
   - Ћтец Ђдриансен считалсЯ хорошим проповедником, - начала Љаллекен. - џ
пошла послушать его. Ћн говорил, что духовный сан и безбрачие  выше  всего
на свете, потому  что  через  них  верующему  легче  попасть  в  рай.  …го
пламенное, бурное красноречие потрЯсло многих честных женщин, в том  числе
и менЯ, особливо вдов и девиц. ’ак как безбрачие - путь к совершенству, то
он советовал нам вступить на эту стезю,  и  мы  поклЯлись,  что  не  будем
больше знать мужчин...
   - Љроме него, разумеетсЯ, - со слезами в голосе вставил ‹амме.
   - Џерестань! - сердито сказала она.
   - Ќу что ж, добивай! - сказал он. - ’ы нанесла мне такой страшный удар,
что Я уж теперь не оправлюсь.
   - Ќет, оправишьсЯ, муженек, - возразила она, - теперь мы будем с  тобой
неразлучны.
   Љаллекен хотела обнЯть и поцеловать его, но он оттолкнул ее.
   - ‚довы дали обет не выходить замуж вторично, - сказала она.
   ‹амме слушал ее, погруженный в ревнивые свои думы.
   Ђ Љаллекен не без смущениЯ продолжала свой рассказ:
   - Ћн брал к себе в духовные дочери только молодых и красивых  женщин  и
девушек - остальных отсылал к их духовникам. Ћн сразу же  установил  такой
порЯдок: его духовные дочери исповедуютсЯ только у него, и все ему  в  том
поклЯлись, и Я также. Њои товарки, более  опытные,  чем  Я,  спросили,  не
желаю ли Я подготовитьсЯ к послушанию и покаЯнию. џ согласилась. ‚ Ѓрюгге,
на набережной Љаменотесов, близ монастырЯ миноритов, жила женщина по имени
Љалле де Ќажаж, - у нее девушки обучались и столовались, и она брала с них
за это по червонцу в месЯц.  Љорнелис  пробиралсЯ  к  Љалле  де  Ќажаж  из
монастырЯ потайным ходом. “ нее в доме, в маленькой комнатке, Я осталась с
ним наедине. Ћн велел мне рассказать обо всех моих естественных,  плотских
наклонностЯх. џ сперва не решилась, но в конце концов сдалась на  уговоры.
Џлакала горькими слезами, но рассказала все.
   - Ђй, ай, ай! - простонал ‹амме. - € эта свиньЯ в рЯсе слушала исповедь
нежного твоего сердца?
   - Ћн мне неустанно твердил, - и это истиннаЯ  правда,  муженек,  -  что
бога  надобно  боЯтьсЯ  больше,  чем  людей,  что  мы  длЯ   бога   должны
преодолевать в себе стыд и исповедоватьсЯ духовнику во всех  своих  тайных
желаниЯх - тогда мы будем достойны послушаниЯ и покаЯниЯ. ‡атем од сказал,
что мне надлежит предстать пред ним нагою, дабы грешное мое тело  получило
за свои прегрешениЯ легчайшее  из  наказаний.  Ћднажды  он  заставил  менЯ
раздетьсЯ, и, как скоро с менЯ упала  сорочка,  Я  потерЯла  сознание.  Ћн
привел менЯ в чувство нюхательною солью. "Ќа сей раз довольно, дочь моЯ, -
сказал он, - приходи через два днЯ  и  принеси  розгу".  ќто  продолжалось
долго, но никогда... клЯнусь богом и всеми  свЯтыми...  Њуж  мой!..  Џойми
менЯ!.. Џосмотри на менЯ!.. “достоверьсЯ, что Я не лгу. џ осталась  чистой
и верной тебе... Я всегда любила только тебЯ.
   - Ѓедное нежное тело! - воскликнул ‹амме. - Ћх, это позорное  пЯтно  на
подвенечном твоем уборе!
   - ‹амме! - сказала она. - Ћн говорил от имени господа  и  свЯтой  нашей
матери-церкви - могла ли Я его ослушатьсЯ? џ не переставала  любить  тебЯ,
но Я дала страшные клЯтвы пречистой деве не отдаватьсЯ тебе. € все-таки  Я
питала слабость - слабость к тебе. Џомнишь гостиницу в Ѓрюгге?  џ  была  у
Љалле де Ќажаж - ты проехал мимо на осле вместе с  “леншпигелем.  џ  пошла
следом за тобой. “ менЯ были деньги, на себЯ Я ничего не тратила, а что ты
голоден - это Я понЯла сразу. џ  потЯнулась  к  тебе,  во  мне  заговорили
жалость и любовь.
   - ѓде он теперь? - спросил “леншпигель.
   - ‡лые люди на него наклепали, по его делу было назначено следствие,  и
в конце концов отец Ђдриансен принужден был покинуть Ѓрюгге и  укрытьсЯ  в
Ђнтверпене, - отвечала Љаллекен. - Њне говорили на флиботе, что его взЯл в
плен мой муж.
   - —то? - вскричал ‹амме. - Њонах, которого Я откармливаю, это и есть?..
   - „а, - закрыв лицо руками, отвечала Љаллекен.
   - „айте мне топор! „айте мне топор! - взревел ‹амме. - џ  его  убью,  а
сало блудливого этого козла продам с торгов.  ‘корей  назад,  на  корабль!
люпку! ѓде шлюпка?
   - “бить или хотЯ бы ранить пленника - это подло, - заметила Ќеле.
   - —то ты смотришь на менЯ злыми глазами? ’ы не дашь мне  его  убить?  -
спросил он.
   - Ќе дам, - подтвердила Ќеле.
   - €н ладно, - сказал ‹амме, - Я ему ничего худого не сделаю. ’олько дай
мне выпустить его из клетки. люпку! ѓде шлюпка?
   Њалое времЯ спустЯ они сели в шлюпку. ‹амме усиление греб и плакал  всю
дорогу.
   - ’ы огорчен, муженек? - спросила Љаллекен.
   - Ќет, - отвечал он, - мне весело; ведь ты больше никогда  от  менЯ  не
уйдешь?
   - Ќикогда! - сказала она.
   - ’ы говоришь, что осталась чистой и верной мне. Ќо,  моЯ  ненаглЯднаЯ,
любимаЯ Љаллекен, Я жил надеждой когда-нибудь с тобою встретитьсЯ,  и  вот
теперь из-за этого монаха наше блаженство  будет  отравлено  Ядом  -  Ядом
ревности... Љогда мне взгрустнетсЯ или же когда Я просто-напросто  устану,
ты непременно привидишьсЯ мне голой, мне почудитсЯ,  что  твое  прекрасное
тело предают гнусному бичеванию. ‚есна нашей любви была моЯ, а лето - его.
Ћсень будет ненастнаЯ, за ней  придет  зима  и  похоронит  неизменную  мою
любовь.
   - ’ы плачешь? - спросила Љаллекен.
   - „а, - отвечал ‹амме, - что прошло, то уже не вернетсЯ.
   ’ут вмешалась Ќеле:
   - …сли Љаллекен была и вправду тебе верна, она должна тебЯ  бросить  за
то, что ты такой злюка.
   - Ћн не представлЯет себе, как Я его люблю, - сказала Љаллекен.
   - Џравда? - воскликнул ‹амме. - €ди ко мне,  моЯ  ненаглЯднаЯ,  иди  ко
мне, моЯ женушка! Ќет уж более ненастной осени и могильницы-зимы.
   ‹амме Явно повеселел, и скоро они прибыли на корабль.  “леншпигель  дал
‹амме ключ от клетки, и ‹амме отворил ее. Ћн начал было тащить  монаха  за
ухо, но извлечь его таким образом из  клетки  ему  не  удалось.  ’огда  он
допыталсЯ заставить монаха пролезть боком - и опЯть потерпел неудачу.
   - ЏридетсЯ сломать клетку, - решил он, - каплун разжирел.
   Ќаконец монаху сложив руки  на  животе  и  вытаращив  глаза,  вылез  из
клетки, но в ту же минуту налетела волна, корабль качнуло, и монах полетел
вверх тормашками.
   - —то, будешь еще называть менЯ пузаном? - обратилсЯ к нему ‹амме. -  “
тебЯ пузо потолще моего. Љто кормил тебЯ семь раз в день? џ.  ‘  чего  это
ты, такой горлан, присмирел и сменил  гнев  на  милость  к  бедным  ѓезам?
Џосиди еще годик в клетке, так и  вовсе  оттуда  не  выйдешь.  Џри  каждом
движении щеки у тебЯ трЯсутсЯ; как все равно свиной  студень.  ’ы  уже  не
орешь, скоро и сопеть перестанешь.
   - „а замолчи ты, пузан! - сказал монах.
   - Џузан! - в сердцах повторил ‹амме.  -  џ  ‹амме  ѓудзак,  а  ты  отец
„икзак, ”етзак, ‹ейгензак,  ‘локкензак,  ‚ульпзак,  толстый  мешок,  мешок
жира, мешок лжи, мешок обжорства, мешок распутства. “  тебЯ  слой  жира  в
четыре пальца толщиной, у тебЯ глаз  не  видно  -  совсем  заплыли,  мы  с
“леншпигелем вдвоем свободно могли бы поместитьсЯ в соборе твоего пуза! ’ы
зовешь менЯ пузаном, а хочешь поглЯдеть в зеркало на свое толстобрюшество?
‚едь это Я тебЯ так раскормил к монумент из мЯса и костей! џ поклЯлсЯ, что
ты салом будешь блевать, салом потеть и оставлЯть за собой  жирные  пЯтна,
будто сальнаЯ свечка, тающаЯ на солнце. ѓоворЯт,  будто  паралич  приходит
вместе с седьмым подбородком, а у тебЯ уже шесть с половиной. -  ‡атем  он
обратилсЯ к ѓезам: - Џосмотрите на  этого  потаскуна!  ќто  отец  Љорнелис
Ђдриансен „рЯньсен из Ѓрюгге. ’ам он изобрел самоновейший вид стыдливости.
…го жир - это его наказание. …го жир - это дело моих  рук.  ‘лушайте  все,
морЯки и солдаты!. џ ухожу от вас, ухожу от тебЯ, “леншпигель, ухожу и  от
тебЯ, маленькаЯ Ќеле,  отправлЯюсь  во  ”лиссинген,  -  там  у  менЯ  есть
имущество, - и заживу с моей милой вновь  обретенной  женой.  ‚ы  когда-то
поклЯлись мне, что исполните любую мою просьбу...
   - ѓезы свое слово держат, - объЯвили все.
   - ’ак вот, - продолжал  ‹амме,  -  взглЯните  на  этого  блудника  отца
Ђдриансена „рЯньсена из Ѓрюгге. џ поклЯлсЯ, что он  издохнет  от  толщины,
как свиньЯ. ‘мастерите ему клетку пошире, впихивайте в  него  насильно  не
семь, а двенадцать блюд в день, давайте ему пищу жирную и сладкую.  ’еперь
он бык - превратите его в слона, тогда в  клетке  свободного  местечка  не
останетсЯ.
   - Њы его откормим, - обещали ѓезы.
   - Ђ теперь, - обратЯсь к монаху,  продолжал  ‹амме,  -  Я  и  с  тобой,
подлец, хочу попрощатьсЯ.  ‚место  того  чтобы  повесить,  Я  тебЯ  кормил
по-монастырски, - желаю тебе дальнейшего ожирениЯ и паралича. -  €,  обнЯв
Љаллекен, добавил: - ‘мотри, хрюкай и мычи от злости - Я ее увожу,  больше
уж ты ее не посечешь.
   Њонах озлилсЯ.
   - ’ак ты, плотоЯднаЯ баба, возлЯжешь с  ним  на  ложе  любострастиЯ?  -
обратЯсь к Љаллекен, вскричал он. - „а, да,  бесчувственнаЯ,  ты  бросаешь
мученика, страдающего за веру •ристову, который учил тебЯ  благоговейному,
сладостному, блаженному послушанию. ’ак будь же ты проклЯта! Џусть ни один
свЯщенник не отпустит тебе грехи; пусть землЯ  горит  под  твоими  ногами;
пусть сахар покажетсЯ тебе солью, говЯдина - дохлой собакой, хлеб - золою,
солнце - льдиной, а снег - адским огнем. „а будут  проклЯты  плоды  твоего
чрева! Џусть твои дети родЯтсЯ уродами! Џусть у них будет обезьЯнье тело и
свиное рыло - еще толще, чем их живот. Џусть мытарства, слезы  и  стенаниЯ
будут твоим уделом как в этом мире, так и в ином  -  в  уготовленном  тебе
аду, в серном и смолЯном аду, где горЯт в огне такие потаскушки,  как  ты.
’ы отвергла отеческую мою любовь. Ѓудь же  ты  трижды  проклЯта  пресвЯтою
троицею и семижды проклЯта светильниками ковчега! Џусть же исповедь  будет
длЯ тебЯ мукой, причастие - смертельным Ядом, пусть каждаЯ каменнаЯ  плита
в храме божьем подниметсЯ, расплющит тебЯ и  молвит:  "‘иЯ  есть  блудница
окаЯннаЯ, на вечную муку осужденнаЯ!"
   Ђ ‹амме запрыгал от восторга.
   - Ћна мне не изменила! -  приговаривал  он.  -  Њонах  сам  сказал.  „а
здравствует Љаллекен!
   Ќо Љаллекен, рыдаЯ и дрожа всем телом, умолЯла ‹амме:
   - ‘упруг мой, сними с менЯ, сними с менЯ проклЯтие! џ вижу ад! ‘ними  с
менЯ проклЯтие!
   - ‘ними с нее проклЯтие, - обратилсЯ ‹амме к монаху.
   - Ќе сниму, пузан, - объЯвил монах.
   Ќо Љаллекен, помертвев, опустилась перед отцом Ђдриансеном  на  колени,
сложила руки и устремила на него молЯщий взор.
   Ђ ‹амме не отставал от монаха:
   - ‘ними проклЯтие, иначе тебЯ повесЯт; если  же  веревка  оборветсЯ  от
тЯжести, тебЯ повесЯт вторично и будут вешать, покуда не издохнешь.
   - € первично, и вторично повесим, - объЯвили ѓезы.
   - —то ж, - обратЯсь к Љаллекен, заговорил монах, - иди, распутнаЯ,  иди
со своим пузаном, иди! џ снимаю с тебЯ проклЯтие, но господь и все  свЯтые
его будут зорко следить за тобой. €ди со своим пузаном, иди!
   € тут он, обливаЯсь потом и отдуваЯсь, умолк.
   - …го разносит, его разносит!  -  вскричал  ‹амме.  -  ‚от  он,  шестой
подбородок! ‘едьмой - это уже удар! Ќу, а теперь, - обратилсЯ он к  ѓезам,
- прощай, “леншпигель, прощайте, все мои добрые друзьЯ, прощай и ты, Ќеле,
прощай, свЯщеннаЯ борьба за свободу! џ свое дело сделал.
   ’ут он со всеми расцеловалсЯ и сказал своей жене:
   - Џойдем! Ќастала пора любви законной.
   Џо воде заскользила лодочка, уносЯ ‹амме и его горЯчо любимую  жену,  а
матросы, юнги и солдаты махали шлЯпами и кричали:
   - Џрощай, брат! Џрощай, ‹амме! Џрощай, друг и брат!
   Ђ Ќеле, стрЯхиваЯ слезу, повисшую на реснице у “леншпигелЯ, спросила:
   - ’ебе грустно, любимый мой?
   - •ороший он малый, - отвечал “леншпигель.
   - ‚ойне конца не предвидитсЯ, - сказала Ќеле. - Ќеужто нам суждено  всю
жизнь видеть слезы и кровь?
   - Ѓудем искать ‘емерых, - отвечал “леншпигель. - —ас освобожден