        ђафаэлло „жованьоли. ‘партак

---------------------------------------------------------------
   €сторическое повествование из VII века римской эры
   RAFFAELLO GIOVAGNOLI. SPARTACO. RACCANTO STORICO DEL SECOLO VII
DELL'ERA ROMANA
   Џеревод с итальЯнского Ђ. џсной
   Њосква, "•ужожественнаЯ литература", 1986
   OCR: Michael Seregin
---------------------------------------------------------------


                                                  Љапрера, 25 июнЯ 1874 г.
                         „орогой мой „жованьоли,
   џ залпом прочел вашего "‘партака" несмотрЯ на то, что у менЯ совсем нет
времени длЯ чтениЯ; Я от него в восторге и восхищен вами.
   Ќадеюсь,   что   наши   сограждане  оценЯт  великие  достоинства  этого
произведениЯ   и,   читаЯ   его,   убедЯтсЯ   в   необходимости  сохранЯть
непоколебимую стойкость, когда речь идет о борьбе за свЯтое дело свободы.
   ‚ы,  римлЯнин,  описали не лучший, но наиболее блестЯщий период истории
величайшей республики -  период,  когда надменные властелины мира начинали
уже  погрЯзать в  тине порока и  разврата,  но,  несмотрЯ на  то  что  это
поколение  было  источено  испорченностью  и  разложением,   оно  породило
исполинов,  равных которым не было ни у одного из предыдущих поколений, ни
у одного народа и ни в одну эпоху.
   "€з  всех  великих людей величайшим был  –езарь",  -  сказал знаменитый
философ. € действительно, деЯниЯ –езарЯ возвеличили описанную вами эпоху.
   ‚ы  изваЯли  ‘партака,   этого  •риста  -   искупителЯ  рабов,   резцом
Њикеланджело.  џ,  как раб,  получивший свободу,  благодарю вас за это,  а
также за то глубокое волнение, которое Я испытал, читаЯ ваше произведение.
   Ќе  раз слезы катились из  глаз моих,  не раз чудесные подвиги рудиариЯ
приводили менЯ в  волнение,  и Я был немало огорчен тем,  что ваша повесть
оказалась такой краткой.
   Џусть  же  воспрЯнет дух  наших  сограждан при  воспоминании о  великих
героЯх,  почивших в  нашей родной земле,  земле,  где  больше не  будет ни
гладиаторов, ни господ.
                                         Ќеизменно ваш „жузеппе ѓарибальди


        ѓлава перваЯ. ™…„ђЋ’› ‘“‹‹›
   ‡а  четыре  днЯ  до ноЯбрьских ид (10 ноЯбрЯ) в 675 году римской эры, в
пору  консульства  ЏублиЯ  ‘ервилиЯ  ‚атиЯ  €саврийского  и  ЂппиЯ ЉлавдиЯ
Џульхра, едва только стало светать, на улицах ђима начал собиратьсЯ народ,
прибывавший из всех частей города. ‚се шли к Ѓольшому цирку.
   €з  узких  и кривых, густо населенных переулков ќсквилина и ‘убуры, где
жил  преимущественно простой люд, валила разношерстнаЯ толпа, люди разного
возраста  и  положениЯ;  они  наводнЯли  главные улицы города - ’абернолу,
ѓончарную, Ќовую и другие, направлЯЯсь в одну сторону - к цирку.
   ђемесленники,   неимущие,   отпущенники,   отмеченные  шрамами  старики
гладиаторы,  нищие,  изувеченные ветераны  гордых  легионов -  победителей
Ђзии,  Ђфрики  и  кимвров,  женщины из  простонародьЯ,  шуты,  комедианты,
танцовщицы  и   стайки   резвых  детей   двигались  нескончаемой  чередой.
Ћживленные  веселые   лица,   беззаботнаЯ  болтовнЯ,   остроты   и   шутки
свидетельствовали о  том,  что  люди  спешат  на  всенародное  излюбленное
зрелище.
   ‚сЯ  эта пестраЯ и  шумнаЯ многочисленнаЯ толпа наполнЯла великий город
каким-то неЯсным, смутным, но веселым гулом, с которым могло бы сравнитьсЯ
лишь жужжание тысЯч ульев, расставленных на улицах.
   ђимлЯне сиЯли от удовольствиЯ;  их нисколько не смущало небо,  покрытое
серыми, мрачными тучами, предвещавшими дождь, а отнюдь не хорошую погоду.
   ‘  холмов  ‹атиЯ  и  ’ускула  дул  довольно  холодный  утренний ветер и
пощипывал  лица.  Њногие  из  граждан  натЯнули на голову капюшоны плащей,
другие  надели  широкополые  шлЯпы  или  круглые  войлочные шапки; мужчины
старались  закутатьсЯ  поплотнее  в  зимние  плащи  и  тоги, а женщины - в
длинные просторные столы и паллии.
   –ирк,  построенный в  138  году  от  основаниЯ ђима  первым  из  царей,
’арквинием „ревним, после взЯтиЯ Ђпиол был расширен и разукрашен последним
из царей, ’арквинием ѓордым; он стал называтьсЯ Ѓольшим с 533 года римской
эры,  когда  цензор  Љвинт  ”ламиний выстроил другой  цирк,  названный его
именем.
   Ѓольшой  цирк,  воздвигнутый в  Њурсийской долине  между  Џалатинским и
Ђвентинским холмами,  к  началу  описываемых событий еще  не  достиг  того
великолепиЯ и  тех  обширных размеров,  какие придали ему  ћлий –езарь,  а
затем Ћктавиан Ђвгуст.  ‚се же это было грандиозное и внушительное здание,
имевшее в  длину две тысЯчи сто восемьдесЯт и в ширину девЯтьсот девЯносто
восемь римских футов;  в  нем  могло поместитьсЯ свыше ста  двадцати тысЯч
зрителей.
   –ирк этот имел почти овальную форму. ‡ападнаЯ часть его была срезана по
прЯмой линии,  а  восточнаЯ замыкалась полукругом.  ‚  западной части  был
расположен  оппидум  -   сооружение  с  тринадцатью  арками,  под  средней
находилсЯ главный вход -  так называемые Џарадные ворота;  через них перед
началом ристалищ на арену входила процессиЯ, несшаЯ изображениЯ богов. Џод
остальными двенадцатью арками расположены были конюшни,  или  "камеры",  в
которых ставили колесницы и лошадей,  когда в цирке происходили бега,  а в
дни  кровопролитных состЯзаний,  любимого зрелища римлЯн,  там  находились
гладиаторы и дикие звери.  Ћт оппидума амфитеатром шли многочисленные рЯды
ступенек,   служивших  скамьЯми  длЯ   зрителей;   ступеньки  пересекались
лестницами:  зрители всходили по  ним  чтобы  занЯть свои  места.  Љ  этим
лестницам примыкали другие,  по которым народ направлЯлсЯ к многочисленным
выходам из цирка.
   ‚верху рЯды оканчивались аркадами, предназначенными длЯ женщин, которые
пожелали бы воспользоватьсЯ этим портиком.
   Џротив  Џарадных ворот устроены были ’риумфальные ворота, через которые
входили  победители,  а  с правой стороны оппидума были расположены ‚орота
смерти;  через эти мрачные ворота служащие цирка при помощи длинных багров
убирали  с  арены  изуродованные и окровавленные тела убитых или умирающих
гладиаторов.
   Ќа площадке оппидума находились скамьи длЯ консулов, высших должностных
лиц, длЯ весталок и сенаторов, тогда как остальные места ни длЯ кого особо
не предназначались и не распределЯлись.
   Џо арене между оппидумом и ’риумфальными воротами тЯнулась низкаЯ стена
длиной приблизительно в пЯтьсот футов,  именовавшаЯсЯ хребтом; она служила
длЯ  определениЯ дистанции  во  времЯ  бегов.  Ќа  обоих  ее  концах  было
несколько столбиков,  называемых метами.  Ќа  середине "хребта" возвышалсЯ
обелиск  солнца,  а  по  обеим  его  сторонам  расположены  были  колонны,
жертвенники  и  статуи,  среди  которых  стоЯли  статуи  –ереры  и  ‚енеры
Њурсийской.
   ‚нутри цирка по всей его окружности шел парапет высотой в  восемнадцать
футов, он называлсЯ подиумом. ‚доль него пролегал ров, наполненный водой и
огороженный железной решеткой. ‚се это предназначалось длЯ охраны зрителей
от возможного нападениЯ диких зверей,  которые рычали и  свирепствовали на
арене.
   ’аково   было   в   675   году   это  грандиозное  римское  сооружение,
предназначенное  длЯ  зрелищ.  ‚  огромное  здание цирка, вполне достойное
народа,  чьи  победоносные  орлы,  уже  облетели  весь  мир,  устремилась,
ежечасно,  ежеминутно  увеличиваЯсь, нескончаемаЯ толпа не только плебеев,
но  и  всадников,  патрициев,  матрон;  вид  у всех был беззаботный, как у
людей, которых ждет веселаЯ и приЯтнаЯ забава.
   —то  же  происходило в  этот  день?  —то  праздновалось?  Љакое зрелище
привлекло в цирк такое множество народа?
   ‹уций Љорнелий ‘улла ‘частливый, властитель €талии, человек, наводивший
страх на весь ђим,  -  быть может,  длЯ того,  чтобы отвлечь свои мысли от
неисцелимой кожной болезни,  котораЯ мучила его  уже  два  года,  -  велел
объЯвить несколько недель назад, что в продолжение трех дней римский народ
будет пировать за его счет и наслаждатьсЯ зрелищами.
   “же  накануне  на  Њарсовом  поле  и  на берегу ’ибра восседали римские
плебеи  за  столами,  накрытыми  по приказу свирепого диктатора. Ћни шумно
угощались  до  самой  ночи,  а  затем  пир  перешел  в разнузданную оргию.
‡аклЯтый  враг  ѓаЯ  ЊариЯ  устроил  это  пиршество с неслыханной, царской
пышностью;  в  триклинии, наскоро сооруженном под открытым небом, римлЯнам
подавались в изобилии самые изысканные кушаньЯ и тонкие вина.
   ‘улла  ‘частливый  проЯвил  неслыханную  щедрость: на эти празднества и
игры,  устроенные  в  честь  ѓеркулеса, он пожертвовал десЯтую часть своих
богатств.  €збыток  приготовленных  кушаний  был  так велик, что ежедневно
огромное  количество  Яств  бросали  в  реку; вина подавали сорокалетней и
большей давности.
   ’ак  ‘улла  дарил  римлЯнам левой  рукой  часть тех  богатств,  которые
награбила его  праваЯ рука.  Љвириты,  в  глубине души смертельно ненавидЯ
‹уциЯ ЉорнелиЯ ‘уллу,  принимали,  однако, с невозмутимым видом угощение и
развлечениЯ, которые устраивал длЯ них человек, страстно ненавидевший весь
римский народ.
   „ень  вступал в  свои права.  †ивотворные лучи солнца то  тут,  то  там
прорывались сквозь  тучи  и,  разгораЯсь,  золотили вершины десЯти холмов,
храмы,  базилики  и  беломраморные  стены  патрицианских  дворцов.  ‘олнце
согрело  благодатным теплом  плебеев,  разместившихсЯ на  скамьЯх Ѓольшого
цирка.
   ‚ цирке уже сидело свыше ста тысЯч граждан в ожидании самых излюбленных
римлЯнами  зрелищ:  кровопролитного  сражениЯ  гладиаторов  и боЯ с дикими
зверЯми.
   ‘реди  этих  ста  тысЯч  зрителей восседали на  лучших  местах матроны,
патриции,   всадники,   откупщики,  менЯлы,  богатые  иностранцы,  которые
приезжали со всех концов €талии и стекались со всего света в ‚ечный город.
   ЌесмотрЯ на то что баловни судьбы ЯвлЯлись в цирк позже неимущего люда,
им  доставались  лучшие  и  более  удобные  места.  ‘реди  разнообразных и
малоутомительных занЯтий  многих  римских граждан,  у  которых зачастую не
было хлеба,  а временами и крова, но которых никогда не покидала гордость,
всегда готовых воскликнуть:  "Noli me tangere -  civis romanus sum!"  ("He
прикасайтесь ко  мне  -  Я  римский  гражданин!") была  одна  своеобразнаЯ
профессиЯ,  заключавшаЯсЯ в  том,  что  нищие  бездельники заблаговременно
отправлЯлись на  публичное зрелище и  занимали лучшие  места  длЯ  богатых
граждан и патрициев;  те приезжали в цирк,  когда им заблагорассудитсЯ, и,
заплатив три или четыре сестерциЯ, получали право на хорошее место.
   ’рудно  вообразить  ту  величественную картину, какую ЯвлЯл собою цирк,
заполненный  более  чем  стотысЯчной  толпой  зрителей  обоего  пола, всех
возрастов  и  всЯкого положениЯ. Џредставьте себе красивые переливы красок
разноцветных   одежд  -  латиклав,  ангустиклав,  претекст,  стол,  туник,
пеплумов,   паллиев;  шум  голосов,  похожий  на  подземный  гул  вулкана;
мелькание  голов  и  рук,  подобное  Яростному и грозному волнению бурного
морЯ!  Ќо все это может дать только отдаленное понЯтие о той великолепной,
несравненной картине, которую представлЯл собою в этот час Ѓольшой цирк.
   ’о  тут,  то  там простолюдины,  сидевшие на скамьЯх,  извлекали запасы
захваченной из дома провизии.  …ли с большим аппетитом -  кто ветчину, кто
холодное вареное мЯсо или  кровЯную колбасу,  а  кто  пироги с  творогом и
медом или сухари.  …да сопровождалась всЯческими шутками и прибаутками, не
очень  пристойными остротами,  беззаботной болтовней,  громким  хохотом  и
возлиЯниЯми вин: велитернского, массикского, тускульского.
   Џовсюду шла бойкаЯ торговлЯ: продавцы жареных бобов, лепешек и пирожков
сбывали  свой  товар  плебеЯм,  раскупавшим эти  дешевые лакомства,  чтобы
побаловать своих жен и  детей.  Ђ затем благодушно настроенным покупателЯм
приходилось,  разумеетсЯ, подзывать и продавцов вина, чтобы утолить жажду,
вызванную  жареными  бобами.  Ћни  пили  налитую  в  стаканчики кислЯтину,
которую разносчики без зазрениЯ совести выдавали за тускульское.
   ‘емьи богачей,  всадников и патрициев, держась отдельно от плебса, вели
веселую, оживленную беседу, выказываЯ подчеркнутое достоинство в манерах.
   ђазодетые в  пух и  прах щеголи расстилали циновки и  ковры на  жестких
каменных сиденьЯх,  держали раскрытые зонты над головами прекрасных матрон
и очаровательных девушек, оберегаЯ их от жгучих лучей солнца.
   ‚  третьем  рЯду,   почти  у  самых  ’риумфальных  ворот,  между  двумЯ
патрициЯми сидела  матрона блистательной красоты.  ѓибкий  стан,  стройнаЯ
фигура,  прекрасные плечи свидетельствовали о  том,  что это была истиннаЯ
дочь ђима.
   Џравильные черты лица, высокий лоб, тонкий красивый нос, маленький рот,
губы,  на которых,  казалось, горело желание страстных поцелуев, и большие
черные живые глаза -  все в  этой женщине дышало неизъЯснимым очарованием.
—ерные,  как вороново крыло,  густые и  мЯгкие кудри падали ей  на плечи и
были скреплены надо лбом диадемой,  осыпанной драгоценными камнЯми. ’уника
из белой тончайшей шерсти,  обшитаЯ внизу золотой полосой, обрисовывала ее
прелестную фигуру.  Џоверх  туники,  ниспадавшей красивыми складками,  был
накинут белый паллий с пурпурной каймой.
   ќтой  роскошно  одетой красавице не было, вероЯтно, еще и тридцати лет;
то  была ‚алериЯ - дочь ‹уциЯ ‚алериЯ Њессалы, единоутробнаЯ сестра Љвинта
ѓортензиЯ,  знаменитого оратора, соперника –ицерона, который стал консулом
в  685  году.  ‡а несколько месЯцев до начала нашего повествованиЯ ‚алериЯ
была   отвергнута   мужем   под  благовидным  предлогом  ее  бесплодиЯ;  в
действительности  же  причиной  развода  были  ходившие по ђиму слухи о ее
скандальном  поведении.  Њолва  считала  ‚алерию  распутной  женщиной,  ей
приписывали  не  слишком  целомудренные отношениЯ со многими поклонниками.
Љак бы то ни было, при разводе были соблюдены приличиЯ, и честь ‚алерии не
пострадала.
   ђЯдом  с  ‚алерией сидел ќльвий Њедуллий -  существо длинное,  бледное,
худое, холеное, прилизанное, надушенное, напомаженное и разукрашенное; все
пальцы его были унизаны золотыми кольцами с  самоцветными камнЯми,  с  шеи
спускалась  золотаЯ  цепь  с  фалерами  тонкой  работы.  ќлегантный  нарЯд
дополнЯла тросточка из  слоновой  кости,  которой  Њедуллий  играл  весьма
изЯщно.
   Ќа неподвижном и невыразительном лице аристократа лежала печать скуки и
апатии; ему было только тридцать пЯть лет, а уже все на свете ему надоело.
ќльвий   Њедуллий  принадлежал  к   высшей   римской  знати,   изнеженной,
проводившей жизнь в кутежах и празднествах и предоставлЯвшей плебеЯм право
сражатьсЯ  и  умирать  за  отечество и  его  славу.  ‚ысокородные олигархи
возлагали на  простолюдинов заботу покорЯть царства и  народы,  а  на себЯ
брали  только  труд  жить  в  роскоши  и  праздности,  проматывать родовые
богатства или же грабить провинции, которыми они управлЯли.
   Џо  другую руку ‚алерии Њессалы сидел Њарк „еций –едиций,  патриций лет
пЯтидесЯти,  с открытым веселым и румЯным лицом,  приземистый,  коренастый
толстЯк с брюшком; выше всего он почитал утехи чревоугодиЯ и бЋльшую часть
времени  проводил  за  столом  в  триклинии.  ЏолднЯ  у  него  уходило  на
отведывание  изысканнейших  лакомых  блюд  и  соусов,  приготовлЯемых  его
знаменитым поваром,  который славилсЯ своим искусством на весь ђим; вторую
половину  днЯ  этот  патриций  занЯт  был  мыслЯми  о  вечерней трапезе  и
предвкушением радостей,  которые он  снова испытает в  триклинии.  ‘ловом,
Њарк „еций –едиций, перевариваЯ обед, мечтал об ужине.
   ‘пустЯ несколько времени сюда пришел и Љвинт ѓортензии, чье красноречие
снискало ему мировую славу.
   Љвинту ѓортензию не  было  еще  тридцати шести лет.  Ћн  посвЯтил много
времени и  труда  изучению пластики,  различных приемов выражениЯ мыслей и
достиг столь  высокого совершенства в  искусстве сочетать жесты  с  речью,
что,  где бы он ни поЯвлЯлсЯ - в сенате ли, в триклинии ли, в любом другом
месте,  -  каждое его движение было исполнено достоинства и  благородства,
которое казалось врожденным и  поражало всех.  Ћдежда  его  неизменно была
темного цвета,  но зато складки латиклава ниспадали так гармонично и  были
уложены так  обдуманно,  что  выгодно оттенЯли его  красоту и  величавость
осанки.
   Љ  этому времени он уже успел отличитьсЯ в  сражениЯх против италийских
союзников в  Њарсийской,  или  гражданской,  войне и  за  два года получил
сначала чин центуриона, а затем и трибуна.
   Ќадо сказать,  что  ѓортензий выделЯлсЯ не  только ученостью и  высоким
даром слова,  -  он был также искуснейшим актером; половиной своего успеха
ѓортензий обЯзан был  прекрасно звучавшему голосу и  тонким декламаторским
приемам,  которыми он владел в  совершенстве и пользовалсЯ так умело,  что
известнейший трагик ќзоп и  знаменитый ђосций спешили на  ”орум,  когда он
произносил речь:  оба пытались постигнуть тайны декламаторского искусства,
которыми ѓортензий пользовалсЯ с таким блеском.
   Џока ѓортензий, ‚алериЯ, ќльвий и –едиций вели беседу и, по выраженному
‚алерией желанию,  вольноотпущеннику было приказано принести таблички,  на
которых значились имена гладиаторов,  сражавшихсЯ в  тот  день,  процессиЯ
жрецов с  изображениЯми богов уже обошла "хребет",  и на его площадке были
установлены эти изображениЯ.
   Ќеподалеку от того места,  где сидела ‚алериЯ и ее собеседники,  стоЯли
два  подростка,  одетые  в  претексты -  белые  тоги  с  пурпурной каймой;
мальчиков  сопровождал  воспитатель.   Ћдному   из   его   питомцев   было
четырнадцать лет,  другому двенадцать, и обоих отличал чисто римский склад
лица -  худощавого с  резкими чертами и  широким лбом.  ќто  были –епион и
Љатон из рода Џорциев,  внуки Љатона –ензора, который прославилсЯ во времЯ
второй Џунической войны непримиримой враждой к Љарфагену,  -  он требовал,
чтобы Љарфаген был разрушен во что бы то ни стало.
   Њладший   из   братьев,   –епион,   казавшийсЯ  более  разговорчивым  и
приветливым,  часто  обращалсЯ  к  своему воспитателю ‘арпедону, тогда как
юный  Њарк Џорций Љатон стоЯл молчаливый и надутый, с брюзгливым, сердитым
видом,  совсем  не  соответствовавшим  его  возрасту.  “же с ранних лет он
обнаруживал  непреклонную  волю,  стойкость  и  непоколебимость убеждений.
ђассказывали,  что,  когда  ему  было еще только восемь лет, Њарк Џомпедий
‘илон,  один  из  военачальников во времЯ войны итальЯнских городов против
ђима  за  права  гражданства,  ЯвилсЯ  в дом дЯди мальчика, „руза, схватил
Љатона  и  поднес  к  окну,  угрожаЯ  выбросить  его  на мостовую, если он
откажетсЯ  просить  дЯдю  за  итальЯнцев.  Џомпедий  трЯс его и грозил, но
ничего  не  добилсЯ:  Њарк Џорций Љатон не проронил ни слова, не сделал ни
одного   движениЯ,  ничем  не  выразил  согласиЯ  или  страха.  ‚рожденнаЯ
твердость  духа,  изучение  греческой  философии,  в особенности философии
стоиков, и подражание суровому деду выработали у этого четырнадцатилетнего
юноши  характер  доблестного  гражданина. ‚последствии он лишил себЯ жизни
после  сражениЯ  в  “тике,  унесЯ  в  могилу  поверженное  знамЯ латинской
свободы, в которое он завернулсЯ, как в саван.
   Ќад ’риумфальными воротами,  неподалеку от  одного из  выходов,  сидел,
также  со  своим  наставником,  мальчик из  другой патрицианской семьи,  с
воодушевлением разговаривавший с  юношей лет семнадцати.  •отЯ юноша и был
одет в тогу,  которую полагалось носить по достижении совершеннолетиЯ, над
губой у него едва пробивалсЯ пушок. Ћн был небольшого роста, болезненный и
слабенький,  но на бледном лице,  обрамленном черными блестЯщими волосами,
сиЯли большие черные глаза; в них светилсЯ высокий ум.
   ќтот  семнадцатилетний юноша был  ’ит  ‹укреций Љар.  Ћн  происходил из
знатного  римского рода  и  впоследствии обессмертил свое  имЯ  поэмой  "Ћ
природе  вещей".  …го  собеседнику,  сильному и  смелому двенадцатилетнему
мальчику ѓаю  Љассию ‹онгину,  сыну  бывшего консула ЉассиЯ,  было суждено
сыграть одну из самых заметных ролей в событиЯх,  предшествовавших падению
республики.
   ‹укреций  и  Љассий  вели  оживленную  беседу.   Ѓудущий  великий  поэт
последние два-три года часто бывал в  доме ЉассиЯ,  научилсЯ ценить в юном
‹онгине его острый ум и  благороднейшую душу и  сильно привЯзалсЯ к  нему.
Љассий также любил ‹укрециЯ, их влекли друг к другу одни и те же чувства и
стремлениЯ,  оба  они одинаково мало ценили жизнь,  одинаково относились к
людЯм и богам.
   Џоблизости  от  ‹укрециЯ  и ЉассиЯ сидел ”авст, сын ‘уллы, хилый, худой
рыжеволосый подросток; с его бледного лица еще не сошли синЯки и ссадины -
следы  недавней  драки;  голубые его глаза смотрели злобно и спесиво - ему
льстило, что на него указывают пальцем как на счастливого сына счастливого
диктатора.
   Ќа  арене сражались с  похвальным жаром,  хотЯ и  без  ущерба длЯ себЯ,
молодые,  еще  необученные  гладиаторы,  вооруженные учебными  палицами  и
деревЯнными мечами. ќтим зрелищем развлекали зрителей до прибытиЯ консулов
и ‘уллы, устроившего длЯ римлЯн любимую забаву и развлечение.
   Ѓескровное сражение, однако, не доставлЯло никому удовольствиЯ и никого
не  интересовало,  кроме  ветеранов-легионеров и  рудиариев,  оставшихсЯ в
живых  после сотни состЯзаний.  ‚друг по  всему огромному амфитеатру гулко
прокатились шумные и довольно дружные рукоплесканиЯ.
   - „а здравствует Џомпей!.. „а здравствует ѓней Џомпей!.. „а здравствует
Џомпей ‚еликий! - восклицали тысЯчи зрителей.
   Џомпей,  вошедший в  цирк,  занЯл место на  площадке оппидума,  рЯдом с
весталками,  которые  собрались тут  в  ожидании кровавого зрелища,  столь
любимого этими девственницами, посвЯтившими себЯ культу богини целомудриЯ.
Џомпеи приветствовал народ изЯщным поклоном и,  подносЯ руки  к  губам,  в
знак благодарности посылал поцелуи.
   ѓнею  Џомпею  было  около  двадцати  восьми  лет;  он был высок ростом,
крепкого, геркулесовского сложениЯ; густые волосы, покрывавшие его крупную
голову,  росли  на лбу очень низко, чуть не срастаЯсь с бровЯми, нависшими
над  большими  черными  глазами красивого миндалевидного разреза; впрочем,
глаза  у  него  были малоподвижны и невыразительны; строгие и резкие черты
лица  и  могучие  формы  тела  создавали впечатление мужественной красоты.
Љонечно,  внимательно  присмотревшись к его неподвижному лицу, наблюдатель
нашел  бы,  что  на  нем  не  отразились  великие мысли и деЯниЯ человека,
который в течение двадцати лет занимал первое место в ђимской империи. Љак
бы то ни было, уже в возрасте двадцати пЯти лет он вернулсЯ победителем из
похода  в Ђфрику, заслужил триумф и даже самим ‘уллой - вероЯтно, в минуту
какого-то  особого  благоволениЯ  -  был назван ‚еликим. Љаково бы ни было
мнение  о  Џомпее,  его заслугах, деЯниЯх, удачах, но в тот день, когда он
вошел в Ѓольшой цирк, 10 ноЯбрЯ 675 года, симпатии римского народа были на
его стороне. ‚ двадцать пЯть лет он уже был триумфатором и заслужил любовь
своих   легионов,  состоЯвших  из  ветеранов,  закаленных  в  невзгодах  и
опасностЯх тридцати сражений: они провозгласили его императором.
   Њожет  быть,  подчеркнутое пристрастие  к  Џомпею  отчасти  объЯснЯлось
тайной  ненавистью плебеев  к  ‘улле:  не  имеЯ  возможности проЯвить  эту
ненависть иным путем,  они изливали ее в  бурных рукоплесканиЯх и похвалах
молодому  другу  диктатора,  единственному человеку,  способному совершать
ратные подвиги, равные подвигам ‘уллы.
   ‚след  за  Џомпеем прибыли консулы Џублий ‘ервилий ‚атий  €саврийский и
Ђппий Љлавдий Џульхр,  которые должны были  оставить свои  посты 1  ЯнварЯ
следующего  года.  ‚переди  ‘ервилиЯ,  исполнЯвшего обЯзанности консула  в
текущем месЯце,  шли ликторы,  а впереди ЉлавдиЯ, исполнЯвшего обЯзанности
консула в прошлом месЯце, шли ликторы с фасциЯми.
   Љогда консулы поЯвились на площадке оппидума, в цирке все встали, чтобы
выразить должное уважение к высшей власти в республике.
   ‘ервилий и  Љлавдий опустились на свои места,  вслед за ними сели и все
зрители;  сели и  два будущих консула -  Њарк ќмилий ‹епид и Љвинт ‹утаций
Љатулл, которые выбраны были на следующий год в сентЯбрьских комициЯх.
   Џомпей  приветствовал ‘ервилиЯ и  ЉлавдиЯ,  они  ответили ему  любезно,
почти подобострастно;  затем Џомпеи поднЯлсЯ и  подошел пожать руку  Њарку
‹епиду,  обЯзанному ему  своим  избранием:  ѓней  Џомпеи  использовал свою
большую популЯрность в его пользу, вопреки желанию ‘уллы.
   ‹епид   встретил   молодого   императора   почтительными   изъЯвлениЯми
преданности;  они  стали  беседовать; второму же консулу, ‹утацию Љатуллу,
Џомпеи поклонилсЯ сдержанно и важно.
   ЌесмотрЯ  на  то  что  во  времЯ  избраниЯ  консулов  ‘улла  уже не был
диктатором,  он  сохранил  свое  могущество  и  теперь  употребил все свое
влиЯние  против  кандидатуры  ‹епида,  считаЯ - и не напрасно, - что тот в
душе  был его противником и сторонником ѓаЯ ЊариЯ. Ќо именно эта оппозициЯ
‘уллы  и  благосклоннаЯ поддержка ЏомпеЯ создали в комициЯх положение, при
котором  кандидатура  ‹епида  взЯла верх над кандидатурой ‹утациЯ Љатулла,
имевшего  поддержку  олигархической  партии. ‡а это ‘улла упрекал ЏомпеЯ и
твердил,  что  он  на  выборах  в консулы поддерживал худшего из граждан и
препЯтствовал избранию лучшего.
   Љак   только   прибыли   консулы,   выступление   молодых   гладиаторов
прекратилось,  а те гладиаторы, которым действительно предстоЯло сражатьсЯ
в этот день,  приготовились к выходу из камер,  чтобы,  - согласно обычаю,
продефилировать перед властЯми; они ждали только сигнала.
   ‚се глаза были устремлены на оппидум,  все ждали, когда консулы подадут
знак к  началу боЯ.  Ќо  консулы,  окидываЯ взглЯдом рЯды амфитеатра,  как
будто искали кого-то, желаЯ испросить разрешениЯ. „ействительно, они ждали
‹уциЯ ЉорнелиЯ ‘уллу,  человека,  сложившего с себЯ звание диктатора и все
же оставшегосЯ властителем ђима.
   Ќаконец раздались рукоплесканиЯ -  сначала слабые и  редкие,  затем все
более шумные и  дружные,  отдаваЯсь эхом по арене.  ‚зглЯды присутствующих
устремились  к  ’риумфальным  воротам,   через  которые,  в  сопровождении
сенаторов, друзей и приверженцев, в это времЯ входил ‹уций Љорнелий ‘улла.
   ќтому удивительному человеку было  тогда пЯтьдесЯт девЯть лет.  Ћн  был
довольно высок ростом, хорошо и крепко сложен; шел он медленно и вЯло, как
человек,  силы  которого истощились,  -  это  было следствием непристойных
оргий, которым он предавалсЯ всю жизнь, а теперь более, чем когда-либо. Ќо
главной   причиной  его   расслабленной  поступи   была   изнурительнаЯ  и
неизлечимаЯ болезнь,  наложившаЯ на  его черты,  на  весь его облик печать
преждевременной и печальной старости.
   ‹ик  ‘уллы был  поистине ужасен.  Џравда,  черты его  были  правильны и
гармоничны:  высокий лоб,  крупный нос с раздувающимисЯ ноздрЯми, словно у
льва,  рот несколько большой, с выпуклыми властными губами. …го можно было
бы  назвать даже  красивым,  в  особенности представив себе  эти  черты  в
обрамлении  густых  белокурых  волос  с   рыжеватым  оттенком;   лицо  это
освещалось серо-голубыми глазами, живыми, глубокими и проницательными. ќто
были светлые орлиные зеницы,  но нередко они походили и на глаза гиены;  в
жестоком их взглЯде можно было прочесть желание повелевать и жажду крови.
   Љогда ‘улла воевал в Ђзии против Њитридата, его попросили уладить спор,
возникший  между  царем  каппадокийским  Ђриобарзаном  и царем парфЯнским,
отправившим   к   нему  своего  посла  Ћробаза.  ‘улла  был  тогда  только
проконсулом, но, желаЯ, чтобы первенство оставалось за ђимом, а также и за
ним  самим,  ‘уллой,  он,  Явившись  на аудиенцию, сел в среднее кресло из
трех,  поставленных  в  зале, ничуть не сомневаЯсь, что это почетное место
предназначено именно ему; по правую руку он посадил Ћробаза, представителЯ
наиболее  могущественного  царЯ  Ђзии,  по левую - Ђриобарзана. ЏарфЯнский
царь   почувствовал  себЯ  настолько  оскорбленным  и  униженным,  что  по
возвращении  Ћробаза  казнил  его.  ‚  посольской  свите Ћробаза был некий
халдеец,  знаток  магии,  который  по  лицам  людей  определЯл их душевные
способности.  ‚сматриваЯсь  в  черты  ‘уллы,  он  подивилсЯ выразительному
блеску его звериных глаз и сказал: "ќтот человек непременно будет великим,
и  Я  удивлен,  как  он  терпит,  что  до сих пор еще не стал первым среди
людей".
   ‚озвращаЯсь  к  ‘улле,  портрет  которого  мы здесь набросали, нам надо
объЯснить,  почему мы назвали его лицо ужасным; оно было поистине ужасным:
покрытое  какой-то  грЯзноватой  сыпью,  с  рассеЯнными  там  и сЯм белыми
пЯтнами,  оно было похоже, согласно злой остроте одного афинского шутника,
на лицо мавра, осыпанное мукой.
   …сли лицо ‘уллы было таким в молодости, то легко понЯть, каким страшным
оно стало с  годами;  в  жилах диктатора текла дурнаЯ золотушнаЯ кровь,  а
оргии,  которым он  усердно предавалсЯ,  обострили болезнь.  Ѓелые пЯтна и
струпьЯ,  уродовавшие его лицо,  увеличились числом,  и  теперь уж все его
тело было усеЯно гнойными прыщами и Язвами.
   ‘тупаЯ медленно,  с  видом пресыщенного человека,  ‘улла вошел в  цирк.
‚место национального паллиЯ или же традиционной тоги на нем была наброшена
поверх  туники  из  белоснежной шерсти,  затканной  золотыми  арабесками и
узорами,  нарЯднаЯ хламида огненно-красного цвета, отороченнаЯ золотом; на
правом плече она скреплЯлась золотой застежкой,  в  которую были вправлены
драгоценные камни,  искрившиесЯ и  переливавшиесЯ в  лучах солнца.  ‘улла,
презиравший весь род людской,  и в особенности своих сограждан, был первым
из  немногих,  надевших греческую хламиду.  “  него  была палка с  золотым
набалдашником,  на котором с величайшим искусством был выгравирован эпизод
из  битвы  под  Ћрхоменом в  Ѓеотии,  где  ‘улла  разбил наголову ЂрхелаЯ,
наместника Њитридата.  ђезчик  изобразил,  как  коленопреклоненный Ђрхелай
сдаетсЯ ‘улле.  Ќа  безымЯнном пальце правой руки  диктатора было кольцо с
большой камеей из кроваво-красной Яшмы, оправленной в золото; на камне был
изображен акт выдачи Ѓокхом царЯ ћгурты.  ‘улла носил это кольцо не снимаЯ
до   днЯ  триумфа  ѓаЯ  ЊариЯ  и   постоЯнно  хвасталсЯ  им,   что  вполне
соответствовало его  характеру.  ќто кольцо стало первой искрой,  зажегшей
пламЯ пагубного раздора между ‘уллой и Њарием.
   Џри громе рукоплесканий сардоническаЯ улыбка искривила губы ‘уллы, и он
вполголоса произнес:
   - ђукоплещите, рукоплещите, глупые бараны!
   ‚  это  времЯ консулы подали сигнал к  началу зрелищ;  сто  гладиаторов
вышли из камер и колонной двинулись по арене.
   ‚  первом  рЯду  выступали ретиарий и  мирмиллон,  которые должны  были
сражатьсЯ первыми,  и  хотЯ недалека была та  минута,  когда одному из них
было суждено убить другого,  они шли,  спокойно беседуЯ. ‡а ними следовало
девЯть лаквеаторов,  в  руках они держали трезубцы и сети,  которые должны
были накидывать на девЯтерых секуторов,  вооруженных щитами и мечами; если
секуторы  не   попадали  в   сети   лаквеаторов,   последние  преследовали
спасавшихсЯ бегством секуторов.
   ‚след за  этими девЯтью парами шли тридцать пар гладиаторов:  сражатьсЯ
должны были по тридцать бойцов с  каждой стороны,  как бы повторЯЯ в малых
размерах  настоЯщее  сражение.  ’ридцать  из  них  были  фракийцы,  другие
тридцать  -   самниты;  все  -  красивые  и  молодые,  рослые,  сильные  и
мужественные люди.
   ѓордые фракийцы были вооружены короткими, кривыми мечами; в руках у них
были небольшие квадратные щиты с выпуклой поверхностью, на головах - шлемы
без забрала;  это было их национальное вооружение. ‚се они были в коротких
Ярко-красных туниках,  на  их  шлемах развевались по  два  черных пера.  “
тридцати самнитов было  вооружение воинов  народа ‘амниЯ:  короткий прЯмой
меч,  небольшой  закрытый  шлем  с  крыльЯми,  маленький квадратный щит  и
железный  наручник,  закрывавший правую  руку,  не  защищенную  щитом,  и,
наконец,  наколенник,  который защищал левую ногу.  ‘амниты были в голубых
туниках, на шлемах у них развевались белые перьЯ.
   ествие завершали десЯть пар андабатов в  белых туниках;  вооружены они
были только короткими клинками,  скорее похожими на ножи,  чем на мечи; на
головах их были шлемы с опущенными глухими забралами,  в которых прорезаны
были неправильно расположенные и чрезвычайно маленькие отверстиЯ длЯ глаз.
ќти  двадцать несчастных,  брошенных на  арену,  сражаЯсь друг  с  другом,
словно  играли в  жмурки;  они  долго  развлекали публику,  вызываЯ взрывы
хохота,  до  тех  пор,  пока  лорарии,  подгонЯЯ  противников раскаленными
железными прутьЯми,  не  сталкивали их  вплотную,  чтобы они  убивали друг
друга.
   ‘то  гладиаторов обходили арену  под  рукоплесканиЯ и  крики  зрителей.
ЏодойдЯ к  тому месту,  где  сидел ‘улла,  они поднЯли голову и,  согласно
наставлению, данному ланистой Ђкцианом, воскликнули хором:
   - Џривет тебе, диктатор!
   - Ќу  что  ж,  хороши!  -  заметил ‘улла,  обращаЯсь к  окружающим.  Ћн
осматривал дефилировавших мимо  него гладиаторов опытным глазом победителЯ
во многих сражениЯх.  -  •рабрые и  сильные юноши!  Ќам предстоит красивое
зрелище.  ѓоре Ђкциану, если будет иначе! ‡а эти пЯтьдесЯт пар гладиаторов
он взЯл с менЯ двести двадцать тысЯч сестерций, мошенник!
   ЏроцессиЯ гладиаторов обошла  арену  цирка  и,  приветствовав консулов,
вернулась в камеры.  Ќа арене,  сверкающей,  как серебро, остались лицом к
лицу только два человека: мирмиллон и ретиарий.
   ‚се затихло,  и глаза зрителей устремились на двух гладиаторов, готовых
к схватке.  Њирмиллон, галл по происхождению, белокурый, высокий, ловкий и
сильный красавец,  в одной руке держал небольшой щит, а в другой - широкий
и  короткий меч,  на голове у него был шлем,  увенчанный серебрЯной рыбой.
ђетиарий,  вооруженный только трезубцем и. сетью, одетый в простую голубую
тунику,  стоЯл в двадцати шагах от мирмиллона и,  казалось, обдумывал, как
лучше поймать его в сеть.  Њирмиллон, подавшись корпусом вперед и опираЯсь
на вытЯнутую левую ногу, держал меч почти прижатым к правому бедру, ожидаЯ
нападениЯ.
   ‚незапно,  сделав огромный прыжок, ретиарий очутилсЯ в нескольких шагах
от  мирмиллона и  с  быстротою молнии бросил на  противника сеть.  Ќо  тот
отскочил и, пригнувшись к самой земле, увернулсЯ от сети, затем ринулсЯ на
ретиариЯ,  который,  понЯв  свой  промах,  пустилсЯ  стремительно  бежать.
Њирмиллон бросилсЯ преследовать его,  но  ретиарий,  более ловкий,  описав
полный круг, успел добежать до того места, где лежала сеть, и подобрал ее.
…два он выпрЯмилсЯ,  как мирмиллон настиг его, и в тот миг, когда он готов
был  обрушить  на  ретиариЯ  страшный  удар,  тот  повернулсЯ и  кинул  на
противника сеть,  но мирмиллон на четвереньках отполз в  сторону,  быстрым
прыжком вскочил на  ноги,  и  ретиарий,  уже направивший на него трезубец,
только царапнул остриЯми по  щиту  галла.  ’огда  ретиарий снова  бросилсЯ
бежать.
   ’олпа  недовольно загудела:  она  считала  себЯ  оскорбленной тем,  что
гладиатор осмелилсЯ выступать в  цирке,  не  умеЯ  в  совершенстве владеть
сетью.
   Ќа этот раз мирмиллон,  вместо того чтобы бежать за ретиарием, повернул
в ту сторону,  откуда мог ожидать приближениЯ противника,  и остановилсЯ в
нескольких шагах от сети. ђетиарий, разгадав его маневр, помчалсЯ обратно,
держась около "хребта" арены. „обежав до ’риумфальных ворот, он перескочил
хребет и  очутилсЯ в  другой части  цирка,  около  своей сети.  Њирмиллон,
поджидавший его тут,  набросилсЯ на него и  стал наносить удары,  а тысЯчи
голосов кричали в Ярости:
   - Ѓей его,  бей!  “бей ретиариЯ!  “бей разиню!  “бей труса! “бей, убей!
Џошли его ловить лЯгушек на берегах Ђхеронта!
   Ћбодренный криками толпы,  мирмиллон продолжал наступать на ретиариЯ, а
тот,   сильно  побледнев,   старалсЯ  держать  противника  на  расстоЯнии,
размахивал трезубцем,  кружил  вокруг  мирмиллона,  напрЯгаЯ  все  силы  и
стараЯсь схватить свою сеть.
   Ќеожиданно  мирмиллон,  поднЯв  левую  руку,  отбил  щитом  трезубец  и
проскользнул под ним; его меч готов был поразить грудь ретиариЯ, как вдруг
последний ударил трезубцем по щиту противника и  бросилсЯ к  сети,  однако
недостаточно ловко  и  быстро:  меч  мирмиллона ранил его  в  левое плечо,
брызнула сильной струёй кровь.  Ќо  ретиарий все же убежал со своей сетью;
сделав шагов тридцать, он повернулсЯ к противнику и громко закричал:
   - ђана легкаЯ! ЏустЯки!..
   Њинуту спустЯ он стал напевать:

   Џриди, приди, красавец галл.
   џ не тебЯ ищу, а рыбу...
   Џриди, приди, красавец галл!

   ‚еселый взрыв  смеха послышалсЯ после строфы,  пропетой ретиарием;  его
хитраЯ   выдумка  удалась:   он   завоевал  симпатии  публики;   раздались
аплодисменты в честь безоружного,  раненого,  истекающего кровью человека,
которому жизненный инстинкт подсказал,  что  надо  найти в  себе  мужество
шутить и смеЯтьсЯ.
   ‚збешенный насмешками противника,  загоревшись завистью, ибо толпа Явно
выказывала теперь симпатию к  ретиарию,  мирмиллон с Яростью набросилсЯ на
него. Ќо ретиарий, отступаЯ прыжками и ловко избегаЯ ударов, крикнул:
   - Џриди, галл! ‘егоднЯ вечером Я пошлю доброму •арону жареную рыбу!
   ќта  новаЯ шутка еще больше развеселила толпу и вызвала новое нападение
мирмиллона.  Ќа  этот  раз ретиарий очень удачно набросил, свою сеть - его
враг запуталсЯ в ней. ’олпа неистово рукоплескала.
   Њирмиллон,  стараЯсь  освободитьсЯ,  все  больше  запутывалсЯ  в  сети;
зрители  громко  хохотали.  ђетиарий  помчалсЯ к  тому  месту,  где  лежал
трезубец, поднЯл его и, возвращаЯсь бегом, закричал:
   - •арон получит рыбу! •арон получит рыбу!
   Ћднако  когда он приблизилсЯ к своему противнику, тот отчаЯнным усилием
могучих рук разорвал сеть, и она упала к его ногам, освободив ему руки. Ћн
мог теперь встретить нападение врага, но двигатьсЯ ему было невозможно.
   ’олпа  снова  разразилась рукоплесканиЯми.  Ћна  напрЯженно следила  за
каждым движением, за каждым приемом противников. €сход поединка зависел от
любой случайности.  ‹ишь только мирмиллон разорвал сеть, ретиарий подбежал
к нему и,  изловчившись,  нанес сильный удар трезубцем.  Њирмиллон отразил
удар с такой силой,  что щит разлетелсЯ на куски.  ’резубец все-таки ранил
гладиатора,  брызнула кровь - на его обнаженной руке были теперь три раны.
Ќо  почти  в  то  же  мгновение мирмиллон схватил левой  рукой трезубец и,
бросившись всей  тЯжестью тела на  противника,  вонзил ему  лезвие меча до
половины в  правое  бедро.  ђаненый  ретиарий,  оставив  трезубец в  руках
противника,  побежал, обагрЯЯ кровью арену, и, сделав шагов сорок, упал на
колено,  затем  рухнул  навзничь.  Њирмиллон,  увлеченный  силой  удара  и
тЯжестью своего тела,  тоже свалилсЯ,  затем поднЯлсЯ,  высвободил ноги из
сетей и ринулсЯ на упавшего противника.
   ’олпа бешено рукоплескала в эти последние минуты борьбы, рукоплескала и
тогда,  когда  ретиарий,  опираЯсь на  локоть  левой  руки,  приподнЯлсЯ и
обратил  к  зрителЯм  свое  лицо,   покрытое  мертвенной  бледностью.   Ћн
приготовилсЯ  бесстрашно  и   достойно  встретить  смерть  и  обратилсЯ  к
зрителЯм,  просЯ даровать ему жизнь не потому,  что надеЯлсЯ спасти ее,  а
только следуЯ обычаю.
   Њирмиллон поставил ногу на тело противника и  приложил меч к его груди;
поднЯв голову, он обводил глазами амфитеатр, чтобы узнать волю зрителей.
   ‘выше  девЯноста  тысЯч  мужчин,  женщин и детей опустили большой палец
правой  руки  книзу:  это  был  знак  смерти,  и  меньше  пЯтнадцати тысЯч
добросердечных  людей  поднЯли  руку,  сжав  ее в кулак и подогнув большой
палец, - в знак того, что побежденному гладиатору даруетсЯ жизнь.
   ‘реди  девЯноста  тысЯч  человек,  обрекших  ретиариЯ на смерть, были и
непорочные,   милосердные   весталки,  желавшие  доставить  себе  невинное
удовольствие: зрелище смерти несчастного гладиатора.
   Њирмиллон уже приготовилсЯ прикончить ретиариЯ,  как вдруг тот, схватив
меч  противника,  с  силой вонзил его  себе  в  сердце по  самую рукоЯтку.
Њирмиллон быстро  вытащил меч,  покрытый дымЯщейсЯ кровью.  ’ело  ретиариЯ
выгнулось в жестокой агонии, он крикнул страшным голосом, в котором уже не
было ничего человеческого:
   - ЏроклЯтые! - и мертвым упал навзничь.


        ѓлава втораЯ. ‘ЏЂђ’ЂЉ ЌЂ Ђђ…Ќ…
   ‡рители  неистово  аплодировали.  ‚се  принЯлись обсуждать происшедшее;
цирк гудел сотней тысЯч голосов.
   Њирмиллон  вернулсЯ в камеру, откуда вышли Џлутон, Њеркурий и служители
цирка;  они  крюками  вытащили  с арены труп ретиариЯ через ‚орота смерти,
прикоснувшись  предварительно  раскаленным  железом к телу умершего, чтобы
удостоверитьсЯ  в  его  смерти. €з небольших мешков, наполненных блестЯщим
порошком   толченого   мрамора,   доставленного  из  соседних  ’иволийских
карьеров,  засыпали  то  место, где оставалась большаЯ лужа крови, и арена
снова засверкала, как серебро, под лучами солнца.
   ’олпа рукоплескала и выкрикивала:
   - „а здравствует ‘улла!
   ‘улла повернулсЯ к своему соседу,  ѓнею Љорнелию „олабелле, бывшему два
года назад консулом, и сказал:
   - ЉлЯнусь Ђполлоном „ельфийским,  моим покровителем,  вот подлаЯ чернь!
’ы думаешь, она рукоплещет мне?.. Ќет, моим поварам, приготовившим длЯ них
вчера вкусное и обильное угощение.
   - Џочему ты не занЯл место на оппидуме? - спросил ѓней „олабелла.
   - Ќе думаешь ли ты, что от этого возрастет моЯ слава? - ответил ‘улла и
тут же добавил:  - Ђ ведь товар, проданный мне ланистой Ђкцианом, недурен,
а?
   -  Ћ  как  ты  щедр, как ты велик! - воскликнул сидевший рЯдом с ‘уллой
сенатор ’ит Ђкв